Спираль Эолла

Виктор Васильевич Свинаренко (Вассбар)

родился 5 августа 1948 года в городе Барнауле. По окончании 11 классов в 1966 году поступил в Омское высшее общевойсковое командное Дважды Краснознамённое училище имени М. В. Фрунзе и окончил его в 1970 году с присвоением воинского звания лейтенант. Служил во многих округах СССР и в ЮГВ.

Часть 1. Книга 1

Предисловие

Многие великие, до и в наше время, умы, двояко трактуют происхождение Вселенной. Одни берут за её первичную основу материальную сущность, другие сознание, но никто из них не знал и не знает до сих пор всей её правды. Доходчиво; одни говорят — сознание первично, другие — материя.

Тут же возникают вопросы. Кто из них прав? Может ли существовать сознание вне материи? И материя вне сознания? На первый вопрос ответ прост — НИКТО, а со вторым и третьим надо разобраться. Давайте это сделаем вместе, а на помощь позовём гражданина галактики «Спираль Эолла» — великого магистра Плиния, с которым мне выпало счастье провести в беседе несколько вечеров.

— Он, что… инопланетянин? — спросите вы и, услышав мой ответ: «ДА», — ухмыльнётесь, возможно, как-то не очень лестно назовёте меня, и пожалеете, что приобрели эту книгу. Но… прошу — не торопитесь, потратьте минуту вашего времени и прочитайте эту страницу до конца, может быть, вы измените своё мнение. Мне будет приятно, если случится именно так, и не потому, что вы, быть может, решите пролистать все страницы книги, а потому, что узнаете всю правду о Вселенной, которую, как говорил выше, не знали и не знают многие великие, до, и в наше время, умы. (И не узнают ещё долго, если не прочитают и не вникнут в поведанное мне Плинием. Поведанное мне и донесённое до вас). Если всё же вы останетесь при своём мнении, что ж… представьте, что я развёл руками и тихо проговорил: «Я плохой рассказчик, если не смог убедительно донести информацию полученную от великого магистра Плиния!»

Итак, мой ответ.

Да, великий магистр — инопланетянин, но он не зелёный человечек, не барабашка, не уродец и не чудик, каких мы все видели в сериалах «Звёздные войны», и не подобие чего-то (или кого-то, затрудняюсь сказать), с чем (кем) вступают в контакт псевдоконтактёры. Плиний человек, как вы и я, но более совершенен, чем мы. Он долгое время жил среди нас, отлично знает нашу прекрасную планету Земля и нашу галактику Млечный Путь, которая является частью великой галактики Спираль Эолла. Да, да, частью!

Но, что-то я разговорился, пора бы уже оторвать от тайн Вселенной кусочек (всю Вселенную познать невозможно) и изучить его. В этом вам поможет «Спираль Эолла» — (повествования Плиния, растянувшиеся в моём пересказе на несколько частей, каждая из которых состоит из нескольких книг).

Пересказ откровений гражданина галактики «Спираль Эолла» великого магистра Плиния изложен мною (В. Вассбар) в художественной форме — в жанре романтики и приключений. В беседе со мной Плиний раскрыл передо мной не только понятие Вселенной, но и свою любовь, как великое чувство, которым наделены все разумные существа вселенной, но которое, к сожалению, многими из нас воспринимается в одностороннем порядке, т.е. ты мне всё, а я тебе ничего. Как говорится: «На тебе боже, что мне негоже».

И основное. Я не анализирую воспоминания истинного автора и не навязываю моё мнение читателю, рискнувшему окунуться в почти фантастический мир Плиния, а лишь пытаюсь передать чувства и переживания великого магистра, и рассказываю о его неистощимой любви к жизни, жизни в странствиях, и жизни в любви.

Откровения великого магистра лично ко мне не относятся. Плиний он, а я лишь пересказчик.

Глава первая. Прорыв

Разум никогда не познает себя и Вселенную, в какой бы материальной форме, и на какой бы стадии развития он ни находился, но стремиться к совершенству и познанию он обязан, если осознаёт себя!

Автор.

Мощный взрыв потряс суперквамаран — плавучий город элиян, океанский город-базу, город-завод, город-сейнер.

Почти тотчас раздалась сирена, и десятки спасательных отрядов на красных планетопланах отчалили от своих причалов.

Из месива искорёженного металла, из того, что ещё несколько минут назад было энергоблоком, в чернеющее небо свистящей спиралью ввинчивался смерч огня, а вокруг сотни изуродованных и сгоревших трупов людей.

Огонь, огонь, огонь. Огонь, беспощадно пожирающий стекло, металл и живую плоть.

И потоки густого серо-зелёного дыма, как со скорбным плачем отлетающие души, казалось, стонали, медленно взмывая ввысь.

Из-под дымящих, шипящих, выплёвывающих языки пламени нагромождений металла, камня и некогда живой человеческой плоти, свитых в единый клубок, доносились звуки умирающего энергоблока и отдельные, щемящие душу, хрипы, стоны и крики с мольбой о помощи, придавленных искорёженными конструкциями здания, задыхающихся в дыму и горящих в огне, людей. Людей, которым не выпало счастье мгновенно расстаться с жизнью.

Сотни рабочих, служащих и прохожих были погребены под развалинами, и спасти многих из них не смог бы, кажется, даже сам Бог. Как бы в подтверждение этого, кое-кто, из заживо захороненных людей, пытался самостоятельно выбраться из-под руин и всепоглощающего огня, но это удавалось лишь единицам, да и то…

Рассыпая сноп искр, из объятий огня вырвался расплавляющийся комочек — агонизирующий факел-человек, не надеющийся ни на Бога, ни на чёрта, а только на самого себя. Вдыхая и выдыхая раскалённый воздух, в крике осыпая пепел с обуглившихся губ, искал он спасение от огня, но, не найдя его и не видя лопнувшими зрачками, смерть ему несущий ад, упал и затих, отдав ушедшей жизни своей прощальный салют из огненных брызг.

Едкий дым и горький удушающий запах от горящих человеческих останков накрывал город. Поплыла паника. Тысячи граждан поддались ей и, не разбирая дороги, бросились кто куда, лишь бы подальше от жуткого места, лишь бы подальше от смерти и всепожирающего огня. Расширив от страха глаза, сбивая и калеча друг друга, они гроздями падали в океан и тонули, так и не поняв, как оказались в воде.

Второй взрыв поднял в воздух добровольцев-спасателей и спасателей по штату и бросил многих из них на пламенеющие развалины, напоив новой порцией крови беспощадное тело огня.

1. Девятое включение

— Вашему вниманию, уважаемые телезрители, предлагается репортаж из национального парка Конго, где несколько часов назад произошло загадочное явление, — вещала с экрана телевизора диктор ОРТ Наталья Тюковина.

— Мы находимся на юге национального парка Конго. Рядом со мной крестьянин деревни Гвебэке, что за нашими спинами. Деревня, как вы видите, живёт своей жизнью. «А почему она должна жить иначе?» — спросите вы и будете правы, — проговорил спецкор ОРТ Алексей Шабанов. — Могло, могло всё быть иначе. Она могла исчезнуть с лица Земли, но давайте послушаем хозяина этих мест.

— Вся люди наша деревня это видела. Сначала был сильный гром, потом ветер, а потом деревня, что была вон там, — вскинул рассказчик руку в сторону голого плато, — поднялась в небо и исчезла в облаке. — С подробностями, не нарушая стиль речи крестьянина, переводил рассказ крестьянина местный переводчик, — а потом облако стало расти и закрыло всё небо.

— Как долго вы видели облако? — спросил крестьянина спецкор.

— Мы его маленько видели, пока оно было маленькое, а когда стало большое то очень долго. Солнце наверно уже там было, — указав рукой в зенит, перевёл ответ крестьянина переводчик.

— Почему наверно? Разве вы не видели солнце? — удивился Алексей, на что получил обстоятельный ответ.

— Нет, не видели, никто не видели. Утром маленько видели, а потом совсем не видели, — рассказчик немного помолчал, почесал курчавую голову и добавил, — потом, когда облако ушло, снова маленько видели, только это уже конец дня был. Скоро ночь пришла. Старейшие говорят, что это Макила Мбембе приходил забрать наших животных.

— А как же люди, что жили в деревне? — проговорил Алексей.

— Люди тоже жалко, — ответил крестьянин.

Экран телевизора показал новую картинку.

— Сейчас мы находимся на местности, где некогда была исчезнувшая в облаке деревня. Сюда Анатолия Забродина — оператора ОРТ и меня — Алексея Шабанова доставил на своём джипе старший смотритель национального парка господин Мбеманге.

— Господин Мбеманге, расскажите, что произошло вчера днём на территории заповедника?

Оператор перевёл камеру на нового очевидца загадочного явления.

— Что произошло, вы видите, — горестно вздохнув и окинув рукой окрестности парка, проговорил смотритель, — а почему это произошло, надо думать учёным. Мне же больно смотреть на эту некогда цветущую, а ныне пустынную местность. Всего три недели назад закончился сезон дождей. Всё цвело, а сейчас мы видим лишь голую землю. От деревьев, исчезнувших неизвестно куда, остались воронки, как от снарядов. Вся земля перепахана каким–то гигантским плугом, нет ни одного животного и даже птиц. В километре от нас было большое и глубокое озеро, которое не пересыхало даже в самые засушливые годы. Сейчас его нет. А вон там, — показывая в сторону сотен мелких воронок, — был густой лесной массив. Там паслись слоны, стада антилоп, зебр и жираф. А там, — кивнув головой в сторону невысокого холма, — был прайд. Ничего сейчас нет, всё съело облако. Пустыня.

Из репортажа спецкора было видно, что его глубоко тронула зримая им разруха. Его интересовало всё, от камешка до человека. Беспрерывно обращаясь с новыми вопросами к смотрителю парка, он дал телезрителям полное представление, но, к сожалению, не понимание загадочного происшествия. Смотритель отвечал, сбиваясь, и часто утирал слезу, а вскоре и совсем умолк. Наталья попрощалась с корреспондентом в Конго и представила телезрителям гостя студии профессора Николая Петровича Исакова.

— Николай Петрович, расскажите телезрителям об аномальных явлениях в общих чертах и о том, как российские учёные объясняют факт поглощения облаком части национального парка Конго?

— Вряд ли кто из российских учёных, может сегодня дать какую-либо полную информацию о происхождении всепоглощающего облака. Не берусь это делать и я. На данный момент мы можем лишь констатировать факт его появления и факт исчезновения в нём людей, животных и части ландшафта, и не только в Конго, но и в Заире. Хотя, могу высказать лично моё мнение, облако не земного, а космического происхождения. Что это за сила затрудняюсь сказать, но хочу напомнить; на нашей планете ежегодно наблюдаются сотни, порой совершенно неподдающихся разумному объяснению, загадочных явлений. Бесспорно одно, это явление учёный мир поставит в один ряд с Бермудским угольником, Лох-Несским чудовищем и снежным человеком. Бесспорно и то, что было неведомо вчера известно сегодня. Как говорится «всему своё время».

Круть, да верть. Верть, да круть. Ты давай по существу, — не выдержал Сергей разглагольствований профессора, подошёл к телевизору и переключил его на другой канал, но и там какой–то седой учёный муж пространно говорил о феномене облака. Сергей протянул руку к кнопке выключения, но передумал и вновь щёлкнул переключателем телевизионных каналов. Профессор Исаков говорил: «… как бы делает вдох и выдох. При вдохе Вселенная расширяется, а при выдохе сжимается. В результате чего происходит удаление галактик друг от друга или их сближение. Повторяю, это лично моё предположение. Так вот, при сближении галактик возможно наложение физических величин какого–либо космического объекта на идентичную величину другого космического объекта. В нашем случае на Землю. Иными словами, происходит пересечение параллельных миров. Отсюда можно сделать вывод, что при пересечении миров совершается взаимообмен материи. Так на нашей планете появляются новые виды растений, животных, бактерий и вирусов. Так пропадают люди, самолёты и корабли».

— Николай Петрович, простите, наше время регламентировано. Не могли бы вы сделать вывод из всего вами сказанного? — обратилась Наталья к профессору.

— Да, да! Конечно! Как я уже сказал, на мой взгляд, облако космического происхождения.

— У нас в студии был член–корреспондент Российской академии наук профессор Николай Петрович Исаков. Время покажет прав ли он, а сейчас вновь Конго, — телеэкран вновь высветил африканский пейзажем. — Алексей, что у вас нового?

— Наталья, сейчас мы находимся в палаточном лагере французских учёных Пьера Морше и его жены Милен, — камера показала живописный участок природы с палаточным лагерем, по отдельным приметам которого можно было судить, что хозяева покинули его в спешке. — Со мной наш старый знакомый господин Мбеманге. Послушайте его рассказ.

— Французские учёные Морше мои давние и хорошие друзья. Они уже восемь лет работают в этом парке и принесли много полезного моей стране. Сейчас их нет в лагере и это говорит о том, что они обратили внимание на странное облако и улетели к нему на своём самолёте, — кратко высказал своё мнение об отсутствии супругов–учёных смотритель парка господин Мбеманге и, горестно вздохнув, добавил. — Вот и всё, что я могу сказать, хотя… Хотя нет. Здесь всё, как и прежде. Мирно пасутся животные на зелёной траве и, как прежде, растут деревья.

— Я могу подтвердить слова господина Мбеманге. Ландшафт действительно прекрасен. К сожалению, с нами нет французских учёных, у которых я хотел взять небольшое интервью, но давайте не будем оставлять надежду на встречу с ними. Может быть в скором времени, они раскроют тайну загадочного облака.

— Спасибо, Алексей. Переходим к другим… — не дав договорить диктору ОРТ, Сергей выключил телевизор и буркнул: «Гонят всякую муру, пудрят людям голову небылицами, лишь бы отвлечь от хаоса в стране, коррупции и беспредела. По телеку смотреть нечего. Бессмысленные американские мультяшки, насилие, секс, кровь, а я этой крови в Афгане насмотрелся».

Сергей посмотрел на часы. 20 часов 30 минут. Невесть сколько долго разглагольствовал бы подполковник Советской Армии, прошедший афганскую войну, а ныне офицер в отставке, если бы не резкий щелчок в затылочной части головы. В глазах Сергея потемнело, он пошатнулся и, ухватившись за спинку кресла, повалился в него.

— Что за чертовщина творится со мной в последнее время, — подумал он, вытирая ладонью выступившие на лбу холодные капли пота, — какие-то щелчки в мозгу, как будто что-то включается или выключается. В Афгане видно подцепил какую-то заразу. Надо посоветоваться с Эльвирой. Какие-то фантастические видения. И ведь уже не в первый раз. А когда же был первый? Дай, бог, памяти, — Сергей призадумался, — нет, к врачу не пойду. Да и жену лишний раз травмировать… нет, не пойду и не буду. О моих старых болячках тревожится, а тут еще новая, да и в госпиталь опять запрут… Вспомнил! Первый удар был зимой, точно… зимой… в рождество. Эльвира в тот день дежурила в госпитале. Меня ещё обрадовало, что она не видела моей беспомощности, а я её испуганных глаз. Повезло мне с женой. Отличный человек, прекрасная душа, а краси–и–вая–я–я… — протянул Сергей, — куда им всем, этим расфуфыренным и намалёванным, растянутым и надутым силиконом эстрадным куклам и моделям толстогубым замухрынденным, до моей Эльвирки. Она у меня красавица, всё своё, смотреть — радость, целовать и обнимать — сладость. О! Стихами заговорил. Откуда что берётся, не пойму, никогда стихами не увлекался, тем более не писал. Собственно, не до стихов было… Как говорится, вся жизнь в бою и юность перетянута ремнём, так как-то, вроде бы, или… — Сергей призадумался, — хотя какое это имеет значение, тем более сейчас, когда в далёком седом тумане скрылась юность и ремень давно изношен.

Сергей подошёл к телевизору и вновь включил его. ОРТ показывал какую-то нелепицу о разумных космических чудиках, двуногих ящерах и жабах.

— Какая чушь, — подумал он и переключил телевизор на местный канал. — Всё хватит с меня, — услышав сладкую речь кандидата в какие-то депутаты, в сердцах ругнулся Сергей и выключил телевизор. — Жаль, что Эльвиры нет дома, без неё я с ума схожу, так недолго и свихнуться.

Как бы пожалев Сергея, подсознание подкинуло ему спасительную идею: «Отвлекись от мыслей о болезни, — сказало оно, — найди занятие по душе и всё образумится».

— А… что если… — Сергей подошёл к секретеру, достал стопку чистых листов бумаги и взял авторучку. — Запишу всё, что привиделось. Стихи писать не могу, так, может быть, проза полезет из моей головы. Короче, буду вести дневник, как пионер, который всем ребятам пример, — улыбнувшись, мысленно проговорил он и написал первые строки.

«Первое включение-выключение произошло около года назад — в рождество. В 20 часов 30 минут ОРТ закончил программу «Время» и в тот же миг у меня в голове как бы щёлкнул выключатель, который вырвал меня из действительности и унёс в холодный мрак, как я заметил позднее, ровно на одну минуту.

Спустя полтора месяца снова в 20 часов 30 минут со мной случился второй удар. В минуту забытья я перенёсся неведомой силой в другое пространство, с новым течением времени.

До настоящего времени полётов по просторам Вселенной было восемь. Сколько их будет ещё… не знаю, но внутренний голос говорит, девятое будет последним. В каком смысле последним, теряюсь в догадке, но ясно одно, либо кончатся мучения с головной болью, и я буду жить спокойно, нормальной человеческой жизнью, либо навсегда покину этот мир и уйду в небытие. Какой из этих финалов мой? А не всё ли равно? Результат один, конец мучениям. Что-то я скис. Так писать нельзя. Отложу запись до лучшего, как душевного, так и физического состояния».

«10 января. Вновь взял в руки дневник. Эльвира… но не буду забегать вперёд. Три дня назад было девятое включение. Сейчас пишу эти строки, я жив. Это радует!

Итак, три дня назад — 7 января я ждал девятое включение. В 20 часов 28 минут я удобно устроился в глубоком и мягком кресле в ожидании неизбежного удара внутри головы, как вдруг неожиданно зазвонил телефон. Я выпрыгнул из кресла, подбежал к аппарату, снял трубку и услышал голос моей милой жены. Через несколько секунд я почувствовал сильное головокружение и умышленно прервал связь. Уже падая на палас, я почувствовал, как мою голову пронзил сильный «электрический» удар. Сила удара была столь велика, что я за миг успел попрощаться с женой, друзьями и, конечно же, с собственной жизнью. Затем со мной стало происходить что-то невероятное. Моё тело распалось, и миллиардами отдельных песчинок посыпалось в безмолвную чёрную бездну. Я мчался в ней, не осознавая ни пространства, ни времени, не понимая, куда, зачем и почему лечу. Как долго длился тот полёт, не знаю, так как я не осознавал течение времени, оно просто отсутствовало для меня в тот непостижимый период. Но, вероятно, в той таинственной жизни, как и в этой земной реальности, всему приходит конец. Неожиданно яркий свет раскрыл мрачную бездну и собрал все песчинки моего «я» в невесомый материальный сгусток. Я потерял притяжение Земли, слился с космосом и единым взглядом охватил всю Вселенную, всю её многомерность. Это был миг, но миг, позволивший моему новому существу охватить необъятное для человеческого глаза. Да, миг, ибо вновь чёрный мрак окружил меня, исчезло сияние звёзд и галактик. Мрак и холод сковали мою новую сущность, не существо, именно сущность, так как я не осознавал себя в теле. Сознание помутилось, и я впал в забытье. Как долго продолжалось то инертное состояние не могу сказать. Я был вне времени и вне пространства. Когда я очнулся, звонил телефон. Голова, впервые за последний год, не разламывалась на куски, а тело приобрело былую силу. Я снял трубку аппарата и вновь услышал милый голос. Понимание всех девяти включений-выключений пришло ко мне».

2. Элия

Четыре солнца нещадно жгут четыре триллиона пятьсот миллиардов квадратных километров площади пяти звёздной планеты Элия — одну треть её северного полушария. Это зона раскалённой, выжженной пустыни. Она мертва и окутана серыми, густыми испарениями, которые, взмывая ввысь, подхватываются солнечным ветром и в полёте на юг проливаются ливневыми дождями над второй третью этого полушария. Здесь уже зреет жизнь. Здесь живут насекомые и произрастают мхи и лишайники. По мере удаления от полюса эта мало–жизненная полоса болотистой местности вливаются в скудную зелень — редкую траву, хилый кустарник и искривлённые карликовые деревца. Здесь формируются грозовые облака и отсюда они уносятся на последнюю треть северного полушария, где проливаются живительным соком в Великий Северный океан. И так уже 8,5 миллиардов лет.

Великий Северный океан — источник жизни планеты Элия, принимая дар, не скупился и на отдачу. Он дарил частицу себя третьей колонне облаков, которые тучнели, как хлебные колосья на богатой ниве, и, разжирев, медленно отваливали от пастбища, злясь на самих себя за то, что не хватило сил выпить весь океан. В ярости облака набрасывались друг на друга, сбивались в тучу, чернели и в буйном полёте лопались от злобы. Вздыбливая огненные пряди, они проливали всё своё серебряное достояние на невесть откуда появившийся на их пути тропический лес, худели и умирали, так и не поняв своего предназначения.

Под тёплыми лучами пятого — южного солнца Элии, в слиянии тропического леса с подножьем древних гор, расположилась северная космобаза-город.

Руководитель информационного отдела Диор был доволен. В назначенный срок было выполнено задание по установке нового оборудования и можно было расслабиться, но что-то тревожило его. Пошаркав по кабинету старческими ногами и поразмыслив над чем-то, он вызвал к себе секретаря и через минуту вошёл с ним в конференц-зал. Осмотрел придирчивым взглядом новенькие видеоизлучатели и видеополя, потёр от удовлетворения руки, промурлыкал незатейливую песенку и, бросив последний взгляд на биомолекулярный экран, остолбенел. Из экрана выползали многометровые гады.

— Разрыв в пространстве, — простонал Диор и вздрогнул от душераздирающего крика. Метнув взгляд в сторону крика, он увидел искривлённое от ужаса и боли лицо секретаря, и страшного зверя, впившегося огромной пастью в его правый бок. Последнее, что увидел руководитель отдела — это метнувшуюся в его сторону тень и струю собственной крови из распоротого горла.

3. Разрыв в пространстве

Эусалим, великий мегаполис Элии, центр мысли, знаний и интеллекта, взращивающий пять миллиардов граждан, величайшую научную технологию и держащий в своих руках нити, связующие всю галактику, жил в тревоге под пятым солнцем планеты.

Прямой мир замер. Все граждане его с нескрываемой тревогой устремили взгляды к дворцу Великого правителя Эоллы, где в эти минуты проходило чрезвычайное заседание Президиума Великого Народного собрания, в которое входили великие магистры галактики.

— Уважаемые магистры, обсудив и осмыслив сложнейшую ситуацию, в которой оказалась северная космическая база, мы вместе пришли к однозначному выводу, — завершал речь регент-импер Крэз, — закрыть разрыв в пространстве между нашим и нижним мирами можно лишь двумя способами, и только из мира землян. Первый — отправить на Землю космолёт с экипажем из добровольцев, второй — войти в нижний мир галапросом, снабжённым системой выпрямления кривизны пространства. Первый путь связан с неминуемой гибелью экипажа, так как корабль придётся ввести в разрыв и уничтожить его в нём, включив молекулярный самораспад. Второй без риска для людей. Но, к сожалению, мы не знаем величину разрыва, возможно, он недостаточен для входа галактического лайнера сжимающего пространство. Предлагаю, использовать оба варианта и дать возможность командиру группы принять решение на месте — на орбите Земли, а также незамедлительно направить полк планетолётов к северной базе для уничтожения насекомых, рептилий, пресмыкающихся и зверей, проникнувших из нижнего мира.

В последнее десятилетие, с тех пор, как где-то в пространстве затерялся великий галактион Эр, сбои в стабильности искривлённого пространства между всеми мирами стали происходить очень часто, но они не вызывали тревогу у эоллан, жителей галактики Эолла. За несколько минут неисправности устранялись и масса планет параллельных миров, вырванная Элией, возвращалась обратно. Нынешний разрыв, судя по ситуации сложившейся на северной космобазе, угрожал не только Земле, но и всему прямому миру. Сказать об этом гражданам галактики импер Крэз, конечно же, не мог, да и не имел права. Массовая паника была не менее страшна сложившейся к данному времени ситуации.

Нарушения в стабильности пространства кое-кто из граждан галактики связывал с непопулярностью в народе импера Крэйза. И эти кое–кто всё чаще и чаще обращались к богу, что бы он вернул им Эра, но никто из них не знал, что дело не в Крэйзе, а в выработавших свой срок биомолекулярных установках.

С тех пор, как не стало Плиния из династии Пратов, прогресс в науке сменился застоем, а в некоторых её областях стал и регрессировать. У эоллан нынешнего поколения была возможность возродить былую славу науки, но одновременно с Эром бесследно исчез мэтр научной мысли — великий магистр Наук.

Скипетр с чёрным алмазом смог бы без труда восстановить пространственную устойчивость и решить проблему кривизны, но и он бесследно исчез.

Считанные часы по арсианскому времени оставались до глобальной катастрофы. Всасывая в себя Землю, прямой мир реагировал «отрыжкой», отрывал от себя и перебрасывал в нижний мир части своей материи. Они были мизерны по отношению к приобретённой массе, но это было лишь до поры до времени. Время работало против всех.

Галактическое сообщество, прильнув к экранам и видеополям трёхмерных излучателей, с тревогой всматривалось и вслушивалось в Элию. Все приёмные устройства были настроены на её северную космическую базу, но вдруг по всем видео системам пошла рябь, и галактический мир не увидел, как топающая, бегущая, прыгающая, ползущая и летящая тварь вырвалась из конференц-зала базы и поплыла лавиной по-над её взлетно-посадочным полем.

Смертным оскалом окутала паника базу. Люди и животные смешались в разноцветный единый клубок, с преобладанием оттенка утренней зари, и если бы не крики и стоны умирающих, и раненых, и рёв зверья, то этот живой поток с высоты можно было бы принять за красочное карнавальное шествие, но лавина тащила за собой густой кровавый след. Предсмертные крики недоужаленных, недогрызанных, недоразорванных, недозатоптанных людей сливались с воем и рыком вновь прибывающих частей зверья, ошалевших от запаха крови. Эти части, как и авангард, растекались по полю и догрызали недогрызанных, разрывали недоразорванных, жалили недоужаленных и топтали недозатоптанных людей.

4. Вивас и Светэлла

Прогулочный планетоплан крушил стволы деревьев и через миг, вспахав широкую полосу земли, издал последний вздох и замер в окружении растительности реликтового леса.

— Вивас, ты жив? — утирая тыльной стороной ладони лоб, спросил Лиэж друга.

— Жив и со мной всё в порядке, — ответил Вивас, молодой человек лет двадцати пяти. — Сам–то как?

— Нормально, — отключая противоударное поле, сказал Лиэж, — а, вот, положение наше патовое.

— Да, авария серьёзная и судя по тому, что мы видим, корабль восстановлению не подлежит.

— Вивас, но это смерть или в лучшем случае мучительно долгая жизнь в дебрях леса янского периода. Мы здесь одичаем. Связь нарушена и вряд ли мы сможем её восстановить. Здесь нет ни одной живой души.

— Период, дорогой мой друг, конечно доисторический, и положение, как ты заметил патовое, но не безвыходное. Да и жизнь здесь довольно-таки бурлива. Гоминоидов и всякого ползающего и прыгающего зверья в этом лесу предостаточно. Ты жаждал приключений, они будут. Смотри, — указав кивком головы в верхний иллюминатор, — над нами уже кружат перепончатокрылые.

— Прости, друг, но мне сейчас не до шуток, — ответил Лиэж, но всё же посмотрел вверх.

— Ну–ну! Не унывай! Как–нибудь выпутаемся из этого драматичного положения.

— Я бы сказал трагичного, — ответил Лиэж, привлекая внимание друга к панели управления, из которой выплыла струйка дыма.

Через секунду включилась, чудом оставшаяся работоспособной, система пожаротушения. Угроза лишиться единственного и надёжного убежища была ликвидирована, но энергосистема выдохлась и корабль, умирая, испустил на девственный лес последнюю струйку пара. Полумрак опустился в рубку корабля и накрыл своим серым покрывалом невольных узников дикого края. Друзья замерли и только их тяжёлые дыхания говорили о том, что внутри погибшего корабля есть жизнь — их жизнь.

— Всё, теперь мы остались без пищи и воды, — уныло проговорил Лиэж, — значит, счёт наших жизней пошёл на дни.

— Не думал, друг мой, что ты закоренелый пессимист. Взгляни в иллюминаторы. Нас окружает лес, а это пища и вода, — успокаивающе ответил Вивас, встряхнув друга за плечи.

Лиэж, крепкого телосложения и приятной внешности юноша семнадцати лет был не то, что бы пессимист, он был просто ещё очень молод и по незрелости своей растерялся в сложившейся ситуации. Отчасти в этом была виновата среда, в которой он родился и рос. Цивилизация предоставляла ему, как и всем элиянинам, всё в готовом виде, оттого–то Лиэж и впал в уныние. Он испугался не самой смерти, а голодной смерти, не представляя, что пищу и воду можно добывать самому. Самому готовить её на открытом огне, и для этого не нужны биологические роботы повара. В ситуации, которой оказались два воздушных путешественника, растеряться обоим — значит действительно погибнуть. Так на кого, как не на самого старшего и более опытного ложилась ответственность за его жизнь. Да, друзья оказались одни в диком лесу. Одни за сотни тысяч километров от цивилизации и людей. Одни внутри погибшего планетоплана, но именно это и не позволило Вивасу пасть духом. Возможно, где-то в самых глубоких и потаённых уголках его сердца и была маленькая искра неуверенности в своих силах, но неверия в себя и недоверия к другу он не имел, как не допускал и мысли о смерти. Вивас понимал, что даже самая малейшая расслабленность может привести к упадку духа и, как следствие, к осложнению сложившейся ситуации. Необходимо было хоть чем-то заняться, но не сидеть, сложа руки, и Вивас решил действием отвлечь друга от горестных дум.

— Очнись, мой друг! Мне нужна твоя помощь, — вновь встряхнув друга за плечи, проговорил Вивас.

— Ка–ка–я там ещё по–мощь? — уныло протянул Лиэж, и вяло встал с кресла. — Нам сейчас никто и ничем не поможет.

— Нам, да! Мы сами поможем себе. Надеюсь, ты не откажешь мне в просьбе осмотреть энергосистему. Может быть не всё так плачевно, как ты думаешь.

— Энергосистему? — задумчиво сказал юноша и вдруг блеснул глазами. — Энерго, но только не систему, а её аварийный блок. Если нам удастся его восстановить, мы сможем запастись водой и пищей. Пойдём же скорее, пойдём, — воспламеняясь духом, проговорил Лиэж и направился к выходу из рубки корабля.

Вивас улыбнулся.

— Первая цель достигнута. Лиэж воспрял духом, значит, в ней есть жизненный потенциал, — подумал Вивас и улыбнулся, сказав себе, что друг вовсе и не пессимист, он просто растерялся.

К исходу вторых суток, после кораблекрушения, в энергоблоке что-то пискнуло, и вспыхнул яркий аварийный свет.

— Я знал, знал, знал, что у нас всё получится, — радостно воскликнул Лиэж и с благодарностью посмотрел на друга. — Спасибо, Вивас, если бы не ты, не известно, что было бы со мной. Мне кажется, я бы расквасился и…

— Ну, ну! Не наговаривай на себя. Ты просто не знаешь, как ты силён, — ответил Вивас.

Прошёл год, в течение которого друзья пытались оживить планетолёт и восстановить связь с большой землёй, но их усилия были тщетны. Аварийная система жизнеобеспечения выработала свой ресурс полгода назад, и узники реликтового леса перешли на добычу пищи древним способом — охотой. Лиэж поверил в свои силы и оказался на редкость удачливым охотником, но одно обстоятельство тревожило друзей. Дичь, распуганная выстрелами, покидала насиженные места, и густой травой зарастали тропы, по которым некогда бродили парнокопытные. Всё дальше и дальше приходилось друзьям удаляться от корабля на поиски птиц и животных, и с каждым новым разом они возвращались с худеющими торбами на плечах. Вскоре они ощутили первые признаки голода.

Оставался нетронутым неприкосновенный запас корабля, но его могло хватить не более чем на месяц. И друзья приняли решение, — Лиэжу продолжать работу по восстановлению сигнала аварийной посадки, а Вивасу, с частью Н.З, отправиться на поиск ушедших животных.

Прошло полмесяца, давно бы должен вернуться Вивас, но лес хранил молчание. И Лиэж всё чаще и чаще с тревогой всматривался в его густую листву.

С глубокими кровоточащими ранами на теле, под неусыпной стражей двух огромных волосатых самок перволюдей, Вивас уже сутки лежал в глубине тростникового шалаша и вспоминал свой неудачный поход, в котором не только не нашёл животных, но и сам оказался добычей.

Впустив тонкий луч света, резко откинулся полог шалаша, и в замкнутое пространство под круглым куполом вошла седая самка элопитек. В её руках, издавая тошнотворный запах, дымилась каменная чаша. Издав писк, она посмотрела на пленника, и в тот же миг самки охранники сорвали с него одежду и крепко прижали к земле. Старуха медленно подошла к нему и, выплеснув на его спину содержимое чаши, стала втирать его в раны. Огонь ожёг тело Виваса, он дёрнулся, но элопитеки ещё сильнее вжали его в землю. Вивас понял, сопротивление не только бесполезно, но может ухудшить его положение. Оставалось одно, терпеть мучительное жжение и, сжав зубы, даже не стонать. Иначе, как предположил Вивас, какой–либо звук, выдавленный им из собственного горла, мог быть принят элопитеками за угрозу по отношению к ним. Тогда они просто разорвали бы его на части. Огонь всё сильнее и сильнее сжигал тело Виваса, и ему казалось, что ещё миг, и он спалит его дотла. Пламя подкралось к его сердцу и вонзило в него свои раскалённые иглы. Вивас вскрикнул и потерял сознание.

Придя в чувство, Вивас перевернулся на спину и не обнаружил старуху, но стража была на своих местах. Удивившись тому, что ещё жив, он повёл глазами и увидел рядом с собой… металлическое блюдо, явно изготовленное руками человека, а на нём большие куски жареного мяса, горка аппетитных фруктов и серебряный кубок с чистой водой.

— Невероятно, — проговорил он и, взяв в руки кубок, с жадностью выпил воду.

Прошло не менее полумесяца, и хотя Виваса так же вкусно кормили, и старуха–элопитек, как оказалось, не издевалась над ним, а натирала тело лекарственной мазью, он всё ещё оставался узником замкнутого пространства. Как–то он подошёл к выходу из шалаша, но получил увесистую оплеуху от одной из стражниц и решил больше не испытывать судьбу. Однако попытку выбраться наружу не оставил. Тревога за оставшегося в одиночестве друга всё больше и больше нарастала в нём.

«Если нет возможности выйти из шалаша естественным путём, значит, надо искать другой выход», — думал он и решил делать подкоп, но судьба распорядилась иначе.

На следующий день пленника вывели из шалаша. Резкий солнечный свет, стрельнув сотнями огненных стрел, ослепил его, но Вивас успел разглядеть многочисленную шумную толпу заросших бурой шерстью самок, а через некоторое время, когда глаза привыкли к яркому свету, он не без интереса рассматривал стойбище, в котором не было признаков жизни самцов. Следующая секунда повергла его в шок.

На пирамидальном, явно искусственного происхождения холме, возвышавшемся над массивными круглыми шалашами, был воздвигнут мраморный валун, на котором, царственно расположившись, восседало удивительной красоты юное создание — молодая девушка в лёгких прозрачных одеяниях. В волнах её пышных золотистых волос — на прекрасной головке с утончёнными чертами лица, покоилась корона из редкого металла небесного цвета, которую венчал, переливающийся радужными цветами, огранённый смарагд. Открытые запястья рук царицы украшали золотые браслеты с крупными нефритами и розовыми бриллиантами, а на маленькую грудь, чётко выделявшуюся сквозь платье, как на две только что народившиеся сопки, ниспадало колье с чистейшими изумрудами.

Подталкиваемый стражей к холму, Вивас не сводил с девушки глаз, и не только потому, что она была действительно очень красива. У него созрел план бегства.

Под рёв сотен глоток Вивас приближался к подножию монументального трона и не обращал внимания на болезненные щипки молоденьких самок, тщетно отгоняемых стражей. Его мысли и взор были направлены к царице перволюдей.