Бесплатный фрагмент - Возрастные кризисы: особенности переживаний мужчин и женщин

Людмиле Филипповне Обуховой,

моему учителю

---

Особую благодарность хочу выразить моему мужу Шеманову Алексею Юрьевичу, который помогал осмыслить и сформулировать некоторые положения. Также благодарю к. психол. н. Шаповаленко Ирину Владимировну за консультации при работе над отдельными главами книги, советы по структурированию полученных данных, формулировки некоторых положений и к. психол. н. Лидерса Александра Георгиевича за способствование в публикации некоторых частей этой книги.

Предисловие

«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое». Эти чувства главного героя романа Кафки «Превращение» могут стать созвучны людям при переживании ими возрастного кризиса.

Все знают, что жизнь человека состоит из различных возрастов — детства, юности, молодости, зрелости и старости. Согласно экспериментальным данным по обыденному сознанию, граница между молодостью и взрослостью падает на 30 лет, а на 60 лет — граница между взрослостью и старостью. Возраст же 40 лет воспринимается и как переход из молодого состояния во взрослое, и как переход из взрослого состояния в старое. Сорокалетнего человека некоторые воспринимают как еще молодым и как уже старым.

При переходе из одного возраста в другой происходят изменение переживания себя и окружающего мира, приводящего в некоторых случаях к кризисам. Эти изменения переживаний времени, своего пола, родителей могут вызывать глобальные изменение личности, приводящие к кардинальному изменению жизни человека и сопровождающиеся сменой целей жизни. По предложению Л. Ф. Обуховой мы такие переживания назвали «ключевыми переживаниями», опираясь на понятие Л. С. Выготского.

Начиналась наша работа с анализа интервью, которые проводились с людьми, считавшими, что они пережили кризис среднего возраста. Этот анализ был дополнен разбором художественных образов, созданных писателями, режиссёрами театра и кино. На основании интервью и художественных образов нами была описана общая феноменология кризиса среднего возраста и намечен план эмпирического исследования, направленного на выявление смены ключевых переживаний у людей в возрасте от 25 лет до 55 лет. Мы изучали изменение отношения мужчин и женщин к себе, к другим (родителям, лицам противоположного пола и т.д.), к своему прошлому и будущему. На основании полученных данных, а также анализа художественных образов и свидетельств была предложена также феноменология других возрастных переходов кроме кризиса среднего возраста (30 и 60 лет).

Основной массив эмпирических данных был получен в начале 2000–х годов, и в современном обществе, которое переживает быстрые изменения гендерных ролей и соответствующих им переживаний, эти вопросы нуждаются в дополнительных исследованиях.

Глава 1. Концепции развития человека в зрелых возрастах

1.1. Подходы к периодизации развития личности в зрелых возрастах

В психологии одним из первых, кто попытался разделить жизнь взрослого человека на периоды, был последователь и реформатор психоанализа, основатель глубинной аналитической психологии К. Г. Юнг.

К. Г. Юнг отмечает, что в период между тридцатью пятью и сорока годами подготавливается значительное изменение человеческой психики, вероятно берущее свое начало в бессознательном. Порой происходит как бы постепенное изменение характера, иногда появляются качества, которые исчезли после периода детства, или же начинают угасать прежние склонности и интересы. Довольно часто затвердевают и становятся жесткими прежние принципы и убеждения, особенно моральные. Автор считает, что основной причиной всех сложностей этого переходного периода является глубинное изменение души. В качестве аналогии с прохождением жизненного пути автор приводит дневное движение солнца. «Поутру оно всходит из ночной тьмы бессознательного, освещая широкий, разноцветный мир, и, все выше поднимаясь на небосводе, все дальше посылает свои лучи. В связанном с восходом расширении сферы своего влияния солнце будет усматривать свое предназначение и свою высшую цель видеть в том, чтобы, поднявшись как можно выше, как можно больше одарить всех своей благодатью. С этой мыслью солнце непредвиденно достигает зенита. В полдень начинается закат, который представляет собой перестановку всех ценностей и идеалов утра» (Юнг, 1993, с. 266).

К. Г. Юнг говорит о том, что вторая половина жизни никак не может руководствоваться принципами первой. Смысл «утра» заключается в развитии индивида, его устройстве во внешнем мире, продолжении рода и заботе о потомстве. Автор пишет: «Погоня за деньгами, социальное существование, семья, потомство — это всего лишь природа, но не культура. Последняя находится по другую сторону природной цели. Тогда, может быть, смыслом и целью второй половины жизни является культура?» (там же, с. 272). Во второй половине жизни возникают иные цели: познание, полезность, дееспособность, утверждение в социальной жизни, поиск подходящей пары и положения для своего потомства. К сожалению, считает автор, это не может выступать в достаточной мере смыслом и целью для многих людей, видящих в старении лишь угасание жизни и ощущающих, что прежние идеалы изживают себя. В этом контексте автор подчеркивает особую значимость всех религий, так как они содержат заверения в потусторонней жизни и имеют свою, стоящую над миром, цель, которая позволяет смертному прожить вторую половину жизни так же целенаправленно, как и первую (Юнг, 1993).

Теория психосоциального развития Э. Эриксона — описывает развитие человека, как чередование определенных периодов, включающих кризисы развития личности. Э. Эриксон, также опиравшийся на психоаналитическую теорию развития, значительное место отводит влиянию на становление личности культурных и социальных факторов.

Э. Эриксон ввел понятия «групповая идентичность» и «эго-идентичность». Групповая идентичность формируется благодаря воспитанию у человека тех качеств, которые воспитываются у него с детства тем обществом, в котором он живет.

Понятие эго-идентичности обозначает твердо усвоенный и личностно принимаемый образ себя во всем богатстве отношений личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственным «я» независимо от изменений «я» и ситуации. Обретение идентичности проявляется в чувстве тождественности самому себе.

Переход от одной стадии к другой сопровождается кризисом. По Э. Эриксону, кризис представляет собой выбор, который осуществляется в процессе онтогенеза между благоприятным и неблагоприятным направлением развития. Э. Эриксон выделил восемь стадий развития идентичности, на каждой из которых человек делает выбор между двумя альтернативными вариантами решения возрастных задач. Характер выбора сказывается на всей последующей жизни, определяя ее успешность или неуспешность. Выбирая продуктивные направления развития, человек выходит из каждого кризиса с усилившимся ощущением внутреннего единства, с развившимися способностями к здравым суждениям, к «хорошим действиям» в соответствии со своими собственными стандартами и стандартами значимых для него людей. Э. Эриксон — один из немногих ученых, работавших в русле психоаналитической традиции, кто описал кроме четырех детских критических периодов также и кризисы взрослого этапа жизни.

Взрослый период жизни данный автор подразделяет на три стадии — молодость, зрелость и старость. В молодости люди расширяют и углубляют свои способности любить и заботиться о других. Э. Эриксон считает задачей молодости достижение близости. Реальная близость возможна лишь тогда, когда у человека сформировалось чувство идентичности. Альтернативой близости является изоляция, вызванная неспособностью достичь подлинной взаимности, в связи с застенчивостью или замкнутостью на себя. Под близостью Э. Эриксон понимал готовность двух человек делить друг с другом свою жизнь и совместно регулировать все важные аспекты своей жизни. Если достигается эта готовность, тогда у молодых людей развивается такое качество эго, как зрелая любовь.

В некоторых случаях на период молодости переходит не решенная в юности задача формирования первой цельной формы эго-идентичности.

Э. Эриксоном и Дж. Марсиа были выделены несколько состояний идентичности. При благоприятном прохождении кризисов у людей формируется чувство идентичности. При неблагоприятном течении возникает спутанная идентичность. Молодой человек не может найти своего места в группе, в обществе, не видит своего будущего. Этот период называют «психологическим мораторием». В этот период происходят многомерные сложные процессы обретения взрослой идентичности и нового отношения к миру. Согласно Э. Эриксону, этот кризис может длиться годами. Прежде чем молодой человек встанет перед окончательным выбором, он может долго находиться в определенном периоде, растягивающемся до конца двадцатых годов. В качестве примера Э. Эриксон приводит жизнеописание таких великих людей, как М. Лютер, бл. Августин, Б. Шоу, З. Фрейд и др. Непреодоленный кризис влечет состояние «диффузии идентичности», которая составляет основу специфической патологии юношеского возраста.

Как только два молодых человека достигли определенной степени близости, их интересы начинают меняться. Следующим этапом в жизни человека является генеративность — произведение на свет детей, создание вещей и идей. Родители должны защищать и воспитывать своих детей, им приходиться жертвовать ради детей своими интересами. Если им удается разрешить этот конфликт, они развивают такую способность, как забота о следующем поколении. Некоторые люди, как заметил Э. Эриксон, развивают заботу, не имея собственных детей. Эти люди могут учить и направлять следующие поколения. Альтернативой генеративности является поглощенность самим собой и стагнация. В этих случаях пары регрессируют к псевдоблизости или начинают потакать своим слабостям, как будто они являются друг для друга единственным ребенком.

В пожилом возрасте жизнь людей может протекать двумя путями. Это либо целостность эго, либо отчаяние. В старости люди, сталкиваясь с перспективой близкой смерти, начинают анализировать и просматривать свою жизнь. Они оценивают свою жизнь. Целостность включает в себя ощущение, что жизнь удалась. Это принятие своего единственного цикла жизни как чего-то, что должно было произойти и что, в силу неотвратимости смерти, не допускает какой-либо замены. Приходит принятие себя со всеми своими ошибками и победами. Другой вариант развития влечет за собой отчаяние. Жизнь была не такой, какой ей надо было быть, но теперь ничего невозможно изменить (Эриксон, 1996).

Последователь Э. Эриксона, Р. Ч. Пек выделил семь проблем, которые решает современный человек среднего возраста, представитель европейской культуры.

1. По мере убывания жизненных сил и ослабления здоровья люди должны переключить большую часть своей энергии на умственную деятельность вместо физической. Признание ценности мудрости против признания ценности физических сил.

2. Второй задачей развития является уравновешивание — на новом уровне –социального против сексуального начала в человеческих отношениях. Эта перестройка вызвана социальным давлением наряду с биологическими изменениями. Люди начинают иначе строить отношения с представителями обоих полов, делая акцент на товарищеских отношениях, а не на сексуальной близости или конкуренции.

3. Третья задача — развитие эмоциональной гибкости против эмоционального обеднения. Эмоциональная гибкость лежит в основе корректировок, к которым люди среднего возраста должны прибегать в тех случаях, когда рушатся семьи, уходят друзья и старые интересы перестают быть смыслом жизни.

4. Четвертая задача — проявление умственной гибкости против умственной ригидности — предполагает борьбу со склонностью слишком упорно придерживаться своих жизненных правил и недоверчиво относится к новым идеям.

Три следующих изменения человеческой жизни приобретают особое значение в пожилом возрасте, однако люди начинают сталкиваться с этими проблемами уже в среднем возрасте.

Во-первых, это дифференциация эго против поглощенности ролями. Если люди определяют себя только в рамках своей работы или семьи, то выход на пенсию, смена работы или уход детей из дома вызовет такой прилив отрицательных эмоций, с которыми индивидуум может не справиться.

Во-вторых, это трансценденция тела против поглощенности телом — измерение, имеющее отношение к способности индивидуума избегать чрезмерного сосредоточения на все усиливающихся недомоганиях, болях и физических недугах, которыми сопровождается старение.

В-третьих, трансценденция эго против поглощенности эго — измерение, имеющее особенно важное значение в старости. Люди не должны предаваться мыслям о смерти. Согласно теории Э. Эриксона, люди, которые встречают старость без страха и отчаяния, переступают через близкую перспективу собственной смерти благодаря участию в молодом поколении — наследии, которое их переживет (Крайг, Бокум, 2006). Если человек продуктивно переживает кризис, то он начинает воспринимать жизнь иначе.

М. П. Нехорошев (2000) в своей работе описывает развитие личности в период зрелости и старости. Он высказывает предположение, что жизнь человека в любом возрасте не лишена смысла. Человек всегда должен стремиться к развитию собственной личности, и только так он может справляться с проблемами, которые возникают в разные возрастные периоды, под влиянием болезни, при изменении социального положения, изменении отношений с супругом. Люди всегда должны оставаться людьми, всегда помнить о любви, смерти и свободе выбора.

Последователь К. Г. Юнга, Дж. Холлис (2002) подробно описал кризис среднего возраста. Он проанализировал проблемы, которые создают ситуацию кризиса среднего возраста. Живя в семье, дети осмысливают все, что в ней происходит, различными способами. Ребенок интерпретирует тактильную и эмоциональную связь как базовое подтверждение в жизни. Кроме этого, он интериоризирует особенности родительского поведения как базовое утверждение своего «я»; также, наблюдая, как борются за жизнь взрослые, ребенок интериоризирует их установки по отношению к самим себе и к окружающему миру.

Дж. Холлис пишет о различных типах мышления в различные возраста. Для детского возраста характерно магическое, волшебное мышление. Ребенок верит, что он будет бессмертным, и в то, что он обязательно станет известным и богатым, что ему удастся спрятаться от смерти и тем самым избежать участи, которая ждет всех остальных. У подростков возникает героическое мышление, дающее возможность подростку надеяться на победы, а не ждать от жизни только разочарований. Именно это мышление помогает подросткам уходить из отчих домов, чтобы строить свою жизнь. К среднему возрасту у человека накапливается большой опыт неудач, приводящих к неумолимому осознанию временности и конечности бытия. Человек начинает видеть, что ему не хватило таланта, интеллекта и мужества. Тогда жизнь открывает новую перспективу: отказаться от юношеской гордыни и научиться видеть разницу между надеждой, с одной стороны, и знанием и мудростью, с другой. Реалистическое мышление в среднем возрасте имеет необходимую цель: сохранения равновесия и восстановления смиренного, но достойного отношения человека к Вселенной. Только когда человек признает крушение своих детских желаний и ожиданий и возьмет на себя полную ответственность за поиск смысла жизни, начинается вторая взрослость.

Дж. Холлис проследил зависимость от возраста изменений идентичности человека. В детстве эго-идентичность зависит от психологической атмосферы родительского дома. Подростковый возраст характеризуется укреплением эго, и тогда у молодых людей хватает сил, чтобы покинуть родителей. Первая взрослость от 20 до 40 лет, представляет собой временное промежуточное существование. Она характеризуется отсутствием глубины и уникальности, благодаря которым человек становится истинной индивидуальностью. Самость — процесс развития и цель этого процесса, происходящий внутри каждого из нас. Самость часто находит свое выражение в потере энергии, депрессии, внезапных приступах ярости. Но энергия проекций оказывается такой сильной, что человеку приходится отодвинуть вопросы, связанные с его индивидуальным путем в жизни. Когда проекции исчезают и он уже не может избежать вмешательства Самости, на человека находит ужас. Вторая взрослость наступает при исчезновении всех проекций. Только когда человек признает крушение своих детских желаний и ожиданий и возьмет на себя полную ответственность за поиск смысла жизни, начинается вторая взрослость.

Ощущение предательства, потери неоправданных ожиданий, вакуума и потери смысла жизни, которое появляется во время устранения проекций, порождает кризис среднего возраста. Человек, став индивидуальностью, преодолевает родительскую волю, родительские комплексы и социально-культурный конформизм, после чего он начинает жить осознанно. В этот момент разрушается временная идентичность и происходит умирание ложного «я».

В юности, оказываясь лицом к лицу с внешним миром, вызывающим трепет, люди проецируют свою тревожность на родителя, являющегося «всемогущим». После ухода от родителей юноша проецирует свои знания на социальные организации, на обладающих властью людей и на социальные роли. Многие молодые люди уверенны, что они играют именно свои роли. Каждый человек с детства несет любимые образы, проецируя их на всех, кто может оказаться экраном для их бессознательного материала. Другая роль, связанная с вынужденной необходимостью нести на себе тяжелое бремя проекций, — это роль родителя. Родители виноваты перед своими детьми, так как проецируют на них свою непрожитую жизнь.

В среднем возрасте устраняется проекция, связанная с восприятием роли родителя как символического защитника. Обычно при наступлении у человека среднего возраста энергетические ресурсы его родителей заметно снижаются. Пока жив родительский образ, жив и психологический буфер, защищающий человека от непостижимой и страшной Вселенной.

Дж. Холлис выделил несколько характерных моментов кризиса. Главная цель первой половины жизни заключается в создании эго-идентичности. Недостаточно сформированная эго-идентичность тормозит развитие личности во второй половине жизни и даже ему препятствует. Для перехода на стадию второй взрослости требуется совершить гораздо больше, чем просто географически отделиться от родителей. Человек должен найти способ сделать продуктивной свою энергию. Кроме того, зрелые отношения подразумевают наличие осознанных обязательств.

Дж. Холлис приводит слова К. Г. Юнга: «Естественное течение жизни требует, чтобы молодой человек пожертвовал своим детством и своей детской зависимостью от кровных родителей, пока его душа и тело остаются в плену бессознательного инцеста. Страх — это вызов и задача, ибо от страха может избавить только мужество. И если не пойти на риск, смысл жизни как-то меркнет, и все будущее приговорено к безнадежной утрате, к серому, тусклому однообразию только по одному мановению рук» (Холлис, 2002, с. 58).

Во-вторых, во время кризиса человеку свойственно давление, направленное из глубины вверх. Бессознательные части души пытаются пробиться в сознание. К. Г. Юнг понимал невроз как страдания не осознавшей себя души. Если человек оказался в плену своего бессознательного, ось вертикальной размерности пересекает горизонтальную плоскость его жизни. И тогда у него в жизни появляется перспектива погружения в глубину, когда человек задумывается, кто он такой за рамками своей биографии и тех ролей, которые ему приходится исполнять.

Третье, на что обращает внимание Дж. Холлис, — это особенность диалога между «персоной» и «тенью».

«Персона» представляет собой более или менее сознательную адаптацию эго к условиям социальной жизни. Первая половина жизни направлена на создание «персоны». При изменении ролей мы ощущаем потерю своего «я». В момент кризиса происходит радикальное изменение нашего отношения к «персоне». Конфронтация с «тенью» и ее интеграция позволяет исцелить невротическое расщепление и восстановить процесс развития личности. В среднем возрасте способность к самообману истощается. Несмотря на то, что встреча со своими худшими качествами вызывает боль, признание их существования начинается с прекращения их проецирования на окружающих. Интеграция «тени» требует, чтобы, живя в обществе, мы брали на себя ответственность и честно к себе относились (Холлис, 2002).

Р. Хейвингхерст, Г. Томэ, Д. Левинсон, Г. Шихи, Б. Ливехуд рассматривали развитие взрослого человека как ряд периодов, разделенных различными ожидаемыми событиями, которые надо осмыслить и пережить (поступление в школу, на работу, супружество, приобретение или потеря членов семьи). В период ранней взрослости жизненные задачи включают в себя начало семейной жизни и карьеры — выбор супруга, воспитание детей, ведение домашнего хозяйства, начало профессиональной деятельности. В период средней взрослости основные усилия человек направляет на поддержание ранее им созданного в своей жизни, а также на адаптацию к физическим и семейным изменениям. Сюда относится достижение гражданской и социальной ответственности взрослого; стремление установить и поддержать экономические стандарты жизни, помощь детям и подросткам стать счастливыми и ответственными взрослыми, создание отношений с супругом как с личностью, принятие физиологических изменений среднего возраста и адаптация к ним, помощь стареющим родителям. К задачам периода поздней зрелости относится адаптация к старению себя и своего супруга, к смерти близких, к старению своего тела. Люди адаптируются к выходу на пенсию, стараются присоединиться к своей возрастной группе ((Биррен, 1964; Бромлей Д., 1966; Havighurst, 1972; Томэ, 1978; Levinson, 1986; Ливехуд, 1994; Шихи, 1999; Крайг Г.,1999, 2000; Квинн В., 2000) Ниже в таблице 1 представлены некоторые из периодизаций.

Большой известностью пользуется теория Д. Левинсона (1978, 1986), который разбил жизненный путь человека на три эры продолжительностью примерно по 20 лет. Каждая эра делится на период стабильного состояния и период изменений, в котором прежняя структура жизни подвергается сомнению, а потом и разрушается, а ее место занимает новая структура, характеризующая уже следующий этап жизни человека. В стабильной фазе развитие индивида характеризуется постепенным достижением поставленных целей, поскольку существенные задачи развития на этом этапе представляются решенными. В переходной фазе сами способы самореализации оказываются предметом анализа для индивида, а новые возможности — предметом поиска.

Жизнь взрослого начинается с кризиса ранней взрослости. В период 18–20 лет встает проблема достижения независимости от родителей и человек пробует сделать некоторые предварительные шаги на пути реального самоопределения. Затем в 22–28 лет наступает стабильная фаза, на протяжении которой человек находит свое место во взрослой жизни, переживает свой первый профессиональный выбор, вырабатывает отношения к любви, браку, семье. В 30 лет происходит пересмотр жизненных схем с возможностью изменить их. Во время последующего стабильного периода от 33 до 40 лет создается положение в обществе. В этот период люди стараются работать на более статусных должностях, становятся полномочными членами своей общности, приобретают авторитет, становятся более ответственными. В 40–45 лет происходит еще одно переосмысление жизненных ценностей, сопровождающееся поиском новых целей.

Д. Левинсон считал, что для достижения истинной взрослости человек должен решить четыре задачи развития: первая — сформировать свое представление о взрослости и понять, что необходимо сделать для ее достижения; вторая задача — найти наставника, поддерживающего молодого человека, помогающего ему перейти из отношений родитель — ребенок к взаимоотношению взрослых как равных. Третьей задачей является построение карьеры, поиск себя в профессиональном плане, с целью достижения самореализации. Установление близких отношений с людьми противоположного пола является четвертой задачей молодого человека. С точки зрения Левинсона, способность к близким интимным отношениям возникает только после 30 лет (Levinson, 1978).

Б. Ливехуд (1994) разбивает жизнь человека на несколько фаз. Взрослость была разбита Б. Ливехудом на три фазы. Первая фаза взрослости начинается в 21 год, в это время человек становится взрослым и начинает полностью нести ответственность за свои поступки. Около 28 лет происходит первый взгляд назад и возникает отчетливое чувство, что человек простился с юностью.

Следующая фаза начинается в конце двадцатых годов и продолжается до середины тридцатых. Это период, когда преобладают «материальные стремления» время большой активности и выдающихся достижений в системе ценностей, основанной на деловитости. Начинается серьезная жизнь. Это проявляется в различных областях. В двадцатых годах можно было проверить свои надежды и желания, теперь же планируется дальнейший ход дела. Во второй половине тридцатых годов для человека продолжают существовать в неизменном виде отношение к жизни и уверенность в себе, завоеванные в первой половине тридцатых годов. Потом появляется сомнение и наступает кризис ценностей, сопровождающийся переходом к иным ценностям. Человек в своем духовном развитии оказывается на распутье. Или он регрессирует в своем развитии вместе с биологическими функциями, или поднимается в совершенно новые сферы, где пробуждаются совершенно другие творческие силы, делающие возможной вторую кульминацию творческих сил человека. Третья фаза жизни — сороковые годы. Ценности, которые человек должен найти заново, это ценности существования. В духовном смысле эти годы означают борьбу с пустотой: человеку кажется, что он потерял почву под ногами и еще не обрел новую (Ливехуд, 1994).

Согласно Г. Шихи (1999), жизнь взрослого человека разделяется на четыре периода, которые человек проходит в его жизненном пути. Решения, принятые им на одной ступени развития, оказываются неверными на другой. Задача первого кризиса 16 лет — отказ от родительских сценариев жизни. Следующий период начинается в возрасте 23 года, когда у человека возникает план на всю жизнь. В возрасте 30 лет человек корректирует план семилетней давности с позиции накопленного опыта. В этот период человек освобождается от многих условностей, становится более рациональным. Возраст 37 лет характеризуется осознанием середины жизни. У людей появляются новые устремления, отличные от тех, которые у них были до этого периода. К пятидесяти годам приходит умудренность опытом, укрепление в этических и моральных принципах, а также независимость от стандартов и мнений других людей.

В период переходов изменения происходят по четырем направлениям. Первое направление — изменение внутреннего ощущения себя по отношению к другим. Второе направление — изменение чувства безопасности и опасности. Третье — изменение восприятия времени (достаточно ли у человека времени или ощущается нехватка его). Четвертое — появление ощущения физического спада. Все изменения являются толчком к принятию новых решений (Шихи, 1999).

Кризисы взрослого периода рассматривает отечественный психолог Б. С. Братусь (1988), выдвинувший гипотезу об уровнях психического здоровья. У человека имеются две сферы психической активности. Первая сфера — это познание мира, производство предметов, преобразование окружающего мира. Человек производит строящие орудия и инструменты своего развития. Другая сфера связана с нахождением смысла своего бытия в мире. Внутреннее психологическое орудие является не только средством решения возникающих перед человеком задач, но и является «психологическим органом», который продуцирует новые задачи, осуществляет «обеспечение и закрепление определенных, достаточно единообразных способов их решения, взаимодействие с другими подобными „психологическими органами“» (Братусь, 1988, с. 68).

Личность не является самодостаточной, в себе самой несущей конечный смысл. Смысл этот обретается в зависимости от складывающихся отношений, связей с сущностными характеристиками человеческого бытия. «Осознание конечности своего бытия впервые во всей его грандиозности ставит вопрос о смысле жизни, заставляет искать этот смысл в том, что превосходит конечную индивидуальную жизнь, что не уничтожается фактом смерти» (Братусь, 1988, с. 44).

Осознанные и принятые человеком общие смыслы его жизни являются ценностями. Подлинная ценность должна быть всегда обеспечена «золотым запасом» соответствующего смысла, в противном случае она девальвирует до уровня простой декларации. Именно ценности являются основными, конструирующими единицами личности, они определяют главные и относительно постоянные отношения человека к основным сферам жизни — к миру, к другим людям и к самому себе (Братусь, 1988).

Развитие личности происходит нелинейно, т.е. оно не сводится лишь к накоплению и расширению однажды выработанных мотивационных устремлений и смысловых отношений к миру. И в зрелом возрасте возможны переходы к иной смысловой ориентации основных видов деятельности. Б. С. Братусь считает, что эти переходы не так резки, как в отрочестве. Они проходят более сглажено, чем кризисы детства. В концепции Б. С. Братуся формулируются особенности кризисов зрелых периодов: наличие большого временного разрыва (в 7–10 лет) между кризисами; меньшая привязанность к хронологическому возрасту и большая зависимость от социальной ситуации; достаточно осознанное, более скрытое, интериоризированное, не демонстративное прохождение (Братусь, 1980).

В. И. Слободчиков (1991) предложил интегральную периодизацию общего психического развития человека. Критерием периодизации стала событийная общность, внутри которой и образуются собственно человеческие способности, позволяющие индивиду, во-первых, входить в различные общности и приобщаться к определенным формам культуры, а во-вторых, выходить из общности, индивидуализироваться и самому творить новые формы, т. е. быть само-бытным.

Развитие человека, проблемы старения и кризисы взрослого периода жизни рассмотрены также отечественными психологами Л. Ф. Обуховой, О. Б. Обуховой и И. В. Шаповаленко (2003).

Л. И. Анцыферова, ссылаясь на отечественных психологов, разрабатывающих диалектическую теорию психического развития личности, подчеркивает и выявляет роль борьбы противоположностей и противоречий между ними как движущей силы перехода от стадии к стадии и накопления новых потенций развития. С позиции взаимодополнения и борьбы противоположностей можно рассмотреть соотношение сензитивных и критических периодов психического развития. Критические периоды обычно описываются как периоды снижения темпа развития, повышенной уязвимости, переоценки ценностей, нередко внутреннего метания. В то же время многие исследования показывают, что именно после успешного разрешения кризисов у индивида наблюдается прилив новых сил, стремительное овладение новыми областями деятельности, повышается мотивация к достижению, формируются новые способности. Здесь гармония взаимодополнения мотивов, способностей, возможностей, собственного стремления к достижению и социальных требований выступает как движущая сила развития, как механизм возникновения новых противоречий и подготовки новых стадий развития (Анцыферова, 1989, 1999).

Е. Л. Солдатова (2005, 2006) считает, что во взрослых периодах жизни развитие происходит путем чередования критических и стабильных периодов, так же как в детстве. Если задача детских возрастов связывается с освоением новых видов деятельности и с субъективацией этих новых способов действования в кризисах развития, то задача развития в периоды взрослости заключается, по мнению Е. Л. Солдатовой, в освоении личностью определенной для каждого возраста системы социальных отношений.

Между юностью и молодостью меняется социальная ситуация развития и ведущая деятельность, приводящая к кризису. Новообразованием данного перехода является принятие своих чувств и доверие своим эмоциональным проявлениям — достижение эмоциональной зрелости.

В следующий период — 30–35 лет — кризис развития личности связан с изменениями в объективной ситуации: люди становятся более самостоятельными, происходит самореализация в профессиональной деятельности. Этот период требует особых усилий личности, направленных на переоценку своей жизни и выбор дальнейшей жизненной стратегии. Новообразованием этого кризиса является принятие себя настоящего, осознание ценности «быть собой», гибкость в выборе направлений саморазвития.

Кризис середины жизни 40 лет, по мнению Е. Л. Солдатовой, связан с разотождествлением личности от идентичности с другими людьми, когда-то игравшими важную роль в жизни данного человека — учителей, родителей, наставников, друзей. В этом возрасте происходит установление собственной идентичности, сопровождающееся переоценкой смыслов и ценностей. Новообразованием кризиса является самодостаточность, определяющая независимость человека, стремление опираться только на себя в реализации жизненных целей, собственной линии жизни, доверие ресурсам своей личности.

Кризис пожилого возраста сопровождается отказом от активной социальной жизни, удержанием в себе старого, принятием своего жизненного пути таким, каким он был. Этот период связан с объективными изменениями — болезнями, выходом на пенсию (Солдатова, 2005, 2006; Шаповаленко, 2007).

Периодизация развития, опирающаяся на представление о кризисном характере перехода с этапа на этап, раскрывается также в теориях, развивающих представления о важности переживания смысла жизни в определении жизненного пути человека. Основоположник этого направления В. Франкл считает, что всякая человеческая личность представляет собой нечто уникальное и каждая из ее жизненных ситуаций неповторима. Эта уникальность и неповторимость проявляется и в каждой конкретной задаче человека. Возникая в пубертатный период, вопрос о смысле бытия потрясает человека в течение всей его жизни. В зрелом возрасте перед человеком встают новые проблемы. Возникает страх перед наступлением того возраста, за которым непосредственно следует старость; фактически — это страх перед смертью (Франкл, 2001). По мнению В. Франкла, страх перед смертью в действительности связан со страхом перед своей нечистой совестью, которая вызывается осознанием того, что в жизни были упущены многие предоставлявшиеся судьбой возможности. Единственная абсолютная ценность в жизни любого человека лишь одно — повеление его собственной совести. Совесть определяет судьбу человека в разнообразных обстоятельствах его жизни.

Человек так или иначе выполняет свой долг, когда он принимает вызов судьбы, идет ли речь о его поступках или о манере держать себя. Даже поступая неправильно, человек затем может осудить свои дурные поступки, взять за них ответственность и тем самым вступить на новую ступень своего развития. Во второй половине жизни именно прошлое имеет наиважнейшее значение для человека. Принимая прошлое, человек делает его для себя богатством и ценностью. Говоря о старости, В. Франкл пишет о важности посильного труда для общества, пусть это будет бесплатная работа в общественных организациях. В старости важен вопрос, заполнено ли его время и его душа тем делом, которому человек может посвятить в данный момент свою жизнь (Франкл, 1990, 2001).

А. Лэнгле, размышляя о переживании счастья, считает, что человеку необходимо возвратиться из прошлого, связанного в его воспоминаниях со счастьем (маленькие дети, молодость, влюбленность и др.), к настоящему, находя переживание счастья в актуальном моменте (Лэнгле, 2015).

Идеи В. Франкла продолжили развивать Д. А. Леонтьев (2007), Е. Н. Осин (2009), Д. Г. Литинская (2013) и др.

В отечественной психологии идея о смысле жизни как о важнейшей составляющей парадигмы человеческого развития представлена также В. Э. Чудновским. Он раскрывает процесс изменения психологических составляющих оптимального смысла жизни. Каждый возрастной период вносит своеобразный «вклад» в процесс поиска и становления оптимального смысла жизни (Чудновский, 2003).

В философских работах В. И. Красикова (2002) обсуждаются проблемы переживания кризисов в процессе развития человека, исходя из анализа смысла присутствия человека в мире.

Человеческую жизнь, по мнению В. И. Красикова, можно разделить на три периода. Первый период — это юность. Его переживают молодые люди от момента пробуждения сознания до конца своих 20–х начала 30–х годов. Этот период сопровождается ощущением новизны. Другой фактор — открытость и неопределенность ожидаемого будущего. Молодежи в этот период свойственно откладывать на «потом». Человека тяготит, что время тянется медленно, что вокруг все как бы застыло в неизменности — и поэтому не видно конца. Окружающее становится уже привычным, т. е. для его восприятия-узнавания уже нужна лишь малая часть того, что «тратилось» на него раньше, в оставшееся время человек томится ощущением пустоты, бездеятельности. Кажется, что уже «схвачена» незатейливая суть окружающей жизни. Молодой человек беззаветно верит в свою проницательность: мир для него прозрачен и понятен — и потому скучен (он все познал). Выводит из тупика в этом возрасте инстинкт, программа репродукции в ее социокультурных формах (любовь и семейная жизнь). Они дают временно искомое — опыт переживания собственной уникальности другого (любимых, детей). Это становится серьезнейшим смыслом.

Следующий этап развития человека — это зрелость. Для данного периода характерно наслаждение настоящим. Самосознание находится между прошлым и будущим, но не в их власти. Равноудаленность, взвешенность порождают ситуацию разорванности, неприкаянности, отсутствие некоего жизненного стержня. Попытки освоения настоящего составляют суть жизненного напряжения зрелого человека. Жизнь человека в этот период наполнена хлопотами. Предаваться хлопотам — это функционирование, теряющее свои внутренние цели, рассредоточенное во множестве дел и оправдывающее себя именно их множеством. Кризис среднего возраста — экстремализация постоянного вялотекущего синдрома существования. По мнению В. И. Красикова, суть активной фазы синдрома существования в кризисе среднего возраста заключается в переживании обесценивания смыслов, характерна усталость, раздражительность от заурядности и бессмыслицы происходящего.

Приоритетом развития человека от детства к зрелости является наполнение памяти опытом поколений и собственное приспособление.

Кризис среднего возраста наиболее глубок и болезнен, в этот период человек добирается до сути, после чего замирает в ужасе отчаяния от невозможности что-либо радикально изменить. Немногие признаются себе в этом состоянии. В. И. Красиков описывает три вида реагирования на кризис. Это уклонение, самоубийство и бегство.

Уклонение — это переживание человеком своего жизненного предела: он достиг некоторого уровня, после которого не будет уже дальнейшего качественного изменения, личностного и интеллектуального. Он чувствует, что это состояние сродни смерти. Человек опасается даже приближаться к теме, чья тяжесть может отравить ему жизнь, убить еще оставшиеся непосредственность и радость существования. К зрелому возрасту большинство людей обретает все необходимое для жизни: приличную работу, достаток, уважение, отлаженное, размеренное существование со своими гарантированными удовольствиями. Если и могут быть улучшения, то не столь радикальные, что были при переходе от юности к зрелости. Исчезновение надежды, ослабление воображения, сопровождающееся рационализацией, порождают кризис в виде отделения смысла от существования.

Многие люди не хотят никаких изменений, о которых предвещает отсутствие целей и смыслов. Люди зрелого возраста еще полны сил, они хотят, чтобы все оставалось так же. Люди, склонные к рефлексии, дорожащие идеалами своего воображения, тяготятся заурядностью, повторяемостью, впадают в уныние. Человек бежит от себя подлинного в свои повседневные роли, чувствуя в них спокойствие и стабильность.

Уклонение простирается по шкале от забывания до забытья. Забывание — волевое усилие отведения внимания от собственных тревожных состояний. Люди пытаются найти свой интерес в музыке, литературе, хобби. Рационалистические установки, ограниченные интересами повседневности, господствуют над сознанием человека долгое время. Забытье — такой жизненный стиль, в котором свободное время занимается систематическим употреблением алкоголя.

Самоубийство — это другой вариант ответа на кризис существования.

Третье решение как ответ на кризис среднего возраста В. И. Красиков называет бегством. Человек может стремиться убежать от задачи возобновления попыток восстановления взаимных связей смысла и существования. Имеются две формы бегства. Либо убежать от себя, собственных смыслов и стать всецело существованием — жить интересами тела и ближайшего социального окружения. Либо убежать от мира в себя, находиться внутри своей души. Оба решения половинчатые, хотя и обладают преимуществами.

В первом случае, в отличие от уклонения, человек признается в наличии у себя синдрома существования, он находит некий удовлетворяющий его на время ответ. Но решение проблемы смысла существования видится им вовне себя — в другом, которое представляется величественным. Человек способен прилепиться к нему и стать им: Делом, Любовью, Познанием, Красотой, чтобы вновь обрести твердую почву под ногами, объективироваться «в пароходы, самолеты и другие великие дела». Эти люди вполне искренни, когда говорят о смысле своей жизни как о «науке», «понимании», «политической борьбе за что-то» или о «прекрасном».

Кризис состоит в том, что смысл «я» видится только в разрыве с существованием: внутри существования «я» переживает свою унифицированность, клеймо шаблонности социума. Лишь немногие способны творить себя сами, а остальные довольствуются тем, что видят свое «я» в разрыве с существованием.

Однако смысл также невозможен без существования, как нет «пространства и времени» без объектов, свойствами которых они являются. Если человеку не нравится его существование, ему необходимо создать новые смыслы. Но новые смыслы невозможны без нового «я», формами которого они являются. Чтобы изменить «я», надо его знать, узнавание уже есть испытание и изменение.

На грани саморазрушения, творческого воображения и самообъективации может иметь место феномен «второго рождения». Второе рождение — это непрерывное самоотрицание и самополагание, постоянное испытание себя. Ко второму рождению подходят единицы из тысяч (Красиков, 2002).

О кризисе середины жизни (40–44 года), сопровождающемся экзистенциальными проблемами, связанными с переосмыслением пройденного жизненного пути, переоценкой прежних ценностей, потерей смысла жизни, пишут современные отечественные психологи. К общим особенностям кризиса начала зрелости относятся: отсутствие чувства счастья, чувство отчуждения с друзьями и потеря смысла жизни. К специфическим особенностям кризиса периода «середины жизни» относятся: неудовлетворенность жизненной самореализацией; потеря смысла жизни, ощущение безысходности, страх смерти, горечь от жизненных потерь и утрата самоуважения (Труженикова, 2006; Ипполитова, 2005).

Однако Б. Г. Ананьев считает, что на проживание периодов жизни человека накладывается неравномерность и гетерохронность становления свойств личности. Неравномерность процессов смены состояний индивида, которые выражаются во внутренних противоречиях развития, приводят к различным возможностям жизни (Ананьев, 2001).

Подводя итоги, можно отметить, что жизнь человека состоит из закономерной последовательности определенных периодов. Переход из одного периода к другому сопровождается кризисом. Как писал Л. С. Выготский, кризисы необходимы для развития личности и если бы кризисы не были бы исследованы эмпирически, то их необходимо бы было внести в схему развития на основании теории (Выготский, т.4. 1984). Возрастные нормативные кризисы сопровождаются ключевыми переживаниями. Критерием того, что человек перешел на другой этап развития, является смена характера переживания себя, других людей, окружающего мира.

1.2. Жизненный путь как последовательность событий

Жизненный путь личности может также рассматриваться без выделения закономерной последовательности этапов развития, как череда событий. В этом подходе исследуется взаимодействие индивида с окружающей средой, и события, с которыми сталкивается личность, рассматриваются как уникальные и принадлежащие только жизненному пути данного индивида. Среди направлений в рамках данного подхода можно назвать теории Л. Брюдаль, Т. Холмса, Р. Рэйха, Х. Риза и др.

Н. Нивен (Niven N., 2000) отмечает, что события являются маркерами, характеризующими изменения в жизни человека. Л. Брюдаль (1998), Д. Киммель (Kimmel L.C., 1990), Неугартен (Neugarten, 1977) делят события жизни на два вида. К первому виду относятся события, которые неожиданно меняют сложившийся образ жизни. К ним относится смерть, тяжелая болезнь, увольнение с работы, выигрыш большой суммы денег и др. Другой вид составляют события, к которым человек готовится (брак, выход на пенсию, смерть престарелых родителей, др.). Если событие предвидится, то оно приводит к меньшему стрессу, чем в том случае, если оно происходит неожиданно в жизни человека.

Наиболее известная шкала стрессогенных событий составлена Т. Холмсом и Р. Рем (Holmes D.S. & Rahe R.H., 1967). Много мелких стрессов могут влиять на человека сильнее, чем одно значительное событие жизни. К наиболее стрессовым событиям относятся смерть супруга (100) баллов, развод (73). Наименее стрессовые события — отпуск (13), незначительные нарушения закона (11). Главная проблема этой шкалы состояла в том, что она использовала только одно измерение — стресс.

А. Д. Канер и др. (Kanner A.D. et al, 1981) создали шкалу «взлеты и падения», оценивающую ежедневные трудности и удачи. К трудностям были отнесены забота о членах семьи, рост цен на товары повседневного спроса и др. К наиболее частым удачам относятся позитивные эмоции, связанные с супругом, переживание своего здоровья и др.

О. Брим и С. Райер (Brim O.G. & Ryer C.D., 1980) описали жизненные события, используя квалификацию в трех измерениях. Вероятность — это возможность, что событие произойдет. Возрастная соотнесенность — связь событий с возрастом. Распространенность — возможность возникновения события у многих или нескольких людей.

В ряде работ отечественных психологов события жизни также рассматриваются в контексте жизненного пути человека. С точки зрения Б. Г. Ананьева, «жизненный путь человека — это история формирования и развития личности в определенном обществе, современника определенной эпохи и сверстника определенного поколения» (Ананьев, 2001, с. 91). В качестве единицы анализа жизненного пути выделяется событие жизни. Жизненный путь, согласно этому подходу, делится на ряд периодов, разграниченных между собой событиями.

В отечественной психологии существуют различные трактовки события (Рубинштейн, 2004, Логинова, 1979, Карцева, 1990, Ананьев, 2001, Пергаменщик, 2003). С. Л. Рубинштейн пишет, что события жизни могут являться поворотными этапами жизненного пути, при которых определяется жизнь на последующий долгий период. (Рубинштейн, 2004). Таким образом, события жизни, согласно С. Л. Рубинштейну, связаны с собственной активностью человека, с принятием им решения, с его выбором.

Б. Г. Ананьев (2001) относил к событиям внешние обстоятельства, с которыми человек сталкивается. Он разделил все события на две группы — события окружающей среды и события поведения человека. Жизнь человека часто меняется под влиянием внешних событий. К событиям окружающей среды относятся события, происходящие в том обществе, где живет человек. К событиям макросреды можно отнести войны, революции, эпидемии. Человек не может находиться вне истории той страны, в которой он живет. Он может пассивно принимать события, а может быть их активным участником. На человека также оказывают влияние и биографические события: это события, связанные с микросредой. К ним относятся его отношения с семьей: вступление в брак, рождение детей, смерть родителей, а также события, связанные с трудовой деятельностью — начало работы, повышение по должности, уход с работы, награды, кульминационные моменты достижений в избранной деятельности.

Событиями поведения человека, согласно Б. Г. Ананьеву, являются его поступки. Поступки могут открыть человеку жизненную перспективу. Поступки происходят во внешней среде, а созревают внутри человека. Их смысл сводится к принятию или отвержению некоторой ценности.

Н. А. Логинова (1979) выделила третью группу событий — события внутренней жизни человека, составляющие его духовную биографию. Такие события (прочтение книги, встреча со значимым человеком, просмотр спектакля и др.), переживания о которых можно пронести через всю жизнь, оказывают на личность человека формирующее влияние.

Т. Б. Карцева (1990) вводит понятие жизненного события. Такое событие приводит к изменению образа себя. Эти события либо разрушают личность, либо заставляют ее иначе относиться к себе и миру. Как следствие, такие события приводят к изменению отношений с близкими людьми. Жизненное событие рассматривается как такое событие (поступок или ситуация), которое затрагивает самоопределение личности. Если событие не меняет представления личности о себе и о своих отношениях с окружающим миром и другими людьми, то оно не является жизненным. По мнению Т. Б. Карцевой, одинаковые события для одних людей становятся жизненными, а для других нет. Даже если событие вызывает тяжелые переживания, оно не становится жизненным, если не меняет представления личности о себе. К индикаторам жизненного события и косвенным критерием его, по мнению Т. Б. Карцевой, относится наличие процесса переосмысления человеком своего прошлого, его переоценка, изменение целей и смысла жизни.

Л. А. Пергаменщик (2003) считает необходимым выделить группу травматических событий. К этим событиям можно отнести угрозу собственной жизни, физические травмы. Травматический стресс, вызывающий страх и беспомощность, переживается личностью как соразмерный по интенсивности чувств со всей предыдущей жизнью, поэтому такое событие делит жизнь на две части — на события, произошедшие до и после травмирующего события. Психологическая травма влияет на восприятие времени. Травмирующие последствия могут приводить к симптомам «укороченного будущего», которые выражаются в наличии неясных жизненных планов и в избегании ситуаций, связанных с необходимостью строить прогнозы на будущее. Человек, столкнувшийся с травмирующим событием, но не переживший его, остается в прошлом. Человек, получивший психологическую травму, ощущает себя иным, чем он был прежде, взрослее и опытнее, чем его сверстники. Психологическая роль такого события заключается в том, что оно определяет многие последующие события, кладет начало новому образу жизни.

Одно и то же событие может оказывать различное влияние на людей. Это относится и к переживанию перехода середины жизни. М. О. Алферова и И. В. Шаповаленко (2008) показали, что люди по-разному осмысливают свою жизнь, реагируют на проблемы активно или пассивно. Ими было выделено четыре личностных варианта проживания периода середины жизни: самоактуализирующийся, обыденно-жизненный, деструктивный, конфликтный.

Из вышесказанного следует, что некоторые события не оказывают существенного влияния на ход жизни человека. Однако другие события, включая и нормативные кризисы, которые приходится переживать человеку, приводят к перестройке характера, изменению направления и темпа развития личности, подталкивают человека к переосмыслению им своей жизни. Такое событие является поворотным моментом, связанным с новым этапом жизни личности, приводящим к смене круга ее общения, изменению образа себя (Логинова, 1979, Карцева, 1990, Пергаменщик, 2003).

1.3. Смена ключевых переживаний как критерий наличия перехода

Л. С. Выготский, рассматривая влияние событий жизни на развитие личности, вводит понятие переживания как единицу анализа личностного развития. «Переживание есть единица, в которой в неразложимом виде представлена, с одной стороны, среда, то, что переживается, — переживание всегда относится к чему-то, находящемуся вне человека, — с другой стороны, представлено то, как я переживаю это, т.е. все особенности личности и все особенности среды представлены в переживании, то, что отобрано из среды, все те моменты, которые имеют отношение к данной личности и отобраны из личности, все те черты ее характера, конституциональные черты, которые имеют отношение к данному событию» (Выготский, 2001, с. 75). Одно и то же событие может вызывать различные переживания у разных людей, что зависит от их характера, возраста и других особенностей. В результате одно и то же событие, в зависимости от вызываемых им переживаний, способно по-разному влиять на дальнейшую жизнь различных людей. При этом некоторые события жизни ведут к «ключевым переживаниям», вызывающим реакции, в возникновении которых участвует вся личность. Эти переживания способны изменить цели и мотивы жизни, приводя к существенным переменам всего жизненного пути человека (Выготский, 1984, 2001).

По мнению Л. С. Выготского, в критические периоды развития происходят смены основных переживаний личности. Кризис представляется моментом перелома, который выражается в том, что от одного способа переживаний среды личность переходит к другому.

Сущностью всякого кризиса является перестройка внутреннего переживания, перестройка, которая коренится в изменении основного момента, определяющего отношение личности к среде, именно в изменении потребностей и побуждений, движущих поведением человека. При переходе от одного возрастного периода к другому у человека возникают новые побуждения, новые мотивы, происходит переоценка ценностей. Перестройка потребностей и побуждений, переоценка ценностей, с этой точки зрения, может сопровождать переход не только к новому возрастному периоду, но и от одного этапа жизненного пути к другому. При этом меняется и отношение человека к среде. У личности появляются другие интересы, человек начинает заниматься иной деятельностью, у него перестраиваются отношения с людьми.

Среда становится, с точки зрения развития, совершенно иной с того момента, когда личность переходит из одного возрастного периода в другой, от одного этапа жизненного пути к другому. Именно изменение переживания влечет за собой весь спектр поведенческих реакций, характерных для критического периода (Выготский, 1984).

Ф. В. Бассин (1972) пытался понять переживание не только как созерцание, но и как некоторую деятельность, производящую важные изменения в человеке. Ф. Е. Василюк также рассматривает переживание как восстановительную работу по преодолению разрыва «жизни», который возникает при некоторых жизненных событиях. О жизненном пути личности, с точки зрения этого автора, можно говорить в перспективе реализации жизненного замысла. В качестве поворотного пункта жизненного пути личности Ф. Е. Василюк рассматривает переход. Поскольку психологическим орудием реализации жизненного замысла является воля, то период перехода характеризуется бессилием воли в реализации жизненного замысла. При этом сам переход предстает как сложный динамичный процесс, в котором могут затрагиваться различные «измерения» жизни индивида (его витальность, отдельные жизненные отношения, внутренний мир), что ведет к проявлениям стресса, фрустрации или возникновению внутреннего конфликта (Василюк, 1984, 2017).

Ф. Е. Василюк выделяет два типа переходов. В первом случае сохраняется возможность восстановления прерванного течения жизни. Жизненный замысел сохраняется, и, выходя из перехода, личность остается прежней. Во втором случае реализация прежнего жизненного замысла становится невозможной. В таких случаях человек может ощутить потерю смысла жизни.

Эта невозможность реализации прежнего жизненного замысла становится предметом переживания. Переживание является внутренней деятельностью, помогающей человеку преодолеть различные критические ситуации, с которыми он сталкивается в своей жизни. Поэтому продуктом работы переживания является осмысленность происшедшего, формирование новых ценностей, поиск новых источников смысла, создание этих новых источников.

К кризису приводят такие события жизни, как смерть близкого человека, тяжелое заболевание, резкие изменения социального статуса и др. Кризис ставит проблему, которую человек не может разрешить, что делает реализацию его прежнего жизненного замысла невозможной. «Результат переживания этой невозможности — метаморфоза личности, перерождение ее, принятие нового замысла жизни, новых ценностей, новой жизненной стратегии, нового образа Я» (Василюк, 1984, с. 47).

Эту тему рассматривает, в частности, Н. О. Садовникова (2015), описывающая переживание в процессе деятельности по разрешению профессионального кризиса, в ходе которого происходит построение новой профессиональной перспективы.

Н. А. Логинова отмечает, что сами переживания могут становиться событиями жизни. Конкретное впечатление может вызывать переживания, имеющие биографический смысл. Например, эстетическое переживание музыки, прочтение книги и т. п. могут способствовать определению жизненной направленности личности, и поэтому оно опосредованно влияет на ход жизни, а значит, становится событием в ней (Логинова, 1985).

А. Ю. Узиковой под руководством Л. Ф. Обуховой был проведен анализ биографических и автобиографических текстов, касающихся жизни известных личностей, а также биографический анализ сочинений респондентов на тему «Значимое в моей жизни переживание». Были выявлены особенности ключевого переживания (Узикова, 2009). Таким образом, понятие переживания позволяет выявить связь между событиями и смыслом жизни. Проблема поиска человеком смысла жизни рассматривалась как фактор, определяющий жизненный путь человека, в работах В. Франкла, В. Э. Чудновского и др. В них анализировалось влияние ситуаций, условий жизни, непредвиденных событий на переживание человеком смысла своей жизни (Франкл, 2001, Чудновский, 2003).

Переходы и кризисы были рассмотрены как этапы развития личности в зарубежной психологии А. Дэниш и А.Д» Оджелли (1980), Б. Хопсоном, М. Скэли (1991), Р. Мусом (1986), Л. Брюдаль (1998). Процесс переживания жизненного перехода побуждает людей смотреть на свою жизнь другими способами, которые препятствуют обращению к прежней перспективе. Согласно Н. Нивену, переходы (transitions) как таковые необходимы для личностного роста (Niven, 2000).

А. Дэниш и А.Д» Оджелли (Danish S.J. & D’Augelli A.R., 1980) предложили рассматривать события жизни как факторы личностного роста, а не только как проявления состояния личности на определенном этапе развития, как, с их точки зрения, предлагал Э. Эриксон. На основании предложенной ими модели развития как личностного роста они считают необходимым поставить в центр психологической помощи личностный рост, а не терапию и реабилитацию. Авторы полагают, что большое значение имеет рефлексия индивида над событиями своей жизни, случившимися в прошлом, как позитивными, так и негативными. Такая рефлексия повышает уровень компетентности личности при переживании событий, которые могут случиться в будущем. При этом подчеркивается важность переживания событий жизни для последующего использования полученных навыков успешного выхода из критических ситуаций.

Развивая этот подход, другие исследователи анализируют общие черты переходов, рассматривая их как процессы, имеющие важное значение для личностного роста индивида. При этом ими обсуждаются специфические механизмы, которые индивиды используют, чтобы справляться с переживаемыми кризисами.

Существуют различные модели, которые пытаются показать тип проблем, переживаемых людьми в течение жизненных переходов.

Б. Хопсон и М. Скэли (Hopson, Scally, 1991) представили переход как последовательность семи фаз. Однако, они представили скорее структуру, чем жесткую последовательность событий. Прохождение через фазы не является гладким и непрерывным.

Фаза 1. Шоковое состояние.

Фаза 2. Шок дает основу для резкого колебания настроения — это или эйфория или отчаяние — в зависимости от природы перехода. Степень колебания настроения зависит от обстоятельств события. Эта фаза сопровождается попыткой оценить последствия.

Фаза 3. Сомнение в себе. Позитивные события могут порождать у человека сомнения в себе, сможет ли он справиться с таким стилем жизни, до той поры никогда не переживавшимся. В случае негативных событий этот этап может быть незаметным, и индивид может перейти от отчаяния к сомнению в себе без того, чтобы заметить какие-то изменения. Эмоции, связанные с этим этапом — тревога, страх и тоска.

Фаза 4. Принятие реальности и внутреннее освобождение от события. Это наиболее важная фаза во всем цикле, так как она отмечает переход от прошлого к будущему. До этого момента человек оставался эмоционально привязан к прошлому. Эта привязка должна быть разорвана, для того чтобы дать возможность развитию новых эмоциональных связей. Данная фаза является травмирующей, поскольку человек должен порвать старые связи, не зная, какие связи его ждут в будущем. Эта фаза представляет момент, когда человек может преобразовать свою трагедию и несчастье в отправные точки личностного роста.

Фаза 5. Попытка найти новые возможности. Этот этап сопровождается перепадами настроения, поднятием самооценки и появлением перспектив. Постепенно человек начинает выстраивать нижнюю точку цикла и двигаться вперед.

Фаза 6. Осмысление пережитого события. В некоторый момент индивид должен оглянуться назад на переход или кризис и попытаться найти смысл того, что с ним случилось.

Фаза 7. Включение пережитого, нового опыта в свою жизнь. Человек теперь ощущает чувство целостности между новым стилем жизни и самим кризисом. Прохождение через весь цикл позволяет индивидам быть готовыми встретить будущие кризисы и переходы с уверенностью в себе, кроме того, у людей возникает чувство уверенности, что, справившись с одной трудной ситуацией они смогут справиться с другой.

Эти кризисы и переходы являются развивающими этапами. Пережив кризис, человек не возвращается в прежнее состояние. Процесс переживания жизненного кризиса или перехода побуждает людей смотреть на свою жизнь иначе, чем прежде. Успешное прохождение кризиса и перехода сопровождается личностным ростом и повышением самооценки. Однако модель Б. Хопсона и М. Скэли хорошо работает в случае негативных событий жизни и хуже в ситуациях позитивных событий (Niven, 2000).

Другая модель, описывающая вызванный событиями жизни переход, была описана Р. Мусом (Moose R.H., 1986). Кризис выдвигает перед человеком задачи, которые ему необходимо решить:

• установить смысл и понять личностное значение ситуации;

• выполнить внешние по отношению к самому событию, но необходимые действия, например, похороны после смерти и др.;

• поддержание отношений с близкими людьми, сохранение социальных связей, которые нарушаются при столкновении с событиями жизни;

• управление своими чувствами и сохранение эмоционального баланса;

• сохранение образа себя и поддержание самооценки несмотря на переживание тяжелых обстоятельств.

Способы решения этих задач могут быть либо адаптивными, либо дезадаптивными. Р. Мус описал три категории способов преодоления, которые включали когнитивные, поведенческие и аффективные компоненты (Niven, 2000).

• для преодоления, сфокусированного на оценке, используются навыки, направленные на изменение значения ситуации и осмысление ее опасности;

• для преодоления, ориентированного на проблеме, включаются навыки, направленные на активное противостояние проблеме и на предотвращение ее последствий;

• для преодоления, сфокусированного на эмоции, начинают действовать навыки, используемые при управлении чувствами.

В рамках этих трех категорий имеется девять способов преодоления:

Логический анализ и умственная подготовка. Логический анализ относится, во-первых, к способности уделять внимание за один раз одному аспекту кризиса, разбивая кризис, несмотря на эмоциональные трудности, на небольшие, потенциально преодолимые части. Во-вторых, пережитый опыт становится достоянием человека и помещается в долгосрочную перспективу. Умственная подготовка — это навык, который практикуется часто перед событием, равно как и после него. Он состоит в вызывании из памяти прошлых способов решений подобных проблем или предвосхищающем переживании ожидаемого события (например: оплакивание ожидаемой смерти близкого).

Когнитивное переопределение. Этот навык помогает принять реальность события или переводит мысли о нем в более приемлемое переживание. В контексте жизненного кризиса и перехода человек обращает внимание на возможные худшие варианты жизни или же пытается увидеть в событии позитивные стороны, например, вызываемый новым опытом личностный рост.

Когнитивное избегание или отрицание. Использование отрицания как механизма преодоления часто рассматривается как неуспешный выход из кризиса, однако этот механизм может предоставлять «пространство для дыхания», где люди предохраняются от разрушения и им дается время, чтобы консолидировать другие личностные ресурсы для преодоления. Когнитивное избегание и отрицание могут являться немедленным ответом на стресс. В случае, если они кратковременны, они могут быть продуктивными навыками.

Поиск информации и поддержки. Этот навык можно разбить на составляющие. Поиск информации разделяется на три части: получение информации о кризисе, исследование возможных альтернативных способов действия и предвидение их вероятных исходов. Поиск поддержки от семьи, друзей и других людей, находящихся рядом в социуме, является ценным источником помощи в трудные периоды жизни. Однако имеется определенное рассогласование между потребностью искать поддержку у других в трудной ситуации и потребностью уединяться от других, чтобы остаться одному со своими переживаниями.

Выполнение внешних по отношению к самому событию действий. Эти навыки помогают людям разрешать проблемы, которые возникают в результате событий. Выполнение необходимых обязанностей, вызванных событиями, ведет к развитию чувства уверенности и самоуважения, которые дают облегчение человеку, оказавшемуся в кризисе.

Поиск альтернативы. Кризису часто сопутствует изменение активности человека и поиск новых источников поддержки (поиск друзей, иных социальных ролей).

Альтернативные регуляции. Контроль за своими эмоциями представляет из себя важный этап для сохранения надежды на будущее. Регулирование эмоций является важной работой со своими чувствами с целью снижения собственной чувствительности к происшедшим событиям, вызывающим кризис.

Эмоциональная разрядка. Открытый выход своим чувствам помогает человеку, пережившему стресс, уменьшить внутреннее напряжение.

Покорное принятие. Принятие ситуации и осознание, что ничего нельзя изменить, представляют собой навык необходимый в ситуациях, когда ситуация неразрешима. Это осознанное решение принять обстоятельства такими, какие они есть (Moos, 1986).

Л. Брюдаль (1998) рассматривает психологические кризисы как импульс к личностному росту. Пережив кризис, человек может начать мыслить иначе, чем прежде. Ему открывается активное, творческое, не знающее границ начало.

Люди, находящиеся в кризисе, имеют измененное сознание. Ощущения, которые испытывает человек, трудно выразить словами. Общепринятый язык, основанный на рациональном логическом мышлении, не пригоден для описания причинных взаимосвязей в процессе переживания кризиса.

Психологические кризисы могут привести к изменению системы ценностей. В момент угрозы для жизни вся она, от начала до конца, проносится перед внутренним взором. Прежняя жизнь закончена, и возникает важный вопрос: как жить дальше? Изменение точки зрения способно повлечь за собой изменение в самой системе ценностей.

Когда человек находится в кризисе, он ощущает отсутствие времени. Тогда он возвращается в безвременное начало своего развития и обретает доступ к модусу переживаний, при котором все соответствует всему, а прошлое, настоящее и будущее не существуют, как нет их, когда человек был младенцем. В период кризиса человек может чувствовать близость смерти и испытывать страх от переживания этой близости (Брюдаль, 1998).

Отсюда следует, что в своей жизни человек переживает различные переходы, вызванные событиями жизни или нормативными кризисами. Такие события сопровождаются ключевыми переживаниями, вызывающими изменения представлений личности о себе, других и окружающем мире. При этом происходит переосмысление человеком своей жизни, изменяется его самооценка, возникают новые отношения с другими людьми, меняется круг его общения. Смена характера переживания себя, других людей и окружающего мира выступает при этом симптомом перехода с одного жизненного этапа на другой.

Подводя итоги сказанному в этой главе, можно заключить, что возрастные изменения, поскольку они ведут к смене ключевых переживаний и обозначают вехи в развитии личности на ее жизненном пути, могут быть обозначены как своего рода нормативные кризисы, аналогичные кризисам, вызванным событиями внутренней жизни (Логинова, 1979).

Для первой фазы взрослости (20–30) лет характерны следующие задачи:

• пробы и поиск профессии, спутника жизни — Р. Хейвингхерст, Д. Левинсон

• ответственность за создание собственного окружения (ранее эта задача рассматривалась как характерная преимущественно для женщин, что требует сегодня дополнительных исследований)

• основание жизненного сообщества и начало профессиональной карьеры (ранее преимущественно у мужчин, по Б. Ливехуд, а в современном обществе также нуждается в изучении)

• построение взрослой идентичности, не подвластной контролю со стороны родителей, ответственность за свой жизненный путь, отказ от ожидания постоянной родительской поддержки — Р. Гулд

Для второй фазы взрослости (30–40) лет:

• полное освобождение от контроля родителей (обретение независимости от родителей) — Р. Гулд

• осуществление себя в профессии — Р. Хейвингхерст

• партнерские отношения в совместной жизни — Р. Хейвингхерст

• гражданская ответственность — Р. Хейвингхерст

Для третьей фазы взрослости (40–50):

• физиологические изменения среднего возраста, с которыми индивид вынужден считаться — Р. Хейвингхерст

• отношения с супругом как с личностью — Р. Хейвингхерст

• уравновешивание социального и сексуального начала в отношениях с людьми обоих полов — Б. Ливехуд

• понимание проблем стареющих родителей, проявление эмоциональной гибкости –Р. Хейвингхерст

• полное автономное взрослое самосознание — Р. Гулд

Глава 2. Линии развития переживаний времени, полоролевой идентичности, отношения к другим людям

Как показал анализ литературы в главе 1, в качестве критерия возрастного перехода может рассматриваться переосмысление человеком своей жизни, в ходе которого изменяется его самоотношение, возникают новые отношения с другими людьми. Эти изменения могут проявляться в различных линиях жизни личности — в отношении к своему прошлому и будущему, переживании настоящего, в отношении к родителям, переживании своей полоролевой идентичности. Эти изменения на разных возрастных этапах жизни человека исследовались как в западной психологии (Эриксон, 1996; Юнг, 1994; Холлис, 2002; Томэ, 1978 и др.), так и в отечественной науке (Головаха, Кроник, 1984; Китаев-Смык, 2008; Нуркова, Василевская, 2003 и др.). Показателями психологического изменения личности в процессе переходов могут служить различия в переживании самоотношения, прошлого и будущего, своего возраста, своей полоролевой идентичности, своих отношений с родителями, отношений с другими людьми.

2.1. Изменения переживания времени и возраста у мужчин и женщин

Одним из показателей психологической перестройки личности является изменение переживания временной перспективы. Впервые понятие «временная перспектива» ввел К. Левин. Он подчеркивал, что когда человек воспринимает, переживает свое теперешнее положение, то оно неминуемо связано с его ожиданиями, желаниями, представлениями о будущем и прошлом. Такое включение будущего и прошлого жизни в контекст настоящего К. Левин назвал временной перспективой.

Человек видит не только свое настоящее, но имеет всегда и определенные ожидания, т.е. надежды, страхи, мечты о будущем. Вместе с тем временная перспектива включает в себя и психологическое прошлое человека. Психологическое прошлое, настоящее и будущее являются частями психологического поля в настоящем, а временная перспектива — это и есть включение будущего и прошлого, реального и идеального плана жизни в план данного момента. Все части поля, несмотря на их хронологическую разновременность, субъективно переживаются как одновременные и в равной мере определяют поведение человека.

Ограниченность или отсутствие временной перспективы ведет к пассивности, дезорганизации, неэффективности деятельности. Указывается основной путь создания устойчивой временной перспективы — это включение ее в более широкую общественную перспективу (Зейгарник, 1981).

Идеи К. Левина послужили стимулом для дальнейшего исследования переживания человеком времени. Е. И. Головаха и А. А. Кроник (1984) попытались решить проблемы многомерности времени, возможности его обратимости, нелинейной последовательности прошлого, настоящего, будущего.

А. А. Кроник и Е. И. Головаха выделили четыре понятия исследования времени в психологии — физическое, биологическое, социальное и психологическое время. Эти аспекты исследования времени могут показывать различные направления развития личности. Категории «время» и «развитие» неразрывно связаны и составляют основу при изучении жизненного пути. А. А. Кроник и Е. И. Головаха описали личностно-психологический аспект исследования времени, раскрывающий, как переживает и осмысливает человек свой индивидуальный жизненный путь.

Психологическое время — это время, переживаемое человеком. Это время может рассматриваться как зависящее от событий, имеющих различное содержание и длительность (событийная концепция времени). В качестве настоящих оцениваются те события, которые уже начались, но еще не окончились. Как пишет А. А. Кроник, еще У. Джеймс отмечал, что время, заполненное интересными впечатлениями, кажется быстро протекающим, но пройдя, представляется при воспоминании о нем очень продолжительным. Время же, не заполненное никакими впечатлениями, кажется длинным, а после того, как оно протекло, представляется коротким. А. А. Кроник и Е. И. Головаха расширили эту концепцию и выдвинули причинно-целевую концепцию психологического времени, где психологическое время — это форма переживания человеком структуры причинных и целевых отношений между событиями его жизненного пути. Психологическое время формируется на основе переживания личностью связей между основными событиями ее жизни. Наряду с причинной обусловленностью последующих событий предшествующими (детерминация прошлым) имеет место и детерминация будущим, т.е. целями и предполагаемыми результатами жизнедеятельности. Чем выше удельный вес (больше) актуальных связей в общей картине жизненного пути, тем более сжатым переживается время. Но если в жизни человека много реализованных и потенциальных связей, время субъективно растягивается (Головаха, Кроник, 1984).

В отечественной психологии вводится понятие «личностное время», под которым понимается психотемпоральная организация взрослой личностью своего сознания и самосознания, поведения и деятельности в процессе осуществления взрослым человеком его индивидуальной и групповой жизнедеятельности и общения; эта психотемпоральная организация выступает как сложное развивающееся целостное образование — способ жизни (Абульханова-Славская, 1991; Ковалев, 1988, 1991).

К. А. Абульханова-Славская предлагает различать психологическую, личностную и жизненную перспективы как три различных понятия. Психологическая (временная) перспектива — это когнитивная способность предвидеть будущее, прогнозировать его, представлять себя в будущем. Личностная перспектива — не только когнитивная способность предвидеть будущее, но и целостная готовность к нему в настоящем, установка на будущее (например, готовность к трудностям в будущем и т.д.). Такая перспектива может иметь место даже у личностей с когнитивно бедным, неосознанным представлением о будущем. Личностная перспектива открывается при наличии способности к принятию будущих возможностей, зрелости, а потому готовности к неожиданностям, трудностям, присущего ей потенциала, способности к организации времени.

Жизненная перспектива включает совокупность обстоятельств и условий жизни, которые при прочих равных условиях создают личности возможность для оптимального жизненного продвижения. Психологической перспективой обладает тот, кто способен предвидеть будущее, кто видит личностную перспективу, имеет жизненный опыт — личностный потенциал (Абульханова-Славская, 1991).

Психологический возраст не всегда совпадает с хронологическим, часто он зависит от событий в жизни, пола и возраста. А. А. Кроником и Е. И. Головахой при исследовании отношения людей к настоящему был выдвинут термин «квант настоящего» и была выдвинута «квантовая концепция», согласно которой были выделены два типа людей: с «мгновенным и расширенным» психологическим настоящим. А. А. Кроник выяснил, что мгновенное настоящее присуще мужчинам, тогда как женщины склонны раздвигать его границы и имеют расширенное настоящее (Головаха, Кроник, 1984). Другая особенность переживания психологического времени у мужчин и женщин состоит в том, что мужчины склонны к большей актуализации будущего, а женщины — прошлого, которое психологически для них является более значимым (Москвин, Попович,1998).

Р. Кнапп, использующий метод «метафор времени», обнаружил наличие различий в отношении респондентов разного пола к смерти. Мужчины с гораздо большим эмоциональным неприятием относятся к смерти, которая вызывает у них ассоциации, проникнутые страхом и отвращением. Для женщин же является характерным представление о смерти как о загадочной и в чем-то даже привлекательной фигуре (Головаха, Кроник,1984). Исследование пожилых людей показывает, что женщины с возрастом начинают позитивнее оценивать свою жизнь, а мужчины более негативно. У женщин одиночество не порождает мысли о смерти в отличие от мужчин. Причем задумываются о смерти только менее половины пожилых людей (Козлова, 2000). Женщины более ориентированы на жизнь и принимают смерть с большей терпимостью и «долго несут ее в себе» (Китаев-Смык, 2008).

Существует целый ряд исследований, показывающих изменение психологического возраста в онтогенезе (Кулагина, 2000; Поливанова, 2000; Белановская, 2008). Т. Коттл обнаружил, что при переходе от детства к зрелости последовательно возрастает процент исторического прошлого и будущего в сознании индивида, причем 20–летние указывали втрое больший диапазон будущего по сравнению с прошлым, тогда как в более зрелом возрасте это соотношение уравновешивалось (Головаха, Кроник, 1984).

Переживаемая скорость времени у взрослого человека различна на разных возрастных этапах. В молодости оно течет медленно, а в старости ускоряется. Это было экспериментально подтверждено в исследовании Р. Кнаппа с использованием метода «метафор времени». Он показал, что молодые люди склонны употреблять статичные метафоры, а пожилые — скоростные для характеристики временных переживаний. Также оказалось, что люди с высоким уровнем мотивации более склонны выбирать для оценки времени метафоры, отражающие скоростные, динамические характеристики (Головаха, Кроник, 1984). Так для 65–летних время идет примерно почти в два раза быстрее, чем для 15–летних (Карпенко, Чмыхова, Терехин, 2009). Психологическое время часто отличается от хронологического. Однако А. А. Кроник и Е. И. Головаха предполагают наличие внутреннего чутья (счетчика) годовых циклов психофизиологической активности, на основании показания которого формируются оценки собственного возраста (Кроник, Головаха, 1984).

Ю. Б. Зайцева (2006) исследовала границы между тремя возрастными периодами — молодостью, взрослостью и старостью, как они определяются в массовом сознании. При определении границы между молодостью и взрослостью максимальное количество респондентов указывает на возраст 30 лет. При определении границы между взрослостью и старостью максимальное количество выборов указывает на возраст 60 лет. С увеличением возраста опрашиваемых определяемые ими возрастные границы сдвигаются в сторону повышения. Изменения в восприятии происходят не скачкообразно, а постепенно, по мере прохождения человеком всех возрастных периодов. Поскольку меняется представление об абстрактной возрастной границе, то может изменяться и восприятие принадлежности какого-либо конкретного человека к какой-либо возрастной категории. Возраст 40 лет входит в описание и первой, и второй возрастных границ. Сорокалетний возраст воспринимается и как переход из молодого состояния во взрослое, и как переход из взрослого состояния в старое. Сорокалетний человек может считаться и еще молодым, и уже старым. Е. В. Белугина (2003) пишет о снижении степени удовлетворенности своим внешним обликом после 35 лет у отдельных людей. Это свидетельствует о перестройке сложившихся стереотипов внешнего облика и указывает на отношение к данному периоду жизни как к кризисному этапу. Женщины больше, чем мужчины, обеспокоены появлением внешних признаков старения.

Ю. Б. Зайцевой были также описаны крайне важные в нашей работе половые различия в восприятии временных аспектов жизненного пути. В целом женщины отмечают и первую, и вторую возрастные границы позже, чем мужчины. При указании собственного возраста женщины склонны «омолаживаться». Разведенные, никогда не состоявшие в браке, вдовые женщины значимо чаще, чем замужние женщины и мужчины, указывают свой возраст меньше действительного. Отодвигание женщинами возрастных границ и занижение женщинами собственного возраста объясняется тем, что женщина сильнее, чем мужчины, сопротивляются наступлению нового возрастного периода и делают это разными способами. Они либо стараются сдвинуть себя лично в предыдущий период, либо отодвинуть новый возрастной период на более поздний срок.

Восприятие мужчинами возрастных границ связано с возрастом респондентов и со степенью общей удовлетворенности жизнью. У женщин восприятие возрастных границ связано с собственным возрастом, степенью общей удовлетворенности жизнью, а также с другими характеристиками, такими, как уровень образования и оценка материального положения. Удовлетворенность собой тесно связана с восприятием собственного возраста и осознания собственного перехода из одной возрастной категории в другую. Люди, удовлетворенные собой, считающие свои достижения достаточными для данного возраста, не боятся грядущего перехода в следующую возрастную категорию и не сожалеют об уже осуществленном переходе. Женщины, недовольные своим материальным положением, отодвигают возрастную границу. Женщины, высоко оценивающие свое материальное положение, понижают возрастную границу. Женщины по мере роста уровня образования несколько уменьшают первую возрастную границу, но делают это постепенно (Зайцева, 2006).

Психологический возраст может опережать хронологический или отставать от него. Хотя в старости люди предпочитают относить себя к среднему возрасту, но для людей, находящихся в трудной ситуации — утрата близкого человека, тяжелая болезнь, природные и социальные катастрофы и др. — характерно чувство старости. Раннее взросление, сопровождающееся опережением хронологического возраста, может наблюдаться в подростковом возрасте и юности. Отставание психологического возраста иногда связано с инфантилизмом и с продлением образа жизни, свойственного предыдущему возрастному периоду. Но такое отставание также возможно у творческих людей, что связано с творческой работой и различными перспективными планами (Кулагина, 2000).

Процесс освоения личностью времени характеризуется своеобразным циклом: первоначальное отсутствие контроля над временем в детстве сменяется овладением временной перспективой в зрелом возрасте и вновь сменяется в старости осознанием того, что время не принадлежит человеку (Головаха, Кроник, 1984).

После 35 лет у женщин наблюдается восприятие прошлого негативным, а настоящее представляется им безысходным. Люди, достигшие среднего возраста, имеют тенденцию реструктурировать свою жизнь в терминах «сколько времени осталось еще жить». Эти изменения связаны с измененным восприятием смерти как возможности, которая становится более вероятной, реальной и личной, чем это было в юности (Сырцова, 2008). В возрасте 50–60 лет наблюдается выраженная ориентация на будущее, возможно связанная с выходом на пенсию и ожиданиями, что сейчас жизнь и начнется. Появляется желание простроить свою жизнь заново и все силы направляются в это русло (Сырцова, 2008).

А. А. Кроником и Е. И. Головахой было описано явление «консервации возраста». Мужчинам и женщинам от 21 до 44 года было предложено субъективно оценить свой психологический возраст. Только у четверти опрошенных субъективная оценка возраста совпадала с возрастом хронологическим. Большая часть опрошенных считали себя более молодыми, чем они были на самом деле (максимальный вариант занижения возраста представлял — 21 год). Старше, чем их реальный возраст, себя чувствовали пятая часть опрошенных. С возрастом значительно увеличивается число лиц, оценивающих себя более молодыми, чем в действительности. В группе до 30 лет их было почти половина, а в группе более 30 лет три четверти (Головаха, Кроник, 1984). Также по данным G. Kaufman, G.H. Elder Jr., исследовавшие психологию пожилых людей, было обнаружено, что переживание мужчинами и женщинами своего возраста отстает от их реального возраста. Т.е. на каждый год прибавленного реального возраста в субъективном восприятии возраста добавляется в среднем 0,7 года. Авторы также выявили, что большинство людей в возрасте 70 лет выбрали как самый желаемый для них возраст — 50 лет (Kaufman, Elder, 2003).

В то же время Н. Н. Толстых считает, что на взрослых этапах онтогенеза временная перспектива определяется индивидуальными особенностями жизненного пути и зависит от социального статуса, имущественного положения, образовательного уровня и гендерных характеристик человека. (Толстых, 2010). На значимость данного фактора указывает также исследование G. Kaufman, G.H. Elder Jr., по данным которых пожилые люди из простых семей чувствуют себя старше по сравнению с людьми из семей с более высоким социальным статусом. Молодые люди из простых семей часто вступают в брак и рожают детей в более раннем возрасте, причем, когда они становятся бабушками и дедушками, а они становятся ими также в более раннем возрасте, они начинают чувствовать себя старше, чем их сверстники из статусных семей (Kaufman, Elder, 2003).

В. В. Нуркова и К. Н. Василевская исследовали и описали переживание возрастной перспективы человека, возникающей в трудной для него жизненной ситуации предварительного тюремного заключения. Тюремное заключение разделяет временную ось биографии на время «до» и «после», причем только «новый» опыт представляется для личности значимым, все же произошедшее до данного события, отвергается: отрицается ценность детства и юности, всего бывшего до личного потрясения. В. В. Нурковой и К. Н. Василевской были описаны три феномена. Первый феномен связан с переносом фокуса активности субъекта, попавшего в трудную ситуацию, на психологическое настоящее, которое лишено преемственности и четкой перспективы. Происходило расширение оперативной составляющей автобиографической памяти, которая, являясь частью прошлого, субъективно переживалось как настоящее. При воспоминании прошлого сокращалось общее количество событий и уменьшался разброс тем. Люди, находящиеся в тюрьме, не вспоминали о таких событиях, как творчество, успехи/неудачи, путешествия, интриги и другие темы. Другим феноменом является утрата детства — события детства не исчезают из памяти, но становятся субъективно менее значимыми, они перестают играть роль ресурса для построения новых жизненных смыслов. Происходит сужение временной трансспективы личности за счет первых лет жизни. Сужение прагматики воспоминаний о детстве заключается в субъективной невозможности использования позитивного детского опыта коммуникации во враждебной среде следственного изолятора, что еще более затрудняют адаптацию. Третий феномен, о котором упоминают авторы — феномен онтологизации настоящего. Он заключается в том, что обычно неуловимый для человека момент настоящего, присутствующий в сознании в качестве «мостика» между прошлым и будущим, у подследственных разворачивается в полноценный жизненный этап, ограниченный, с одной стороны, моментом ареста и, с другой стороны, судебным решением. Настоящее не только разворачивается в жизненный этап, но и каждое событие в нем запечатлевается с точностью до даты и дня недели. Находясь в СИЗО около трех месяцев, заключенный испытывает около четырех важных событий, в то время как находясь на свободе, он оценивает, как правило, только одно важное событие, которое у него произошло за год. Для подследственных характерна негативизация картины будущего в силу его неясности, непредсказуемости, что приводит к обесцениванию прошлого (Нуркова, Василевская, 2003).

Е. И. Головаха и А. А. Кроник подчеркивали важность взаимосвязи прошлого и будущего человека. Психологическое время способно не только ускорять или замедлять свое течение, оно может переживаться непрерывным или прерывистым. Переживание прерывности времени близко с ощущением «конца жизни», а ощущение непрерывности — признак бескризисного течения жизни и преемственности прошлого, настоящего, будущего. Чем глубже человек понимает причины происходящих в настоящее время событий, т.е. связи прошлого и настоящего, и чем теснее происходящее связано с будущими целями, тем больший смысл имеет настоящее, вмещающее и прошлое и будущее. Поэтому суицид возможен при потере ценностей прошлого и будущего, когда из жизни вычеркиваются уже прожитые и непрожитые годы, что возвращает нас к работам В. Франкла, В. И. Красикова и др. авторов того же направления разобранных в прошлой главе. На переживание возрастной перспективы суицидентами могут накладывать отпечаток отвергание ими и негативная оценка актуального половозрастного образа себя (Белопольская, Белопольская, Ткешелашвили, 2009). Было обнаружено, что люди, совершившие суицидальную попытку, значительно более аффективно реагировали на саму процедуру исследования, при этом актуальный для них половозрастной образ оценивался ими негативно, последовательность этапов своего жизненного пути они выстраивали неадекватно, а в качестве привлекательных для них выступали либо регрессивные образы, либо образ смерти.

2.2. Социальные факторы переживания полоролевой идентичности

Важно также рассмотреть исследования, в которых изучались социальные факторы переживания мужчинами и женщинами своей идентичности. Э. Гидденс отмечает, что всего лишь на протяжении одного поколения для женщин приобрело особое значение покидание родительского дома. В предшествующие периоды оставление дома означало просто выход замуж. А затем (конец XIX начало ХХ века) уход из дома приобрело значение шага навстречу эмансипации. Однако, несмотря на такой, приобретенный в ходе социальных изменений акцент, женщины, даже осознавая свой уход из дома как выход в мир, не мыслили (в примерах, приводимых Э. Гидденсом) этот выход вне брака, т.е. вхождения в отношения привязанности с другим. Напротив, для мужчин связи с женщинами идентифицировались с выходом в полный приключений внешний мир, где формирование привязанностей было для них одним из приключений. Э. Гидденс, описывая способность представлять себе будущие отношения с противоположным полом, отмечал, что, когда индивид оставался один на один с собой и только предвосхищал будущие связи, мужчины, как правило, говорили об этом с точки зрения «я», тогда как женские повествования о себе имели тенденцию формулироваться в терминах «мы». Даже речь от первого лица, выявляемая в женских повествованиях определяется скрытым «мы», подразумевая кого-то еще, кто будет «любить и заботиться» и сделает из «меня» «нас» (Гидденс, 2004).

Выводы Э. Гидденса подтверждаются исследованиями В. Е. Кагана. В. Е. Каган отмечал, что у детей дошкольников успешнее осваиваются родовые понятия, такие как — Дядя, Тетя, чем супружеские и родительские. У мальчиков ролевые предпочтения одинаковы по всем изученным аспектам половых ролей, тогда как у девочек существует диссоциация между общеродовыми, с одной стороны, и супружескими и родительскими предпочтениями — с другой: например, девочки хотят быть Тетей, но Мужем или Тетей, но Папой. В своих предпочтениях и мальчики, и девочки обнаруживали достаточно явное когнитивное предпочтение маскулинных ролей: мальчики и мужчины сильнее, смелее, находчивее, у них шире круг возможных форм поведения. Однако от четвертого к седьмому годам жизни резко учащаются проявления эмоционального восприятия своего пола: мальчики чаще говорят о том, что мальчики защищают девочек, играют в шоферов, солдат, пожарников, а девочки — что мальчики хулиганят и играют «мужиков». Согласно В. Е. Кагану, эмоционально-когнитивный диссонанс является механизмом полового формирования. Систему этого диссонанса можно описать как сочетание достаточно типичной для современной культуры маскулинной когнитивной ориентации с эмоциональным предпочтением женского пола (Каган, 2000; Флотская, 2010).

В отечественной науке процесс половой идентификации в гендерном аспекте был рассмотрен И. С. Коном (1988). Он отмечал, что в ХХ веке происходит ломка традиционной системы половой стратификации, ослабление поляризации мужских и женских ролей. Половое разделение труда потеряло жесткость и привело к изменению культурных стереотипов маскулинности и феминности. Они становятся менее полярными и противоречивыми. В женском самосознании помимо традиционных черт (нежная, красивая, мягкая, ласковая) появились такие, как быть умной, энергичной, предприимчивой и др. В традиционном понимании маскулинности такие качества как физическая сила, подавление нежности, выражение гнева, страсти, сменились в современном понимании маскулинности на установление интеллекта выше физической силы, умение проявить нежность и душевную чуткость.

Одним из первых в отечественной психологии было исследование Ю. А. Алешиной и А. С. Воловик (1991), в котором было показано, что существующие в обществе полоролевые стереотипы оказывают большое влияние на процесс социализации детей, во многом определяя его направленность. Исходя из своих представлений о качествах, характерных для мужчин и женщин, родители, не осознавая, поощряют детей проявлять именно полоспецифические черты.

В русле размышлений о социальных аспектах различия полов нельзя не затронуть вопросы, связанные с тематикой ответственности и агрессии. По мнению многих исследователей, женщины, занимаясь своей карьерой, не только сталкиваются со «стеклянным потолком» (термин введенный в начале 1980–х годов для описания невидимого и формально никак не обозначенного барьера, ограничивающего продвижение женщин по служебной лестнице по причинам, не связанным с их профессиональными качествами — Словарь гендерных терминов. под ред. Денисовой А. А.), но и не хотят принимать социальную роль начальника. Так, А. А. Хвостов пишет, что в связи с традиционными гендерными ролями и идеалами, представители обоих полов ожидают социального одобрения за поведение, соответствующее своей традиционной гендерной роли.

Традиционно лидерская роль считается маскулинной (Бендас, 2000; Хвостов, 2004). Для мужчин наиболее значимо наличие возможностей для продвижения по службе, требование хорошо оплачиваемой работы, наличие возможностей обучения и повышения квалификации, успех для них значит больше, чем качество жизни. Для женщин наиболее значимыми являются работа в дружеской атмосфере, возможность оставаться на данном рабочем месте так долго, как этого хочется, наличие приемлемых условий труда, хорошие отношения с руководством и коллегами; качество жизни является более значимым, чем профессиональный успех (Хвостов, 2004). Статус в обществе не равен для разных полов, в деловом мире мужчина, согласно стереотипам, изначально воспринимается как высокостатусный, а женщина — как низкостатусные индивиды (Бендас, 2000).

Г. Гейсман отмечал, что различия в женской и мужской психологии являются различиями не по ценности и не по качеству, а лишь по степени статистической выраженности. Мужчины и женщины в роли начальника ведут себя по-разному. Для женщин руководителей характерно активное взаимодействие с подчиненными, поддержание в сотрудниках уважения к собственной персоне и поддержка их в стрессовых ситуациях (Хвостов, 2004).

Л. В. Бабаева и А. Е. Чирикова, сравнив этические установки мужчин и женщин-бизнесменов, утверждают: в бизнесе женщины сильнее зависят от других, и поэтому их принципы и этичность бизнеса в целом в большей степени детерминируются нравственным требованием. Социальная ответственность женщин в предпринимательстве выше, чем у мужчин. Маскулинным источником власти является статус, феминным — личные отношения. При решении проблем и принятии решений в мужской организационной культуре типична вера в силу индивидуальных решений; важны решительность и жесткость, в женской — важны внимание к мнениям других, интуиция и достижение консенсуса (Хвостов, 2004).

Гендерные роли выражают дифференциацию статусов, прав и обязанностей индивидов в зависимости от их половой принадлежности. Будучи разновидностью социальных ролей, они характеризуются нормативным содержанием, выражают определенные социальные ожидания, проявляются в поведении (Клецина, 1998; Кораблина, 1997). Имеющие в культуре ожидания от женщин мягкости и компромисса в целом, подталкивают их к тому, чтобы переносить этот стиль на рабочие отношения; и наоборот, мужчины «оправдывают» ожидания авторитарного, бескомпромиссного и соревновательного поведения (Хвостов, 2004).

Н. В. Козловская (2002), оценивая образ агрессивного человека у людей в тридцатилетнем возрасте, выяснила, что агрессивность ассоциируется с соперничеством: возникает внутренний негативизм к другим. При этом у мужчин к тридцати годам возрастает степень сложности восприятия образа другого человека, в то время как у женщин наблюдается тенденция к сужению представлений об агрессивности человека. Женщины склонны к крайним оценкам агрессивного человека, преувеличивая его враждебность, опасность, несамостоятельность и желание доминировать над другими, мужчины стремятся осознать объективное место агрессивности в собственной жизни, а личную агрессивность толкуют как защитную функцию.

Т. В. Кочетова (2010) обращает внимание, что существуют гендерные различия в отношении к другому полу; причем в каждом случае отношение к другому полу служит поддержанию собственного социального статуса. Если мужчины поддерживают собственный статус, выбирая женщин, способных устанавливать ценные для мужчины социальные контакты, то женщины предпочитают мужчин, способных достигать материальное благополучие, состоятельности и стремящихся к профессиональному продвижению.

2.3. Формирование полоролевой идентичности

Говоря о переживании времени, себя и других у мужчин и женщин, невозможно не соотноситься с особенностями, отличиями полов. Поэтому мы рассмотрим исследования, в которых изучались психологические факторы переживания мужчинами и женщинами своего пола.

О. Кернберг и Ф. и Р. Тайсон считают, что половая идентичность — это осознание и переживание себя в качестве представителя определенного пола, а полоролевая (гендерная) отражает специфические психологические установки и способы межличностного поведения, свойственные мужчинам и женщинам (Кернберг, 2004; Тайсон, 1998).

Значительная часть исследований становления полоролевой идентичности посвящена процессу ее формирования в период взросления, в то время как изменения полоролевой идентичности у взрослых изучены недостаточно.

В современных работах, исследующих особенности психологического переживания пола мужчинами и женщинами, важное значение придается гендерному аспекту, т.е. влиянию общества и культуры на переживание и осознание своей принадлежности полу. Однако такие авторы, как З. Фрейд, К. Г. Юнг, К. Хорни, не рассматривали пол как социально-конструированную реальность т.е. в гендерном аспекте. В их теориях речь шла о становлении переживания половой идентичности в индивидуальном развитии в процессе динамического столкновения психических структур (сознательных и бессознательных).

Появление понятия полоролевой идентичности связано с описанием процесса идентификации маленького ребенка того или иного пола с отцом или матерью, построению определенных социальных отношений на основе бессознательной динамики психических сил, и это послужило одним из импульсов к обнаружению гендерного, т.е. социально-конструированного аспекта полоролевой идентичности. Впервые процесс идентификации маленького ребенка того или иного пола с отцом или матерью был рассмотрен З. Фрейдом. Он описывает идентификацию с родителями своего пола, представляя развитие ребенка как чередование стадий. В возрасте между тремя и шестью годами мальчик начинает рассматривать отца как соперника по отношению к матери и находит выход из создавшегося положения с помощью защитных механизмов, вытесняя свои чувства в подсознание. У девочек же, согласно Фрейду, происходят иные изменения: в возрасте 5 лет они начинают испытывать недовольство по отношению к матери. По мнению З. Фрейда, это связано с тем, у девочек возникает разочарование, вызванное отсутствием мужских гениталий.

Существенное значение в переносе акцента на гендерный аспект полоролевой идентификации сыграли работы К. Хорни. В своих статьях К. Хорни (2002) дискутирует с теорией З. Фрейда по вопросам женской психологии: зависти к пенису (термин, введенный З. Фрейдом и лежащий в основе его представлений о развитии девочки), женского мазохизма и развития женщины. Она попыталась заменить главенствующий фаллоцентрический взгляд на женскую психологию. К. Хорни стремилась показать, что девочка и женщина обладает лишь ей присущей биологической конституцией, которую следует рассматривать, исходя из женского начала, а не как отличную от мужской и не как продукт предполагаемой неполноценности женской конституции по сравнению с мужской. Она оспаривает психоаналитический подход к женщине как к неполноценному мужчине, считая этот подход следствием пола его создателя и плодом культуры, в которой взяло верх мужское начало. Такое виденье женщины, по мнению К. Хорни, связано с тем, что имеется зависть мужчины к беременности, деторождению, материнству, к женской груди и возможности кормить ею, что дает начало бессознательной тенденции обесценить все это, и что мужской творческий импульс — сверхкомпенсация за малую роль в репродукции.

К. Хорни соглашается, что женщины часто завидуют мужчинам и недовольны своей женской ролью. Многие ее работы посвящены «комплексу маскулинности», который она определяет как «комплекс чувств и фантазий женщины, содержание которых определяется бессознательным желанием тех преимуществ, которые дает положение мужчины, зависть к мужчинам, желание быть мужчиной и отказ от роли женщины». Комплекс маскулинности — продукт мужского доминирования в культуре и характерных особенностей динамики семьи девочки.

Наиболее сильно, как считает К. Хорни, влияет на это отношение девочки с матерями: у девочек очень рано возникали причины не любить свой собственный женский мир. Причинами этого могли быть материнское запугивание, глубокое разочарование в отношениях, связанных с отцом или братом, фаворитизм родителей по отношению к брату.

Культурная ситуация, приведшая женщину к восприятию любви как единственной ценности, объясняет некоторые особенности женщины. Панический страх женщины перед старением и его последствиями. От эмоционального отношения женщины к своей гендерной роли зависит ее принятие и качество реализации. К. Хорни (2002) утверждает, что женщина, не принимающая свою гендерную роль, помимо того, что не способна быть хорошей женой и матерью, может иметь также гинекологические заболевания.

Описывая различия между полами, Э. Эриксон (1996) подробно остановился на различиях в переживании пространства мальчиками и девочками. Им был проведен эксперимент с маленькими детьми: мальчикам и девочкам предлагалось с помощью игрушек изобразить какую-нибудь сцену. При этом Э. Эриксона больше всего интересовала организация пространства. Он установил, что девочки и мальчики по-разному используют пространство. Девочки выделяли внутреннее пространство, а мальчики — внешнее. Девочки конструировали внутреннее пространство дома. Герои их игры находились внутри пространства в статичных позах. Сценки представляли спокойную семейную жизнь. Мальчики же строили сооружения. Действие происходило исключительно на открытом пространстве. Сюжеты игры отражали происшествия и разрушения.

Таким образом, Э. Эриксон допустил, что между полами имеется глубокое различие в восприятии пространства и человеческого тела. Речь, правда, идет в большей мере о склонностях и предпочтениях, нежели об исключительной способности, ибо и мальчики и девочки (одного возраста и примерно одинакового развития) быстро научаются имитировать пространственные модели противоположного пола. Например, мальчики могут начать играть с девочками в куклы, в «дочки-матери», а соответственно девочки могут включаться в игру с мальчиками «в войну».

Э. Эриксон предлагает целостную теорию развития, в которой взрослость занимала определенное место в череде возрастных изменений и на этой основе может ставиться проблема закономерности изменения половой идентичности в течение всей жизни.

Первым автором, который описал развитие взрослого человека, учитывая различие полов, был К. Г. Юнг. Он предлагает конкретную концепцию развития личности и половой идентичности как ее составной части в процессе жизни. Согласно аналитической теории К. Г. Юнга (1994), модель идентификации возникает на базе архетипов Анимы и Анимуса.

«Анима представляет собой интериоризированное мужчиной переживание женственности, сформированное в основном его матерью и другими женщинами и эмоционально окрашенное чем-то ему неизвестным и для него уникальным. Его переживание анимы составляет основу его отношения к своему телу, своим инстинктам, своей чувственной жизни и своей способности формировать отношения с окружающими. Анимус женщины — это ее переживание маскулинности, сформированное ее отцом и ее культурой, однако оно также содержит внутри уникальное для нее таинство. В этом переживании воплощено ее ощущение приземленности, ее способности, ее возможности концентрировать свою энергию и добиваться в жизни исполнения своих желаний. Однако фундаментальная истина, которая лежит в основе любых отношений, заключается в том, что все, что человек осознанно не переживает, он проецирует на другого» (Холлис, 2002 с.64). При этом К. Г. Юнг считает соотношение мужественности-женственности показателями зрелости-незрелости личности. Чтобы стать зрелой личностью, индивиду следует освободиться от первичной феминной идентичности, при этом мужчина должен преодолеть первичную феминность, а женщина — комплекс матери (Юнг, 1994).

К. Г. Юнг считал, что кризис середины жизни (около 35–40 лет) — это возраст, когда люди строят свою карьеру и семью и делают все, чтобы подняться по социальной лестнице. При этом женщины развивают свои женские черты, а мужчины — мужские. Молодой человек должен всего себя посвящать освоению окружающего мира. В возрасте около 40 лет в человеке происходят изменения. Он начинает понимать, что цели и желания, которые были для него прежде важны, начинают меняться. Довольно часто в этом возрасте человек впадает в депрессию, может чувствовать себя неполноценным. По наблюдениям К. Г. Юнга, такое случается даже с людьми, добившимися немалого социального успеха, так как «достижения и вознаграждения обществом приобретаются ценой урезания личности. Много — даже слишком много — аспектов нашего существования, которые должны быть пережиты, валяются в чулане среди пыльных воспоминаний» (Юнг, 1993 с. 194).

Но сама психика предоставляет человеку возможность выхода из этого кризиса. Она побуждает обращаться внутрь себя и задумываться о смысле собственной жизни. К этому обращению во внутрь подталкивает бессознательное — область, где подавленные и не пережитые аспекты личности находились, росли, и откуда они теперь требуют внимания. Бессознательное привлекает к себе внимание через сны и стремится восстановить внутреннюю гармонию человека. Путь к здоровью и росту означает не только психическое равновесие, но также и отделение человека от конформизма, который выработался у него по отношению к целям и ценностям массовой культуры. Природа человека содержит не только образы всеобщих архетипов, но она имеет свой уникальный жизненный опыт (Юнг, 1993).

Внутренние силы вынуждают человека отвести часть своей энергии от совершенствования навыков управления внешним миром и обратить больше внимания на собственную личность. Внимание человека прежде обращенное вовне начинает смотреть вовнутрь него. Люди этого возраста все еще имеют достаточно энергии, чтобы производить ощутимые перемены в своей внешней ситуации. В середине жизни люди довольно часто вспоминают и начинают воплощать долгое время остававшиеся заброшенными планы. Мужчины и женщины, согласно наблюдениям К. Г. Юнга, начинают раскрывать стороны своей личности, соответствующие образу противоположного пола. Мужчины начинают уделять внимание личным отношениям с другими людьми. Женщины же становятся более агрессивными и независимыми (Юнг, 1993).

Дж. Холлис (2002) пишет, что молодой человек проецирует на другого все то, что осознанно не переживает. То есть, поскольку анима и анимус спроецировались на другого, человек в буквальном смысле влюбляется в отсутствующие части своей личности. В среднем возрасте перед мужчиной и женщиной стоит задача найти в себе мужество и открыть себя заново, поняв скрытые стороны своей души.

Об общебиологических предпосылках двуполости человека писал О. Вейнингер. Он отмечает, что у человеческого зародыша в первые четыре недели нельзя определить пол. Только позже начинают проходить процессы, приводящие к проявлению пола. Это двуполое бисексуальное строение организма подтверждает факт, что признаки другого пола всегда остаются, а не исчезают. Дифференциация полов, разделение их никогда не бывает совершенно законченным. Все половые признаки женщины имеются и у мужчин, хотя бы только в зачаточном виде (Белый, 1991).

Другая представительница юнгианской психологии, представившая поэтапное развитие женщин, американский психотерапевт К. Эстес (2005), занимаясь психологией женщин, пишет о ряде женских инициаций, отличных от мужских. Инициации для женщин — это открытие некоторых, присущих только женщине свойств. Во-первых, это обретение интуиции. К. Эстес, описала развитие женщины как чередование периодов. Жизнь женщины делится на семилетние фазы. Каждый семилетний период отмечен определенной совокупностью переживаний и уроков. Эти фазы можно понимать конкретно, как периоды развития взрослой женщины, но и еще и как стадии духовного развития, которые не обязательно соответствуют хронологическому возрасту женщины, хотя иногда бывает и так. Все силы женщины: физические, духовные, эмоциональные и творческие служат ей для того, чтобы она могла предвидеть «что будет дальше» и подготовиться к грядущим событиям. Эмпирические наблюдения женского беспокойства, томления, изменчивости и роста помогает снова извлечь на свет эти старые модели, или фазы сокровенной жизни женщины. Все фазы представляют из себя циклы завершения, старения, умирания и новой жизни.

Для многих женщин первая половина этих фаз женского знания — лет до сорока или около того — являет собой путь от самостоятельного тела инстинктивных детских открытий до телесного знания сокровенной тайны сущности женщины. Кризис середины жизни К. Эстес (2002) описывает так. В середине жизни наступает пора, когда женщине приходится принимать решение, возможно самое важное для души, которое определит всю ее последующую жизнь: ожесточиться или нет. Это время, когда они чувствуют, что они «выжаты как лимон», «выброшены на свалку». Если в это время женщина не ожесточится, то ее ждет обновление.

Проблема становления идентичности рассматривается и современными психологами. По мнению Дж. Л. Хэмпсон и Д. Г. Хэмпсон (1985), ориентация на половую роль мальчика и девочки не имеет врожденной, заранее образованной базы. Психологическое самоопределение половой принадлежности начинается со второго и закрепляется к третьему году жизни ребенка. К этому времени 75% детей уже считают себя мальчиками или девочками (Ижванова, 2004).

В соответствии с социально-когнитивной теорией А. Бандуры модель идентификации возникает на основе абстрактной модели своего пола, создаваемой на многих наблюдениях над поведением лиц этого пола. Суть модели заключается в подражании ребенком поведению лиц своего пола в той мере, в какой ребенок считает это поведение соответствующим полу. Половая идентичность происходит на основе усвоения типичных ролей (Bandura, 1969).

По теории идентификации Дж. Кагана и П. Массена, идентификация возникает на основе идентификации с одним из членов семьи. При этом идентификация отличается от простого подражания, и многие формы поведения приобретаются спонтанно без всякого подкрепления, прямой тренировки и вознаграждения и намеренья учиться. При этом усваиваются не дискретные акты поведения, а комплексный интегрированный стабильный образец поведения на основе интимной личной связи с моделью (Kagan, Mussen, 1963).

В соответствии с теорией объектных отношений И. Мастерсона модель идентификации возникает на основе внутренних образов отца и матери, характеризующие особенности эго-объектных связей с матерью. Отец является базой для более поздних интерперсональных связей личности и маскулинности. Маскулинность включает те типы поведения, которые обычно ожидаются от мужчин для поддержания целевой ориентации и отражающие невостребованность межличностных контактов. Феминная роль включает в себя виды активности, ориентированной на поощрение взаимно-полезных качеств в межличностных взаимодействиях, и отталкивается от образа матери (Masterson, 1981).

Идентификация в соответствии с данной моделью происходит путем интериоризации образов родителей с учетом характерологических особенностей и детско-родительских отношений с расщеплением на «плохие» и «хорошие» части. Идентификация с родителями становится внутренне противоречивой, неоднозначной, «хорошая» часть объекта позволяет удовлетворять либидозные желания, в этом смысле она феминна, а «плохая» часть несет угрозу наказания, критику, и в этом смысле она маскулинна. Между маскулинностью и феминностью существуют отношения борьбы или агрессии.

По теории социальных ролей Е. Маккоби (1974) идентификация возникает на базе усвоения социальных ролей отца и матери. При этом идентификация определяется вместе с чувствами, установками, ценностными ориентациями, которые ребенок приписывает носителю этой роли, социальное одобрение и подтверждение определяет формирование социальной роли и усваивается в объеме, определяемом интенсивностью и частотой взаимодействия между ребенком и моделью, социальной властью над ребенком и контролем над его ценностями. Усвоение модели происходит в процессе общения, поэтому в семье, где есть мальчики и девочки, в процессе идентификации у индивида наблюдаются черты противоположного пола (Maccoby, Jacklin, 1974).

В соответствии с когнитивно-генетической теорией Л. Кольберга и С. Томпсона суть модели заключается в активном отражении в сознании ребенка его собственного опыта путем усвоения когнитивных структур основных половых установок познавательной сферы (Kohlberg, 1966; Thompson, 1975).

Среди отечественных психологов проблемами переживания своего пола занимались В. А. Геодакян, 1991; И. В. Романов, 1997; Т. А. Репина, 1984; Н. Я. Привалова, 1984; В. С. Агеев, 1985; В. И. Красиков, 2000.

Анализируя данные генетики в свете общих положений теории информации, В. А. Геодакян (1991) считает, что процесс самопроизводства любой биологической системы включает в себя две противоположные тенденции: наследственность (консервативный фактор, стремящийся сохранить неизменными у потомства все родительские признаки) и изменчивость (благодаря которой возникают новые признаки). Женское начало обеспечивает неизменность потомства от поколения к поколению, сохранение того, что накоплено в ходе предшествующей эволюции. Мужской пол — это передовой отряд популяции, берущий на себя функции столкновения с новыми условиями существования. В этих столкновениях, если внешние условия обладают достаточной силой, формируются новые генетические тенденции, которые могут быть переданы потомству. Биологический половой диморфизм, который дополняется и надстраивается системой психических различий, проявляющихся в определенном наборе индивидуальных различий в психофизиологических реакциях, когнитивных процессах, мотивации, способностях и интересах мужчин и женщин. Эти различия объективируются в половом разделении труда и прочих социальных ролях. Они закрепляются и осваиваются в символическом мире культуры.

И. В. Романов в своем исследовании рассмотрел два компонента половой идентичности подростков: когнитивный и эмоциональный. Чувство взрослости у мальчиков и девочек подростков имеет разный характер. У мальчиков оно связано с идентификацией с половозрастным эталоном взрослого мужчины, у девочек же — с присоединением к миру взрослых в целом, т.е. к группе, или с вхождением в систему отношений привязанности, в которой можно переживать себя в составе «мы».

Мальчик начинает чувствовать свою мужественность тогда, когда рядом с ним появляется девочка одного с ним возраста. У девочек имеет место выраженное противоречие между структурой эмоционального и когнитивного компонентов полоролевой идентичности. Эмоциональный компонент связан с четкой дифференциацией идентичности по полу, что служит основой глубинного эмоционального благополучия. Самооценка же девочки в рамках когнитивного компонента связана с идентификацией с недифференцированным по полу миром взрослых. В результате с 6 по 7 класс в рамках эмоционального компонента у девочек отмечается слияние женской и мужской областей. Полоролевая социализация приводит к тому, что мальчиков как бы толкают на пассивность или внесоциальную активность, девочек же — на гиперактивность и доминантность (Романов, 1997).

Существует исследования, показывающие важность фактора принадлежности людей к одному полу. Т. А. Репина, изучавшая свободное общение дошкольников друг с другом, установила, что в группе детского сада существует ярко выраженное объединение детей со сверстниками своего пола. Эта объединение возрастает от младшего к старшему дошкольному возрасту, приводя к образованию двух подструктур в группе детского сада: мальчиков и девочек (Репина, 1984).

Интересные результаты получены Н. Я. Приваловой при изучении структуры понимания четвероклассниками личности своих родителей. Проанализировав сочинения школьников из благополучных семей на темы «Мой папа» и «Моя мама», автор обнаружила на основании корреляционного анализа, что большей сложностью отличаются корреляционные связи, отражающие структуру понимания ребенком родителя того же пола (мальчиком — отца, девочкой — матери) (Привалова, 1984).

Исследование В. С. Агеева было направлено на поиск межкультурных различий в процессе восприятия человеком человека. В эксперименте испытуемые (русские и иностранные студенты), не имеющие опыта межкультурного взаимодействия (первая серия) и имеющие таковой (вторая серия), оценивали изображенных на фотографиях людей по степени выраженности ряда качеств по пятибалльной биполярной шкале. Выяснилось, что среднее количество значимых расхождений в оценках выраженности качеств существенно выше, когда речь идет о представителях противоположного пола. При этом влияние межкультурных различий проявилось слабо; фактор пола оказался более значимым, чем фактор национальной принадлежности (Агеев, 1985).

Таким образом, исследования В. С. Агеева, Н. Я. Приваловой и Т. А. Репиной показывают, что в процессе полоролевой идентификации важную роль играет эмоциональная окрашенность образа своего и противоположного пола. Это эмоциональное отношение личности к своей половой принадлежности может на наш взгляд, говорить о том, что социально-ролевые (гендерные) характеристики переживания пола не исчерпывают содержание данного феномена.

2.4. Изменения переживания своей полоролевой идентичности на зрелых этапах жизненного пути

На зрелых этапах жизненного пути изменение переживания своей полоролевой идентичности связанно с появлением опыта родительства, общения со своим и противоположным полом и другими факторами.

Помимо исследования формирования гендера у детей имеются исследования взрослых людей в этом аспекте, выражающиеся в отношении к своим родителям. Согласно лонгитюдным исследованиям Г. Томэ (1978), у женщин в период тридцатилетия, по сравнению с женщинами в другие возрастные периоды наблюдается повышенная склонность к конфликтам. При этом отчетливо проявляются конфликты с родителями.

Возрастные изменения мужчин и женщин описывают отечественные психологи Е. М. Ижванова (2004) и Н. Ю. Флотская (2010).

Исследование Е. М. Ижвановой было направлено на изучение особенностей выбора пола Родителя, Взрослого и Ребенка как составляющих структурной модели Э. Берна и изучение полоролевой идентификации личности на различных стадиях развития. Автор пыталась определить наиболее значимого родителя и предпочитаемый психологический пол испытуемого в детстве, проявляющихся в виде составляющих личности по Э. Берну определенного пола и выбранных когнитивно. Испытуемые в соответствии с данной методикой выбирали пол для понятий Родитель, Взрослый и Ребенок.

В процессе исследования Е. М. Ижванова показала, что во всех возрастных группах мужчины и женщины выбирают Родителя своего пола, кроме женских групп 27–32 и 40–45 лет, где выбирался преимущественно Родитель-мужчина. У всех мужчин и женщин как Взрослого выбирают мужчину. Преобладает выбор мужского пола и для Ребенка, кроме женских старших групп, где в группе 40–45 лет выбор распределялся поровну, в группе 46–60 лет женщины выбирают Ребенок — девочка. Были сформулированы выводы:

1. У женщин младших возрастных групп в гендере Родителя преобладает женский, а у мужчин — мужской, что подтверждает когнитивную полоролевую идентификацию личности с родителем своего пола.

2. В образе Взрослого в гендерных группах всех возрастов доминирует мужская составляющая. Преобладание мужской составляющей у женщин может говорить о предпочтении мужского стиля оценки и переработки информации.

3. В женских группах до 39 лет пол Ребенка является мужским, что может говорить о привлекательности либо быть мужчиной, либо желании иметь сына. Преобладание женской составляющей приходится на самую старшую группу 46–60 лет. Это может говорить и о принятии женской роли, и о признании равноценности полов. Именно в данных возрастных группах наблюдается уменьшение негативных оценок в описании образов Мужчины и Женщины.

4. В мужских группах, кроме самого старшего, образ Ребенка является доминирующе мужским. В самой старшей группе возрастают позитивные характеристики образа Ребенка.

5. Старшие женские группы начинают воспринимать себя более в позиции родителя, чем взрослого, в то время как более молодые стремятся к тому, чтобы быть взрослыми относительно позиции ребенка.

Гендерные различия развития аффективной составляющей полоролевой идентичности проявляются в степени принятия своей гендерной принадлежности и гетерохронности пересмотра содержания гендерных ролей. В женской выборке время пересмотра содержания гендерных ролей соответствует 40–45 годам. Для мужчин более характерно отвержение и смешение полоролевой идентичности и время пересмотра содержания гендерных ролей приходится на возрастную группу 33–39 лет.

Н. Ю. Флотская (2010) отмечает, что юношеский возраст — важный этап в становлении полоролевой идентичности. В этом возрасте, по ее данным, часть мужчин (5%) и женщин (27%) хотели бы сменить пол, что может свидетельствовать о диффузии их идентичности. В 17–18 лет в образе «я» у женщин появляется больше феминных характеристик и происходит уменьшение маскулинности. Период 17–18 лет для женщин, по мнению Н. Ю. Флотской, является сензитивным периодом становления половой идентичности. Однако у мужчин сензитивным периодом является возраст 30 лет, когда у них наблюдаются максимальные показатели маскулинности по сравнению с другими периодами жизни. В этом возрасте свою принадлежность к мужскому полу мужчины обосновывают способностью мыслить иначе, чем женщины, мужским характером, интересом к противоположному полу. У женщин на первый план выступает выполнение роли матери и хозяйки, возможность рожать детей, нравится мужчинам. В возрасте 30 лет 21% женщин хотели бы сменить свой пол, тогда как среди мужчин в этом возрасте не наблюдалось подобное стремление. В возрасте 40 лет происходят противоречивые процессы: показатель маскулинности у мужчин имеет тенденцию к снижению, а показатель феминности — к повышению. У женщин, наоборот, наблюдается рост маскулинности и снижение феминности. Этот период сопровождается также изменением эмоционального отношения мужчин и женщин к своему полу. Женщины, описывая свою принадлежность к полу, говорят о том, что они заботятся о мужьях, детях, семьях, выполняют роль матери, имеют женскую внешность и характер. При самоописании мужчины отмечают в качестве своих гендерных особенностей ориентацию на семью, отцовство, ответственность за других. В возрасте 40 лет число женщин, желающих изменить свой пол, уменьшается до 13%, а у мужчин оно увеличивается до 4%. К 60 годам и у мужчин, и у женщин наблюдается снижение маскулинных и повышение феминных черт.

Имеется исследование В. П. Дзукаевой (2016), рассматривающее детско-родительские отношения во взрослых возрастах. В них выявлены гендерные различия в отношении к психологической сепарации от матери. Отцы поддерживают сепарацию сыновей и дочерей юношеского возраста. Однако мать поддерживает сепарацию сыновей и в значительно меньшей степени — сепарацию дочерей.

Говоря о развитии взрослого человека, необходимо упомянуть о его личностной зрелости, к которой относится зрелость отношений, выражающаяся в принятии на себя заботы, ответственности и толерантности. Как пишет И. Е. Захарова (2008), имея в виду сложность структуры личностной зрелости, процесс развития взрослого человека рассматривается как постепенное и постоянное приближение к этому состоянию, что показывает не наличие или отсутствие зрелости, а степень ее выраженности.

Как ранее отмечалось, рождение ребенка приводит к изменению отношения мужчин к отцам и женщин к матерям. Так, отношение к отцу и матери может становиться более критическим с появлением собственных детей (Рахманова, 2008). Новый опыт приводит к переосмыслению отношений с отцом. Мужчинами, не имеющими детей, отец воспринимается идеализированно — как друг или авторитет. Но молодые отцы начинают оценивать своих отцов, насколько они в детстве получали внимания и заботы от отца, совершали ли они ошибки в воспитании.

У женщин во второй половине беременности наблюдается ярко выраженное эмоциональное отношение к своим матерям. Если отношение к собственной матери позитивно, то тогда образ себя как матери складывается отчетливо. Женщины идентифицируют себя как матери с образом своих матерей. После рождения первого ребенка у этих женщин наблюдается включение в структуру своего «я» как образа матери, так и образа дочери, определяющее целостность восприятия себя, принятие сторон своего «я», необходимых на этом этапе. Кроме этого, наблюдается дифференцированность образов: свой дочерний образ после рождения ребенка эти женщины начинают связывать с образом своей матери, а образ своего ребенка с собой как личностью. У многих женщин возникает критическое отношение к своей матери необходимое для наличия у нее в этот период уверенности в себе, высокой самооценки и отсутствия внутренних конфликтов (Леус, 2001).

Материнство — особая потребностно-мотивационная составляющая психологии женщины, формирующаяся на протяжении всей жизни (Минюрова, Тетерлева, 2003).

М. Е. Воронина (2015) считает, что отношение женщины среднего возраста к своей матери меняется. Они эмоционально сближаются, при этом у взрослых дочерей возникает чувство вины по отношению к стареющей матери. И это чувство вины, согласно данным исследования, играет значимую регулятивную роль во взаимоотношениях взрослой дочери и матери.

На формирование позитивного образа отца влияет не только типы складывающихся отношений с дочерью, но и социальный статус отца, уровень его достижений, которые включаются в качестве обязательных в содержание представлений об образе будущего супруга (Прилепских, 2005).

Отец продолжает оставаться одной из главных фигур в жизни взрослых людей. Соответствия стиля поведения отца эталону, приводит к тому, что его сын переносит свое уважение к отцу на человечество и воспринимает природу человека как положительную. Уверенное, лидирующее и доброжелательное поведение отца, способствует повышению уровня самоуважения мужчины. Гармоничный образ отца у женщины приводит к ощущению целостности своего жизненного пути. Тогда они испытывают уважение к себе и человечеству в целом. Достигший большого успеха в своей жизни и опекающий отец подавляет стремление сына к самоактуализации. Покорность отца по отношению к различным жизненным трудностям перенимается дочерью и воспроизводится ею, препятствуя саморазвитию и реализации заложенных в ней способностей. Излишняя забота отца способствует несамостоятельности дочери (Липпо, 2006).

Гендерная специфика в функциональной направленности мужчины заключается в его ориентации на преобразование внешнего мира, на созидание или на разрушение; в то время как гендерная специфика социального функционирования женщины состоит в сохранении человеческой жизни и окружающего мира, его стабилизации и консервации. Развитие личности у женщин в большей степени связано со сферами межличностных отношений, тогда как для мужчин доминирующей остается сфера социальной активности (Любомирский, 2006).

В. И. Красиков (2000) считал, что разница между полами порождает особые конститутивные особенности сознания, то есть мужчины и женщины по-разному воспринимают противоположный пол и себя в мире. Женщина оставляет себе замену, себя в ребенке, а мужчина только знает о своей роли в размножении. Ничто мужчине не дает чувствования «продолжения своего тела», как у женщины, поэтому у мужчин активный поиск соития. Мужчина любит не собственно себя, а скорее свои воплощения, воплощение своей активности. Мужчина по-настоящему любит женщину за ее любовь к нему, «себя в другом» — себя, оцененного, взвешенного и найденного значительным.

В основе женского мирочувствования лежит репродукция — производство новой жизни. Смысл ее жизни предопределен ее детородной функцией, даже в том случае, если ей и не довелось рожать. Ей не надо беспокоиться и искать зацепки за бытие. Женская активность не столь расточительно бессмысленна. Энергозатраты женщины нужны ей для реализации высшего антропологического смысла ее бытия. Ее активность можно назвать заботой. Если мужская активность — активность сдвига, отклонения, возмущения; женская забота — активность баланса, сохранения гомеостаза. Женская активность не инструментальна, как у мужчин, а экзистенциальна. Ей важен не результат сам по себе, сколько состояние, сопряженное с результатом. Стиль женского мышления «практическая интуиция», что значит, во-первых, его сращенность с повседневностью, во-вторых, доверие скорее своим чувствам, нежели рассудочной оценке, к которой прибегают по необходимости (Красиков, 2000).

Из обзора литературы и результатов исследований, представленных во второй главе, следует, что в различные периоды жизни у человека может существенно меняться характер переживания прошлого и будущего, своего пола, других людей, что показывает наличие переходов в течение жизни. Эти изменения переживания прошлого, будущего, родителей, себя, своего пола, других людей можно назвать ключевыми переживаниями, поскольку они выявляют изменения личности, сопровождающиеся пересмотром своей жизни, возникновением более критического отношения к родителям, изменения отношения к своему полу, более ответственного отношения к другим людям.

В следующей главе описываются переживания, происходящие в человеке в периоды возрастных переходов на его жизненном пути, на основании анализа художественных образов.

Глава 3. Переживание возрастных кризисов по материалам художественных произведений и личных свидетельств

3.1. Особенности переживания в процессе развития личности взрослого человека

Каким бы человек ни был — гением или умственно отсталым, святым или преступником, богатым или бомжом — он остается человеком и достоин уважения. «Человек — это звучит гордо», — так говорит герой пьесы М. Горького «На дне». Каждый человек хранит в себе тайные глубины своей личности и развивается в течение своей жизни. Даже преступник, совершивший преступление, — свободен в своем выборе. И не известно, что он будет чувствовать перед лицом смерти. В песне «Жило двенадцать разбойников» преступник раскаялся и изменил жизнь. Для человека, сознающего свою ответственность перед собой, самым сложным является труд оставаться человеком в течение всей жизни, оставаться верным себе. Как мы ранее указывали, Б. С. Братусь пишет о двух видах деятельности, которые совершает человек в процессе жизни: внешняя деятельность и внутренняя работа, осмысление событий, происходящих в жизни человека (Братусь, 1988).

Описание такой внутренней деятельности мы можем встретить в художественном творчестве. Этот внутренний процесс описан в стихах Б. Окуджавы (Окуджава, 2007):

Работа — есть работа. Работа есть всегда,

Хватило б только пота на все мои года.

Расплата за ошибки — ведь это тоже труд,

Хватило бы улыбки, когда под ребра бьют.

Окуджава называет жизнь работой, трудом. Он описывает те жизненные ситуации, с которыми сталкиваются многие люди.

Главный герой повести В. Гроссмана «Все течет», Иван, во второй половине своей жизни возвращается в город, где жил в детстве. Многие годы он провел в сталинских лагерях, успев поседеть. Вспоминая свою жизнь, он размышляет о труде «оставаться человеком», о сохранении внутренней свободы. Иван думает, что «он ничего не достиг, после него не останется книг, картин, открытий. Он не создал школы, партии, у него не было учеников. Почему так была тяжела его жизнь? Он не проповедовал, не учил, он оставался тем, кем был от рождения, — человеком» (Гроссман, 1989, с. 108). Оставаться человеком в различных жизненных ситуациях, оставаться самим собой, накапливая опыт неудач и побед, — это то, что отождествляется с некой деятельностью, с внутренней работой.

В этой трудной внутренней работе во время изменений ценностей и смыслов человек может сталкиваться с различными проблемами. К. Роджерс ввел положение о внутренней согласованности Я (отсутствие конфликта между разными образами Я) и конгруэнтности между восприятием себя и реальным субъективным опытом. Он считал, что человек усваивает именно те способы действия, которые согласуются с Я-концепцией. Согласно К. Роджерсу, человек переживает состояние неконгруэнтности, когда есть несоответствие между воспринимаемым Я и актуальным субъективным опытом. В этих случаях человек может использовать защитные реакции — искажение субъективного опыта и отрицание существования опыта.

В процессе становления человек часто впадает в отчаяние, происходящее от невозможности выбора или нежелания быть самим собой. Самое глубокое отчаяние наступает тогда, когда человек выбирает «быть не самим собой, быть другим». С другой стороны, желание «быть тем „я“, которое ты есть на самом деле» — это, конечно, нечто, противоположное отчаянию, и за этот выбор человек несет величайшую ответственность. К. Роджерс описывает возможность возникновения маски у человека (Роджерс, 1996). Так, главный герой книги В. Быкова «Сотников», партизан Рыбак, попадает в плен к фашистам. Ему предлагают выбор: либо пойти к немцам работать полицаем, либо его расстреляют. Рыбак рассуждает так: если меня расстреляют, я уже не смогу ничего сделать против немцев. Если я стану полицаем, то останусь в живых, а потом убегу к своим. Ему дают форму. Он ее надевает и становится полицаем. Внешняя одежда меняет его внутреннее состояние. Он чувствует, что он попался, что он совершил предательство, что он не сможет убежать к своим и стать прежним. Он пытается понять, когда он перешел ту невидимую черту, которая отделяла его от честных людей, и не может. «Да, возврата к прежнему теперь уже не было — он погибал всерьез, насовсем и самым неожиданным образом. Теперь он всем и повсюду враг. И, видно, самому себе тоже. Растерянный и озадаченный, он не мог толком понять, как это произошло и кто в том повинен. Немцы? Война? Полиция? Очень не хотелось оказаться виноватым самому. Да и, в самом деле, в чем он был виноват сам? Разве он избрал себе такую судьбу?» (Быков, 1979, с. 194).

Тогда Рыбак решает: чтобы остаться честным человеком, надо покончить с собой. Он идет в туалет и пытается повеситься на ремне, но гвоздь не выдерживает, и Рыбак остается в живых. После неудачи он смиряется и продолжает жить не своей жизнью (Быков, 2010).

Социально не одобряемый поступок не всегда является внутренне разрушительным, изменой себе. Вспомним книгу Ф. Шанта «Пятая печать». В ней рассказывается о людях, попавших в гестапо за то, что они ругали в кафе нацистскую власть. Выпустить их могли лишь при условии, что они дадут пощечину заключенному-антифашисту. Никто, кроме одного, не смог совершить такой поступок. Тот же, кто дал пощечину, хотя и заслуживал осуждения, в действительности нес ответственность за несколько детей-сирот, живших с ним, и не мог позволить себе оставить их одних (Шанта,1980).

Изменить себе можно и тогда, когда общество требует от человека поступка, внутренне ему чуждого. В другой повести Василия Быкова «Мертвым не больно» идет рассказ о людях, которые сталкиваются после войны со своими фронтовыми воспоминаниями. Чтобы выполнить приказ Сталина, они при отступлении были обязаны убивать своих раненых однополчан, чтобы не оставлять их врагу. Со временем воспоминание о совершенном поступке уходит в прошлое. Однако в какой-то момент эти старые воспоминания, старые измены себе, как старые раны, дают о себе знать. Конечно, в данном случае идет речь об экстремальной ситуации — военном времени, однако и в мирное время люди совершают такие же измены себе, которые уходят глубоко внутрь.

Другое чувство, с которым сталкивается человек, по мнению К. Роджерса, — это открытие неизвестных компонентов своего «я». В каждодневной жизни человека есть тысяча причин, которые не позволяют переживать ему все многообразие чувств в полной мере (Роджерс, 1996). Это причины, проистекающие из прошлого и настоящего, причины, которые коренятся в социальном окружении. Переживать чувства свободно, во всей полноте, кажется человеку слишком опасным. Так, мужчины не плачут, так как в культуре другой образец поведения. Судя по всему, именно поэтому мужчины используют такую защиту, как сублимация, и выражают свои чувства через творчество. Многие психологи сталкиваются с тем, что мужчина на вопрос «Что вы чувствуете?» отвечает на вопрос «Что вы думаете?». Чувства же для него закрыты.

Женщина в ситуации унижения (например, когда ее бросает мужчина) также не будет открыто выражать свои чувства и, чтобы не показывать обиду, может начать рационализировать. Она может думать: ну и хорошо, мне же лучше, у меня будет больше свободного времени. Чувство обиды открыто не показывается и уходит внутрь нее. Однако вместе с потерей горьких чувств исчезают и радостные чувства. Человек перестает жить полноценно.

К. Юнгом описаны и другие, скрытые от человека, части «я». Как ранее описывалась Анима — интериоризированное мужское переживание женственности, сформированное у мужчины матерью и другими женщинами. Анимус женщины — это ее переживание маскулинности, сформированное ее отцом и ее культурой. Анима и анимус являются скрытыми частями «я». И так как человек не переживает осознанно эти скрытые части, он проецирует их на другого, тем самым влюбляясь в отсутствующие части своей личности (Юнг, 1996).

На картине Рене Магритта «Влюбленные» двое молодых людей страстно целуются, не видя друг друга из-за накинутых на них покрывал собственных представлений о другом.

Скрытые чувства человека, переживаемые им, лежат грузом в подсознании до определенных моментов. Иногда в жизни человека наступают периоды, когда появляется желание что-то изменить. Жизнь, внешне размеренная и спокойная, а внутренне тревожная и бессмысленная, заставляет человека задуматься об изменениях. Еще задолго до появления основных признаков кризиса у человека появляется некое предчувствие.

Как указывалось выше, согласно Б. С. Братусю, в основе развития личности лежит возникающее противоречие между двумя типами деятельности (внутренними — построением мотивов и смыслов — и внешними — производством материальных благ). По мере накопления жизненного опыта у человека меняется знание о мире. Эти изменения могут длиться годами. Человек может многократно «наступать на одни и те же грабли», пока в нем что-то не произойдет. «Новые мысли, даже собственные, не скоро завоевывают наши симпатии. Нужно сперва привыкнуть к ним», — писал Л. Шестов (Шестов, 1991, с. 127).

Внутренние, постепенно происходящие изменения могут долго оставаться незамеченными в быстро меняющемся течении жизни, но в определенный момент человек обнаруживает внутри себя конфликт между изменившимся «я» и своей налаженной жизнью.

Об этом же явлении пишет Г. Гессе. «К незабываемым мгновениям жизни принадлежат и те немногие, когда человек словно бы взглядывает на себя со стороны, внезапно замечая в себе черты, которых вчера еще вроде бы не было, или он не знал их за собой; мы испытываем легкий шок и испуг, обнаружив, что вовсе не остаемся всю жизнь одинаковыми, неизменными, каковыми себя по обыкновению считаем; миг — и рассеиваются чары этого сладостного обмана, и мы видим, как изменились — выросли или высохли, расцвели или увяли, к ужасу своему или удовлетворению мы постигаем, что и сами вовлечены в бесконечный поток развития, изменений, непрестанно истлевающей бренности; о существовании сего потока мы отлично осведомлены, но почему-то всегда исключаем из него себя самих и некоторые свои идеалы» (Гессе, 1991, с. 495—496).

Несогласованность внешнего бурного темпа жизни и внутреннего состояния задержки на себе демонстрирует песня В. Высоцкого «Кони привередливые». В песне виден контраст между размеренным, неспешным ритмом стиха и темпом исполнения, смыслом слов песни:

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть!

В ней представлены переживания человека, находящегося в кризисе, когда он, «прежний», внешне очень интенсивно живет, а он, «новый», чувствует мир иначе, но остановить привычный темп не в силах. Это сделать не так-то и легко. Одни цели и ценности изменились на другие.

Состояние пересмотра ценностей в ходе кризиса описывает Мартин Бубер. «Старые органические формы часто сохраняют свою внешность, но при этом постепенно разрушаются изнутри, утрачивая смысл и духовную силу. Новые общественные формы и рожденные ими новые человеческие взаимосвязи — клуб, профсоюз, партия — могут, конечно, с успехом разжигать коллективные страсти, „заполняющие“ человеческую жизнь, но они не могут вернуть былое ощущение стабильности. Обострившееся чувство одиночества заглушается и подавляется деловыми заботами, но стоит человеку, отвлекшись от суеты, войти в своеобычное лоно действительной жизни, он сразу узнает всю глубину этого одиночества, а очутившись лицом к лицу с коренными вопросами своего бытия, изведает и всю глубину человеческой проблематики» (Бубер, 1993, с. 112).

Еще задолго до того, как начнет осознаваться разочарование в выбранном пути, до того, как начнет меняться мировоззрение, появляются предвестники — изменение отношения к тому, что раньше казалось важным, значимым, или, наоборот, человек может ощущать недостаточность чего-то. Молодой человек, вступивший во взрослую жизнь, тоже теряет яркое и цельное переживание окружающего мира, которое он имел в детстве. Но это он принимает как должное, так как перед ним открывается будущее с множеством других жизненных задач. Человек среднего возраста уже перед кризисом, находясь в состоянии изменений, начинает понимать, что ему недостает красок мира, которые он чувствовал в детстве. Эта нехватка говорит о наступающем кризисе.

Герои фильмов И. Бергмана могут про себя сказать: «Я чувствую, что я ничего не чувствую». В х/ф «Сцены супружеской жизни» одна из героинь произносит такие слова: «Мои чувства (зрение, слух, осязание) начинают подводить меня. Я вижу этот стол, но не могу потрогать его. По своему опыту я могу сказать, что он из сухого старого дерева. Так во всем: в музыке, в ароматах, лицах и голосах людей. Они беднее — бесцветные, безликие. Какие-то даже убогие».

Это состояние иллюстрирует картина Рене Магритта «Фальшивое зеркало», где изображен глаз во всю картину. Вместо радужной оболочки мы видим бездонное небо с облаками. Органы чувств нам передают лишь внешнюю сторону предметов, и только наш опыт, наши переживания помогают нам видеть этот мир. Если же человек находится в кризисе, внутренний мир не помогает ему увидеть реальность за внешней оболочкой.

Многие люди среднего возраста, находящиеся в таком состоянии, ощущая притупление и даже отсутствие чувств, пытаются их найти путем вступления в беспорядочные сексуальные отношения, предполагая, что так они решат эту проблему. Множество примеров показывает желание людей среднего возраста, находящихся в кризисе, вступать в такие отношения, чтобы пробить стену «бесчувственности».

Несоответствия прежних убеждений и нового опыта показывают, что в начале кризиса можно начать видеть то, что раньше было не замечено. Это может быть проиллюстрировано примерами из интервью:

«Я уже перестала хотеть что-то от своих детей и других людей. Всегда получается только хуже».

«В какой-то момент, когда я еще работал в банке, обратил внимание, что люди не работают, а „играют в работу“. Все собираются, спорят о чем-то, тратят много времени, вместо того чтобы собраться втроем и конструктивно все обсудить. Решение должен принимать директор, выслушав одного или двух коллег».

Осознание несоответствия себя внешнего и себя внутреннего приводит к пониманию своего внутреннего конфликта. Эти несоответствия себе в дальнейшем вызывают кризис, дающий человеку обрести себя вновь, перейдя на другой этап развития.

3.2. Переживание кризиса идентичности в середине жизни

В периоды перехода с одной стадии развития на другую может возникать чувство несоответствия себя внешнего и себя внутреннего, приводящее к пониманию своего внутреннего конфликта. Это несоответствие может проходить в разных плоскостях.

Изменение в теле

Человек среднего возраста сталкивается с изменениями в своем теле. В первую очередь сюда может быть отнесено как здоровье, так и внешний вид. Как ранее отмечалось, по результатам исследования А. А. Кроника была выявлена определенная тенденция, обозначенная авторами как феномен «консервации возраста». С возрастом значительно увеличивается число лиц, оценивающих себя более молодыми, чем в действительности (Головаха, Кроник, 1984). Нередко можно встретить мужчину среднего возраста, который просит, чтобы его называли на «ты». И он очень удивляется, что какому-то молодому человеку это будет сложно сделать. Многие взрослые мужчины понимают, что теперь их сын обыгрывает его в спортивных играх, хотя несколькими годами раньше было наоборот. Так и герой повести Ю. Трифонова «Долгое прощание» не чувствует свой возраст. «Человек осознает свой возраст с опозданием. Вроде того, как с изменой жены: все уже все знают, а ты не догадываешься. Но есть нечто, существующее помимо сознания, какой-то тайный часовой механизм, который вдруг подает сигналы» (Трифонов, 1973, с. 69).

Период от юности до периода зрелости многие переживают как один возраст. «Я пребывал в том застывшем отрезке времени, с которым мы не расстаемся очень долго — от восемнадцати лет до зрелого возраста. Мне приходилось даже на мгновение напрягаться, чтобы вспомнить, сколько же мне лет на самом деле» (Феллини, 1984, с. 191). Но в один момент человек вдруг понимает, сколько же ему лет.

Принятие своей измененной внешности и ухудшившегося здоровья является одной из задач кризисного периода.

Во-вторых, в период кризиса начинается физиологическая перестройка человека. (У мужчин снижается количество мужских гормонов или чувствительность рецепторов, у женщин — женских). Физиологические изменения, происходящие в организме, приводят к тому, что женщины становятся более мужественными, а мужчины — более женственными. Мужчинам в большей степени необходима эмоциональная жизнь, а женщины становятся менее эмоциональными, а скорее рациональными. Очень сходно это изменение описано у К. Юнга, который считал, что мужчины и женщины имеют одновременно как мужские качества, так и женские. В процессе взросления человека черты противоположного пола подавляются. Но в зрелом возрасте, который сопровождается кризисом, мужчины и женщины начинают находить тайные части своей личности, связанные с противоположным полом. И тем самым обретают единство этих противоположных частей. «Для южных народов особенно характерно, что у пожилых женщин появляется хриплый низкий голос, усы, жесткие черты лица и разные другие мужские признаки. И, наоборот, мужской физический хабитус ослабляется женскими чертами, например, увеличением жировой прослойки и более мягким выражением лица» (Юнг, 1996, с. 197). Человек в период кризиса среднего возраста переходит от четких половых границ к периоду размывания границ. В этом его отличие от кризиса юности, когда в процессе перехода из детства в юность создаются половые различия.