18+
Сквозь високосный год

Бесплатный фрагмент - Сквозь високосный год

Поэтические хроники. Книга первая

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 200 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Пришла зима

Такой зимы мы ждали много лет,

Но вновь не оправдались ожидания.

Мороз за тридцать. Снега почти нет,

Но есть зато — фигурное катание!

Вмиг превратились улицы в каток —

Нам лишь коньков сегодня не хватает…

Какое удовольствие зато!

Но о тепле народ уже мечтает.

Увы, народу не нужна зима…

Народу подавай обратно лето

В его насквозь промёрзшие дома.

Ему же потерпеть чуть-чуть советуют…

Но до весны ещё так далеко —

Ещё январь во всю не разгулялся…

Сидеть и просто мёрзнуть — нелегко.

Я ждать тепла с народом не остался.

Я настежь свои двери распахнул

И в мир шагнул морозный настоящий,

Как будто в детство сам себя вернул,

Чтоб надышаться воздухом звенящим

Как в том давно забытом январе…

Мороз и солнце! Что за чудный день!

Похоже, всё сошлось в календаре…

Оставьте же в квартирах ваших лень!

А что мороз? На то ведь и зима…

И пусть она вас больше не пугает,

Да и погода не сошла с ума —

Скорее те, кто так её ругает…

…Когда-нибудь потом на склоне лет

Когда зима такая же вернётся,

Прохожий, исполняющий балет,

Чему то своему вдруг улыбнётся…

Быть может, это будешь даже ты,

Сегодня отвергающий морозы.

И вместе с ними детские мечты

И чьи-то замерзающие слёзы…

Поседели берёзы

Поседели берёзы.

Только их седина

Лишь причуды природы,

А не чья-то вина.

Им, берёзам, неведом

Человеческий страх,

И не мучает совесть

Их в берёзовых снах…

Они даже не знают,

Что вдруг стали седыми,

Потому что весной

Будут вновь молодыми.

Ну, а мы не берёзы,

Мы обычные люди.

Мы с тобою седыми

Навсегда теперь будем…

Но пенять на природу

Нам с тобой не к лицу —

Наша долгая жизнь

Подошла уж к концу.

Ну, а в ней было всё:

И надежды и слёзы,

И часы ожиданий,

И вот эти берёзы…

Мы с тобою под ними

Упивались любовью,

Как берёзовым соком,

Перемешанным с кровью

Молодой и горячей.

Молодой и горячей —

Просто мы не умели

В наши годы иначе…

Просто мы не умели

По-другому любить,

И когда отлюбили,

Не смогли позабыть

Вкус той первой весны

У себя на губах.

И какой-то неведомый

Нам пока ещё страх…

Страх о том, что пройдёт

Это чувство когда-то.

Только кто, мы не знали,

Будет в том виноватым?

И причём здесь берёзы,

Даже пусть и седые…

И напрасные слёзы…

Где ж вы дни молодые?

Последнее признание

Холода. Холода наступили….

Вечный холод в замёрзшей душе.

Мы друг друга давно отлюбили

И про это забыли уже…

Холод в сердце. Холодные взгляды

И в словах нет ни капли тепла…

Может быть, нам его и не надо —

Всё равно жизнь к концу подошла.

Холодеют и тело и руки.

Холода. Холода. Холода…

И остался лишь миг до разлуки…

…А тебя я любила всегда!

Вакханалия зимы

Ну, вот и снова снег идёт весь вечер…

Вновь все тропинки к милой занесло

И ждёт она напрасно нашей встречи

И зря опять выходит за село…

За белой пеленой зимы проклятой

Исчезло всё — и лес и горизонт…

За что же мы пред Богом виноваты

За эту круговерть со всех сторон?

И почему он усмирить не может

Всю эту вакханалию зимы?

А может, ты испытываешь, Боже

Разлукой нас? Как долго сможем мы

Любить и ждать. И дни и даже годы,

Но ведь не век зима и этот снег.

И у природы нет плохой погоды —

Плохим бывает только человек…

…Но ждать я не хочу и мчусь я лихо

К своей любви. Ты только, позови…

Мне ангелы кричат: видали, психа!

Но ангелам не ведом вкус любви.

Разлучница моя

Зима и не зима. То лёд, то пламя,

То вдруг мороз, то дождь, что льёт с небес

Который день. Природа шутит с нами,

Хотя какой природе интерес?

Её непостоянство нам известно

К нему уже привыкли мы давно

Быть может в канцелярии небесной,

Забыв про нас, пьют ангелы вино?

У них кураж. У нас одни заботы:

В чём выходить на улицу опять

И брать ли зонт сегодня на работу,

А может валенки? Хотелось бы нам знать…

Но связи нет не только с небесами.

…И ты не отвечаешь на звонки

И ангельскими прямо голосами

Опять одни гудки. Одни гудки…

Стоим на трассе вот уже полсуток.

На трассе лёд, а впереди подъём…

Вернёмся мы, наверное, под утро,

Но если тот подъём переживём.

Мой друг «Камаз» — не хилая машина

И не в таких бывали мы делах,

Вот только жаль, нет рядом магазина,

Да и с бензином тоже полный швах…

…Зима и не зима. Но мы не в силах

Хоть матом, хоть без мата изменить

В ней  ничего… А утром ты спросила —

И чем теперь смогу я  объяснить

Что в той задержке я не виноватый?

Молчу как сыч. Боюсь завраться вдруг.

Боюсь, что ты пошлёшь меня обратно

В объятия нетронутых подруг…

Я иду по январю

Я иду по январю.

Чудная погода!

Я иду по январю —

В шестьдесят четыре года…

Было много январей

Тёплых и морозных,

Когда — минус пятьдесят…

Были даже грозы,

Когда зимняя гроза

Небо разрывала.

Было много январей…

Всякое бывало!

Только в каждом январе

Новый год был с ёлкой —

Радость нашей детворе.

Крики без умолка

В моих детских январях

Вспоминаю снова…

Жаль, в моих календарях

Рождества Христова

Никогда не находил

В виде красной даты…

Потому в те январи

Не вернусь обратно!

Утки

У старого моста кормили уток

И голубей нахальных прямо с рук,

Но вот однажды как-то ранним утром

Не оказалось уток наших вдруг…

А над мостом вороны да метели

Кружили лишь. И вместо речки лёд.

Знать, наши утки тоже захотели

Тепла как мы. Отправившись в полёт…

А мы весну ждать даже чуть устали

И просмотрели все свои глаза,

Но утки почему-то пролетали

Всё мимо нас в высоких небесах…

И стало пусто у моста над речкой

Такой вот в нашей жизни поворот…

Не нам судить про уток тех, конечно,

А вдруг они вернуться через год?

Кто — он

Сто лет назад в таком же январе

В сыром и неуютном Петрограде

Жил был поэт. Сидел в своей норе

Страдал и пил и жил лишь Музы ради…

А за окном серебряный был век

И снег под солнцем ярко серебрился

И был поэт тот странный человек,

А может быть, он только притворился

Что он поэт? Он в рифмах своих — Бог.

Он Ангел и Предвестник дней грядущих…

И скоро он напишет эпилог

Про всех, про нас по Невскому бредущих

Толпой слепой навстречу новым дням

И новым революциям и бедам.

Не внемлем мы пророческим устам,

Что натворим, пока ещё не ведаем…

Зря спрашиваем: кто он — тот поэт?

Он лишь поэт. К чему все разговоры

Быть может жить ему осталось лет

Всего-то лишь до выстрела «Авроры»…

А через год иль два — январским днём

Таким же, как сегодня. Днём морозным

Мы вспомним в каземате вдруг о нём,

Поверившие в Бога. Только поздно…

Поездка в Петербург

Луна поблекла с первыми лучами

Ну, вот и солнце встало за спиной

А мы, минуя знаки с «кирпичами»,

Несёмся в Петербург на выходной.

Гаишник толстый, видно, не проснулся,

И нас он явно тоже прозевал…

А я в свой Петербург опять вернулся —

И я опять его не узнавал.

Дома, дома до неба с этажами

И с тучами на крышах. Так и есть!

И бабушка с коляской с малышами

На переходе отдаёт нам честь…

А может быть, ругает нас, как может,

Что всякие тут ездят день и ночь,

Увидев наши областные рожи,

И я бы поругаться был не прочь…

С уставшими бессонными глазами

Ведь три часа дороги — не пустяк

Мы передумать были бы и сами

Сейчас не прочь. Приехали. Под знак…

И полчаса потом мы препирались —

Штраф заплатить и сразу всем  домой…

Ну, что ж они лишь к нам одним придрались?

Испортили такой нам выходной!

Проклятые дни

Ты себя не вини

Ты меня не вини

За такую судьбу

За проклятые дни…

Всё однажды пройдёт

Кто — до дома дойдёт

Ну, а нас не суди,

Тех, кто в них пропадёт…

Ведь и мы и они

Из одной все родни

Из одной все страны,

Но проклятые дни

Нас хотят поиметь

И сегодня и впредь,

Если что и дают:

Вместе всем умереть…

Вместе рядом лежать

Под звездой, под крестом,

В неизвестности ждать,

Что нас вспомнят потом…

….А потом никого —

Ни меня, ни его —

Лишь проклятые дни

До скончанья веков…

Вий

Последний год жила Россия

Как было в ней заведено,

Читала Гоголя про Вия,

А Вий был в нас давным-давно…

Ходил незримо вместе с нами

По кабакам и по бегам,

И в Первомай под красным знаменем

Врагов бить первым предлагал.

Шумела в праздники столица,

Хотя и был разгар войны.

И лица! Ах, какие лица!

И в них ни капельки вины…

А Вий вокруг ходил довольный

И всех их в списки заносил.

Ох, как им скоро будет больно!

Кричать и то не будет сил…

Пока же есть и хлеб и дело.

Пока январь. Последний год…

Но всем, как видно, не терпелось

Прибавить в будущее ход.

И всем хотелось изменений —

К примеру — нового царя…

Но тут пришёл товарищ Ленин —

Наш главный Вий. И с Октября

Что будет дальше, всё мы знаем…

Забросим Гоголя. И вот

Лишь год на новый поменяем,

Пойдём — одни на эшафот —

На нашу Русскую Голгофу…

Другие дружною толпой

В свой коммунизм за новым богом…

А мы, куда пойдём с тобой?

…Сто лет стоим на перепутье

И выбор вроде есть, и нет.

Пойдут одни — туда, где Путин.

Другие — лишь посмотрят вслед…

Мой дом

Спасибо маме с папой

За то, что я родился.

Спасибо маме с папой

За то, что пригодился

Я городу родному,

Таким, какой я есть.

За то, что город этот

И мама с папой здесь…

За то, что я останусь

С ним тоже навсегда.

Спасибо маме с папой

За лучшие года…

…Что было и что будет

Всё здесь — в судьбе моей.

Надеюсь, не забудет

В потоке лет и дней

Меня — его поэта

И город мой потом…

Ведь он не просто город —

Единственный мой дом…

Поэты

Все поэты немного пророки

И есть в них что-то от сатаны —

Им не чужды людские пороки,

Как и тяжкое бремя вины…

Потому они часто страдают

За других, тех, поверивших им,

Если в строчках своих угадают,

Когда новый разрушится Рим…

Если снова предскажут эпохе

Её скорый финал, сквозь туман…

Если скажут, что боги — не боги,

А их каждое слово — обман…

…Власть сама состоит из пороков,

Но у власти есть право решать:

Оставлять ли живыми пророков

Или, может, позволить сбежать…

Да — живые поэты опасны,

Но страшнее — те на небесах.

Они станут для всех несогласных

Вмиг святыми у нас на глазах…

…Нет, поэты совсем не пророки —

Они просто болеют душой

За страну. Ту, в которой уроки

Прошлых бед забывают порой.

Вопросы совести

Какое ты теперь имеешь право

Судить о том, что было, но прошло?

Делить людей на правых и неправых,

На тех, кто совершал добро и зло?

Их нет давно — ни красных и ни белых.

Зачем тебе их судьбы ворошить?

До прошлого тебе какое дело?

Оно ведь не мешает тебе жить?

Мне совесть задаёт вопросы эти,

А память моя словно трибунал…

Мне, правда, хорошо на этом свете,

Пока я полной правды не узнал.

А если вдруг узнаю, что с ней будет,

С бессовестною совестью моей?

И что тогда о ней мне скажут люди,

На склоне моих столь хороших дней?

А может, впрямь, я не имею права?

Но совесть почему-то вдруг молчит.

Вдруг и она от прошлого устала?

…Она же на меня донос строчит…

Повезло

Не видел я давно, чтобы так дружно

Народ наш на субботник выходил

И приглашать совсем уже не нужно…

Даёшь в стране субботник для водил!

Валит народ с лопатами и матом.

К последнему давно не привыкать…

И роет, роет, роет снег лопатой —

Своё авто не может откопать.

А снега навалило за ночь горы.

Легко и перепутать, чья гора?

Пока без драк, пока дошло до споров.

А кто забыл, куда ещё вчера

Поставил «мерседес» свой — просто курит,

А, может, ждёт, когда растает снег?

Ну, что ж, пусть ждёт. А я на этой улице

Самый, видать, свободный человек.

Хожу и наслаждаюсь красотою…

Ни руки не болят, ни голова!

Моё авто — в ремонте на постое…

И до весны в ГАИ мои права…

Без меня

Я к изменчивости мира

Отношусь вполне лояльно,

Но в подобной карусели

Как-то мне не по себе…

Я привык к стабильной жизни

Где-нибудь в деревне дальней,

К самому себе привык я

И привык к своей судьбе.

Вы меняйтесь с вашим миром,

Может, что-нибудь найдёте,

Вы меняйтесь, изменяйтесь,

Изменяйте — без меня!

А когда всё надоест вам,

Может быть, ко мне зайдёте?

Сядем вместе у камина

И тепло его огня

Вам тепло напомнит дома.

Но давно всё изменилось,

А точнее, изменили

Вы себя в себе давно…

Вы, без прошлого оставшись,

Слишком поздно спохватились.

Потому что мир изменчив.

Неизменно лишь одно —

Это Бог — создатель мира.

Так зачем его менять?

Чтоб изменчивостью мира

Слабость Веры объяснять?.

Страна великих чудаков

Жил да был на свете Чудик

В детстве весело чудил,

А вокруг смеялись люди:

Что он в этом находил?

Не заметно Чудик вырос —

Стал не чудик, а чудак.

В брюках, купленных на вырост,

Ну, ни дать, ни взять — простак…

Но не знали эти люди

Ничего про чудеса.

Он для них остался чудик —

Ненормальный — за глаза…

Ну, а он, с людьми не споря,

В мастерской своей чудил

И врагам на страх и горе

Нечто вдруг соорудил…

И однажды нечто это

Вдруг рвануло на весь мир

И стал чудик для планеты

Вмиг не чудик, а кумир…

Кто он — как-то раз спросили

У меня. А я им так:

Много чудиков в России —

Каждый первый в ней Чудак!

Ведь на них стоит Держава,

А за ней все мы — стеной…

Так, что лучше, Вам, пожалуй,

Обходить нас стороной!

Мороз

По телевизору всерьёз

Нам всё расскажут про мороз

И повторят потом раз пять:

Мороз! Всего-то двадцать пять…

Какой мороз, побойтесь Бога,

Всего лишь холода немного —

Но для страны уже беда!

Жаль, вы не знали никогда,

Что значит истинный мороз —

За пятьдесят. И не вопрос —

Как раз под самый Новый год

Во всю гулял всю ночь народ

И только утром он узнал

Мороза этого финал:

Замёрз газ в трубах. Это да!

А остальное ерунда…

А что сегодня? Минус пять?

А нам: Мороз! Кричат опять…

В тот день

В тот день он умер. Отошёл от жизни.

От революций отошёл и прочих дел.

Была зима в своём привычном виде —

Январь творил морозный беспредел.

И толп осиротевшего народа

Ещё пока не видно. Лишь в Кремле

Вожди решали чинно, благородно —

Предать ли Революцию земле?

Но партию предать и он не может.

Так пусть живёт он — смертью смерть поправ!

Родной стране бессмертием поможет,

Народную любовь сполна познав…

И лишь один усатый мысль лелеял:

Теперь он без него не пропадёт,

Уж если будет Ленин в Мавзолее —

Туда товарищ Сталин попадёт!

Всё вышло так, как новый вождь задумал.

И красный терем вырос у Кремля,

Как раз напротив нынешнего Гума…

Видать, напрасно ждёт его земля

Того кто умер в день январский давний…

Лежит всем на показ почти сто лет

Давно не человек, а просто Знамя

Побед великих и великих бед…

Баллада о вожде

Жил человечек маленького роста,

Учился в школе. Задавал вопросы,

Искал пути и сам их находил…

И брали Зимний бравые матросы

И оказалось быстро всё и просто,

А маленький невзрачный человечек

Из Смольного уже руководил…

Всё это будет — позже лет на десять,

Но час его покуда не пришёл,

Да и себя ещё он не нашёл,

Да и народу был не интересен…

А между тем, набрав ума и силы,

Немного полысел и постарел…

Жаль, пятый год в Женеве вместе с пивом

По молодости — просто просмотрел…

Россия пошумела, покричала,

Но без него. И спать легла опять.

Не зря же он марксизм учил на «пять»

И без неё решил — начать сначала,

Чтоб разбудить её, как раньше Герцен,

Подняв толпу — разрушить всё  мечтал….

Он о России думал. Но не сердцем,

Он цифрами Россию просчитал…

И никогда не помышлял, не ведал,

А что в его — безбожника — душе?

И осенью в промёрзшем шалаше

Он план другим безбожникам поведал…

Потом был залп «Авроры» поздней ночью,

Потом экспроприации, ЧК, царя в расход

Отправил лично. Точно.

Не будет же в России врать народ…

И цифры, цифры — пирровой победы,

И беды, беды. Слёзы. Кровь. Война

Оставила свой след на век. А следом

Пошёл в стране Великий балаган…

И где же ты была, Фани Каплан,

Когда всё это и не начиналось?

А вот и Горки и он сам — усталый

От прошлых дел и будущих забот.

И тишина. Рыдающий народ…

И человечек маленький в Колонном

Лежит один. Он страшно одинок…

И даже с ним поступят беззаконно,

Чтоб даже мёртвым — мёртвым быть не мог…

Оставят зрить его — в пример потомкам,

В укор другим — не верившим в Итог.

Итог же оказался предсказуем:

И маленький вот этот, человек,

Расправившийся с первыми буржуями,

Не думал их увидеть через век.

Но всё пошло не так. А он лежит,

Как и лежал, в своём костюме строгом.

Он получил сполна, что заслужил

От партии своей. Но не от Бога…

Берёзовые сны

Помнишь, в парке мы с тобой целовались,

А берёзки в парке том любовались,

И завидовали нам дружно парком

И мечтали о любви столь же жаркой…

Дело было в январе в дни морозные —

Целовались мы с тобой под берёзами…

Нам пока что ждать весны не серьёзно,

Да и мы с тобой лишь сны — тех берёзок…

Моя императрица

Январь в парадные одежды

Природу приодеть решил

И всем наряды белоснежные

К утру с метелью вместе сшил…

Берёзки стали — королевы

И клёны стали — короли,

Кусты — пажи их, тоже в белом,

И все придворные Земли…

Зима весь мир преобразила

Сегодня правит бал — она.

На белый танец пригласила

Даже меня она сама…

И отказать я ей не смею

И сквозь метель я к ней лечу,

Хоть танцевать я не умею,

Но быть любовником хочу!

Она — моя императрица —

По крайней мере, дней на сто…

Зиме бы надо летом сниться!

Какой красивый сон зато…

Что там за краем

У нас у каждого похожие дороги,

Но жизни колея всегда своя…

Дороги наши топчут ноги многих

И втаптывают в грязь нас почём зря…

И в нашей колее порой мы вязнем

И рвём порой сцепление с душой,

Но мы, как танки, не боимся грязи,

Тем более своей, а не чужой…

Лишь нашей колее мы доверяем,

По ней мы едем так же как живём —

То лезем в гору, то с горы ныряем,

Ну, а когда не едем — водку пьём…

Себя лишь под колёса не бросаем…

А протрезвев, опять спешим вперёд.

Мы здесь одни. И мы одни решаем,

Куда нас колея та заведёт.

А впрочем, беспокоиться не надо,

О том, что потеряем колею —

В конце её — икона и лампада

И Аллилуйю ангелы поют…

Всем, кто доедет — почести и слава

И вечный рай в конце той колеи,

Если налево ехать. А направо?

Там будет вместо рая край земли…

Поехали! Уж слишком интересно,

Что там за краем — вечность или смерть?

Но только жизнь не тронулась и с места:

Бессмертие сначала заиметь

Вам надо бы — сказала жизнь смиренно —

А я всего лишь жизнь. Мой кончен путь…

— Но колею туда мы непременно

Ещё с тобой проложим как нибудь —

Моя душа сказала на прощание.

Выходит, что и ей уже пора…

Я вновь один. Коней небесных ржание…

Шум крыльев херувимов. Скрип пера…

На Ладоге

Почти зима. Год сорок первый.

Мороз. Совсем как в январе.

И караван уже не первый

Уходит в ночь к Большой земле…

А в небе «мессеры» летают

И те, кто в них сейчас сидят,

Всё видят и, конечно, знают

Кого в полуторках бомбят…

Сквозь трещины по льду и сердцу,

Врагам, и смерти вопреки,

Мы будем жить! Вы только верьте,

Сжимайте крепче кулачки!

Сквозь страх, сквозь слёзы и морозы

Придёт в Кобону караван!

…Всё это из блокадной прозы

Давно уже известно вам…

…Но в этот день победы славной

На берег Ладожский придут

Все те, кто был той ночью давней

Средь бомб в полуторках на льду.

И внуков приведут с собою,

Чтоб знали — всё им показать,

И с той же детскою любовью

Спасибо, павшим здесь, сказать…

Снег

Горы снега на дворе.

Гималаи!

— Столько снега в январе

Нам едва ли

И за год перелопатить…

Может, хватит

Нам на этот снег проклятый

Жизни тратить!..

Не даёт никто прогноз

Нам по снегу…

Только лыжникам одним

В радость бегать.

А у нас, у всех авто,

А не лыжи!

В пробках мы

Торчим зато —

Злобой брызжем…

И звоним начальству вновь

По «мобиле»:

Мол, чужие КАД с утра

Всю забили!

Семья

Есть в родстве у меня

И хохлы и евреи

Близкие и по крови

И по чувству вины…

Если всех сосчитать —

Полстраны их имею

Только нет никого

Ближе — кроме жены…

Разбросало нас время

И проклятые войны

По стране необъятной

И всем нам не чужой…

Так и жили в России

Тихо, мирно, достойно

Ни кому не мешая,

Как в квартире большой…

Никому не писали,

Никого не искали

Имена и фамилии

Позабыли давно…

Уходили на небо,

А они и не знали,

Значит, встретиться нам,

Было им не дано…

Распадается мир наш

На частицы и атомы

И когда-то замкнётся

Вечный круг бытия…

Так давайте не будем

Мы считать виноватыми

Ни себя, ни других —

Все мы с вами — семья…

Понедельник

Перегаром бензиновым отрыгают дороги.

Сразу видно, что был у страны выходной…

Ну, а вы, что хотели? Мы ведь люди — не боги,

Мы садимся за руль, выпив не по одной!

Понедельник всегда день тяжёлый для Бога —

Успевают едва на Земле отпевать

Тех, кто выбрал вчера прямо к Богу дорогу,

Или просто решил у него побывать…

Ну, а мы по обочине что-то тихо плетёмся,

Не угнаться, похоже, нам за жизнью с тобой…

Только ты мне в ответ: мы же к Богу не рвёмся,

И не пьём, как они за удачу, с судьбой…

Первая оттепель

Январь вдруг вспомнил о весне

И ночью чудо совершил-

Висят сосульки на окне…

Видать, погреться сам решил!

И первой оттепели рад

Народ, уставший от зимы…

На улицах сплошной парад

И вместе с ним, конечно, мы

По первым лужицам идём

И даже дождь не раздражает,

Но это только этим днём,

А завтра, праздник завершая

Уйдёт январь. Февраль придёт

И возвратится всё обратно —

На крышах снег. На лужах лёд

И даже думать страшновато

О том, что ждут нас впереди

Ещё февральские метели

Или февральские дожди

Четыре с хвостиком недели…

Стареем мы

В понедельник нагрянул февраль

С неразлучной подругой метелью

И чуть-чуть похудел календарь,

Как и год, на четыре недели…

На четыре недели и мы

Постарели, подруга, с тобою…

Ты  сказала: на месяц зимы!

Я с тобой согласился: тем более!

Быстро в старости годы идут,

Ну, а дней мы и не замечаем.

Был январь где-то рядышком тут,

А сегодня февраль уж встречаем…

Но пока у нас повода нет

Для февральской тоски и печали.

Лучше я прочитаю сонет,

Как с тобой мы зимой повстречались.

Грипп

Год обезьяны подложил свинью,

А вроде начинался так прилично…

Ругается народ: ну, мать твою!

Толпясь с утра в метро своём столичном.

Опять повсюду вводят карантин

Такая невесёлая картина!

Год високосный! Что же мы хотим —

Судачат старики у магазина…

Зима. И грипп пришёл очередной.

Вот невидаль, да каждый год такое,

Когда зимой, бывало и весной,

Такое время подлое, сырое…

Все разговоры только лишь о нём —

О гриппе свинском. Надоело даже.

Мы с Фомичём напьёмся белым днём

И той свинье себя ещё покажем.

И всем докажем: истина в вине!

Но почему  спешат все к фармацевту,

Как этот гражданин: настойки мне!

— А алкашам сегодня по рецепту!

Такие вот унылые дела:

Все лечатся от гриппа, как умеют…

Всё потому, скажу вам не со зла —

Врачи для нас давно не Панацея…

Брат

Где теперь ты братик, брат?

Почему всё так случилось?

И кто в этом виноват

Был, когда мы были живы?

Нет, конечно, я живой!

Как живу? Так, понемногу…

Ну, а ты, надеюсь, свой

Путь нашёл, конечно, к Богу…

Много выпито вина

Было вместе за те годы

Пока правил сатана

В душах наших. Но невзгоды

Кто-то смог преодолеть —

Что вполне было разумно…

Кто-то смог лишь умереть

От своей тоски безумной…

Бог решил, что я вторым

Буду в том семейном списке…

Поздним вечером сырым

Первым ты в свой путь неблизкий

От меня навек ушёл.

Даже и не попрощался…

А вопрос наш не решён:

Первым кто и где сломался?

Праздник без тебя

Я тебя приглашаю сегодня мой друг на мои именины,

Посидим, погрустим, посмеёмся, поплачем чуть-чуть

И вина по чуть-чуть, а потом будем чай пить с малиной,

Много думать о том, что прошло и что надо вернуть…

Просидим до утра у камина, как было когда-то,

И мечтать про себя будем как нам всё снова начать,

И смотреть друг на друга, улыбаясь чуть-чуть виновато,

И молчать очень долго и душою неслышно кричать…

А потом ты уйдёшь, и закончится праздник так быстро,

А потом я тебя провожать, как тогда, не пойду…

И погаснут в камине надежды последние искры

И тебе на прощание с неба не сорву я звезду…

Я тебя приглашаю сегодня мой друг на мои именины,

Хоть и знаю, что ты никогда больше в дом мой,

Увы, не войдёшь

И не будешь, как было когда-то,

Вино пить со мной из малины,

Но другого такого ты себе, как я был, не найдёшь…

Влюблённый Рафаэль

Закатилось вновь солнышко наше за далёкие сосны.

День, уставший за день, снова тихо отходит ко сну,

Оставляя на завтра нерешённые мною вопросы,

Оставляя мне на ночь в утешение эту весну…

Молодую, красивую, тёплую, как была ты когда-то,

Только мне утешения с ней не найти, не найти.

И в весну ту свою и к тебе я хочу вновь обратно,

Ну, а мне предлагают с этой новой куда-то пойти…

Но в любовницы мне или в судьи весны той не надо.

Пусть ласкает она тёплым ветром других в эту ночь,

Тех, кто будут весне этой,

Словно девушке первой, так рады,

Что, познав поцелуй, за него умереть уж не прочь…

Ну, а я, как-нибудь, дотерплю до утра, до рассвета

И один без тебя провожу ночь и встречу зарю,

И начну новый день, как и кончил, с твоёго портрета,

И прелестный твой лик наконец-то я боготворю…

Судьба

Я в конюшню Судьбы посмотреть, где стоят мои кони —

Где стоят мои годы и дни, вдруг случайно зашёл,

Но привратник седой мне сказал, что я здесь посторонний.

От Судьбы я обиженный тут же на долгие годы ушёл…

Но известно нам всем, от Судьбы не уйдешь никогда ты

Когда надо она тебя сразу и быстро найдёт…

Через годы предстал перед ней я. Но в чём виноватый?

Почему мне такой вдруг достался и рок и почёт?

Но знакомый превратник почему-то меня не встречает

И конюшня пуста и не слышно в ней ржанья коней

А Судьба моя мне слишком ласково вдруг отвечает:

Милый друг, у тебя не осталось на жизнь больше дней…

Ты их все промотал по дорогам, пытаясь укрыться

От меня и себя, и оставил себе лишь мечты

И остался ни с чем и теперь тебе жизнь твоя снится,

А привратник седой, не узнал? Так ведь это же ты…

И теперь твои дни в райских кущах у Бога пасутся

И душа твоя там. И теперь мы с тобой как семья

Знаю, можно с судьбой иногда на чуть-чуть разминуться

Но с собой никогда. Не всесильная даже и я…

Высоцкий

Я гитару настрою и спою про Высоцкого песню,

Не про то как он жил, как он пел, как он пил, кем он был,

Может быть, вам узнать и об этом теперь интересно,

Но я песню спою лишь о том, как он жизнь любил…

Он давно в небесах. Может с Богом давно подружился.

Но про нас не забыл. И он в нас, как и прежде, живёт

На порочной земле от безмерной любви чуть не спился…

Всё проходит — и жизнь и любовь. А Высоцкий — поёт!

Баритон его хриплый день и ночь в нашем бренном эфире,

На могиле цветы и поклонниц великая тьма…

Он бессмертье обрёл самым первым в физическом мире —

Чином этим его удостоила Вечность сама…

Надо так жизнь любить, чтоб до смерти ей всей отдаваться

И спектакль не играть, не играться, а жизнь свою жить,

Так, чтоб в душах чужих навсегда своим парнем остаться,

Не бояться уйти, не бояться со смертью дружить…

Много песен уже про него я за годы те слушал,

Пока мы без него. Нет, не правда, он с нами, он здесь!

Он свою и мою выворачивал песнями душу,

Потому что он в них весь Высоцкий. Как был и как есть…

Окуджава

Голос тёплый его согревал мою душу,

Когда было мне плохо, когда был одинок.

Его голос с пластинки я неделями слушал…

Было больше бы времени —

Вечность слушать бы мог.

Про бумажных солдат и про розу в стакане,

Про Судьбу и Надежду и про шар голубой…

Я не думал о том, вдруг однажды не станет

В этом мире его. Унесёт ли с собой

Свои добрые песни или здесь их оставит

Он ведь им — не певец, он от Бога поэт.

Или может кого-то за себя петь заставит,

Может, просто пластинки, но его то ведь нет!

Нет его — нет Арбата. Всё давно изменилось.

И Москва его песни здесь давно не поёт…

Ну, а мне Окуджава ночью снова приснился,

Как с гитарой своей по Арбату бредёт…

У каждого свой путь

По жизни я иду как по канату —

На первый раз я может и дойду,

Но если захочу пойти обратно,

То непременно в пропасть упаду…

Идти вперёд — закон канатоходца —

Всегда вперёд и только лишь вперёд!

Но если вдруг в лучах чужого солнца

Остановлюсь. Лишь слава не умрёт…

Но не моя. Того — кто был здесь первым

И первым тот канат преодолел…

Всю жизнь мы ходим по канатам-нервам,

Но где-то должен быть тому предел!

…Канат — всего лишь крепкая верёвка,

А я хожу по лезвию ножа…

Причём туда-сюда без остановки,

Хоть иногда под пятками душа.

У каждого свой путь и правосудие:

Кого  верёвка ждёт и нож кого…

Не нам решать, кем в будущем мы будем,

А  может быть не будет ничего…

История любви

Историю любви своей пишу,

Но только что-то нужных слов не нахожу,

Тех прошлых слов лишь про любовь,

Про то, как я к тебе, любимая спешу…

А вместо слов одни метели за окном

И мысли в голове лишь об одном,

О том, что ты там где-то ждёшь

И обо мне грустишь опять, моя любовь…

Историю любви своей пишу,

И от восторга я почти, что не дышу,

И кровь кипит, перо скрипит,

Но нужных слов лишь про любовь не нахожу…

А вместо них один на небе лунный лик

И я склонившийся над прозою старик…

А ты всё ждёшь, моя любовь,

Когда скажу тебе я это всё…  без слов.

Скрипка Паганини

В красавице Одессе, что у моря,

Играла скрипка. И шумел Привоз…

Скрипач — одесский Паганини — дядя Моня

В последний раз сюда её принёс.

Чтобы отдать её после концерта

Какому-то барыге за долги…

Ведь  говорят, что музыка бессмертна,

Но и у музыки, выходит, есть враги.

А скрипка та не пела, а рыдала,

Как — будто понимала, что к чему,

И не по-человечески страдала

По скрипачу, по Моне своему…

Божественная музыка, ей-богу,

Предназначалась Богу в этот раз,

Чтоб он услышал и помог немного

Лишь одному из миллионов нас.

Возможно, Бог и слышал всё и видел,

Но Моне Бог сегодня не помог.

Быть может, Моня, чем его обидел,

Но музыкой обидеть он не мог…

Играла скрипка, души разрывая,

И слёзы вырывая с наших глаз,

И музыка её была живая —

Про Моню и про каждого из нас…

Играла скрипка на Привозе шумном,

А по Привозу шёл двадцатый год…

И кто-то из ЧК нашёлся умный —

Того барыгу взяли в оборот.

Вновь музыка играла, но не долго,

Пока и Моню с ней не увели…

Хоть человек, конечно, не иголка,

Но Моню больше так и не нашли.

И скрипка вдруг куда-то с ним пропала…

Никто не знает и до наших дней.

Ну, а она на небесах давала

Тот прерванный концерт. И Моня с ней…

Шерше ля фам

Не зря французы говорят:

Ищите женщину. Ищите!

А как найдёте, не спешите…

(Язык французский изучите)

Шерше ля фам. Шерше ля фам!

Жаль, не сильны вы во французском,

И чужд вам, в общем-то, Париж,

Но в захолустье нашем русском

Париж увидишь, когда спишь…

Бульвар вам снится Сен-Жермен

И вы на нём — красавец русский —

Вполне приличный  джентльмен,

Не говорящий по-французски…

Шерше ля фам, шерше ля фам —

А без неё хана здесь вам!

…Зачем вам, мальчики, французский,

Чтоб охладить любовный пыл?,

Особенно всем тем, кто русский

В родной России подзабыл…

Там вас не ждут, да и красавицы —

Все из Торжка да из Твери…

И мужики лишь те им нравятся,

Кто по-английски говорит!

…Не лучше ль, чем «шерше ля фамить»,

В деревню съездить в гости к маме?

Издержки революции

— Гражданочки, у нас теперь свобода!

Кричал с трибуны явный ловелас.

Но в октябре семнадцатого года

Другой ему пришёл на смену класс.

— Товарищи, долой буржуев свору!

Теперь вы все для каждого из нас…

История попёрла сразу в гору,

Когда легло полкласса на матрас.

Теперь же говорим мы про издержки

И не ищите в правде вы изъян.

Ведь было: комисарши и консъержки

Вставали в очередь с утра к чужим мужьям…

Ведь революции нужны и командиры,

И те нужны, которых бы вели…

И вот по разнарядке шли в квартиры

Чужие жёны, но не за рубли.

Не говорите: это же позорно!

Ну, перегнули кое-что в ЦК,

Ведь есть у них отдел по беспризорным

И всё, как видите, у партии в руках!

…Простите, ради бога, за издёвку,

Всё было — всё прошло. Что говорить,

Но только мне за партию неловко,

Глядишь, могли б Европу покорить…

Коля Нема

Мне сразу скажут: для стихов не тема

Писать про всяких разных дурачков,

Про тихвинского, скажем, Колю Нему…

На них не заработаешь очков,

Не заработаешь ни славы и ни премий,

Возможно Сталинских и Ленинских, даст бог…

О партии напишешь — будешь в теме!

О дурачках — не пустят за порог

Высоких, столь желанных кабинетов…

О том, что издадут — навек забудь!

Издательства — для правильных поэтов,

Но вовсе не для тех — каких-нибудь…

…А я из тех каких-нибудь, а значит,

Пора про Колю Нему написать

И выполнить поэта долг. Иначе

Никто о нём не сможет рассказать…

…Кто он, откуда, я, увы, не знаю

Как и не знал, наверное, никто.

Давно его земля от нас скрывает…

И кто он был — больной или святой?

Вопросом этим вряд ли задаются

Живущие сейчас. Для них бы он

Сегодня был лишь тем, над кем смеются…

….А он для нас был — мастер похорон —

Смерть без него, похоже, не ходила

И даже просто не входила в дом.

Он незнакомцу выроет могилу

И помянёт, конечно же, потом…

Да и на свадьбы Колю приглашали

Для жениха с невестой — это честь…

И никогда нигде не обижали —

Не в каждом городе такой блаженный есть!

Но те дела, нас, тихвинских мальчишек,

Не трогали совсем — у нас свой мир…

Мы многое о нём от взрослых слышали

А посмотреть ходили лишь в трактир,

Где он бывал — с рожденья молчаливый,

Совсем не старый и не молодой

И не несчастный. Может быть, счастливый

С улыбкой детской, скрытой бородой…

Завидев нас, он часто суетливо,

Приют трактирный тут же покидал

Был взгляд его такой наполнен силой,

Хотя в душе он, видимо, страдал.

А мы за ним с дразнилкой: Коля Нема!

А иногда и камнем по спине…

Ну а потом за это непременно

Устраивала бабка порку мне…

И много я в своём углу тех басен

Наслушался от бабки про него.

Я с бабушкой теперь во всём согласен,

Да, поступали мы не хорошо…

Но тайна Колина для нас осталась тайной.

Блажен, кто верит, что он был святой,

Забредший в мир наш, может быть, случайно…

А если он лишь человек простой?

Не уж то б в нас сочувствие исчезло

И состраданье заменило зло?

Не знаю я! Скажу об этом честно.

Быть может, Коле просто повезло

И с нашим городом и с нашею эпохой —

Родиться и прожить, как Бог велел…

…А в век наш нынешний — дебильный и жестокий

Я Колей Немой быть бы не хотел!

Конец января

У января, ну, надо же случиться,

Ринит и с крыш обильно потекло…

Ему бы отдохнуть и подлечиться,

А он размазал дождик на стекло…

И поднялась его температура —

В термометре зашкалило за ноль…

Но не поможет январю микстура,

Хотя на вид он — видно всем — больной!

А нам как быть? И вместо шапок — маски

И вместо валенок — калоши надевать?

— Товарищи! Гуляйте без опаски —

Ринит — не грипп. Не надо забывать!

Спасибо друг, а мы и, впрямь, забыли

Что в понедельник выздоровеет он…

И как? А так! Ну, нам же объяснили:

Его морозный кончится сезон!

Фантазии

Фантазии — почти уход из жизни,

Почти самоубийство для души…

Скажу по-современному: я в лизинг

Взял бы одну за русские гроши.

И выкупил её бы раньше срока

И на свободу сразу б отпустил,

Ведь от неё мне никакого прока…

За прошлые фантазии простил

Себя давным-давно. Если серьёзно —

Мечты — одно. С мечтами хоть летай!

Фантазии же — это просто грёзы,

Ну, а за ними чьей-то крыши край…

Они нам не дают ни в Бога веры,

Не позволяют верить и в себя.

Они — лишь страхи наши и химеры

И сатане какая-то родня…

Все фантазёры — дети! И заложники,

И вечные рабы чужих утех…

И лишь мечтатели сумеют невозможное:

С мечтой своей прожить счастливый век…

Волчий аппетит

Приехал Волк в Лесную Думу…

Все шепчутся: что он задумал?

Другие прямо: будет толк,

Если приехал в Думу Волк…

А кто он Волк на самом деле?

Гадали звери и галдели,

А вышел вот такой финал:

Был Волк тот —

Серый кардинал…

А кто в политике не сведущ

То поясняю сразу вам:

В лесном отделе был заведующим

По всем финансовым делам…

На самом деле был лоббистам-

Тем самым, думским — финансистом…

Решал вопросы быстро, прямо:

Давал на лапу. Но и сам он

Себе на лапу взять не прочь:

Ведь выучить бы надо дочь…

И престарелую волчицу

Отправить в Ниццу подлечиться…

А остального — всем им хватит

А если, что себе доплатят

Из своих заячьих зарплат…

И хоть не всякий Волку рад,

Но что кричите — не кричите

Здесь всё вполне демократично

В карман дают — дела идут…

А будет плохо — продадут

Чего-нибудь. Ну, скажем — лес

И сберегут свой интерес…

У нас  ещё полно лесов —

А в думе хватит голосов…

…Мораль сей басни без намёков

Без поучений. Но жестока:

Умерьте волчий аппетит!

…Но кушать, кто же запретит?

29 февраля

Сказал мне друг: день нынче не из лучших!

Ну, а по мне — обычное число…

Сегодня вновь не выдал шеф получки,

Да и дороги снегом занесло…

Всё как всегда. И что в нём не обычно?

Подумаешь, число в календаре!

Есть много лишнего и в жизни нам привычной

И в марте будущем и в прошлом январе…

Зато для демографии подспорье

И для страны рабочих столько рук!

Так что, мой друг, давай не будем спорить,

А то, не дай нам бог, отменят вдруг…

У нас ведь депутаты всё умеют:

Часы переводить — вперёд — назад…

Что ты сказал? И тронуть не посмеют?

А я то, думал, ты совсем не рад…

Блажен, кто верует

Блажен, кто верует и верой той живёт,

Кто Храм душе своей давно построил…

А вот когда меня Бог призовёт,

Что мне он скажет? И куда пристроит?

Уж точно не садовником в свой сад —

Там грешного меня святым не надо.

А ведь Христос и грешникам был рад

И поднимал с земли всех тех, кто падал…

Но что-то не стыкуется во мне.

Я жить иначе просто не умею.

Так, значит, мне всегда быть в вечной тьме?

Я — человек! Но права не имею

Быть там, где все — в бессмертии своём?

Ведь сам Христос на крест взошёл за это…

Тогда пойду к Христу и с ним вдвоём

Мы разберёмся с Богом этим летом.

Но ночью ангел прилетел. Сказал: не надо

Спешить к Христу. Такой ты не один.

Дождись свой день. Тебе все будут рады,

Особенно наш Бог — мой господин…

…Видать, святоши надоели Богу,

Видать, он по поэтам заскучал…

Ну, что ж, спасибо. Поживу немного.

Тем более, я Музу повстречал…

Любви метаморфозы

Душе моей не спится по ночам,

Летает где-то, выбравшись из тела.

Вернись, душа! Я ей всю ночь кричал

Она же меня слышать не хотела…

Есть у неё, видать, важней дела,

А от меня она за день устала

И поболтать на час-другой ушла

К твоей душе. И навсегда пропала…

Сошлись в ночи две родственных души —

Моя, твоя… Среди полночной тьмы

Про нас забыв, им некуда спешить —

Они же не стареют так, как мы…

Мы в молодости нашей также точно

С тобой не расставались до утра —

Хотелось нам любви — любви бессрочной…

А мы кричим душе: домой пора!

…Ночь за окном. И отдыхает тело

От бренных дел и мимолётных грёз,

И от души, которая летела

С твоей душой там где-то среди звёзд…

Но может, и не души там летают?

Но может это мы? Как и вчера…

А души наши тоже так считают

И крепко спят в обнимку до утра…

Возвращение

Я в вокзальные двери прорываюсь как будто на волю

После долгой разлуки я в свой город обратно спешу,

Но не верят глаза, и тоска отзывается в памяти болью

От того, что я город — свой город здесь не нахожу…

Может, я перепутал и сошёл не на том полустанке,

Может мимо проехал иль мой поезд с названием «Жизнь»

Завернул не туда и не к той, как бывало порой, спозаранку

И теперь я стою и не там и негде и ору: «Зашибись»!

И никто меня здесь и не ждёт больше и не встречает,

И очнувшись от стресса, я ловлю в неизвестность такси,

Но таксист молодой город мой, к сожаленью, не знает,

А ты сердце своё — мне душа прошептала — спроси…

Может сердце тебе путь в далёкое детство подскажет,

Да и память заставь вспомнить всё и себя напряги,

Будь как в детстве своём —

Любопытным и столь же отважным,

Сбрось годов своих груз и обратно в свой город беги…

Я послушал совет и помчался в забытое детство

Вспоминать имена моих улиц исчезнувших вдруг,

Даже лица мальчишек, тех, что жили со мной по соседству,

И в чужую холодную ночь ощутил тепло маминых рук.

Этот город чужой мне моим был, конечно, когда-то,

Я его ощущаю всеми фибрами детской души….

И мой город, которого нет, разве он виноватый

В том, что я возвращаться

В своё детство совсем не спешил…

Кукушка

Я прошу тебя, кукушка, расскажи хотя бы мне,

Серокрылая подружка, сколько лет

Той быть войне,

На которую отправлюсь завтра я, уже с утра.

Мне годков лишь восемнадцать

Только стукнуло вчера…

Я ж за девками побегать вдоволь так и не успел,

Не успел нацеловаться, так как просто не умел…

…Но кукушка всё молчала. Что-то, видимо, не так.

Потому, что этот мальчик

Сгинет в первой из атак…

А молчать нельзя кукушке. И пора вести отсчёт

Дней кому-то, лет кому-то. Ведь надеется и ждёт

Каждый с той войны вернуться обязательно живой

С орденами, и с чинами, и с седой, но с головой…

Это ведь её работа — разгонять печаль — тоску…

И с утра до самой ночи люди слушают: ку-ку!

И всегда с надеждой верят дни и годы и века

И не только в Бога. Но и — в суеверия пока…

Любовница

Я ведь всё же мужик с нерастраченной страстью

И силой…

И любовницу я до сих пор заиметь бы не прочь,

Чтобы каждую ночь она тихо ко мне приходила,

А уж чем нам заняться

Мы нашли бы на длинную ночь…

Мы бы чаю попили, а потом бы стихи с ней писали

Ну, а может, болтали просто так ни о чём до утра…

А потом уходила она в свои светлые дали,

А потом снова ждал я её точно так же,

Как ждал и вчера.

Только жаль, что мы с ней

Слишком поздно смогли познакомиться,

Хотя, впрочем, об этом

Вряд ли сильно жалеет жена…

И она не ревнует, ведь подруга  моя

Лишь бессонница —

Я в объятьях её нахожу всё, что надо, сполна…

И усталый, к утру с ног валюсь,

И просплю до обеда.

Но однажды, прощаясь, мне сказала она: не зови…

Я сама по себе. Захочу и приду.

Может ночью на среду…

Ну, а я в эту ночь в первый раз крепко спал.

Без любви…

В горах

Шаг за шагом. Метр за метром. Вверх.

Далеко внизу под нами кружит стерх —

Он как будто белый ангел. Ну а мы

Шаг за шагом вверх шагаем в царство тьмы…

Далеко внизу алеет край земли,

А над нами уже звёзды свет зажгли,

Осветили хоть немного нам наш путь.

Мы пройдём свою дорогу как-нибудь…

И пока Господь к себе нас не призвал —

Мы устроим нашим  душам здесь привал.

Отдохнём и снова с ними вверх  пойдём…

И когда-нибудь к вершине той  дойдём.

И хоть знаем мы давно — там Бога нет,

Но всегда он где-то рядом — смотрит в след

И пройти нам наш маршрут помогает,

И поверить в то, что здесь — жизнь другая…

Здесь ты чувствуешь себя — полубогом…

Но обратно нам пора в путь-дорогу.

Шаг за шагом. Метр за метром. Вниз.

Там внизу, пока что наша, ждёт нас  жизнь…

Тмутаракань

Мы вдоль моря идём, а вдали чуть в тумане

Древний город Тамань. Мы с тобой на Тамани.

Мы с тобой на Тамани. Мы с тобою дошли

Аж до Тмутаракани — края русской земли…

Здесь история наша — о походах бесстрашных

О победах великих и обычных делах

И о предках здесь живших и о воинах павших

О Руси православной, о Земле в куполах…

И всем нам без укора: наши предки с Боспора!

Государство Российское к нам отсюда пришло.

Можно в это не верить. Говорю не для спора,

Если что-то и было — вместе с ними ушло…

Но я знаю прекрасно — здесь была Гермонасса

И друзья мои греки до сих пор здесь живут.

И с тобой мы сегодня на земле их прекрасной.

Почему не приехать, если в гости зовут!

Мы вдоль моря идём. И Азов чуть в тумане

Тихо плещет волной под ногами у нас.

Мы с тобой на Тамани в нашей Тмутаракани.

Приезжайте и вы на Тамань, хоть сейчас…

Грусть

Расплакалась зима и я в расстройстве…

Мне грусть её понятна — сочтены

Все дни её. А я в своём спокойствии,

Как висельник — в опале у жены…

И в нас двоих такая безысходность…

Увы, зиме судьбу не изменить,

Её опала длится меньше года,

Ну, а в своей — мне лишь себя винить…

А если так, всё это не смертельно,

Всё возвратится на свои места.

Вернёшься ты с морозом и метелью

И я вернусь к кому-нибудь тогда…

Ты не грусти пока, зима, по мне,

Смахни слёзу, забудь про эту грусть…

А я вернусь, конечно же, к жене

И обязательно к тебе ещё вернусь…

Три минуты

Кто, если не ты? Кто, если не я?

Кто, если не мы? Это наша Земля.

Это наша планета. И для всех, но одна.

Тебе, мне и нам она очень нужна…

Пусть боги на небе спокойно живут,

Но вряд ли они нас к себе позовут

Всех сразу и разом — хороших, плохих,

В запасе для нас нет планеты у них….

Кто, если не мы? Кто, если не ты?

Мы Землю спасём от пустой суеты

От злобы и страха, от подленьких дел?

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее