Глава 1
— Валя! Куда собрался?
Я обернулся, так и есть, сеструха.
— Чего тебе?
— Куда ты пошел, говорю?
— Мы это, на экскурсию идем… Эй, Димка, подожди меня!
— Поздно придешь, мать устроит тебе экскурсию! — послышалось вдогонку.
— Повезло тебе, Димыч, ни братьев, ни сестер у тебя нет.
— Ага. Только мать достает, прям ни минуты покоя… Бежим, а то опоздаем.
В школу пришли вовремя, как раз звонок прозвенел, но проскочить в класс удалось только Димке, его спина мелькнула впереди, а меня лавиной вынесло обратно во двор. Вот давку устроили!
— Куда прешь! — крикнул я, цепляясь за входную дверь. Через пару минут школьный двор опустел, и я свободно прошел в класс. А там уже наша классная, Инна Леонидовна, расписывает прелести весенней степи. Вон куда она собралась, экскурсия, тоже мне. И пришло-то шесть человек, включая классную. Может, еще не пойдем…
Вышли за школу, вот тебе и степь. А вообще, здесь везде степь, и все — степь. Небо, птицы, дома, собачонка, вскоре отставшая от нас, — боится далеко от дома убегать — в степь.
Вот это ветер! И солнце… Кажется, побежишь, руки раскинешь — можно влететь!.. Но по вспаханному полю не побегаешь. Куда нас понесло? Механизаторы повысовывались из своих тракторов, кричат что-то. Наша пугливая Леонида заспешила и чуть не упала, споткнувшись. Хорошо, ребята поддержали. Вообще-то она ничего, не вредная, но какая-то… мечтательная. И жить ей негде. Димкин отец сказал, что пока не будет давать ей жилье, все равно, мол, в город сбежит. Димкин отец у нас директор.
«Может, ей хоть молоко за вредность дают, как дояркам…» — думал я, наблюдая, как Леонида читает на ветру стихи, стараясь перекричать шум моторов:
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
— Это Блок, — сообщила нам Леонида. И закашлялась.
— Инна Леонидовна, а вам молоко дают? — спросил я сочувственно.
— Какое молоко, кто?.. Давайте вон там, у реки, отдохнем. Ребята, к воде не подходить!
Мы рванули к реке.
— Холодная, — сообщил Серый.
— А ты что, в апреле уже купаешься? — спросила его Ирка.
— Я круглый год могу, — похвастался тот.
— Вот и плыви, — она толкнула его, и Серый, не удержавшись на ногах, чуть не свалился в воду.
— Обалдела! Ну, держись теперь…
От Иркиного визга холм, стоявший недалеко от реки, чуть не обвалился.
— Сколько сможешь? — спросил Димка, бросая плоский камешек по воде.
— Ого, шесть блинов!.. А у меня всего три, камень плохой попался.
— Потом ко мне пойдем? Есть новый фильм, «Черный песок» называется. Отец говорит классный.
— А он с нами будет смотреть?
— Ой, да не съест он тебя.
— Ладно, приду, если отпустят… А до холма добросишь?
Димка швырнул камень и чуть не попал в Мироненко.
— Мазаев! Ты что делаешь?
— Я не нарочно, Инна Леонидовна.
Раздался крик, так и есть, Ирка с холма свалилась, здорово ей Серый наддал. Леонида психанула и зашагала по полю в обратную сторону от школы. Скоро сообразила, что идет не туда, и вернулась к нам.
— Как вам не стыдно! Вы уже большие ребята, а ведете себя…
— Это все Головко!
— А что я?
— Все, хватит!
В наступившей тишине стал слышен плеск воды, и кто-то далеко-далеко отчетливо крикнул: «Ладно-о…».
— А знаете, что это за холм? Это кунган.
— Курган, — поправила Ирку Леонида, — скифский:
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы.
С раскосыми и жадными очами!..
— Мы? — не понял Димка.
— Мы все. Это Александр Блок.
— Я не жадный и косой…
— Да это поэтический образ! Они были жадные до жизни, свершений… Сергей, вон из воды! Все, домой, в школу…
Возвращались другой дорогой, через общественный сад. Идти было дольше, зато ноги не вязли в пахоте. Продирались сквозь ветки, усталая Леонида шла сзади и про Блока уже не вспоминала.
— У тебя штаны грязные, — сообщил мне Димка.
— Черт, весь перемазался, ну, дома мне устроят. А все Леонида со своими стихами…
— Мать рассказывала про этот курган, слышь, Валька, там вроде кладоискатели рылись, их участковый Василек гонял.
— А она откуда знает?
— Она ж краевед, завбиблиотекой, забыл? Еще кружок ведет, «Истоки» называется. Они с отцом все спорят — кто настоящий казак, а кто так, «опереточный персонаж».
— Да? Я и не знал…
— У нас и награды дома есть, исторические, кресты всякие, — расхвастался Димка.
— Чьи награды-то?
— Не знаю чьи. Эти кресты за победу над Красной Армией выдавались.
— Не совсем верно, — поправила его Леонида. — Георгиевскими крестами награждали в Первую мировую войну. За победу над немцами, турками… Сережа, вы куда направились, все идем к школе! — Она прошла вперед, к ребятам.
— Что ж ты у матери про клад в кургане не разузнал ничего?
— А оно мне надо? Про курган я услышал, пока ждал ее в библиотеке, после кружка она обещала на лошадях покататься…
— Вот бы вырыть клад!
— А чем копать будешь, лопатой? Не устанешь часом? Он метров пять в высоту, не меньше…
— Вот бы вырыть клад, — не унимался я. — Димка, там, наверное, царь ихний похоронен, косой и жадный, а с ним золото, серебро!
— Что ты заладил про этот клад, тоже мне, «миллионер из трущоб» выискался.
— Сам больно умный…
Мы замолчали. В моем уме рисовались слитки золота, сундуки с драгоценностями только и ждали, когда разроют холм и доберутся до них. Только руку протяни!..
— Оглох, что ли? — Димка толкнул меня локтем.
Я опомнился, оказывается, мы уже подошли к школе. Ребята разошлись по домам.
— Ну, что, пойдем ко мне?
— Дома надо отпроситься.
— Давай… Так я жду тебя! — напомнил мне Димка.
Глава 2
— Никуда не пойдешь! Валя, хватит шляться, садись за уроки. Посмотри, что у тебя в тетрадях творится, — мать подошла к столу, — так, вот: алгебра — двойка, русский — еле-еле три, а это что — «…мой дед Донаков был шпион»?
— Это нам сочинение Леонида задала на тему «Память сердец». И кстати, я не шлялся, мы ходили на экскурсию к кургану. Мам, я скоро. А завтра после школы сразу за уроки, а?
— Только недолго, понял? И переоденься, в приличный дом идешь, а у самого штаны грязные.
— Ладно.
У Димки своя комната. Моя мечта иметь свою комнату. И признаюсь, хотел бы такую же, как эта: на полу мягкий ковер, массивный письменный стол, полки с кучей нужных вещей, и никто нос не сует.
— Короче, вот приемчик, — показывает мне Димка, — «кате-наге» называется. Захват, бросок через бедро… да падай ты!
Падать на ковер было совсем не больно. Потом фильм включили про мужика, он все шел куда-то, свое прошлое хотел узнать…
— Муть какая-то!
— Это не «Черный песок», я перепутал, — сказал Димка. — Сейчас включу.
Тут в комнату вошла Димкина мать — пора, мол, мне.
По дороге домой все размышлял, есть ли сокровища в кургане да как до них добраться. «Поговорю с отцом», — решил я. Но поговорить не получилось, дома отец принялся отчитывать меня за плохие отметки и сочинение на тему «Память сердец».
«Валентин, возьмись за ум, конец учебного года, чтобы все тройки и двойки исправил на четверки и пятерки. Бери пример с Юли, хоть она и младше тебя». Я покосился на сестру — сидит, слушает отца и губы поджала, как мама, когда та недовольна чем-нибудь. Комната у нас одна на двоих, вот невезуха.
«…и Донаков тебе не дед, а прадед, — толковал отец, показывая на фото дядьки в военной форме, — не шпион он никакой, он офицер НКВД, понял?». Я кивал, опасливо поглядывая на новый фонарик, вдруг увидит, что я разобрал его и пока не смог собрать, детали одной не хватало.
Глава 3
Май кончался, а вместе с ним и учебный год. В один из теплых уже по-летнему вечеров я подошел к Юльке. Она раскачивалась во дворе на качели, дразня Ромку, нашу собаку. Шум от них жуткий!
— Тише ты! Ромка, замолчи… Юль, хочешь со мной погулять?
— Погулять… Куда это?
— Тут недалеко, возле речки, ну, где я удочку потерял.
— Я не пойду на рыбалку.
— Да… какая рыбалка! Возле речки есть холм. Это, как его… курган, а в нем похоронен царь с кучей золота. Выкопаем золото, наше будет!
Она затормозила.
— А тебе откуда известно про золото. На похоронах, что ли, был?
— Он был скиф, понятно?
Она оттолкнулась ногой, опять раскачиваясь.
— Погоди, — я схватился за веревку, — дело верное. Мне Димка рассказал, а он от стариков слышал.
— Что ж старики не выкопали? А Димка?
Я помялся:
— Сказал, что «лажа»… Короче, пойдешь?
— Нет.
Я в сердцах дернул веревку, пошел к дому. Один пойду!
Следующим вечером я все же уговорил Юльку сходить к кургану.
— Обычный холм, — сказала сестра, увидев курган.
— Обычный, да не совсем. Ладно, полезли, давай свою лопату.
Карабкаться с лопатами было трудно, одна покатилась вниз. Чертыхаясь, сполз за ней, а когда наконец оказался наверху, Юлька там успела все обследовать.
— Здесь уже копали, — сообщила она.
В самом деле, в центре кургана была какая-то неизвестная ямка, успевшая зарасти травой.
— Значит, все вырыли до нас? — прервала молчание Юлька.
— Если б вырыли, холма бы уже не было… Вырыли… Еще рыть не начали, уже ноешь… Ни черта не вырыли… Здесь все, — я разгорячился.
— А что говорят старики? — миролюбиво спросила Юлька.
— А старики говорят, что здесь красноармеец похоронен с котелком.
— Ой. я боюсь рыть, боюсь трупака!
Вот дура…
— Эй! Шо вам там надо? — вдруг раздался снизу чей-то голос.
Мы аж подскочили от неожиданности. У кургана стоял худой сутулый старик с косой на плече. На голове его красовалась шляпа с дырочками.
— Это Семка ГПУшник, я его знаю, — зашептала мне Юлька.
— А ну, убирайтесь оттуда!
— Ваша, что ли, земля, что вы тут распоряжаетесь? — крикнул я ему сверху.
— Я сейчас тебе ухи надеру! — Семка отложил косу и стал карабкаться к нам.
Мы с лопатами скатились вниз с другой стороны. Семка был уже наверху и что-то орал нам вслед. Новое дело, конкурент.
— Он что, родственник Пушкина?
— Какого Пушкина? — не поняла Юлька.
— Сама сказала — Семка Пушкин.
— А, нет, «ГПУшник» его прозвали, он в охране служил. У него еще дома козы живут. Мне Катька говорила, он их сосед…
Я слушал ее вполуха. Что значила эта яма на вершине холма? Может, курган уже пустой… Разве роют сверху… И как вообще нужно рыть, может, сбоку…
— Валя, не слышишь, что ли?
— А? Чего?
— Говорю, в этом году точно на море поедем, папа обещал.
— Он каждый год обещает… А курган как же?
Она промолчала.
На следующий день я решил покопаться в книгах, может, что-то прочитаю про клады: ну, там, как рыть, приемы всякие, словом, тайны профессии. Наткнулся на фотографии — вот родители на Севере, вот мама со мной маленьким стоит, улыбается… Дверь открылась, и вошел Димка! Я быстро сунул альбом с фотографиями под подушку. Загорел-то как! Побывал с матерью на море, полон впечатлений.
— Да, вот тебе, — достал что-то из кармана, протянул мне. Брелок! Электронный, знает 23 мелодии, вот друг так друг… Правда, своих ключей у меня нет, ничего, общие прицеплю.
Он заметил лежащие на столе и диване книги:
— К школе готовишься?
— Про клады ищу. Вот послушай, что я у Соловьева вычитал. Так… А вот: «Одни кости мертвецов привязывали скифа к стране, и ничего, кроме могил, не оставил он в историческое наследие племенам грядущим…» Прикинь, как не оставил? Сразу видно, что этот толстенный Соловьев ни фига не петрил в сокровищах!
— В каких сокровищах?
— В кургане которые.
— Да нет там уже ничего, я у матери спрашивал, она говорит, точно копали там.
— Кто? Нашли что-нибудь?
— Этого она не знает… Или говорить не хочет… Слушай, а ты можешь в музей съездить, в краеведческий, мне мать говорила, что…
— Поедем вместе? — перебил я его.
Он помялся.
— Не могу, с отцом обещал на бахчу съездить.
— А, тогда ладно, — я стал перелистывать книгу.
— Пойдем ко мне?
— Неохота.
Он помолчал.
— Ну, пока тогда.
— Пока.
Я взялся за брелок, слушал его комариные мелодии. На душе было тоскливо.
А ты просто девочка-лето,
Ты просто девочка-гроза.
Ничего не знаешь и не понимаешь
Но от жизни хочешь все сполна…
— это Юлька слушала всякую муть. Достала прямо…
Глава 4
Рано утром я все же поехал в город, один. Маме, чтоб отпустила, сказал, мол, еду с Димкой и его отцом осматривать бахчу. На билет взял из своих сбережений, коплю уже второй год на велосипед. Ничего, потом такой велик себе куплю! И кроссовки, как у Димки.
Вернулся из города поздно вечером, усталый и голодный. Отец сказал, что берется за меня всерьез и будет делать из меня мужчину, а мужчины никогда не врут и отвечают за свои поступки. Мама спросила, голоден ли я. Я не успел ответить, отец с мамой принялись спорить о моем воспитании, а я заснул, сидя на табурете. Мама разбудила меня и отвела в постель. И когда Димка утром пришел, я еще спал.
— Пойдешь на рыбалку?.. Валька, проснись, на рыбалку пошли…
— Не могу, мне из дома выходить не велено.
— Почему?
— Набрехал, что на бахчу с вами вчера ездил.
— А сам где был?
— Где-где, в городе, в музее. Краеведческом.
— Один поехал? — не поверил он.
— Нет, с лучшим другом по имени, как его, забыл…
— Ладно тебе. Рассказывай давай.
Я сел на кровати.
— Ну что, приехал в город… Погоди, сейчас приду… — я вышел и вернулся в комнату с чашкой молока и бутербродами. — Будешь?
Димка отрицательно помотал головой.
— Ну и что?
— Так, а да… — я жевал и не торопился рассказывать, — в общем, стал искать музей, никто толком не мог сказать, как до него добраться…
— По карте надо было посмотреть, — подсказал Димка.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.