Суррогат любви

Серия книг Smolenskaya. Мoscow

1. «Поэзия Невинности» / «Poetry of Innocence» (2006—2007; доступна к чтению на сайте http://Smolenskaya.Moscow)

2. «Мечты и Звёзды» / «Wishing on Stars» (2008)

3. «Поиски Пути» / «Searching for a Way» (2008—2009)

4. «Разум или Чувства» / «Sense or Sensibility» (2009—2010)

5. «Возвращение к Истокам» / «Journey to the Past» (2010)

6. «Суррогат Любви» / «Substitute for Love» (2010—2011)

7. «Поэзия Опыта» / «Poetry of Experience» (2012—2015)

Роман Smolenskaya.Moscow основан на реальных чувствах и событиях. Имена героев, по понятным причинам, вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями абсолютно случайны.

Часть 1 #Лондон #Москва #лето 2010 #Анатолий vs. Аркадий

«Вне всякого сомнения, Москва — существо женского пола. У неё ослаблено чувство времени, поэтому в отличие от городов-мужчин, она равнодушна к прошлому и живёт исключительно настоящим. Вчерашние герои и вчерашние памятники для неё мало что значат — Москва без сожаления расстаётся с ними, у неё короткая память и несентиментальное сердце».

Б. Акунин. «Внеклассное чтение»

После Ибицы жизнь Миланы Смоленской головокружительно изменилась

Июль 2010

Она уже три с половиной месяца была в отношениях с Аркадием, который навещал её в Лондоне, устраивая незабываемые уик-энды, постоянно будил букетами, баловал подарками и впечатлял верностью.

Милана была его женой в VKontakte и Facebook, гордо носила обручальное кольцо, подаренное им на Ибице, на своём выздоровевшем безымянном пальце и улыбалась в ответ на все вопросы любопытных знакомых и анонимов, обладавших чрезмерной пристальностью взгляда и страдавших обострённой завистью.

Искренне порадовались за влюблённых трое: Мэри, Гена и Антоний.

Брат, заметив семейные статусы в социальных сетях, спросил: «Чё у вас с Новиковым?», а Милана уже не смогла лгать и называть свои отношения игрой, и потому, сияя счастливой улыбкой, ответила: «Любовь, Тони. Реальная любовь». Антоний позволил себе несколько раздражающе метких высказываний на эту тему, поддев Милану её обещанием никогда не выходить замуж, но потом добавил Аркадия в друзья на Facebook, и они, по словам Новикова, «наладили свой диалог». Такой неожиданный поворот удивил и порадовал Милану.

Гена, довольный тем, что ему удалось свести мосты между Лондоном и Москвой, поздравил влюблённых и вновь увлёк Милану работой над кафе, открытие которого было намечено на первое августа. Милана с удовольствием втянулась в дела — общение со Смирновым насыщало её душу, заскучавшую в Лондоне по тёплой искренности и дружеской поддержке, оставшейся в Москве. Без Гены любимый Альбион добил бы Милану своей враждебной пустотой, наполненной горькими воспоминаниями и раздражающими сплетнями.

С Джеймсом она увиделась на свадьбе Мэри и Тима. Всё прошло в соответствии с этикетом: никаких неловких сцен, громких разговоров и неприятностей. Однако его долгий взгляд и ироничная улыбка выражали такой многозначительный укор и такое холодное разочарование, что после этой встречи Милана, мучимая бессонницей, всю ночь тупила в своей комнате, заглушая проснувшееся чувство вины громким пением весенних хитов, мелькавших перед ней на MTV.

Света всё ещё вздыхала по Джеймсу и каждый раз при личной встрече монотонно грустила о платье Lanvin, которое так и не вышло замуж. Как следствие, Милана почти не общалась со Светой. Зато Мэри, с которой они теперь пили чай по пятницам, выразила облегчение, что история, в которой она чувствовала себя очень виноватой, завершилась так хорошо и так правильно.

Мэри считала Аркадия самым подходящим для Миланы мужчиной и уже с энтузиазмом планировала их будущую свадьбу. Милана с удовольствием слушала эти мечтательные монологи счастливо замужней Мэри, благодарно согреваясь её тёплым участием. Бывшая горничная в сущности была её единственной подругой, с которой можно было разговаривать, не чувствуя при этом спазма лицевых мышц, уставших держать фальшивую улыбку.

Лейла Нельмина неутомимо сочувствовала Милане и заботливо снабжала свежими московскими сплетнями, которые, очевидно, должны были провоцировать у Смоленской нервические всплески ревности, но вызывали лишь удивлённый взлёт бровей и мягкую улыбку. Милана понимала намерения, стоящие за действиями подруги, и потому просто наблюдала за тем, как по-разному проявлялись люди из её окружения.

Друзья познаются в беде и в радости. Причём большинство обламывается именно на втором испытании: платочек многие подадут и даже вместе с тобой поплачут, а вот зависть переживут единицы. Sad but trueГрустно, но правда..

Помимо Нельминой обнаружилось ещё несколько доброжелательниц, с которыми Милана даже ни разу не встречалась лично, но которые с завидным рвением стремились защитить её честь от коварного изменщика Аркадия Новикова. Все вокруг шептали, пищали, намекали, строчили многозначительные сообщения и анонимные вопросы, скидывали фотки и щедро делились непрошенными советами…

Милана отлично справлялась с искушением ревностью. Она каждый день чувствовала себя безмерно любимой благодаря удивительной близости, которая не ослабевала на расстоянии, и потому, не отвлекаясь на колкие мелочи, усердно училась и много работала, желая впечатлить и Антония, и Аркадия, и саму себя.

Эмма Ноббс назвала Милану, не сумевшую стать леди, своим самым большим педагогическим провалом и уволилась из «Rich & Posh», который Милана, недолго думая, преобразовала в Детскую школу моделей. Пятилетки уверенно вышагивали по подиуму в нарядах haute couture, а сама Смоленская заключила контракт с модельным агентством, снялась в десяти фотосетах, вновь попав на страницы глянца, и получила предложение принять участие в показах осенней Недели моды.

У Аркадия было больше поводов ревновать. Милана активно позировала фотографам и посещала модные вечеринки без его сопровождения, но взаимное доверие укрепило их любовь, и потому оба достойно выдерживали испытания, которым их чувства регулярно подвергались изнутри и извне.

Счастливые люди раздражают некоторых так же сильно, как белый цвет. Только кажется, что один лишь красный вызывает агрессию. По-моему, белый бесит большее количество людей — на каком-то глубинном подсознательном уровне или, наоборот, на поверхностном. Белый почему-то так хочется запачкать. Сложные натуры и искренне влюблённые пары притягивают грязь с завидным магнетизмом… Да, белый легко запятнать, но грязь никогда не сможет стать белее. Что до меня — я не боюсь запачкаться.

Я теперь вообще ничего не боюсь. Я счастлива, влюблена и доверяю. Смелый белый, самолётное лето, счастье, солнце, скейт, свобода…

Да, для меня свобода — рядом с Аркадием. С ним я могу по-настоящему быть собой. Не знаю, кто придумал называть любовь капканом, а замужество — пыткой, подобной тюремному заключению. Для меня замужество — это тяготение к полноценности и гармонии. С Аркадием я чувствую себя совершенно счастливой…

Впрочем, когда говоришь и даже думаешь об отношениях, всё равно невольно обкрадываешь их, огрубляя то, что не нужно облекать в слова.

Всё гениальное просто: любишь — чувствуй! И молчи о своём счастье.

J’adore и тебя, и Антония, и это ощущение семейного уюта

15 июля 2010

— Чё за?

Милана раздражённо почесала ногу.

— Комары, детка, — рассмеялся Аркадий.

Она фыркнула, настороженно прислушиваясь к мягкой вечерней тишине. Унылый писк тревожно смолк. Не понимая, что за ним последует, Милана на всякий случай стукнула себя по другой ноге в надежде убить всех кровопийц одним ощутимым ударом.

— Чё они вас не едят? — поинтересовалась она.

— Ты такая добрая, — оценил Антоний.

— Я справедливая!

Милана выразительно подняла указательный палец.

— Ты вкусная и красивая, а красота требует жертв, — прояснил Аркадий.

Их взгляды снова встретились. Милана улыбнулась мысли о предстоящих планах, снова выразительно почесалась, стукнула себя по щеке и перешла в наступление.

— Офигевшие инсекты! Они чё, всё попутали, раз решили Смоленскую кусать? Если есть жертвы, значит, это покушение. Как их пропустила охрана?

— Комары не в курсе, кто крутой, — отметил Антоний, с улыбкой наблюдавший за её энергичными хлопками.

Милана рассмеялась и постаралась расслабиться в соответствии со своим статусом.

— Видишь, Тони, фигня твоя охрана, — пафосно подытожила она, заняв более вальяжную позу в своём кресле. — Меня кусают, мою кровь пьют…

— Чё Formspring не удалишь тогда? — поддел Аркадий.

— Тема, — Антоний фыркнул.

— Мне он нужен для имиджа! — с важным видом сказала Милана, не желая признавать правоту Аркадия.

Антоний обменялся взглядом с Аркадием, и оба посмотрели на Милану. Но она прикрыла глаза, сделав вид, что увлечена проживанием момента. Притвориться было приятно просто: лес мягко убаюкивал, лаская слух шелестом листвы, мысли, расслабленные и лишённые всякого желания шевелиться, нежились, позволив чувствам наслаждаться упоительно восполняющей близостью с самыми дорогими людьми.

После сложного разговора, состоявшегося с дедом, Милана особенно нуждалась в такой подпитке. Возможно, именно поэтому Антоний и организовал этот уютный вечер на второй день её пребывания в Москве.

Дед не сразу и не без споров принял неприятный для него факт, что любимая внучка вновь встречается с Аркадием Новиковым, которого он считал бесперспективно недостойным её руки, сердца и внимания. Но Милана была капризно непреклонна, и Николай Константинович уступил.

Напомнила себе какую-то испорченную балованную истеричку. Пришлось дуть губки и топать ножкой, угрожать слезами и укорять в невнимании, требовать и возмущаться, хлопать дверью и заламывать руки. Одним словом, играть какую-то чуждую мне роль, но только это и помогло по итогу. Даже обидно, что нам опять не удалось поговорить по-взрослому. Впрочем, я уже привыкла.

Вот только подобная фальшь в общении с родными людьми ужасно опустошает душу. После неё чувствую себя вывернутой наизнанку, иссякшей, выжатой, а должна торжествовать — добилась ведь своего! Но какой ценой? Ценой сходства, к которому не стремлюсь. Хорошо, что Антоний на моей стороне…

Больше всего деда, вероятно, раздражала позиция Антония, который поддерживал Милану и Аркадия, несмотря на то что считал обоих недозрелыми транжирами, о чём говорил им каждый раз, и с чем они искренне соглашались, забавляя его своей молчаливой покорностью.

Этим июльским вечером деклассированные элементы высшего общества сидели на берегу реки, обсуждали Лондон, Москву, семейный бизнес и дела общих знакомых. Все так часто бывали на природе, что никто не додумался захватить с собой обычный репеллент. После того как в ход был пущен новый аромат от YSL, Милана и комары перестали замечать друг друга. Как по команде, они переключились на кайфующих мужчин, и охрана тут же окружила своих подзащитных заботой, усердно отмахиваясь от писклявых покушений на их кровь и покой.

Теперь все собравшиеся умиротворённо ели шашлык. Вегетарианство Смоленской сильно пострадало под давлением двух мужчин, любящих мясо и заботящихся о ней. Милане пришлось сдаться. Тем более, что шашлык был приготовлен совместными усилиями.

С аппетитом насытившись удивительно вкусной в своей сочной мягкости бараниной, приправленной яркими эмоциями и незабываемыми воспоминаниями, Милана наблюдала за рекой, над которой сгущались сумерки.

— Хоть рекламу парного аромата делай, — задумчиво сказала она.

— Чё делай? — Аркадий посмотрел на неё.

Она кивнула на небо. Синее облако растянулось на фоне бледно-розового заката, и это редкое цветовое сочетание пленило взгляд и окрылило фантазию Миланы. Заметив, что её образность остаётся непонятной, она поленилась распыляться на объяснения.

— Синий, розовый, короче, не важно, — улыбнулась она, погружённая в свои наблюдения. — Я после такой вкусной еды немного тупею.

— Кстати, о еде, — Антоний отвлёкся от своего iPhone. — Не корми её арбузами.

— Это почему? — поинтересовался Аркадий.

— Tony, shut up! — возмутилась Милана, раскусив намерения брата.

Резкое улучшение отношений с Антонием привело к тому, что многие детские воспоминания предстали перед Миланой в совершенно новом свете. Яркие картинки словно вышли из тени, очистившись от следов былой вражды, и теперь то и дело всплывали в разговорах, веселя и немного смущая обоих.

— Ну что, сестрёнка, в тебе ещё не растут арбузы? — участливо спросил Антоний.

Милана покраснела и спрятала лицо в ладонях. Поблизости вновь раздался громкий хлопок. Их разговор периодически прерывали беспорядочные аплодисменты: тихо гасить комаров у охраны не получалось.

— Ты бы тоже испугался, — невнятно пробормотала Милана, не обращая внимания на эти отвлекающие звуки.

— Какие арбузы? — не понял Аркадий, наблюдая за ней.

— Миланка в детстве, когда заглатывала арбузные семечки, боялась, что в ней вырастут арбузные деревья, — невозмутимо сообщил Антоний.

Аркадий расхохотался.

— Oh fuck you, — буркнула Милана.

— Oh love you, — улыбнулся он.

Антоний, довольный собой, оставил их выяснять отношения, отвлекшись на какой-то важный звонок из Гонконга.

— Обожаю, когда он говорит по-китайски, — сказала Милана, прислушиваясь к громким интонационным контрастам в речи брата.

Голос Антония рубил воздух неизвестными словами, смысл которых, казалось, был понятен и знаком. Аркадий посмотрел на неё с самым серьёзным видом, на который только был способен в кайфовой вечерней обстановке.

— Что? — спросила Милана, глядя ему в глаза в поисках ответа.

— Лучше учи испанский, хорошо? — попросил он.

Она рассмеялась и кивнула:

— J’adore!Обожаю!

— Меня? — он посмотрел ей в глаза.

Один из охранников громко хлопнул у неё за спиной. Милана, забыв о комарах, вздрогнула от неожиданности.

— Испанский, — улыбнулась она, пытаясь сохранить невозмутимость.

— Ну-ну. Que guapa!Какая красотка!

Аркадий сердито почесался. Милана рассмеялась.

— Вкусный мой, — сказала она, легко поцеловав его в губы.

J’adore и тебя, и Антония, и этот вечер, и этих комаров, и это восхитительное ощущение семейного уюта, и это взаимопонимание, и это лето… Всё j’adore!

Чем дольше длится это «сейчас», тем лучше для нас обоих

16 июля 2010

Сон, сплетённый из непонятных образов и приятных ощущений, был прерван цепочкой сладких слов:

— Я тебя люблю, спасибо, что ты есть. Ты самый-самый лучший, Аркадий…

Горячий шёпот, тёплое давление её тела, медленный массаж спины. Когда Милана вдохновляется на ранние подъёмы и подобные проявления чувств, надо просто кайфовать. Пусть минуты превратятся в часы: чем дольше длится это «сейчас», тем лучше для нас обоих… Она учит меня серьёзней и вдумчивей относиться к жизни, я учу её получать удовольствие от момента — всё взаимно!

— Люби-и-мый, просыпайся, я приготовила за-автрак!

Прикосновения стали более требовательными — Аркадий улыбнулся.

— Ты можешь лучше, — сказал он в подушку.

— Что?

— Можешь делать лучше, — повторил он. — Давай, иначе передумаю жениться.

Она рассмеялась, но качество массажа стремительно возросло, и температура в спальне накалилась. Милана старалась изо всех сил, а Аркадий раззадоривал её, получая максимум от разогретого перфекционизма.

— Ну, как? — выдохнула она, сдув прядь волос, упавшую ей на глаза.

— Ничё так.

Милана издала восхитительно возмущённый возглас и попробовала покинуть кровать, но была вовремя захвачена в плен объятий.

— Заслужила, — Аркадий поцеловал её.

— Что? — спросила она с обезоруживающей наивностью в глазах.

— Что хочешь?

Он запустил руку в её мягкие волосы и оттянул её голову назад, обнажая шею Миланы для поцелуев.

— Люблю тебя, — выдохнула она, прикрыв глаза.

— J’adore?

Милана взглянула на него.

— Think so.

Игривая улыбка коснулась её губ.

— Думаешь? — переспросил Аркадий.

Она кивнула.

— А ты красиво оделась. Какие планы?

Чёрное кружево трепетало от его прикосновений. Расширенные зрачки неотрывно смотрели ему в глаза. Приоткрытый рот требовал поцелуев.

— Я испекла блины… Думаю, мне пора накрывать на стол… — помедлив, сказала Милана и попыталась встать.

В следующее мгновение она взвизгнула от неожиданности, оказавшись вновь поверженной на кровать, и уже через минуту совершенно точно ни о чём не думала…

И они снова жили вместе, совсем как в Лондоне

16 июля 2010

Смоленская была в своём любимом домашнем дресс-коде: коротких джинсовых шортах и его футболке. К удивлению Аркадия, Милана стала просыпаться рано и уже второй день подряд будила его массажем и вкусным завтраком. Все были в восторге, особенно повар, который полноправно бездельничал до полудня.

— Твой папа точно не против, что я тут живу? — спросила Милана, с аппетитом заворачивая несколько кусочков клубники в румяный блин.

Аркадий вновь почувствовал себя школьником, который решил устроить у себя дома дерзкую party. Мысль, что отец вот-вот зайдёт на кухню и застанет их с Миланой за завтраком, показалась ему необычайно забавной. Настолько, что он даже искренне пожелал, чтобы нечто подобное произошло. Но питать пустые надежды не было никакого смысла: дом, гараж и бассейн были всецело в его распоряжении, а местопребывание отца оставалось загадкой — то ли в Питере, то ли в Монако…

— Да расслабься, он ваще не в Москве, — заверил Аркадий, наблюдая за блинной дегустацией, эффектно проходившей напротив него.

— А где? — прожевав, поинтересовалась Милана.

Аркадий пожал плечами, и, заметив выжидающий взгляд Миланы, сказал:

— Не знаю, Милан. По работе где-то.

— Какой же ты пофигист!

Милана покачала головой. Было непонятно, что она чувствует по этому поводу — то ли раздражение, то ли восхищение. Эмоциональная картина прояснилась, когда Милана сердито почесала свою зацелованную им и слегка покусанную комарами шею.

— Как же они меня вчера… fucking mosquitoes.Чёртовы москиты.

Аркадий рассмеялся и, свернув себе блин, задумчиво посмотрел на Милану.

— А у меня в детстве та же тема с яблоками была, — неожиданно сказал он.

— Какая? — спросила Милана, которая всё ещё ненавидела комаров.

— Думал, если подавлюсь косточкой, в лёгких вырастет яблоня, — признался Аркадий.

Милана фыркнула.

— Да мы с тобой реально созданы друг для друга, — сказала она, угощая его клубникой.

— По сути, my lady.

Он поцеловал ей руку. Милана улыбнулась.

— Ну что, будем сегодня кататься?

Прежде чем он успел ответить, в холле послышался пронзительный клич домофона.

— Ща подойду, — Аркадий встал из-за стола.

Милана кивнула и проводила его долгим многообещающим взглядом. Мысли Аркадия остались на кухне, но ему быстро пришлось воссоединиться с ними. Звонили с пропускного пункта — охранник сообщал, что к воротам прибыл подарок для Миланы Смоленской.

— От кого? — напрягся Аркадий.

— От Николая Константиновича Смоленского. Пропускать?

— Да. Чё за подарок?

— Mercedes, Аркадий Анатольевич.

Такого поворота Аркадий не ожидал. Равно как и появления Николая Константиновича Смоленского на своей территории. Разговор, который состоялся позавчера у Миланы с дедом, выключил её на целый вечер. Она погрузилась в свои мысли настолько глубоко, что почти сразу легла спать.

Той ночью она тихо плакала, бормотала во сне что-то про кукол и головы, винила себя в чём-то невнятном и успокоилась, когда Аркадий крепко её обнял. Она уснула с его именем на губах и на утро порадовала его первыми блинами, в которых было довольно много комочков, но Аркадий не заметил ни одного, любуясь её счастливой улыбкой и не решаясь обсуждать события прошедшего дня.

Ему меньше всего хотелось омрачать её искристое счастье, и потому Аркадий смирился со своей частичной осведомлённостью. Антоний в общих чертах намекнул, что Николай Константинович не сразу согласился принять выбор Миланы, но ничего конкретного Аркадий и от него не узнал, а Милана сминала все неприятные ей темы так же эффектно, как простыни, ничуть не проясняя беспросветные непонятки.

На этот раз ей удалось подарить Аркадию самое правильное утро. Всё было на уровне — и массаж чёткий, и блины без комочков… Солнце за окном светило с полуденной беззаботностью, и Аркадию совершенно не хотелось новой порции семейных странностей Смоленских. Однако деваться было некуда — они приехали к нему прямо домой.

— Я просила не дарить мне ничего дороже миллиона!

16 июля 2010

— Милана! — Аркадий позвал её.

Она выпорхнула из кухни, держа в руках свой iPhone и дожёвывая блин.

— Что, любимый?

— Тебе подарок приехал.

— Какой? — оживилась она.

— Пойдём, — он взял её за руку и нехотя вывел из дома.

Серебристый Mercedes-Benz SL 63 AMG приветливо ожидал их у ворот. Милана взвизгнула от восторга и повисла на шее Аркадия.

— You are crazy! — воскликнула она. — Я же просила не дарить мне ничего дороже миллиона!

— А это не я, — с усилием признал он.

Улыбка мгновенно соскользнула с её лица. Милана удивлённо моргнула.

— А кто тогда?

В это время зазвонил её телефон. Милана взглянула на дисплей, и странная эмоция промелькнула на её лице. Метнув в новое авто непонятный взгляд, она буркнула «питомец» и, отвернувшись от Мерса и от Аркадия, отошла в сторону.

Аркадий задумчиво уставился на новый кабриолет. Питомец? Ничё не понял.

Милана тем временем ответила на звонок. Аркадий не видел её лица, и потому ему даже показалось, что по телефону говорит не Милана, а совершенно другая, не знакомая ему девушка, — настолько плоско и слащаво звучал её голос.

— Да, дедуль? Да, получила! Это именно то, о чём я мечтала! Правда?

Она издала фальшиво восторженный возглас, затем заливисто расхохоталась.

— Нет-нет, больше не буду грустить. Хорошо. Может, заеду…

Окончив разговор, Милана сунула iPhone в карман, запустила руки в волосы и некоторое время молчала, стоя спиной к Аркадию.

— Покатаемся? — спросил он, всё ещё изучая машину. — Номер чёткий. МГС твои инициалы, да?

Милана кивнула и обернулась, снова глядя куда-то сквозь него.

— Покатаемся, инициалы, да, — тихо сказала она.

Аркадий подошёл к ней и помахал рукой перед её глазами.

— Чё у тебя голос такой затуманенный? Милана! Ты со мной?

— Извини, да, я тут, — сказала она, наконец-то сфокусировав на нём взгляд.

— Не делай так, не уходи в себя.

— Почему? — спросила Милана, глядя ему в глаза.

— Надолго уходишь, фигню находишь, — пояснил он немного недовольным тоном.

Милана улыбнулась и опустила глаза.

— Sorry, просто…

Она посмотрела на свою новую машину, на Аркадия, затем снова куда-то в себя. Не в силах управлять её мыслями, он обнял её, напоминая о чувствах.

— У тебя ноги красивые, не грузись, — сказал Аркадий ей на ухо.

Милана приглушённо рассмеялась ему в плечо.

— Именно они и ведут меня к свободе, да, — пробормотала она. — Но кто-то всегда будет задавать ширину моего шага и скорость.

— Чё говоришь? — Аркадий непонимающе посмотрел на неё.

Милана пожала плечами.

— Не хочу кататься, — сказала она. — Пусть припаркуют где-нибудь. Ваще свой гелик люблю.

— А чё тогда хочешь? — спросил Аркадий. — Можем у бассейна позависать.

Она отрицательно покачала головой и заявила.

— Хочу покататься!

— Ты же не хотела! — удивился Аркадий.

— Да не на машине! — отмахнулась Милана. — На скейте, come on!

Аркадий просто нереальный. Как мечта, которая сбылась

16 июля 2010

— Не-а, джинсы надевай!

Он был непреклонен, и Милана, смирившись, надела джинсы и кеды вместо шорт и босоножек. На уступки она шла охотно — так сильно ей хотелось пережить с Аркадием новое совместное впечатление. Он, казалось, был уверен в успехе, так как помнил, что Милана неплохо каталась на сноуборде. Но то, что она не вставала на доску более трёх лет, стало для него полным сюрпризом.

— То есть ты ни с кем больше не каталась? — поинтересовался он, наконец-то одобрив её наряд.

Милана задумчиво покачала головой, вспомнив время, проведённое вместе с ним на альпийском склоне.

— А чё так? — продолжил расспросы Аркадий.

— Да потому что с тобой было так круто, что я вообще с тех пор в Альпах ни разу не была, — раздражённо призналась она.

— И в шале не была? — удивился он.

Милана опять отрицательно покачала головой. Аркадий был очень доволен собой.

— На Новый год в Санкт-Мориц? — неожиданно предложил он.

— С сестрёнкой своей познакомишь? — улыбаясь, спросила Милана.

— Посмотрим…

Он неопределённо пожал плечами и повёл её за собой на улицу. Солнце ярко светило, пышные деревья бросали кружевные тени на асфальт, тенькали таинственные птицы, на лужайке в отупении дремал один из сторожевых доберманов, с которым прошлым вечером познакомили Милану. Она остановилась и ностальгически улыбнулась мирному пейзажу.

— Где-то здесь с верхнего этажа когда-то выпорхнул рояль…

Аркадий взглянул на застеклённые витрины, затем — на спящего добермана.

— Благодаря тебе, мы поставили пуленепробиваемые стёкла, детка, — сказал он, подмигнув Милане.

— Как жаль, — вздохнула она.

Они обменялись взглядами и рассмеялись, вспоминая прикольные моменты прошлого.

С тех пор я ни разу не видела его отца. Fuck. Тогда казалось, что эта случайная встреча не так важна, что будет ещё множество возможностей исправить первое впечатление о себе, но судьба распорядилась иначе… И теперь мне ужасно неловко при мысли о том, что его отец помнит меня той шестнадцатилетней сумасшедшей, сносящей рояли… Хотя, может, он обо мне уже давно забыл? Вся надежда на это.

Вообще странные у нас с Аркадием отношения. Какие-то стадии мы проходим стремительно, какие-то пускаем на самотёк. Знакомства с его родителями, такого, о котором я всегда мечтала, всё ещё не состоялось, и вряд ли стоит вообще на него рассчитывать. Впрочем, с моей стороны та же тема — все вроде бы знают друг друга, но… Может, всё даже к лучшему?

По сути, мы с Аркадием оба предоставлены сами себе. Родные души, притянутые друг к другу, чтобы наконец-то соединиться и создать свою полноценную семью. Не смотрела на это с такого ракурса…

***

В гараже Новиковых было четыре машины: жёлтый Lamborghini Murcielago Аркадия, красный Ferrari Spider, чёрный Jaguar и её новый серебристый Mercedes SL.

— А, значит, он где-то тут, — задумчиво произнёс Аркадий, окинув припаркованные авто внимательным взглядом.

— Кто? — спросила Милана, на время сняв свои солнцезащитные очки.

— Не важно.

Он потянул Милану за собой. Туда, где, вытесненные машинами, стояли два велосипеда, красный квадроцикл и четыре скейта.

— Выбирай, — предложил Аркадий и взял свой разрисованный борд.

— А какой лучше?

— У меня всё всегда лучшее, — напомнил он. — Цвет выбирай.

***

— Чё? — спросила Милана.

Аркадий, наблюдавший за ней, расхохотался ещё громче. Поняв, что он смеётся над ней, Милана возмутилась:

— Чё ты ржёшь?!

Иногда бывает сложно понять точку зрения другого человека, особенно, когда не видишь себя со стороны. Милана отчаянно виляла попой. Аркадий не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свой восторг. Наконец, справившись с новым приступом смеха, он выдавил:

— Ты попой так отпадно рулишь!

— И чё? Я же еду! — невозмутимо воскликнула Милана, довольная своими быстрыми успехами.

— Да ты просто супер как едешь, — оценил Аркадий. — Дерзкий фристайл!

— А ты раньше катался с другими девушками? — спросила Милана, желая сменить тему.

Она нашла свою точку равновесия и теперь медленно ехала по ровному асфальту, стараясь не особенно вертеть забавляющей Аркадия частью.

— Нет.

Односложность и простота обычно радовали Милану, когда дело касалось трудных вопросов, но на этот раз ей хотелось услышать больше подробностей.

Она совершенно ничего не знала про Аркадия, про его бывших девушек, про московские увлечения, про друзей, про родственников… А он не спешил посвящать её в своё прошлое, отвечая кратко, быстро меняя тему и увлекая чем-то более актуальным. Например, своим идеальным телом, когда решил снять футболку…

— Значит, я твоя первая! — заявила Милана, стараясь сохранять равновесие.

— По сути, — согласился Аркадий.

Они объехали дом и катались на просторной площадке, по краям которой возвышались баскетбольные кольца. Солнце согревало мысли, новое непривычное движение обостряло чувства. Всё воспринималось ярче: и мир вокруг, и жизнь, и любовь…

Аркадий просто нереальный. Я так долго была в плену у собственных стереотипов, не замечая в нём того, кого сейчас так стремлюсь познать. Он интересный и многогранный, сильный и мужественный, искренний и любящий, лёгкий в общении, заботливый, добрый, такой родной. Он — как мечта, которая сбылась, прежде чем я успела даже начать думать. Он рядом и он опережает моё воображение своей офигенностью. Как он круто катается…

Как приятно, что я теперь тоже в теме. Суперкары, горные лыжи, сноуборд, скейт… I’m loving it, определённо! Скорость, подвластная мне, на которой я немного обгоняю себя, — то, что мне сейчас так нужно!

— Милан, а чем тебе Мерс не вкатил? — спросил Аркадий, словно прочитав её мысли.

— Почему не вкатил? Вкатил, ещё как вкатил…

Она попробовала немного ускориться.

По сути, очень красивая машина. Цвет стильный, номера такие, какие я себе хотела: и мои инициалы, и любимые девятки. Просто… Обидно очень от того, что это снова вещь, снова заменитель нормального общения, в котором я так нуждаюсь. Альтернативная стоимость искренности и доверия.

Дорого, не отрицаю. Дорого стоит, но не дорого сердцу, и потому я не могу это по-настоящему оценить. Всё это — снова пустые траты, от которых мне ничуть не становится теплей. Дед мне всё позволяет, всё дарит, а реальному счастью препятствует, не одобряя того, что значимо для меня, не слыша и не замечая во мне меня. Всё это так привычно извращённо, так неправильно, так…

Незаметно для себя Милана увлеклась своими мыслями. Результат не заставил себя долго ждать — счёт за невнимательность обычно приходит вовремя.

И ощутимо, fuck!

Милана доверила ему свои руки так же безоговорочно, как сердце

16 июля 2010

«You got me trippin’, stumblin’, flippin’, fumblin’
Clumsy ’cause I’m fallin’ in love…«Ты заставляешь меня ошибаться, спотыкаться, слабеть, краснеть, Неуклюжая потому, что влюбилась в тебя».»

Fergie — «Clumsy»

— Что ты делаешь?! Мне же больно! — воскликнула Милана.

— Тебе полезно, — сказал Аркадий. — Слушаться меня лучше будешь.

— You wishРазмечтался., — строптиво фыркнула она, закусив губу.

Ай-ай-ай, fuck fuck. Помолчу об этом я.

Аркадий подул на её ладони и отставил в сторону флакончик с непонятной жидкостью, от которой ужасно щипало поцарапанные руки.

— Боевое крещение, поздравляю, — он улыбнулся. — Сама не захотела защиту надевать.

— Ещё чего! Мне уже совсем не больно, — соврала Милана, вздёрнув нос. — Завтра опять будем кататься.

— Посмотрим.

Он изучал её ладошки с таким серьёзным видом, что Милана испуганно замолкла и даже на время задержала дыхание. Авторитет Новикова в некоторых вопросах был абсолютным, и Милана доверила ему свои руки так же безоговорочно, как влюблённое сердце.

— Сиди тут, — строго сказал Аркадий.

— Ты куда? — спросила встревоженная Милана.

— Ща приду, — ответил он и вышел из гостиной.

Да, мы друг друга отлично слышим и понимаем с полуслова: не так-то важно, куда он ушёл, главное, чтобы вернулся поскорей.

Она осталась покорно дожидаться его на диване, разглядывая свои руки и улыбаясь своим мыслям. Все пережитые ощущения были по-своему приятны — и катание, и падение, и эта его забота о царапинах…

Потеряла равновесие? Не беда, все падают. Главное — красиво встать и достойно выдержать восстановительное лечение. Не упала бы, если бы не начала думать. От некоторых мыслей можно и на ровном месте споткнуться, и хорошо, если найдутся силы, чтобы подняться на ноги. О чём я подумала? О деде, о матери, об отце. О том, что у меня даже не было нормального детства — с царапинами и синяками, с весельем, играми и друзьями…

Первые три года в Англии я откровенно скучала по дому, прилежно училась и чувствовала себя абсолютно совершенной в своём полном одиночестве. У всех одноклассников были семьи, свои домашние дела, планы на каникулы. А у меня не было никого, кроме Антония, с которым мы даже по телефону не разговаривали, и деда, который звонил регулярно — в школу, не мне.

Навязываться никому в друзья не хотелось — не было тех, кто всерьёз заинтересовал бы меня, увлёк своим внутренним миром и как-то скрасил досуг. Я общалась со всеми одинаково, не отказывала в помощи, но никогда не нуждалась в ответной благодарности, всегда отстаивала своё мнение и смело посылала тех, кто хотел возразить. Может, поэтому я незаметно для себя стала авторитетом в классе? Потому что мне было на всех всё равно? Не знаю, не важно уже.

Потом появилась Камила, и тут же прибавилось веселья, хотя я, конечно, никогда не давала ей понять, как много значило её присутствие в моей жизни. Она была робкой, милой и в чём-то похожей на меня. Я думала, что мы с ней станем сёстрами, будем вместе играть на каникулах, дружить и доверять друг другу все свои секреты. В этих отношениях я была искренней, она — нет, это выяснилось довольно быстро.

Впрочем, даже вначале у нас с ней не было того, о чём я грущу сейчас. Мы не играли в Barbie, fuck no! Это не по возрасту и не по статусу. Вместо этого мы тусили в гардеробной её мамы: тонули в вечерних платьях, путались в струящихся юбках, спотыкались в туфлях 39 размера, душились шёлковыми шарфами и пили «Moët & Chandon», немного, правда, но всё же. Сколько нам было? Десять?

С годами внешнее сходство стало усиливаться, и нас всё чаще называли сёстрами. Даже сейчас многие думают, что мы родственницы. Пф, наивные. Внешность Камилы — плод тщательного подражания, мы с ней совершенно разные. Трудно судить о книгах по обложкам, а людей прочитывать ещё сложней. Особенно тех, кто предпочитает таиться за завесой лжи и вуалью иллюзий.

Помню, летом перед нашей ссорой мы отдыхали на Лазурке, общались исключительно по-французски и обсуждали наших будущих мужей точно так же, как выбирали платья и сумочки, вместе листая «Vogue». Я тогда в основном слушала Камилу, потому что думать о муже ещё не было настроения. А Волкова с азартом моделировала своего идеального миллиардера — брюнета с огро-о-о-омной белой яхтой, «больше, чем у папы, и чтобы Cartier дарил!»

Понятное дело, такой брюнет вскоре появился в жизни Камилы и был хладнокровно отвергнут ей — в 13 так легко разбивать чужие сердца! Мы с ней постоянно лгали, чтобы казаться более взрослыми и крутыми. Она врала с аппетитом, я — из страха отстать и быть съеденной за мою наивную правду. Мы щедро кормили друг дружку рассказами о своей бурной личной жизни, достойной страниц взрослого глянца, сочиняли наивные истории про поцелуи, свидания и, разумеется, секс.

Наши байки, припудренные избыточными деталями, в сущности были совершенно бредовыми, но мы в них верили, и не было никакого желания разоблачать друг дружку. Правда жизни была такой серой и скучной, что её хотелось поскорей приукрасить, завернуть во что-нибудь яркое и шуршащее, чтобы было приятно смотреть. Разворачивать никто не стремился — обе знали, что такое пустота внутри души, и как трудно её заполнять.

Мы с ней обе были совершенно одиноки, но, увы, из-за этого вредоносного одиночества так и не смогли построить доверительные отношения. Да и возможна ли искренняя дружба, когда одна постоянно завидует другой? Камила почему-то всегда со мной конкурировала, копировала мой стиль, причёску, маникюр, но при этом стремилась превзойти, став более совершенной версией меня. Она сама охотно забралась в мою тень, а потом вдруг решила вырваться оттуда, избрав не самую чистую тактику — узрев уязвимость, пошла на предательство.

Разумеется, после того как она обнародовала мой дневник, я больше не решалась открывать ей свои слабые стороны, и Камила отвечала мне взаимностью. По итогу я даже не знаю, когда она впервые поцеловалась, кто был её первым и кого она реально любила.

Past tense, потому что нынешняя Волкова уже явно не умеет любить. А тогда? Тогда она смотрела на мир другими глазами — они всегда были на несколько оттенков теплее и живее моих. Камила была соткана из милых противоречий: много мечтала, то презирая ванильную романтику, то громко грезя о ней, умилялась шоколадным конфетам, которые ей дарил влюблённый в неё Майкл, и в то же время строила корыстные планы по захвату завидных женихов, рассматривая старшеклассников с удивительной прагматикой в не по-детски расчётливом взгляде. И Новикова она сразу же выбрала, ещё до того, как он появился в нашем классе. Странно даже, что он предпочёл меня — я совершенно не старалась ему понравиться…

Аркадий вернулся в гостиную и поманил её за собой.

— Come onПойдём..

— Чё ты задумал? — спросила напряжённо Милана, следуя за ним.

— Граффити рисовать будем. Ты же хотела!

Он улыбнулся. Она, обрадованная таким неожиданным поворотом, кивнула и прижалась к нему.

Если бы только наивная Милана знала грани творческих фантазий Аркадия, она бы осталась сидеть на диване и перебирать свои школьные воспоминания.

Ты меня слышишь, хотя часто замечаю, что ты меня не слушаешь

16 июля 2010

Смоленская прикольно каталась, умела падать, мягко приземлялась, легко вставала на ноги и с юмором воспринимала царапины, поэтому Аркадий пообещал не убирать скейт из совместных планов — в награду за её терпение. Тщательно разрисовав зелёнкой уже не болевшие ладони Миланы, которая, устав сопротивляться, смиренно ожидала результат, Аркадий остался доволен проведённой воспитательной работой и повёл свой шедевр в столовую.

Там он усадил Милану рядом с собой и кормил её с ложки, несмотря на возобновившиеся протесты. Среди её возмущений мелькали «меня никогда», «я сама» и «так неправильно», но её глаза сияли счастьем, и настроение за столом было игристо праздничным, как шампанское.

После весёлого обеда они зависали в шезлонгах у бассейна и отвечали на вопросы в Formspring. Милана то и дело отвлекалась, чтобы полюбоваться своими зелёными ладошками, на которых выразился креативный порыв Аркадия.

— Кеш, ты меня сфотаешь на скейте? — неожиданно спросила она.

— Нафига?

Аркадий посмотрел на неё. Ему казалось, что у Миланы уже должна была развиться устойчивая аллергия на фотографов.

— На профиль себе поставлю, — пояснила Милана. — Стереотипы разрушать буду.

— Какие такие стереотипы? — полюбопытствовал Аркадий.

— А почитай мой Forms, — ответила Милана, отложив iPad и с наслаждением вытянувшись в шезлонге.

Она была в золотом купальнике, эффектно сияющем в ярких лучах солнца. Он нехотя перевёл взгляд с неё на дисплей своего планшета. Страница Смоленской освежилась новыми ответами. Девиз «Не знаешь лично — не суди публично», короновавший её аккаунт, по-прежнему оставался незамеченным. Многие вопросы поражали даже Аркадия, но Милана давно вошла во вкус и теперь профессионально расправлялась с чужим любопытством.

— Чё, по сути за Новиковым замужем?

— Da

Аркадий улыбнулся.

— Как ты относишься к Камиле?

— Kosvenno.

— Сама себе пишешь вопросы.

— ne oskorblyayte moyu fantaziyu

Аркадию понравился этот ответ, и он взял его на заметку.

— videla vas s novikovim na presne. Che eto vi peshkom hodite?

— tozhe lyudi. Voobshe lublu peshkom hodit’

— Мажоры не ходят пешком

— Ну да, мы порхаем на вертолетах

Аркадий рассмеялся и посмотрел на всем довольную Милану, которая потягивала свой ледяной безалкогольный «Мохито» и улыбалась солнцу.

— че посоветуешь делать по жизни?

— цените момент

По факту.

— во сколько был первый секс?

— сегодня? в десять утра.

Он фыркнул.

— Чё читаешь? — поинтересовалась она.

— Про секс.

— А-а-а, — скучающе протянула Милана. — А вообще? Книги какие-нибудь?

— Тебя, — он улыбнулся, пролистнув её страницу.

— как с Аркадием познакомились?

— uzhe otvechala

— When did you first kiss?)

— When I had my first love)

— А чё за first love? — спросил Аркадий, отложив iPad и сосредоточив внимательный взгляд на безмятежно расслабленном лице Миланы.

— А во-о-от.

— Расскажешь?

— А ты не будешь ревновать? — обеспокоенно уточнила она.

— Не буду, — пообещал Аркадий, заинтригованный раздражающей неизвестностью.

Милана улыбнулась и сняла солнцезащитные очки, подставив лицо нежным ласкам тёплого солнца.

— Дело было давно, одним солнечным сентябрьским вечером, почти на исходе дня. Но начать надо с другого. I fell in love at the first sight, can you imagine that?Я влюбилась с первого взгляда, можешь себе это представить? Увидела его, и сразу что-то ёкнуло, но я не подала вида, потому что мы были не одни. Сам знаешь, в школе такая тема — люди, чуть узрев уязвимость, тут же спешат на предательство… А он был такой… Дерзкий, самонадеянный…

Её мягкий голос вовлекал воображение, и слушать стало сложно.

— Чё за тип? — спросил Аркадий, против воли начав ревновать.

Милана мечтательно вздохнула и провела кончиками пальцев по своим ключицам, затем медленно прочертила контур своего купальника, отслеживая его реакцию.

— Офигенный, — прошептала она и, отпив «Мохито», томно продолжила. — Он раздевал меня взглядом. У него такой взгляд… М-м-м, катастрофа просто… Он мне снился, не давал прохода, а однажды вдруг выманил на разговор и завёл меня к себе в комнату. У меня голова шла кругом от его близости, а он смотрел на меня, улыбался, говорил что-то про essays, а потом… вдруг поцеловал и предложил встречаться.

Аркадий слушал уже с улыбкой, вспомнив эпизод, о котором она говорила.