Бесплатный фрагмент - Воспитанный мамой и бабушкой

Миша Токарев

Воспитанный мамой и бабушкой

(СБОРНИК ВЕРЛИБРОВ)

Обложка, иллюстрации Вадим Соболев 2020—2021

Миша Токарев 2202 2015 0894 5157 пожертвования для автора

Вадим Соболев 5272 6900 9467 4130

Оглавление

Пообщался с мамой…………………………………………………..5

Отметился в ПНД………………………………………………………12

Потом сходил на собеседование…………………………………19

Там встретил бывших одноклассников…………………….….27

Они ходят на группы анонимных наркоманов…………….34

Вернулся домой, позвонила женщина……………..………..…43

И написал литературу………………………………………………..52

Предисловие

Как-то раз женщина, с которой я жил предупредила, что больше не намерена обслуживать бытового инвалида. И тут все встало на свои места. Мои так называемые мечты о крепкой семье, такой, например, как семья Овечкиных с их вокально-инструментальным ансамблем «Семь Симеонов», рассыпалась в прах. Кстати говоря, уже другая женщина пугала прахом своего дедушки, лежащим в черной эбонитовой вазе. В конце концов, эта другая женщина тоже не потерпела моего присутствия в своем доме, и кинула этой вазой в мою голову. Впрочем, случаются в жизни огорчения, главное не терять бодрость духа, высыпаться и пить побольше кефира. Именно тогда у меня и стали получаться поэтические тексты.

Я сидел в травмпункте, справа сопел своим сломанным носом боец на голых кулаках в синем спортивном костюме, слева вязала бабушка в своей шубке с порезанной щекой. Вокруг нашей скамейки, как будто бы произошло жертвоприношение, настолько все было красным и липким. Августовская духота на улице, поздний вечер, мотылек, бьющийся о плафон. Корочка на моем затылке неприятно зудела. Большой лохматый хирург похожий на снежного человека с опаской выглянул из своего кабинета, пальцем поманил бойца на голых кулаках. Боец скрылся за дверью, на которой не было табличек. И в самых недрах моей черепушки началось непонятное движение, слова складывались в строчки, строчки в столбики. Но все это происходило в голове, потому что я не совсем шизофреник, чтобы говорить стихами вслух. Бабушка, сидящая слева, что-то почувствовала, она отвлеклась от своего вязания, посмотрела на меня с интересом, но промолчала. Тогда я попросил у нее листочек и ручку, чтобы записать приходящие в голову строчки. Она достала из недр своей шубы зеленую школьную тетрадку и огрызок карандаша.

Вот с тех самых пор на протяжении года я и записывал верлибры. В таких же самых тетрадках за 18 рублей штука. Верлибры это даже легче, чем проза в том смысле, что, как правило, поэтический текст, он всего лишь на один вдох или выдох. В сборник, который вы сейчас читаете, вошло некоторое количество текстов. И вошедшие в него тексты показались самыми забавными, не все, конечно, забавные, есть и совсем грустные. Однако грусть эта добрая. Структурно сборник получился, как если бы я обозначил места, которые посетил за день, а также назвал встретившихся людей. То есть среднестатистический день в этом году приблизительно так и выглядел у меня. К слову, прах дедушки, которым кинула мне в голову женщина, когда-то был литератором. Наверное, так оно и передается, это творчество.

Пообщался с мамой

Воспитанный мамой и бабушкой

Запрет на однополые браки

Хорошее начинание,

Однако, меня воспитывала мама

Вместе со своей мамой.

И поэтому программы

По борьбе с этой проблемой

Еще не совсем понятны.

В особенно благодатной

Среде для воспитания

Мальчиков мамой и бабушкой.

О запрете на однополые браки

Говорили женщины в поликлинике,

Куда меня привела мама,

Чтобы проверить мою щитовидку,

Она стала очень уж хлипкой

В эмансипированном женском мире,

Где женщины решают почти все.

Например, направить меня на анализы,

Задержать мне пособие,

Могу ли я плакать посреди улицы,

Также сотрудницы ЖКХ

Решают принимать меня дворником

Или я никуда не гожусь.

Даже эти стихи

Они решают, печатать в журнале

Или пока не следует.

Но эти стихи небольшая победа

В мои двадцать пять

Над собственным страхом

Перед сильными женщинами.

Красиво летит кукушка

Тебе уже тридцать,

Ты живешь со своей мамой

И с ее мамой,

У вас симбиоз разных мам,

И если прикинуть,

Сколько психических травм

Имеет ваша семья,

То можно поехать кукушкой.

Как на той иллюстрации,

Где изображены дети

С мамой и папой,

Все они смотрят на небо,

Девочка говорит: красиво летит,

Мальчик спрашивает: а что это?

Отец отвечает: кукушка.

Тебе уже тридцать,

И воображаемый друг

С каждым днем все опасней,

Кто знает, зачем ему черный

Пакет из пластика,

Зачем ему веревка с ножом.

Я знаю, ты ощущаешь себя веществом

Неопределенного свойства

В то время как они строят любовь,

Как будто в этом есть смысл,

Как будто планета не захлебнется

Энергичными членами общества.

Тебе уже тридцать,

Ты живешь со своей мамой,

И вам не нужны прочие.

Преемственность поколений

Хорошая штука.

Метафизические вавы

Когда я был маленький

У меня тоже была бабушка,

И мы с ней сражались отвертками,

Я побеждал с переменным успехом.

Помню, однажды певица Пьеха

В телевизоре пела, словно кошка,

Которой наступили на хвост,

И бабушка воспользовалась

Этой заминкой.

Вот, откуда у меня шрам, дорогая,

У меня много шрамов буквальных

И таких, метафизических,

Их не видно, как электричество,

Но они у меня есть.

Хорошее было время с бабушкой

В своем каком-то моменте,

Я чувствовал, как тренькает

Внутри какая-то жилка,

И запах такой, как после дождя,

Разряженный воздух.

Когда я был маленький

У меня тоже была бабушка,

И мы с ней смотрели сериалы,

Пока ели куриную печень,

Сериалы были о вечном:

Тюрьме, любви и предательстве

Женщины на букву П,

И я тогда понимал, что на П

Неприлично называть женщин,

Если они не Полины,

В остальных случаях терпимо.

Но все без исключения

Женщины причиняют

Метафизические вавы.

Думаю, так и должно быть,

Думаю, это их естество.

Отметился в ПНД

Паническая атака на вокзале

Ты ужасный муж и отец,

Сказала женщина на вокзале,

Но я не знал эту женщину,

Поэтому ответил ей: ладно.

Она переспросила: ладно?

И это все, что ты можешь,

Какое же ты ничтожество,

Крикнула эта женщина.

А я смотрел на трещины

В мраморной стенке,

На которой висело табло,

И цифра восемь из двух нолей

Висела тоже, пока не стала

Уверенной цифрой девять

(сожрали половину ноля).

Я понял, что у меня атака

Или на меня атака извне

Или паническая в октябре,

Она не станет сентябрьской,

Или нужно будет

Пробежать целый круг,

Желательно задом,

Чтобы она таковой стала.

А между тем в цитатах

Тонули люди вокруг

На вокзале этом самом.

Женщина совершила рекламу

Здоровой крепкой семьи,

Когда погладила мою руку,

Но потом ее переклинило,

И пошло: ты ужасный муж

И отец и муж и отец и

Подошла мама, взяла мою руку

Из рук этой женщины

С ее представлением,

Какой должна быть семья.

Где теперь эта женщина,

Где ее запах, как в кинофильме

Запах женщины.

Операторы в головах

Когда я понял, что есть операторы,

Которые закреплены

Абсолютно за каждым,

Стало полегче воспринимать,

Скажем, хамство или желание

Ближнего твоего тебя обмануть,

Унизить, забрать то, чего нет,

То есть такое абсолютное нет,

Что порой хотелось спросить:

Ты совсем идиот, у меня ничего нет?

За каждым программистом,

Приставом или юристом,

Машинистом или министром,

Артистом или баптистом

Скрывается оператор,

Который транслирует мысли

В самое серое вещество.

Что говорить, о чем думать,

Словно вечное радио,

Не замолкающее никогда.

Их речи горячей, чем плита,

В их речи зашифрованы

Послания другим операторам,

Они общаются через людей

Между собою.

И когда я понял, что операторы

Диктуют по своим протоколам,

Что продавщице нужно сказать,

О чем подумать по отношению

К человеку с пропиской

В клинике душевнобольных,

Тогда осознал, вернее,

Почувствовал страх операторов

Перед людьми, у которых

Напрочь поломана психика.

Мы уничтожим всех операторов,

И построим новое общество.

Ты затащишь мою Родину в психбольницу

Ты затащишь мою Родину

В психбольницу,

Родину, где живу только я,

Если не вспомню твоего имени,

И дело не ограничится Лилией,

Анжелой или Снежаной,

Вспомнить хочется настоящее,

То, которое придумала мама,

То, которым ты представлялась

В детском садике шесть Ангарска

Иркутской области.

Ты затащишь мою Родину

В психбольницу,

Примерно так представляю

Эту метафору с именем

Девочки, с которой поженились

Еще в детском садике

Города, в котором служил

Ангарский маньяк.

Ты затащишь мою Родину

В психбольницу,

Это сейчас без сомнения,

И почти что неправда,

Учитывая, сколько суммарно

Месяцев там пролежал,

Не понимая, чего не хватает

Для душевного равновесия

Мне и в глубине

Моих легких, печени, селезенки

Девочки, с которой мы поженились

На кладбище майских жуков

На заднем дворе садика.

Когда вспомнится имя,

Тогда случится детокс

Моего организма,

Проявятся признаки жизни

Так называемой Родины.

Синий верблюд

Раньше жил напротив психушки,

Теперь живу напротив своего дома,

Часто вижу себя на балконе

В шлепанцах и пижаме

С синим верблюдом,

Без него слишком безлюден

Пейзаж за окошком,

Не то, чтобы сложный он,

Он перегружен отсутствием

Прочих объектов,

Равновесия добавляет верблюд.

Мне говорят, что я это раз,

А тот я на балконе

Побочное от таблеток.

Говорят с прошлого лета,

А сейчас другое лето,

Но если буду повторять лето,

Лето, лето,

То может случиться зима.

Все происходит наоборот

Напротив дома,

Где я проживал.

И это достойно статьи

Про парадоксы

В научный журнал,

Если подобной статьи

Пока не имеется.

Другой я уходит с балкона,

Остается пепельница.

А у меня настоящего

В руках синяя пачка

С желтым верблюдом,

Мыслить становится трудно

И противно.

Когда-нибудь снова

Я буду жить напротив психушки.

Близки, словно сестры Кривошляповы

Мы были близки с одной женщиной,

Словно сестры Кривошляповы,

Однако, без патологий

Не обходилось.

Как-то раз я пил Guinness,

Перед этим закинув

Свои нейролептики,

А женщина как раз вызывала

Каких-то лесных духов.

Она была не то, чтобы мутной,

Просто с особенностями,

Которые проявлялись

В пугающих ритуалах,

Типа когда одеяло

Принимает очертания,

И летает по комнате

Само по себе автономно.

И вот эта женщина, словно

Самка некого богомола

Принялась откусывать

Мою голову,

Которую до этого

Никто не откусывал.

Но перед этим женщина

Сняла со своей головы кожу,

Обнажила челюсти,

Как у насекомых.

И спросила: теперь я нравлюсь

Тебе, скотина, на которую

Я потратила лучшие годы?

И я ответил: нравишься, но не очень.

Вот поэтому я живу теперь

Без головы.

Что вы сегодня употребляли?

Они любят светить мне в глаза,

Спрашивая: что вы сегодня приняли,

Опиоиды, прегабалин, спагетти?

Такие важные дети,

Которые играют в работников

Медицинской службы,

Готовые спасать жизнь,

Словно сырок дружба

С краковской колбасой,

Батоном белого хлеба —

Голодного беспризорника.

Так вы не ответили,

Что вы сегодня приняли.

Я принял эту жизнь

Во всем ее многообразии

И чудесоватой наполненности,

Принял радиоактивные области,

Воду цвета, возможно, мочи

Из крана на кухне,

ОРВИ, ревматизм, микстуры,

Пятидневку, переработки,

Принял пирожки у метро

С привкусом вечности,

Принял свое естество.

Но вместо ответа и слов

Летят мыльные пузыри,

И тогда они говорят:

Люда, дефибриллятор!

Опять ты все испортил

В моей семье я самый младший,

Так вышло, что

Мать и отец все же постарше.

И когда начинался мой кашель

С температурой выше дозволенной,

Как было написано в энциклопедии

Под редакцией Бакулева.

Я, как самый младший шел в аптеку,

Потому что младшие всегда отдуваются

За потерянные рукавицы, порванные брюки,

Которые легко превращаются

В элегантные шорты

С пятнами желтыми

По личным причинам.

Младший сын, это значит мужчина

Пока не готовый,

То есть его следует подготовить

К тому, чтобы он умел хмурить брови

В сложной жизненной ситуации.

И ни в коем случае не плакал,

А тем более желал остаться

На попечении нянечек

В ПНД по месту прописки.

А также, когда его тискают,

То есть проявляют заботу —

Не привязывался к тем,

Кто проявляет заботу.

Потому как привязанность

Это признаки слабости.

В моей семье я самый младший,

Но мог быть не младшим,

Просто у мамы случилась поломка,

И теперь я за всех отдуваюсь.

30

Первые тридцать лет жизни

Самые важные для мальчика

В становлении личности.

Он может быть несимпатичным,

С пузом, как у тюленя,

Работать в котельной

За тринадцать пятьсот,

Но детская психика

Легко деформируется,

Поэтому не дави на него.

Первые тридцать лет жизни

Очень трудны

В особенности для родителей,

Могут возникать убедительные

Аргументы со стороны соседей,

Что пора выселять свое чадо,

Но это все провокации и неправда.

Пусть попробуют выгнать своих

Сорокалетних детей,

Тут есть простор для раздумий.

Сегодня я проспал на работу,

И сказал главной по смене,

Что первые тридцать лет жизни

Самые трудные для мальчика.

Кажется, она мне поверила.

Наверно, мама не дождется внуков

Почему детдомовским детям

Дают сок моя семья,

Когда их снимают на камеру,

Мне кажется, это неправильно,

Давать сок с таким названием,

И показывать по телевизору

Передачу о новом годе

В детском доме города Пенза.

Им дарят еще полотенца,

Кроссовки, но не дарят семью

В личностно-субъективном плане,

Не в общем таком понимании,