Красный луг

Обращение к читателю

Старовойтов Виктор Андреевич, родился 27 мая 1950 года в деревне Черлак Красноуфимского района Свердловской области. Вырос и стал полноправным человеком в посёлке Красный луг того же района. Детство и юность провёл на берегу реки Уфы, в тайге. В своём романе я не ставлю своей целью добиться полного исторического сходства с описанными событиями, хотя и не скрываю, что есть исторические факты, почерпнутые из книг и рассказов, встречавшихся на моём пути людей. Так уж получается, что в нашей повседневной жизни не происходит случайных встреч, все они для чего — то предназначены и чему — то служат. Мы довольно часто забываем о мимолётных встречах, но иногда они сами напоминают о себе, причём всегда неожиданно. И не судите строго за допущенные в рукописи неточности, ведь весь роман не что иное, как плод моего воображения, всего лишь приключенческая повесть о жизни, любовных приключениях главного героя Веснина Виктора, полная романтики, страданий и надежд

Лягаево

Окраина Пермской губернии, граничащая с Башкирией. Река Уфа, приток реки Камы. Всего лишь несколько столетий назад данная река по ширине и мощи своей не уступала той же Каме. Тогда в неё впадала река Сылва, да и было множество других водных источников, в том числе и подземных. Вода в реке была чистейшая. С древнейших времён на Южном Урале в мире жили женщины — воительницы Амазонки, они занимали большую территорию от реки Дона до Урала, старейшее племя хвостатых людей и веды, не считая различных переселенцев, пришедших в поисках счастливой жизни на Урал. Все эти люди многие века жили между собой в полной гармонии, пока в их судьбы не вмешались другие силы. Те люди знали истинную правду о Боге, общались непосредственно с ним напрямую, умели понимать язык зверей и прочих земных тварей, знали значение трав и другой растительности. Жили люди Урала по своим ведическим законам, не подвластные никому и ничему. Так было, пока князь Владимир, по прозванию Красно Солнышко, сам не принял новое вероисповедание-христианство и не начал с помощью наёмной силы внедрять христианство повсеместно по всей Руси. Ведов объявили язычниками и начали преследовать, насильно обращать в новую веру, а кто не подчинялся или обращался за помощью к силам Природы, тех объявляли ведьмаками и сжигали на кострах, убивали, сгоняли с обжитых мест. Веды знали, что Великий Разум — Бог создал людей по образу и подобию своему не рабами себе, а как своих детей друзьями и помощниками созидания мира Вселенной, для украшения планеты Земля. Поэтому, зная, что властители мира планеты — жрецы, вставили в учение Иисуса Христа новое слово «Раб», веды не захотели принимать новое вероисповедование, не хотели быть кому бы то ни было рабами. Добрались новые волхвы и поработители и до Урала. Обычно добирались на лодках по реке Сылве, загоняли жителей посёлков в воду рек и насильно крестили, одаривая нательными оловянными или деревянными крестиками. Тогда веды на сходе решили оградить свои поселения от непрошенных гостей, и в 1550 году вызвали землетрясение и горный сдвиг, перекрыв русло реки Сылвы. Сылва вынуждена была искать другой путь и стала непосредственно притоком реки Камы. Река Уфа несколько обмелела и стала судоходной для крупных судов только в весеннее половодье. Конечно, кто послабее духом оказался, тот принимал новую веру, а кто не пожелал — те покидали обжитые земли, селились в глубине бескрайней тайги-урмана по берегам таёжных рек и озёр, образовывая свои посёлки. Были и такие, что селились под защитой змей в горных пещёрах, ставили по берегам оврагов землянки. Не сохранилось имён первых поселенцев, организаторов первых посёлков, но сами посёлки, не отмеченные даже на районных картах, жили веками и остались в памяти потомков тех, первых. После всяких правительственных перестроек и гонений на деревни, многие поселения исчезли с лица земли, но теперь на месте пустырей возникают новые сёла — дачные посёлки. Старых посёлков нет, но в человеческой памяти хранится название села, откуда мы и пришли. Не должны мы быть Ваньками, не помнящими родства, ведь у каждого из нас деревенские корни, даже если мы сегодня родились в городской многоэтажке, и стесняться этого не надо. Это есть наш Кусочек Великой Родины, где родились и жили наши прародители, отцы и деды. Итак, вот об одном таком посёлке я и хочу рассказать в этой главе. Скрываясь от преследований, на крутом берегу реки Уфы в таёжной глуши поселилась семья Ведов. Сначала была одна семья, но по мере подрастания детей, образования новых семей, рос и посёлок. Мужей и жён брали из соседних посёлков от таких же переселенцев или же сходились с башкирами. И в целом жили себе, не тужили, не зависимые от государства, по своим человеческим законам и общепринятой морали, устанавливаемой сельскими правителями-стариками. Было ли какое-то название у тех поселений, не известно. Земли принадлежали Башкирам, но новых поселенцев Башкиры не трогали из-за обладания Ведами великих тайн природы. Да-да, в то время сама матушка-Природа и все твари были на службе Человека и поэтому лихие люди обходили ведовские селения стороной. В дальнейшем по мере строительства заводских посёлков на территории вотчинных башкирских земель земли те снимались в аренду, а зачастую попросту отбирались в пользу государства. Недовольные произволом царских чиновников, башкиры восставали против своих обидчиков и даже нападали на купеческий Кунгур и другие крупные поселения. В 1700 годах набеги обиженных участились и тогда начали создавать для защиты от них крепости. И уже в 1734—36 годах были организованы Красноуфимская, Ачитская, Кленовская, Бисертская и другие крепости. От Красноуфимской крепости по берегу реки Уфы были возведены сторожевые вышки-башни с казацкой охраной, которые непосредственно при помощи дымов и выстрелами из сигнальных пушек предупреждали следующие посты о появлении непрошенных гостей. Вооружение охраны предоставляло возможность на некоторое время сдерживать натиск врага, после чего охрана уходила в леса близлежащей тайги с чувством выполненного долга.

Красноуфимская крепость, организованная в 1734 году полковником Тевкелевым с командой солдат, постепенно разрослась и, после разгрома Крестьянского восстания под руководством Емельяна Ивановича Пугачёва, получила статус уездного города Пермской губернии. Город рос, строился, обрастал фабриками, заводами. Сохранились сведения, что солдаты Тевкелева сходились с аборигенами, хвостатыми людьми, сожительствовали с женщинами. Несмотря на великий разум хвостатых, и большие знания, они не прижились среди новых русичей, по мере приезда в город нормальных женщин от хвостатых стали избавляться. В результате они вынуждены были укрываться под землёй, в катакомбах под городом.

В городе стало хронически не хватать для строительства материалов, в частности был большой дефицит кирпича. Фабрикант Лягаев, хозяин спичечной фабрики, самолично отправил бригаду геологов по реке Уфе для поисков места, пригодного для выгонки кирпича и с приличным содержанием глины и речного песка. Лучшего места для нового заводика геологи не нашли, чем поселение Ведов. Не затрагивая селян, с разрешения старейшин села, заводик решено было поставить на луге за селом, там же был и пологий спуск к реке, что существенно облегчало загрузку кирпича в барки. Лягаев срочно отправил в село барками всё необходимое оборудование, рабочих с семьями, гужевой транспорт. В самом посёлке для приезжих ставились дома, проблем не возникало, жители были только рады новосёлам. И даже помогали обживаться на новом месте. Позднее посёлок стал называться по фамилии фабриканта — Лягаево. Кирпич барками поставлялся в Красноуфимск и в нижележащие сёла по реке, вплоть до города Уфы. Позднее в Красноуфимске начали своё производство кирпича и надобность в лягаевском кирпиче отпала, заводик прекратил своё существование. Люди тоже стали не нужны и кто переехал жить в город, а большинство остались. Название за посёлком осталось и прожило с ним до революционных событий Гражданской войны. На лугу остались развалины кирпичного заводика и котлованы с зелёной мутной водой, в которой даже лягушки предпочитали не водиться. От посёлка луг отгородился небольшой еловой рощицей и многие годы оставался пустым, не пригодным даже для пастбищ.

Долгое время связь посёлка с внешним миром держалась на лесных тропах да по реке. В город плавали на своих самодельных лодках, возили свои поделки на рынок и обратно везли купленное. По тропам ходили не только на рынок, но и в соседние посёлки; Усть-Маш, Черлак, Тавру, Бугалыш и т. д. Это только после Октябрьской революции и с приходом к власти большевиков, началось строительство дорог между сёлами… А за рекой простиралась бескрайняя тайга. Посёлок же жил своей жизнью; множились, строили дома, разводили скот и птицу, садили овощи, разводили пчёл. Река и тайга обеспечивали людей всем необходимым; орехами, ягодами, грибами…

Бывало, что в село заходили чужаки, в основном политические беглые, их старейшины принимали настороженно, предупреждали, чтобы не мутили народ пустой болтовнёй о лучшей жизни и, если человек принимал устои деревни, то помогали ему обжиться в деревне, сообща строился дом. А если был холост, то пару сам находил среди деревенских красавиц. Деревенская веда амулет заговаривала, дарила пришельцу оберег, тем самым защищая его от царских ищеек и прочего зла. И, как я уже говорил, жизнью села руководили старики-старейшины, их решения выносились на сельских сход — собрание жителей села и путём голосования решения утверждалось и уже не подлежало в дальнейшем никакому обсуждению и исправлению. На сходе в обязательном порядке присутствовали все жители от мала до велика. И все имели право голоса. Любое дитё могло выйти в круг и высказать своё особое мнение. При этом никто не смел оговорить ребёнка, посмеяться над ним, оговорить и высказаться против. Если предложение ребёнка было не приемлемо в данный момент, ему просто и понятно объясняли, почему его предложение не может быть принято и что необходимо продумать для его принятия. Принятые на сходе решения больше не обсуждались и были обязательны для всех жителей без каких-либо ограничений. Молодёжь не притесняли, но и слишком вольничать тоже не давали. Дружно жили, друг друга не обижали и чужакам в обиду не давали. С молоду каждый мог постоять за честь свою и своего села. Обычай этот был занесён в село амазонками, потомки которых и по сей день живут в районе. Неукоснительно соблюдались и ведические обряды и обычаи, проводились они под неусыпным оком старейшей бабки ведуньи. Позднее, когда переселенцы пришли в село со своей христианской верой, начали принимать и проводить новые обычаи и обряды, не противоречащие укладу жизни села. Горе и радость встречали всем селом, никто не оставался одиноким в беде. Нуждающимся помогали всем миром, никому в помощи не отказывали, будь то цыгане или прохожий калика, лишь бы приходил с открытой душой, без камня за пазухой. Село славилось своими умельцами. На городском рынке спрос на сельские изделия был огромен и сельские жители в установленные дни на лодках, на лошадках и пёхом устремлялись в город, таща свои поделки. Особым спросом пользовался мёд из дуплянок, отличавшийся необыкновенным вкусом и запахом. Из липовой коры готовили мочало, плели верёвки, готовили банные мочалки и лапти. Из бересты делали туески под ягоды и грибы, коробки и шкатулки для городских модниц для хранения украшений и прочей домашней мелочёвки, из ивняка готовились корзинки и коврики, из конопли и крапивы шили грубую одежду, из пуха и шерсти скота готовили праздничную одежонку, шерсть лошадей шла на изготовление войлока. Шкуры забитых животных шли в основном на продажу скорнякам, перо и птичий пух использовалось для подушек и перин городских модниц. Сами жители предпочитали почивать на матрацах и подушках, набитых лесными травами. Лошади, как тягловая сила завезённая Лягаевым, размножились и теперь имелись почти в каждом хозяйстве. Среди молодёжи стало традицией объезживать годовалых лошадей, готовить их к верховой езде и в упряжи. Этим занимались в зимнее время, всё же падать в снег со взбесившейся лошади куда приятнее, чем на твёрдую землю летом. На многие годы также сохранился молодёжный обычай собираться по вечерам на полянке у костра на берегу реки летом, а зимой по очереди в просторных домах села. Под балалайку или гармошку на этих вечёрках пели частушки, песни, водили хороводы, танцевали и знакомились. девушки приносили с собой головки подсолнуха, вязанье, вышивку, дарили любимым свои изделия. В Лягаево на вечёрки собирались и молодые люди из других близлежащих посёлков, особенно нравился посёлок парням, в основном из-за местных красавиц. Веселье обычно заканчивалось под утро, на рассвете молодёжь разбегалась по домам. Для многих не было расстоянием пробежаться по таёжному лесу с десяток-другой километриков. Лягаево, посёлок, был не большим по количеству дворов, и поэтому молодёжи было запрещено покидать его. И уж если кому доводилось влюбиться в чужака, то обязательным условием было житьё в своём родном посёлке. Молодым всем миром строился дом, помогали обзавестись живностью, даже выкапывали свой колодец, приносили одежду и обувь, необходимую утварь для ведения хозяйства. Всё делалось безвозмездно! Только живите в любви и радости. Молодых принимали охотно, а вот беженцев и дезертиров не очень. Долго к ним присматривались, изучали… В помощи не отказывали, но и особым гостеприимством тоже не баловали. Впрочем, и те в посёлок особенно не набивались, предпочитали селиться обособленно, где-нибудь в таёжной глуши или на полянке по берегу реки в своих хуторах-усадьбах. Молодые, конечно, быстрее находили общий язык с поселковыми и чаще переселялись в посёлок.

После Крестьянского восстания в окрестностях от царской расправы много укрылось повстанцев, стихийно объединялись, стихийно организовывали лесные посёлки в таёжной глуши. Были и такие, что жили в землянках и пещёрах. Эти без особой нужды в сёла не заходили, предпочитая держаться от людей и поселений подальше. Из поселений девушки поодиночке тоже не рисковали забираться далеко в лес, бывали случаи, когда молодые женщины и девчата терялись и находились через много лет, обременённые детьми от таёжного жителя.

После революционных событий 1917 года и дальнейшей Гражданской войны, интервенции и последующего становления повсеместно Советской власти, в уральских лесах поскрывалось множество дезертиров и прочего отребья, кто был не доволен приходом новой власти и всем им хотелось жить, причём жить не хуже старого, а может быть и лучше… Лилась кровь человеческая по любому поводу, а чаще без всякого повода, мертвечину расклёвывали вороны. Голод, холод, болезни и злобная ненависть ко всему живому сгоняли нечеловеков в тайгу, заставляли сбиваться в стаи-банды и бесчинствовать на дорогах и в отдалённых от города посёлках, нападая всегда неожиданно и внезапно, также быстро и исчезая, сделав своё чёрное дело, оставляя после себя смерть и разруху. Появлялись они и в Лягаево, но здесь внезапности не получалось. Тут царствовала некая особая аура и даже птицы, гады и звери, пчёлы восставали против зла, на подходах к селу вели неусыпное наблюдение и защищали посёлок от нападения всеми имеющимися своими силами. Знающие обходили посёлок дальними дорогами, а не знающие дорого расплачивались за своё неведение, порой даже жизнями, всё зависело от степени несомого в посёлок зла. Некоторые из этих людишек пытались обескровить село, лишить его защиты Ведов, колдовской силы, но всякий раз находилась сила, мешавшая им выполнить злой умысел. Всё же однажды вражеский снайпер сумел убить бабушку Мелиссу, старейшую из Ведов. После этого в посёлке была создана дружина самообороны, на всех подступах к посёлку были выставлены посты. Окрестные хуторяне — жители из пришлых, были ещё не приняты под защиту Природы, были беззащитны против бандитов, и вынуждены были шестерить перед ними, снабжая оружием и продовольствием, давая сведения о действиях новой власти. Многие имели от банд охранные грамоты. Впрочем, на хуторах оставались в основном одни старики, молодые предпочитали жить в посёлке. Старики же боялись расстаться с нажитым хозяйством, но зато довольно часто теряли свои жизни. Каждая банда ненавидела другую, и шестёрок, работавших на соперницу, старались перевербовать или же уничтожить.

В село приходило множество противоречивых слухов о новой власти и старики не могли понять, чему можно и нужно верить, а чему и нельзя. А в соседних сёлах новая власть уже устанавливала свои права, появлялись коммуны, сельские Советы, открывались школы Всеобуча, торговые лавки. Об этом говорила и местная молодёжь, бывавшая на Посиделках в соседних сёлах. Но пока что для стариков все эти слухи и разговоры были если не пустым звуком, то по крайней мере не малой головной болью и бессоницей и они не знали, то ли отправлять ходоков с челобитной к Новой власти, то ли ещё погодить. Из-за отдалённости от больших дорог посёлок оставался незатронутым войнами и прочими катаклизмами, в царское время в него даже жандармы не заглядывали, не брали рекрутов на войнушки. Так, выжидая и боясь, и надеясь на русский «авось пронесёт» и жил посёлок в самом начале всех тех событий. В стране произошёл государственный переворот, царь добровольно отрёкся от престола, закончилась временная власть Керенского, пришли большевики во главе с Ульяновым-Лениным, началась Гражданская война… Стариков пугала новая власть тем, что отказалась от Бога — Отца, создателя всей Вселенной и всего сущего, расстрелом царской семьи, в том числе и детей, всё это никак не укладывалось в старческом разуме. Все воюющие стороны считали себя правыми, били себя кулаком в грудь, с пеной изо рта доказывая свою правоту, хватались за оружие. Приходили белогвардейцы, выискивали сочувствующих Советам, жрали деревенский самогон и рыгая чесночным запахом и самосадом, пытались что-то доказать старикам… Изредка заходили красноармейцы-ополченцы, от самогона тоже не отказывались, но вели себя менее вызывающе, много рассказывали о новой власти, политике партии, обещая новую счастливую жизнь. Но и эти разговоры не приносили успокоения. После разгрома белогвардейского отряда у посёлка Усть-Маш, там, где после находилась лисоферма чернобурок, часть белогвардейцев появилась в Лягаево. Как обычно пили самогон. Веры в скорую победу над большевиками уже не было, поэтому старались в спиртном найти утешение, матюкались и проклинали всё и всех на свете, гонялись за девчонками, стреляли по заречным камням из револьверов. Дед Михей, старейший из Ведов, пытался приструнить распоясавшихся вояк, но над ним лишь подсмеивались, а один из вояк даже выстрелил в старика, но пуля, не долетев, рассыпалась в прах, не причинив деду никакого вреда, но и это не остановило бандитов. Двое из них сходили в стариковский дом и приволокли жившую у деда внучку Оксану, на берегу пытались её изнасиловать. Старик опустился среди беснующихся бандитов на колени, прочитал заклинание и простёр руки к небу. И с чистого безоблачного неба ударили молнии и сожгли беснующихся бандитов заживо. Старец поднялся с колен, сказал в пространство «Спасибо, отец мой» и, опираясь на руку внучки, прошёл в свою хату, лёг на кровать и больше уже не встал. Похоронили его с почестями, как подобает Герою. А для новой власти Лягаево, не приметный посёлок на берегу реки Уфы, не остался не замеченным. Прошло некоторое время, очистился район от белогвардейской нечисти, восстановилась Советская власть, и в один из знойных летних деньков со стороны Усть-Маша постовыми дружины была задержана миловидная женщина с мандатом Красноуфимской партийной организации ВКПб и доставлена на собеседование к старейшинам села.

Партийное поручение

Галина Ивановна Русских родилась в посёлке Сылва Пермской губернии в 1900 году. По её воспоминаниям дом ихний находился на крутом берегу реки Сылва, где-то в районе нынешнего речного причала, окнами к речным просторам. Отец и мать были соленосами, работали в бригаде таких же бедолаг. Соль добывали где-то в районе Соликамска и доставляли её в Пермь, сдавая перекупщикам. Много ли платили соленосам, не известно, Галя тогда была ещё слишком мала, чтобы интересоваться этим. Девочке исполнилось пять лет, когда она осиротела. Пришёл бригадир соленосов, дал девчонке кулёк с монетами и сказал, что она осталась сиротой, отец и мать утонули на переправе, спасая соль из прохудившейся лодки. А через несколько дней в дом к девочке заявились другие люди и выкинули её на улицу, говоря, что якобы родители её остались им должны большую сумму денег и за это в погашение долга они забирают дом. На первое время её приютила сердобольная соседка, но вскоре поняла, что не сможет содержать девочку и посоветовала ей идти в Пермь, просить милостыню, вывела её на большую дорогу, указала направление… Больше Галя её не видела. С этого дня начался Галин путь по большой жизни в поисках хлеба насущного. За этот самый хлеб да ещё тычки и подзатыльники работала на богатеев весь световой день без отдыха. Пасла скот и гусей, пропалывала в огородах грядки, окучивала картофель, рвала траву козам и кроликам, и ещё делала многое из того, что для бесправной сиротинушки придумывали хозяева. Хватило девчонке лиха по самое нехочу, но она была упрямой и очень сильной духом и все эти невзгоды так и не смогли сломить её воли. За её терпение и всепрощение Боженька смилостивился над нею, послал ей хорошую хозяйку. Приметила работящую девочку одна из хозяек, да и позвала её к себе, нянчиться с младшими детьми. Семья жила не плохо по тем меркам, но денег тоже вечно не хватало, поэтому из денег Гале ничего не перепадало, зато всегда была хорошо одета и накормлена. С первых дней одна из старших хозяйских дочек начала учить Галину грамоте, научила писать и считать, а чуть позже свела её с передовой молодёжью города. В свободное время, когда хозяйка отпускала девочек погулять, они сбегали в молодёжную марксистскую организацию, слушали рассказы бывалых, зачитывались запрещённой литературой, расклеивали листовки, призывающие к свержению самодержавия. Так постепенно Галя становилась ярой сторонницей передовых идей. Шли годы, Галя взрослела. В том же кружке она познакомилась с трудами Ленина. Обладая цепкой памятью, как губка, впитывала и запоминала всё, что могли дать ей соратники и книги. Когда полиция разогнала кружок и начались массовые аресты, подруга Мила (Милорада) вместе с Галей укрылись в катакомбах под городом. Когда полиция по чьему-то доносу с помощью собак начала прочёсывать катакомбы, девчонок предупредила сестра Милы, и они вынуждены были искать другое убежище. В Перми оставаться было нельзя, описание девчонок было развешано на всех заборах и даже было обещано вознаграждение за выдачу их местонахождения. В катакомбах девчата наткнулись на кладовую какого-то купчика, в ней разжились одежонкой и продуктами питания. В одну из ночей покинули город. У Милы в Красноуфимске жил сердечный дружок, тоже марксист, член партии РСДРП, вот к нему-то и направились девчонки. В города и крупные сёла не заходили, в малых посёлках, где не было полиции и жандармов, просили милостыню, называясь сёстрами-сиротами, идущими к родственникам в город Уфу. В основном продвигались ночами, днём забирались в глубь тайги и спали на деревьях пихты, привязываясь к стволу ленточками, чтобы не свалиться. В полудрёме проводили день, а ночью шли дальше, прислушиваясь и прячась от каждого встречного. Сколько времени потратили на дорогу, не ведомо, это сейчас автобусом можно доехать за четыре часа, а для девчат в то время единственной надеждой были собственные ноги. От редких подвод тоже приходилось прятаться, не известно, кто там едет… Большую часть пути шли лесами. Долго ль, нет ли, но всё же добрались девочки до Красноуфимска. Еле волоча ноги от усталости кое-как нашли нужную улицу и дом. Друг Милы был несказанно рад появлению девочек, стал готовить для них обед, но когда с кухни вошёл в комнату, то увидел девчонок в живописной позе, сидящими за столом, опираясь спинами в стену, обнявшись и крепко спавшими. Только с помощью отца парня, пришедшего вечером с работы, удалось рассоединить девочек и уложить в кровать. Проспали они около двух суток. Намаялись за долгий путь.

А потом начались будни. Мила устроилась на работу преподавателем начальной школы, а Галя стала посудомойкой в столовой-забегаловке при заводе. И только по вечерам начиналась для девчат настоящая жизнь. Шла война с Германией, кроме того внутри самой России всё сильнее разгоралась волна противостояния самодержавию. РСДРП Красноуфимска была старейшей организацией на Урале. Организовалась она ещё до событий 1905 года и новые соратники, проводники идей Ленина, были ей нужны позарез. Галя и Мила с первых дней появления в городе стали активно работать в организации. Вскоре, не смотря на молодость, Галю приняли в ряды партии. Она была в курсе всех событий в стране, ни одно собрание или митинг не обходились без её участия. Агитировала за большевистскую власть, читала статьи Ленина по памяти из газеты «Правда», объясняла суть, доказывала правоту идей. Наступил 1917 год. Отречение царя от престола, Временное правительство Керенского, Октябрьский правительственный переворот, расстрел царской семьи, Гражданская война… События чередуются с быстротой калейдоскопа! После подтверждения из Питера, что власть перешла в руки большевиков, в Красноуфимске начинает формироваться новая власть. Собрания и митинги не прекращаются. Проводятся Выборы депутатов в Советы, организуются рабочие и земельные комитеты. Происходит захват помещичьих земель и передача их в собственность земельных комитетов. Фабрики и заводы переходят в собственность рабочих комитетов. Из заводских рабочих Артинского завода создаётся отряд красногвардейцев под командованием большевика Шевалдина П. И. Отряд получает из Екатеринбурга (Свердловск) более 300 единиц винтовок, револьверы и боеприпасы. 28 ноября 1917 года состоялся съезд представителей рабоче-крестьянских депутатов. Я не буду подробно останавливаться на подробностях тех событий, о них не мало написано в других книгах, как «Край родной» Л. Змеевой,2005 г. Издания в г. Екатеринбурге.,серии «Города нашего края-Красноуфимск», издания 1986г., «Красноуфимские тайны» Рындина Р.-1999г. И другие. К весне 1918 года по Красноуфимскому уезду прокатилась волна контрреволюционных мятежей кулаков и эсеров. Все они подавлялись силами местных красногвардейских отрядов и силами добровольческих отрядов. Мила и её друг Артём поженились и уехали в Екатеринбург, выполнять новое партийное поручение. След их затерялся на просторах России, по крайней мере Галя их больше в городе не видела и от них не было никаких вестей, даже отцу. Впрочем, переживать за подругу Галине было абсолютно некогда, события в стране и уезде развивались с бешеной скоростью, а она всегда находилась в самой гуще революционных событий. Отец Артёма записался в Красногвардейский отряд и погиб в одной из стычек с мятежниками. Теперь хозяйский дом находился в полной Галкиной власти. К осени 1918 года в отрядах числилось более 300 бойцов, позднее они вошли в состав Красноуфимских полков и участвовали в освобождении Урала и Сибири от Колчака. В августе 1918 года прошли по уезду бои с воинскими подразделениями белогвардейцев. Крупные бои прошли около горы Сурунта, что находится между Русской Таврой и Сарсами, а так же в районе Усть-Маша. Были и другие бои, но мне о них не ведомо. В сентябре 1918 года город Красноуфимск частями Красной армии был оставлен. Почти год хозяйничали белогвардейцы в городе. Галя с товарищами получила приказ о ликвидации или надёжном сохранении партийных и советских документов. Уйти с последним отрядом они не успели и вынуждены были укрыться в катакомбах под городом. Туда же перенесли и все архивы. Конечно, и тут они не сидели сложа руки, а вели активную борьбу против врага. Из катакомб имелись во многих местах города выходы на поверхность, для белогвардейцев вылазки подпольщиков всегда были внезапны и наносили большой ущерб. Подпольщиками расклеивались по городу листовки с воззваниями Ленина и партии ВКП/б, расклеивались также и вырезки из газеты «Правда». Помимо этого по наводке жителей города производились нападения с целью завладения оружием и продовольствием, уничтожались штабные помещения, выкрадывались медикаменты. Не смотря на облавы и частые расстрелы сочувствующих, жители города не выдавали мест появления подпольщиков и даже помогали им, указывая места скопления оружия, боеприпасов и продовольствия. Откуда появились катакомбы под городом, не известно, да и так ли это важно? Катакомбы эти существовали ещё задолго до появления Красноуфимской крепости и простираются они далеко за пределы города, но охраняются полчищами змей-гадюк, поэтому никто не отваживается туда лезть. Катакомбы носят в основе своей жилой характер, до появления в урочище Красный Яр полковника Тевкелева, на поверхности жили хвостатые люди, ходившие без одежды и обладавшие небесной красотой. При опасности они прятались под землю. А когда стали конфликтовать с жителями города, то и вовсе переселились под землю, ушли в глубь земли. Катакомбы перестраивались, переделывались под нужды города, а перед началом Отечественной 1941—45 годов частично были переоборудованы под бомбоубежище, попасть в него можно и до сих пор, в частности через лаз на улице Мизерова. В конце июня 1919 года части Красной армии освободили Пермь и Кунгур. 4 и 5 июля войска Второй армии и 35 дивизии 5 армии освободили Красноуфимск. И снова Галина Ивановна в строю. Восстановление работы партийных и Советских органов, создание уездной комсомольской организации. Кстати, День рождения Красноуфимского комсомола празднуется 25 августа «1919»года. К 1920 году в уезде насчитывалось около 50 коллективных хозяйств, в том числе 10 коммун, 16 сельскохозяйственных артелей, помощь которым оказывалась за счёт помещиков и кулаков инвентарём, семенами и скотом. А Галина Ивановна, коль партия сказала «надо», бралась и за оружие, надо было раскулачивать, шла и делала, без раздумий… Тогда некогда было задумываться о правильности или неправильности того или иного решения партии, нужно было беспрекословно, быстро и качественно исполнить указание. С партийными поручениями Русских побывала не только по Уралу и Сибири, но и в других местах, всегда была в первых рядах строителей новой жизни, свято веря в счастливое светлое будущее. И когда партия поставила вопрос о возможности охвата Советской власти в отдалённых уголках и организации там коммун, одной из первых вызвалась поехать на село. Направили её в Усть-Машский Сельский Совет, там она и узнала о посёлке Лягаево на берегу реки Уфы и то не многое, что могли ей рассказать сотрудники Сельсовета о жителях и самоуправлении в посёлке. Местный пацан проводил её до тропинки на Лягаево через Прямушку, вырезал ножичком ивовый длинный прутик, подал ей; -Возьмите. Хлопайте по тропинке перед собой, у вас обувь не таёжная, а тут змей много, покусать могут, а так боятся всё-таки… Тропа одна тут, не заблудитесь, в тайгу только не заходите. Около села на Прямушке посты стоят, встретят.- Галя змей не боялась, за свой короткий век повидала в своей жизни всякого, прошла сквозь огонь и воду… Она лишь ответно вздохнула, поблагодарила парня за проявленную заботу о ней, поправила сбившуюся кобуру нагана и зашагала в новую неизвестность. Вещмешок с небольшим запасом продовольствия и немудрёной одежонкой болтался за плечом. В вещмешок положила солдатскую гимнастёрку, пару юбок, нижнее бельё, пуховую шаль, единственное богатство, подаренное незнакомой цыганкой за спасение её сына во время половодья, да ещё телогрейку с армейской шапкой и кирзовые сапоги. Теперь же была одета в лёгкую летнюю гимнастёрку и юбку, тоже армейского покроя. На голове лёгкая прозрачная косынка, волосы подрезаны по комсомольской моде до плеч, на ногах лёгкие плетёнки без каблучков. Шагнула вот на тропинку, ведущую в неизвестность, а память вернула её в прошлое, заставив забыть о настоящем. По приказу партии где только не довелось побывать! А что довелось пережить! Доводилось коротать ночи у костра и без него, часто без сна. В лютые пятидесятиградусные морозы приходилось спать в сугробах и стогах сена, неделями обходиться без еды, влачить жалкое существование в катакомбах и при этом ещё и не давать покоя врагу. Хорошо, что не одна, а плечо к плечу с товарищами среди множества крыс и ядовитых змей. Впрочем, змеиное мясо нисколько не хуже куриного. Галя невольно улыбнулась, вспомнив, как сначала нос воротила от змеиного супчика… Однако ж голод не тётка! И всё же страшнее всяких земных и подземных тварей является сам человек, этот всеяден и злу и подлости его нет предела. Невольно вспомнила, как проводила в Екатеринбурге арест семьи людоедов в одну из революционных зим. Голые, покрытые инеем трупы замороженых в чулане парней и девчонок, а в печи суп из человечины… Невольно поёжилась от пробежавшего меж лопаток холодка по спине, сильнее стиснула лямку вещмешка. Да, голодно было, но ведь это не оправдание! Другие люди жили не лучше, но ведь людоедами не становились… Вывела тогда этих нелюдей на улицу и, терпения не хватило, расстреляла их во дворе. За то получила свой первый выговор по партийной линии, но не раскаялась. Подумаешь, одной мразью на земле меньше стало! А вот ихних деток, двоих, лет двух и трёх от роду, не убила. пожалела, сдала в приют, может, хоть из них вырастут хорошие люди. Так Галя и шла по тропинке, механически передвигая ноги, забыв про вицу в руке, уйдя целиком в прошлую свою жизнь. За нею увязалась синичка. Перелетая с дерева на дерево, залетая вперёд, щебетала, крутила головкой, разглядывая человека на тропе. словно порывалась что-то сказать, предупредить о чём-то, но Галя не слышала и ничего вокруг не видела, занятая собой. А над лесной поляной крутился жаворонок, предсказывая погоду, шумела ровным гулом тайга, откуда-то издалека доносился слабый звон кузнечного молота. Память уводила Галину всё дальше и дальше в прошлое и не хотела радовать настоящим. В катакомбах под городом Галя познакомилась с человеком-змеёй, и это знакомство не давало ей покою всю её долгую жизнь. Уже после Отечественной войны перерыла все городские архивы и музейные закрома, но ответа на мучающие вопросы так и не нашла. Поделиться же своею тайной она ни с кем не могла, её попросту объявили бы сумасшедшей и отправили в психбольницу пожизненно. А произошло тогда вот что: В поисках надёжного выхода на поверхность, чтобы не нарваться на засаду, Галя зашла слишком далеко по подземным ходам. Городские ходы в катакомбы, ставшие известными белогвардейцам, были взорваны или засыпаны речным гравием. На некоторых были выставлены солдатские посты. Керосиновый фонарь тускло освещал дорогу под ногами и отбрасывал причудливые тени по сторонам, с известковых наростов монотонно капала вода, слышался змеиный пересвист, предупреждавший о появлении в подземелье чужака. Неожиданно всё вокруг осветилось ярким светом. Галя невольно зажмурилась и схватилась за наган. Тихий женский спокойный голос вывел её из ступора, заставил открыть глаза. — Не бойся, я не причиню тебе зла. Миллионы светлячков освещали пещёру, было светло как днём. Впереди, одного роста с Галей, стояла совершенно голая девушка и, улыбаясь, смотрела на неё. Черты лица и всего тела её привораживали, заставляли рассматривать и любоваться совершенными женскими формами. Девушка стояла на двух человеческих ногах, руки свисали вдоль тела, и при этом она опиралась на свой хвост такого же телесного цвета. Внешне она была спокойна, и лишь самый кончик хвоста выдавал некоторое волнение, подрагивал и то сгибался причудливо, то снова выпрямлялся. — Я знаю, зачем ты пришла сюда, но ты пришла немного не по адресу. Тебе нужно двигаться к Атаманской горке, там, неподалёку от часовни есть выход на поверхность. Наверху для непосвящённых он не заметен, сильно зарос ельником, да и сам вход немного обвалился, но, если немного расчистить, то можно спокойно пролезть. Я проведу тебя до этого места.

Девушка плыла по воздуху, не касаясь ногами земли впереди Гали, взяв её за руку. — Ты не бойся меня. Когда-то мы тоже жили на поверхности земли, но затем начались преследования и убийства и мы вынуждены были уйти на постоянное жительство под землю. Надеюсь, когда-нибудь и мы вернёмся на поверхность и будем как когда-то раньше жить наравне со всеми в мире и гармонии. А звать меня Лидой… — Лида, тебе известно наше будущее? Да, но сейчас не время об этом. Мы ещё встретимся и я расскажу тебе о многом. А лично тебе скажу, что вопреки всем смертям ты будешь жить. Ну вот и выход, ваши враги не догадываются о нём, хотя он почти у них под носом. Немного дальше, вон там, я приготовила для вас запас еды, примерно на месяц, пользуйтесь. Всё у вас будет хорошо! А мне пора возвращаться… Ты узнаешь, когда я приду для встречи с тобой.

Девушка бесшумно уплыла по воздуху в глубь пещёры, за нею исчезли и светлячки. Снова тускло светил фонарь… Сон, явь ли? Галя дошла до поворота пещёры и увидела сложенные у стены мешки с консервами и сухарями…

Галина Ивановна отбросила ненужную вицу и только тут заметила на тропе впереди себя молодого мужчину с охотничьим ружьём в руках. Он с некоторым удивлением и интересом разглядывал её, затем спросил: — Кто вы, куда идёте и почему без сопровождения? Галя ответила. Тотчас из-за кустов можжевельника появились ещё несколько человек, окружили, проверили документы. Кто-то сказал: — Илья, проводи девушку до посёлка к старейшинам.

Встретивший Галю парень закинул ружьё на плечо и, улыбнувшись ей, зашагал по тропе впереди неё. Другие моментально исчезли в кустах, ни шороха, ни звука…

— Вы из города? По одёжке видно… Я бывал там, в отряде самообороны. С беляками воевали, с колчаковцами и с бандами пришлось повозиться… Теперь вот свой Клочок земли охраняем, свою малую Родину, много в лесах всякой нечисти поукрывалось, пакостят. К нам-то как, насовсем или погостить?..

Спустились к реке с горы. Илья кивнул в сторону воды головой; — Красавица и гордость наша река Уфа. Вода ключевая, прозрачнее стекла и прогрелась уже. Хотите искупаться? Я подглядывать не буду, купайтесь, дорожную пыль смоете. Чуть подальше ключик есть, вода там очень холодная, но вкусная, не то, что городская.

— Вечером искупаюсь, сейчас в первую очередь дела надо уладить неотложные. Лучше к ключику сходим…

Зачерпнула сложенными в ковшичек ладонями ледяной водички, плеснула в разгорячённое лицо, попила.

— Ух ты, зубки ломит! Хороша водичка, я такую только в Сибири пила…

— И там ключи есть?

— Не знаю, не встречала… Но в деревенских колодцах вода не хуже этой, даже лёд держится всё лето.

Илья помог девушке выйти на тропинку, придерживая за руку, затем, словно обжёгшись, выдернул свою руку из её, отстранился и снова зашагал впереди неё размеренно и быстро, словно стараясь убежать от своей судьбы, позабыв о спутнице. Галине же о многом хотелось расспросить его, но он словно убегал от неё и, глядя в его спину, она почему-то не решалась задать ему свои очень нужные и важные для неё самой вопросы, мучилась этим и ничего не могла поделать. Дома посёлка показались внезапно. Лес как-то неожиданно расступился и перед Галиным удивлённым взором возникли сказочные домики-теремки, добротные и вместе с тем какие-то воздушные, даже на короткий миг показалось, что они приготовились к полёту… Друг от друга они отличались и по строению и по обличию, даже резные наличники на окнах были разные. Единственный ряд домиков тянулся по высокому берегу реки. Заметно было, что хозяева домиков любят свой посёлок, кругом было очень чисто, ни бумажки, ни коровьих лепёшек… По берегу реки растут тополя, под ними скамеечки сделаны, присаживайся и любуйся красотами природы. Под окнами домов сирень, черёмуха, даже цветы растут.

Илья подметил удивление девушки, не преминул похвалиться: — Наши умельцы на всю страну славятся!