Блокнот журналиста

Всегда будь воли своей хозяином, совести же своей — рабом.

(Мария фон Эбнер-Эшенбах)

Блокнот журналиста как старый альбом — листаешь, читаешь и вспоминаешь, какие события, страсти-мордасти волновали лет двадцать назад тебя и общество. Тут зарисовки, очерки, проблемные статьи и забавные истории на все случаи жизни. Свидетели того, что было. Генераторы мыслей — что приобрел и что потерял за эти годы? стоило ли ломаться? чего хотел, гоняя по свету? чего сейчас еще хочу?

Все проходит, и новое всегда более интересно, чем самое восхитительное старое. Это закон жизни, иначе не было бы эволюции. Но, как и от просмотра пожелтевших фотографий, при чтении блокнота внезапно наваливается тоска по прежним временам. И стыд. Дело в том, что все это из неопубликованного — по разным причинам. Как неоправданную ношу лет двадцать таскаю за собой по квартирам этот блокнот, не замечая тяжести и не зная, что с этим делать. А она есть — тяжесть вселенская: неопубликованный материал для журналиста, как грех матери, погубившей во чреве ребенка. Но женщинам проще — они давно заимели привычку вместе с лицом за косметикой прятать и свою совесть. У мужчин такой привилегии нет.

Много раз доставал-открывал блокнот, много времени размышлял над тем, что томило и мучило, и вот однажды принял тоску как позыв к действию. Теперь вот смотрите, что получилось из замшелой неактуальности.

Реквием предприятию

Встретил знакомого.

— Куда не торопишься?

— На работу.

— Поздненько ты.

— Да спешить-то некуда. Трое в конторе нас, и ждём со дня на день сокращения.

Вот и всё, что осталось от некогда могучего и славного Комитета по строительству и архитектуре администрации Увельского района. Могучего коллективом своим, славного делами. Ушёл в чиновники отец-создатель С. Б. Клипа, и зачахло его детище. Хоть и не в одночасье, но тем печальнее была агония.

А ведь какой замечательный был проект!

Вся строительная элита области восторгалась:

— Ай да сукин сын Клипа!

Правда, были и критики:

— Где это видано — сам строю, сам надзираю, у себя принимаю.

Поясню — под одной рукой Сергей Борисович объединил строительство, надзор и приём объектов в эксплуатацию. Думаю, результат успокоил подозрительных.

Перечислить всё, что построил комитет?

А вот пройдитесь-ка весенним деньком по Увельскому Арбату и вдохните аромат цветущих лип, на скамеечке отдохните, о любви помечтайте. Кировка-то в Челябинске после нас заарбатилась.

Куда ни пойдёте, Центральную площадь не миновать и такую тоже поискать.

А здания прокуратуры, налоговой. Нравятся?

На стадион заглянем? Любому городу на зависть наш «Олимпийский». Футболисты утверждают: лучшей «поляны» в области нет.

Вот и школа первая. Та самая, на которой сорвал пуповину бывший некогда могучим ПМК-442. А комитет достроил. И стоит она красуется ребятишкам на радость, увельчанам гордость.

Всесезонный детский оздоровительный лагерь, который теперь в дни школьной учебы превращается в дом отдыха областного масштаба для всех желающих и в первую очередь для пенсионеров Увельского района.

Да разве все перечислишь….

Десятки людей на десятках объектах создавали славу и строительную марку комитета.

Были ошибки? Были.

Олимпийский посёлок — кладбище бюджетных денег. Но ведь какая задумка! И исполнение…. Правда, незавершённое. Но тут скорее форс-мажор. И на то жизнь, чтобы ошибаться. Иначе не интересно. Как говорил Фёдор Сухов под белым солнцем пустыни:

— Мёртвому оно конечно спокойней, но уж больно скучно.

А начиналось все так.

С приходом в райисполком молодого архитектора многое изменилось. Выпускник ИС-фака ЧПИ оказался парнем умным и работящим. Поначалу он все больше помалкивал, разгребая завалы строительного хозяйства. Только однажды показал свой нрав малоподкованному начальству и получил карт-бланш во всех своих начинаниях. А идей было тьмущая тьма.

Сначала было создано архитектурно-проектное бюро.

Такой пример. Утром иду на работу — зима, в восемь часов еще темно, горят окна райисполкома, и все нутро его на виду. В левом крыле барышни стоят за кульманами, в правом — лица себе рисуют. Вечером возвращаюсь — в шесть часов уже темно: в правом крыле окна погасли, в левом барышни за кульманами. Великое дело — хозрасчет!

Так и пошло предприятие в гору.

На свои деньги и своими руками построили собственную контору. Перетащили туда БТИ из Южноуральска. Вконец зачахшее МПМК взяли под свое крыло и вдохнули новые силы в строительные дела района.

Все это было и куда-то сплыло. Куда и почему?

Попытаюсь найти ответы в меру своей испорченности, хотя наперед знаю мнение Сергея Борисовича о них. Подумает (скажет?) с мрачным удовлетворением — много вы понимаете?

Итак, что я понял о беде комитета?

С головой уходя на государеву службу, Клипа мог бы реформировать его в ООО, ЗАО или народное предприятие (ЧРУ — отличный под боком пример). Мог бы, но не стал этого делать. Почему?

Первая версия — коммунистическая контузия. От природы и воспитания глубоко порядочный Сергей Борисович мог посчитать такой шаг воровством у государства. Но там государственного кроме его зарплаты главного архитектора района не было ничего. Сдается мне, он вообще боялся стать (прослыть?) богатым человеком — будто это преступление перед нищим народом.

Версия вторая — амбициозный (ничего плохого в этом не вижу) Клипа задался целью сделать карьеру на государевой службе. Пример для подражания перед глазами — институтский однокашник стал мэром всего Челябинска. Затея была в общем-то незатейлива — компетентность и деловитость он докажет делами, а порядочность…. Вот она — он уходит с поста руководителя перспективного предприятия, ничего не положив в свой карман (даже коттеджа собственного не достроил). Сергей Борисович не сомневался в успехе задуманного, потому оставил комитет с припиской «администрации Увельского района», которая и сыграла трагическую роль в судьбе коллектива, когда его основатель лишился поста на государевой службе. Возврат в Комитет был уже невозможен, а у того без покровителя началась агония.

Версия третья — Комитет это не только романтика стройки и торжественный пуск объектов в строй. Это еще и бизнес, где кто кого без всяких компромиссов. Бизнес, заглатывающий человека целиком. И к этому Клипа С. Б. был не готов. Это претило его душе — биться насмерть за место под солнцем, потрошить побежденного. Комитет развивался и рос, росли дела его и заботы о них председателя. «Я выстою, я смогу», — наверное, повторял себе Клипа, вытягивая предприятие в образцовые. У него не было выходных, а от дум и отпусков. Где тут выкроить время на бизнес, от которого душу воротит?

Конечно, докопаться теперь до сути всего происшедшего в действительности достаточно сложно — можно только гадать. Сам Клипа вряд ли сядет за мемуары, хотя очень серьезные прежде публиковал статьи в комитетской газете «Вира!». Возможно, сейчас завидует людям простым — необремененным совестью и замысловатыми желаниями. Возможно «нянчит» свою порядочность, так и не доросшую до капиталистической эпохи.

Комитет по строительству и архитектуре администрации Увельского района навечно выпал из времени. Застыл этаким сгустком прошлого в памяти его сотрудников, даже рубля никому к накопительной пенсии не подарив — не потому что не начисляли, просто утерян (сожжен?) весь архив злою рукой.

Проходя теперь мимо некогда нарядного, а теперь неприглядного двухэтажного здания бывшего Комитета, испытываешь даже не грусть, а какой-то мистический ужас перед неизбежным роком судьбы. Грязно-желтый цвет обшарпанных стен и тускло освещенные окна усиливают ощущения. Кого только там сейчас нет! Главного нет — сплоченного творческого коллектива и замечательного председателя; и никому в мире дела до этого.

Вошел просто так или может с желанием пробудить добрые воспоминания — когда-то и я работал здесь. Однако давящее ощущение усилилось, а сердце стало стучать больно и неритмично — будто вошел в мир теней, чреватый безудержными и неподконтрольными приступами тоски. Ни одна табличка на дверях (ну, разве только БТИ) не напоминала прежний штаб Комитета, и само его существование казалось теперь нереальным.