Бесплатный фрагмент - Страна, изгнавшая улыбку

ПРОЛОГ

Была на Забытой планете одна довольно интересная страна, имя ей Первоскрепия. Жил на ней народ древний, с глубокой историей, в которой имели место и славные победы, и горькие поражения. Вообще история первоскрепского народа весьма богата на события. Тысячу лет они завоевывали территорию за территорией, народ за народом. Так уж случилось, что земли под своим знаменем собрали они хоть и не шибко обширные, но очень богатые и плодородные. Поэтому следующую тысячу лет им пришлось отбивать все это добро от многочисленных желающих забрать его себе. Так Первоскрепия с гордо поднятой головой дошла по шаткой дороге истории до дней нынешних.

Первоскрепия необычная страна. Она просто соткана из противоречий, несуразиц и парадоксов. Ну, сами посудите. Страна очень богатая, но народ в большинстве своем бедный. Закон все уважают, но никто его не соблюдает. Каждый знает, как правильно жить другим, но сам так не живет. Все ругают взяточников, но каждый пытается подкупить при первой возможности. Была еще одна интересная особенность. Первоскрепы никогда никого не боялись. Не было ни одного народа, который мог внушить им хотя бы малейший страх. Наверняка сказались победоносные гены прошлых поколений. Но было кое-что, чего первоскрепы боялись как огня. Кое-что, гораздо более слабое и незначительное, но внушающее первоскрепам абсолютное чувство страха, покорности и ненависти. Этим страшным злом являлись так называемые «вышестоящие». Фабричный работник боялся начальника фабрики, хлебороб владельца фермы и так далее. У каждого был свой вышестоящий. Но была и особенная каста, ненавидимая всеми. Это правительство. Во главе правительства стоял сам его величество правитель, который имел десять так называемых советников, каждый из которых заведовал своей сферой. Те в свою очередь имели своих советников, эти уже своих и так долго-долго до самых-самых низов. Лишь простой работяга таковых не имел. Имел он лишь низкое жалование, больную спину и голодную семью. Типичный такой первоскреп.

Отдельное внимание стоит уделить правителям Первоскрепии, которых за всю ее долгую историю было больше сотни. Рассказывать про каждого не имеет смысла, но некоторых из числа недавних все же рассмотреть стоит. В качестве предыстории так сказать.

И начать бы хотелось с господина Слабово̀лова. Страна ему досталась, как самому казалось, в прекраснейшем состоянии. Народец что-то себе спокойно делает, суетится. Площади и рынки полны торговцев, в полях добротный урожай.

Гудят, шумят и пашут первоскрепы,

В такой стране и жить им благодать.

А к мелким недочетам будем слепы,

Дабы привычному укладу не мешать.

Эх, к морю надо бы семью отвезть,

А к людям точно уж не буду лезть!

Что делать и как жить, ломать не надо голову,

Да скажет же честной народ спасибо Слабоволову.

Но народу вся эта картина виделась отнюдь не так красиво и радужно, как их правителю. Ведь, в то время как в соседних странах уже вовсю на производствах работали станки, а поля вспахивали на механических машинах, первоскрепы все продолжали пахать на собственном горбу. Это всех дико раздражало, терпение лопнуло, люди взбунтовались и вполне ясно намекнули Слабоволову, что с морей ему возвращаться не стоит. Кажется, он особо и не рвался. Народ Первоскрепии очень любил впадать в крайности. Поэтому вместо пассивного и бесхребетного Слабоволова они поставили самого, что ни на есть активного и энергичного Справедло̀вского.

Справедловский все детство провел в нищете. Отец постоянно научал сына, что бедны они из-за богатеев, которые на их горбу сколотили себе состояния. Мальчика дико бесило, что из всего выращенного их же с семьей урожая получали они лишь малую долю, большую часть отдавая богатеям. Все свои обиды детства он перенес и во взрослую жизнь.

Скажу же вам, с проблемами народа

Знаком я с самых малых лет.

На все вопросы у меня один ответ,

Надо трясти богатеньких уродов.

Несправедливость мы искореним,

Нам «равенство» — это не просто слово!

Там где народ и Справедловский с ним!

Единство — Первоскрепии основа!

Народ ликовал. Справедловский действительно говорил как народ, думал как народ. Да что там, он и сам был из народа. Однако радость длилась недолго. Как оказалось на дистанции, Справедловский кроме идеи равенства совершенно ничего не мог предпринять как правитель. Сначала он забрал деньги у богатых и раздал бедным. В итоге все возымели средний достаток, что порадовало большинство. Но вскоре система дала сбой и порушила главенствующий принцип всей этой идеи. Принцип справедливости. Ведь одних внезапное обогащение подтолкнуло к усиленной работе, а других побудило к лени и тунеядству. Так через время снова появились бедные, из-за безделья, потерявшие все свои средства. Здесь Справедловский снова перераспределил богатства, чем естественно вызвал возмущения честных работяг, вынужденных делиться с бездельниками. Тружеников становилось все меньше, лентяев все больше, а бедность, которая при Слабоволове охватывала большую часть населения, здесь же настигла практически всех поголовно. Справедловский имел благие намерения, но оказался совершенно бездарен как правитель. Логично, что и его вскоре не слишком вежливо убрали подальше от власти.

— Нам нужен крепкий хозяйственник. — Рассуждал народ. — Тот, кто знает как дела вести. Коли экономика у нас поднимется, много производить будем, то не так важно станет, что богатеи есть, ибо всем всего хватит. — Постановили люди и выдвинули Промысло̀вича. — Промыслович вон завод поднял из руин, значит и страну поднимет! — Сказано — сделано.

Что вы, братцы? Как, устали?

Это вовсе не предел.

Мы, зато другим оставим

Поколениям задел.

План, проект и сроки сдачи,

Первоскреп, ты не филонь!

Делаем страну богаче,

А в душе горит огонь!

Задор и рвение, с которыми Промыслович взялся за страну впечатляли. И что не говори, а успехи оказались видны невооруженным взглядом. Менее чем за десять лет Первоскрепия превратилась из отсталой страны в бодрое промышленное государство. Первоскрепию до Промысловича сравнивали со старой кобылой, которая при нем переродилась в мощную машину, уверенно движущуюся вперед. Народ поначалу на ура воспринял деятельность Промысловича. Ну а что? Они хотели трудиться — трудились не покладая рук. Хотели технологий — получили технологии. Но со временем первоскрепы вдруг осознали, что помимо труда хотят и отдыхать. А понятие отдыха Промысловичу явно не было знакомо. Также проблемой было то, что Промыслович настолько сильно увлекся промышленностью, что совершенно забыл про сельское хозяйство. Еды с трудом хватало, а ее ассортимент был невероятно скуден. Истощившийся и утомленный народ мечтал лишь отдохнуть и наесться от пуза. Благодаря Промысловичу в стране появились тысячи моторов, но его личный не выдержал рвения своего хозяина и позволил жителям Первоскрепии облегченно выдохнуть.

— Надо мозговитого и рассудительного правителя нам. Чтобы смог сохранить наследие Промысловича, но при этом еще и сельским хозяйством занялся. И чтобы рабочий день был лишь до заката, и выходные еще надо…

Так высший государственный пост был доверен Рассудѝлову. Человеку из рабочей семьи, но при этом образованному. Идеальный вариант, не иначе.

Знает Рассудилов толк, строить, как и сеять сразу.

Кормится ногами волк, ну, а первоскрепы мясом.

Обрастаем мы жирком, сыты наши жены, дети.

Уважаем мужиком, правитель за слова в ответе.

Что и говорить, хорошо жил первоскрепский народ под уверенной рукой Рассудилова. Шумели фабрики, гудели города, разливалась песня над просторами полей. Работали люди честно, с энтузиазмом. Хорошо работать, когда знаешь, что семья накормлена, а твой труд ценится. Доходы постепенно росли, у многих появлялся небольшой излишек. Его они бережно откладывали, а скопив солидную сумму, отправлялись в соседние страны. Как говорили сами первоскрепы «мир посмотреть». И привозили они оттуда целый океан эмоций и новых впечатлений. Отдых и веселье это конечно хорошо, но пора бы и честь знать. Работа ждать не будет. И вот, вернувшись к привычному ритму бытия, люди вдруг осознавали, что там-то на чужих землях народу лучше живется. Еды там выбор огромный, а у них тут все хлеб, суп, да мясо. И одежды там всякой разной завались. Ходят люди пестрые, разноцветные, диву даешься. А здесь то что, либо светлые штаны с рубахой, либо черные штаны с рубахой. Однообразно все, серо и неярко. Люди начинали тосковать. Годы же шли своим чередом. Постарел Рассудилов, заболел сильно и ушел в отставку. Стали люди думать, кого им теперь у власти поставить, чтобы жилось всем лучше. Большую поддержку быстро обрел некто господин Сменский, работавший в сфере международной торговли.

Эти все другие страны,

Кто там умный, кто дурак,

Сменский, видел, Сменский знает,

Что там так, а что не так.

И волною в магазины

Хлынул мировой товар.

Набивал народ корзины,

Богатей считал навар.

Как же людям мало надо,

Чтобы счастье обрести.

Облачиться бы в наряды,

Праздно время провести.

Какому же диву давался честной народ. Такого разнообразия на прилавках он никогда не видел доселе в своей истории. Со всех концов мира в Первоскрепию ринулись богачи. Покупали земли, фабрики, фермы, строили магазины. Для них появление столь неразвитого, но богатого рынка открыло совершенно новые возможности. Сменский продавал государственные земли по мизерным ценам, что и привлекло такое внимание. Но за блеском и лоском зарубежных побрякушек народ уже не мог разглядеть беду. Не мог и скорее не хотел. Деятельные богачи быстро запустили свои руки во все сферы, купив даже государственных советников. Доходы падали, страна более не принадлежала народу. Но народ ничего не предпринимал. Люди глубоко погрузились в сон массового потребления. Их даже мало заботило, кто там сейчас правит Первоскрепией, откуда он и чем занимается. У них были свои насущные мирские проблемы, которые требовали внимания. А правители постепенно менялись. Кто-то был экономист, кто-то юрист, кто-то торговец, но суть оставалась та же. По большому счету это был тот же Сменский, но в разных вариациях.

Вот мы и добрались до нашего главного персонажа. Звали его господин Воришкин.

Воришкин с детства нищим был

И натерпелся страшных бед.

Отец семейства много пил,

А матери и вовсе нет.

Воришкин с детства очень слабым был

И тут ему терпеть пришлось немало.

Отец его нещадно дома бил

И от детей на улице частенько прилетало.

Терпеть не мог он рвань и нищету,

Презрительно и свысока глядел на пьянь.

Цинизм его навеки вечный друг,

Душа — ему уплаченная дань.

Не смотря на все трудности Воришкин много учился. Мечтал однажды стать сильным статным военным. Хотелось ему, чтобы смотрели на него более не сверху вниз пренебрежительно, а снизу вверх с восхищением, может даже со страхом. Но казалось, уже было осуществившаяся мечта, быстро разбилась о суровые жизненные реалии.

Бойцам нужна как воздух голова,

Чтоб думать, быстро принимать решенья.

Была к военным родина права,

Когда их статус наделила уваженьем.

А для чего Воришкину она?

Хотел бы без подсказки я спросить.

Таким солдатам голова нужна,

Лишь, чтобы каску мог на ней носить.

Думаю, понятно, что с военной карьерой у Воришкина не задалось. На этом моменте и берет начало сия занимательная история…

ГЛАВА 1

Темнело. Воришкин шел по стремительно пустеющим улицам города без малейшей надежды на будущее. А ведь как-то жить все же надо. Нельзя же просто лечь и помереть. Отчаявшись, он сорвал на столбе первое попавшееся объявление, и судьба направила его работать держальщиком-подавальщиком. Работа была простая, но как ему тогда казалось очень ответственная. На огромный склад ежедневно привозили тысячи ящиков и коробок. Среди них по рядам ходили писальщики, которые писали на приклеенных бумажках известные только им буквы и цифры. После того как ящик был подписан, его можно было загружать и отправлять дальше по маршруту. Загвоздка в том, что разные товары необходимо было подписывать разными цветами, коих было всего пять: красный, синий, черный, оранжевый, зеленый. Тут-то и наступало время держальщика-подавальщика, который шаг в шаг ходил за своим писальщиком и по команде быстро подавал нужный цвет.

— Это все очень важно, ведь, правда! Если перепутать цвет, то придется переклеивать бумажку, а это необоснованная трата казенного имущества! А еще страшнее, если никто не заметит ошибки в цветах. Ой, что тогда будет. — Хватался за голову Воришкин и с еще большей внимательностью вслушивался в слова своего писальщика.

— Крас… — Не успевал договорить тот, как Воришкин уже отработанным движением протягивал ему маркер. Но на этом фанатичный держальщик-подавальщик и не думал останавливаться.

— Работать над собой нужно всегда! Коли судьба послала мне такое предназначение, то стать я должен лучшим в данном деле. — Рассуждал Воришкин, часами отрабатывая во внерабочее время четкость движения руки, подносящей маркер. — Мой хват и высота подачи должны быть такими, чтобы писальщику было максимально удобно взять его и тут же начать работу. От таких мелочей и зависит успех! — Поток его мыслей был неумолим. Помимо личных убеждений была и еще одна вполне существенная мотивация работать хорошо. Звалась она шагальщик-проверяльщик. Шагальщики-проверяльщики также работали на этом складе. В их обязанности входило ходить (или шагать, отсюда и название) по складскому помещению и внимательно наблюдать за работой писальщика и держальщика-подавальщика. Если он замечал ошибку или плохое исполнение теми своих обязанностей, то делал соответствующие пометки и шел с докладом к начальству. Так и происходил рабочий процесс на складе. Три мужичка шаг в шаг друг за другом следовали от ящика к ящику. Один пишет, второй подает, третий контролирует. Писальщик получал за это восемь монеток в день, шагальщик-проверяльщик десять, а держальщик-подавальщик две, что было мягко сказать, очень мало для молодого парня. Но и эти крохи радовали Воришкина. Ведь это была его первая настоящая работа, в которой он оказался хорош. В один прекрасный день к нему в голову пришла, как тогда казалось, поистине гениальная идея. Подходя к ящикам, он внимательно вглядывался в надписи на них и определял нужный цвет до того, как это сделает писальщик.

— Зел… — Начинал было произносить писальщик, но в этот момент с удивлением замечал протянутый ему зеленый маркер. Ох, если бы существовали соревнования между лучшими держальщиками-подавальщиками, то Воришкин бы с высокой долей вероятности занял там первое место. Замечая удивленные взгляды, он расплывался в нескрываемой улыбке, а внутри переполнялся чувством гордости.

— Так смотрят на мастера. — Думал он. Однако снова суровая реальность не совсем соответствовала его ожиданиям.

Перенесемся на два этажа выше. Крепкий мужчина сидел за столом и с аппетитом поедал курицу. Вид его был вполне здоров, но покрытое легкой щетиной лицо выдавало усталость.

— Когда же починят чертову вентиляцию! — Даже на белой рубашке отчетливо проявились пятна выступившего пота. В кабинете было действительно жарко.

«Тук! Тук!» — Постучали в дверь.

— Эх, ну кого там принесло? Войдите! — Буркнул мужчина, и с сожалением отставив тарелку с недоеденной курицей, вытер платочком пот со лба. Дверь открылась.

— Господин Складовский, разрешите-с к вам. — Полными неловкости и ужимок движениями худой мужчина в очках подошел к столу.

— А, это шагальщик-проверяльщик. Что там у тебя? Кто плохо работает? — Порядок был всем известен. Одно замечание — предупреждение, два — выговор, три — увольнение.

— Ох, господин Складовский, сегодня все немного не так-с обстоит. Скорее наоборот-с. Кое-кто слишком хорошо работает-с. Подозрительно хорошо. — Наигранно хмыкнув, крысиная физиономия мужчины с недоверием осмотрелась по сторонам.

— Как это так, слишком хорошо? Уж восемь лет я тут работаю начальником этого склада. Всякое видел, признаюсь честно. Но чтобы приходил шагальщик-проверяльщик и говорил, что кто-то СЛИШКОМ ХОРОШО работает! Такое, признаюсь, впервые.

— У меня тоже-с, признаюсь.

— И кто это там у нас настолько отличился?

— Воришкин-с, держальщик-подавальщик. — С какой-то мерзкой и злобной ухмылкой произнес мужчина.

— Вот как. Хмм… Интересно. Знаете, я уже восемь лет работаю начальником этого склада и скажу вам следующее. Обычно хорошо работают в двух случаях. В первом хотят повышения зарплаты, во втором повышения в должности.

— Очень разумно-с. — Вторил в унисон шагальщик-проверяльщик. Всегда и во всем поддакивать начальству являлось одной из самых главных его обязанностей, пусть и неформальной.

— Скажите мне, мил господин, этот Воришкин проинформирован, что с должности держальщика-подавальщика не бывает карьерного роста?

— Проинформирован-с, уверен-с.

— Ладно. А до него доводили, что жалованье на должности держальщика-подавальщика две монеты в день и повышению не подлежит?

— Совершенно точно-с, доводили-с, господин-с. Я сам тому свидетель-с.

— Интересно. То есть ты хочешь сказать, что один из моих работников слишком хорошо работает, точно зная, что его никак за это не вознаградят?

— Да, господин, хочу-с.

— Слушай, но это ведь бессмысленно. Ерунда полнейшая. — В недоумении развел руками Складовский.

— Определенно так-с, господин. Чистейшая ерунда-с. — Отзеркалил сей жест шагальщик-проверяльщик.

— Ух, так… — Снова собрал платочком пот со лба, но в этот раз как-то нервозно. — Это не к добру. Позови-ка мне сюда этого Воришкина. Лично взгляну, что за фрукт такой.

— Сию секунду-с. — Кланяясь через каждый шаг, шагальщик-проверяльщик попятился из кабинета.

— Держальщик-подавальщик Воришкин, немедленно явиться в кабинет начальника! Внимание, держальщик-подавальщик Воришкин, немедленно явиться в кабинет начальника! — Раздалось рупором по всему складу.

— Мое время пришло… — Подумал Воришкин, отряхнулся от складской пыли и пошел… Он быстро добрался до кабинета, но все никак не решался войти. — А надо ли стучать? Если меня вызвали, значит ждут. Получается не надо. А вдруг надо. В армии всегда надо было… — Это был очень активный монолог. Воришкин жестикулировал, топал, спорил сам с собой.

— Это еще что за мать его?! Он больной? — Начальник наблюдал за всем происходящим у двери через камеру наблюдения и явно был шокирован таким поведением работника.

— «Тук! Тук! Тук» — Он решился.

— Войдите.

— Добрый день, господин Складовский. — Вошел Воришкин. В кабинете он вел себе вполне нормально, будто и не было этих странностей у двери минуту назад. Однако его глаза как-то неестественно светились восхищением и трепетом, будто он смотрел не на потного замотавшегося мужчину, а на самого бога. — Я услышал по рупору, что вы меня звали и вот пришел.

— Я вас не звал. Вас разыграли. — Начальник затеял психологическую игру. Это он любил. Слишком уж мало развлечений предоставлялось в рабочее время.

— Ох, правда? Это неприятно. Ну, тогда я пойду. — Взгляд потух и Воришкин опечаленный двинулся к двери.

— Стой! Я пошутил. Звал я тебя. — Ухмыльнулся Складовский.

— Ох. Ахах. А я поверил. — Воришкин двинулся было обратно к столу, но резко замер с задумчивым видом.

— Что такое? — Этот вид явно пугал Складовского.

— А быть может такое, что вы разыграли меня вновь? И все-таки не звали меня. Или же звали лишь, чтобы разыграть. Тогда мне стоит сейчас уйти, дабы не остаться в дураках. — Закончив эту короткую, и как ему тогда казалось сильную речь, Воришкин с гордым видом развернулся и вальяжно двинулся к выходу.

— А ну сядь немедленно! — Вскипел начальник.

— Ох… — Гордость и уверенность мигом сдулись рыком Складовского куда-то очень далеко. Воришкин побледнел и быстро занял указанное ему место.

— Хватит шуток, вижу тут с этим не все гладко. Я тебя звал. — Складовский с суровым видом нервозно отстукивал ручкой по столу какие-то ритмичные мотивы, одному лишь ему знакомые. — Приходил тут шагальщик- проверяльщик. По твою душу… Жаловался…

— Ох, как же так? Я ведь лучший держальщик-подавальщик! У меня не было проколов. Если уж я плохо работал, то всех остальных держальщиков-подавальщиков с этого склада надо уволить сейчас же! Они подают маркер в среднем за три-четыре секунды. Это непозволительно долго. Вся торговля мира стоит из-за этого! Я же подаю менее чем за секунду! Вот она скорость! Некоторые вообще цвета путают! Это преступная халатность… Да за такое их сажать… — Резко вскочил Воришкин. Его взгляд вскипел, а полный обиды голос стал гораздо выше и громче. Самое живое, на тот момент обитавшее в душе, было вероломно задето.

— Тихо! — Оборвал неожиданно возникшую эмоциональную полемику Складовский. Подействовало. Воришкин успокоился и кротко сел на место. — Господин Воришкин, никто не говорит, что вы плохо работаете.

— Правда? Но вы ж…

— Правда! Наоборот, вы слишком хорошо работаете.

— Правда? — Лицо Воришкина излучало щенячий восторг.

— О, да. Вы работаете настолько хорошо, что этого нельзя оставить без внимания. Но есть загвоздка-с… Тьфу! Чертов шагальщик-проверяльщик с крысиной мордой заразил меня своим этим ссссс… — Теперь уже настал черед Воришкина быть в недоумении. — Извините, это нервное… Так вот, мы все никак не можем понять вашу мотивацию. Скажите, господин Воришкин, вы, когда устраивались на работу, вам довели, что с должности держальщика-подавальщика никого не повышают?

— Да, довели. Три раза повторили.

— Отлично. А сообщили ли вам, что зарплату все держальщики-подавальщики получают две монеты в день и никогда им ее не повышают. Даже за отличную, выдающуюся работу. Вам это сообщили?

— Да, сообщили. Четыре раза повторили.

— Кхм, ладно. Давайте так… Скажите, господин Воришкин, зачем вы это делаете? Почему вы так сильно стараетесь работать хорошо? В этом же нет смысла.

— Мне просто нравится. Я хочу быть лучшим в этом деле. — Все еще не улавливал сути претензии парнишка.

— Лучшим? Но ведь нет в природе соревнований среди держальщиков-подавальщиков.

— Лучшим для себя, в своей голове… — Не шибко привычно, немного странно, но все же чертовски верно сформулировал Воришкин.

— Ох… — Складовский снова вытерся платочком. — Кажется, господин Воришкин, я вас понял. Вы идейный.

— Идейный? — Удивился тот, ведь его так ни разу не называли.

— Да, идейный. У вас есть идея, и вы ей следуете. При этом вам не важна награда и признание. Такие люди редкость в этом мире. И при этом невероятно ценны. — Складовский был прозорливым, опытным управленцем. Но здесь он ошибся. Воришкину более всего было важно получить награду и признание. Однако он абсолютно не знал, как этого достичь. И ничего лучше не придумал, как выкладываться по полной на любой должности. «Старайся и поднимешься» — говорил ему в ранние годы сосед-водитель. У каждого мальчика в детстве должен быть образец мужской модели поведения. В среде близкой Воришкину таковых было двое: алкоголик-отец и сосед-водитель. Выбор пал явно не в пользу отца. Вторым советом от соседа было «всегда угождай начальству». Эти два правила Воришкин запомнил на всю оставшуюся жизнь.

— Да, это похоже на меня. — Второе правило в действии.

— Великолепно. В связи с этим у меня есть предложение к вам, господин Воришкин. У меня был до недавнего времени подносильщик кофе. Работал исправно, претензий не было. Пока не запил… Стали у него трястись руки. Один раз пролил он кофе прямо мне на стол. Второй раз уронил и разбил кружку. А третий раз вообще уснул на рабочем месте и не услышал, как я его звал. Это уже безобразие полнейшее. А у нас порядок простой, вы знаете. Одно замечание — предупреждение, два — выговор, три — увольнение. Как вы понимаете, было как раз таки три. Видя вашу старательность в работе, и я даже сказал бы дотошность, хочу предложить вам должность подносильщика кофе!

— Мне? Подносильщика кофе? — Сразу тонна мыслей переполнила голову Воришкина. — А если не справлюсь? Это сложная работа. Всегда на виду у начальника.

— Да. Только представьте. Вы станете первым в истории нашего склада держальщиком-подавальщиком, которого повысили в должности. Вы войдете в историю!

— Я… В историю… — Складовский умело сыграл на самых тонких струнах его души.

— Да. Работа не на пыльном складе, а в довольно чистом помещении. Ну и зарплата не жалкие две монетки, а целых пять монет в день. В месяц это целых сто пятьдесят монет! А за год целых тысяча восемьсот двадцать пять! Это же целое состояние. — Складовскому легко было говорить, получая пятьдесят монет в день. Но как бы то ни было, это предложение удовлетворяло две главные амбиции Воришкина. Деньги и уважение.

— Это честь для меня, господин Складовский. Я буду лучшим подносильщиком кофе на вашей памяти!

— Меня это радует. Поздравляю с новой должностью. Сейчас можешь идти домой отдохнуть. А завтра утром, чтобы здесь как штык! — Складовский протянул руку, чем вызвал лютый восторг Воришкина.

— Пожать не слабо, как слюнтяй, но и не сильно. Чуть слабее, чем он, чтобы показать его превосходство. Да, вот так. — Активно размышлял Воришкин, пожимая руку начальнику.

Покинув душное складское здание, Воришкин вышел на улицу, где его тут же приятно обдало свежим ветерком. Он окинул взглядом людей, шныряющих по улице. Но в этот раз что-то было не так. Это был особый взгляд, взгляд победителя. Впервые в жизни его отметили, его повысили! Все тело переполняла какая-то неведомая доселе эйфория. С этого самого дня Воришкин полюбил это чувство, ставшее для него впоследствии настоящим наркотиком. Чувство успеха! Насладившись моментом, он двинулся вниз по улице. До дома было недалеко, все пара кварталов пути.

Жил Воришкин в рабочем общежитии, куда его заселили, как только он устроился на склад. В одной небольшой комнатке с ним проживали еще трое мужиков. С соседями ему повезло. Эта троица была из водителей-грузоперевозчиков. Они неделями находились в пути, потом возвращались, два-три дня пили, не просыхая, а затем снова на долгое время уходили в рейс. Так что, по сути, большую часть времени Воришкин жил в комнате один, что его несказанно радовало. Как обычно он потратил одну заработанную монету на ужин, а вторую спрятал в деревянную коробочку к остальным накоплениям. Саму же коробочку Воришкин прятал в полу, найдя под досками пустое пространство. Пора спать, ведь завтра новый день. Великий день…

ГЛАВА 2

Наступило утро следующего дня. Город все еще спал. Даже петухи в окрестных деревнях еще не кричали. До начала рабочего дня оставалось еще полтора часа, но Воришкин уже приближался к складу. Заметив, что дверь закрыта, он принялся неистово в нее стучать. Вскоре за дверью послышались тяжелые шаги, последовал звук открывающегося замка и вышел огромный охранник, мужичок лет пятидесяти.

— Тебе чего? — Недоверчиво пробасил он, продирая заспанные глаза.

— Доброе утро. Я на работу.

— Первый день что ли?

— Нет, уже почти четыре месяца здесь работаю.

— Тьфу! Так если ты тут уже давно работаешь, то знать должен, что склад с семи утра работу начинает! А сейчас еще шести нету! Чего приперся в такую рань?

— Ох, извините, если я вас потревожил. У меня просто первый день на новой должности. Волнуюсь. Хотел осмотреться на новом месте заранее.

— Хм, новая должность? И кем тебя назначили?

— Подносильщик кофе! — Гордо подняв подбородок, заявил Воришкин. Даже самые видные короли, пребывая на пике своего могущества, представляясь, не выглядели столь помпезно.

— А кем раньше трудился?

— Держальщиком-подавальщиком.

— Во как! Так с них же не повышают!

— Не повышали раньше! Я первый в истории! — Воришкин задрал подбородок настолько высоко, что казалось, вот-вот сломает свою тоненькую шею.

— Хех, забавный ты парень. «Первый в истории» говорит. Эх, ладно, заходи. — Охранник оставил дверь открытой, и они прошли внутрь. — Тебя как звать-то?

— Воришкин!

— А меня Сторожельский. Будем знакомы. Знавал я прежнего подносильщика кофе. Хороший мужичок был, жаль с возрастом запил. Так работу и потерял. Ты, то хоть не пьешь? — С отеческой строгостью вопросил охранник.

— Я то? Нет, не пью. И не пробовал даже.

— Это ты молодец, конечно. И не вздумай начинать. Эта гадость столько людей погубила, что мама не горюй.

— Знаю, господин Сторожельский, знаю. — Действительно, он знал это как никто другой. — Слушайте, а почему когда я постучал, вы не посмотрели по камерам кто это? Камеры ведь это очень круто. Мне очень нравятся камеры.

— Хах, камеры говорит… Четыре месяца работает и не знает, что настоящая рабочая камера только в приемной висит, чтобы начальник видел кто к нему стучится.

— А остальные? На улице, в коридоре, в раздевалке? — С волнением спросил парнишка.

— Муляжи обычные. Фальшивки. Чтобы создавать иллюзию контроля. Люди боятся камер и Складовский это знает.

— Невероятно… — Лицо Воришкина выражало глубокое расстройство и даже некую обиду. Так бывает, когда во что-то свято веришь, а на деле это оказывается фальшивкой. В прошлый раз с ним такое приключилось в раннем детстве. У маленького Воришкина тогда выпал первый молочный зуб и соседский мальчик сказал, что если встать спиной к полю и бросить выпавший зуб через левое плечо, то его подберет дух полей, а к закату принесет в награду конфеты. Доверчивый Воришкин так и поступил. Прождав полночи у окна, он так и не дождался желанных конфет и, рыдая от обиды, пошел спать. Зато получил хороший жизненный урок. Всякий опыт ценен. Горький же ценен вдвойне.

— Вот и пришли. — Приемная перед кабинетом Складовского делилась на три зоны. В первой, самой большой, стояли кресла для ожидающих. Напротив же находился стол секретаря. А по соседству в углу был так называемый кофейный уголок. — Вот здесь твое рабочее место будет. Смотри, я тут ночами бывает, кофе себе делаю, так что покажу, что и как. Только начальнику не рассказывай. Короче, это кофейная машина. Сюда засыпаешь кофе по сортам. Его берешь вот в этом шкафчике. Сюда заливаешь воду. Когда засыпал и залил, нажимаешь большую кнопку, и ждешь, пока приготовится. Потом как будет готово, ставишь сюда кружку и держишь эту маленькую, пока не нальешь сколько надо. Все просто и понятно.

— Благодарю. Вроде и правда, все легко. — Видимая простота обнадеживала.

— Ага. Кстати, сегодня Ярко̀ва выходит, она подскажет если что.

— Яркова?

— Да, не знаешь Яркову? Наша королева местная. Первая красавица склада. Правда, вторая это старая уборщица Затеркина, так что конкуренции у нее особо нет. Яркова секретарша начальника. Сидит вот за этим столом. Девка хорошая, доброжелательная, если клинья к ней не подбивать.

— Клинья?

— Ну, да. Не проявлять к ней, так сказать, романтический интерес. Этого она не любит. Оно и понятно, тут каждый первый грузчик хоть раз да пытался. Достали девку уже.

— Понял, спасибо, господин Сторожельский. — Подобно школьнику на первом уроке кивал головой Воришкин.

— Всегда пожалуйста. Если что обращайся. А я пойду к себе. А то скоро начальник приедет, а я не на месте. Не оценит. Удачи, молодой. — Охранник, бряцая связкой ключей, вальяжно двинулся в обратном направлении. Все-таки отсутствие амбиций это великий дар. Он позволяет получать удовольствие даже от самой непритязательной и бесперспективной работы. Воришкин же остался наедине со своим новым рабочим местом в полной готовности приступить к обязанностям.

— Ох, Воришкин, вот ты и на новом месте. Работать будешь с такой технологичной машиной в обществе прекрасной дамы. Главное, как сказал Сторожельский «клинья не подбивать». Пхах, не очень то и хотелось. — Рассуждал Воришкин.

Ближе к семи часам появился начальник.

— Здравствуйте, господин Складовский. — Широкая улыбка приветствовала начальника.

— О, привет, Воришкин. Ты уже на месте? Похвально. Ну, давай тогда, и проверим тебя в деле. Сделай-ка мне зеленый кофе. Принесешь в кабинет.

— Будет исполнено! — Вытянувшись в струну, зачем-то отрывисто крикнул Воришкин. Похоже, вспомнилась армейская служба. — Так, открываем шкафчик. Ищем… Ага, вот «кофе зеленый». Засыпаем сюда, берем бутылку с водой, льем сюда. Нажимаем сюда. Зашумело, похоже, работает. — Проговаривал все действия в голове Воришкин. — Теперь понесли. — Первый раз прошел успешно. Чашка свежесваренного кофе была благополучно доставлено на стол к начальнику.

— Спасибо, Воришкин. Хороший кофе. Иди, отдыхай пока. Но далеко не отходи, кофе я пью часто. — Поблагодарил Складовский, и новоиспеченный подносильщик с довольным видом поплелся к себе на стул. Вдруг в конце коридора появилась женская фигура. Воришкин почему-то моментально понял, это была Яркова. Всем своим видом она сразу произвела на Воришкина неизгладимое впечатление. Нет, даже не так. Она просто сразила его наповал, запав в самую глубину необласканного женским вниманием сердца.

— Она шикарна! — Отметил он. Широкие бедра в облегающей юбке при ходьбе покачивались туда-сюда подобно маятнику, гипнотизируя взгляд молодого человека. Блузка, казалось, была ей на размерчик мала, отчего две верхние пуговицы абсолютно никак не могли сойтись над пышным бюстом дамы. Мастерский макияж, аккуратная укладка и тянущийся за ней нежным шлейфом аромат духов свидетельствовали об одном. Эта женщина точно знает, как себя подать. На самом деле, если уж разобраться, она была вовсе не так шикарна. Довольно обычное среднестатистическое лицо было умело улучшено с помощью косметики, а под манящей обтягивающей юбкой скрывался пяток лишних килограммов, с которыми женщина безуспешно пыталась бороться. Хотя, разве можно назвать женщиной двадцатишестилетнюю девушку? Воришкин был всего на год младше, но на ее фоне выглядел как школьник. Все эти минусы его глаза полностью отказывались замечать, воспринимая лишь идеальную картинку нового объекта вожделения. Единственным неоспоримым и главным достоинством Ярковой была пышная грудь. Гордо выставив ее вперед, она всегда шла подобно ледоколу сквозь оковы мужского внимания. Ловить на себе восхищенные взгляды она любила более всего. Поэтому прекрасно использовала достоинства и умело прятала недостатки.

— Привет, ты новый подносильщик кофе? — Обратилась к нему она. Предыдущий подносильщик был прекрасным собеседник. Это же ожидалось и от нового парнишки.

— Доб… Добрый день, да. Я новый! — Пытался было сохранять хладнокровие Воришкин, но вид и аромат Ярковой полностью вскружили ему голову.

— Хи-хи, забавный. Я Яркова, секретарь. А тебя как звать?

— Воришкин!

— Понятно. Надеюсь, сработаемся. Предшественник твой был хороший дядька. Жаль, запил… — Женщина расположилась за своим столом и принялась с привычной размеренностью раскладывать разные предметы и бумаги.

— Подумать только, какая красавица. У нас в деревне таких не было. Эх, если бы я с ней там появился, все бы точно ахнули. Интересно, есть ли женщины красивее? Я лично никогда не видел. — Размышлял Воришкин. Так он сидел днями и мечтал только о ней, периодически поднося начальнику кофе. Яркова тоже иногда отлучалась в кабинет к Складовскому, а спустя время выходила румяная и взмокшая. — Наверное, потому что в кабинете сломана вентиляция и жарко. Определенно из-за этого. — Рассуждал Воришкин. Вообще он всегда обо всем рассуждал и внимательно все анализировал. Получалось, признаться, не шибко хорошо. Но какой мастер не бывал в шкуре неумелого подмастерья?

— Слушай, не кури здесь! Вентиляция и так не работает. — Недовольно буркнул Складовский.

— Вот уж чего, потерпишь. — С усмешкой бросила Яркова. Усевшись прямо на какие-то документы на столе, она достала пачку дорогих сигарет, и смачно закурила одну из них, наполнив кабинет табачно-яблочным дымом.

— Совсем веревки из меня вьешь. — Сокрушался мужчина.

— А ты прямо бедненький, страдалец. Не нравилось бы, уже прекратил бы это все давно. — Жалобы мужчин всегда раздражали Яркову.

— Не могу. Люблю тебя. — Складовский присел рядом и взял ее за руку.

— Ахаха, ой, не смеши. Любил бы, давно бы с женой развелся. — Женщина одернула руку и подошла к окну, которое по своему предназначению должно открываться, но к великой досаде было сломано. — Деньги солидные получаешь, а жизнь устроить не можешь. Кабинет в гадюшник превратил, нелюбимую бросить не может. Ничего в этой жизни до ума довести не способен. Страдалец. Только страдать и умеешь. Так доиграешься, что уйду от тебя. Последнюю радость в жизни потеряешь. Тогда уж точно страдать будешь. — Яркова нагло бросила окурок в чашку с недопитым кофе и, окинув мужчину роковым взглядом, с гордым видом направилась к выходу. — Кстати. — Остановилась она. — Что за странный мальчуган тебе кофе носит?

— Так… Что он уже натворил? — Складовский приготовился к худшему.

— Да так, особо ничего криминального. Но некоторые странности присутствуют. Например, вчера увидела, как он по полу ползает с измерительной рулеткой. Знаешь, как он это объяснил?

— И как же? Аж интересно.

— Говорит «измеряю расстояние, сколько надо идти от кофейной машины, до стола начальника». А к вечеру похвастался мне. Говорит «Яркова, представляешь, я вычислил идеальное число шагов, которые мне необходимо сделать. Ровно двадцать шесть! Пятнадцать до двери и одиннадцать после». Скажи, Складовский, он болен чем-то?

— Хах, да нет. Просто он такой, особенный парень. Идейный. Все чем не займется, пытается до идеала довести. — Отлегло.

— Хмм, ясно. В таком случае тебе есть чему у него поучиться.

— В смысле? — Подобное замечание всерьез задело мужчину.

— Ты меня понял, Складовский. — Бросив уже более презрительный и короткий взгляд, Яркова не спеша покинула кабинет.

Воришкин не мог больше ждать. Уже неделю роковая красавица сводила его с ума, не давая думать ни о чем другом. Оно и не удивительно. Сложно игнорировать подобное, за двадцать пять лет ни разу не имев опыта общения с женщиной. Природа… Безжалостная и беспощадная.

— Я должен начать действовать прямо сейчас. Иначе я совсем с ума сойду! — Настраивал себя Воришкин. А она сидела рядом и преспокойно красила ногти, попивая свежесваренный кофе, который преподносился ей по первой прихоти. — Яркова! — Начал он.

— Да, Воришкин, чего тебе? — Не поворачивая головы, без особого энтузиазма ответила она. Внешний вид всегда в приоритете.

— Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя очень красивые глаза?

— Хи-хи, говорили так часто, что если бы каждый раз вместе с этим давали монетку, то я бы уже стала миллионершей. Вот только когда хвалят мои глаза, отчего-то постоянно забывают, где они у меня находятся. — Воришкин поймал на себе тяжелый осуждающий взгляд дамы, сразу поняв, что смотрит он явно не туда. — Так-то. Но мужчины лицемеры, Воришкин. Они всегда говорят одно, а подразумевают совсем другое. Сказать же прямо и честно могут лишь единицы.

— У тебя шикарные бедра. И большая прекрасна…

— Так, стоп, стоп, Воришкин! — Не дала ему договорить Яркова. — Ты это что, ко мне клинья подбиваешь, а? — Взгляд полный укоризны пронзил его.

— Черт… Сторожельский сказал нельзя подбивать клинья. Но она сказала, что нельзя юлить и говорить надо прямо… Что же делать? — Метался в раздумьях Воришкин.

— Нуу…? — Густые брови грозной галочкой сомкнулись над грозно прищуренными глазами, совершенно не предвещая ничего хорошего.

— Да, подбиваю. Я к тебе подбиваю клинья. Я люблю тебя! — Выпалил неожиданно для собеседницы Воришкин. Но еще больше неожиданно для себя…

— Ох, Воришкин, ахах. Ты меня поражаешь. — Яркова сильно удивилась прямоте скромного на вид парня. — А знаешь, что, Воришкин… В тебе что-то есть. — Призрачная надежда на положительный исход тонкой струйкой наполнила голос.

— Есть? — Кровь забурлила.

— Да, есть. Ты такой прямолинейный, идущий до конца. Ставишь цель и движешься к ней. И я даже готова тебе помочь.

— Помочь?

— Да. — Яркова неожиданно вскочила, подошла к нему и склонилась над его лицом. Парень почувствовал ее дыхание. Теплое, приятное, с каким-то легким запахом клубники, как ему тогда казалось, самое прекрасное на свете. — В тебе есть потенциал, Воришкин. Но тебе кое-чего не хватает, чтобы быть конкурентоспособным.

— Охх… — Воришкин побледнел. Она была к нему настолько близка, что ее объемное личное пространство, зависшее над лицом, казалось, вот-вот вывалится на него. А когда она медленно стала проводить рукой по его подбородку и шее, парнишка едва не потерял сознание.

— Вот возьмем в пример Складовского. — Решив более не мучать неопытного парня, она оставила его в покое и присела на стол. — Ты ему проигрываешь всего в двух вещах. В двух важных вещах.

— Каких же? — Сердце еще стучало, но уже не так безумно как десятком секунд ранее.

— Первое, Воришкин, ты чахлый рысак.

— Что? Кто я? — Последовала гримаса недоумения.

— Посмотри на себя. Ты тощий, слабый. Такая шикарная женщина как я будет ужасно смотреться рядом с таким тощим телом. Мне нужен крепкий и сильный мужчина. Вот посмотри на того же Складовского. Настоящий здоровяк. Бывший борец. — Воришкину было неприятно слушать такое, но он воспринимал эти советы как возможность стать тем, кто понравится Ярковой. — Второй же твой минус это деньги. Скажи, сколько ты зарабатываешь?

— Пять монет в день. — Тихо произнес Воришкин. Еще неделю назад он гордился собой и своей работой, а сейчас ему вдруг стало стыдно. В этот момент парень получил важнейший в жизни урок. Когда появляются более высокие потребности, возникают и более высокие требования. — Точно. Это правда. Я пока не могу позволить себе такое сокровище как Яркова. Я не достоин. Но это пока… Я стану мужчиной ее мечты… — Решил для себя Воришкин.

— Мда… Мягко сказать негусто. Даже я получаю здесь одиннадцать монет… Официально… А Складовский так вообще пятьдесят. Вот это достойный доход.

— Я стану лучше, Яркова. Обязательно… — Начал было мямлить Воришкин, но язык предательски заплелся.

— Знаешь, сколько пустословов говорили мне подобное? И твои слова я бы могла воспринять за пустой звук. Но повторюсь, в тебе что-то есть. Что-то особенное. Ты из тех, кто поставит цель и пойдет к ней, а не будет ждать, пока она сама придет к нему. Как добьешься этого, тогда и поговорим. А это тебе для мотивации. — Яркова снова оторвалась от насиженного места и резко наклонившись, поцеловала его бледную щеку, оставив яркий красный след. Затем как ни в чем не бывало, достала помаду, быстро прошлась ей по своим пухлым губам и принялась перебирать какие-то бумаги.

— О, бог мой… — Воришкин все никак не мог отойти от этого поцелуя. В тот момент он будто умер и заново родился. Горячая приятная волна прошлась по его телу с головы до пят, рассеявшись на тысячу менее ярких, но приятных пульсаций. — Я обязательно должен повторить это ощущение! — Окончательно постановил Воришкин. После этого он более не подбивал к ней клинья. Общались как коллеги, как товарищи, но не более. Время еще не пришло…

ГЛАВА 3

Воришкин проснулся слегка помятым. Прошлой ночью он долго никак не мог заснуть. Раз за разом, крупица за крупицей он перебирал всю эту ситуацию, весь разговор с Ярковой.

— Я должен стараться, но эта работа не принесет мне желаемый результат. Не принесет мне ее. Надо угождать начальству, но как я могу угождать Складовскому, если он мой главный конкурент? — Впервые Воришкин столкнулся с тем, что привычные, ему знакомые с детства два правила отказывались работать. Чтобы сделать шаг вперед, необходимо было измениться. Измениться как внутренне, так и внешне. — Помнится, она говорила, что Складовский бывший борец. Кажется, я знаю, куда мне надо, благо сегодня выходной.

Воришкин осмотрелся по сторонам, отодвинул доски и достал свою коробочку. Высыпав на стол небольшие накопления, он суетливо собрал монетки и отправился на ближайший рынок. Там, выбрав подходящую по цене и качеству спортивную одежду, довольный Воришкин двинулся к главному месту сегодняшнего дня. Сорок минут пути и вот оно. Грубое, минималистичное, но чистое и опрятное здание, над входом в которое накрепко прибиты буквы «БОРЦОВСКИЙ ЗАЛ». Вопреки ожиданиям, в борцовском коллективе Воришкина восприняли нормально. На тренировках царила дружелюбная атмосфера, состав группы постоянно менялся. Кто-то уходил, а новые ребята приходили. Поэтому уже через неделю все и забыли, что Воришкин новичок, так как пришли более свежие люди. Тренировался он через день, не пропуская ни одного занятия. Постоянная ротация в зале не касалась определенной группы, которая оставалась неизменной уже долгое время. Это были восемь крепких мужчин разных возрастов. По внешнему виду и их борцовскому мастерству определенно становилось понятно, что этим спортом они занимаются уже много лет. Среди них Воришкину особенно приглянулся один высокий лет сорока с волевым выражением лица. Голову покрывала шикарная шевелюра, на которой едва пробивалась седина. Судя по всему, ее он периодически закрашивал. Этот мужчина всегда помогал неопытным товарищам, показывал технику выполнения приемов, указывал на ошибки, давал советы.

— Тебя как звать, дружище? — Обратился он после тренировки.

— Воришкин. А вас? — Немного обомлел от неожиданного внимания парень.

— Я Хитров. Ты я смотрю, уже две недели приходишь. Видать, настроен серьезно.

— А то! Конечно, серьезно. Мне надо стать крепким и сильным. Обязательно надо.

— Хах, вот ты какой, прямой. От одной борьбы крепким и сильным не станешь.

— Как же? А что делать?

— Ну, надо много есть. И что важно правильно есть. Тебе сложно будет. Тело у тебя худощавое. Даже жиром трудно будет обрасти, не то, что мясом. — Сочувственно покачивал головой мужчина.

— Ох, с питанием сложно будет. Я стараюсь больше откладывать, а не на еду все тратить.

— А кем работаешь, если не секрет?

— Отчего же это секрет? Подносильщик кофе я.

— Вот оно что, а сколько получаешь, если не секрет?

— Отчего же… Пять монет в день.

— Понимаю. Тут не до жиру. — Еще более сочувственно покачал головой мужчина.

— А вы кем работаете, господин Хитров? — Воришкин желал продолжить беседу с интересным собеседником. У него не было друзей, и кроме работы он ни с кем нигде не общался.

— Я всю жизнь то тем, то тем… Разные дела делал. Сейчас вот денег скопил и задумал тему одну. Товарооборот в городе растет как на дрожжах. А крупных складов всего три. Мне один знакомый знающий напел, что этого очень мало и уже через год-два понадобится минимум семь. Вот и собираюсь открывать склад. Помещение уже отстроил, сейчас штат набираю.

— О, склады это вещь хорошая. Я складское дело отлично знаю. Сам держальщиком-подавальщиком четыре месяца отпахал. — Уверенным видом профессионала вещал Воришкин.

— Ахах, о да. Воистину экспертная логистическая должность! Ладно, интересный парень, поболтал бы еще, но в другой раз. Мне пора домой.

— Удачи вам, господин Хитров. — Слегка приуныл парнишка. Беседа закончилась, по сути, не начавшись.

— И тебе, Воришкин. — Вскинув на плечо сумку, высокий мужчина гордой походкой направился вдаль.

Прошел еще месяц. Все двигалось своим чередом. Воришкин носил кофе ровно на двадцать шесть шагов и болтал с Ярковой, которая в свою очередь продолжала выносить мозг Складовскому по поводу и без. Тренировки после работы сильно утомляли Воришкина, но он не сдавался. Плюс благодаря помощи Хитрова у него постепенно начинало получаться овладевать этим нелегким боевым искусством. Пусть и на базовом уровне.

— Как дела идут у вас со складом? — Спросил как-то Воришкин.

— Да буксуем пока. Душит нас один склад… Все крупные поставщики у него, а у нас заполняемость мизерная. Даже не знаю, как работать. Из минуса даже в перспективе выйти не получается.

— А что это за склад такой вам мешает?

— Это старый склад, возле центра который. Он уже много лет наплаву, устойчивые многолетние связи с поставщиками имеет. Рано мы открылись. Спрос еще недостаточен. Нанял аналитика, он вычислил, что спрос покроет наше предложение через полгода примерно. Чтоб и нам и им хватило. А сейчас что делать? Я теряю деньги. — Хитров принадлежал к племени извечных оптимистов. Это те люди, которым подвластно строить стену радости вокруг вороха трудностей и проблем. Но иногда даже самая крепкая стена способна дать трещину.

— Возле центра… Это не господин Складовский там начальник?

— Верно, откуда ты знаешь? — Глаза мужчины наполнились блеском.

— Вот он шанс. Если я помогу Хитрову окрепнуть, то Складовский начнет терять деньги и не будет больше привлекать мою Яркову — Размышлял Воришкин. — Да знаю, я же у него работаю.

— Вот как. И что там, большой оборот?

— Только и успевают, что коробки маркировать. Тысячи и тысячи.

— Зараза. И как мне быть… — Стена как никогда была близка к падению.

— Хотите, я вам помогу?

— Ахах, и как же ты мне можешь помочь? Подмешаешь яд Складовскому в кофе?

— Ох, бог с вами, господин Хитров, что вы такое говорите?

— Да я шучу. Мне хочется деньги получить, а не тюремный срок.

— Я просто внимательно изучил всю складскую работу и у меня появились некоторые идеи, которые, по моему мнению, вполне могут помочь повысить эффективность.

— Так, так. Забавно. Ну, давай, удиви меня гениальной идеей, подносильщик кофе. — Хитров упорно не воспринимал странного паренька всерьез. И уж тем более не хотел верить, что он чем-то может быть полезен.

— Пожалуйста. Вот сколько вы платите держальщикам-подавальщикам?

— Две монеты в день, как и на всех складах в городе. А что?

— А что, если я вам скажу, что можно платить им не две монеты, а ноль.

— Это как? Никто не будет работать бесплатно!

— А и не надо! Эту должность можно упразднить.

— То есть, как упразднить? Воришкин, уважаемый, а как, позволь спросить, писальщики будут держать целых пять маркеров, чтобы в них не путаться?

— Надо просто пошить писальщикам специальную униформу с маленькими кармашками для маркеров. Чтобы удобно было их класть и также удобно доставать.

— Слушай, если бы все было так просто, как ты описал, то люди уже давно бы до этого додумались! Есть умные люди, Воришкин! Неужели ты думаешь, что ты такое первый придумал? Если это не ввели еще, значит, есть существенные минусы, перекрывающие плюсы. Ты же не мог это первый придумать!

— Почему нет? — Искренне недоумевал парень.

— Эх, ладно. Вот слушай. Писальщик и держальщик-подавальщик это исторически сложившийся профессиональный тандем. Один держит и подает, другой пишет. В древности делали зазубрины камнями, потом железом, а сейчас пишут маркерами. Времена меняются, но одно остается неизменным. Один подает, другой пишет! Точка!

— Но это невыгодно. Вот скажите, сколько у вас сейчас в день выходит держальщиков-подавальщиков?

— Пока шестнадцать. А что?

— Вот, значит, на оплату их труда в день вы тратите по тридцать две монеты. За месяц это почти тысяча!

— Послушай, звучит, конечно, прекрасно. Но я никак не могу поверить в то, что какой-то, извини меня, подносильщик кофе вдруг придумывает гениальную идею, обставив все великие умы прошлого и настоящего. Это же бред! Это революция в логистике! Революция в головах! — Хитров умел рисковать. Но довериться Воришкину казалось на тот момент слишком авантюрным решением. Хотя все больше приходило понимание, что в этом что-то есть.

— Ну, кто-то же делает революции. Почему бы ими не стать нам с вами? — Простота и непосредственность мышления поражала Хитрова. Воришкин видел мир не так, как большинство людей. Не через призму традиций и общепринятых норм. Он был вне всего этого, со своим видением. Обычно подобное присуще гениям… Ну или психам, что недалеко ушло.

— Так, ладно, послушай. Признаться, я немного в шоке. Не может же все бы до такой тупости просто. Ерунда какая-то. Но, с другой стороны, все звучит вполне логично и убедительно… — Хитров глубоко задумался, но лишь на пару секунд. — Так, сейчас ты поедешь со мной.

— Куда?

— Творить революцию! — У Хитрова и Воришкина была одна явная общая черта, которая впоследствии и сблизила двух таких разных с виду людей. Они предпочитали действовать сразу, решительно, не откладывая на потом. Выйдя из зала, они сели в машину Хитрова. Воришкин пребывал в восторге. В его деревне ни у кого не было личной машины. Только рабочие, большие, грузовые. Проехав полгорода, они остановились у небольшой швейной мастерской. Не смотря на довольно поздний час, свет в окнах еще горел. Когда они вошли внутрь, маленький мужчина с большими усами встретил их у дверей.

— Хитров, добрый вечер. Мы уже закрываемся и работники разошлись. Приходи завтра. — Расставлял он руки в стороны, жестами показывая, что надо выходить.

— Мне не нужны работники. Нужен ты один. Задержишься, ибо дело важное, можно даже сказать революционное! — Хитров с улыбкой посмотрел на Воришкина.

— Ох, это таки срочно? — Портной заметно опечалился.

— Срочно, Швейкин, очень срочно.

— Ну, проходите тогда, выкладывайте, я поставлю чайник. — Печаль сменилась смирением и серьезным настроем. Швейкин был профессионалом своего дела. Профессионалом с большой буквы. И если уж начиналась работа, то он откидывал все остальные желания и эмоции очень далеко, полностью сосредотачиваясь на деле.

Разлив всем чай, они сели за большой швейный стол и приступили к обсуждению.

— Воришкин, друг мой, поведай господину Швейкину о своей идее.

— Нужно оснастить складских писальщиков одеждой, в которой будут пять кармашков для маркеров. Важно, чтобы маркеры было удобно носить, доставать и засовывать обратно.

— Также важно, чтобы эта одежда вышла нам как можно дешевле! — Добавил от себя Хитров.

— Хмм, интересно. Дайте-ка подумать.

— Он так смешно шевелит усами, когда думает. Прям как таракан. — Размышлял Воришкин.

— Кое-что я придумал. Так, смотрите. Удобнее всего за основу будет взять рабочие жилеты, которые железнодорожники носят, да и не только они. Материал дешевый, но крепкий. Не тонкий, но и не сильно толстый. Относительно дышащий. Довольно скользящий, что позволит легко вынимать маркеры и класть обратно. Теперь набросаем чертеж. Так, господин как вас там… — В забывчивости щелкал пальцами портной.

— Воришкин.

— Ах, Воришкин. Вы как эксперт, покажите, где должны располагаться карманы? — Воришкин ткнул пальцем на чертеже. — Прекрасно. Завтра к вечеру будет готов пробный образец. Приходите, посмотрите.

— Сейчас. — Спокойно, но твердо постановил Хитров.

— Ты издеваешься? Уже домой пора. Час-два и уже полночь! — Размахивал руками портной.

— Ну, так еще даже не полночь. Чем быстрее начнешь, тем раньше освободишься. А за нас не беспокойся. Чай у тебя вкусный, настоящий. Мы подождем. — Как-то уж очень легко и по-детски улыбнулся Хитров.

— Вот же… — Швейкин что-то бурчал себе под нос, снова смешно двигая усами. Однако вместе с этим все же взялся за дело. Чай, конечно, был добротный, но и он не спас двух уставших после рабочего дня мужчин…

— Хитров! Подъем! — Кричал Швейкин. Пока он работал, они уснули, лежа на столе.

— Что? Мда… Готово уже? — Заспанное лицо Хитрова выражало несчастье от пробуждения. — Воришкин! Вставай! — Толкал он парня, который все никак не хотел просыпаться.

— А?! — Резко подорвался он.

— Смотрите образец. — Сквозь зубы проговорил Швейкин. Больше всего в жизни ему хотелось выпроводить назойливых клиентов и, наконец, оказаться в своей кровати. Даже профессиональный фанатизм тут уже не помогал.

— Посмотрим. — Воришкин резво примерил на себя жилет.

— Ну как тебе? — С волнением спросил Хитров.

— Неплохо. Почти то, что я хотел?

— Почти?! — Это слово резало слух уставшему портному.

— Да. Карманы бы перешить на сантиметр ниже.

— Что? — Недоумевал Хитров.

— Да, ниже. Это важно! Если оставить так, то писальщик за смену потеряет примерно десять-пятнадцать секунд за счет более сложного и неудобного движения.

— Да он издевается! Ты привел его, чтобы поиздеваться надо мной? — Швейкин почти истерически негодовал, а его усы грозно распушились, поднявшись к носу.

— Спокойно, Швейкин, остынь. Воришкин, думаю, на моем складе не такая интенсивная работа и мы вполне можем позволить себе ежесуточно терять десять секунд. — Хитров был наглым, но даже эта наглость имела свои пределы.

— Вы начальник, ваше дело, господин Хитров. Но для идеальног…

— Лучшее — враг хорошего, господин Воришкин. — Заткнул его Хитров. — Швейкин, сколько будут стоить пятьдесят таких жилетов?

— Ну, смотри. Семь монет стоимость материалов на один жилет, плюс тридцать процентов стоимости идет за работу. В данном случае это две монеты. Получается девять. Девять умножаем на пятьдесят и получаем четыреста пятьдесят монет. Но так как ты мой постоянный клиент и давний товарищ, то со скидкой в десять монет получится всего четыреста сорок!

— Четыреста двадцать, отлично. Я согласен. — Твердо сказал Хитров.

— Эхх… — С сожалением выдохнул Швейкин. — Ладно, четыреста двадцать. Только из большого к тебе уважения. Через три дня приходи, забирай.

— Превосходно. Завтра вечером я заберу их. — Продолжал гнуть свою линию Хитров.

— Что? Ты с ума сошел? У меня есть еще много срочных заказов! Ребята не справятся!

— Швейкин, послезавтра утром мои писальщики должны уже быть в этих жилетах, так как держальщики-подавальщики будут уволены! А я их завтра уволю аккурат в конце смены. Если к послезавтрашнему утру жилеты не будут готовы, то работа на складе встанет. Это убытки в десятки тысяч. Ты готов взять на себя такую ответственность?

— Ладно! Но боюсь, нам придется задержаться и на половину ночи.

— Прекрасно. Только лентяи спят, когда работа есть! Я буду здесь завтра в это же время! Доброй ночи! — Потащив своего новоиспеченного приятеля за собой, Хитров потопал к двери.

— Доброй. — Швейкин уже подумывал лечь спать прямо в мастерской.

— Воришкин, садись, отвезу тебя домой. — Выйдя на улицу, обратился к нему Хитров.

— Буду очень признателен. Время позднее, путь неблизкий, а транспорт уже не ходит.

— Освещенный центр ночного города выглядел очень красиво. Воришкин никогда не бывал в этой благополучной части. Окраина же где он жил, разительно отличалась от этого всего лоска и чистоты центра.

— Тут хоть дождь, хоть снег, а по асфальту ходить можно. У нас же, как дождь пройдет, так неделю потом грязь везде. — С грустью отмечал Воришкин.

— Общежитие твое, где ты там говорил? На Угловатой улице?

— Да. — Машина повернула налево. — Господин, Хитров, а ведь эти жилеты окупятся всего за две недели.

— Да, звучит идеально. Но страх не покидает меня. Смогут ли писальщики адаптироваться к такой работе… Без многовековых помощников в лице держальщиков-подавальщиков.

— Смогут, это не так сложно, как кажется. Все ограничения и трудности у нас в голове. На деле же все легко и просто.

— Эх, Воришкин, если все успешно заработает… Тогда ты гений, не иначе.

— Гений! — Засело в голове у парня.

Доехав до общежития и распрощавшись с Хитровым, Воришкин доплелся до своей кровати. На часах была половина четвертого утра.

— Как же мало спать осталось… — Упав лицом в подушку, Воришкин моментально уснул. Хоть и проспал он всего два часа, но за это время успел увидеть много снов. Снились тумаки от отца-алкоголика и его постоянные «ты бестолочь, ни силы, ни ума, тащу тебя одного нахлебника!». Снились учителя, постоянно отчитывавшие его за плохую успеваемость. Снились уличные дети, издевавшиеся над ним за то, что он слабый и бедный. Воришкин спал и не ведал, что запустил череду важнейших событий, которые навсегда изменят его жизнь. Окончательно и бесповоротно. И ведь не только его…

Однажды я обязательно вернусь в деревню. Большим, сильным, богатым и уважаемым. Приеду на красивой черной машине как у Хитрова, а может и лучше. Рядом со мной будет прекрасная Яркова. Женщина, подобной которой у вас никогда не будет. Вы все будете мне завидовать, я всем вам покажу! Каждый будет мечтать стать таким как я…

Будильник безжалостно прозвенел, заставив Воришкина тащить свое утомленное тело в новый день. Самым трудным было умыться и дойти до работы. Там уже бодрящий кофе, привлекательная собеседница и периодические двадцать шесть шагов к столу ненавистного начальника постепенно возвращали Воришкина в русло нормальной жизни. С тех пор как он узнал от Сторожельского, зачем Яркова ходит в кабинет Складовского, работать стало неприятно. Не хотелось более делать свое дело идеально. Хотелось лишь одного. Обанкротить Складовского. Опустить его успешность в глазах Ярковой. Да уж, любовь делает людей жестокими. А еще говорят, высокое чувство… Враки!

Вечером, как обычно получив в бухгалтерии свои честно заработанные монеты, он двинулся к общежитию. Полный надежд плотно поужинать и наконец, отоспаться, Воришкин медленно шаг за шагом топал по пыльному тротуару. Уже подходя двери, он заметил знакомый черный автомобиль, стоящий на обочине.

— Хитров? — Удивился Воришкин, глядя как знакомая крепкая фигура вышла из машины и выдвинулась к нему.

— Привет Воришкин, как настрой? — Мужчина тоже безумно устал, но все же старался бодриться. Это был один из тех случаев, когда один день год кормит.

— Здравствуйте, господин Хитров. Настрой поспать… Уах… — Воришкин протяжно зевнул.

— Поспать всегда успеется. А сейчас деньги делать надо! — Хитров пытался заразить собеседника бодростью и оптимизмом. Не получилось.

— Вам надо. А я свои деньги уже сегодня получил. Завтра выходной, тренировка еще. Хочу спать.

— У тебя рабочий день пять монет стоит, верно? — На смену мотивации пришел деловой подход.

— Да. А что?

— Считай, что твоя сегодняшняя работа еще не окончена! — Хитров чуть порылся в своем кошельке и достал большую монету, на который было выбито «10». Мужчина очень любил именно эти монеты. Они казались ему красивыми. — Держи. Выходишь сегодня ко мне. В ночную смену по двойной ставке.

— Тогда сон подождет. — Улыбнулся Воришкин и взял монету.

Договорившись, они сели в машину и поехали по уже знакомому маршруту.

— А что делать-то надо?

— Ты же не забыл, что сегодня необходимо решить вопросы с жилетами?

— Помню. А я зачем?

— Считай, что за компанию. Сейчас возьмем в лавке каких-нибудь вкусняшек, завалимся в мастерскую к Швейкину, чайку заварим. Нам надо их подгонять сегодня до победного. Я уже всех держальщиков-подавальщиков уволил. Отступать некуда. Потом загрузим все мне в машину, отвезем на склад. Завтра лишь подносильщик кофе отдыхает, а склады работают без выходных, ты знаешь. Утром выдадим рабочим и вместе посмотрим на результат. Разделим, так сказать, вместе момент триумфа. Или провала…

Посетив булочную, вскоре они прибыли в мастерскую. Работа кипела почти до четырех утра. Портные во главе со Швейкиным без отдыха трудились над крупной партией.

— Вставай, дружище, готово. — Будил Воришкина Хитров.

— Здорово. Уах… — Зевал Воришкин.

— Швейкин, отличная работа. Вы с парнями молодцы. — Усталость и удовлетворение прекрасно уживались на лице Хитрова.

— Ох, это мы знаем. Грузитесь уже быстрее. — Портной более чем прошлой ночью мечтал о мягкой кровати.

Хитров с Воришкиным быстро погрузили жилеты в машину и двинулись к складу. Несмотря на усталость и тотальный недосып, Хитрову нравилась такая жизнь. Он ни капельки не завидовал тем людям, которые благополучно спали в своих теплых уютных постельках. Скорее даже наоборот, Хитров сочувствовал им. Ведь пока они тратят время на сон, он делает деньги. Как говорил сам мужчина «занимаюсь продуктивной суетой». Любой день ничегонеделания переносился им крайне мучительно. — Как можно просто весь день лежать? Отдых нужен только после тяжелого труда. Спокойно можно лежать, только когда знаешь, что провел день не зря. А лучший тому показатель — прибывшие в кошелек деньги! — Такова была жизненная философия Хитрова.

— Вот мы и прибыли. — Разбудил он дремавшего Воришкина.

— Ого, это ваш склад? — Продрав глаза, парень заметил, что уже рассветало. — Такой огромный. Больше, чем наш даже.

— Ага, Понимаешь теперь почему у меня проблемы? Я все рассчитал под большие объемы, а их все нет. — Хитров взглянул на дорогие часы, украшавшие запястье его левой руки. — Десять минут шестого. Полтора часика еще можем подремать.

— Хоть какая-то хорошая новость. — Машина наполнилась легким храпом двух уставших людей. Воришкину понравилось спать в машине. И пахло там лучше, чем в общежитии, да еще и клопы не кусали.

Почти семь утра. Писальщики с недоумением примеряли новую для себя одежду, рассовывали маркеры по карманчикам.

— А как это мы будем без держальщиков-подавальщиков? — Спрашивал один из рабочих.

— Да! Кто нам будет держать!? — Подключился второй.

— Ага. А кто подавать-то будет? — Возмущался третий.

— Так, тише! Тихо всем! — Вышел на середину Хитров. — Успокойтесь, уважаемые. Держальщики-подавальщики это прошлый век! Нынче в моде оптимизация труда! Слыхали? — Писальщики задумчиво почесали голову. — Вы справитесь и без них. Эти жилеты разработаны при консультации с экспертом специально для удобной работы. Не пугайтесь, парни. Времена меняются, меняемся и мы! Вперед же за работу!

Хитров с Воришкиным отправились в его кабинет, откуда через окно как на ладони можно было наблюдать складское помещение. Мужчины замерли в томительном ожидании. Вот один из писальщиков подошел к ящику, прочитал, достал зеленый маркер и с некой неуверенностью что-то там написал. Потом по привычке протянул его назад, но вспомнив, что никто его не примет, положил в карманчик. Чуть задумавшись, он лишь пожал плечами и двинулся к следующему ящику. Там уже все делалось быстрее, потом еще быстрее, а через пару десятков минут он уже ловко и быстро пользовался жилетом, будто так и работал всю жизнь. Так же само следовали и другие писальщики.

— Работают… — Прошептал Хитров.

— Ага. А я что говорил? — Самодовольно ответил Воришкин.

— Работают, Воришкин, работают! Работают! — Радуясь подобно ребенку, сорвался на крик Хитров. Он прыгал по кабинету, поднимал руки, будто танцуя. Вдоволь наскакавшись, мужчина подбежал к Воришкину и со светящимися от радости глазами принялся трясти его за плечи, чем рисковал травмировать хрупкое тело парня. — Работает! Работает! Да, это история! Это революция, Воришкин! У тебя есть еще идеи?

— А то, конечно, есть! — Заразившись радостью Хитрова, Воришкин радовался вместе с ним.

— Так, так… Слушай! — Хитров говорил быстро и возбужденно. — Воришкин, ты слишком талантлив для работы простым подносильщиком кофе. Ты игрок совершенно другого уровня.

— Талантлив… Другого уровня…

— Да, именно. Слушай, предложение тебе, от которого ты просто не сможешь отказаться. Сколько ты там получаешь, поднося Складовскому кофе?

— Пять моне….

— Ай, не важно. Это все жалкие гроши. А у меня ты будешь получать двадцатку в день. И должность твоя будет не жалкий подносильщик кофе, а такая, которую ты сможешь назвать с гордостью! Господин Воришкин, заместитель начальника склада по вопросам оптимизации труда! Как тебе? Классно же звучит?! — Воришкин не мог поверить своим ушам. Ему предлагают зарплату в четыре раза больше, да еще и на такой крутой должности.

— Может это сон? — Воришкин сильно ущипнул себя за руку. — Ай… Не сон.

— Воришкин, ты в порядке? — Хитрова испугало такое поведение.

— Да, я нормально.

— Так что, ты как? Пойдешь ко мне?!

— Конечно, пойду! Еще бы.

— Отлично. — Мужчина по-дружески обнял Воришкина, то и дело указывая рукой куда-то вдаль. — Мы с тобой таких дел тут наворотим! Корпорация Хитрова не только завладеет этим городом, но и выйдет в лидеры по всей стране! А может даже нам покорится весь мир!

— Мы… — Воришкин все еще никак не мог в это поверить. Менее чем полгода назад он работал по первому попавшемуся объявлению за две монеты в день. А теперь же ему предлагают руководящий пост с солидным доходом. «Талантливый игрок другого уровня». Кто бы мог подумать…

— Слушай, Воришкин. — Хитров, немного отойдя от нахлынувшей эйфории, отпустил собеседника. — То, что ты работаешь у Складовского, может сыграть для нас козырной картой. Этим непременно стоит воспользоваться.

— Есть идеи? — Парень пребывал весь во внимании.

— Да. Слушай, я покопал плотно на этого вашего Складовского. Мужик он ровный, серьезный. Дела вести умеет. Но птичка мне донесла, что у него имеет место уж слишком близкое общение со своей секретаршей…

— Да, это есть такое дело. Я знаю. — С заметной грустью отметил парень.

— Вот, шикарно. Именно это и сыграет нам на руку.

— Каким же образом?

— Все просто. Множество крупнейших поставщиков в нашем городе из стран Восточного Альянса. А у них в культуре и корпоративной этике особую важность имеют семейные ценности. В частности супружеская верность. Если бы им намекнуть, что их партнер не шибко верен своей супруге, развел разврат на рабочем месте. Мол, зачем им такое, когда тут есть мы такие хорошие, прекрасные, с передовыми трудовыми технологиями, новаторы. Ооо, как они любят, когда работа делается эффективно… Ну, не суть. Намекнуть им желательно очень убедительно, с доказательствами. Смекаешь?

— Вроде бы… — Воришкин никак не мог понять собственной роли и чего от него хотят.

— Нужны факты. Пару качественных фотоснимков и он у нас на крючке! — Воришкин задумался. Ему очень хотелось насолить Складовскому и прекратить их связь с Ярковой, но он совершенно не хотел за этим всем подглядывать.

— Я не буду это фотографировать… — Твердо, но слегка виновато сказал Воришкин.

— Дружище, слушай, тебе и не придется. Скажи, часто они там…? Ну, это… В кабинете.

— Каждый день. Раз-два точно. — Злость ревности наполнила сердце Воришкина.

— Прекрасно. Мне доложили, что кабинет на третьем этаже и там есть окно, верно?

— Да.

— Великолепно! Воришкин, великолепно! Это будет просто. Смотри, от тебя многого не требуется. Вот, держи. — Хитров передал странный маленький черный коробок.

— Что это?

— Это МПС — мобильный передатчик сообщений. У каждого серьезного человека должен быть такой и этот я дарю тебе.

— Ого, я видел что-то подобное у Складовского. Спасибо! — Странная штука сразу понравилась Воришкину, ибо выглядела довольно статусно.

— Да. Я объясню тебе как им пользоваться. Там просто. Принцип такой. Ты набираешь сообщение, вводишь номер адресата и отправляешь. Меньше чем за минуту оно приходит.

— Вот это технологии!

— Ахах, да. Слушай. В тот момент, когда секретарша пойдет в кабинет к Складовскому, ты должен будешь тут же отправить сообщение «ПОШЛА». Нужный номер уже здесь сохранен. Мой человек взберется по пожарной лестнице и с помощью фотоаппарата добудет нам компромат.

— Звучит просто.

— Это так и есть. Когда наш фотограф все сделает, он пришлет тебе ответ «ГОТОВО». Как только ты получишь это сообщение, можешь слать этого Складовского куда подальше. Хоть плюнь в кофе и вылей ему на голову, ахах. Хотя не надо. Мне доложили, что он нехило здоровый и единоборствами занимался. Так что не стоит, мне еще твоя голова нужна в целости. Но ты понял. Как получишь ответ, тебе там больше делать нечего. Уяснил?

— Да, я справлюсь.

— Хах, еще бы. Дело совсем пустяковое. — Хитров объяснил Воришкину как пользоваться МПС. Молодой парень на удивление быстро и легко разобрался с доселе незнакомой ему техникой. — Ладно. Завтра не подведи! А̀шкин!

— Да, я тут! — В кабинет вбежал мужчина лет тридцати.

— Ашкин, ты же водить умеешь вроде, да?

— Конечно, господин Хитров, три года водителем отпахал!

— Прекрасно. Найди Бэ̀шкина и посади вместо себя в приемной. Сам держи ключи и отвезешь господина Воришкина домой. С машиной только аккуратнее!

— Обижаете, господин Хитров. Я отменный водитель.

— Ладно. Удачи вам. А я пока тут вздремну, а то совсем вырубает. До завтра, Воришкин. — После рукопожатия все покинули кабинет, оставив начальника одного. — А вот теперь, когда дела сделаны, указания розданы, можно и прикорнуть. — С такими мыслями Хитров плюхнулся на небольшой старый диванчик у стены и быстро заснул.

ГЛАВА 4

Следующее утро прошло в высшей степени нервозно. Воришкин то и дело вертел в потных от волнения руках свой МПС, время от времени ерзая на стуле.

— Так, проверить заряд солнечной батареи. — Воришкин судорожно поднес маленький экранчик ближе. — Ух, полная. Ну, да. Я же заряжал.

— Воришкин, у тебя все в порядке? — Голос Ярковой прозвучал настолько неожиданно, что парень дернулся, едва не выронив свой аппарат.

— А?! Да, все хорошо… Нормально… Как обычно! А что?

— Да ты сегодня совсем неразговорчивый. Сам на себя не похож. Еще и нервный какой-то, дерганый.

— Да? Странно. Плохо сплю в последнее время, да, Из-за этого, наверное.

— Плохо спишь? Хмм. Не обо мне ли думаешь? — Яркова кокетливо подмигнула.

— Я? О тебе? Хех. Нет, что ты. Нет. С чего бы? — Доселе бледные щеки парня мигом покраснели.

— Да? А что так? Неужто я тебе больше не нравлюсь? — Яркова игриво перекинула ногу за ногу.

— Ох, как же… Нравишься, еще как. Как ты вообще можешь кому-то не нравиться? — Воришкин оправдывался, будучи не в силах оторвать взгляд.

— Приятненько. Молодец. Хороший мальчик. А что это ты в руках все утро теребишь? — Обратила внимание Яркова.

— А, это МПС. Мобильный передатчик сообщений. Крутая штука, я тебе скажу!

— Слышала о подобном. Мне предлагали подарить, но я не особо люблю эти все электронные штучки. Да и с моими длинными ноготочками будет неудобно на кнопочки нажимать. — Яркова медленно перебирала в воздухе пальцами, нарочито демонстрируя длинные красные ухоженные ногти.

— А, это да. Наверное, неудобно.

— Секретарь Яркова, пройдите, пожалуйста, в мой кабинет. Нужно заняться документацией по… регулярным поставкам. — Через динамик донесся голос Складовского.

— Эх, прервали нас. — Девушка встала и парой движений одернула слегка задравшуюся юбку. Ладно, мне идти надо, начальник зовет. Ты тут не скучай сильно. Тереби свою игрушку. — Едва заметно ухмыльнувшись, Яркова потопала к кабинету начальника, громко отстукивая шаги своими длинными каблуками.

В кабинете у них все шло своим чередом, по отработанной уже годами схеме.

— Ай, что-то колется! — Заерзала сидя на столе девушка. Чуть приподняв свое то, на чем сидят, она нащупала причину дискомфорта. — Ох, вот же зараза. Могла бы и сломать тебе.

— Мой МПС. Думаю, он был бы рад, чтобы его сломали именно таким образом. — Шутил романтично настроенный Складовский, убирая маленькое устройство подальше в сторону.

— Хах, вот же ты льстец. Кстати у Воришкина похожий.

— Что? Откуда у Воришкина МПС? Ему год на него работать. И то, если жрать раз в неделю.

— Не знаю, а что?

— Как-то странно… — Необычные блики со стороны окна отвлекли внимание мужчины. Повернув голову, он заметил, как какая-то фигура с покрытым лицом вспышка за вспышкой фотографирует их. И как назло в этот момент они с Ярковой находились в самой пикантной и неприглядной позе, в которой только можно было находиться в подобной ситуации.

— Ах! — Крикнула девушка, смущенно прикрываясь. Резво оправившись, Складовский бросился к окну.

— Чертово сломанное окно! — Кричал он, тысячу раз пожалев, что так его и не починил. Фотограф же, будто издеваясь, сделал еще несколько снимков, ловко спустился по пожарной лестнице и через минуту уже скрылся, затерявшись в гуще соседних зданий.

— Кто это был? Что ему надо? — Поспешно одеваясь, нервно дышала дама.

— Воришкин! — Прокричал Складовский. Он на удивление точно и удачно сложил в своей голове все эти моменты: то, как Воришкин заглядывался на Яркову, МПС, которого у него никак не должно было быть и этого фотографа, появившегося точно вовремя. Определенно в Складовском пропадал талантливейший детектив.

Там, за толстой стеной, возле кофейного аппарата Воришкин сидел как на иголках. По шуму и крикам из кабинета, он сразу догадался, что дело удалось. Однако заветное сообщение все не приходило, и он терпеливо его ожидал.

— «Бах!» — Дверь с шумом открылась, совсем без малого не слетев с петель. Красный от гнева, весь взмокший, Складовский смотрел на него как лев на антилопу.

— «Пилик-пилик!» — Раздалось в руках. На экране четко просматривалось «ГОТОВО». Воришкин еще мог выйти сухим из воды, ибо Складовский все еще сомневался в причастности первого к произошедшему инциденту. Но когда их взгляды пересеклись, виноватые глаза подносильщика кофе моментально раскрыли все карты.

— Воришкин! — Складовский кинулся к нему и всю свою огромнейшую мощь вложил в размашистый удар. Однако ошалевший от всего происходящего парень успел отскочить буквально мгновением ранее. Не встретив желаемую цель, крепкий кулак Складовского продолжил движение по траектории пока не впечатался в совершенно безвинную кофейную машину. Та с грохотом упала на пол, разбросав вокруг себя порядочную порцию обломков, а водно-кофейная лужа стремительно распространилась по полу приемной. — Аааргх! — Сильнейшая боль сковала руку Складовского до самого локтя. Это был явно не его день.

Пока незадачливый начальник корчился от боли, обильно сотрясая воздух отборнейшей бранью, Воришкин уже выбежал на улицу. К общежитию он несся так, что пятки начинали гореть. В этот момент ему вспомнилось детство, когда приходилось убегать от более сильных и богатых ребят, которые в свое время являлись для него регулярными и бесперебойными поставщиками неприятностей.

Незаметно для себя Воришкин уже оказался в своей комнате. Он лежал на кровати, накрывшись одеялом с головой и неистово дрожал. Ему казалось, что сейчас сюда ворвется Складовский и забьет его до смерти своими здоровенными кулачищами. И даже закрытая на замок дверь его не остановит. Такой крепкий мужик наверняка сможет выбить ее… Или залезет и вынесет окно. А что? На втором этаже это вполне осуществимо. Короче, что-то обязательно придумает.

— «Пилик-пилик!» — Зазвучало в руке. Разжав ладонь, Воришкин увидел сообщение от Хитрова. «ВОРИШКИН, ТЫ У СЕБЯ В ОБЩЕЖТИИ?»

— «ДА» — Дрожащими пальцами с трудом набрал и отправил парень.

— «Пилик-пилик!» — Через минуту снова написал Хитров. «СОБИРАЙ ВЕЩИ. СКОРО ПРИБУДУТ МОИ РЕБЯТА. ПОМОГУТ С ПЕРЕЕЗДОМ»

— Переезд это хорошо. — Подумал Воришкин. — Рано или поздно Складовский узнает его адрес и наведается в гости. Нужно спешить! — Вещей у парня было немного. Опись его имущества на тот момент выглядела бы примерно так.

Штаны и рубаха выходные, в которых он ходил на работу и что называется «в люди».

Одежда рабочая.

Форма спортивная.

Старая застиранная военная форма, в которой он ходил по общежитию.

Две пары обуви.

Тапочки резиновые (также привезенные с армии).

Залатанный военный бушлат на случай холодов (оттуда же).

Шапка зимняя.

Немного носков и нижнего белья.

Гигиенические принадлежности (зубная щетка, зубная паста, три куска мыла, станок бритвенный).

Комплект иголок и ниток.

Котелок армейский с кружкой и ложкой.

Коробочка со сбережениями.

Будильник.

Толстая тетрадь, ручка, карандаш.

Документы.

Все…

За считанные минуты Воришкин загрузил свои более чем скромные пожитки в армейский вещевой мешок, привязав, что не влезало веревками снаружи. Закрыв комнату, он сдал ключ вахтеру со словами «больше меня тут не ждите», вышел на улицу и сел на ступеньки у входа под козырьком. Пустился дождь. Люди торопливо разбегались к укрытиям. Приятный запах мокрого асфальта проник в ноздри Воришкина. Капли с силой ритмично били над головой по железному козырьку, отстукивая, как ему тогда казалось, какую-то знакомую мелодию из детства. И вспомнились ему пасмурные рассветы того времени. Когда просыпался он от раскатистого грохота грозы, выглядывал в окно, а там то и дело мелькала молния. Проходя по узкому темному коридору, он аккуратно переступал через нерадивого отца, развалившегося где попало после вчерашней очередной попойки. Затем ловко взбирался на крышу, а по ней на чердак, где его ждало заранее заготовленное лежбище из соломы и старых одежд. Умостившись поудобнее, он наблюдал… За Солнцем, уверенно появлявшимся на горизонте, знаменуя начало нового дня. За соседями, которым ливень добавлял забот. Бегали те, суетились, периодически обмениваясь крепким словцом. Заканчивался дождь, взору открывались поля, пастбища, по улицам шныряли дети, взрослые, выводили скот. Деревня будто начинала дышать. К этому моменту Воришкин обычно уже крепко спал. Досыпать на чердаке было как-то спокойнее, ибо проснувшийся с бодуна отец не сможет туда залезть, а значит, не сможет и всыпать сыну тумаков, за то, что тот такой у него есть.

Раздумья прервал старенький, но вполне добротного вида небольшой фургон. Обычно машины лишь на пару секунд заявляли о себе, проезжая по дороге мимо. Но эта целенаправленно остановилась напротив него и докучала всей округе своим излишне шумным мотором. Заметив человека с мешком, машина заглохла, а из нее вышли двое. Брюки, туфли и рубашка, хоть и простые говорили о том, что эти ребята работают в какой-то конторе, хотя и не на очень высоких должностях. Одного из них Воришкин сразу узнал. Это он подвозил его днем ранее.

— Господин Воришкин, добрый день.

— Здравствуйте. Прошу меня простить, но я совершенно забыл, как вас зовут. — Поднявшись на ноги, чуть смутился парень.

— Ох, это не беда. Меня зовут Ашкин. А моего товарища Бэшкин.

— Очень приятно. — Воришкин рукопожатием поприветствовал нового знакомого.

— Ладно, мокнуть под дождем не особо хочется. Пойдемте грузить ваши вещи, господин Воришкин. — Приготовился было к работе Ашкин.

— Так не надо ничего грузить. Я уже все собрал. Вот. — Воришкин указал на мешок, сиротливо стоящий у стены под козырьком.

— Эм… И это все? Ничего более? Ни вещей, ни мебели? — Неслабо так удивился Ашкин. Он много раз слышал про путешественников, у которых все личное имущество умещается в одной сумке. Здесь виднелся похожий случай. Однако с той лишь оговоркой, что путешественником Воришкин не был.

— Да. У меня больше-то ничего и нет. — Всем троим сделалось как-то грустно.

Мешок благополучно положили в будку, а все трое залезли в кабину и двинулись в путь. Ашкин включил радио, поймав Началковскую городскую волну. Играла неплохая музыка, но в полной мере насладиться ей мешал неистовый рев мотора.

— Ничего, красавец, мы тебя до ума доведем! — По-доброму приговаривал Ашкин, поглаживая руль. Он был из тех водителей, которые действительно всем сердцем любят автомобили и готовы сутками ковыряться в них.

— Чья машинка-то? Ваша?

— Нет, господин Воришкин, не моя. Это вот Хитров приобрел нам для нужд компании.

— Здорово, расширяетесь. — Одобрительно кивал Воришкин.

— Не расширяеТЕСЬ, а расширяемСЯ, господин Воришкин! Вы же вроде как теперь полноправный член нашей команды.

— Ох, а ведь точно. Извиняюсь, сегодня был очень тяжелый день. — Чуть покраснев, улыбнулся парень.

— Понимаю. Случается с каждым.

Дальше ехали молча, пытаясь вслушаться в песни, с небольшим хрипом изливающиеся из радиоприемника. Дождь струйками стекал с лобового стекла к капоту, а их подгоняли с большим трудом передвигавшиеся в половину амплитуды туда-сюда дворники. Даже на пассажирском месте ощущалось, насколько эта машина тяжела в управлении. Руль крутился с огромным усилием, а передачи переключались очень туго и иногда не с первого раза. Но Ашкин, казалось, совершенно этого не замечал, спокойно и плавно маневрируя мимо других машин, а на его лице явно читались радость и удовлетворение.

— Водитель от бога. — Подумал тогда Воришкин.

— «Пилип-пилип!» — Нарушило привычное молчание. Воришкин вынул из кармана свой МПС, но там ничего не было.

— Заселение чуть подождет. Начальник просит заехать к нему. — Глядя в дисплей своего устройства, сообщил Ашкин.

Припарковавшись на складской стоянке, троица вошла внутрь. По пути им встретилась группа рабочих, отдыхавших сидя на больших ящиках.

— Господин писальщик! — Обратился к одному из них Воришкин. — Как вам в новом жилете работается? Поделитесь впечатлениями.

— Да, нормально. Сначала непривычно было, а потом как будто так всю жизнь и работал. Мы, люд рабочий, ко всему привыкаем.

— Ясно. Удачи вам. — Воришкин услышал ровно то, что хотел.

— «Тук! Тук».

— Войдите! — Троица вошла в кабинет. Хитров сидел на своем месте весь во внимании, а стоящий рядом мужчина что-то показывал ему на столе. — А мы как раз вас ждали. — Поднял голову Хитров. — Воришкин, как попрощались с бывшим начальником?

— Ох, признаться, он меня чуть не пришиб. Каким-то образом догадался, похоже, что я к этому причастен. Но я вовремя убежал. — Выдыхал парень, все еще вспоминая утреннее происшествие.

— Ого, неожиданно. Но не важно. Главное, что вы здесь живы и здоровы, а остальное все пустяки. Ашкин, Бэшкин, пойдите пока покурите.

— Вас поняли. — Развернувшись, оба покинули кабинет. Курить они любили.

— Воришкин, идите сюда. Вэшкин принес материал, вам определенно стоит взглянуть. — Парень подошел к ним. На столе лежали они, сегодняшние фотографии Ярковой и Складовского.

— Ох, богиня… Без одежды она еще красивее… — Рассматривая фотографии, размышлял Воришкин. Там все было так, как он и представлял, долгими ночами думая о ней. И все ее видимые изъяны казались ему тогда величайшими достоинствами.

— На крючке, дружочек. — Радовался вслух Хитров. Если не можешь выиграть игру по правилам, то правила необходимо менять. Что он собственно и сделал.

— Извините, позвольте поинтересоваться. — Вдруг начал Воришкин. — А нет ли у вас копии вот этой фотографии? — Воришкин указал на снимок, на котором Яркова получилась наиболее удачно и, было больше всего видно.

— А тебе зачем? — Лицо Хитрова выражало глубокое недопонимание.

— Понимаю, ситуация глупая. Но так сложилось, что госпожа Яркова уже давно является объектом моей всецелой бесконечной любви. И мне бы хотелось…

— Воришкин. Ты меня пугаешь. — Хитров смотрел исподлобья. — Если уж все так печально, то мы тебе живо девушку найдем. Не стоит опускаться до подобного непотребства.

— Спасибо, конечно, но вы меня не поняли. Я полностью предан Ярковой, и никакая другая не сможет ее заменить.

— Эх… Мда… — Хитров ощутил какую-то неловкость. Оно и понятно. — Ну, раз уж так хочется… Вэшкин, копию сделать сможешь?