Русский Гамлет

Русский Гамлет

Бывает, словом, что пустой изъян,

В роду ли, свой ли, губит человека

Во мненье всех, будь доблести его,

Как милость божья, чисты и несметны.

(В. Шекспир «Гамлет, принц датский»)

Вечером 11 марта 1801 года российский император Павел Первый находился в своем любимом Михайловском дворце, в Общем Столовом зале, в самом близком кругу. За ужином присутствовали императрица Мария Федоровна, царевичи Александр и Константин, принцесса Виттенберг, княгиня Доротея Ливен, графиня Головина, граф фон дер Пален, князь Юсупов и некоторые другие высокопоставленные лица. После ужина был концерт, пела знаменитая французская актриса мадам Шевалье. Ее глубокий бархатный голос удивительно сочетался с необычайной грацией и красотой. Густая копна светло-каштановых волос, большие васильковые глаза, правильные черты лица и гибкое подвижное тело сразу же приковывали к себе внимание любого мужчины, а женщин заставляли досадовать и ревновать. Она имела оглушительный успех в России, ее пением хотели насладиться все. Но если бы кто-то совершенно посторонний мог взглянуть в этот момент на собравшееся в уютной зале высшее общество империи, его бы удивило, что модную певицу практически никто не слушает. Бедная мадам Шевалье напрасно старалась, напрягая голосовые связки. Император, который обычно был в таком восторге от этой дамы, сейчас был рассеян, и на его лице время от времени появлялось недовольное выражение. Цесаревич Александр был, казалось, ни жив, ни мертв. Он сидел с каменным лицом, порой украдкой бросая взгляд на графа Палена. Как ни странно, но благодушный и спокойный вид генерал-губернатора Санкт-Петербурга нисколько не успокаивал наследника престола. Наоборот — он бросал его в озноб, от которого у Александра чуть ли не начинали стучать зубы.

— Что с вами творится сегодня, Ваше Высочество? — ласково обратился к нему император.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — с усилием ответил Александр, — у меня легкое недомогание. У меня почти пропал голос.

Цесаревич, и впрямь, говорил осипшим от волнения и страха голосом. Ему было, чего бояться. Его подпись стояла под документом, на основании которого его можно было арестовать за государственную измену. В титуле сего документа, содержащего полный список заговорщиков, недвусмысленно было написано о намерении сместить Павла Первого с престола и поставить на его место Александра. О том, что бывает с наследниками престола и за меньшие прегрешения перед государем, цесаревич прекрасно помнил на примере несчастного Алексея Петровича, жестоко умерщвленного в Петропавловской крепости. Более того, он знал, что развязка должна произойти именно сегодня, в ночь с 11 на 12 марта. Он сам предложил графу фон дер Палену это время для переворота, потому что знал, что в эту ночь Михайловский дворец охраняет третий батальон Семеновского полка, его полка, чей командир предан ему лично.

***

Видит Бог, он до последнего всему этому сопротивлялся. Он противился, когда бабушка в свое время пыталась передать ему трон, минуя Павла. Он даже рассказал отцу об этих попытках, и во многом именно благодаря его, Александра, позиции они не увенчались успехом. Его батюшка взошел на престол, и вскоре против него начались интриги.

Этого следовало ожидать! Попытки Павла коренным образом реформировать всю государственную систему вызывали горячий протест у дворянства. У них уменьшались доходы, их бесконтрольная власть над крестьянами жестко ограничивалась, они теряли свои синекуры. Привыкших к безделью и роскоши гвардейских щеголей заставляли исправно служить или выбрасывали со службы вон. Под барабанный бой и свист рассекающих воздух шпицрутенов суровый император насаждал в стране строгий порядок и дисциплину, решительно искореняя казнокрадство, лихоимство, чиновничий и помещичий произвол, служебную халатность и разгильдяйство. Ушли в прошлое балы, на которых дамы в роскошных платьях кружились в танцах с красавцами в гвардейских мундирах. Вместо них теперь проводились военные парады, а не угодивший императору своей выправкой полк мог прямо с плаца отправиться в Сибирь. Да, был такой случай, когда полк промаршировал мимо Павла в Сибирь. Потом, правда, Павел остыл и данный сгоряча приказ отменил. Естественно, действия царя вызывали у дворянства ужас и озлобление. Крепло мнение, что он душевнобольной.

Цесаревич тоже иногда думал, что его отец сошел с ума. Все чаще он задумывался над словами бабушки, которая много раз говорила ему, что Павел трона не достоин, и что она хочет видеть на престоле российском именно его, Александра. Правда, простой народ любит царя, но что такое этот народ, и кому вообще интересно мнение простого люда? Монарх должен быть выразителем интересов просвещенного дворянства.

Во времена правления Екатерины русское дворянство ощутило себя полновластным хозяином страны. Дворяне могли делать все, что им заблагорассудится, это был их «золотой век» и их свобода. Манифест «О вольности дворянской» императора Петра Третьего освободил их от обязательной государственной и военной службы, а свергнувшая мужа Екатерина даже не подумала этот манифест отменить. Крестьяне ждали, что теперь и их освободят от крепостного права, и это им казалось разумным и правильным, поскольку крестьяне служат дворянству, потому что оно служит государству. Не тут-то было! Крестьян закабалили еще больше. Согласно указу государыни крепостного теперь можно было отправить на каторгу всего лишь за жалобу на своего помещика. И отправляли, и ноздри рвали, и слово «ВОР» на лбу выжигали. А как еще, скажите на милость, поступать с этими животными? Бабушка была права! Жестокий пугачевский бунт и беспощадное его подавление властями только подтвердил ее правоту. С этим народом иначе нельзя. Народу нужна строгость, а дворянству — вольность. Это и был «золотой век». А что теперь? Деспотизм монарха, постоянные придирки, страх, уныние и всеобщее озлобление. Ах, право, было бы лучше для всех, в том числе и для батюшки, если бы бабушке удалось еще тогда осуществить свое намерение!

Как она любила своего старшего внука, как лелеяла, с какой надеждой на него смотрела! Рожденный от ненавистного мужа сын ее все больше раздражал. Она его отправила с глаз долой в Гатчину. Пусть там устраивает свои парады! Но внуков она отдать не захотела. Ни ему, ни простоватой невестке, которая была, по ее словам, разве что «мастерицей детей делать». Екатерина поступила с сыном и невесткой точно так же, как с ней когда-то поступила императрица Елизавета. Она лично прививала им хороший вкус и обучала манерам, воспитывала на идеях французских просветителей, сама составила для них «бабушкин алфавит», на котором они обучались грамоте. Свобода, либерализм, конституция, просвещение — все эти слова для Александра не были пустым звуком. Когда он сам станет царем, он обязательно подарит стране либеральную конституцию, которая установит в России просвещенную ограниченную монархию при сильном парламенте, как в Великобритании. Он убежден, что английская политическая система должна быть примером для всего мира. Разве можно забыть, как они с бабушкой вдвоем читали сочинения Дидро, Руссо и Вольтера, как вместе разбирали по параграфам конституцию молодой французской республики? Как красиво и гордо звучат эти слова — «свобода», «равенство», «братство»! А отец ненавидит «якобинскую ересь» и предлагал матери силой русского оружия уничтожить «ядовитый рассадник злодейства и хаоса», в который превратилась Франция. Александр знал, что ответила ему бабушка. «Вы плохо кончите, сын мой, если будете пытаться силой оружия бороться с идеями!» — так сказала Екатерина Великая. Воистину, это была великая просвещенная государыня, и она была права относительно своего сына, если только… Александр посмотрел на графа фон дер Палена. Если только вот этот человек не арестует сегодня его самого вместе с матушкой и не отправит в Шлиссельбургскую крепость. А он может!

***

— Вот как! Пропал голос! — повторил Павел. — В таком случае Вам нужно обратиться к нашим лейб-медикам. Легкое недомогание сегодня может вылиться в серьезную болезнь завтра. Не так ли, Ваше императорское величество?

Мария Федоровна вздрогнула. Весь вечер ее нервы были напряжены до крайности. Что он имеет в виду? Сделав огромное усилие над собой, она улыбнулась и кивнула августейшему супругу.

— Я уверена, Ваше Величество, что наш сын непременно последует Вашему совету.

— У нас с Вами послушный и любящий сын. Не так ли? — улыбнулся ей Павел одними губами.

У императрицы закружилась голова. В словах, глазах и голосе царя ей почудилась насмешка и скрытая угроза. Она знала о подписи цесаревича, и ее подпись тоже была на этом страшном списке. Однажды она уже предала своего мужа, когда уступила уговорам свекрови и поставила свою подпись на документе, лишающем ее мужа права на российский престол.

Императрица Екатерина не любила сына, но зато боготворила своего старшего внука, ему она и хотела передать корону. Завещание императрицы сгорело в камине, а вместе с ним и свидетельство предательства Великой княгини. Видит бог, она всегда искренне любила мужа, но ей не хотелось, чтобы он взваливал на свои плечи тяжкое бремя власти. Мария Федоровна родила мужу десятерых детей. Последний, Михаил, родился уже тогда, когда их семья стала августейшей. Она всегда была верна супругу и делала все, что в ее силах, чтобы он был счастлив в браке. Именно счастливый брак стал утешением и отдушиной для наследника, третируемого при дворе и унижаемого фаворитами Екатерины. И как же он отплатил ей за любовь и преданность? Своей открытой связью с молодой красавицей Анной Лопухиной, как две капли воды похожей на его первую жену, он оскорбил ее как женщину. Нет, она молчала и не упрекала своего венценосного супруга, хотя весь двор знал о фаворитке, которая вышла замуж за князя Гагарина. А теперь еще вот эта сладкоголосая кокотка, мадам Шевалье! А потом граф фон дер Пален, этот страшный человек, показал ей документ, на котором стояла подпись ее старшего сына. Граф уверял, что жизни императора ничто не грозит, его просто отстранят от власти и передадут ее Александру, а вот ее любимый сын, подписав документ, теперь действительно подвергается опасности как первейший заговорщик. И тогда она тоже поставила свою подпись.

— Вы правы, Ваше Величество! — заставила себя непринужденно улыбнуться супругу Мария Федоровна. — А сейчас надеюсь, что чудесный голос мадам Шевалье улучшит расположение духа нашего сына. Ее пение божественно! Не так ли, сын мой?

— Да, матушка! — Александр заставил себя поднять голову, посмотреть на певицу и улыбнуться.

Меньше всего цесаревичу сейчас хотелось улыбаться, но и выказывать свое близкое к обмороку состояние было никак нельзя. Он попытался отвлечься и сосредоточиться на мадам Шевалье. Про нее было известно, что она завоевала признание самой взыскательной публики Лиона, Парижа, Гамбурга и Санкт-Петербурга, немного поиграла в революцию, пела в итальянском театре в Париже, после 9-го термидора эмигрировала в вольный ганзейский город Гамбург и покорила там сердце герцога фон Мекленбург-Шверинского, подарившего ей чудесный перстень с огромным бриллиантом. Самые могущественные и богатые мужчины Европы были готовы исполнять ее малейшие капризы и делились с ней самыми сокровенными тайнами. Может быть, правду говорят о том, что она шпионка Бонапарта? Вскоре после приезда в Россию эта замужняя дама открыто стала любовницей царского любимца, егермейстера Ивана Павловича Кутайсова, который с невероятной роскошью обставил ей особняк на Фонтанке. Очень скоро мадам Шевалье обрела немалый вес в петербургском обществе и составила себе изрядное состояние. Ее расположения искали, а за ее протекции были готовы щедро платить. В конце концов, на нее обратил внимания сам император и сделал своей фавориткой, не отдалив от себя, впрочем, и Анну Лопухину-Гагарину. Кутайсов с тех пор получил от мадам Шевалье отставку, хотя она и родила от него ребенка и, говорят, искренне его любила. А любит ли она императора? Вряд ли. Зато ходили слухи, что он собирался развестись с матушкой и сделать государыней мадам Шевалье! Если так, то это просто чудовищно. От этой мысли Александра захлестнуло возмущение, его щеки порозовели, и ему, как ни странно, даже стало немного легче.

— Мадам Шевалье лучше всего удаются на сцене образы невинных дев, — с усмешкой бросил князь Николай Борисович Юсупов. Именно он в свое время и определил заморскую диву на императорскую сцену.

— Но при этом говорят, что сбор от комической оперы Дезеда «Алексис и Жюстина» в 98-ом году, где она была в образе простолюдинки, превысил тысячу двести рублей, — заметил граф Пален.

Мария Федоровна с тревогой посмотрела на генерал-губернатора Санкт-Петербурга. Тот, как всегда, был абсолютно спокойным и добродушным, сейчас он выглядел, пожалуй, даже веселым. Как удивительно его внешность и манера себя вести не соответствует его внутренней сути! В его руках сейчас все: жизнь императора, жизнь цесаревича и самых первых вельмож в государстве, и жизнь ее, Марии Федоровны, тоже. Она знала, что в числе заговорщиков оказались такие люди, как князья Долгорукий и Волконский, бывший вице-канцлер граф Никита Панин, командир кавалергардов граф Уваров, командир Преображенского полка генерал-лейтенант Талызин, командир Семеновского полка Депрерадович, братья Аргамаковы, старший из которых был комендантом Михайловского замка, генералы Бенигсен и Тучков. Что уж там говорить о возвращенных из ссылки братьев Зубовых! Несколько сотен человек были вовлечены в этот гигантский заговор, душой и организатором которого был граф Пален. Страшные тучи нависли над головой Павла и готовы разразиться молнией. Но молния также может ударить и по тем, кто замыслил выступить против царя. Никто точно не может знать, что произойдет, а могущество Палена стало теперь абсолютным.

Как могло получиться, что этот хитрый и жестокий интриган получил необъятную власть в государстве и полное доверие императора? Вот уж воистину пригретая на груди змея! И еще Мария Федоровна беспокоилась о том, не ведет ли этот человек двойной игры. В последние дни император разговаривает с ней очень странно. Вот и сейчас он смотрит на нее, прищурившись. На губах полуулыбка, а в глазах леденящий душу холод. Как бы ей хотелось, чтобы вернулись те времена, когда они доверяли друг другу, когда он видел в ней свою опору, а она в нем — своего защитника!

***

В прежней жизни ее звали София Мария Доротея Августа Луиза фон Виттенберг-Монбельяр. Она родилась 25 октября 1759 года в Штеттине, в том же самом городе, где за 30 лет до этого появилась на свет Екатерина Вторая, ее будущая свекровь. Ее мать, София Доротея Мария, приходилась сестрой самому Фридриху Великому, королю Пруссии. Ее отец, Фридрих Евгений фон Виттенберг был младшим сыном в семье, потому не мог рассчитывать на богатое наследство. В молодости он верно служил Фридриху Второму, и тот в награду за безупречную службу отдал ему в жены свою племянницу. Таким образом, в жилах у младшей Софии Доротеи текла королевская кровь, и она могла стать невестой для любого принца. Ее детство и юность прошли в маленьком, но уютном графстве Монбельяр, полученным Фридрихом Евгением в подарок от брата, правящего принца Виттенберга.

Это был чудесный зеленый оазис посреди леса. Небольшой дворец с восьмиконечной башенкой стоял в долине реки с прозрачной и чистой водой, полной рыбы, а из окон его можно был любоваться живописным видом вершин горной цепи Вогезов, расположенной на северо-востоке Франции. Ее отец, приведя в порядок дворец, построил еще один замок в поселке Этюп, который тогда еще принадлежал графству Монбельяр. Там, на природе, среди простых и добрых людей, играя с подружками в заросших садах и прогуливаясь по цветущим полям, и провела свое отрочество София Доротея, будущая российская императрица Мария Федоровна.

Цесаревич Павел Петрович не произвел на нее особого впечатления 12 июля 1776 года, когда ее впервые представили будущему супругу. Молодой человек невысокого роста, ниже ее на целых полголовы, курносый, молчаливый. В то время он еще очень переживал смерть при родах своей жены, Натальи Алексеевны, в девичестве Августы Вильгельмины Луизы Гессен-Дармштадтской. Позже она узнала, что молодая супруга изменяла ему с другом его юности, графом Андреем Разумовским. Об этом Павлу открылось уже после ее смерти, когда мать дала ему прочитать любовную переписку Натальи с Разумовским. Поначалу Павел был в отчаянии. Вновь и вновь он перечитывал эти ужасные письма, в которых его лучший друг советовал его жене «терпеть урода» ради их любви. Выяснилось, что когда чета великих князей, приглашала на ужин графа Разумовского, любовники подсыпали Павлу в бокал немного настойки опия, и он засыпал прямо за столом с десертом. Было ли так и не родившееся у Натальи Алексеевны дитя ребенком великого князя, а не Разумовского? Этого никто точно не мог сказать. Зато она могла ручаться, что всем своим детям Павел был настоящим отцом, потому что он был первым и единственным в ее жизни мужчиной. Поначалу ей было жаль великого князя, потом она поняла, какой он ранимый, добрый и благородный человек, и прониклась к нему симпатией, а затем к ней пришла и любовь.

Наследнику престола тоже поначалу не слишком понравилась невеста, она ему показалась полноватой. Внешностью она уступала красивой и яркой Вильгельмине, но вскоре Павел осознал, что с этой девушкой у него не будет никаких проблем, и что душой она свежа и чиста, как вода в родниках ее родного Монбельяра.

26 сентября 1776 года София Доротея отреклась от лютеранства и приняла православное имя. Началась ее семейная жизнь с Павлом, который оказался так разительно не похож на свою мать. У них был свой небольшой дворец на Каменном острове, где они принимали гостей, устраивали ночные спектакли и балеты, в 1778 году Екатерина подарила сыну село Павловское на извилистых берегах реки Славянки. Так появился город Павловск, в котором архитектором Камероном был возведен красивый каменный дворец в стиле палладианской виллы. А уж позже Виченцо Бренна построил в нем парадные залы и разбил вокруг дворца большой парк, который сам по себе является произведением искусства.

Стоит ли говорить, что великой княгине пришелся по сердцу тихий и уютный зеленый Павловск? Там они проводили все лето на природе в тишине и спокойствии, в трогательном единодушии и согласии. А зимой чета великих князей была вынуждена возвращаться в Санкт-Петербург, где двор императрицы шокировал ее своими распущенными нравами. Впрочем, пример подавала сама Екатерина Вторая, чьи альковные дела и имена фаворитов нисколько не скрывались от общества, а служили главной темой для светских бесед: Салтыков, Понятовский, Орлов, Васильчиков и, наконец, самый главный из них — Григорий Потемкин, которого ее супруг ненавидел. Да Мария Федоровна и сама терпеть не могла Потемкина и всю его «мерзкую клику», как она писала в своих письмах близким друзьям, но она не могла себе позволить показывать Павлу свои истинные чувства. Она должна была беречь и успокаивать его нервы.

Как часто Павел возвращался домой, взбешенный оскорблениями фаворитов матери. Бывало, что припадки гнева буквально душили его, и только слова и ласки жены его спасали и укрощали бушевавшую в его душе бурю. Ее любовь была для униженного цесаревича спасительной гаванью, а уже через год и два месяца после заключения их счастливого брака на свет появился прелестный и очаровавший решительно всех плод этой любви — маленький Александр Павлович.

***

Мария Федоровна с нежностью посмотрела на сына. Он по-прежнему сидел в оцепенении. Бедный мальчик, подумала она, он так переживает, что на нем лица нет. Как ужасно, что ей пришлось делать выбор между мужем и сыном! Ей остается теперь только молить Бога, чтобы все остались живы и здоровы. Но простит ли ей супруг когда-нибудь ее предательство? Александр заметил взгляд матери и ободряюще ей улыбнулся. Ужас неизвестности должен закончиться сегодня ночью. Если граф Пален предатель, то его, Александра, уже ничто не спасет. Матушка еще может рассчитывать провести остаток своих дней в каком-нибудь монастыре, а его отец не помилует. Наследником престола станет его брат Константин, который ни о чем не подозревает. А его в лучшем случае тихо убьют в каком-нибудь каземате Петропавловской крепости.

Как могло получиться, что он ввязался в такую опасную и противную ему самому игру? Конечно, он с детства научился лицемерить и лавировать между различными силами. Он отлично видел, как бабушка и ее двор относится к его отцу, и как отец относится ко двору и к фаворитам Екатерины, сохраняя, впрочем, внешнюю почтительность к матери. Цесаревич с юности обладал безупречными манерами. От матери он унаследовал мягкую немецкую красоту, а от отца — живой и острый ум, прекрасные способности к языкам и наукам. Высокий стройный светловолосый голубоглазый молодой человек с утонченными манерами и врожденной изящностью в движениях, которой так восторгалась его бабушка, Екатерина Великая. Она сама дала ему образование, готовя к престолу.

Его ответы учителям всегда было точны, кратки и остроумны. Философией с ним занимался Фредерик Сезар Лагарп, известный швейцарский революционер и республиканец. Лагарп с восторгом принял французскую революцию, и в самый разгар якобинского террора отсылал из Санкт-Петербурга свои статьи во французские газеты. Вместе с ним Александр мечтал об установлении в России республиканской формы правления. Лагарп сделал из Александра убежденного либерала. Могло ли это понравиться Павлу?

В 16 лет подростка женили на четырнадцатилетней принцессе Луизе Марии Августе Баденской, ставшей в православии великой княгиней Елизаветой Алексеевной. Девица сия была образована, мила и красива, но ветрена, вокруг нее постоянно крутились молодые люди, которые осмеливались неуважительно отзываться о государе. О ее любовной связи с польским князем Адамом Чарторы́йским знали решительно все, и это нисколько не смущало ни великую княгиню, ни ее либерально настроенного супруга. Сурового свекра она не любила, боялась и постоянно убеждала мужа в том, что именно он должен быть императором, как того и желала Екатерина Великая.

— А как же батюшка? — спрашивал он красавицу-супругу.

— Ах, да что с ним сделается, с вашим батюшкой! Вы же станете регентом при невменяемом государе, который после переворота будет тихо и мирно жить в своем любимом Михайловском дворце.

Александру хотелось верить, что все именно так и будет. Да и граф фон дер Пален, убеждая его поставить подпись на документе, говорил, что только так можно сохранить жизнь его отцу, что другая группа заговорщиков обойдется с ним гораздо более сурово.

— Полноте, граф! — морщился Александр. — Ну, какая еще другая группа?

А мысленно добавлял, что если и обойдется, то он к этому никакого отношения иметь не будет. Нет, он решительно не желал принимать участия в заговоре до тех пор, пока Павел сам не подтолкнул его к этому, пригласив в Санкт-Петербург из Вюртемберга племянника Марии Федоровны, 13-летнего принца Евгения. Государь ласково встретил его, выказал желание усыновить и даже недвусмысленно намекал, что видит именно в нем наследника престола. Это уже переходило все границы! И тогда Александр поставил свою подпись в документе, в очередной раз принесенном ему графом фон дер Паленом.

***

Императрица беспокоилась не зря. Павел знал о списке заговорщиков и держал его в своих руках. С огромной душевной болью он увидел в нем подписи жены и сына. Как они могли пойти на это? Он посмотрел на Марию Федоровну. Она заметила его взгляд и попыталась улыбнуться, но губы ее чуть заметно дрожали. Раскаивается в содеянном? А он ведь долгие годы верил ей, верил, как себе, доверял ей свои самые потаенные мысли. Император перевел тяжелый взгляд на Александра. Старший сын по-прежнему сидел, уставившись в одну точку. Павел понял, что сегодняшний вечер является для Александра мукой. Он уже наказал себя этим страхом, а то ли еще будет! Может ли он теперь проявить великодушие и простить членам своей семьи умысел на государя? Как ужасно, что его предали самые близкие люди. В свое время его уже предала родная мать, которую он когда-то очень любил.

Она унижала его, позволяла над ним издеваться своим многочисленным любовникам, поднимала на смех его проекты, не допускала к управлению государством и армией, а потом и вовсе задумала лишить его права наследовать за ней трон. Да ведь она с самого начала узурпировала трон, свергнув его отца, императора Петра Третьего! Подобно принцу Гамлету, герою знаменитой и так любимой им пьесы Шекспира, Павел был лишен трона, который должен был перейти к нему после смерти отца. И так же, как Гамлет, он страшно переживал и мучился в сомнениях: уж не убила ли отца его мать? Гамлет не мог поднять своей руки на мать, он мог лишь горько укорять ее и призывать к покаянию. «Слова твои, как нож, мне режут слух!»В. Шекспир. Гамлет, принц датский. Акт 3, сцена 4. — кричала ему Гертруда. А он, Павел… Он даже ничего не мог сказать своей царственной матери. Всегда почтительный сын, целующий ей руку, терпеливо ждущий аудиенции, безропотно сносящий насмешки придворных, живущий в своем внутреннем мире и мечтающий изменить государство так, чтобы оно стало царством мира, порядка и справедливости. А отца его, меж тем, убили. И убили жестоко.

***