Бесплатный фрагмент - Тысячелистник обыкновенный

Дерево

Отвечает ли человек за то, что он пишет?

Жак Маритен

Стихи пишу с детства, много и часто. С книжкой не торопилась, считая, что в век интернета читателей у сочинителей и так много. А смысл жизни — как и у всех, — построить дом, вырастить ребёнка, и посадить, или хотя бы пощадить, своё дерево. К тому же, с тех пор как было сказано: «Деревья — это стихи, что пишет земля на небе», — никто из пишущих не может быть уверен, что его стихи достойны бумаги, на которой напечатаны.

Годы идут и мы меняемся. Изменяются наши мысли. Однажды я подумала: «А если деревья, из которых делается бумага для наших книг, не умирают, а перерождаются?..» Хорошую религию придумали индусы, и, если она годится для людей, почему её не применить для других живых существ?

Готовя свою первую книгу размышляю о своей ответственности перед деревьями. Хочется верить, что моё — пострадает не напрасно. Что жизнь его деревянной души на этом этапе не закончится, но перейдёт на новый уровень, готовясь к следующему. Может, потом наши книги тоже должны во что-то обратиться? В добрые чувства, мысли, дела и поступки. В дружбу и любовь. В новых людей и в новые деревья…

Пусть с моим деревом всё будет именно так. Иначе, — никакая книжка его не стоит.

Мои стихи

Инструкция по применению

Небытия ли мне, несбывшейся, бояться,

Садясь в Харонову двухместную пирогу?!

Мои стихи тебе однажды пригодятся —

Они горят не хуже пороха сухого.

Зажечь костёр последней спичкой на привале,

Спугнуть волков, сварить в котле грибного супу…

Я буду знать: мои стихи обогревают

Не хуже валенок и заячьих тулупов.

Спалить мосты и города былых иллюзий.

(Уж лучше пепел, чем распад и запах тлена!)

Мои стихи не залежатся мёртвым грузом —

Они горят ничуть не хуже гексогена.

Любовь и ненависть в формате А4 —

Ресурсов топливных огромные запасы.

Залей их в баки «туполей» и в глотки «илов»,

Пусти по главной магистрали «Нефтегаза».

Мне так хотелось всех на свете обеспечить

Огнём, украденным со звёзд иных галактик!

Из тонких строчек фитилёк скрути для свечек.

Я буду знать: мои стихи не хуже пакли.

Горят и греют, освещают как лампада.

Фонарь на улице. Огни святого Эльма…

Они во всём тебе помогут если надо.

Всё остальное в этот час — второстепенно.

Крылья

Целую кончики Ваших крыльев

Вольтер

Любить вас вечно, любить вас сильно —

Не долг, а право моей природы.

Целую кончики ваших крыльев

И не посмею лишить свободы.

Пусть небылица не станет былью,

И невозможность не станет чудом,

Но мне — молиться за ваши крылья.

Летайте, милый. На радость людям.

Меня жалея, все слёзы выльет

Весенний ливень. Но это счастье:

Целую кончики ваших крыльев

Не обожжённых пожаром страсти.

Любить вас вечно. Любить вас верно.

Дай боже сердцу последних сил

На этот подвиг.

Душой бессмертной

Целую кончики ваших крыл.

Моря и причалы

Про море

…на небесах только и говорят, что о море.

К/ф «Достучаться до небес»

Я заплачу не от счастья, не от горя,

Никакой в душе обиды не тая.

За всю жизнь ты никогда не видел моря,

И спросил про это чудо у меня.

Ты затих, и в ожидании ответа,

Заглянуть в мои пытаешься глаза.

…Море — синее и сильное, как эта

Неожиданная женская слеза.

Море грозное, серьёзное, как чувства, —

Эта капля точит камень, берегись! —

Нежной лаской и лукавством безыскусным

Покорит на всю оставшуюся жизнь.

Море любит, бережёт тебя и ранит;

Испытав на верность вечную не раз,

Вдруг, сбесившись семибальными штормами,

Ни за грош морским царям тебя продаст.

Пресловутого закона Архимеда

Море гордое всерьёз не признаёт.

Если ты ему изменишь и уедешь —

Не заметит, не поверит, не поймёт.

А  тебе оно не раз еще приснится,

Не щадящее усталых серых глаз.

Море — вот! Оно дрожит в моих ресницах.

За всю жизнь ты видишь море в первый раз.

Причал

Ты думаешь, мне не больно

Прощальным лучиться светом?

Покачиваясь на волнах,

Лови парусами ветер!

Разлуки и встречи — игры.

На нервах. Канатах крепких.

Надейся, что я не вскрикну,

Не скрипну понтоном ветхим.

Забудем про день вчерашний.

Не надо друг другу сниться.

Надеюсь, тебе не страшно,

Что ты превратился в птицу?

Лети, набирая скорость,

Вдогонку весёлым стаям.

Ты прав. Якоря — не корни.

К причалам — не прирастают.

Просто, буду любить моря

Без тебя — никакой истерики.

Просто, буду любить моря.

Береги себя, море Беринга,

Пополам этот мир деля!

Просто, стала безбрежно ласковой, —

Школьный атлас листая, вдруг

Глажу пальчиком море Карское,

Будто море — мой верный друг…

Ты мне нужен, как русским Балтика.

Лес корчую, чтоб строить флот.

Дни разлуки — недели практики.

Бой проигран — война идёт.

Даже камни кромсают каплями!

Шаг за шагом… Как долог путь!

Речка Лена, до моря Лаптевых

Добежишь ли когда-нибудь?

На скитания обречённые

Дети розы ветров гулят…

Бездна черная моря Черного

Не мигая Азова взгляд

Синий-синий не может вытерпеть —

Вот что значит — скучать до слёз!

Если выживу, если выплыву —

Никогда уж не будем врозь.

Не замкнуться бы горьким Каспием,

Не иссякнуть как тот Арал!

Реку-руку протянешь ласково, —

К самым звездам вздымая шквал

Волн, навстречу тебе бы кинулась:

— К океану меня веди!

Я не слабая… И не сильная…

И не вечная без любви!

Я от жажды спасаюсь водами

Всех четырнадцати морей.

Месяцами и полугодьями

Ждут на пристани кораблей.

Жду у моря погоды, требуя,

Чтобы жизнь не прошла зазря,

Раз  едино над нами небо!

Но… 

Между нами всегда моря.

Весна влюбилась по уши

Знаю я — в меня весна влюбилась по уши,

Словно я какой-то ангел или бог.

Я прогуливался с ней до самой полночи,

Утешал её, безумную, как мог.

Уверял её, что страсти — дело времени,

Убеждал, что не достоин этих чувств,

А она мне доверялась и не верила,

И с надеждою ощупывала пульс.

И в глаза мои заглядывала, бедная,

Словно в зеркальце: «Не я ли всех милей?».

Признавалась, что всю зиму мною бредила

И мечтала стать единственной моей.

Я до ночи с ней бродил по переулочкам,

Целовал, как двадцать лет тому назад…

Я, ей богу, взял бы замуж эту дурочку,

Если не был бы на осени женат.

Доброутренник

Утра доброго, рассвета тебе ясного!

Дня хорошего, улыбок невзначай!

В такт сердечку мерно тукающим часикам

Улыбаюсь я, размешивая чай.

Новый день ещё ни отблеском, ни лучиком

Не отметился, но знаю наперёд, —

Он тебе и мне навяжется в попутчики,

И, смеясь, до поворота доведёт.

Знаю, он  не будет сетовать и плакаться,

Не взирающий на трудности в пути.

Впереди клубочком солнечным покатится,

И голубкой сизокрылой полетит.

Три желания заветные исполнятся.

Три — на завтра загадаем, как всегда.

И до самой нам земли закат поклонится,

На всю ночь сближая наши города.

Ромашкам досталось

Любит — не любит…

Ромашкам сегодня досталось!

Знаешь, я знаю: любить — это значит  светить.

Глядя в глаза, не пытаться увидеть ту малость

Счастья, которого смертному не пережить.

Знаю, любить — это греть, как весеннее солнце,

Зёрна и камни, детей и злодеев… Лучась!

Радость дарить. И ни с чем ни за что не бороться.

Вечность разбить на сто тысяч внезапных «сейчас».

Знаю, любить это просто желать тебе неба,

Хлеба, и чистой воды, и ни капли беды.

Видеть во сне чудоградов волшебную небыль,

И не просить ничего для себя у судьбы.

Знаю, любить — это жить, уловить не стараясь

Синюю птицу — к чему ещё парочка крыл?

Знаю! И всё же ромашкам сегодня досталось:

Любит — не любит…

Как хочется, чтобы любил!

Ваша звезда есть

Вот и благая весть:

Ваша звезда — есть.

Я ей придумал имя:

— Ино…

Иноязычное, инопланетное…

Вас убеждали, что нет её?

Не принимайте за лесть —

Есть она.

Есть.

Вы спросите, какая она.

Нет у вас телескопа.

Она дальняя… даль-ня-я!

Со скоростью света топать

Надо к ней тысячи лет…

Ближе, пожалуй, тот свет…

Ближе — даже чужой…

Но… если бы вы — душой

Пошли по дорогам небес!

Идите! Она же есть!

Идите, идите сейчас,

Мимо влекущих глаз,

Мимо рук приручающих,

Мимо губ обещающих…

Они не для вас, не для вас…

Вам — нужно нести свой крест.

Ведь ваша звезда — есть!

Ну что вы, так странно, так долго

Смотрите в эти строки?

Хотите спросить у Бога?

С собою взять штурмана? кока?

Собрать тёплые вещи?

Бросьте!

Бросьте!

Вы же туда — навечно…

Вас же зовут не в гости!

Вы же прошли тест,

Что вы у неё есть.

А если я…

… А если я в тебя теперь влюблюсь?!

Вот так, по-настоящему, по правде,

Как в кобру подрастающий мангуст.

Как в музыку – Антонио Вивальди?

Как девочка в созвучия в стихах

Любовника прекрасной Айседоры,

И буду, затерявшись в облаках,

Луной глядеть на твой вечерний город.

И никакой на свете эскулап

Не вылечит меня, не успокоит.

Я вспомню, что мой прадед-конокрад, 

Считал, что конь всего на свете стоит.

И кинусь, словно бабочка к огню,

К чужой планеты яркому светилу,

Чтоб рассказать, как сильно я люблю,

И доказать, как много я забыла…

Чтоб объяснить, что все кругом — не те,

И всё уже не так, как было раньше,

Что на такой опасной высоте

Назад — нельзя, а можно только дальше.

И выше, проще, легче, веселей!

С огнём по Станиславскому играя…

Чтоб Бог про нас узнал, и обомлел,

И пригрозил, что выгонит из рая…

То частый, то совсем неслышный пульс…

То смех, то стон… То радуюсь, то маюсь…

Что будешь делать, если я влюблюсь?!

А я влюблюсь! А я уже влюбляюсь.

Когда луна…

Когда луна вся прежняя, вся та,

Весенняя, сквозь веточную ветошь,

Рассеивает свет; когда свята

Минута, завершающая вечер,

И в звёздный наряжается ажур

Небесный мир до самых захолустий, —

Не грустное «… а помнишь, как…» скажу,

А радостное, женское «…предчувствуй!»

Люблино влюблено

Мы встречаемся в Люблино.

Полустаночек есть такой.

Люблино в тебя влюблено

Всей вместившей его Москвой!

Словно в сказке мы, иль в кино,

Или в мире сплошной весны.

Люблино в тебя влюблено

Электричками из Москвы!

Так сложилось давным-давно,

Так и будет всегда-всегда.

Люблино в тебя влюблено,

Как в романтику поезда.

Люблино тебя ждёт и ждёт,

Каждой стрелкою на пути,

Семафорами, рельс дождём…

Торопись, поспешай, лети!

Люблино в тебя влюблено,

Без свиданий не может жить!

Небо звёздное, как панно

Украшает житейский быт.

Небо звёздное влюблено,

Всем своим миллионом роз!

Люблино в него вплетено

Самой пылкой из ярких звёзд.

Не дождь

Можно было подумать, что это дождя перезвон,

Или прямо под окнами  действует кузница гномов, —

Вот как бились сердца! Мы друг к другу рвались напролом,

Превращаясь в горячие вихри весенних циклонов.

Город знал, что причуды погоды — зависят от нас.

Он за нами следил и пытался понять наши планы:

На сто лет ли, на месяцы, или всего лишь на час

Из-за нас, небожителей, должен он жить на вулкане.

Как хотели вращали планету. Крутили как мяч,

Семикратно рассветы, зениты, закаты ускорив…

…Если вдруг, я найду и надену тот серенький плащ,

И приеду в от нас не зависящий более город, —

Ты узнаешь меня? Ты захочешь ко мне подойти?

Ты решишься признаться, что помнишь, как радостно было

Знать, что это не дождь, и не гномы, а сердце в груди

Барабанит, вещая о том, что оно — полюбило?

Ты меня однажды вспомнишь

Черной птицей в окна полночь,

Птицей белой добрый день…

Ты меня однажды вспомнишь

За тридевять за земель!

Улыбнёшься, прослезишься,

Покачаешь головой:

Надо ж было так влюбиться,

Словно сказочный герой!

Полем-лесом, лесом-полем

Скачет резвый горбунок…

Ты меня однажды вспомнишь,

На одной из ста дорог…

Вспомнишь ясно, вспомнишь страстно,

Удивясь, что за года,

Не был ты так чудно счастлив,

И так молод, как тогда…

Будет мирно цвесть шиповник

У обочины пути…

Ты меня напрасно вспомнишь —

Без намеренья найти.

О минувшем поразмыслишь

И махнёшь на все рукой.

Так всегда бывает в жизни

Человеческой такой.

Снова ветер

Снова ветер! Ветер, ветер, ветер, —

Дыма без огня весёлый пастырь.

Мы с тобой как маленькие дети, —

Непослушны и огнеопасны.

Бог от нас надёжно спички спрятал, —

Звёзды скрыл под смога черным плюшем.

Всё равно, найдём их и потратим, —

Разожжем костёр, согреем души.

Будет зол судеб людских вершитель.

Без суда и следствия — накажет:

Он сорвёт с крючка огнетушитель,

Наш огонь — как известью замажет

Пеной монотонных скучных будней,

Чувства разъедающей рутиной…

Представляешь? Нас с тобой разбудят,

И механик — выключит картину!

И в дурацком штиле, штиле, штиле

Станут наши маяться фрегаты.

Был дебют. И вдруг — без миттельшпиля

Объявляют шах и кроют матом.

Так бывает. Помнишь, так и было?

Что осталось от пожарищ прежних?

Только эта дьявольская сила…

Только эта ангельская нежность…

Слепая проводница

Слепой видит незримое

В. Гюго

Любовь слепа, а сердце зорко.

Но как его не обмануть,

Когда незрячая плутовка

Ему указывает путь!

И как же тут не заблудиться,

Не потеряться, не пропасть,

С такою горе-проводницей,

Имеющей такую власть.

А любят не тех

— А любят не тех! — доверительно шепчет дорога.

— Давай, — говорит, — я тебя отведу к настоящим

Разумным, душевным и добросердечным двуногим,

Достойным огромного вечнозелёного счастья.

Давай заверну, заплутаю, запутаюсь в соснах,

Взметнусь в крутогор и коварно прервусь у обрыва.

Простишься со мной и ступай через бездну по звёздам.

На той стороне тебя встретят, коль всё ещё живы…

Ничего*

Сердце на печаль обречено,

Завтра ты уйдёшь навеки.

— Что ты видишь в небе?

— Ничего.

— Жалко мне тебя, калеку!

Рассчитали счастье на века

Два влюблённых идиота.

Прячется луна за облака.

Вспомнит ли о ней хоть кто-то?!

Через пять столетий или семь

Я найду тебя на небе.

— Где ты был, царевич Елисей?

Почему со мною не был?

Завтра на душе — черным черно.

Разные у нас дороги.

— Что ты видишь в небе?

— Ничего…

Что я вижу в небе? Бога.

*Говорят, в банках при устройстве на работу соискателям предлагают заполнить анкету со множеством вопросов, один из которых: «Что вы видите, глядя в облака?». Правильный ответ: «Ничего». Кандидаты, ответившие на этот вопрос как-то иначе, отсеиваются по умолчанию.

Слушать дождь

Не сомневаюсь, ты сумеешь объясниться.

Причины веские, и поводов семьсот.

И ты, конечно, очень хочешь измениться.

А я опять должна «простить тебя за всё».

И прямо завтра мы опять «начнём сначала»,

И в этот раз ты «ни за что не подведёшь».

Как много счастья ты мне в жизни обещаешь…

Но — замолчи! Ты мне мешаешь слушать дождь.

Срок

Чей-то след смывает море

Равномерно, осторожно.

Ничего нельзя ускорить

И замедлить невозможно.

Ни усмешкою надменной,

Ни касаньем пальцев нежных

Не приблизим, не отменим

День разлуки, крах надежды.

Обнуление

Как мор или война — пережита

Ещё вчера казавшаяся вечной

Разлука, обнулившая счета,

Тревога, проморозившая плечи.

И снова синим пламенем горит

Сердечко, на доверие — скупое,

Не помня ни сомнений, ни обид,

Ни выводов, что ты его не стоишь.

Я и моя любовь

Мёртвой кроплю водой сорной травы побеги.

Брошу друзей и дом, плачущий телефон.

Я и моя любовь думаем о побеге —

Сердцем — на света край, взглядом — за окоём.

В бездне лазурных вод тихий отыщем остров.

Пятницей стану ей — верным, смешным слугой.

Сядем на бережок. Станем смотреть на звёзды.

В будущее — душой. В прошлое — ни ногой.

Я и моя любовь… Сильные, как атланты,

Разом устав держать небо чужих держав,

Щедро за всё простив бездарей и талантов,

Тихо уйдём в туман, спрячемся в миражах…

Мы проиграли бой. Лентами наградите

Жаждавших сжечь дотла рукопись наших грёз.

Я и моя любовь в сказочный канем Китеж.

С вами — единый Бог. С нами — волшебник Оз.

Будет шуметь прибой, цвесть золотая роза…

Лунной дорожки блик… Ласковый шелест волн…

Я и моя любовь (с ней невозможно прозой!)

Веруем — в чудеса… Шепчемся — ни о чём…

Летели листья

Ты не должна рассказывать ему,

Что в день, тобой объявленный последним,

Срываясь с крон к земле по одному

Летели листья, нехотя и медля.

Как будто притяжение земли

Ослабло так, что к ней не дотянуться,

И эти листья всё ещё могли

К ветвям, навек покинутым, вернуться.

Как будто срыв, — всего лишь робкий шаг,

И вечными разлуки не бывают,

Они летели, медленно кружась,

Взвиваясь, замирая, забывая,

Что листопад — не выдумка, а рок.

Ища во всём таинственные смыслы,

Читая прозу жизни между строк,

Не говори ему про эти листья…

Курящая женщина

Случайный миг, как строчку песни,

Хочу запомнить навсегда:

Дорога хваткою железной

Брала за горло поезда.

Толпился люд на полустанке.

А на мосту… А надо всем!..

Простая женщина стояла.

Курила. Может быть, «LM»…

Ладонь к губам, и, простодушно,

Ладонь от губ… Прощальный взгляд.

Как будто поцелуй воздушный

Вослед составам всем подряд…

А рядом люди шли, с вещами,

И вряд ли кто-то замечал,

Как эти жесты превращали

Вокзал в тоскующий причал…

Аутодафе

Спросят о желании последнем, —

Точно, попрошу вколоть наркоз.

Эта осень жжёт меня как ведьму

В равнодушном пламени берёз.

Понимаю, завидно ей стало, —

С ней ты так вовек не хохотал,

Сколько бы она не колдовала,

Следуя по жизни по пятам.

Хоть бы даже в золото рядилась,

Будто собирается на бал,

Никогда такой тебе не снилась

И не убивала наповал.

Как бы не сдирала с сердца накипь

Клятвами, что лета стало жаль,

С ней ты так доверчиво не плакал,

Незаживших ран не обнажал.

Жжёт меня от лютого бессилья,

На кострах берёзовых огней,

Думает, что если стану пылью,

Выветрюсь из памяти твоей.

Я в огне… А небо слишком бледно,

Чтоб воспринимать меня всерьёз…

Спросят о желании последнем, —

Точно, попрошу вколоть наркоз.

Деревянный

Поле зёрнами снова засеяно,

Жизнь диктует законы свои…

А давайте, подружимся семьями,

Словно не было нашей семьи?!

***

— Любовь… Ни тоской, ни жалостью

Не может быть приукрашена!

— Ах, мне бы… такие малости —

Пусть будет тобой поглажена

Рубашка моя… Рукой твоей!

Утюг не включай, любимая…

— Из дерева ты! На кой тебе?!

— Дубы на Руси — ранимые…

***

Прежней жизни своей не щадя,

Обещала кому-то в угоду,

Не жалеть ни тебя, ни себя,

В одиночестве жить, как в свободе.

Но меня обличает весна:

Лжёшь, что вовсе не чувствуешь боли,

Как упавшая долу листва

Воспевавшая шелестом волю…

***

Иногда доходит до абсурда.

Горьких дум довлеющая власть —

Раз уж вместе съели соли пуд мы,

Раз уж вознеслись затем, чтоб пасть,

Раз уж так сроднились, что разлука

Стала нам крещеньем — как отдам

Внове полюбившемуся другу

Сердце, что разбилось пополам?

***

Словно мы с тобой прошли под радугой,

Все мои мечты тогда исполнились.

Расцветали звёзды в небе, радуясь,

Что земля счастливцами пополнилась.

Кто же знал, что там, за ясной радугой,

Кто же знал, что там, за аркой пёстрою,

Рассечется путь единый надвое

Робкою тропою перекрестною…

***

Кто бы знал, какой ужасной болью

И какой высокою ценой

Мы потом расплатимся с тобою

За свои победы над судьбой.

За свои отважные попытки

Выправить сакральную скрижаль.

Кто бы знал, какой изводят пыткой

Боги нас за то, что им нас жаль.

***

Ветер мне донёс чудную весть,

Я поверю ей и успокоюсь:

Если быть нам вместе, то не здесь.

Если быть нам там, то уж не порознь.

Давай договоримся

Давай договоримся просто жить,

Не сожалея об альтернативе.

Горячую золу не ворошить,

Не поливать безжизненную глину.

Не оживить сожжённый нами сад! —

Мы слишком стары, слишком бестолковы…

Следи, чтоб,  не дай бог,  не выдал взгляд,

Какое в горле застревает слово.

Тверди как заклинание, что жизнь

Свершается как Бог велел ей длиться.

Стократ себе солги, и побожись,

Что в этот раз не мог ты ошибиться.

Держись, мой друг, в преддверии весны.

Не доверяйся слабостям сердечным.

Исправить явь и сделать былью сны, —

Увы! — мы слишком стары и невечны…

Несветлое настроение

Жить в настоящем?! Уж лучше в прошлом!

Сердце горячее — допекло!

Мне без тебя как без дома — тошно,

Холодно, грустно и несветло.

Ночь — допотопный гигантский ящер

Лунную голову тянет ввысь.

Время идёт. Еле ноги тащит.

Жизнь без тебя потеряла смысл.

Словно пришелец с другой планеты,

Чувствую чуждость, таю вражду.

Больше всего раздражают дети,

Звёзды и лебеди на пруду.

Оглушительное

Тишина состоит из звуков:

Стук часов и биенье пульса,

Крик ворон за окном и шорох

Шин машинных, и голоса.

Звон ключей и замочный скрежет,

Дверью хлопнули. Лифт уехал.

Тишину исполняет хором

Мир, в котором я буду жить.

Мир, в котором тебя не будет.

Мир, в котором не будет света.

Только солнце и только звёзды

Над повинною головой.

Голубь

Эксперимент «Найдут ли голуби дорогу…?»

В закрытом кузове, в крутящемся бочонке

Забросят за тридевять поворотов,

На все четыре стороны отпустят…

Чужое небо наполняет страхом

Закруженную голову и сердце.

В каком краю родная голубятня?

Не разглядишь. Не спросишь. Не поймёшь.

Но рано или поздно… Очень поздно,

Когда уже ничто нельзя исправить

В твоих научных обо мне отчётах, —

Я — долечу и проворкую: жив!

Первый снег

— Вчера, сегодня, завтра, — снова дождь! —

Ты говорил, поглядывая хмуро

Из-под зонта на небо, как на дуру,

К которой никогда не снизойдёшь.

А на земле… У самых ног твоих

Дрожала пожелтелая травинка,

Заметившая первую снежинку

Средь мирриады капель дождевых.

Двадцать лет без одиночества

…Рассудок лишнего не клянчит,

Но сердце просит перемен.

…Ты нарисуешь одуванчик,

Тому, взлетевшему, взамен,

И время траченное молью

Свернёшь в комок, в комод швырнёшь,

И всё, что ненароком вспомнишь,

В седьмую степень возведёшь.

Золушка

Под светский смех ликующего бала,

Под звоны ужасающих курантов,

От милого, от царственного франта,

От правды горькой Золушка бежала.

За два часа она почти привыкла

К величию красивой самозванки,

Но, меж карет, в грязи валялась тыква, —

Подарка феи бренные останки.

Наснились, что ли, дивные наряды?

На ней всё та же шаль и фартук старый,

И… жалкая сердечная отрада:

Хрустальный башмачок… И тот без пары!

Зонтик

Двадцать лет без одиночества, —

Ты — во всём. Повсюду — ты.

Дождь, который не закончится,

Раньше, чем мои зонты.

Я всю жизнь теряю зонтики,

По тебе сходя с ума.

Заслоняют струйки тонкие

Силуэты и дома…

Оглушают всхлипы тайные,

И тяжёлых капель плеск.

Все попутчики — случайные:

Рассмешить и надоесть.

Я делю свой зонт на ломтики,

Всех жалея и любя, —

Торгашей и алкоголиков,

И тебя, тебя, тебя.

По асфальту, как по радуге, —

(если вымок, то не сер),

Предстоящей встрече радуясь,

Как обряду старовер,

Рваною подошвой шлёпаю

(а других не помню ран).

Ну, спроси меня: «На что тебе

Этот зонт последний дан?»

На эскалаторе

Не встретимся. Огромный город

Мне не устроит этот шанс.

На эскалаторе: ты — в гору,

Я — вниз, не поднимая глаз.

И, даже не подозревая

О той случайности, — ни я,

Ни ты свой шаг не замедляем:

Работа, общество, друзья.

Мелькают лица, лица, лица,

Печаль — песчинкою ко дну.

Но… ночью ты мне снишься, снишься,

И я не знаю, почему.

Отменённые

Выходи и не бойся дохнувшего с юга

Ароматного ветра, — предвестника мая…

Нам судьба навсегда отменила друг друга,

Как диспетчер снимает с маршрутов трамваи.

Нас с тобой подменили на двух бессердечных

Сверхразумных существ, не похожих на прежних

Чудаков, убеждённых, что время не лечит

Сумасшедшую страсть и безбрежную нежность.

Даже если друг другу приснимся, — проснёмся

И забудем мгновенно свои сновиденья,

Заглядевшись на мирно встающие солнца,

Наши разные солнца в мирах параллельных.

Оградившись забвеньем от всякого риска,

По путям до депо прогуляйся под вечер.

Может быть, передаст тебе эту записку

Отменивший меня в твоей жизни диспетчер…

Важно

А помнишь как сирень цвела вчера?

Она цвела. И это было важно.

Давай о ней кому-нибудь расскажем

Потом, когда закончится игра,

В молчанки. Ты, наверно, победишь.

А я не пожелаю взять реванша.

В моём молчанье слишком много фальши

И я пишу стихи, когда ты спишь.

Ты победишь, душа твоя — кремень.

А у меня из олова и меди.

Давай обеим им после победы

Расскажем про вчерашнюю сирень?

Пускай они, бессмертные, поймут,

Как важно, что в тысячелетье третьем

На приютившей путников планете

Сирени иногда ещё цветут…

Перпендикулярные прямые

Годы словно волны, — след размыли,

Парус упорхнул, маяк погас.

Перпендикулярные прямые

Могут пересечься только раз.

Далее, — как будто в параллелях, —

Встречи не предвидится вовек.

Стань же хоть немножечко круглее, —

Просит эту Землю человек.

День и ночь бормочет ахинею,

Словно потерявший разум Лир:

Стань же хоть немножечко теснее, —

Тихо уговаривает мир.

Отвлекает занятого бога,

О каких-то глупостях молясь:

Начерти мне, Господи, дорогу,

Так, чтоб эта мука прервалась!

Годы, словно волны Океана

Жизни, высотою в Эверест,

Бились в побережье… Видно, мало!

Что-то сохранилось, что-то есть…

Именно поэтому на милость

Божию надеяться не смей!

Дабы ты опять с пути не сбилась, —

Не пересечёт Господь путей.

Щипок

Ущипнула себя за запястье, —

Обернулся щипок синяком.

Ну, какое же всё-таки счастье

Убедиться, что это не сон.

Столько лет, (перемножь их на ночи,

И узнаешь как жизнь коротка),

Я надеялась очень-преочень

Ощутить эту боль от щипка.

Столько раз, не почувствовав боли,

Я ресницы сжимала сильней,

Чтоб иллюзия встречи с тобою

Не покинула веры моей…

Столько раз этот сон выжигали

Восходящего солнца лучи,

Чтоб никто меня в жизни реальной

В сумасшествии не уличил.

Пальцы крепкие. Кожа упруга.

И нежна, и ужасно тонка.

Потираю болящую руку

С сокровенным пятном синяка.

…И упрямо сжимаю ресницы,

Понимая, что есть в том резон:

Даже если ты мне не приснился, —

Всё равно, всё равно это сон.

Камень

Обменяемся облаками,

Звездопадами и погодой?

И, зачем тебе этот камень?

А давай его бросим в воду?

Будем брызгами любоваться,

Исчезающими кругами,

И смеяться, и оставаться

Не друзьями и не врагами.

Он тебя всё равно не греет, —

У тебя даже взгляд холодный.

И хранить тебя не умеет

Талисман никуда не годный, —

Ты вчера улыбался шире,

Не толстел и не пил со скуки.

Я его у тебя не вырву,

Если сам не положишь в руку.

Чтоб не дважды да в ту же реку, —

Бросим с берега… Можно с чёлна.

Чем ты будешь колоть орехи?..

Телефоном наворочённым.

Или, может быть, толстой книжкой

Со стихами про бесконечность.

Ну, зачем тебе твой булыжник?

Ты ведь тоже не бессердечный!

Песенка из девяносто пьяного

Диапазон сердечной амплитуды

Неудержимо близится к нулю,

Не потому, что ты меня не любишь,

А потому, что я тебя люблю.

Прощальный снег тебя едва щекочет,

А на меня — горошинами льда.

Не потому, что ты меня — не очень,

А потому, что я тебя — всегда.

Всё впереди. Весна ещё в разгаре.

Но дни её и ночи сочтены…

Не потому, что я тебе не пара,

А потому, что ты да я — не «мы».

Ещё чуть-чуть… Чтоб было что припомнить,

В другом столетье, на другой Луне…

Не потому, что вспоминать не больно,

А потому, что забывать — больней.

Последний час.. Последние минуты…

Последний миг… Последнее «прости»…

Когда-нибудь ты тоже так полюбишь,

Что согласишься даже отпустить…

Кого-нибудь, кто выпотрошит душу,

И, уходя, с собою заберёт

Не потому, что ей всё это нужно,

А потому, что даже не поймёт.

2014

Повода нет

Белый ты волк с душой кошачьей!

Майская ночь тебе нашепчет ли,

Как я в подушку тихо плачу,

Или смеюсь как сумасшедшая?

Если нашепчет — не верь… не надо!

Так и скажи ей: изыди, подлая!

Повода нет! Просто ветер с яблонь

Звёзды сдувает и сыплет под ноги…

Слоны

Мы встретимся, быть может. Пойдём гулять по травке.

Наверное, за ручку. И даже босиком.

Я буду осторожной, как слон в посудной лавке,

И ты, конечно, тоже, серьёзный, словно слон.

Слоны, — они такие… Не станут строить глазки,

Блуждать и заблуждаться, тем более блудить!

Тем более, возиться друг с дружкой, словно хаски…

Слоны посудным лавкам не могут навредить.

Слоны всегда спокойны, доверия достойны,

Пожалуйста, не надо бояться за хрусталь.

Мы сами понимаем, что он чего-то стоит,

И если разобьётся, то будет очень жаль.

Мы сами понимаем… (слоны умны как люди,

…но жизнь нам доказала, что люди не умны!…

…слоны в сто раз умнее, слоны — они не будут

в одном четверостишье сто раз писать: «слоны»).

Мы сами понимаем, что бить хрусталь не надо,

Которого на полках и в тумбочках — битком.

По лавке и по травке пройдём воздушным шагом…

Наверное, за ручку. И даже босиком.

Легонько, словно тени. Зачем слонам проблемы?

Последствия, причины… И целый миллион

Новейших доказательств древнейшей теоремы,

Когда в посудных лавках так много аксиом.

Робкое лето

Вдруг ты его не заметишь!

Скажешь, что не было вовсе

Этого робкого лета,

Трепетно ждущего осень.

Словно боится наскучить,

Или привыкнуть навеки, —

Где-то в сиреневых тучах

Прячется от человека.

Также порою и люди

Тёплые чувства скрывают.

Может быть, ты меня любишь.

Может, я не понимаю.

Злобствуя, комкает ветер

Зонтика вымокший купол..

Робкое скромное лето

Ливнем по городу лупит…

Тени

Да, теперь уже не те мы…

И совсем уже не «мы».

Лишь причудливые тени

Поперёк большой стены

Слишком близко, слишком рядом,

Так, что разобрать нельзя,

(И, наверное, не надо)

Где твоя, а где моя.

Лишь расплывчатые тени.

Задержись и приглядись:

Наши тени нас длиннее…

Наши тени ростом в жизнь.

Параллельные дороги

Им, пожалуй, не нужны…

Два пятна как два ожога

На живом холсте  стены.

На краешке души

Ладно, снись! Мелькай в толпе столицей,

Вспоминайся триста раз на дню.

Больше не боюсь в тебя влюбиться —

Я и так навек тебя люблю.

Поражай неведомою силой,

О которой вряд ли знаешь сам.

Я давно с тобою согласилась,

Что она принадлежит не нам.

Убеждай, что я тебя забыла,

Утверждай, что мы уже не те,

Притворяясь золотистой пылью

Двадцать лет в моём черновике.

Продолжай будить меня средь ночи,

Требуя: пойди и запиши!

В общем, будь и делай всё что хочешь

Где-то там, на краешке души.

До востребования

То ли этой, то ли прошлой весной,

То ль, сирени отцветившей давно,

В девяносто ли, в две тыщи ль  восьмом…

Я послала тебе это письмо.

До востребованья. Ждёт тебя пусть!

Поскучает, изучая почтамт,

Зазубрит само себя наизусть.

Ожиданье это тоже талант.

Даже больше, если честно сказать…

Ожиданье, — это гений почти,

Сочиняющий последний абзац

И финальные аккорды в пути.

Я, конечно, не могу так писать…

И никто так не умеет, клянусь!

Не спеши читать письмо, адресат!

До востребованья ждёт тебя пусть…

27.05. 2015

Весна, и нам с тобой…

Весна, и нам с тобой едва за двадцать.

И никаких причин серьёзных нет

На целый день до вечера расстаться,

Не то что там на целых двадцать лет.

Весна. И нам с тобой чуть-чуть за сорок.

И нет причин… Но вновь — как будто лень,

А, может недосуг в соседний город,

На час, не то чтоб  там на целый день…

Да не вопрос! Со мною всё в порядке.

Я сильная, как твой серьёзный взгляд.

Гуляй, пока пишу в своей тетрадке:

«Весна. И нам с тобой за шестьдесят»

05. 06. 2014

Аватар

— Я тебя вижу!

(К/ф «Аватар»)

Не надо мечтать о встрече

Может, ты теперь недалече,

А иначе — откуда свет?..

Но… Не будем мечтать о встрече —