Изгнание игвы

Часть 1. Дракон. На поиски сокровищ

Глава 1. Миссия дона Алонсо

О том, что ночь заканчивалась, можно было догадаться лишь по тому, что пелена тумана, стоявшего перед глазами, посерела, и ночь из непроглядно-черной постепенно становилась непроглядно-серой. С мостика по-прежнему не было видно даже ближайшей мачты, а фигуры вахтенных матросов казались бледными призраками, то возникавшими, то пропадавшими в тумане. Отсыревшие паруса, угадывавшиеся над головами, бессильно висели в тщетной надежде поймать хоть какое легкое дуновение.

И все же дон Алонсо чувствовал движение — галеон медленно дрейфовал, слегка покачиваясь на небольшой волне. Куда несло его неведомое течение? Куда, черт возьми?! Пока туман не рассеется, и не станет возможным сориентироваться по солнцу, которое скоро должно было взойти где-то там, на востоке (где он, этот восток?), над невидимым горизонтом, ответить на этот вопрос было нельзя.

Дон Алонсо мог только предполагать, что шторм, бушевавший двое последних суток, отнес его корабль далеко на северо-восток, в сторону от их маршрута. Как это было некстати! Герцогиня ждала этот корабль с нетерпением, и она будет очень недовольна непредвиденной задержкой.

Легкий корвет «Св. Симона» с мощным вооружением, которому бы позавидовал и большой корабль, был втайне снаряжен доном Алонсо по распоряжению герцогини Эльзы для выполнения секретной миссии. Отчаянная и авантюрная душа дона Алонсо, барона ди Сааведра, в которой с легкостью уживались рафинированный аристократизм двора герцогини и беспокойный дух морского волка, радовалась очередной возможности организовать рискованное дело. Да и перед заманчивыми посулами герцогини трудно было устоять. И вот, набрав команду таких же авантюристов, как и он сам, дон Алонсо снарядил корабль и отправился на лихое дело.

В течение почти двух месяцев корвет пиратствовал в заранее определенном районе на оживленных торговых путях, выслеживая нужный корабль. Дон Алонсо не гнушался никакой добычей, на свой страх и риск нападая на торговые суда, хотя герцогиня категорически запретила ему это. Его целью должен был быть один-единственный корабль — галеон «Св. Себастьян», выследить и захватить который и было его задачей. Координаты района, через который он должен был пройти, и приблизительное время были переданы ему в строжайшем секрете лично герцогиней перед самым отплытием.

Надо отдать должное дону Алонсо — почти весь первый месяц он в точности следовал установкам герцогини: скрытно дрейфовал или рыскал галсами в районе поиска, приближаясь к проходящим судам ровно настолько, чтобы можно было убедиться, что это, увы, не тот корабль, который был ему нужен. Но дни шли за днями, а галеона все не было, и, хотя герцогиня и предупреждала, что названные сроки лишь приблизительны и ожидание может затянуться, все это стало раздражать капитана.

И вот наступил момент, когда жажда наживы и скука, которая разлагающе действовала на команду — дону Алонсо стоило больших усилий поддерживать дисциплину на корабле — наконец взяли верх. Капитана самого донимал зуд от бездействия, и сжигало желание размяться в какой-нибудь заварушке, поэтому он с облегчением принял решение: в ожидании основной цели напасть на какое-нибудь торговое судно — выпустить пар. Команда, которая изнывала от безделья и уже начинала роптать, с ревом восторга приветствовала решение капитана.

Первой жертвой стал бриг с грузом пряностей и мануфактуры. Добыча была не ахти какой, но он сам и команда встряхнулись от одуряющей спячки, почувствовали вкус крови. Лиха беда начало, и дальше дон Алонсо приказал захватывать чуть ли не каждую торговую бригантину, которая по злой прихоти судьбы оказывалась в достаточной близости от них.

Трюмы «Св. Симоны», как живот беременной морской коровы, отяжелели, заполненные награбленным товаром. Совсем небольшой корвет так низко просел под этой тяжестью, что еле тащился даже под всеми парусами.

…А галеона все не было. Сомнения стали посещать дона Алонсо. Неужели наводка в этот раз не сработала, и информация, которую передали герцогине, оказалась неверной? Все сроки уже подходили к концу.

Лишь на исходе второго месяца на горизонте появился долгожданный парус. Галеон «Св. Себастьян» вез из колоний полугодовую добычу алмазов с копей Гарибии. Вот она — главная цель дона Алонсо!

…Когда, вытерев о полу своего сюртука окровавленный кривой клинок, он вложил его в ножны и, еще разгоряченный схваткой, открыл первый сундук в особо охранявшейся каюте на корме захваченного галеона, в этот момент глаза его хищно и радостно засветились — в них отразился блеск алмазов. За это стоило продать свою душу! «И пусть я продал душу не дьяволу, а герцогине, но я-то знаю, что герцогиня и есть сам дьявол!»

Однако эта главная операция чуть не окончилась провалом. Отяжелевший корвет не мог развить нужной скорости, и это не позволяло догнать галеон и осуществить нужный маневр. Тогда дон Алонсо приказал выбросить все награбленное за борт. Выбросили все подчистую, хотя при этом дону Алонсо пришлось заколоть парочку особо непонятливых, возроптавших задир-пиратов, чтобы другие быстрее пошевеливались, исполняя приказ капитана. После этого облегчённая «Св. Симона» побежала, как резвая молодка на свидание с возлюбленным.

Эта заминка сыграла дону Алонсо на руку. На галеоне видели, что подозрительный корвет, который идет за ними на всех парусах, за весь день не приблизился ни на кабельтов. И даже стал понемногу отставать. Это успокоило капитана галеона Франсиско Солану. Вообще-то он и так не видел особой угрозы — он был уверен, что на хорошо вооруженный галеон никто не посмеет напасть, а теперь и вовсе успокоился, решив, что корвету, если на нем задумали что-то недоброе, их не догнать.

Ночь наступила безлунная и облачная. Лишь впереди робким маячком светились кормовые фонари галеона, что тоже объяснялось непростительной беспечностью его капитана. На корвете же все фонари были погашены, и под страхом смерти было запрещено пользоваться огнем. Разгрузку трюмов дон Алонсо приказал произвести уже в темноте, чтобы с галеона этого не заметили, и за борт полетели тюки, сундуки, бочки, ящики и другое барахло, защищая которое погибло столько невинных душ. Как только все лишнее было выброшено за борт, облегченная «Св. Симона» рванулась вперед, подгоняемая свежим попутным ветром.

Она быстро настигла галеон, внезапно вынырнув из кромешной темноты уже на расстоянии прямого выстрела пушек.

Как ни жалко, но быстрый корвет пришлось в конце концов бросить — это последнее ночное сражение обошлось ему слишком дорого. Даже использовав полученный хитрым маневром фактор внезапности, корвет был настолько изрешечен ядрами в ближнем бою, когда шел на абордаж, что было удивительно, как он вообще удержался на воде.

Однако именно то обстоятельство, что корвет вот-вот пойдет ко дну, придало людям дона Алонсо такой заряд храбрости, что они не могли не победить. Пираты с остервенением лезли на абордаж, уже зная, что назад пути нет. Команда галеона сражалась храбро, но недолго смогла продержаться — и теперь последних из них, кого до сих пор минул клинок пирата, и кто не выбросился в море, пытаясь спастись за бортом, добивали на баке.

Капитан Солана и Каспер Орли, представитель казначейства его величества короля Ольвинии Эдгара II, с тремя телохранителями отчаянно защищались на подступах к каюте с сокровищами до самого последнего. Исход битвы был уже предрешен, и эта горстка, понимая, что они обречены, решила подороже отдать свои жизни. На них наседали полдюжины пиратов, трое других тут же корчились в луже крови. В это время дон Алонсо взбежал по трапу и присоединился к нападавшим. Капитан Солана, увидев его, в изумлении остановился, и его клинок застыл в воздухе:

— Дон Алонсо?!

Это были его последние слова.

— Рад встрече, капитан! — с издевкой ответил дон Алонсо и вонзил клинок в грудь Солане — ему не хотелось долго объяснять капитану галеона, своему давнему знакомцу, почему они оказались в такой ситуации. Следующим пал Каспер Орли. Остальных добили пираты. Все было кончено.

«Это уже в прошлом… А сейчас нужно скорее назад — в Илирию. О герцогиня! Обожаемая Эльза! Я достал тебе то, что ты хотела! Какие сокровища мы перехватили! Теперь ты по-настоящему оценишь дона Алонсо! И этому выскочке Фердинанду придется заткнуться!» — дон Алонсо позволил себе ненадолго отдаться сладостным мечтам.

«Проклятый шторм! Он смешал все карты. Из-за него эту тихоходную галошу унесло черт-те куда! Еще и этот туман, который, кажется, окутал весь мир. Но не вечен же он!»

Таким — то восторженным, то беспокойным — мыслям предавался дон Алонсо, стоя на мостике галеона, когда услышал первые странные звуки. Они доносились откуда-то сверху, как будто над мачтами кружила гигантская птица, размахивая исполинскими крыльями. Рассвет уже сделал туман светло-серым, и дону Алонсо почудилось, что он увидел промелькнувший вверху какой-то огромный темный силуэт. Он пронесся над кораблем, и туман заклубился, словно действительно был растревожен чьими-то огромными крыльями.

«Тысяча чертей! У меня, кажется, начинаются видения. Слишком устал… Надо бы пойти прилечь, поспать хоть часок после двух бессонных ночей». Он уже хотел было приказать стоявшему на руле Старому Питеру, чтобы тот продолжал вести корабль сквозь туман так же осторожно, постоянно делая замеры глубины, но тут призрачный темный силуэт опять промчался над кораблем, и яркий огненный комок размером с большое пушечное ядро прошил паруса и ударился о палубу в районе грот-мачты, рассыпавшись брызгами пламени. Корабль загорелся.

Пока пламя не заполыхало во всю мощь, его еще можно было потушить. Дон Алонсо бросился на бак, стремясь понять, в чем дело, и организовать тушение пожара. Но огненные сгустки раз за разом начали падать на головы матросов, оттесняя их, а вместе с ними и дона Алонсо, на форпик. Матросы метались по палубе, не понимая, что происходит. Неизвестность — вот источник паники, которая начала разгораться, как сам пожар. Люди не понимали источник опасности, не понимали, откуда, как и почему на их головы вдруг начали падать огненные бомбы, и не знали, как с этим бороться. Когда же они увидели, откуда на них низвергаются эти сгустки пламени, они еще больше обезумели от страха и ужаса. Корабль был обречен.

Даже много времени спустя дону Алонсо часто снились кошмары той ночи: пылающие мачты и такелаж, охваченные пламенем, ничего не понимающие, обезумевшие люди, мечущиеся среди этого пламени и бросающиеся за борт в надежде хоть там найти спасение от огня и чудовища. А видение страшной драконьей пасти, вдруг возникающей из тумана, из которой вырывается и несется вниз на его корабль смертельный огненный плевок, и страшный взгляд равнодушных желтых глаз чудовища, казалось, навечно поселились в его воспаленном мозгу.

Он стоял на самом носу, на бушприте, и бессильно наблюдал, как пламя подбирается к носовому пороховому погребу. Потом прогремел взрыв…

Глава 2. Герцогиня Эльза. Бедный дон Алонсо

У приоткрытого окна, забранного ажурной решеткой, в одной из башен своего замка в задумчивости стояла правящая герцогиня Илирийская Эльза. Это была стройная высокая женщина лет тридцати с правильными, точеными чертами лица. Есть такой тип красоты, который, поражая своим совершенством, все-таки не греет душу. Герцогиня была красива именно такой холодной и недоброй красотой. Глаза ее смотрели твердо и жестко, и каждый, на кого был обращен ее взгляд, испытывал невольное желание сжаться и куда-нибудь спрятаться. В этом взгляде были воля и непоколебимая уверенность в своем праве подчинять и отдавать приказания. Перед этой женщиной мало кто мог устоять.

Она была одета в длинное, черное с серым, парчовое платье, расшитое тонкой золотой нитью, с ослепительно белым высоким воротником. Задумчиво глядя на вид, открывающийся из окна комнаты, находящейся на самом верху башни, она о чем-то размышляла. Замок располагался на скалистом уступе, возвышавшемся над бухтой, по берегам которой раскинулась столица герцогства Илирийского — прекрасная Ларна. Одной своей стороной замок выходил на почти отвесный обрыв и смотрел на запад, на город внизу и бухту с морским портом. Другой стороной — на великолепный дворцовый парк, раскинувшийся по пологому восточному склону.

Окно, у которого стояла герцогиня, смотрело в сторону города и моря, и из него открывался прекрасный вид. Ветер, легким дуновением влетавший в комнату через открытые створки, чуть шевелил выбившуюся из прически прядь ее темных волос.

Рядом с ней на высоком резном столике стояла большая клетка с любимцами герцогини — почтовыми голубями особой черной породы. Герцогиня отвела свой взгляд от окна, взяла немного корма и, подойдя к клетке, стала задумчиво кормить голубей. Голуби возбужденно заворковали и, шурша и хлопая крыльями, принялись клевать корм.

Наконец она оторвалась от своих любимцев и повернулась к человеку, стоявшему в глубине комнаты и почтительно дожидавшемуся, когда герцогиня обратится к нему. Это был дорого одетый мужчина средних лет. В том, как он себя держал, чувствовалось, что это человек очень влиятельный. Однако было в нем и то, что выдавало его неаристократическое происхождение, — он сам проложил себе дорогу к тому положению, которое сейчас занимал возле герцогини.

— Ну что ж, Фердинанд, пошли за ним. Пусть приведут этого несчастного. Послушаем, что он нам расскажет. Хотя вряд ли мы услышим что-то новое, кроме того, что мы уже знаем, — с сомнением произнесла герцогиня. — Твой Мясник Краузе — мастер своего дела — уже вышиб из него все, что можно.

Фердинанд криво усмехнулся, почтительно поклонился и, не говоря ни слова, направился к двери.

— Да пусть его приведут в порядок, а то он тут мне все перепачкает, — вдогонку бросила герцогиня брезгливо.

Когда дверь за Фердинандом закрылась, Эльза достала из ящичка секретера записку, которую ей принес голубь две недели назад, и еще раз перечитала ее: «Госпожа. Наши координаты ХХ градусов ХХ минут с. ш., YY градусов YY минут в. д. Следуем курсом зюйд-зюйд-ост в Илирию. Груз на борту. Все в порядке. Ваш друг здоров. До Ларны около пяти суток пути. Приближается шторм».

Герцогиня опять задумалась.

«Итак. Дон Алонсо почти сутки уже здесь. До Ларны оставалось пять суток пути. Итого шесть. С момента написания письма прошло две недели. Разница — восемь суток. Дон Алонсо утверждает, что шторм бушевал двое суток, и их отнесло куда-то на северо-восток. Как далеко?»

Герцогиня подошла к большой карте, разложенной на широком столе в глубине комнаты. Ее изящный пальчик ткнул сначала в точку с координатами из записки, а потом пополз вверх и вправо, вскоре остановившись на большом архипелаге, состоявшем из огромного количества мелких островов.

«Куда-то сюда… Н-да… Здесь можно спрятать не только корабль, а целую армаду. И никто не заметит. Сплошные скалы, лабиринт островов и проливов. Безлюдье. Мог ли дон Алонсо отсюда за шесть суток добраться до Ларны? Мог, если все было заранее спланировано. А если нет?.. Тоже мог. Ближайшее поселение — на побережье к юго-востоку оттуда. За двое суток можно добраться как-нибудь, если повезет. А дальше по суше, кратчайшей дорогой через перевал, хорошо заплатив, не щадя лошадей…»

Герцогиня была в затруднении.

«Проклятие! Если он украл корабль со всеми драгоценностями, то зачем он вообще вернулся сюда ко мне? Что-то не сходится! Но не верить же всерьез его рассказам о драконе! Мы все с детства знаем эту сказку, но это всего лишь легенда. И вот эта ожившая легенда поджигает мой корабль, и мои сокровища теперь лежат где-то на дне среди этих островов… Чушь собачья! Так я ему и поверила!»

Кулачки герцогини сжались, а глаза ее недобро сощурились.

«Украл! Уничтожил верных мне людей, остальных подкупил. Хорошо хоть Бенедикто успел отправить последнего голубя… Корабль спрятал временно в Архипелаге и примчался сюда. Но зачем? Какова цель?.. Или не украл?..»

Сомнения глодали душу герцогини.

В этот момент послышался почтительный стук в дверь.

— Входите, — сказала герцогиня и опустилась в кресло за столом.

В комнату первым вошел Фердинанд. За ним двое стражников ввели, поддерживая, с трудом стоящего на ногах дона Алонсо ди Сааведра. Стражники с доном Алонсо встали посреди комнаты лицом к герцогине, но на почтительном расстоянии от нее. Последним вошел еще один — крупный мужчина с лицом, как будто грубо вырубленным из камня и пересеченным страшным шрамом. Он встал за спиной бывшего капитана корвета. Это был Мясник Краузе — тайный палач и подручный Фердинанда, о котором ходили страшные слухи.

Некоторое время все молчали. Герцогиня разглядывала дона Алонсо. Когда-то довольно красивое тонкое аристократическое лицо дона Алонсо теперь было жалким — куда только делось былое высокомерие. Его глаза горели безумным огнем и мольбой, обращенной к герцогине.

— Бедный мой Алонсо, — тихо сказала герцогиня голосом, в котором не чувствовалось жалости.

— За что? — с трудом разлепив спекшиеся губы, прошептал дон Алонсо. — За что, герцогиня? Я был и буду верен вам до гроба. Я рассказал им чистую правду. Почему вы не верите мне?

— Милый мой Алонсо, — голос герцогини был нарочито печален, — мы уже вышли из того возраста, когда верят сказкам про драконов.

Герцогиня встала, обошла стол и приблизилась к дону Алонсо.

— Я даю тебе последний шанс, — уже жестко, без малейшего намека на жалость обратилась герцогиня к несчастному. — Я дала тебе все: деньги, немалую власть, пьянящий дух авантюры, который ты так любишь! Приблизила тебя к себе. Ты мог наслаждаться жизнью рядом со мной, если бы доставил мне то, за чем был послан! Мы вместе завершили бы наш великий план! Но тебя погубила жадность — добыча была, видимо, слишком богата! Ты решил, что с таким сокровищем вполне обойдешься без меня. Ты украл его у меня, спрятал, а нам здесь рассказываешь сказки про дракона! Я даю тебе последний шанс, шанс на то, чтобы просто остаться в живых. Ты скажешь нам, где ты спрятал корабль с сокровищами.

— О Эльза! Поверь мне — я не предавал тебя! Я понимаю, что в это трудно поверить, но все, что я рассказал, — чистая правда! Это дракон сжег галеон!

Герцогиня резко и негодующе встала. Дон Алонсо осекся. Мясник Краузе, что стоял у него за спиной, запустил пальцы в его волосы и резко заломил его голову назад. Дон Алонсо закричал:

— Я скажу! Я скажу, где лежат сокровища, только не убивайте! Я хорошо помню то место. Вы легко сможете их достать. Там неглубоко. Только не убивайте!

Герцогиня махнула рукой, и дона Алонсо увели. Вслед за ним вышел и Фердинанд.

Уже стемнело, когда Фердинанд вернулся к герцогине с точными координатами и приметами места, где горел галеон. Герцогиня была в своих покоях в вечернем легком туалете, огонь камина отблесками играл на ее открытых шее и плечах.

— Ну, что ты обо всем этом думаешь, мой Фердинанд? — спросила герцогиня.

Фердинанд жадно смотрел на ее открытые плечи, словно трогая их взглядом. Однако он держал себя в руках и оставался предельно внимателен к настроению хозяйки. Чуть помедлил с ответом, взвешивая слова:

— Эльза, я думаю, что он просто сошел с ума. Нет, нет. Не в переносном смысле, а буквально. Все, что он рассказал, — правда. За исключением одного — дракона. Никакого дракона, конечно, не было. Это плод его воспаленного воображения. А остальное — было. Был шторм, их занесло в Архипелаг, потом на галеоне случился пожар, и он действительно затонул. А дон Алонсо свихнулся на этой почве. Это можно понять — такой удар! Огромное сокровище, которое было в его руках, и вдруг — ушло на дно! Он примчался сюда от страха, от преданности вам и оттого, что уже ничего не соображал.

Фердинанд ухмыльнулся на последней фразе.

— Да, пожалуй, это так. Я тоже склоняюсь к этому, — чуть помедлив, сказала герцогиня.

И все-таки она никак не могла избавиться от сомнений:

— Но как он спасся и добрался сюда?

— Он рассказывал довольно путано и сумбурно. Если отбросить все лишнее, то это выглядело приблизительно так. На судне, дрейфовавшем в тумане, по какой-то неизвестной нам причине начался пожар. Дон Алонсо пытался организовать команду на тушение, но пламя разгорелось очень быстро и к моменту, когда они предприняли попытки его потушить, было уже слишком сильным. Сверху начали падать обрывки горящих парусов, такелажа, обломившиеся реи. Короче, с тушением ничего у них не получилось. Огонь загнал дона Алонсо на самый нос, отрезал от шлюпок. Кто-то прыгал в воду от нестерпимого жара. Потом огонь подобрался к пороховому погребу, и тот взорвался. Алонсо повезло — он был на самом кончике бушприта, взрывной волной его отбросило далеко в сторону. Но он не утонул. Как-то выплыл и забрался на крупный обломок, оказавшийся поблизости. Уже после этого потерял сознание. Когда он очнулся, тумана уже не было, но ни корабля, ни кого другого спасшегося он не обнаружил. Только еще кое-какие обломки галеона вокруг, и все. Течением его, конечно, отнесло, но не слишком далеко. Он запомнил и точно описал то место, где он очнулся, и, зная скорость и направление течения в том месте, можно будет легко вычислить, где затонул галеон. Алонсо уверяет, что последние замеры лота говорили, что глубина была совсем небольшая — менее ста футов, и дно продолжало повышаться. Так что мы можем быть уверены, что сокровища лежат на небольшой глубине — мы их легко достанем с помощью опытных ныряльщиков.

— А что было дальше?

— Некоторое время он греб обломком доски. Вскоре его подхватило довольно сильное течение и отнесло далеко в направлении восток-восток-юг. Он двое суток мучился от жажды на своем обломке. Потом его подобрали рыбаки и высадили в своей рыбацкой деревне на побережье. Он просил их доставить его морем в Ларну, сулил большие деньги, но они наотрез отказались. Тогда он нанял повозку до ближайшего городка — Сегильи, а уже там взял лошадей. Гнал трое суток на перекладных. Говорит, ему пришлось дорого заплатить.

— Ему придется заплатить еще дороже! За все! — злобно сквозь зубы прошипела герцогиня. — Неудачники всегда дорого платят за свои неудачи.

Потом продолжила нарочито жалостно:

— Бедный Алонсо! Удача была так близка к нам, и он все испортил. Но надо исправлять его ошибку, мой милый Фердинанд! — она подошла к нему ближе, многозначительно посмотрев ему в глаза.

— Да, госпожа! — выдохнул он, прильнув горячими губами к открытому плечу герцогини. Она величественно уклонилась от него, легонько шлепнув по губам:

— Ну-ну, Фердинанд, сначала о деле. Ты должен собрать экспедицию и достать сокровища со дна моря. Координаты и точное место, где они лежат, мы знаем. Ты должен поторопиться. Время не ждет, а нам очень, очень нужны эти средства.

— О Эльза! Я достану тебе эти сокровища и брошу к твоим ногам! — Фердинанд сказал это с неподдельным жаром и уверенностью. В глазах его светилось торжество: его вечный соперник за место у ног герцогини, дон Алонсо, повержен окончательно. Осталось поставить последнюю точку.

— Эльза, а что прикажешь делать с Алонсо?

— Бедный сумасшедший Алонсо… О нем никто не должен больше слышать. Спрячь его подальше, но не убивай. Да, еще: ты уверен, что он единственный, кто спасся с галеона?

— Так утверждает Алонсо.

— И все-таки постарайся, пожалуйста, чтобы он был действительно единственным. Ты меня понял?

Глава 3. Страшная жатва. Спасение Старого Питера

Старик был на мостике вместе с доном Алонсо, когда начался этот кошмар. Непосредственно перед этим именно он, старый лоцман, вел корабль на ощупь в тумане через Архипелаг. Хотя слово «вел» здесь не совсем подходит. Наоборот, он сделал все, что мог, чтобы погасить скорость, когда понял, что их относит в Архипелаг. Теперь, после того как шторм, по своей прихоти трепавший галеон два дня, кончился так же внезапно, как и начался, и когда их заключил в свои цепкие объятья плотный туман, острая интуиция опытного лоцмана подсказала ему, что они уже в Архипелаге. Он даже приблизительно сумел определить место, где именно они очутились, и сейчас, пока они не напоролись брюхом на какой-нибудь подводный риф, которыми изобиловали здешние места, самым благоразумным было бросить якорь и дождаться, пока рассеется этот проклятый туман.

Когда он понял, куда их занесло, сердце его сжалось в недобром предчувствии. Северный Архипелаг. Туманы для этих мест явление частое. И вообще, недобрые это места. Моряки всегда старались подальше их обходить. «Дьявол! Только этого мне не хватало! Остается одно — надеяться, что, может быть, пронесет…»

Команда матросов постоянно замеряла лотом глубину под килем. Она уже достигла якорной и продолжала уменьшаться. Старый Питер был готов отдать приказ бросить якоря, когда он услышал тот же звук, что и дон Алонсо, — звук взмахов огромных крыльев.

Пожар — самое страшное, что может случиться на деревянном паруснике. Если его не задушить в самом начале, в зародыше, то потом его уже не остановить — огонь уничтожит все. Когда Старый Питер понял, что «Св. Себастьян» уже ничто не спасет, он прыгнул за борт.

Жесткая, задубевшая на морских ветрах натура старого моряка спокойно, без паники и удивления, приняла факт нападения дракона на галеон. Он был практик, к тому же в глубине души веривший в старую легенду, поэтому появление страшного чудовища не парализовало его волю. Он трезво оценил ситуацию и постарался действовать в соответствии с ней.

Единственным его шансом на спасение было постараться отплыть подальше от гибнущего корабля, скрыться в тумане и надеяться, что чудовище его не заметит. А уже потом уповать на то, что он взял правильное направление и сможет доплыть до ближайшего острова, или отдаться на милость течения, надеясь, что его куда-нибудь прибьет до того, как силы покинут его, и он пойдет ко дну.

Но это будет потом. А пока он плыл прочь (дальше, как можно дальше от этого страшного места!) и с ужасом наблюдал, завороженно оглядываясь назад, как из тумана в круг, освещенный пламенем горящего галеона, вырывалось чудовище, словно вышедшее из ада, и проносилось над самой поверхностью моря вблизи охваченного пламенем корабля, пожиная свою страшную жатву.

Дракон, на чешуйчатой шкуре которого играли отблески пожара, отчего она казалась золотой, а весь он целиком — словно выкованным из золота, методично облетал корабль по кругу, вырывая своими когтистыми страшными лапами из воды несчастных матросов, пытавшихся в воде найти спасение от пламени. Тут же с налету он откусывал им головы, отбрасывая обезглавленное тело в сторону и продолжая свой полет за новой жертвой. Иногда он поддевал жертву ударом своего длинного хвоста со страшным шипом в виде крюка на конце и подбрасывал ее прямо к пасти, которая уже доделывала свою часть ужасной работы.

С каждым кругом чудовища на поверхности моря оставалось все меньше и меньше голов пытающихся хоть как-то спастись людей.

«Да поможет им бог», — подумал Старый Питер и, уже больше не оборачиваясь, поплыл что есть силы дальше в туман. Еще через какое-то время он услышал за спиной сильный взрыв, но уже никак не отреагировал на него.

Ему повезло. Через два, три или, может быть, четыре часа (старик тогда не чувствовал хода времени), уставший и измотанный, он выбрался на пустынный берег какого-то острова. Уже совсем без сил, на одной лишь силе воли, он дополз до прибрежных зарослей и упал без чувств.

Очнулся он, когда солнце уже перевалило за полдень. Тумана не было.

В голове возникли картинки прошедшей ночи, и сначала у него было такое ощущение, что ему приснился кошмарный сон. Но нет, все это было наяву. Корабль уничтожен, команда погибла. Он остался жив, но надолго ли? Совершенно один на безвестном необитаемом острове с чудовищем, которое обитает где-то в этих краях, — свои шансы на выживание старик оценивал не очень высоко.

И все-таки он не собирался смириться с участью обреченного. «Нет… Я выживу… Хотя бы ради моих девочек, моих внучек… Я не оставлю вас… Старый Питер еще попляшет на вашей свадьбе…» — старик стиснул зубы.

Два месяца назад, уходя в это плавание, он дал себе зарок, что оно — последнее его участие в гнусных делах Фердинанда. Он согласился лишь, когда Фердинанд поклялся, что впредь оставит его в покое. С тяжелым сердцем Старый Питер уходил в плавание — не на доброе дело и не по своей воле. Но он сорвется с крючка Фердинанда, на котором болтался уже столько лет. Он вернется богатым и свободным, и его девочки не будут ни в чем нуждаться. Он станет настолько богатым, что они будут самыми завидными невестами во всем порту Ларны!..

И вот теперь все рухнуло. Пошло прахом вместе с галеоном. И то, что хоть как-то оправдывало его участие в пиратском походе в его же собственных глазах, — обретение свободы от Фердинанда и обещанное богатое вознаграждение — рушилось тоже. Да и сама жизнь его болталась на тонком волоске.

Старик выбрался из прибрежных зарослей на берег и осмотрелся. Он был на небольшом песчаном пляже, окаймлённом скалистыми уступами. Чтобы осмотреть остров, нужно было подняться куда-то повыше, что он и сделал, взобравшись по камням на ближайшую вершину.

Море с видневшимися тут и там скалистыми островами — Архипелаг…

Чуть в стороне, совсем рядом, его взору предстали останки галеона, еще державшиеся на воде. Галеон сгорел не полностью, потому что горел неравномерно. Огонь начался и наиболее сильно бушевал на баке, ближе к фок-мачте. Когда эта часть галеона прогорела так, что огонь добрался до малого носового порохового погреба, раздался взрыв. Нос галеона разнесло в куски. В трюмы резко стала набираться вода. Корабль начал быстро погружаться в воду с большим креном на нос. Это погасило бушующее пламя, и теперь несгоревшая кормовая часть торчала из воды почти вертикально. Образовавшаяся внутри воздушная пробка не давала останкам корабля затонуть. Был прилив, и он не спеша, словно всасывая, относил эти останки в небольшую бухту скалистого острова, на котором спасся старый моряк.

Перед Старым Питером теперь стояли две задачи — выжить и вернуться домой. Увидев корму галеона, которую вносило в бухту, старик понял, что с первой задачей он, скорее всего, справится — на галеоне (вернее, на том, что от него осталось), который теперь был в его распоряжении (из этой бухты теперь он никуда не денется), наверняка найдутся запасы и воды, и пищи, и различных инструментов.

«Выживу… Если только меня не слопает дракон», — невесело усмехнулся старик.

Вторая задача — вернуться в Ларну — казалась сложнее. Но ее решение пока можно отложить. Сначала надо добраться до галеона.

С отливом вода ушла из бухты, и останки галеона прочно сели на мель. Старый Питер вплавь добрался до того, что совсем недавно было мощным красавцем-кораблем, а теперь представляло собой груду дерева. Корма, косо торчавшая из воды, была сильно разрушена. Однако огонь ее не тронул. И взрыва на корме не было. Об этом говорил характер разрушений, замеченный Старым Питером еще до того, как он добрался вплавь до галеона.

По сильно накрененной палубе, цепляясь за все, что попадалось на пути, Старый Питер забрался на корму и стал обследовать то, что ему досталось в наследство.

В каюте капитана он ожидал обнаружить тот самый сундук с сокровищами, о которых шепотом поговаривали матросы. Кое-кто из них, в том числе и он сам, видел этот сундук еще во время штурма галеона. Но капитан дон Алонсо сразу наложил на него свою лапу, а недовольным быстро разъяснил в свойственной ему манере, кто здесь хозяин: один наиболее охочий до поживы, протянувший к сундуку свои руки, тут же лишился кисти, и, воя от боли, зажимал уцелевшей рукой обрубок, из которого хлестала кровь.

Старый Питер за свою немалую, бурную и не всегда праведную жизнь много повидал всего, и драгоценных побрякушек тоже. Но в тот момент, когда еще распаленный дракой дон Алонсо откинул тяжелую дубовую крышку сундука, представшая перед их глазами картина поразила даже его. Кованый сундук был наполнен крупными алмазами чистейшей воды, среди них, словно крупные капли крови, посверкивали рубины. В отдельном ящичке были отсортированы изумительные изумруды. В мешочках — упакованы обработанные бриллианты.

— О дьявол! — только и смог тогда произнести в восхищении дон Алонсо, и Старый Питер в душе согласился с ним. Дон Алонсо некоторое время зачарованно пересыпал алмазы из ладони в ладонь. Алмазы, как крупные сверкающие капли застывшей влаги, скользили меж пальцев и падали вниз с ласкающим ухо звуком.

Эти воспоминания роем пронеслись у него в голове, когда он лихорадочно карабкался вверх к каюте капитана. Странна все-таки человеческая натура. Несмотря на свое нелегкое, почти безнадежное положение, после потрясений минувшей ночи, заброшенный на неизвестный остров вдали от цивилизации, он, вместо того, чтобы думать просто о том, как выжить, и позаботиться о самом необходимом: воде и пище, — вместо этого он был весь захвачен желанием еще раз увидеть тот сундук с сокровищами!

Но его ждало разочарование. Каюты капитана не было! На ее месте в корпусе корабля зиял пролом. Даже не пролом. Похоже было на то, что чьи-то гигантские челюсти (и старик догадывался, чьи) просто выгрызли в этом месте верхнюю палубу, служившую потолком капитанской каюты, и часть переборок. Вся обстановка, что была внутри, сейчас грудой лежала в углу, образованном сильно накренившимся полом и передней стенкой каюты. Но сундука с сокровищами там не было!

Поразмыслив над увиденным, старик присвистнул:

— Однако, похоже, что эта тварь интересуется не только человеческими головами, но и камешками тоже, — ему было очевидно, что дракон после того, как вволю позавтракал командой, спустился на корму галеона, выгрыз часть палубы, которая мешала ему добраться до сундука, и унес его.

— Но как он узнал о них? Чует он их, что ли? И зачем они ему, эти сокровища?

Эти вопросы, которые Старый Питер задал самому себе, остались без ответа. Он лишь озадаченно покачал головой.

Только теперь, еще раз окинув взглядом разоренную каюту капитана, старик решил заняться более насущными делами. Тщательно обследовав каюты и те помещения в трюме, которые не были залиты водой, он вскоре нашел так нужные ему запасы еды и воды. Но самое главное, он обнаружил занайтованную капитанскую шлюпку. Она оказалась цела — ни огонь, ни дракон ее не тронули. Капитан, который должен был и мог бы воспользоваться этой шлюпкой при кораблекрушении, в самом начале нападения дракона бросился, как припомнил старик, на нос корабля и впоследствии, видимо, отрезанный стеной огня, так и не смог ею воспользоваться.

— Ну что ж… Да упокоит Господь его душу. Теперь я, кажется, смогу вернуться домой. Жалко вот, сундучок пропал. Чертов дракон! Если бы не он, камешками можно было бы набить карманы, а потом и за сундучком можно было бы вернуться.

Стоило Старому Питеру подумать о драконе, как он тут же с опаской посмотрел в ту сторону, где еще сегодняшним ранним утром разыгралась трагедия. Там, в нескольких милях к юго-западу, виднелся другой остров, поднимавшийся мрачной скалистой громадой, на которую была нахлобучена шапка грозовых облаков. Он заметил, как от нее отделилась черная точка. Привычно подумав о морской птице (чайка или альбатрос, или еще какая), старик уже отвернулся, как вдруг сообразил, что на таком-то расстоянии это должна была быть очень нема-а-аленькая птичка. Он всмотрелся еще раз в приближающуюся точку. Уже стали видны размеренные взмахи крыльев. Сомнений не было — на фоне угасающего закатного неба к нему летел дракон.

Старый Питер медленно и спокойно, чтобы не выдать себя движением (дракон был пока еще далеко, но черт его знает, какой остроты у него зрение), забрался внутрь корабля и забился в самый дальний угол. В висках стучала только одна мысль: «Если он опять подожжет корабль, мне конец!»

Взмахи исполинских крыльев приближались. Дракон сделал круг над бухтой и останками галеона, издал утробный рык и улетел. Старик перевел дух.

Поразмыслив, он решил переночевать здесь же, на галеоне, в соседней с капитанской каюте для важных пассажиров. Плотно поужинал найденными запасами, не забыв отдать должное ямайскому рому из капитанских запасов, и стал устраиваться на ночь. Крен был большой, что не позволило ему с комфортом расположиться на кровати под балдахином, но он соорудил себе вполне приличную постель в углу комнаты и постарался уснуть.