Старик

Предисловие автора

Об этом человеке редко упоминали в своих мемуарах партизанские командиры и долго умалчивали историки. Даже после реабилитации комбрига, состоявшейся в 1955 году, исследователи неохотно писали о нем.

К 80-м годам прошлого века в Отечественной историографии окончательно сформировался осмотрительный подход к описанию неоднозначных эпизодов прошедшей войны. Вероятно, в соответствии с ним возникла и до сих пор поддерживается гладкая и бесконфликтная концепция развития событий в Борисовской партизанской зоне на второй год войны; Старик в соответствии с ней выглядит пресным и не интересным.

В наиболее сжатом, концентрированном виде такое видение событий изложил бывший командующий партизанским соединением Борисовско-Бегомльской зоны Роман Мачульский. В своих воспоминаниях он уделил Василию Пыжикову пол страницы текста. Ссылаясь на состоявшуюся у него беседу с Петром Лопатиным (командиром партизанской бригады «Дядя Коля»), Мачульский следующим образом рассказал о сути конфликта, погубившего в конечном итоге Старика: «В сентябре [1942 г.] … состоялось совещание командиров и комиссаров трех соседних бригад — «Старика», «Дяди Коли» и «Дяди Васи». Василий Семенович [Пыжиков], выступая на совещании, правильно говорил о необходимости объединения партизанских сил для нанесения более мощных ударов по оккупантам. Но достаточного опыта у командиров тогда еще не было, и они по совету некоторых военных товарищей решили создать соединение на армейский лад, точно скопировав форму стрелковой дивизии Красной Армии. На первый взгляд, это вроде и неплохо: три бригады имеют единое командование, общие тыловые службы, действуют по единому плану. Но то, что хорошо для армейских фронтовых частей, оказалось непригодным для условий, сложившихся в тылу противника. Получилось громоздкое, неповоротливое формирование.

ЦК КП (б) Б и Белорусский штаб партизанского движения отменили решение совещания и предложили Пыжикову расформировать партизанскую дивизию.

Василий Семенович вернулся к руководству бригадой «Старика»»Мачульский Р. Н. Вечный огонь. Партизанские записки. — Минск, 1978, с. 244..

Справедливости ради отметим, что Роман Мачульский не принимал прямого участия в событиях, он появился в Борисовской зоне (у озера Палик) лишь во второй половине 1943 года, но с ситуацией он, безусловно, был знаком. Мачульский вполне благожелательно отзывается о Пыжикове, но сглаживает острые углы в весьма непростых взаимоотношениях Старика с партийными властями: «Это был толковый командир, коммунист с 1917 года, настоящий боец ленинской закалки. … Мы многому научились у Василия Семеновича… Правительство высоко оценило боевые заслуги В. С. Пыжикова, наградив его в канун 50-летия Великого Октября орденом Ленина»Там же, с. 244 — 245..

Увы — по воспоминаниям Мачульского невозможно даже предположить, какие события произошли после роспуска дивизии — а это и погром, устроенный в отношении бригады «Старика», и арест командира, и его реабилитация. Замалчивание этих фактов в биографии Василия Семёновича Пыжикова делает совершенно непонятными причины проведенных против него репрессий.

Впрочем, внимательный читатель и в те времена имел некоторые возможности если не для исследования темы, то хотя бы для постановки вопроса. Так, например, в 1983 году вышел справочник «Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны. 1941 — 1944». В нем уже невозможно было скрыть некоторые «неудобные» для обнародования факты — например, о расформировании бригады «Старика» в мае 1943 года, о ее численном составе (647 человек в период ведения боевых действий и 213 на момент роспуска)Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944): краткие сведения об организационной структуре партизанских соединений, бригад (полков), отрядов (батальонов) и их личном составе. — Минск, 1983, с. 462 — 463., а также о дальнейшей судьбе входивших в ее состав отрядов.

После 1986 года положение, казалось бы, должно было измениться в лучшую сторону. И действительно, в официальных изданиях тех лет и в научных трудах и мемуарах появляется больше информации о Старике, но это были все еще робкие, отрывочные сообщения, связанные с второстепенными событиями, которые позволяли составить только поверхностное представление о разворачивавшихся на Палике в период с сентября 1942 по май 1943 года событиях. Интересная тема, открытый доступ к достаточно объемному архивному материалу, снятые запреты — все это, однако, не привело к сколько-нибудь существенным изменениям в изучении этой «нежелательной» главы из истории партизанского движения и не вызвало особого интереса у историков. Небольшим исключением, возможно, является лишь диссертация Грабовского Семена Кузьмича, защищенная им в 1986 году по теме «Борьба подпольщиков и партизан Борисовско-Бегомльской зоны против немецко-фашистских оккупантов (июль 1941 — июль 1944 гг.)», однако и этот исследователь излагает лишь официальную на тот момент версию произошедших событий: «Практика показала, что создание дивизии [было] не оправданным. Без средств управления, связи она сковывала силы партизан»Грабовский С. К. Борьба подпольщиков и партизан Борисовско-Бегомльской зоны против немецко-фашистских оккупантов (июль 1941 — июль 1944 гг.). Диссертация на соискание научной степени кандидата исторических наук — Минск, 1986, с. 81.. О ликвидации партизанской бригады «Старика» и о дальнейшей судьбе ее командования и простых партизан не упоминает и он.

Изданная уже в 1990 году энциклопедия «Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне. 1941 — 1945» содержит больше информации, но имеет все тот же изъян. В посвященной Василию Пыжикову статье энциклопедия приводит общие сведения о его довоенной биографии и никак не прокомментированное сообщение об аресте комбригаБеларусь у Вялікай Айчыннай вайне, 1941—1945: Энцыклапедыя — Мінск, 1990, с. 513.. Так же скупо упоминается в этом источнике и о судьбе партизанской бригады «Старик», энциклопедия лишь констатирует факт ее расформирования в мае 1943 годаТам же, с. 449 — 450..

По непонятной причине не говорят о Старике и сегодня. До сих пор не существует ни одного отдельного посвященного ему исследования — только несколько упоминаний в книгах, написанных о других герояхСмотри, например: Иоффе Э. Лаврентий Цанава. Его называли «Белорусский Берия» — Минск, 2016, с. 208..

Не претендуя на многое, в нескольких предлагаемых Вашему вниманию главах мы расскажем о деятельности Василия Пыжикова (Старика) на протяжении девяти месяцев 1942 — 1943 гг. и, надеюсь, сможем заполнить отдельные пробелы в биографии этого человека, устранив тем самым некоторую недосказанность в истории партизанского движения на Палике.

Все сколько-нибудь значимые суждения, содержащиеся в этом исследовании, мы сделали на основании доступных архивных материалов. В основном это несколько десятков дел из фондов Национального архива Республики Беларусь — документы партизанских формирований Минской области (приказы командования, отчеты вышестоящим штабам и инстанциям, дневники боевых действий и другая внутренняя информация из отрядов и бригад — Фонд №1405), а также документация Белорусского штаба партизанского движения (Фонд №1450: приказы и распоряжения штаба, отчеты партизанских формирований, протоколы собеседований с прибывшими из-за линии фронта партизанами и т.п.). Третий большой пласт информации содержится в фондах бывшего партархива при институте истории партии ЦК КП (б) Б, в основной своей массе это документы фонда №4п.; опись №33а этого фонда аккумулировала в себе достаточно редкие по нынешним временам сведения о развитии партизанского и подпольного движения и представляет в этой связи особый интерес для нашего исследования.

Положение дел на оккупированной территории в этот период (мероприятия оккупационных властей и местных администраций, сотрудничавших с ними, информация о немецких гарнизонах и опорных пунктах полиции, о жизни гражданского населения на подконтрольных немецким властям территориях и партизанских зонах и т. д.) мы изучали на основе материалов и документов, хранящихся в Минском областном архиве.

Довольно широко мы использовали также воспоминания участников событий — в основном это мемуары партийных и военных руководителей действовавших в Борисовской зоне партизанских формирований. Труды историков послевоенных лет, а также современных исследователей мы применяли главным образом в качестве источников информации о событиях, в той или иной мере связанных с темой нашего повествования. Мы принимали во внимание лишь те работы, в которых наиболее полно и доказательно, на наш взгляд, излагаются факты, создающие своего рода фон, на котором разворачивались события. (Так, например, у Константина Доморада мы позаимствовали его видение процесса становления Минского подполья в 1941 году и его разгрома в 1942, а публикацию Валерия Надтачаева о деятельности Военного Совета партизанского движения в Минске — для иллюстрации роли военных-окруженцев в создании партизанских отрядов, в том числе и на Палике).

При этом мы вполне отдаем себе отчет в том, что архивные материалы, а тем более мемуары участников событий далеко не всегда объективны — и в том и в другом случаях они создавались людьми — с их амбициями, интересами и оценками событий. Исходящая от них информация в большинстве случаев носит субъективный, а иногда и предвзятый характер — по понятным причинам в своих воспоминаниях, письмах, отчетах и показаниях они должны были защищать свою позицию, что в некоторых случаях неизбежно вело к искажению фактов.

Мы надеемся, однако, что достаточно широкий выбор изученных документов позволил нам беспристрастно и достоверно рассказать о происходивших на Палике событиях. В описании случившегося мы старались придерживаться нейтральной позиции, по большому счету ограничив свое участие в исследовании всего лишь тем, что расположили имевшуюся в нашем распоряжении информацию в хронологической последовательности. В своем исследовании мы использовали документы, исходящие из двух лагерей — как из лагеря Пыжикова и его сторонников, так и от его оппонентов. Полагаем, что такой подход позволил нам взаимно проверять, подтверждать или опровергать поступившую от сторон информацию. Впрочем, многое в нашем изыскании осталось недоказанным, поскольку происходившие в годы войны события были настолько сложны, а переплетение интересов многочисленных участников настолько многогранно, что установить истину во многих случаях оказалось нам не по силам.

События, ставшие предметом нашего изучения, разворачивались с середины лета 1942 по май 1943 года на небольшом по территории уголке Беларуси на северо-востоке Минской области. Его границы приблизительно ограничиваются треугольником Борисов — Бегомль — Лепель. Западная сторона этого треугольника проходит по реке Березине (точнее, лежит чуть западнее реки), две другие ограничены дорогами: шоссе Минск — Бегомль — Лепель (северная сторона) и большаком Лепель — Борисов (восточная)До 1960 г. эта местность большей своей частью входила в состав Борисовского и не существующих ныне Холопеничского и Бегомльского районов. В 1960 г. в связи с укрупнением административных образований БССР последние два района были упразднены, а их территории разделены между Борисовским и Крупским. Северная часть этой территории отошла к Чашницкому, Лепельскому и Докшицкому районам Витебской области..

Примыкающие с востока к этому региону территории (восточная часть Холопеничского района вместе с административным центром — собственно Холопеничами) практически лишены крупных лесных массивов, ее земли составлены в основном равнинами с невысокими каменистыми холмами, поросшими кустарниками и редкими перелесками с обилием озер, крупнейшими из которых являются Селява и входившее в состав района Лукомльское озеро. Западнее от условной линии, по большей части, совпадающей с большаком Лепель — Борисов, леса и болота постепенно берут свое и переходят в сплошной лесной массив озера Палик (на старых довоенных картах озеро обозначено как «Пелик»). На берегах этого озера были разбиты базы Василия Пыжикова (Старика), именно здесь развернулись основные события, ставшие предметом нашего повествования.

Глава 1. Василий Пыжиков. Отряд «Старик»

Василий Семенович Пыжиков родился 15 декабря 1893 года в деревне (по другим данным — застенке) Ершовка (Ерошовка, Ерошевка), расположенной недалеко от Холопеничей, на полпути между деревнями Хотюхово и Клен по идущей на Докудово дороге. Их семья, вероятно, не отличалась особым достатком, поскольку в юности Василий Пыжиков нанимался на сезонные работы (батрачил) в имение Хотюхово Холопеничской волости. Чуть позже, в 1908 году он перебрался в Борисов, работал строгальщиком на местном лесопильном заводе. Образования он практически не получил — окончил 3 класса сельской школы. В годы первой мировой войны был призван в армию, с 1914 года служил на Западном фронте (с его слов — «старшим строителем саперно-минерного дела»), потом окончил учебную команду и получил унтерофицерский чин. В 1915 году попал под газовую атаку немцев и был контужен, год спустя получил ранение. В личном деле Василия Семеновича имеются сведения о том, что он дважды (в 1916 году царским правительством и в 1917 — правительством Керенского, точнее, военно-полевым судом) за революционную деятельность приговаривался к расстрелу, оба раза «сподрасстрелу» бежал.

В том же 1917 году Пыжиков вступил в РКП (б), командовал отрядом красной гвардии в г. Симбирске. В 1918 году возглавлял партизанский отряд, действовавший в северной части Борисовского уезда против немецких оккупационных войск. В 1919 — 1920 годах служил в Красной армии, в которой последовательно занимал должности комиссара полка, а затем — бригады в 17 стрелковой дивизии. С 1921 по 1923 гг. партизанил уже в Дальневосточной республике. После гражданской войны занимал ряд должностей в партийных и советских органах власти, в основном районного масштаба: от главы волостного комитета партии в Лошнице (Борисовский район) в 1922 — 1923 гг. до секретаря Самохваловичского (1927 — 1928) и Полоцкого (1931 — 1932 гг.) районных комитетов партии. Пиком его карьеры была должность первого секретаря Зейского обкома в 1936 — 1937 годах, но это была скорее должность руководителя ликвидационной комиссии, поскольку в это время шел процесс ликвидации Зейской области (а следовательно и обкома) и присоединения ее к Читинской области Забайкалья. После завершения этой реорганизации он возглавлял отдел в Читинском обкомеНациональный Архив Республики Беларусь (Далее: НАРБ). Фонд 1450, Опись 8, Дело 204, Листы 245 — 246.

В феврале 1938 года Василия Семеновича Пыжикова арестовали. Обвиняли его, между прочим, в измене Родине (статья 58 — 1а УК РСФСР) и организации и подготовке (ст. 58 — 11) вооруженного восстания (ст. 58 — 2), подрыва государственной промышленности (ст. 58 — 7), теракта (ст. 58 — 8), а также в причинении вреда на транспорте (58 — 9)Открытый список жертв политических репрессий в СССР//База данных. [Электронный ресурс] — Режим доступа: https://ru.openlist.wiki/Пыжиков_Василий_Семенович_(1893) Дата доступа: 20.06.2017. Это были статьи расстрельные, но на этот раз дело закончилось с минимальными последствиями для него: «…по клеветническим материалам [он был] заключен под стражу органами НКВД, где просидел 20 месяцев [в Читинской тюрьме] под следствием и был освобожден за отсутствием состава преступления».

После освобождения Пыжиков был восстановлен в партии с сохранением непрерывного партийного стажа и вернулся на родину, в БССР, где занимал должности заведующего отделом Минского обкома (1939—1940 гг.) и председателя ревизионной комиссии Белкоопсоюза (1940—1941). К началу войны ему исполнилось 47 полных лет, в 1937 году он прошел воинскую аттестацию и в соответствии с занимаемыми постами в партийной иерархии получил звание батальонного комиссара. Согласно Закону СССР «О всеобщей воинской обязанности» политработники такого уровня до пятидесятилетнего возраста числились в первой категории запаса и с началом войны подлежали мобилизации в первую очередьЗакон о всеобщей воинской обязанности // Пропагандист и агитатор РККА. №18, сентябрь 1939 г., с. 24 — 32. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://www.oldgazette.ru/lib/propagit/18/index.html. Дата доступа: 03.01.2018. Однако, скорее всего по состоянию здоровья Василий Пыжиков не был призван в армию и вплоть до февраля 1942 года проживал в Саратовской области, куда эвакуировался в июне 1941 года из Минска вместе с семьей (жена Лодзята Александра Игнатьевна и дочь Пыжикова Нина Васильевна, 1929 года рождения). Все это время Василий Семенович занимал скромную должность пропагандиста в Воскресенском райкоме партииНАРБ, Ф. 1450, Оп. 8, Д. 204, Л. 244 — 245..

Деятельная натура Василия Пыжикова, конечно, не могла смириться со столь рутинным для него делом и он предпринял ряд шагов по партийной линии, пока не был востребован в феврале 1942 года Минским обкомом, а затем и ЦК КП (б) Б в качестве партизанского командира — считалось, что он имеет в этом деле богатый опыт времен гражданской войны. 4 апреля 1942 г. было принято решение ЦК КП (б) Б о направлении Пыжикова В. С. во главе партизанского отряда в глубокий тыл противникаНАРБ, Ф.4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 151.

Жена и дочь Пыжикова оставались в селе Воскресенском Саратовской области и им не угрожала опасность подвергнуться репрессиям со стороны немецких властей за деятельность их мужа и отца. Однако, в Холопеничском районе (под оккупацией) оставался его брат, да и законы жанра требовали соблюдения правил конспирации и Пыжиков в тылу врага использовал сразу два псевдонима. Будучи не таким уж и старым человеком он взял себе партийную кличку «Старик», что могло быть навеяно одним из дореволюционных псевдонимов Ленина, на несколько личных встреч с которым он ссылалсяДедюля И. П. Партизанский фронт. (Воспоминания комиссара партизанской бригады «Смерть фашизму») — Москва, 1975, с. 72 — 73..

Вторым конспиративным именем Пыжикова в тылу врага была нейтральная фамилия «Владимиров» — так он подписывал документы в качестве командира партизанского отряда, а затем бригады и дивизии. При этом ряд документов подписан сразу двумя псевдонимами: «Владимиров», а в скобках — «Старик».

12 июня 1942 года Северо-Западной группой ЦК КП (б) Б (находилась при штабе Калининского фронта) был создан партизанский отряд «Старик». Личным составом отряд комплектовался за линией фронта (на немецкой стороне) в деревне Заполье Суражского района Витебской области. В это время еще не были закрыты Витебские (Суражские) ворота и связь между советским тылом и оккупированными территориями была налажена в обоих направлениях. В немецком тылу примыкающую к разрыву в линии фронта местность контролировали партизанские бригады Шмырева и Дьячкова (Первая и Вторая Белорусские, соответственно). Эти бригады прикрывали подступы к «воротам» с севера и с юга, а также должны были помогать идущим в тыл врага отрядам и разведывательным группам в их продвижении на запад. В нашем случае из состава партизанских бригад Шмырева и Дьячкова было выделено по одному взводу бойцов, которые, собственно, и составили отряд «Старика». Всего вместе с командованием в отряде насчитывался 71 человекНАРБ, Ф. 1450, Оп.4, Д. 219, Л. 22.. Комиссар отряда Кузьма Потапенко и начальник штаба Николай Расторгуев также были прикомандированы к Старику из состава Первой и Второй Белорусских бригад.

На следующий же день после завершения формирования, 13 июня 1942 года отряд выдвинулся в Борисовский район, северная часть которого была выделена ему для базирования и ведения боевых действий. На время рейда состав отряда значительно увеличился, так как вместе с ним шли три оперативные группы (под руководством Шамрая, Попковича и Павловского), а также еще несколько человек, не включенных в его состав, но подчиненных Старику на время переходаНАРБ, Ф. 1450, Оп.4, Д. 219, Л. 17. Всего, таким образом, под руководством Пыжикова на момент отправления числилось 103 бойцаНАРБ, Ф. 1450, Оп.4, Д. 219, Л. 1. Относительно высокой боеспособностью из них отличались только прикомандированные к отряду диверсионные группы, но они шли со Стариком лишь часть пути. Остальной состав отряда был укомплектован в основном бойцами из числа мобилизованной Шмыревым и Дьячковым в Полоцком районе молодежи, военному делу не обученной и никогда не державшей в руках оружияНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 121.

Рейд по тылам противника редко проходил без осложнений. Обычно отряды держались лесистой местности и двигались, как правило, по ночам, из расположения одного отряда к другому. Во избежание недоразумений в отношениях с местными партизанами командование рейдового отряда имело соответствующие документы, выданные в обкоме партии или даже в ЦК.

Проложенный заранее для отряда Старика маршрут предполагал форсирование Западной Двины чуть выше Витебска, в районе деревни Курино, с тем, чтобы затем уже беспрепятственно двигаться в юго-западном направлении (Сенно — Черея — Холопеничи). По имевшимся на день выхода данным берега Двины в окрестностях Курино контролировалась партизанами из отряда Райцева, и переправа через реку не сулила особых затруднений. Однако уже на второй день пути стало известно, что противник, двигаясь вдоль Двины от Суража к Витебску, оттеснил партизан из этих краев и сжег расположенные на правобережье населенные пункты, в том числе и КуриноБелорусские деревни, сожженные в годы Великой Отечественной войны//База данных [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://db.narb.by/search/2429 Дата доступа: 06.02.2018.. Это вынудило штаб Старика на ходу менять планы, отряд в своем движении начал резко забирать вправо, стремясь через Городокский и Меховский районы выйти к Полоцку и уже оттуда поворачивать на Ушачи, Лепель и Борисов. Такой маршрут намного увеличивал путь, но, как полагал штаб отряда, давал выигрыш в безопасности, поскольку пролегал по территории, в значительной степени контролируемой бригадами Шмырева и ДьячковаНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 121.. На этом безопасном пути, правда, лежали две охраняемые железнодорожные магистрали (Витебск — Ленинград и Полоцк — Витебск). Кроме того, на новом маршруте предстояло форсировать две водные преграды — помимо Западной Двины это еще и река Оболь. Обремененному конным обозом с боеприпасами, взрывчаткой и другим имуществом отряду сделать это было не просто.

В Дневнике боевых действий отряда об этом рейде имеется всего несколько записей: 16 июня он был окружен возле деревни Шаши (на самом деле — у деревни ОрляНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 121 (оборотная сторона). Полоцкого района), но сумел без потерь оторваться от противника, 22 числа с боем форсировал реку Оболь, а 27 и 29 июня вел бои у деревни Медведовка Лепельского района и у шлюза Березинского каналаНАРБ, Ф. 1450, Оп. 4, Д. 226, Л. 1..

На деле, однако, все прошло не так складно. О том, как в действительности проходил этот рейд можно судить по рассказу одной из его участниц — санинструктора Ивановой К. И.

Согласно ее донесению в Минский обком, составленному 1 сентября 1942 года, отряд благополучно дошел до Полоцкого района. Двигался днем, иногда и ночью, в зависимости от обстановки. В Полоцком районе часть партизан из числа местных уроженцев покинула отряд и разошлась по домам, проще говоря, дезертировала.

В этой же местности несколько человек отстало от отряда. Произошло это, по утверждению Ивановой, по вине Старика, который отпустил шестерых партизан навестить родственников, проживающих в расположенной по маршруту движения деревне. Почти сразу же после их ухода отряд вынужден был покинуть место дневки ввиду появившихся вблизи немецких дозоров. Ушедших на побывку бойцов не ждали и даже не оставили для них связного.

Самым сложным оказался участок маршрута на выходе из Полоцкого района. Лежащие параллельно железная дорога и шоссе Полоцк — Витебск, в этой местности вплотную подходят к реке Оболь, образуя тем самым, тройное препятствие. В штабе «Старика» приняли решение преодолеть его в одну ночь. Сначала в 23.00 22 июня отряд форсировал железную дорогу и, хотя был обстрелян патрулями, все же сумел без потерь выйти к деревне Берковичи, в которой Витебское шоссе пересекало реку Оболь. При отправке Пыжикова в тыл врага секретарь ЦК КП (б) Б Эйдинов категорически запретил ему вступать в бой с противником в пути следования. Несмотря на это и вопреки возражениям комиссара отряда Потапенко и начальника штаба Расторгуева, Старик принял решение разгромить гарнизон противника, охранявший в Берковичах мост через Оболь, вместо того, чтобы форсировать ее вбродНАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 22..

На решение Старика, вероятно, повлияли полученные от местного партизанского отряда сведения о готовившейся в нем операции по взрыву этого моста. Он вызвался помочь в этом деле, для чего выделил подчиненную ему группу Шамрая. Предполагалось, что эта группа снимет часовых и отряд сможет по мосту переправиться через реку, после чего местные партизаны его взорвут. Однако с самого начала дело не заладилось. В 2 часа ночи 23 июня группа Шамрая выдвинулась к мосту, но немецкий караул обнаружил крадущихся партизан. В завязавшейся перестрелке был ранен Шамрай. Основные силы отряда двинулись на помощь ведущей бой группе, но были обстреляны с моста пулеметным огнем. Неопытные партизаны Старика растерялись и поддались панике, отряд вел лишь беспорядочный огонь во всех направлениях. Спас положение начальник штаба Расторгуев, отыскавший на реке в полукилометре от моста брод, что позволило ему вывести отряд из ловушки. При этом на вражеском берегу были оставлены раненые. Также не успели отступить вместе с отрядом занятая их перевязкой Иванова и прикрывавшие отступление пулеметчики. Группа диверсантов с тяжело раненым Шамраем осталась охранять своего командира, но на рассвете он умер от ран. Наутро всех отставших подобрали в лесу подрывники местного отряда. Позднее они присоединились к «Старику»НАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 17..

Остаток ночи и следующий день отряд провел в зажатом между Оболью и Западной Двиной лесу, скрываясь от прибывших со станции Оболь немецких охранных войск. Наконец, 25 июня в три часа ночи у деревни Шаши отряд успешно форсировал Западную Двину, боеприпасы и тяжелое снаряжение переправили на плоту, бойцы переплыли реку вплавьНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 121 (оборотная сторона). и отряд вырвался, наконец, в Ушачский район. В результате всех этих событий его состав уменьшился до 62 чел.

Очередные проблемы возникли уже в Лепельском районе. При входе на территорию района, в деревне Воронь местной полицией была задержана разведка Старика, после чего началось постоянное преследование отряда, пока у деревни Медведовка противник его не настиг. В течение 3 часов «Старик» вел бой в окружении, но сумел вырваться из кольца после того, как Пыжиков застрелил руководившего операцией немецкого офицера, что вызвало некоторое замешательство среди нападавших. Бросив часть припасов, отряд ушел в болото, и, двигаясь по пояс в воде, оторвался от преследованияНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 122..

К. Иванова несколько иначе описывает этот бой. По ее словам, отряд находился в лесу на привале, когда дозоры обнаружили продвигавшихся в сторону Медведовки немцев. Старик решил дать бой и на въезде в деревню устроил засаду. Противник, однако, на дороге не появился, а ударил в тыл находящимся в засаде бойцам. В перестрелке были убиты пулеметчик, два бойца из отряда «Старика» и девушка из оперативной группы Павловского. Второй пулеметчик сдался в плен. Была пленена также разведчица отряда, позже ее повесили в Лепеле. Отряд отступил в беспорядке, бросив повозки с сумками и боеприпасамиНАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 18.

При переходе через Березинский канал пропала без вести разведка Старика — никто из высланных к шлюзу разведчиков не вернулся с задания, и их судьба осталась не известной. Отряд был вынужден форсировать канал без надежных разведданных и, в результате, на шлюзе еще раз попал в засаду и был оттеснен противником в болота. Обстановка складывалась катастрофическая, канал, а затем и шоссе Минск — Витебск пришлось преодолевать днем, под обстрелом, но риск, вероятно, был оправдан: отряд оторвался от преследования и «вывалился» в Бегомльские лесаНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 122.. По Бегомльскому, а затем и по Холопеничскому районам движение было уже более свободным, без преследования. Партизанских отрядов в Холопеничском районе Старик не обнаружил.

9 июля шедшие с отрядом диверсионные группы отделились от него, и отправились в предназначенные им районыНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 122. Со Стариком оставалось всего 33 человека, с которыми он совершил последний переход рейда, между Прудами и Старым Янчиным перешел через большак Борисов — Лепель и остановился в Пупеличском лесу, назначенном ему в качестве места базированияНАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 18.

Глава 2. В Пупеличском лесу

На первый взгляд, месторасположение этого района рядом с важнейшими магистралями, ведущими к линии фронта, делало его привлекательным для дислокации партизанского отряда. Однако, прибыв на место, Старик установил, что район насыщен гарнизонами противника. Известны как минимум 5 опорных пунктов полиции, полукольцом охватывавших место базирования его отряда — в Лошнице, Неманице, Зачистье и Новоселках Борисовского, а также в Хотюхово Холопеничского района. В Барани (тоже Холопеничский район) была расквартирована небольшая немецкая воинская часть. Кроме того, на железнодорожных станциях Приямино, Крупки и Бобр несли службу охранные части, что делало проблематичным ведение диверсионной работы ведущих к Москве магистралях.

Ко всему прочему, отведенная Старику для расположения лагеря и ведения боевых действий местность лежала на периферии массивной лесной зоны и была отделена от нее большаком Борисов — Лепель, временно «оседлать» который партизанам удастся лишь к 1944 году.

Несколькими месяцами ранее в этих краях уже были разгромлены отряды Ивана Яроша и Василия Попова. Не последнюю роль в их поражении, вероятно, как раз и сыграло неудачно подобранные места базирования. Достаточно высокая активность этих отрядов, проявленная ими осенью 1941 года, вызвала ответные меры оккупационных властей и в ноябре месяце они были поочередно и при схожих обстоятельствах разбиты в болотистой и безлесной местности возле деревни Каменка (Хотюховская волость Холопеничского района). Сначала, 4 ноября 1941 года, отряд Попова вел в этой местности с немцами затяжной бой, в результате которого его остаткам лишь разрозненными группами удалось выйти к своим базам возле Зачистья. Одна из таких групп присоединилась к ЯрошуБеларусь у Вялікай Айчыннай вайне, 1941—1945: Энцыклапедыя — Мінск, 1990, с. 471.. Впрочем, в конце ноября в бою под той же Каменкой отряд Ивана Яроша был также рассеянТам же, с. 474, а часть бойцов попала в пленПамяць. Гісторыка-дакументальныя хронікі гарадоў і раёнаў Беларусі. Крупскі раён Мінск, 1999, с 255.. Позднее немногочисленным выжившим удалось выйти к Пупеличам и командование смогло собрать их воедино, но достичь былой мощи (95 человек при 9 пулеметах по состоянию на 5 сентября 1941 годаГрабовский С. К. Борьба подпольщиков и партизан Борисовско-Бегомльской зоны против немецко-фашистских оккупантов (июль 1941 — июль 1944 гг.) // Диссертация на соискание научной степени кандидата исторических наук — Минск: 1986, с. 162.) отряд уже не смог.

Эти отряды пережили зиму, но весной 1942 года были окончательно уничтожены. Иван Ярош в феврале заболел тифом и был оставлен в землянке в лесу у Пупеличей. 26 февраля прочесывавший лесной массив отряд карателей обнаружил его убежище, Ярош принял бой и был в нем убитЦанава Л. Ф. Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков. Часть 1. Зарождение и развитие партизанского движения — Минск, 1949 с. 162.. В эти же дни был разгромлен и его отряд. По утверждению В. Тарасенко, одного из бойцов Яроша, немногочисленные выжившие поодиночке и небольшими группами «…были подобраны отрядом Панова» (речь, возможно, идет об отряде Попова)НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 132.. С 10 марта по 15 апреля этот отряд маневрировал между Пупеличами и Зачистьем, пытаясь с боем вырваться из блокированного лесного массива. В конце концов, по решению командования отряд, вероятно, был распущен и, как сообщает энциклопедия «Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне» небольшими группами покинул зону боев и прекратил свое существованиеБеларусь у Вялікай Айчыннай вайне, 1941—1945: Энцыклапедыя — Мінск, 1990, стар. 474..

Пыжиков знал о судьбе Ивана Яроша и Василия Попова, но его сведения были получены, вероятно, от местных жителей, поскольку были не точны и носили отрывочный характер. В своем донесении на имя Пономаренко он сообщает о том, что в зоне, которую он «…должен обслуживать отрядом…», ранее оперировало три отряда: Яроша (Старик называет его Ярушем, Ярушевым), Попова и Васи. Не вполне ясно, кого он имел в виду под последним именем, это единственное упоминание об этом человеке в его донесениях. Возможно, речь в данном случае идет о группе окруженцев под руководством «Васьки»: вынужденно присоединившийся к нему после событий у Каменки заместитель Яроша А. Г. Хадаркевич весьма не лицеприятно характеризует этот отряд и его командование в своей докладной записке в БШПД Петру Калинину. По данным Старика все три отряда были полностью уничтожены карательными экспедициями противника, командиры отрядов расстреляны, а «командир отряда тов. Попов повешен в г. Борисове»НАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 1..

Вынужденный базироваться в малопригодных для этого местах, Старик осторожничает. Ко всему прочему, у него не складываются отношения с жителями окрестных деревень. Еще во время движения он сетовал на недружелюбное отношение крестьян к его отряду. Возможно, такое отношение было спровоцировано самими партизанами, которые, по мнению партийных инстанций, инспектировавших позднее деятельность Старика, неправильно проводили политику взимания продуктов питания с населения — вплоть до реквизиции последних коровНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 152. Если такие утверждения соответствуют действительности, то рассчитывать на помощь Пыжикову не приходилось. «Население партизан боится… сильные репрессии со стороны полиции и немцев… Крупнейшие деревни заполнены полицией, партизанских отрядов абсолютно нет», — так обрисовывает ситуацию в районе начальник штаба «Старика» Николай РасторгуевНАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 638, Л. 122 (оборотная сторона.).. В своих донесениях Старик скупо упоминает о трех проведенных его отрядом боевых операциях и о четырех диверсиях на железной дороге Минск — Москва на участке Борисов — КрупкиНАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 1..

Подробнее о некоторых из них пишут другие участники событий. Получив от своих агентов из деревни Лесины данные о том, что в соседней деревне Михайлово (Михалово, Михаловы хутора) Житьковской волости образован отряд самообороны («самааховы»), Старик решил ее разоружить. На второй год войны в силу участившихся насилия, реквизиций и грабежей со стороны скрывавшихся в лесу бывших окруженцев, партизан и откровенных бандитов, в том числе и из числа местных жителей, во многих деревнях стихийным образом начали возникать группы самообороны. На первых порах они создавалась населением на свой страх и риск. Немецкие власти хоть и смотрели сквозь пальцы на подобного рода инициативы, однако не позволяли отрядам самообороны иметь оружие — об этом, в частности, упоминают в своих мемуарах проживавший в оккупированном Полоцке профессор, искусствовед Павел Дмитриевич ИльинскийИльинский П. Д. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии. (Жизнь Полоцкого округа в 1941 — 1944 годах.) // Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы. Историко-документальный сборник / Составитель К. М. Александров — Санкт-Петербург, 2011, с. 82., а также исследовавшие тему на основе западных источников Бернхард КьяриК«яры Бернгард. Штодзеннасць за лініяй фронту. Акупацыя, клабарацыя і супраціў у Беларусі (1941 — 1944 г.) — Мінск, 2008, с. 163 и Марк БартушкоБартушка Марк. Партызанская вайна ў Беларусі ў 1941 — 1944 гг. — Смаленск, 2014, с. 87..