Без правил

Тому, кто любил

Тому, кто обжёгся.

Тому, кто продолжил бороться.

Тому, для кого нет прошлого.

Тому, для кого существует настоящее.

Тому, кто знаком с наркотиком под названием «любовь».

Пролог

— Хватит ржать! — Уже в который раз повторила я, пока две мои лучшие подруги валялись на полу в истерическом смехе уже как минимум минут десять.

— Давай ещё раз, ты продлеваешь мне жизненную энергию, — еле выговорила Кори, смахнув с глаз слёзы, и, немного приподнявшись, облокотилась о комод.

— Отвали, — отмахнувшись, я сжала губы от бессильной злобы на свою «удачу».

— Да ладно, Лив, — глубоко вздохнув, произнесла, ещё хохоча, Реджи. — Вряд ли он помнит тебя. Таких дурочек, как ты, у Гранда было миллион. И прошло уже пять лет, он давно забыл об этом.

— Ага, сейчас, он забудет о моём идиотизме, — буркнула я, скрестив руки на груди, продолжая дуться на ошеломительную новость от папочки.

— Так, прекращай, — махнув белокурым хвостом, Кори поднялась с пола и удалилась в гардеробную, примыкающую к моей спальне, где я собрала экстренный совет.

— Блять, прошло пять лет! Долбанных пять лет! — Сокрушалась я. — И тут вдруг моему папе взбрело в голову жениться на Патриции. Они же не общались три года, если не больше, а тут бац — и свадьба через месяц. Старички захотели повеселиться!

— У-у-у, не могу, — вновь захохотала Реджи, — у тебя появится ещё один братец. Братец Гранд Кин!

— Заткнись, — застонала я и спрятала лицо в руках.

— Хватит, Редж, — вторая подруга вернулась с большим зеркалом практически во весь её миниатюрный рост, еле волоча его.

— Зачем тебе оно? — Удивилась я такому порыву потягать тяжести.

Кори молча поставила свою ношу напротив меня, повернувшись, повелительно сказала, указывая на меня пальцем:

— А ну, вставай и смотри на себя.

— Иди ты, — скривилась я.

— Теперь взгляни трезво на ситуацию, — невозмутимо продолжила подруга, а вторая подняла бровь в ожидании нового цирка. — Да, ты написала то идиотское любовное письмо Гранду, но тебе было шестнадцать, а ему двадцать один. Кудрявый, темноволосый, зеленоглазый дьявол, трахающий всех подряд, в него было невозможно не влюбиться. В первый раз всегда выбираешь плохого парня, в этом нет твоей вины. Да, он прочёл его вслух перед всеми на твоём шестнадцатилетии, посмеялся. Но ты была полна фантазий, ты любила саму мысль о любви, и видела в этом парне только хорошее, хотя такие качества в нём напрочь отсутствуют. А сейчас смотри на себя.

Она вновь указала на моё отражение в зеркале.

— Кто это? — Она провела пальцем по зеркальной поверхности. — Я вижу двадцатиоднолетнюю девушку, будущего талантливого хирурга. Уверенную красавицу с идеальными чертами лица и лазурными глазами, пробуждающую любые фантазии сильного пола. Это уже не та угловатая девочка с короткой неухоженной стрижкой. Сейчас перед нами женщина, сексуальная кошечка, которая поедет на эту долбанную свадьбу и плюнет в лицо уроду Гранду. У тебя все козыри, детка, чтобы отомстить ему…

— Предлагаю новую игру, — перебив её, Реджи села рядом со мной и довольно улыбнулась, сверкнув яркими возбуждёнными карими глазами.

— Какую? — Прищурившись, я смотрела в отражение, пока вторая подруга устраивалась по правой руке от меня. И теперь наша неразлучная троица с интересом разглядывала друг друга.

— Ты заставишь Гранда самого написать такое письмо, а потом так же прочтёшь его при всех на свадьбе, — довольно сообщила темноволосая, а блондинка ткнула меня в ребро локтем и заиграла бровями, на что я засмеялась.

— Мы же любим это дело, Лив, — поддакнула Кори. — Достойная месть для кобеля. Вспомни Бруно, он признавался тебе в любви, стоя под балконом твоего дома с оркестром неделю назад…

— А месяц назад Ред сделал тебе предложение, а вы даже ни разу не целовались. И на это ушёл всего какой-то месяц, — заулыбалась Реджи. — С Грандом будет проще.

— Пять лет, Лив. Прошло пять лет, теперь ты научилась многому. И ни один придурок не посмеет играть с тобой, ведь для этого ты так следишь за собой, оттачиваешь мастерство флирта. Пришло время для встречного хода, детка. Пора раздавить такую мокрицу, как Гранд, чтобы двигаться дальше. Детская любовь прошла, но обида живёт в тебе и не даёт сделать шаг вперёд. Время пришло, и судьба подарила тебе идеальный шанс вернуться и показать ему, кто такая Оливия Престон, — торжествующе объявила блондинка.

— Думаете? — С сомнением спросила я их.

— Любишь? — Усмехнулась Реджи.

— Нет, — уверенно заявила я.

— Обидно? — Вторила ей подруга.

— Есть такое, — призналась я.

— Тогда включай режим обаятельной стервы, собирай вещи и звони отцу, — улыбнулась Реджи.

— Никаких правил, никаких запретов, только одно — унизить его так же, как и он меня в тот вечер, — зло произнесла я, а девушки удовлетворенно кивнули.

— Ну что, детка, начнём самую важную партию в твоей жизни? — Кори и Реджи встали, предлагая мне руки, чтобы подняться.

— Начнём, — уверенно ответила я, улыбаясь своим потаённым мыслям, о которых никто не знал и не должен узнать.

Пять лет постоянных размышлений и беззвучной ярости. Пять лет жизни в ожидании того самого нового шанса. Пять лет в поиске возможности вздохнуть полной грудью и освободить сердце от тяжёлого камня, подавляющего новую попытку довериться. Пять лет не прошли даром, за это время я научилась добиваться от мужчин всего, чего бы мне ни захотелось. Пять лет мои подруги поддерживали меня, стараясь избавить от наваждения. Прошло пять лет… но вскоре я изменю своё будущее, и девочки полностью правы, единственный способ освободиться — отомстить Гранду Кину, разрушить его, растоптать и посмеяться в лицо.

Я буду плести свою паутину. Паутину без правил…

Глава 1

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту Хитроу. Температура за бортом восемнадцать градусов по Цельсию, время девятнадцать часов тридцать пять минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся ещё раз увидеть вас на борту нашего авиалайнера. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки, — устало произнесла стюардесса и, положив телефонную трубку, повернулась к своей коллеге и начала быстро что-то говорить.

Мужчина, летевший рядом со мной, встрепенулся и уже отстегнул ремень безопасности, в то время, как я продолжала сидеть, поджав ноги под себя, в салоне бизнес-класса. Отвернулась к иллюминатору, вглядываясь в сгущающиеся тучи над забытым городом.

В Бостоне меня провожали подруги, обещающие звонить каждый день и прилететь на свадьбу отца одиннадцатого августа, чтобы вместе отметить новую жизнь. С мамой и моим отчимом Тейдом я попрощалась дома, они так же готовились приехать к торжеству. Перед этим мама умоляла меня выехать раньше, чем остальные, чтобы наладить семейные отношения с новой мачехой. Они все считали, что проблема в ней…

Родители никогда не были женаты официально, они просто жили вместе, притворяясь обручёнными, потому что так было удобно, и правила приличия заставляли блюсти такой институт жизни, как брак. Ни я, ни Тео, мой старший брат, не были против их расставания через семнадцать лет гражданского супружества. Они всегда разговаривали с нами на серьёзные темы, как со взрослыми, объясняли свои поступки и делились мечтами и желаниями. Дружба была фундаментом нашей семьи, и такая мелочь, как переезд мамы в Америку, не пошатнул её. Мы всегда купались в любви обоих родителей, меняясь местами каждые летние каникулы. Я летела в Бостон, а Тео в Лондон.

Мама нашла свою любовь через два года, как обосновалась на новом месте. Она была абсолютно довольна своей жизнью, где было место всем нам. Мама и папа остались хорошими друзьями, готовыми дать друг другу совет и поддержать в любой ситуации.

Ничего, казалось, не могло разрушить нас…

Когда я приняла решение переехать к маме навсегда и окончить школу в Бостоне, папа был в недоумении, ведь я была его маленькой принцессой, его красавицей дочуркой, обожающей его и бессовестно бросившей одного без объяснений. Только Тео знал причину моей смены места жительства, ведь это он привёл к нам в дом своего друга и его мать. Слово брата повлияло на окончательный исход событий. Папа обижался, полгода отказывался со мной разговаривать, а я отказывалась лететь обратно. Мы перестали общаться, как раньше, шутя и подкалывая друг друга, а наши разговоры свелись к минимуму, отчего мне было нестерпимо больно. Ведь я любила его, он до сих пор остался моим единственным суперменом.

И сейчас, проходя пункт досмотра, моё сердце бешено билось в ожидании встречи с ним. Пять лет я не видела своего отца, решившего, что он сделал что-то не так, отвернул меня от себя, завязав романтические отношения с Патрицией.

Обман, длящийся уже слишком долго. И это была ещё одна капля в тот океан ненависти, созданный Кином.

Обдумав предложение подруг, через два дня я уверенно позвонила отцу и сообщила, что прилечу завтрашним рейсом в Лондон. Вначале он не знал, что сказать, и мы просто молчали долгие секунды, а затем поблагодарил меня за ещё одну возможность стать мне папой. Хотя это я должна была говорить ему «спасибо» за терпение, и дело было не только в Гранде, унизившем меня. Одна из главных причин, побудивших меня ввязаться в эту игру, это то, что как только я разрушу острый узел внутри, то смогу вернуть своего супергероя, стереть последние года печали и разлуки.

Свадьба была для меня прекрасной возможностью показать папе и Патриции, что я рада за них, ведь это на самом деле так.

Я остановилась, подкатив ближе огромный чемодан, и разглядывала встречающих. Заметила в толпе высокого темноволосого мужчину, всматривавшегося в толпу. Его взгляд прошёл мимо меня, а затем глаза, так похожие на наши с братом, встретились с моими.

Время остановилось. Люди, проходящие мимо, не замечались мной. Были только я и мой папа, боящиеся сделать шаг навстречу друг к другу. Тёмно-каштановые волосы, как обычно, коротко подстрижены, классический тёмно-синий костюм в тонкую белую полоску сидел на нём, как я и запомнила, идеально. Ничего не изменилось в нём, возможно, виски слегка тронуло серебро, но это не портило мужской красоты отца, как и морщинки в уголках глаз, когда он улыбнулся мне.

Руки, вцепившиеся в ручку чемодана, вспотели, я выдохнула и осторожно улыбнулась, делая маленькие шаги к нему. Хотя хотелось броситься с криком: «Папочка!». Забыть все, просто быть самой собой. Той, которая так любит его, так скучала и так виновата.

Мы, остановившись, смотрели друг на друга, заново узнавая забытые черты. Непроизвольно горло сдавило, а глаза защипало, и я опустила голову вниз, делая вид, что поправляю ручку чемодана. Незаметно смахнув слезу, подняла глаза и услышала тихий, дрожащий голос:

— Доченька, я так рад тебя видеть, — наше волнение было обоюдным.

— Я тоже. И привет, — широко улыбнулась, вспоминая весь свой опыт, приобретённый за пять лет. Играть выходило у меня намного лучше, чем чувствовать.

— Привет, — плечи отца облегчённо расслабились. — Ты переезжаешь ко мне? — Хохотнул он.

Перехватив мой чемодан и пододвинув к себе, отец с каким-то трепетом смотрел на меня, от этого стало так паршиво внутри, что хотелось кричать. Но должна была продолжить, ради себя, ради него, ради спокойствия.

— Нет, — рассмеялась я наигранно. — Я же учусь в Гарварде, и одежды девочке необходимо больше, чем парням. А где Патриция?

Я решила сменить тему, потому что улыбка сошла с губ отца, и вновь повисло напряжение.

— Дома. Готовится. Ожидает тебя и даёт указания Гранду, — сообщив, он продвигался в сторону выхода.

— Он тут? — Как бы невзначай спросила я, хотя одного его имя заставило похолодеть все внутри.

— Да, уже как неделю. Обещал Пати, что поможет с организацией. Как-никак он владеет лучшими свадебными агентствами по всей Великобритании, — усмехнулся папа, пока мы проходили через толпу, а я впитывала в себя полезную информацию.

— Гранд — свадебный организатор? — Недоверчиво спросила я, когда смысл слов дошёл до моего воспалённого мозга.

— Он владелец, но организатором его сложно назвать, — ухмыльнувшись, папа подвёл меня к чёрному джипу.

— Понятно, — я выдавила из себя улыбку, когда он ловко положил мой чемодан в багажник и уже открыл мне переднюю дверь.

— Ты теперь сам за рулём? — Удивилась я, пристёгивая ремень безопасности.

— Да, я понял Тео и его любовь к самостоятельному вождению, — ответил папа, заводя мотор.

В голове теснилась куча вопросов и фраз, но ни одна не шла с моего языка, и я просто отвернулась к окну. Мы ехали в полной тишине, и это стало тяготить.

— Ты живёшь всё там же? — Мой голос звучал слишком весело, слишком наигранно в этом маленьком пространстве.

— Нет, мы переехали с Пати в округ КенсингтонКенсингтон и Челси (англ. Royal Borough of Kensington and Chelsea) является одним из администратитвных округов Лондона и образует западную часть центра британской столицы., а наш дом был продан ещё четыре года назад. Разве Маргарет не говорила тебе или Тео? — Нахмурился мой родитель, а я была поражена.

— Нет, — тихо ответила я, вновь отвернувшись к окну.

Как мама могла не сказать мне об этом? А Тео? Мы ведь видимся часто, болтаем по скайпу, телефону. И ни один не сказал. Предатели!

Наше гнездо, наш рай был продан. Мои воспоминания, всё, что тут у меня оставалось, было отдано кому-то другому. Обидно. Вновь эта чертова обида и во всём виноват один кобель. Я сжала зубы от злости, да так сильно, что они скрипнули.

— Но новый дом больше, уютнее и в самом элитном районе. Пати недалеко до её офиса, как и мне. У нас есть комнаты для всех: для тебя, Тео, Гранда…

— Почему Гранд живёт с вами? — С ненавистью спросила я, не сумев ничего с собой поделать, и мои эмоции выплеснулись наружу.

— Он не живёт, Оливия, — ласково ответил папа. — В последний раз он был у нас год назад, он бывает в Лондоне редко, обосновался сейчас в Нью-Йорке.

— Но у него же бизнес тут, — теперь я была полностью обескуражена событиями и повернулась к отцу, сжимающего руль.

— Это побочный бизнес. Ты же помнишь Гранда, парень слишком активен и выплёскивает свою энергию в иногда очень странное русло. В Нью-Йорке они вместе с Коулом открыли продюсерский центр, а тут всем занимается Лестер. Помнишь их? — улыбнулся папа и бросил на меня мимолётный взгляд.

«Ещё бы не помнить», — усмехнулась я про себя. Они все там были, все четыре мушкетёра во главе с Д’Артаньяном. Не хватает ещё Нейта и банда в сборе. Все читали, все смеялись и показывали на меня. Каждый из них. Ненавижу!

— Не особо, — соврала я.

— Ничего, ты их увидишь, — улыбнулся папа. — У меня сейчас ощущение, что мы вернулись в то время, перед твоим шестнадцатилетием. Тео прилетит через пару дней, Гранд, все ребята и ты в одном месте. Как я помню, тебе всегда было с ними весело. Ты ходила за братом, как хвостик, а он с радостью брал с собой, — рассмеялся папа, но, к сожалению, его радости от воспоминаний я не испытывала, а точнее, наоборот. Это приводило меня в ещё большую ярость, ненависть и уверенность в том, что мы с девочками задумали.

— А как Патриция относится к этому балагану? — Поинтересовалась я.

— Она счастлива, что сын дома. Мы, родители, скучаем по нашим детям всегда, а когда они вырастают, то забывают о нас, — печально произнёс он, словами уколов меня больнее.

Машина немного притормозила, и я подняла голову: перед нами раскрылись ворота, и по выложенной тёмной дорожке мы въехали на территорию нового дома. Дома? Это больше похоже на родовой особняк. Пафосный улей, куда слетелись все.

— Красиво, — выдавила я из себя, оглядывая большой фонтан в форме лебедя и традиционный фасад здания.

— Пати влюбилась в него, как увидела, — он сказал это с такой любовью, что я улыбнулась тому счастью, наполнявшему моего отца.

Мы припарковались около парадного входа, и я выскочила из машины, подходя к багажнику, чтобы вытащить свои вещи. Дверца щёлкнула, и я быстро опустила чемодан на каменную дорожку.

— Оливия, как я рада тебя видеть! — Услышала я радостный женский голос.

— Патриция, — подняла голову и встретилась с женщиной невысокого роста, каштановыми волосами, элегантно уложенными в ракушку, карими глазами и радушным открытым лицом. — Я тоже очень рада вернуться.

— Девочки, зайдём в дом, не стоять же нам всегда тут. Там и поболтаем, — предложил папа, подхватив мой чемодан.

Я осталась на улице, ожидая чего-то или страшась… Почему-то сейчас вновь почувствовала себя глупой шестнадцатилетней девчонкой, дрожащей перед встречей с ним. Но я ведь выросла, стала умней, опытней, сильней морально.

Зажмурившись на секунду, чтобы собраться со всей своей ненавистью, желанием окончить свои муки, я раскрыла глаза и, широко улыбнувшись, вошла в дом.

Глава 2

Я стояла в ярко освещённом холле, осматриваясь. Дом был даже более чем пафосным, он был королевским. Две лестницы, ведущие вверх по бокам, были воплощением картинки в интернете. Замок для принцессы. Мраморный белый пол играл в свете хрустальной большой люстры, свисающей надо мной. Роскошь, одним словом. И это удивило меня. Папа не любил так афишировать своё происхождение и статус. Это была противоположность всем доводам и разговорам по душам в детстве. Он даже отрицал достаток своих родителей, стараясь добиться всего сам. Этот дом разительно отличался от нашего, простого, но в то же время радушного и тёплого.

— Оливия, дорогая, проходи, — Патриция вернулась в холл, с нетерпением ожидая от меня действий.

— Прости, просто немного ошеломлена таким величием, — улыбнулась я.

— Это всё Гранд, — смутилась женщина. — Честно признаюсь, дом меня даже пугает этим богатством. Чувствую себя золушкой тут.

Моя будущая мачеха рассмеялась, а я надела вновь на себя дежурную улыбку.

— Ужин накрыт. Надеюсь, ты проголодалась? — Спросила она.

— Конечно, — соврала я, ведь была точно уверена, что кусок в горло не полезет.

— Тогда милости прошу, — Патриция махнула в сторону распахнутых двух дверей, и я, кивнув, прошла за ней.

Столовая была центром этого дома. Огромный длинный стол на двенадцать персон из темно-вишнёвого мрамора величественно стоял посреди комнаты. Свечи, горевшие на нём, создавали уютную и немного странную атмосферу царского великолепия.

— Присаживайся, — папа указал на сервированное место, и я послушно села, взяв салфетку и расстелив её на коленях.

— Мы ужинаем только втроём? — Поинтересовалась я, а сердце нервно забилось в ожидании.

— Да, Гранд с ребятами уехал на какую-то вечеринку, но завтра будет здесь, — улыбнулась Патриция и расположилась напротив меня, как и отец.

За столом повисло неловкое молчание, пока женщина средних лет расставляла перед нами блюда.

— Ты не против запечённой утки с овощами? — Нарушила тишину будущая мачеха.

— Нет, — покачала я головой и взяла приборы.

— Давайте выпьем вина, — предложил папа.

— Замечательная идея, милый, — поддержала его женщина и обратилась к домработнице. — Дороти, принеси нам из погреба самую лучшую бутылку, которая у нас имеется. Сегодня для нас великий день, не побоюсь этого заявления.

При её словах я смутилась, было видно, что Патриция из кожи вон лезет, чтобы мне угодить. Это приводило в замешательство, и я не знала, как действовать дальше. Сейчас это были для меня чужие люди, незнакомцы, а главного предводителя шайки не было.

— Итак, Оливия, расскажи нам, как тебе Гарвард? — Вновь начала диалог женщина.

— Хм… поначалу было сложно, но я усердно занималась и теперь мне намного легче, — медленно подбирала слова, смотря в тарелку.

— Хирургия, значит, — влился в разговор папа, я подняла лицо на него и кивнула. — Почему? Всегда думал, что ты поступишь на что-то творческое. Ты грезила балетом.

— Я тоже так думала, — улыбнулась прошлым мечтам. — Но потом поняла, что танцевать могу и для себя. Я хотела помогать людям. Не боюсь вида крови, спокойно переношу затхлый запах и морги. Так почему нет? И сейчас я довольна своим выбором. Мне комфортно, рада принятому решению.

Папа хотел сказать что-то ещё, но в этот момент вошла Дороти и начала разливать вино по бокалам.

— За твой приезд, — поднял фужер папа, и я повторила его действия, как и Патриция.

Отпив немного, я ощутила спасительную волну, прокатившуюся по телу и отдающуюся сладкой тяжестью в ногах.

— Только много не пей, — предупредил отец, и я удивлённо на него посмотрела. — Мне рассказала твоя мать, как ты однажды пришла настолько пьяная, что села в гостиной и разговаривала с выключенным телевизором о бытие.

— Это было давно, — рассмеялась я.

— Я не помню эту историю, расскажи, — предложила мне Патриция.

— Это было после выпускного бала, меня выбрали королевой, и мы немного перебрали…

— Немного? — Ухмыльнулся папа. — Если немного это означает вызов медбратьев со спасительным уколом, то я ничего не понимаю в слове много.

— Оливия, — засмеялась Патриция. — Я не думала, что ты такая проказница, это больше похоже на моего сына.

— Ну, с кем не бывает, — пожала я плечами. — Но я научилась пить со временем.

— И это моя дочь, — притворно ужаснулся папа, чем заставил меня улыбнуться.

— Какая есть, — развела я руками.

— Твой жених приедет на свадьбу? — Неожиданно спросил отец.

— Какой жених? Оливия, ты помолвлена? — Воскликнула Патриция, а я отрицательно замотала головой.

— Как нет? Маргарет рассказала, что тебе сделал предложение парень…

— Это было месяц назад, и я отказала ему, — перебила я его, чтобы не вдаваться в подробности.

— Ах, это, могу сказать, Хью, твоя информация устарела, — улыбнувшись, женщина положила руку на плечо своему избраннику. — После Реда были Клод, Оливер, Морен и последний вроде Бруно.

Отец, как и я, от удивления немного опешил и замер.

— Откуда…

— Мы разговариваем с Маргарет каждый день, — пояснила свою осведомлённость Патриция, а я сжала губы.

— Моя мать — болтушка, — процедила я.

— Да брось, Оливия, все мы были молоды. И пять парней за месяц это нормально, ведь ты выбираешь, — ласково произнесла она.

— И когда ты остановишься? — Недовольно спросил папа.

— Хм, наверное на сто первом, — усмехнулась я, взяв бокал.

— С такими темпами нам недолго ждать, — рассмеялась Патриция, и я поддержала её.

Папа тоже улыбнулся и через мгновение мы уже все хохотали. Обстановка была разряжена, спокойна и ничто не предвещало тихого, но в то же время стального голоса, раздавшегося от двери.

— Какое веселье и без меня.

Моё сердце остановилось, кожа покрылась мурашками, а дыхание сбилось, как и смех, что я поперхнулась глотком вина и начала громко откашливаться. Прикрыв рот салфеткой, пока люди напротив были удивлены не меньше и просто молчали, собирала свои лёгкие по кусочкам, дабы не задохнуться от ауры, накалившей комнату.

— Гранд, мы не ожидали тебя, — наконец-то произнесла Патриция и встала. — Оливия, ты, конечно же, помнишь моего сына.

Облизав вмиг пересохшие губы, я окончательно пришла в себя, не обращая внимания на холод, окативший меня изнутри, улыбнулась своей самой идеально заученной улыбкой и повернулась в сторону ненавистного мне субъекта.

— Конечно, — улыбалась изо всех сил, не разрешая ни единому мускулу на моём лице показать ту ненужную бурю внутри.

Мои глаза встретились с насмешливыми забытыми и такими некогда любимыми зелёными. Мне одновременно стало жарко и холодно, но я заставила себя стоять и дать возможность ему изучать меня. Я занялась тем же самым, чтобы оценить всё, с чем мне придётся бороться.

Гранд Кин изменился, причём не в ту сторону, которую мне бы хотелось. Больше не было непослушных буйных кудрей, теперь на голове нарушителя моего спокойствия красовалась модная короткая стрижка. Мне даже показалось, что этот образ шёл ему больше, чем мальчишечья небрежность. Пирсинг с носа пропал, придавая лицу строгость, элегантность, и открыто переплетаясь с сексуальной животной силой, окружавшей его. Единственное что осталось не тронутым это зазывные ямочки и губы, изогнутые в соблазнительной улыбке.

Передо мной стоял не мальчик из моей памяти, а мужчина. Опасный и ещё более красивый, чем я помнила. Тёмная рубашка была расстёгнута на три пуговицы, открывая часть татуировок и крестик. Чёрный пиджак свисал с мускулистой руки. Я ожидала встретить законченного наркомана, а не глянцевого представителя рода самцов.

«Соберись», — приказав себе, медленно поднялась с места.

Его глаза быстро пробежались по моему телу в джинсах и простой белой хлопковой футболке, улыбка на его лице стала ещё обольстительней, открывая ряд белоснежных зубов.

Ну, нет, дорогой Гранд, ты играешь по моим правилам. Ты будешь делать то, что я скажу. Станешь моим рабом, как и остальные. Я сломаю эту усмешку в твоих глазах, и они будут смотреть на меня со щенячьей любовью и покорностью.

— Гранд, так рада тебя видеть, — радостно воскликнув, подошла к нему. — Как ты изменился.

— Малышка Ливи, — протянул он голосом, заставляющим некогда меня таять перед ним, заглядывать ему в рот и сочинять свои глупости. — Могу сказать то же самое и про тебя. Разительная перемена.

— Года бегут, все мы становимся старше, — продолжила я улыбаться, не отводя взгляда от его глаз, показывая ему, что больше не та испуганная девочка. — Я могу обнять своего будущего сводного брата?

Моя фраза привела его в удивление, что он приоткрыл рот и на секунду потерял самообладание. Он, видно, ожидал другого отношения, и я была рада одному голу в его ворота. И, воспользовавшись его замешательством, я уже положила руки на мужские плечи и, притянув к себе, поглаживала мускулы спины под тонкой материей. Аромат его любимой туалетной воды смешался с другим запахом, с мужскими феромонами, таящими в себе лживые обещания. Я задержала дыхание и оторвалась от него, пока мужчина отходил от моего удара по его броне.

— Присоединишься? — По-хозяйски спросила я, пока отец и Патриция находились в ступоре, как и сам Гранд.

— Не против, раз мне оказан такой тёплый приём, — ухмыльнулся он.

Я продолжала изображать из себя восхищенную такой неожиданной встречей старого «друга» сестру и вернулась на место. Краем глаза заметила, что он бросил свой пиджак на дальний стул и сел рядом со мной по правую руку напротив отца.

— Патриция сказала, что ты на вечеринке. Было скучно, ведь ты вернулся раньше? — Я взяла бокал с вином и отпила.

— Нет, было как всегда: алкоголь и много разврата, — в свойственной ему манере насмешки ответил он, пока уже появившаяся Дороти налила и ему бокал. — В нашем доме происходит великое событие, а я отсутствую. Неправильно. Как я мог себе позволить не встретить такую почётную гостью?

— Гранд, — рассмеялась я, — ты, как всегда, безумно мил. А где твои кудри? Помнится, ты ими так дорожил.

— Надоели, — просто ответив, он взял в руки бокал.

— А я решила, что стареешь, ведь волосы имеют свойство выпадать, — желала полить его всем ядом, живущим во мне, и моя фраза вышла очень милым подколом.

— Малышка Ливи обзавелась острым язычком? Мне стало уже интересно, — рассмеялся мужчина с хрипотцой в голосе, а я пожала плечами, давая ему понять, что его выпады меня не трогают более.

— Патриция, может быть, нужна помощь с организацией? Например, выбрать цветы, или что там необходимо для торжества, — улыбнулась я женщине, вновь взяв приборы и отрезая кусочек от утки.

— Было бы замечательно, Оливия, — расцвела собеседница, пока отец отчего-то нахмурился. — Я, вообще, не хотела чего-то грандиозного…

— Но ты достойна этого, мама, — властно перебил её Гранд.

— Полностью согласна. Наконец-то, вы решились сделать это. Я очень рада за вас, — кивком подтвердила свои слова.

Повисло молчание, пока я, опустив голову, продолжала пробовать безвкусную пищу. Уверена, утка была приготовлена изумительно, один аромат свёл бы с ума гурмана. Но человек, сидящий рядом, не давал мне насладиться этим, однако, я с усердием продолжала насыщать организм.

Мысленно похвалила себя за такую выдержку, считая секунды.

«Десять. Одиннадцать. Двенадцать».

Все присутствующие явно были озадачены моей репликой. Ведь перед отъездом в Америку была враждебно настроена как к Патриции, так и к её сыночку. Это и заставило отца сделать неверные выводы. Да и сейчас я не отличалась миролюбием, но научилась не открывать своих чувств публике. И это был ещё один гол в его ворота.

— Может быть, вы мне расскажете, что вас так развеселило, пока я не прервал задорный смех? — Первым очнулся Гранд.

— Оливия делилась с нами своей жизнью и учёбой, — медленно произнесла Патриция, поглядывая на отца, наблюдавшего за Грандом с неким недоверием.

— Правда? И что в этом смешного? — Он повернулся ко мне, изучая мой профиль, пока я клала кусочек помидора в рот, обхватывая вилку губами. Он ожидал от меня ответа, а я не торопилась, наслаждаясь кисловато-сладким вкусом овоща.

— Да, — подтвердил за меня папа, и я благодарственно ему улыбнулась, дожёвывая пищу. — Но мы смеялись над другим.

— И? — Допытывался он, а я тем временем, откинувшись на спинку стула, отпила немного вина.

— Папа спросил, когда я выхожу замуж, — повернувшись, подала я голос, встречаясь с выгнутой бровью и удивлением на лице Гранда. Адреналин засвистел и полетел по венам. Он играл, вновь пытался сделать из меня дурочку. Не выйдет, теперь моя очередь.

— И кто же этот чудик, готовый взять тебя в жёны? — Хохотнул Кин.

— Маргарет говорила, что это молодой педиатр, так же? — мне показалось, что папа хотел защитить меня перед Грандом, его голос звучал надменно холодно. Я посмотрела на него и улыбнулась, Патриция нервно теребила вилку. Неужели он и папа конфликтуют?

— Да, Ред окончил третий год интернатуры и поступил в ординатуру, очень хороший парень. Я прохожу практику каждый год и учебные тренинги в больнице, где он работает. Дети его просто обожают, и мы давно знакомы. Но встречаться начали лишь несколько месяцев назад, — подтвердила я. — Он получил отказ, потому что я не готова пока связывать свою жизнь с кем-то на постоянной основе. От мужчин можно быстро устать, особенно когда слишком большой выбор. Да и мне всего двадцать один, а я в жизни ещё не всё попробовала.

Взяв бокал, залпом допила содержимое, алкоголь отлично согревал меня изнутри, придавая сил, расслабляя мышцы тела.

— А смеялись мы, потому что папа спросил, когда я перестану менять бойфрендов как перчатки, — повернувшись к Гранду, продолжила. — Я ответила, что на сто первом остановлюсь, на что мне сообщили — с такими темпами им осталось недолго ждать.

— Мда, — цокнул языком он, — чувство юмора у вас отменное, скажу вам.

— Кто-то этой особенности, вообще, лишён. Но не переживай, уже ничего не поправить. Смирись, — поддела я его, не сумев проконтролировать свой язык.

Гранд усмехнулся, его зрачки вмиг расширились, а глаза сверкнули. Ему такой стиль общения определённо нравился.

Я видела, как его губы уже раскрылись в новой колкой фразе, что я перехватила инициативу и быстро произнесла:

— Патриция, спасибо за тёплую встречу и вкуснейший ужин, но я безумно устала, — запустив руку в волосы, изобразила вселенскую тяжесть на своих плечах. — Я бы хотела лечь спать, а завтра мы можем обсудить мой вклад в вашу свадебную сказку.

— Конечно, — заметила, как она облегчённо вздохнула и бросила злой взгляд на Гранда, который только изобразил непонимание.

— Я покажу тебе твою спальню, милая, — предложил папа, в его голосе слышалось недовольство, и я поднялась.

— Отлично, — я положила салфетку на стол рядом с тарелкой. — Тогда желаю всем доброй ночи, и ещё раз спасибо за приглашение и радушный приём. Я счастлива вернуться в Лондон.

Улыбнулась Патриции, а моего врага даже не удостоила взглядом. Папа уже вышел из-за стола и я, развернувшись, пошла за ним. Мы хранили молчание, пока поднимались по ближайшей к столовой лестнице на второй этаж. Затем повернули налево и прошли по длинному коридору к одной из последних дверей.

— Это твоя комната, — тихо сказал папа и раскрыл дверь.

Я замерла, увидев то, чего даже не ожидала. Это была моя забытая спальня с нежно-голубыми стенами, двуспальной белой кованой кроватью, большим сундуком у её подножья.

— Господи, — прошептав обескуражено, я вошла в комнату я, оглядывая её вновь и вновь, чтобы удостовериться, что не грежу.

— Тебе нравится? — Голос отца дрогнул, а я не могла больше вымолвить ни слова и только кивнула.

— Невероятно, — вымолвила я через несколько секунд, подходя к сундуку и проводя по нему ладонью. — Это же мой пиратский клад. Откуда?

— Да, я забрал его из нашего дома, кровать сделали по фотографии, — папа переминался с ноги на ногу, ожидая моего вердикта о проделанной работе.

— Спасибо, — тихо произнесла я, поднимая на него голову. Сердце наполнилось любовью, радостью и детским восторгом. Я не помнила, что в последний раз заставляло меня так себя ощущать. Лёгкость в груди стала на мгновение золотом, и я растворилась в нём.

— А ты больше ничего не заметила? — Загадочно спросил он, а я удивлённо начала озираться.

Столик с двумя стульями повторяли стиль кровати, шкаф-купе, во всю стену расписанный замысловатыми серебристыми узорами на белом стекле, зеркальный мамин столик, отреставрированный и блестящий. Я указала на него, но папа отрицательно покачал головой.

— Сейчас, — сказал он, и, подойдя к стене, покрутил световой регулятор, заставляя комнату наполниться яркостью. — Повернись, — предложил он, и я последовала указаниям.

Мои глаза остановились над изголовьем кровати, где теперь я чётко видела зеркальные тонкие буквы. Стало сложно дышать, голова зашумела, сердце забилось быстрее, душа опустилась на пол, хватаясь невидимыми руками за грудь.

Не было необходимости подходить ближе, чтобы прочесть надпись. Она была вырезана на моей коже, напоминая каждый день о глупости, совершенной мной пять лет назад. «Укради моё сердце этой ночью».

— Почему это тут? — Услышала я свой злой голос.

— Доченька, тебе не понравилось? — Осторожно спросил папа, а я сжимала зубы, смотря на эту чёртову строчку. — Ты же сама такую же написала в своей спальне, на этом же месте, и я решил, что тебе будет приятно увидеть её в таком исполнении.

Мне пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не закричать от воспоминаний, от волны обиды. Я была глупо влюблена, и ожидала ответного хода от Гранда, подмигивающего мне, заигрывающего, смеющегося над тем, как я краснела, когда он рассказывал мне о проведённой бурной ночи с новой девушкой. Я желала, чтобы он украл моё сердце. Но он его не только украл, он просто растоптал всю меня за несколько минут. Вывернул мою душу, испепеляя меня своей жестокостью. Теперь я краду сердца, теперь я изорву его.

— Просто не ожидала, — отстранённо ответив, растянула губы в улыбке.

— Ты не против, я приму душ и лягу? — Не дала я отцу поболтать ещё, повернувшись в его сторону.

— Конечно, ванная комната расположена справа от твоей, — кивнул он и, на секунду застыв, добавил. — Спокойно ночи, Оливия. Завтра я буду после пяти вечера, и мы съездим куда-нибудь вдвоём.

— Хорошо, папа, — быстро сказала я.

Мы простояли так ещё несколько мгновений, пока отец не развернулся и не вышел, затворяя за собой дверь.

Как только я осталась одна, я подошла к зеркальному столику мамы и опустилась на стул, смотря на своё отражение.

— Ненавижу, — прошептала я, а глаза заблестели от слёз. Мне больше не было больно, как тогда, внутри после встречи с ним была пустота.

Я на секунду закрыла глаза, и передо мной предстал Гранд, пронзающий меня зелёной стрелой прямо в сердце. Но если раньше, это вызывало во мне трепет, то сейчас только азарт и злость. Скольких он погубил? Над сколькими так посмеялся? Скольких использовал? А сколько ещё будет?

Любовь странная штука, она забывается годами, забирая с собой все хорошее, что было с тем человеком, оставляя только зияющую дыру в душе. Но и она же даёт силы, чтобы предложить Гранду отравленное яблоко. Заковать его сердце в тяжёлый металл, который будет срастаться с кожей, заставляя поедать себя изнутри и страдать. Никто не поможет, даже время не излечит раны на очаге жизни, еле бьющегося в груди.

Я открыла глаза и подняла правый уголок губ.

— Пора начать нашу новую историю, малыш, — одними губами произнесла я и довольно рассмеялась, ощущая себя злой королевой, отравляющей все вокруг.

В уже хорошем расположении духа, распаковала чемодан, аккуратно разложив и развесив одежду в шкаф и комод. Собрав все необходимое для того, чтобы принять душ, я вышла из комнаты в тёмный коридор и скрылась за другой белой дверью.

Отыскав в айподе «Taylor Swift — Blank Space», я, припевая, встала под прохладные струи душа.

Глава 3

Расправив постель, я уже было легла и потянулась к прикроватной лампе, как в дверь постучали. Нахмурившись, встала, накинув чёрный шёлковый халат поверх струящихся спальных брюк в тон и топика.

Папа решил поговорить со мной? Или Патриция? Может, мама не смогла до меня дозвониться. Хотя, я проверяла сообщения от подруг в твиттере и говорила с ней, когда приземлилась.

Пребывая в неизвестности, распахнула дверь, но это чувство сменилось другим, уже знакомым, когда я различила стучавшего в тёмном коридоре.

Холод сковал сердце, но огонь, пробежавший по венам, приказал ему забиться быстрее. Заставив себя улыбнуться, я произнесла:

— Что-то случилось?

— Нам надо поговорить, — спокойно объяснил своё появление Гранд и по-хозяйски прошёл в мою спальню.

— Хм, о чём? — Удивлённо спросив, закрыла за ним дверь.

— Об этом, — он достал из кармана брюк свёрнутый лист и швырнул на мой сундук.

— Я тебя не понимаю, прости, — мой голос не дрогнул, хотя внутри все сжалось, когда узнала этот клочок бумаги.

— Могу напомнить, малышка, или зачитать, — усмехнулся он и, взяв послание, начал медленно разворачивать, наблюдая за моей реакцией.

— Гранд, объясни, что ты хочешь? — Устало произнесла я, развязав халат и бросив его на спинку стула около зеркального столика.

Мужчина приподнял брови, осматривая моё ночное одеяние, подчёркивающее грудь, пока его губы медленно изгибались в сексуальной ухмылке, проявляющей эти невозможно соблазнительные ямочки.

— Так ты помнишь, что это? — Он приподнял лист бумаги и сделал шаг ко мне.

— Помню, — скрестив руки на груди, ответила ему. Взгляд Гранда вновь опустился от глаз к вырезу топика, где я своим движением приподняла грудь, позволяя увидеть больше, чем он ожидал. — И что дальше?

— Пять лет, верно, малышка, — это был не вопрос, а констатация факта. Он вновь отбросил бумагу, и начал делать ко мне шаги медленные, грозящие окончиться катастрофой, если бы я не знала его. — Я бы хотел извиниться за тот вечер.

Его голос был нежен, ласков, что на долю секунды я оторопела, но воспоминания больно кольнули, что я отвела взгляд от его лица и отошла.

— Гранд, ты прав, прошло уже довольно много времени, чтобы забыть эту историю, — я обошла его, и, взяв лист, разорвала на четыре части. — Мне было шестнадцать, а ты был другом моего брата. Таких историй полно, практически на каждом углу, всегда сестрёнка влюбляется в того, кто ей не пара.

Я произнесла свою речь с безразличием, улыбаясь выражению лица мужчины, ожидавшего вновь от меня иного.

— Ты писала про любовь, — напомнил он.

— Я не знала, что такое любовь, и решила, что влюблённость в придуманный образ, это и есть то самое чувство, — пожав плечами, бросила своё уничтоженное письмо на сундук. — А теперь, если это всё, то я хочу спать. Ты не представляешь, как утомителен был перелёт.

— А сейчас? — Он проигнорировал мои слова об усталости и нахмурился, рассматривая что-то на стене.

— Не поняла.

— Сейчас ты знаешь, что такое любовь? — Он повернул голову в мою сторону и гипнотизировал меня своими колдовскими глазами.

— К чему такие вопросы? — рассмеялась я, не выдав своего напряжения внутри.

— Решил поближе узнать свою сводную сестричку, — усмехнулся он.

— Всё, Гранд, спокойной ночи, — я закатила глаза и быстро пошла мимо него, чтобы выпроводить незваного гостя.

Распахнув дверь, я показала ему рукой, чтобы выходил. Но он, продолжив стоять, смотрел на меня. Мне казалось, что прошли часы, лоб покрылся испариной и меня уже начало трясти от раздражения, что захотелось крикнуть на него.

— Приятных снов, малышка Ливи, — наконец-то произнёс он и вышел из моей спальни, оставляя после себя свой аромат, наполнивший пространство.

Я закрыла дверь, и, прижавшись к ней спиной, скатилась на пол.

Это будет сложнее, чем я себе представляла. Ведь в фильмах показывают, как просто бывшие девушки мстят своим обидчикам. В жизни это оказалось иначе. С другими ребятами играть и добиваться своего было намного проще, чем с Грандом. Он заставлял меня возвращаться в прошлое, в те переживания, а они губительны.

Когда последний раз моё сердце стучало так громко и быстро? Когда моё тело пребывало в таком стрессе, как сегодня? Только пять лет назад. И то, я забыла те ощущения, сейчас же они казались мне ярче.

Во мне ожило столько чувств, что организм давал сбой, не успевал перестраиваться, но по выработанной привычке, выдавал эмоции, как робот. Зато после мне становилось плохо, как сейчас.