Бесплатный фрагмент - Три рассказа

Буян

Утро для Ирины наступило в три ночи. Ей не спалось. А всё потому, что голова гудела от разных мыслей, и есть очень хотелось из-за нервов. С мыслями она вскоре разобралась, а вот нервы обуздать не получалось. Ей даже пришлось закрыться в ванной и включить холодную воду, делая мокрые примочки к горящему лбу и щекам, чтобы успокоиться. Причин для такого состояния было две: увольнение с работы и вечерний скандал с соседкой по площадке, Клавдией Андреевной, из-за пса Ирины.

Пожилая и грузная Клавдия Андреевна не любила животных, в особенности, собак. А Буян, пёс Ирины, не питал к ней добрых чувств с того самого момента, как услышал в свой адрес её неодобрительные высказывания. Он был тогда щенком, подобранным на улице Ириной, но недоброе отношение Клавдии Андреевны к себе запомнил навсегда.

Теперь заметно подросший Буян, выходя из дома на прогулку, частенько в отместку обильно поливал коврик у порога её двери, задрав заднюю лапу. Пёс виртуозно пакостил соседке, когда Ирина закрывала дверь квартиры, стоя к нему спиной и мучаясь со старыми замками. Времени, судя по всему, ему хватало. И поскольку Ирине ни разу не удавалось застать его за этим занятием, то все обвинения вечно недовольной Клавдии Андреевны она отвергала напрочь. Её даже не смущал появившийся на общей площадке этажа весьма специфический стойкий запах.

Но этим вечером чаша терпения соседки переполнилась, и та, заручившись поддержкой бывшего сотрудника полиции на пенсии, а ныне председателя дома и к тому же старого друга Клавдии Андреевны, Антона Степановича, пришли к Ирине, не предупредив заранее о своём визите.

Когда раздался звонок, Буян с лаем первым подбежал к двери. Ирина никого не ждала, поэтому была в «разобранном» состоянии, то есть в коротком халатике, с бигуди на голове и тапочках, пушистый декоративный верх которых был похож на мордочки добродушных собак. Буян не любил эти странные тапочки, смущавшие его таким достоверным изображением морд его соплеменников, и не трогал их только из любви к хозяйке.

Антон Степанович профессиональным взглядом оценил обстановку в квартире, успев также заметить, что Ирина недурна собой, а её беспородный пёс соответствовал своей кличке, так как был по характеру задирист и непредсказуем. Его шерсть напоминала жёсткую рыжую щетину и торчала в разные стороны, а на лбу росла длинная чёлка, из-под которой выглядывала пара чёрных, хитрых, пронзительных глаз.

Глядя на него, бывший полицейский вспомнил одно криминальное дело в своей практике, где один из преступников тоже был по кличке Буян. Отчаянный подлец! Его ловили долгое время, но безуспешно. В конце концов, тот сам сдался, то ли не желая раскрытия всех его преступлений, а только части из них, то ли опасаясь чей-то мести. Много этот Буян дел натворил. Но сейчас не об этом, и потому Антон Степанович вынужден был прервать свои воспоминания и переключиться на текущую ситуацию.

Ирина настороженно смотрела на непрошеных гостей. А пёс, пользуясь случаем, завёлся с пол оборота. Он лаял так, что соседи, живущие на этажах снизу и сверху, стали стучать в батареи так увлечённо, будто перестукивались между собой «морзянкой», а не пытались урезонить Буяна. Из-за общего шума Ирине едва удалось расслышать обвинения в свой адрес со стороны Клавдии Андреевны, хотя та могла бы и не повторяться, и так всё было ясно. В конце концов, не выдержав, Ирина сняла тапок и впервые в жизни запустила в Буяна. Тот не ожидал от неё такого, и на его морде появилась недовольная и одновременно обиженная гримаса, дескать, и ты туда же….

Он внезапно замолчал и, схватив его со злостью крепкими и острыми зубами, убежал на кухню. Ирина, стоя в одном тапочке, постаралась взять себя в руки и вела себя сдержанно, на сколько могла. Председатель, забыв о своём немолодом возрасте, недвусмысленно поглядывал на неё. А Клавдия Андреевна, оставив без внимания подобные мелочи, громко декларировала вслух свои требования — отправить неугомонного пса в приют и заплатить ей за коврик, насквозь пропитанный следами его «преступной деятельности», и ещё накинуть некую сумму за моральный ущерб.

Ирина, чтобы поскорее закончить этот неприятный разговор и выпроводить их обоих из дома, достала из сумочки деньги и протянула требуемую сумму скандальной соседке, с условием, что та больше к ней не будет иметь претензий и оставит её с Буяном в покое. Председатель готов был уже поддержать Ирину, но вдруг Клавдия Андреевна покраснела и схватилась за сердце. Антон Степанович едва успел подхватить её расплывшуюся фигуру и усадить на диван. Ирина вызвала скорую по телефону и побежала затем на кухню за стаканом воды для неё. Там она застала Буяна в плохом расположении духа, отчаянно потрошившим её тапок. Ирина подошла поближе и, сняв с ноги второй, в сердцах сунула его прямо ему в морду. А сама, едва не расплакавшись, наполнила стакан до краёв водой из-под крана и, торопливо шлёпая босиком в комнату, расплескала половину по пути. Буян на мгновение прекратил своё занятие, проводив обиженным взглядом исподлобья хозяйку, а затем с удвоенным рвением «приговорил» другой тапок.

Скорая приехала довольно быстро. Медики купировали разыгравшийся у Клавдии Андреевны гипертонический криз на фоне переполнявших её эмоций и оставили женщину на попечение соседей, так как родных в городе у неё не было. Проводив через некоторое время соседку домой и уложив на кровать, Ирина и председатель разошлись по своим квартирам, обещая утром обязательно её навестить.

Буян, полностью растративший свою обиду и злость на тапки, встретил Ирину заискивающим взглядом, надеясь на её прощение. Но та строго посмотрела на него, явно неготовая простить сразу. На кухне она увидела жалкие фрагменты растерзанных в клочья её любимых тапок и, собрав их веником с совком, «похоронила» в мусорном ведре. Оставшийся вечер Буян страдал, вздыхая и ловя страдальческим взглядом каждое движение Ирины, но так и заснул непрощённым.

Посреди ночи, услышав, что хозяйка уже не спит, он смиренно пристроился у её ног. Ирина пила чай с бутербродом и думала о Клавдии Андреевне не как о скандальной соседке, а просто как о несчастном одиноком человеке, к тому же не очень здоровом. Перекусив и успокоившись, она простила Буяна, нежно потрепав его жёсткую щетину. Затем достала пакет с мукой, насыпала её в миску, добавила все необходимые ингредиенты, чтобы получилось мягкое тесто, нарезала яблоки дольками и, соединив их с тестом, испекла пышный, румяный пирог.

Рано утром в сопровождении Буяна она позвонила в дверь Клавдии Андреевны. В руках у неё была тарелка с куском свежего и ещё тёплого пирога. Соседка, открыв дверь, была очень удивлена, увидев их обоих. Но помня, как Ирина к ней по-человечески отнеслась, когда ей стало плохо, она пригласила её зайти вместе с Буяном. Потом они долго пили чай и говорили о своём, а пёс, облюбовав место в тёмном коридоре возле обувного ящика, дремал под их негромкие голоса. Он проснулся, когда они обе оживлённо прощались и наперебой приглашали друг друга почаще заходить в гости. На Буяна никто не обращал внимания. Наконец, Клавдия Андреевна закрыла за ними дверь.

Настроение у Ирины было просто отличное, словно груз упал с плеч. И только на пороге своей квартиры, внимательно приглядевшись, она увидела в пасти Буяна даже не один, а пару чужих растоптанных старых тапок……

Лёшка

Лето было жарким, каким и должно быть на юге Казахстана. После полудня Ирина выбежала на улицу. Во дворе никого не было. Сорвав несколько цветочных головок космеи, росшей повсюду, она с удовольствием приступила к «маникюру». Сидя в деревянной беседке возле подъезда пятиэтажки, Ирина отрывала один за другим её розовые вытянутые лепестки и наклеивала, предварительно увлажнив языком, на ногти. Ведь ей так хотелось почувствовать себя взрослой!

И в тот момент, когда она приготовилась полюбоваться почти законченной работой, её окликнул соседский мальчишка Алёша, или Лёшка. С Ириной они были одногодками, третьеклассниками, и учились в одной школе в параллельных классах. По мнению Ирины, Лёшка был зачинщиком всех драк среди ровесников, потому что не мирился с несправедливостью. Правда, эти разборки были оправданы до тех пор, пока он сам не начинал безобразничать от избытка энергии. Поэтому его маму нередко вызывали в школу. А после очередной её беседы с классным руководителем Лёшка сидел в наказание дома, читая все книжки подряд. В результате такого принудительного воспитания он вскоре стал отличником, хотя на оценке по поведению это никак не отразилось. А ещё Лёшка хорошо играл на баяне, который подарил ему отец, надеясь чем-то занять его в свободное время. Одним словом, старались родители для сына в меру своих возможностей, сами пропадая целыми днями на работе.

Когда Лёшка подбежал к Ирине, она увидела, что его лицо было в пыли, с грязными разводами вперемешку с кровью из-за множественных ссадин и разбитого носа. «Как всегда подрался с кем-то», — предположила она.

Но неожиданно он сообщил ей взволнованным дрожащим голосом, что пацаны из соседнего микрорайона повесили нескольких воробьёв на ветке старого карагача. Да-да, именно, повесили… воробьёв! Лёшка не смог спасти их, хотя отчаянно дрался с тремя малолетними отморозками возрастом чуть постарше его. Они побили его, оставив лежать на земле и, сделав своё чёрное дело, убежали. Поднявшись с трудом, он снял трёх воробышков с ветки дерева, но последнего, четвёртого, не смог, так как не получилось разорвать несколько слоёв нити, обвитой вокруг его шейки.

Услышав такое, Ирина сорвалась с места, как ошпаренная, забыв про всё на свете. Они вместе побежали к старому карагачу. В тени его крон на земле лежали три воробья, а четвёртый всё ещё висел на ветке.

«Может, живой?» — с надеждой подумала Ирина. С помощью Лёшки она вскарабкалась на дерево и попыталась наклонить ветку пониже, чтобы ему легче было дотянуться до птички и снять её, освободив от нити. Лёшке это удалось. Теперь уже четыре бездыханных воробышка лежали в тени ветвистого дерева.

Когда-то Ирина слышала от папы, что людей оживляют, заставляя дышать их, вдыхая в них воздух рот в рот. Не теряя надежды, она подняла с земли снятого последним с дерева воробья и быстро отдала Лёшке в руки, а сама, сделав глубокий вдох, раскрыла руками птичий клюв и выдохнула воздух в образовавшееся щелевидное крошечное отверстие. Маленькое тельце странно вздрогнуло, но не ожило… То же было и с остальными птицами.

Похоронив воробьёв под старым карагачом, Ирина с Лешкой, не сговариваясь, громко зарыдали в один голос от жалости к несчастным крохам, незадолго до этого беспечно чирикавшим на ветках дерева, а также от собственного бессилия из-за неудавшихся попыток вернуть их к жизни, отнятой другими с нечеловеческой жестокостью.

Обратно они возвращались молча, взявшись за руки, сжимая до боли ладони друг друга, пытаясь справиться с душевным потрясением и отчаянием. Но именно с этого момента началась их крепкая дружба.