Состояние До

Предисловие

Эта книга — своего рода исповедь. То, что должно было быть сказано.

Дневник событий, путешествий — духовных и земных — гимн красоты.

Порой непоследовательная, стихийная, собирательная, хаотичная, она все же представляет собой узор.

Я лишь инструмент. Тот, кто пропустил через себя все это и выразил.

Написание книги, как и создание картины или музыкального произведения, как любой настоящий творческий акт, — это процесс наблюдения за тем, как нечто большее выражается через малое. В такие моменты можно лишь восторгаться и радоваться.

Посвящается она моей вечной любви. А также всем родственным душам.

Начало

В городе, где паутинки трамваев соединяют одно любящее сердце с другим, в котором месяц заигрался в твоих волосах и поет тихо… В том городе, где для искусства выделяют лишь маленькие домики, называя их гордо «Дворцами»… Там в кафе играет блюз, люди мечтают. А весна, весна в том городе прекрасна. Будто он и существует только для того, чтобы встречать весну.

Запах души

Тихие струны вселенной рисовали мандалы новых снов в этом вечернем городе.

Некоторые, особенно шустрые, застревали в ловцах снов и мирно растворялись на их легких перышках, не нарушая покой жителей. Иные с явным наслаждением и легкостью пересекали границу между явью и сном и рассказывали ночные истории, создавая в городе шорохи и прогоняя сонный ветер.

Он узнал ее по запаху, в один из таких вечеров. Видимо, каждая душа имеет свой особый, неповторимый запах.

Тысячи лет новых явлений, истории и слезы, счастье разлуки и горечь встреч, пыль долгих странствий, морской ветер, соль потерь. Пыльца тысяч цветов, пряная, растаявшая на маленькие крупицы, но уловимая сердцем.

Когда он вдохнул этот древний аромат вечного, сердце его остановилось.

Что такое сердце, если не метроном нашей жизни? Мы можем почувствовать время, лишь закрыв глаза, в глухой песне — тук-тук, туктук.

В этот момент время сжалось и прислушалось. Видимо, это обязательный ритуал. Потому как нужно ни много ни мало — средняя вечность между ударами, чтобы распознать аромат наверняка, насладиться радостью, узнать полностью, а после — не отпускать.

«Привет, ты так вкусно пахнешь», — он шел за ней следом, выходя из кинотеатра.

«Что?» — она улыбнулась.

«Как тебя зовут?» — спросил он, и ответ сразу утонул в запахе. Сердце колотилось, отскакивая от стенок грудной клетки, вслед за ним задрожали пальцы рук. Набирая ее номер, он с усилием управлял этими странными механизмами, которые называют руками. Они выплясывали дикие африканские танцы на экране телефона, наугад ударяя по всем цифрам сразу. Большой палец, на котором лежала самая сложная миссия, держался в стороне.

Она с улыбкой понаблюдала за декадансом его рук, попрощалась взглядом и скоро — слишком скоро, чтобы быть правдой — ушла в густой город.

По крышам прыгали звезды, машины зажигали городских светлячков, усталые фонари готовились к ночной смене.

Повторяя цифры ее номера, он понимал, что нужно запомнить их во что бы то ни стало. Отбрасывая дикие стаи идей, он повторял священную мантру ее номера. Ритмичная и теплая мелодия цифр и их значение. Можно было забыть свое имя, свое прошлое, мечты о будущем. Но мантру забыть было нельзя.

И она звучала, как сладкая песня, как крылья ангела, как просыпающаяся на заре трава.

Они встретились в том мире, где люди являются, чтобы найти друг друга. Парфюмом ей служил самый древний из запахов. Тот, что с момента большого взрыва, являясь лишь движением пустоты, указывает одной ищущей душе путь к другой.

Он встретил ее. Конец и начало. Взрыв и тишина. Правда и вымысел.

Пепел и снег. Ветер с горы. Две тени одного фонаря. Он и она.

Там, где начинается любовь, кончаются вопросы.

Истина, так давно таившаяся в каждом окне ночного города, вдруг засветилась ярким пламенем. И он танцевал.

Гармония

Однажды слезы твои вернутся обратно в океан. Станут солью на губах моих, пеной новых дней.

И родится новая песня, с припевом морского прибоя и тихим шепотом, спокойным от всех мыслей.

Гармония — это замирание сердца между его ударами.

На закате

На окраине в южной части города было поле. Если идти на закате, вслед за длинными тенями от домов, людей и деревьев, можно выйти к тропинке.

Там была узенькая песчаная полоска, которая соединяла эту часть города с остальным миром.

Он шел по ней и осматривался. Слева, уходя вдаль до самого горизонта, простиралось поле. Оно было самого чистого желтого оттенка. Если взять его на палитру, он сгодился бы для мазков на лимонную корку в погожий день. Либо, если добавить часть красного, можно было бы написать вечерние окна, которые появляются одно за другим на фоне темнеющего ультрамарином неба.

Он вдыхал воздух полной грудью, прислушивался к далекой песне птиц где-то в глубине.

Пройдя некоторое время по тропинке, он обернулся. Ведь самый прекрасный вид на закат в городе, открывается именно с этой точки.

Солнце было уже совсем низко, силуэты домов и линий передач плавились и краснели от жара. Облака причудливыми формами стремились к последним солнечным лучам и жадно впитывали все оттенки, дополняя картину.

«Как мало нужно для радости», — думал он.

Каждый день мир дает представления. Каждый день — премьера.

Он приходил сюда, чтобы подышать.

Прощение

Рожденные в глубинах океана, созданные слепыми, чтобы прозреть.

Созданные грубыми, чтобы полюбить.

Мы стремимся к морю в поисках ответов. Морские волны рассказывают нам о боли, которую довелось испытать, и о прощении — радости наших усилий.

Я как ветер

Я как ветер. Дую там, где сейчас в этом есть необходимость.

Любовь моя

Любовь моя.

Я шел так долго, как только можно идти. Я искал тебя через все жизни, во всех мирах.

Во всех снах я ждал тебя и наслаждался каждым мгновением, проведенным вместе.

Твой свет — мой маяк. На закате в каждой пылинке света, пульсирующей, живой, я узнаю тебя.

Твоя радость — день. Твоя улыбка — луна.

Постигая тебя, я постигаю мир. Встречая тебя, я влюбляюсь снова.

Всегда.

Солнце отпускало наши грехи

Солнце отпускало наши грехи.