Цветок Лотоса

Цветок Лотоса

Аул

Глава 1

Девушка стояла на обочине дороги и ловила попутку. До города два часа езды. Машины долго не было. На том участке пути вообще мало машин, да и то в основном грузовые, дальнобойщики. Что говорить, «дыра» есть «дыра», глушь одним словом… Дороги плохие в ямах, колдобинах. Сам аул, в котором она жила вместе с бабушкой, был расположен в живописном месте неподалеку от гор, в цветущей степи. Горы тянутся аж до самого города. Высокие, подпирающие небо, кажется, что само небо зацепилось за седые, заснеженные вершины старых, видавших многое за всю свою долгою жизнь, гор. Сколько он тут стоят? Два, три столетия, а может еще больше… Они тут с самого начала существования земли. С высоты они напоминают батыра, который прилег на шелковую, мягкую траву отдохнуть и ненароком, не заметно для себя заснул. Рядом его серебряный, высокий, конической формы шлем — отдельно стоящая высокая, заостренная к верху скала, а там дальше пасется его верный, крылатый друг-иноходец. И всё это великолепие озаряется щедро жарким, ослепительно ясным, лучистым солнцем. Зимой в этих краях гуляют холодные, бесшабашные, вольные, не знающие запретов ветры. Они заметают аул так, что его полностью заносит снегом по самые крыши. И тогда приезжают спасатели и все, кто не равнодушен, и откапывают их, роя узкие траншей к каждому глинобитному, саманному домику и к отдельно стоящей двухэтажке, у которую заносит обычно вплоть до второго этажа. И конечно же расчищают дороги, трассу, но проходит недели две и всё повторяется заново…

Алмагуль стояла уже довольно долго. Ноги заныли. Хотелось куда-нибудь присесть. То, что называется остановкой на самом деле были просто две стены в форме буквы «Г» и никакой скамейки, даже намёка на неё. Вернее, она была раньше, металлическая с деревянным сидением, но сиденье кто-то уволок на дрова, а оставшиеся ножки сиротливо торчали из-под земли и совсем были не пригодны для отдыха.

Солнце стояло высоко, прямо над головой и припекало так, что сил нет. если поставить холодную, сырую воду прямо на землю, то она за пятнадцать минут, максимум, точно закипит. Если зима в этих краях суровая, то и лето такое же беспощадное, невыносимое, душное, ветреное, пыльное. Горы не давали тени аулу и не защищали его от ветров. Резко континентальный климат выдержать могут не все. Вот и бегут от сюда в город. остались только старики да и те, кому ехать некуда, никому не нужны… Старожилы говорят, что раньше это был процветающий областной город, потом завод по переработке сахарной свеклы закрылся, не выдержав кризиса. Людей распустили, всё, что ценное с завода уволокли, оставив только рожки да ножки. Вслед за ним закрылось и локомотивное депо по ремонту старых, битых-перебитых, залатанных локомотивов старого, еще до военного образца.

Новые электропоезда вытеснили старые допотопные. И локомотивное депо осталось не удел… Да и запчастей к ним днем с огнем не сыщешь… Так город сначала потерял статус города, а потом и вовсе испарился. Его даже на карте нет… Так «участок под номером 13»…Что за «участок» один Аллах знает..

Алмагуль набрала номер подружки, с которой собиралась вместе доехать до колледжа, где они учились на повара. Подружка жила ее в соседнем ауле, как раз по пути.

— Жазира, привет! ты выходи уже. Я скоро подъеду. Ага… Давай… — она выключила телефон и спрятала его в сумку.

тут подъехала легковушка с запятнанными грязью номерами и остановилась прямо возле нее.

— До» Амангельды» подвезете? — Спросила девушка водителя, приоткрыв дверцу.

— Садись! — буркнул он.

Не проехав и пятисот метров, в машину подсели еще два пассажира. До города она так и не доехала.

Старые фотографии

Глава 2

Кенжекуль Абировна, бабушка Алмагуль, перебирала старые фотографии. Воспоминания уносили её в далёкую молодость. Она снова видела себя молоденькой девушкой лет 17, как сейчас внучке. Длинные, толстые косы спускались почти до земли. При ходьбе шолпы с красивыми, нежно розовыми камнями мягко, мелодично звенели…

Она улыбнулась: «Ах, эта первая любовь! Она самая чистая, самая искренняя, неповторимая и на всю жизнь!»

На старой, пожелтевшей фотографии был изображен молоденький джигит, настоящий батыр, на вороном коне. Смотрит прямо на тебя и улыбается. Кенжекуль Абировна тоже улыбнулась в ответ: «Столько лет прошло.. Вся жизнь как один день пролетела…»

Перед её глазами мелькали воспоминания обрывками кинолент. Забыла ли она его? Нет!

Всё помнит. Всё! Всё! Хоть и стара уже, восьмой десяток пошёл… Рука болит… Гола два назад упала в гололёд и руку сломала… Хоть и зажило всё, но рука всё равно ноет, дает о себе знать…

— Коземнин карасы… — затянула она старую, но красивую песню о любви, песню самого Абая и снова улетела в далёкую юность… — Как же красиво он пел! — воскликнула она, смахивая платочком, показавшиеся на глазах было слёзы.

Перелистнув страничку фотоальбома, она увидела аккуратно приклеенные канцелярским бумажным клеем детские фотографии своей дочери и улыбнулась. Проведя по ним пальцем, как-будто снова лаская свою умершую дочь, она плакала, еле сдерживая слезы.

Неожиданно её взгляд упал на трюмо, где стояла фотография в стеклянной, прозрачной рамке. На ней была другая девушка, похожая на нее, но другая. её внучка.

— Вся в отца! Только глаза наши.. Голубые…

Вспомнив об отце девушки, она занервничала, давление сразу поднялось, настроение упало…

— Это он во всём виноват! Он виноват, что моя кровиночка так рано ушла… Негодник! Запудрил голову девочке, а та и поверила… И-и-и…

И ведь говорила же, предупреждала, чтобы не верила ему. Не послушала… Разве молодежь слушает нас? Нет. Кто мы для них? Так, старое, отжившее свое поколение. И слово-то какое придумали» предки…» Не дожила она до счастливых дней…

А Алмушка моя, умница, в колледж поступила! Как выросла! Тихая, скромная, лишнего слова не скажет, не перечит старшим, всё по дому делает. Сама вырастила, сама воспитала! Зрачок глаз моих! Солнце моё! Надежда моя! Даст Аллах и замуж выдам за хорошего джигита.

На миг она представила внучку в белом, свадебном платье с высоким саукеле, сияющую словно солнце и слезы навернулись на её глаза, но уже от счастья.

Эта мечта прервалась неожиданным стуком в дверь.

— Иду.. Иду…

На пороге стоял незнакомец.

— Извините, Вы знаете этого человека? — незнакомец показал на черно-белое фото. — Мне сказали, чтобы я спросил у Вас…

— Нет… — ответила апашка и тут же резко захлопнула входную дверь прямо перед его носом.

Незнакомец растерянно посмотрел по сторонам, не зная как дальше быть… Человек как сквозь землю провалился… Он уже порядком устал, но так ничего и не добился. Кого ни спроси, все либо таращатся от удивления, либо в спешке пробегают мимо, мол ничего не слышу, ничего не знаю и слышать не хочу… Только одна сердобольная бабушка указала на эту дверь, мол они знают…

— Простите за беспокойство.. Прошу Вас… — постучался он снова в дверь… — Он хотел еще что-то сказать, но запнулся. Он простоял еще полчаса.

Дверь так и не открыли.

Кенжекуль Абировна стояла за закрытой дверью и медленно сползла вниз прямо на холодный пол. Она тихо, сдавленно, так, чтобы никто не услышал, рыдала, кусая свои локти. Каждый раз, вспоминая свою дочку, она плачет. Материнское сердце никогда не забудет эту боль. Эта боль вечная, не проходящая, не стираемая. Говорят, что время лечит. Это не правда… Кенжекуль Абировна хорошо знает это.

Утреннее происшествие

Глава 3

Это утреннее происшествие немного выбило апашку из колеи. Человек ей казался знакомым, но где его видела точно не могла припомнить. Где же? Где? Вот бывает так, вроде знаешь кто, а вспомнить не можешь… Ну да ладно… Дел еще полно по дому… Тесто поставить, хлеб испечь… Да мало ли забот в ауле? Хватает. Так не заметно и время пролетело. Уже начало темнеть, а Алмушки нет до сих пор. Давно должна была уже вернуться. Она взяла телефон и в сотый раз набрала знакомый номер. Мертвую, холодную тишину прервал такой же холодный, равнодушный голос, сообщивший, что абонент находиться вне доступа сети и попросивший перезвонить попозже… Мысли крутились в её голове бешеным пчелиным роем, не умолкая ни на минуту. Каждый час ожидания был как вечность… Так и задремала, сидя в таком же старом кресле, как и она сама, с телефоном в руках. Легкая дремота переросла в беспокойный сон. Она видела Алмушку маленькую, крохотную, в детском белом платьице. Она так смешно лепетала. Кенжекуль Абировна хотела обнять свою внучку, но та вдруг растворилась в воздухе и всё вокруг неожиданно покрылось холодным, густым, как сметана, туманом.

— Алмушка! — с криком вскочила она, наконец освободившись от липкого, тягучего сна. Прохладный ветер ворвался в открытое окно и гулял по комнате, развевая легкие, прозрачные занавески. Лунный свет мерцал словно золото, тускло освещая комнату. Старые настенные часы с шумом пробили двенадцать. Алмушка так и не вернулась… Сердце начало бешенно биться, чувствуя тревогу.

Она набирала снова и снова номер Алмушки, но тот же бездушный голос, в который раз, выговаривал отчетливо выученную одну и ту же фразу:

— Абонент в не доступа…

Устав, апашка набрала номер полиции и, когда услышала живой голос, тут же перебив его, выложила всё наболевшее у нее за это время:

— У меня пропала внучка! Вы слышите? Алло?

— Когда в последний раз видели её?

— Утром… Ушла и не вернулась до сих пор.

— Ну, может с друзьями гуляет… — улыбнулись на том конце. — Подождите еще два дня. Если не вернется, так уж и быть, будем искать…

Апашка в шоке опустилась в кресло, выронив телефон..

«Что она только что сказала? Это Алмушка-то гуляет с друзьями?» — она в бешенстве снова набрала тот же номер и повторила свою просьбу:

— Вы, наверное, меня не так поняли… — начала она как можно спокойнее — Человек пропал, понимаете?

— Я всё хорошо Вас поняла, — спокойно, как ни в чем не бывало, ответили на том конце. — Вот, если через два дня не объявится, то подадите заявление, а пока извольте. Не занимайте, мое время… — в трубке послышались гудки…

Апашка охнула в полном бессилии, не зная что делать. Спасть не хотелось. Не до сна… Она подошла к окну и долго всматривалась во тьму, надеясь увидеть очертания родного человека. Так и простояла до самого утра. А как только начало светать, собралась в дорогу.

Жестокость

Глава 4

В полицейский участок поступило заявление о пропаже человека. Пропала девушка, студентка местного колледжа, бывшего СПТУ-32. Обычная девушка, никаких особых примет: среднего роста, худощавого телосложения. Была одета в момент ухода из дома в белую блузку и черную юбку. Фотография прилагается. Всё.

Следователь внимательно посмотрел на фото:

— Куда она могла деться? Может сама вернется через 3—4 дня? Погуляет и вернется… — он уставился в потолок. — Устал… Очень устал…

Тяжело вздохнув, он еще раз посмотрел на фото, что-то подсказывало ему, что она не из таких.

— Надо проверить круг знакомых, может кто-то видел её? — сказал он помощнику, сидевшему напротив и попивающему медленно прохладную, только что купленную в ближайшем киоске» колу.» Духота. Кондиционера в помещении не было, только старый, изготовленный еще во времена Советского Союза, допотопный вентилятор, от которого было мало толку.

В колледже даже не заметили отсутствия Алмагуль. Уроки шли как обычно, как-будто вообще ничего не произошло. Учителя и однокурсники удивились тому, что пришли из полиции и стали расспрашивать про Алмагуль. Они отвечали им, что она верно в колледже, но когда те просили подозвать её, то обнаруживалось, что таковой нет и очень удивлялись этому. Ведь она никогда не пропускала занятия.