Время зла

Пролог

Шел две тысячи шестьдесят пятый день осады. Великий Магистр Ордена Четырех Стихий, Бринор Мудрый, обвел усталым взглядом серых, почти бесцветных, глаз собравшихся в Зале Совета Старейшин. Шесть лет назад, во времена мира и процветания, их было девятеро, но теперь их осталось лишь пятеро, и все они носили на своих лицах и телах следы наступивших темных времен.

— Я собрал вас здесь, друзья, чтобы обсудить наши дальнейшие действия, — скрипучим голосом произнес Бринор. — Все мы, я надеюсь, осознаем, что нам не сдержать армию Этельана Седьмого, ведомую его личным магом Гиндро Лживым. Они уже взяли Срединную Крепость, а Внешняя Цитадель была утеряна нами еще три года назад. У нас заканчиваются припасы, а численность адептов, даже если считать послушников, не превышает и пяти сотен. А что такое пять сотен против полумиллионного войска профессиональных солдат и магов, не гнушающихся некромантии?

Бринор сокрушенно покачал головой, отчего его длинная окладистая борода заколыхалась, как белье, вывешенное для сушки на ветру.

— Совет согласен с тобой, Бринор Мудрый, — взял слово следующий по старшинству после Великого Магистра Старейшина, Инори Спокойный. — Положение наше и впрямь весьма катастрофическое. Несмотря на огромные людские потери, король Этельан, одурманенный речами Гиндро Лживого, продолжает бросать и бросать свое войско на штурм нашей Обители. Наши братья и сестры измучены бессонными ночами и недоеданием, им не удается передохнуть, в отличие от солдат короля. Но, — Инори поднял указательный палец левой руки вверх, — наш долг служить Камню и защищать его от посягательств тех, чьи помыслы нечисты. Если Камень попадет не в те руки, миру, который мы знаем, придет конец. Стало быть, мы должны умереть, сражаясь!

Инори Спокойный обвел Старейшин взглядом своих карих глаз, скрывающихся под рыжими кустистыми бровями, и старцы, как один, закивали головами, полностью разделяя точку зрения оратора.

Бринору Мудрому было приятно видеть такое единодушие среди его коллег по Совету. Многих из них он сам привел в Совет, и теперь стало ясно, что он в них не ошибся.

«Надеюсь, они так же благосклонно воспримут мое предложение, как и речь Инори», — подумал Великий Магистр, почесывая от волнения морщинистую щеку.

— Я рад слышать такие слова, Старейшина Инори, — поблагодарил своего старого соратника Бринор. — Уверен, любой из адептов без колебаний подпишется под ними. Но, как Вы верно заметили, Камень, попавший не в те руки, способен погубить этот мир. А раз у нас нет уверенности, что мы сможем его обезопасить, то мы должны принять тяжелое решение, — Бринор вздохнул и, собравшись с силами, произнес: — Я ставлю на голосование вопрос о проведении Ритуала Разделения!

По Залу Совета пробежал встревоженный шепоток. Старейшины были изумлены и даже напуганы столь радикальным предложением Великого Магистра и глядели на него словно прямо перед ними разверзлись Врата Титгунда, Обители Убийц, Предателей и Прочих Грешников.

— Владыка, — первым обрел дар речи Инори Спокойный, — вы уверены, что это необходимо?

Уверен ли он? Бринор и сам не знал ответа на этот вопрос.

Еще никто и никогда со времен мифического Ойри, соединившего Камень, не проводил Ритуала Разделения. Камень обладал столь мощной силой, что вырвавшись на свободу из своего заточения, она могла полностью уничтожить этот мир.

Теоретически Ритуал, проведенный согласно описанному порядку, не должен привести к такому результату, но до этого-то никто его не проводил!

— Я уверен лишь в том, что мы не должны допустить, чтобы Камень попал в руки Гиндро! — ответил Бринор Инори. — Потому и вынес вопрос на голосование Совета.

Великий Магистр обвел взглядом членов Совета и откинулся на высокую спинку своего резного стула, ожидая начала дискуссии.

Первым слово взял Арлорд Рассудительный, единственный из нынешнего состава Совета Старейшина, представлявший Стихию Земли.

— Полагаю, что Владыка прав, — произнес он, немного растягивая слова, чтобы скрыть свое заикание. — Если Гиндро Лживый получит в свои руки Камень, последствия будут гораздо более печальны, чем если мы проведем Ритуал Разделения. Я — за это предложение!

— А не слишком ли рано мы отчаялись? — воскликнул самый молодой из старейшин, восьмидесятипятилетний Лиогун Торопыга. — Да, мы потеряли две из трех линий обороны, но самые главные укрепления по-прежнему в наших руках. К тому же для нас недостаток провизии не столь критичен, как для армии Этельана. Его войска уже давно разорили окрестности и вынуждены гнать обозы с продовольствием за тысячи лиг от нашего замка. Пара-тройка удачных диверсий — и в их лагере начнется резня за кусок говядины!

Лиогун, с кончиков пальцев которого срывались маленькие искорки Огня, огляделся в поисках поддержки. Бринор и Арлорд отрицательно замотали головами, не видя в плане юного коллеги и доли рациональности, Инори Спокойный неопределенно пожал плечами, беря время на обдумывание, и Лиогун взглянул на двух еще не высказавшихся членов Совета, Арногеста Проказника и Ониаса Холодного.

— Я поддерживаю Владыку! — дергая себя за козлиную бородку, заявил Арногест. — Наша задача испокон веков — оберегать Камень от злых сил. И если для этого его придется разрушить, да будет так!

— А я согласен с Лиогуном! — заявил Ониас. — У нас еще есть шансы победить. Время для отчаянных шагов еще придет!

Вот и равенство: три — три! Собственно говоря, ничего иного Бринор и не ожидал. Совет всегда был осторожен и не принимал опрометчивых решений путем голосования.

— Решение за Вами, Владыка! — произнес Инори, выжидающе глядя на Великого Магистра.

Голос Бринора теперь стал решающим. Если он ошибется и Орден настигнет черная полоса, то Совет быстро сместит его с поста Великого Магистра и отправит в изгнание. Такое уже случалось в истории Ордена. Вот только никогда ранее он не стоял на краю гибели.

«Другого выхода нет», — еще раз произнес про себя Бринор, а затем объявил вслух:

— Через два часа каждая из Стихий должна предоставить одного адепта низшего ранга. Обсудите этот вопрос между собой и отправьте избранных в Хранилище. Я встречу их там! — уже поднявшись из-за стола, Бринор заметил рвущийся с уст Лиогуна вопрос: — Как Вы верно заметили, Старейшина Лиогун, у нас еще есть шансы на победу. Поэтому Старейшины должны остаться и оборонять стены. И да помогут нам Силы Стихий!

— И да помогут нам Силы Стихий! — хором откликнулся Совет.

***

Бринор Мудрый щелчком пальцев зажег последний из факелов и повернулся к центру комнаты.

Там, на высоком и узком постаменте из белого камня, покоился Камень Четырех Стихий, сосредоточие Великих Сил, способных как преобразовать этот мир к лучшему, так и ввергнуть его в пучину страданий.

«А с виду — обыкновенный камень, каких миллионы в скалах Сольмара!» — подумалось Великому Магистру.

Лишь подойдя вплотную к Камню, можно было ощутить пульсирующую в нем Силу, отказаться от обладания которой могли очень немногие. Именно таких и только таких и набирали в послушники Ордена.

Скрип одновременно открываемых дверей отвлек Бринора от его мыслей. Вскинув голову, Великий Магистр оглядел входящих в Хранилище адептов.

Из крайней правой двери появился Тоег, медноволосое дитя жарких пустынь Морбранда, адепт третьего уровня Огня. Как и все служители Огня, он был горяч и вспыльчив, но как все дети Морбранда, хитер и изворотлив.

Лично Бринору Тоег не нравился, но Великий Магистр не мог не признавать того факта, что Тоег действительно лучший адепт Огня за последние двадцать лет.

Из крайней левой двери вышел Ниборг, светловолосый голубоглазый гигант, дитя ледяных пустынь Севера, сын великого воина, выбравшего себе иную стезю и в результате отвергнутый своим родом. Он олицетворял стихию Воздуха, и был как северный ветер суров и непреклонен.

К Ниборгу Бринор испытывал почти отеческие чувства, ведь Великий Магистр и сам был родом с земель северных варваров, как их звали жители утонченного Юга, и, как и он когда-то, был вынужден отказаться от своей родни.

Из двух центральных дверей вышли юноша и девушка. Особ женского пола редко принимали в Орден. Это было связано как с отсутствием у большинства из них особых способностей, так и вполне обыденными причинами. Все послушники набирались в юном возрасте, и в период их созревания соседство разнополых адептов могло привести к нежелательным последствиям.

Однако Иоэр, хрупкая невысокая блондинка с тонкими чертами лица, столь ловко управлялась со Стихией Воды, что над принятием ее в Орден Совет нисколечко не раздумывал. Да и после этого она прыгала через ранги, стремительно достигнув уровня пятой ступени.

Иоэр вышла из той двери, что была ближе к Тоегу. Наверное, так и было задумано: Огонь и Вода рядом друг с другом. Две противоборствующие в жизни Стихии, в руках Ордена превращавшиеся в союзников.

Ну и наконец, четвертым участником Ритуала Разделения, адептом Земли, стал Корис, молчаливый брюнет среднего роста, большую часть свободного времени проводивший в библиотеке или тренировочном зале.

Этот адепт был особенным. Во-первых, его не нашли рекрутеры Ордена, он был подброшен к стенам замка в младенческом возрасте и до семи лет воспитывался в одной из крестьянских семей, что служили Ордену испокон веков. Во-вторых, в отличие от остальных послушников и адептов, Корис, получивший это имя в приемной семье, не выказывал склонности к какой-либо из Стихий. Откровенно говоря, он был чист словно утренний воздух ранней весной, и кое-кто из Совета даже сомневался в целесообразности его обучения.

Но Бринор, пообщавшись с маленьким мальчиком, ощутил в нем некую внутреннюю силу, пусть и не принадлежавшую ни одной из Стихий. Немного подумав, Великий Магистр все же решился взять Кориса в послушники и определил его в адепты Земли, так как таких на тот момент было меньше всего в Ордене.

Время быстро показало, что решение Бринора было абсолютно верным. Только давнее правило, не позволявшее занимать ступень выше шестой лицам, не достигшим совершеннолетия, вынуждало Кориса вот уже шесть лет топтаться на одном месте, хотя по силе он уже не уступал адептам девятнадцатого ранга.

Более того, Бринор уже давно раздумывал над вопросом, а не стоит ли уже сейчас готовить Кориса к роли Великого Магистра. Ведь именно из таких, неопределенных, адептов и выходили самые величайшие руководители Ордена. К примеру, Нистен Благородный, одолевший демонов Коно тысячу лет тому назад.

— Идите сюда, дети мои! — подойдя к постаменту, произнес Бринор.

Тоег, Ниборг, Иоэр и Корис шагнули вперед, взяли Великого Магистра в кольцо и, не дожидаясь команды, взялись за руки.

— Вы готовы? — взглянул на молодых людей Бринор.

— Да, Владыка! — ответила за всех Иоэр.

— Тогда приступим!

Взмахнув руками, Великий Магистр принялся плести заклинания, укрепляя их действия молитвой на давно забытом языке.

— Акрех то ронг бала дуэр лито жешзьбр! — бормотал он себе под нос, чувствуя, как воздух в Хранилище наполняется Силой.

Бринор поднял правую руку и опустил ее ладонью вниз на Камень. Затем он оглянулся назад и положил вторую ладонь на плечо Ниборга.

— Начали! — произнес Магистр и открыл свое магическое пространство.

Объединенные Силы Четырех Стихий, соединившиеся в учениках Бринора, хлынули сквозь его тело в Камень, подпитывая его и без того немалую мощь.

— Ай! — через пару минут воскликнула Иоэр.

Бринор вывернул шею в сторону девушки и увидел, что ее ладонь охватило пламя, порожденное рвущейся из Тоега Силой.

— Осторожнее! — покосилась на медноволосого девушка, заливая ладонь Водой.

Пламя схлынуло с ее кожи, оставляя на ней легкий ожог, а несколько капель слетело вниз.

Едва они достигли каменного пола, как Хранилище вздрогнуло и заходило ходуном. С потолка на головы Бринора и его учеников посыпалась каменная крошка, а взглянув вниз, Великий Магистр заметил трещину, идущую от постамента через весь пол к одной из стен.

— Что происходит, Владыка? — в голосе Ниборга зазвучала нотка волнения.

— Замок рушится! — ответил за Бринора Корис под аккомпанемент падающих вниз камней. — Как и Камень!

Бринор отдернул ладонь от Камня и увидел, как по его ровной серой поверхности побежали маленькие трещинки, с каждым мгновением становившиеся все шире и глубже.

— Ритуал подействовал! — прошептала Иоэр, прижимая ладонь ко рту.

Бринор кивнул, соглашаясь с ее словами, и в этот момент трещины в Камне засветились мягким ровным светом, резко наращивавшим свою интенсивность. Затем последовала короткая, но яркая, вспышка, а сразу за ней оглушительный взрыв.

Бринор почувствовал, как его подхватывает какая-то Сила и несет далеко-далеко, а мимо него летят камни, погребая под собой замок и его защитников.

Магистр вылетел из окна и полетел дальше, отчужденно наблюдая, как далеко внизу разверзлась земля, увлекая за собой в бездну тысячи и тысячи воинов Этельана. Кто-то в отчаянии пытался убежать, но земля рушилась быстрее, чем ноги могли нести человеческое тело; кто-то пытался телепортироваться прочь, но вместо порталов магов окутывала пламя горячее, чем недра Эйраха, величайшего из вулканов.

«Мы победили!» — подумал Бринор, и его сердце радостно сжалось.

Глава 1

Мелкий, но идущий уже вторые сутки, дождь и по-осеннему зябкий ветер заставили принцессу Аэльгрис, или как ее звал отец, Малышку Аэль, плотнее запахнуть плащ.

Ее гнедая кобыла Иномо нервно прядала ушами, осторожно переступая по превратившейся в одно большое грязное месиво дороге.

Городок Карнорд, в который Аэльгрис въезжала со своей немногочисленной свитой, был совсем небольшим и не мог себе позволить вымостить дороги камнем. Поэтому в ненастные дни редкие всадники, проезжавшие через город, были вынуждены мириться с чавкающей под копытами их лошадей грязью, а телеги крестьян, везших товар на местный базар, то и дело застревали на месте, плюясь жижей на тех, кто ехал позади.

Вот и Аэльгрис со своими спутниками была вынуждена остановиться, ибо в паре метров впереди них телега, груженная тушками кур, намертво встала, не в силах двинуться с места.

— Эрив! — обратился к молодому стражнику Гасттольф, личный телохранитель отца Аэльгрис, короля Тиддии, Адельгарда Шестого.

Вернее, с недавних пор Гасттольф был личным телохранителем уже самой принцессы, ведь ее отец неделю назад пал жертвой заговора своего двоюродного брата, барона Тиарнгрида, возжелавшего взойти на трон Тиддии и взять в жены свою двоюродную племянницу, слухи о красоте которой распространились далеко за пределы ее родины.

Воспоминания об отце, предательски заколотом Тиарнгридом в собственной постели, наполнили огромные серые глаза юной принцессы слезами, и она едва слышно хлюпнула носом.

— Вы в порядке, госпожа? — подъехав к Аэльгрис поближе, тихо прошептала Усея, верная рабыня, в ночь переворота вытащившая принцессу из мягкой постели и потайным ходом выведшая ее из дома, за считанные секунды превратившегося в западню.

Аэльгрис подняла голову и взглянула на Усею. На чернокожем лице рабыни ясно читалось искреннее беспокойство за юную принцессу и ее душевное состояние.

— Не знаю! — так же тихо ответила ей Аэльгрис, пока юный Эрив спешивался и шел к застрявшей в грязи телеге.

— Все будет хорошо, госпожа! — ласково погладила принцессу по плечу Усея. — Через пять дней мы прибудем в Уригорд. Ваш будущий супруг, король Сланнорд, встретит Вас у ворот и привезет в свой дворец. Там Вы будете в безопасности!

Несмотря на незначительную разницу в возрасте (принцессе уже исполнилось семнадцать лет от роду, а Усея была всего на шесть лет старше), рабыня, попавшая во дворец Альдегарда Шестого около пятнадцати зим тому назад, в какой-то мере заменила Аэльгрис мать, что умерла, рожая ее.

С самого детства принцессы Усея была рядом и оберегала ее от опасностей, будь то ужик, пугавший Аэльгрис до потери сознания, или предатели-слуги, переметнувшиеся на сторону изменников и намеревавшиеся выдать им свою госпожу, и сознание того, что она сейчас рядом с ней, успокаивало принцессу не хуже, чем присутствие Гасттольфа, служившего еще ее деду.

— Спасибо за то, что осталась верна мне, Усея! — поблагодарила рабыню принцесса.

— Ну что Вы, госпожа, разве я могла Вас бросить? — нежно улыбнулась ей Усея.

Тем временем совместными усилиями Эрива, хозяина повозки и еще нескольких путников телегу вытащили из грязи, и она медленно покатила вперед.

Эрив вернулся назад, немного брезгливо взглянул на свои перепачканные грязью сапоги и, наградив Гасттольфа недовольным взглядом, взобрался обратно на своего скакуна, после чего они продолжили путь.

Приблизительно через четверть часа, принцесса и ее свита оказались на центральной площади Карнорда, где и располагался местный базар.

По мнению Аэльгрис, привыкшей к великолепию Местена, огромного столичного града Тиддии, поражавшему своим великолепием всех приезжих, совокупность двух десятков палаток едва ли имела право носить гордое звание «базара», но, наверное, местные жители с ней бы не согласились.

Гасттольф, велев принцессе, Усее и Эриву ждать его у крайней из палаток, за прилавком которой стояла сгорбленная старуха, торговавшая медом, ринулся вглубь рядов, чтобы пополнить их запасы.

Дождь, терзавший путников почти полтора суток, наконец прекратился, и Аэльгрис потянулась к капюшону, чтобы сбросить его с головы и дать свободу своим золотистым волосам, заплетенным в две косы на затылке.

— Не стоит, госпожа! — перехватила ее руку Усея. — Хоть мы и выбрались за пределы Тиддии, но мы еще достаточно близко от границы. Вдруг кто-то Вас узнает?

— Усея права! — поддержал рабыню Эрив. — Пусть лучше ваше лицо скрывается под капюшоном, Ваше Величество!

Аэльгрис не думала, что кто-то из здешних жителей может ее узнать. В конце концов, даже жители ее родного королевства вряд ли могли узнать ее, ведь свою принцессу они лицезрели лишь по большим праздникам, когда она вместе с отцом выезжала в город, приветствуя благодарный народ. В остальное же время Аэльгрис не покидала дворец, что, впрочем, ее не слишком тяготило, ведь Усея знала множество интереснейших историй и легенд и могла рассказывать их часами, пока ее госпожа наслаждалась теплыми водами озера, расположенного на дворцовой территории.

Однако, чтобы не нервировать лишний раз юного Эрива, и без того беспокойно поглядывавшего по сторонам и теребившего рукоять меча, спрятанного в ножнах на поясе, принцесса последовала его совету и оставила голову, покрытую капюшоном.

Мед, что продавала старуха рядом с ними, популярностью у карнордцев, видимо, не пользовался, так как к прилавку подошли от силы три человека, да и те быстро ушли прочь.

К сожалению, это было не на руку Аэльгрис и ее спутникам. На них уже стали коситься прохожие, удивленные тем, что они столь долго стоят у одного и того же прилавка. К тому же сама торговка постепенно начала награждать принцессу и ее свиту обвиняющими взглядами, словно это именно они были виноваты в том, что у нее не шла торговля.

В общем, Аэльгрис была несказанно рада, когда Гасттольф с наполненными провизией мешками вернулся к ним и принялся навьючивать их на свою лошадь.

— Вечереет! — взглянув на затянутое тучами небо, заметила вслух Усея. — Мы не доберемся до следующей деревни до темноты. Может быть, лучше найти постоялый двор и переночевать здесь?

Эрив вопросительно посмотрел на Гасттольфа, тот окинул своих спутников внимательным взглядом и, задержавшись на принцессе, медленно произнес:

— Наверное, ты права, Усея. Так и поступим!

Аэльгрис облегченно выдохнула. Наверное, ей грех жаловаться, ведь сейчас она направляется к сосватанному ей еще много лет назад жениху, а не готовится лечь на свадебное ложе со своим двоюродным дядей, но все-таки спать в уютной постели, а не на твердой и холодной земле, было гораздо приятнее. К тому же, возможно, в трактире найдется комната с ванной, и принцесса наконец-таки сможет нормально помыться.

— Эй, служивый, не подскажешь, где у вас находится постоялый двор? — обратился к следившему за порядком на площади стражнику Гасттольф.

Солдат, чья рыжая борода неопрятно топорщилась грязными и спутанными в комья волосами, снял с головы шлем, потер пятерней затылок, сплюнул себе под ноги, продемонстрировав грязные и кривые зубы, и лишь после этого ответил:

— Видите доску с нарисованным на ней кабаном? — махнул он рукой на противоположный конец базара. — Там и есть наш постоялый двор. «Свиная голова» называется. Два золотых за всю вашу компанию, и вы проведете ночку в теплых постельках! — и, сопроводив эти слова неприятным гоготом, стражник повернулся к ним спиной и пошел в сторону повздоривших неподалеку продавца и покупателя.

— Идем! — произнес Гасттольф и, взяв своего коня под уздцы, пошел в указанном им направлении.

Они пересекли площадь и подошли к закрытым деревянным воротам с прорубленным в них окошком, в данную минуту закрытым.

Гасттольф постучал по деревяшке, служившей заслоном, и окошко немедленно распахнулось, и через него на них взглянул чей-то мутный глаз с красными прожилками.

— Чего надо? — прохрипел глаз.

— Хотим остановиться у вас! — ответил ему Гасттольф.

— Ждите!

Заскрипел засов, и створки ворот стали медленно расходится в стороны. Аэльгрис и ее спутники вместе со своим лошадьми зашли на внутренний двор «Свиной головы» и внимательнее взглянули на открывшееся им здание.

Постоялый двор представлял собой двухэтажное деревянное здание, тыльной стороной выходившее на центральную площадь города, а фасадом смотревшее в свой внутренний двор. Двор со всех сторон был огорожен высоким, метра два с половиной, частоколом, а в его центре стояла небольшая конюшня стойл на пятнадцать, заняты из которых были от силы пять.

— Один золотой за одну комнату! — Аэльгрис вздрогнула: до того бесшумно подобрался к ним привратник. — Плюс по четверть золотого за каждое стойло. Овес — за отдельную плату!

— Четверть золотого за стойло для лошади?! — возмущенно воскликнул Эрив. — Не слишком ли жирно?

— Не хотите — не платите! — отрезал привратник, потрясая своими седыми патлами. — Можете привязать своих жеребцов у входа. Вот только за сохранность их я тогда не ручаюсь. У нас, знаете ли, в этом году неурожай, так голодранцы повадились воровать лошадей и сжирать их. Иногда даже и владельцев порешить могут! — как бы между прочим заметил привратник.

Его злорадная ухмылка, обнажившая такие же кривые зубы, как и у встреченного ранее стражника, навели Аэльгрис на мысль, что эти похищения не обходятся без участия привратника.

— Не горячись, Эрив! — строгим тоном произнес Гасттольф. — Держи свои золотые: два — за две комнаты, один — за стойла для лошадей, и еще один — за овес для них и горячую ванную в одной из комнат. Организуешь? — спросил старый воин привратника, отсчитывая монеты.

Привратник попробовал одну монету на зуб, проверяя ее подлинность, а затем осклабился:

— Все будет в лучшем виде, господин! Проходите пока, поужинайте, хозяин сегодня поедает жареных поросят. Вкус — пальчики оближешь! — привратник взял под уздцы лошадей и, прихрамывая, повел их в стойла.

Гасттольф проводил его полным подозрения взглядом, но когда он повернулся к принцессе, взгляд его уже был расслабленно-сосредоточенным.

— Идемте, перекусить нам и вправду не помешает! — произнес он.

Они направились ко входу в трактир, располагавшийся на первом этаже постоялого двора. Дверь была приоткрыта, и из помещения до ноздрей принцессы дошел ароматный запах жареной свинины. В пути им чаще приходилось довольствоваться подстреленными Эривом кроликами, зачастую даже не достаточно прожаренными, так что у Аэльгрис предсказуемо потекли слюнки.

Войдя внутрь, Гасттольф огляделся и, приметив свободный столик вдоль левой от входа стены, шагнул к нему. Следом за ним на деревянные скамьи возле этого стола опустились и остальные.

Аэльгрис, оказавшаяся вместе с Усеей сидящей лицом к залу, окинула его взглядом. Помещение было не очень большим, во всяком случае по сравнению с королевским обеденным залом: один большой стол человек на тридцать, да с десяток более мелких на пять-шесть персон.

Из маленьких столов были заняты всего четыре: один — принцессой и ее спутниками; второй, еще ближе ко входу, — двумя пожилыми женщинами, по виду послушницами какого-то монастыря; третий, неподалеку от прилавка, за которым стоял хозяин трактира, — двумя толстопузыми торговцами в окружении четверых охранников-варваров; четвертый, в дальнем углу зала, — путником, чью фигуру полностью скрывал плотный дорожный плащ неопределенно-грязного цвета.

А вот большой стол был забит до отказа. Насколько могла понять Аэльгрис, к нему даже пришлось передвинуть еще несколько скамеек, чтобы разместить всю компанию.

А компания эта доверия, мягко говоря, не вызывала. Разноцветные пестрые рубахи, золотые цепи и перстни, украшавшие волосатые мужские шеи и толстые, явно не аристократические пальцы, многочисленные мечи, сабли и кинжалы, разбросанные по столу и скамьям, и полдюжины девиц, сидевших у мужчин на коленях и позволявших грубым рукам лазать у них под юбками, — все это указывало на то, что перед ними шайка разбойников, пришедшая насладиться плодами своего недостойного ремесла.

— Не смотрите на них, госпожа! — склонив голову над столом, прошептала Усея. — Не привлекайте их внимания!

Аэльгрис последовала совету рабыни и поспешно уткнулась глазами в стол, но, похоже, было уже поздно. Один из разбойников, костлявый тип с перекошенной рожей, на которой ярким пятном выделялись большие водянистые глаза, наклонился к самому высокому и свирепому на вид приятелю, должно быть, главарю, и что-то зашептал ему на ухо.

Главарь покивал головой, а затем, ущипнув за грудь сидевшую на его коленях девицу, отправил ее к столику принцессы и ее спутников.

Девица, улыбаясь и на ходу оправляя свою юбку, подошла к новым клиентам и, широко улыбнувшись, спросила:

— Только ужин или с ночевкой?

— С ночевкой! — чуть помедлив, произнес Гасттольф. — Две комнаты!

— Ясненько! — кивнула девица и, обернувшись назад, крикнула: — Приготовь две комнаты для наших гостей!

Еще одна девица, полногрудая брюнетка с огромным задом, оторвалась от целовавшего ее разбойника и, скорчив подруге недовольную рожу, скользнула к лестнице и побежала на второй этаж.

— Что будете заказывать? — спросила тем временем у Гасттольфа первая девица.

— Кусок жареного поросенка, две головки сыра, два кубка с вином и два кувшина с водой! — ответил ей старый воин.

— Ясненько! — вновь произнесла девица и торопливым шагом двинулась к прилавку, который хозяин трактир протирал грязной тряпицей, не спуская при этом глаз с новых посетителей.

На полпути девица остановилась и что-то торопливо зашептала на ухо главарю разбойников. Тот покивал головой и вновь покосился в сторону Аэльгрис.

Принцесса еще сильнее натянула на голову капюшон, пытаясь укрыться в нем, как гусеница бабочки в своем коконе, и практически распласталась на столе, дабы ускользнуть от назойливых взглядов притихших по какой-то причине разбойников.

Тишина, опустившаяся на трактир, звенела как натянутая тетива витифийского лука. Послушницы торопливо доедали свою похлебку, стремясь убраться подальше до того, как произойдет что-то ужасное, а торговцы настороженно и в то же время с любопытством следили за развитием ситуации.

Приблизительно через десять минут девица и хозяин трактира вернулись в зал и направились к столу принцессы. Мужчина нес на подносе огромный румяный кусок поросенка, а девица семенила за ним, удерживая в одной руке сырные головки, а в другой — кубки и кувшины.

— Ваш заказ! — плюхая все это на стол, хором произнесли девица и ее хозяин и поспешно отошли прочь.

Гасттольф потянулся за своим охотничьим ножом, чтобы разделить поросенка, и в этот момент костлявый разбойник поднялся со своего места и направился к столику принцессы. Следом за ним свое место покинул и его приятель со шрамом на левой щеке.

Гасттольф отложил нож в сторону и повернулся к разбойникам лицом, демонстративно кладя ладонь на рукоять меча. Юный Эрив, глядя на своего наставника, проделал то же самое.

Костлявый подошел к их столу и развязным тоном произнес:

— Парни, а вам не кажется, что эти красотки достойны лучшего, чем общество двух скучных ратников, предпочитающих меч обществу женщин?

— Шел бы ты лучше отсюда! — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, ответил ему Гасттольф.

— А то чё? — осклабился разбойник, чувствуя за спиной поддержку своих приятелей.

Гасттольф промолчал. Аэльгрис чувствовала, что ее телохранитель очень не хочет нарываться на конфликт, ибо их шансы уцелеть в драке, если таковая последует, очень невелики.

К сожалению, костлявый расценил это молчание как проявление слабости и, перегнувшись через стол, схватил принцессу за руку.

— Пойдем со мной, красотка! — дыхнул он ей в лицо смесью запахов мяса, чеснока и вина. — Покажешь мне и моим приятелям, что у тебя под юбкой!

Гасттольф и Эрив вскочили со своих мест, а Аэльгрис отшатнулась назад, испуганная перспективой оказаться на растерзании у толпы грязных, потных и жестоких разбойников, и ее рука неожиданно легко выскользнула из пальцев костлявого.

Принцесса запнулась о стоявшую позади нее скамью и, неловко размахивая руками, стала заваливаться на спину, но упасть ей не дала верная Усея, успевшая подхватить госпожу до того, как кто-либо успел сообразить, что произошло.

Прошло всего лишь одно мгновение, показавшееся, однако, принцессе вечностью, прежде чем она осознала, что вместо левого глаза у пристававшего к ней разбойника зияет небольшое и аккуратное отверстие, из центра которого торчал четырехгранный наконечник стрелы, а по бокам пенилась алая кровь.

Пару секунд тело костлявого еще стояло, пошатываясь на ногах, а затем кулем осело на пол и завалилось на бок.

— Что за …? — грубое ругательство, вырвавшееся из уст главаря разбойников, больно резануло Аэльгрис по ушам, вырвав из охватившего ее оцепенения.

Головы всех находившихся в трактире как по команде повернулись в ту единственную сторону, из которой могла прилететь стрела, и остановились на арбалете, крепко удерживаемом в левой руке странником в плотном дорожном плаще.

Правой рукой мужчина (а может быть и женщина — принцесса еще не видела, кто это) держал у своих губ кубок с вином и невозмутимо допивал его, словно бы ничего даже и не произошло.

— Кто бы ты ни был, ты нажил огромные неприятности на свою задницу! — медленно процедил главарь разбойников, поднимаясь из-за стола.

— Если ты дашь им уйти, то я, так и быть, сохраню тебе твою жалкую жизнь! — хриплым голосом, словно спросонья, ответил ему странник.

Гогот десятков глоток сотряс воздух в трактире. Разбойники смеялись над посмевшим угрожать им мужчиной и обнажали свои мечи и сабли, готовясь разрубить его на кусочки.

— Идемте, госпожа! — воспользовавшись тем, что взоры всех были обращены к страннику, верная Усея потянула Аэльгрис к выходу.

— И кто же ты такой, что делаешь мне столь щедрое предложение? — смеясь, спросил главарь разбойников.

Вместо ответа мужчина сбросил с себя плащ.

— Сребреволосый! — хором выдохнули несколько разбойников.

Волосы у мужчины и впрямь были словно посеребренными. Наверное, он был просто седой, но длина до плеч, а может свет ламп, освещавших трактир, придавали его волосам загадочный, почти мистический блеск.

Блестели и лезвия двух мечей, расположенных за спиной у мужчины. Ножен он не носил, оружие было просто притянуто к рубашке парой ремней из бычьей кожи.

— Я даю тебе лишь один шанс! — впервые повернувшись лицом к главарю разбойников, произнес Сребреволосый. — Не упусти его!

Широкие ноздри разбойника раздулись еще больше, руки его затряслись от охватившей его ярости, а команда, показалось Аэльгрис, сорвалась с его уст раньше, чем он успел ее осознать:

— Убить его! А кто поймает девок, может первым засадить им!

— Бегите! — выкрикнул Гасттольф, одним взмахом меча отрубая голову приятелю костлявого, неосмотрительно близко подобравшемуся к их столу.

Повторять принцессе и Усее не было надобности. Верная рабыня, крепко сжав ладонь госпожи в своей, что было мочи рванула к выходу. Аэльгрис оставалось лишь столь же быстро перебирать ногами и надеяться, что последние из воинов ее отца смогут сдержать натиск ошалевших от возможной награды разбойников.

В считанные секунды трактир наполнился лязгом мечей и сменяющими его стонами боли, но принцесса и ее рабыня уже были возле двери.

Лишь перелетая через порог, Аэльгрис позволила себе оглянуться.

Эрив и Гасттольф уже были прижаты к стене и отчаянно отбивали атаки пятерых разбойников, трое из которых орудовали мечами, еще один — саблей, а последний — коротким топором, разрезавшим воздух со свистом, характерным для ветра в горном ущелье.

Что происходило со Сребреволосым, принцесса разглядеть уже не успела, ибо вместе с Усеей вывалилась на улицу. Ее глаз лишь мельком заметил, что вокруг большого стола лежат три неподвижных тела.

Привратника у ворот уже не было, а сами они по какой-то причине были распахнуты настежь.

— Нужно седлать лошадей! — Усея рванула к конюшне.

— Нет, нужно позвать стражу! — побежала к воротам Аэльгрис.

Слишком много людей уже отдали за нее жизни, спасая принцессу от коварных замыслов ее дяди. Теперь она просто не могла себе позволить потерять кого-то еще.

— Нет, госпожа! — Усея на ходу развернулась и побежала вслед за принцессой.

Догнала рабыня Аэльгрис уже у самых ворот, и ровно в тот момент, когда Усея схватила принцессу за рукав ее белой рубахи, из-за угла появились двое конных и трое пеших стражников.

— Скорее! — что есть мочи закричала Аэльгрис, широко размахивая руками. — Скорее сюда!

Стражники не могли не заметить ее и ускорили шаг. Буквально через десяток секунд всадники уже были возле принцессы и рабыни.

— Что случилось, леди? — наклонившись, спросил один из них, брюнет с квадратным подбородком и пышными усами.

— На нас напали разбойники. Прямо в трактире! — одним залпом выпалила Аэльгрис. — Наши спутники в опасности. Прошу, помогите им! — заламывая от отчаяния руки, взмолилась она.

— Не бойтесь, мы не оставим вас в беде! — ободряюще улыбнулся ей стражник и чуть пришпорил коня.

Всадники въехали внутрь двора, а девушки и пешие стражники зашли следом за ними.

— Они там, внутри! — махнула рукой в сторону здания Аэльгрис.

В ту же секунду из дверей трактира вывалился разбойник в окровавленной одежде, с кончика меча которого на деревянные ступени падали алые капли.

— Не упустите их! — закричал он. — Онулла разрешил трахнуть их первым тому, кто их поймает!

— Правда? — заинтересованно произнес первый всадник, и сердце принцессы рухнуло в пятки.

Неужели эти стражники заодно с разбойниками? Тогда это значит, что она привела себя и Усею на погибель. Надо было слушаться рабыню, пытавшуюся оседлать их лошадей!

Этот поток мыслей пролетел в голове Аэльгрис за то короткое мгновение, что понадобилось всадникам, чтобы развернуть своих лошадей лицом к девушкам.

— Кажется, нам повезло парни! — осклабился усач, окидывая принцессу полным похоти взглядом.

Он выдернул одну ногу из стремени и вдруг завалился на бок, сваливаясь с лошади на землю.

— В чем дело? — оглянулся на него второй всадник.

Принцесса, как и остальные стражники, замерла в изумлении, а вот Усея выхватила откуда-то короткий кинжал и, резко развернувшись, воткнула его в незащищенное доспехом место на шее одного из воинов.

Затем она все так же стремительно толкнула второго пешего стражника на третьего, схватила Аэльгрис за руку и побежала с ней мимо всадника к конюшне, от которой доносилось тревожное ржание их лошадей.

— Далеко собрались, шлюхи? — раздалось им вслед.

Одним прыжком конь стражника нагнал беглянок и попытался отрезать им путь к конюшне.

«Это конец!» — успела подумать Аэльгрис, в ужасе зажмуривая глаза.

Усея толкнула принцессу в бок, опрокидывая на землю, и Аэльгрис рухнула лицом в коричневую жижу под аккомпанемент конского ржания и пробирающего до костей крика боли. Грязь попала девушке в глаза и рот, и она закашлялась, а потом с трудом открыла один глаз.

Они с Усей лежали на земле, рабыня обнимала принцессу со спины, невесть откуда взявшийся ослепительно белый на фоне серого неба жеребец и лишившаяся наездника лошадь стражника нервно перебирали копытами, а сам всадник лежал в считанных сантиметрах от ног Аэльгрис, и его голова отчего-то напоминала апельсин, свалившейся с телеги торговца и попавший под ее скрипящее колесо.

— Седлайте лошадей! Нужно убираться отсюда поскорее! — грозный окрик поднял Усею с ног, и она потащила за собой госпожу.

Оглянувшись назад, Аэльгрис увидела Сребреволосого, вставшего на пути между двумя оставшимися стражниками и принцессой с рабыней. Лезвия его мечей, которые он держал острием вниз, стали красными от стекавшей по ним крови, и этот вид вызвал у принцессы приступ тошноты.

— Скорее же, госпожа! — Усея тянула Аэльгрис за собой, но живот принцессы уже скрутило, и она вынуждена была остановиться, чтобы извергнуть содержимое желудка на землю.

По странному стечению обстоятельств рвотные звуки, что она издала, послужили стражникам сигналом к атаке.

Они действовали четко и слаженно, заходя одновременно с двух сторон, и принцесса уже приготовилась увидеть, как их защитник падает сраженный двумя мечами.

— Скорее же, госпожа! — вновь повторила Усея, но Аэльгрис как завороженная наблюдала за происходящим.

Тогда рабыня рванула к конюшням в одиночестве, и в ту же секунду Сребреволосый, до этого остававшийся неподвижным, пришел в движение.

Его фигура на два стука Аэльгрисова сердца превратилось в одно сплошное смазанное пятно серого цвета с двумя алыми крыльями по бокам, а затем вновь замерла, уже за спинами ошеломленных стражников.

«Скорее, атакуйте их, пока они вас не видят!» — хотела крикнуть Аэльгрис, но в этот момент оба стражника закачались, а затем по две половинки каждого тела с громким хлюпаньем рухнули в грязь.

Сребреволосый оглянулся через левое плечо, моргнул, заметив полный ужаса взгляд серых глаз принцессы, а затем со скоростью камня, выпущенного из пращи, метнулся обратно в трактир.

Позади принцессы раздалось негромкое ржание, и кто-то ткнул ее в лопатку. Обернувшись, Аэльгрис увидела свою кобылу Иномо, сосредоточенно обнюхивавшую ее одежду.

— Скорее садитесь на лошадь, госпожа! — призвала принцессу Усея.

С помощью рабыни Аэльгрис взобралась в седло. Затем Усея одним махом запрыгнула на свою лошадь, взяла под уздцы коней Гасттольфа и Эрива и направила их в сторону трактира.

Когда принцесса и рабыни подъехали к деревянным ступеням, в здании по-прежнему раздавались звон мечей и стоны раненых, но первых с каждым мгновением становилось все меньше, а вторые — все тише.

— Он выведет их отсюда, я это чувствую! — попыталась успокоить Аэльгрис Усея.

И впрямь через пару секунд дверь распахнулась, и на крыльцо вывалились сначала Гасттольф с Эривом, а затем и Сребреволосый.

— По коням! — скомандовал последний и оглушительно свистнул.

Белый жеребец в два прыжка оказался рядом с ним, и Сребреволосый был в седле еще раньше, чем последние воины Тиддии.

— Вперед! — произнес Сребреволосый и хлопнул Иномо по крупу.

Лошадь Аэльгрис рванула вперед, к воротам, и следом за ней поскакали остальные.

Глава 2

Лошади гнали галопом около часа, подбадриваемые периодически хлесткими шлепками Сребреволосого. Аэльгрис и ее спутники так были рады убраться подальше от Карнорда, что даже не думали возмущаться столь вольным обращением с их животными.

Когда они остановились, день уже окончательно сменился сумерками. Сребреволосый отогнал своего жеребца чуть подальше, спешился и принялся рыться в седельной сумке.

Аэльгрис шагнула было к нему, но ее остановил встревоженный бас Гасттольфа.

— Вы в порядке? — с небольшой запинкой спросил он.

Принцесса поняла, что старый телохранитель проглотил обращение «Ваше Величество», чтобы не привлекать к ним внимание их странного попутчика, и вопрос прозвучал как бы обращенным к обеим девушкам.

— Да, спасибо! — оглянувшись, ответила и за себя, и за Усею Аэльгрис. — А вы? — внимательнее взглянула она на воинов.

Вид у Гасттольфа был потрепанный: рубаха в нескольких местах подрана, и из-под нее выглядывала старая кольчуга, которую тоже не мешало бы подлатать, а штаны запачканы смесью грязи, крови и, кажется, чьих-то мозгов.

Но в целом старый воин был в порядке. Во всяком случае, пристальный взгляд принцессы не увидел на его теле никаких ран.

А вот юный товарищ Гасттольфа оказался не столь удачлив. Повернувшись к Эриву, Аэльгрис вначале заметила странную бледность его лица и лишь затем Усею, прикладывавшую кусок ткани к подмышке юноши.

— Ничего серьезного! — успокоила рабыня и принцессу, и Гасттольфа. — Просто очень глубокая царапина, из-за которой он потерял много крови. Но ее необходимо обработать и зашить!

— Значит, необходим привал! — заключил Гасттольф и огляделся.