Сезон огней

Пролог

Ночь опустилась на бескрайние поля. Тишина и умиротворение постепенно сменялись тревогой и беспокойством. Природа восставала против того, что должно было произойти. Против того, что она не создавала.

Ветер пронесся над поникшей травой, между стволов высоких деревьев, устремляясь туда, где жизни быть не могло. Сегодня ее тоже не будет.

Развалины старого особняка были покинуты солнцем и временем. Все в нем пришло в увядание, стены разрушились, цвета поблекли и выцвели. Уничтоженные многими годами неприкосновенности руины прежде роскошного дома покоились на окраине леса.

Все, что осталось от былого величия — это большой, просторный зал. Он как будто намеренно сохранился целым и невредимым в то время, как остальные помещения были стерты с лица земли. Когда-то в этом большом просторном зале устраивались несчетные балы, играла музыка, обитатели и гости особняка блистали в бесподобных нарядах.

Но это было давно. Сейчас это место оставалось лишь мрачным напоминанием былого величия.

Пронесшись сквозь лесную чащу, ветер уверенно ворвался в этот зал через отсутствующие стекла в рамах больших, широких окон в пол. Пыль в углах взметнулась в воздух, а ветер наконец-то настиг того единственного, кто так взволновал саму природу сегодня ночью.

Покружив вокруг некоторое время, ветер решительно окатил настойчивой волной нарушителя спокойствия, словно напоминая о последствиях того, что сегодня здесь будет происходить.

Он выпрямился и вздохнул. Его темный плащ взметнулся в воздух, брови сдвинулись к переносице. Секундой позже он позволил себе милость и грустно произнес:

— Я знаю, что нельзя. Но у меня нет выбора, — ответил на предостережение ветра Кейн.

Ветер покружил вокруг него, а затем сжалился и затих, притаившись в смиренном сумеречном безмолвии.

Подождав еще недолго, Кейн снова осмотрел начертанное перед ним на полу: большой круг, искусно расписанный множеством символов и знаков на мертвых, забытых языках, хитросплетения линий, плавные переходы, разветвления. Круг был идеально ровным. Ничто в этом мире не могло его нарушить.

Кейн достал из кармана заранее заготовленный колдовской мешочек и забросил его в пределы круга. Круг зашипел, задымился, словно принимая свою жертву, а затем поглотил то, что находилось внутри. Воздух наполнился тяжестью, запах жженого сахара стал слишком едким и неприятным.

Кейн извлек из ножен клинок, и ни разу не дрогнув, с силой взялся за острое, словно бритва, лезвие. Глубокий порез образовался на его ладони, кровь полилась сплошным потоком. Убрав нож, Кейн вытянул свою ладонь над кругом. Его кровь обильно орошала пол, накрывая собой идеальные линии небрежными багровыми каплями.

Как только крови оказалось достаточно, Кейн в полголоса начал наговаривать заклинания. Текст был длинным, внушительным, от каждого слова сердце стучало вдвое чаще, душа начинала вибрировать от монотонности произношения и мощи, с которой Кейн говорил. Ему и самому было не по себе. Поэтому так волновался ветер. Поэтому природа стремилась спрятать следы своего существования в сумерках ночной тиши.

С каждым новым словом говорить становилось тяжелее, горло Кейна сковывала боль, как будто кто-то начинал его душить. Ничто не давалось ему настолько тяжело, как этот ритуал.

Но такова была цена, которую он готов был заплатить.

Наконец-то его голос добрался до самой сути происхождения жизни на земле, проник в глубины океанов, опустился глубже и воззвал к тому, к чему взывать было нельзя. Правила снова были нарушены.

Кровь вспыхнула алым светом, обрела собственную волю и стала растекаться по кругу, заполняя собой каждую линию, искусно выписанную на полу. Она не заходила за границы, не накрывала собой, кровь целиком и полностью поглощала саму сущность созданного круга.

Когда последняя капля замкнула круг, поглотив замысловатый символ, Кейн закончил читать заклинание и опустил ладонь. Рана все еще была глубокой и кровоточила, но для ритуала она больше не нужна. Кейн, не глядя, достал платок и перевязал ладонь, внимательно наблюдая за тем, что начинало происходить.

Изменения произошли не сразу, но линии постепенно разгорались, вспыхивая красками увядающего заката. С каждой новой секундой его поглощали отблески Тьмы, круг потихоньку начинал потрескивать, неприятный далекий перезвон откуда-то из-за границ реальности, словно предостережение, задребезжал вокруг.

Кейн слегка поморщился, ведь этот звон все нарастал, становясь нестерпимым. Невыносимым. Еще чуть-чуть и барабанные перепонки лопнут.

Но Кейн ничего не делал. Он знал, что способен это выдержать. В конце концов, он делает это не впервые.

Звон закончился внезапно. Его отголоски еще долго раздавались на многие километры вокруг. Но Кейна это уже не волновало, ведь круг наконец-то вспыхнул черным пламенем, а в лесу поблизости, где уже давным-давно не было жизни, последние отчаянные птицы немедленно взмыли в воздух и совершили свой побег.

Вокруг не осталось никого.

Черный огонь горел не по правилам. Пламя взметалось в воздух стремительно, но соприкасаясь с этой не естественной для него реальностью, оно лишь закручивалось в небольшую воронку, осыпаясь, словно тлеющий пепел.

В центре круга стали появляться первые очертания формы. Сначала они проявлялись бесшумно, но потом, когда не связанные между собой на первый взгляд видения, обрели вполне человеческую форму, по залу прокатился тревожный шелест.

Человек в круге вызывал тревогу. Сначала он пугал своими формами, своим появлением. На человека он хоть и походил, однако не был им в полном смысле. Это был лишь призрак. Но когда его облик проявился в физическом плане, панический страх, который вызывало его появление, прошел. Ничего страшного в нем не осталось.

Это был юноша двадцати лет, с темно-каштановыми волосами. Пока его глаза были закрыты, на лице с острыми чертами, была запечатлена маска страданий.

Но вот уже прошла целая секунда, сравнимая со временем, за которое высыхают целые океаны, его ясные зеленые глаза озарились пробуждением, а выражение лица сменилось удивлением.

Медленно обведя взглядом зал, в котором он находился, юноша обнаружил прямо перед собой того, кто к нему взывал. За мгновение облегчение сменилось беспокойством и тяжелым бременем ответственности.

— Кейн, — узнал призрак. — Ты снова призвал меня в этот мир.

Холодные, беспристрастные глаза Кейна, внезапно вспыхнули болью и тоской. Бессилие победило его на секунду-другую, но твердость и уверенность в своих силах и намерениях быстро отмели любые попытки сопротивления.

Теперь в глазах Кейна разгорались только теплота и доверие. Если не знать его, то перемен и не заметить.

— Как всегда, Каспар, — отозвался Кейн примирительным голосом. — Ты же знаешь, я не перестану этого делать, пока не достигну цели.

Каспар долго смотрел Кейну в глаза, как будто пытаясь подловить его, разглядеть тень сомнения в том, о чем он говорил. Но Кейн был другим. Что-то в нем изменилось, что-то другое коснулось его сердца.

Но тревога все еще не покидала его.

— Даже там, откуда я пришел, знают, что Совет усилил наблюдение за всем творящимся колдовством в мире после убийства Сивиллы. Ты сегодня очень рисковал, призвав меня сюда.

В его голосе послышалось раздражение и сталь, но Кейн знал, что это лишь прикрытие. Каспар никогда не любил проявлять заботу, тем более не умел о ней говорить.

— У меня была причина. Слишком важная, — ответил Кейн.

— И какая же? — Уточнил Каспар.

В его голосе сверкнули надменность и напряжение, как будто любая причина была недостойна столь опрометчивого призыва.

— Я нашел Храм безвестности, — быстро ответил Кейн.

Казалось, это ничуть не тронуло призрака, но черное пламя, все еще колыхавшееся вокруг, внезапно взметнулось вверх. Оно было единственным признаком хоть какого-то отклика в душе Каспара. Кейн уже давно научился определять эмоции в каждом всполохе мрачного огня.

— И что дальше? — Холодность и отстраненность в голосе Каспара показались морознее самой лютой стужи.

— Я еду домой, — сообщил Кейн. — Ты знаешь, зачем.

— Хм, — презрение пробило насквозь. — Это лишь пустая трата времени.

Каспар отвел глаза в сторону, а Кейн еще долго продолжал смотреть на него, пытаясь дождаться хоть тени эмоции.

— Ты никогда не верил в меня, — спокойно заговорил Кейн. — Ты всегда говорил, что я не подхожу тебе в напарники. Ты знал, как сделать меня сильным. Теперь я это понимаю.

— Сколько можно держаться за прошлое?

— Я за него не держусь, — просто ответил Кейн. — Я строю свое будущее.

— Что тебе это принесет? Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

— Более, чем.

— На кой черт тебе это все сдалось?! — Гнев сверкнул яркой вспышкой пламени, зеленые глаза Каспара пронзили Кейна, как будто пытаясь испепелить его. — Неужели ты не можешь просто забыть?!

— Могу.

На это Каспар даже немного растерялся, но потом весь его гнев куда-то исчез, пламя прижалось к полу, воцарилась относительная тишина. Никто не смел заговаривать, пока все важные темы полностью не исчерпают себя. Говорить — значит признавать то, что уже много раз было признано. В этом не было смысла. Особенно когда Кейн принес такую весть…

— Ты изменился, — примирение в голосе Каспара показалось Кейну самым лучшим, что он когда-нибудь получал от него. — Тебя коснулся Свет.

Кейн долго молчал, не зная, стоит ли сейчас говорить. В его груди вдруг вспыхнуло тепло. Такое уютное и родное, что незамеченным остаться не могло. Поймав на себе взгляд Каспара, Кейн медленно улыбнулся.

— Я встретил ее, Каспар, — признался он.

Молчание длилось недолго. Если Каспар выбирал примирение, времени было слишком мало. Но в этот период он никогда не вспыхивал другой эмоцией. Он мог понять.

— И как она? — Спросил призрак.

Кейн снова вспомнил встречу. Он помнил ее взгляд, помнил ее безграничное доверие, помнил то чувство, которое она подарила ему. Но еще он вспомнил свою внезапную слабость.

— Она — чистый Свет, — признался Кейн.

Пламя стало гореть более ровно, тишина становилась все более щадящей и умиротворенной. Угроза постепенно отступала.

— Так ты разговаривал с ней? — Удивился Каспар.

Та близость, в которой Кейн находился с ней рядом, заставили вспыхнуть бурю эмоций в его душе. Он был одновременно рад и опечален этой встречей. Но ее последние слова были подобны образу: стоило только подумать о них, и звук ее голоса как будто бы снова настигал него.

— Я не… смог, — опустил голову Кейн. — Я должен был, но я не смог.

— Что она сказала тебе?

— Ничего, — разочарование, а возможно ревность. Это были его чувства, его слова. Но… Кейн забывал о том, что в этом мире есть только несколько человек, которым он мог безоговорочно доверять. Каспар был в их числе. — Она была рада.

— А ты все испортил, так ведь?

— Я не!.. — Тут же нахмурился Кейн и стал таким суровым, готовым только одним взглядом уничтожить все вокруг. Эмоции брали верх, когда он вспоминал ее. — Ничего я не испортил.

Еще некоторое время, посвященное молчанию. Каждая минута была слишком дорога, чтобы бесцельно тратить ее на тишину.

— Ты ведь держался в стороне, не нарушал ее покой ранее, — напомнил Каспар. — Что заставило тебя показаться в этот раз?

— Ей угрожала опасность, — просто ответил Кейн. — Я должен был вмешаться.

— Я знаю, как ты вмешиваешься, Кейн, — заметил Каспар. — И я знаю, что ты мог бы все сделать так, чтобы она никогда не узнала о тебе. Зачем ты показался ей?

— Ты не знаешь, что там было, — нахмурился Кейн.

— Но я отлично знаю тебя, — ухмыльнулся Каспар. — Хочешь знать мое мнение?

— Если бы не хотел, не рассказывал бы о ней.

— Хорошо. Расскажи ей правду.

Кейн нахмурился и уставился на Каспара суровым взглядом.

— Какую еще правду?

— Ту самую, — хмыкнул Каспар.

— Это не смешно.

— А я для разнообразия и не смеюсь над тобой.

— Ты издеваешься.

— А что ты хотел услышать?

— Я…, — Кейн задумался на мгновение. Да, он действительно хотел услышать нечто вполне конкретное. Но раз Каспар об этом ему не сказал, значит, этот путь был неверным, — это уже не важно. Главное, что я скоро отправлюсь в Храм безвестности, и…

— Почему ты не хочешь?

— А почему ты вообще рассматриваешь этот вариант?

— Я знаю тебя, и я также знаю, что эта девушка могла бы стать той частью твоей жизни, которую ты бессмысленно тратишь на бесполезные вещи.

— Хватит, — отрезал Кейн. — Ты не помогаешь этим.

— А ты, думаешь, ты помогаешь мне? — С сарказмом поинтересовался Каспар. — Растрачивая дни своей жизни на всякие глупости.

Кейн резко заглянул в глаза Каспару. Больше не было взрослого, уверенного мужчины, был только грустный, покинутый всеми, мальчик.

— Я подвел тебя, — скрипнул отчаянием голос Кейна. — Я не могу себя простить за это.

— Хватит! — Примирение закончилось, Каспар прогремел властно и громко. — Ты обещал больше не говорить мне этих слов!

— Но это правда, — Кейн почти сдался. — Я думал, что я уйду за тобой…

— И совершил бы настоящую глупость! — Начинал по-настоящему злиться Каспар. Пламя угрожающе поднималось в воздух. — Неужели ты не понимаешь, что тебе был дан этот шанс не просто так? Это была не твоя судьба, не твоя вина. Ты совсем другой, у тебя иное предназначение. И ты это знаешь!

— Мое предназначение, — Кейн грустно улыбнулся. — Какое может быть предназначение у меня?

— Более великое, чем никому не нужная смерть, — холодно отметил Каспар. — Я знаю, о чем ты думаешь.

— Тогда ты должен знать, ради чего я все еще держусь.

— Я знаю, — кивнул Каспар, гнев медленно утихал. — После того, что случилось два года назад, ты обрел новый путь. Но ты выбрал неправильно. У тебя две цели, но ты все еще не понимаешь, что одна из них — это дорога в будущее, а вторая — бессмысленна и опасна. Нельзя держаться за прошлое, отпусти уже, Кейн…

— Я никогда не сделаю этого! — С вызовом заявил Кейн. — Нет! Не смей мне говорить, что ты этого хочешь! Я ненавижу тебя, когда ты сдаешься! — Кейн яростно сжал кулаки, стиснул зубы, но… врагов вокруг по-прежнему не было. Вспышка гнева погасла столь же стремительно, как и появилась. Он успокоился. — До сих пор.

— Я не сдаюсь, — почти безразлично ответил Каспар. — Я пытаюсь тебя отпустить.

— Глупости, — яростно вздохнул Кейн. — Я не позволю тебе сделать это. Ты…, — слова застряли у него в горле, бессилие навалилось на него разом, — ты нужен мне.

— Но ты тратишь время зря! — Злился Каспар.

— Я не верю в это!

— Мертвых воскресить нельзя!

— Не смей так говорить!

— А ты не смей это игнорировать! — Воскликнул Каспар, и эхо его голоса разнеслось на многие километры вокруг.

Кейн не заговорил до тех пор, пока не воцарилась полнейшая тишина.

— Я не перестану, — упирался Кейн.

— До чего же ты упрямый! — Злился Каспар.

— Но ты же знаешь меня, зачем тогда пытаешься меня отговорить?

— Я не пытаюсь!.. — Раздражение и гнев снова брали верх, но сейчас Каспар злился по другой причине. Ему нужны были аргументы, он ими и воспользовался. — Ты пришел ко мне сегодня, рассказал о ней. Ты ведь не просто так это сделал. Ты хотел, чтобы я подтвердил или опроверг твои страхи и опасения. Но ведь ты же рассматривал вариант сказать ей правду, так ведь? Я знаю, как тебе тяжело открывать свою душу кому-нибудь, и я отлично знаю почему. Но она другая.

— Я знаю, — кивнул Кейн. — Но откуда знаешь это ты?

Предостережение и надежда смешались воедино в его душе.

— В тот день, когда ты встретил ее, только сильное желание могло привести тебя к ней. Это желание найти Свет. Во всей этой темноте, которая тебя окружала. И ты нашел ее. Дважды. И ты знаешь без меня, что она примет правду.

Да, Каспар был прав, Кейн думал об этом очень много раз. Но в его жизни так редко что-то получалось хорошо, так редко появлялся Свет, и все складывалось без трудностей и борьбы. Он перестал верить, что так вообще когда-нибудь бывает.

— Я не знаю это наверняка, — озвучил свои сомнения Кейн. — Даже если она примет меня, ты знаешь, что остальные никогда не смогут этого сделать.

— Если ты расскажешь правду только ей, то да, — подтвердил Каспар. — Ты должен сделать это.

— У меня не будет шанса.

— Я уже говорил тебе, как лучше это сделать. Но ты ведь не слушаешь меня, ты только лишь бесполезно тратишь время. Ввязался во всю эту глупую авантюру. Вместо того, чтобы просто жить и быть счастливым, ты растрачиваешь это время впустую.

Кейн глянул на Каспара с сомнением.

— Какое счастье может у меня быть? Я проклят этим миром, нет ничего в этой жизни, чтобы могло сделать меня счастливым.

— А как же она?

— Она…, — Кейн опустил глаза, — я не позволю себе разрушить ее судьбу.

— Какая же у тебя низкая самооценка, — скривился Каспар.

— Не без тебя она формировалась, — огрызнулся Кейн.

— Рано я ушел. Нужно было затюкать тебя сильнее. Может быть, тогда мозги на место встали.

— А кто в этом виноват? — Как будто даже обвинял Кейн. — Сам взял и совершил глупость!

— Ага! Как будто ты сам сейчас ее не совершаешь!

— Я делаю то, что должен.

— Это не твой долг! Это твой идиотизм!

Кейн ухмыльнулся.

— И у кого из нас, по-твоему, низкая самооценка?

— Спасти меня невозможно.

— А я сказал — это не так. Ты же знаешь, я нашел способ.

— За который тебя самого убьют!

— Ты этого не знаешь. Я все продумал.

— Что ты продумал? — Раздражался Каспар. — Ты никогда не был мозгом операции.

— Но тем не менее, я сейчас хожу по земле.

— Вот и ходи! — Огрызнулся Каспар.

— Я сделаю это, — твердо и уверенно.

— Я не сомневаюсь, — обида и осуждение.

— Тогда зачем отговаривал? — Нахмурился снова Кейн.

— Ты думаешь, мне все равно?

— Нет.

— Тогда побереги лучше время, пока все еще не поздно.

Да, Каспар был прав. Времени оставалось немного. Выбрав это место для ритуала, Кейн рассчитал все идеально. Маги отслеживают любое незаконное волшебство, но они не могут покрывать своим радаром сразу все и везде. Однако это был лишь вопрос времени, когда темное, совершенно запрещенное колдовство, будет обнаружено.

— Мне не хватает тебя, — грустно признался Кейн.

Перемирие было объявлено.

— Я знаю, — так же грустно подтвердил Каспар. — Но ты должен держаться. Ради меня.

— Ты всегда это говоришь. Но ты забываешь, что я уже потерял тебя.

— Кейн, — строго позвал Каспар. — Ты был единственным на всей земле, кто безоговорочно верил в то, что у меня есть душа. Именно благодаря тебе мы можем сейчас разговаривать.

— А разве могло быть иначе? — Спросил Кейн. — Ты же мой брат.

— И всегда буду им оставаться. Даже, несмотря на то, что смерть разлучила нас.

— Это ненадолго.

Каспар улыбнулся.

— Как всегда на пути против всего мира, маленький волчонок.

— Я родился на десять минут позже, и перерос тебя на два года, — обиженно буркнул Кейн. — Можно уже перестать меня так называть?

— Никогда, — посмеялся Каспар.

Время этой запрещенной всеми правилами на земле и под землей встречи, неизбежно подходило к концу.

— Обещай мне, что не сдашься, — просил Кейн.

— Это все, что мне остается.

— Я не брошу тебя. Я обещал.

Хоть Каспар и не был доволен этим выбором, он все же испытал облегчение. Он никогда об этом не скажет, но ведь Кейн всегда был ему очень дорог.

— Не умри.

Кейн ухмыльнулся.

— Не раньше, чем верну тебя.

Еще несколько мгновений пламя вспыхивало черными искрами, а затем поглотило Каспара и быстро потухло. Сколько бы времени не прошло, боль расставания снова и снова пронзала насквозь.

Потом все снова стало спокойно, а Кейн особенно остро ощутил на себе груз навалившегося одиночества.

В этом мире он остался совсем один.

Глава 1

Пять недель спустя

— Мы сорвали Джек-пот! — Не переставал радоваться Кай, когда усаживался за обеденный стол и кое-как ставил свой поднос. Если бы у него были напитки, а не случайно урванная булочка, он бы точно облил всех вокруг. — Я уж думал, нам их вообще никогда не выдадут!

На самом деле причина для радости была вполне очевидная: наконец-то нам выдали учебники по заклинаниям. Никогда не думала, что буду так радоваться простому учебнику заклинаний (а если учесть, что это только первый курс, то наша радость вызывала только улыбки окружающих), но факт остается фактом.

Шла четвертая неделя октября, и наша группа потихоньку начинала дичать. Да, профессор Ливанталь давала нам некоторые новые заклинания для изучения. Но в Академии магии почему-то было так заведено: пока вся группа не справится с самым последним и сложным способом создания заклинаний, двигаться дальше нам нельзя.

Ее, конечно, можно было понять. В один из дней мы уже всей толпой буквально напали на нее с просьбой выдать нам учебники. Тогда-то она и рассказала нам печальную историю о неком студенте, который слишком спешил и в итоге превратил себя в бесформенную субстанцию.

Мы сначала такие «ха! Что это за сказки?». Но нет, это было чистой правдой. В данном случае я бы даже сказала — мокрой правдой. Каждый из нас должен был овладеть тремя способами создания заклинаний, чтобы научиться контролировать свою ману.

Оказывается, если этого не сделать, мана может взбунтоваться и пойти против своего владельца. И именно этим профессор усмирила наш мятежный дух до тех самых пор, пока вчера на семинаре Фредди — последний из тех, кому не удавалось овладеть третьим и самым сложным способом создания заклинаний — справился. Его символ оказался потрясающе красивым, ровным — идеальным.

Ничего серьезного он, конечно, не наколдовал, всего лишь изменил цвет стен, но сам факт был запротоколирован и после случившегося нам наконец-то достались они. Заветные учебники: «Базовые заклинания. 1 курс».

Когда эти учебники были получены, мы так ликовали, что профессор Ливанталь даже пообещала взять нас в качестве болельщиков на международные соревнования между танцевальными клубами Академий магии, настолько бурно мы реагировали на выдачу простых учебников.

В общем, радость лилась рекой.

Любовно уложив свой учебник на стол, Кай на всякий случай сдул пыль вокруг.

— Я всю ночь читал учебник! — Оживленно рассказывал Кай. — Не мог оторваться!

— То-то оно и видно, что у тебя под глазами синяки, — хитро улыбнувшись, заметила я.

Кай быстро оторвался от своего учебника, бегло взглянул на меня, а потом жадно схватился за книжку. Как будто кто-то мог украсть у него учебник для первого курса. Кай такой забавный, когда чем-то бесконечно увлечен.

— Да у тебя у самой синяки! — Воскликнул он, прижимая учебник к сердцу.

Похоже, мой друг решил, что так сможет защитить свое «сокровище» лучше.

— Я и не отрицаю! — Даже не стала отпираться я. Конечно же, я тоже всю ночь читала учебник! Как иначе? Мне очень хотелось поскорее освоить сложные заклинания. Чем быстрее мы расправимся с первым учебником, тем быстрее получим следующий. — Это только первый шаг. Надеюсь только на одно: он нам не на целый год был выдан.

Кай сначала вздохнул, как будто полностью согласившись с первой частью моей фразы, а потом тут же нахмурился и уставился на меня так, будто это я всеми силами настаивала на замедлении нашего обучения.

— Чего?! — Возмутился тут же он. — Что значит?.. Что?.. Ты серьезно?

Я лишь пожала плечами.

— Мне бы очень хотелось, чтобы мы поскорее продвигались к более сложным заклинаниям, но: кто знает, какая у нас программа обучения?

— О нет! — Упал на стол Кай и захныкал. Потом резко вскочил и потряс книжкой у меня перед носом: — Этого материала нам максимум на две ночи! То есть лекции! То есть семинара! Ну ты поняла!

Кай яростно вздохнул, а я посмеялась.

— Поняла-поняла, — поддакнула я. — Но, как ты помнишь, двигаться вперед мы должны дружно. Все справились — едем дальше. Не справились — ждем и надеемся.

— Не хочу ждать и надеяться, — расстроился Кай. — Хочу боевую магию в расписании!

— Полностью поддерживаю! — Рассмеялась я.

Кая порадовала моя реакция, поэтому он хмыкнул, наблюдая за тем, как я хохочу и вздохнул.

— Ладно, ситуацию не изменить, чего тогда из-за нее переживать, — отмахнулся Кай и тут же переключился на более приятную тему. — Я тут листал учебник, обнаружил защитные заклинания, их там было просто море! Атакующие заклинания, я даже выучил два. Правда, не совсем выучил. То есть мой стол пал от моей руки, но…

Я снова расхохоталась. За несколько недель нашей дружбы Кай отточил свое умение меня смешить до совершенства. Ему уже можно было просто мне палец показать, и я начинала хохотать.

— Бедный стол, — пожалела я.

Кай прищурился и с притворной серьезностью почти потребовал:

— Ты во мне сомневаешься?

Я аж поперхнулась соком.

— Что? Я? Да никогда в жизни! — Тут же заявила я. — Почему ты так решил?

Кай хитро улыбнулся и повел бровью.

— Прежде, чем сразить стол, я сначала нашел заклинание «Эмэндаро».

— И что оно делает?

— Оно чинит все, что было разрушено, — сообщил Кай.

— Правда?! — Заинтересовалась я. — Я не нашла такого! Покажи мне!

— Эх ты, — покачал головой Кай. — А еще с белой маной.

— Это что еще должно означать? — Хитро посмотрела на Кая я. — Это ты у нас — Принц тьмы, я могу себе позволить быть слабее тебя.

— Именно потому, что я — Принц тьмы, — гордо заявил сначала Кай, а потом задумался и тихо добавил, — будущий. Тебе как раз и нельзя быть слабее меня. Ты хоть представляешь, сколько народу будет тебя ненавидеть за то, что ты со мной?

Я нарочито посерьезнела и понимающе закивала.

— Если учесть, что мы дружим с Джозабэль Бэйн, у которой уникальная черная мана, почему-то считающаяся темной. Не забудь про Лэнса, будущего Жнеца. А еще целый Клуб высших сил «Магистре», где собрались сильнейшие маги. Кто посмеет нас ненавидеть?

Кай сделался довольным таким положением дел и мечтательно вздохнул.

— Разве ты не помнишь, что сказала Фрэя? — Подался вперед Кай. — Когда Эсти внезапно захотела перейти на другую сторону, Фрэя пообещала, что выгонит ее из клуба, в случае если она станет Принцессой тьмы. А раз уж она готова выставить Эсти (до сих пор не понимаю, почему она все еще этого не сделала), то меня она приложит каблуком к моему мягкому месту так сильно, что сидеть в этой жизни я уже не смогу.

Я сначала расхохоталась, а потом уверенно заявила:

— Тогда я пойду за тобой! Сейчас я хотя бы могу в случае чего ткнуть в тебя пальцем, и все переключат свое внимание на главную звезду Академии. А если тебя не будет рядом, что я буду делать?

— Ой, да ладно! Ты что? Действительно считаешь себя только лишь моей тенью? — Нахмурился Кай.

— Это факт! — Твердо заявила я.

Поскольку мы находились в столовой, вокруг было полно студентов. Многие были заняты своими делами. Группа старшекурсников только что прошествовала мимо нас. Девчонки, которые были с ними, притормозили и, поглядывая в нашу сторону, похихикали. Поскольку подобную реакцию я часто наблюдала, когда была с Каем, я решила использовать это в качестве аргумента.

— Что я и говорила! — Указав на них, начала усиленно кивать я.

И тут одна из девушек, та, которая уже перестала смеяться, как скажет:

— Привет, малышка Рори.

Девчонки расхохотались пуще прежнего и ушли. Я же медленно сползла под стол и закрыла лицо ладонью. Когда я заметила выражение лица Кая, я уже поняла, что сейчас последует. Он старательно изображал мыслительный процесс, поглаживая свой подбородок, словно столетний старец-мудрец длинную седую бороду.

— Интересное у меня новое прозвище, — заметил Кай.

— Перестань! — Снова закрыла лицо в ладонях я.

— Не скажу, что я в восторге, — не реагировал на мои слова Кай. — То есть, Принца менять на Малышку это чересчур, как ты считаешь, а? Рори?

И тут Кай прикинулся полным дурачком и сделал вид, будто ему только сейчас в голову пришла гениальная из всех идей.

— Подожди! Неужели?.. Неужели они это о тебе?

Пока Кай продолжал изображать из себя наигранное удивление, я не переставала над ним хохотать.

— Хватит, а то лопну! — Пригрозила я сквозь смех.

— Эх, — вздохнул Кай, — вот ты все сделаешь, чтобы привлечь к себе внимание и перетянуть одеяло на себя.

— Прекрати! — Пискнула я, сил моих не было.

— Ладно-ладно, спокойно, — пошел на примирение Кай, пытаясь меня утихомирить.

Пришлось сделать глубокий вздох прежде, чем я пришла в себя.

— Не знаю, чего ты не пошел в Театральный клуб, — выдохнул в четвертый раз, все еще улыбалась я.

— Нет-нет-нет, спасибо, — запротестовал Кай. — Из меня хороший зритель, но не актер.

Хотелось бы с ним еще немножко поспорить на эту тему, доказав, что в нем умирает великий актер, но нас отвлекли.

— Афигеть! Списки на Хэллоуин уже вывесили! — Уселся рядом с нами Лэнс и сразу выпил залпом целый стакан сока. На его подносе значились две бутылки с водой и две тарелки с едой. Когда он немножко отдышался, Лэнс глянул на нас и пояснил: — Физкультура. Шринк нас затаскал.

— Чем вы там занимаетесь на третьем курсе? — Ревностно заинтересовался Кай.

Понятное дело, ему было интересно, мы вчера только учебники по заклинаниям получили.

— Ох, — выдохнул Лэнс, растирая больное плечо. — Лучше вам не знать.

— Позволь это мы сами решим, хорошо? — Возмутился Кай. — Мы тут…, — он продемонстрировал свой учебник, дав Лэнсу возможность прочитать название, — птенцы не оперившиеся. Я бы даже сказал, из яйца не вылупившиеся. Да мы вообще в проекте значимся!

Я снова посмеялась, Лэнс тоже улыбнулся и принялся за еду.

— А что за списки? — Заинтересовалась я.

Сначала Лэнс не реагировал ни на меня, ни на мой вопрос, он был поглощен обедом целиком и полностью. Набив полный рот, Лэнс выпрямился и принялся все быстро пережевывать. Теперь-то и мой вопрос до него наконец-то добрался. Попытавшись ответить на него сразу, Лэнс буркнул что-то невнятное, на что Кай многозначительно вскинул бровь и прокомментировал:

— Что сразу обзываться-то?

Я снова похихикала, а Лэнс не решился продолжать разговор. Расправившись с едой, он выдохнул так, будто одновременно дышать и жевать не мог, а затем продолжил.

— Все время забываю, что вы первокурсники, — сначала заметил он, принявшись набирать на вилку следующую порцию.

— Это что еще должно означать? — Насупился сразу Кай.

Лэнс лишь ухмыльнулся и пояснил:

— Вообще-то это странно. Обычно сначала устраивают общее собрание, а затем вывешивают списки. На собрании первокурсникам все и рассказывают. Чего они в этом году так не поступили?

Лэнс задумался, а к нашему столику снова подошли.

— Привет, — улыбнулась нам Фрэя обворожительной улыбкой и присела к нам за столик. Мы поприветствовали ее в ответ.

Вместе с Фрэей присел и неизвестный нам четверокурсник. Он был высоким и худым, от ухмылки на его щеке образовалась ямочка. Судя по тому, как он приобнял Фрэю, думаю, они встречались.

— Приветствую! — Кивнул нам четверокурсник. — Я — Стив.

— Познакомься, — Фрэя ухмыльнулась, а я сразу же спрятала взгляд в подносе с едой, потому что точно знала, что сейчас последует. — Принц Тьмы и Малышка Рори.

— Конечно же, я их знаю, — хмыкнул Стив.

Дядя Майлз! Ну за что Вы так со мной поступили?!

— Снова меня новым прозвищем называют, — подначивал Кай.

Я лишь улыбнулась.

— Я хотела сказать, что в связи с Хэллоуином очередное собрание клуба «Магистре» в эту субботу отменяется. Потому, что мы навряд ли проснемся в субботу, особенно после пятницы.

Стив и Лэнс громко и многозначительно рассмеялись, Фрэя тоже сияла, как никогда.

— Так, это уже не смешно! — Решительно вмешался Кай. — Кто-нибудь объяснит нам, не опытным первокурсникам, что будет на Хэллоуин?

— Будет что-то невообразимое! — Мечтательно заверил Лэнс.

— Как и всегда, — поддержала Фрэя. — Такое мы не забудем никогда. Пожалуй, это одно из самых впечатляющих событий, которые я буду помнить об Академии.

— Не томите нас! — Подалась вперед и я, заинтересовавшись всеобщим ажиотажем.

— Это игра.

— Игра? Что за игра? — В нетерпении задавал вопросы Кай.

— Все очень просто: есть две команды — нечисть и горожане. В чистом виде это своего рода противостояние. Задача каждого — победить. Чтобы быть горожанином, ничего особенного не нужно. А вот для нечисти вывешивают определенные списки, в которые может записаться каждый желающий.

— То есть, подожди-подожди, — вмешался Кай, все больше хмурясь от непонимания, что тут вообще может понравиться? — То есть кто-то наряжается нечестью и сражается с горожанами?

— Нет! — Радостно воскликнул Лэнс. — В том-то и прелесть! Если ты запишешься в нечисть, это значит, тебя обратят по-настоящему! Если запишешься быть призраком, будешь настоящим призраком! Захочешь стать вампиром — ты им станешь!

— Но как это возможно? — Поинтересовалась я.

— Если мистер будущий Жнец даст мне рассказать, я объясню, — улыбнулась Фрэя.

Радости в этой улыбке было чуть, она была сильно раздражена тем фактом, что в ее повествование вмешались. Несмотря на то, что Лэнс был в числе тех, кто пришел помочь нам в ту ночь, когда Мелинда открыла портал с демонами, к Лэнсу по-прежнему относились не очень доброжелательно.

Но сам Лэнс старался не обращать на это внимания. Вот и сейчас он с удовольствием вернулся к своему обеду и принялся усердно его поглощать.

— Все вы помните историю основания нашей Академии магии, так ведь? — Продолжила рассказывать Фрэя. Мы с Каем дружно закивали. — Так вот, я хочу обратить ваше особое внимание на ту часть, где земля, на которой была построена Академия, впитала в себя безграничную силу, способную усиливать любое волшебство. Хэллоуин это волшебство усиливает в два раза. С помощью специальных ритуалов наши преподаватели создали ряд очень сложных, но действенных заклинаний.

— Каждого записавшегося действительно обращают в любую нечисть, и на одну ночь студенты Академии превращаются в страшных монстров. Что же касается горожан: сразу после заката солнца они ступают на территорию Академии, где все становятся врагами. И вот тогда-то и начинается настоящее веселье.

— Какое? — Во все глаза наблюдал за Фрэей Кай.

— Это самое интересное! — Поддержал Лэнс.

— Суть игры заключается в том, чтобы горожанам остаться людьми до самых первых лучей солнца, а нечисти обратить всех в себе подобных. Ровно от заката до рассвета длится игра, — добавила Фрэя. — Естественно, горожане могут использовать магию. Любую магию. Я имею в виду только ту, которой они научились здесь, конечно.

— Это понятно, — закивала мы с Каем. Говорил Кай. — Так и что? Мы просто всю ночь отбиваемся от нечисти?

— Именно! — Подтвердила Фрэя. — Это игра одна из самых лучших тренировок магии за все обучение. Плюс за победу присуждается награда.

— Какая? — В унисон спросили мы с Каем.

— Если горожанин остается человеком до рассвета, а также один из нечисти обратил самое большое количество людей, в таком случае есть два варианта поощрения победителей: либо автомат за экзамены, либо «Кот в мешке».

— «Кот в мешке», это что еще за «кот в мешке»? Тигра мне подсунут дрессировать? — Нетерпеливо спросил Кай.

Мы с Лэнсом ухмыльнулись.

— Нет, — хмыкнула и Фрэя. — Имеется в виду, что ты не знаешь наверняка, что ты можешь получить. Но, поскольку, подобное соревнование достаточно необычно, победителя ждет что-то очень стоящее!

— Например, в прошлом году, мой друг, Крэйг, — подключился Стив, — остался человеком до рассвета и ему достался редкий артефакт, способный постигнуть магию древних. Если вам интересно — Крэйг больше не учится в Академии, потому, что после того, как он научился пользоваться артефактом, он приобрел такие знания, какие ни одному студенту Академии не снились!

— Так, а почему-то ему такой артефакт достался? И куда он потом делся? — Засыпал вопросами Кай.

— Артефакт Крэйг вернул, он ему больше был не нужен после того, как он освоил тайные знания. Но не воспрещается оставить его себе.

— В том-то вся и прелесть! — Продолжала Фрэя. — Это же игра, но каждый может использовать силу на полную катушку. Все, чему маг научился здесь, в его распоряжении. А в итоге, когда выявляется лучший, так еще и награждается чем-то столь масштабным!

— Такого нет ни в одной Академии магии! — Подхватил Стив. — Нэри-Вьенцы уже который год от зависти лопаются. Последний раз их директор Гвидиче, скряга, и не дотягивает даже до магической улитки Директора Хэйгарта!

Последнее Стив сказал чересчур громко, как будто директор Хэйгарт мог его сейчас слышать. На удивление, любой студент, кто услышал это, громко воскликнул решительно «да!». Впрочем, как и Лэнс с Фрэей. Поскольку мы с Каем промолчали, все уставились на нас. Пришлось тоже «да» -кнуть. Только после этого Стив продолжил.

— Так вот, этот Гвидиче неоднократно выносил на собрания директоров вопрос о провидении Хэллоуина с таким же масштабом и в их Академии. Но его никто не поддерживал, потому что необходимо вложить много силы для того, чтобы заклинания сработали на их земле.

— А Окумурийцы во главе со своим директором Акиямой даже просились к нам приехать, чтобы поучаствовать, — добавил Лэнс.

— Но все тщетно, — поддержал Стив. — Помните правила о неразглашении? Пустить магов из другой Академии и колдовать при них, значит раскрыть секреты мастерства преподавателей.

— А разве Танцевальный клуб не устраивает соревнования между Академиями и не собирается в одной из них? — Уточнила я.

— Все верно, — Подтвердил Стив, а Лэнс и Фрэя закивали. — Но танцы — это одно. Когда в Академию приезжают Танцевальные клубы, они сражаются только в танце. А в Хэллоуин все заклинания будут использоваться открыто.

— Половина учебников написаны нашими профессорами, — добавила Фрэя. — Что же касается клуба «Магистре», то внутренний обмен знаниями также воспрещен. Только соревнования. И в них каждый маг использует только знания, полученные в клубе.

— Так что все под запретом и в строжайшем секрете, — подвел итог Лэнс.

— Короче, будет весело, — заулыбался Стив.

— Мы же будем сражаться с нечестью, разве это бывает весело? — Улыбнулась я.

— Еще как! — Просияла Фрэя.

— Поскольку данное мероприятие проводится каждый год, у нас в Академии появилась своего рода традиция, — продолжал рассказывать Стив. — После мероприятия устраивается открытое голосование. Из всех существующих мифических сущностей, будь то эльф или страшный Титан, да хоть персонаж кинофильма! Выбирается тот, за кого отдали больше всего голосов.

— На стенде можно предложить свои варианты, а затем и проголосовать за понравившегося персонажа, — разъяснила Фрэя.

— Сначала еще выбирали морских чудовищ, — перебивая друг друга, торопились рассказывать Стив и Лэнс. Первым взялся Стив. — В один год победил Зевс-громовержец и в тот Хэллоуин пали все! Жалко, я этого не видел!

— Я слышал, однажды даже выбрали Ктулху! — Это уже вмешался Лэнс. — Говорят, он был настолько ужасен, что стоило ему появиться, как преподаватели заблаговременно уничтожили все следы его пребывания, дабы не травмировать психику студентов.

— А это, если учесть, что в то время никто с новичками не сюсюкался, и их буквально бросали с места в карьер и заставляли выживать, — довольный, словно кот, гордо заметил Стив.

Мы с Каем многозначительно переглянулись. Нет, конечно же, я бы не хотела, чтобы нас обучали настолько сурово, но все же.

— Ну, а в прошлом году все внезапно ради смеха проголосовали за Санта-Клауса, — рассказала Фрэя. — И это было так смешно…

— Народ просто падал, когда толстопузый престарелый дед с бородой с криками «Хоу-хоу-хоу» гонялся за всеми и пытался обратить всех в себе подобных.

Видимо, воспоминание было слишком ярко, потому, что и Стив, и Лэнс, и Фрэя громко рассмеялись.

— Поверьте, этого не передать, — сквозь смех, заверил нас Лэнс.

— А в этом году кто будет? — Заразившись общим настроением, Кай уже не хмурился, он уже был готов участвовать.

— Этого я не успел разглядеть, — покачал головой Лэнс, вгрызаясь в свою булку. — Там уже народу полным-полно!

— Хорошо бы победил мой вариант, — Мечтательно вздохнул Стив.

Фрэя сдержано улыбнулась и лукаво взглянула на своего молодого человека.

— Ты уже третий год предлагаешь Терминатора, но его так ни разу и не выбрали, — осторожно заметила она. — Может быть, тебе стоит смириться?

— Никогда! — Жарко воскликнул Стив. — Он же круче всех! Не понимаю, как остальные этого не замечают?

— Трансформеры тоже ничего, — задумался Кай.

— Ты нарываешься! — Взорвался Стив, яростно подавшись вперед.

Кай предусмотрительно схватился за учебник, испугавшись, что покушение будет совершенно именно на книгу.

— Я просто предложил, — осторожно произнес Кай.

— Терминатор победит! Победит! — Воскликнул Стив и стал похож на маленького, шестилетнего мальчика, которому только что сказали, что его игрушка не самая лучшая на свете.

— Ну все-все, — взяла под руку Стива Фрэя. — Не переживай. Еще же ничего неизвестно. Может быть, Терминатор и победит в этом году.

— Значит, если он победит, — взяла слово я, — ты будешь Терминатором?

— Ага! — Обрадовался Стив.

— А остальные? Будете нечестью или горожанами?

— Горожанин! — В один голос заявили Фрэя и Лэнс.

— Нечисть нечистью, но практику заклинаний против тех, с кем все равно, рано или поздно придется выступать, ничто не заменит, — объяснила Фрэя.

— Мне тоже не очень понравилось, — поддержал Стив. — В прошлом году, например, я был вампиром. Гиблое, надо сказать, дельце. Я больше свой язык исцарапал, нежели пустил кровь кому-нибудь еще.