Бесплатный фрагмент - Удар ниже пояса

Глава 1. Арест Корнея

— Вы арестованы! — Услышал Корней, когда открыл парадную дверь. В его ушах еще звучал скрип двери и её хлопок, а на руках уже блестели новенькие наручники.

— Не понял, — пожал он плечами. — За что? В чем моя вина?

Оперуполномоченный, что виртуозно нацепил наручники, пронзил ядовитым взглядом. Но промолчал, хотя на лице ходили нервно желваки.

— Во, дает! — Усмехнулся второй опер, длинный, как жердь. — Вам это лучше нас известно.

— Простите, мне ничего неизвестно. Я только что вернулся с вахты.

— С вахты говорите? Я-то думал, сбежать под шумок хотели. Вон и чемодан при вас.

— Прекратите болтать. В участке разберемся, кто виноват, кто вообще мимо проходил, — пробурчал первый. — Натворят делов, а ты тут разбирайся. Ничем не брезгуют, детей родных и то за мишени держат.

— Что-то я никак не врубаюсь. Что за бред? Каких детей? Кто держит?

— Прекратите разговоры, сказал. В отделении будете состязаться с другими в словоблудии. А пока соблюдайте тишину, без вас голова раскалывается, — пробрюзжал первый опер-полицейский, наклоняя голову Корнея, когда вталкивал в автомобиль.

Длинный уселся за руль. Второй умостился рядом с арестованным.

Корней не знал, что и думать. Летел домой, как на крыльях. Мечтал о встрече с любимой женой Лилией, которую всегда мысленно сравнивал с самыми великолепными цветами. Думал, дождусь друга с севера, и махнем с ним и сыном Петрухой на рыбалку дня так на два. А то и три. С ночевкой, палаткой, ухой и встречей рассветов по утрам. Слава Богу, сыну стукнуло шестнадцать месяц назад. И на тебе, все оборвалось в один миг.

Когда подходил к собственной квартире, почему -то ходуном ходило в груди сердце и предательски дрожали ноги. Никогда такого с ним не было. Но все когда-то бывает впервые. Не придал этому особенного внимания, предположил, что сильно соскучился.

Дверь в квартиру была открыта. В коридоре валялось много обуви, в комнате сына беспорядок, просто какой-то переполох. Что могло произойти здесь, пока его не было дома?

С такими мыслями он заглянул в спальню. И машинально захлопнул дверь. Сердце его, видно, готовилось в этот миг выпрыгнуть из груди. Лилия была не одна. В постели лежал мужик. Корней узнал его сразу. Тот, кого он надеялся дождаться послезавтра и собирался взять на рыбалку, уже облюбовал место в его супружеской постели. А жена в прозрачном пеньюаре и с разбросанными по плечам рыжими локонами, стояла у окна и потягивалась.

У Корнея застучало в голове, будто дятел старался достучаться до мозга, чтобы сообщить, что он самый настоящий доверчивый лох. А он и сам в этот миг почувствовал то же самое. Все, конец. Если не нужен, ноги его больше здесь не будет! Надо только найти сына. Не должен он видеть всю эту пошлость. Корней схватил чемодан, который оставил у входа, и стремглав бросился вниз по лестнице. Ему казалось, даже лестница и перила смеются над ним. И тут…

Машина засвистела тормозами. То же мне, автомобилисты, строят из себя асов, а машину отремонтировать не могут, — подумал Корней.

— Приехали. Выходи. Кому я сказал?

Корней протиснулся в дверь. Это оказалось нелегким трудом. Все-таки он не выглядел худеньким, под сотню килограммов весу. Да и ростом не был обделен. Метр восемьдесят с кепкой, как говорил всегда в шутку. Он поправил свою давно не мытую русую шевелюру, зыркнул серыми глазами на длинного водителя. И проследовал к отделение полиции.

После всяких оформлений и подписания непонятной кучи бумаг Корнея доставили в кабинет виртуоза по надеванию наручников.

— Давайте знакомиться, -произнес тот, когда Корней подошел к столу, при этом не переставал рыться в бумагах на столе,. — Оперуполномоченный Тишвин Николай Иванович. А вы кто?

Повернул лицо к охраннику:

— Вы свободны. Подождите за дверью.

Охранник покинул кабинет.

— Там все написано, — буркнул в ответ Корней, глядя на портрет Дзержинского над головой опера.

— Меня мало волнует, что там написано. Вам задали вопрос, будьте добры отвечать.

— Тибетский Корней Тихонович, — представился Корней.

Начался допрос.

— Чего стоите? В ногах правды нет. Присаживайтесь, — усмехнулся опер. — Вы подозреваетесь в похищении собственного сына или его убийстве.

— Что за бред? Мой сын пропал? Когда? Я работал на севере. Только сегодня вернулся. Жена с ребенком были дома. Как он мог пропасть? Не маленький уже.

— Значит, не пропал, а вы его убили. Куда вы дели его тело?

Сначала следователь разговаривал спокойно, слащаво, хитро поглядывая на Корнея, наблюдая за его реакцией. Тот отрицал свою вину. Опер все больше распалялся. Раскраснелся. Стал кричать, топать ногами, склонять к чистосердечному признанию.

Несколько раз даже дал оплеуху:

— Вы что, совсем дебил? Вам про выгоду чистосердечного признания, а вы сами не знаете, про что говорите! При чем здесь вахтовая работа, если на кону жизнь ребенка?!

— Вот и я о том же! Почему я должен признаваться в том, чего не делал? Меня в городе не было три месяца. Только утром вернулся. А заявление о пропаже Петра, сами показывали, написано за день до моего приезда. Как такое возможно?

— Знаешь что, друг, в этом кабинете я решаю, что возможно, а что нет. Вы, козлы преступные, способны на все. Только бы по-вашему вышло! И не хера мне тут лапшу на уши вешать! Не первый день слышу трехэтажную ложь, вроде твоей.

— А мы что, на ты уже перешли?

— На что понадобится, на то и перейдем. Твое дело слушать, отвечать и мотать на ус, если сам не признаешься в совершении преступления, мы ее докажем. Тогда ни о каком снисхождении не будет и речи. Уяснил?

Корней молчал, зыркая зло на опера и двигая желваками на лице. Что ты будешь делать с этими козлами? Ты им про Фому, они про Ерему. Ни билет на самолет, ни выписка о выдаче зарплаты за период работы до вылета с Севера не считались, по их мнению, его алиби. Ни о какой справедливости речи и быть не могло.

После допроса отвели в маленькую каморку, где стояло две кровати, но был там только Корней. «Странно, — думал он, — говорили, в КПЗ находится много человек. Даже в этом он чувствовал какой-то подвох

Так продолжалось несколько дней подряд. Его вызывали снова и снова. Говорили, что заглючил компьютер, и снова следует ответить на вопросы. Повторялось одно и то же. Прямо какая-то игра в испорченный телефон получалась.

На один из допросов зашел полицейский офицер:

— Да дай ты ему по роже! Сразу заговорит, как надо. И подпишет все, как миленький.

— Пробовал. Не помогает.

— С завтрашнего дня его отдают мне. У меня особо не поспорит.

И правда, на следующий день Корнея повели в другой кабинет.

И снова несколько дней игры в испорченный телефон. Те же самые вопросы, только теперь еще и с искажением в записях протокола допроса. Корней говорил одно, записывали другое. Потом Корнею приходилось немало попотеть, когда подсовывали протокол для подписи. Он внимательно все читал, а потом внизу дописывал то, с чем не согласен.

— Сколько веревочке ни виться, все равно когда-то покажется ее конец. Думаете, вы такой умный. Весь из себя. Ан нет. Есть и поумней. Так или иначе скоро допытаемся до истины. Поэтому вам лучше на начальном этапе признать свою вину. На суде это зачтется.

— Мне не в чем признаваться. Лучше бы сына искали, а не мне мозги пудрили. Надоели уже. В миллионный раз говорю, никого я не похищал и не убивал. Поэтому и признаваться не собираюсь. Больше того: узнаю, кто это сделал, пусть пеняет сам на себя. — Ну и зря. Мы вам хотим помочь, а вы становитесь на дыбы. Ну, и флаг вам в руки. Получите максимальный срок. Потом одумаетесь, да будет поздно. И насчет угроз вы зря тут распинаетесь. Никто вас и слушать не станет.

— Уведите, — крикнул он охраннику.

Господи! Когда же этот ад кончится. Они что, все с ума посходили? Потеряли нюх? Не в состоянии отличить преступника от простого человека? Или это я выжил из ума?

Как могла Лилька написать обо мне такую чушь? Я ведь боготворил их с сыном. Вот уж никогда не думал, что придется попасть в такой переплет.

На следующий день в камеру за ним не пришли. Он до самого вечера ходил из угла в угол, анализировал создавшуюся ситуацию. Что могло произойти в их семье, когда он отсутствовал? Может Петруха поругался с матерью и сбежал из дому? Наверное, она обидела его? У нее за этим не станет. Особой тактичностью никогда не отличалась.

Где теперь он? Его правда похитили или убили? Как такое могло случиться? Петя от природы спокойный, рассудительный. Если и посещал секцию самбо, только для обороны.

У него не было врагов, зато друзей много. И как теперь найти его или хотя бы помочь?

К ночи он так вымотался, что, когда лег на нары, ноги от облегчения загудели, голова отключилась. Он перестал видеть и слышать. На мгновение даже задремал.

Но тут же снова открыл глаза. И до утра не смог заснуть.

После завтрака за ним пришли. Повели в другой кабинет. Каждый шаг отдавался в полупустом здании, как удар по наковальне. Звенело в ушах. На двери успел заметить: Следователь… И что-то еще… Не успел прочитать.

Заныло в груди: Господи, снова будут доканывать дурацкими вопросами.

Охранник вышел. Он остался в кабинете. Стояла гробовая тишина. Только над головой хозяина кабинета жужжала муха.

Подумал: говнистый, видно. Стало как-то веселее на душе. А зря,

— Ну-с, приступим-с, — заговорил следователь почему-то на старорусский лад.- Меня зовут Ефим Семенович. Буду вести дело об исчезновении вашего сына Петра. В его похищении или убийстве обвиняет вас жена. Вот ее заявление.

— Да показывали уже. Как мог мой сын пропасть?! — у Корнея глаза полезли на лоб, выступил пот и почему-то отвисла челюсть. — Зачем мне его похищать или убивать, если мы живем в одной квартире? И вообще я недавно возвратился с вахты. В чемодане билеты. — Он сказал следователю.- Сами видели чемодан со мной. Тот швырнул брезгливо проездные документы на стол.

— Вы, молодой человек не перекладывайте свои «зачем» и «почему» с больной головы на здоровую. Мое дело- вести допрос по форме. Так вот и отвечайте на вопросы, которые в этом кабинете надлежит задавать мне. Когда станете служить в полиции, тогда вам и карты в руки. А сейчас только слушайте и правдиво давайте ответы. Ну и потом, соответственно, подпишете протокол допроса. И все. Остальное меня мало колышет. Ясно?

Следователь приступил к выполнению своего долга, Корней помогал ему в этом. Он злился на всю эту галиматью с писаниной, вопросами-ответами и прочей ерундой. Какого лешего они занимаются бюрократической волокитой, когда надо бежать, волосы рвать на себе, рыскать по друзьям и врагам, искать свидетелей. А они тут писюльками занимаются: кто такой, где учился, работал, крестился, какие отношения.

А какие они могут быть? Конечно, родственные. Сын для него был всем на этом свете. До сего момента вместе с женой. Теперь один — единственный.

— Где вы были 21 мая в 19 часов времени?

— Я уже говорил, на вахте за три тысячи километров отсюда. Вылетел оттуда самолетом в 24 часа ночи. И только утром добрался сюда.

— И что же вы выбежали из подъезда, как ужаленный, если приехали домой?

— Так захотелось. — Огрызнулся Корней.

Не хотелось посвящать посторонних в семейные проблемы.

— Отвечайте по сути вопроса.

— Жена была не одна.

— Сюрпрайз, в общем. Понятно. — Ехидно поддел его следователь.

— Что вам может быть понятно, если сам не могу найти причину такого ее поведения?! — вспылил Корней. У него подергивались глаз и рот.

— Мечтал о встрече с ней и с сыном. Месяцы, дни, часы, минуты считал. А, оказывается, меня тут никто не ждал. Да еще и обвинили черт знает в чем.

— Мне ваша боль понятна. Тоже мужик. Знаком с женскими «подарочками». Но разговор не об этом. Хотите, дам совет? Подумайте в камере, что для вас важнее: измена жены или сын? Если его пропажа ваших рук дело, признайтесь. Это смягчит ваше положение. Если нет, приводите доводы, предъявляйте доказательства невиновности.

— Я же вам сказал. Жены теперь для меня не существует. Волнует только сын. Его искать надо, а вы вместо этого тратите время на пустую болтовню и палец о палец не бьете, чтобы хоть на миллиметр сдвинуться с места в его поисках. Не я ведь должен что-то доказывать или искать, а вы.

— Больно, разговорчивый, посмотрю! Свои обязанности знаю без сопливых.- Он гневно стукнул по столу. И нажал тревожную кнопку.

Вошел конвоир.

— Уведите! — громко сказал ему следователь.

Корней у двери оглянулся. Следователь захлопнул папку с бумагами и, подойдя к окну, уставился в него, словно именно в нем высматривал появление правильных ответов на свои несметные полчища вопросов. А у Корнея в голове вертелось, как на застрявшей пластинке: Что же делать? Где искать Петра? Что вообще здесь произошло? Мозг Корнея накалился от дум и предположений.

Он родился и вырос в интеллигентной и благополучной семье. Отец служил кадровым военным, мать преподавала в школе. В семье были установлены добросердечные и уважительные отношения ко всем членам семьи. Ни у кого не появлялось желания идти наперекор этим правилам. Такую модель жизни Корней

считал идеальной и в дальнейшем придерживался ее принципов.

Из-за частых переездов он был вечным “ новеньким». Только найдет общий язык с одноклассниками, отца переводят на службу в другую часть и местность. Хотя с восьмого по одиннадцатый класс повезло все-таки проучиться в одной школе, где с самого первого дня подружился с Тимофеем. Впоследствии он называл его Тимохой.

Они пронесли эту дружбу сквозь года и множество неурядиц. Вместе воевали в Чечне, где к их дуэту как-то незаметно присоединились ровесники Денис и Игнат. Они находили общие темы, не раз спасали друг друга на поле боя. Двое первых так и остались жить в родном городе. Денис женился, отправился на заработки на север. Там и обосновался. Игнат уехал в Москву учиться и незаметно исчез из поля зрения.

Глава 2. Корней в КПЗ. Договор с Романом о побеге

После допроса Корнея отвели в какую-то другую камеру- большую комнату с плотной металлической дверью, закрыли на несколько прочных замков. Там стояли несколько заполненных людьми двухэтажных нар, большой деревянный стол для приема пищи и туалет в углу.

Солдат подтолкнул Корнея в спину. У того заходили желваки от злости. Сдержался. На звук открывающейся двери более десяти пар глаз с любопытством оглядели новенького. Корней бегло поздоровался, осмотрелся, забрался на свободные верхние нары, и отвернулся к стене.

Голова разрывалась от дум и предположений. Что могло произойти? Как узнать, жив ли сын и где его искать, если это так? А вдруг похитили? Кому он помешал, перешел дорогу? Да нет, если бы похитили, требовали бы выкуп. Пока о этом молчат.

Был бы на свободе, поспрашивал бы знакомых, друзей, соседей или просто прохожих. В камере он чисто патетически связан по рукам и ногам. Лежит, как бревно, и только голову мучает, мозг все больше накаляет. Корней переворачивался с боку на бок, вздыхал и, наконец, сел, спустив вниз ноги и почесывая живот.

— Чего ты там маешься, дружище? Прямо жук навозный. И только. — Подал голос пожилой мужик с нижних нар.- Пришел сам не свой, теперь места себе не находишь. Спускайся вниз, познакомимся, поделишься бедой. Один ум хорошо, два лучше. Все равно тут делать нечего, а так хоть время скоротаем.

Корней спустился. Они сели за стол друг против друга.

— Меня, кстати, Романом зовут. А тебя как кличут? Видать, в оборот следователь берет? — Да надоел уже. Признайся да признайся. В чем я должен признаваться, если не был в городе три месяца и вернулся домой в день задержания? И вообще, я же не кретин похищать или убивать своего сына?! Ладно, жена оказалась неверной и написала фиктивное заявление. При чем тут все остальное? А кличут меня уже тридцать шесть лет Корнеем.

Он рассказал, что произошло дома, о чем узнал от следователя, как он ведет себя и каково на душе после разговора с ним.

— Это они могут. Привыкай. А про жену когда узнал?

— Как зашел в квартиру, так и увидел. Рванул прочь, а у подъезда уже ждут.

— Вот так скорость! Жинка, видать, и сообщила примерное время твоего приезда?!

— Выходит, так.

— Вот так подруга.

— Я так кумекаю, может и к исчезновению сына она каким-то боком имеет отношение. — Потер подбородок сосед по камере.- Как думаешь? Может?

— Теперь уже все возможно, — вздохнул Корней.- Сам иногда так предполагаю. Не зря же она за день до моего появления заявила о пропаже. Хотя, чем черт не шутит?! Вполне возможно совпадение.

Долго беседовали, голова слегка успокоилась. Он брезгливо стал рассматривать голые стены.

— Никогда не думал, что окажусь в тюрьме.

— Это еще не тюрьма, дружок, но условия содержания практически как там. В камере несколько человек. И у каждого своя статья, придурь тоже разная. Слава Богу, сокамерники оказались нормальными. Могли ведь нарваться на ярых зеков.

Тогда б мы с тобой не сидели спокойно за столом, не беседовали по душам. А-то ведь вместе содержатся люди, которые переживают за свою судьбу и за жизнь больше, чем те, кто на свободе.

— Повезло хоть в этом. А то показывают по телевизору: в камерах избивают, унижают и всякое прочее.

— Так оно и есть, Корней. Тогда наблюдай в оба глаза, думай обоими полушариями. Шаг не так ступишь, не то сделаешь, пиши-пропало. Кто не впервой тут, говорили: с ними нельзя заводить разговор первым, а уж тем более подавать руки- не очень разговорчивы и не любят людей из общества, которое презирают. Даже если предлагаешь помощь и поддержку, можешь попасть в немилость.

— Смотрю вот, — подставил руку под подбородок Корней, — на дворец камера мало похожа.

— Этого добра не дождешься. Есть, правда, тут и единичные камеры с удобствами всякими, мылом и туалетной бумагой. Так это для шишек. Не про нашу честь. А что, дома осталось добротное жилье?

— Да так, обычная хрущевка с высокими потолками, но маленькими комнатами, прямо игрушечными. Когда получил, нарадоваться не могли. После съемных квартир показалась райским уголком. Все-таки у каждого по комнате. Никто не мешает. Мебель, как у всех: ковры, посуда, кухонный гарнитур, люстра над столом. По стенам картины, на окнах цвет.

— Сам в таком жилье кантовался с жинкой. Дети давно разлетелись по своим закуткам. Я больше всего балкончик люблю.

— Вот и я тоже. Закроешься там, как в коконе. И сам себе хозяин. Никто не рычит на тебя, не шпыняет. Сидишь себе книжку читаешь, куришь или пивко попиваешь. И такое блаженство на душе, — потянулся от разлившейся неги Корней.

— Вижу, отпустило тебя маненько, — улыбнулся Роман.- Может, пора подумать, как лучше поступить в твоей ситуации? Да и в моей тоже.

— Разве здесь такое возможно? Куча замков, охранник на охраннике.. А ты, как тростинка на ветру, стой и клонись то в одну, то в другую сторону.

— Э, нет, дружище, если хорошенько подумать, из любой ситуации можно найти выход или хотя бы лазейку. Я вот думаю: скорее всего завтра повезут нас в суд. Есть мыслишка дать деру по дороге. Я тут прозондировал почву, только так возможно, не иначе. Ты, гляжу, мужик сурьезный. Потому доверяюсь.

Да и ждать нам обоим от правосудия нечего.

— Ладно, мне нечего. А как ты здесь оказался?

— Так я зарезал подонка, который надругался над дочкой и убил ее, чтоб не было свидетелей. Мечтали работать начнет, замуж выйдет, внучат нарожает. А пришлось хоронить. Мы, старики, хоронили свою свеженькую, чистенькую выпускницу института. Выли потом с женой всю ночь. А наутро и ее не стало.

После того, как менты нашли Настеньку, куча полицейских была там чуть раньше, истоптали все дорожки вокруг, а только я потом в кустах увидел утерянный или отброшенный им нож и пропуск на завод. Представляешь, какой растяпа! И фото, и фамилия с именем все там было.

Я решил: раз полиция не нашла улик, им наплевать, кто это сделал. Не их ведь ребенок. И пошел к проходной сам. Поспрашивал у людей. Мне показали его. И я, самый что ни на есть дружелюбный человек, всадил ему в живот его собственный нож несколько раз на виду у заводских.

Меня тут же повязали, били от души, пригрозили, что живым из тюрьмы не выйду.

Такие-то вот у меня дела, Корней. А теперь сам себе удивляюсь, как смог сделать это? Наверное, если человека довести до белого каления, он и не такое способен. А я за несколько дней потерял все, что было в жизни.

— Я тоже всегда думал, что не смогу кого-то уничтожить. А сейчас понимаю, своими собственными руками бы задушил любого, кто посягнул на жизнь и благополучие сына.

Пусть земля у них горит под ногами. И мы с ним ночами сниться станем, не дадим им спокойного отдыха.

— Ладно, что-то мы с тобой отвлеклись от главного: и это сейчас побег, — изрек Роман.

Всю ночь Корней и Роман шептались, сидя на нижних нарах. Они обдумывали план предстоящего побега.

То и дело слышалось:

— Нет, так не пойдет. Сразу же укокошат.

— А вдруг вот возьмут и не откроют клетку?

— А что, если…

Глубокой ночью Романа вдруг осенило:

— Вот я — колода старая! Нам в первую очередь нужен транспорт, чтобы скрыться как можно быстрее и дальше. Перекроют дороги, — пиши-пропало. Бежать будет поздно.

А все остальное по мере поступления.

— У меня-то есть машина. Но как дотянуться до нее отсюда? У товарища, правда, запасные ключи и доверенность на ее использование есть. Но как он узнает? Да и отобрали у меня все водительские документы при аресте.

— Не такой же преданный, как твой друг- любовник? — Не без сарказма прошептал Роман, усмехаясь.

— Вроде, не такой. С самого восьмого класса дружим.

— На этом и остановимся.- Роман подпер в задумчивости подбородок.- Ладно, ложимся спать. Утром достану телефон, позвонишь ему.

— Это как? Сквозь стену проберемся что ли?

— Есть у меня задумка одна. За деньги здесь и не такое возможно. Все. Отдыхаем.

Только он лег на нары, тут же захрапел на всю камеру:

— Хыр, хыр, хыр-хыр.= несся храп с каким-то бульканьем в придачу.

Это ж надо иметь спокойствие: только коснулся телом нар, уже отключился.

Сокамерники стали недовольно бурчать:

— Вот гад! Никакого спокойствия! Полночи шептался с новеньким, остальные часы будем его концерты слушать.

— Толкните, кто-нибудь его в бок!

Но никто не толкал.

А Корней снова вертелся, как муха на скользком стекле. Вставал, ложился. Снова вставал. Нервишки ни к черту. Все думал, как пройдет их с Романом рискованная задумка? Но пропавший сын стоял перед глазами. К рассвету Корней решил: жизнь сына-превыше всего. Все остальное-ерунда.

Как только подумал это, забылся в нервном сне, вскакивая и бормоча отдельные фразы.

— Вот еще выискалась находка для врага на нашу голову. Бормочет что — то -поди разбери, — вздохнул сокамерник с рядом стоящих нар. — Когда только проклятое утро наступит?

Корней сквозь дрему слышал, как загалдели сокамерники, слышал лязг затворов, когда принесли завтрак. Не было сил открыть глаза.

Мужики стучали ложками по железным чашкам, что-то говорили. Корней не вслушивался. Он понимал: от отдыха зависит, сможет он бежать в нужный момент так, как бегал в школьной секции легкой атлетики. Столько времени минуло с тех пор.

Он хоть еще молодой, а как справится с бегом Роман? Ему -то уже под шестьдесят. И сам же себе отвечал: ничего, страх толкает иногда даже на рекорды. И вообще, спит он или просто лежит с закрытыми глазами? Мозг работал бесперебойно и на удивление спокойно. Отдохнул все-таки.

Вдруг почувствовал толчок в бок. Открыл глаза. Из-за его головы выглядывал Роман.

— Вставай. Пора. Я сунул под подушку телефон. Поговори с другом. Много не рассусоливай. Скажи главное. И все. Я прикрою тебя спиной. Пока мужики едят, это вполне реально.

Как ни странно, товарищ ответил с первого звонка.

— Тимоха, друг, спасай! Пропал мой сын. Обвиняют меня. В оборот взяли нехилый. Чувствую, прямо горят желанием засадить за решетку. Ничего не остается, как завтра по пути в суд бежать.

— Все понял. Что надо сделать? Ты будешь один?

— Пригони мою заправленную машину под мост, спрячь, чтоб не было видно, ключи положи под колесо с водительской стороны. Удираем вдвоем.

— Все будет тип-топ. Хорошо, что позвонил утром. В обед уезжаю в командировку. Кстати, надо сохранить билеты. Вдруг докопаются. Ну, Корнюха, удачи. Буду держать сжатыми кулаки. В бардачок положу телефон. Если что, обращайся.

— Спасибо. Пока.

Телефон Корней засунул Роману за воротник. Тот тут же лег, придерживая воротник и потягиваясь:

— Что за погода? Дождь что ли собирается? Ломит все тело и клонит ко сну.

Один из сокамерников засмеялся:

— Еще б не клонило. Полночи глаз не смыкали. И нам не дали.

— А, ничо! На том свете отоспимся.- Роман сделал вид, что чешет шею. Сам зажал в ладони телефон и поднялся с нар, второй рукой стал собирать посуду на столе. Телефон спрятал между первой и второй тарелкой.

Раздался лязг затворов, открылось окошко, послышался бас:

— Посуду собираетесь отдавать?

— Конечно, конечно! Вот, возьмите.-Он протянул стопку тарелок с ложками работнику кухни.

Тот посмотрел пристально на Романа, который сделал перед ним реверанс. И наклонил голову вправо. Мужики засмеялись.

— Никак толстяка на танец приглашаешь?!

— А то! Чего б и не повеселиться?! — Так же, шутя, ответил Роман.

Мужики достали из тайника карты, стали играть. Роман покрутился возле них, заглядывая каждому через плечо. Изрек:

— Ну, не игрок я.- Развел руками.- А вот до водки и до баб охочий. Тут любого переплюну, заткну за пояс. Был у меня случай. Приглянулась одна: тот не такой, этот не эдакий. Любит рестораны и букеты. Так я ее за день так раздраконил, что отдалась прямо в кустах на стояка.

— Во, ловелас!

— Класс!

Сокамерники развеселились и стали топать ногами так, что снова открылось окошко, и хриплый голос заорал:

— Чего бузим? В карцер захотели? Так это всегда пожалуйста.

Карты тут же скрылись со стола. Наступила гробовая тишина.

— Вот! — усмехнулся надсмотрщик, перебрасывая ментовскую палочку с одной ладони в другую.- Совсем другое дело. А-то смотрите, вмиг в карцер отправим.

Роман вернулся к Корнею:

— Ну, вот. Машина завертелась. Лиха беда начало. Все решили, теперь только ждем.

Кстати, сопровождать будет новенький. Салага, можно сказать. это уже неплохо. Нам только на руку.

— Какая разница?

— Это как кто-то зажимает в углу, а кто-то только дразнится. Потом узнаешь.

Где-то спустя час снова лязг засовов и такой же металлический голос:

— Шумейко, Тибетский! На выход. С вещами.

Подскочили, как ошпаренные, переглянулись. Снова заколыхалось желе внутри, задрожали поджилки: кто знает, может этот взгляд станет последним в жизни.

Глава 3. Побег. Встреча с медведем

В автозак посадили не двоих, как предполагали, а троих. В последний момент привели молодого пацана, отсидевшего по хулиганке. Щуплый, с бегающими от страха глазами, он вовсе не производил впечатление злостного преступника.

— Вон того юнца сегодня должны выпустить. Нужно только постановление судьи. А этим двум сидеть и сидеть, пока рак на горе не свистнет, — консультировал сопровождающего конвоир. — Да не переживай ты, все будет ништяк. Чуть что, останавливай машину. Я разберусь.

Роман шепнул:

— Лишний- это плохо. А вот хилый и неопытный сопровождающий вне клетки в самый раз.

В кабине сидели водитель и конвоир, вне клетки сопровождающий и трое в клетке, как животные в зоопарке. Не хватало только кормушки на полу.

У Корнея сердце колотилось бешено в груди, стучало в голове, как кузнец по наковальне. Еще бы: на кону собственная жизнь. И еще немного удачливость. Повезет или нет? Тут фортуна пятьдесят на пятьдесят. А то и хуже. То ли побег удастся и они окажутся на свободе. То ли их ликвидируют при попытке к бегству.

До здания суда добираться минут двадцать, если без скопления машин на дороге, с большим количеством — больше. Примерно за два километра до моста Корней с Романом устроили бучу, стали драться, орать матерные слова, визжать, стучать по стенам машины и по полу.

Я ударил тебя первый? Не ври, молокосос неотесанный, конь педальный!? -орал Роман.

— Да, вы толкнули локтем! И не смейте меня так называть, а то так врежу, мало не покажется.

И Корней действительно саданул Романа в скулу.

Тот отлетел, ударился о стену автозака. Сжал кулаки:

— Ах, ты так!? А я вот так! — Роман нанес удар изо-всей силы в пах.

Корней согнулся в три погибели. Потом выпрямился и стал дубасить попутчика, куда придется.

Третий попутчик забрался на лавку и дрожал всем телом, даже слышен был перестук его зубов. Тоже мне хулиган. Трусливый заяц, не преступник. И чего он мог такого страшного натворить? Хотя именно его поведение оказалось двум бегунам на руку.

Драчуны во время потасовки матерились, как портовые грузчики, выли и визжали, при этом не забывали дубасить друг друга. Получилась просто кровопролитная драка.

— Жаль, ножа нет! — Ревел Роман.- Я бы тебя, с…, на гуляш изрубил! Слава Богу, опыт есть!

— А я бы из тебя отбивную пожарил, — огрызался Корней.

Сопровождающий вжался в угол стены, лицо его казалось мраморным. Он дал сигнал в кабину, чтобы остановились. И теперь канючил:

— Мужики, прекратите, пожалуйста! Нельзя так себя вести! Господи, знал бы, что тут такое возможно, ни за какой золотой бублик не устроился бы сюда на работу!

— Что там происходит? Останови машину, — курьер приказал водителю.

И отправился к кузову, продолжая дымить воздух сигаретой в мундштуке- была у него такая блажь. Открыл дверь:

— Заткнитесь, выродки! Какого хрена надо? Что не поделили? Прекратите дебошь, а то в суде вам еще и эта драка добавится.

Роман и Корней все еще толкали друг друга.

— Тварь недоношенная! Убийца собственного сына!

— Заткнись, гнида застарелая! Ты видел, чтоб я его убивал?

— Этого видеть не надо! Доблестная полиция просто так обвинение не предъявит!

— Прекратить, кому сказал, — стал конвоир доставать оружие. — Марш по разным углам. А- то сейчас пристрелю, как собак!

Он выстрелил в воздух для устрашения. Драчуны остановили мордобой. Они были все грязные с разбитыми носами, сверкали налитыми кровью глазами друг на друга, будто действительно на все готовы.

— А ты какого лешего забрался с ногами на лавку? — заорал конвоир на третьего.

— Я..я…я…б-боюсь, — застучал зубами трусливый хулиган.- О-о-ни ж у-убить м-могут!

— Ладно, Петрушкин, я сегодня добрый. Как-никак сын родился. А ты вроде как отсидел уже. Значит, исправился, выходи за решетку. Только смотри, начальству ни-ни. Посидишь вне изоляции. Мне трупы в радостный день никак не нужны!

Он достал из кармана ключи, стал отмыкать замок, тот загремел металлическим звоном, падая на пол вместе с ключами. Клетка распахнулась. Конвоир нагнулся поднять замок, и получил от Романа удар скрещенными кулаками сначала по спине, потом под зад. Корней, глядя на него, нанес удар кулаком сопровождающему.

Оба лежали теперь на полу в отключке:

— Ну, ты, Роман дал! Хребтину ему не повредил?

— Да прям! Во мне сейчас силы с гулькин хрен. Возраст берет свое. Раньше бы повредил точно. А теперь только на время обездвижил.

— Ты тоже молодец. Быстро сориентировался.

Они подняли сначала одного и занесли в клетку, потом другого. Те уже начинали приходить в себя. Надо было спешить. Попутчик-хулиган отправился туда же на свое законное место. Он вздрагивал от любого движения Романа и Корнея.

Клетку беглецы замкнули, ключ выбросили в траву на обочине. Трава некоторое время поколосилась, покачалась из стороны в сторону, и успокоилась. Словно ничего не видела, не слышала и не спрятала под колосьями.

Спрыгнули из распахнутой двери на дорогу, Роман при этом слегка подвернул ногу, чертыхнулся:

— Тьфу ты! Негода какая. Не вовремя все это.

Обежали автозак с обеих сторон, легли на дорогу и перекатились со спины на живот под днище машины — хорошо хоть не были толстыми и неповоротливыми.

Из кабины показался водитель:

— Да куда они все подевались? Какого ляда время теряем? Опоздаем ведь. Никто за это по головке не погладит.

Он со злости рванул клочок травы, разорвал его на две части и отбросил в сторону.

Затем заглянул в открытый настежь кузов. И, пожимая плечами, заорал в голос:

— Не понял. Вот так чудеса в решете! Сопровождающий и конвоир с третьим зеком в клетке, а двух опасных нет. И куда ж они подевались? Двадцать лет вожу этих бедолаг туда-сюда, и такого не разу не случалось.

Стал оглядываться. Никакого движения нигде не наблюдалось. Казалось, город вымер.

Он сходил в кабину за монтировкой, забрался в кузов, стал ею открывать замок на клетке.

— Ну, что ты будешь делать? Говорил же, не стоит брать новенького в сопровождение. Тут не детский сад. Так нет же: обойдется. Вот и обошлось.

В это время Корней и Роман мячиками выкатились мягко и бесшумно из — под машины, Роман закрыл дверь в кузов, Корней сбегал под откос, нашел крепкую палку. Ею они подперли эту дверь. И огляделись. Мост был примерно в двадцати метрах. Небо заволокло тяжелыми облаками. Сверкнула молния. Начал накрапывать дождь.

— Ты погляди, как ювелирно сработали. Все ничего. Жалко только: дождь начинается.

— Да, хоть бежать далеко не придется. Только бы твой товарищ не подвел. Обещают все много, а выполняют мало. Или вообще открещиваются. Что касаемо непогоды, так это только на руку.

— Не должен Тимоха подвести! Надежный вроде.

Они побежали, сломя голову под мост. Роман слегка прихрамывал.

Тимоха сделал все, как обещал. Больше того: на заднем сиденьи лежала мужская одежда для двоих на разные времена года, одеяла, под водительским сиденьем топор и капканы, на пассажирском кое-что из кухонной утвари и большая сумка с продуктами,

— Вот это, я понимаю, друг, не то, что некоторые штатские.

— Садись быстрей! Неровен час, начнется погоня!

Непогода не на шутку разыгралась. Все громыхало и с неба лилась вода, как из ведра. Корней завел двигатель, чуть прогрел его и медленно поехал вперед.

— Чего ползешь, как черепаха? — Роман явно нервничал, теребя в руках найденную в сумке пачку сигарет. Казалось, он забыл или не знал, что с ними следует делать.

— Да вот осенило! Начнут искать с собаками, те возьмут здесь наш след. Я сейчас проеду по кромке воды у берега реки. Смотришь, и собьются с него. Потом по дороге в обратную сторону и рванем в Дальневосточную тайгу. Как выберемся из нашей области, ехать будем по грунтовкам. Авось, пронесет!

— Почему именно туда? — Пожал удивленно плечами Роман.

— Неужели не понял? Дальний Восток — самый малонаселенный район России. Местность занимает треть страны, а проживает там чуть более 8 миллионов человек. Значит, у полицаев будет меньше возможности разыскать нас.

На улице поднялся бешеный ветер. Окна были закрыты, но за ними слышался вой быстро перемещающегося воздуха. По реке побежала не просто мелкая рябь, а большие волны. Они хлестали по машине, по окнам. Сильный дождь отбивал каплями ритм по стеклу, по сосновым иголкам, лежащим на обочине, по листьям деревьев у дороги.

При повороте назад, вдруг заглох двигатель. Ни назад, ни вперед машина не хотела ехать- не заводился мотор..

Роман, глубоко вздохнув и чертыхаясь, на чем свет стоит, вышел из машины и стал толкать ее сзади.

Силы оказались не те, поменялись местами. С огромным трудом и с помощью какой-то матери, мокрые и грязные, Корней и Роман, наконец, сдвинули автомобиль с места. Их трясло от холода и страха.

— Надевай вон тот синий свитер поверх своей одежды, — Корней глянул в зеркало заднего вида и махнул рукой в сторону одежды.- И мне тоже брось что-нибудь, хотя бы штормовку- хаки, что выглядывает из-под синего свитера.

Наконец, выбрались на трассу. Машина побежала быстрее. Корней выжимал из нее, все, на то она только была способна. Иной раз даже больше.. Хотя дождь и ветер мешали гнать машину на пределе сил, зато непогода загнала в тепло гаишников. На дороге, благодаря ей, их не было.

Мимо окон мелькали сосны, березы, осины, особенно много встречалось лиственниц. Все клонилось до земли от порывов ветра и сверкало, когда нечаянно сквозь тучи пробивалось солнце. Машина проскакивала бесчисленное число поворотов, указателей и километровых столбиков. Примерно часов через шесть-семь на пути показалась какая-то деревня. На окраине заправка.

— Заправиться бы надо… — вздохнул Корней. — Жаль, денег нет. А без дозаправки мы далеко не уедем.

— Ты знаешь, я тут прошерстил карманы курток.- Отозвался Роман.- Твой друг — не дурак. Смотри, что он вложил в карман.

Он протянул Корнею банковскую карточку:

— Хорошо бы проверить, есть на ней деньги или нет?

— А вот сейчас и узнаем.- Корней двинулся, расправив над головой куртку, в операторную заправки.

— До полного, — сказал он и с опаской ожидал ответа.

— Пожалуйста, — ответила девушка в синем, любовно выглаженном комбинезоне, и улыбнулась.

Вскоре бак был полон, деньги взяли. Карточку вернули.

— Мы этому твоему Тимохе жизнями своими теперь обязаны. Он спас нас.

— Ты прав, — вздохнул Корней и подумал: вот, что значит, иметь настоящих друзей.

Заныло в груди: не таких, как некоторые.

Еще по трассе проехали примерно четыре часа.

Дождь немного притих. И на тебе: дорогу преградил гаишник в броской форме. Он показал палочкой, где следует остановиться.

— Вот гад! — прорычал Корней.- А так все было хорошо, еще чуть и… никто бы нас не нашел.

— Епрст, — сжал губы Роман.- Лучше смерть, чем возвращаться назад. Ни за что.

Он потянулся за топором.

Инспектор медленно подходил к машине беглецов, когда мимо пронеслась черная иномарка на бешеной скорости. На повороте метров через десять она столкнулась со старой классикой. Раздался запоздалый визг тормозов, металлический грохот, машины перевернулись. Пыль, дым. Наступила тишина.

— Вот это хрень! — Инспектор побежал прочь от автомобиля Корнея.

— Надо помочь! Сейчас рванет. Может, кого-то еще можно спасти?

Корней глубоко вздохнул:

— В другой ситуации я бы рванул туда еще раньше гаишника, но не сейчас.

— Пока отвлекся, давай скорее уносить ноги, — вторил ему Роман.

Быстро спустились с дороги под откос и повернули в сторону леса. Возможно, гаишник даже не заметил их исчезновения. Предстоял еще длительный путь. Только уже по грунтовке вглубь тайги. То и дело приходилось выходить из машины, рубить просеку для проезда. За несколько часов проехали по ней километров десять-пятнадцать, качаясь из стороны в сторону и подпрыгивая на каждой кочке.

Мозг Корнея терзала вереница сомнений: «Зачем я ввязался в эту авантюру и к чему она приведет? Вокруг неизвестность, хищники и жизнь каждый миг может окончиться плачевно — я ведь совсем не знаю местности и способов выживания в ее условиях. Да и Роман тоже».

Погода чуть успокоилась. Зато деревья сплошной стеной выстроились на пути, не было ничего видно. На небе одна за другой стали появляться звезды: одна, вторая, третья. И все оно засветилось огоньками.

— Все, каюк. Приехали. Спим до рассвета. А там видно будет.

Расположились: Корней на переднем сиденьи. Роман на заднем. Так устали, что быстро задремали.

Проснулись от того, что кто-то раскачивал машину. Пригляделись- медведь спину чешет.

— Вот гад, и чего ему не спится. Сам блукает и другим покоя не дает.

— Не было печали, так нет же… — Корней обдумывал дальнейшие шаги.

— Медведь заметил шевеление в салоне, стал рычать бить лапой по машине, по стеклам.

— Вот идиот! Он же разобьет машину.- И нам нехило достанется.

Корней вытащил из-под сиденья топор, подал Роману:

— Если что, будем хоть этим обороняться. Сейчас попробую отпугнуть двигателем.

Он вставил ключ зажигания, завел автомобиль. Мотор заревел. Медведь в ответ. Он разозлился еще больше. Поднялся на задние лапы и просто рассвирепел: зазвенели стекла, стали поддаваться его напору на двери. Звон и треск разносились по всей тайге, ужас опоясал беглецов.

— Господи, спаси и сохрани, огради от зверя лесного. Не для того бежали от правосудия, чтобы закончилась жизнь в глухом лесу и так ужасно. И не выполнили намеченной работы, — мысленно взмолился Корней.

Выжал сцепление. Машина двинулась вперед, набирая скорость. Медведь гнался за ними метров триста, потом стал отставать. И, наконец, исчез из вида.

— Я чуть в штаны не наложил, так испугался.

— Да и у меня от страха промелькнула мысль: что мы натворили? Возможно, в суде разобрались бы в конце концов? А теперь сына не только никогда не найду, а и не увижу.

— Видать, нелегко нам придется одним в тайге, — вздохнул Роман, — если в первый же день от нее была такая агрессия.

До этого происшествия Корней сомневался в наличии животного страха у мужчин. Сейчас убедился в обратном. Он, казалось, сковал все тело, тряслись поджилки. За каждым деревом чудились звери. Они окружали, следили, ожидали выхода людей их железного укрытия.

До утра не сомкнули глаз. Все глазели по сторонам- не покажется ли зверь снова. Наконец, стало рассветать. Появилась духота в салоне. Корней приоткрыл окно. Сквозь него просочились прохлада, запах хвои, прелой травы и грибов. С появлением света понемногу испарился страх.

Открыли дверь, осторожно вышли из салона и огляделись, куда их занесло ночью. Машина остановилась почти на самом краю утеса. Внизу петляла небольшая река или ручей. Она выглядывала кое-где из буйной растительности. К ней спускались огромные валуны вперемежку с более мелкими камнями. А вокруг машины простиралась тайга.

— Вот это мы забрались. Еще бы чуть и полетели вверх тормашками вниз, — держась за березу на краю утеса, посмотрел вниз Роман.

— Зато красота какая! — развел руки в стороны Корней.- Всегда мечтал такое увидеть. Ладно лирику в сторону.

— Как же без нее? У меня ощущение, что в честь нашего приезда кто-то палас постелил.

— Действительно, толстый слой листьев пружинит, как новый ковер под ногами.

Засосало под ложечкой. Сутки ведь без крошки во рту. Только и пили одну воду, купленную на заправке.

— Погляди, грибы везде! — радостно закричал Роман.

У него, видно желудок тоже запросил еды. И правда, вокруг машины повсюду были видны разноцветные шляпки. Они просто заполонили поляну, окруженную соснами и березами.

«Бегуны» быстро освободили сумку от продуктов.

Корней не часто занимался сбором грибов до этого. Ему все это было в диковинку. Он ходил вокруг маслят и приговаривала:» Растите, грибочки, большими и крепкими. Пусть везде образуются большие семейки вам подобных. Они будут радовать вас звонкоголосой компанией. А мое сердце станет чаще прыгать в груди при виде ваших шляпок».

Они доверху набили сумку дарами природы.

— Вот и слава Богу! Будет, чем подкрепиться, — весело воскликнул. Роман.

Корней почесывал подбородок:

— Ром, а у тебя есть спички?

— Не-а, не курю лет пять уже. Как появились проблемы со здоровьем, так и бросил.

— И у меня нет. А поройся-ка в бардачке. Тимоха запасливый.

— Есть! — Аж завизжал от открытия Роман.- Восторгаюсь в тысячный раз твоим Тимохой. Ну вот все предусмотрел! И даже телефон положил.

— Забыл, он же обещал во время разговора. Не знаю только пригодится он здесь или нет. Скорее всего, тут и связи-то нет.

— Давай насобираем сухих веток и…, -Роман огляделся вокруг, взгляд его остановился на каменном спуске к реке, — вон на тех валунах разожжем костер и зажарим грибы.

— Почему именно на камнях? — Удивился Корней.

— А чтоб пожара не было!

— Ну что, червячка заморили на какое-то время, — вздохнул после еды Роман.- Пора и о жилье подумать.

— Уже смеркается. Был бы инструмент, дело б спорилось скорее. А пока можем только два — три дерева срубить.

— Это точно. Спать пока придется в машине, хорошо, еще не холодно. Только бы медведь не нагрянул снова.

После работы Корней развалился за рулем и посмотрел в потолок:

— Представляешь, сегодня при сборе грибов заметил, что у бабочки оказывается крылышки двухсторонние- с одной стороны она элегантная деловая дама в черно-белом наряде, а когда крылышки сложила в ладошки, превратилась в задорную беспечную девушку с оранжевыми веснушками на крыльях и с замысловатыми узорами.

— Ты, Корней, все больше удивляешь меня. Никогда на природе что ли не бывал? — -Почему? Случалось, правда редко. Все больше на рыбалку ездил. Но ничего подобного не замечал. Если с семьей, то в основном шашлыками да установкой палатки занимался.

— Налюбуешься всем этим теперь вдоволь. Природа она такая. Открывает в человеке все лучшее, что спрятано глубоко внутри, — улыбнулся Роман.- Я все больше убеждаюсь, что выбрал в напарники хорошего человека. И это радует.

Глава 4. Корней и Роман обживаются в тайге

Дом поставили за несколько дней из бревен, крышу накрыли лапником. Потом со временем Роман у коренных нашел рулон рубероида. Еще и его положили. В небольшой комнате сделали две лежанки и стол. Натаскали камней со склона и от реки. В углу выложили из камня печку с дымоотводом через крышу.

Корней подумал вслух:

— Хорошо бы хранить самое необходимое в рюкзаке, чтобы был постоянно на спине или в руках, а ночью использовать его вместо подушки. Тогда имущество всегда будет под рукой. В любой момент может возникнуть ситуация, когда нужно покинуть это место и перебраться на другое.

Роман поддержал:

— Можно под кроватью. Но лучше подвешивать на крючок у потолка — мыши и всякая тварь не достанут. Еще не мешало бы подготовить другое жилье на случай экстренного бегства. Подальше отсюда, но такое, чтобы можно было укрыться от непогоды и зверей. И держать там мизер продуктов. Хотя бы на сутки.

Они отдыхали у костра. Корней смотрел на реку, на небо. Роман сидел лицом к камням. Тут его вдруг что-то привлекло вдали. Он показал туда рукой:

— Гляди, дым!

— Неужто здесь люди рядом? — Заволновался Корней.

— Кто знает, кто знает, — на лице Романа нервно заходили желваки.- Нам бы лучше с ними не сталкиваться

Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее. Завтра поеду на твоей колымаге в ту сторону, посмотрю, что там да как.

— Я и сам бы мог…

— Тебе опасно. Надо искать сына. Мало ли, что? А меня ничто не держит на этом свете. Поэтому будем жертвовать мной.

Рано утром Роман завел двигатель красной “ ласточки» Корнея. И отправился на разведку. Весь день Корней не мог найти себе места. Куда ни пойдет, чем ни займется, одолевали думы и всяческие страшные размышления о судьбе друга по несчастью. То он представлял, что его повязали, полицаи или аборигены, то звери напали на Романа. Причем, видел явственно, как отрывали от тела куски мяса, дрались между собой за легкую добычу.

Вечером, послышалось приближение машины и Роман, наконец, появился в жилье живой и здоровый.

— Представляешь, там небольшой поселочек охотников. Есть почта, магазинчик. Кстати, там кое-что из продуктов прикупил.

— Слава Богу. А-то я тут уже такого напредставлял…

— Ха-ха-ха! Не зря говорят: у страха глаза велики! -расплылся в улыбке рот Романа.

Пока они расправлялись с продуктами Тимохи, что были в машине. Но те быстро закончились, стали покупать в соседнем поселке в магазине. Деньги уплывали катастрофически быстро.

Роман вспомнил:

— В прошлой жизни читал, как сделать башкирский лук со стрелами. Нам, как воздух, нужна белковая пища. На макаронах да крупах загнемся скоро. Да и обороняться от хищников как-то надо.

— Из чего же мы сделаем? У нас ничего нет. И взять негде.

— Не забивай голову всякой ерундой. Занимайся пока обустройством дома, а я поищу, что можно приспособить для этого дела.

Роман ушел в лес с ножом в кармане. Корней за время его отсутствия сколотил двери, соорудил костер перед жилищем. Днем-то было еще жарко, а ночами уже чувствовалась прохлада. Да и звери побаиваются огня.

На небе догорал закат, солнце пряталось за тучи, один цвет сменялся другим, волнуя и радуя одновременно. И вот последний снопик светила совсем скрылся за горизонтом. Стало темно. Все явственней вырисовывалась луна. Появилась звезда. Темнота стала рассеиваться, рядом с первой звездой появилась вторая, третья, потом еще и еще — теперь на землю смотрело целое звездное небо.

Роман к ночи не вернулся. Корней лег на лежанку. Казалось бы, спи, отдыхай после тяжелого дня. Но на него нахлынула вереница воспоминаний и самокопания. Ну, что ты будешь делать? Изменила, так изменила! Зачем ворошить прошлое? А память все равно силилась понять, что ее к этому толкнуло. Сначала ведь было все нормально. Не могли прожить друг без друга ни минуты.

Потом Лилия ушла в декрет, родился первенец, души в нем не чаяли. Потребности выросли. Не стало хватать заработанных денег. Пришлось устроиться сначала на подработку ночами, а затем вообще уволиться из школы и летать работать по три месяца. Зато после работы у них стало много времени для совместного досуга.

Неужели уже когда он работал ночами, жене не хватало секса? Как он не замечал этого? До самого дня приезда с вахты ничего. Или она так тщательно скрывала все? Мужики говорили, что без разрядки нервы женщин постоянно напряжены, они становятся нервными и раздражительными. Но Лилия всегда была такой. Он привык к этому.

Странная штука-воспоминания. Когда хочешь, чтобы что-то всплыло в памяти, оно прячется за семью замками, а сейчас ему это совсем не нужно было, не мог избавиться от бередящих мозг дум. Он ворочался и ворочался, вставал, курил, снова ложился, но сон напрочь отказался появляться в этом незаконченном срубе. А где-то рядом ухали совы, стрекотали сверчки, слышался вой волков.

Случались иногда в семье стычки. Но так у всех происходит. Бывало, казалось, чем больше ругались, тем сильнее друг от друга отдалялись, отношения становились прохладнее. Но наступала ночь и разбивала все разногласия вдребезги.

Где же чувства дали слабину? Видно, толчком к этому стал приезд Дениса? Ждала-ждала мужа, а тут раз — и приехал он, красивый, статный, давно не виденный. Вот и сдалась на волю провидения.

Ладно, чего он все о ней да о ней думает?! Как мог забраться в постель его супруги давний друг закадычный, с которым Корней немало соли съел? Они защищали друг друга от пуль на чеченской войне, делились последним куском хлеба, а потом трудом и потом завоевывали деньги для семейных гнездышек. Он ведь тоже женился сразу после возвращения с братоубийственной войны в Чечне. А тут, видишь ли, расслабился. Может, это длится у них уже давно?

Корней резко поднялся с лежанки, зажег сигарету, стал жадно курить и дышать сигаретным дымом. Где это видано, чтобы супруги постоянно следили, как бы их половинка не повернулась лицом в другую сторону?

Говорят, мужики не плачут. А он знал, и такое случается. Особенно, если никого нет рядом, кто бы напомнил потом об этом. Сдерживаемые слезы щипали глаза и щекотали нос. Как могла жизнь свернуть в настолько темный тупик, когда, казалось, свет лился из-за каждого угла? Теперь только вязкая и непроглядная тьма окутывала будущее Корнея. Да и будет ли оно вообще?! Главное- разыскать сына. Потом хоть трава не расти.

Получалось, его существование не было в радость уже никому. Вот разыщет Петруху, захочет тот жить с ним, он как отец в кровь разобьется, а обеспечит ему безбедную юность. А не захочет… Как будет, так будет. Лишь бы нашелся живой и невредимый.

Пусть бывшая жена хоть полк заступников на него натравит, как делает сейчас, он не сдастся и все равно найдет сына и заставит отвечать любого за каждую его слезинку, вздох или обиду. Уж он-то знает, как легко его бывшей жене разжалобить любого, стоит только пустить слезу и заговорить жалобным голосом. Сам не раз попадался на ее ухищрения.

Каждый думает, раз мать, значит, не сделает ничего плохого сыну. Вот она и старается вовсю, чтобы во что бы то ни стало упечь Корнея в оковы. Видно, Денис оказался лучше него, хочет удержать мужика таким образом.

Сквозь щели сруба пробиралась прохлада, шевелила волосы, щекотала и холодила кожу на шее, лице и руках. Проснулось солнце и принялось ласково заглядывать в щели, окна, теплыми лучами дотрагиваться до всего живого. Куда ни повернется Корней, — везде его ласковое тепло.

На улице чуть рассвело. Корней встал, умылся, подкрепился ломтем хлеба с кусочком сала. Есть совсем не хотелось. Употреблял пищу лишь для того, чтобы были силы достраивать жилье в глубокой тайге, обживать место, где его ни одна собака не найдет, как бы ни силилась. А после этого он начнет собственное расследование и поиски родного человека.

Глава 5. Возвращение Романа. Леопард. Изготовление башкирского лука

Корней вышел на порог и в ужасе отпрянул назад: вокруг сруба вырисовывалось множество следов зверя. Только этого не хватало, — подумал он, — и увидел у забора леопарда. Пятнистое чудовище пристально уставилось на него. Сердце убежало в пятки. Хищнику ничего не стоило сделать один прыжок, Удар лапой, и от Корнея осталось бы мокрое место.

Но зверь не делал этого. Просто лежал у забора, зализывал безобразную рваную рану на ноге и наблюдал за Корнеем. При этом острые шоколадные когти с белым маникюром были выпущены- не особо доверял Корнею. Было видно, он чуть раньше расправился с остатками козы, спрятанной в тайнике под домом. По всему двору валялись обглоданные кости. Этот факт вселял в Корнея надежду, что леопард некоторое время будет сыт и не нанесет вреда им с Романом.

Роман еще до заката солнца отправился в лес. До утра где-то бродил по дебрям. Теперь вошел во двор с небольшими ветками. Увидел зверя и испуганного товарища по несчастью и тоже остановился:

— И что ж ему здесь надо? Они ж стараются вообще людям на глаза не показываться. Может, ранен или болен?

— Скорее всего. Во-он, какая ранища на ноге и кровища хлещет. Зверь только и успевает зализывать ее. Знаю, их мало и к человеческому жилью приближаются только в крайнем случае. В другое время его поганой метлой к людям никто бы не загнал.

— М-да, — задумчиво произнес Роман.- Видно, наступил этой случай. Скорее всего, с более сильным зверем подрался. Пока, смотрю, он нажрался остатками нашего мяса- вокруг вон валяются в беспорядке кости. Так что можно спокойно отправляться на охоту. Он вряд ли кинется вслед. И на будущее: давай выделять ему часть добычи- так он не будет считать нас врагами или, еще хуже, — будущей едой.