Сердце Николаю Ивановичу досталось большое. Врачи диагностировали кардиомегалию. Давно, в молодости ещё. Теперь же Николай Иванович подбирался к шестидесяти, безвылазно ютился в своей квартирке на третьем, смотрел в окно как в кино и ждал первого снега.
И сейчас за тем окном стоял юный морозец, а на тротуаре, покрытом хрупкой наледью, стоял Витёк из квартиры напротив и беззвучно ругался со своей женой Ольгой. В Ольгину руку вцепился Мишутка и глядел на папу открыв рот и вытаращив удивленные глазёнки.
Николай Иванович присел на «ожидательный» стул у окна, чтобы дождаться и выведать, чем закончится скандал на этот раз. Он давно научился ждать — первых морозов, оттепели, весны, сезона отпусков, осени. Даже скорой помощи, которая часто превращалась в медленную помощь, а то и вовсе в беспомощность.
Врач требовал, чтобы больной не нервничал, чтоб соблюдал, и чтобы принимал. И Николай Иванович выполнял предписания. О прогнозах врач только разводил руками:
— Какие тут прогнозы? Я не синоптик. Хорошо, если до первого снега доживёте. То, что вы дотянули до такого возраста в вашем положении уже чудо.
Николай Иванович даже смущался, что живёт не отмеренное ему, а как бы лишнее, чужое. И куда девать такое свалившееся чудо? Никому излишек не отрежешь, а себе… Так он уже дождался осени. И знал, что за нею придёт зима.
Гулкий ветер за окном стих, и сквозь стекло Николай Иванович расслышал, как Витёк крикнул: «Все!». Крикнул, раздражённо махнул рукой и нервно-торопливо ушел в никуда. Ольга ринулась вдогонку, но Мишутка, который якорем волочился за ней, мешал бежать по скользкой дорожке. Она поскользнулась и упала. Потом вскочила проворно, пошла было, прихрамывая, за Витьком, но остановилась, наконец, осознав безнадёжность, присела на корточки возле малыша, обняла его и расплакалась.
Николай Иванович помнил все их ссоры и скандалы. Помнил, но не вспоминал. Вообще, он любил вспоминать, надеясь втайне, что добрые воспоминания сродни теплой молитве. Вот так помянет он кого-нибудь, и тому станет чуть светлее. Николай Иванович любил жить для кого-то, чтобы чувствовать себя целым и достаточным. Если бы люди лицезрели души, то, может статься, его душою любовались бы, как любуются всяким источником света, будь то солнце, луна или ночные городские фонари. Потому и вспоминал он только хорошее. Да и то, такое хорошее, какое находил добрым и светлым.
Вот, например, Мишутка очень любил родителей. И Николай Иванович вспомнил об этом. А отсюда припомнились ему и собственные его родители.
Сначала они жили для него, для своего Коленьки. Не находилось в них ничего своего, а все силы души полагали они к любви о единственном сыне.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.