«Работать на Бога и вечность»

Есть авторы, которые работают с нашим сервисом с самого момента его основания – поэт, прозаик и музыкант Елена Крюкова выпустила с помощью Ridero уже 26 своих книг. И многие из них собрали достойные литературные награды. Поговорили с Еленой о премиях, работе художника и пути к читателям. Интервью получилось масштабным – соразмерно личности автора и ее работам.

Ridero: Вы – мастер крупной формы. Почему отдаете предпочтение этому жанру? Откуда берете истории для своих книг?

Елена Крюкова: Знаете, вижу такой, что называется, случай из жизни. Собачник ведет на поводках трех огромных немецких овчарок. Навстречу ему – с болонкой на руках – дама, испуганно: «Ой! Какие большие!» «Я люблю больших собак».

Так вот… я люблю больших собак. Это значит: сонату, симфонию, оперу в музыке; фреску, любую роспись, мозаику в изобразительном искусстве; роман, поэму, драму, композиционно выстроенную книгу стихов – в литературе. Просто я так устроена. Это на генном уровне, на хромосомном. Мне нужна крупная форма, там я плыву свободно. Нужен не бассейн, а океан.

И потом, я музыкант. Через мои руки и сердце прошла масса сонат, вариаций, сюит, трио, квартетов. Я привыкла жить – как художник – внутри больших, объемных построений. Во времени романа я проживаю целую жизнь. Вернее, совокупность жизней. Бетховен воскликнул когда-то в письме к другу: «О, как прекрасно прожить тысячу жизней!» Я разделяю это чувство. И подтверждаю его – своими работами.

Есть расхожее утверждение: писатель рассказывает истории. То есть, искусство писателя – искусство рассказчика. Не отрицаю. Но я иду дальше. Я работаю не столько с сюжетом (историей!), сколько с образом и даже с архетипом. Чем выше вы поднимаетесь от сюжета, от набора событий к архетипу, тем больше начинает весить ваше произведение, тем крепче оно сопрягает сию минуту и вечность. Выламывается из конкретики времени, не теряя ее атмосферу и неповторимый антураж.

Мой замысел не таков: о, я увидела явление или услышала интересную историю – дай-ка я ее напишу (опишу)! Это первый слой работы художника. Я нахожусь сейчас в другом арт-пространстве. Оно таково: я чувствую, вижу, слышу внутри себя нечто, назовем это магистральным символом-знаком будущей вещи. И я с этим знаком внутри – живу. Порой целые годы. Этот знак обрастает подробностями замысла и деталями чувствования, превращаясь в любимый, насущно нужный образ. Потом из мрака довременья являются фигуры, живые люди, из плоти, крови и судеб которых будет строиться человеческое, реальное, словесное здание моей работы. И это не значит, что там не будет истории. Будет, и еще какая! Только за спиной у нее, у этой истории, будет незримо стоять основной мощный архетип замысла.

Таковы мои работы последних лет: эпопея «Солдат и Царь», замешанная на противостоянии восставшего народа и власти; «Хоспис», выстроенный на архетипе возвращения блудного сына; «Земля», почва этой прозы, ее основной мотив – это и есть земля, ибо роман о крестьянах; «Евразия», с сильнейшей геополитической составляющей, хотя это насквозь художественный текст; «Рай», роман о жизни человека до рождения, в утробе матери, и этот рост плода наслаивается на историю будущей матери, которая идет по выжженной земле, это постапокалипсис. «Русский Париж», с пронзительным архетипом изгнания и чужбины. «Безумие», с архетипом разбитого сознания как измененной реальности.

Есть два романа, где явно просвечивают архетипы путешествия длиною в жизнь, жития: это «Юродивая» и «Тибетское Евангелие». Житийный и мой последний, еще не опубликованный роман «Иерусалим» – о неверующей сибирячке, что становится монахиней и святой, а потом убегает из монастыря. А последняя работа, «Оборотень», его пишу сейчас, на архетипе борьбы тьмы и света; в нем я пытаюсь исследовать древнюю страшную цепочку: зависть – злоба – ненависть – месть – война – уничтожение.

И заметьте, это все книги, изданные и переизданные в Ridero!

R.: Ваши книги неоднократно отмечены литературными премиями. Что дает вам участие в литературных конкурсах? Как вы их выбираете?

Е. К.: Поскольку я сейчас работаю с Ridero, а это технология print-on-demand – книга по требованию, и у меня нет тиражей, руки у меня развязаны – чтобы полноценно участвовать в литературном процессе, что нужно писателю? Живописцу, скульптору нужны выставки, а писателю – конкурсы, премии. Участие в премиях – это участие в современной литературной жизни. Я участвую в премиях не для того, чтобы вдруг озолотиться: половина из моих премий – бесфинансовые, имиджевые. Я участвую в них для того, чтобы меня читало профессиональное литературное сообщество, чтобы получить оценку мастеров, и, конечно, не надо забывать, что литературная награда привлекает внимание читателей. Книгу, получившую премию, люди начинают разыскивать в интернете, покупать, скачивать, читать. Это, по сути, первоочередная задача «премиальщика».

Как выбираю конкурсы? Ну, в интернете сейчас масса сайтов, где объявления о премиях выкладываются регулярно. И тут важно выбрать достойную, серьезную премию. Сейчас такое время, что на свет Божий полезло и много премиальных дешевок, появляются полуграмотные мещане от литературы или откровенные графоманы, которых не берут в серьезные процессы, и они кричат: мы сейчас сами себе и друзьям свою родимую премию организуем! и себя и друзей наградим! вам, жестоким зазнайкам-мэтрам, назло! Есть такое дело, что греха таить. Правду не утаишь. Простите, если кого обидела.

На самом деле рождение премий – благородное дело. И дай Бог успеха всем настоящим, серьезным устроителям, крупным – в культуре – личностям, кто занимается современным премиальным процессом. Соревнование в искусстве имеет древние традиции. В античные времена состязались поэты, аэды. В Средневековье тысячи людей собирались на состязания мейстерзингеров и миннезингеров.

Франсуа Вийон прославился «Балладой на состязании в Блуа»: «От жажды умираю над ручьем…» Премии, и мировые и российские, возникли не вдруг и не вчера. Вот, говорят мне, Лев Толстой не получал премий! Мало кто знает, что и Лев Толстой, и Горький, и Мережковский, и Ахматова, и Набоков не раз номинировались на Нобелевскую премию… Ну, всех наших авторов, кто получил Нобеля, наизусть знают. В год, когда выдвигались Набоков и Ахматова, премию получил Шолохов. И правильно получил: «Тихий Дон» – мощнейшая фреска.

Мои премии – премии серьезные и весомые. Имени Цветаевой, Гончарова, Бунина, Аксакова, Куприна, Южно-Уральская, «Ясная Поляна», «Золотой Витязь», ДИАС, даже в «Русском Букере» побывала, это Россия. Премия Za-Za Verlag в Германии. Премия Хемингуэя в Канаде. И еще всевозможные. Очень горжусь премией журнала «Нева» за роман «Врата смерти».

R.: Какие премии получили в этом году? Какая премия для вас самая ценная?

Е. К.: 2019-й – невероятно счастливый для меня: я получила три литературные премии.

В июле поехала в Казань – за Международной литературной премией ДИАС, основанной в честь прозаика и философа Диаса Валеева. Я получила ее за фрагмент из романа «Евразия», сам роман вышел в Ridero в 2017 году и был переиздан в Германии в Za-Za Verlag в Дюссельдорфе. Казань встретила меня и других лауреатов просто роскошно, масса впечатлений!

В сентябре – звонок из Оренбурга: «Елена, вы лауреат премии имени Аксакова!» Эту почетную премию, которую получали и именитые московские авторы, и прекрасные писатели из других городов России, я получила за новый роман «Хоспис». Он вышел в журнале «Нева» в Санкт-Петербурге, в журнале «Север» в Петрозаводске и в Ridero – книгой – в начале 2019 года.

И, наконец, я стала лауреатом Десятого международного славянского литературного форума «Золотой Витязь» с книгой стихов «Вера» – она увидела свет в Ridero этим летом.

Мне трудно назвать самую ценную премию. Все три премии этого года мне очень дороги. Самой неожиданной, сюрпризной, потому что она новая и еще неизвестная, стала, конечно, премия ДИАС, рожденная казанскими энтузиастами. Самой весомой из трех, именно потому, что у нее уже мощные традиции, – премия имени Сергея Аксакова. И самой родной, близкой сердцу, потому что участвую в ней не впервые, – «Золотой Витязь».

R.: Как вы находите своих читателей, занимаетесь ли продвижением книги?

Е. К.: Сейчас такие времена, что сам перестанешь двигаться – и все вокруг тебя замрет. Я устроена просто: вот я, вот мои работы! Прошу любить и жаловать! Не нравится – отвернитесь! Вот и все мое позиционирование. Конечно, у меня есть круг своих читателей, они ждут мои новые книги, читают их, пишут мне письма, делятся впечатлениями, иной раз даже публикуют эти впечатления.

Но это слишком простая социальная позиция. Нужны инструменты для того, чтобы твоя книга ушла в люди, пошла в массы, я это понимаю. Ну, до охвата масс мне далеко, я маргинал, этим своеобразно горжусь, ибо не все, что гремит и грохочет, будет грохотать и сто лет спустя, тому много примеров в культуре, и никто не знает судьбы своих работ во времени.

Однако кое-что интересное и со мной происходит, и я сама инициатор этого всего.

Я печатаюсь в толстых литературно-художественных журналах России, и благодаря этому на меня обращают внимание люди, кому еще дороги и важны процессы, происходящие в современной русской интеллектуальной прозе и в современной поэзии. Журналы и премии – вот пока мои основные инструменты продвижения. Еще один, и важный инструмент – это, конечно же, сцена. Я делаю арт-концерты, где звучат мои стихи и мои авторские песни, и моноспектакли по своим романам. Публика, что посещает эти концерты и спектакли, потом разыскивает в интернете мои книги. А книги, небольшие тиражи, что заказываю в Ridero, я привожу с собой на свои выступления, делаю их презентации.

Я не отношусь к тем пафосно-восторженным поэтам, кто восклицает, закатывая глаза: «Мои поклонники! Ах! Мои фанаты!..» Ребята, вы забываете, что те, кто сидит в зале, и даже те, кто читает вас в интернете, – их ведь немного. Для художника никогда дело не в поклонниках, не в зрителях и читателях и уж совсем не в их количестве. А лишь в произведении. Вот только оно, живое произведение, своим весом, своей силой, красотой, кровью и правдой – а может, и своей скандальностью, своим вызовом! – ответит за вас и за свое время – перед другими временами.

Если до тех времен – доживет. Я не теряю здоровый скепсис.

У всего на земле свой срок. Что-то живет день, два, как мотылек. Что-то – десятилетия. Что-то будет жить вечно, как «Фауст», «Божественная комедия», Девятая симфония, Сикстина, Библия. Время само занимается нашими посмертными судьбами.

Ridero: Ваши спектакли и концерты как-то связаны с вашими книгами?

Е. К.: Напрямую связаны! Что такое мой арт-концерт? Это мои стихи, я сама их читаю, это мои песни, сама их пою, и это музыка, которую или играю, или пою, как, например, киевские или болгарские знаменные распевы в концертах «Вера», «Два ангела», «Паломница».

Что есть мой спектакль? Это переложение – на сценический язык – нескольких основных сюжетных ходов моего романа и оживление, посредством сыгранных мизансцен, драматургических положений и всецелого перевоплощения исполнителя, ряда моих героев.

Так, одна, в формате моноспектакля, я ставлю на сцене свои книги «Солдат и Царь», «Земля», «Русский Париж», «Евразия», «Серафим», «Беллона», «Коммуналка». Есть спектакль «Ксения» – по «Юродивой». Есть спектакль, особо любимый зрителями, – «Старые фотографии»: я инсценировала свой одноименный семейный роман, там три альбома в прозе – «Альбом Николая», моего отца, «Альбом Нины», матери, и «Альбом Маргариты», первой папиной жены. Старые фото из альбомов оживают, я представляю сцены из жизни родных людей, пою песни тех лет – песни Шульженко, Козина, Лещенко, Руслановой, Юрьевой, Гердаля и Дервиза…

Я показывала «Старые фотографии» в Нижнем Новгороде, в Москве, в Челябинске, в Уфе, в Дзержинске, в Заволжье, в других городах России. Этот спектакль – без особой моей раскрутки и усилий – собирает, спасибо устроителям, полные залы.

Есть спектакль «Империя Ч», он поставлен не по одной, а по нескольким книгам: по роману «Империя Ч», по книгам стихов «Кхаджурахо», «Империя чувств», «Овидиева тетрадь». Это любовный спектакль, речь идет только о любви, это суперлирика, супер-исповедь. Его тоже принимают на ура.

Еще замечательно прошел – в рамках проекта «Тихий вечер» в Вознесенском Печерском монастыре в Нижнем Новгороде – спектакль «Русское Евангелие», в нем была премьера сразу восьми моих новых песен. И несколько раз уже показывала на разных сценах спектакль «Земля», о жигулевских крестьянах 1930-1940-х годов, там звучат не только мои авторские песни, но и народные наши, волжские песни. Принимают «Землю» превосходно.

Видите, так книги мои начинают жить на сцене, оживать, звучать, обретать рельеф жеста, новой пластики. Мне самой это, понятно, нравится! Но ведь нравится и зрителю! Пока плыву в бурном море театра одна. Этот мой проект так и называется: «Театр Елены Крюковой». И мечтаю: а вдруг найдется режиссер, новая сцена, иное пространство постановки?

Моноспектакль сейчас очень в моде. Но я бы не отказалась и от полноценного спектакля. От работы многолюдной актерской труппы. Я занимаюсь моноспектаклем не потому, что он в моде; я это делаю с 2012 года, и этот формат родился сам по себе – я просто захотела оживить свои книги, сама стать для них кино, театром, песней, движением, чем угодно.

Хочу договориться с серьезным драматическим театром – неважно, в каком городе России, – чтобы показать один из своих стиховых концертов или спектакль по одной из моих книг. Возможно, эта мечта сбудется в наступающем году.

R.: Вы издаете свои книги сами. Нравится ли вам быть независимым писателем или проще, когда есть большой издатель, который берет на себя все производственные вопросы?

Е. К.: Знаете, я благодарна всему, что на свете со мной происходит. Я работала с большим издателем. У меня в судьбе были и «Центрполиграф», и «Эксмо», и «Время», и АСТ. Мне нравится сейчас быть свободной. Потом, ведь полмира переходит на формат print-on-demand. Тиражи постепенно исчезают, хоть бумажная книга, возможно, будет держаться на плаву еще пятьдесят, сто лет. Ну ведь есть же театр, кинотеатр, и рядом интернет. Одно другому не мешает. Я бы не отказалась от большого издателя. Но только если он возьмет на себя не только издание книг – отпечатать тираж это ведь не вопрос, – но и труд раскрутки. А это, да, тяжелый труд. И деньги.

И здесь издатель напряженно думает: а достоин ли этот автор моих вложений? Отобью ли я свои кровные или прогорю? Для бизнеса, каковым является работа большого издательства, это вопросы насущные.

У Джоан Роулинг, после ее мытарств и скитаний по лондонским издателям, что ее отвергали с «Гарри Поттером», явился спонсор из Америки, который сказал: я вложу в тебя деньги, но заработаю ли я? Это риск! И он рискнул. Они оба рискнули. И выиграли.

Но сказка о Гарри Поттере, как любой жанр, это заведомо коммерческая вещь. Тот спонсор это прекрасно понял, почему и рискнул. Со мной риски будут круче.

Я пишу некоммерческую литературу. Ни стихи, ни интеллектуальная проза никогда не станут коммерцией. У них другая аура, другое образное и смысловое наполнение. Мне был дан выбор, и я сделала его.

Но, знаете, продать можно все. И раскрутить можно все!

Пока мое дело – работать. И работать как можно лучше. Крепче. Сильнее. Работать не на сегодняшний, сиюминутный успех, не на деньги, не на славу; работать на Бога и вечность. Они-то точно там, впереди, во всем разберутся.

И Ridero для меня – великий помощник, спасение, возможность творческого действия, энергичный рабочий ритм, отсутствие долгого ожидания выхода книги. Думаю так: когда, вернее, если я найду большого издателя, я не расстанусь с Ridero.

Мой муж, художник Владимир Фуфачев, делает прекрасные обложки для моих книг в Ridero. Если устроить выставку всех моих книг, и стихов и прозы, что мы с Володей выпустили в Ridero, это будет впечатляющая выставка!

Мои тексты сейчас перевели на английский, и у меня в скором времени будет возможность опубликовать книги в США, во Франции и в Германии, и с ними уже сможет познакомиться мировой читатель. 

А я все больше хочу работать с образами и сюжетами, не похожими ни на что, и насытить их таким саспенсом, что переплюнул бы Голливуд. Хочу новой силы и новой энергетики. И да, я сделаю это. Приходит время – в моей литературе – моей Девятой симфонии, Сикстинской капеллы и Высокой мессы. И они будут: не повторением пройденного, а окном в неведомое будущее.

Фото из архива автора.