Сила прощения

Сила прощения

Том 1. Книга 1

Психологическая драма нашего времени

Идея романа основана на реальных событиях.

Персонажи романа вымышлены,

совпадения имен случайны.

Книга 1 — начало гепталогии:

Сила Прощения. Том 1 Книга 1

Продолжение в романах:

2. Билет в одну сторону. Том 2 Книга 2

3. Истина в сумраке. Знаки. Том 1 Книга 3.

4. Истина в сумраке. Отражения Зеркал.

Том 2 Книга 4

5. Ангел потерянного рая. Компас Судьбы.

Том 1 Книга 5.

6. Ангел потерянного рая.

Город замороченных людей. Том 2 Книга 6

7. Ангел потерянного рая.

Блуждающие во тьме. Том 3 Книга 7

8. Ангел потерянного рая…..Том 4 Книга 8Настоящий роман, будет написан, примерно, в 20-ти книгах (возможно больше). Прим. авт.

Все персонажи вымышлены, совпадения имен — случайны.

Автор

Часть первая. Беснование тьмы

Облака — это мрак, скрывающий лица; и там Туман — это ширма дождя, покрывало для ран.

Автор

Глава первая. Растоптанная любовь

Вот и закончилась служба, отслужил Димка два года. Впереди его ждала дальняя дорога из Владивостока домой — в родной город.

— Ну что, Димон? Вместе поедем на вокзал, или ты зайдешь к нашей общей девушке? — сделал ударение на «общей» его друг по армии Коля Лихачев.

— Хорош подшучивать, Колян. Так и не поумнел. Каким был в начале службы, таким и остался, — ответил ему Димка.

— А что мне меняться-то? Я как был веселым, таким и остался. Ладно, прости.

— Простил, — ответил Димка, завязывая вещмешок. — Ты, короче, Колян, адресок мой запиши и приезжай в гости, в мой родной город.

Обменялись адресами.

— Ну, братаны, — обратился «дед» к солдатам, остающимся дослуживать свой срок, — прощайте, не поминайте лихом. И простите за все, — добавил Димка.

— Да ладно, мужики, это же армия, везде так, мы не обижаемся — это закон.

— Всё, парни, покедова, — сказал Колян.

Крепко напоследок обнявшись с остальными, ребята покинули базу. Им еще долго кричали вслед и махали руками, пока их не скрыла из виду летняя дорожная пыль.

На железнодорожном вокзале, жадно поедая купленные тут же пирожки с мясом и запивая их колой, Колян говорил Димке с набитым ртом:

— Братуха, ты меня, главное, не забывай теперь, а то знаю я всех бывших дембелей. Только за ворота базы — и ни слуху ни духу.

— Не переживай, Коля, я тебя жду. И напишу тебе, хоть еще и не знаю, куда ты поедешь.

— Домой, — ответил он.

— Ну, тогда домой напишу.

— А ты, наверное, сам-то сразу к невесте рванешь? К этой, как ее там, к Светке? — с улыбкой все подшучивал Колян над Димкой, радуясь своему долгожданному дембелю.

— Нет, к маме сперва, а потом уж к ней… Если замуж еще не вышла или не живет с кемнибудь. Петербург — город большой, но в каждом доме или микрорайоне все всё обо всех знают. И я тоже о ней всё узнаю.

— Поверишь слухам?

— Слухам — нет. Но, тем не менее, они о чемто тоже свидетельствуют.

— Ну а если и живет, что это для тебя изменит? — спросил Колян.

— Все.

— Как все? Ты же сам меня учил, что свое — никому не отдавать.

— Ну, учил, но если она уже с кем-то и любит его, то как я могу к ней прийти?

— Смотри сам, а я бы пришел, хотя бы для того, чтобы услышать это от нее и проверить слухи. Слухи слухами, а правда — правдой.

— Может, и приду, — сказал Димка, задумавшись на секунду.

Диспетчер объявил о начавшейся посадке на поезд.

— Ну, пока, братуха, — сказал Димка, обнимая Николая. — Не забывай, что я жду тебя в гости… А может, сразу со мной поедешь, а?

— Да не, брат, не могу — хочу домой.

— Понятно. Удачи тебе, и давай иди — не люблю долгих прощаний, — сказал Димка, заходя в вагон.

***

С большим нетерпением проделав долгий путь к родным берегам, Димка в нерешительности остановился перед своей квартирой и позвонил в дверь. Его сердце громко стучало, голова кружилась.

— Кто там?

— Это я, мам, — взволнованно ответил Димка.

Раздалось щелканье дверных замков, и к нему кинулась его мать, Вера Игнатьевна. Она обняла его и сквозь всхлипывания произнесла:

— Миленький! Вернулся! Димочка! Живой! Слава Богу! Ой, что ж это мы все в дверях-то? Ну проходи, мой родненький! Проходи скорее! А я только борщ сварила! Как ты вовремя, сынок, сейчас кушать будем.

Вера Игнатьевна все суетилась вокруг сына и хлопотала, собирая на стол обедать. А Димка остановился в прихожей, снял сапоги и не спеша пошел в свою комнату в конце коридора. Ничего в ней не изменилось с тех пор, как его призвали в армию: те же плакаты на стенах с изображением Ван Дамма и Сталлоне, Мадонны и Брюса Ли; письменный стол по-прежнему стоял у окна, а у противоположной стены — старый скрипучий диван. На него он и бросил свой вещмешок, а сам примостился рядом, переводя дух.

— Иди обедать, Димочка, борщ тебя ждет, иди, пока горячий! Остынет! — звала мать Диму.

— Мам, я сейчас приду, посижу маленько в родной комнате.

— Хорошо, только руки помой!

***

— Такой вкусный, мам! Как давно я не ел твоего борща!

— Ешь, ешь, не отвлекайся. Как хоть добрался-то, а? Долго ли ехал?

— А что рассказывать, мам? Доехал нормально, на поезде. А как Светка Рогожникова? Не вышла замуж? — сразу перешел на давно интересующую его тему Димка.

— Да не вышла она, хоть и слыхала, есть там у нее кто-то из этих, из новых.

— Из новых русских, что ли?

— Из этих, не знаю, как их теперь и называютто. А ты почему спрашиваешь? Сдалась она тебе… Забудь! — сказала уже строго мать и продолжила: — Я тебе тут уже и невесту нашла, хорошую девочку, Настей зовут. Приходила давеча, спрашивала, когда жду тебя домой. Сходи к ней, она в третьем подъезде в нашем доме живет.

Пока Вера Игнатьевна разливалась об этой Насте, Димка продолжал думать о Светке Рогожниковой. О том, с кем она сейчас ходит, помнит ли об их первой любви, о страстных поцелуях, которые дарила ему в темном подъезде ее дома. О том, как все начиналось, когда они впервые встретились в пригородной электричке на Финляндском вокзале, где Светина подруга Власта чуть было все не испортила. И только случай, — вернее, Дима так считал, что это был именно судьбоносный случай, — снова свел их вместе. Хотя теперь все на свои места должно было расставить время — два года, пока он служил в армии.

Пообедав, он твердо решил зайти к Светке, чтобы узнать, любит ли она его еще или все между ними уже кончено.

***

Резко, как всегда, позвонив в дверь два раза, Димка попятился от двери к лестнице. В этот миг он был готов убежать, но в двери щелкнул замок, дверь приоткрылась, и на Димку уставились два темно-карих глаза. Димка чувствовал, как остановилось время, слышал, как громко стучит его сердце, едва сдерживал непреодолимое желание кинуться к ней и нежно поцеловать в губы, но… То, что рассказала ему мать, сдерживало его, и он продолжал стоять.

— Привет, — сквозь туман услышал он. — Какими судьбами, давно ли прибыл? — спросила Светка. — Проходи, что стоишь как каменный?

Димка вошел в квартиру на ватных ногах, он как-то сразу, за один миг вспомнил все то, что было у него со Светкой до армии, и голова его закружилась. Немного придя в себя, он увидел перед собой уже совсем не ту девочку, с которой он целовался в темном подъезде, а взрослую девушку, которую теперь стыдно было просто звать Светкой — только Светланой или какнибудь еще, более ласково, более нежно. Длинные каштановые волосы спускались шелком на грудь, жемчужно-белые зубы делали ее улыбку еще более мягкой и страстной… Несмотря на то, что в стране так все быстро изменилось — не только стиль жизни, но и отношение к нравственности, — Димка до армии не был с ней в близких отношениях. Он не спешил с этим, хотел по любви, по обоюдной любви. А если честно, то всех женщин, встречавшихся ему, он отвергал только потому, что уже давно безумно был влюблен в Свету. И вот сейчас он стоит перед ней радостный и огорченный, веселый и растерянный. Как отнесется она к нему теперь, любит ли она кого-нибудь? Каковы ее планы?

— Чего стоишь, язык проглотил? — посмеиваясь, спросила Света.

— Здравствуй, Света. Как ты поживаешь? — промямлил он. На что она прыснула и повисла у него на шее.

— Милый! Родной! Почему ты меня не предупредил, что вернешься? Я бы приготовила чтонибудь, — тараторила она, заводя его в комнату.

— Рассказывай, как доехал? Когда приехал? К кому уже ходил? — забрасывала его вопросами Света. — Что делать теперь будешь, куда работать пойдешь? Жениться-то не надумал на комнибудь, а? — хитро улыбаясь, зацепила она его.

— Да что ты, Света, я же так и… люблю тебя до сих пор, — тихо сказал он, вспомнив о словах матери о новом русском. — Только ты у меня одна-единственная в мыслях… постоянно.

После таких слов по щекам Светы побежали слезы, она обняла его одной рукой, другой же стала расстегивать его рубашку.

— Не надо, — тихо произнес он.

— Почему? Я так долго тебя ждала…

— И поэтому писем мне не писала… — закончил он ее фразу.

— Хоть я и не писала, но я тебя ждала и ни с кем еще не была, и не вела себя так откровенно, как сейчас с тобой. Извини, — сказала она, краснея, и отодвинулась на другой край дивана.

— Ты не обижайся, Светочка, я только тебя одну люблю — прогнав все подозрения, как будто камень с души сбросив, говорил Димка, — но хочу, чтобы это было как раньше у влюбленных и… порядочных людей. Я хочу жениться на тебе, понимаешь? Я все эти два года в армии только и мечтал о том, что когда вернусь, сделаю тебе предложение и увижу тебя в свадебной фате. Вот мои мысли, а теперь — или прости, или пойми.

Такую длинную, трогательную речь произнес Димка, а потом обнял ее нежно за плечи и поцеловал.

Света прижалась к нему. Так и сидели они, обнявшись, в тишине, не произнося ни слова. Они были счастливы, им было хорошо вдвоем, и казалось, что никто и ничто не может разрушить их маленький мир, но…

***

Резко зазвонил телефон, молодые люди вздрогнули.

— Я подойду, — сказала Света.

Она взяла трубку и, по мере продолжения разговора, счастливая и радостная улыбка с ее лица сползала.

— Что-то случилось? — спросил он ее и уже тверже добавил: — Расскажи!.

— Звонит мне тут один тип. Он со мной на дискотеке в клубе «Клео», что на метро Нарвская, познакомился, потом домой на машине подвез. Я с ним даже ни разу не целовалась, вот теперь названивает. Я его раньше уже просила не звонить мне, но он такой настырный, не отстает от меня ни на шаг.

— А кто он такой вообще?

— Да «новый русский» — ездит на мерседесе, пальцы веером, девчонки за ним бегают, дурочки. Ты только не связывайся с ним, Дим, боюсь я за тебя, а то ведь они такие крутые.

— Вся крутизна только на пальцах да в шмотках, а так все они трусливые и… подлые, — сказал Димка.

***

— Что-то ты, сынок, припозднился сегодня? Я уж и волноваться начала. Иди на кухню, я тебе поужинать разогрею.

— Не хочу я, мам, давай лучше спать, — сказал он и направился в свою комнату.

— Смотри, сынок, желудок-то не испорть, в армии-то, небось, не дюже кормили.

— Все нормально, мам, спокойной ночи!

— Спокойной ночи, сыночек! А Димка не мог заснуть, все ворочался в постели, скрипя пружинами дивана.

«Что же это это за тип и чего он от Светы хочет? — думал он. — Надо с ним поговорить, узнать, что за человек… И человек ли вообще, может, просто папенькин сынок-подонок». С этими мыслями он и заснул, и снился ему странный сон, как будто он бежит за Светой, она его зовет, зовет, а он не может ее догнать. А потом вдруг перед ним обрыв, и он летит в глубокую темноту…

Димка проснулся от собственного крика. Он был весь в поту, не то от жары, не то от страха.

— Ну и сны на гражданке! Сроду в армии таких не видел. Тьфу ты, черт! — выругался он и перевернулся на другой бок.

***

Проснулся он рано, по армейской привычке, в шесть утра, и лежал в ожидании крика дневального: «Третья рота, подъем!» Постепенно до него дошло, что служба уже закончилась: «Какая, к черту, рота! Я дома, дома!» Затем он вспомнил о «новом русском», и настроение его испортилось. Умывшись, позавтракав, проводив маму на работу — она работала билетершей в кинотеатре «Художественный» на Невском проспекте, — он рванул к Свете. Дверь открыла заспанная, с детским лицом та Светка, которую он знал до армии.

— Привет, что ты так рано?

— Какая же это рань? Уже половина десятого. Иди умывайся, сегодня мы идем подавать заявление в ЗАГС, ясно?

— Что ж ты так скоро-то, Димочка? Я еще со своими не говорила, а ты с матерью говорил?

— Нет еще.

— Ну вот видишь… Давай сначала с родителями это обсудим, а потом и в ЗАГС.

— А я уже настроился, что сегодня свершится моя мечта, — произнес Димка растерянно.

— Ничего страшного, никуда я от тебя не денусь, только давай спешить не будем, ладно?

— Почему же? А зачем время тянуть, Света? Конечно, может, ты меня не любишь… — сказал, насупившись, Димка.

— Ой, мой маленький мальчик обиделся! Ну что ты, что ты, — произнесла она ласково. — Я тебя люблю, но мне же сначала надо институт закончить, Димочка, а тебе на ноги встать. Кто же будет кормить семью, а?

— Я, — ответил он.

— Ну вот и хорошо, а потому давай торопиться с тобой не будем. Я — твоя, а ты — мой.

— Может, ты и права, но твое незамужество, что оно изменит? — ответил он обиженно.

— Ты проводишь меня в университет? — перевела Света тему разговора.

— Да, конечно… Но все-таки так хочется скорее жениться на тебе! А ты в какой институт поступила? Я же ничего о тебе и не знаю, ты мне ведь в армию не писала.

— Я поступила в Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств.

— Оба-на! Круто! И на кого ты там учишься?

— На факультете менеджмента и экономики.

— И кем ты будешь работать?

— Там видно будет, Димочка. Иди лучше, включи чайник, а я пока в ванной сполоснусь,

— ответила ему Света, проигнорировав его последнюю фразу.

Они вышли из подъезда. У входа стоял шикарный белый Мерседес, маслянно-нахальная рожа выглядывала из-за руля.

— Ой, с кем это ты, Светочка, что за хахаль у тебя деревенский появился?

— Отвали, Сергей, мой парень из армии вернулся, я за него замуж выхожу!

— Что вы говорите? Он же тебе не пара, Светочка, — все кричал Сергей из машины, продолжая ехать за ними на медленном ходу. — Он же даже не смотрится с тобой!

Тут Димка решил ответить нахалу. Подойдя к двери мерседеса, он просто сказал:

— Слушай, парень, отстань от Светы. Она меня любит, а я ее, а тебе в другую сторону.

— Да ты, я смотрю, смелый! Ну хорошо, теперь ты сам себя подписал — ходи теперь и оглядывайся.

— Ах ты, «новый русский»! — сказал Димка, резко открыл дверку машины и так же резко захлопнул, уговаривая себя: «Спокойно, Дима, спокойно».

— Ишь, напугал, «герой-полицейский»! Если такой смелый, приходи сегодня в клуб, там и поговорим, о’кей?

— Говори с собой сам, студент!

Завидев подъезжавшую маршрутку, Света потащила за собой Димку. Они успели в нее вскочить. Мерседес свернул в другую сторону.

— Кто тебя за язык тянул? Что ты на неприятности нарываешься? Здесь тебе не армия, здесь такие как ты сразу попадают в истории.

— Да ладно тебе, Свет, — ответил Димка, — все нормально, успокойся. Когда у тебя лекции кончаются? Я тебя встречу?

— Приходи и жди меня вон на той лавочке, — сказала она, указав пальцем, — в 17 часов.

— Я приду.

— Ну пока. — Они поцеловались, и Светка побежала в институт.

***

Вечером Димка ждал Сергея в клубе, хоть и говорила ему Света, чтоб он не связывался с ним– ее слова он пропустил мимо ушей, тем более что была задета его мужская гордость и самолюбие, а еще больше — он просто боялся за Свету, она же была такая чистая, милая, и любимая. Ему казалось, что Сергей сегодня днем своим разговором ее как-то запачкал. А этого он допускать не хотел больше, поэтому и пошел в клуб.

Около полуночи к клубу подъехал белый мерседес, из которого вылез Сергей и еще четыре амбала. «Бить, наверное, будут», — подумал Димка, хотя не трусил, в армии и не такое бывало.

— Давно ждешь? А мы — вот они.

— Вижу, не слепой, — ответил Димка.

— Пойдем отойдем, а то здесь людей много.

Они направились за клуб. Против него было четверо реальных противников, Сергея он в расчет не брал.

— Ну чо, парень? Поговорим? — спросил его Сергей.

— Говори, — ответил Димка.

— Ты парень умный, значит поймешь быстро. Короче, чтоб я тебя больше со Светкой не видел, понял?

— Нет! — сказал твердо Димка.

— Тогда придется тебе объяснить поподробнее. Эй, Утюг! — обратился он к одному из амбалов. — Объясни человеку.

— Сейчас, — ответил амбал и, сделав обманное движение рукой типа приглаживания волос, резко нанес удар в челюсть Димки.

Почувствовав на губах вкус своей крови, Димка сквозь зубы сказал:

— Не для того я сюда из армии вернулся, чтоб такая мразь, как ты, мое лицо своими грязными лапами трогала.

Сплюнув кровь и подойдя к амбалу, он сделал сначала обманный выпад вперед в направлении лица Утюга, а потом кистью правой руки врезал тому, кто стоял сзади него. Следующий удар был ребром ладони по шее стоявшему справа. А тот, что был слева от Димки, выхватил нож.

— Брось нож, не то плохо будет! — предупредил его Димка.

— Ну иди сюда, иди, мальчик, сейчас увидим, какая у тебя кровь.

— Полегче на поворотах!

Димка выбил нож ногой и левой рукой дал нападавшему в зубы, повернувшись к Сергею.

— Ну что? Теперь ты всё понял, я думаю, без слов?

Сергей втянул голову от страха в плечи, съежился, как будто в ожидании удара, и, пятясь задом, начал отходить к своей машине.

— Мы еще встретимся, и ты пожалеешь, мальчик! Ты просто не знаешь, на кого сейчас нарвался, — сказал Сергей.

— Я ни на кого не нарвался. Света — моя девушка. Оставь нас в покое. Она тебя не любит.

— Нет, ты обо всем пожалеешь еще, пацан, — добавил тот со злостью, садясь в машину.

— Посмотрим, — ответил Димка.

Трое других бандитов суетились около задней двери автомобиля, пытаясь засунуть в него вырубленного Димкой Утюга.

***

По дороге к дому Димка встретил своего давнего приятеля, с которым они учились вместе в ПТУ, Вовку Сенчукова.

— Здорово, кореш. Что с губой?

— Да дома в темноте стукнулся.

— С разбегу и специально, наверное, метил, а?

— Кончай уже, — рассердился Димка.

— Ладно, ладно, не злись, друг… А ты давно ли вернулся? И почему не позвонил? Мы бы тебя всей толпой встретили, — закидал его вопросами Вовка. — Пойдем-ка, дружище, в кафе, посидим, выпьем чего-нибудь.

— Поздно уже, Вов, может завтра?

— Ты что? Я обижусь.

— Хорошо, уговорил, пошли.

И приятели вошли в кафе «Золотое ведро», открытое кавказцами.

— Ну, рассказывай, как служил, Димка?

— Да нормально.

— Что делать то собираешься?

— Не знаю пока, работу буду искать.

— Слушай, у нас в депо есть вакансия механика тепловозов и электровозов, ты же, кажется, по этой специализации шел?

— Да.

— Так давай завтра приходи к нам в депо, найдешь меня, и я тебя к мастеру отведу.

— Спасибо, Вовчик.

— Что желаете, молодые люди? — обратилась к ним официантка.

— Водки мне двести грамм и огурец, лучше два, — заказал Вовка, — ты что будешь?

— Мне чай, — заказал Димка.

— Минуточку, мальчики. Официантка ушла.

— Дождалась ли тебя Светка? Ты же с ней, я помню, до армии гулял.

— Да, женюсь я на ней скоро.

— Ну, поздравляю! И, мне кажется, это дело, да и твой дембель надо бы обмыть завтра на дискотеке в клубе, там сейчас все городские собираются.

— Посмотрим, у меня с финансами пока трудности.

— Э, обижаешь, друган, я угощаю, потом сочтемся.

— Ну хорошо — ты же ведь не отстанешь.

— Вот-вот, ты это правильно понял, ну тогда, значит, договорились: завтра в 12 часов ночи встречаемся в клубе.

— О’кей. Счастливо, Вовка, ты меня извини, я пойду — мама ждет, из армии вернулся, она соскучилась, а я и дома-то не сижу. Да, кстати, ты не знаешь, кто такой Сергей, он на белом Мерсе ездит?

— А, это «шестерка» у местных авторитетов, он травку продает и кислоту. А ты его, наверное, недавно и видел? — догадался Вовка.

— Да наехал он на меня сегодня, сказал, чтоб я со Светой не дружил. Ну не буду тебя грузить своими проблемами, ты лучше мне скажи, Розенштейн по старому адресу живет?

— А, Батька, что ли? Ну, конечно, где ж ему еще жить! А ты что, в гости собрался, что ли?

— Да вот думаю зайти, посоветоваться завтра с утра.

— Да с утра не надо, он сейчас квасит постоянно, лучше где-то около часа дня — как раз будет похмеляться. Я видел его в нашем ресторане «Поплавке», он с кем то там бухает сегодня.

— Ну хорошо. Спасибо, братан. Пойду я, а то поздно уже.

— Счастливо, Диман! Загляни как-нибудь в депо, пока вакансия есть, не забудь.

— Постараюсь, до встречи в клубе, — ответил Димка, выходя из кафе. «Так, чтобы хоть знать, с кем я имею дело, и быть готовым ко всему, мне непременно надо встретиться с Розенштейном, и как раз лучше около обеда, как посоветовал Вовка, чтоб потом сразу к Свете в институт зайти», — рассуждал он.

***

Придя домой около часу ночи, он увидел и обалдел: за кухонным столом сидели его мать и Света, обе как снег белые и молчаливые.

— Ой, да что ж это ты, паразит, делаешь? — обрушилась на него мать. — Мы тебя уже битый час ждем, я уж и больницы хотела обзванивать!

— Да что ты, мам, все в порядке. Я просто Вовку Сенчукова встретил, ну и посидели мы с ним в кафе, пива попили.

— А чтой-то у тебя с губой, Димочка? Уж не подрался ли ты, а?

— Нет, мам, я в подъезде стукнулся. Темно там.

— Ох, а сильно то как? — говорила мать, разглядывая его лицо.

— Дайте я, — сказала Света и, намочив носовой платок, стала стирать размазанную запекшуюся кровь с его разбитой губы.

— Эх, а врать-то ты так и не умеешь, от тебя же не пахнет совсем. Какое пиво? Лучше б сказал, что кофе попить зашли, да и то не поверила бы. Что я, Сенчукова не знаю? Он кроме водки ничего в рот и не берет. Ну, ладно. Давайте пить чай, — уже более мягко сказала мать.

— Ой! Дима, ну зачем ты на эти разборки ходил? — сказала Света тихо, чтоб не услышала Димкина мать. — Я же так сильно боюсь за тебя!

— Ну ладно, милые вы мои, — обратился Димка к обеим, — здесь я. И живой и целый, а тебе, кстати, Света, уже пора спать — тебе так не кажется? Да? Вовка Сенчуков пригласил нас на дискотеку в субботу в двенадцать ночи, обмыть мой дембель, пойдем?

— Хорошо, давай пойдем, я давно его не видела, хоть и живем в одном доме. Да и время как лететь-то стало — когда ждали тебя, так минуты долго тянулись, а сейчас полтретьего ночи, мне уж и домой пора. Пойду я, — сказала Света.

— Не пущу обоих, — сказала Вера Игнатьевна, — куда в такую темень, не хватало, чтоб с вами что-нибудь случилось еще, оставайтесь оба, сейчас позвоню, предупрежу родителей Светы, чтоб не волновались, и постелю ей на диване в зале, а ты спи у себя.

— Конечно, мама, — согласился Димка.

***

— Здорово, Чичен, — сказал Сергей, зайдя в ночной бар. — Как дела? Мне двойной кофе с коньяком, — бросил он бармену.

— Да нэплохо, потыхоньку, — ответил Чичен.

— А ты-то как, проблэмы есть?

— Да не то чтобы проблема, Чичен, просто хахаль появился у моей девчонки, настырный такой, Утюгу сегодня в лоб дал, прикинь?

— А может, пэрэтынуть его на нашу сторону, а? К нам в группу? — спросил Чичен.

— Не потянет, Чичен. Он не из слабых, четверых не испугался. Просто я думаю, может, подставить его, пусть посидит, подумает о своем недостойном поведении, — с хохотом сказал Сергей.

— Ну и подлый же ты, — процедил сквозь зубы Чичен, — но этот парень подорвал авторитет Утюга, а Утюг — кореш мой, мы еще с ним на зоне скорешились, поэтому он не на Утюга нарвался, а на меня, я за своих глотку рэжу!

— Вот это дело! А если мне поможешь, пять кусков дам тебе.

— Ты, наверное, забыл, с кем ты говоришь, сынок, — прошипел зло Чичен, схватив при этом левой рукой Сергея за грудки, — я в дэньгах не нуждаюсь, фильтруй базар, понял? А то прыдется отвечать за слова. И я не посмотрю, что у тебя твой папа крышу имеет.

— Ой, да что ты? Что ты, Чичен? Я просто пошутил, я же знаю, что у тебя и так все есть, что для тебя эти пять кусков? Не деньги они для тебя. Извини.

— Вот так, — произнес Чичен растянуто, — ты мне лучше адрес его подгони и где подруга его живет.

— Хорошо, Чичен, ты только девку не трогай. Ладно?

— Разбэремся, — сухо ответил тот.

***

Подходя к своему дому, Димка увидел около подъезда машину и тревожное предчувствие обожгло его. Уже почти зайдя в подъезд, Димка услышал сзади голос, обращавшийся явно к нему:

— Э, братышка, подойди-ка сюда, — сказал Димке Чичен, не выходя из машины.

— Это вы меня зовете? — спросил Димка, обернувшись.

— Да, да, тебя.

— Зачем?

— Эй, да. Да ты не бойся, ты же смелый парень.

— Какой есть, — ответил Димка.

— Ну вот и хорошо. Ты, короче, пацан, моего кореша зачем вырубил? Я с ним на зоне срок мотал. Утюг — кореш мне.

— Если бы я первым не начал, то они бы меня вчетвером совсем покалечили, я защищался.

— Э, ты, короче, братышка, не понял? Ты авторитет Утюга подорвал перед братвой, теперь так сделаем, да? Отстегнешь пять кусков за Утюга зелеными и гуляй, либо… сам понимаешь, — произнес Чичен и сделал знак пальцем правой руки у горла.

— Знаю, не дурак, — ответил Димка.

— Ну, значит, и договорились. Лаве принесешь через 3 дня, в субботу в 12 ночи на дискотеку в клуб «Клео».

На том они и разошлись.

Димка просто не знал, как выбраться из создавшегося положения. Выход был: либо деньги, либо драться, либо сделать так как ему посоветует Батька, к которому он собирался завтра зайти. Он выбрал последнее.

***

— Что-то ты, сына, такой измученный, невеселый, может, стряслось что-то? Не заболел ли ты, а? Может, температура у тебя? — закидала вопросами Димку мать.

— Все нормально, я просто не выспался, мам, — ответил Димка.

После завтрака Димка пошел, как сказал матери, к Вовке Сенчукову на работу в депо. А на самом деле он направился к школьному другу своего погибшего отца, который пользовался немалым авторитетом среди городской братвы, к Батьке — Константину Эдуардовичу Розенштейну, в надежде получить дельный совет и какуюнибудь информацию о Сергее и его окружении.

***

Погуляв немного по городу до половины первого дня, Димка решил, что настало время идти к Розенштейну. Войдя в подъезд дома, где жил Розенштейн, и поднявшись на четвертый этаж, Димка позвонил в дверь. Позвонив еще раз и не дождавшись, когда ему откроют, он толкнул дверь плечом. Дверь легко поддалась. То, что он увидел, его поразило: на стуле с полиэтиленовым пакетом на голове в неестественной позе сидел Константин Эдуардович. Подойдя ближе, Димка увидел вывалившийся изо рта трупа язык.

Розенштейн был мертв. Димка коснулся руки трупа — тело было еще теплым. Послышался вой милицейской сирены.

— Ну прямо, как в кино, — подумал Димка и бросился вон из квартиры на последний этаж. Но там оказался закрытым люк, выходивший на крышу.

Мысли в голове путались, пот струился по лицу. Димка явственно вспоминал — где еще, кроме как на ручке входной двери и звонка, он оставил свои отпечатки пальцев? Кажется, больше нигде, но и это ему облегчения не принесло. Вверх по лестнице уже бежали люди. «Если чтото и надо делать, то быстро», — подумал Димка.

Он поднялся на пролет выше, резко позвонил в первую попавшуюся дверь. Дверь открыл ребенок — мальчик лет восьми.

— А вы кто? А мамы дома нет.

— А я телефонист, телефоны проверяю.

— Неправда, телефонистам морды не бьют, это у слесарей всегда синяки, — сказал малыш, — вы как в кино, наверное, грабить пришли.

— Нет, мальчик, но ты в чем-то прав, я действительно в кино сейчас про бандитов снимаюсь, и, короче, если ты меня пустишь, то я попрошу режиссера, чтобы тебя взяли сниматься в рекламных роликах.

В квартиру Розенштейна уже входили люди, когда Димка закрывал за собой дверь. «Фу, — перевел он дух, — вроде пронесло», — сказал он, вытирая пот со лба рукавом рубахи.

— И как тебя, малыш, зовут?

— Петя.

— А скоро мама твоя с работы придет?

— Да должна скоро прийти, а что за кино там снимают, посмотреть можно?

— Да вроде «Бандитский Петербург», — сказал Димка первое, что пришло ему в голову.

— Пока выходить нельзя, там бегают бандиты, меня ищут.

В дверь позвонили. Димка, вздрогнув, уже подумал, что малыш, резко метнувшийся к двери, ее откроет, но каково же было его удивление, когда мальчик сказал, что дома он один и мама скоро придет, а ключа открыть дверь у него нет.

«Ну что за талантливая молодежь пошла! — восхитился он пареньком. — Просто прирожденный артист».

— Вот, кажется, один дубль уже отсняли: бандиты меня не нашли и уехали. Спасибо тебе, малыш, — сказал Димка.

— Я не малыш. Меня Петей зовут, — обиженно пробормотал мальчик.

— Ну да ладно, Петя, я о тебе обязательно скажу нашему режиссеру, а теперь мне пора, счастливо, — говорил Димка, подходя к двери.

— До свидания, дяденька-артист, — ответил мальчик.

Выйдя на лестничную площадку, Димка прислушался. Тишина.

— Прямо как в гробу. Тьфу ты, черт, — выругался он.

Он медленно и осторожно спускался вниз по лестнице, когда выше этажом на лестничной клетке, где находилась квартира Розенштейна, открылась дверь и послышались голоса:

— Да, да, хорошо, товарищ следователь. Мы вам обязательно позвоним, если кого-нибудь увидим.

— Да, вы, пожайлуста, посматривайте в глазок вашей двери почаще, так как важны всякие мелочи, детали, и сразу звоните мне, вот моя визитка: Кузнецов Виктор Николаевич, старший следователь прокуратуры.

Нервы у Димки сдали, и он бросился вниз, перескакивая через две ступеньки.

— Остановитесь, милиция! — закричал, заметив бегущего Димку, следователь.

Димка спрятался за дверью подъезда. Следователь не заметил его там и, выбежав на улицу, устремился за только что отъехавшей от дома машиной. Димка, не теряя больше времени, бросился бежать в другую сторону — и вовремя, так как машина, за которой бежал следователь, остановилась.

***

— Так, Петров, — обратился следователь Кузнецов к своему стажеру, — когда я уходил от соседей убитого Розенштейна, внизу на лестничной клетке кто-то был, и мне кажется, что он бежал именно от нас. Почему-то мне кажется, что этот кто-то имеет какое-то отношение к убитому Розенштейну. Поручаю тебе обойти всех жильцов этого подъезда. Сдается мне, что этот «кто-то» находился в квартире убитого до нашего приезда, и так как выход на крышу закрыт, то он, наверное, вошел к кому-то в квартиру под какимлибо предлогом и там прятался от нас. И так как это у него прошло тихо и никаких звонков от граждан нам нет, следовательно, его впустил к себе ребенок или престарелый человек, хотя бабки сейчас очень робкие, недоверчивые, да и дети тоже, вон сколько фильмов, да и в новостях что показывают! Ну, взять показания и установить это я поручаю тебе. Действуй, Петров, тебя ждут великие дела!» — закончил свои размышления вслух следователь, перековеркав знаменитую фразу: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»

***

— Здравствуйте, извините, пожалуйста, вас из милиции беспокоят.

Дверь квартиры №16 на четвертом этаже приоткрылась, и на опера уставилась совсем дряхлая старуха.

— Извините бабушка, я из милиции, вот мое удостоверение. Я хочу задать вам один вопрос: не заходил ли к вам кто-то сегодня днем, около двенадцати часов, под видом телемастера, почтальона или телефониста?

— Ой, нет, мил человек, но вот к Лене Кучиной, что в пятнадцатой квартире живет, вернее, к ее сыну — она на работе была — сегодня какойто не то телефонист, не то артист заходил, ему еще ее сын Петька дверь открывал.

— Спасибо вам огромное, бабушка. А откуда вы об этом знаете?

— Да об этом уж весь подъезд знает, тут же снимают сериал про бандитский Петербург, режиссер обещал ее сына в кино снять, — ответила старуха, закрыв дверь.

«Ничего себе, — подумал Петров, почесав рукой голову, — тут кино снимают, оказывается, „Бандитский Петербург“, — удивился он. — Хотя странно: почему мы не знали об этом, когда были тут недавно? Не было здесь ни съемочной группы, ни людей, ни зевак, ни сотрудников милиции, следящих за порядком. Странно…» — продолжал думать он.

Опер Петров позвонил в соседнюю дверь, в квартиру №15.

— Кто там?

— Здравствуйте. Откройте пожайлуста, это из милиции. Вот мое удостоверение, — ответил Петров, поднеся удостоверение к глазку двери.

Раздалось щелканье дверного замка, и дверь приоткрылась.

— Можно пройти? — спросил Петров, рассматривая сквозь щель двери хозяйку.

— Да, да, конечно, — ответила та, закрывая и снова открывая дверь, сняв дверную цепочку. — Проходите на кухню, в комнате сын игрушки раскидал, а собирать не хочет.

— Спасибо, я вас долго не потревожу, дело вот в чем…

— Это с убийством соседа, что внизу живет, Розенштейна, связано? — перебила его хозяйка.

— Да, я хотел бы знать, это очень важно для следствия, не заходил ли к вам сегодня днем ктонибудь?

— Да, был мужчина. Или, вернее, молодой парень. Эй, Петя, иди-ка сюда. Мальчик подошел.

— Расскажи дяде милиционеру, кто к тебе сегодня приходил.

— Да, — сказал мальчик, не отрываясь от своей игрушки и отрывая от нее колеса. — А зачем здесь милиционер, мама? Здесь кино сегодня днем снимали, и ко мне дядя актер заходил. Он сказал, что от бандитов прячется и что внизу кино снимают — его ищут, ну, я его и пустил. Он обещал меня в рекламных роликах поснимать.

— А как он выглядел, ты не мог бы его описать?

— А зачем? Это же дядя артист был! — сказал мальчик.

— Может, это и не артист был, а преступник,

— сказал опер Петров. — И он тебя обманул, чтобы ты его впустил в квартиру.

— Да не может быть! Он такой был добрый и меня в кино хотел взять сниматься.

— Расскажи, Петя, дядя ждет, — сказала мать.

— Как он выглядел?

— Нет ли этого артиста на вот этих фотографиях? — спросил Петров, раскладывая фото на столе.

Мальчик внимательно посмотрел на них и никого не узнал, но добавил:

— Ну, он молодой такой: темные волосы, даже усы еще не растут, в белой рубашке был и в черных брюках. Посидел у меня, пока бандиты внизу его искали. У него еще губа была разбита.

— Милиция его искала, а не бандиты. Хорошо, что все хорошо кончилось и он просто спокойно ушел от вас. А где была губа разбита, покажи-ка на мне, — попросил Петров, собрав фото со стола.

— Здесь! — ткнул пальцем в левый уголок нижней губы малыш.

— Спасибо, маленький, — сказал Петров, погладив мальчика по голове.

— Ой, вы не пугайте меня! — воскликнула мать Пети.

— Дверь пусть ваш мальчик никому не открывает. И вообще: почему он не в садике?

— Да мы из другого города недавно переехали, и я еще не успела его оформить.

— А как вас, простите, зовут? — спросил Петров.

— Лена. Лена Кучина. Ой, Елена Петровна Кучина, — произнесла она, смутившись.

— Вы замужем?

— Нет, мой муж нас бросил, когда Пете два месяца было. Ушел к другой, — добавила она тише.

— Да он просто был дурак, если ушел от такой женщины, как вы, от такой красавицы!

— Ну что вы, что вы! Вы меня в краску прямо вогнали.

— Извините, но вы и вправду очень привлекательная женщина.

— Спасибо, — ответила Лена в полном смущении.

— Сейчас, Леночка, — можно я вас так называть буду? Спасибо, — не дождавшись разрешения от нее, сказал Петров. — Я возьму у вас показания. Потом я вам позвоню. Какой у вас, кстати, номер?

Лена робко и все еще смущаясь, назвала номер.

— Спасибо, я вам обязательно позвоню и не только по долгу службы. До свидания.

— До свидания, — сказала Лена.

— До свидания, дядя-милиционер! Приходите еще! — закричал из коридора Петя.

— Пока, малыш, увидимся! — крикнул в ответ Петров из темноты, спускаясь к выходу.

***

«Так, — рассуждал Димка по дороге домой, — Розенштейна убрали. За что — это еще вопрос. Но как получилось так, что я чуть было не влип? О моем приходе к Розенштейну знал только Вовка Сенчуков, стало быть, это он меня сдал. Почему? Какую цель он преследовал?. Черт меня побери, действительно, за те два года, пока я был в армии, весь город стал абсолютно другим — бандитским. У меня плохое предчувствие, какая-то тревога на душе. В этот раз все будет очень не просто. Ладно, Вова, Бог тебе судья!»

Рассуждения Димки прервал голос Чичена, который сидел в поджидавшей Димку машине:

— Э, братышка, ты не забыл там ничего? — сказал он, высунувшись в окно.

— Да не забыл я, не забыл, отстань, — раздраженно ответил Димка, — продолжая идти к подъезду в и занятый своими мыслями.

— Э, да ты чо, короче?! Зубы скалишь, падла, за грубость лаве прынэсошь завтра, понал? В то же время, а не то… — и Чичен опять сделал движение рукой по своей шее.

Димке хотелось дать в зубы этому гаду, но он сдержался.

— Еще не время, — сказал он вслух.

— Э, чо ты там нэсешь, а? Тэпер всо — лаве прынэсошь сэгодна, ты мэна понал?

— Да пошел ты. … — выругался Димка.

Тут Чичен выскочил из машины и выхватил нож, которым попытался задеть Димку. Но хорошая реакция Димки спасла его от смерти– он увернулся и только на левой щеке осталась глубокая рана. Димка схватился за щеку левой рукой, и сразу рукав белой рубашки стал красным от крови, кровь капала на асфальт. В глазах у него потемнело от боли и гнева и, поддавшись сильному искушению, Димка потерял контроль над собой.

— Ну, ты нарвался сам, — сказал Димка и пошел в рукопашную. Чичен отлично отбивал все его удары, но вертушку с левой ноги он все же пропустил — и упал.

— Умри, сука! — воскликнул Димка, приземлившись ему на шею ногами. Чичен глубоко выдохнул и замолчал.