Святой Грааль

Голова действительно кружилась — у самого Геракла. И камень он, а точнее Алексей Сизоворонкин, сжимал сильной рукой полубога. Камень не был сейчас податливым и мягким, как на ложе, которое он делил с божественной Лилит целые эпохи. Рядом что-то громыхнуло, и Алексей открыл глаза. Гром, как он тут же понял, издал в качестве деликатного напоминания, что спать нужно в опочивальне, а не за обеденным столом, сам Зевс, шеф олимпийских богов.

— Спасибо, — отвел взгляд от лица громовержца Сизоворонкин.

Благодарность была искренней и безмерной, ибо тот камень, о котором он вспомнил в первую очередь, был бокалом из волшебного сервиза олимпийцев. И Зевс сейчас своим покашливанием напомнил, что Алексей бесчисленное число эпох не обедал. А еще не завтракал, и не ужинал. Алкоголя пока не хотелось. Хотелось чего-нибудь горяченького — и на первое, и на второе, и на третье.

— Мне чай с лимоном, — сообщил он волшебному бокалу.

— Вам лимон порезать?

— Да. И чай заварить…

Чай, как и все из бокала, был превосходным. А вслед за глотком обжигающего напитка во рту оказался пельмень, да не один, а целая миска; поочередно, естественно. Прямо во рту на каждый из них чья-то щедрая рука наваливала ложку густой сметаны.

— Эге, — вспомнил вдруг школьную программу по литературе Сизоворонкин, — а не побывал ли тут в свое время автор «Вечеров на хуторе близ Диканьки?».

— Нет, — грохнул со своего места Зевс, — такого здесь не было; хотя слушок, быть может, до Гоголя и дошел.

Рядом с ним откашлялся незнакомый бородач с таким холодным взглядом, пронзившим Сизоворонкина до самой печенки, что внутри испуганно охнул вернувшийся из небытия гид. Да еще Алексею померещилось, что там же, рядом, кто-то еще ойкнул девичьим голосом.

— Ну и кто этот суровый дядечка? — спросил Лешка себя внутри.

Ответил Зевс, громыхнувший голосом не очень любезно:

— Знакомься, Геракл… еще раз. Мой брат Аид, повелитель Царства мертвых.

— Очень приятно, — выпрямился Алексей-Геракл, которому на самом деле было как раз не очень приятно.

Прежде всего, потому, что рядом он не обнаружил Артемиду. Кувшин из его руки вынула Афина, не менее блистательная, чем богиня охоты.

— А где Артемида? — вырвалось у него.

Ответил опять Зевс:

— А нет больше моей дочери.

— Как нет?!

— Принесла себя в жертву, — совершенно серьезно сказал громовержец, — иначе послать тебя туда (он посмотрел вверх, к высоченному куполу потолка) было бы невозможно.

— Как это, — заныло в груди Сизоворонкина, — зачем? Почему?! Навсегда?!!

— Вернется, — улыбнулся Зевс; ему, очевидно, было приятно, что человек так сокрушается о горькой участи его божественной дочери, — а пока часть ее в тебе.

— Во мне?!! — Алексей вдруг вспомнил об испуганном девичьем возгласе внутри себя.

Сразу два смешка в груди озадачили его, а затем заставили губы расползтись в улыбке:

— Значит, в любую минуту сможем сообразить на троих. А кто, кстати, второй — тот, кто испугался со мной к началу Времен прогуляться?

— И ничего не испугался, — обиженным голосом ответил гид, — сказали же — туда только тебе, человеку, позволено было пройти. А я — Геракл; настоящий Геракл. Отдал тебе свое тело, кстати. По просьбе Зевса-громовержца.

— Навсегда?

— Размечтался, — отрезал Геракл внутри собственного тела, — сделаешь свое дело, и освободишь жилплощадь… квартирант!

— Дело? Какое дело?!

— За этим я сюда и пришел, — прогудел с противоположного конца стола Аид, наполнив зал жутким могильным холодом.

Сизоворонкин не желал иметь никаких дел с этим существом. Но здесь музыку заказывали совсем другие… боги. А конкретно — один, Зевс. Он показал дланью («Рукой», — перевел про себя Лешка) на кувшин, который как раз оказался в ладони полубога.

— Мораль сказки «Колобок» — нужно жрать, пока горячее.

Алексей с сожалением проводил волшебный кувшин, который Зевс невероятно удлинившейся дланью выхватил из его руки. В бокал громовержца длинной дугой полилось содержимое артефакта. Олимпиец с удовольствием отхлебнул из бокала, кивнул и задал вопрос, показавший, что кто-то (а именно настоящий Геракл) втихаря стучал на «квартиранта»:

— Ты правильно заметил, человече, что бокалов должно быть двенадцать. Их было столько — изначально. Кстати, и бокалы, и этот кувшин (он тряхнул полным артефактом) изготовили из того самого куска камня, который ты своей пяткой отколол от навершия триплиты. Помнишь?

— Помню, — кивнул Сизоворонкин, — а кто?

— Имя мастера нам неведомо, — Зевс повернулся к Аиду, — Крон, наш отец, знал. Он, кстати, и потерял два бокала из этого сервиза.

— Потерял?! — хмыкнул не поверивший Алексей, — верховный бог?!

Зевс вроде даже смутился, а Аид рядом скривил губы в жуткой улыбке:

— Продул он один артефакт, — проскрипел он, — проиграл в карты.

— Кому?!!

Зевс метнул недовольный взгляд на брата и ответил сам:

— Вы, люди, называете его Вечным Жидом.

— Ты серьезно?

Зевс с Аидом синхронно кивнули.

— Шалом, — сказал Серый Волк.

— У-ф-ф… кажется, пронесло, — выдохнули три поросенка.

Зевс юмора не оценил, продолжил серьезно:

— Он меняет имена, обличья, но живет до сих пор. Кстати, сейчас обитает в России.

— Неужели Жириновский? — ахнул Сизоворонкин; больше известных представителей богоизбранного народа он вот так, сходу, вспомнить не смог.

Зевс только усмехнулся: «Гадай, парень — правду все равно не дано знать никому!». А Лешка ухмыльнулся в ответ:

— Значит, вся ваша сила; бессмертие… Громы и молнии… Все это берется из этих вот бокалов? — он потряс своей пустой посудиной.

— Не совсем так, — не смутился громовержец, — это сосуды, в которых собираются все людские молитвы; все те чаяния и мольбы, что несут люди к капищам и в храмы, оказываются здесь.

Он опять тряхнул кувшином, в котором что-то бултыхнулось. Сизоворонкин ужаснулся и одновременно восхитился мысли:

— Это сколько же молитв влил в себя я за эти два обеда?!

Потом его скептическая ипостась воскликнула:

— Что-то ты, друг-громовержец, присочинил. Сколько религий, сколько богов и божков за тысячи лет… А все молитвы — в ваших стаканах?

— А ты уверен, что перед тобой стоит сейчас Зевс? И что ложе с тобой сегодня разделила Артемида?

— А кто?! — едва не вырвалось у прикусившего язык Алексея-Геракла; женский голосок внутри хихикнул.

— Все, мужики, шабаш! Я свое уже выпил!

— Ты чо, в завязку уходишь?!!

— Нет, теперь я буду пить ваше…

Сизоворонкин выхватил кувшин из длани громовержца, опять невероятно удлинившейся, судорожно заполнил свой бокал водкой и в несколько длинных глотков обрушил обжигающую жидкость в желудок, заставив заткнуться захохотавших внутри Геракла и Артемиду.

— Давайте к делу, — обратился он совершенно трезвым голосом к братьям-Кронидам.

— Хорошо, — кивнул Зевс, — к делу, так к делу. Проблема в двенадцатом бокале. В том, который вы, люди, называете Святым Граалем.

Алексей об этом артефакте слышал; даже видел — в фильме «Код да Винчи». Там, конечно, все было выдумкой… А вдруг нет?

— В чем проблема? — спросил Сизоворонкин, — какая разница, сколько волшебных бокалов гуляет по миру? Есть Вечный жид, почему бы не быть какому-нибудь вечному чукче, или папуасу?

— Пусть будут, — разрешающе махнул рукой Зевс, — но только не с Граалем. Это особенный сосуд; история с кровью Христа, что окропила Грааль, правдива, но не единственна. Этот сосуд обладает силой, которая неподвластна даже нам. Разрушительной силой…

— В смысле?

— В том смысле, что если Святой Грааль будет разрушен, свершится непоправимое.

— Прежде всего, для вас, — догадался Алексей, — что, божественности поубавится? Бессмертия, там; всевластия?

— И это тоже, — не стал отказываться громовержец, — но суть в том, что мы неотделимы от мира; не будет нас, или других существ, которые способны воспринимать чаяния людей, и мир станет другим. Не думаю, что тебе, например, понравится такой мир.

— Ладно, — кивнул Сизоворонкин, — убедил. Только что грозит этому самому Граалю? И главное — где его искать? Насколько я знаю, его ищут уже тысячи лет; безрезультатно. Да и как его отличить от других?

Он повертел в руках бокал; на него и указал Зевс.

— Про угрозу Святому Граалю ничего сказать не могу. Может, он будет лежать в своем тайном укрытии еще тысячу лет, или миллион. А может — его уже сейчас пытаются расколоть кувалдой. Судьба вещей, исполненных из осколка Предвечного камня, неподвластна даже богам.

— А мне, значит…

— А тебе — да! — Зевс даже встал с кресла, — ты единственный в тварном мире, кто видел и осязал Предвечный камень — до того, как он стал обычным булыжником голубого цвета. Даже возлежал на нем (усмехнулся олимпиец) — не буду говорить с кем. Так что если у кого и есть шанс найти Грааль, так только у тебя.

В голову Сизоворонкина вдруг закралась не совсем приятная мысль; может, ее безмолвно подкинули Геракл с Артемидой:

— А этот товарищ, — он показал пальцем на Аида, который как раз отпивал из волшебного стакана какое-то питье, — не по мою душу сюда явился?

Брат Зевса, к которому, наверное, в первый раз обращались так: «Товарищ», — поперхнулся и отчаянно закашлялся.

— Что, крепка огневка? — постучал его по спине могучей дланью громовержец.

— Надо будет попробовать эту самую «огневку», — заложил в память новое слово Сизоворонкин; постояльцы внутри его тела содрогнулись, заставив Алексея растянуть губы в предвкушающей улыбке.

Зевс эту мысль, очевидно, тоже уловил, потому что улыбнулся не менее злорадно; но на вопрос ответил.

— Именно, что по твою, Геракл. Видишь ли, развоплощать на время еще одну из дочерей мне как-то не хочется, хотя некоторые были бы и не против.

Афина рядом мило покраснела и плеснула из кувшина прозрачной жидкости на стол. Столешница зашипела и почернела.

— Ага, — понял Сизоворонкин, — это и есть огневка. Что нам на этот счет говорит очередной анекдот?

— Водка — самая идеальная косметика: и сам замаскировался, и на подругу приятно посмотреть…

Он бросил еще один ласковый взгляд на богиню-воительницу, и решил, что в случае с этой красоткой ни водки, ни огневки не требуется.

Зевс терпеливо дождался, когда мечтательное выражение сползет с физиономии Лешки-Геракла, и продолжил.

— Мой брат властвует в Царстве мертвых, а дороги там редко когда совпадают с нашими. Он может отправить тебя в прошлое — туда, где ты почуешь след Грааля.

— А в будущее? — тут же спросил Алексей.

Аид, очевидно, был не очень разговорчивым. Он еще раз отхлебнул из бокала, а ответил опять Зевс.

— Он, — положил громовержец руку на плечо брата, — бог, сын Крона, а не машина времени. В прошлое — пожалуйста, хотя и с оговорками. А будущее не подвластно даже богам.

— Насчет оговорок подробнее, пожалуйста.

— Не получится вмешаться в события, которые могут повернуть ход мироздания. Заглянуть — можно, а вмешаться никак. Так что за Тайной вечерей, на которой Христос вкушал из Грааля, можешь понаблюдать; так же, как это было позволено когда-то Леонардо да Винчи. Незримой тенью можешь пройти за божьим сыном по тропе скорби до Голгофы; дождаться, когда Иосиф Аримафейский соберет в Чашу кровь распятого на кресте Спасителя. Оттуда проследишь за Граалем. Где он сейчас хранится — в пещерах Гластоберийского холма, в кафедральном соборе Валенсии, или в волшебном замке Мунсальвеш, куда его якобы привезли тамплиеры, узнаешь сам.

— Это мне придется таскаться по странам и континентам, — пробормотал Сизоворонкин, — а я языков знаю — только английский со словарем.

— Ну как? Были у тебя в Лондоне проблемы с твоим английским?

— У меня нет. У англичан были.

— Проблем с языками не будет, — пообещал Зевс, — на это у нас сил хватит.

— Тогда давайте торговаться, — решительно заявил Лешка-Геракл.

— Торговаться?! — изумился громовержец, — какая торговля?! Разве герой не должен спасать мир бескорыстно; единственно по велению сердца.

— Я не герой, — отрезал Лешка, — я Сизоворонкин Алексей Михайлович, бухгалтер. Торговаться; считать и пересчитывать — моя профессия. А сюда я попал вопреки собственной воле. Так что… Грааль, я так понимаю, вы себе приберете — во избежание, как сказать.

— Правильно понимаешь, — кивнул Зевс, — и во избежание, и ради расширения круга избранных (он обвел рукой стол). Видишь ли, в трапезную эту всегда очередь…

И действительно — сегодня здесь Сизоворонкин не видел Афродиты с супругом, Гефестом.

— Какой ревнивый, — самодовольно усмехнулся Лешка-Геракл, невольно расправляя плечи, — а это что за типы?

Так он обозвал неизвестных пока ему богов, чья очередь, очевидно, как раз подошла. Артемида с Гераклом ворохнулись внутри, пожелав познакомить его с родственниками, но Алексей волевым решением загнал их обратно. Потому что его уже манил рукой Аид. Лицо Повелителя подземного царства выражало нешуточное нетерпение и даже тревогу. Лешка понял, что его пребывание на Олимпе имеет какой-то временной предел. А может, что-то там, в преисподней по-гречески, случилось, и Аид спешил сейчас домой.

Сизоворонкин с грохотом отодвинул стул, но прежде, чем последовать за младшим Кронидом в соседний зал, предъявил свои требования:

— Все знания, умения, в том числе владение иностранными языками, которые станут мне понятными там, — он махнул вниз, имея в виду не Царство мертвых, а прошлое человечества, — останутся со мной.

— Отныне, и во веки веков, — подтвердил договор Зевс.

— Ну, я вам, ребята, напутешествую, — пообещал мысленно Лешка, выходя в дверь, которая раньше была плотно прикрыта за креслом громовержца.

Его немного насторожило, что боги, все как один опустившие бокалы на столешницу, старательно отворачиваются от этой двери. Аид ждал сбоку. Он толкнул створку, и оттуда на Алексея потянуло могильным холодом. Сизоворонкин поднял ногу, перешагивая высокий порог; прежде чем провалиться вниз, в пропасть, он успел вспомнить:

— Скоро Новый год. Все куда-то поедут: кто-то в Таиланд, кто-то в Доминикану… Ну а кто-то — на заднице с горки…

Впрочем, горки не было. Не было ничего, кроме звука захлопнувшейся где-то позади и наверху двери и серой мглы, заполнившей мир. Можно было разглядеть какие-то тени, медленно бредущие по равнине… А может, в гору, или под горку. Здесь невозможно было определить, есть ли у мира низ и верх; прошлое и будущее. Сизоворонкин попытался вызвать к разговору Геракла с Артемидой; увы — они не откликнулись. В душе Алексея зародилось смутное подозрение — а могут ли божественные личности существовать вне пределов Олимпа? Да хотя бы тот же Аид?

Алексей оглянулся — входа (или выхода) из Царства мертвых не было. Он не был уверен, что младший Кронид шагнул вслед за ним, а значит…

— Ничего это не значит, — успокоил себя Сизоворонкин, — есть задание, и его надо выполнять. А как потом отсюда выбраться, решим… Точнее, решу, потому что спутников в этом походе пока не наблюдается. Не считать же за попутчиков эти тени!

Он попробовал несколько минут следовать за одним из смутных силуэтов; быстро убедился, что понятие «минута» миру вокруг не известна, что такая вот ходьба без цели и направления засасывает сильнее любого алкоголя или наркотика; что минуты скоро превратятся в часы, потом годы…

— Обожаю путешествовать.

— Где ты был?

— В Рязанской области.

— А еще?

— В Рязани.

— И все?!

— Рязань большая!

— М-да! — подвел итог Сизоворонкин, — это, конечно, не Рязань, но какие-то огоньки впереди светятся.

Он обогнал медленно бредущую тень и устремился к далекому источнику света, который совершенно случайно обнаружил практически прямо по курсу. Лешка даже поблагодарил отставший призрак, на что тот никак не отреагировал. Сколько минут, или часов прошло, пока он добрался до отверстия во мгле, в которое пробивался не очень яркий огонек, ни сам он, ни — тем более — тени, огибавшее это место по большой дуге, сказать бы не смогли. Но это Сизоворонкина не интересовало. Гораздо интереснее была картинка, что открылась ему в маленьком оконце, ведущем из царства теней в тварный мир.

— Не врал, собака, насчет Леонардо, — улыбнулся Алексей, подумав о громовержце, — вот в этом самом окне великий итальянец, скорее всего, и подсмотрел сюжет своей знаменитой фрески. Это сколько же лет тайно вечеряют здесь апостолы во главе со своим?…