Отшельник

«… Нельзя отрицать, что на некоторых планетах

животная жизнь достигнет высокого развития,

превосходящее человеческое, что она опережает

развитие жизни на остальных планетах».

«… Нельзя отрицать, что высшая жизнь

распространяется в громадном большинстве

случаев от размножения и расселения, а не путем

самозарождения, как на Земле, потому, что разум

сознательных существ понимает выгоду этого

способа заселения космоса».

К. Э. Циолковский

Пролог

Шторм белыми морщинами гребней волн ежесекундно менял лик тёмной поверхности моря. Показываясь сквозь просветы быстро не­сущихся облаков, Луна то и дело вырисовывала резкими тенями лицо человека, стоящего на берегу, на каменистом ложе которого, невдалеке, виднелся необычный предмет, внешне напоминающий огромную перевер­нутую чашу.

К берегу приближался очередной вал, грозя все смести со сво­его пути, но человек даже не шелохнулся. Взгляд его был устремлён вдаль, грудь жадно вдыхала соленый воздух, а в глазах затаилась то­ска, заставляющая изредка раздвигать губы в грустной улыбке.

С оглушительным рёвом ударилась волна о берег и скрыла в своей громаде человека. Сползая обратно, она уносила с собой пену, обрывки водорослей, камни …, но, человек всё также стоял на прежнем месте. Вода ручьями стекала с него, а он все смотрел и смотрел на бушующее море».

Информация, факты, гипотезы (Хроника свидетельств о НЛ0)

«…24.06.47 г. американский бизнесмен Арнольд Кеннот о бор­та самолёта увидел семь дисков, скользящих вдоль воды».

«…02.07.47 г. в районе г. Росвэлла, штат Нью-Мехико, потер­пел аварию HЛ0, а в 1948 г. экипаж самолёта Ф-94 наблюдал с воз­духа полёт и аварийную посадку НЛ0 в районе Ларедо, штат Техас. Корабль дисковидной формы, диаметром 30 м, на борту которого нашли пилота ростом примерно один метр тридцать сантиметров, был эвакуи­рован на авиабазу Райтс Паттерсон».

Часть I. Коммуна

1

Колонна муравьиным ручьём втекала в деревню, вытянувшуюся вдоль дороги. Слева виднелся большой пустырь, огороженный колючей проволокой. На сторожевых вышках маячили автоматчики.

Стояло «бабье лето». У Газизова рябило в глазах от великолепного разноцветья листвы на деревьях. На этом фоне особенно печально выглядели полувыбитые окна домов, поваленные местами заборы со следами гусениц танков. Редкие фигуры женщин и детей появлялись на огородах.

Сосед, белобрысый парень с глазами навыкат, всю дорогу молчавший, вдруг едко спросил: «Лейтенант! В плен почему сдался? Жить захотелось?»

Серго промолчал, стиснув зубы. Не смог застрелиться, не смог поднять сам на себя руки. Это было противно естeству, жизни. Но, как после этого смотреть в глаза людям?!

— А меня контуженным взяли! И я не боюсь смерти! На колени не встану, слышите! — повысил парень голос. — Вон сколько наших за колючей проволокой!

Утомлённые дневным переходом, военнопленные не ответили ему.

— Да люди вы или скоты! — неугомонный парень внезапно набросился на конвоира, пытаясь вырвать из его рук автомат. — Бей их, братва!

Возле Газизова образовался кипящий клубок тел. Он бросился на помощь соседу и повалил немца на землю. Парень, схватив автомат, побежал вдоль колонны, стреляя на ходу, но вскоре, прошитый насквозь пулями, упал, продолжая судорожно нажимать на спусковой крючок автомата.

Кто-то сильно толкнул Серго сзади. — Падай на землю. Быстро! — Рядом с ним упал пожилой солдат. — Лежи, не двигайся. Вот баламут, что натворил. Нашел же место, где людей под пули толкать!

Стрельба утихла быстро. Немцы отогнали людей в разные стороны от свалки. Девять человек выстроили перед колонной. Немецкий офицер неторопливо шел вдоль шеренги. Молодой, с гордой осанкой, на губах — презрительная улыбка.

Серго досадливо передернулся. Хранившаяся за пазухой общая тетрадь, в которую он в свободные минуты записывал некоторые мысли, больно уперлась углом под ребро. Не выдержав, начал поправлять гимнастёрку…

Офицер заметил его движение, и что-то крикнул солдатам. Те, подбежав к нему, грубо вырвали его из строя и сорвали гимнастерку.

Немец полистал тетрадь, внимательно посмотрел на Газизова, затем показал рукой солдатам в сторону большой избы.

Уже подходя к дому, Серго услыщал за спиной автоматные очереди. Это расстреливали его товарищей. Минутная спазма перехватила горло. — Что нужно от него этому обер-лейтенанту? Неужели он что-либо понял в его записях?

Его ввели в просторную комнату, усадили на табурет посередине. У окна стоял письменный стол с настольной лампой. Голые стены, пол чисто вымыт, даже выскоблен.

Офицер вошел минут через двадцать и отпустил конвоиров. Бросил на стол его тетрадь и положил фуражку с высокой тульей. Заговорил на чистом русском языке.

— Так Вы, оказывается, физик! Какое приятное совпадение. Я тоже изучал физику в Берлинском университете. — Он постучал пальцем по тетради. — У Вас довольно оригинальная логика мышления. Чувствуется хорошая школа. Вы могли бы быть полезны Рейху.

Газизов промолчал. Обер-лейтенант подошел к нему.

— Не упрямьтесь. Вы же интеллигентный человек, ученый. Что у Вас общего с этим невежественным пролетарием?!

— Мой отец был рабочим! — Серго с ненавистью смотрел на фашиста. — И себя я тоже считаю пролетарием!

Немец усмехнулся. — В гестапо с Вас быстро собьют этот рабочий гонор. Так что не торопитесь величать себя народом. Мы, великая нация. Никто и ничто не устоит перед нами. Скоро наши доблестные войска будут в Москве. И когда мы предлагаем работать на нас, то это вовсе не значит, что…

Серго не слушал его paзглагольствований о великом предназначении арийской расы. Светлые волосы, надменный взгляд бесцветных и холодных глаз, отлично скроенный мундир, подчеркивающий атлетическое телосложение… — Считает себя сверхчеловеком. — Вспомнились рассказы беженцев о том, как фашистские танки давили гусеницами женщин и детей. — И этот садист хочет заставить меня быть их рабом!

Ненависть, клокотавшая в нем, прорвалась наружу. Бросившись на немца, он схватил его за горло, повалил на пол, но силы иссякли быстро. Пнув Газизова ногой в пах, фашист минут пять топтал его, затем вызвал солдат и велел привести лейтенанта в чувство.

Серго окатили из ведра холодной водой и снова усадили на табурет. Стоять у него сил не было. Обер-лейтенант брезгливо вытер руки носовым платком, бросил его на пол.

— Хотел умереть героем? Нет, ты будешь гнить заживо, работая на рейх и забудешь все свои коммунистические идеалы. И единственной твоей мечтой будет кусочек чёрствого хлеба и смерть, которая даст тебе покой и отдых от каторжной работы!

От резкой боли в животе Газизов весь скрючился. Сквозь мимолётные просветления показывалось холёное лицо фашиста. Мысль уходила, ускользала… — Не смог удавить гада! Хотя бы одного… Не смог…

Его увели в общий лагерь, а через день в составе большой партии военнопленных пригнали на железнодорожную станцию.

Сквозь узкую щель в стене товарного вагона Серго смотрел на уходящие назад перелески. Перестук колес убаюкивал, а на сердце накатывала щемящая тоска. Впереди была чужбина, далекие и долгие годы фашистского плена.

Информация, факты, гипотезы

«По странному стечению обстоятельств 1938 год стал переломным в развитии ракетной техники и в Германии и в СССР.

В Германии был создан ракетный научно-исследовательский центр на острове Пенемюнде и главный конструктор немецких ракет Веpнep фон Браун получил «режим наибольшего благоприятствования».

В СССР в этом же году был разгромлен ракетный исследователь­ский институт и физически уничтожены многие ведущие специалиста в этой области, а будущий генеральный конструктор ракет Сергей Павлович Королёв оказался в концентрационном лагере.

Последствия сказались незамедлительно. Если к 1941 году СССР имел лишь «катюшу», то у немцев началось эскизное проектирование мощной ракетной системы, способной вывести человека в космос.

Из немецких арсеналов тех лет: (помимо ракет «Фау-1», «Фау-2»):

«Ренботе» — твердотопливная» ракета класса «Земля-Земля», дальность действия — 150 км.

«Вассерфаль» — зенитная управляемая ракета класса «Земля-Воздух», предназначена для поражения высотных бомбардировщиков, достигнутая высота подъема — 16 км.

Несколько меньшие по размерам зенитные ракеты «Рейнтохтер» и «Шметтерлинг», находились в стадии разработки.

«Бахем Наттер» — истребитель-перехватчик с ракетным двигателем и вертикальным взлетом. Вооружение — 30 неуправляемых ракет класса «Воздух-Воздух». Скорость — до 1000 км/час. Прошел летные испытания.

Нeмецкая «Фау-2» сэкономила для американских военных исследований 50 миллионов долларов и 5 лет времени.

Ракетное наследство от побеждённой Германии досталось частич­но и СССР. Параллельно восстановлению ракет типа «Фау», в КБ С. П. Королёва был разработан её аналог, ракета «Р-2», успешный пуск которой был осуществлен 10 октября 1948 года»

2

Он побывал в нескольких концентрационных лагерях, пока не попал на побережье Балтийского моря. Здесь, в Пенемюнде, фашиста создали гигантскую испытательную станцию для ракет «Фау», надеясь с помощью этого «чудо-оружия», оружия возмездия, вновь идти победным маршем по растоптанным городам и селам. В последнее время рабочих рук стало не хватать и поэтому начали использовать заключенных из концлагерей.

Здесь впервые увидел Газизов немецкие ракеты. Во время разгрузки щебенки с железнодорожных платформ над ними неожиданно со страшным ревом пронеслись тяжелые снаряды с огненными хвостами. Все удивленно задрали головы вверх. Эсэсовцы бешено заработали прикладами, заставляя заключенных возобновить работу.

Бараки для заключенных находились на самом краю соснового леса. Метров через сто от них простиралась болотистая местность. Шел третий год войны. На землю опускался душный летний вечер. Серго готовился к встрече со связным из восточной команды. Самое трудное было — выбраться из барака.

Двое товарищей помогай ему пролезть в специально сделанный и тщательно замаскированный проем. Снаружи, у самой стены, было темно, так как небольшой уступ защищал от света фонаря. Здесь можно было дождаться удобного момента и сделать бросок. До колючей проволоки было около десяти метров.

Газизов напряженно следил за часовым на сторожевой вышке. Тот, как назло, долго смотрел в его сторону. Наконец-то отвернулся. Серго на одном вздохе пронесся по земле и буквально прокатился под проволокой, чуть не закричав от дикой боли — в нескольких ме­стах колючки пропороли тело.

— Успел! — Упав в высокую траву в тени, он полежал минуты две, следя краем глаза за часовым. — Не заметил!

Первые сто метров полз очень осторожно, затем быстрее и, наконец, поднявшись на ноги, побежал. Под ногами чавкала вода, мягко пружинили кочки. На безлунном небе мерцали звёзды.

Место встречи было у крутого изгиба небольшой речушки, заросшей камышом. Дойдя до излучины, тихо свистнул. Из густых зарослей показался человек. Это оказалась женщина. Она ласково пожала ему руку, сказала по-польски: «Нора. Ян просил извинить, что не сможет прийти».

От прикосновения теплой руки девушки Серго вздрогнул. Растерявшись, он не назвал пароль. Грудной голос связной прозвучал нежной мелодией.

— Серго, Газиэов, — представился он на ломаном польском языке и, несколько смутившись, спросил: — Вам не страшно здесь?

— Сейчас всем страшно. Война.

В полутьме ночи черты ее лица были невидимы, только поблескивали звездочки на зрачках глаз. Он протянул ей маленький пакетик.

— Здесь сведения о зенитных батареях на полигоне.

— Мне пора. — 0н задержал ее руку. — О следующей встрече мы дадим знать. До свидания. — Она мягко отняла руку и пошла.

Внезапно небо осветилось ярким светом. Серго бросился на землю. Девушка упала рядом.

— Осветительная ракета? — Нора нервно сжала его пальцы.

Газизов наконец смог разглядеть тонкие черты ее лица, широко раскрытые глаза. Уголки рта прорезали морщинки, несколько огрубляющие лицо. На вид ей можно было дать лет двадцать — двадцать пять. Темные волосы веером рассыпались по плечам.

— Вроде бы.

Светящийся, размером с полную Луну, шар висел низко над землей, излучая пульсирующий свет, похожий на окрашенные в разные цвета струи дождя.

— Почему не стреляют зенитки?

— Видимо, не хотят рассекречивать слои позиции.

Тепло ее дыхания волновало Газизова, не давая сосредоточиться на небесном объекте.

— Смотри, Серго! Он движется в нашу сторону!

Нора вскочила на ноги. Он схватил ее за руку, притянул к себе: — Ложись! Нас же за версту видно!

Ее лицо касалось его щеки. Девушка попыталась вырваться из его объятий. — Пycти! — В её голосе было столько гнева и брезгливости, что он разжал руки.

Шap, между тем, снижался, направляясь прямо к ним. Нора побежала навстречу и вскоре исчезла в ослепительном сиянии. Сеpro ощутил внезапно на себе странное воздействие — направленный на него пронизывающий холодом поток. Ощущение было такое, как будто его тащит вперед некий засасывающий вихрь, но страх не давал сделать и шага, голова буквально раскалывалась от боли. Однако борьба длилась недолго, и Газизов чуть ли не бегом бросился к шару. Клубки света окружили его со всех сторон. Огненная дрожь пронзила тело, отозвалась гулким звоном в голове, и он провалился куда-то в бездну…

Серго и Нора «висели» в воздухе. Тела их медленно вращались. Пятеро человекообразных карликов наблюдали за ними. Люди же не видели и не слышали их, погруженные в мир своих переживаний, в прошлое.

— Нора! — она стояла совсем рядом, и смотрела испуганными глазами куда-то мимо, сквозь него. В голове сплошная чехарда мыслей, образов, как будто кто-то листал страницы его жизни. Но Газизов не хотел воспоминаний о войне, плене и, не выдержав, закричал: «Прекратите копаться в моей голове! Я не хочу вновь это переживать! Не хочу-у!» — И тут же всё кончилось, но у Норы всё ещё глаза были полны ужаса, боли. Серго шагнул, но пальцы уперлись в невидимую упругую преграду. В бешенстве он замолотил по ней кулаками, крича: «Не трогайте ее! Прекратите издеваться над девушкой!»

Нора внезапно обмякла, закрыла глаза и стала удаляться от него всё дальше и дальше, пока не превратилась в маленькую точку. Затем опять все куда-то исчезло…

Между тем карлики обменивались мнениями.

— Нервная система женщины, уровень её знаний не соответствуют условиям эксперимента.

— Следует отметить, — добавил второй карлик, — что, рассчитанная по теории логической зависимости случайностей и особенностей развития событий в окружающей среде, её жизненный путъ весьма краток.

— Да, разумеется, из двух кандидатур мужчина в данном случае более подходит. У него есть определённая база знаний, его мозг готов для восприятия необычной информации, нервная система закалена войной, подпольной борьбой в плену. Итак, если все согласны, при условии, что он сумеет выжить, будем считать, что наша операция с этой минуту началась. Дайте импульс с установкой задачи и координаты подземной лаборатории.

Холодное прикосновение воды разбудило Газизова. Он ошалело огляделся. Ночь. Густые камыши и никого кругом. — Может, всё это приснилось? Связная Нора, огненный шар?! — машинально обшарил себя. Пакетика с информацией не было.

Светало. Над землёй поднимался предутренний туман. — Странно. Прошло, выходит, часа три, не меньше, — но разбираться было некогда. Необходимо спешить в барак, на утреннюю поверку. Обратный путь прошел без происшествий.

На следующий день он всё рассказал товарищам из подпольного комитета. Серго почувствовал, что ему не верят. Слишком уж всё это выглядело нереально и фантастично.

Информация, факты, гипотезы

(Хроника свидетельств о НЛО)

«…23.02.42 г. военно-воздушная разведка США обнаружила над Лос-Анжелесом 20—25 НЛО в виде мерцающих серебристых сгустков света. Они строем направлялись к военно-морским базам на побережье Тихого океана. По летательным аппаратам было сделано 1430 выстрелов, но «противником» же не было сброшено ни одной, бомбы.

3

Прошло два дня. Ночью Сеpro вызвали в комитет. Говорил руководитель подполья, его старый товарищ.

— Ян арестован гестапо. Информация, переданная тобой девушке, тоже попала в их руки.

— Но этого не может быть! Ведь я передал пакетик связной, Норе!

— Ты уже рассказывал. Извини, но это лепет ребёнка.

— Вы мне не верите?! — Серго с горечью всматривался в отчуждённые лица соратников по борьбе.

Из тени вышел незнакомый Газизову человек, коренастый, с нависшими бровями.

— Откуда тогда гестапо стало известно Ваше имя. Серго Газизов? Вашу же информацию о зенитках нашли при обыске у Яна.

Сеpro растерянно оглядел присутствующих. — Но я действитель­но не знаю, как всё это объяснить. Я машинально представился ей…

— Не слишком ли много наивности и глупостей для такого опытного конспиратора, офицера! Или скажешь, что на связь подослали провокатора?

Газизов вспомнил Нору, её безумно-тоскливый взгляд. Не мог поверить, что она могла быть такой дрянью. Он отрицательно покачал головой. — Нора не может быть предателем! Я не верю в это!

— В таком случае, предатель — ты!

После бурного обсуждения, мнения членов комитета разделились. Поэтому было принято решение о перепроверке полученных данных.

С тяжёлым сердцем возвратился Серго на свои нары, всё ещё до конца не веря во всю нелепость и непоправимость случившегося.

А через день армада из шестисот английских «летающих крепостей» разбомбила, смела с лица земли фашистский полигон смерти. Газизов на всю жизнь запомнил ад ночной бомбёжки.

Когда загорелись их бараки, он с толпой узников метался по горящей земле. Одна волна бомбардировщиков сменяла другую, обрушивая бомбы, канистры с зажигательной смесью и фосфором на цеха и строения, хорошо видимые при лунном свете. Горели не только военные объекты, но и барачные посёлки военнопленных и насильственно пригнанных рабочих. В довершение всего, по мечущимся людям открыли огонь из пулемётов озверевшие эсэсовцы.

Серго, чудом избегая разрывов бомб и пулемётных очередей, устремился к жeнским баракам. Тщетно пытался он найти в этой обезумевшей толпе Нору.

К полудню оставшихся в живых военнопленных нацисты согнали к железной дороге и загнали в товарные вагоны.

Их привезли в концлагерь «Дора» и заставили работать на ракетном заводе, теперь уже запрятанном от возможных бомбёжек глубоко под землёй. Два огромных параллельных туннеля с поперечными штольнями-цехами были расположены в мощном известняковом массиве.

Весной сорок пятого заключённые были освобождены советскими танкистами.

Газизов не мог сдержать слез радости, двигаясь с товарищами к выходу из подземелья. У небольшой площадки возле амбулатории все остановились, сняв головные уборы. Здесь штабелями были сложены трупы заключенных, замученных до смерти непосильным трудом и издевательствами фашистов. Трупы людей издали выглядели как сплошная серая масса…

Фашизм — садизм. Эти страшные по сути своей слова всегда встречаются вместе. Газизов дрожащей от волнения рукой вытер слёзы.

— Неужели позади весь этот ужас фашистского плена! Скоро победа, победа над этими сверхлюдоедами!

Дальше всё было как в тумане — еда, баня, спокойный сон, отдых и свобода. Он просился на фронт, но здоровье его было сильно подорвано, организм истощён.

4

Пролежал Газизов в госпитале до поздней осени. Отгремели праздничные салюты. Люди вернулись к своим домашним очагам. Серго в новеньком обмундировании, накинув сверху плащ-палатку, закрываясь от моросящего дождя, медленно шел по брусчатой мостовой. В центре городка остановился возле кафе, решив отметить свою выписку из госпиталя парой кружек пива.

В зале было немноголюдно. Несколько штатских, да двое советских офицеров — майор и капитан. Откозыряв им, Серго взял у бармена высокий тонкий бокал с тёмным пивом и устроился возле стойки.

Вначале хотел было подсесть к своим, но постеснялся, боясь показаться навязчивым.

Газизов доканчивал уже третий бокал, когда вошел мужчина, сразу привлекший его вникание. Что-то знакомое почудилось в его походке, жестах. Он небрежно подал швейцару тёмно-коричневые плащ и шляпу и направился к стойке. Взяв бокал пива, мужчина оглядел зал и, помедлив, подсел к Серго.

— Разрешите? — он обнажил в улыбке крупные белые зубы. По-русски говорил он очень чисто, без акцента. Заметив удивлённый взгляд, усмехнулся: — Я долго жил в России.

Газизов, наконец, вспомнил. — Это же тот самый обер-лейтенант, который избивал его в сорок первом! — Лицо его исказилось от нахлынувшей ненависти. Тихо, с придыханием, спросил: — Господин обер-ариец! Не узнаете физика, в котором так нуждался фюрер?

— Ба-а! Старый знакомый! Такая война позади, а Вы всё ещё лейтенант, без орденов и медалей!

Самообладание немца ошарашило Серго. — Как же так? Этот фашист сидит с ним за одним столиком, пьёт пиво и мило беседует! Неужели он не понимает, что стоит ему сказать лишь слово… — он протянул руку к кобуре.

— Не торопитесь, — немец, широко улыбаясь, смотрел ему прямо в глаза,

— Успеете. Я ведь никуда не сбегу. — Поставив бокал на стол, продолжал всё тем же ровным голосом: — Не торопитесь осложнять и без того сложную ситуацию.

Взгляд его маленьких глаз гипнотизировал Газизова. Он застегнул кобуру, снова взял бокал.

— Прежде всего, позвольте представиться. Вильгельм Крэбс. Бывший офицер вермахта, ныне — патриот свободной Германии.

Наглость немца обескуражила Сеpro, он никак не мог собраться с мыслями.

— К тому же, Ваш соратник и друг.

— Вот как! — Газизова позабавил такой оборот. — Интересно, когда же мы успели стать друзьями?

— Давно, с сорок первого. Почему Вас тогда не расстреляли? Как Вы объясните это сотням военнопленным, своим товарищам по оружию?

Крэбс допил пиво, показал бармену два пальца. Тот принес им ещё два полных бокала, забрал пустые.

— Но это ещё цветочки. Вы думаете, наша встреча здесь случайна? Ошибаетесь. Мы приглядываемся к Вам с Пенемюнде.

— И как, приглянулся?

— Да. Вы нам подходите. Нам как раз нужен именно такой человек, проверенный на деле.

— Проверенный на деле! Вы хотите сказать, что я был провокатором?!

— А Вы станете это отрицать?

Лицо Газизова побелело от бешенства, рука судорожно сжала бокал.

— Не надо так явно выказывать свои чувства. Люди подумают, что Вы пьяны. Вы имели неосторожную встречу в Пенемюнде. Надеюсь, Вам имя Нора о чём-то напоминает?

— Нора! Она жива?

— Вы напрасно так переживаете за нее. Она жива и, не в укор ей будет сказано, не беспокоится о Вашей участи. Почему же Вы не спрашиваете, откуда всё это нам известно?

Только сейчас до Серго начал доходить ужасный смысл сказанного: Нора — провокатор и фашистский агент. — Нет! Это невозможно!

— Не будьте ребенком, лейтенант. Она добросовестно выполняла задания гестапо и именно по её доносам — кстати, и не без Вашей помощи — были арестованы Ян и другие члены подпольного комитета,

— Я не верю Вам! Вы её пытали, и вырвали у неё эти сведения!

— Вы, разумеется, имеете полное право сомневаться в достоверности моих слов. Что ж. В таком случае, я могу представить, не здесь, конечно, магнитофонную запись. Надеюсь, Bы ещё в состоянии узнать её голос?

— Не надо! — Серго почти терял рассудок. — Он изменник! Предал товарищей и, пособник фашистов! Что же теперь делать?!

Заметив движение его руки к пистолету, Крэбс угрожающе произнес:

— Подумайте о последствиях. Меня можно застрелить, но другие передадут архивные документы гестапо советским органам. Смертью, быть может, Вас и не устрашить, но как Вы посмотрите на суде в глаза своим товарищам?

Газизов бессильно опустил руки, уставясь невидящими глазами в бокал. Что-то надломилось у него внутри. Крэбс фамильярно потрепал его по плечу. Сеpro брезгливо отдернулся.

— Вce не так уж и страшно, лейтенант. Война всё спишет. Возвращайтесь на родину и ни о чём не думайте. У Вас неплохая школа, при желании будете отменным учёным. Да, вот ещё что. Если кто-нибудь назовёт Вам моё имя, то, пожалуйста, не гоните его в шею. По возможности будьте снисходительны к нему. Прощайте.

Он допил своё пиво, бросил на столик деньги и не спеша направился к выходу. У Газизова от нестерпимого желания выстрелить ему в спину заныло плечо. — Выстрелить, а там хоть трибунал. Пока он раздумывал, Крэбс оделся и, так и не оглянувшись ни разу, вышел. Серго долго ещё сидел неподвижно. На душе было гадко и тоскливо.

Информация, факты, гипотезы

(Хроника свидетельств о НЛО)

«…В 1952 г. американцами была создана глобальная система оповещения о НЛ0, и основные базы ВВС США получили приказ перехватывать НЛО.

В 1952г. дисковидной формы корабль, диаметром 27 м, совершил аварийную посадку на территории авиабазы Эдвардо, штат Калифорния. По периметру НЛО располагался ряд иллюминаторов, почерневших от воздействия температуры.

В мае 1953г. из района Кингман, штат Аризона, на авиабазу Райтс Паттерсон был доставлен потерпевший аварию дисковидный корабль, имеющий диаметр 10 м. В нем было обнаружено тело пилота ростом один метр двадцать сантиметров, в серебристом комбинезоне».

5

Газизов вернулся в Москву. Дома никого уже не застал. Родители его умерли, отец в сорок третьем, мать — в сорок четвёртом.

На работу по специальности устроиться в Москве не удалось. Кадровики лишь многозначительно переглядывались, увидя пометку о том, что он был в плену. Пришли за ним ночью. Далее — этапом в Нарымский край. Из Томска добирались на барже по Оби, затем — по вертлявому Васюгану.

Плыли долго. По берегу тянулась тайга, чередуясь с заболоченными низинами. Васюганье — край болот и мошкары. Тем не менее, леса здесь хватало, и Газизов до пятьдесят третьего года валил его. Работа была тяжелая. Летом донимал гнус, зимой — сорока-пятидесятиградусные морозы. Кормили, мягко говоря, неважно.

Временами, просыпаясь среди ночи в холодном бараке, Сеpro тщетно силился понять, где он — в Сибири или в плену, у фашистов. От обиды, от жгучей несправедливости наворачивались слёзы, кулаки сжимались в бессильной ярости.

Кто стучится сегодня ко мне? Добро иль зло? Несчастный случай иль удача? Воспрянь, мужайся, товарищ мой, открой им дверь и пусть войдёт новая судьба. Минуты ожидания, оковы неизвестности страшны, и человек молит, торопит время: — «Ну, скорей же! Где же ты, явись, откройся, лик яви свой предо мной!» И вот оно откинет паранджу, и молнии тебя пронзят мгновенно, страшно — радость или боль, страх или восторг! Остановись, мгновенье, задержись. Пусть не перейдёт порог твоего дома рок неудачи или беды! Иль пусть продлится хоть немно­го восторг чудесного желанья, счастья и радости, мгновенья пусть застынут.

Но время жалости не знает, оно скупее самой жадной скряги, знай лишь отсчитывает свои мгновения. Постой, ведь это же мои мгновенья, из них жизнь вся соткана! Отдай их мне, я не скупец, но это капли моей жизни, они уносят мою жизнь в безвозвратное прошлое! Дай мне моё, моё мгновенье, мои надежды и мои страдания! Время! Остановись хоть на мгновенье, останови ты свой бег, задержись и отдохни немного. Дай мне чуть поразмыслить о прожитом, взвесить всё и рассчитать — что я смогу, успею иль не успею сделать. Ведь мне всегда не хватало, не хватает и не будет хватать всего лишь одного мгновенья, мгновенья, которое называется вечностью!

Вернувшись в Москву, он устроился в научно-исследовательский институт, помогли знакомые преподаватели с его кафедры. Работал одержимо, но был угрюм и замкнут, сторонился товарищей. Не искал старых друзей, не заводил новых. По ночам ему часто снились то Нора, то Крэбс. Серго был раздражителен и резок с людьми. Товарищи по работе старались не обращать на это внимания, считая это последствием войны, плена. К тому же у него забарахлило сердце.

По вечерам, сидя в пустой квартире, он иногда часами сидел, уставясь в окно, пытаясь вспомнить мельчайшие подробности появления сияющего шара. Что же это было? Почему он так нелепо вел себя, как растерявшийся мальчишка, забывший обо всем при виде девушки? Увидеть такое феноменальное явление и практически не обратить на него внимание!

Но укоры совести не помогали. Газизов так и не смог ничего вспомнить. Все было расплывчато, как в тумане. Как обычно говорят в таких случаях — практически нулевая информация.

«Гость» появился вечером, спустя пять лет. Услышав звонок, Газизов торопливо потушил папиросу и открыл окно, разгоняя рукой дым, затем открыл дверь.

Мужчина среднего роста, лет сорока, с чемоданчиком, широко улыбнувшись, спросил: — Газизов, Серго Сабирович?

— Да.

— Извините, пожалуйста, за беспокойство, но у меня к Вам важное дело.

— Проходите. Раздевайтесь.

Пригладив перед зеркалом седеющие волосы, гость представился: — Вернер.

— После минутного молчания добавил: — Собственно говоря, я к Вам от Крэбса.

Газизов от неожиданности вздрогнул, сердце сразу же бешено заколотилось. Все эти годы он надеялся, что этого визита не будет. Сейчас эти иллюзии развеялись.

— Да Bы не волнуйтесь. Мы не желаем Вам плохого, а просто хотели бы продолжить нашу дружбу.

— У меня нет друзей среди фашистов!

— Зачем же так, Серго Сабирович. Давайте вспомним всё по порядку.

Вернер вытащил из чемодана портативный магнитофон, положил на стол и включил воспроизведение. Это был голос Норы, несомненно ее. Серго не мог ошибиться. Слишком яркий и тяжелый след оставила в его душе эта женщина.

— «… Согласно инструкции, я встретилась со связным подпольного комитета военнопленных Серго Газизовым. Он передал мне пакет с информацией о расположении зенитных батарей на полигоне. Во время встречи на небе появился ярко светящийся шарообразный объект, который вскоре приземлился неподалеку от нас. Мы оба подошли к нему. Дальше ничего не помню…».

— Все это похоже на правду, но с чего Вы взяли, что она информирует об этом гестапо?

— Совершенно верно. Она докладывала о встрече с Вами человеку, который представлял подпольный комитет, но он одновременно был и нашим агентом. Он любезно записал весь этот разговор и благодаря ему мы смогли выйти на Вас. Кстати, Вы должны его помнить.

Вернер достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. Газизов узнал его сразу. Тот самый незнакомец, обвинивший его в измене.

— Ах, какую же гадину не заметили! — Он яростно стукнул кулаком по столу.

— Сколько же он жизней погубил?!

— Много. — «Гость», не спеша, закурил сигарету, протянул ему пачку. Заметив его брезгливую гримасу, усмехнулся. — Он жив и может вспомнить о Газизове.

— Напрасно повторяетесь. Все это уже было в сорок пятом — шантаж, угрозы.

— Заметьте, Серго Сабирович, что мы ведем себя с Вами весьма корректно. И это не спроста. Мы могли бы получить интересующую нас информацию о Вашем институте и без Вашего участия, и при желании давно бы скомпрометировали Вас.

— В таком случае, что же Вам надо от меня?

Вернер не спеша прошелся по комнате, бросил быстрый взгляд в окно, затем подсел к столу. — Нас весьма заинтересовал светящийся объект, внутри которого Вы с Норой побывали. Кстати, можете на него полюбоваться. — Он протянул ему фотографию.

Черно-белый снимок был сделан с довольно близкого расстояния. На ярком фоне светящегося шара виднелось несколько темных спиралевидных завихрений. — Нора ничего не смогла вспомнить про шар, как мы ни старались.

— Вы пытали её?!

— Нет, зачем же. Небольшой укольчик, и она всё рассказала сама, без принуждения, даже о том, что Вы ей понравились.

— Не смейте глумиться над этим!

— Хорошо, хорошо, успокойтесь. Все в жизни гораздо проще, без высокой поэзии. Благодаря этому шару, собственно говоря, Вы и остались живы. Сначала нам было не до того, после бомбёжка, и мы потеряли Вас из виду. Затем организовали встречу с Крэбсом. — Вернер небрежно бросил на стол ещё одну фотографию. Улыбающийся Крэбс дружески треплет Газизова по плечу. — Не многовато ли улик?

В груди Cepro сильно кольнуло. Он беспомощно пошарил в кармане, ища лекарство.

— Пожалуйста. — Вернер взял со стола таблетки и протянул ему.

— Я принесу воды.

Проглотив пилюли, Газизов долго не мог говорить. Наконец еле выдавил из себя: — Что же всё-таки вам надо от меня? Я тоже ничем не могу дополнить рассказ Норы о светящемся объекте. Все было как в тумане.

— Ничего, мы ещё вернемся к этому. А пока мне нужна информация о состоянии исследовательских работ, фамилии ведущих специалистов. И совсем не нужно красть или перефотографировать секретные чертежи.

— Как и в каком виде передавать Вам сведения?

— Об этом договоримся позже. Я позвоню. Вот Вам на расходы. — Он положил на стол пачку купюр.

— Не надо. Зачем мне деньги?

— Вам необходимо общаться с людьми. Рюмочка-другая хорошо развязывает язык. Заведите красивую барышню для прикрытия и солидности. С ней гораздо легче в компании. До свиданья.

Закрыв за ним дверь, Серго проследил в окно, как Вернер подошел к остановке и сел в автобус. Первым порывом было броситься к телефону и позвонить в органы государственной безопасности, но в глаза бросились принесенные посланником Крэбса фотографии. Сердце опять сдавило, как клещами. Он еле добрался до дивана и лег. — Изменник Родины! Теперь — шпион! Как же всё это случилось? Неужели у него не найдётся достаточно сил, чтобы раз и навсегда покончить с этой провокацией? Нора! Как же ты подвела меня! Зачем я сказал тебе своё имя?

Газизов не смог заснуть до утра, пытаясь найти выход из этого тупика. Мысль о самоубийстве была для него кощунственна и омерзительна. Самоубийство, — считал он, — это слабость духа и умственная деградация. — Серго презирал и даже ненавидел людей, покончивших счеты с жизнью таким способом.

На следующий день он написал заявление об увольнении с работы. Директор пытался было выяснить мотивы ухода Газизова, но так и не добился ничего путного. Серго упрямо твердил, что ему надо уехать из Москвы по семейным обстоятельствам, хотя, как было известно директору, он жил совершенно один, женщин сторонился.

Чтобы сбить со следа возможных ищеек Кребса, Газизов не стал даже разменивать свою квартиру и уехал в небольшой приуральский городок. Здесь когда-то жила Светлана, его сокурсница, его первая любовь. Она погибла под бомбёжкой в первые дни войны в Белоруссии.

Газизов устроился учителем физики в школу, проработал год с небольшим и слёг в больницу. Ему дали вторую группу инвалидности и настойчиво порекомендовали бросить курить и жить в деревне, побли­же к лесу. Мол нужен покой и чистый воздух. Газизов не возражал.

Чувствовал он себя действительно скверно, да к тому же хотел спрятаться подальше в глуши.

Информация, факты, гипотезы

«…В 1976 году в Коми АССР, на реке Вашка, несколько рабочих, приезжающих сюда порыбачить из поселка Ертом, подняли на берегу странный металлический обломок с кулак величиной. Когда отливающий белым светом «камешек» случайно уронили, он ударился о валун и — брызнули ослепительные брызги. Ученые определили возраст обломка в проделах от 30 до … 100000 лет. Он представлял собой сплав редкоземельных металлов — церия, лантана, неодима.. Причём в таком соче­тании и такой степени чистоты в земных породах редкоземы не получаются.

Предполагают, что обломок был частью или кольца, или cфеpы, или ци­линдра диаметром около 1,2 метра. Его магнитное свойства оригинальны. Он мог бы играть роль присадки к неизвестному нам виду топлива, либо быть частью конструкции, где хранилось «подвешенное» в магнитном поле антивещество, необходимое для энергоустановок некой сверхцивилизации. Однако это пока только догадки.»

6

Дождавшись лета, Сеpro объездил много окрестных деревень, но нигде ему не нравилось — то речки поблизости нет, то лес далеко или дорога рядом.

При возвращении из одной такой поездки у него вдруг закружилась голова, в глазах помутилось, и он отчётливо, как на рентгеновском снимке, увидел крутолобый холм, внутри которого находилось придавленное обломками горной породы дискообразное тело. От него струилось тревожное разноцветное свечение. Затем видение исчезло, в глазах npocвeтлело, но ему стало очень плохо. Весь белый, как мел, Газизов сошел с автобуса. Почувствовав облегчение, попросил водителя, терпеливо ожидавшего его, ехать дальше.

— Мне лучше. Дорога оживлённая, подберут. А я немного пройдусь по лесу, подышу.

Лес подступал к дороге густыми кронами деревьев, маня своей прохладой в этот ясный и жаркий день. Незаметно для себя он дале­ко забрел в чащу. Деревья и полянки обволакивали его душистым ароматом, сочными красками цветов и покойной зеленью листвы, веселым щебетом птиц. Солнечные зайчики скользили по верхушкам деревьев, увлекали за собой.

Местность была холмистая, лес богатый разнодеревьем и чистый, без безобразных скелетов высохших деревьев и завалов.

Дорогу преградил небольшой ручей, звонко журчащий по каменистому ложу. Присев, он зачерпнул ладонью чистой воды, выпил. Она приятным холодом обдала нёбо, влила бодрость в тело. Серго решил идти вверх против течения ручья.

Затейливо извиваясь, то переходя в спокойные омутки, то пенясь на каменистых порожках, ручей привёл его к поляне, переходящей в большой холм. Исток ручья затерялся у его подножья, замаскированный большими глыбами камней, хаотично разбросанных вокруг.

Идя вдоль основания холма, Газизов заметил темный зев расщелины. Заинтригованный, он подошел к ней и увидел узкий проем, уходящий в чрево холма. С трудом протиснулся в него. Проход, то сужаясь, то расширяясь, привел его в большую пещеру — по крайней мере, пламя спички не осветило ее стен и свода. Воздух был незастоявшийся, свежий.

Газизов не увлекался спелеологией, но сидеть дома было скучно и он решил вернуться сюда, соответственно экипировавшись.

При более внимательном рассмотрении он обнаружил, что вход в пещеру ранее был гораздо шире. Кровля обвалилась огромной глыбой, оставив лишь узкий проход. Среди обломков камней Серго заметил часть большого металлического предмета. Он попытался вытащить его, но не смог. Пришлось вооружиться киркой и ломом. После долгой и утомительной работы ему удалось раскопать покорёженное металлическое тело дискообразной формы, диаметром шесть и высотой три метра. Корпус диска был сильно исковеркан, местами прорван.

Увидев свою находку в полном объёме, Газизов аж вздрогнул от предчувствия необычайной важности своего открытия. Вспомнил све­тящийся шар в Пенемюнде, недавнее видение погребённого в горной толще диска. — Может быть, это тоже летательный аппарат?! Но, чей?! Инопланетян?! Неужели космические пришельцы — реальность?!

Волнуясь, он тщательно сметал с поверхности диска каменную крошку, пытаясь проникнуть взором сквозь металл внутрь. — Что там? Что вообще делать со своей находкой? Заявить в милицию?

Солнце уходило за кромку леса, очерчивая облака малиновым контуром. Серго устало сидел на небольшом камне, бездумно наблюдая за вечерним цветовым концертом небесного светила.

Друзья, товарищи упрекали его за восторженное отношение к окружающему миру, людям, говоря, что смотреть на жизнь через «розовые очки» не только наивно и глупо, но и вредно, потому что в этом случае никогда не достигнешь больших высот в науке, да и счастья в личной жизни. Перед многими молодыми стояла дилемма — журавль в небе или синица в руках. У некоторых вся жизнь — погоня за призрачным счастьем и успехом без реальной оценки своих сил. В фина­ле же — старческий скептицизм и переоценка ценностей. И всё же реалистом жить, наверное, труднее, так как очень тяжело отказаться от мечты своего предполагаемого высокого признания, предназначения.

Война сломала его жизнь, мечты о большой науке, о счастье любви, Что ждало его, поставленного роковой судьбой на грань самоуничижения и творческой бездеятельности? А тут возможность сделать открытия, способные произвести революцию в науке.

Усталость проходила, в голове была необычайная ясность, а мозг вкрадчиво приводил все новые и новые доводы для принятия решения — никому не отдавать своё найденное сокровище.

Газизов любил исследовательскую работу и тосковал без неё. Мозг, привыкший вести постоянный поиск, страдал от бездеятельности и безработицы. А тут подвернулась такая возможность — увлекательнейшее исследование летательного аппарата инопланетян. В том, что это аппарат инопланетян, он был теперь убеждён.

Серго энергично потянулся, почуяв прилив свежих сил. — Так! Без автогена тут, пожалуй, не обойтись! — произнёс он.

Газизов сумел достать в городе автогенный аппарат и, наняв в деревне, находящейся километрах в пятнадцати, лошадь с телегой, привёз его к пещере.

Ему пришлось вырезать сверху большой круг, после чего только он смог попасть вовнутрь. Сложное переплетение труб и кабелей, непонятные по форме и назначению приборы. В раздавленных креслах обнаружил истлевшие останки двух карликовых существ, похожих на людей.

— Сколько же они пролежали в каменной могиле? Почему оказались в пещере? Откуда прилетели?…

Вопросов было много. Ясно было лишь одно — это не люди. Серго чуть не кричал от восторга. — Такая находка! Ведь это мировая сенсация! — Что-то кольнуло его в бок. Настроение вдруг резко изменилось. — Сенсация, сенсация? А что же останется ему? Портреты и имя крупным шрифтом на всех газетах мира. И тогда уж от Крэбса не отвертеться, а диск будут изучать другие.