Бесплатный фрагмент - Рифмы-1

Предисловие

В поисках новых смыслов

Представленное вниманию читателя произведение принадлежит к весьма специфическому жанру, чёткие границы которого провести достаточно сложно и сделать это можно, скорее, апофатически, чем катафатически.

С одной стороны, в литературе известен такой вид творчества, как перевод текстов с подстрочников. В этом жанре преуспели многие отечественные поэты советского периода, переводившие, например, стихотворения Мао Цзэдуна на русский язык без знания языка оригинала, т.е. китайского. В данной связи можно вспомнить также феномен аварского поэта Расула Гамзатова, песни на стихи которого были весьма популярны в эпоху 70—80 годов ХХ столетия, причём его всесоюзная известность во многом объяснялась удачными переводами с подстрочников. В аналогичной технике автором выполнены поэтические переложения «Дхаммапады» Будды Шакьямуни, «Двенадцати врат» Нагарджуны и апокрифа «Гром. Совершенный ум».

С другой стороны, представленные в настоящей книге поэтические переложения трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери» и отрывка из главы «Великий Инквизитор» романа Достоевского «Братья Карамазовы» явно выпадают из жанра поэтического перевода с подстрочников. Здесь мы скорее имеем дело с жанром, близким к литературной вариации, примером которой могут служить многочисленные современные вариации на евангельские темы, классический вариант которых мы находим в романе Булгакова «Мастер и Маргарита». Однако, в отличие от упомянутого нами выше вариативного жанра, Лариса Баграмова меняет не содержательную компоненту повествования, а только форму преподнесения соответствующего материала.

Так рождается новый литературный стиль, представляющий собой диалектическое постмодернистское возвращение к эпохе архаики путём возрождения изначального механизма смыслопорождения, ныне оттеснённого на периферию эстетического.

Людей, поверхностно знакомых с религиоведческой проблематикой, иногда озадачивает следующий вопрос: почему атомарные составляющие текста Библии именуются стихами, хотя соответствующая информация изложена прозаически? Для специалиста ответ на означенный вопрос предельно прост. Изначально священные тексты древности структурировались исключительно поэтически, поскольку передавались они устным путем из поколения в поколение, причем, в некоторых религиях даже после появления техники письма. Например, священные гимны зороастризма, составляющие «Авесту», были записаны только в эпоху распространения в Иране ислама, поскольку тогда возникла угроза их потери по причине уменьшения количества реальных носителей соответствующей священной информации. До этого времени запись священных текстов не практиковалась, поскольку письменная форма их передачи принижала степень их чистоты и святости.

Почему же, знакомясь с русскими переводами священных источников, мы не обнаруживаем там стихов? Ответ очевиден: стихотворные тексты представляют собой неразрывное единство формы и содержания. По этой причине, изменяя их языковую конфигурацию, мы с необходимостью деформируем и соответствующие ей смыслы. Естественно и обратное: сохранение содержания сакрального текста предполагает полную утрату его поэтической формы.

Аналогичная проблема тысячелетия спустя привела Гейзенберга к формулировке соотношения неопределённостей, составляющего концептуальную основу квантовой механики: невозможно одновременно точно знать координату и импульс элементарной частицы. Точно зафиксировав её положение в пространстве, мы полностью утрачиваем информацию о её импульсе, а точно фиксируя импульс, мы полностью утрачиваем информацию о положении частицы в пространстве. Ранее подобную диалектическую противоречивость движения зафиксировал в своих апориях Зенон Элейский. Представление о скорости тела в точке внутренне противоречиво: если тело пребывает в точке, то оно покоится, если же тело имеет скорость, то оно движется, следовательно, не может пребывать в точке.

Между тем, текст представляет собой диалектическое единство формы и содержания. Следовательно, потеря формы при переводе всё равно искажает исходный текст. Именно поэтому во многих религиях священные тексты принципиально не переводились на иные языки, а подобного рода деятельность приравнивалась к апокрифическому сочинительству.

Мартину Хайдеггеру принадлежит известное изречение: «Язык — дом бытия». Язык — это фундирующий элемент коллективного бессознательного соответствующей нации. Он задаёт специфическую ритмику и уникальный ассоциативный ряд, отличный от аналогичных рядов в других языках. Здесь принципиальное различие между прозой и поэзией: если писатель использует язык как технический инструмент для выражения порождаемых его сознанием смыслов, то поэт полностью погружён в стихию языка, который влечёт его к иным смыслам, задаваемым не самим человеком, а музыкой рифм и уникальным логическим ритмом.

Отсюда ключевое понятие стилистики анализируемого нами произведения — рифмовка. Переводя соответствующие прозаические тексты в стихотворную форму, мы, тем самым, подключаем его к аутентичному источнику изначальных смыслов, в качестве которого выступает язык. Подобный стилистический приём позволяет выйти на новый уровень понимания, прокладывая собственный путь в поисках иных смыслов. Например, перелагая на стихи классические тексты, созданные в рамках той же языковой культуры, что и их поэтическая интерпретация, мы не варьируем исходный текст, а своеобразным образом диалектически омолаживаем его, находя источники дополнительной смысловой энергетики в самом языке.

В этом, на наш взгляд, и заключается основная идея поэтического эксперимента Ларисы Баграмовой, естественным результатом которого и явилось обсуждаемое нами произведение.

Тимур Валентинович Филатов,

доктор философских наук,

профессор

Гром. Совершенный ум

Древний апокрифический текст «Гром. Совершенный Ум», найденный в 1945 году в собрании коптских рукописей Наг-Хаммади (Египет), является переводом с греческого, выполненным не позднее середины IV века. На русский язык «Гром» был переведён с коптского М. К. Трофимовой (1926—2016) — выдающейся исследовательницей гностицизма.

Он относится к жанру эллинистического откровения, в текстах которого используется форма «ego eimi», или «я есмь», широко представленная в гностической традиции. Текст подробно раскрывает идею недвойственного женского начала, управляющего миром. Оно предстаёт здесь в женской ипостаси Христа — Премудрости-Софии (о тождестве Христа и Софии говорят и православные истолкования). Здесь мы выходим за рамки человеческой этики, привычных представлений о добре и зле, хорошем и дурном, прекрасном и безобразном…

Соответствующая мужская ипостась раскрывается в других апокрифических текстах, где можно найти близкие идеи. Все они свидетельствуют о гнозисе — состоянии мистического прозрения и освобождения. Аналогичный результат является целью восточных духовных практик (например, самадхи в индуизме, ригпа и сатори в буддизме). Разумеется, никакой перевод (как, впрочем, и любые слова) не в состоянии точно передать это состояние, однако он позволит читателю приблизиться к смыслам оригинала.

Валентин Юрьевич Ирхин,

доктор физико-математических наук

Глава 13, строки 1—34

Я гром — совершенный ум.

Я послана силой [знавших].

Я шла к тем, кто полон дум, —

И найдена средь искавших.

[Смотритесь в меня — в себя]!

Кто знал обо мне — смотрите!

Кто слышит — слышьте меня!

Кто ждал — себе заберите.

Прочь не гоните меня!

Не дайте тому, чтоб бранью

Облили меня, [грязня],

И чтоб был мной слух изранен.

Не станет свергших меня!

Нигде таковых не будет.

[Спасайтесь, меня храня!]

Отриньте бездумье, люди.

Я альфа, и я конец.

Святая, полная грязи.

Я дева, мать [и отец].

Я всех элементов связи.

Я множество и ничто.

Я девственна и развратна.

Я родов всех естество —

[И та, что влечёт обратно].

Успокоенье болям.

Невеста и новобрачный.

Мой муж — кто родил меня.

[Я матерь любой удачи].

Отец мой — мой сын и брат,

[Я помощь ему и бремя].

Раба — кто на мне женат,

И госпожа [надо всеми].

Глава 14, строки 1—34

Мой отпрыск меня создал

До времени в род рожденья —

Он силы мне передал,

[И я инструмент творенья].

Опора ему в годах,

Когда он младенец малый, —

Он посох в моих руках,

Когда я слаба и стара.

Со мной будет то, что он

Желает. И я молчанье:

Нельзя сохранить мой сон,

Лишь память — моё звучанье.

Я глас всезвучный в ночи.

Я слово, что многолико.

Я имя, что мной звучит.

[Я максима, что велика].

Кто ненавидит меня —

Те любят святой любовью,

Всех прочь от меня гоня

[Упрёком и сквернословьем].

Кто отвергает меня —

Признайте меня, примите!

А кто признаёт меня —

Прочь от себя прогоните!

Кто правду сказал — те лгут!

Кто лжёт — правотой сияйте!

Кто знает меня — забудь!

А те, кто не знал, — познайте!

Я истина есть и ложь.

Я стыд и бесстыдства сила.

Я смелость и страха дрожь.

Я лик и войны, и мира.

Так почитайте меня!

Велика я и убога,

Богатства [свои храня]

И бедность [избрав дорогой].

Глава 15, строки 1—34

Не будьте ко мне грубы,

Когда я на землю пала!

Сумейте меня добыть

Средь ищущих — [коих мало].

Взгляд отведите, коль я

В навоза свалена кучу.

Не бросите там меня —

Найдёте в царствии лучшем.

И не судите, когда

Я кинута средь презренных,

Когда вкруг меня нужда

[И толпы больных и бедных].

Не поругайте меня

И не бросайте к калекам.

И милосердная я —

И бессердечна от века.

Не ненавидьте меня

За смирность мою и кротость —

И скромность мою [браня],

Считайте её просчётом.

Не бойтесь силы моей —

И в слабости не бросайте.

Пусть страх вам станет милей —

И робость не презирайте.

Я та, кто всегда в болях, —

И беспощадна в отмщеньях.

Я та, что хрупка [в речах], —

И целостна в наслажденьях.

Абсурдность моя мудра —

[Внемлите её совету].

Молчанья пройдёт пора —

Я всех призову к ответу.

Глава 16, строки 1—35

За что изгнали меня?

За дикость мою средь диких?

Но знание всех храня,

Я суд простых и великих.

Я та, чьи обличья есть

На свитках — но не в преданьях.

Я всеми желанна здесь —

И та, что всегда в изгнаньях.

Я та, что зовётся свет, —

Но вы называли тьмою.

Я заповедь и декрет —

[Но вы не поклялись мною].

Кого вы гнали в пыли —

И та, кого вы познали.

Кого вы в прах растолкли —

И та, кого вновь собрали.

Я та, пред кем стыдно вам, —

И та, кого не стыдитесь.

Я та, что есть праздник сам, —

И та, чьи печальны лица.

Моих богов легион —

Я верую — и не верю.

Я ваш наважденья сон —

И мне вы закрыли двери.

Я в истинах не сильна —

Но мудрость собой рождаю.

Я та, что везде нужна, —

И мною пренебрегают.

Вы прячетесь от меня —

И вы у меня в ладонях.

Сокроетесь внутрь себя —

И я вам сама откроюсь.

Глава 17, строки 1—36

Доверитесь — и тотчас

Я скроюсь от вас незримо.

[Я та, что калиф на час, —

И разум необозримый].

Возьмите мои плоды

Печали своей сердечной.

Возьмите себе труды

Из знания бездны вечной.

[Из самого сердца суть] —

И из наветов презренных.

Пусть дерзостным будет путь

Покраж [идей сокровенных].

Чтоб не было стыдно вам,

Возьмите меня бесстыдно —

И свой не стерпев в том срам,

Озвучьте его ехидно.

Идите ко мне все те,

Кто знает меня и верит —

И вы создадите тем

[Бессмертных творений гений]

Уже в начальных шагах.

Идите, как будто дети,

В больших и в малых делах —

[И не устыдитесь этим].

И малое не гоня,

Признайте его на равных

С великим, [завет храня,

Что в знаниях нет неглавных].

Зачем клянёте меня?

Зачем мне ваш дар почтенья?

Избив меня, не ценя, —

Полны теперь сожаленья.

Глава 18, строки 1—35

Не отделяйте меня

От первых, которых знали.

Не изгоняйте, кляня, —

И не возвращайтесь сами.

Не знаете вы о тех,

[Кто стал за меня в ответе] —

Я знаю. [Я мать их всех:

Первейших, вторых, и третьих].

Я ум, и я же покой.

Я поиск — и я находка.

[Воля идущих за мной,

И их переправы лодка].

Я сила ангелов тех,

Что посланы были мною.

Я славных богов успех,

Что вас привлекли собою.

Я сила жён и мужей,

Чьим помыслам я знакома.

Я путник сирый, ничей —

И я в городах, как дома.

Я та, у кого почёт

И слава, и одобренье —

И та, что к себе влечёт

Попрание и презренье.

Я мир — и предлог войны.

Я сущность — и только форма.

[И нет в том ничьей вины,

Что я для людей не норма].

Лишь тот, кто такой, как я,

Постигнет все мои беды.

Кто близок, не знал меня —

А тот, кто далёк, изведал.

Глава 19, строки 1—35

Чем ближе я есть от вас —

Тем дальше, [как эхо к уху].

Я ваших сердец атлас,

Творение душ и духа.

Я прочного трала крюк

И марь, скользящая наземь.

Я связь для всего вокруг —

И я отсутствие связи.

Я статика и полёт,

Из недр и с горы теченье.

Я всех обвинений лёд —

И теплота всепрощенья.

Безгрешна я и грешна:

Я омуты вожделений —

Искусов я лишена,

[Всех страхов] и всех сомнений.

Меня услышит любой —

Но слышать может не каждый.

Была рождена немой —

И словом насыщу жажду.

Внимая, будьте мягки —

И я научу отваге.

И с лёгкой моей руки

Меня покидайте в благе.

Я та, что содержит суть

Внутри, как цурек горячий.

Я та, кто слышит [свой путь],

И та, что ища — [обрящет].

Глава 20, строки 1—35

И я явлюсь [уберечь,

Даруя] природы [милость].

Я истина, щит [и меч] —

И я же несправедливость.

Вы молитесь на меня —

И скверной полны интриги.

[Вы боретесь, смысл браня,

Считая, что он вериги].

Судите же суть мою,

Пока она вас не судит,

[Не прячьте хулу свою]:

Пристрастье свойственно людям.

Кто вас оправдает в том

И кто защитит собою

[Пред всем, что содержит зло

И что осуждать не стоит]?

Кто сможет вас обвинить,

Коль вы оправданы мною,

Преследовать и схватить

[И всячески беспокоить]?

Всё то, что у вас внутри,

Есть ваша внешняя форма.

Кто внешнее вам слепил —

Тот смыслами вас наполнил.

То, что вы видите вне,

Такое же и в утробе:

Всё внешнее [в том огне],

Что внутреннему подобен.

Так слушайте же меня!

Хоть речи неуловимы —

Но слуху доступна я

Как знак своих содержимых.

Я сущность писаний — и

Границы их разделений.

Мой глас как завет звучит,

Как имя святых учений.

Глава 21, строки 4—32

Я [истины] свет [и тьма].

Я речь, что собой манила.

[Я сила слова сама —

И слава] словесной силы.

Не поколеблет меня

Иных названий звучанье:

В них, [сущность свою храня],

Озвучу я содержанье

Того, кто меня создал, —

И имя его раскрою.

Услышьте, что он сказал

И что возвестил собою.

Внимайте, земли сыны,

И ангелы поднебесья,

И духи загробной тьмы:

Я то, что [всеобщей вестью]

Явилось [во тьму и свет] —

И только лишь я пребуду.

Судейства такого нет,

Меня чтоб судить. Повсюду

Видно мельтешенье тел,

Погрязших в грехах и лени,

В постыдстве неправых дел,

В страстях [и безумстве мнений]…

Пленяют они людей.

Когда же дурман минует,

То те до скончанья дней

Находят судьбу иную:

Мой мир, и покой, [и свет

Как вестники должных судеб.

Кто словом моим согрет] —

Уже умирать не будет.

Будда Шакьямуни. Дхаммапада

Дхаммапада — канонический текст палийской Трипитаки, составленный из речений Будды Шакьямуни (по рождению — принц Сиддхартха Гаутама) около III века до н. э. Это один из древнейших и важнейших текстов буддизма, что подчёркивается традиционной стихотворной формой оригинала. Он состоит из 26 глав, включающих 423 строфы, которые связаны ассоциативно и образуют последовательное повествование.

Текст плотно насыщен яркими художественными образами и имеет форму проповеди — эмоциональной речи, обращённой к слушателям. Каждая из этических максим Дхаммапады — законченная мысль, содержательный афоризм, а потому может использоваться самостоятельно, независимо от остальных суждений.

Хотя высказывания Будды относятся к конкретным ситуациям и встречам с разными людьми, текст даёт целостную картину и содержит краткое и ёмкое изложение этики раннего буддизма. Однако этим его значение не исчерпывается. Дхаммпада лежит в основе всех колесниц Учения Будды (этапов духовного пути), порождая всё новые интерпретации его изначальных положений в ходе исторического развития.

Здесь можно найти и обычные моральные максимы, и наставления для аскетической практики, и парадоксальные символические проходы к недвойственности, характерные для тантрической йоги. Именно многоплановость и непреходящая актуальность древнего этического текста привели автора этой книги к идее его рифмовки для современных читателей. Ведь, как во все века, люди испытывают тягу к истинным духовным и нравственным ценностям и мудрым наставлениям.

Следуя прозаическому переводу В. Н. Топорова, автор восстанавливает поэтическую форму исходного произведения (оригинал также имеет рифмованную структуру), но в новом ритмическом формате — пятистрочном анапесте, — привнося в текст свои дополнения, размышления и аллюзии, которые (согласно уже устоявшейся традиции комментирования) она выделяет квадратными скобками.

Валентин Юрьевич Ирхин,

доктор физико-математических наук

1. Глава парных строф

1. Обусловлены разумом дхаммы, их разум создал,

Он их лучшая часть, из него их идёт порожденье.

Если кто-то с нечистым [сознаньем] предался делам —

То несчастье за ним совершает своё продвиженье,

Как колёса телеги бегут по возницы следам.

2. Обусловлены разумом дхаммы, их разум создал,

Он их лучшая часть, из него их идёт порожденье.

Если с чистым [сознанием] кто-то предался делам —

Счастье [поступью верной] свершает своё продвиженье,

Неотступною тенью [скользя вслед за ним по пятам].

3. «Он ударил меня, он меня оскорбил, обобрал,

Надо мною он верх одержал [и лихую победу».

Тот, кто помнить об этом и ночью и днём не устал],

Кто обиду в себе затаил [и прощенья не ведал],

Тот от злобы и мыслей гневливых горел — [и сгорал].

4. «Он ударил меня, он меня оскорбил, обобрал,

Надо мною он верх одержал [и лихую победу».

Кто о гневе забыл и сердиться на это не стал],

Кто обиды в себе не таил [и злорадства не ведал,

Тот хотя и горел] — но из пламени снова восстал.

5. Никогда в этом мире вражда не прервётся враждой,

Только миром достигнется мир — вот извечная дхамма.

6. Кто не знает удел уготованный всем роковой

Здесь погибнуть, [тот жаждет скандалов, трагедий и драмы]

А кто знает, тот ищет не ссор и вражды, [а покой].

7. Кто живёт в наслажденьях и радости, в бешенстве чувств,

Необуздан в еде, слабовольный, подверженный лени,

Сокрушённым тот насмерть окажется, Мары глотнув,

Как бессильное дерево [оземь свершает паденье,

Вихрь иллюзий и снов своей кроной беспечно вдохнув].

8. Кто [в аскезе живёт], в своих чувствах умерен и строг,

Полон веры [и сил], на свершенья с упорством настроен,

[Кто от лени соблазнов всецело себя уберёг,

Кто душою силён, телом ловок, и гибок, и строен],

Тот, как каменный столп, не узнает от Мары тревог.

9. Тот, кто жёлтое платье надел, не очистившись сам

[От влечений беспутных], от грязных [и мелких желаний],

Кто не знает ни истин, ни меры обычным делам,

Недостоин тот жёлтого цвета носить одеяний,

[Нет доверия вовсе его пустотелым словам].

10. Только тот, кто от грязи [распутства] избавиться смог,

[От влечений постыдных, проделок пустых и небрежных],

Тот, кто истин исполнен и долгом кто не пренебрёг,

В добродетелях стоек, — достоин тот жёлтой одежды,

[Так как он от бесчестья и фальши её уберёг].

11. Те, кто думает, что суть есть в том, что [всего лишь несуть,

И кто видит несуть в [откровенной и трепетной] сути,

Те не смогут до сути добраться, [обманчив их путь],

Ложь — удел их, [поход их бесцелен, маршрут их беспутен,

Не дойти им до истин — лишь только себя обмануть].

12. Те, кто суть принимает за суть, а несуть — за несуть,

Те достигнут [со временем чистой и подлинной] сути,

Их удел — [правота, озарён силой знанья их путь,

Им в поддержку дано вдохновенье на этом маршруте],

Их с пути светлых истин [вовек никому] не свернуть.

13. Словно в дом с прохудившейся крышей сочится вода —

Так неловкий, неразвитый ум приоткрыт вожделенью.

14. Как сквозь прочную крышу воде не попасть никогда —

Так и развитый ум защитится от грехопаденья:

[Он себя же прикроет собой от ошибок всегда].

15. В этом мире несчастлив кто — будет несчастен и в том.

Зло творящий страдает, [кручинится], сетует горько.

16. В этом мире кто счастлив — на счастье и в том [обречён].

Сотворивший добро счастлив здесь и сейчас, и не только:

В двух мирах он блажен, в двух мирах от страданий спасён.

17. В этом мире злочинец терзается собственным злом,

В том терзается злобой он снова — и снова страдает.

«Зло содеяно мною!» — [он помнить о том обречён].

Эта боль ещё больше [злочинца грызёт и терзает],

Если [волею дхаммы] в несчастье окажется он.

18. В этом мире ликует добряк, сотворивший добро,

В том ликует он снова, [исполненный радости светлой].

В двух мирах он [горстями] берёт торжества [серебро].

«Я добро совершил!» — и ликует он [не беспредметно],

Так как счастье к нему [за его же деянья] пришло.

19. Если кто-то зубрит из Писанья слова, [словно стих],

Но на деле не следует им, нерадив [и беспечен],

Пастуху он подобен, коров кто считает чужих.

Непричастен он к святости, [словно фальшивомонетчик,

Подменивший дешёвкой запасы монет дорогих].

20. Если кто-то Писание мало учил [и забыл],

Но прожил по нему, настоящей последуя дхамме,

От страстей оградившись, смиривши невежества пыл,

Истин слушая [музыку в благостной разума гамме],

То тем самым причастен он к [подлинной] святости был.

2. Глава о серьёзности

21. Путь к бессмертью лежит через полный серьёзности взгляд.

Легкомыслие — путь к [умиранью и суетной] смерти.

Смерти нет для серьёзных, [они ей не принадлежат].

Легкомысленный, словно мертвец, [в суете-круговерти

На бездумную жизнь обречён — и тем самым проклят].

22. Мудрецы потому и серьёзны, что знают о том

И в серьёзности черпают радость и свет благородства.

23. Достигают нирваны упорным и стойким трудом,

Над страстями [и страхом] навек обретя превосходство,

[Осмотрительно мудрые в сложных делах и в простом].

24. Только тот, кто серьёзен, энергии полон для дел,

Кто приверженец планов, кто целью себя ограничил,

Осмотрителен кто [и кто сил своих знает предел],

[В добродетели кто беспримерно] и чист, [и отличен], —

Тот и в славе своей, [и в великих делах] преуспел.

25. Пусть усилием воли, серьёзностью, [верой своей],

Воздержаньем от ложных стремлений [и суетной мути]

Создаёт [год за годом] мудрец остров свой, [где светлей

И добрей станет жизнь в своей подлинной цели и сути], —

И не сможет ту землю никто сокрушить [из людей].

26. Пусть невежды себя легкомыслием губят своим,

Пусть они одержимы принятьем безумных решений.

Но мудрец стойко верность хранит [направленьям одним:

Лишь в достойнейших целях готов он добиться свершений —

И в своих устремленьях и вере он непобедим].

27. Избегать надлежит легкомыслия, сильных страстей,

Наслаждений бездумных чуждаться на жизни дороге.

Лишь серьёзный и вдумчивый, [к цели идущий своей],

До великого счастья дойдёт, [беспечальный и строгий],

28. И с вершины горы созерцать будет глупых людей.

Когда мудрый серьёзностью гонит беспечность и лень,

То не знает печали — и видит унылых неведж он

[Как глубины колодца, не знавшего солнечный день],

Как равнины, [не скрытые снежной высотной одеждой],

Как глупцов, [променявших луч света на бледную тень].

29. Средь толпы легкомысленной мудрый серьёзен [и строг],

Среди спящих людей он [единственный] яви внимает.

Он отличен от них, как скакун, что [на ленте дорог]

Всех соперников-кляч [своей поступью] опережает

[И над всеми возвыситься доблестной резвостью смог].

30. Магхаван смог достигнуть признания в сонме богов,

Потому что серьёзным [всерьёз] был — а это похвально.

Легкомысленный [к первенству в битве всегда не готов:

Он не собран и слаб, как физически, так и морально],

И всегда порицаем [за тщету бесплодных трудов].

31. Тот из бхикшу, [кто чужд легкомыслия, честен и строг],

Кто в серьёзности ищет подспорье [и новые силы], —

Как огонь, себе путь пролагает [за старый порог],

Пожирая все связи, [которыми Майя пленила,

И всю карму, которой подвержен средь жизни дорог].

32. Тот из бхикшу, [кто чужд легкомыслия, честен и строг],

Кто в серьёзности ищет подспорье [и новые силы], —

Неспособен к паденью: нирваны испил он глоток,

[Его Майя уже на свободу навек отпустила,

И себя он от новых рождений тем самым сберёг].

3. Глава о мысли

33. Уязвимую мысль, что дрожит [на сознанья ветру],

Что трепещет [и бьётся, как рыба], мудрец направляет,

Словно лучник, с трудом удержав, как [тугую] стрелу, —

34. И как рыба на сушу, [с дрожаньем] она вылетает,

Лишь бы вырвать [из тела] всевластную Мары [иглу].

35. Обуздание мысли, [которую бьёт и трясёт], —

Легковесной, едва удержимой, [трепещущей часто], —

Это благо, [иначе та мысль] где попало падёт.

А смирённая мысль приведёт к [процветанью] и счастью,

[Пусть же мудрый себя обузданием мысли спасёт].

36. Пусть мудрец стережёт свою мысль [от случайной беды]:

Уязвимую, трудно понятную, сложную крайне.

[Нехранённые мысли хрупки, словно первые льды,

Спотыкаются, падают наземь, легки чрезвычайно] —

Сбережённые мысли приводят к добру [и тверды].

37. Кто смирит свою мысль, одиноко бредущую вдаль,

[Словно призрак], блуждающий в сердце, отринувший тело, —

Тот спасётся от Мары, [забудет и страх, и печаль].

38. Если мысль неустойчива, дхаммы не знает удела,

Если вера колеблется, — мудрость тонка, [как вуаль].

39. Страха нет в невстревоженной мысли, [стремящейся в цель], —

Той, что выше и зла, и добра, непорочной, неспящей.

40. И пусть [хрупкое] тело её составляет скудель,

Превратит её в [прочную] крепость [мудрец настоящий] —

И c оружием мудрости Мары сметёт [цитадель].

Сохранит он победу и будет свободен тогда

От привязки [к желаньям, от тяжких цепей вожделенья].

41. К сожаленью, не вечны и мудрых тела никогда:

[Они так же подвержены старости, болям и тленью],

Так же будут отвергнуты [прочь, как пустая руда].

42. Что б ни сделал [дурного] врагу тот, [кто злобой объят],

Что б ни сделал [плохого] тот, кто ненавидит [безумно], —

Мысли, к лжи устремлённые, горше врага поразят.

43. Что б ни сделали мать и отец, [хоть любя, но не умно], —

Мысль, что истине следует, сделает лучше стократ.

4. Глава о цветах

44. Кто сумеет победу над этой землёй одержать?

Кто одержит победу над миром [жестокого] Ямы?

Кто сумеет богов мир повергнуть — [и свой утверждать]?

Кто найдёт направление лучшее [праведной] дхаммы,

Как умеет мудрец [среди сора] цветок отыскать?

45. Ученик [это сможет]: он землю [навек] победит,

Он одержит победу над миром [жестокого] Ямы,

Он сумеет богов мир повергнуть — [и свой утвердит],

Он найдёт направление лучшее [праведной] дхаммы,

Как [сметливый] мудрец [среди сора] цветок разглядит.

46. Он ведь знает, что тело его словно пенный остов:

Понимает он призрачность этого тела природы —

И ломает он Маровы стрелы, что полны цветов.

Пусть минует невидимым он к царству смерти подходы

[И пусть будет к бессмертию вместо кончины готов].

47. Человека же, кто обрывает [бездумно] цветы

[Со стрелы, Марой пущенной], ждёт [наказание] смертью.

Его ум [поглощён подтвержденьем своей правоты]:

Словно в шорах, [зажат он её ослепляющей твердью].

Но снесён будет селем [с иллюзий своих высоты].

48. Человека же, кто обрывает [бездумно] цветы

[Со стрелы, Марой пущенной], ждёт [наказание] смертью.

Его тело [и ум] ненасытных желаний полны,

[И хоть алчно и слепо пресыщен он чувств круговертью],

Смерть его подчиняет себе, [разбивая мечты].

49. Как пчела улетает с цветка, не поранив его,

Лишь нектара набрав, не влияя на запах и краски,

Пусть мудрец не сломает в природной [среде] ничего.

50. Пусть ошибкам других он не будет [суровой] указкой,

Пусть [осудит] за что-то он только себя самого.

51. Если кто-то [красиво] и верно слова говорит,

Но не следует им [в повседневной, обыденной жизни],

То слова те бесплодны, [их дух над землёй не парит],

Как не пахнет цветок — хотя с виду и безукоризнен —

[Если он не живой, а искусственным светом горит].

52. Если кто-то [красиво] и верно слова говорит

И им следует сам [в повседневной, обыденной жизни] —

Как цветка аромат, [дух тех слов над землёю летит],

Плодоносны они, [и их смысл так же безукоризнен,

Как прекрасен цветка первозданный, естественный вид].

53. Как из вороха разных цветов можно сделать венки —

И один, и другой, и ещё много разных [фасонов] —

Так и всякий бы мог [добровольно и с лёгкой руки]

Много праведных дел совершить: [без особых резонов,

Потому лишь, что эти поступки светлы и легки].

54. У цветов аромат против ветра лететь бы не мог,

У сандала не мог бы, тагары и [даже] жасмина.

Аромат добрых дел [благовонен, как дивный цветок],

Проникает везде он: [в посёлки, дома и долины].

Доброте нет препятствий, [ничто для неё не замок].

55. И жасмин, и тагара, и лотос, и [терпкий] сандал

[Ароматы имеют целебные, лечат надёжно],

Но средь них уникальным, особенным запахом стал

Дел благих аромат — и его превзойти невозможно,

[Он от болей и смерти верней, чем лекарства, спасал].

56. По сравнению с тем ароматом бессилен сандал,

Слаб [жасмина и лотоса] запах, не пахнет тагара.

Добрых дел аромат — самый лучший, [и где он витал],

Там божественный мир [возникал и гасились пожары,

Если гневом и болью их кто-то недобрый создал].

57. Не пленяют иллюзии тех, [кто исполнен добра],

Благороден, свободен, серьёзен на поприще знанья.

58—59. И как в мусоре грязном, [из сорного] брошен [ведра],

Может вырасти лотос, исполненный благоуханья,

Так средь многих глупцов вырастают ума мастера.

5. Глава о глупцах

60. Ночь длинна для того, кто не спит; и йоджана длинна

Для того, кто устал; и длинна [бесконечно] сансара

Для глупцов, кем реальная дхамма не различена.

61. Даже если кому-то в дороге не встретится пара —

Кто-то равный ему или лучше — отнюдь не нужна

Ему дружба c глупцом, пусть и дальше он будет один.

62. «Всё моё, — беспокоен глупец, — вещи, деньги и дети».

[Только разве подвластны ему его дочь или сын],

Если и за себя самого он порой не в ответе?

Где ж богатство его? И чему он тогда господин?

63. Тот, кто глуп и согласен с тем, что [уродился] глупцом,

Тот одним этим знаньем уже стал намного мудрее.

Тот, кто глуп, но при этом считает себя мудрецом,

Тот глупец настоящий — [и тем станет только глупее,

Потому что быть зрячим намного важней, чем слепцом].

64. Если с мудрым глупец будет связан [хоть тысячу лет],

Он не будет знать дхамму, как ложка вкус супа не знает.

65. Если встретится с мудрым мудрец, [светом истин согрет],

То в мгновение ока он дхаммы секрет постигает,

Как язык — вкус похлёбки, [которую ест на обед].

66. Не владея рассудком, глупцы поступают с собой,

Как с врагами, [беду причиняя себе и несчастье],

Злое дело творят, горький плод собирая [порой].

67. Дурно сделано то, в чём раскаялся сделавший мастер,

Или то, что [в подарок] берут, обливаясь слезой.

68. Хорошо только то, в чём потом не раскаешься ты,

Что из рук подающего с светлым лицом принимают.

69. Пока зло ещё зреет, глупец в нём находит [черты],

Что похожи на [сладостный] мёд, [но каких не бывает].

Лишь когда зло созреет, [он видит, что соты пусты].

70. Пусть за месяцем месяц глупец [постигает с трудом

Что способен постичь], всё равно он не стоит и части

Тех, кто дхаммы секреты развеял [ума мастерством].

71. Зло, [что глупый содеет], не сразу приносит несчастье,

Как не сразу [творог] создаётся [парным] молоком.

И подобно огню, что прикрыт слоем пепла [в костре],

Зло идёт за глупцом, [поджидая особого часа].

72. И когда тот, кто глуп, нахватается знанья вполне

На свою же беду, [так как знанье для глупых опасно],

Это знанье наносит уроны его голове.

73. [Ведь владея коллекцией знаний], он может желать

Почитания, власти, [особого расположенья],

Среди бхикшу он первенством будет хотеть обладать

В монастырских дворах, [среди ближних] и в дальних селеньях,

[Чтоб богатством, успехом и славой себя баловать].

74. «Пусть миряне считают, что всё это сделано мной,

Пусть зависят они от меня, и монахи зависят», —

Так считает глупец, и от спеси [теряет покой],

Его гордость и жадность стремятся к заоблачной выси.

[Но не знает по глупости он свой просчёт роковой]:

75. Что один из путей двух ведёт к получению [благ]

В виде [славы], богатства [и почестей в суетной жизни],

А другой путь — к нирване. [И только лишь тот не дурак],

Кто, презрев эти блага, [без пыла и без укоризны

От мирской суеты] совершил к одиночеству шаг.

6. Глава о мудрых

76. Если кто-то узрит мудреца, [кто ругает за грех],

Кто хулит недостатки, упрёками сыплет за это,

Пусть идёт за таким мудрецом — тот пророчит успех.

Ведь укажет сокровище [данный целительный метод]

И не хуже, а лучше он сделает этим [для всех].

77. Пусть советует тот, поучает, спасает от зла:

Он приятен добру, а [бесчестью] и злу неприятен.

78. Пусть никто не привяжется к тем, кто [дурные дела]

Или низкие помыслы выбрал [как роды занятий],

А лишь к тем, кто исполнен достоинств, [ума] и добра.

79. Тот, кто ведает дхамму, тот счастливо в мире живёт;

Тот, кто светел умом, восхищается [праведной] дхаммой,

[Ведь она от великих истоков начало берёт]:

Благородный её возвещал [много лет неустанно].

80. Как строитель каналов на воду управу найдёт,

Как стрелок подчинит себе [полчища гибельных] стрел,

Плотник как подчинит себе дерево, [станом тугое], —

Так мудрец усмирит сам себя [для решительных дел].

81. Ведь как крепкие скалы не сдвинутся с места [волною],

Так мудрец средь похвал и хулы стать твердыней сумел.

82. Слыша дхамму, мудрец уподобится чистой воде,

Станет пруду подобен, что чист, и глубок, и не мутен.

83. Кто добра преисполнен, свой путь продолжает [везде],

При условьях любых: [в бездорожье, глуши и распутье].

Не болтая. Ни в счастье своём не слепой, ни в беде.

84. Ни себе чтобы [радость доставить], ни людям другим,

Не захочет иметь он ни сына, [ни дома], ни царства,

В незаконных делах не стремясь быть успехом любим.

И коль будет он мудр, справедлив — [то лихие мытарства

Обрести не сумеют какой-либо власти над ним].

85. Лишь немногие люди на тот добираются брег,

Остальные останутся здесь, в суете [и безвольно].

86. Только тех, кто последует дхамме, ждать может успех:

Если дхамма им возвещена хорошо [и достойно],

То они проплывут мимо царства смертей без помех.

87—88. Пусть мудрец, что отринул дремучую дхамму, теперь

Дхамму ясную пестует. Ищет пусть радость в условьях,

Что, казалось бы, [созданы только для горьких потерь].

Одинокий, бездомный, [чужой сразу в многих сословьях],

Пусть он ум свой очистит от скверных [и глупых] идей.

89. Тот, чей ум опирается [только на ясную мысль],

Кто опору нашёл в просветленье, отвергнув желанья,

Кто от ложных страстей [и иллюзий] сберёг свою жизнь

И избавил тем самым себя от любого страданья —

Тот постиг в этом мире нирваны [божественный смысл].

7. Глава об архатах

90. У того, кто свободен от уз и поход совершил

[К свету истинных, светлых идей, — ум] свободен от страсти.

91. Мудрый дом покидает, в нём пусто ему, [он решил,

Словно птица, к свободе лететь от привычек напасти] —

И, как лебедь, покинуть насиженный дом [поспешил].

92—93. Он не тащит с собою запасов тяжёлую кладь,

Он на пищу глядит с разумением, [гол] и свободен,

Он желаний лишён и условий. И сложно понять

Его путь [на земле, что противен немудрых природе],

Как путь птицы на небе — [свободной и вольной] — узнать.

94. Его чувства спокойны, как кони в возницы руках.

Он не горд, [не спесив] и избавлен от власти желаний.

Даже боги такому завидуют [на облаках].

95. Он, подобный земле, от смятения [воли] сохранен

И подобен железа столпу в бессансарных [мирах].

96. Его мысли спокойны, как чистая заводь пруда.

Его слово спокойно, [как высшее благословенье],

Его дело спокойно, [и знанье спокойно всегда] —

Совершенное знанье как истины освобожденье —

[И над жизнью его добродетели светит звезда].

97. Человек, что в себе лишь уверен и знает [закон],

Разорвал все привязки, конец положил вожделенью,

От желаний, [и страсти, и времени] освобождён —

Благородным поистине тот обладает стремленьем.

[И везде за стремленье своё будет вознаграждён]:

98. И в лесу, и в деревне, [в горах, и на бурной воде] —

Где б ни жилы архаты, любая земля им приятна.

99. Нет в них груза желаний — [им будет удобно везде],

Где другим быть счастливыми сложно [и невероятно],

Ведь не ищут они лёгкой жизни [и рая] нигде.

8. Глава о тысяче

100. Лучше тысячи слов — бесполезных, [ненужных, пустых] —

Одно слово, что лечит собою [ростки] беспокойства.

101. Лучше тысяч стихов — [нарочитых, смешно напускных] —

Полустишье одно, что приносит покой [и довольство].

102. Лучше сотен стихов — [красота] пары строчек [простых].

103. Если кто-нибудь в битве стал доблестней тысяч людей,

А другой победил сам себя, одного — то сильнее

Тот второй, [что себя победил в трудной битве своей].

104. Над собою победа поистине много ценнее,

[Потому что она совершилась над морем страстей].

105. Ни гандхарва, ни Мара, ни Брахма, ни даже сам бог

У такого победу отнять — и сразить — не сумеют.

106. Если кто-то одно лишь мгновение чествовать смог

[Мудреца], кто себя совершенствует, — это важнее,

Чем столетия жечь в алтаре [подношенья кусок].

107. Если кто-то одно лишь мгновение чествовать смог

[Мудреца], кто себя совершенствует, — это важнее,

Чем столетья в лесу содержать [алтаря] огонёк.

108. Что б ни жертвовал добрый в течение года, — нужнее,

Чтоб он в сердце своём уважение [к мудрым] зажёг.

109. У того, кто почтителен к старым [и слушает их],

Возрастают четыре [присущности истинной] дхаммы:

Красота, продолжительность жизни [до прядей седых],

Счастье, сила. [И путь его — благостной музыки гаммы].

(108). [Остальное] не стоит и ломаных грошей [простых].

110. День один добродетельной жизни того, кто себя

[Обуздать смог] и вглубь своих дум целиком погрузиться,

Превосходней столетий того, кто, года загубя,

До порочной, распущенной жизни [сумел докатиться,

Ни себя самого, ни других ни на грош не ценя].

111. День один добродетельной жизни того, кто себя

[Сделал мудрым] и вглубь своих дум целиком устремился,

Превосходней столетий того, кто, года загубя,

До невежества, [лени], распутства [по жизни скатился,

Ни себя самого, ни других не ценя, не любя].

112. День один [созидательной] жизни того, кто кипел

От энергии всплесков [и жизнь свою прожил в работе],

Превосходней столетий того, кто ленился без дел,

[И не отдал себя о каком-либо деле заботе,

И ни в чём в этой жизни сознательно не преуспел].

113. День один [познавательной] жизни того, кто узрел

[Суть вещей] от начала до самого их окончанья,

Превосходней столетий того, кто [всё то] проглядел.

114. День один человека, кто знает бессмертия тайны,

Превосходней столетий того, чей [конечен] удел.

115. День один человека, познавшего дхаммы секрет,

Превосходней столетий того, кто не ведает дхаммы.

[Ничего в этой жизни прекраснее выбора нет,

Чем по верной дороге идти день и ночь неустанно,

Соблюдая единожды данный священный обет.

9. Глава о зле

116. Пусть торопится он всеблагие дела совершать,

Пусть от зла он удержит свой ум [навсегда, неизменно].

Если он не спешит к череде добрых дел приступать,

Его ум удовольствие в зле почерпнёт непременно

[И не сможет он зло светлой волей добра побеждать].

117. Если даже однажды содеяно зло, пусть уже

Человек не творит его [заново], снова и снова,

Пусть не строит на нём своей будущей жизни сюжет.

Накопление зла — это горестных [будней основа.

Ничего, кроме горя, в озлобленных действиях нет].

118. Даже если не раз сотворёно добро, пусть опять

Человек повторит его [заново], снова и снова,

Пусть стремится он планы свои на добре основать.

Накопленье добра — это радостной [жизни основа.

Пусть не станет он радости этой себя же лишать].

119. Даже если мерещится злому во зле благодать,

Пока зреет оно [и свой гибельный плод не явило],

Только зло, как созреет, придётся ему пожинать,

[Потому что лишь злом изначально оно же и было

И не сможет, однажды созрев, быть собой перестать].

120. [В несвершённом] увидит [благой] проявления зла,

Пока благо незрело [и плод свой на свет не явило].

И когда лишь созреет [и время придёт пожинать], —

Он увидит, что благом [его то жнивьё одарило,

Потому что лишь в зрелости благо собой может стать].

121. Не подумай беспечно о зле, мол, оно не придёт:

И кувшин наполняется [мерным] падением капель.

Тот, кто глуп, переполненным злобой [без края] стаёт,

Даже если приход зла неспешен, [совсем не внезапен.

Потому что лишь к злу накопление зла приведёт].

122. Не подумай [зазря] о добре, мол, оно не придёт:

И кувшин наполняется [мерным] падением капель.

Кто умён, тот наполнен добром [непременно] стаёт,

Даже если приход его нетороплив, [не внезапен.

Потому что к добру накопление знанья ведёт].

123. Пусть избегнет он зла, как купец ненадёжных дорог,

По которым он с грузом, один, добираться решился,

Как желающий жизни от ядов себя уберёг.

124. Если яд в не пораненной [чем-то] руке очутился,

Безопасен он. Зло не придёт на незлого [порог].

125. Но к тому, кто обидит безвинного [злобой своей],

Кто урон причинит безупречному, чистому [мужу],

Возвращается зло тонкой пылью, [что тучи мрачней],

Против ветра летя, — [и урок тот всецело заслужен,

Потому что глупцу его зло пыльной бури страшней].

126. Есть такие, кто новых рождений [ворочает круг].

Те, кто зло совершил, — в преисподнюю [с дрожью] ступают.

Тот, кто праведным был, — тот небесным [созданиям друг].

А лишённые страсти нирваны [и здесь] достигают,

[Им даётся она как награда на ниве заслуг].

127. Ни на небе, ни средь океана, ни в горной гряде

Не найдётся такого убежища, где б получалось

От последствий злых дел, совершённых [глупцом] на земле,

Защититься ему — [такового ещё не случалось].

128. Над живущим победу одержит [бог] смерти везде.

10. Глава о наказании

129. Все дрожат перед смертью, все смерти боятся [лица],

И никто не желает быть [кем-то сурово] наказан —

[Вместо роли судьи рассмотрите себя как истца.

Разве быть палачом или жертвой хоть кто-то обязан?

Не желайте другим смерти раньше их жизни конца].

130. Всех страшит наказанье, а жизнь любит каждый из всех.

Поместите себя на другому присущее место.

Запретите убийства себе [непростительный грех,

Даже мысль о таком вызывает пусть в сердце протесты —

Ни как кару за что-то, ни ради жестоких потех].

131. Тот, кто, счастья ища для себя, покарает других —

Тех, кто [тоже] желает себе [не лишений], а счастья, —

Не получит его после смертных [агоний своих].

132. Тот, кто, счастья ища, не карает других [своей властью] —

Обретёт своё счастье посмертно, [в чертогах иных].

133. Не груби никому; те, с которыми будешь ты груб,

Тем же самым ответят: нахальная речь неприятна.

[Пусть дурные слова не слетят никогда с твоих губ].

Ведь возмездие может коснуться тебя [многократно —

И тем чаще, чем больше на доброе слово ты скуп].

134. Если ты успокоился, словно разбитый [остов],

Если нет раздраженья в тебе — ты достиг [нешь] нирваны.

135. Как пастух гонит палкой на пастбище стадо коров,

Так и старость и смерть гонят дни жизни, [свыше] нам данной,

[И никто раньше смерти из жизни уйти не готов].

136. Тот, кто глуп, совершая дурные дела, не поймёт,

Что они [отвратительны, злы и приводят к несчастью],

Но от дел неразумных его словно пламенем жжёт.

137. Кто накажет безвинную [жертву безжалостной властью],

К одному из десятка [таких] состояний придёт:

138—139—140. Его может постигнуть страданье [острее ножа],

Повреждение тела, болезнь, сумасшествия [пляски],

Мук тяжёлых [чреда], разорение, в доме пожар,

Обвиненье [в грехах] и потеря родных, огреб царский.

[По глупцу эти кары наносят смертельный удар].

141. Ни хожденье нагим, ни лежанье на грязной земле,

Ни поста соблюденье, ни пыль и ни слякоть дороги,

Ни сиденье на корточках, [ни загрязненье в золе]

Не очистят [аскета от мук, не спасут от тревоги],

Так как он неустойчив в раздумьях [о благе и зле].

142. Тот, кто даже украшен [и сыт, но живёт без затей],

Отвергает кто казни, [пусть даже они и причинны],

Кто спокоен, смирен и воздержан [от низких страстей,

Чьи аскезы — из сердца глубин, а не слепо картинны], —

Тот брахман, тот отшельник, тот бхикшу [для мира людей].

143. Есть ли в мире такой, кто смирить себя скромностью смог,

Но при этом, как лошадь, в [суровом] кнуте не нуждался?

144. Словно лошадь под властью кнута, совершите прыжок,

Энергичными будьте, [чтоб дух ваш тем высвобождался].

Добродетели, поиски дхаммы и веры [глоток],

Ваша вдумчивость, ваша энергия, [ваш оптимизм

Пусть помогут идти по дороге], исполненной знаний,

Безупречности [чистой] пусть будет полна ваша жизнь —

И тогда углубленьем в себя [и отменой желаний]

Вы в себе уничтожите страшного зла [деспотизм].

145. Как строитель каналов на воду управу найдёт,

Как стрелок подчинит себе стрелы, [что древком тугие],

Как от плотника рук наземь дерево [глухо] падёт,

Так смиряют себя мудрецы — [и их мысли благие

Совершают к нирване беззвучный и лёгкий полёт].

11. Глава о старости

146. Что за смех, что за радость, когда мир всечасно горит?

Почему вы не ищете света, покрытые тьмою?

147. Посмотри: это тело с изъянами, часто болит,

Изукрашенный образ его [не в ладу сам с собою;

Словно кукла], оно из несвязных частей состоит.

Постоянства в нём нет, [и устойчивость чужда ему],

Слишком много в нём мыслей, [баланс постоянно нарушен].

148. Это тело изношено [и составляет тюрьму] —

Как рассадник болезней, что гнилостен [и непослушен].

Разложенье, гниенье и смерть — окончанье всему.

149. Его [члены] как тыквы на грядках осенней порой, —

Что за радость смотреть на их [тонкие] синие жилы?

150. Из костей, сверху мясом прикрытых, сложён замок твой,

Но к нему смерть и старость [поход свой уже совершили] —

И обман с лицемерьем внесли [смертоносной волной].

151. Разрушаются даже [колёса] у царских [квадриг] —

Так и тело, старея, [тем самым] направлено к смерти.

Только дхамма благих — нестареющий [знанья родник]:

Не толкает он к старости их [в долгих лет круговерти]

И от праведных к праведным движется [с помощью книг].

152. Малознающий старится, словно [раскормленный] вол:

Его тело тучнеет, а ум не становится чётче.

153. Через многих рождений сансару я [прежде] прошёл,

Я пытался найти, кто у дома [телесного] зодчий,

Но лишь новых и новых рождений печали нашёл.

154. О, строитель домов! Ты уже не отстроишь тот дом:

Все стропила разрушены, [краски желаний забыты],

Уничтожен на крыше конёк [в прошлом доме твоём]

И пути для [бездумных] влечений [умом] перекрыты —

В новом доме безвещном [был заново разум рождён].

155—156. Тот, кто праведной жизни, пока молодым был, не вёл,

Кто духовных богатств не достиг — тот погибнет, как цапля

На пруду, где нет рыб. [Он в бесплодные земли забрёл.

Жизнь уйдёт из него, иссякая прискорбно, по капле,

Так, как дерева сохнет однажды надломленный ствол].

12. Глава о своём Я

157. Тот, кто знает, насколько приятно [присущее] Я,

Пусть хранит себя бдительно в трёх фазах собственной жизни.

158. Пусть сначала он в должную суть приведёт сам себя —

А потом и другого учить может [без укоризны].

Тот, кто мудр, не собьётся с пути, [тем себя не губя].

159. Так, как учит другого он, так пусть поступит с собой.

Лишь смирив сам себя, он сумеет смирить и другого.

[Из поступков любых этот точно] не самый простой.

160. Своё Я — господин для себя: [и деяний, и слова].

Как же может ему господином быть кто-то другой?

Только полный смирением личного Я человек

[Сам в себе] обретёт господина, какого не сыщешь.

161. Если зло саморождено — [будет всевластвовать век],

Побеждая глупцов, [разуменьем безвольных и нищих],

Как алмаз побеждает [любой минеральный объект].

162. У кого нрав дурной, тот с собой поступает как враг.

Он похож на малувы, губящие салы [бездумно].

163. Одарить себя сложно сокровищем истинных благ,

А зловредством легко — [и хотя это так неразумно,

Люди к лёгкости делают свой опрометчивый шаг].

164. Тот, кто глуп и исполнен презренья к ученью святых,

Кто не верит живущим по дхамме и полным достоинств,

Как каттхака, умрёт после родов семян налитых.

165. Человек сам хозяин своих же озлобленных воинств,

Сам себе он и скверна, [и лекарь ранений любых],

Сам себя очищает от зла, сам себя и грязнит —

Ведь другой не способен очистить [кого-то от грязи].

166. Пусть он [душу] свою бережёт и от зла сохранит,

Пусть, познав своё благо, приверженным будет он связи

С высшим благом из всех — [и оно его вознаградит].

13. Глава о мире

167. Не последуй неистинной дхамме! [Не будь без ума!]

Взглядам низким, фальшивым не следуй [на жизни дороге]!

Не живи легкомысленно! [Путь твой иначе — тюрьма,

Так как кто неразумен — всегда пребывает в остроге].

Не плоди дополнительно в мире [страданий] дома.

168. Встань! Не будь легкомысленным! Будь добродетельно чист!

Тот, кто следует дхамме, в обоих мирах будет счастлив.

169. Следуй дхамме добра, а порочных путей берегись!

Соблюдающий дхамму [в делах благодатных участлив],

И наполнена радостью смерть его так же, как жизнь.

170. Тот, кто смотрит на мир, как пузырь, как [бесплотный] мираж,

Тот невидим для смерти [жестокого, злобного взгляда].

171. Так идите! Смотрите на мира [цветистый витраж]!

Как повозка царя, он узорные носит наряды.

Для того, кто не связан, [подходит любой экипаж].

172. Тот, кто был легкомысленным раньше, но [вдруг перестал],

Стал серьёзным [и мудрым и дхамме последует строго] —

Тот луною в безоблачном небе [тотчас] заблистал.

173. Кто добром искупает то зло, что содеял, — дорогу

Как луна, освещать [для других] с неба ясного стал.

174. Мир наш слеп. И немногие ясно [способны] глядеть.

Словно птицы из сети, немногие взмоют на небо.

175. Но как лебеди с помощью иддхи способны лететь,

Мудрецы так уходят из мира [в предвечную небыль],

Сокрушив войско Мары [и смерти железную клеть].

176. Нет [особого] зла, что не смог бы свершить человек,

Пренебрёгший [единственно верной и праведной] дхаммой.

177. Тем, кто жаден, [возвышенных смыслов неведом аспект] —

И глупцы не одобрят даяний невыгодных [«срама»].

А мудрец, отдавая, тем счастлив и весел вовек.

178. Сотапатти плоды [как вхожденье в духовный поток]

Много лучше, [чем радостных чувств мимолётное счастье],

Чем вcхожденье на небо, [чем страсти безумной глоток],

Чем возможность над миром ничем не обузданной власти,

[Чем способность себе самому отменить смертный срок].

14. Глава о просветлённом

179. Разве можно вести хоть куда-то того, кто прозрел,

Кто бестропым стал, чьи безграничны [и верны воззренья],

Кто в любых сферах [жизни не ищет свободе предел],

Чья победа не станет собой вызывать пораженья,

И кто страсть победить [в своём сердце] всецело сумел?

180. Разве можно вести хоть куда-то того, кто прозрел,

Кто бестропым стал, чьи безграничны [и верны воззренья],

Кто в любых сферах [жизни не ищет свободе предел],

Кто не пойман в ловушку желаний, [страстей], вожделенья,

Что сбивают с пути, — [и к нирване кто сердцем созрел]?

181. Даже боги завидуют тем, [кто исполнен ума],

Просветлённым, исполненным мыслей, спокойным и мудрым,

Кто свободу обрёл [от бездумных привычек ярма],

Размышлениям предан [и в жизни своей целомудрен].

182. [Это трудно. Дорога до истинной дхаммы трудна];

Трудно стать человеком; и труден у смертных удел;

Трудно [праведной] дхаммы услышать [благие напевы];

Трудно стать просветлённым [для добрых и искренних] дел.

183. Недеяние зла, свет добра, устранение [гнева] —

Вот ученье [святых], в просветлении кто преуспел.

184. [Сила] выдержки, долготерпение — вот аскетизм;

Это высшей нирваны черты, полагают архаты.

Тот, кто вред причиняет другим [и презрел стоицизм], —

Не отшельник, [не бхикшу, а только пустой имитатор];

Не обидит другого аскет, [ему чужд деспотизм].

185. Пратимокша велит быть воздержанным [в разных делах],

Не вредить, не дерзить, [не смущать], быть умеренным в пище,

Быть приверженным дхамме [на практике, не на словах].

Просветлённый общенья пустого [с глупцами] не ищет,

[И ученье его не стареет во всех временах].

186. Даже ливень из ценных монет не остудит страстей.

Мудрый тот, кто считает, что страсти болезненно [вредны]

И что радости нет от влечений. [Гораздо мудрей]

187. Не искать удовольствий [и жить без желаний безбедно].

Просветлённый доволен отсутствию страстных идей.

188. Тот, кто страхом измучен, тот ищет прибежищ везде:

И в горах, и в лесах, средь деревьев [в саду] и в гробницах.

189. Но не сможет найти безопасного крова нигде:

В каждом месте таком его горе [в душе] сохранится,

И не сможет от боли спастись он [во внешней среде].

190. Только тот, кто нашёл три прибежища [в мире страстей]:

Будду, Дхамму и Сангху, — кто знанием истин владеет, —

Тот четыре жемчужины, [став бесконечно мудрей],

Отыскать [среди сора своим разуменьем] сумеет —

[И от знания этого мир его станет светлей].

191. [Благородные истины]: зла не случаен приход,

Обусловлено зло в этом мире наличьем желаний,

Устраненье причин к окончанию зла приведёт,

Восьмеричный возвышенный путь [высших практик и знаний]

Обеспечит в нирвану от зла [и страданий] уход.

192. [Лишь такое прибежище сможет от зла защитить] —

Ведь такое прибежище будет действительно лучшим —

И пришедшего к цели от горестей освободить.

193. Не везде мудрецу может выпасть рождения случай,

Но где мудрый родится, там род будет счастливо жить.

194. Аллилуйя рождению [мудрых], кто свету открыт,

Аллилуйя учению истинной, [праведной] дхаммы,

Аллилуйя согласию сангхи, [что братство дарит],

Аллилуйя аскету, избегшему [чувственной] драмы,

[Аллилуйя тому, кто смиреньем свой дух укротит].

195—196. Перечислить никто не сумеет достоинства тех,

Кто [от чистой души] почитает достойных почтенья —

Просветлённых и ищущих света [средь разных помех],

От печалей, препятствий и страха достигших спасенья

И в свободе обретших [важнейший, бесценный] успех.

15. Глава о счастье

197. О! Мы счастливо [в этом безрадостном мире] живём:

Невраждующие средь враждебных — [не зная сражений],

198. Небольные среди тех, кто болен, — [нам мор не знаком],

199. Нетомящиеся средь томящихся — [без раздражений],

200. И как боги [на небе], мы счастья сияем огнём.

О! Мы жить будем счастливо, хоть ничего у нас нет,

Будет радость питать нас [как самая лучшая пища].

201. Все победы влекут за собою несчастия след:

Побеждённый печален. Счастливый победы не ищет —