Бесплатный фрагмент - Пять острых углов

УГОЛ ПЕРВЫЙ

Глава 1. В которой герой занимается странным делом

— Гив ми фридом, гив ми фая, гив ми ризон, тэйк ми хая… Хм… м-м… Дай огня мне, дай свободы! Жить и верить дай мне повод!

— Эй, футболист, выдерни провода из ушей. Приподними сильнее и толкай, — худощавый дед лет шестидесяти пяти набрал побольше воздуха и уперся руками в черную гладкую стенку фортепиано «Zimmermann». — Как этот трофей тянули из Германии?

Куст цветущего жасмина наполнял двор густым пьянящим ароматом. По-июньски жгло солнце. Музыкальный инструмент нагрелся, и от него пахло старым деревом, лаком и лекарствами.

Шестнадцатилетний помощник деда на счет «два» всем корпусом подался вперед. От натуги на лбу выступили капли пота, лицо налилось кровью, подушечки пальцев горели. Одной рукой подросток придерживал крышку инструмента, а другой пытался вдавить пианино в высокое узкое окно дворянского дома.

— Антон, вместе. Да двигайся же ты, ящик… с педалями. Хоть бы музыка путевая была.

Неожиданно басовитый голос деда заглушил смачный хруст. Доска, по которой массивную конструкцию поднимали на подоконник, разломилась. Рыжий соседский кот, пробегавший через двор, замер, насторожился, Антон растерянно и чуть испуганно смотрел на деда, тот нахмурил брови и молчал.

Инструмент не хотел двигаться с места. Он завис между залом и палисадником.

— Да, приключеньице ты устроил, Ираклий, — назвал себя по имени дед. Он задумчиво почесал макушку под съехавшей набок кепкой.

Вдруг разгоряченный Антон разбежался и с силой толкнул пианино корпусом.

— Ай! — Рука онемела от боли, к горлу подкатили слезы разочарования, а пианино все так же мирно покоилось на подоконнике. — Может, бросить его здесь, пусть коты живут! Надоело. Говорил я вам, инструмент в окно не пройдет. Результат… — порывисто широким демонстративным жестом Антон указал на фортепиано и тут же, прикрыв глаза от боли, схватился за руку. — Три часа без толку потеряли. Надо было сразу бригаду вызывать, ведь очевидно — двоим с такой махиной не справиться.

— Ну и герой. Начал дело и сразу на попятный. Не умеете вы, молодежь, принимать самостоятельных решений. Ужас тихий!

— Это я-то не умею? Я, между прочим, из дома ушел, чтобы одному жить, самому зарабатывать. А вы со своими упреками…

— Ладно, не кисни. — Ираклий решительно завернул за угол, Антон нехотя поплелся за ним.

Дворянский одноэтажный дом на склоне словно парил над полем. На фоне темной зелени стены казались золотыми. Деревянные колонны, украшенные растительным орнаментом, делали здание еще более величественным и воздушным. Свет отражался в огромных окнах. Они отстояли на полметра от земли, а вверх вытягивались почти под крышу.

Казалось, что над постройкой дома трудились не плотники, а кружевницы. Тонкая резьба заплела весь дом: балкон в виде рушника, полупрозрачная вязь на наличниках, изящная кайма, протянувшаяся под кромкой крыши.

К парадному входу вела широкая лестница с узкими гладкими перилами. Небольшую площадку перед входом окаймляла балюстрада, увитая диким виноградом.

К боковой двери можно было пройти через веранду. На нее вела лестница глубокого коричневого цвета. Ступеньки на середине истончились, краска стерлась. С крыши постройки свисали пряди плетущейся розы и полевого вьюнка.

— Может, еще раз попробуем занести через боковой вход? — Антон с надеждой посмотрел на Ираклия. Тот отмахнулся.

— Бесполезно, коридор слишком узкий, не пронесем. Вещица-то не детского калибра. Погоди минуту.

Пока Антон достал из кармана мобильник и вошел в плейлист «ВКонтакте», Ираклий уже мчался ему навстречу. В руках у него были монтажные ленты.

— Центральный вход открыть невозможно, — говорил старик, задыхаясь, — он зашит гипсокартоном. Кстати, если ты не против, заберу-ка я эти мотки себе. Может, пригодятся.

Куст жасмина все так же манил ароматом, солнце медленно перемещалось на запад. На ветках устало розовели вишни. Воробьи вели шумные переговоры в густой зелени старой ели. Деревья, цветы оживились прохладой.

Мимолетным движением Антон провел рукой по темно-каштановым волосам. Невольно получилась прическа Элвиса Пресли. Да и сам Антон был на него похож: карие глаза, нос, заостренный на самом кончике, пухлые выразительные губы. Во взгляде чувствовались живость и пытливый ум. Выражение его лица менялось от легкого томного, тогда брови были чуть приподняты вверх, а взгляд становился туманным, до игриво-озорного. В такие минуты лицо его озарялось, на щеках появлялись еле заметные ямочки, а во взгляде светилась еще не воплощенная идея.

Они сидели рядом — юноша и сухощавый старик. Дом отбрасывал на них причудливые тени. Антон вспомнил прошедший день. Совершенно необычный…

Глава 2. В которой повествуется о замке Дорибора

Настроение было отличное, игриво-озорное. К десяти часам Антон приехал в Малоярославец, а к половине одиннадцатого уже нашел нужную улицу и осторожно входил во двор. Он подошел к широкой стене дома и понял, что подчинить себе такую громадину будет сложно. Дом был внушительных размеров. В какой-то момент Антон почувствовал себя хозяином дворца. Быстро оглянулся по сторонам — никого, тишина.

Гнусавым голосом он проговорил, поднося ко рту воображаемый рупор:

— Уважаемые друзья, экскурсия «С головой в прошлое. Тайны деревянного замка» начинается. Прошу за мной, — Антон поправил рюкзак, сунул телефон с наушниками в карман джинсов.

— Этот уникальный дом был построен полтора тысячелетия назад, когда дикий варвар, пусть его звали Дорибор, увидел в прекрасном солнечном Риме дворец. Дорибор настолько поразился этим великолепием, что не смог его забыть, — фантазировал Антон. Он на минуту замолчал, борясь с зарослями крапивы, которые загородили путь к широкому парадному входу. Антон нашел большую тяжелую палку и примял ею жгучие кусты. Он приблизился к крыльцу и с важным видом стал подниматься по массивным ступенькам.

— Ах да, дамы и господа, Дорибору пришлось нелегко. Пока его сородичи шили себе одежды из шкур и с кольями охотились на волков, он удалился в чащу леса, и… пропал. Да, да, не удивляйтесь. Искали его, искали, и все напрасно, — Антон остановился на ступеньке и важно оперся на перила, как ведущий исторической передачи. — Через пять лет группа бедных варваров-менестрелей нашла его на поляне около великолепного деревянного замка. Дорибор погиб от голода, но улыбался. Его архитектурное творение вы видите перед собой, — Антон достал ключ, поковырялся в замочной скважине. Он осторожно потянул ручку двери на себя, дернул сильнее, затем с усилием потряс ее двумя руками. Дверь не поддалась.

— Интересная история. И как я войду? — Антон несколько раз силился открыть дверь, но напрасно. — Не хочешь меня впускать? Ну ничего, мы с тобой померяемся силами, — наигранно угрожающе заявил дому Антон. Он резво сбежал со ступенек и случайно заметил, что форточка в окне слева была закрыта не очень плотно. — Ага, вот и прореха в твоей защите, — Антон нашел крючковатую палку и поддел ею форточку. Она послушно распахнулась.

Антон подпрыгнул, уцепился руками за раму и повис:

— Ничего не скажешь, гостеприимная встреча, — ноги проскочили через окошко, и он повалился на широкий подоконник. Антон быстро оправился от «полета», отряхнул руки.

— Так-так, неплохо. Вот это хоромы, — Антон увидел необычно высокие потолки. Ему никогда не приходилось бывать в доме своей прабабушки. Похоже, это была прихожая. Здесь стояло тяжелое старинное зеркало от пола до потолка в темно-коричневой резной раме.

Антон прошел по центральному коридору и заглянул в первую дверь. Это была средняя по размеру комната. Она располагалась в теневой части дома, но, несмотря на это, казалась светлой из-за кремовых воздушных занавесей, которые легкими волнами спадали на пол.

— Точно, вспомнил. Похожий кабинет я видел в компьютерной игре о Шерлоке Холмсе. Он искал там важный артефакт, — Антон проскользил взглядом по дубовому комоду позапрошлого века с позолоченными ручками, тумбочке, украшенной колоннами, журнальному столику. — Здесь однозначно есть такая таинственная вещь. Нужно только поискать получше.

Расположение всей мебели в комнате было продумано до деталей, хотя она состояла из предметов трех эпох: дореволюционной, советской и современной.

— Хозяева тут жили непростые. Забавно, никто из парней не может похвастаться такой обстановкой. Я буду жить в музее! Даже запах здесь какой-то особенный… — Антон принюхался, — как в антикварном магазине.

На комоде покоился вполне современный телевизор. Рядом кто-то заботливо пристроил флуоресцентно-фиолетовую мухобойку.

— Ан гард! — вдруг крикнул Антон (так, он знал, во Франции призывают к бою на шпагах) и стал драться с воображаемым противником. Мухобойка свистела в воздухе. Укол, невидимый противник пал, Антон бережно положил ее на место. — Это неплохой вариант для артефакта, но не то…

Справа от Антона располагался советский книжный шкаф во всю стену.

— Ага, что у нас тут, — Антон прошел вдоль полки и провел рукой по корешкам книг, — Есенин, Пушкин, Пикуль, Дюма. Так-так, неплохо…

Потом взял в руки настольные часы «Весна»:

— Ух, тяжеленные. Может, в них спрятан золотой слиток или важные улики? — сказал Антон с видом Бенедикта Камбербэтча, медленно покачал часы в руке, осмотрел со всех сторон, завел их. Деревянная массивная подставка, круглый, обрамленный металлической каймой циферблат. Антон приложил часы к уху. — Надо же, тикают. Вот это вещь, — он тщательно протер рукавом своей рубашки стекло часов и бережно поставил их на место.

— Что у нас здесь? — Антон с трудом выдвинул единственный ящик в тумбочке, вынул из нее тетради и пролистал. На его лице появилась торжествующая улыбка. — А вот и артефакт. Что, доктор Ватсон, в туманной Англии вы такого не найдете. Ну, дедуля, уважаю, — Антон внимательно изучил тетради и пошел дальше осматривать дом. На тумбочке осталась лежать открытой тетрадь с таблицей. В ней аккуратным почерком было написано в столбик:

«51-й чемпионат СССР по футболу. 1988 год. Вторая лига»

                                                        +

Каждая комната представляла собой отдельный удивительный мир. Спальня напоминала покои барыни: высокий шкаф с зеркалом и вещами, небольшой столик, вязаные салфетки, маленькие шелковые подушечки с вышивкой, старинный светильник. Антон с удовольствием покачался на железной кровати с металлической сеткой, рассмотрел свои рисунки, которые присылал бабушке. Она не только сохранила их, но и поместила в серебряные рамки.

Кухня и гостиная были вполне современными комнатами. Но и там оказались любопытные вещицы: на кухне стоял маленький советский радиоприемник, а в гостиной — сервант с хрусталем. Около сервизов стояли фарфоровые слоники и статуэтка балерины, застывшей в прыжке.

Антон решил дать каждой комнате свое название: кабинет — «Находка Шерлока», кухня — «Отщепенец» (потому, что это была крохотная комната, которую словно «отщипнули» от гостиной), спальня — «Кисейная барышня».

Наконец Антон открыл последнюю дверь и замер от восторга: «Все! Это моя комната!» Перед ним распахнулся огромный просторный зал. Мебели здесь практически не было, только большой тяжелый шкаф с треснувшим зеркалом.

Два огромных окна находились практически в полуметре от пола. Антон быстро подскочил к одному из них. На широком подоконнике лежала аккуратная стопка журналов и альманах «Сто первый километр». Антон пролистал его. Там оказались фотографии многих известных людей. «О, интересненько! Потом посмотрю», — Антон подвинул журналы, а сам поудобнее уселся на подоконник и стал рассматривать заброшенный сад.

Через некоторое время Антон выяснил, что в доме было два входа. Ключ, которым Антон пытался открыть центральную дверь, подошел к боковой, металлической: «И надо было столько сил тратить, лезть через окно?»

Через открытую веранду, увитую диким виноградом, Антон спустился в сад. Дорожки, петляющие между кустами смородины и крыжовника, вели к постройкам в глубине двора. Там Антон обнаружил подвал и сарай. Подвал был сырым и темным, поэтому спускаться туда совсем не хотелось, а вот в сарае Антон нашел много чего интересного. Например, там стояли напольные часы с маятником, плетеное кресло-качалка, которое Антон тут же перенес на веранду, и главное — пианино.

— Надо бы инструмент затащить в зал.

Сзади раздался шорох. Послышался резкий старческий голос:

— Помочь, парень?

Антон обернулся и увидел перед собой высокого лысоватого деда со шрамом на голове. Седые усы и борода были коротко подстрижены, уши стояли торчком. Дед широко улыбнулся и протянул руку, испачканную в черной смазке:

— Сосед Ираклий, — а потом смущенно добавил, — или просто — Диоген…

Глава 3. В которой была одержана первая победа

— Что? Есть идеи?

От неожиданности Антон вздрогнул. Слова Ираклия прервали его приятные воспоминания.

Труженики все так же сидели у стены, а пианино торчало в окне над ними.

— Слушай, а что, если попробовать монтажные ленты? — Раз, два, и Ираклий уже бежал к пианино с пятилитровой канистрой, которую принес из своей комнаты. Он смазал ленты каким-то вонючим средством, похожим на масло, один конец просунул под музыкальный инструмент и обмотал им резные ножки.

Ираклий с Антоном торопливо вошли в дом, бросили в зале под окном свернутые матрацы, обвязались лентами и, как бурлаки, стали тянуть за собой фортепиано. Нехотя оно начало поддаваться. Наконец один край ударился об пол, а второй со вздохом осел на матрац.

— Оба-на! — Ираклий довольно потер руки.

Вечером на столике у пианино в кружках дымился чай. На тарелке лежали шоколадные вафли, «Степ» и карамельки.

Антон медленно подошел, сел к фортепиано и заиграл «Реквием по мечте». Ираклий приблизился и наблюдал за исполнением.

— Ираклий, а хочешь, я тебя научу играть «Fine rain»? — Юноша впервые назвал человека, старше его почти на полсотни лет, на «ты». Это вышло как само собой разумеющееся. И ни Антон, ни его сосед не обратили на это обстоятельство внимания.

— Это настоящая музыка, да и учиться специально не нужно. Просто поймай настроение и ритм.

Сосед посмотрел на фортепиано как на нечто фантастическое и кивнул в ответ.

Антон стал аккомпанировать, а Ираклий долго прислушивался к звукам, потом осторожно коснулся корявыми рабочими пальцами клавиши: одной, второй, третьей. Через несколько минут мелодия наполнилась сложными пассажами, причудливыми аккордами. Антон искоса бросил на Ираклия взгляд и улыбнулся.

Чай давно остыл. За окном было темно, а старинный дом жил непривычными и такими жизнеутверждающими звуками джаза.

Глава 4. В которой герой вспоминает

Антон лежал на матраце на полу, заложив руки за голову. В зале были видны только контуры мебели. Толстолицая луна украдкой подглядывала сквозь воздушную занавеску. Не спится. Метроном часов отмеряет такт ночной музыке. Гулко вступает в партию ветер. Он создает канву, по которой разольются созвучия таинственной симфонии. Шепчут еле слышно листья деревьев. Со стороны огорода послышались соловьиные трели.

— Солист. Ах, негодник, так точно взял фа диез, — Антон улыбнулся. Он продолжал вести беседу с птицей. — Мы похожи. Как и я, жить не можешь без музыки, но поешь в свое удовольствие. Тебе надоели постоянные нотации, потому прячешься в глубине сада. Соловей — птица вольная, — сказал о себе Антон и погрузился в воспоминания.

                                                        +

Звонок больно ударил по ушам. Антон торопился на урок с факультатива по физике.

«Предатель. Нет бы продлить перемену, так сговорился с литераторшей», — думал Антон пока мчался в класс. Тихонько постучался в дверь. Сердце билось тревожно. Антон съежился, словно чувствовал, как чьи-то ледяные руки медленно приближаются к его шее.

— Извините, Гадиля Маратовна, можно войти?

Ответа не последовало. Заслуженный учитель русского языка и литературы дефилировала по классу на высоких каблуках. Когда встречала препятствие, она резко разворачивалась и шла в обратную сторону. Гадиле Маратовне уже исполнилось пятьдесят два года, но она тщательно скрывала свой возраст. Короткие волосы учительницы отливали лиловым. Ярая противница всего искусственного, она красилась басмой. Как обычно черный брючный костюм, красный шарф завязан на бант и сдвинут немного в сторону. Руки Гадиля Маратовна заложила за спину.

— Фюрер в женском обличье. А голос… — прошептал Антон. В уме он изобразил наигранно оскорбленную интонацию учительницы: «Молодой человек, какое бескультурье. Вы опоздали, вы посмели унизить достоинство учителя». После, как правило, она вворачивала такой вопрос, на который невозможно было ответить правильно. — «Заработанная оценка», — она низко склонялась над дневником и с упоением вырисовывала «2». Расчеркивалась крупной подписью, словно нарочно, чтобы двойка выделялась на фоне остальных оценок.

Интересно, если бы существовали «антиоздоровительные» санатории, она бы стала лучшим специалистом? Антон представил цветной плакат над входом: «Покалечь здоровье, приходи к нам!» Гадиля Маратовна в кабинете дает рекомендации: «Ой, вы совсем себя запустили. Ай-ай-ай, какие крепкие нервы, у вас отличное настроение. Ах, какой ужас», — она хватается за сердце. — «У вас выходит отлично по литературе в году. Срочно к психонервотрепту!» — Гадиля Маратовна связывает Антона в смирительную рубашку и тащит в кабинет литературы. Она дает лупу и заставляет читать с плаката на стене отрывок «Мцыри» Лермонтова. Когда Антон отводит аппарат от глаз, оказывается, что на плакате написано четверостишие Некрасова. Гадиля Маратовна ехидно улыбается и злобно потирает руки…

                                                        +

— Молодой человек, какое бескультурье, — донесся знакомый будоражащий голос. — Вы опоздали, вы посмели унизить достоинство учителя…

«Заметила! Понеслось», — подумал Антон и постарался быстрее пройти в класс. Он был рад даже с «заслуженной двойкой» сесть на место.

Гадиля Маратовна невзлюбила его еще в пятом классе. Антон был не такой как все. Ее раздражало то, что он не хвалил в сочинениях тех, кого принято было хвалить, не ругал тех, кого велела учебная программа. Он словно лез на рожон, хотя это получалось совершенно неосознанно. Например, когда им задали контрольное сочинение о Дубровском, Антон написал: «Бедная Маша так не хотела выходить замуж за старика, что готова была бежать с бандитом».

Многие одноклассники сочувствовали Антону, но понимали, что исход этой битвы не в его пользу. Гадиле Маратовне боялся возражать даже директор, и вот почему.

Когда проходил смотр презентаций заслуженных учителей года, Гадиля Маратовна выступала с докладом, который длился ровно пятнадцать минут и тридцать секунд, как подсчитали скучавшие в зале педагоги.

Во время выступления профессор из Москвы попытался задать ей вопрос.

— Уважаемый, я разве об этом сейчас говорила? — она высокомерно взглянула на гостя. — Не перебивайте.

Профессор стоял, чуть приоткрыв рот, так и не закончив фразы.

В первом ряду сидели директор школы и глава местной администрации, что-то шепотом обсуждали. Неожиданно Гадиля Маратовна остановилась, помолчала, пристально смотря на них, а потом спросила:

— Молодые люди, я вам не мешаю?

Зал опешил, однако глава администрации, видимо, воспринял поведение Гадили Маратовны как дань уважения, слегка махнул рукой и сказал:

— Нет, нет, что вы. Продолжайте.

Конечно, с таким трансформером сложно было бороться Антону. Масло в огонь подлил такой случай в шестом классе. Гадиля Маратовна принципиально никогда не ставила Антону пять по русскому языку и литературе в году. Но однажды она сказала:

— Антон, у тебя появилась возможность получить пятерку по литературе. Если будешь участвовать в олимпиаде, так и быть, заработаешь «отлично» в четверти.

Окрыленный, Антон неделю готовился к олимпиаде. Вместе с ним в ответственном мероприятии участвовали девочки-отличницы. Когда пришли результаты, оказалось, что из всех учеников Гадили Маратовны только Антон показал высокие результаты. Он вышел на второе место среди школ района. Антон с надеждой ждал, когда же объявят результаты четвертных оценок.

— Математика: пять, химия: пять, иностранный язык: пять, физкультура: пять… — объявляла классная его результаты.

«Неужели наконец пятерки? Ребята, я пробил эту стену», — так хотелось сказать Антону.

— Русский язык: четыре, литература: четыре, — на этом оглашение оценок завершилось. Антон молчал всю дорогу до дома, ни с кем не хотел общаться.

На следующий день Гадиля Маратовна сказала:

— Антон, не забудь, двадцать пятого числа проходит областной тур олимпиады.

— Так у меня же в Петербурге игра с юношеской командой из Милана, — Антон изо всех сил держался. — Мы к этой встрече готовились полгода.

— Ничего не знаю, чтобы был на олимпиаде, — сказала Гадиля Маратовна тоном, не терпящим возражений.

Антон не знал, как поступить, но желание побывать на игре, о которой так мечтал, пересилило. В конце концов, он свое обещание исполнил: участвовал в олимпиаде.

Игра с Миланом была незабываемой. С этих пор Гадиля Маратовна стала относиться к Антону еще хуже. Несколько раз он пытался переступить через себя, ради мамы примириться с учительницей: делал тщательно домашнее задание, прекрасно отвечал на уроке — не помогало. Наконец друзья сказали, что Гадиля Маратовна любит, когда ее хвалят. Отличницы этим пользовались.

Когда Антон прибежал домой окрыленный — у него появилась надежда — первым делом забил в поисковике: «Самые изысканные комплименты женщинам». Он просмотрел сотни вариантов, пока не увидел такой: «Простите, вы не могли бы так часто не моргать. У вас такие пушистые ресницы, что на меня дует».

Антон решил, что Гадиле Маратовне эти слова точно понравятся. Девочки говорили, она специально густо красит ресницы: это единственное, что хоть немного ее украшает. Антон долго репетировал перед зеркалом, как он скажет комплимент.

На следующий день он настроился на решительный выпад:

— Не дрейфь, Антошка, прорвемся. Одна минута унижения — ничто по сравнению с мамиными слезами. — И тут же подумал: «Да уж, ощущения так себе. Точно идешь в пасть к крокодилу».

Представился удобный случай. Антон отвечал у доски. Гадиля Маратовна как всегда склонилась, чтобы поставить ему в дневник четверку. Силы Антона покинули, но он взял волю в кулак, подошел к столу, склонился и тихо трясущимся блеющим голосом произнес:

— Простите, вы не могли бы так часто не моргать?

Гадиля Маратовна удивленно посмотрела на Антона. Глаза ее округлились. Голос Антона начал срываться. Он несколько раз откашлялся, прежде чем продолжить фразу:

— У вас такие пушистые брови, что на меня дует.

— Что-о-о? — лицо Гадили Маратовны вытянулось, и она стала похожей на страуса. Раздался вопль ужаса. Она буквально вылетела из класса и помчалась в сторону директорской.

— Как ты ее, — говорили друзья. — Что ты ей такого сказал?

Антон весь вжался в пол, словно хамелеон, принял цвет стены светло-зеленого оттенка. Он и сам пока не понял, что произошло:

— Я ей комплимент сказал, а она… — и тут Антон осознал всю непоправимость ситуации. Он перепутал всего лишь одно слово. Вместо «ресниц» сказал «брови». Надо сказать, что красотой сросшихся бровей Гадиля Маратовна могла посоревноваться с Фридой Кало.

С тех пор прошло три года непрестанных испытаний. Гадиля Маратовна жаловалась на него директору, а главное, родителям. С ними и так было непросто. А после фразы Гадили Маратовны на последнем звонке: «В трущобах родился, там и сгинешь!» — Антон вовсе решил бросить школу, не дожидаясь выпускного.

— Нет, поборемся еще с вами. Я добьюсь своей цели. Видите вы, Гадиля Маратовна, я приехал в Малоярославец, сделал первый шаг к своей мечте. Я не дам сломать свою судьбу. Пусть и без вашего высшего образования, но обязательно найду свой путь в жизни, стану известным музыкантом, запишу диск и прославлюсь. Что скажете, когда ваши внуки будут плакать и смеяться под мои песни?

Отец будет мной гордиться. Да, и ты, мамочка, тоже. Может, тебе пока и непонятна моя идея, но уверен, я устроюсь на работу, и ты согласишься с моим жизненным выбором. Соловей — птица вольная…

                                                         +

За несколько минут в голове Антона пронеслась эта история. Все так же соловей выводил свою сольную партию. Антон ощутил прилив какой-то детской нежности:

— Пташка моя ненаглядная, ты не одинока. Нас двое.

Ветер дышал в окно. Он легко и дружелюбно щекотал Антону пятки. В ночной тишине, в последнем звуке соловьиной песни, вселенная растворялась.

Глава 5. В которой обнаруживаются подозрительные следы

Антон шел по длинному коридору, из которого сотни дверей вели в большие и маленькие комнатки. Его мучил странный проникающий всюду звук, похожий на нестерпимый плач. Так жутко хотелось спать, а этот детский рев тревожил его. Главное, Антон не мог найти источник этого звука. Он с яростью распахивал следующую дверь, вбегал в комнаты, метался по ним. Залезал в шкафы, переворачивал раскладушки, заглядывал в комоды. Но источника звука не было.

— Что за ерунда. Еще комнат двадцать. Где этот кто-то, который мешает мне спать?!

Стало жарко, невыносимо душно. Антон сбросил с себя футболку.

Наконец он приблизился к двери, звук словно стал сильнее. Дернул за ручку. Крик, чей-то крик. Детская комната. Игрушки разбросаны по залу. На ковре видны мазутные следы от огромных берцев размера пятидесятого. Неожиданно Антон заметил, как в углу огромная бойцовская собака терзает подушку для грудничка. Перья, выдранные из белой пуховой плоти, разлетались по комнате.

— Мама, мама, — позвал Антон, как в детстве, — возьми меня на ручки. На него нахлынул цепенящий ужас. Когда зверюга взглянула на него красным кровавым глазом, Антон мгновенно залетел в соседнюю дверь, захлопнул ее и даже провернул ключ в замке.

«Эта злобная тварь не успела меня зацепить», — подумал он, когда прислонился ухом к двери. — «Где я? Закоулки как в Пушкинском музее».

Истошный детский вскрик ворвался в его размышления. Неожиданно в нем Антон узнал чей-то родной, любимый голос. Голова отяжелела, и он не мог вспомнить, чей же, чей.

Раздирающий крик, словно от ужаса и боли. Еще один и тишина… Антон оглянулся по сторонам.

— Ну, где же ты? Что замолчал? Ну давай же, давай.

Антон метался по соседним комнатам, а этого раздражающего, но такого близкого плача все не было. Глаза защипало, они наполнились соленой жидкостью. Поток предательских слез заливал лицо, стекал по шее. Антон не стеснялся. Он бежал по новым и новым комнатам. И понимал, что потерял кого-то такого близкого, родного.

У двери хрипящий плач раздался снова. Антон облегченно вздохнул:

— Ребенок жив, — но вдруг услышал ритмичный приближающийся звук. Музыка, как в страшных фильмах, наполнила комнату. Антон подошел к двери и отчетливо понял: там, за ней, что-то непоправимое, чего он так боялся. Музыка нарастала. Звуки уничтожающей, будоражащей душу мелодии охватили его.

— Я должен спасти ребенка, — Антон медленно приоткрыл дверь. Детский плач был еле-еле различим. Антон медленно вошел в комнату. Дверь на балкон была распахнута. Штора трепетала от порывов ветра. К балкону вели следы.

— Наверное, злодей услышал мои шаги и перестраховался.

Антон заглянул под кровать — никого, быстро отдернул занавесь — пусто. Справа гудела, проворачиваясь, стиральная машина. Антон с ужасом приблизился к ней. Сердце вырывалось из груди. Постоял, но потом решительно глянул в стекло барабана… И отпрянул от ужаса назад. Скорчившись, с изломами, там медленно, неповоротливо проворачивался его любимый плюшевый медведь.

— Изверги, зачем они его туда…

Крик стал слышнее, когда Антон подошел к комоду. Здесь на полу Антон заметил пистолет. Рядом было заметно обгоревшее пятно. Около самого комода стоял все тот же след от огромного черного ботинка. Слезы высохли.

— Здесь, — обреченно пошептал он. Еле слышный звук, действительно, раздавался из комода.

— Не могу, не могу это видеть, — Антон прикрыл глаза и потянул полку комода на себя. Полка была открыта, но Антон был не в силах посмотреть, что же там. — Ты должен взять себя в руки, возможно, его еще можно спасти. — Антон медленно открыл глаза.

На постельном белье лежал затухающий кнопочный телефон. Экран оповещал: «Отключите будильник». На сигнальном звонке стояла запись его детского голоса.

— Жестоко… — с этими словами Антон проснулся. Подушка была мокрой от слез. На его лицо, глаза, губы налипла шерсть. Рядом довольно урчал рыжий соседский кот. Было душно и нестерпимо хотелось в туалет.

Глава 6. В которой появляются опасные насекомые

Антон выбежал из дома и по мокрой утренней траве побежал к покосившемуся домику в конце огорода. Он стоял на самом склоне над полем. Плющ соткал на крыше причудливый темно-зеленый брезент. Пятки Антона так и отскакивали от холодной влаги на листьях.

Антон быстро распахнул дверь. Домик слегка покачнулся. С таким же треском Антон смачно хлопнул дверью. Домик покачнулся второй раз.

— Да, это я, конечно, зря. Не хочется, чтобы эти доски рухнули на меня.

Справа от Антона в верхнем углу осы свили гнездо. Они тихо перешептывались около своего скромного жилища.

«Что за мерзкий сон мне сегодня снился. Называется, Гадилю Маратовну вспомнил. Фу, не буду даже думать об этой ночной жути», — и тут же у Антона в памяти всплыла картина, как в барабане машинки изуродованный, скрюченный болтается его любимый медведь. — «Бррр… Думай о хорошем, думай о хорошем. Так, скоро поеду устраиваться на работу в „Adidas“. Интересно, что скажут родители, когда я принесу им первую зарплату?»

Осы все так же подозрительно о чем-то переговаривались.

— С такими домашними питомцами нужно быть настороже, — чтобы не злить ос, Антон осторожно вышел из своего убежища, тихонько прикрыл дверь и притаился у входа, словно прислушиваясь к тайным переговорам насекомых. Затем, не отрывая взгляда от двери, крадучись сделал несколько шагов назад.

Вдруг за его спиной раздался внезапный оглушительный дружный крик: «Слава! Слава!»

От испуга Антон подскочил и тут же резко обернулся. Ветер с силой ударил ему в лицо. Антон прищурился, а когда открыл глаза, то увидел, что стоит на краю холма над бескрайним полем. Перед ним на просторе выстроены войска: всадники и пешие воины в кольчугах со щитами, мечами и копьями.

«Слава!» — прогремело еще раз. Воины неотрывно смотрели на Антона. Лицо его вдруг залилось краской, а жгучий стыд электрическим током пронзил все тело, опустился под лопатки и дошёл до кончиков пальцев ног.

— Какой позор, — от растерянности Антон заметался из стороны в сторону, а потом как-то неуклюже стал пятиться назад.

Глава 7. В которой герой оказывается в непривычной роли

Антон сделал несколько шагов, прежде чем над его ухом прогудел глубокий бас:

— Княже, мы ждем вас!

Только сейчас Антон увидел, что справа от него стоял могучий богатырь с округлой бородой, напоминающей острие лопаты, мохнатыми усами и с суровой складкой на лбу.

— Войска ждут, — уточнил он, вытягивая губы вперед трубочкой. Складка на его лице стала еще глубже.

Антон растерянно взглянул на незнакомца, в испуге забегал глазами, попятился еще немного… Ступеньки все не было.

Спешно Антон обернулся. Вместо деревянного покосившегося домика за ним стоял высокий шатер. Рядом неспешно прогуливался жеребец. На спине его было пристегнуто седло с расшитой золотыми узорами подушкой.

«Это все сон, странный сон, — не переставая стал повторять Антон. Он несколько раз с размаху хлестнул себя по лицу. — Ай, ай, да проснись же ты!!!» — щеки горели, а он все не мог прийти в себя.

Наконец Антон сильно зажмурился и встряхнул головой: «Все, больше на ночь никаких страшных историй, никаких триллеров. Колыбельная и спать, только спать…»

— Простите, княже!

Антон быстро открыл глаза:

— А? Что? — перед ним было все то же лицо сурового человека, но теперь в его глазах появился оттенок отцовского сочувствия. Голос стал словно мягче и тише:

— Вы занедужили?

— Да… я… нет… — еле промямлил Антон.

— Это все ваша тяжкая рана, Андрей Ярославич, — незнакомец удрученно покачал головой. — Я все понимаю, но дружина желает узреть вас, жаждет услышать слово доброе, приветное. Оно думушки тяжкие прогонит прочь…

«Что за странная речь? Какие думушки?» — подумал Антон.

— Рассудите, княже…

«Почему он так упорно смотрит на меня, как будто я у них тут „княже“?» — вдруг Антона пронзила странная мысль. Он быстро огляделся по сторонам.

— …Дружина в смятении.

«Не может быть. Нет, нет», — Антон замотал головой и хотел было нагнуться, чтобы ущипнуть себя за коленку. Тело его стало грузным и неповоротливым. Что-то непривычно давило на плечи: «Да что со мной?» — Антон посмотрел на ноги и увидел на себе сапоги. Длинную рубаху, прикрытую кольцами кольчуги. На поясе висел тяжелый меч.

— Андрей Ярославич, князь Владимир Андреевич с дружиной уже выступили, скоро будут здесь, — слева подошли несколько воинов. Один из них, отдышавшись, приблизился к Антону и протянул ему щит, похожий на перевернутую каплю.

Только сейчас Антон заметил, что все собеседники были ниже его на голову: «Что это за „Незнайка на Луне“, почему здесь все такие маленькие?», — он решил, что нужно поскорее узнать, где он очутился, и что это за люди.

Антон с трудом просунул руку под гладкие кожаные ремни, которые крепились к щиту. Украдкой посмотрел на свое отражение. На голове Антона красовался шлем с острым наконечником. Около шеи крепился бордово-алый плащ.

«А я неплохо выгляжу. Как гроза татаро-монголов и всяких там…» — решил Антон. Он наклонился и шепотом спросил у незнакомца:

— Прости, друг, за вопрос странный. Видно, я на солнышке перегрелся, голова гудит. Год-то какой нынче?

Бородач так же чуть слышно ответил, доброжелательно глядя на Антона:

— Теперича шесть тысяч восемьсот семьдесят седьмой от сотворения мира.

Антон чуть слышно буркнул:

— Картина не сильно прояснилась, — а громко добавил: — а вас как… величать? — Антон решил, что ему повезло: в детстве любил былины, хоть какие-то старославянские слова ему знакомы.

— Так как же, я Данила Васильевич, воевода, крестный ваш. Вы меня еще «богатырь Данила» в детстве называли, — лицо незнакомца непривычно озарила улыбка. Он постоял, задумавшись, а потом дружелюбно прогудел: — Андрей Ярославич, так скажете слово войскам?

Антон замялся:

— Слушай, а может лучше ты? Говоришь убедительно, со слогом все в порядке.

— Негоже воеводе поперек князя лезть. Не поймут.

— Уверен, прям точно-преточно? — Антон с надеждой взглянул в глаза Даниле.

Тот смотрел на Антона растерянно.

— Ладно, — Антон приблизился к самому краю склона. Дух захватывало от такого зрелища: поле словно было заковано в гигантский металлический панцирь. Это блестели на солнце щиты и доспехи воинов.

— Ой ты, гой еси, Земля Русская, — начал нараспев Антон, и увидел в лицах воинов непонимание, каменную стену взглядов. — Так. Былины, значит, не совсем про то. Может, тогда так… — и Антон громогласно произнес:

— Други, поганые враги решили: «Пойдем на Русскую землю и разбогатеем от русского золота!» Пошел же безбожный на Русь, будто лев ревущий ярясь, будто неутолимая гадюка, злобой дыша, — Антон сделал паузу. Он видел: взгляд воинов немного потеплел.

«Все-таки хорошо, что на олимпиаде по литературе мне попался отрывок из „Сказания о Мамаевом побоище“».

Антон продолжал цитировать:

— «Ныне выступаем против безбожных язычников, поганых татар…» — на этих словах воины недоуменно стали переглядываться.

Подоспел Данила Васильевич:

— Княже, что вы, какие татары. Мы же с ливонскими рыцарями биться идем…

Воевода обратился к войску:

— Братья, князь Андрей Ярославич ранен, еще не оправился, но ведет вас в бой. Как Александр Невский бил рыцарей иноземных на озере Чудском, так и мы разобьем их. Сразимся с погаными ради младого князя Димитрия!

Антон развеселился: «Князя Дмитрия Донского что ли? Вот это я угадал: „Сказание о Мамаевом побоище“ еще даже не написано, а я его цитирую».

Когда Данила отошел в сторону, Антон сцепил свои ладони в кулак и потряс ими, словно болтал кубик для настольной игры в руках:

— Уважуха, братан.

Данила опешил, а Антон неожиданно для себя выступил вперед и запел песню из фильма «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна:

Вставайте, люди русские,

На славный бой, на смертный бой.

Вставайте, люди вольные,

За нашу землю честную!

«Так, а какие там дальше слова?» — Антон набрал побольше воздуха и продолжил:

Вставайте, люди русские,

На славный бой, на смертный бой.

Вставайте, люди вольные,

За нашу землю честную!

При этом он взмахивал рукой вверх, давая понять, чтобы воины ему подпели. Те немного растерялись, но потом постепенно их голоса стали вплетаться в одну стройную мелодию.

Воинственная воодушевляющая песня разносилась над полем.

Антон чувствовал единство с этими людьми. И он понимал, что это общее настроение. Неожиданно вспомнил еще несколько строчек и запел высоким голосом:

На родной Руси, на родной Руси

Не бывать врагу!

Поднимайся, встань,

Мать родная, Русь!

И воины уже мощным громогласным хором подхватили:

Вставайте, люди русские,

На славный бой, на смертный бой.

Вставайте, люди вольные,

За нашу землю честну-у-у-ю-ю-ю!

Пафосно Антон выступил вперед и обратился к войску с выражением артиста Николая Черкасова:

— На том стоит и стояла Русская земля, — и героически повернул к войску красивый профиль, высоко подняв руку и распахнув ладонь.

И тихо добавил:

— Классика кинематографа бессмертна.

Глава 8. В которой герой удивляет стратегическими способностями

Воины загудели.

«Фух, похоже, с задачей справился», — решил Антон. Тут же к нему подвели коня. «И что мне с ним делать? В последний раз я садился на пони в шесть лет, когда мама уговорила „покататься на лошадке“. Тогда я чуть ли не рухнул вниз головой. Интересно, эта попытка будет более удачной?»

Антон с важным видом обошел вокруг коня, потрепал его по морде.

— Что же вы стоите, помогите князю. Он потерял много сил после ранения, — неожиданно обратился к дружинникам Данила.

«Вот, друг, подсобил. Мне бы такого в наше время», — думал Антон, пока два воина невысокого роста затащили его на коня.

— Друзья, князь Андрей Ярославич благодарит вас за помощь, — сказал Антон о себе в третьем лице. Он понимал, что воины направляют помощь именно князю, наверное, действительно славному воину, а не ему, неуклюжему подростку Антону. — Ваш князь ценит преданность.

Антон поскакал со склона к войскам. Ветер чуть не сшиб его с седла. Хорошо, что ноги крепко держались в стременах. Антон вовремя ухватился за повод.

Дыхание перехватило.

— Надо же, в этом есть свой шарм. Молодец, мальчик, — потрепал Антон шоколадно-коричневого коня за гриву.

Он проскакал мимо строя войск. Плащ словно флаг развевался посреди широкого поля. Мимолетно взгляд Антона уловил странную деталь. В рядах воинов кое-где стояли совсем дети: мальчики десяти, двенадцати, четырнадцати лет. Завидев князя, они выхватили из ножен мечи и почтительно подняли их над головой.

— Вот же, привидится такое… — оборвал себя Антон. Он проскакал большой круг, мастерски, как ему показалось, ударил коня по бокам, и тот помчал его вверх по склону.

— Ух, хорошо, — прикрикнул Антон, спрыгивая с лошади.

Издали послышались топот копыт, говор людей.

— Князь Серпуховской Владимир Андреевич едут с дружиною, — Данила Васильевич еще сильнее вытянулся, стал собраннее при упоминании имени успешного полководца.

Помощники воеводы стали перешептываться: «Сам Владимир Андреевич, внук Ивана Калиты пожаловали. Воин знатный: такой умный и храбрый».

Антон напрягся, ожидая увидеть маститого полководца. Куда делась княжеская уверенность. Теперь он с новой силой почувствовал себя самозванцем в этой роли. Хотелось быстрее скрыться, убежать, как в детстве, зажмурить глаза и с полной уверенностью заявить: «Меня нет».

Вдали, справа от склона, показалась вереница обозов, пеших и конных воинов. Возглавлял ее молодой человек, такой же невысокий, как и все здесь. Князь был облачен в кольчугу, которую покрывали диски калантаря. Они, словно маленькие щиты, закрывали тело князя от ударов копья. Из-под кольчуги выглядывала расшитая рубаха из простой материи и такие же штаны, вправленные в высокие сапоги. На поясе висел мощный меч. Он прикрывался круглым щитом с выкованными на нем по кругу волнами. Шлем с наушами по форме напоминал башню княжеского терема. Из-под шлема выгладывала бармица. Она защищала шею, — конечно, насколько ее можно было защитить в таких условиях.

Владимир Андреевич лихо скакал на коне. Он приветствовал войска. Те восхищенно смотрели на него и бойко кричали приветствие. Невольно Антон залюбовался наездником.

Почему-то вспомнилось, как два года назад зимой, пока все дети лепили снеговиков, машины, зверушек, Антон тоже вышел на улицу и начал творить. Просил родителей не смотреть на его работу. Он три часа провел на свежем воздухе, а когда родители пришли посмотреть на его снежную фигуру, увидели мощного воина. Он напоминал скульптурное изображение Александра Македонского. Антон красками вырисовал его лицо, глаза, раскрасил мускулистые руки и грудную клетку. Главным достоинством бюста были четкие квадраты мышц на животе. Пресс. Втайне Антон мечтал походить на такого воина. И вот его герой взлетает по склону на своем черном как смоль коне.

Воины вытянулись, словно струны, и трепетно смотрели в сторону князя. Тут Антон внимательно рассмотрел его лицо и понял, что перед ним его сверстник.

Владимир Андреевич приблизился, ловко и легко соскочил с коня:

— Здравствуй, брат Андрей, — он подошел к Антону и троекратно обнял его. Затем вытащил из-под кольчуги нательный деревянный крест и протянул его Антону. Тот сообразил, что, видимо, должен поступить так же. Он закопошился, и сообразил достать свой маленький крестик. Антон хранил его. Уже шестнадцать лет со дня крещения он был с ним. Может, Антон и не совсем понимал подлинного значения этого события, но твердо был уверен, что это был какой-то поворотный шаг в его судьбе.

Владимир Андреевич с благоговением поцеловал Антонов нательный серебряный крест, а Антон — его деревянный.

Широко улыбнувшись, князь Владимир потрепал Антона по плечу:

— Сколько лет мы с тобой не виделись? Уж, наверное, восемь лет как. С первого нашего боя, — Антон угукнул и кивнул в ответ. — Тогда мне было восемь лет. Помнишь поход на Галич?

Антон не знал, что ответить, но вновь ему пришел на выручку Данила Васильевич:

— Еще тогда, Владимир Андреевич, мы заметили ваше бесстрашие. Ребенком был, а все равно не оробел. Мы тогда и порешили с воеводами взять вас в сражение против суздальско-нижегородского князя.

«Какой у князя Владимира умный взгляд. Вот это настоящий лидер, — подумал Антон, — такой великодушный, равный со всеми, не заносчивый. И в свои шестнадцать-семнадцать лет настоящий герой».

— Как твоя рана, Андрей Ярославич, заживает? — князь Владимир внимательно посмотрел ему в глаза.

Антону стало неловко такое внимание, и он отмахнулся:

— Ничего, потихоньку.

— Слава Богу! Теперь давайте о деле. Нынче гонец из Пскова передал, что простой люд обороняет крепость, но иноверцы отступать не желают. Рыцари ливонские теснят их. Что скажешь, брат Андрей?

— Насчет чего?

— О бое говорю. Что делать будем?

Антон не ожидал такого поворота. Тактике и стратегии в школе его точно не учили. Хотя было бы совсем неплохо. Он судорожно перебирал информацию из компьютерных игр, книг и фильмов. Потом его вдруг осенило: «Что ж это я об истории Куликовской битвы забыл, а еще патриот…»

Вслух сказал:

— А что, Владимир Андреевич, если мы выманим противника из крепости, сосредоточим основные войска на поляне около леса на хороших позициях? У нас будет запасной отряд. Когда противник выдохнется, мы — бамц, маневр, с тыла по ним ударим. Побегут как миленькие.

Когда Антон закончил, князь Владимир, смотревший вперед, кивнул головой:

— Мудрое решение. Только бы выманить противника из крепости.

Антон был доволен собой, думал: «Я просто призван быть полководцем. Век бы жил князем».

Владимир Андреевич в это время сказал, задумавшись:

— Вернемся ли мы на этот раз с поля боя? Как Бог даст. Не случайно говорил князь Владимир Мономах: «Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя. Дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет. …Никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от Бога повелено».

Владимир оглянулся на Антона. Тот сиял, наблюдая за строем воинов, блеском щитов и кольчуг.

— Посмотри, князь, какие просторы, — вдруг произнес князь Владимир. — Широка, привольна Земля Русская, — он с упоением смотрел на окрестные холмы, поле. — Если даст Бог, возведу-ка я здесь город. На этом месте крепость заложу: удобное место для обороны, — князь указал на место, где всадники стояли, — и река недалеко. А за тем холмом монастырю быть.

Антон вспомнил это место в Малоярославце. С левой стороны за холмом и впрямь возвышался большой монастырь. Город разросся и поднялся с холмов чуть выше. Антон подумал: «Значит, князь Владимир и есть основатель Малоярославца. Если у него получилось целый город построить, неужто я не запишу музыкальный диск? Нужно поучиться у него целеустремленности», — а вслух добавил:

— Строй, князь. Не представляешь, каким важным будет этот оборонительный рубеж. Лучшая защита Москвы от захватчиков.

— Ты почем знаешь? — Владимир Андреевич обернулся и улыбнулся широко, по-мальчишески.

Антона немного сконфузил этот вопрос, но он уверенно заявил князю, своему ровеснику:

— Чувствую я, что так будет. Да и места какие… Красота! — Антон подумал: — «Чуть не спалился. Болтаю слишком много».

— Что ж, выступаем, — Владимир Андреевич мгновенно посерьезнел, — Пора. Он быстро снял с себя шлем и широко перекрестился: — Благослови, Господи, на дело благое, постоять за Отчизну и людей русских, страждущих. Защитим их от лютых немцев, — Антон последовал примеру князя. Тот окончил молитву, надел шлем и взлетел на коня. Вдохновленный Антон повторил все в точности, и даже удивился, когда понял, что уже сидит на лошади, как умелый всадник. Он спешил за князем Владимиром, который стремглав пронесся вниз с холма, и уже скакал вперед по зелени, опаляемой солнечными лучами.

Раздался сигнал, и войска двинулись за князем. Трава на поле беспокойно колыхалась, местами была примята копытами лошадей. Слышалось журчание воды: недалеко был источник, из которого рождалась река. Вдали, около самого горизонта, взмыла птица и воспела победный гимн.

Глава 9. В которой герой попадает в гущу событий

Князь вместе с Антоном въехали в лес. Они скакали впереди дружины в окружении семи всадников. Справа от Антона — Данила Васильевич.

В лесу яркий солнечный свет запутался в тугих плотных ветвях деревьев: казалось, что в одночасье наступил вечер. Лишь редкие лучи освещали всадников. В лесу пахло сыростью и хвоей толстоствольных сосен.

Остальная часть дружины шла в отдалении. Медленно воины продвигались все дальше в лесную чащу.

Антон, покачивающийся в седле, с наслаждением погладил шершавую кору одного из деревьев.

«Как жарко. Нырнуть бы сейчас в реку», — посмотрел Антон на князя Владимира. Тот был насторожен и сосредоточенно к чему-то прислушивался. Антон рассеянно взглянул на Данилу. Тот сдвинул брови и выглядел непривычно угрюмо.

— Что случилось? — шепотом спросил Антон и кивнул в сторону князя Владимира.

Из-под густых Данилиных усов прозвучал недовольный приглушенный голос:

— Развелось в последнее время в этих лесах лихих людей. Бога, окаянные, не боятся. Грабят, убивают и стара и млада. На дружины нападать стали. Намедни гонца княжеского поймали. Так из лесу не воротился — усы Данилы вновь приподнялись вверх. Он помолчал немного. — Видели, справа у коряги обрывок одежды и кровь совсем свежая?

Антону было стыдно признаться: в такой чудный день меньше всего он думал об опасности. Происходящее казалось ему волшебным сном. Последние десять минут пути он следил, как шустро по веткам скачут огненно-рыжие белки.

В то время как Антон склонился в сторону Данилы, за всадниками с высокой сосны наблюдала пара зорких глаз.

— Тихо, слышите? — князь Владимир приподнял руку, останавливая других всадников. В пятистах метрах недовольно зашумели птицы, видимо задетые неосторожным человеком. — Ух, говорил же, никого не боятся… — пробубнил Данила Васильевич.

— Приготовьтесь, — всадники только успели сомкнуться плотным кольцом, встать друг к другу спинами. Где-то высоко над головой раздалось курлыканье птицы, и словно по сигналу со всех сторон на путников посыпались стрелы.

Многие из них вонзились в выставленные вперед щиты. Крепкий юноша-дружинник, который скакал слева от Антона, упал замертво на лошадь. Из его спины торчал острый наконечник. По коричневой лошадиной шерсти потекла багровая струйка, которая скатилась вниз и медленно стала капать на землю. Он этого зрелища у Антона закружилась голова, его будто укачало. Он еле держался в седле.

— Поддержите князя Андрея, — кричал, выхватывая меч, Данила. На него летел бородач в рваном зипуне с топором в руке. Это был главарь банды. Он выкрикивал команды головорезам. Сквозь полуобморочное состояние Антон видел, как разбойники все ближе подходят к князю Владимиру и к нему.

— Да сколько их здесь?! — Антон скрючился от страха, накрываясь, словно шляпой, щитом. На дороге появились еще всадники из княжеской дружины. Несколько из них хлестнули лошадей и сразу ринулись в бой, а один натянул поводья, лошадь остановилась. Приложил к губам маленький рожок и подал сигнал тревоги. Вдали послышался топот конницы.

Круг около Антона постепенно распадался. Князя Владимира тянули в сторону несколько разбойников, один из которых умело размахивал кистенем. Княжеский щит был помят и из него торчали четыре стрелы. Враги орудовали топорами, саблями, у главаря был меч.

Владимир Андреевич схватился с широкоплечим разбойником, который только успевал уворачиваться. Данилу человек десять пытались оттеснить к сосне, но он вращал меч вокруг себя с неимоверной скоростью, словно это была булава. Противники боялись подходить к нему вплотную.

— Василий, сзади, — в лязге металла потонул бас Данилы. К дружиннику, закрывавшему Антона, подкрадывался разбойник с кинжалом. Дружинник резко развернулся и с силой рубанул мечом. Чужая кровь прыснула на Антонов плащ. Антона охватил леденящий ужас. «Бежать, бежать…» — пульсировала в уме мысль.

Он смутно помнил, как соскочил с коня, согнувшись, пролез под его шеей, несколько раз провернулся вокруг вражеской лошади. Сабля чудом не задела его. Потом высоко поднял голову и бочком прошмыгнул мимо озверевшего бандита в татарской шапке. Антон был уже около дерева, когда увидел, как из леска прямо в его сторону мчался коротконогий разбойник с копьем. Антон впал в ступор и стоял около дерева, не в силах двинуться с места. Силы покинули Антона. Он просто покорно ждал неизбежного.

Разбойник пронесся мимо и с разбега прыгнул в толпу борющихся.

«Как он меня не заметил?» — Антон быстро отбежал к кустам. Сердце выскакивало из груди.

Окончательно он пришел в себя и отдышался, когда оказался на ветке старой березы под самой ее макушкой.

Антонов жеребец метался среди груды сцепившихся друг с другом тел. Бордовый плащ Владимира Андреевича валялся на земле. По нему топтались кони, а один разбойник, ретируясь назад, зацепился ногой и распластался перед княжеским конем. Владимир тем временем боролся с пятью разбойниками, которые пытались стащить его с коня.

— Вот это отвага, — воскликнул Антон. — Тоже мне, герои, навалились на мальчишку. А ну давай их, — стал болеть он за князя, сидя в безопасности на вершине дерева.

Князь тяжело ранил двоих нападавших. На одного разбойника сверху опустил кистень Данила.

Торжествующе крикнул княжеский всадник:

— Дружина!

Действительно, на дороге показались наездники. За ними поспешали пешие воины. Они оставили в стороне огнестрельное оружие — тюфяк, и кинулись на противников. Разбойники не ожидали такого прилива сил. Многие из них убегали, а некоторые разъяренные с новым азартом ринулись на князя Владимира. Он стал их мишенью.

— Вот камикадзе поганые, — Антон чуть привстал на дереве. Он обхватил одной рукой ствол, а другую, как Илья Муромец на картине «Три богатыря», приставил ко лбу. С каждым ударом Антон автоматически уклонялся в сторону, свисал вперед, пригибался, как и князь Владимир. Ветка под Антоном тихонько прохрустывала, тяжело гнулась вниз, ходила ходуном.

Пока Антон наблюдал за боем, под самой березой один из разбойников-беглецов вытащил из колчана стрелу и приладил ее к луку. Он искал подходящую цель.

— Вот так тебе, вот так тебе, — шептал Антон, помахивая свободным кулаком. Бой в центральной точке перерос в рукопашный. Казалось, княжеского коня готовы были разнести по кусочкам, не то, что самого Владимира Андреевича. Только князь крепко сидел в седле. Рядом, как волков, разметал врагов в стороны раненный в плечо Данила Васильевич.

Разбойник под березой наконец остановил свой прищуренный взгляд на спине князя Владимира и натянул тетиву лука.

— У-у-х, — Данила скинул со спины душившего его разбойника. Испуганный за товарища Антон тяжело выдохнул и присел на ветку. Та громко затрещала и обломилась.

Разбойник только успел вскинуть голову вверх. Он отпустил стрелу. Та по косой траектории пролетела над макушкой князя и пронзила главаря бандитов: бородатого мужика в зипуне. Разбойники бросились врассыпную.

Антон помнил только, как в полете захватило дух. Потом он приземлился на что-то мягкое и потерял сознание.

                                                        +

Антон смотрел вверх на туманное пространство, которое переливалось разными цветами. Серо-желтый, мутно-розовый, грязно-коричневый… Постепенно цвета набирали силу, становились насыщеннее и ярче. Когда они объединились в одну картину, Антон увидел перед собой щетину и рот с прорехой между зубами, шрам, смуглое лицо. Да, определенно это был Ираклий.

— Ну что, очнулся? — с улыбкой спросил Антона сосед.

Осторожно Антон поднял голову с колен Ираклия, привстал. Все тело ныло, болело, как после сильного удара.

Антон осторожно потрогал лоб. На нем образовался большой бугор.

— Как ты шишак такой набить умудрился?

Антон покрутил головой и увидел, что он лежит в огороде около деревянного домика. Рядом участливо жужжали осы. Ветерок доносил неприятные трезвящие запахи, от которых Антон поморщился.

— Ничего не помню, — подставил он локоть Ираклию, — Помогите встать, пожалуйста, — другой рукой Антон дотрагивался до шишки.

Ираклий спешно поднялся с травы и протянул Антону руку. Тот изучающе смотрел на джинсы соседа: на коленях они приняли зеленый оттенок.

— Ничего, отстираю. Секретный способ знаю, — Ираклий махнул жилистой чумазой рукой, — хочешь, научу? Намного проще себя будешь чувствовать.

Антон довольно кивнул, но тут же скорчился от боли. Шея ныла.

Ираклий помог Антону встать на ноги и, придерживая его за локоть, медленно повел к дому.

— По большому счету, главное таз глубокий иметь, губки путевые…

                                                        +

Так они и шли, старик и прихрамывающий подросток. Сад наполнился гудением маленьких обитателей: жуков, пчел, стрекоз, которые скрывались под ветками кустарников, за корягами, загорали, сидя на широких листах лопуха. Солнце было в зените.

Глава 10. В которой упоминается древнегреческий философ

Ираклий жил в Малоярославце давно. Здесь выросли его сыновья. В городе было много знакомых и близких друзей.

Диогеном его прозвали по имени древнегреческого философа. Несмотря на то, что Ираклий знал дело плотника, имел навыки столяра, занимался сантехникой, — в общем, определение «мастер на все руки» вполне ему подходило, однако интересовали его отнюдь не бытовые вещи. Ираклий очень любил читать, если смотрел передачи, то в основном научные: по медицине, физике и математике. Кругозору Ираклия могли позавидовать даже некоторые преподаватели. Он любил заводить разговор с инженерами, профессорами, литераторами, и многое узнавал от них. Такие качества его вполне объединяли с древнегреческим философом, жившим в IV веке до нашей эры.

Но у прозвища была и неявная причина. Ее мог узнать только тот, кто хоть раз бывал у Ираклия в гостях.

Антон понял его имя по-новому, когда сосед пригласил его к себе. С порога сразу поражал странный запах камфары, пихтового масла и чеснока. От него свербело в носу и хотелось зажмуриться.

— Озадачил? — Ираклий улыбнулся. — Этими средствами я лечусь. Да ты не стой на пороге, проходи.

В крошечной прихожей висели кепка, рюкзак Ираклия, куртка из секонд-хенда, стояли берцы. Рядом ютился кухонный шкафчик.

— Погоди, кое-что покажу, — Ираклий бережно раскрыл дверцы и загадочно проговорил: — Здесь я храню все инструменты, на всякий пожарный, чтоб «було» — он обвел взглядом свое сокровище. Антон из-за плеча соседа с любопытством заглянул в шкафчик. Удивила необыкновенная аккуратность, с какой молоток, дрель, плоскогубцы, отвертки и еще всякая всячина были разложены. Все они блестели, хотя было видно, что не многие из них — новые. Рядом стоял походный чемодан. К нему была привязана пластиковая труба.

— Зачем вы ее носите с собой? Ничего, что я так любопытствую? Я просто обещал отцу практическое дело освоить, а у кого я об этом узнаю, если не от вас?

— Оба-на… Да, спрашивай, конечно. Помогу, — Ираклий наклонился к чемодану. — Трубу использую по назначению. Только нюанс: чаще отбиваюсь ею от бродячих собак. Бывало всякое: шум, гам, тарарам, а эта штуковина меня выручала.

Ираклий пригласил Антона пройти вперед, услужливо открыв дверь. Тот заглянул внутрь. Жилье Ираклия сложно было назвать даже частью дома. Скорее это была одна маленькая разгороженная комната, примерно два на четыре метра. Туалет и душ находились за крошечной перегородкой. Над умывальником висела железная сушилка для посуды, на которой стояли две металлические миски, кружка, пара ложек и вилок, стакан с расческой, зубной щеткой и пастой. Под умывальником — ведра, сковородка, кастрюля и медный таз.

Спальню, кабинет и кухню представляла одна тесная комната с окошком. Здесь умещался только маленький компьютерный столик, сразу у входа был топчан, на котором Ираклий спал. Рядом стоял обогреватель и конструкция для электрической плиты. Это была ножка с колесами от компьютерного кресла, вместо сидения встроен держатель. Когда Ираклию было нужно, он снимал плиту и вставлял в держатель доску. Получался выносной столик. Основное свободное место комнаты занимали высокие стопки книг.

— Да, условия у вас спартанские, — сказал Антон, а сам подумал: «Наверное, здесь нельзя уместить не только книжный шкаф, но и книжную полку. Потому сосед и хранит книги на полу».

Антон обвел комнату глазами и, не увидев шкафа, сильно удивился:

— А где же вы храните одежду?

Ираклий отогнул гвоздь на ближайшей стене, обитой деревом. В нее было встроено два шкафа: один с маленькими полками, а другой с пространством для верхней одежды.

Как Антон понял, Ираклий в принципе не любил большого количества вещей, хранил только самое необходимое, а берёг исключительно рабочий инструмент — то, чем он зарабатывал на жизнь.

— Может, будете жить в свободной части дома? — предложил Антон. — Тем более, отец говорил, что он вам очень доверяет. Значит не будет против…

— Нет, это, простите, не для меня, — Ираклий рассказал, что дети не раз звали его переехать к ним, но он отказался покидать привычную тишину, дом «со всеми удобствами». Здесь ему никто не мешает.

— Вот и вторая причина, почему его прозвали Диогеном, — подумал Антон, — он, и правда, как Диоген живет в «бочке» и не любит, чтобы ему мешали «смотреть на солнце».

Глава 11. В которой есть темные пятна

— Какой же странный сон мне приснился, — Антон потряс головой и тут же ойкнул от боли. Кости ломило, голова гудела. — Настолько реалистично, словно я там был. И молодой князь Владимир, и построение войск, поход на немецких рыцарей.

— Прелесть какая! — Ираклий решил поддержать разговор. Он жалел Антона, хоть и не показывал вида. — Думаешь, времена Дмитрия Донского видел?

— Угу. Единственное, что было похоже на сказку, так это то, что в строю войск я видел детей двенадцати-тринадцати лет.

— О чем разговор, — вдруг оживился Ираклий, — дети в строю — это факт! Люди раньше взрослели. Ты почитай серьезные книги: княжеских детей с соплячего возраста на коня сажали. Это тебе для общего развития хорошо бы знать. А в военные походы с наших мест шли часто, что правда, то правда.

— Получается, что сон был достоверным?

— Не то слово, — Ираклий остановился около входа в свою половину дома. Он придерживал одной рукой Антона за локоть, а другой открывал входную дверь, — Жизнь полна всяких никчемушностей, но и не только.

Ираклий быстро принес стул, усадил Антона в прихожей:

— Погоди-ка, я скоро.

Через несколько минут Ираклий вернулся в болоньевых штанах. Джинсы держал в руках.

— Показать обещал, как вещь отстирать можно.

Антон закивал головой и внимательно уставился на соседа.

— Гляди, — Ираклий достал из тумбочки какую-то маленькую бутылочку, налил немного раствора на кусок марли и стал тщательно оттирать зеленые пятна. Антон заметил, как, удивительным образом, зелень начала сходить. — Еще сейчас промою, и джинсы будут, как новые.

— Вот это чудеса! Как такое получилось, расскажи.

Ираклий многозначительно поднял вверх указательный палец, забрался в свою комнатушку. Через некоторое время он появился, пролистывая какую-то книгу.

— Читай, — он ткнул пальцем на нужный фрагмент страницы. Антон увидел:

— Пятна от зелени исчезнут, если протереть запачканную одежду салициловым спиртом, а после промыть водой.

Антон пробежал глазами еще несколько строк:

— Жевательную резинку проще будет убрать с мебели или одежды, если к месту загрязнения приложить кусочек льда и подержать его немного.

— Пятна от чая можно удалить смесью нашатырного спирта (половина чайной ложки) и глицерина (две чайные ложки), которые можно пробрести в аптеке.

— Здорово! — загорелись у Антона глаза, — а что это за книга?

Ираклий развернул обложку, на которой было написано, что это полезные советы для хозяина, и перечислен список, в каких областях: «…ремонт, уборка дома, дачникам, столярные хитрости, советы маляра…».

— Фантастика, — Антон влюбленно смотрел на эту маленькую затертую книжку. — Где я могу такую же достать?

Ираклий широко улыбнулся:

— Уж не знаю, она со мной лет двадцать. Я еще последышей своих по ней ремонту учил. Да ты бери, выписывай, что нужно. Освоишь — вернешь. Тем более, я обещал тебе помогать, — Ираклий широко улыбнулся и быстро протянул Антону книгу.

— Как же ты будешь без нее?

— О, это проще простого. Я многое наизусть знаю. Столько лет ей пользуюсь.

— Как здорово! — Антон поблагодарил Ираклия и, забыв о боли в ноге, помчался домой «учиться домоводству», но как всегда, его отвлекло более интересное занятие.

Глава 12. В которой повествуется о неожиданной встрече

Антон шел на важную встречу. Он придумал, как стать хоть немного похожим на князя Владимира: решил научиться верховой езде. Знакомство с казаком Александром должно было состояться через час. Быстро Антон преодолел знакомые улицы и решил сократить дорогу.

На центральной городской площади, обычно пустовавшей, собралась шумная группа людей, человек пятьдесят. Среди них были дети, люди средних лет. В стороне Антон даже заметил иностранцев, которые переговаривались с переводчиком. Они столпились около памятника. Монументальная бетонная фигура и правда привлекала к себе внимание: высокий молодой мужчина смотрел в даль. Одной рукой он держался за щит, а в другой с силой сжал лезвие меча, на котором сидела хищная птица.

Антону было любопытно, что привело в уединенный маленький городок такое скопление туристов. Он подошел ближе к группе и прислушался. Вещал женский звонкий голос:

— Сейчас я расскажу одну загадку. Вам известны режиссер Андрей Тарковский, поэт серебряного века Осип Мандельштам, меценаты братья Третьяковы, детская поэтесса Елена Благинина? Как вы думаете, что объединяет этих людей? Ваши предположения.

— Они все известные люди? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Я говорю о более явном сходстве.

— Они жили в одно время? — дрогнул мужской голос и потонул в общем гуле. Люди недовольно стали переглядываться.

— Что вы, Павел Третьяков — это середина девятнадцатого века, а Андрей Тарковский — середина двадцатого.

Антон услышал справа от себя шепот и обернулся:

— Хотя бы ребенка не позорил, «профессор». «Я — знаток русской истории, это мой конек», — передразнила мужа полная женщина, которая прижимала к себе мальчика десяти-одиннадцати лет.

— Марина, а что я такого сказал? Подумаешь, ошибся немного. Пфф… — мужчина недовольно фыркнул и замолчал.

Прозвучало еще несколько нелепых версий. Антон прокручивал в голове разные варианты. О Третьяковых он знал, поскольку интересовался живописью, факты биографии Мандельштама и несколько его стихотворений Антон помнил наизусть, а об Андрее Тарковском вообще, казалось, все имеют представление.

«Разве между ними может быть что-то общее? — с сомнением подумал Антон. Было интересно, чем же завершится интрига, — наверное, это просто дешевый фокус».

Все возможные версии закончились. Толпа притихла. Все ждали. Антон обошел туристов и встал так, чтобы было видно экскурсовода. Им была миловидная женщина лет тридцати с густыми волосами до пояса, которые были собраны в хвост. После паузы она сказала:

— Что ж, ответ загадки такой: судьбы этих людей связаны с Малоярославцем.

Некоторые гости с сомнением стали переглядываться.

— Да, да. Это удивительно звучит, но факт. Мог ли знать основатель города, серпуховской князь Владимир Андреевич Храбрый, что эта земля сплетет жизни стольких известных людей?

А еще Малоярославец назван «городом воинской славы», ведь с конца четырнадцатого века и до сегодняшнего дня он является оборонительным рубежом столицы. Кстати, мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев в честь победы в войне 1812 года назвали остров в Антарктиде «Малым Ярославцем», — экскурсовод довольно улыбнулась.

Основание нашего города было только одним из славных дел, какие совершил Владимир Андреевич Храбрый, двоюродный брат Дмитрия Донского. Памятник князю Владимиру вы видите перед собой.

Антон слушал и не верил самому себе: «Значит, это был не сон, а реальность? Юный князь Владимир Андреевич, построение войск, разговор о строительстве города, — слишком много совпадений. Ладно, не буду торопить события, послушаю, что она еще расскажет».

— Князю Владимиру с детских лет суждено было узнать, что такое сиротство. Его отец умер от чумы еще до рождения Владимира. От той же эпидемии погиб и отец Дмитрия Донского Иван Красный. Двоюродных братьев воспитывал в духе православной веры Московский митрополит Алексей. Чтобы избежать междоусобиц, он с детских лет приучал смелого и решительного Владимира во всем слушаться старшего брата: ходить по его просьбе в походы на мятежников и татар, защищать столицу от врагов.

В восемь лет Владимир с дружиной отправился в поход на Галич и проявил там смелость, какой мог позавидовать даже взрослый человек. Опытные воеводы видели в нем дар смелого воина. Так и произошло. Владимир еще в юности проявил себя как талантливый и бесстрашный полководец. В семнадцатилетнем возрасте он заставил основного мощного соперника Дмитрия — тверского князя Михаила и его союзника князя литовского Ольгерда признать авторитет Москвы.

— Скажите, — не выдержал Антон и вмешался в рассказ, — а правда, что князь Владимир воевал с немецкими рыцарями и войска собирались здесь, в Малоярославце?

— О, как приятно, молодой человек интересуется историей, — заметила экскурсовод. Туристы с уважением посмотрели на Антона. Краска прилила к его лицу, — действительно, в 1369 году Дмитрий Донской послал брата защищать псковскую землю от ливонских рыцарей. Сборы в Малоярославце могли быть, потому что эти земли принадлежали серпуховскому князю, но точно я не могу сказать, — призналась женщина, и ее щеки слегка зарумянились.

Антон понял, что случайно поставил ее в неловкое положение. Мужчина, который все еще обижался на экскурсовода за загадку, посмотрел на Антона и поднял вверх большой палец, как бы сказав, «молодец, обошел ее». Антон издали заметил этот жест. Он понял, что загнал даму в тупик и тут же попытался исправить ситуацию.

— Прошу прощения, что перебил вас. Рассказ настолько увлекает, что не удержался от вопроса. Вы говорили о битвах, в которых участвовал князь Владимир.

Женщина оправилась от неловкого положения.

— Ах да, благодарю, походов у князя Владимира было много. Он защищал Москву от набегов татаро-монголов, например, хана Тохтамыша, нападений литовцев; подавлял сопротивление Твери, Новгорода и Рязани. Но самой знаменательной стала битва на поле Куликовом. Князь Владимир вместе с воеводой Дмитрием Боброком-Волынским командовал засадным полком. Он разбил татарские войска натиском неожиданным и быстрым, как вихрь. В Куликовской битве было много участников, но… — экскурсовод многозначительно замерла, вопрос повис в воздухе, все туристы сосредоточились, — только именам Дмитрия Московского и Владимира Серпуховского русские люди прибавили наименование «Донской». — Люди только хотели расслабиться, но экскурсовод неожиданно вскрикнула: — И это даже не все! — несколько десятков глаз новь сосредоточились на ней, — князя Владимира назвали Храбрым за его решительность и смелость.

«Надо же, я в прошлом побывал не так долго, а она словно всегда там живет. Так реалистично рассказывает», — Антон представил, как князь Владимир разбивает вражеские полки, а воевода Данила, верный Антонов помощник, поддерживает его во время сражения.

— Князь Владимир, не жалея своей жизни, боролся с врагами Отечества. Так он и вошел в историю как гроза кочевников, защитник Московского княжества. Князь Владимир сделал очень многое, чтобы Москва укрепилась и стала столицей России. Ради сохранения мира князь добровольно отказался от княжения в Москве, без пролития крови уступил власть сыну Дмитрия Донского Василию. Это было главным подвигом жизни Владимира. В этом проявилось его великодушие. Это был выбор великого человека, — голос женщины то затихал, то становился громким и выразительным. Интонацией она рисовала красочные картины. — Князь Владимир был очень правдивым, честным, милостивым человеком. Он с почтением относился к монахам, строил монастыри и храмы. Как и Дмитрий Донской, он почитал преподобного Сергия Радонежского.

И, наконец, именно князь Владимир заложил на высоких холмах город, который назвал в честь своего сына Ярослава.

Экскурсовод обвела внимательно слушающих людей взглядом и через паузу громко с призывом проговорила:

— Посмотрите на этого человека и запомните его образ. Его взор решительно устремлен вдаль. Князь стоит на страже родной земли. Он, кажется, и сейчас готов отдать жизнь ради спокойствия русских людей. Подобно орлу, его дух парит над землей, стремления князя высоки, а душа не привязана к бренному миру. Обладая сильным характером, Владимир Храбрый усмиряет волнения собственной души. Он готов всегда следовать божественной воле, услышав призыв, идти защищать других людей, может быть даже ценой собственной жизни. В этом его сила, — экскурсовод говорила вдохновенно, убежденно. На последних словах в ее глазах заискрились слезы.

Гости замерли. Они тщетно пытались скрыть собственные переживания. Лица у некоторых покраснели. Глаза увлажнились. Даже мужчина, который выкрикнул неправильный ответ на загадку, забыл об обиде и теперь быстро моргал ресницами, чтобы спрятать следы нахлынувших чувств.

Теперь образ князя открылся Антону с новой неожиданной стороны. Сила внешняя, ловкость были в нем не главными качествами. Антон понял: основное — это жертвенность, умение силой воли подавлять собственные желания, выбирать то, что будет лучше для всех — вот что делало князя Владимира настоящим героем, независимым человеком. Антон запомнил мысль: «Свобода не зависит от внешних условий, она сокрыта в самом человеке».

— Простите, — сквозь туман мыслей донесся женский голос, — никогда не могу равнодушно рассказывать о князе Владимире. Эта личность восхищает, не правда ли? — экскурсовод мгновенно смахнула с щек еле заметные соленые струйки. Вместе с Антоном при словах женщины очнулись и другие гости. Было видно, что каждый до этого рисовал в своем уме образ храброго князя. — Что ж, теперь пришла пора садиться в автобус и отправляться дальше в путешествие по городу.

Многие туристы достали телефоны, планшеты и стали фотографироваться на фоне памятника. Тут Антон вспомнил, что вообще-то направлялся на важную встречу. Он отошел от памятника, не в силах освободиться от нахлынувших переживаний.

— Молодой человек, вы разве не с нами? — окликнул его знакомый голос. К нему обращалась экскурсовод. Антон обернулся и рассеянно переспросил:

— А? Что? Нет, я своим маршрутом… — и направился в противоположную от туристов сторону.

Экскурсовод удивленно вскинула бровь и покачала головой.

Вдруг неожиданно Антон развернулся и, словно очнувшись, добавил:

— Очень вам благодарен. Этот рассказ я не забуду, — Антон быстро сунул руки в карманы и решительно, быстрым шагом устремился к своей цели.

Глава 13. В которой герой осваивает навыки верховой езды

— Как ты полез? Шустрый какой. Сначала посмотри: во рту у жеребца около зубов трензель. К нему цепляется повод, который нужно взять в одну руку, равномерно, не так, что один конец висит, а другой тянет. Подходишь с левой стороны, — Александр обошел вокруг длинноногого черного жеребца, погладил его по узкой красивой морде с мохнатыми ресницами.

Антон вытаращил глаза и пристально смотрел на конское седло. Благодаря Ираклию уже второй раз он встретился с Александром Удаловым, казаком и отличным наездником. Тот умел управляться с настоящей саблей и многое знал о лошадях. Было дело, с Кавказа на своем коне до Москвы добрался.

День выдался нежарким, поэтому Антон сразу приехал на поле. Ему было стыдно вспоминать, как он, отвергнув всякую помощь, уверенно заявил Александру, что не первый раз в седле. Тут же его нога проскочила в стремени и провалилась. Антон еле успел ухватиться за гриву жеребца. Второй попытки не понадобилось. Антон смиренно слушал объяснение казака, как садиться на лошадь.

— Лука — это такая ручка, торчащая на седле. Взял повод и одновременно за луку держишься. Если седло без луки, нужно взять за гривку коня. Потом левую ногу ставишь в стремя; прыжок, — Александр мгновенно очутился на коне и объехал вокруг Антона, словно Гришка Мелехов вокруг Аксиньи, — бах, сел. Повод и луку не отпускаешь, пока второй ногой в стремя не становишься, и потом уже все, поехали.

«Да, суперспособность бравого наездника у меня пропала, — разочарованно подумал Антон, но потом встрепенулся. — Ничего, заново научусь, не беда».

Александр соскочил с жеребца и приглашающим жестом показал перед собой, мол, «пробуй, всадник умелый».

Антон уверенно подошел к жеребцу, поставил ногу в стремя, как показал Александр, натянул поводья, но прыжок не удался: правая нога вновь оказалась на земле. Антон взглянул на Александра. Жилистый, с темным загорелым лицом, он стоял, подбоченившись, словно давал понять: «Пробуй еще, не останавливайся». Через пять попыток Антон взгромоздился на жеребца и тяжело вздохнул.

Только теперь Александр подошел вплотную.

— Сойдет для первого раза. Поводья натягиваешь, чтобы коню было удобно стоять, но в то же время чтобы он вперед не пошел. Только не переусердствуй. Когда на коне сидишь, коленками за него надо держаться.

Антон при этих словах сразу же крепко обхватил жеребца ногами.

— Натягиваешь поводья вправо, конь в одну сторону пошел, влево — в другую, управляешь им. А ну, попробуй, — Александр сказал заветную команду, и жеребец сдвинулся с места. Антон проехал несколько метров. Получилось довольно неплохо: конь сначала обогнул Александра со стороны поля, а потом развернулся и еще раз обошел его с другой стороны. Одна нога Антона болталась в воздухе.

— Смотри, чтобы стремя не соскакивало, — Александр крепко обхватил Антонов кроссовок и плотно установил ногу. — Оно должно находиться на подушечках, где на ступне самое широкое место. Ты, когда едешь, должен как бы на носочках стоять. Понял?

Антон уверенно кивнул головой, отчего синяя кепка, которая была на его голове, слетела и упала перед Александром.

— Молодчина. Когда нога соскочила, нужно сразу оп, оп, оп — поправлять, — казак быстро поднял кепку и протянул Антону. — Вообще кони в основном ленивые, а есть и те, которые любят, чтобы наездник доказал силу. Жеребец чувствует: «Я тут большой, я тут главный, а он залез на меня». Если ты им правишь, гып-гоп, подгоняешь, а он не идет, нужно поводья сильнее взять, обнять коня крепко. Он может брыкаться. Сначала слегонца команды давать, а он, допустим, все равно с места не двигается. Надо тогда усилить, секануть хорошенечко: или по плечу переднему лупануть, или по заднице всыпать. Жеребец может побрыкаться, на гопки встать. А потом как шелковый становится, послушный и команды выполняет.

Антон слушал внимательно и немного удивленно.

— Да, да. О конях нужно заботиться, быть с ними внимательными, бережными. Но и воспитывать обязательно. — Александр погладил жеребца по морде, и тот лизнул ему руку. — На сегодня задание отработать повороты.

                                                        +

Через несколько занятий под присмотром Александра Антон вполне уверенно поднимался на коня, неспешно ездил по полю. Жеребец уже узнавал Антона и позволял погладить себя теплой ладонью. В один из жарких дней Александр сам залез на коня и сказал:

— Теперь будем изучать самый сложный вид езды. Их всего три. Первый: конь идет шагом, с этим ты справился вполне достойно. Второй, который нам предстоит изучить, — конь рысит, хоп-хоп-хоп, — Александр тут же проиллюстрировал свои слова. Он приподнимался в такт каждому скачку жеребца, амортизировал. — Если ты не будешь облегчаться, будет трясти, как на кочках. Набьешь себе заднее место, — вновь Александр остановился перед Антоном. — Последний, самый легкий и опасный вид: галоп. Конь быстро мчится. Но о нем чуть позже.

Александр резво соскочил:

— Садись.

Антон привычно забрался на жеребца и поскакал. Его трясло в седле, словно он мчался по лестнице на велосипеде.

— Смотри за ногами, — крикнул Александр. Антон тут же вспомнил и крепко прижал их к коню.

— Скачи сюда.

Антон натянул повод, и жеребец свернул в сторону Александра.

— Запомни, как облегчаться. Один шаг — подскок, второй — садишься, — Александр приподнялся и опустился, изображая сказанное. — Почему у тебя ноги вразбежку? Прижимай их к корпусу.

Антон попробовал еще и еще. Рысь, действительно, оказалось сложно освоить. С непривычки гудела спина. Антон думал: «Я, наверное, приседаний пятьсот-шестьсот сделал за сегодня».

Периодически ноги Антона сами собой разъезжались в стороны. Он вновь обхватывал коленями жеребца. Повод вдруг перестал слушаться, Антон стал путать направление.

«Да это же мука. Как люди сразу умудряются делать столько несинхронных движений?» — Антону невольно вспомнилось, как он учился слепому методу печати. Выучил расположение всех букв, стал неплохо набирать слова. Все было так замечательно, пока не пришлось печатать заглавные буквы. Моментально у Антона обрушилось все: пальцы стали непослушными. Он начал путаться, сердиться. Раздражало, что на набор слов уходит столько времени. Бросил все, три дня набирал по старинке двумя пальцами, а потом решил победить самого себя. Через месяц он печатал уже свободно и довольно быстро, не глядя на клавиатуру, стало меньше ошибок. «С верховой ездой у меня тоже все получится. Стоит только потерпеть».

Когда занятие закончилось, Антон понял, что не может опустить ногу. Еле-еле с помощью Александра он встал на землю. Мышцы ног тряслись от напряжения. Александр насмешливо улыбнулся, но все же потрепал Антона по волосам:

— Молодец, герой. Будет из тебя толк.

Постепенно Антону езда давалась проще: сначала ноги перестали болеть, потом он вновь совладал с поводом, автоматически, когда нога соскальзывала из стремени, поправлял ее, и наконец научился управлять конем, чувствовать себя уверенно, когда он начинал рысить.

Теперь Антон помогал управляться с жеребцом: после занятий верховой ездой снимал с него седло, брал солому в охапку и хорошо протирал коня.

— Это нужно делать обязательно, — говорил Александр, — иначе у любой лошади могут на спине вздуться волдыри.

Теперь по субботам Антон приезжал к Александру пораньше и вычесывал жеребца. Антон уже знал, что это не просто эстетический момент, а массаж. Кровообращение у коней тогда улучшается, им потом легче скакать. Они становятся более выносливыми.

Жеребец полюбил Антона за то, что тот чистил ему копыта. Антон вставал под коня, брал его ногу и ставил себе на колено. У коня копыта — это как ногти у человека, только очень толстые. Под ними есть излучина. Туда постоянно набивается навоз, грязь, попадают камушки. Это причиняет боль коню, когда тот скачет. Антон сначала боялся так близко подходить к жеребцу, но потом привык и понял, что тот очень любит эту процедуру.

Каждый раз Александр рассказывал что-то интересное, показывал новые элементы. Теперь Антон знал, что:

— Любую лошадь можно сделать белой, хоть от рождения она была чернее, чем уголь. Для этого достаточно однажды покрасить ее известью. После шерсть будет расти светлая.

— Если у лошади хорошее питание, вода, уход, шерсть у них начинает лосниться, блестеть на солнце. Как на жеребце Александра, проступают круги. О таких говорят: «Кони в яблоках».

— Обходить лошадь сзади нельзя. Лучше придерживать ее за голову и «нырять» под головой.

— Всадники отдельно отрабатывают, как работать с холодным оружием на лошади. На земле совсем по-другому. Бывали случаи, когда неумелые вояки шашкой отрубали лошади ухо или часть бока.

— Лошади умеют хитрить. Когда надеваешь седло и подпругу затягиваешь, лошадь может раздуться, в легкие воздух набрать, чтобы ты сильно не затянул. А потом она выдыхает, и ей легко. Правда, при езде седло начнет ерзать и натирает лошади тело, появляются мозоли. Поэтому можно надеть седло, подпругу, проскакать несколько метров и еще крепче все подтянуть.

— Чтобы правильно отрегулировать стремена, надо положить руку на седло. Если все сделано правильно, стремя должно оказаться под мышкой. Второй вариант, если на лошади сидишь. Нужно встать в стременах на вытянутые ноги и проверить: между человеком и седлом должна поместиться ладонь.

— Даже если соскочил с лошади, ни в коем случае нельзя бросать повод. Если контроль потерян, лошадь это поймет и побежит прочь. Тогда придется оставшуюся дорогу идти пешком.

Наконец однажды Александр сказал:

— Настал твой час. Будем учиться галопу.

Антон даже сначала подумал, что ослышался. Но нет, правда…

— В галопе спина работает, но не сильно нагружается. Ноги расслаблены. Можно, как на мотоцикле, взять повод покороче, опереться на шею коня и нестись. Либо, наоборот, как ковбои в фильмах, вытянув ноги вперед.

Антон только успел глубоко вздохнуть, как Александр вскочил на жеребца, резко развернулся и помчался куда-то к горизонту. Потом он притормозил и так же рьяно проскакал по полю вправо. Антон следил за ним и, кажется, не дышал. Потом Александр так же моментально вернулся. Глаза его блестели, лицо озарилось улыбкой.

— Бывают и опасные моменты. Конь отлично умеет пользоваться своим телом, чувствует его вплоть до волосков. Он может проскочить на огромной скорости рядом с деревом. Сам не зацепится, а если у тебя нога висит — это твои проблемы. А еще он может подлянку устроить. Бежит, бежит, бежит в галоп, а потом резко уклоняется вправо, влево и гоп по тормозам. Ты теряешь равновесие, ноги из стремян вылетают, а жеребец шею наклоняет вперед, и ты, посвистывая, пролетаешь над ним. Вообще нужно понимать, что наездник для коня — это обуза. Если препятствия есть какие-то, нужно быть начеку. Он может рвануть в лес, под деревьями пролезь, содрать тебя с седлом. Я в такую ситуацию попадал, когда своего жеребца тренировал. Он несколько раз меня через лесополосу продирал. Я падал, израненный весь был. Поэтому в дальнейшем, когда мы несемся над лесополосой, я чуть-чуть в натяжечку держу в противоположную сторону, чтобы у него не было соблазна скакануть в деревья. Так что будь осторожен! — Александр широко улыбнулся, — А теперь что ж, пробуй.

Антон боязливо подошел к жеребцу. Оглянулся на Александра, ища одобрения. Тот стоял, сложив руки на груди, и смотрел немного иронично. Антон понял, что это означало «пробовать и не бояться». Он вскочил на жеребца и рванул вперед.

Первые несколько минут было страшно, сердце заходилось. Потом начал осваиваться, и вскоре ощутил то знакомое, незабываемое чувство, какое он испытал во времена князя Владимира — чувство полета.

УГОЛ ВТОРОЙ

Глава 14. В которой герой решительно движется к цели

— Хватит мечтать о написании песни. Нужно действовать, — Антон был убежден: во что бы то ни стало необходимо купить электрогитару. Его деревянная совсем не годилась для того, чтобы писать настоящую музыку. — Звучание тусклое, струны круглые. Это все равно, что придумывать мелодии на игрушечном пианино, этой несуразной пластиковой коробке, на которой помещается полторы октавы.

Антон шел широкими шагами в сторону рынка. Голова была высоко понята, а взгляд устремлен к горизонту. Руки он засунул в карманы. Солнцезащитные очки придавали Антону солидности, а туника, надетая поверх красной футболки, слегка развевалась. Она была похожа на плащ Александра Македонского и придавала героический вид.

— Я же обещал, что докажу свою самостоятельность. Устроюсь на работу хотя бы в магазин «Adidas», и уже через месяц получу все те деньги, которые мне дали родители. В крайнем случае попрошу задаток. Ничего, проживу как-нибудь. Музыка важнее!

Глава 15. В которой рассказывается о тайных муках творчества

— Лай-ла-ла-ла, — припевал Антон, не замечая удивления прохожих. Переполняло чувство восторга. Солнечные зайчики перепрыгивали с витрины на витрину, облака подмигивали ему, а в брызгах фонтана отражалась радуга.

Антон был окрылен, шел пританцовывая. Он сделал первый решительный шаг к своей мечте: купил музыкальный инструмент. Когда оказался в комнате, быстрее распаковал гитару и включил ее. Дом непривычно загудел, завибрировал:

— Вот это звучание! — восхищение сложно было передать словами.

При первом прикосновении к струнам Антон почувствовал, как все ближе, все стремительнее приближается к нему сильный живительный поток творчества, который подхватывает его и несет вперед, освобождая от материальных оков мира. Сначала родилась мелодия. Быстрее, чтобы не забыть, Антон записал на листе соло гитары и начал придумывать текст.

Новая композиция была посвящена Кире:

Нежная, словно весна,

Будто ясный день мила,

Как улыбка солнца светла,

Прекрасная моя!

— Нет, мне не нравится, как звучит «прекрасная моя». Не хватает слога. «Прекрасная Кира моя»? Нет, надо еще подумать. «Прекрасная Мия моя», — забавное звучание, но причем тут Мия? А что, если дважды повторить «моя», словно усиление эмоции? Антон попробовал:

Нежная, словно весна,

Будто ясный день мила,

Как улыбка солнца светла,

Прекрасная моя! Моя!

— Прекрасный ход, — восхитился Антон.

Веселым всплеском ручья

Твой голос пробудит меня

Игрива и весела…

— Нет, ну что же мне так мешает эта последняя строчка? Может, «И станет жизнь весела, счастьем душа полна?» — Фу, нет, как-то фальшиво. Лучше придумать рифму к «игрива и весела». Что у меня рифмуется с «весела»? Нежна, мила, стройна, — все это уже было.

Антон задумчиво произнес:

Игрива и весела

Копченая колбаса…

— Да что ж такое? Почему у меня все с едой рифмуется? Пойти пообедать что ли?

Антон долго подбирал варианты и наконец решил повторить:

Игрива и весела

Прекрасная моя! Моя!

Когда все было готово, Антон проиграл музыку, подмурлыкивая слова, а потом уже сосредоточенно, с чувством заиграл вступление. На первых нотах голос звучал приглушенно, а потом слова увлекли Антона, и он, забыв обо всем, вдохновенно запел:

Осветила жизнь мою, словно радуга,

Будто летняя гроза прогремела.

И от этой встречи радостной замер я.

Ты, как музыка дождя, в сердце пела.

Припев Антон повторил дважды:

Нежная, словно весна,

Будто ясный день мила,

Как улыбка солнца светла,

Прекрасная моя! Моя!

Веселым всплеском ручья

Твой голос пробудит меня.

Игрива и весела

Прекрасная моя! Моя!

Глава 16. В которой «все против одного»

В школе Кира привыкла быть неприступной и одинокой. Ей сложно было найти себе не только подругу, но даже приятельницу. Ее считали дочерью «крутых» и втайне завидовали одежде, прическе, успехам в учебе. Зато радовались любому, даже не очень значительному промаху. Правда, три года назад у Киры все же появилась настоящая подруга.

Новенькая, Юля, перешла в школу из городской гимназии. Их посадили вместе за парту, и девочки удивительно быстро нашли общий язык. Юля была кругленькой миловидной хохотушкой с двумя косичками до плеч, веселой и общительной. Их постоянно видели на переменах вместе, вдвоем они добирались из школы домой. Юля стала частым гостем в доме Киры. Та постепенно оттаивала, делилась с подругой своими переживаниями и проблемами.

14 ноября… Кира запомнила этот день, она шла на олимпиаду по русскому языку. Уже в аудитории перед началом испытаний выяснилось, что Киру не внесли в списки. Перед ней извинились, но до олимпиады так и не допустили.

— В следующем году попробуйте себя.

Кира быстро взяла сумку и пошла в школу. К третьему уроку она была на месте.

«Четверг. Сейчас у нас химия», — проговаривала про себя Кира, стоя около стенда с расписанием. Она проскочила по лестнице на третий этаж и пошла по тихим светлым коридорам. От стен пахло свежей краской. В коридоре было слышно только легкое постукивание Кириных каблучков. Неожиданно из класса химии донеслись до Киры голоса и громкий смех.

«Что там у них происходит?» — улыбнулась она. Кира осторожно подошла к двери и прислушалась. Не хотела прерывать урок на важном моменте. Ольга Сергеевна этого не любит.

Вместо привычного тона учительницы доносился голос Юли, как всегда смешливый, но с новыми «начальственными» нотками. Учительницы по химии, похоже, не было — значит, в распоряжении класса остался целый свободный урок:

— Ах, я бедная, несчастная, родители меня бьют, — передразнивала кого-то Юля. — Отец ненавидит, мать не замечает… — доносились до Киры отрывистые звуки. — Да при таких хоромах никакого внимания не нужно… — вещала Юля.

«Вот разошлась, не узнаю ее, — подумала Кира, — кто это ее так раззадорил?» — Кира решила не заходить в класс сразу, чтобы не смущать подругу. До конца урока оставались считанные минуты.

В то время, когда Кира тихонько сидела на скамейке под дверью, Юля стояла на парте спиной к двери, как Ленин на броневике. Вокруг нее собрались любопытные одноклассники. Здесь были и группировка отличниц, и заядлые троечники. Даже компания парней с увлечением слушала Юлю. Она купалась во внимании, и ей это нравилось: «Да, я вполне заслуживаю быть новым лидером».

У разрозненного класса, действительно, появился общий интерес. Даже было не совсем ясно, как эти враждующие кланы быстро собрались воедино.

— А дома у нее бывала хоть раз? — класс загудел. Видимо, эта тема интересовала многих.

— А как вы думаете… Конечно.

— Не тяни, умоляю, — выкрикнул один из самых харизматичных парней.

Юля довольно улыбнулась. Около тридцати пар глаз было приковано к ней.

— Короче, я, как разведчик под прикрытием, проникла в ее дом. Там, конечно, неплохо. Но не шикардос. Наверное, новый папашка их деньги на ремонте сэкономил. Там, правда, большой зал, кухня. У ее отца стоит крутой ноутбук Apple MacBook Pro. Она сама живет в отдельной комнате с евроремонтом. Несколько раз пыталась меня покормить: начала вытаскивать жареную курицу, салаты, словно я нищенка какая. Жмотье богатое. Небось сами стерлядку едят, а подруге так… — рассказ похоже не совсем удовлетворил слушающих. Некоторые даже были разочарованы. Они хотели услышать историю о невиданном дворце, а тут просто неплохая квартира. Одноклассники стали постепенно расползаться.

Юлю это разочаровало. Повышенное внимание к ней пропало. Тогда она подумала немного, а потом загадочно сказала:

— Кстати, я у нашей «королевы» один секретик выпытала. Но не думаю, чтобы это было кому-то интересно, — и кокетливо посмотрела в сторону.

Взгляды, словно пучок лучей, устремились на Юлю. Это ее ничуть не смущало.

— Расскажи, расскажи, — восторженно голосили парни и девчонки, садясь на места. Юля выдержала паузу, и как-то нехотя посмотрела на всех. — Ну не знаю, я ведь обещала молчать…

Класс начал закипать.

— Да зачем тебе нужна эта выскочка? Тоже мне, «королева».

— Взялась говорить, давай, не тяни время… — пробубнил лидер класса Денис Разносов.

Отличницы умоляюще смотрели на Юлю:

— Ты такая замечательная, славная. Ты нам сразу понравилась. Ну пожалуйста, расскажи.

Только Вера Новичкина недовольно поморщилась, ей не нравилось бесцеремонное поведение Юли и ее предательство:

— Невинность из себя строит, — тихо прошептала Вера, стиснув зубы.

Юля несколько минут притворно отказывалась разглашать тайну, а потом проговорила:

— Ладно, если настаиваете… Воля класса для меня закон.

— Ес, — согнул руку в локте Разносов. — Так держать.

Отличницы перемигнулись. Все внимали.

— Вы обращали внимание, за нашей тихоней периодически ухлестывают мальчишки. Она всегда такая неприступная.

— Так у нее же вроде бы крутой парень из Москвы, — вновь вмешался в беседу Разносов. — Докажите? — все покорно закивали головами.

Юля заулыбалась:

— И что, кто-то из вас его видел? — она величественно обвела класс взглядом. Стояла тишина. Все были во внимании. В эту минуту раздался звонок с урока. Дверь беззвучно отворилась, но никто даже не сдвинулся с места.

— Крутой парень, — Юля показала обеими руками «заячьи ушки», — это все прикрытие. Его нет и никогда не было. Наша королевна до замужества не хочет к себе никого подпускать. Ее даже мальчик ни разу не целовал. — Эта новость, видимо, произвела на класс должное впечатление. Все остолбенели. Юля торжествовала. Она ощущала себя одновременно поп-певицей, окруженной поклонниками, и деятелем культуры, вознесенным на постамент славы.

«Почему они смотрят в сторону?» — Юля повернулась на парте, чтобы проследить за взглядом Разносова. В распахнутых дверях стояла белая как мел Кира. Она молчала.

— Фи, какая старомодность во взглядах, — зашелестела группа девочек.

Парни тихо захихикали.

Юля стояла обескураженная, ее глаза забегали. Когда она услышала реакцию класса, то набралась наглости. Она почувствовала, что одноклассники на ее стороне.

— Слушай, ты че пришла? Попозориться захотела?

— Давай, сделай ее, — крикнул кто-то из мальчишек. — Ю-ля, Ю-ля… — скандировал он, но увидел неодобрительные взгляды и тут же умолк.

Все ждали, что Кира сейчас закроет дверь и уйдет, но она решительно шагнула в класс, под общие недоуменные взгляды дошла до своей парты, достала учебник литературы, тетрадь, письменные принадлежности, села за стол и стала пролистывать учебник.

— Ой, посмотрите, ребят, она язык проглотила… Поблагодарила бы лучше, что я классу рассказала о твоей непростой судьбе. Хотя не думаю, что тебе это поможет, — Юля искала одобрения, но в настроении коллектива что-то изменилось. Поведение Киры было неожиданным, — Юля металась, желая подхватить новую волну «хайпа». Она все больше выходила из себя, потому что Кира молчала. Прозвенел звонок на урок, но учителя не было. Противно было наблюдать, как Юля, бывшая подруга, словно борзая собака накидывается на Киру. — Небось подслушивала под дверью. И что ты мне сделаешь?

Вдруг Кира спокойным твердым голосом проговорила:

— Да как-то и не собиралась, — она посмотрела в глаза Юли и тут же равнодушно опустила взгляд. — Ты уже все сделала. Теперь живи с этим воспоминанием. Последнее, чем я могу помочь тебе, как бывшей подруге: забыть случившееся я не смогу, но я тебя простила.

В классе наступила звенящая тишина. Ее прервала Людмила Максимовна.

— Юля Панкратова, живо слезь с парты. Садитесь все на места.

Глава 17. В которой происходит необычная схватка

Людмила Максимовна Тащенева шла из учительской на урок к своему 8 «б»: «Не приди я к началу учебного дня, ко мне бы обязательно уже кто-то несся и кричал: „Людмила Максимовна, ваши сегодня с утра таких дел натворили“».

С детства Людмила Максимовна мечтала стать учительницей: она научила счету всех детей во дворе. В педагогическом институте училась с большим удовольствием.

Только за десять лет работы ее энтузиазм постепенно исчезал: классное руководство, заполнение журналов, составление отчетов, подготовка к постоянным проверкам. В школе Людмилу Максимовну держала любовь к детям, но и тут было все непросто. Со временем она поняла: пока ребенок один, он талантливый, добрый, скромный. Но как только милые дети объединяются, остается одно общее качество, каким обладает лидер класса.

В 8 «б» запевалой был троечник Денис Разносов — очень сообразительный парень, но ленивый, поэтому с ними было особенно сложно. Цербером Людмила Максимовна быть не хотела и не могла. Она так же много времени и сил тратила на детей, которые ничего не желали узнавать. Ее ругали за неуспеваемость учеников, а она вновь и вновь шла на урок с верой в высокое призвание учителя.

«Наверное, нужно бросить это все», — подумала Людмила Максимовна и вошла в кабинет. Юля Панкратова стояла на парте, в классе был переполох.

Грустно Людмила Максимовна произнесла:

— Юля Панкратова, живо слезь! Садитесь все на места, — а сама подытожила про себя: «Для кого я, собственно, надрываюсь? Детям, похоже, не нужен мой труд. Я, наверное, не состоялась как учитель. Правда, надо уходить из школы».

Класс успокоился.

— Сегодня я решила провести факультативное занятие.

— Ууу, — раздалось недовольное мычание.

— Без возражений. Тема касается всех вас, — Людмила Максимовна вывела на доске: «Стихотворения любимых поэтов». Она отряхнула белые от мела руки и продолжила: — Поскольку сейчас идет год литературы, по плану у нас «выявление общего уровня знаний». Давайте поделимся друг с другом своей начитанностью, — кто-то в классе прыснул от смеха. — Так, посерьезней, пожалуйста, — учительница опустила голову над раскрытым журналом. — Кто хочет высказаться и прочесть любимое стихотворение? — спросила Людмила Максимовна, не отрывая взгляда от журнала, и добавила: — Три минуты на раздумье. Она уже хотела, как обычно, сама вызывать к доске, но в последний момент посмотрела на класс и отпрянула назад:

— Ух, вот это да, — всплеснула она руками. Было видно, как около задних парт подпрыгивает и тянет руку Разносов, — Денис решил выступить. — Что же, прошу вас. Такой случай мне может представиться только раз в жизни.

Денис выскочил к доске, потрепал свою голову, подмигнул кому-то.

— Можно я несколько четверостиший?

— Прошу, — Людмила Максимовна прислушалась.

— Сергей Есенин, вот… — Денис накручивал полу пиджака на палец. Он утрировал, выделял, мусолил каждое слово:

Ты меня не любишь, не жалеешь,

Разве я немного не красив?

Не смотря в лицо, от страсти млеешь,

Мне на плечи руки опустив.

Пронзительно он посмотрел на Киру. Та слушала напряженно. Каждое слово Дениса давалось ей с трудом. Щеки ее вспыхнули.

Денис продолжал:

…Да и ты пойдешь своей дорогой

Распылять безрадостные дни.

Он широким жестом показал на дверь.

Только нецелованных не трогай,

Только негоревших не мани.

Выделил он злополучное слово. В классе опять загудели. На первой парте хихикнула отличница Кристина Юрьева и быстро обернулась посмотреть на Киру. Та резко отвернулась в сторону.

Денис закончил и довольный пошел на место. По пути он испепеляюще взглянул на Киру. Затем он дошел до последней парты и «дал пятюню» своему другу.

— Денис, я поражена. Молодец. Так читал Есенина, с неподдельным чувством, — воскликнула ничего не подозревавшая Людмила Максимовна. — Отлично, — поставила она оценку.

— Слушай, ну крут, — перегнулся через парту, сложил руки рупором и прошептал ему с соседнего ряда закадычный друг Толик, — как ты жестко поддел эту выскочку Киру, — он поднял вверх большой палец.

Остальной класс моментально отреагировал на затею главаря. Через три минуты половина учеников тянули руки.

Следующей выступать вышла Кристина. Она важно протянула:

— Я прочту стихотворение современной поэтессы… Эти строки адресованы всем, кто застрял во времени динозавров и считает, что женщина не может сама распоряжаться своими желаниями. — Косые взгляды вновь устремились на Киру. Ее хотели вывести из себя.

Ты уверенна и независима,

Для тебя нет границ и преград!

Одиночество — это символ твой,

Никогда не отступишь назад.

Кристина явно говорила о себе.

Прочь сомнения! Для себя живи!

В сердце вытрави нежность и боль.

Исполняй лишь мечты свои.

Позабудь о других! Будь собой!

Кристине нравились эти строки, и она читала их с наслаждением. Она, правда, не заметила, как по некоторым лицам пробежал холодок, а Денис вдруг крикнул:

— И что, ты правда готова так жить?

Кристина уверенно заявила:

— Да, женщину обязаны уважать. Хватит ущемлять наши права, мы способны быть самостоятельными.

Денис хихикнул:

— Ладно, что уж, подруга. Как ты там говоришь… Когда ты останешься старой девой, детей-то у тебя не будет, так и быть, по дружбе занесу тебе молоток с гвоздями, чтобы ты сама прибила полочку.

Класс прыснул от смеха. Кристина гордо села, поджав губки:

— Чурбан, — неожиданно произнесла она и показала ему язык.

В это время некоторые уже быстро гуглили стихотворения и зубрили нужные отрывки.

Людмила Максимовна стукнула по столу:

— Тише, урок идет. Кто следующ… — не успела договорить она, потому что на середину класса выскочила Юля. Она, видимо, хотела реабилитироваться перед коллективом: