Укрепление песков в Старобельском уезде

Предисловие

Заповедному урочищу «Сосновое» в справочнике «Природно-заповідний фонд Луганської області» [17] отведено незаслуженно скромное место, всего несколько строк. С этим трудно согласиться. Хотя площадь урочища невелика, всего 67 га, историю его возникновения нельзя назвать ординарной, главным образом потому, что опосредованно или непосредственно она связана с известными людьми Старобельщины и России.

В данной публикации собраны факты и сведения, которые помогают приоткрыть некоторые странички истории, связанные с укреплением песков в Старобельском уезде и охватывающие период середины XIX и начала XX веков.

Не претендуя на полное раскрытие обозначенной темы, автор надеется, что данная компиляция заинтересует краеведов и любителей изучения истории родного края.

Про Старобельский уезд

Старобельский уезд Харьковской губернии в начале ХХ столетия располагался в юго-западной части ее. С севера он граничил с Воронежской губернией, с востока — областью Войска Донского, с юга с Екатеринославской губернией и с запада с Купянским и небольшой частью Изюмского уезда Харьковской губернии». Относительно площади в указанных границах уезд занимал 0,23 часть (т.е. 23%) всей площади Харьковской губернии. Площадь уезда в десятинах отличается в разных источниках. Бауэр [18] в своей работе приводит цифру 1129,6 тыс. десятин, что соответствует данным полковника генерального штаба Стельбицкого И. А. (1129648 десятин или 10846,2 квадратных верст). По учету же земель, произведенному оценочно-статистическим отделом Харьковской губернской земской управы, размер уезда равен 1115439,5 десятин. Разница более чем 14 тыс. десятин. Видимо по этой причине профессор П. Земятченский в своем отчете обошел это противоречие в цифрах, указав про площадь: «Старобельский уезд, занимающий огромную территорию свыше миллиона десятин» [20] Площадь удобной земли определяется по статистическому отчету 1025377,2 десятин.

Про леса

По учету, произведенному статистическим отделом, общая площадь леса по Старобельскому уезду (по состоянию на 1908 г.) равна 46324,0 десятин, под кустарниковыми породами 24499,4 десятин. Следовательно, под лесом находится 4,5% удобной земли, под кустарником 2,4%. Столь низкий процент свидетельствует о том, что лесное хозяйство в экономической жизни населения Старобельского уезда занимает второстепенное место. Большая часть лесов находится в частной собственности. По данным учета статистического отдела казенное ведомство имело всего 2567,2 дес. леса, а по ведомости, утвержденной лесным департаментом 9 апреля 1904 г., по Старобельскому лесничеству числилось 2263,5 десятин и по Деркульскому лесничеству 669,4, а всего 2932,9 десятин. До 60 годов XIX столетия во всех лесных дачах практиковалась бессистемная выборочная рубка, и только с этого времени положено начало рациональному использованию лесных богатств. [11]

Про пески

В «Памятной книжке Харьковской губернии на 1862 год» приводится подробная характеристика губернии. В рамках нашего исследования наибольший интерес представляет следующий отрывок: «…Значительных площадей песку, лесу и болот в губернии нет вовсе; самое большое пространство земли, покрытое песком, находится при впадении рек Оскола и Красной в Донец. Более замечательные лесные площади по Донцу суть: Маяцкая засека около сл. Маяки, лес Потемкиной у Святогорского монастыря в Изюмском уезде и Гомольшанская дача в Змиевском уезде». [15] Обращает внимание утверждение, что отсутствуют значительные площади песков и леса, а какое-либо наличие их в Старобельском уезде вообще не указывается.

Но уже в 1912 году (через 50 лет!) Бауэр В. [18] приводит следующие данные: «По количеству песков Старобельский уезд занимал первое (!) место в Харьковской губернии. Согласно рекогносцировочной съемке их, проведенной чинами Лесного департамента в 1901—1909 гг., общая площадь песков была равна 48,5 тыс. десятин, а фактически — более 50 тыс. десятин. Пески занимали 4,4% общей площади уезда. Для этой местности такой процент песков считался очень большим. По своему характеру пески Старобельского уезда распределялись на: 1) задернелые, 2) полузадернелые и 3) сыпучие пески. Площадь летучих песков в уезде достигала 7 тыс. десятин». [18]

Откуда же появились столь значительные площади песков?

Пески, точнее песчаные почвы, существовали всегда. Как правило, все они были в той или иной степени задернелые, поэтому большая часть из них представляла собой сенокосные угодья. Старобельские пески по своему происхождению были приречными, находились они по левым низменным берегам Северского Донца, Айдара и Боровой, по так называемым надлуговым террасам речных долин. Все пески относились к послетретичным образованиям, происходили они из третичных морских песков, размытых, перенесенных речными водами и перевеянных ветром. [18] Но, повторюсь, до 60-х годов девятнадцатого века большая часть песков была задернелой и не оказывала вредного влияния.

Начатая крестьянская реформа в России, возвещенная Манифестом об отмене крепостного права 19 февраля (3 марта) 1861 года, обусловила коренные изменения в распределении земельной собственности. Основной акт — «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» — содержал главные условия крестьянской реформы. Среди прочего в нем указывалось, что помещики сохраняли собственность на все принадлежавшие им земли, однако обязаны были предоставить в пользование крестьянам придомовой участок и полевой надел. Земли полевого надела предоставлялись не лично крестьянам, а в коллективное пользование сельским обществам, которые могли распределять их между крестьянскими хозяйствами по своему усмотрению. Разумеется, что помещики оставляли за собой лучшие участки, а крестьянским обществам доставалась земля похуже, в том числе и песчаная. Значительная площадь песчаных земель досталась Старобельскому городскому обществу. Эти земли за короткий срок превратились в сыпучие, голые пески. Точное установление их площади было невозможным, так как неумелое или хищническое ведение хозяйства обращало часть задернелых песков в сыпучие. При этом уничтожали лесную растительность на песках с корчевкой пней, пасли скот на полузадернелых песках, затем распахивали их без внесения навоза под бахчи, а после полученного урожая участки, совершенно лишенные пропалыванием травянистой растительности, забрасывали, так как без полеводства они были непригодными, поскольку не давали никакого урожая. А вот еще свидетельство о состоянии лесов профессора П. Земятченского, проводившего исследования по заданию Старобельского земства: «Лесная растительность пережила на памяти жителей тяжелые времена. До освобождения крестьян леса в уезде пользовались довольно значительным распространением; они хотя и сосредоточивались в тех же местах, где и теперь, но их площадь была гораздо больше, и лес был настоящий строевой. После освобождения лес подвергается беспощадному истреблению, даже без особой нужды. Можно сказать, лес был сведен окончательно… Почти весь лес Старобельского уезда молодой лес» [20]

В эти же годы наблюдается бурное развитие в уезде овцеводства. По-другому и быть не могло. Как указывалось выше, до реформы большая часть песков представляла собой сенокосные угодья. Ценность таких сенокосов была относительно низкой по сравнению с целинными степными участками, а вот для выпаса овец и коз оказалась вполне благоприятной. К 1902 году по статистическим данным [34] поголовье овец в Харьковской губернии достигало 1108901, а в Старобельском уезде 256190, т.е. 23% от всего поголовья. За 25 лет (1877—1902) поголовье овец выросло на 39,3%. Количество коз в губернии и в уезде было значительно меньшим. В губернии по данным статистики насчитывалось 11687 коз, тогда как в Старобельском уезде — 7898 голов, что составляло 67,6% (!) от общего числа. За те же 25 лет поголовье коз увеличилось более чем в три раза. И овцы и козы практически полностью, до самого основания выщипывали всю травянистую растительность в местах выпаса, попутно вытаптывая корневую систему. Обнаженная площадь в условиях засушливого климата легко превращалась в подвижный, летучий песок, переносимый даже небольшим ветром. [15, 16, 21—45]

К началу ХХ века Старобельские пески встречались по Айдару в виде отдельных пятен и полос шириною до двух верст и длиной до 10 верст — от южной границы уезда до самой северной точки. Главная же масса песков сосредоточивалась по берегу Северского Донца в южной части уезда и около р. Боровой в районах Петропавловской, Староахтырской, Трехизбенской, Муратовской, Смольяниновской и Боровеньковской волостей. Здесь полоса песков достигала 15 верст ширины, и тянулись почти непрерывно от границы области Войска Донского до Купянского уезда. [18]

Летучие пески, кроме того, что были бездоходны, оказывали очень вредное влияние на соседние участки земли: песок заносил полевые и луговые угодья, реки, озера, усадьбы и пр., погребая под собой на значительную глубину хорошие земли и увеличивая площадь пустырей. По данным ревизии лесоустройства, сыпучие пески росли в год на 1—2% и за много лет, когда пески переносились с места на место, образовали громадную площадь погибших угодий, «всех убытков от чего нельзя было учесть, они, несомненно, очень разнообразны и колоссальны» [18].

Нельзя сказать, что владельцы песчаных арен смирились с таким состоянием дел. Мысль о борьбе с этим злом созрела в умах хозяев и людей науки давно. Мало того, чтобы пески сделать безвредными — необходимо было обратить их в культурное состояние, чтобы они приносили доход. Было много опытов по превращению песков в сенокосные угодья, пробовали разводить на песках травы, мирящиеся с песками. Но большинство опытов не дало положительных результатов, чаще всего из-за засух и малой доходности. К началу ХХ ст. считалось общепризнанным, что летучие пески, безусловно, представляют собой лесную почву и окончательно укрепить их можно только древесной растительностью — разведением леса. «Культура леса не только служит наилучшим средством укрепления его, но и является вместе с тем и более интенсивной, чем какая бы то ни было иная культура». [18]

Борьба с песками

Еще во времена военных поселений Аракчеева в Старобельском уезде были облесены сосной значительные площади перевеваемых песков. Большая часть этих лесов была истреблена при выдаче крестьянам владельческих записей после крестьянской реформы 1861 года. К началу ХХ столетия остались лишь жалкие следы этих лесов, в частности, Епифановская дача возле Новопскова, около Старобельска по дороге на Шульгинку, одиночные сосны на усадьбах. А между тем, по рассказам старожилов, леса были большие, в них прятались разбойники. [18]

Данное явление было характерно не только для Старобельского уезда, а и для всей России. Нехорошев Т. В. в «Кратком обзоре деятельности казенного лесного управления за 1883—1902 гг. приводит следующие слова: «Еще в 40-ых и 50-ых годах … (XIX) столетия министерство государственных имуществ принимало меры к укреплению песков через лесничих и окружных начальников. Однако, по архивным данным и уцелевшим кое-где искусственным насаждениям шелюги, видно, что работы по укреплению песков производились в незначительных размерах, причем большая часть достигнутых результатов исчезла по освобождению крестьян». [14]

С учреждением земств вопрос об укреплении песков не раз возбуждался в земских собраниях. Активно в эту работу включилось Старобельское уездное земство, где отдельные голоса земских деятелей указывали на необходимость без замедления приступить к работам по укреплению песков тем или иным способом. Но заявления эти, во-первых, являлись единичными, а, во вторых, цены на землю в то время были настолько низки, что какие либо затраты на мелиорацию считались излишними и даже обременительными. Некоторые владельцы и сельские общества принимали кое-какие меры к укреплению песков (посадку шелюги, посев песчаного овса), но все эти работы велись без всякой системы; к тому же единичные усилия были слишком слабы в таком большом деле, каким является укрепление песков. [14] Площадь перевеваемых песков уменьшалась слишком медленно еще и из-за того, что все затраты по укреплению песков ложились на хозяев таких участков. Систематическая борьба с движущимися песками, даже с целью защиты своих полей от заноса песка, почти нигде не проводилась.

Со своей стороны, Министерство Государственных Имуществ, долгое время не придававшее вопросу борьбы с песками особенного значения, ограничилось лишь работами по укреплению песков в отдельных местностях.

На подобающую ему государственную точку зрения вопрос о песках поставлен впервые в законоположении 4-го апреля 1888 г. о сбережении лесов частных и общественных. Но так как закон коснулся лишь лесов, не вырубленных ко времени его издания, то он, очевидно, не мог оказать никакого влияния на сокращение площади уже образовавшихся сыпучих песков. Между тем, площадь последних, как оказалось потом, к 1888 году достигла громадных размеров.

В таком положении вопрос об укреплении сыпучих песков находился до 1891/2 гг., когда многие губернии России, вследствие засухи, постиг сильный недород хлебов, который заставил как правительство, так и земство обратить самое серьезное внимание на печальное положение сельскохозяйственной промышленности и на те причины, следствием которых создалось это положение. Вместе с другими вопросами выступил на очередь также и вопрос о вредном действии летучих песков. [14]

Выяснилось, что большая часть песков образовалась после вырубки лесов на легких песчаных почвах, которые, вследствие распашек и неумеренной пастьбы и перегона скота, превратились в сыпучие пески, и что крестьянские общества и частные лица, за крайне незначительным исключением, или вовсе не принимают никаких мер для предупреждения опасности от непрерывного роста сыпучих песков, или же если и принимают, то меры эти являются крайне недостаточными и неудовлетворительными. [14]

В начале 1900-х годов Лесной департамент обратил серьезное внимание на закрепление и облесение песков. Для организации работ казенное лесное ведомство командирует своих чинов для технического руководства работами и надзора за ними и отпускает бесплатно посадочный материал, в возможно полном объеме, всем владельцам песчаных площадей, нуждающимся в культурном материале. Вся Харьковская губерния была разделена на три района. Всеми работами руководил старший таксатор В. Я. Гурский, он же заведовал и работами первого района. В другие районы песков также были командированы партии ученых лесоводов для оказания помощи населению в деле лесоразведения. Ежегодно выделялись огромные, по тем временам, суммы на выращивание сеянцев, на технический персонал и проч. Казна, т. е. Лесной департамент, содержала личный состав, лесные питомники, плантации и заготовку семян.

Земство давало некоторые денежные средства: на доставку посадочного материала в сельские общества до ближайшей к месту работ железнодорожной станции; на наем культурных надзирателей и на мелкие непредвиденные расходы; выдавало субсидии на приобретение инструментов и орудий, необходимых при посадках, и отпускаемых владельцам песков бесплатно. Выкопка, упаковка и доставка посадочного материала производилась также за счет земства. Таким образом, владельцы песков получали бесплатно: 1) руководство работами, 2) посадочный материал, 3) необходимые инструменты и орудия. Сами же владельцы песков производили собственными силами и средствами посадки и дальнейший уход за ними, а также принимали на себя охрану засаженных площадей.

В Старобельском уезде партия Лесного департамента существовала с 1902 г. С этого же года было начато закрепление песков, а с 1904 г. — их облесение. [18]

Чины, состоящие на работах по укреплению песков и оврагов в Харьковской губернии, указаны в «Харьковских календарях» за разные годы. Заведующим песчано-овражным округом назначен известный лесовод старший таксатор Гурский Валерий Ярославович [37—44], в 1917 его сменил также широко известный лесовод Турский Валерий Ярославович. [45] Заведующими работами непосредственно в Старобельском и Купянском уездах числились: младший таксатор Пугачев Александр Владимирович [37—39], с 1910 года — ученый лесовод Блонский Мечислав Янович [40, 49], с 1913 года — младший таксатор Иващенко Андрей Иванович [42—44].

Всего за 10 лет (1902—1912) посадкой шелюги было закреплено 3793 десятины песков, а облесено сосной — 517 десятин. Шелюгу высаживали преимущественно крестьянские общества, как самые крупные в то время песковладельцы. На своих плантациях они вели правильное хозяйство: рубили шелюгу через три года, охраняли от потрав скотом. Имелись общества, у которых площадь шелюговых посадок достигла тысячи десятин и более (Трехизбенское — 1120 десятин). Таких крупных посадок шелюги, как в Старобельском уезде, не было во всей губернии.

С сосною дело обстояло иначе: как крестьяне, так и частные владельцы, из-за боязни неудач, а, главное, долгого ожидания доходности, садили сосну в самом незначительном количестве. Посадки сосны начались с 29 десятин в 1904 г. и увеличились до 102 десятин в 1912 г. [18]