Бесплатный фрагмент - В плену гамулов

Горы — не стадионы, где я удовлетворяю свои амбиции, они — храмы, где я исповедую мою религию. Здесь я пытаюсь постичь суть бытия. Достичь того, что не измеряется положением в обществе и богатством.

Анатолий Букреев, альпинист

Всё больше и больше на свете навсегда забытых нами людей.

Д. Горчев, «Деление на ноль»

основано на реальных событиях

персонажи и их имена — плод фантазии автора,

и какое-либо сходство с ныне живущими или ранее живущими реальными людьми случайно

Пролог

На лямке рюкзака затрещала рация.

— Иван, ответь Андрею, приём.

— Андрей, это Иван, слышу тебя на пять, приём.

— Иван, группа сорвалась с маршрута. Произошел камнепад. У меня сломана нога. Кажется, есть погибшие. Как слышно? Приём.

— Андрей, слышу тебя. Принято. Возвращаюсь. Конец связи.

Глава 1. Сложная задача

Горы в любой момент могут превратиться из друга во врага. Катерина знала об этом, поэтому старалась кататься осторожно и исключительно в хорошую погоду. Она сидела на горнолыжном склоне, недавно выровненном снежным тягачом. От вчерашних выбоин и накатанных канавок не осталось и следа: шасси ратрака покрыло склон ровными отпечатками широких гусениц. Трассы преобразились и звали на головокружительные гонки. Ранним утром было не так много желающих покорять горные вершины, ведь по вечерам в Шерегеше гремят в барах атмосферные молодёжные вечеринки.

Катерина сегодня решила встать пораньше, чтобы насладиться тишиной морозного утра. Последнее время она так вымоталась на работе, что минуты в одиночестве среди дремлющих вековых деревьев, вдали от столичной суеты казались настоящим блаженством. Девушка высунула из балаклавы кончик носа и жадно втягивала лесной воздух. От тёплого дыхания ресницы покрылись легким инеем и при соприкосновении с веками нежно таяли, оставляя мокрые капельки на коже.

— Эй, Кэт, — послышался сзади голос старшего брата, — не сиди долго на снегу.

— Я недолго. Присела на минуту полюбоваться, как с лап сосен срывается и падает снег после вчерашнего снегопада и как встаёт солнце над посёлком.

— Угу, вид здесь завораживает, — согласился Аркаша и подрулил к ней на сноуборде, сел рядом. — Представь, только что ставил доску в сугроб, а она выскользнула из рук и полетела вниз по склону. Хорошо, что какие-то парни успели остановить ее, и людей немного — ни в кого не въехала железным кантом. Считай, технику безопасности нарушил. Эх… — он приспустил шарф-балаклаву и выпустил тёплый вздох сожаления в звенящий морозцем воздух.

— Не переживай, в следующий раз будешь осмотрительнее, — подбодрила Катерина и похлопала его перчаткой по спине.

— Обязательно, — Аркаша подмигнул ей через радужные горные очки, но она, конечно, этого не увидела. — Поехали вверх, на «Мустаг»! Там тоже с утра трасса только-только после ратрака, а виды!.. Горы и холмы как на ладони!

Катерина представила, как он зажмурился от удовольствия, и засмеялась.

— Хорошо, встретимся у подъемника.

Аркаша со скоростью ветра уехал вниз по склону. Катерина стояла на доске и смотрела, как вдалеке надувается пузырем от ветра его салатовая куртка. Она решила не спешить и съехать по Булочке, наслаждаясь видами гор, леса и просыпающегося Шерегеша. Солнце восходило, заливая заснеженные холмы Кузбасса нежно-розовым светом. Морозный воздух щипал нос. Стояла звенящая тишина, только изредка мимо Катерины пролетали лыжники и сноубордисты, оставляя за собой клубы радужной снежной пыли.

Девушка напрягла ноги, и доска остро наточенным кантом послушно врезалась в снег, потащив ее вниз, оставляя огромные зигзаги на склоне. Метр за метром Катерина спустилась к подъёмнику.

— Мда, я тебя тут, кажется, уже вечность жду, — проворчал Аркаша, — минуты превращаются в часы, мы должны окупить ски-пасс: подняться и спуститься минимум шесть раз, чтобы было выгодно!

— Не бубни, — усмехнулась Катерина, — успеем, день только начался.

Брат с сестрой прошли через турникет, дождались взмаха рукой от дежурного — можно садиться. Они плюхнулись на дерматиновое сиденье и зафиксировали раму, чтобы не выпасть из него на высоте. Ехали молча, каждый думал о своём, глядя на проплывающие мимо открытой кабинки ели и березы, покрытые снегом. На высоте воздух особенно бодрил ледяной прохладой.

— Где наш младший братец? — спросила Катерина.

— Он переехал на сектор Е. Сейчас прокатимся по «Мустагу» и тоже туда рванем.

— Давай лучше на «Лоб».

— Да ты что! Эта трасса слишком крутая.

— Боишься? А я нет! — Катерина засмеялась.

— Не боюсь, просто нет желания спускаться оттуда, поеду на более плавную, — пожал плечами Аркадий.

— Хорошо, отправлюсь туда одна. Ближе к обеду встретимся в «Юрте», я обожаю в этом кафе бруснику со сгущёнкой.

— По рукам, — брат поднял защитную рамку, освобождая ноги и сноуборды от преграды. — Вот и вершина. «Мустаг»! Погнали!

Брат с сестрой съехали с подъемника и заскользили вниз по склону, резво объезжая новичков и оставляя их позади.

***

Ближе к обеду Катерина отправилась на «красную» трассу высокой сложности. Она подъехала к началу спуска и остановилась, но мелкие комки снега продолжали выскакивать из-под доски и лететь наперегонки вниз к подножью горы. Трассу уже раскатали, после снегопада и наплыва сноубордистов и лыжников появились глубокие снежные ямы. Она смотрела вниз и не решалась начать движение. Ей нравилось само предвкушение от спуска с крутой трассы. Вдалеке дымились трубы небольших гостевых домов и кафе, приглашая выпить горячего глинтвейна или травяного чая с мёдом с местных пасек. В желудке заурчало. Катерина начала осторожно спускаться на заднем канте, притормаживая. Несколько раз ноги не выдерживали напряжения, она падала на спину и подлетала на ухабинах. Торможение доской помогало мало. Только к середине пути трасса стала плавной, и девушка начала легко скользить по снежной глади горы. Длинные волосы развевались на ветру. От наслаждения она подставила лицо солнцу…

Удар в спину!

В глазах засверкали звездочки. Она потеряла равновесие и упала лицом в сугроб.

Очки отцепились от шлема и отлетели.

Снег залепил ей глаза и нос.

Катерина не поняла, что произошло…

Ее сбил сноубордист, который нёсся с вершины. Удар был так силен, что голова гудела и шла кругом. Она была в шлеме, да и тот немного съехал, и в русые волосы забились снежные комья.

— Девушка, с вами все в порядке? — крикнул приземлившийся недалеко молодой человек; его так же протащило лицом по склону. Он отстегнул сноуборд и подбежал помочь ей подняться. Катерина некоторое время сидела молча, переживая удар и головную боль. Только показала кулак и потрясла им в воздухе, мол, «вот приду в себя и задам тебе!». Парень встал, чтобы отряхнуть фиолетовый с жёлтым комбинезон от снега и виновато смотрел на неё.

— Я — Егор. Могу оставить номер телефона, если понадобится какая-то помощь.

— Ничего не надо! Куда ты так несёшься?!

— Это случайно получилось. Такие ухабины накатали. Я зацепился за куст, подпрыгнул на кочке, и привет.

Девушка тяжело вздохнула.

— Ладно, пройдет. Сам-то в порядке? — поинтересовалась она и начала отщелкивать крепления сноуборда. Решила, что дальше пойдёт пешком.

— Вполне! — довольно отозвался Егор. — Я — крепкий орешек.

— Что ж, хорошо.

Она побрела пешком к подножью горы, прихрамывая и волоча за собой снаряжение. Повезло, что идти осталось недалеко. Егор ещё что-то кричал вдалеке, но в голове так шумело, болели нога и плечо, что Катерина уже его не слушала. Только обернулась, помахала перчаткой, крикнула ему: «не слы-ышуу!» и пошла дальше.

***

В «Юрте» всегда было много посетителей: краснощекие парни и девушки, взрослые и дети, во флисовых кофтах, широких штанах и мощных ботах — все галдели, шумели, смеялись, жевали. Когда Катерина вошла, кафе тоже было заполнено под завязку. Во время обеда спортсмены особенно спешили быстро перекусить и вернуться на трассу. Она осмотрелась. Взгляд зацепился за единственный пустующий стол с лавками возле высокой печки-буржуйки. Девушка повесила возле нее на просушку мокрые перчатки и шарф-балаклаву. Положила на стол шлем и очки, тем самым показывая приходящим посетителям, что стол занят.

Однако опознавательные знаки не остановили вошедшую компанию из шести человек. Пока Катерина рассматривала уже давно изученное меню, к ней подошел парень, видимо, их главный. Он спросил разрешения присесть с ней за стол во время обеда:

— Девушка, все столы заняты, не помешаем?

Катерина посмотрела по сторонам: братья пока не вернулись с трассы.

— Да, пожалуйста, садитесь.

Молодые люди снимали куртки, шлемы, балаклавы, перчатки — остались в байках и флисовых рубашках. Она продолжила рассматривать фотографии блюд в меню, не обращая на них внимания. Катерине нравились эти шумные обеденные посиделки на горнолыжных комплексах. Посетители кафе ощущали себя как старые друзья, будто все были давно знакомы. И поэтому она была совсем не против такого соседства за столом.

— Девушка, скажите, как вас зовут?

— Катерина.

— А меня Андрей, это Миша, дальше Витя, Гоша, Никита и Саша.

Она проследила за его рукой, указывавшей на парней, и запомнила, кого как зовут.

Сноубордисты сели за стол, они не стали рассматривать меню, сделали заказ сразу. Официант принес еду и горячий глинтвейн.

— Катерина, скажите, откуда вы? — поинтересовался Андрей.

— Я из Москвы. Обычно беру выходные в конце февраля и еду в горы.

— Ого, далеко забралась. Это же затратно получается, — возмутился Никита.

— Да, Никита, это правда. Но я очень люблю бывать на природе. Иногда хочется отдохнуть от большого города, побыть подальше от цивилизации.

— Слышали? Она наши имена запомнила, — удивился ее новый знакомый, помотал головой и продолжил есть борщ.

— Это очень важно — запоминать имена людей, с которыми знакомишься; обращаясь к человеку по имени, ты подтверждаешь факт того, что он существует, и собеседнику это нравится, он к тебе располагается, — заметила она.

— Вот завернула! А мы парни простые, из Новосибирска. Работаем на приборостроительном заводе. Наскребаем по чуть-чуть, и на выходные — в Геш. Нам тут недалеко ехать, — дожевывая копченое сало с мясными прожилками и чесноком, сказал Михаил.

— Удобно, — улыбнулась Катерина.

Дверь в кафе открылась, и с мороза в тепло, пропитанное ароматами сытной еды, зашли два ее брата — старший Аркаша и младший Вася.

Катерина махнула балаклавой — «я здесь». Василий сделал круглые глаза и развёл руки в стороны — «это ещё кто с тобой за столом?». Катерина в ответ сощурила глаза и собрала губы вместе — «подходи и сам узнаешь».

— Ты одна здесь или с подругами? — спросил Андрей.

Остальные ребята от души засмеялись от его беспардонного вопроса.

— Нет, с братьями. Смотрите, они как раз зашли, вернулись со склона, — кивнула на дверь Катерина.

— Понятно, такие экземпляры и в нашей компании имеются, — с наигранным разочарованием сказал Андрей.

Парни продолжали хохотать. Аркаша и Василий поздоровались с ними и сели за стол. Парни подняли глиняные стаканы с глинтвейном за солнечный день и ровные трассы.

— Лучше гор могут быть только горы, как говорится, — сказал короткий тост Андрей.

— Ура, ура, ура, — подхватили все остальные.

После небольшой паузы Андрей уточнил:

— Так вы, получается, все из Москвы?

— Именно, — кивнул Аркаша.

— Как катаетесь? Фрирайд или только по трассам?

— И так, и так. Но мы ребята осторожные, лишний раз не хочется под снегом оказаться или у ручья провалиться, — Василий отпил из стакана.

— Понятно. Я, кстати, в отличие от этих, — Андрей кивнул на свою компанию, — работаю гидом в одной новосибирской фирме. Вожу осторожных, прямо как вы, туристов в горы на Алтае, Кавказе, Камчатке и в Крыму. Если интересно, могу оставить визитку, — сказал он, как бы между прочим.

— Оставь мне контакты, — Катерина протянула к нему руку. — Братья обязательно потеряют.

Василий закатил глаза и неодобрительно покачал головой, «сама такая».

***

На следующее утро сестра и братья поднялись на снегоходах на гору Курган к Поклонному кресту и начали спуск с вершины на сноубордах по девственному снегу, выпавшему ночью. Снег искрился под первыми лучами восходящего розового солнца. Они летели по нетронутым снежным перинам, оставляя за собой путаные снежные следы и поднимая досками стаи сверкающих белых мушек, которые, успокаиваясь, снова тихо ложились на сугробы досыпать и досматривать сказочные сны.

Катерина остановилась у ларька с горячим чаем, Аркадий и Василий укатили дальше. На вершине было так ветрено, что ее тело продрогло от резких порывов. Молодая продавщица протянула ей одноразовый стаканчик с облепиховым напитком, исходящим паром. От первых глотков тепло начало растекаться по телу мягкими волнами.

— Ого! Снова ты! Это уже не случайность, а закономерность, — услышала она за своей спиной. Но не поняла, что разговаривают с ней, поэтому не обернулась и продолжила пить ароматный ягодный чай.

Ее кто-то тронул за плечо, она повернула голову и узнала желто-фиолетовый комбинезон. Парень снял маску и балаклаву.

— Узнаешь? Привет! Давай вместе покатаемся, покажешь мне свое мастерство.

Катерине не хотелось знакомиться. Сноубордист не понравился ей внешне: невысокий рост и слишком простое лицо.

— Нет, меня братья ждут. Мы уже спускаемся к подножию и уходим.

— Так быстро?

— Есть еще кое-какие дела.

— Тогда завтра?

— Не получится, мы возвращаемся в Москву, — Катерина выбросила в урну стаканчик, махнула ему перчаткой и покатила вниз.

— Понял, — буркнул ей вслед Егор и добавил тихо себе под нос, — люблю сложные задачи.

Улыбка пропала с его лица. Обидно, когда девушка отказывает. Он заказал себе кофе в маленьком павильончике и любовался красотой утра, сравнивая виды с картиной Шишкина «Зима».

Катерина проехала несколько метров и мельком посмотрела назад: к новому знакомому подъехал, видимо, его друг. Они поболтали и поехали к другой трассе.

Сестра и братья спустились к подножию и зашли в торговые ряды, где закупили ароматные травяные чаи, банки с мёдом, магнитики для друзей и сфотографировались с хаски.

Пришло время возвращаться в Москву. С самого утра на остановке толпились сноубордисты в ожидании заказного микроавтобуса.

— Кать, ты оплатила места? — поинтересовался Василий.

— Конечно, билеты в электронном виде на моей почте.

— Там все сиденья заняты!

— Как это? — удивилась Катерина и, не поверив брату на слово, полезла в салон авто.

К машине продолжали подходить туристы с упакованными в длинные спортивные сумки сноубордами и лыжами.

— Извините, ребята, у нас вышла какая-то накладка, билетов продали больше, чем мест! — сокрушался водитель.

— Мда, вот и приехали, — приуныл Аркаша, его ноги замерзали в модных кроссовках на сибирском снегу.

— Ребята, беру только тех, у кого самолёт в ближайшее время, за остальными приедет следующий микроавтобус, показывайте билеты, пожалуйста, — скомандовал водитель.

Половина пассажиров осталась ожидать следующий рейс. Катерина, Аркадий и Василий торжественно вносили баулы в салон.

Ее взгляд зацепился за знакомое лицо, которое довольно улыбалось.

— Руки-ноги целы? Голова на месте? — хихикнул парень.

— Егор, спустился с гор, — передразнила Катерина. — Как видишь!

— Садись со мной, у меня тут место свободное. Роскошь в нынешние времена!

Девушка села с ним рядом, сзади на паре сидений устроились братья. Машина тронулась. Мимо окон проплывали занесенные снегом холмы и горы, деревья нависали над дорогой. Микроавтобус направлялся в Новосибирск. Перед праздниками авиабилеты с вылетом из Новокузнецка раскупили.

Она включила музыку в наушниках и достала визитку Андрея — горный туризм и походы. Повертела ее в руках и убрала обратно в карман джинсов.

До вылета в Москву было ещё несколько часов.

Глава 2. Самонадеянный

Катерина села в мягкое домашнее кресло. Волосы спадали на плечи и струились волнами почти до пояса. Серые глаза были ещё совсем сонные.

— Что ж, дорогая, сегодня очень много дел. Отдых отдыхом, но и работу никто не отменял, — сказала она себе, цокнула языком и положила ноги на стоящий рядом мягкий стул в ретро стиле, обитый дымчатым велюром.

Она откинулась в кресле, и воспоминания из недавнего отпуска сами открылись веером в ее воображении — сноуборд, снег, солнце, столетние деревья, покорение вершин, новые знакомства.

«Почему утром лень что-то делать? Хочется смотреть в одну точку и медленно просыпаться. Особенно если сегодня понедельник, в метро ждут шумные толпы, а на работе — множество задач. Хотя ещё вчера, в воскресенье, я была за три с половиной тысячи километров от столицы, в глухом посёлке», — подумала Катерина.

Пора собираться на работу. Она открыла выдвижной ящик прикроватной тумбы и пошарила рукой в поисках косметики. Чёрный карандаш коснулся бровей, точными движениями она придала им цвет, подкрасила ресницы и нанесла тональный крем на лицо.

Направилась на кухню.

«Хм. Определенно нужно что-то сделать с волосами. Уже почти тридцать лет, скоро будут дети. Потом будет не до экспериментов. Хотя… какие дети? О чем я думаю? Для начала нужно найти парня. А пока, может быть, перекраситься в блондинку, добавить розоватого тона, сделать чуть удлиненное каре с небольшими волнами? Точно, так и сделаю!».

Девушка подошла к кофемашине и сварила себе маленькую чашечку эспрессо. Утренние ритуалы в собственной маленькой, но уютной однокомнатной квартире настраивали на рабочий лад. Это было только ее время.

***

Светило тусклое февральское солнце, легкий ветер трепал волосы. Катерина щелкнула экран смартфона, посмотрела на часы: до начала рабочего дня оставалось двадцать пять минут. Этого хватит, чтобы без спешки дойти от станции метро до проектного института, где она работала. Ещё и на вторую чашечку кофе останется семь минут.

«Может, перейти на травяные чаи?», — промелькнуло у неё в голове, — «не зря же я купила несколько пакетов разнотравья».

Пока каблуки отбивали чечетку по столичной плитке, ей вспомнилось, как она с братьями дегустировала мёд в торговых рядах у подножия горы Зелёной — и взбитый, и гречишный, и липовый. Продавец с представительным животиком то и дело шутил и смеялся вместе с ними. Такие люди добродушные в провинции! Москва совсем не знает жителей огромной страны. Катерине стало обидно за алтайских травниц и пасечников и за простых кузбасских добытчиков угля и железной руды.

Она дернула резную ручку и открыла массивную деревянную дверь старого здания, где располагался офис.

— О, Катюша, ты уже вернулась? — с неподдельным интересом спросила ведущий инженер Вера Михайловна, когда она вошла в рабочий кабинет.

— Да, вчера вечером прилетели. Надо было в субботу возвращаться, чтобы был день разобрать сумки и распаковать горнолыжное снаряжение. Успела только из багажа сибирские презенты вытащить.

Катерина поставила на стол баночки с кедровыми орешками, залитыми прозрачным золотистым мёдом.

— Будем сегодня пить чай. Пока шла от станции метро, все думала, что мы пьем слишком много кофе.

— Согласна, Катюша, заварим ромашку с мятой. Нужно уравновесить душевное состояние, а то, знаешь, такие новости… Читала? — Вера Михайловна многозначно подняла и опустила брови.

— Да, в аэропорту перед вылетом в Москву полистала ленту новостей. Думаю, год будет неспокойный, — Катерина задумчиво приложила ладонь к щеке и подперла локоток другой рукой. Вера Михайловна в знаке согласия сжала губы.

— Что за скорбные лица? — вошёл с вопросом Сергей Федорович, начальник отдела. — Вспомнили о надвигающейся проверке?

— Почти, — Вера Михайловна улыбнулась.

— О, сноубордистка вернулась. Рассказывай, чем живет Сибирь? Не замёрзла?

Катерина рассказывала о впечатлениях, а коллеги с удовольствием ее слушали и обсуждали поездку. Плавно тимбилдинговая беседа перетекла в рабочее русло, и коллектив закрутился-завертелся в ежедневной суете.

***

В вагоне метро толкались пассажиры. Инженеры и специалисты ехали из душных офисов домой, школьники — с экскурсий и прогулок, бабушки с фикусами и корзинками ехали из центра в спальные районы просто так, чтобы побыть среди людей. Катерина мельком подумала, что не хотела бы доживать до девяноста лет, чтобы не стать обузой родственникам и старой развалиной, у которой все болит. Представила себя с морщинистым лицом, как гриб-сморчок.

«Так, что за пессимистичные мысли?», — подумала она. — «Мы все будем жить долго и счастливо. Так говорит всегда мама. Хм… Удивительно, что мы вырастаем, а голос родителей все равно звучит в наших головах».

Катерине повезло. Она успела занять сиденье в вагоне, когда поднялся молодой человек на выход. Теперь можно выдохнуть: не придётся стоять в колыхающейся, как желе, толпе. Запустила руку в карман пальто и достала телефон. Новости не радовали и с каждым часом накручивали нервы: если в течение дня не было времени их прочитать, то к вечеру палец уставал скроллить ленту. На душе было неспокойно, в области грудной клетки была неимоверная тяжесть. Релаксирующий эффект от отдыха в сибирском посёлке улетучивался.

«О, непрочитанное сообщение висит с самого утра в мессенджере. Кто мне пишет?»

***

В душе ворочалось приятное волнение. Ей нужно было срочно выйти из метро, чтобы подышать морозным февральским воздухом. Сняла кожаную перчатку и приложила руку ко рту, будто захотелось откашляться. На самом деле Катерина пыталась скрыть от прохожих улыбку, которая так и лезла на лицо.

«Я само спокойствие!». Глубоко вдохнула, попыталась вернуть душевное равновесие и сжала губы, чтобы они ненароком обратно не начали растягиваться от удовольствия.

«Катюша, хочу ещё раз извиниться за нашу скоростную и даже молниеносную встречу на горе. Я был ошеломлён твоей красотой и грациозным скольжением по склону, поэтому, не раздумывая, упал к твоим ногам. От одновременной встречи моего лица с твоей потрясающей спиной и снежной трассой Геша искры посыпались из глаз, а спина все ещё немного побаливает от восторга. Надеюсь, синяки после полёта вверх тормашками уже затянулись. Хотел бы пригласить тебя куда-нибудь, чтобы загладить свою вину. Как на счёт выставки Эдварда Мунка? Если ты откажешь, я буду выглядеть, как главный герой его картины «Крик».

Катерина представила, как горе-сноубордист схватился ручонками за голову и верещит, словно персонаж норвежского живописца. Она настолько живо нарисовала в голове этот образ, что просто не могла сдержать хохот.

«Какой самонадеянный! Даже не знаю — идти ли с тобой на встречу. Ты не в моем вкусе, честно говоря. Да и вообще, выглядишь старше лет на пять-шесть», — подумала девушка, положила телефон в карман и зашагала от Павелецкой, мимо храма иконы Божией Матери «Взыскание погибших», домой.

Глава 3. Тишина

«Странно, так и не отвечает», — подумал Егор, — «игнорирует?». Нахмурился от снова подступившей обиды и решил переключиться на что-то приятное.

Он стоял у стеллажа с любимыми книгами, статуэтками, сувенирами, привезёнными из путешествий. Взял коробку с открытками: ему нравилось отправлять друзьям и самому себе карточки и письма с красивыми марками из других стран, а также покупать наборы с репродукциями известных картин, чтобы потом рассматривать их.

Егор достал почтовые открытки Le mont sant michel, свои винтажные находки, которые привёз три года назад из Европы. Путешествуя по Франции, он однажды гулял по набережной Сены. В тот день остановился у лавки букиниста, чтобы рассмотреть товары: старые журналы и книги. Среди старья обнаружил блокнот с открытками, который принадлежал какому-то французу. Судя по отметкам выцветшей ручки, хозяин блокнота купил его, по-видимому, в отпуске. Открытки были датированы тридцатыми годами прошлого века. Егору тогда на набережной понравилось, как бережно были написаны ровным почерком комментарии к каждой фотографии. Он, конечно же, купил его. И сегодня в нем это собрание открыток так же вызывало трепетные чувства — почти сто лет прошло, как карточки принадлежали другому человеку, кто-то их так же листал, рассматривал, хотел приклеить марки и отправить привет из родного городка. Блокнот особо никакой ценности не представлял, но, когда Егор листал его, рассматривал каждую деталь, трогал плотную бумагу, он думал, как же это ценно, что человек может бережно хранить воспоминания.

Снова посмотрел в телефон — ничего. Отложил его и вернулся к коробке. «Надо было, наверное, задержаться на горнолыжке, ещё неделя отпуска, и зачем я поменял билет и вернулся в Москву? Все равно она не отвечает», — подумал он.

Достал следующий набор почтовых карточек, на этот раз современных. Цветные пейзажи Андорры были куплены в начале 2020 года. До начала пандемии ещё можно было успеть попутешествовать, без проблем съездить заграницу, покататься на доске. И он как раз был тем счастливчиком, который съездил в отпуск в горы Европы и вернулся в столицу до начала локдауна. Егор рассматривал, как у подножия живописных гор расположился маленький городок, освещённый тысячами огней.

«Как же этот пейзаж похож на кемеровский Шерегеш!», — размышлял он, — «но в маленьком княжестве между Францией и Испанией, безусловно, инфраструктура более современная и изысканная. Может, и наши отечественные курорты достигнут такого уровня. Если, конечно, финансы прекратят утекать из страны».

Егор был экономистом, и поэтому эта тема его волновала. Задумчиво потрогал пальцем отклеивающийся уголок одной открытки. В Андорру он ездил с бывшей девушкой Аришей — называл ее так любя. И друзьям пришлось обращаться к ней так же, как называл Егор. Он вспомнил темно-русые крупные волны длинных волос, большие чёрные глаза и совершенно очаровательную улыбку. Какая красавица внешне! Но внутри — пустышка, как оказалось впоследствии. В груди заныло. Егор вспомнил прошлые неудачные отношения и вздохнул.

«Я же к ней со всей душой, а она только позволяла себя любить», — эта мысль вскрыла его старую душевную рану. Ариша была практиканткой в его отделе и по совместительству — сестра одного из главных руководителей. Горы Андорры ассоциировались теперь исключительно с ней.

На дне бокса лежали его самые любимые почтовые открытки — вариации на тему творчества Сандро Боттичелли. Они были выполнены в цвете сепии. Одно время он прикреплял эти карточки магнитами к холодильнику и любовался ими утром за чашечкой кофе. Сейчас же хранил их в коробке и время от времени доставал и рассматривал их или использовал как закладки в книги. Он посмотрел на репродукцию картины «Портрет молодой женщины», хмыкнул своей мысли, что изображённая дама чем-то похожа на Катерину, такие же волны русых волос, острый носик с небольшой горбинкой. Почему же она молчит?

Ткнул на экран телефона — тишина.

— Что ж, видно, не судьба, — буркнул себе под нос. — Надо заняться делом. Не буду терять драгоценное время. Разберу багаж и поглажу белые рубашки для офиса.

Он направился к длинным сумкам для транспортировки спортивного снаряжения. Зазвонил мобильный.

Глава 4. Мама

Звонила Лариса Николаевна, мамина сиделка.

— Егор, Зоя Дмитриевна опять упала из инвалидного кресла. Представь, тянулась за очками на столе. Ведь могла просто позвать меня из соседней комнаты. И что имеем? Разбита губа! Поговори с ней, пожалуйста!

Медсестра передала трубку матери.

— Алло, мам! Мы же это уже обсуждали — по любому вопросу обращайся к Ларисе, зачем рисковать? — встревоженно возмутился Егор. — Я же не зря оплачиваю дорогостоящий круглосуточный уход за тобой.

— Сынок, я не больная! Хватит делать из меня немощную. Все, что выше пояса — у меня работает отлично. Просто немного не удержала равновесие, — как всегда простодушно заметила мама, будто ничего не произошло.

— Давай договоримся, что ты будешь себя беречь! — смягчился Егор.

— Хорошо, — очередной раз пообещала обойтись без экстрима мать. — Когда ты возвращаешься в Москву?

— Я уже прилетел вчера, поздно вечером.

— О, так быстро! И Паша с тобой вернулся? Я думала, вы недели две будете покорять вершины.

— Нет, он ещё остался на неделю. А у меня дела на работе, — соврал Егор. — Сама понимаешь, начальник отдела в нефтедобывающей компании не может надолго оставить подопечных. Планирование затрат, отчеты, в общем, вопросы серьёзные.

— Ты у меня молодец! На таких держится наша страна, — похвалила его мать. — Когда тебя ждать в гости? Мы с Ларисой планируем организовать на выходных музыкальный вечер и позвать Любовь Никитичну, Лидию Леонидовну и, конечно же, Петра Алексеевича. Составь нам компанию, будем играть «Времена года» Чайковского.

Егор закатил глаза от перспектив пребывания в обществе шестидесятилетних интеллигентов. Нет, он любил, как мама играет на фортепиано, но без компании ее друзей, они почему-то навевали на него тоску и задавали слишком много лишних вопросов.

— Хм-м, я, к сожалению, на выходных буду занят, обещал другу сходить на выставку одного художника. Но на неделе зайду обязательно, — пообещал Егор.

— Что за друг? — поинтересовалась мама.

— Ты его не знаешь, — начал косить от разговора Егор.

— Передавай ей привет.

— Ну мама! — сконфузился Егор.

Она засмеялась и положила трубку.

***

Зоя Дмитриевна выходила из музыкальной школы поздно вечером. Провела пять уроков по классу фортепиано, один урок сольфеджио и один урок музыкальной литературы. Вот же денёк выдался! В голове составляла план, как придёт домой и для начала полежит в расслабляющей ванне с пышной пеной. Потом приготовит что-то вкусное на ужин, сын Егорка вернется от репетитора по алгебре.

На вечер она всегда оставляла силы, чтобы помочь ему разобраться с уроками и побеседовать об искусстве, культуре, музыке и просто о том, как прошёл день. Зоя Дмитриевна считала, что любое образование, которое получает ребенок, должно начинаться с воспитания совести, с красоты и с доброты. И без отзывчивых, заботящихся родителей не может быть хорошего образования и воспитания, даже если дитя учится в престижном лицее или институте.

«Жалко, что Виктор ушёл из семьи и не видит, каким хорошим человеком растёт его сын, грамотным, начитанным и культурным», — думала Зоя, переходя по зебре пешеходного перехода… Вдруг в глазах потемнело, а тело прошибла дикая боль.

Ее сбила машина.

Она очнулась в карете скорой помощи, не понимая, где находится и что случилось. Лишь блеснула мысль: «Где я? Мне нужно домой, к сыну», и снова темнота.

Ее экстренно прооперировали. А утром, когда она пришла в себя, ей озвучили диагноз, что на своих ногах уже передвигаться не сможет.

***

— Зоя Дмитриевна! Зоя Дмитриевна? В парк идём? — сиделка заглянула в спальню и вернула ее вопросом в реальность из воспоминаний двадцатилетней давности.

— Да, давай собираться, — улыбнулась она.

Глава 5. Продавец подержанных авто

Рука Катерины утонула в темноте коридора и нащупала выключатель. Щелк! Fiat lux! Да будет свет!

Она спешно снимала шапку, пальто, ботинки. На улице было довольно промозгло: конец февраля, зима пока не хотела уступать место весне. Потрогала холодный от ветра нос и отправилась мыть руки, переодеваться в уютную пижаму.

Катерина включила телевизор, чтобы он болтал на фоне, а сама занялась приготовлением чая. Не зря же обещала себе пить больше травяных настоев.

Чайник закипал. Катерина залезла в соцсети, чтобы проверить, кто чем живет.

— Мда, ещё неделю назад все было относительно спокойно, мы переживали только из-за коронавируса, — бубнила Катерина под шипение чайника на плите. — Так! Хотела же ответить Егору. Целый день, наверное, ждёт моего сообщения, пока я работала.

Прозрачный заварочный чайник наполнялся крутым кипятком. Аромат трав вернул мысленно обратно в Сибирь. Вода окрашивалась в медовый оттенок, а маленькие травинки настойчиво пытались просочиться через ситечко в напиток.

«И что же ему ответить? Типаж не мой. Зачем давать ложную надежду, если он не в моем вкусе?» — намазывая клубничный джем на кусочки батона, думала Катерина. — «Но он очень приличный, воспитанный. Пожалуй, у меня нет явного отторжения. И юмор у него добрый».

Она улыбнулась своим мыслям и наполнила прозрачную кружку золотистым чаем с терпким травяным запахом, добавила несколько ложек взбитого мёда.

«Меня же никто не заставляет с ним встречаться! Можно просто сходить куда-нибудь, познакомиться, пообщаться. Может быть, мы станем отличными друзьями или приятелями? У нас и интересы похожие — будем вместе мотаться на горнолыжные курорты или в туристические походы».

Она отпила ароматный, в меру горячий, сладкий чай, и почувствовала, как тёплая волна затопляет ее тело домашним уютом, даже нос тут же оттаял и захлюпал. Дожевала сладкий перекус, чтобы были силы для готовки ужина. Но перед этим взяла смартфон и написала Егору сообщение в ответ.

***

В тот вечер, впрочем как и всегда, Москва была жизнерадостна и оптимистична в своем бешеном ритме: мерцали неоновые таблички, по широким дорогам проносились машины, у торговых центров толпились люди, одетые кто во что горазд. Фонари бросали блики в лужи растаявшего снега, в холодной воде на асфальте отражались и свет фар автомобилей, и переливы витрин магазинов.

— Хорошо, что ты мне вчера написала, а то я совсем заскучал дома, — признался Егор.

— Хотелось проветриться после рабочего дня, — сказала Катерина. — Я окунулась в рутину по самые кончики ушей: дел накопилось за неделю — ого-го. Отдыха как не бывало!

Катерина и Егор шли по шумной столичной улице. Девушка пригласила его в крафтовый бар, где подавали ароматное вино, которое делали вручную в домашних винодельнях Крыма и привозили на кухню этого заведения в трехлитровых банках. В меню был разнообразный свежий домашний сыр и хенд-мейд колбасы.

— Ты меня развеселил своим сообщением, — продолжила она.

— Я его писал на одном дыхании, — ответил с улыбкой Егор.

Они зашли в уютный зал бара. Электрические лампы в плетёных абажурах наполняли пространство тёплой атмосферой, посетители тихо обсуждали свои дела — за столами, за барной стойкой. Парочка выбрала место у окна, чтобы можно было смотреть на прохожих и городскую суету, если вдруг придётся смутиться от неловкого вопроса. На столе стояли бокалы разных форм и размеров, отражающие отполированным стеклом огоньки освещения.

— Позволь твоё пальто, — Егор галантно помог ей снять верхнюю одежду.

Они сели друг напротив друга, и первые минуты оба чувствовали некоторую неловкость и стеснительность.

Катерина начала разговор первой:

— Что ж, расскажи о себе, где ты работаешь, чем интересуешься? По пути в Москву мы с тобой почти не разговаривали.

— Я — наследник богатого папы, но от скуки работаю продавцом подержанных машин. В свободное время катаюсь по разным странам, сорю деньгами на горнолыжных курортах.

Катерина пыталась понять, есть ли доля правды в сказанном.

— Ладно, шучу. Я работаю в нефтедобывающей компании, но перед этим окончил вуз — бакалавриат, магистратуру, потом аспирантуру, получил степень кандидата наук по направлению «экономика», — перечислял Егор.

— Где же твои очки ботаника с толстенными стёклами и прыщи на лице? — перебила Катерина.

— Сделал коррекцию зрения и сходил к дерматологу, — сострил Егор.

К ним подошёл официант и принял заказ.

— Так. Что же было дальше? — поинтересовалась Катерина.

— Дальше был каторжный, беспросветный труд в корпорации R, который продолжается по сей день, — Егор пожал плечами. — Сначала в качестве практиканта, потом специалиста, и как-то добрался до начальника отдела. Теперь руковожу, показываю подчинённым пальцем, что надо выполнить, и целыми днями только и делаю, что листаю ролики в соцсетях и пью кофе.

— Так я тебе и поверила. Мне кажется, у начальника отдела больше всех проблем, — ухмыльнулась Катерина.

— Да, ответственность зашкаливает и за работу, и за людей, — вздохнул Егор и посмотрел в окно.

Пока он рассказывал о себе, Катерина внимательно его рассматривала: русые волосы, голубые глаза, милая и чуть скромная улыбка. Небольшой фиолетовый шрам рассекал бровь. В простой, но дорогой фирменной водолазке темно-синего цвета. В серебристых наручных часах отражалось освещение бара.

— А ты чем занимаешься? Учишься или работаешь? — спросил Егор.

Подошёл официант и разлил в широкие бокалы красное вино из винограда Изабелла, поставил перед ними сырную тарелку.

— Я работаю в проектном институте. Мы строим ледостойкую платформу для добычи нефти и газа в Карском море. Сейчас активно над этим работаем. Это очень интересный проект на месторождении Каменомысское-море, мы планируем реализовать его к 2024 году. И все это в экстремальных климатических условиях!

— Почти что моя коллега!

— Да.

— Что ж, давай поднимем бокалы за ваши ледостойкие платформы, они заслуживают быть успешно построенными.

— Нет, лучше за нашу сногсшибательную встречу на горе, это было очень больно, — засмеялась Катерина.

Их бокалы звонко соприкоснулись.

— Чувствуешь? Пахнет дымом, — встревоженно сказал Егор.

Катя повела носом. На улице действительно что-то горело, и в баре с каждой минутой смог становился все более ощутим.

— Выйду на улицу, посмотрю, в чем дело, — сказал он, накинул пальто и вышел.

Катерина и другие посетители подошли к окну. Было слышно, как недалеко едет пожарная машина. Страх и волнение начали ворочаться в ее душе. Хотя Егор очень быстро вернулся, и стало спокойнее.

— В этом доме на третьем этаже горит квартира. Я думаю, что нам лучше уйти отсюда, — сказал Егор.

Смог и дым заволокли зал бара. Катерина намочила водой салфетку и стала дышать через неё.

— Да, конечно, пойдём прогуляемся по набережной Москвы-реки, — согласно кивнула Катерина.

Егор расплатился, и они вышли на свежий воздух. Набережная была совсем не далеко, уже через десять минут пара любовалась видом Кремля и зыбкой водой. Катерине понравились уверенные, решительные действия нового знакомого, редко кто может не поддаться панике и действовать с холодным рассудком.

— На чем мы остановились? На сногсшибательной встрече? — спросил Егор.

— Нет, мы остановились на дегустации сыра, — сказала с улыбкой Катерина. — Кстати, с кем ты ездил кататься на сноубордах? Я, кажется, видела с тобой кого-то.

— Да, ездил с другом. Паха ещё остался там на неделю, а я решил вернуться пораньше, — сказал и посмотрел на неё. — Он меня, можно сказать, и увлёк этим видом спорта. Сначала занимался кайтингом — это катание на сноуборде с воздушным змеем, если не знаешь. Год спустя в классический сноубординг перешёл и меня позвал. Мне понравилось, и так мы с ним и ездим.

— Меня научил кататься на доске старший брат — Аркаша. Ты его мельком, возможно, видел в микроавтобусе по пути в Новосибирск? Сначала он ездил с друзьями, а потом и нас с Василием, нашим младшеньким, стал брать.

— Классно, что вас в семье трое. Наверное, никогда не было скучно. Я — один. Но зато с мамой отношения хорошие.

— А папа?

— Папа ушёл из семьи, когда мне было лет семь-восемь.

— У нас тоже только мама, папа лет семь назад умер от инсульта, молодой совсем был, — вздохнула Катерина.

Егор посмотрел на неё и сказал:

— Не будем о грустном.

Они шли по набережной, потом зашли на Красную площадь, прошли мимо ГУМа. Много разговаривали о личном. Когда сгустились сумерки, решили отправиться по домам.

— Я тебя провожу, — предложил Егор.

— Не надо, я же на такси. Машина довезет меня до самого подъезда, — уверила Катерина.

— Что ж, спасибо за вечер, было интересно поболтать с тобой, — Егор улыбнулся и протянул руку.

— И тебе спасибо, — Катерина пожала ее.

— В выходные пойдём на выставку Эдварда Мунка? — спросил Егор.

— Может быть, — улыбнулась Катерина, помахала рукой и села в авто.

Егор постоял ещё некоторое время, посмотрел на отдаляющиеся фары такси и пошёл в другую сторону.

Глава 6. Пашка

Новокузнецкий автовокзал открывался в пять утра. Синее февральское снежное небо нависло над автобусами, спящими перед рейсом. Люди начинали толпиться неподалёку от входной двери, в основном это были лыжники и сноубордисты, прибывшие на попутках из Шерегеша. Но встречались здесь и женщины неопределённого возраста, и мужчины в дешевеньких куртках и в шапках с катышками.

«Куда все эти люди собрались ехать с утра пораньше? С туристами все понятно, а местным что не спится? Лучше бы валялись в теплых кроватях, чем мёрзнуть на улице перед закрытой дверью», — думал Павел, переминаясь с ноги на ногу. После выпитой в дороге полторалитровой бутылки минералки нестерпимо хотелось уединиться. Но дверь автовокзала с заветными кабинками была неприступна.

В февральские праздники авиабилеты до Москвы из города металлургов были распроданы. Нужно было ехать в Новосибирск, куда из Шерегеша на попутке и направлялся Пашка. Но, как на зло, машина в дороге сломалась. Пришлось остановиться в Новокузнецке, чтобы пересесть на автобус.

Павел ткнул на экран смарт-часов — оставалось ещё десять минут до открытия. Надо попытаться мысленно переключиться, а если не получится — импровизировать.

Отвернулся от вокзала и посмотрел на горящую красным цветом на фоне темно-синего неба надпись на домах — Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране советской есть.

«По-советски оптимистично», — подумал Павел.

Он рассматривал подъезжающие к вокзалу «газельки» с выгружающимися оттуда любителями туризма. Цветнокостюмные вытаскивали длинные спортивные сумки со снаряжением и образовывали недалеко от него свои островки.

«Хорошо, что в этой поездке я брал сноуборд напрокат, теперь возвращаюсь почти налегке, с одним рюкзаком», — думал Павел.

На вокзале зажглись окна, и на душе отлегло.

Решив личные вопросы, он направился к окошку «Продажа билетов».

— Девушка, один билет до Новосибирска на ближайший рейс, пожалуйста.

Тучная женщина с ярко подведёнными зелёным карандашом глазами и бордовой помадой на губах посмотрела на него исподлобья: высокий, с ухоженной бородой, темноглазый, в расстёгнутой красной спортивной куртке, из-под которой виден чистенький вязаный бежевый свитер с высоким горлом, шапка свисает с затылка, а наушники-то нацепил! Сразу видно, что неместный.

— Ближайший рейс в шесть утра. Будете брать? — грубо буркнула она.

— Да-да, конечно, — улыбнулся Павел, он старался очень мило вести беседу, чтоб поскорее получить заветную бумажку и уехать в Новосибирск, а там — и до Москвы рукой подать.

Кассирша выдала ему билет и сдачу монетками. Павел сел на деревянное сиденье ждать рейс. В кассы очереди были приличные, он удивился, что даже здесь, в Сибири, у людей были какие-то дела. В очереди паренёк пролез вперёд всех, из-за чего оскорбленная бабка подняла гвалт. По залу ожидания ходил загадочный городской сумасшедший, мычал, кряхтел и смотрел на толпу. Павел решил надеть наушники, чтоб отгородиться от шума.

«Эх, Егоша, вообще-то мы должны были вместе возвращаться!» — возмущался про себя Павел. — «Работа, работа! А жить когда?»

Он включил музыку, начал постукивать кроссовками в такт HIM — Katherine Wheel и подпевать под нос: «Кэтрин Уииил айм бенинг фо ю». Вспомнилось одно из закрытий горнолыжного сезона в Геше. Девчонки катались на сноубордах в купальниках и солнцезащитных очках, парни — в шортах и плюшевых разноцветных шапках и ковбойских шляпах. Тусовка, музыка, смех. «Хорошо, что я ещё не женат, пропустил бы столько вечеринок», — самодовольно улыбнулся Павел.

Ещё несколько треков… Пора!

Возле автобуса толпились местные, их можно было узнать по серо-черной практичной одежде. Павел присоединился к ожидающим. Наконец дверь автобуса открылась яростным пшиканием, и водитель начал запускать пассажиров.

Павел посмотрел на свой билет, нашёл номер места; хотя, как оказалось, здесь это правило не работало — на его обшарпанном сиденье ехал старый, завёрнутый в грязную плащевку ламповый телевизор из восьмидесятых годов. Хозяин был недалеко от сокровища, он разлёгся во весь рост на последнем ряду кресел автобуса.

— Эй, мужик, — потыкал его Павел, — убери телевизор, это мое место.

Небритый мужичок в ветхой одежонке и вытянутой шапке с частичками то ли сена, то ли мелких крошек сонно открыл один глаз, оценил ситуацию и начал медленно приподниматься. Ему потребовалось ещё некоторое время, чтобы проснуться. Видимо, ехал из какой-то дальней деревни и вёз в другое село раритет на продажу. Павел подождал, пока он перетащит своё добро под ноги.

Спустя пятнадцать минут автобус подскакивал на кузбасских дорогах; через шесть часов — Новосибирск. И это значит, почти что в Москве.

Глава 7. Медведица кайя

Катерина уложила разные мелочи в женскую сумочку и защелкнула магнитную кнопку. Застегнула пальто песочного цвета, надела шапку бини и выправила наружу русые волосы. Сегодня воскресенье. Можно с чистой совестью отдохнуть от работы. Она всё-таки согласилась на предложение Егора сходить на выставку Эдварда Мунка.

Побрызгала парфюмом перед собой, создав ароматное облако, и прошла через него. Повернула ключ в замочной скважине и поспешила на станцию метро Павелецкая.

После обеда на улице было тепло и солнечно. Март. Снег сошел. Совсем скоро лето.

Катерина зашла на станцию и прошла к эскалатору. Ступеньки плавно спускали ее под землю. Она рассматривала людей, ехавших на встречном направлении. Девушка и молодой человек обнимались и что-то обсуждали, дальше ехали мальчишки, они громко спорили и толкались, потом проехала девушка с пакетами из модных магазинов. Катерина задержала взгляд на парне в красной куртке и бежевом свитере с высоким горлом, он слушал музыку в наушниках и поправлял свою бороду. «Симпатичный», — подумала она. — «Похож на какого-то полярника». Павел почувствовал ее взгляд на себе и тоже посмотрел на неё. Катерину будто поймали на месте преступления, ей стало неловко, она быстро отвела глаза.

Поезд метро прибыл, принеся с собой клубы прохладного ветра из подземного тоннеля. Через полчаса Катерина открывала дверь галереи современной живописи.

***

Егор уже ждал ее возле гардероба.

Он в своей привычной манере помог ей снять пальто. Выставка Эдварда Мунка приехала всего на три недели, и Егор как ценитель искусства просто не мог ее пропустить.

— Давно не виделись, — улыбнулся Егор.

— Всего неделю.

— У меня она была отпускная. Мне показалось, что прошла вечность, — сказал Егор.

— Что ж, рассказывай про своего Мунка, — шутя скомандовала Катерина. — Я раньше не интересовалась его творчеством, только видела пародии в соцсетях на картину «Крик».

Они прошли в выставочный зал, где неравнодушные к искусству люди рассматривали творения художника. Егор пропустил Катерину вперёд, уловил ноты персика и белого кедра от ее волос. Сердце приятно ёкнуло.

— Я с утра уже сходила на йогу, поэтому преисполнена спокойствия и гармонии, готова погрузиться в мир творчества, — сказала Катерина.

— Мне очень давно хотелось попасть на эту экспозицию. Она здесь идёт с конца января. Но с моим плотным рабочим графиком, знаешь, никак не мог выбраться.

— Ты же экономист, какое отношение ты имеешь к искусству? — удивилась Екатерина.

— Моя мама — учитель музыки. Она с детства приобщала меня к миру прекрасного, за что я ей очень благодарен. Что наша жизнь без творчества? Пустышка! — улыбнулся Егор.

Они подошли к автопортрету художника.

— В начале творческого пути Эдвард Мунк рисовал пейзажи, но потом перешёл к изображению человеческих чувств и эмоций. С самого детства в его жизни присутствовала тема смерти. Представь, он говорил, что во сне постоянно видел ад и просыпался в криках. Его мать умерла, когда ему было пять лет, а младшая сестрёнка — когда ему исполнилось пятнадцать. Поэтому эта тяжелая тема присутствовала в картинах с самого становления его творчества.

— О Боже, как это тяжело и больно потерять близкого человека. Мне эта тема близка. Я тебе уже рассказывала, что у нас не стало отца. У мамы и братьев был такой ступор и полное отрицание, мне пришлось одной заниматься всеми ритуалами, — Екатерина вздернула плечами.

Егор сочувственно сжал губы. Они подошли к следующей картине. Егор начал комментировать:

— Здесь изображена мать, склонившаяся над кроватью больного ребёнка. Ее взгляд затуманен слезами. Грязно-зелёные болотные оттенки говорят зрителю о безысходности.

— Мне кажется, боль и переживания матери за дитя самые сильные в мире, — задумчиво протянула Катерина.

Они прошли дальше.

— Здесь Мунк изображает становление девочки.

— Что за страшная тень с глазами позади неё? — поёжилась Катерина.

— В этом образе заключается некая двойственность человека, художник говорит нам, что в каждом живет демон, каждый что-то скрывает. А меня лично ужасает ее взгляд, она так приковано смотрит на нас, даже как-то не по себе, — Егор поморщился.

Они зашли в следующий зал, к следующей картине.

— Изображение на этом полотне можно воспринимать двояко.

— Что ты об этом можешь сказать? Лично для меня изображение похоже либо на поцелуй, либо на укус вампира. Кажется, что женщина впивается в этого мужчину, — озвучила свою мысль Катерина.

— Для Мунка женщина — это враждебное начало. Представляешь, он даже не стал ни на ком жениться, чтобы у него оставались силы на искусство. Прямо как мой друг Пашка, с которым мы ездили кататься на сноубордах. Надеюсь, этот одиночка уже вернулся, добрался без происшествий, надо ему позвонить, — усмехнулся Егор.

— Посмотри, как ее волосы стекают по его голове, будто кровавая река, — заметила Катерина.

— А мне эта картина почему-то кажется очень уютной, мужчина в тёплых объятиях женщины. Главная героиня, кстати, на тебя похожа волосами, и какой-то счастливчик склонился рядом с тобой, будто ты согреваешь его или целуешь в затылок, — улыбнулся Егор.

— Счастливчик, из которого я выпила всю кровь… ррр! Посмотри у него голубоватый цвет лица, как у трупа, — засмеялась Катерина.

На их хохот обернулись другие посетители. Они с усилием подавили волну смеха, и перешли к другой картине.

— Ты заметил, сколько мы посмотрели картин, почти на каждой есть кто-то, кто непрерывно следит за нами пустыми глазами?

— Да, это особенность творчества Мунка. А здесь, — они подошли к следующей картине, — изображена измена. У Мунка было несколько неудачных отношений, в том числе с замужней женщиной; здесь он отражает свои душевные терзания, возникшие из-за того, что его возлюбленная выбрала другого. Он очень долго переживал, потому что женщина для него многое значила.

— Грустно. Но романтично и завораживающе. Интересно рассматривать картины, когда твой собеседник знает о них все, — улыбнулась Катерина Егору.

— Не всё, но многое. Я читал дневники, которые Мунк вёл на протяжении всей жизни, они помогают лучше понять его творчество.

Они зашли в зал с гравюрами.

— Вот эта красивая, — Катерина повела подбородком. — Лица двух влюблённых будто сливаются, нет ничего — ни глаз, ни носа, ни рта. Будто это одно целое.

Егор посмотрел на ее глаза, скользнул по губам и перевёл взгляд на картину, чтобы остаться незамеченным.

Они просмотрели оставшиеся работы мастера, фрески, наброски и вышли к гардеробу.

Пока Катерина завязывала платок на шею и застегивала пальто, Егор достал из кармана куртки маленькую коробочку.

— По случаю нашей встречи и на память о визите на выставку я хочу подарить тебе эту золотую брошку-бабочку. В течение своей жизни человек ползает по земле, как гусеница, а в конце — превращается в куколку, ненадолго засыпая. Но настоящая красота и счастье наступает для него, когда его душа выбирается из скорлупы тела и выпархивает на свободу яркой бабочкой. Сегодняшняя выставка была немного мрачновата, поэтому пусть эта брошь скрасит те тяжёлые эмоции, которые ты испытала. Наступила весна, и мы снова просыпаемся от зимнего сна, бабочка — это символ возрождающейся жизни.

— Очень красивая, — Катерина достала украшение из коробочки и положила себе на ладонь. — Пожалуйста, приколи ее мне на воротник пальто. Она мне очень понравилась. Похожа на мою любимую бабочку — Медведицу Кайю.

Егор взял брошь с ее ладони, подошел к Екатерине вплотную и приколол украшение. Посмотрел ей в глаза и улыбнулся, и она ему улыбнулась в ответ.

У Егора зазвонил мобильный.

Глава 8. Полярник в городе

Диктор по громкоговорителю объявляла о прибытии рейса из Новосибирска. Павел ждал выгрузки багажа, чтобы отправиться домой. После долгой дороги клонило в сон: у него не помещались ноги перед стоящим впереди сидением, и неудобство каждый раз не позволяло выспаться. Он тёр сонные глаза и зевал.

Чемоданы начали появляться на багажной карусели: его массивный спортивный рюкзак для путешествий и туризма мирно покачивался на транспортёре.

Павел вышел из аэровокзала. Направо — стоянка такси, налево — аэроэкспресс. Выбрал последнее. Не хотелось стоять в пробках, и в кармане была последняя тысяча до зарплаты.

Он поднялся на второй этаж красного поезда, чтобы смотреть на столичные пейзажи с высоты. Вагоны тронулись; за окном проплывали дачи, небольшие подмосковные городки и деревни. Пашка откинулся на спинку кресла и задремал.

Снился странный сон, будто он снова на горнолыжке. Стоит возле горы и собирается идти кататься почему-то с коллегами, но у него нет снаряжения. Пока он брал боты и доску напрокат и ругался с хозяином лавки, коллеги уже спускались со склона. Пришлось кататься одному. Наступила ночь, но на трассах все равно были люди. На вершине встретилась какая-то девушка, как будто ранее знакомая, но он никак не мог ее вспомнить. Они сняли сноуборды, воткнули в снег и легли смотреть на потрясающей красоты полярное сияние, через которое проглядывало чёрное небо с огромными яркими звёздами. Было так холодно, что мороз пробирал до костей, и казалось, что душа поднимается к звёздам, в вечность…

Павел проснулся оттого, что рядом засуетились пассажиры. Поезд замедлял движение и прибывал на Павелецкий вокзал.

Двери открылись, горожане высыпали из вагонов, Павел смешался с толпой.

В здании вокзала он прошёл через железную рамку-металлоискатель и спросонья подумал: «Может быть, рвануть к Егору? Столько всего нужно обсудить».

Он спустился под землю на эскалаторе и уже возле пришедшего поезда метро подумал, что мысль абсурдная. Сначала надо привести себя в порядок. Сходить в душ после дороги и отдохнуть.

Вернулся к эскалатору и поехал вверх. Решил почитать новости. Пока листал ленту, почувствовал на себе чей-то взгляд. Поднял глаза — какая-то девушка с встречного направления разглядывала его. «Довольно милая», — подумал он. — «И лицо такое светлое и чистое».

Пашка отвернулся и пошёл к выходу с вокзала.

***

— Алло, Егоша, привет! Я в Москве. Прилетел несколько часов назад. Надо встретиться, обсудить кое-что.

— Привет, Паха. Как раз хотел тебе позвонить, ты меня опередил. Да, конечно, встретимся. Правда, я сейчас немного занят, но вечером можем увидеться.

— Сходим куда-нибудь поесть?

— Да, заеду за тобой в восемь вечера. Как долетел?

— В целом, хорошо. Расскажу подробности при встрече. Пока!

Егор нажал на сброс звонка.

— Друг прилетел. Я уже начал беспокоиться. Договорились встретиться с ним сегодня вечером, — сказал он и улыбнулся Катерине.

— Уверена, путешествие прошло благополучно.

Они вышли из галереи и отправились прогуляться по парку.

Глава 9. Три жизни вместо одной

Пашка стоял под душем. Теплые струи стекали с макушки вниз по спине и уносили с собой в сливное отверстие запах автобуса, самолета и поезда. Он наблюдал, как с полки с многочисленными шампунями и гелями свисали крупные прозрачные капли и, наливаясь, шлепали о пол душевой кабины. «Не у каждой девушки есть столько бутылочек», — подумал иронично.

Каждый день ему судорожно хотелось отмыть от себя запах алкоголя родительской квартиры и смрад рвотных масс, которые пропитали детство. Он чувствовал, что эта мерзость стала частью его самого. То, что вытворял пьяный отец, будто его испачкало, и он навсегда остался грязным.

Огромная алковоронка каждый день засасывала всех членов семьи. Их жизнь всегда крутилась вокруг пьющего родителя, как возле центра Вселенной.

Массируя волосы с шампунем, вспомнил, как однажды отец заснул грязный в подъезде общаги после пьянки. Люди шли мимо и глазели, как он лежит в мокрых штанах и храпит. Пашке вместе с матерью пришлось тащить на себе алкоголика, потерявшего всякий человеческий облик. Сына сжирал стыд за родителя перед соседями. Потом это повторялось еще много раз.

Иногда мать искала отца по притонам и отбивала его у собутыльников, чтобы увести домой и уложить спать, несмотря на его протесты и бунты. В такие моменты Пашка завидовал Егору, живущему в то время в соседней комнате общежития, что его папа просто ушёл из семьи.

Чтобы отец не выпивал, Пашка украдкой вытаскивал деньги из его кошелька. Когда обнаруживалась пропажа, сын врал, что в этом виноваты пьяные друзья-однодневки. Отец не сдавался и начинал крушить все в квартире и искать наличные. Маленькому Павлику с младшей сестрой Машей приходилось прятаться под кроватью и ждать, пока придут бабушка с дедушкой и заберут их из этого кошмара. Но они не забирали, объясняя это тем, что семью нельзя разлучать. По большому счету, Пашка с сестрой были предоставлены сами себе, играли в компании таких же забытых родителями детей-маугли. Он очень рано попробовал алкоголь и сигареты, но потом, посмотрев на родителя, бросил баловство.

Отдушина и спокойствие не находились и у матери. Она была постоянно дерганая и срывалась на детях, даже била их за плохие оценки. Возвращаться домой после школы Павлику не хотелось. Он часто садился в автобус и катался по городу: из одного конца в другой, чтобы подольше не видеть пьяных разборок, склок и скандалов. В такие часы мальчик мечтал поскорее достичь совершеннолетия, устроиться на любую работу и снять комнату. Так и поступил. Егор помог ему найти хоть не престижную работу, но просто хорошее место экономиста. Пашка был благодарен ему за это.

Став взрослым, он больше не желал иметь дело с алкоголем ни в каком виде и прекращал общаться с людьми, которые употребляли. Он работал над собой, занимался спортом, раз в неделю посещал бассейн, улучшил внешний вид: подобрал личный стиль и ухаживал за собой. Девчонки были без ума от него. Но с девушками пока не получалось строить долгие отношения, ведь перед глазами не было примера гармоничной семьи. Только лающий в белой горячке отец и провоцирующая на скандалы мать. Он ждал ту единственную, которая его не полюбит, а просто пожалеет, положив его голову на свои колени.

Пашка ходил с Егором на выставки и считал это арт-терапией. Периодически пропивал антидепрессанты. Но все равно его иногда беспокоила сильная головная боль. В душе роилось множество разных чувств и переживаний — жалость и любовь к родителям вперемешку с гневом и отвращением. На него постоянно давили большое напряжение, хроническая усталость, изможденность, будто он прожил уже три жизни вместо одной.

Его мучило то, что он не мог выстраивать отношения со сверстниками на равных. Друзей было мало, хотелось общаться с успешными людьми, но парень не чувствовал себя таким же, как благополучные ребята, у которых в семье было все хорошо. Пашке удалось сдружиться с Егором, потому что он жил по соседству и был безотцовщина. Егор все знал о его семье и относился к нему с пониманием и сочувствием. Их объединяла привычка с детства быть взрослыми и уметь решать самостоятельно любые бытовые вопросы.

Пашка закрыл кран и вышел из душевой кабины. Взял чистое полотенце, вытерся и тут же бросил его в корзину для стирки. Больше одного раза не пользовался.

Взял телефон и позвонил Егору. Договорились встретиться. Отлично, есть время, чтобы выспаться.

Павел проспал до вечера. Проснулся как раз перед выходом на прогулку. Достал из шкафа свежий свитер и отглаженные джинсы.

Посмотрел в окно: Егор уже приехал. Перед выходом он украдкой обнюхал себя. Он понимал, что это было похоже на паранойю, но ничего сделать с собой не мог. Брызнул на шею дорогой парфюм и вышел.

Егор подъехал к подъезду на новеньком Mercedes Benz. Вышел из машины и ждал друга детства на улице. Он расстегнул коричневую кожаную куртку и втягивал носом вечернюю прохладу.

Пашка шагал навстречу. Они протянули друг другу руки и обнялись.

— Егоша! Привет. В какое кафе едем? — сказал радостно Павел.

— Давай прокатимся сначала по ночной Москве и остановимся где-нибудь, подышим свежим воздухом. Хочу проветриться. Расскажешь, как добрался, — Егор сел за руль.

Свет от фонарей, городской иллюминации падал на сверкающее авто. Блики набегали друг за другом на стёкла и крышу машины и исчезали. Первое время они ехали молча, а потом разговорились.

— Ну, рассказывай, — начал Егор.

— Да что рассказывать. Зря ты уехал, конечно. Я покатался. В основном по фрирайду в лесу, по трассам не хотелось. Видел глухаря! Вышел красавец, крылья коричневые, брови красные, шейка изумрудная, хвост распушил. Я на него издалека посмотрел, близко не стал подходить. Сфотографировал. Сейчас отправлю тебе в Telegram, потом посмотришь. Ещё тусовался до упада в «Грелке», были такие классные вечеринки с живой музыкой, а девчонок сколько! — Павел от удовольствия закатил глаза.

Егор засмеялся.

— Ты жениться когда-нибудь собираешься? Тебе через два года сорок.

— Я-то? Собираюсь, просто не нашлась та единственная. Хочется чего-то чистого, доброго, чтобы пахла сеном и коровками. Может, рвануть в деревню и найти себе какую-нибудь Маню? — улыбнулся Павел.

— Эх, Пашка, Пашка, — ухмыльнулся Егор и покачал головой. — Себе не изменяешь.

— А ты решил рабочие вопросы, из-за которых так спешно вернулся?

— Решил, — кивнул Егор.

— Я, знаешь, что думаю? Что нам надо планировать следующий отпуск. Тебе ведь удалось выкроить недельку в конце августа?

— Да, график отпусков утвердили, — Егор бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Отлично. Я уже смотрел варианты туризма по России. Есть что посетить. Начальница юридического отдела была на Камчатке прошлой осенью, ей очень понравилось. Ходила куда-то в горы. Очень хвалила.

— Да, я тоже слышал много восторженных отзывов о природе Камчатки — долина гейзеров, вулканы, ещё видел в соцсетях чёрный вулканический песок на пляжах, — говорил Егор, посматривая на дорогу в зеркала заднего вида.

— Местные ещё и сёрфят в холодном океане, представляешь? По-моему, называется Халактырский пляж, — вспоминал Павел.

— В общем, нужно эту тему изучить. Какие фирмы какие услуги предоставляют, — заключил Егор.

Они подъехали к парку отдыха «Воробьёвы горы» и вышли на смотровую площадку. Москва лежала перед ними, светящаяся миллионами огней.

— Я просмотрю предложения до следующих выходных, потом обсудим, — предложил Павел. Он хотел угодить Егору и заслужить его одобрение.

— Хорошо, — кивнул Егор.

— У тебя что новенького? Как неделя прошла?

— У меня-я… — протянул Егор, — кажется, появилась девушка.

— Да ты что, Егоша, — обрадовано хлопнул по плечу Павел. — Класс, поздравляю! Надеюсь, не очередная меркантильная Ариша. Уж ты умеешь выбирать тех, кто клюет на твои деньги, — подколол Павел.

— Это я так говорю, условно. На самом деле, пока не понял, нравлюсь ли ей, получится ли что-то, — пытался собрать мысли в кучу Егор, глядя на столичные огни.

— Уверен, что все срастется, — сказал Павел. — А на счёт Камчатки скажу — я прямо загорелся этой идеей, ехал в Москву и думал, поскорее бы снова отпуск! — засмеялся Павел.

— Работяга, — хохотнул в ответ Егор.

— Я мельком почитал, что местные гиды творят чудеса: подготовят, снарядят, обучат, поднимут в горы, спустят, свозят в долину гейзеров и к океану, сфотографируют. Все безопасно! Любой офисный планктон справится, — распылялся Павел.

Егор улыбнулся. Вот бы поехать в отпуск вместе с Катериной.

Глава 10. Гид Андрей

— Я, кстати, в отличие от этих, — Андрей кивнул на свою компанию, — работаю гидом в одной новосибирской фирме. Вожу осторожных, прямо как вы, туристов в горы на Алтае, Кавказе, Камчатке и в Крыму. Если интересно, могу оставить визитку, — сказал он, как бы между прочим.

— Оставь мне контакты, — сказала Катерина. — Братья обязательно потеряют.

Андрей достал из кармана для ски-пасса визитку и вручил ей.

— Что ж, парни, будем собираться в наши апартаменты. Надо передохнуть, у нас ещё сегодня вечернее катание, — уверенным голосом руководителя сказал Андрей.

Парни допили глинтвейн и начали послушно собираться.

— Миха, ты захватил с собой Play Station? — поинтересовался Никита.

— Конечно, мне же Витёк все уши прожужжал, чтобы я не забыл игровую приставку с джойстиками, — Миша застегивал куртку.

— Как мы пойдём кататься на вечернее? У меня перчатки мокрые, снарягу надо проверить: на доске, кажется, крепление болтается и дно рассекло, наехал на какой-то камень на вершине, — пробурчал Гоша.

— Гошан, ты-то не ной, весь настрой собьёшь, — перебил его Саша.

Компания вышла из кафе, забрала сноуборды от входа и пошла к стоянке такси-микроавтобусов. В машине всех разморило от тепла, сытости и переизбытка кислорода.

— Включите музыку повеселее, а то парни сейчас уснут, — засмеялся Андрей.

Водитель попался очень креативный, в салоне авто он повесил зеркальный диско-шар с подсветкой для развлечения пассажиров.

— Андрюха, давай никуда сегодня больше не пойдём, — опять начал канючить Гоша. — Мы сейчас ещё выпьем чего-нибудь и вообще будем в отключке. Ты и так в горах постоянно, можно сделать перерыв.

— Просто я в них влюблён! — загадочно улыбнулся Андрей.

Микроавтобус мягко подскакивал на кочках и поворотах, отчего спать хотелось ещё больше. По посёлку гуляли спортсмены в яркой одежде, они разбавляли сочными красками спортивных костюмов серые будни поселения, виды на угольные шахты и типовые дома советской застройки.

— Кто-нибудь бы занялся благоустройством Геша, такую конфетку можно сделать! Проложить удобный маршрут, чтобы не добираться сюда с пересадками. Турпоток бы увеличился. Построить больше стильных гостевых домов, благоустроить улицы, открыть кафе, рестораны, — думал вслух Андрей, глядя в окно.

— Угу, — отозвался кто-то из парней, собравшись с последними силами.

Андрей оглянулся на уставших сноубордистов и засмеялся. Махнул на них рукой и тоже развалился на сидении.

Он привык к горному климату и перепаду высот. Подъёмы и спуски составляли его ежедневную рутину. Даже в отпуске снова вернулся к ним — к горам и холмам — поехал с друзьями с прошлого места работы покататься. В горах он ощущал особое спокойствие, умиротворение, свободу. Когда стоял на вершине Эльбруса, Казбека, Белухи, соединялся с природой, был будто вне времени и пространства, наедине с собой. Разве есть какая-то другая работа, которая приносит столько эмоций и удовольствия? Особенно если можешь поделиться этим с другими людьми, помогая дойти им до вершины, работая гидом-альпинистом. Он давно для себя решил, что не вернётся ни на производство, ни в офис.

— Андрюха, может, снова к нам, на приборостроительный? Петрович, тебя всегда добрым словом вспоминает, — нарезая на кухне съемной квартиры колбасу на закуску, сказал Никита.

— Нет, ты что! Я обожаю свою свободу, горы для меня — дом, и теперь уже ни на что их не променяю.

— Энди, я вчера смотрел твои соцсети, такие фотографии у тебя! Закачаешься! — закатил глаза Гоша.

— Один из плюсов работы. Все лучшие фотозоны — мои. Не каждый до них доберётся! — хохотнул Андрей.

— Хочу на Камчатку! Какая там природа! Ты ведь там уже не раз был? — сказал Гоша.

— Конечно, был. Хочешь со мной? Без проблем. Я как раз в июне и в августе туда собираюсь. Фирма запланировала несколько туров, билеты почты распроданы. Так что торопись и готовь минимум сто тысяч на восхождение и ещё сто на экипировку и еду, — засмеялся Андрей.

— Иди ты! Мы лучше в Геше покатаемся за двадцатку. Да, пацаны? Пусть какие-нибудь столичные мажоры такие бабки отстегивают, — возмутился Гошан.

Андрею позвонили. Он ходил с телефоном из комнаты в комнату, будто хотел найти собеседника глазами, и ладонью потирал загорелое лицо и небольшую бороду. Гид встал напротив окна и задумчиво смотрел на свое тусклое отражение, слушая шефа. Нажал отбой. По окончании разговора он скрестил руки на груди и недовольно сказал друзьям:

— У меня будет новый напарник.

Глава 11. Напарник

Иван ел большой жареный пирожок с картошкой. От укусов золотистые пупырки хрустели, в пюре был и жареный лук, и укроп — такая выпечка неизменно продавалась в барнаульских придорожных кафе и на рынках. Он с утра ничего не ел, разгружал машину с капустой. От тяжеленных сеток болели спина, плечи и руки, но зато в кармане теперь лежала пятитысячная бумажка. Иван жевал пирожок, запивал сладким чаем из пластикового стаканчика и думал, на что бы их потратить. Но потратить надо непременно удачно, чтобы «был выхлоп», как говорит дядя Гена, мамкин хахаль.

Сытой семейной жизни у Ивана никогда не было. Отец ушёл из семьи, когда ему было пять лет, оставив их без куска хлеба, а отчим периодически поколачивал и его, и мать. Пришлось в школе записаться на секцию тяжёлой атлетики, чтобы давать домашнему тирану сдачи. После успехов пасынка в спорте дядя Гена уже не осмеливался дать ему подзатыльник. Но на матери иногда все же срывался за свою неудавшуюся жизнь.

Ивану хотелось уехать из Барнаула, но никто его нигде не ждал. Он вспомнил поездки за пределы города, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки: первый раз в Красноярск, на соревнования среди старших классов, второй — удалось накопить на коммерческий тур в Монголию и вместе с друзьями из колледжа подняться на гору Богд-Хан-Уул. Да несколько раз бывал в Шерегеше Кемеровской области. Вот и все путешествия.

Последний кусочек пирожка отправился в рот. Он сложил жирный целлофановый пакетик в пустой пластиковый стакан, вытер рот рукавом пыльной робы и пошёл к мясной лавке крытого рынка.

— Тетя Люба, мамка-то будет сегодня? — спросил Иван, облокотившись на деревянный прилавок.

— Отпросилась твоя мамка. Геннадий опять напился и дал ей затрещину. С фонарем под глазом стесняется работать, — сказала продавщица за шестьдесят, тряхнув кудрями цвета красного дерева.

— Тёть Люб, я ей столько раз говорил, чтоб она ушла от него. И что? Не уходит! Терпит! — покачал головой Иван.

— Любовь зла, — щеки и подбородок продавщицы задрожали от смеха.

Иван махнул в сердцах рукой, развернулся и зашагал прочь, шаркая старыми резиновыми сапогами. Тетя Люба смотрела на его удаляющуюся фигуру и думала, что он похож на грязного, брошенного, голодного котёнка, которого так и хотелось обогреть, накормить и отдать в хорошие руки. Ее сердце сжалось от жалости.

— Вань, — окликнула тётя Люба парня. — Поди сюда, — позвала она рукой.

Иван обернулся, помедлил мгновение и вернулся к прилавку.

— Ванька, — запнулась тётя Люба. — Вижу, что жизнь у тебя не сахар. Не заработать тебе много денег тут-то, в городе. Надо что-то поперспективнее, чем фуры разгружать. Вижу, парень ты крепкий да ответственный, спортивные успехи имеются.

— И? — перебил Иван.

— Вот слушай, — заговорщически тихо заговорила тётя Люба. — У меня сестра родная в Новосибирске в одной конторке работает, разные протокольчики о прохождении обучения и корочки на подпись отдаёт да печати ставит. За небольшую плату и тебя сделает кем хошь. Сейчас, знаешь, без бумажки об образовании ты — букашка. А так, начнёшь работать, втянешься, деньги какие-никакие заведутся. Вот тебе ее телефончик. Позвони ей вечером да скажи, что от меня.

***

В эмалированной кастрюльке с засохшими жирными пятнами булькала перловка. Иван поглядывал на часы, стрелки отмеряли минуту за минутой. Он готовил свой незамысловатый ужин на маленькой электрической плиточке в съемной комнате с оборванными обоями. Банка тушенки была уже открыта и ожидала своей очереди плюхнуться в кашу.

«Сейчас поужинаю и позвоню», — думал Иван.

Он улыбнулся. Вот это удача подвернулась! Почему бы не попробовать. Пусть сейчас денег и времени нет на прохождение настоящих курсов, если с купленной корочкой возьмут на приличную работу — трудиться будет на совесть. Тогда можно будет куртку потеплее купить и ботинки новые, ведь старые давно уже прохудились, и мамке что-нибудь подарить. А там, может, и девушка встретится, можно будет сводить ее в кафе или вообще, съездить вместе на море, в Анапу!

Иван почему-то вспомнил, как мать забирала его из Красноярска с соревнований. Они сели на поезд со случайно просроченным на день билетом. Проверяющий инспектор пригрозил их высадить в пути. И матери пришлось продать проводнику единственный купленный на рынке праздничный костюм с золотыми пуговицами, чтобы оплатить просрочку проезда. Денег у них с собой не было. Мать плакала над кружкой с железными подстаканником, а Ивану было неловко за эту оплошность. Он пообещал себе, что купит ей несколько таких костюмов, когда начнёт хорошо зарабатывать. Ещё бы от алкаша Генки съехала!

Семь часов. Иван набрал номер телефона.

— Алло, Лидия Михайловна? Это Иван. Да. Да. Да-да, от Любови Михайловны. Ага. Хм-м… Я думаю, что гид-альпинист мне подойдёт, и звучит очень презентабельно! И в горах я бывал. Наличкой? Хорошо, через неделю приеду в Новосибирск и заберу у вас лично. Да, пять тысяч имеется… Конечно! Какие вопросы! Никому не скажу. Да. Напишите свой адрес смс-сообщением. Спасибо! До свидания!

Он ел перловую крупу с тушенкой. От такого крутого жизненного поворота у него даже немного закружилась голова.

Глава 12. Ради мамы

Лодка выплыла на середину озера.

— Отпустите! — кричал Эдик. — Я не умею плавать!

— Да не бойся, — приговаривали два его старших брата, — сейчас мы научим тебя быть мужчиной.

— Бросай! — крикнул с берега отец.

— Нет, не надо! — жалобно просил парень лет десяти, шмыгая носом.

— Не бойся, Эдик, просто плыви, — говорили братья.

Радужные брызги полетели в разные стороны. Мальчик делал безуспешные попытки схватиться за что-нибудь. Он грёб, но тело засасывала водная пучина.

— Плыви, Эдик, делай руками вот так, — показывали мальчики постарше.

Он наглотался воды и начал погружаться во тьму. Холод и безысходность, страх и ужас наполняли в тот день душу Эдуарда. Он до сих пор иногда просыпался с криком в холодном поту, хотя прошло уже сорок лет с того летнего утра.

Эдуард с детства рос чувствительным мальчишкой, с тонкой душой, ему нравилось рисовать и чертить, разрабатывать дизайны автомобилей, яхт и кораблей. Но отец отчаянно хотел сделать из него спортсмена, настоящего мужчину, потому что ему самому не удалось достичь высоких результатов в спорте из-за травмы. И если два старших сына прислушивались к нему и посещали спортивные секции, то младший только и делал, что водил кисточкой по бумаге.

— Твой младший сынок — мямля! — выговаривал отец матери. — Читает книжки целыми днями, рисует, ни с кем не хочет общаться. Чтобы быть настоящим мужчиной, нужно заниматься боевыми искусствами, легкой атлетикой, чтобы пахло как от мужика, а не как от кролика!

Мать приходила к Эдику в комнату, обнимала и гладила по голове.

— Сынок, прислушайся к тому, что говорит папа. Он тебе плохого не посоветует. Отец хочет, чтобы ты был здоровым и сильным, чтоб тебя уважали в мужском коллективе, — пыталась она найти контакт с сыном.

— Я не хочу бессмысленно бегать и прыгать, бить другого человека в лицо и живот. Хочу рисовать! У него не удалось стать мастером спорта по боксу, а я должен соответствовать его ожиданиям и воплотить его мечты, — сокрушался Эдик.

— Сынок, давай не будем расстраивать папу, у него больное сердце, он из-за вас, детей, так переживает! Займись спортом хотя бы ради меня, это же полезно для здоровья, — говорила мама.

Эдик прошёл обучение в Федерации альпинистов СССР, получил разряд, сходил в многочисленные пешие походы и совершил сложнейшие восхождения на вершины гор. Чтобы мама не расстраивалась. Но все то доброе, чистое, о чем он мечтал, превратилось в нечто лицемерное и циничное. Он больше не хотел брать в руки карандаш и кисти, разрабатывать оригинальные дизайны яхт и кораблей. Вся его жизнь сводилась к тому, чтобы бездумно зарабатывать деньги и тратить на элитное жильё и автомобили. И хотя его родители уже умерли и расстраивать было некого, он считал, что разрабатывать чертежи ему было уже поздно, творческий потенциал сломали через колено.

Глава 13. Трудоустройство

— Эдуард Викторович скоро вас примет, у него сейчас важный звонок, — сказала вышедшая из его кабинета секретарша. — Подождите немного.

— Хорошо, — кивнул Иван и от неловкости начал теребить свою поношенную трикотажную шапку.

За неделю до отъезда в Новосибирск Иван успел не только забронировать сутки проживания в дешевеньком хостеле, но и найти объявление о наборе гидов на имеющуюся у него липовую квалификацию и разряд.

Он сидел в приёмной руководителя частной туристической компании SportLife и ожидал собеседования. Рассматривал офисную технику, цветы, коробки с бумагой и думал о том, как удачно кроме денег прихватил ещё и конфеты для Лидии Михайловны, когда ходил забирать корочку альпиниста и сертификат квалифицированного гида. Сестра тети Любы была очень на неё похожа, такая же сбитая, энергичная, с круглыми локтями и щеками, только немного старше.

Секретарша выдернула Ивана из мыслей:

— Можете проходить.

У Ивана заколотилось сердце: сейчас придётся врать, чтобы получить это место.

Эдуард Викторович привстал со стула, протянул ему руку и поздоровался. Иван пожал ее, кивнул в ответ и сел на стул напротив.

— Нам требуется гид на горные маршруты. Туризм в России последнее время очень быстро развивается. Я думаю, многие люди уже успели поездить по Европе, посмотреть на Америку, а теперь развернулись лицом к своей стране и ищут интересные туры здесь. Ещё и новости каждый день поступают тревожные, в мире что-то да происходит, безопаснее путешествовать дома. Вы сами знаете, какие живописные горы есть в нашей стране, раз вы альпинист. Сегодня на этом можно неплохо заработать. Но вот проблема — не хватает квалифицированных провожатых. Очень рад, что вы откликнулись на нашу вакансию. Расскажите о себе.

— Меня зовут Иван, — он вздохнул. — Ладно, я не привык врать. Небольшой опыт восхождения на вершины у меня есть. Но документы я купил, потому что учиться на такую профессию дорого и долго, мамка у меня зарабатывает мало, отчим тоже ни копейки не дает, все пропивает. После колледжа мне сразу пришлось работать: то грузчиком, то на автомойке, и ещё по мелочи. Но я хочу изменить свою жизнь, вылезти из постоянной нищеты, помогать матери. В общем, жить, а не выживать. Работать буду ответственно, обещаю, — выпалил Иван.

Эдуард Викторович задумчиво смотрел на него, что-то мысленно взвешивал. Он сам был альпинистом-разрядником и знал, что нескольких коммерческих восхождений недостаточно, чтобы быть гидом и отвечать за жизни людей. Истомин кинул взгляд на разворот глянцевого журнала, который изучал до входа Ивана в кабинет, с фотографией элитного жилого комплекса на Крестовском острове Санкт-Петербурга и белого катера с кожаными сидениями.

— Значит так. Опыт и желание работать у тебя есть, а это большой плюс! — потряс указательным пальцем он в воздухе. — Если в горах что-то случается, никакой документ об образовании тебя не спасёт. Нужен только опыт!

Директор встал из-за стола и походил по кабинету с закинутыми назад руками, остановился возле окна, посмотрел на город.

— На первое время я тебя приставлю к опытному гиду. Сначала сходишь с ним в простые походы. Потом посложнее. О базовых навыках в работе, об оказании первой медицинской помощи я тебе сам прочитаю лекцию, все расскажу и покажу.

У Ивана зародилась надежда на заключение трудового договора.

— Вероника, — позвонил Эдуард Викторович секретарше, — скажите Ольге Евгеньевне, чтобы готовила трудовой договор на Ивана. Он сейчас подойдёт к ней с документами. И дайте задание Наде, чтобы на сайте написала хорошую характеристику новому гиду, что работает, например, уже больше восьми лет, пусть опишет его как опытного инструктора на альпинистских программах. В общем, сами все знаете. Спасибо. — Эдуард Викторович положил трубку. — Что ж, добро пожаловать, коллега, — и протянул ему руку для рукопожатия.

***

— Эдуард Викторович, вы в своём уме? Как вы могли принять на работу пацана, который был несколько раз в горах как любитель, как турист? — распылялся Андрей, вернувшийся из Шерегеша. — Вы считаете, что сможете хорошо его подготовить, доверить ему вести людей? Это же не за хлебом сходить!

— Митрошин, остынь. Он парень ответственный, крепкий, спортивный. У него есть мотивация — накормить семью. А мне надо заработать! Всем нам надо заработать.

— Это же уголовщина! Преступление! Это небезопасно, в конце концов, — не унимался Андрей.

— Преступление — это твоя роскошная зарплата, которую ты получаешь ежемесячно. Она больше, чем у всех остальных наших сотрудников, между прочим, — напомнил директор.

— У меня и ответственности больше, чем у других! — сказал гид.

— Да ладно тебе, Андрей, будем брать его для начала на какие-нибудь несложные маршруты.

— То есть вы хотите повесить на меня десять, пятнадцать человек, обычных туристов, и в довесок мне ещё и за одного гида отвечать? И это в то время, когда он должен быть моим помощником, — негодовал Андрей. — Даже если бы этот Иван был профессионалом, всего два гида на такие большие группы, которые мы набираем — это уже само по себе нарушение.

— Давай наймём ещё пять-десять гидов. Только приготовься в таком случае делиться с ними заработком. Или будем брать меньше туристов, и тогда забудь о своих кругосветных путешествиях, мотоциклах и чем ты там ещё интересуешься. Меньше туристов — меньше денег, — сказал Эдуард Викторович, развалившись в большом рабочем кресле. — Пока горный туризм не контролируется альпинистами-профессионалами и никакие законы не регулируют это направление, будем работать по-своему.

Гид молчал.

— Андрей, — продолжил, смягчившись, Истомин, — у тебя же никогда не возникало экстраординарных ситуаций на маршрутах. Ты — профессионал. Натаскаешь парнишку немного. Пара восхождений, и от дипломированного альпиниста не отличишь.

Андрей скептически покачал головой.

— Так, давай посмотрим твоё ближайшее расписание, — Эдуард Викторович достал рабочий блокнот. — Март — горы Крыма: Тас-Тау, плато Чатыр-Дага, Эклизи-Бурун, апрель — Эльбрус, май — Казбек, июнь — Камчатка: Авачинский вулкан и Халактырский пляж, июль — гора Белуха, так, август — снова Камчатка. Ладно. Думаю, что в Крыму его можно неплохо натренировать, там и горы не такие высокие. Потом сходите на Эльбрус. Если плохо себя покажет, подумаю об его увольнении. Ты в Крым через неделю летишь? Возьмешь его с собой, я ему позвоню, чтобы собирался.

Андрей кивнул, но подумал, что ему изрядно надоели эти жабо-гадючьи настроения частной туристической фирмы. Осенью надо заняться поиском другого места работы, ещё один туристический сезон можно потерпеть, подкопить деньги.

Глава 14. Горы или море?

Внизу посигналила машина. Катерина выглянула в окно — подъехал Егор. Он не говорил, что у него такое дорогое авто!

Она распылила парфюм облаком и по привычке прошла сквозь него. Сумка, ключи, телефон, стук каблуков по лестнице.

— Привет, — просиял Егор.

— Привет-привет, — сказала Катерина. — Куда едем?

— Куда все едут в пятницу вечером? Конечно же, танцевать, — подмигнул Егор.

Он открыл перед ней дверь и помог сесть. За рулём Егор чувствовал себя уверенно и спокойно. В салоне пахло фруктовой свежестью сицилийского цитрона и мягким тосканским ирисом.

— Как прошла рабочая неделя? — спросил он.

— Хорошо. Мужчины нам подготовили красивое поздравление с женским днём. Инсценировали путешествие в Париж, пели под гитару, читали стихи, устраивали конкурсы, угостили сладостями, — рассказывала Катерина.

— Молодцы. Мы тоже поздравили женщин в коллективе. Заказали концерт саксофониста. Он встречал их утром музыкой в холле офиса. Пригласили кондитерскую команду, они установили шоколадный фонтан, разложили фрукты и ягоды, чтобы их можно было обмакивать в жидкий шоколад. Тоже ушли довольные, с цветами и подарками, — улыбался Егор.

— Эх, теперь клубники в шоколаде захотелось, — протянула Катерина.

— Нет проблем, сейчас закажем, — сказал Егор.

Катерина посмотрела на него — внешне самый обычный парень. Если бы увидела на улице, не запомнила. Но какая в нем чувствовалась внутренняя сила!

— Ты такой невозмутимый, — заметила она.

«Да, с тобой особенно», — подумал, мысленно посмеиваясь над собой, Егор.

— Это от мамы, она у меня очень уравновешенная, — ответил он. — В раннем детстве она всегда была рядом со мной, на работу не спешила, мы с ней много играли и разговаривали, я успел напитаться ее любовью и вниманием. Поэтому вырос счастливым взрослым.

Катерина улыбнулась в ответ.

Машина ехала по столичным улицам, залитым электрическим светом фонарей.

— Приехали!

Они вошли во внутренний дворик клуба, увешанный гирляндами. Уже с улицы была слышна громкая музыка. На входе администратор проверил их бронь и проводил на второй этаж, к столику с диванами, откуда можно было смотреть на танцпол. Синие и красные фонари освещали стены из кирпича, везде танцевали парни и девушки. Под сияющим экраном с промо-роликами клуба стояла установка диджея. Ведущий заводил толпу, выкрикивая подбадривающие фразы в микрофон.

— Не слишком шумно? — спросил Егор.

— Нет, все отлично, очень весело, — сказала Катерина.

Подошел официант и принёс меню. Заказали безалкогольное мохито. Егор ещё что-то шепнул официанту, он кивнул и ушёл.

Некоторое время они смотрели на танцующую толпу, сидя друг напротив друга.

— Хочешь потанцевать? — в глазах Егора плясали искорки веселья.

— Пока нет, мне нужно время привыкнуть, пропитаться этой атмосферой.

Им принесли коктейли, и они подошли к перекрытию второго этажа, облокотились на поручень и смотрели вниз, на веселящуюся толпу. Егор встал очень близко, Катерина чувствовала тепло его руки через свитер и приятный парфюм. Ее смущало то, что он был чуть ниже ростом, но она мысленно пыталась посчитать его многочисленные достоинства. Финансы в этот список не входили. Катерина считала, что каждый человек должен иметь силы и возможность сам себя обеспечить, не садясь на шею другому.

Когда они вернулись к столику, на нем стоял пышный букет алых роз в вазе.

— Это тебе, — Егор немного смутился, — с Международным женским днём! Будь любимой, счастливой и здоровой! Вот такой я немногословный, речь не готовил.

— Какой красивый! — протянула Катерина. — Спасибо большое! Мне очень приятно!

— Пожалуйста, — Егор потянулся к своему коктейлю.

— Знаешь, что я придумала? — Катерина уже помешивала трубочкой лёд с прилипшей к нему мятой в стакане.

Егор бросил вопросительный взгляд.

— Я, когда вернулась из Геша, решила, что мне надо изменить имидж и укоротить волосы. Покрасить их в светлый оттенок с дымчато-розовым переливом, сделать их чуть волнистыми. Думаешь, мне подойдет такая прическа?

Егор откинулся на спинку дивана, как ценитель прищурил один глаз, представил новый образ:

— Думаю, что будет волшебно.

Катерине понравилось, что он не пытался отговаривать ее от смелого эксперимента.

— О! Моя любимая песня! Что ж, идём танцевать, раз пришли, — она встала и протянула ему руку.

Они спустились в толпу и погрузились во всеобщее ликование. Хотелось забыть о работе, делах и непростой ситуации в стране и в мире. Танцевали несколько песен подряд, пока у Егора не зазвонил мобильный. Ему пришлось подняться к столику, где было чуть тише. Звонил Пашка, он был на другой вечеринке, которая уже затухла, а душа и тело, видимо, требовали продолжения праздника. Егор позвал его присоединиться к ним. Пока он разговаривал, любовался, как Катерина танцует в толпе.

Не прошло и двадцати минут, как Пашка примчался. Он быстро нашёл их столик в дымном клубном мареве. Катерина с Егором уже перешли с коктейлей на клубнику в шоколаде. Паха плюхнулся к другу на диванчик и начал по-дружески его похлопывать и только потом встретился взглядом с Катериной.

***

«Хорошенькая», — подумал Павел и поймал на себе заинтересованный взгляд Катерины.

— Привет! Я — Паша, — он потряс ее руку над столом.

— Привет. Катерина.

— Я тебя как будто где-то видел, но не помню где. Мы раньше не были знакомы?

— Кажется, не были.

Пашка пожал плечами. Всякое бывает. И повернулся к Егору.

— Ну, признавайся, ты выполнил то, о чем мы договорились в прошлый раз? — спросил Егор

— Выполнил. Поискал. Приценился.

— И что, есть приличные варианты?

— Есть несколько неплохих, но я ничего конкретного не выбрал, — Пашка бесцеремонно закинул клубничину в рот.

Катерина смотрела то на одного, то на второго и не могла понять, о чем идёт разговор.

— Что за конспирология? — поинтересовалась она.

— Мы обсуждаем наш августовский отпуск, — сказал Егор. — Хотим опять сходить в горы, но это пока не точно. Думаем, выбираем.

— У меня тоже отпуск в августе, я уже забронировала билеты в Турцию, — Катерина надкусила ягоду.

На танцполе послышался женский крик. Егор и Пашка переглянулись, выскочили из-за стола и поспешили к перилам второго этажа: там поднялся шум, завязалась драка. Администрации пришлось включить на некоторое время свет и выключить музыку, чтобы охрана смогла вывести нарушителей из помещения. Пашка спустился, чтобы разузнать подробности. Через десять минут вернулся и доложил, что два брата поссорились из-за разных политических убеждений, один сломал нос другому, и его увезла скорая в травматологию.

— Этой весной такие конфликты — не редкость, — Егор поднял брови и озадаченно потер лоб.

Катерина сочувственно сжала губы.

— Какие у вас постные лица! Идем танцевать! — взвыл Пашка и спустился к толпе. Катерина и Егор последовали за ним.

— Поехали отдыхать с нами, Кать?

Она пожала плечами:

— Может быть, вы со мной в Турцию?

Глава 15. Нейрохирург

Артём открыл глаза, звонил рабочий телефон. Он встал с дивана, прошел по ординаторской и поднял трубку.

— Нейрохирургия, слушаю.

— Артём Николаевич, в приёмном отделении новый поступивший.

— Сейчас спущусь.

Было только три часа ночи, но это уже четвёртый пациент за дежурство. Артём шлепал резиновыми тапками по больничному линолеуму. Хотелось спать. Он посчитал, что от ординаторской до лифта двадцать шагов. Пока ехал вниз, поправлял примятые подушкой волосы и протирал чуть красноватые глаза. Завтра ещё целый рабочий день и плановая операция по удалению у пациента грыжи межпозвоночного диска.

«Первый этаж», — объявил ему лифт приятным женским голосом. В приёмном отделении было тихо, только постанывал парень с окровавленным носом. Одна медсестра обрабатывала ему ссадины на руках, вторая за компьютером заполоняла карточку пациента.

— Доброй ночи, — обратился он к больному, — я ваш врач, Артём Николаевич Тихоновский, нейрохирург. Что случилось?

— Мы были с братом в клубе, немного выпили для настроения, танцевали, а потом поспорили и разругались из-за разных политических взглядов. И вот. Разукрасил меня. Но я ему тоже неплохо зарядил.

— Из-за политических, значит. Понятно.

Артём надел одноразовые перчатки и визуально оценил нанесённый ущерб физиономии драчуна, слегка нажимая на его нос с разных сторон.

— Голова болит?

— Да.

— Похоже на то, что ваш нос сломан со смещением и небольшое сотрясение. Марина Викторовна, сейчас на компьютерную томографию его. Позвоните мне, когда будут готовы результаты.

Медсестра кивнула. Артём снял перчатки и пошёл обратно в ординаторскую, ждать.

«Ну и ночка! Реанимация, операционная, ординаторская… и так по кругу», — думал Артём, заполняя журнал дежурств. Он прилёг на диван и в ожидании результатов КТ задремал на полчаса.

Снились горы Северного Кавказа, тропы, ночь у костра. Желание отдохнуть от напряженной работы не просто намекало, оно уже упорно прорывалось к нему из бессознательного через сон. Хотя он любил свою работу, чувствовал себя супергероем и считал, что не работал ни дня, а только занимался любимым хобби. Каждый визит в операционную он ждал с особым трепетом, для него это место было священно. Но все же хотелось немного перевести дух. Полгода он уже не был в горах. Скалолазание и альпинизм всегда давали новые душевные силы для работы, для служения человеку. Свежий горный воздух выдувал неприятные воспоминания о пациентах, которых не удалось спасти.

Снова зазвонил телефон.

— Артём Николаевич, результаты готовы, можете посмотреть в программе, фамилия пациента Кадушкин, девяносто восьмого года рождения. Ждёт в процедурном кабинете, — сказала медсестра.

— Хорошо, спасибо.

Он сел за компьютер и открыл черно-белое изображение, где отчётливо был виден сломанный нос. Артём закончил заполнять карточку пациента и пошёл к нему объявить о том, что требуется поставить кости носа и носовую перегородку на место. Сейчас же.

Глеб Кадушкин скучал в процедурке, болтал ногами и рассматривал грязные ботинки в бахилах.

— Глеб Владимирович, у меня для вас две новости. Хорошая — перелома костей черепа нет, плохая — перелом носа со смещением подтвердился. Нужно выправлять. Чем мы с вами сейчас и займёмся.

— Обезболивание будет?

— Да, будет анестезия, сделаем укол.

Артём набрал препарат в шприц и уколол Глеба в нескольких местах возле носа. Когда вещество подействовало, он расшил ноздри специальным приспособлением и при помощи инструментов выправил сломанные кости и хрящи.

— Сейчас наложим шину, и готово. Уберём ее через неделю, поэтому не забудьте к нам вернуться.

— Забудешь такое, — уныло сказал Кадушкин.

Артём ещё немного поколдовал над ним и начал выписывать рецепт на таблетки.

— Глеб, не уходите, вот, купите себе в аптеке антибиотики.

Артём шуршал ручкой на листочке, набрасывал специальным врачебным почерком какие-то загагулины. На непонимающий взгляд пациента сказал:

— Там поймут. Принимайте по таблетке один раз в день в течение недели. А потом приходите снимать шину.

— Хорошо, спасибо, доктор, — Кадушкин пожал ему руку, взял листочек, и медсестра его проводила до выхода.

Артём шлепал к лифту, бросил взгляд на электронные часы — 04:15. «Люди, пора спать, хватит разбивать друг другу морды! Давайте, пожалуйста, без травм, хочется немного подремать».

Он закрыл за собой дверь ординаторской на защелку и завалился на диван. Может быть, удастся поспать часик, если ещё кто-нибудь не вздумает порезать себе стеклом руки вместе с нервами или не упадёт головой вниз с крыши гаража.

Он лежал и вспоминал, как первое время работы не закрывал дверь кабинета во время ночного дежурства. К нему два раза пробирались его пациенты с черепно-мозговыми травами и молча стояли над ним в темноте, смотрели на него спящего.

Только с опытом пришло понимание, что от больных с повреждениями мозга можно ждать чего угодно, потому что они ведут себя не так, как здоровые люди.

Он ещё раз обернулся на защёлку. Точно заперто. Закрыл глаза и уснул.

***

Ещё не встало солнце, а в больнице уже закипела работа. Артём открыл глаза, потянулся на диване, собрался с силами и встал. Сделал несколько упражнений, чтобы разогнать кровь по организму после сна. Раз-два, три-четыре!

Подошёл к столу, полистал журнал с записями, дополнил информацией о Кадушкине со сломанным носом и пошёл сдавать дежурство, подписывать необходимые бумаги.

По больнице уже ходили медсестры с контейнерами, полными таблеток, с тележками со жгутами и шприцами. Измеряли давление, температуру. Санитарки мыли полы и меняли больным постельное белье.

Голова у Артема гудела. Чтобы привести себя в рабочее состояние, он вернулся в свой кабинет и пошёл в душевую. Прохладные струи воды смывали ночную усталость и возвращали бодрость его молодому организму. Всё-таки в тридцать три ещё не чувствуешь себя развалиной. Он переоделся в чистый медицинский костюм синего цвета: тунику с V-образным вырезом, прямые брюки с боковыми карманами и хирургическую шапочку с бегемотиками для настроения.

Солнце заливало теплым светом ординаторскую. На работу начали приходить врачи.

— Доброе утро, как прошло дежурство? — спросил Миша, его ассистент на операциях.

— Ночка — огонь! — улыбнулся Артём. — Ты же знаешь, что в ночь с пятницы на субботу людей тянет на приключения и подвиги.

— Да уж, — усмехнулся Миша.

Артём варил себе ароматный зерновой кофе, чтобы найти еще немного резервных сил внутри организма. Он посмотрел на часы — скоро плановая операция.

— Самое сложное после дня работы и ночного дежурства — идти в операционную. Но, я надеюсь, сейчас у меня откроется второе дыхание, — сказал Артём Мише, отхлёбывая кофе.

— Если будешь засыпать, могу по-дружески под нос подсунуть нашатырку, — засмеялся Миша.

— Так и договоримся, — кивнул Артём и быстрым движением допил чашечку эспрессо.

***

Артём ехал домой за рулем личного авто. Операция прошла успешно: совместно с коллегой удалили грыжу диска позвоночника, отправили материал на гистологическое исследование. Артём написал протокол операции, вложил в историю болезни и с чистой совестью отправился отдыхать.

Самым большим плюсом он считал возможность хирургов рано уходить с работы — рабочий день сокращён. Уже в четыре часа дня можно нырять в бассейне или бегать в парке. И в пробках стоять не надо в час пик!

Он потыкал сенсорный экран аудиосистемы и включил музыку погромче.

Пока ехал по Каширскому шоссе, думал, что через полтора месяца, в мае, можно взять несколько дней отпуска после праздников и приобрести на это время тур в горы, немного развеяться.

Вот и дом. Пока готовил ужин — запечённую форель и стручковую фасоль — забронировал восхождение на Эльбрус в туристической фирме SportLife. Почитал информацию о гидах и отзывы клиентов — все устроило.

Перекус, подремать и надо идти в тренажерный зал и в бассейн.

А в понедельник с новыми силами на работу.

***

Артём сидел за кипой папок и писал, когда в кабинет зашёл заведующий отделением — Семён Фёдорович Фролов.

— Доброе утро, Артём Николаевич. Есть небольшой разговор, — начал заведующий.

Артём поднял на него глаза.

— Доброе, да, слушаю.

— К нам в больницу поступило предложение отправить кого-то из врачей на повышение квалификации в Германию. Все оплачивается, проживание в том числе, длительность — три недели. Тема курсов — современное эндоваскулярное лечение сосудистой патологии головного мозга. Если есть желание съездить в июне заграницу, то я вас подам в списках на участие. Вы молодой и перспективный, нужно практиковаться.

— Если есть такая возможность, то конечно, с радостью. Всегда интересно перенимать успешный опыт, — сказал Артём.

— Что ж, тогда готовьте документы для поездки, загранпаспорт, визу. Сейчас отправлю вам на электронную почту положение о курсах. Там написана вся подробная информация. Хорошего рабочего дня, — сказал Фролов.

— Семён Фёдорович, — крикнул ему вслед Артём. — Я после майских праздников хотел бы несколько дней отпуска взять. Можно?

Фролов обернулся, коротко кивнул и вышел из кабинета.

Рабочий день прошёл плодотворно. Артём заполнил все карточки пациентов, которые требовали его внимания, провел несколько консультаций амбулаторных больных и теперь собирал рюкзак, чтобы сразу идти на тренировку. Сложил пустой контейнер от обеда, лобный светильник с бинокулярной лупой, шапочку хирурга, наушники, ключи. «Сейчас часик побегаю на дорожке в зале, а потом нырну в бассейн», — думал Артём. Он откинул рукав и посмотрел на часы — десять минут до конца рабочего дня.

Зазвонил рабочий телефон.

— Нейрохирургия, слушаю.

— Артём Николаевич, в приёмное отделение поступил гипертоник с разрывом аневризмы. У пациента произошло внутримозговое кровоизлияние, образовалась гематома в мозге. Нужна экстренная операция.

Артём, не раздумывая, отбросил рюкзак и пошёл переодеваться и готовиться — дважды мыть руки по локоть с мылом, дважды их дезинфицировать, надевать маску и перчатки. Придётся задержаться. Оперировать надо как можно быстрее, чтобы предотвратить повторное кровоизлияние, ведь оно может стать летальным.

…Шёл девятый час вечера, когда Артём вышел из операционной. Устал. Он сделал запись в истории болезни — клипирование аневризмы. Остальное решил дописать завтра.

Потёр покрасневшие от микроскопа глаза, встал возле окна ординаторской и смотрел вдаль, на вечерний город. На тренировку не успел! Зато успел спасти жизнь человеку, которого уже совсем скоро выпишут, и он вернётся к своей семье.

С площадки больницы улетал медицинский вертолёт. И Артёму было пора домой.

Глава 16. Люди второго сорта

На полу холла общежития красовался разорванный линолеум. Возле самого входа плотно друг к другу стояли детские коляски, санки, велосипеды. Пашка прошёл по общему коридору, вдоль стен, обожженных недавним пожаром. Заскочил в лифт.

На пятом этаже было шумно, как и всегда. Бегали дети новых, незнакомых ему жильцов. Пашка съехал отсюда двадцать лет назад и заходил редко. Только чтобы принести продукты и немного прибрать в небольшой родительской квартире. Часть его жизни до сих пор принадлежала родителю-алкоголику.

Он открыл незапертую дверь и вошёл. Запах родного дома хлынул на него теплой волной и вернул в детство, будто и не было его взрослой самостоятельной жизни. Обстановка оставалась привычной: порванные обои, разбросанные вещи, пятна на ковре, пахло грязной одеждой, спиртом и чем-то кислым. В квартире никого не было. Пашка направился на общую кухню.

За столом сидели небритый отец и его собутыльник, с красным, опухшим от пьянства лицом. Он поднял на вставшего в дверях сына пустые глаза с металлическим блеском и, к удивлению Пашки, узнал его.

— Сынок! Как я рад тебя видеть! — заплетающимся языком сказал он.

Пашка фыркнул в ответ. Значит, не совсем ещё спился, раз узнал. Он прошёл на кухню, открыл старый пустой холодильник и начал выкладывать продукты из принесённого пакета.

— Ты хотя бы закусываешь? — спросил Пашка, не поворачиваясь к нему лицом.

— А как же! Вона у меня солёные огурчики порезаны. Раиска, соседка с третьего этажа, притащила трёхлитровую банку позапрошлогодних. Сказала, что ей уже не нужны, — пьяно протянул отец.

Как собаке, Пашка кинул ему на стол палку колбасы.

— О-о! Живем, Кондратьич! — отец потер ладони.

Он заметил, что сын выкладывает в морозилку шуршащие пакеты.

— Павлушка, свари-ка ещё пельменей, жрать охота.

— Мать сварит, — недовольно фыркнул Пашка. — Кстати, где она?

— Все работает, труженица моя. Устроилась на склад магазина, коробки с помидорами и яблоками таскает.

— А ты почему не работаешь?

— Мне некогда этими глупостями заниматься. Мы обсуждаем политическую ситуацию в мире. Вона что делается! Новости-то смотришь?

— Без вашего мнения страна не обойдется. Как же! Пол-литра водки да хвост селедки, вот твой предел.

— Ты ротик прикрой, с отцом так разговаривать.

— Одно название, а не отец. Всю жизнь испортил! Только и знал, что унижал и колотил ни за что. Неудачник.

Отец угрожающе встал из-за стола и пошёл на Пашку с кулаками. Сын легко оттолкнул его от себя, ткнув в грудь, и пьяница тут же повалился на пол. Его собутыльник хотел заступиться за него, но Пашка его остановил.

— Ты лучше не лезь в семейные проблемы, дядя! Иначе вылетишь в окно!

В раковине лежала грязная посуда. Стоял смрад от мусорного ведра. Все вокруг было грязное и омерзительное, мебель и техника были покрыты жиром и припорошены пылью. Пашка забрал пакет с мусором и вышел из кухни. Немного прибрал в квартире, бросил грязное белье в старенькую стиральную машину и написал матери записку, чтобы не забыла развесить мокрые вещи.

На улице он не мог надышаться запахом весны, запахом свободы и счастья, что он взрослый и больше не находится в родительском плену.

***

Дверь в небольшую съемную квартиру открыла девушка тридцати лет. Пашкина сестра жила одна. Она, как и старший брат, не могла найти себе вторую половинку. Боялась, что будущий муж окажется алкоголиком. Поэтому наслаждалась свободой и не спешила искать супруга. По настроению брата Маша поняла, где он только что был.

— Опять навещал дорогого родителя?

— Да.

— Проходи.

Пашка зашёл и сразу направился мыть руки.

— Маша, сделай зелёный чай, — крикнул сестре из ванной комнаты.

Пока она разогревала чайник, он обнюхивал ворот свитера и рукава. Маша заметила это и улыбнулась.

— Зачем ты к ним ходишь? У них все неизменно.

— Не знаю, сердце и душа за них болит. И злюсь, и переживаю. Этот букет эмоций всегда со мной.

— Меня их дикая жизнь больше не интересует. Один пьёт, вторая все надеется, что он однажды перестанет. Замкнутый круг. Ничего не изменится, пока они сами не поймут, что губят себя. Ты им не поможешь. Расскажи лучше про поездку в Сибирь.

— Там прекрасно. Кристально чистый воздух, пропитанный запахом хвои; горы и холмы, покрытые снегом; снегоходы и озорные хаски. Свобода и звенящая тишина. Полное единение с первозданной природой. Видел глухаря. Посмотри.

Он открыл фотографию на телефоне.

— Красавец!

Брат пролистал назад и открыл фотографию, где они с Егором в ярких костюмах, шлемах и масках на фоне снежной горы.

— А эти разве не красавцы? — спросил Пашка, шутя выпрашивая комплимент.

— Глухарь симпатичнее, — засмеялась Маша.

— Охмурила бы Егора, поправила бы своё финансовое положение. Он парень при деньгах. Потом, глядишь, осталась бы в наследство шикарная квартирка его матери в сталинской высотке на Красных Воротах.

— Откуда, кстати, у них деньги на такое жилье?

Маша отвернулась к небольшому столику. Собрала длинные темно-русые волосы в пучок и начала пересыпать в старомодный заварочный чайник скрученные листья молочного улуна из блестящего пакетика.

— У него же отец в девяностые нечестным путём получил эту квартиру и переехал туда жить, ушёл из семьи к другой женщине. Потом его за черные дела, наверное, и грохнули вместе с любовницей. Квартира по наследству перешла к Егору. Он ее отремонтировал на свою шикарную зарплату и их комнату в общежитии продал. Теперь живет Зоя Дмитриевна припеваючи.

— Ну, не совсем припеваючи, — заметила Маша.

— Это мелочи. У неё хорошая сиделка.

— Мне она нравится, такая утонченная, интеллигентная. Вот бы нам такую мать. Представь, какой была бы наша жизнь!

— Так пусть свекровью твоей станет, — не сдавался Пашка.

Маша иронично посмотрела на него.

— Я выйду замуж только по любви, — сказала она.

— Какая ещё любовь? Ты ее видела где-то? Гораздо приятнее жить, когда в кармане есть карточка с приличным счетом.

— Когда ты стал таким алчным и циничным?

— Я всегда таким был, потому что все детство ни еды, ни одежды не было. Дома — тюрьма и в школе — тюрьма. Насмешки и улюлюкание — вот, что я отлично помню. До сих пор чувствую себя человеком второго сорта.

— Он же твой друг.

— Ну и что. Невозможно быть всегда добреньким и безотказным. И если другу было дано больше мозгов и больше родительской любви, отчего его жизнь складывается успешно, то почему бы немного у него не отщипнуть? С товарищами надо делиться! У него, кстати, девушка появилась, так что ты поторопись, пока они не поженились.

Пашка допил чай. Они обсудили планы на майские праздники и на летний отпуск. Маша рассказывала о работе в туристическом агентстве, что ей вдвое сократили зарплату из-за отмены туров в Европу.

Брат собрался домой.

— Ты подумай над моими словами, — сказал он, прощаясь.

Маша закрыла за ним дверь, вернулась обратно на кухню и облокотилась на подоконник. Смотрела, как Пашка идет к станции метро. В следующем месяце ей нечем будет платить за аренду квартиры. Надо искать подработку. Хотя… Женатые или находящиеся в отношениях мужчины ей очень нравились.

Глава 17. Цветочный сад в сердце

Егор сидел за компьютером в рабочем кабинете и проверял отчёт подчиненного о планировании затрат компании на следующий месяц. Процесс шёл медленно, потому что голова была занята другими мыслями. Теперь, когда познакомился с Катериной, он постоянно думал о ней. Хотелось чаще встречаться, завоевать ее расположение, удивить и порадовать. От чувства влюблённости в душе будто распустилась трепетная, нежная роза, источавшая тонкий аромат. Было так легко и сладко. Но он хранил этот секрет глубоко в душе, как драгоценность, не показывая окружающим и оставаясь внешне сдержанным и хладнокровным.

В коллективе его привыкли видеть жёстким и строгим. Некоторые подчиненные его побаивались, но большинство уважало за ум и подкованность в рабочих вопросах.

Егор трудился с полной самоотдачей, скрывая эмоции, если что-то не получалось или огорчало. Потому как считал, что этот мир не принимает слабых.

Он потёр глаза и решил отложить ненадолго отчёт. Пятница, особенно вторая половина дня, располагала к размеренной работе. Егор подошёл к музыкальному центру и включил джаз. Расстегнул рукава белой рубашки и немного их подкатал, освободив запястья. Приоткрыл окно, чтобы впустить весенний свежий ветер. Налил из хрустального графина стакан холодной воды и добавил дольку лимона из мини-холодильника. Глоток за глотком. Егор чувствовал, как вода освобождает его от негатива и усталости.

Оперся о небольшой офисный комод и смотрел на горный пейзаж кисти современного автора. Он купил эту картину в Сочи, на выставке начинающих художников. «Как же наши российские ребята талантливы!», — подумал он.

Напряжение в голове уходило. Егор глубоко вдохнул полные лёгкие и резко выдохнул.

Снова настроиться на рабочий процесс ему не составляло труда. Он с детства был собранным, целеустремлённым и серьёзным. Когда отец ушёл из семьи, мать возложила на сына почти все мужские обязанности по дому, ведь помочь ей было некому. Замуж она больше не вышла. Егор понял, что такое мужской мир, и не боялся брать на себя ответственность. Сейчас это ему очень помогало в работе. Снова сел за компьютер, начал перебирать бумаги и щёлкать мышкой.

В детстве маленький Егоша понял, что родители больше не любят друг друга и не хотят жить вместе. Он простил отца за то, что он их бросил и женился на другой женщине. Но по сей день держал обиду, что папа никогда им не интересовался. Между ними не было искренних отношений. Отец не звонил и не спрашивал: «Как дела, сын? Может быть, мне приехать? Сходим куда-нибудь, в парк или в кино». Егор так об этом мечтал! Ему не надо было денег и подарков, а только участие отца в его жизни. Но тот был чрезвычайно жаден на эмоции и любовь, тепло и поддержку, похвалу и одобрение. Ни разу не сказал: «Как я тобой горжусь! Я просто счастлив, что ты у меня есть!».

Этих слов Егор будто ждал до сих пор, достигая все новых и новых успехов, хотя отца уже не было в живых.

Развить мужской характер и уверенность в себе ему помог тренер по альпинизму. В школьные годы Егор с радостью бежал на дополнительные занятия, чтобы пообщаться с мудрым, уравновешенным учителем. Во многом благодаря ему Егор вырос жестким, спокойным и собранным.

Но теперь Катерина вносила в его жизнь мягкость, хотя прошло не так много времени с момента их знакомства. Рядом с ней верилось, что смысл жизни есть любовь. Это чувство укреплялось в нем изо дня в день. Он считал, что их встреча в горах не была случайна, и хотел найти с ней взаимопонимание, надеялся, что их ценности будут совпадать.

Откинувшись в кожаном кресле, он взял в руки телефон и написал ей. Почему бы не сходить сегодня на свидание? Согласится или нет?

***

Егор заранее оставил машину на стоянке возле офиса. Они встретились у станции метро «Китай-город» и отправились гулять по московским улочкам.

— Куда ты меня поведёшь? — спросила Катерина.

— Проведу по пешему маршруту, где почти нет туристов. Нам никто не будет мешать, — сказал Егор, радуясь, что рабочая неделя окончена и впереди два дня отдыха и волнующая встреча с новой знакомой. Постепенное узнавание понравившейся девушки ему доставляло особое удовольствие.

Они шли к Ивановской горке — заповеднику старой Москвы, где сохранились старые церкви и монастыри, стоящие здесь ещё с дореволюционных времён. На Славянской площади их встречала небольшая церквушка с двумя золотыми главками — храм Рождества Иоанна Предтечи.

— Здесь настоящий дух старой Москвы, — заметила Катерина.

— Хорошо, что в прошлом веке революционеры не снесли в этом районе памятники архитектуры, а только использовали их как склады. Сейчас мы можем наслаждаться красотой, которую создали несколько веков назад.

Они шли рядом. Несмотря на то, что наступила календарная весна, на улице было довольно прохладно. Прозрачный вечерний воздух бодрил и придавал ясность мыслям после рабочего дня. Катерина укуталась в объёмный шарф крупной вязки до самых ушей, и Егор умилялся, что она выглядывает из него, как птенчик из гнезда, ждущий родителя.

— Ближе к тридцати начинаешь ценить тепло и комфорт в одежде, — сказала она, оправдываясь, заметив его взгляд.

— В восемнадцать бегала в короткой юбке? — усмехнулся Егор.

— И обязательно в капроновых колготках и на каблуках в десять сантиметров, — добавила она.

Катерина была такая милая, с замёрзшим красным носом, что Егору хотелось взять ее за руку, обнять и согреть. Но ему было неловко от такой вольности, поэтому он просто шёл рядом.

Они вышли на дышащую стариной улицу Варварку, прошли мимо церкви Всех Святых на Кулишках.

— Посмотри, храмовая колокольня наклонена к земле как Пизанская башня, — сказала Катерина.

— Да, необычно. Я, кстати, был в Пизе, много путешествовал по Европе и миру. Могу с уверенностью сказать, что с красотой и величием России не сравнится ни одна страна. У них все прижимисто и скоромно, мало места. А какой размах у нас! Роскошь и богатство! Есть где развернуться.

— Согласна. Мне нравится Екатерининский парк в Пушкине. Сколько там цветов летом! Все вокруг цветет и благоухает, ухоженные газоны, кусты и деревья. Архитектура старых строений такая таинственная и мистическая. У меня в телефоне целая коллекция фотографий.

Катерина пролистала ему на ходу фотоснимки из пейзажного английского парка — мраморный мост, гранитная терраса, беседки и фонтаны утопали в зелени и цветах.

Они вышли на улицу Солянку.

— В старину здесь располагался огромный соляной склад и рынок, на котором соль закупали оптом и развозили по всей России, — сказал Егор. — Давай зайдем в этот старинный купеческий дом.

Они зашли в галерею на Солянке, где были оформлены инсталляции современного искусства, проводились театральные постановки и концерты. В холле в стиле лофт с оголенными кирпичными стенами, высокими потолками, деревянными балками и видимыми проходящими коммуникациями была организована выставка фотографий, поднимающая проблему использования океана как мировой канализации. На снимках были изображены неприятные и неожиданные находки, залегающие на дне рек, озер, морей и океанов. Здесь были и пластиковые крышки, и подводная свалка детских игрушек, открытый ящик с пистолетами, старые мочалки плавали в воде, как медузы. Коснулись авторы и темы гибели животных от загрязнения окружающей среды: на фотографиях были запечатлены погибшие морские котики и сивучи, запутанные в упаковочной ленте, вскрытые киты и дельфины с набитым пластиком желудком, морские черепахи, барахтающиеся в оставленных рыбаками веревках и сетях.

— Я читал, что альбатросы и буревестники, наглотавшись в море пластика, гибнут от истощения, потому что мусор и отходы, естественно, не обладают никакой питательной ценностью, но дают ощущение полного желудка. А еще птицы используют пластик как материал для строительства гнезд, принимая его за листья и веточки. Это приводит к гибели птенцов, когда острые края пробок или бутылок впиваются в их тела и смертельно ранят.

Катерина молча смотрела на шокирующие фотографии, а Егор наблюдал за ней — тронет ли ее сердце эта выставка. Если да, то он на правильном пути, а если нет, то придется с ней попрощаться. Хватит с него самовлюбленных девушек, которых интересовала только их внешность и чужие деньги. К его счастью и удовольствию, Катерина прошла его скрытую проверку — не осталась равнодушной к этой теме.

— Я даже не подозревала, что в океане есть целые мусорные пятна, растянувшиеся на несколько километров, — сказала она дрогнувшим голосом.

Она остановилась у фотографии, где черепаха пыталась проглотить прозрачный пластиковый пакет, приняв его за свою привычную еду — медузу.

— Люди думают, что их эта тема никак не касается. Но ведь мы продолжаем употреблять в пищу рыбу, содержащую проглоченные пластиковые микроволокна.

— Да, так и есть. Но излюбленная позиция среднестатистического человека — я в домике, ничего не хочу знать, разберутся как-нибудь без меня, я всего лишь маленький человек, который ничего не может сделать. Хотя каждый должен начинать с себя: купить хотя бы одну льняную сумку-шопер и ходить с ней в магазин вместо покупки пластиковых пакетов на кассе.

— У меня такая есть.

Они прошли дальше, рассматривая снимки.

— В позапрошлом году я восходила на гору Казбек, и мне не понравилось, что там слишком много мусора: везде валяются бутылки, пакеты, коробки. Так и хотелось сказать туристам — люди, берегите планету!

Они просмотрели все выставочные стенды, вышли из галереи и пошли дальше гулять по старому району города. За это время спустились сумерки и зажглись фонари. Дошли до главной достопримечательности района — Ивановского женского монастыря.

— Некоторые кельи этого храма раньше использовали как тюремные казематы, — Егор указал куда-то рукой. — В одном из скитов тридцать лет томилась Салтычиха. Она сидела в подземелье этого монастыря в полной темноте, и ей разрешали зажигать свечку только во время приема пищи.

— Атмосферное место. Здесь можно даже снять какой-нибудь фильм. Расскажи, какое современное кино тебе нравится? — спросила Катерина.

— Редко что последнее время меня может удивить и увлечь, много жестокости и ненужной пропаганды. Зачем наполнять себя грязью? Я считаю, что ни одно внешнее впечатление не исчезает. Все, что мы читаем, слушаем, на что смотрим — все остаётся в душе. Если пропитываться негативом, смотреть на насилие, убийства, драки, проявления эгоизма — все это в какой-то момент неизбежно начнет давить на сознание. И тогда заваливаешься в депрессию. Сначала не можешь понять, что произошло. Крутит и мутит. Отчего? Сам не знаешь. Потому что не помнишь, что слишком много заложил грязи и падали в ум и в душу. Все это начинает через некоторое время, образно говоря, разлагаться и издавать зловонные запахи. Можно в дом внести прекрасные цветы с тонким ароматом, а можно мусор с помойки. От нас самих зависит, что мы принесём в дом своей души. Как мало сейчас на это обращают внимание, почему об этом не говорят? Не понимаю.

Катерина посмотрела на него и улыбнулась. Она не ожидала такой глубины от парня, который занимается сноубордингом. При первой встрече почему-то подумала, что он неотесанный — слишком простое лицо у него было, не такое красивое, как у его друга. Но сейчас ей очень захотелось взять его под руку. И она взяла.

— Значит, ты считаешь, что внешние впечатления определяют внутреннее состояние каждого?

— Именно. Дают или счастье, или несчастье. Поэтому я так люблю хорошую музыку и живопись. Картины с изображением гор — самые любимые, — сказал Егор.

— Как ты думаешь, зачем люди ходят в горы? Ведь сейчас все есть в интернете.

— Конечно, из-за атмосферы. Скажу по себе, я туда езжу, чтобы поменять визуал и перезагрузиться. Пребывание в горах не заменит ни один клип, ни одно видео. Они сильные и величественные и делятся с альпинистами своим могуществом. Уезжаешь оттуда с полной батарейкой.

— А я всегда жду от поездок в горы тишины. Побыть без связи после шумной столицы — чай с ромашкой для души.

Егору было приятно от тепла ее руки на локте.

— Посмотри, какая красота! Когда изредка бываю здесь, всегда любуюсь этим зданием, — сказал Егор.

Они шли мимо белоснежного фасада дома с атлантами. Древнегреческие силачи держали на своих плечах своды балкона над центральным входом.

— В начале двадцатого века им владели купцы Расторгуевы. На первом этаже у них был чайный магазинчик, а на верхних этажах квартиры сдавались. Здесь жили и промышленники, и учёные, и даже коллекционеры картин.

— Что в нем сейчас? — спросила Катерина.

— Жилое здание с шикарными современными интерьерами. Наверное, какие-то квартиры даже продаются.

Они зашли в Старосадский переулок, прошли мимо лютеранской кирхи Петра и Павла. Было слышно, как внутри играл старый орган. Вибрация огромного инструмента ощущалась даже на улице.

— Ты сказала, что была на Казбеке. Что тебя там особенно впечатлило? — спросил Егор.

— Оглушительная тишина на вершине.

— А меня потрясло понимание того, что если ты споткнёшься, то мгновенно улетишь в пропасть. Горы учат собранности и ответственности. Не люблю инфантильных и безалаберных людей, — Егор вздернул плечами.

Дойдя до конца переулка, он пригласил Катерину зайти в книжное кафе, чтобы укрыться от ветра и согреться чашечкой горячего чая или кофе. Помещение было уставлено стеллажами с книгами — старыми и новыми. Можно было просто полистать и вернуть томик на полку. Но если чтение захватывало, разрешалось купить понравившееся издание.