Алексей А. Шепелёв: «Наше дело – как раз писать, осознавать, объяснять»

С нашим сервисом дружат известные писатели, имена которых уже вписаны в историю современной литературы. Сегодня мы хотим поговорить с Алексеем А. Шепелёвым, разместившим на нашей платформе сразу несколько своих книг, в некоторых случаях только их электронные версии (бумажные книги вышли в издательствах). Алексей А. Шепелёв — писатель, поэт, филолог, рок-музыкант, лидер арт-объединения «Общество Зрелища» (1997–2014). Лауреат премии «Нонконформизм», финалист премий «Дебют», Андрея Белого, Иннокентия Анненского, «Чистая книга» им. Фёдора Абрамова и др. Произведения также входили в лонг-листы премий Исаака Бабеля, «НацБест», «Ясная Поляна». Автор романов Echo (Амфора, 2003), Maxximum Exxtremum (Кислород, 2011), повести «Мир-село и его обитатели» (Эксмо, 2017), «Москва-bad. Записки столичного дауншифтера», Russian Disneyland, «Велосипедная прогулка» и др.

— Алексей, издание ваших книг с начала «нулевых» привлекало большое внимание критики, вас называли писателем-радикалом, маргиналом-авангардистом, «Тарантино русской литературы», ваши книги отмечали Роман Сенчин, Павел Крусанов и другие известные литераторы. Как вы для себя определяете положение в литературном процессе?

— Так и определяю. Я зрю, как и нужно, в корень. А не в стебель, лист или плод, что многим доступно. На латыни radix — «корень», это и есть радикализм! В ранних вещах было много эротики, всяческого экстрима (но не спортивного — не путать!), даже мата и прочей словесной клокочуще-вулканической материи. При этом я не ориентировался, как иногда упрекали, ни на какие западные образцы. Само бытие было столь экстремальным, что никакого чтения книг тут и быть не могло, тем более, всей этой западной дребедени типа треша. Писалось все часто буквально на коленке, судорожно, в тех же экстрим-условиях. Современной молодежи это трудно понять, но те, кто захватил чуть-чуть «лихие 90-е» или даже начало «нулевых», вполне поймут. Времена были другие. Ну, и плюс сам автор был 20 с небольшим лет от роду — не мог же он писать нечто серое и «правильное», пересыпая стиральным порошком и нафталином!

Теперь мне все это уже не близко, но радикализм остался. Он перешел на другой уровень — уровень мастерства, философского осмысления. А в литпроцесс я, по сути, только вклинился лет десять назад — осиновым колом этого radix. И, как ни старался, не принял правила игры и «хорошего тона», и теперь и не жалею.

— На нашей платформе представлены несколько ваших книг, в том числе нашумевшие, вышедшие ранее в издательствах. Как вы используете наш сервис для независимых авторов? Размещаете у нас книги, права на которые у издательств закончились?

— Да, закончились. Или не начались. Шутка.

Но шутка горькая. Часто тексты слишком острые, ни одному издательству не по зубам. К примеру, роман в очерках «Москва-bad. Записки столичного дауншифтера». Такой почти нон-фикшн, записки с натуры, но написанные как роман или фельетон. Первая часть печаталась в журнале «Нева», потом текст обошел практически все известные мне издательства. Где-то предлагали издать только вторую часть, где-то рекомендовали убрать «неудобные моменты», а кто-то просто крутил у виска с отзывами вроде: «Такое издавать?! Никогда!». Одна из главных тем – засилье мигрантов-гастарбайтеров в Москве. Эта тема замалчивается, о ней и в СМИ не говорится. Эксклюзивно для Rideró я составил сборник рассказов и новелл, объединенных темой страха и его преодоления, «Затаившиеся ящерицы». Все вещи опубликованы в «толстых» литжурналах, но в разные годы. Сам я давно подзабросил жанр рассказа (в первую очередь это жанр для молодых и начинающих, коварный тем, что может «распространиться» на всю жизнь), но читатели пишут, им нравятся, и пришлось сделать отдельную книжку.

— Ваша последняя повесть «Велосипедная прогулка» издана только в Rideró и попала в наш рекомендательный «Список литературы». Говоря об этой книге, прозаик и литературный критик Игорь Михайлов отметил, что ваши тексты «представляют собой интеллектуальную головоломку, которую надо разгадать». Можете дать ключ, подсказку?

— Для меня самого эта книга, пожалуй, самая простецкая из всех. Потому что сюжетная и компактная. Как кто-то написал в отзывах, такое «идеальное чтиво на поездку в метро, на работу и обратно». А подсказку, и весьма неожиданную, дал сам Михайлов, назвав повесть русской «Алисой в Стране чудес». Взрослой Алисой, конечно, 18+ даже. Получился триллер с эротическими обертонами. Для читателя, называемого обычным, — просто короткая повесть, проглотил, и все в ней вполне понятно, можно забыть. Но как пишут люди — не забывается, «как будто проглотил наживку или что-то галлюциногенное».

— А почему интерпретация критика для вас неожиданная?

— Ирония судьбы в том, что в деревенском детстве я мало читал детских книг. В основном писал их сам! И вот «Алису…» я прочел позапрошлым летом точно после написания этой повести. Ну, конечно, что-то витало в воздухе, содержание я примерно знал, смотрел советский мультик.

— Вы всегда выбираете авангардно-провокативный способ общения со своим читателем, как вы его видите?

— Не задумывался. Как-то он сам собой выбирается. Для меня самое важное в книге содержание, но… в то же время — еще и драйв. Без драйва для себя и читателя — не стоит и писать. Если однозначно можно сказать: о, это русский Миллер, или «это „Алиса в Стране Чудес”», «это инкарнация такого-то» — пусть даже и Лимонова, или римейк того-то — по мне, так пустое занятие. А это нынче в моде, в тренде, в норме. Этому даже учат! Книга как конструктор, высасывание из ноутбука, когда автор «научился» писать (как ему кажется), а сказать ему не о чем. Я рад, что на Rideró появились рубрики «Известные писатели» и «Список литературы» с попыткой отделять зерна от плевел, навигация в море продукции. Я на сервисе, кажется, с 2015 года и с первых дней об этом ратовал, писал в поддержку или в ответах на опросы.

— Вы продолжаете сейчас писать? Есть время на творчество?

— Да, пишу я много. Но ситуация, конечно, сейчас сложная, во многом беспрецедентная. Опус-магнум роман-хронику «Снюсть, Анютинка и алкосвятые» я писал, постоянно переделывая, 12 лет. Наконец-то должны были издать в новой серии «Русский реализм» в одном из крупных издательств. Но вот прошло почти полгода с февраля, так и не издали. Везде стагнация какая-то, по мне, так странная. Ожидаемые переводы моих книг на немецкий и турецкий и вовсе отменили. Сейчас многие говорят: «Я ничего не пишу, не могу. Ничего не читаю — только новости». Понять можно, тяжело. Но я не согласен. Наше дело — как раз писать, осознавать, объяснять. В таких условиях пришлось скрепиться, и вот буквально позавчера новая повесть «Луч света в темном автобусе» глава за главой начала выходить на сервисе «ЛитРес» в «Черновике». Это опять ностальгия о девяностых и нулевых, осмысление их в нынешнем контексте. По касательной идет тема «Женщина на войне». Ну, и еще новая повесть пишется — «Штёпа и Жёваный крот: The Battle». О деревне, тоже отчасти «о войне» — о противостоянии двух фермеров, но с юмором, конечно. Хотел рассказ, но выходит больше по объему. Может быть, опубликую ее как раз у вас.

— Приходите! Платформы селфпаба открыли для авторов возможность быть услышанными и без контрактов с издательствами.

— Спасибо, в нынешних условиях это актуально.