Курган

Глава 1

— Валя! Куда собрался?

Я обернулся, так и есть, сеструха.

— Чего тебе?

— Куда ты пошел, говорю?

— Мы это, на экскурсию идем… Эй, Димка, подожди меня!

— Поздно придешь, мать устроит тебе экскурсию! — послышалось вдогонку.

— Повезло тебе, Димыч, ни братьев, ни сестер у тебя нет.

— Ага. Только мать достает, прям ни минуты покоя… Бежим, а то опоздаем.

В школу пришли вовремя, как раз звонок прозвенел, но проскочить в класс удалось только Димке, его спина мелькнула впереди, а меня лавиной вынесло обратно во двор. Вот давку устроили!

— Куда прешь! — крикнул я, цепляясь за входную дверь. Через пару минут школьный двор опустел, и я свободно прошел в класс. А там уже наша классная, Инна Леонидовна, расписывает прелести весенней степи. Вон куда она собралась, экскурсия, тоже мне. И пришло-то шесть человек, включая классную. Может, еще не пойдем…

Вышли за школу, вот тебе и степь. А вообще, здесь везде степь, и все — степь. Небо, птицы, дома, собачонка, вскоре отставшая от нас, — боится далеко от дома убегать — в степь.

Вот это ветер! И солнце… Кажется, побежишь, руки раскинешь — можно влететь!.. Но по вспаханному полю не побегаешь. Куда нас понесло? Механизаторы повысовывались из своих тракторов, кричат что-то. Наша пугливая Леонида заспешила и чуть не упала, споткнувшись. Хорошо, ребята поддержали. Вообще-то она ничего, не вредная, но какая-то… мечтательная. И жить ей негде. Димкин отец сказал, что пока не будет давать ей жилье, все равно, мол, в город сбежит. Димкин отец у нас директор.

«Может, ей хоть молоко за вредность дают, как дояркам…» — думал я, наблюдая, как Леонида читает на ветру стихи, стараясь перекричать шум моторов:

Летит, летит степная кобылица

И мнет ковыль…

— Это Блок, — сообщила нам Леонида. И закашлялась.

— Инна Леонидовна, а вам молоко дают? — спросил я сочувственно.

— Какое молоко, кто?.. Давайте вон там, у реки, отдохнем. Ребята, к воде не подходить!

Мы рванули к реке.

— Холодная, — сообщил Серый.

— А ты что, в апреле уже купаешься? — спросила его Ирка.

— Я круглый год могу, — похвастался тот.

— Вот и плыви, — она толкнула его, и Серый, не удержавшись на ногах, чуть не свалился в воду.

— Обалдела! Ну, держись теперь…

От Иркиного визга холм, стоявший недалеко от реки, чуть не обвалился.

— Сколько сможешь? — спросил Димка, бросая плоский камешек по воде.

— Ого, шесть блинов!.. А у меня всего три, камень плохой попался.

— Потом ко мне пойдем? Есть новый фильм, «Черный песок» называется. Отец говорит классный.

— А он с нами будет смотреть?

— Ой, да не съест он тебя.

— Ладно, приду, если отпустят… А до холма добросишь?

Димка швырнул камень и чуть не попал в Мироненко.

— Мазаев! Ты что делаешь?

— Я не нарочно, Инна Леонидовна.

Раздался крик, так и есть, Ирка с холма свалилась, здорово ей Серый наддал. Леонида психанула и зашагала по полю в обратную сторону от школы. Скоро сообразила, что идет не туда, и вернулась к нам.

— Как вам не стыдно! Вы уже большие ребята, а ведете себя…

— Это все Головко!

— А что я?

— Все, хватит!

В наступившей тишине стал слышен плеск воды, и кто-то далеко-далеко отчетливо крикнул: «Ладно-о…».

— А знаете, что это за холм? Это кунган.

— Курган, — поправила Ирку Леонида, — скифский:

Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы.

С раскосыми и жадными очами!..

— Мы? — не понял Димка.

— Мы все. Это Александр Блок.

— Я не жадный и косой…

— Да это поэтический образ! Они были жадные до жизни, свершений… Сергей, вон из воды! Все, домой, в школу…

Возвращались другой дорогой, через общественный сад. Идти было дольше, зато ноги не вязли в пахоте. Продирались сквозь ветки, усталая Леонида шла сзади и про Блока уже не вспоминала.

— У тебя штаны грязные, — сообщил мне Димка.

— Черт, весь перемазался, ну, дома мне устроят. А все Леонида со своими стихами…

— Мать рассказывала про этот курган, слышь, Валька, там вроде кладоискатели рылись, их участковый Василек гонял.

— А она откуда знает?

— Она ж краевед, завбиблиотекой, забыл? Еще кружок ведет, «Истоки» называется. Они с отцом все спорят — кто настоящий казак, а кто так, «опереточный персонаж».

— Да? Я и не знал…

— У нас и награды дома есть, исторические, кресты всякие, — расхвастался Димка.

— Чьи награды-то?

— Не знаю чьи. Эти кресты за победу над Красной Армией выдавались.

— Не совсем верно, — поправила его Леонида. — Георгиевскими крестами награждали в Первую мировую войну. За победу над немцами, турками… Сережа, вы куда направились, все идем к школе! — Она прошла вперед, к ребятам.

— Что ж ты у матери про клад в кургане не разузнал ничего?

— А оно мне надо? Про курган я услышал, пока ждал ее в библиотеке, после кружка она обещала на лошадях покататься…

— Вот бы вырыть клад!

— А чем копать будешь, лопатой? Не устанешь часом? Он метров пять в высоту, не меньше…

— Вот бы вырыть клад, — не унимался я. — Димка, там, наверное, царь ихний похоронен, косой и жадный, а с ним золото, серебро!

— Что ты заладил про этот клад, тоже мне, «миллионер из трущоб» выискался.

— Сам больно умный…

Мы замолчали. В моем уме рисовались слитки золота, сундуки с драгоценностями только и ждали, когда разроют холм и доберутся до них. Только руку протяни!..

— Оглох, что ли? — Димка толкнул меня локтем.

Я опомнился, оказывается, мы уже подошли к школе. Ребята разошлись по домам.

— Ну, что, пойдем ко мне?

— Дома надо отпроситься.

— Давай… Так я жду тебя! — напомнил мне Димка.

Глава 2

— Никуда не пойдешь! Валя, хватит шляться, садись за уроки. Посмотри, что у тебя в тетрадях творится, — мать подошла к столу, — так, вот: алгебра — двойка, русский — еле-еле три, а это что — «…мой дед Донаков был шпион»?

— Это нам сочинение Леонида задала на тему «Память сердец». И кстати, я не шлялся, мы ходили на экскурсию к кургану. Мам, я скоро. А завтра после школы сразу за уроки, а?

— Только недолго, понял? И переоденься, в приличный дом идешь, а у самого штаны грязные.

— Ладно.

У Димки своя комната. Моя мечта иметь свою комнату. И признаюсь, хотел бы такую же, как эта: на полу мягкий ковер, массивный письменный стол, полки с кучей нужных вещей, и никто нос не сует.

— Короче, вот приемчик, — показывает мне Димка, — «кате-наге» называется. Захват, бросок через бедро… да падай ты!

Падать на ковер было совсем не больно. Потом фильм включили про мужика, он все шел куда-то, свое прошлое хотел узнать…

— Муть какая-то!

— Это не «Черный песок», я перепутал, — сказал Димка. — Сейчас включу.

Тут в комнату вошла Димкина мать — пора, мол, мне.

По дороге домой все размышлял, есть ли сокровища в кургане да как до них добраться. «Поговорю с отцом», — решил я. Но поговорить не получилось, дома отец принялся отчитывать меня за плохие отметки и сочинение на тему «Память сердец».

«Валентин, возьмись за ум, конец учебного года, чтобы все тройки и двойки исправил на четверки и пятерки. Бери пример с Юли, хоть она и младше тебя». Я покосился на сестру — сидит, слушает отца и губы поджала, как мама, когда та недовольна чем-нибудь. Комната у нас одна на двоих, вот невезуха.

«…и Донаков тебе не дед, а прадед, — толковал отец, показывая на фото дядьки в военной форме, — не шпион он никакой, он офицер НКВД, понял?». Я кивал, опасливо поглядывая на новый фонарик, вдруг увидит, что я разобрал его и пока не смог собрать, детали одной не хватало.

Глава 3

Май кончался, а вместе с ним и учебный год. В один из теплых уже по-летнему вечеров я подошел к Юльке. Она раскачивалась во дворе на качели, дразня Ромку, нашу собаку. Шум от них жуткий!

— Тише ты! Ромка, замолчи… Юль, хочешь со мной погулять?

— Погулять… Куда это?

— Тут недалеко, возле речки, ну, где я удочку потерял.

— Я не пойду на рыбалку.

— Да… какая рыбалка! Возле речки есть холм. Это, как его… курган, а в нем похоронен царь с кучей золота. Выкопаем золото, наше будет!

Она затормозила.

— А тебе откуда известно про золото. На похоронах, что ли, был?

— Он был скиф, понятно?

Она оттолкнулась ногой, опять раскачиваясь.

— Погоди, — я схватился за веревку, — дело верное. Мне Димка рассказал, а он от стариков слышал.

— Что ж старики не выкопали? А Димка?

Я помялся:

— Сказал, что «лажа»… Короче, пойдешь?

— Нет.

Я в сердцах дернул веревку, пошел к дому. Один пойду!

Следующим вечером я все же уговорил Юльку сходить к кургану.

— Обычный холм, — сказала сестра, увидев курган.

— Обычный, да не совсем. Ладно, полезли, давай свою лопату.

Карабкаться с лопатами было трудно, одна покатилась вниз. Чертыхаясь, сполз за ней, а когда наконец оказался наверху, Юлька там успела все обследовать.

— Здесь уже копали, — сообщила она.

В самом деле, в центре кургана была какая-то неизвестная ямка, успевшая зарасти травой.

— Значит, все вырыли до нас? — прервала молчание Юлька.

— Если б вырыли, холма бы уже не было… Вырыли… Еще рыть не начали, уже ноешь… Ни черта не вырыли… Здесь все, — я разгорячился.

— А что говорят старики? — миролюбиво спросила Юлька.

— А старики говорят, что здесь красноармеец похоронен с котелком.

— Ой. я боюсь рыть, боюсь трупака!

Вот дура…

— Эй! Шо вам там надо? — вдруг раздался снизу чей-то голос.

Мы аж подскочили от неожиданности. У кургана стоял худой сутулый старик с косой на плече. На голове его красовалась шляпа с дырочками.

— Это Семка ГПУшник, я его знаю, — зашептала мне Юлька.

— А ну, убирайтесь оттуда!

— Ваша, что ли, земля, что вы тут распоряжаетесь? — крикнул я ему сверху.

— Я сейчас тебе ухи надеру! — Семка отложил косу и стал карабкаться к нам.

Мы с лопатами скатились вниз с другой стороны. Семка был уже наверху и что-то орал нам вслед. Новое дело, конкурент.

— Он что, родственник Пушкина?

— Какого Пушкина? — не поняла Юлька.

— Сама сказала — Семка Пушкин.

— А, нет, «ГПУшник» его прозвали, он в охране служил. У него еще дома козы живут. Мне Катька говорила, он их сосед…

Я слушал ее вполуха. Что значила эта яма на вершине холма? Может, курган уже пустой… Разве роют сверху… И как вообще нужно рыть, может, сбоку…

— Валя, не слышишь, что ли?

— А? Чего?

— Говорю, в этом году точно на море поедем, папа обещал.

— Он каждый год обещает… А курган как же?

Она промолчала.

На следующий день я решил покопаться в книгах, может, что-то прочитаю про клады: ну, там, как рыть, приемы всякие, словом, тайны профессии. Наткнулся на фотографии — вот родители на Севере, вот мама со мной маленьким стоит, улыбается… Дверь открылась, и вошел Димка! Я быстро сунул альбом с фотографиями под подушку. Загорел-то как! Побывал с матерью на море, полон впечатлений.

— Да, вот тебе, — достал что-то из кармана, протянул мне. Брелок! Электронный, знает 23 мелодии, вот друг так друг… Правда, своих ключей у меня нет, ничего, общие прицеплю.

Он заметил лежащие на столе и диване книги:

— К школе готовишься?

— Про клады ищу. Вот послушай, что я у Соловьева вычитал. Так… А вот: «Одни кости мертвецов привязывали скифа к стране, и ничего, кроме могил, не оставил он в историческое наследие племенам грядущим…» Прикинь, как не оставил? Сразу видно, что этот толстенный Соловьев ни фига не петрил в сокровищах!

— В каких сокровищах?

— В кургане которые.

— Да нет там уже ничего, я у матери спрашивал, она говорит, точно копали там.

— Кто? Нашли что-нибудь?

— Этого она не знает… Или говорить не хочет… Слушай, а ты можешь в музей съездить, в краеведческий, мне мать говорила, что…

— Поедем вместе? — перебил я его.

Он помялся.

— Не могу, с отцом обещал на бахчу съездить.

— А, тогда ладно, — я стал перелистывать книгу.

— Пойдем ко мне?

— Неохота.

Он помолчал.

— Ну, пока тогда.

— Пока.

Я взялся за брелок, слушал его комариные мелодии. На душе было тоскливо.

А ты просто девочка-лето,

Ты просто девочка-гроза.

Ничего не знаешь и не понимаешь

Но от жизни хочешь все сполна…

— это Юлька слушала всякую муть. Достала прямо…

Глава 4

Рано утром я все же поехал в город, один. Маме, чтоб отпустила, сказал, мол, еду с Димкой и его отцом осматривать бахчу. На билет взял из своих сбережений, коплю уже второй год на велосипед. Ничего, потом такой велик себе куплю! И кроссовки, как у Димки.

Вернулся из города поздно вечером, усталый и голодный. Отец сказал, что берется за меня всерьез и будет делать из меня мужчину, а мужчины никогда не врут и отвечают за свои поступки. Мама спросила, голоден ли я. Я не успел ответить, отец с мамой принялись спорить о моем воспитании, а я заснул, сидя на табурете. Мама разбудила меня и отвела в постель. И когда Димка утром пришел, я еще спал.

— Пойдешь на рыбалку?.. Валька, проснись, на рыбалку пошли…

— Не могу, мне из дома выходить не велено.

— Почему?

— Набрехал, что на бахчу с вами вчера ездил.

— А сам где был?

— Где-где, в городе, в музее. Краеведческом.

— Один поехал? — не поверил он.

— Нет, с лучшим другом по имени, как его, забыл…

— Ладно тебе. Рассказывай давай.

Я сел на кровати.

— Ну что, приехал в город… Погоди, сейчас приду… — я вышел и вернулся в комнату с чашкой молока и бутербродами. — Будешь?

Димка отрицательно помотал головой.

— Ну и что?

— Так, а да… — я жевал и не торопился рассказывать, — в общем, стал искать музей, никто толком не мог сказать, как до него добраться…

— По карте надо было посмотреть, — подсказал Димка.