Бесплатный фрагмент - Вписываясь в христианство — II

Вписываясь в христианство. Часть вторая.

В этой книге собраны мои дневниковые заметки по тэгу «Christianity as identity-1» с 2019 по 2022 год.

Christianity as identity буквально означает «христианство как самоидендификация», но на русском это как-то не звучит, поэтому я перевела вольно — «Вписываясь в христианство», потому что именно так я и чувствую себя: нашла себе свой кластер в теоцентричной картине мира, и многими переписываниями своего кода стараюсь в него красиво лечь.

Некоторые заметки — это мои ответы на письма мне от незнакомых людей. Некоторые — впечатления о книге или фильме. Некоторые — некоторые.

***

«…истинный алтарь не привязан к определенному месту. Он появляется там, где хочет, а, вернее, там, где мозаика обстоятельств сложилась определенным образом и смысл мира, то есть философский камень, уже готов появится на свет»

(Лена Элтанг «Побег куманики»)

____________________________

поразительно как легко эта книга запускает калейдоскоп рефлексий…

помню при чтении Евангелий меня всегда поражала зацикленность людей, встречающихся Христу, на топографии поклонения, или топографии предсказаний.

но -спасибо им — они провоцировали на ответы, которые становились неустаревающими формулами на века.

Так Самарянка, вопрошающая о месте поклонения, услышала в ответ, что поклонятся стоит «в духе и истине» — всего лишь! — «ибо таких поклонников ищет себе Отец». Ну чем утешить ищущего Отца, как не словами Сына, что «всякий ищущий находит»…

а ученики, жаждавшие подробностей времени и места Второго пришествия получили в ответ: «где будет труп, там соберутся и орлы»…

Ах, он все время старался сбить их с толку этих своих учеников, постоянно парадоксами пытался обескуражить, подтолкнуть к иному способу мысли, но они так стойко держались своего немудреного ratio… так склоняли Его к своим реалиям, а он хоть и намекал на песчаность их замков, но не рушил — надо же им где-то жить, этим вечным ученикам.

Иногда я вздрагиваю от неожиданно мелькающего ернического смысла Его слов, слов, что приучила себя понимать канонически.

Но именно в такие моменты я ощущаю Его дыхание близко-близко. Дыхание с м е ю щ е г о с я.

*

Провокация на ссору или на твое унижение почти всегда устраивается словом.

И не допустить к постановке сценарий провокации можно молчанием.

Когда провоцируют действием — реагировать новозаветно заповедано действием же: «Кто ударит тебя по одной щеке — подставь другую».

Но заповеданная реакция по сути — молчание действием, производящее молчание же в оппоненте, пусть изумленно-раздраженное, но молчание.

Либо производящее впадение оппонента в неистовство, что тоже продуктивно, ибо выводит человека за пределы себя, перенося конфликт из бытовой плоскости в сферу уже конфликта духовного, а значит и скорейшего понимания сути конфликта твоим оппонентом, а значит и скорейшим обличением, и возможным покаянием и изменением личности твоего обидчика.

Возвращаясь к провокации словом — молчание можно уподобить файерволзу для компьютерного вируса. У вируса своя программа с задачей проникнуть и разрушить.

И гасить его можно только валом неподдаваемости на провокацию.

Молчание — как тройной частокол против мышей, воздвигаемых вокруг селения во времена эпидемий чумы.

Об Иисусе предсказано было, что во времена провокаций он будет «как агнец, пред стригущими его, безгласен».

В гумилевских рефлексиях о слове сказано: «мы ему поставили пределом скудные пределы естества» — то есть, слово перестало быть сакральным — непосредственным — методом воздействия на реальность.

То есть слова сохранили силу, но эта сила замутнена, и требуется некая поляризация ее в словах. Человек, произносящий слово либо снабжает его добрым «зарядом», либо злым. (Не отсюда ли «от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься»? )

Но молчание, безмолвие — отказ от взаимодействия словесного, отказ от игры на поле, где без конца меняются правила, порой сами по себе.

Отказ от игры, где не диалоги ведутся, и произнесение монологов на опережение.

И этот отказ — отсыл в иное.

Безмолвие — мессидж о том, что есть некий тыл, иррациональный тыл, который стоит за тобой. Этот тыл многократно превышает возможности той системы, в рамках которой тебя пытаются спровоцировать на словесную битву.

Оппонент может поверить в существование это тыла, может не поверить — неважно. Главное, что веришь ты.

Но оппонент в конце концов тоже поверит, ибо всякий поймет, что на молчание — на удержание себя от словоизвержения — в споре тратится такое количество энергии, что продержаться без подпитки невозможно.

*

«…Христос

нужен людям,

чтобы его убивать»

(Сергей Лесненко)

Я не из тех, кто отличает день ото дня — мне не свойственна календарная религиозность, но

Всякий раз на Пасху вспоминаю случай из юности: в церковной женской раздевалке перед зеркалом толпятся девушки-хористки.

Платочки поправляют, воротнички.

Особо продвинутые припудриваются, округлив губы.

К ним подходит пожилая дама, и обличающе возглашает: «Не стыдно вам?! Христос придет, а вы носы пудрите!»

Так странно, в их ожиданиях второго пришествия Христа совсем не было радости…

Молодые девчонки боялись, что не успеют выйти замуж и детей родить, как Христос придет.

Те, кто постарше боялись не угодить чем-то новопришедшему Христу, и не пройти фейс-контроль на брачный пир Агнца.

Но всё же была одна нотка, общая для всех: понимание того, что во второй раз Христос придет не для того, чтобы спасать мир, а для того, чтобы судить его.

И многие представляли, что «вот придет Христос, и осудит всех врагов моих, а мне пожалует венец правды»…

Ну да, ну да, «бочку варенья и корзину печенья»…

А тех, кто пудрил нос, в угол поставит.

А тем, кто не пудрил — выдаст пудры целый воз: теперь можно!!!

И еще помню из юности это ощущение вины за непричастность общему торжествованию, за неловкость от необходимости ответа на ликующее «Христос Воскрес!».

Ах, я не знаю, не знаю…

***

чураясь всех практик, Господи, ощущаю тебя повсюду, и больше всего в себе

мне падают на голову кирпичи с кровли догматов, падают под ноги бревна канонов

анафемы и остракизмы были бы в моих рекомендательных письмах, если бы ты захотел их прочесть

я бывала петром и иудой, магдалиной, марией и марфой

и несносным павлом, и стебающимся фомой

с ясностью белой молнии в ночную грозу я вижу: тебе нельзя было оставаться в числе земноживущих

отметаю привычные метафоры катехизиса

кроме одной: ты — жертва

вижу ритуальную пляску смерти

как у дикарей в телевизоре,

раскрашенных белым и красным по черному, дикарей с камнями в растянутых ушах

или антично-прекрасных вакханок, разрывающих Диониса

или граждан полиса, приговаривающих Сократа к цикуте

иерусалимскую толпу, выбрающую отпустить Варнаву

фанатов, ссылающих Жанну на костер

и понимаю: заклание праведников — неизбежность, лежащая в основе жизни

их смерть — ответ, затыкающий глотки

и я ем, глотая слезы, ем торопливо агнца, печеного с горькими травами,

и плачу кровью, размазывая ее по щекам, потому что нет у меня косяков двери, мимо которой прошел бы ангел-губитель

что мне до него — агнец заклан и съеден — я уцелела — у мэри был барашек — куда унесли Господа моего, и где положили его

где положили его, снятого с креста, с раскинутыми рукам — ему не сложить было рук — он так и остался крестом навек — крестом на шеях и стенах — крестом в душе — крестом осей абсциссы и ординаты — обсцесса и ординарности — крестом перстным в воздухе и духе — крестом, который кто «не берет и не следует», тот недостоин его

кто отвалит камень от гроба — зачем — чтобы помазать тебя составом для мертвых тел — о, мы хорошо обращаемся с мертвыми телами — они такие священные, эти мертвые тела — такие смирные — почему бы тебе не быть ручным богом — куда же делось твоё тело?!

ну что это за несерьёзность такая — оставить нас без тела, из которого вышли бы славные мощи — ну зачем оно тебе ТАМ — тело б/у, со следами пыток и укусами искусов — что ты будешь кому предъявлять, даже если тебя и пропустят ТУДА в этом теле — разве не так же гнали и пророков, бывших прежде тебя

А ты взял и воскрес в этом же самом теле

оно улика против меня, против человеков вообще — мы убили его, а оно было капсулой бога — батискафом, который мы расколупали — но ты же мог нам помешать в конце концов бог ты или не БОГ

ты воскрес — немного еще походил, примеряясь новой своей статью к земному — и вернулся домой

в доме отца обителей много — но если вдруг что — ты приготовишь место мне — и я радуюсь не тому, что ты воскрес — что толку воскресать и снова топтать зону — я радуюсь тому, что ты открыл портал для столь многих, что даже я попадаю в число — а если это не так, то я просто зажмурюсь и спрячусь — меня нет и не было, я не рождалась вовек

***

Моя мамочка всегда была истова и справедлива. И была у нее подруга. Они общались на одной частоте, они понимали друг друга. Одни и те же вещи вызывали их недоумение («Как?!»), осуждение («Я лично считаю…») и одобрение («И правильно сделала, что…»).

А у мамочкиной подруги тоже была мама. Старенькая уже. Все звали ее баба Маня.

Румяное белое личико, чистенькие морщины, широкая щербинка между передними старенькими зубами. Короткий носик, круглые светлые глаза в незаметных ресницах.

Мне было тогда лет восемь. И я буду помнить ее всю жизнь.

Баба Маня ходила на базар и подкармливала пьяненьких бомжей. Говорила: «Кушай, голубчик. Вот я тебе сварила картопли, а вот сала кусочек, огурчик малосольный».

Коротенькие грязные мужички хватались черно-красными руками за сухонькую ладошку и целовали ее руку.

Смотрели пропитыми несчастными глазами в ее светлое, как пасхальное яичко, личико, и плакали, как умели.

«Помогай Господь, тебе, милый», — бормотала успокаивающе баба Маня. И гладила каждого несчастного по плечу.

Этим вольным-невольным бродягам не особо была нужна ее еда.

Все они подрабатывали грузчиками на базаре, были сыты и пьяны.

Она была для них — вестник, несущий приязнь самым отверженным. Ангел? Может и так…

Мама возмущалась: «Как она может так, испытывать к этим алкашам какую-то жалость?! Они же могут быть убийцами, ворами, да мало ли?!

Опустившиеся люди, пренебрегшие всем. Да, Господь повелел ближнего любить, но как, как можно л ю б и т ь этих?»

А для меня тогда в образе бабы Мани воплотилась вся сущность христианства.

Умирала она от рака.

Умирала тяжело, с болями и криками…

Я по-прежнему порой тупо задаю Богу вопросы, которые задавала тогда, сжимая кулачки: «Почему Ты не облегчил ее страдания? Она же была праведница…»

А как можно не задавать такие вопросы, даже если ответа на них нет?

Кто из нас не упрекал Небеса?

Да вы и сами всё понимаете.

Прошли годы.

Уже и дети мои выросли.

Кулачки я больше не сжимаю, так, вздохну горестно, и всё…

Для меня по-прежнему остается единственной именно такая модель «просто христианства».

Когда не судишь никого, и любишь ни за что.

Просто потому, что такая любовь остро кому-то нужна…

***

«Христос нужен людям, чтобы его убивать»

распинать снова и снова

обвинять за раздражающие речи, за фразы-оксюмороны

мстить за светлый фон святости и любви, на котором столь четки контуры их злобы, бессилья и ненависти

может быть, поэтому ему приходится воскресать каждый год,

проходя чистый четверг,

и страстную пятницу,

и субботнюю проповедь в аду,

и воскресное вызволенье

исидою плачет мария, а дождем питерское небо

и как ему не надоест

и когда же он крикнет «баста!» и разговенья не будет…

боюсь, и тогда мы исчислим себе новые пасхи

и убьём себе новых богов

только вряд ли они воскреснут

***

ты выколупываешь меня из кальциевого хрупкого панциря детства — детства, крашеного луковой шелухой — я плачу всю жизнь легко, словно режу и режу лук

выколупываешь меня, как изюмину из пасхального кулича

изымаешь меня из обращенья, как нежеланную валюту,

хранишь в своем сейфе до времени

я уже не робею твоих касаний

не боюсь разности наших дыханий

начинаю узнавать тебя среди множества твоих клонов по шоковому разряду вечности

по ступенькам-мифологемам послушно прохожу: грехопадение — искупление — воскресение — вознесение

жую хлеб причастия, как вакханка плоть Диониса — пью вино — мы с тобой одной крови, ты и я — ты мой пропуск в другую жизнь — эта слишком очевидно игрушечна — как же хорошо, что всё получилось, сложилось — ты воскрес

*

Каждый день, слетающий для меня с Твоих уст, Господи, я целовала вослед

Не умела смотреть в завтра, тактично отворачивалась — вдруг оно робко, вдруг не решится ко мне, это «завтра», слетающее вниз с выдохом Бога — ведь Ты выдыхал мне время, Господи, и потому я жила, жила, жила целую вечность

Ты и сейчас выдыхаешь мне время, вдыхая мою неготовность, неизменную неготовность, ведь я смотрю во вчера, чтобы сказать «спасибо» сегодня, за то, что мучительно не сбывалось, рвалось, таяло, исторгало вечное «Почему?!»

Ты выдыхаешь мне «ныне», и помещаешь в любовь, отъяв все «вчера»

они уносятся легкими птицами, касаясь щеки на прощанье

летят в светлую ночь, унося притороченные к окольцованным лапкам мои нескладные хроники

Любовь — Твой вечный аргумент и метод, Твой тигель и колба, плавильный жар и штатив

Ею творишь из меня беспримесность

стану однажды совсем легка, и выдохнув последнее «ныне» Ты вдохнешь меня насовсем

*

лет в пятнадцать, кажется, я читала «Иосиф и его братья» Манна, и дошла до места, где он описывает возникновение монотеизма:

Авраам оказался тем человеком, кто первым додумался до концепции что над всеми чтимыми в разных племенах богами есть верховный бог — именно ему и имеет смысл поклоняться, и стал так делать: ну какие-то свои ритуалы поклонения, что зашиты у каждого в хорде, простер выше всех прочих людей.

И Бог, упрощенно говоря, заметил этот пик на общем графике/трафике человеческой религиозной активности, и понял что наконец-то какой-то генотип созрел до того, чтобы с ним работать дальше, развивая его и возвышая до богоизбранности.

ну и дальше почти все знают что было, и еврейский народ до сих пор народ исключительной истории, и поскреби почти любого нобелевца — наверняка найдется кусочек Авраама.

но я не об этом хочу сказать.

я о том, что сам драйв и способность доходить до сути — всегда образует пик на графике на условных мониторах Бога.

может потому, что суть и Сущий — однокоренные понятия.

я вспомнила об этом романе, когда всё думала: ну почему у меня словно выключили способность молиться/обращаться со всякими «помоги, исцели, дай»

то есть сперва эта опция начала сбоить: я прошу вот это, но ведь Бог и так знает прежде всякого прошения, я пристаю как идиот несмысленный, а оно мне может только во вред, я планирую и ищу благословения своим планам, но они же наверняка так убоги, в сравнении с тем как проложена ветка судьбы — какой смысл затеваться,

и постепенно я пришла к точке, где спросила себя: что тебе нужно от Бога? ну вот так чтобы глобально — что? чтобы всё было хорошо у тебя и твоих? но ты ведь уже большая девочка, и понимаешь что путь — это всё что угодно, а не только хорошо, и чем больше у тебя твоих — тем разветвленнее рисунок траблов через которые надо пройти, просто надо.

ты хочешь иметь силу чтобы не дергаться и не обмирать от страха?

но твоя слабость — тоже часть твоего пути.

так что что же тебе надо от Бога?

и тут приходит горячий как кровь инсайт: от Бога имеет смысл хотеть только Бога, а не того что он может дать.

нет смысла тратить его на земное — оно, при всей его нескончаемости, все равно идет приложением к горнему.

просить устройства земных изнурительных дел — это часть процесса сближения с Богом, да, метод его узнавания всем своим существом, которое долго-долго существо с «нервно-мясным» доминированием.

но когда уже эта часть пройдена, то прокачивать ее дальше не надо — ты уже ушел туда, где важно другое, и надо его нащупать во мраке и проявить для себя.

*

когда я училась во втором классе, то в день накануне 8 марта мне стало плохо, и школьная медсестра сняла с уроков девочку-десятиклассницу и поручила ей отвезти меня домой.

школа была примерно в часе от дома, ехать на автобусе — английская школа, туда дети со всего города ездили.

помню, из школьного душного сумрака мы вышли в яркий свет, слезились глаза, болело горло, я плохо соображала, но меня мучила мысль, что в тот день мы готовили сложные поделки в подарок мамам, а моя так и осталась не собранной, и что я подарю маме спрашивается.

мы медленно пробирались через многолюдье Нахичеванского рынка к автобусной остановке, девочка-десятиклассница пыталась со мной разговаривать, но я сопела забитым носом и жмурила глаза от слепящего солнца.

И вдруг — какой-то сквозной телепатией она догадалась о чем-то и сказала:

— А давай твоей маме купим цветочки, праздник всё-таки.

мы как раз шли вдоль выкриков «нарциссы! тюльпаны! мимоза!».

в руках у меня оказался упоительно шуршащий целлофан с твердыми веточками вербы, двумя тюльпанами и тремя нарциссами.

коротенький букетик, крепкий и надежный, он не сломался бы в автобусной давке и хорошо помещался мне в кулачок.

— тебе автобус бесплатный, а у меня проездной, — сказала девочка, поясняя самой себе что денег у нее теперь хоть и не осталось, но не страшно.

а возле самого моего дома она остановилась, достала из портфеля крошечного пупсика-голыша — невиданного размера в пару сантиметров всего.

ручки и ножки у него образовывали защелку-захват.

приколов его на толстенькую шейку тюльпана, она сказала «вот так».

я могла только молчать, пропитываясь происходящим, сквозь температуру и болящее все сильнее горло.

помню мамино лицо, когда она спросила «а цветы у тебя откуда» и как оно недоверчиво просияло от моих кое-как добытых из себя слов.

уже сорок пять лет тот мартовский час со мной.

это мимолетное сияние глубинной, естественной доброты, безупречно знающей что и как сделать в нужный момент.

сделать таким совершенным образом, что ни убавить ни прибавить.

сейчас я понимаю что мне ниспослали тогда ролевую модель, задавшую мне идеал на годы вперед.

и что во фрактальных орнаментах вселенной мы все сочтены и учтены.

*

женский день

Пастор сегодня в церкви обратился к женщинам и сказал, что исторически церковью рулили мужчины и очень много наворотили такого, за что стоило бы просить у женщин прощения. В том числе и за Молот ведьм.

Говорит, как представил весь этот ужас дискриминации женщин только за то что они женщины, растянувшийся на века, так заплакал и долго остановиться не мог.

Мужчины, говорит, носятся со своей иерархией везде и всюду и всякий миг, а того не понимают, что иерархия возникла только после грехопадения, а до того не было между мужчиной и женщиной отношений подчинения.

Да и какая иерархия после Христа, который опрокинул все представления о ней, сказав «кто хочет быть больше других — будь им слугою», так какой смысл внутри учения было утверждать превосходство мужчины над женщиной? Но налажали, наломали судеб — мужчины, кто ж еще.

Рассказал всё это, и покаялся за всех церковных мужей в истории Церкви, включая именитых древних богословов со светлым умом и дремучими гендерными предрассудками.

Я слушала, вспоминала фильм «Антихрист» фон Триера, и думала как же повезло моим детям, что они имеют привилегию слышать эту проповедь (особенно одна маленькая дочка, с феминизмом в молодых красивых зубах)

*

каждое утро начинается так: я тихо-тихо чтобы не слышал Симба нащупываю у кровати ноут, открываю, читаю главу из Библии-онлайн.

лежу и пытаюсь протащить произошедшее стопицот лет назад в свой мозг.

это трудно.

ну то есть легко протаскивается дешевый смысл, который либо оскомину уже набил, либо отлетает от башки в следующие пару минут.

а вот контекст, в котором совершалось только что прочитанное, требует интеллектуального ферментирования чтобы переварить и усвоить.

не только исторический контекст, нет, а тот другой, неуловимый, вселенский что ли.

вот он — невпихуемый.

словно у тебя мозг — как игрушка сортер, в нем отверстия — квадрат, звездочка, круг, треугольник.

а впихнуть надо как минимум геоид.

и все священные тексты об этом — как простодушный перевод описания к товару с алиэкспресса,

рад если угадал, и цепенеешь от предполагаемых объёмов заблуждений, что накопились за века в человечестве — авгиевы конюшни, что не разгрести.

…а потом Симба догадывается что я не сплю и начинает грести дверь когтями, и скулить «собакочка тут изнывает от любви, а ты! давай уже целоваться и тискать меня раз это неизбежно перед тем как дать мне вкусненького, а то без него корм не лезет, а я оголодал».

и начинается день

*

обычно я бегло читаю ̶п̶о̶-̶с̶к̶л̶а̶д̶а̶м̶ по главе из Библии с утра и молодец такая.

дочитала таким образом до второго послания Петра апостола и там зависла на первой же главе.

что вдруг.

хорошо ж всё было.

а тут вдруг нашествие смысла через буквы — ни охнуть ни вздохнуть, только висеть и офигевать на строчках, которые раньше воспринимал как увертюру эпистолярной вежливости.

написано там невозмутимо следующее:

«Тем, кто, благодаря праведности нашего Бога и Спасителя Иисуса Христа, получил ту же драгоценную веру, что и мы. Пусть через познание Бога и нашего Господа Иисуса благодать и мир вам преумножатся.

Его божественная сила дала нам все необходимое для жизни и благочестия через познание Бога, призвавшего нас Своей собственной славой и добродетелью.

Благодаря им Он дал нам самые великие и драгоценные обещания, чтобы через них вы стали причастны к божественной природе и избежали растления земными страстями».

— что это ты вот щас в меня загрузила? — спросил мозг, и я стала невольно оправдываться, объясняя ему:

ну смотри, первое предложение «Тем, кто, благодаря праведности нашего Бога и Спасителя Иисуса Христа, получил ту же драгоценную веру, что и мы».

понимаешь, вере в человечестве надо ж было откуда-то взяться.

так вот дело не в том что человек генерирует веру сам в себе, а в том что существует нечто во что верится.

это нечто очень френдли к человеку, потому что так уж они оказались связаны: Бог и его люди, и Бог не может на них забить окончательно, хоть и топить пытался, и селекционировать, но в итоге сделал из самого себя выкуп, и сам с собой рассчитался, чтобы на людей смотреть уже без фейспалма.

и поскольку это произошло во вселенной, то нам и стало возможным в это верить.

а не произойди этого — как бы мы ни тужились, вышла бы не вера, а разве что пук.

это я только первое предложение разархивировала.

дальше «Пусть через познание Бога и нашего Господа Иисуса благодать и мир вам преумножатся» — тут вообще универсальный метод получить допуск к самым востребованным вещам на свете: покой и ощущение резонанса с высшим.

доступ открывается по мере узнавания Иисуса Х получше, получше и еще лучше.

читаешь, к примеру, что он делал и говорил, и как пилинг душе делают, чешую непроницаемую соскребают, и ты начинаешь вдруг впитывать рассеянные всюду смыслы и красоту, и от этого ощущаешь любовь — Бога и к Богу.

потому что — идем дальше — " Его божественная сила дала нам все необходимое для жизни и благочестия через познание Бога, призвавшего нас Своей собственной славой и добродетелью».

(расширенное описание всё того же метода — вникайте в феномен Иисуса Х — там столько всего открывается, что будете экипированы для доброкачественной жизни всем, что надо, потому что Бог из этого состоит и не может этого не дать)

и дальше о том, что поскольку Бог состоит из славы и добродетели — смутные для понимания понятия применительно к Богу, угу — то он из себя выделил коридор допуска к своей природе для людей — для донорской пересадки этой самой природы (так немного подсаженного донорского костного мозга творят чудеса с иммунной системой реципиента):

«Благодаря им Он дал нам самые великие и драгоценные обещания, чтобы через них вы стали причастны к божественной природе и избежали растления земными страстями».

уф.

а еще мы вчера на трассе возле Лаппенранты видели фуру с тремя (!) прицепами.

зелеными нарядными прицепами.

*

«Здравствуйте, Лара!

Мне кажется, я совсем запуталась и потерялась. Не могу понять, зачем я вообще живу, что мне нужно делать в этой жизни, в какую сторону двигаться. Мне скоро 23, последние лет семь я живу, как во сне. Ничего не понимаю, принимаю в основном импульсивные решения, надеюсь, что все разрулится само собой.

Я выросла в религиозной семье, до 15—16 лет причащалась каждое воскресенье, мы ездили по монастырям, соблюдали посты, читали молитвы и главу из Евангелия каждый вечер. У меня есть огромный пласт опыта из прошлой жизни, который теперь стал ненужным. Было столько всего ценного для меня, самого дорогого, и я не знаю, как приложить это к моей жизни сейчас. Мне кажется, что я настоящая осталась там, в первой половине моей жизни, и мне сложно принять себя ту, которой я стала.

Православие было стержнем в моей жизни, вокруг которого строилось все. Особенно сначала, где-то до моих 12 лет. Родители пришли к религии как раз в первые годы моей жизни, поэтому я росла во время их наибольшего энтузиазма. Православие у нас определяло всё: что мы едим, как одеваемся, детские игрушки, друзей, круг общения, книги, как проводить свободное время. Иногда это было поводом для расстройства, но вообще я это считала само собой разумеющимся.

У меня столько детского счастья связано с тем нашим образом жизни: как мы ездили по святым местам, жили в далеких монастырях, мои первые церковные друзья, ночные службы, церковные праздники. Как я до школы прекрасно умела читать и на русском, и на церковнославянском, и мне потом на протяжении всей учебы очень помогало знание старых корней слов. На уроках литературы мне всегда было очень легко понимать отсылки к Евангелию и церковным традициям в классических произведениях.

В общем, я очень люблю свое детство и свое воспитание, всегда считала, что мне повезло получить такой опыт. Но в подростковом возрасте случился ужасный кризис, семья разрушилась. У родителей всегда были очень сложные отношения, но тогда я как будто попала в параллельную вселенную, настолько это было невыносимо ужасно. Были дикие скандалы, много лет атмосфера войны, плюс еще росли младшие дети. Мне то время представляется каким-то адским сюрреализмом с оттенком больной религиозности.

Я перестала ходить в церковь, стала замечать, что часто не вписываюсь в компанию сверстников. Но я всегда была отличницей, ко мне везде очень хорошо относились дети и взрослые, то есть у меня всегда были не только церковные, но и «светские» друзья. Поэтому я слава богу не стала изгоем, просто потеряла прошлую популярность.

Моя жизнь в тот период (от 13 лет примерно) стала рушиться по всем фронтам. Я больше не могла опереться на религию, я наоборот ее пыталась обесценить и изгнать из своей жизни. В семье был многолетний ад, я стала много болеть, ухудшились отношения с учителями, друзьями, постоянно не хотелось идти в школу, постоянно рыдала по ночам. Родители в своей войне разошлись по разным церквям и духовникам, там началось странное противостояние батюшек и матушек.

У меня тогда немножко крыша поехала, потом уже в универе я несколько лет пила таблетки, чтобы эмоциональный фон восстановить. Последние годы я пыталась наверстать все, что у людей бывает, если они не религиозны, потому что очень хотела стать обычной. Меня раздирает противоречие: с религией у меня связаны и самые счастливые моменты, и самые ужасные.

Отказаться полностью от прошлого мировосприятия не получилось, хотя я очень «испортилась» за последнее время, получила весь тот опыт, без которого казалась себе не такой. Теперь я абсолютно «такая», самая обыкновенная светская девушка, но меня накрывают флешбеки из прошлого. Мне кажется, что там осталась моя настоящая жизнь, а это все подделка.

Скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, как мне примирить эти две части моей жизни? Я больше никогда не буду фанатичкой, я хочу обычного человеческого счастья, но все кажется бессмысленным».

о т в е т

То что вы описываете как свой религиозный опыт, вряд ли им является.

Это опыт пребывания в определенной субкультуре. Субкультура эта имела пышную сбрую из религиозной атрибутики, но религией для вас не была, и возможно для ваших родителей тоже не была. Для кого-то из находящихся в ней — несомненно была, а для вас — нет. Религия — это метод установления связи между человеком и Богом. Но бывает так, что метод практикуется, а связи так и нет. К сожалению для многих это так.

И тогда люди увязают в соблюдении и трактовке мельчайших деталей метода, а следом и в изобличении тех, чья трактовка отличается. И всё потому, что связи с Богом нет, несмотря на развитый интерфейс метода. Ну что делать, если люди ищут его не в том, или ищут не сердцем, а органом, отвечающим за фанатизм и прочую горячечную истовость утверждения своего превосходства над другими.

может знаете, у Губермана такой «гарик» (стихотворная форма):

Есть люди — их кошмарно много —

Чьи жизни отданы тому,

чтоб осрамить идею Бога

своим служением Ему.

Вы описываете исключительно чувственный детский опыт пребывания в субкультуре православия. Это не опыт соприкосновения с трансцендентным (Богом) — этого опыта у вас пока еще не было, судя по всему. Вы просто жили в лучах чужого опыта (не родительского, нет, а аккумулированного реальными верующими за века православия), и вам было хорошо. Потому что всякая среда, содержащее в себе благо — это хорошо.

А потом в этой среде — в кластере где вы находились — случилась поломка, благо улетучилось, его место занял смрад разборок, вам становилось всё хуже и вы решили сменить климат — уйти в светскую жизнь.

Вы просто искали где лучше.

И как в случае с детской субкультурной средой вы принимали ее обычаи и ритуалы, так и со светской средой вы приняли ее обычаи и ритуалы.

Теперь у вас есть чувственный опыт пребывания в двух разных культурах. Вам кажется что вы изменили одной с другой и этим мучаетесь.

Вам хотелось бы протащить себя ту детскую чистую с теми религиозными культурными кодами в нынешнюю светскую среду, и вы понимаете невозможность такой контрабанды.

От этого вы тоскуете что выбрать можно только между светской собой и фанатеющей собой.

Но это не так.

Надо только выбирать не формат, а Бога, по которому тоскует душа. Бог неизмеримо выше любого религиозного формата, он вообще как-то без них обходится, не в рукотворных храмах живет, и вообще он — дух, и поклоняются ему в духе и истине, а не в ритуалах и кодексах.

Любые религиозные форматы — это как каменные памятники порывам духа.

Можно сколько угодно возлагать к этим памятникам цветы, но так и не воспарить духом.

Не стоит тосковать по той детской себе, что находила радость в лучах добытой другими благодати — ведь можно всегда послать в эфир свой собственный позывной Богу: ты мне нужен, я без тебя болтаюсь как говно в проруби, я не хочу быть фанатичкой, я хочу жить нормальной жизнью и при этом иметь веру, а не ее суррогат — словом, изложить то, что вы написали мне, но допуская что выбор не так убог, каким видится вам.

Вы ведь по сути хотите правды о мироустройстве. Вы хотите не славы, не богатства, не власти, а правды. Это чудесный запрос. «Блаженны алчущие правды — они насыщены будут».

Сейчас есть форматы веры далекие от фанатизма, и очень внятные современному уму. Я сегодня познакомилась, к примеру, с людьми из Международной Академии Христианского Коучинга. Они убеждены что с людьми надо говорить на понятном им языке, что Евангелие и следующая за ним система вероучения — это не тяжеловесное мутное нечто для слепого соблюдения, а метод перезагрузки мышления, а за ним и образа жизни, и всё это не предполагает деления на сакральное и мирское — соответственно и никакого фанатизма.

Настоящая духовность всегда будет современна, всегда в тренде, потому что дух — самое подвижное и не косное, что можно себе вообразить.

________________________

из всех ̶с̶п̶о̶с̶о̶б̶н̶ы̶х̶ авторов нового завета меня чаще прочих штырит от Иоанна.

вот кто формулирует как будто защитил докторскую по экзистенциалистам.

про его «вначале было Слово» мало кто не слышал,

про «Бог есть свет и нет в нем никакой тьмы» Гребенщиков мега-массово репостнул,

а я сегодня чуть не левитировала, прочитав Иоанново же «Мы возвещаем о том, что существовало от начала, что слышали, что видели своими глазами, за чем наблюдали и к чему прикасались: о Слове жизни.

Сама жизнь явилась, и мы видели ее, о чем и свидетельствуем. Мы возвещаем вам о вечной жизни, которая была у Отца и которая была явлена нам».

«Сама жизнь явилась», а. Ну вот как, как он воспаряет на такой уровень предельного обобщения.

Иисус у него — это сама жизнь. То есть сам концепт жизни, вещество жизни, сила чем живое удерживает само себя, и побеждает распад, я не знаю как еще сказать чтобы выразить это «сама жизнь явилась».

И она — вечная.

То есть была немыслимо всегда и никуда не денется. Жизнь разворачивается в совершенном коде, во всех мыслимых и немыслимых измерениях, фракталы кода можно мельком увидеть там и сям — слишком много нельзя видеть, а то мозг заглючит.

И вот Иисус описывается как «сама жизнь явилась».

Конечно его трудно было понимать тем людям — да и этим тоже. Но не пониманием они причастились, а той толикой жизни что имели в себе. Где-то в липосомах или митохондриях имели, неважно. «Духом» — годная метафора.

Потому что точных слов в земном аппарате нет.

И вот к этому пониманию Иоанн подбрасывает тебя вверх легко как воздушный шарик.

ааааааааааааааааААААААААААААААААААА

*

помню, что ничто так не изнуряло как ощущение непролазности внутри.

когда что бы ни делал, в какую бы сторону не вскидывался душой — только больше увязал,

потому что видел больше положенного, а упихать это в коробки с ярлыками — и тем отбиться и идти дальше — еще не умел.

а куда шел — тоже не очень понимал, только знал что идти надо, и может даже главнее — это не куда идти, а откуда уйти.

но непролазность тормозила, вызывая панику.

и тогда это всё исторгало из тебя молитву молитв «господи, я ничего не понимаю, спаси меня, и наведи порядок в моей голове, я сама тону и вязну»

и нет, яснее не становилось, но острота состояния уходила, паника не терзала,

и еще где-то глубоко-глубоко внутри возникала подсветка:

путь совершается помимо понимания пока совершается, понимание приходит потом, когда отрезок пройден.

путь совершается потому что он проложен до тебя, ты его не видишь, но он в тебя вживлен, и ступая сквозь как бы непролазность, ты актуализируешь путь для себя.

*

когда я повытащила изо рта весь пафос, мне стало нечем говорить о Нем и Ему.

сперва я испугалась, словно меня высадили одну в чистом поле ждать другую попутку, а воздух уже тяжелел от прохлады сумерек.

я прикидывала как холодно будет ночевать вне стен, как первобытно страшно обступят голову звезды, и мне нечем будет забить звучание этой огромной немоты космоса,

потому что я сама, своими руками расхламила весь чердак с пафосными одежками для прохаживания перед далеким-далеким Богом.

новый язык все не шел, всё не подхватывал меня и не нёс.

я успела сто раз подумать что наверное зря я вот так все повыбрасывала — вот в чем теперь ходить, то ли дело раньше — взяла разгон пафоса, оп — и уже там, что-то горячо шепчу-бормочу, уже на связи, уже в эфире.

потом я вспомнила исихастов, и поняла что молчание — новый голос. «сам Дух в нас ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными».

легко ощущать привычного Бога, и очень долго невозможно ощутить непривычного.

тыкаешься до последнего в него привычного, даже когда он умер и погребен, идешь к могиле — к привычному ему, пусть мертвый, но привычный.

приходишь, а его нет там — он воскрес.

И ты ищешь его и не узнаешь когда он вдруг возникает и говорит «не бойся, это я».

и так много-много раз за жизнь.

«Христос воскрес» — алгоритм все время нового, еще не узнанного тобой Бога.

Он всё воскресает и воскресает, оставляя пустое место после себя, и сколько бы ты ни шарил руками в темноте — его там нет.

и Он тебя выведет к себе — сколько раз уж было.

но всякий раз — как первый.

*

письмо в рубрику не для всех релевантное

«Меня крестили 10 лет назад вместе с сыном, когда ему было несколько месяцев. Я тогда не верила ни в Бога, ни в Его отсутствие. Друг мужа предложил стать крестным ребенка и сказал: а давай мы тебя заодно покрестим? Я говорю: так я в Бога-то не верю по сути. Он мне: да ну, не может такого быть.

Муж мой крестился примерно за год до этого совершенно осознанно, несколько раз придя поговорить со священником и, видимо, выяснив какие-то сложные вопросы. А мне ни он сам этого не предложил, ни друг его (кум будущий). Хотя я им говорила, что у меня как раз-таки противоречивые чувства. Кум просто сказал, что мне _нужно_ креститься и тогда все будет хорошо, а муж развел демагогию и сообщил, что я, мол, хочу вначале выздороветь, а потом уже принять лекарство. В общем, мне никто ничего не объяснил предварительно, ни о какой катехизации даже речи не зашло. И я до сих пор не могу понять, почему так вышло.

Сам процесс крещения был… ужасен.

Я в купель зашла, надо с головой окунаться, а я не могу, страх какой-то появился. Ну, подождать бы несколько секунд, я бы собралась и нырнула. Но! Крестивший меня священник решил «помочь» и стал мою голову топить! Я, естественно, инстинктивно сопротивляюсь, он, понятно, еще усерднее топит. В итоге я вышла задыхаясь, в слезах и соплях и, пока одевалась, не могла успокоиться. Потом мы приехали домой (кум вез), я пошла сына кормить и укладывать, еще поплакала, а потом, когда гости ушли, со мной натуральная истерика приключилась. Потому что вот оно произошло, и произошло именно вот так ужасно, а другого шанса уже не будет никогда!

Несколько дней как в тумане. Мне, кажется, даже бесы снились. Потом первое причастие — и тогда на мгновение появилось чувство, что всё как надо, всё правильно. Но быстро прошло, я понятия не имела, что надо стараться его хранить.

Это было Великим постом. В Петровский мы все пошли на исповедь и причастие, и я ждала, что мне опять станет легко и хорошо, хоть ненадолго… Мне тогда духовная поддержка нужна была как воздух: младенчество сына — самый жуткий период моей жизни. Ну и… ничего я не получила. И не поняла, и обиделась, и потом полтора года в церкви не бывала, только младенца приносила иногда. А чаще вспоминала крещение и рыдала до истерик.

Плюс меня же сразу стали учить не тому. Внешним обрядовым действиям. Как всё сделать правильно, сколько чего прочитать, когда перекреститься, юбку надеть, зубы перед причастием не чистить (да, именно), какие иконы купить, и вот тебе книжка с акафистами… А зачем все это — никто не говорил.

А я ж смотрю вокруг: люди верующие, они знают, как правильно. Значит, «пилите, Шура…". А там озарение снизойдет, количество перейдет в качество и я стану счастливой.

Через какое-то время стала ходить в храм более регулярно. Как бы смирилась, убедила себя в том, что, раз уж номинально я все равно православная христианка, надо стараться соответствовать, исполнять что должно. Но мне не становилось лучше даже от ежевоскресного причастия, я уж не говорю про утреннее и вечернее правила — а мне ж говорили «надо!».

Было два-три раза приподнятое настроение во время службы, и один раз после причастия я весь день будто летала и всех любила. Да, я когда-то хранила воспоминание об этом как драгоценность — потому что больше ничего не имела, ни единого подтверждения того, что «что-то такое есть». Но люди достигают таких и гораздо более интересных состояний путем медитации, например. И я не смогла бы им объяснить, в чем разница. Потому что это не было переживание Личной Встречи. И никогда у меня его не было. А я же всё делала: причащалась, соборовалась, читала Библию, правила, акафисты, Псалтирь, молилась своими словами, просто плакала и молчала у икон, прикладывалась к привозным святыням и иконам в храмах, где бывала… Никогда ни единого знака, ни намека на то, что всё это имеет хоть какой-то смысл. Ну и в принципе одного этого воспоминания для человека в депрессии (а у меня она) не то чтобы мало — оно мерцает на фоне черного болота и становится дополнительным поводом себя истязать за то, что «больше не достойна», «всё делаю не так», «меня не любят» и пр.

В конце концов я, как дождик из стихотворения Токмаковой: и устал, и перестал.

Все это органично переплелось с послеродовой фрустрацией — и, здравствуй, клиническая депрессия, которую не берут медикаменты.

Сейчас я уже почти два года не исповедовалась и не причащалась, не читаю правила и ничего вообще такого, не пытаюсь «молиться» своими словами. Так же, как раньше насильно приучала себя думать и говорить «слава Богу», «помоги Бог» и т.д., стала тщательно убирать из головы и речи эти слова — потому что не считала себя вправе их произносить, ведь, раз я не верю, они превращаются в поминание всуе. В общем, по совету знакомых христиан я перестала насиловать себя и выжимать из себя что бы то ни было. Убрала всё внешнее религиозное. Стала просто ждать, когда Он придет. При этом продолжаю читать статьи и книги, посты в блогах на тему веры и отношений Бога и человека. О живом опыте веры. Без этого как-то совсем печально будет. Ну… Пока ничего на пустое место не пришло.

А что должно прийти? Чего я жду?

Это сложно объяснить… Меня очень впечатляют слова митрополита Антония о Встрече, и я, конечно, тоже хочу однажды именно встретить Его — лицом к Лицу. Нет, я не жду, что Бог явится мне в сиянии света и скажет: Я существую, узри же наконец! Я жду… тихого касания сердца, какого-то, пусть незаметного мне, изменения, после которого я пойму: вот Он, Он здесь, Он видит меня, знает обо мне всё и при этом любит. Можно с Ним разговаривать, рассказывать о радостях и горестях — и Он будет меня слышать. Можно просто молчать в Его присутствии — и это не будет одиночеством. Можно не слышать ответа — и Его молчание тоже будет ответом.

Иначе я не могу к Нему обращаться. Все годы, что я пыталась молиться, я делала это перед глухой стеной. Я не знаю Того, к Кому надо обращаться, я не верю, что мои слова не падают в пустоту.

Я не жду «прямой линии» по всем вопросам. Я хочу хоть однажды убедиться в существовании связи между нами. Чтобы всё наполнилось смыслом.

Много раз читала о том, что вера — это дар Божий, человеку лишь нужно сделать первый шаг к Нему, первое движение души — а потом Господь идет навстречу и протягивает руку. (Ну когда уже?..) И о том, что, возможно, просимое не полезно именно сейчас, человек может быть не готов и пр. (Что я должна сделать, чего достичь, чтобы стать достойной? Пока за годы, прошедшие с моего крещения, я заработала только устойчивый религиозный невроз, депрессию со всеми вытекающими, отвратительные отношения с сыном и так себе — с мужем, ну и еще всякое… для чего? И я продолжаю думать, что, будь мне дарована вера до того, я пережила бы многое гораздо легче и, соответственно, без необратимых последствий.)

Так много вопросов, так мало ответов.

Вера для меня (ну и не только для меня) — прежде всего доверие. А в атмосфере страха, невроза, недоумений жить так трудно… Не получается у меня подумать «значит, так надо» и успокоиться.

Мне не надо чудес. Я не прошу, чтобы Бог явился мне лично и сказал «привет», не ищу религиозного экстаза. Мне другое нужно. Ну вы-то, верующие, каким-то образом ими стали? Был какой-то момент, период в жизни, в который стало ясно: Бог есть, совершенно определенно и неоспоримо, хотя и бездоказательно. Так? Или как-то иначе. В любом случае вы почему-то называете себя верующими людьми, и именно христианами.

Вот и я хочу того же. Не по рассказам других людей знать, что Бог есть, а сама. И всё.

И мне трудно поверить в Бога, Который видит, любит и жалеет — и при этом ничего не делает, чтобы облегчить страдания. Не дает понять: да, тебе трудно сейчас, Я это знаю, но Я с тобой, держись за Меня, всё будет хорошо. Если Он = Любовь, значит, Он не скрывается специально, чтобы мне стало хуже. Значит, я чего-то нужного не делаю, чтобы… вступить в контакт. С другой стороны, если Он действительно любит меня, почему бы не разодрать эту депрессивную пелену, искажающую мое зрение?

А вообще я боюсь, если честно. Что умру внезапно, так ничего и не поняв, так и не встретив Бога, не сделав какой-то самой простой вещи для этого… И попаду Туда. А Там мне скажут: ну ты чего, всё же было так просто, видишь? И я пойму, что, да, я не замечала очевидного. Но будет уже поздно…

Пытаясь понять, отчего в крещении я получила имя в честь преподобной Марии Египетской, я вижу то, что на поверхности. Как ее некая сила не пускала в храм, так и мне нечто не позволяет войти в Церковь по-настоящему, не номинально. Что-то мешает мне узнать Христа и полюбить Его. Я несколько лет стучалась в эту дверь, но так и осталась снаружи. Это понятно.

А вот что мешает обращению, метанойе и т.д., понять сложно. Наставника нет, а сама я правда не знаю, что делать. Я почти два года жила без религии, убрав из своей жизни бессмысленные вычитывания, выстаивания и сухоядение, — жила с великим облегчением и без прежнего бесконечного невроза. После этого «отдыха» надо бы двигаться дальше. Потому что за прошедшее время я не решила отойти от христианства насовсем, я по-прежнему уверена, что истина — в нем, и конкретно в православии.

При этом очень утешает осознание, что я не дурочка с надуманными проблемами. Кроме парочки священников в фб существует ещё как минимум один в реале, который меня _понял_. Ребята, это и правда счастье — когда тебя понимают. Предыдущий разговор с батюшкой из храма, куда я ходила несколько лет, меня сильно дезориентировал и расстроил. А этот прошел как в сказке. Я предварительно написала свою речь на компе, но благополучно забыла распечатать перед отъездом. Боялась забыть важное, но вроде сказала всё, что хотела. Расплакалась, конечно, но уже ближе к концу, так что рассказу это не помешало. А священник очень тепло со мной поговорил, признавшись, что не может дать точной инструкции, как сделать, чтобы всё заработало, но по крайней мере сочувствует мне и не считает, что ситуацию исправят сто прочитанных акафистов. А когда я спросила, можно ли мне вообще участвовать в таинствах, при моей-то религиозной неопределенности, пригласил назавтра на литургию и причастие. Из подготовки — только ничего не есть утром. Ну и… попытаться поговорить с Богом.

И я приехала, и отстояла службу (тут, наверное, хорошо было то, что храм был незнакомый и хор пел совсем не так, как в нашем, поэтому я не умилялась до слёз некоторым, особо любимым, песнопениям, а просто слушала тексты), и причастилась.

И небо не упало.

Не снизошла на меня осязаемая благодать, но и ничего страшного не случилось тоже. И даже, пожалуй, наоборот. После этого недели две мне было довольно хорошо. Конечно, этому способствовала и психотерапия, и два отличных концерта. У меня нет причин верить, что это было что-то еще.

Но хочется однажды _поверить_»

о т в е т

Мне так видится, что это не кризис веры/неверия. Это кризис насильственной-но-фейковой инициации, если так можно выразиться.

Ну ваша инициация происходила в религиозных декорациях православия, а могла бы и в других декорациях — мучения были бы ровно те же.

Так что эта ваше нынешнее хождение по мукам не про Бога, а про то что вам недоложили положенного.

Инициация (а крещение — это один из видов инциаций) таким образом прописана в человеке, что ее легитимность — несокрушима. Прошел инициацию — всё, ты в законе, ты признан той реальностью куда прошел, и можешь в ней существовать легитимно, всё что в ней — твое, по мере обнаружения узнаешь и пользуешься всеми ее ништяками.

А вас затолкали в коридор, где вас не стояло, и понудили переступить Порог — вы это насилие проглотили и озираетесь в поиске обещанных ништяков, а их нет.

Мертворожденность какая-то. Там где у других, кто сам к этой инициации себя привел и замирал сердцем и трепетал и знал куда переходит — там совершается феномен рождения свыше. А у вас — мертворожденность, потому что принуждение плюс ухватки мертвой религии вместо живой веры в сумме дают только мертворожденность, и дальше никакое fake it till make it не поможет.

Не надо оплакивать состоявшуюся процедуру в стиле дурного драматизма «вот сорвали цветок моей религиозной невинности, теперь всё».

Ну вовлекли вас в фейк-перфоманс, делов-то. Если есть фейк — то есть и оригинал. И узнав так полно и на своей шкуре душность и непролазность фейка вы лучше прочих будете способны оценить оригинал.

(нет, я не говорю что православное крещение — фейк перфоманс: для тех кто входит в него корректно — всё идет как надо.

я говорю что в вашем случае оно — фейк, потому что случилось в результате манипуляций вашей психикой)

Вы пишете, что хотите встречи с Богом. Чтобы что? Чтобы вам перестало быть плохо, а стало хорошо? Это смешанный запрос, он «не долетит» — и не долетает, как видите. Потому что сервис «сделай мне хорошо, помоги, исцели» — это по одному департаменту.

А контакт с божеством — по другому.

Те, кто хотели Бога — хотели его ради Его самого. Такое можно хотеть, когда уже понял, что ничто с этим опытом не сравнится, и уже ничего от Бога не нужно тебе, потому что всё это фигня и мелочи, ты уже ощутил с холодеющим восторгом как размывается твой контур и ты хочешь перестать быть — потому что есть только Он.

Вы же не этого хотите, не правда ли?

Вы хотите чтобы вас поставили на духовное довольствие и выдали знак что это довольствие реально. И тогда вы легко и естественно поверили бы. Это нормально, все сначала что-то от Бога хотят чтобы как-то жить. Человек ощущает свою неспособность жить хорошо оптимизированную жизнь, и смутно к этому стремится, формулируя запросы вверх наугад и наощупь, и по мере продвижения на этом пути растет, развивается, перестает истерить, обвинять, кликушествовать, загоняться на себе, и наконец соображает что Бог ему нужен не для чего-то, и вообще это он Богу нужен для чего-то, ну и так далее — пока не придет к совершенству познания, скажем так. Когда Бога хотят потому что кроме Него ничего нет по сути.

Вы сейчас в таком давнем клубке ощущений/сомнений/разочарований, что он свалялся в плотный войлок, и выйти из него кажется нереальным, да и привычно вам уже это «гнездо».

И да, конечно Бог вас видит в этом вашем вареве, и кажется что помочь не думает. Так всегда кажется, потому что помощь и избавление нам рисуются как мы продолжаем дрыгаться и гамняться, а нас все равно с любовью берут на ручки и дают водички, а потом метафорическую конфету, а потом отпускают бегать играть до следующего клубка.

Но я вам скажу, что вы — особенная душа, и у вас этот алгоритм навязать высшим силам не выйдет. Когда божий код о вас взломает ваше неосознанное лукавство, страх ответственности за себя, и многое слишком человеческое, и сожжет обертки религиозной фиксации на только православии, когда переберет и отделит зерно в вас от вашей соломы, тогда вы поймете всё что с вами сейчас происходило.

Оптимизация диска. Сортировка кластеров по роду их. Долгое и тщательное перемещение пикселей, не дождаться конца. Чтобы всё работало и не висло.

Вы хотите чтобы это все прекратилось и можно было наконец зажить и заняться своими делами.

Бог же хочет, чтобы люди захотели включить себя в сеть, которую администрирует он.

Лучший способ откосить от этого — повторять «я даже не знаю что ты есть» и «я попробовала и у меня не сработало».

__________________________

*

ничто исходящее

усевшись в туалете — ну так вышло, вдруг это важно — вдруг поняла что даже нелепые молитвы, на которые никогда не будет ответа, имели смысл.

без них не случилось бы понимания о чем совершенно не стоило беспокоить эфир — раз,

но то что не нужно эфиру, оказалось нужно тебе (ну примерно как речевка/песня в пути) — два,

без них вообще был бы другой путь, а тебе нужен этот — три.

но с того момента как ты заподозревал их нелепость, их стоит перестать выпускать, и нащупать более адекватные, иначе твое чувство Бога мутирует в пошлость.

*

чтобы видеть окружающую красоту, нужен коннект с ней — вот что.

потому что часто смотришь и не видишь — не грузится она в тебя.

то есть её вокруг есть, а в тебя не поступает — кабель может перерублен, и гнездо разъёма разболталось, или если беспроводная передача, то ты нечаянно вырубил приемное устройство где-то там в себе.

чтобы ощущать счастье, нужен коннект с ним — нужна восприимчивость к счастью.

у меня долго не было.

у меня было всё что нужно для счастья снаружи — ну если не жадничать, всё было, но меня не питало.

у меня не было кабеля чтобы к себе это счастье подключить.

одна из самых знаковых молитв моих была о том, чтобы увидеть что я уже имею и быть в состоянии оценить это как благо.

только тогда и начал совершаться покой во мне.

и радость.

и выдохи благодарности за каждую обнаруженную мелочь.

и зажмуриваться от необозримости этих мелочей.

песок счастья через перешеек песочных часов

потом перевернуть часы и снова.

при том что снаружи всё ровно то же что и раньше

*

будни религиозного сознания

я очень люблю гулять одна — меня тогда обступают смыслы и я как бы умная.

а когда я не одна — фиг меня что умное обступит.

и дома люблю быть одна — сижу тихо, и смыслы на меня слетаются как мухи на варенье (я сказала «на варенье»! )

смыслы — это не обязательно что-то высокое, это может быть что-то такое всем давно известное и только мне непонятное, я гений тугодумия, как многие аспи.

вчера например до меня дошло, почему реальный — непереносимо реальный — контакт с божеством человека не испепеляет в ноль, почему возможен коннект с превосходящим разум и вообще всё превосходящим.

это не только потому, что божество дозирует и фильтрует себя, являясь человеку.

а потому что человек богоподобен.

и случись кому попасть в этот нетварный немыслимый свет, то как бы ни трепетал от непереносимости его — выживешь и вместишь,

и именно подобие делает это возможным несмотря на космическую разницу масштабов.

***

еще наконец стала понимать своими словами феномен веры.

вера — это то, что вскидывается в тебе волнением узнавания, когда слышишь что-то истинное.

вот этот резонанс с истиной — и есть вера.

этим «органом» Авраам срезонировал с божеством и стяжал на Землю монотеизм.

этот резонатор включался и пел в душах слышавших Нагорную проповедь Иисуса Х.

вера — как еще одна сигнальная система,

она распознает голос Бога где бы, через кого бы он ни раздавался.

и в ком эта система активирована — тот блажен уже одним этим, потому что оно всё за собой подтянет

*

конфликтология свыше

из старой-старой книги, выдержавшей бессчетно переизданий:

«… подчиняйтесь вашим земным хозяевам с почтением и страхом, от чистого сердца, как вы подчинялись бы и Христу.

Делайте это не напоказ, только ради того, чтобы заслужить их доброе отношение, но делайте это как рабы Христа, от души исполняющие волю Бога.

Служите со старанием, как вы служили бы Господу, а не людям.

Знайте, что Господь вознаградит каждое доброе дело, кто бы его ни сделал, раб или свободный.

И вы, хозяева, так же относитесь к своим рабам. Перестаньте им угрожать. Помните, что на небесах есть Господь — хозяин над ними и над вами, и Он никому не отдает предпочтения».

карочи в любом контакте «человек-человек» эвакуационный выход всегда в иное измерение, а иначе бы совсем тухляк был.

и самая любимая цитата к теме: «… но если можешь сделаться свободным — сделайся»

из той же книги

*

сегодня в церкви дорогоймуж рассказывал как съездил в реабилитационные центры в Самаре-Казани, я смотрела на него, и вдруг вспомнила, что когда мы женились, он был атеист и библию от меня прятал (такое мимими: не найдет она свою библию, перестанет читать, да и станет нормальная женщина)

а теперь уже почти тридцать лет как сам верующий пацан, евангелист/проповедник все дела.

и я вспомнила снова, в который раз, как мама говорила что нужно создавать дома религиозную среду — перед едой молиться наглядно, и вообще чтоб видел как ты библию читаешь, молишься, в церковь ходить и ему о Боге рассказывать.

и я ничего этого не делала.

зачем бы мне всё это делать? зачем пацана напрягать и пугать всей этой мишурой, вера не в ней, сила духа не в ней.

я просто жила, и если того что во мне не хватало для доходчивой трансляции Бога в сознание юного мужа — ну значит пока не хватало, доберу — хватит, а слова и ритуалы тут не помогут.

и я тогда приставала к Богу — всё понять хотела ну почему же юный муж никак не становится верующим, «только не говори мне что мама права и надо демонстративно молиться перед едой и всё такое».

и ответ я получила довольно скоро.

он был примерно следующий: ты хочешь чтобы он стал верующим, чтобы жизнь шла по-твоему, так неверно хотеть.

желать блага спасения человеку надо ради самого человека.

мне стало моментально стыдно и я изменила порядок слов и порядок мыслей.

сегодня снова кольнуло тем же инсайтом: вообще все молитвы о том, чтобы стало по-твоему — а таких большинство, они сами из нас лезут — малоэффективны.

потому что вера — это освоение пути где почти всё не по-твоему.

это как попадание в другой континуум, и с ним не выйдет поладить по своим правилам — у него есть свои, и их надо ощутить и гармонизироваться с ними.

и если о чем и стоит молиться — то об этом.

эфир очень отзывчив к таким запросам, очень.

*

коннект

Когда собачка Симба на меня смотрит долго и внимательно, не отводя глаз, мне делается также лестно, как когда на меня маленькую смотрел в классе или во дворе рейтинговый мальчик.

Потому что в Симбе очень много красоты. И когда красотосодержащий некто смотрит на тебя, то коннект случается крышесносный, ну или мимимишный — неважно.

Это легкие отголоски божественного задевают остаточные изотопы божественного в тебе, и всему мозгу приключается приятность и смятение.

Приятность от Симбы безопасна — ее легко избыть тут же.

От других красот отходняк бывает куда драматичнее.

И как наверное невыносимо ощутить как на тебя смотрит Бог — сокрушительная концентрация красоты. Когда я что-то такое вдруг улавливаю, то сразу плачу и словно перестаю быть. С громадным облегчением сдаюсь и словно слышу как растворяется контур меня, и в этом нет страха себя потерять и не найти.

*

здесь я был а там я не был

сегодня целый день жила под цитатой «И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» — апостол Павел втолковывал коринфянам азы бытия и сверхбытия.

оно конечно мыслить можно только эту жизнь, потому что та — немыслима, ничего о ней не знаешь, только ощущаешь иногда сладкий ожог сердца от пойманного вдруг нездешнего света, но мыслить это нечем.

и потому всё рацио твое — о мыслимой жизни, и Бога вписываешь в нее, место ему отводишь покруче, крыша моя, тьфу то есть извините, покров мой.

но всё равно утилитарно его мыслишь — чтоб толк был, чтобы пользу приносил, а то что ж.

увлекаешься и забываешь, что вообще-то не Он для тебя, а ты для Него.

и не Его надо вписывать в свою жизнь, а просить чтобы Он тебя вписал туда, куда без Него не попадают.

в Книгу Жизни. Книгу о глобальной вселенской Жизни, и чтобы ты был вписан в ее сюжет, чтобы хоть какая-нибудь ролька тебе в ней была прописана, или хоть упоминание.

очень важно чтобы тебя в ней можно было найти по имени, по которому тебя знает Бог, и никто больше.

это твои с ним дела.

одна женщина в жж написала мне комментарий, что когда заболела раком, то разуверилась в Боге и стала атеистом, потому что непонятно как любящий и милосердный Бог может не вступиться и не исцелить, не помочь, если его просят.

а раз не исцелил и вообще допустил страдать, то значит его нет.

«И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» — вот как эта женщина несчастна.

Бог только отчасти про жизнь по эту сторону. И отсюда Он обеспечил эвакуацию — весь Христос об этом, о спасении, об эвакуации туда, откуда некогда мы ниспали.

«отечество наше на небесах», и здесь в земном формате доза чистого Бога невелика, ровно столько чтобы верить, чтоб укол любви в сердце, чтоб глазам горячо когда нечаянно немножко больше увидел благо.

как вообще, каким ртом можно выговорить Богу «ты мне плохо служишь» — а подразумевают такое почти все, разве что слова другие.

самое большое благо что можешь себе сделать — это воспользоваться привилегией и сказать «вот я, возьми меня, чтобы и я был где Ты».

А если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков.

*

Господи, говорю, я очень хочу тебя любить — как раньше, как тогда, когда мне было от Тебя чего-то надо.

Тогда я не сомневалась, что если мне что-то надо, то где ж ему быть как ни у Тебя.

И засыпала и просыпалась в предвкушении, как киношные дети перед киношным Рождеством.

Да, эти желания не были про вещественное, но что это меняет.

А теперь «скупее стал в желаньях», и эта дурная чувственная жадность к благу больше не коннектит с Тобой.

Да еще и знание в меня упало и проросло, что не надо путать одно с другим, и любовь к _п р о д у к т а м_ Бога, не равняется любовь к Нему.

И дергается моя душа, не умея любить Тебя помимо п р о д у к т о в (ну или благословений, как говорят нормальные люди)

ищет она как подключиться так чтоб не через них — и не через страдание, если чо, которое тоже чувственная стихия.

Дурная душа — хочет свою долю, не может чтобы трафик помимо нее шел: когда дух с Духом коннектится, а ей ничего не перепадает, и она такая на измене «я ничего не чувствую аааааа».

Ей, чтоб верить, надо чтоб трепетать и чтоб пёрло чтоб плакать от невыразимости, иначе чувствует себя заброшенной как невыглаженная кошка.

Но это так нелепо уже, самой противно.

Где б мне последнее обновление для этого скачать, Господи, а то «браузер тормозит».

Молчит, как будто уже всё сказал, а я отвлеклась и не слышала.

*

два месяца назад дело было, но рассказать созрела только сейчас, да и то.

мы приехали на пару ночей в Иматру, отдохнуть дорогогомужа после трудной рабочей поездки.

и вот как-то сидим в номере он в наушниках и айпаде, я с ноутбуком пытаюсь работать, а за окнами отельного номера — спортивная площадка.

ну как спортивная — на ней шахматная клетка нарисована и шахматные фигуры стоят размером с крупную собаку каждая, пружинящее покрытие и одинокое баскетбольное кольцо в углу.

и кто-то начинает методично мячом об землю бить, не переставая, минуту, другую, еще, еще, еще.

звук гулкий и звонкий, ритм неотвязный, я напряженно жду когда же наконец мяч упадет или укатится, но нифига.

выхожу посмотреть на ребенка, кто так упорно лупит по мячу и вижу корпулентного дядечку в очках с этим пыточным мячом, а ребенок с мамой как раз двигают шахматы по полу.

оттого что в пытке мячом виноват не ребенок, а взрослый, у меня срывает крышу.

— just drop the damb ball, — яростно шиплю с балкона, чувак поднимает голову и говорит по-русски «что, простите?».

— ну сколько можно стучать по мячу, тут аккустика такая, что каждый удар как по черепу, это с ума сводит, ну мы уже все поняли что вы можете долго и не роняя, ну хватит уже.

— ведите себя прилично, — внушительно и бесстрастно проговорил дядечка, — вы приехали за границу, вот и ведите себя прилично, это вообще-то спортивная площадка, и потом, это не моя проблема, что когда я играю в мяч, то вам это как удар по голове, это не моя голова, а ваша и это ваша проблема, а не моя.

я слушала молча, и понимала про него примерно всё.

я открыла рот, из него вышло только одно слово — «Прокляну», и ушла с балкона.

— Что вы говорите прокляну, что это…, — начал он в той же невозмутимой манере, но его жена сказала «замолчи» и они ушли.

меня охватили очень странные чувства.

первая эмоция — победа, и вторая первая эмоция — ужас нарушения табу.

победа — ну да, я коммуникативный инвалид, мне даже приятное общение с социумом травматично, а противостояние — это стресс всем системам,

а тут я мгновенно поняла с кем имею дело и мгновенно нашла то, что может противостоять его душной скверне, выставила хтонь против его хтони.

и победила.

хотя я блефовала, я совсем не по этому делу, и проклинать у меня рот не откроется и сердце не вскинется — слишком далеко Бог меня увел из того кластера и перепрошил.

я металась в смятении и плакала что зачем-то выговорила это «прокляну», зачем зачем мне эта победа, что мне от неё.

Господи, — говорила, — может я зря загоняюсь, а. Таких как я этот дядечка как робинбобин на обед скушал сорок человек, а я в кои-то веки нащупала рабочую формулу — укорот его техничному невозмутимому крокодильству, и мучаюсь что коснулась табуированного. А может нет никакого табу, может я сама себе внушила его. Дай мне знак что нельзя так было, только мягко.

Карочи, в итоге этих «переговоров» Он не сказал что нельзя, и не сказал что можно. Дал понять что _б л а ж е н н е е _ не пользоваться этим нечаянно нащупанным навыком. Да, мощное оружие, убедительное как магнум, но тупиковое.

Если я хочу — ок, но у меня будет только оно — рабочее в большинстве случаев, но и сценарии начнутся под него.

А я хочу не этого.

Словом, выбросила я образно эту новую цацку силы обратно в темные воды.

Дядечку благословила чтобы у него всё было ок — насколько это возможно в его сценарии, чтобы я собой его не ухудшила.

И заметила как с каждым днем во мне стало затухать хроническое воспаление в отношении некоторых эээ экстремумов социума.

Бывают такие развилки, словом — как их пройдешь так и дальше всё будет.

(тут даже неважно что формально дядечка был прав — принес свой мяч на отельную спортивную площадку, умеет 15 минут не роняя стучать им об пол, молодец же, ну.

а тут я — псих, но с рентгеном в глазу, кто ж мне виноват.

история не об этом, если кто понимает)

*

Однажды я укололась об имя Мелхиседек — есть такой персонаж в Библии.

Он очень сильно в тумане там фигурирует. Некий царь некоего Салима, царь и священник одновременно. Причем, священник Бога Всевышнего

Некогда он вышел на встречу Аврааму и как там у священников положено по протоколу Авраама благословил.

Меня все время не отпускало чувство: что-то не то с этим Мелхиседеком.

Известно же, что сама концепция монобожия началась с Авраама, и вдруг эта странная встреча, где Авраам еще буйный вояка, а великий жрец монобожия уже существует — причем, чувствуется по всему существует необозримо давно и прочно.

и я не давала себе думать об этом, потому что у меня в голове при мысли об этом что-то начинало нехорошо сдвигаться.

а недавно вдруг дошло: Мелхиседек обитал в другой реальности.

да, существует просто другая реальность (одна из),

где все время творится некий сакральный акт, делающий возможным само существование людей в мире ну скажем чистого духа.

превосходство духовного бытия невообразимо, тут никакая инопланетная фантастика не дотянется мыслью, ну неважно.

есть много невидимых механизмов, приводящих жизнь в движение, хоть мы и живем так, словно всего этого закулисья не существует.

так вот Мелхиседек в специально отведенном для этого континууме, скажем, творил некий кодовый ритуал, временно сохраняющий бытие людей от истребления Богом.

потому что в людях содержался некий разрушительный вирус, и чтобы их продолжать содержать во Вселенной, требовалось постоянно производить некие действия, этот их вирус временно обнуляющие.

Это был департамент Мелхиседека, и у него был доступ в человеческую реальность также.

Так он однажды вышел из своего континуума чтобы нанести метки на весь генофонд Авраама (часть плана окончательного искупления человечества)

А когда Иисус пришел на Землю, и прошел весь предписанный свыше алгоритм, то он заменил/отменил собой Мелхиседека — теперь сакральный акт вписывания человека во вселенную содержится в Иисусе.

ура, я наконец разобралась.

чур не ржать.

*

и нет и нет

Сейчас читала свою дозу ежедневного из библейских текстов, и неприятно укололась о назидательность наклонения:

«Будем с вниманием относиться друг ко другу, побуждая друг друга к любви и добрым делам».

неприязненно вспомнила всякие посты вида «люди давайте будем добрее друг к другу/старушечкам/котикам» и прочая благостная пошлость типа позвонитеродителям и аннавалентиновнакирьянова ((внимание! это феномен такой, а не конкретный человек, а то уже зачистила срач в комментах на фейсбуке только что! это феномен когда престидижитатор буквами лепит благостный лубок).

потрясла башкой — да не может быть чтоб и в библейских текстах было как вконтакте и фейсбучеке!

и вдруг поняла — это не отдельные действия перечислены во фразе, а причина и следствие:

когда ты с вниманием относишься к кому-то, то это в другом вызывает благодарный отклик/любовь/желание делать хорошее — ровно так же как в тебе это все возникает, когда кто-то внимателен к тебе, к тебе.

а не то что померещилось «тааак внимательно следим чтобы все всех любили и делали добро»

уффф.

*

«Уважаемая Лара!

Прочитала Ваш ответ на письмо «перенос задачи в 3-d». Все ложится на душу, сама именно так и делаю вот уже много лет — благодарю обидчика (когда вспоминаю об этом). Но.

Есть одна тема, которая меня выбивает из колеи. Порча, проклятие. Тем более, что мне тут одна недавно брякнула про это самое на мне.

Бывает ли действительно порча? Понятно, что ее никто никогда не видел, и пощупать ее нельзя. Но ведь дыма без огня не бывает…

И, самое главное: можно ли таким вот благословением проклявшего эту самую порчу (допустим, она есть) и прочие проклятия победить. Или погасить, свести на нет, обратить во благо — не знаю, какой термин подобрать. Просто поднимается в душе древнее «ах ты ж! да как так можно?». И понимаешь, что могут, да. И еще не так могут… И опять понимаешь: наверное, можно по-хорошему помолиться, пожелать по обыкновению хорошего обидчику. И тут же страхи-сомнения: а вдруг без толку? Страхи, несмотря на понимание, что все под Богом ходим, и Бог заботится о каждом, и по идее достаточно просто помнить об этом и с Божьей помощью не допускать к себе всяку бяку… Но. Но вот пишу письмо с надеждой услышать Ваше мнение».

о т в е т

Трудно мне оказалось ответить на этот вопрос — как на всякий вопрос, сформированный в другом терминологическом аппарате. Который аппарат в свою очередь задает другой образ мышления и другую немного картину мира.

И чтобы ответить, требуются свою картину мира конвертировать в другую — ту, откуда поступил запрос.

Но это дико трудно в таких делах. Получается в итоге какой-то карго-ответ.

Не получается у меня это проделать полностью и без издержек.

Понимаете, понятия «порча», «сглаз» и прочее — лежат в поле практического суеверия.

Метод «благословлять обидчика» — лежит в поле веры, а вера — это часть психического метаболизма человека.

Условные маги могут оперировать в поле практических суеверий, имея при этом и веру как часть своего личностного метаболизма. Это какая-то совершенно отдельная каста человекообразных сущностей.

Обычные люди словили утечки из их магического поля, и адаптировали их к своим суевериям. Ну типа заколоть булавку младенцу от сглаза, постучать по дереву, сказать «тьфу на вас» залюбовавшись ребенком. Рот перекрестить после зевка. Черные кошки там всякие. Дорогу с пустым ведром не переходить. Верить в порчу и сглаз и бояться их.

Сложился целый этический кодекс даже в соблюдении суеверий.

Но.

Суеверие в основе своей — это признание существования мира не физического, в котором оперируют другие сущности, и попытка действовать по правилам этого мира, с целью задобрить неведомое, соблюдая его формулы — либо с целью переиграть неведомое, используя условные заклинательные действия/слова.

Ооооочень много людей в это неосознанно вовлечены.

Но это не вера. Это именно суеверие — отличное саморасшифровывающее себя семантически слово: так и видишь себя в дикой суете и запаре тревоги «а вдруг? танидайбох! тьфу-тьфу три раза и по дереву постучать!»

Это очень детское и дремучее состояние.

Вера — другая. Невидимый мир существует — ок, норм, не мое дело вникать в подробности, мое дело подставить сердце под закачку обновлений от Дизайнера.

Как-как: сказав «я теряюсь в знании устройства мира, и не в состоянии отличить истинное от забивающего голову до непроходимости смыслов, да придет царствие твое в мою голову, да будет воля твоя в моей жизни, как на небе» (да, это формулы из «Отче наш», адаптированные под личный запрос)

Знаете есть выражение «без царя в голове» — так вот запрос нужен на царя в голове, то самое «да придет царствие твое и на земле, как на небе» потому что моя голова — часть земного, я ее предоставляю, ставь свой флаг Господи, это твоя территория отныне.

Это вера в действии, да, кстати.

И вот когда такое происходит, то с этим отпадает вокабуляр суеверия, и этический кодекс суеверия, и сам позыв вовлечься в суеверный мир легко подавляется усилием разума-воли-иронии.

Ты больше не часть плоского мира с его проблемой «действие — противодействие».

Ты живешь в другом контексте — контексте постепенного познавания Его воли, то есть наблюдения как разворачивается Его код в твоем сердце и твоей жизни.

И ты благословляешь обидчика и благотворишь врагу не чтобы порчу с себя снять, а просто потому что таков закон контекста в котором ты живешь.

А есть порча или нет — не имеет больше значения, не твое дело разбираться с ней.

Это как если у тебя были неразрешимые проблемы в одной стране, и ты эмигрировал в другую, где совсем другие взгляды на твою проблему и другие законы, и твоей проблемы там вообще нет, она распадается, и ты просто живешь в новых реалиях.

_______________________

*

сегодня вдруг совсем иначе высветилась древняя фраза «Не может укрыться город, стоящий на верху горы».

То ли потому что в гурзуфском пейзаже так очевидны дома стоящие на горе — ночью гора украшена огоньками как ель к Рождеству.

То ли еще почему. Но вдруг сделалось жалко этот город-метафору, кому нет укрытия даже если ему впору свернуться калачиком под одеялом — нет такого одеяла, он открыт ветрам и просматриваем отовсюду,

и те кто смотрит на него, совсем не представляют каково ему — для них он зрелище, часть пейзажа,

и город-человек дегуманизирован до состояния контента,

потому что двух вещей хочет народ — хлеба и зрелищ,

и даже Иисус Х им был зрелище — а что еще-то,

ну и подкормка — «Вы пришли ко мне потому что ели хлеб и насытились» — понимал он, тоже «город» которому не было укрытия,

потому что та гора на которой он стоял ваще была вершина мира.

_______

Иногда тут на горы наползают облака и тогда верхушки скрыты,

а бывает что верхушки торчат над облаками.

ну неважно)

*

еще вдруг всплыло выражение «не растворенное верой» из фразы" слово слышанное, не растворенное верою слышавшего» не приносит пользы.

снова ощутила что нет механизма веры — есть метаболизм веры.

вера как часть психического метаболизма.

в Писаниях о знании и словах иногда говорится как о «съедобном» (отчасти оправдывает нынешнее выражение «вкусный текст», ага)))

вот это наверное многие помнят:

«И я пошёл к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь её; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка»

ну неважно, не отвлекаясь на магнетичность Апокалипсиса, сам принцип усвоения духовного рода знания требует участия всей личности человека,

требует подвергнуть весь ее психический метаболизм участию в усвоении этого знания: расщепить на корпускулы, обработать энзимами, пустить по кровотоку, и в итоге самому измениться на единицу объема усвоенного знания.

Слово, растворенное верой слышавшего — это именно такой психо-метаболический процесс и есть.

и это очень травматичный процесс, кстати.

всё в тебе будет страдать во время этого метаболизма — вся наружа будет вопить что ты сожрал что-то вредное, что ты лох, кого поимеют все кому не лень, что ты заманаешься оправдываться от оговоров,

и внутри будет тоже тяжело и напряженно — расщеплять такие сложные «протеины» смыслов и экзистенциалов непросто,

ты не привык к такой твердой пище, как не привык ходить по траве алмазной твердости и остроты.

это растворение верой даже одного небольшого смысла может занять годы.

но это единственное чем стоит в жизни заниматься,

и всё на свете сговорилось не давать тебе заниматься именно этим.

большое счастье в том, что не от тебя одного это зависит.

и что слово само занято тем, чтобы раствориться в тебе.

*

Расчесывала ставшими вдруг длинными волосы и словила инсайт: