Рецензия на повесть Алексея Шепелёва «Луч света в тёмном автобусе»

Рецензию подготовил литературный критик Игорь Михайлов.

«Алексей Шепелёв — тамбовский… волк. Между прочим, ничего в этом нет оскорбительного, тамбовский волк — нынче бренд. А Шепелёв – писатель неформатный, мало похожий на других, да в придачу ещё авангардный поэт и не менее авангардный рок-музыкант. То есть в сегодняшней литературной и культурной ситуации художник обособленный, волк одинокий. Но по духу, где-то внутри, или наоборот в историческом масштабе – всё из того же славного племени тамбовских писателей и тамбовского контекста русской литературы. В котором не только «Тамбовская казначейша», чья колоритная фигура украшает нынче главную улицу города, но и… Боратынский, Державин, Сергеев-Ценский, Платонов, Замятин…

Первый роман Шепелёва «Echo» вышел ровно двадцать лет назад и стал яблоком раздора на премии «Дебют». А затем и на страницах газет, журналов и сайтов. За него писателя окрестили «радикальным», «экстремальным», «скандальным». Всё это без кавычек и с приставкой «самый». «На мой вкус, Алексей Шепелёв — самый необычайный, самый непредсказуемый и самый недооценённый персонаж современной молодой литературы», — это уже «сам» Захар Прилепин пишет о втором романе «Maxximum Exxtremum» (2011) и его авторе. Мнения противоречивы, на то она и скандальность, но здесь тот редкий случай, когда Захар ещё имел чутьё.

От скандального Шепелёв как писатель переходит, так сказать, к глобальному. При этом и книги его постепенно перетекают из замшелых журналов-«толстяков» и во многом погрязших в коммерции издательств в русло независимого книгоиздания. Острый, но ироничный роман на стыке фикшн и нон-фикшн «Москва-bad. Записки дауншифтера», сборник рассказов о теме страха и его преодоления «Затаившиеся ящерицы» или загадочная новелла-головоломка «Велосипедная прогулка» изданы уже на Rideró. Неопубликованный роман «Алкосвятые», в духе «Москвы-Петушков» писался, по словам автора в одном интервью, более десяти лет.

И вот, после нонконформистских полотен и миниатюр о столице, о деревне, о страхе, о русской стихии пьянства, да и вообще о таких «состояниях, которые до него в литературе, по-моему, ещё не описывали, либо описывали не настолько точно, либо не верили, что подобные состояния существуют» (о Шепелёве – киносценарист Серафима Орлова), после всего этого — вновь Тамбов… Думаю, Алексей Шепелёв написал поколенческий текст. Возможно, это несколько громко, но почему бы не поделиться щедрым авансом с человеком пишущим, словом, тем, чего у меня самого нет? Возможно, потому что успех книги зависит и от читателя, не разучившегося читать. Ностальгия нулевых и девяностых. Тамбов – с конкретикой, с волками и казначейшами. Хотя, по сути, это любой город той поры, жёстких, но славных лет нашей молодости.

Поэтому, а может быть и совсем и не поэтому, роман Шепелёва о любви: «А улыбка! Я видел это в журналах, на многих фото в инете… Короче, кричи эврика, пиши пропало: в угарной полутьме автобуса — модель Катрин Пилипас, вырванная каким-то чудом из своей Франции! Для меня, для всех когда-то — просто Катя, Катя Филиппова, семнадцатилетняя девчушка из посёлка, — но и тогда ох, непростая!»

Текст зрелый – в простоте, динамике и ёмкости. А главное, в смысле эротики и прочей шаблонной «чернухи» непривычно целомудренный. Не знаю, как для любого другого читателя, но это роман и для меня. Это ведь я — пассажир всех этих провинциальных пазиков и билетёрш с расшатанными нервами. А однажды меня выкидывал дюжий водила из автобуса, но в Казани. И вовсе не по той причине, которую описывает автор: заяц, не желающий платить за проезд. Шепелёв очень наблюдателен. А я был зайцем, который хотел заплатить за проезд, но у меня не было ничего мельче купюры в пять тысяч. И вовсе не потому, что я такой крутой: я только что получил гонорар.

К чему я всё это, а к тому, что история отчасти и про те самые места и маршруты, в том числе жизненные, по которым путешествую я. Разбитые вдребезги автобусы, дороги, уставшие лица и очень хорошие лица, не такие, как в Москве. И главное в компании с этими провинциальными наядами, которые донашивают то, что вышло из моды в Москве вечность назад. У Шепелёва это такое прошедшее, но незаконченное время.

Речь в романе о девушке, ставшей моделью по имени Катрин Пилипас: «Она как будто вырезана из более яркого, звёздно-блестящего радужно-красочного фильма и вклеена в наш мутно чёрно-белый, трясущийся-скрипящий кадр!»

Таких красавиц, волооких и томных, тамбовских и не тамбовских, в Москве не водится. Или, как говаривал Великий Комбинатор: «Провинциальная непосредственность. В центре таких субтропиков давно уже нет, но на периферии, на местах — ещё встречаются».

Я знал в Жуковском девушку по имени Накасонэ. Никакого отношения к Ясихуро она, естественно, не имела. И, кажется, это было её настоящее имя! Это я к тому, чтобы вы понимали, что история про Авдотью Николаевну, которую муж в карты проиграл, не исчерпывается Лермонтовым. Вот Шепелёв, чем вам не герой нашего времени? Прошедшего, но не ушедшего. Музы у древних греков занимаются прошлым. Книга Шепелёва – большой привет всем многочисленным романам (в основном макулатурным) альтернативной истории, попаданцев, футуризма и прочая.

Шепелёв делает попытку перевести реалии нулевых и девяностых на язык нынешних двадцатилетних-тридцатилетних. И попытку, по мне, удачную. Немало в повести иронии, юмора, стёба. Так, об атмосфере рюмочной девяностых и её завсегдатаях в контексте повести сатирически-остроумно говорится как о «воркаутерах»:
«Ну, нет уже теперь такого… как вам объяснить? Такое, короче, мульти-лофтовое арт-пространство, с самым гм… имбово-лойсовым вайбом, с некими архео-анархо-инсталляциями… Типа воды по колено в сортире или выдранной там ручки-задвижки, а то и выбитой двери (или ещё чего), и собираются тут самые протащенные «по жизти, чесноку и луку» хипстеры-воркаутеры, чтобы часов на шесть-восемь откиснуть без телефонов, чисто в стайле рэп-батлов и чисто мужского послетрудового гоу-гоу…» Или не менее уморительно объясняется, как раньше знакомились без телефона, чем заменяли эмодзи, за что давали в морду, как появились суши-бары и т.д. В его тексте множество приготовленных словесных, довольно образных, деликатесов. Поскольку 90-е, как мелочь из кармана, закатываются за горизонт и становятся нашей незабвенной памятью. Писатель всё это тонко фиксирует: «Эх, рассуждал я в циничном ключе гражданина О. Бендера, поэтесски они бедняжки — не бывают они фитоняшки! Не щеголяют они в гриндерах-камуфляже, в лосинах, в обрезанных шортах!»

Всё это писатель видит и чувствует. Или в другом порядке. Словом, Шепелёв в теме: «А тут… Поэтэссы рядятся в «винтаж» — как они это называют — долгополые кофты, шерстяные юбки, пол метущие, иль в юбки чёрно-флисовые «мини», с колготками отвратными телесно-старушечьей ряби!»

Узнаёте? Я узнал, знаю, вижу. Слава богу не каждый день. И это наше общее в Шепелёвым литературное болото, где мы, я чуть раньше, он чуть позже, завелись, как гады. И теперь нет нам обратной дороги. Роман о любви, о жизни, о мудрости, которая появляется с годами. Если отнестись с иронией и самоиронией. Примеров несть числа.

По-шепелёвски залихватски рассказанная история – как будто и впрямь символ или аллюзия отношений России и Запада. Те, кто хотел уехать – свалили. Те, кто остался – они и есть русские, корневые, наши.

Тотальная конъюнктурщина известных издательств, столетние, с придурью стандартов журналы, титулованные графоманы — вот фон или бэкграунд, на котором писатель прорывается к своему читателю, как поздний автобус в ночи. А его, писателя, никто не ждёт, потому что самая читающая нация перестала быть таковой. Зато писатель, как эмигрант, принадлежит самому себе и больше никому. И его талант — луч света, одинокий маяк в ночи, который манит его в свои таинственные глубины, как океан Мартина Идена.

Алексей Шепелёв из тех, кто ищет, кто рвёт «мрачный идиотизм» (по выражению Набокова) реализма, шаблона и формата во всех их проявлениях. Пусть сияет, как electric light orchestra! Книга Алексея Шепелёва — лучик света в тёмном царстве! Очень рекомендую эту книгу к прочтению».

Читать книги автора