Бесплатный фрагмент - Пуговицы в варенье

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вика резко проснулась среди ночи. Снова приснился сон, который преследовал её с раннего детства:

Вот она идёт с бабушкой на деревенскую пасеку за любимым гречишным мёдом, который она так любит есть с блюдца, обмакивая в него кусочек чёрного формового хлеба! Ей где-то года четыре или пять, не больше. Их путь пролегает через смешанный лес. Деревья стоят редко, оттого солнце проникает свободно и вокруг очень светло, воздух тёплый и немного влажный, пахнет грибами. Вика точно знает, что это маслята, которых всегда полно в августе. Они с бабушкой выходят на маленькую поляну, на которой стоит небольшая избушка. Нет, не на курьих ножках, а вполне себе на фундаменте.

В этот момент Вика всегда остаётся на опушке одна и подходит к двери загадочной избы. Почему-то она не может обойти стороной этот дом, ее всегда тянет войти.

Дверь избушки сколочена очень грубо. Её тёмные, толстые дубовые доски странно выделяются на фоне стен, розовато-сиреневого оттенка, и красивых резных ставень, которыми прикрыты окна.

На двери массивное, медное кольцо. Вика берётся за него и, несмотря на видимую тяжесть двери, с лёгкостью её распахивает. А дальше… А дальше всё темно. Всегда в этом месте Вика просыпается со смешанным чувством любопытства и разочарования от того, что никак не удаётся посмотреть, что там за этой дверью.

Вот и сейчас она лежала и пялилась в потолок, на котором причудливо играли тени от веток деревьев, освещаемых луной и редкими фарами, проезжающих по двору машин. Мозг уже включился и как обычно анализировал события сна.

«Интересно, почему я никак не могу увидеть, что там скрывается за дверью? Как будто налетаю на невидимое препятствие, которое постоянно меня выкидывает из сна. А может, я вижу что-то такое, что мой мозг не в состоянии понять и запомнить?»

Вика посмотрела на часы, они показывали половину шестого утра.

«Ну вот, до будильника ещё два с половиной часа. А спать совсем не хочется».

Она тихонько встала, чтобы не разбудить сопящего рядом мужа, и, накинув на плечи халат, вышла на кухню.

Вчера она ездила на дачу, навестить родителей и мама, как обычно, нагрузила ей с собой в обратную дорогу кучу банок домашних разносолов. Теперь эта разномастная и разноцветная стеклянная батарея толпилась на кухне, занимая почти весь обеденный стол.

«Ладно, вечером, после работы рассортирую эту коллекцию консервной фантазии по шкафам. Хмм… А это что ещё за привет из прошлого?»

Её внимание привлекла литровая банка с вишнёвым вареньем. Крышка на ней была не винтовой, а плоской, жестяной, закатанной машинкой. Ни Вика, ни тем более мама, не пользовались закаточной машинкой никогда.

А вот бабуля, царствие ей небесное, любила весь этот процесс консервации с бесконечной стерилизацией банок и крышек. Консервная утварь сначала весело булькала в кипящей воде, потом остывала на белоснежных чистейших полотенцах. Только после этого в сухие банки попадало садовое и огородное изобилие на долгое хранение.

Вика подвинула к себе поближе варенье и на маркировочной этикетке, представлявшей собой кусок широкого рулонного лейкопластыря, прочитала название, выведенное шариковой ручкой, красивым бабушкиным почерком:

«Вишня с косточкой. Лето. 1977 год».

Да. Точно. Воспоминания тут же унесли её в семидесятые годы.

Каждое лето они с бабушкой в деревне варили вишнёвое варенье с косточкой и без косточек. А потом в больших эмалированных вёдрах везли в город и уже тут бабуля разливала и закатывала его в банки.

Маленькая Вика всегда участвовала в этом увлекательном процессе вишне варения. Ей доставалась почётная роль, ну, как она тогда думала, выковыривателя косточек из мясистых ягод. Она старательно и, довольно ловко для своего возраста, доставала косточки завитком английской булавкой и складывала ягоды в латунный варочный тазик. Бабушка это бескостное варенье называла ленивым, потому что его можно было есть быстро, не боясь подавиться коварным ядрышком. Но вот все домашние больше любили, чтобы вишенки варились неразделанными, так варенье получалось более ароматным.

«Это сколько же лет оно простояло?! Больше сорока?! Надо его открыть, попробовать может, ещё не испортилось».

Женщина покрутила банку в руках. Тягучая, густая бордово-коричневая жидкость медленно перетекала в стеклянном заточении.

«Надо же, даже не засахарилось», — удивилась Вика.

Она порылась в ящиках кухонного стола и, из его недр, вытащила открывашку для консервных банок. Вика уже захватила крышку в стальной клювик консервного ножа, но в последний момент решила, что тихо открыть не получится, а шум может разбудить мирно спящих домочадцев.

«Ладно. Утром все вместе с чаем попробуем».

Она вернулась в постель и моментально заснула.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вика носилась по квартире босиком, в белом атласном топе и узкой светлой юбке, докрашивая тушью глаз и подгоняя сына, который никак не мог проснуться и уже катастрофически опаздывал в университет.

Она уже почти собралась к выходу на работу, осталось только быстро закинуть в себя, а по возможности ещё и в сына, завтрак. Муж сегодня ушёл рано и позавтракал в одиночестве, пока жена с сыном ещё спали. Женщина быстро подогрела сырники и разложила их на две тарелки. Её взгляд упал на банку с вареньем. Рядом лежала открывашка.

«А вот и отличный к ним топинг!» Вика быстрым движением снесла крышку и полила вишнёвым сиропом сырники. Несколько ягод выпало сверху. Вика крикнула сыну, чтобы он шёл есть, пока всё не остыло и, отломив кусок сырничка с вареньем, положила в рот. На зубах что-то мерзко скрежетнуло, и Вика с удивлением вытащила изо рта круглую, похоже железную штуковину с изогнутым ушкóм.

«Чёрт, а ведь я могла её проглотить, ну или зубы сломать! Кому это пришло в голову засунуть пуговицы в варенье?»

Вика поднесла банку с вишнёвым вареньем к глазам и посмотрела на просвет: там плавала ещё одна металлическая пуговица.

— Мам, — проговорила она в трубку, набрав мобильный номер матери, — А ты часом не знаешь, зачем бабуля в варенье пуговицы железные положила?

— Не понимаю, о чём ты говоришь, девочка… Железные пуговицы в варенье? Может, чтобы оно не испортилось? — не менее удивлённо предположила мама.

«Как всегда от мамы информации вагон и маленькая тележка, зачем только позвонила…", — подумала Вика с досадой и, отключившись, втиснула корейский смартфон за пояс узкой юбки. Затем, изловчившись, она маленькой ложкой на длинной ручке выудила вторую пуговицу из банки.

Времени до начала работы оставалось немного, но всё же она решила отмыть металлических диверсантов от сладкого сиропа и рассмотреть их получше.

Подставив пуговицы под струю воды, она пальцами стирала с их боков прилипшую вишнёвую кожицу и вдруг почувствовала, что их выпуклая поверхность не цельнолитая, а как бы состоит из двух полусфер, одна из которых, чуть меньше диаметром, вставлена в другую. Вика просушила пуговицы бумажным полотенцем и взяла лупу.

По всей длине металлической окружности, в месте стыка полусфер на обеих частях, шли крохотные насечки разной длины и разным расстоянием между ними, на вершине каждой палочки-насечки находились римские цифры, как показалось женщине, в хаотичном порядке. Пуговицы были практически идентичны и отличались только выдавленными на них заглавными буквами. На одном металлическом шарике значилась литера В, а на другом Н.

«Интересно», — подумала Вика — «Цифры римские, а буквы русские». В том, что это кириллица она почему-то не сомневалась.

«А вдруг это шифр, а внутри пуговицы крошечный тайник? Может нужно просто совместить цифры верхней и нижней полусферы и вуаля — ларчик откроется?»

Воодушевившись своей гипотезой, Вика отложила в сторону пуговку с литерой В и, посмотрев ещё раз на написанную бабушкой дату на пластыре, аккуратно повернула маленькую полусферу второй пуговицы по часовой стрелке, соединив верхнюю и нижнюю VII.

В ту же секунду её ослепила яркая вспышка света. Когда понемногу способность видеть восстановилась и зелёные круги перед глазами перестали дико вытанцовывать, женщина поняла, что она уже не на кухне собственной квартиры.

Вика сидела на дощатом полу чердака какого-то сарая. Вокруг, по всей поверхности пола, лежало чуть сопревшее сено, а под жестяной крышей висели связанные в косы головки крупного лука. Эта смесь запахов сена и лука была так хорошо ей знакома, что оголённые руки покрылись крупными мурашками.

«Не может этого быть!»

Женщина попыталась встать, но ударилась головой о деревянные стропила крыши.

Она охнула и, потирая ушибленную голову, пробралась к маленькому чердачному окошку. Два куска запылённого стекла, с неровными краями и вставленными внахлёст, пропускали не очень много света, но ей всё же удалось разглядеть, что под окном лежит толстое пуховое одеяло в красном атласном напернике.

Она сама его приволокла сюда сорок лет назад, когда бабушка вынесла из избы все постельные принадлежности и разложила их на табуретках во дворе «прожариться на солнышке». Как только сил хватило на такую тяжёлую ношу! Вика погладила шёлковую поверхность одеяла, её рука наткнулась на тонкую книжку в мягком переплёте.

«Приключения рыжего котёнка Игната».

Викины глаза стали влажными, зрение затуманилось. Да, это была её любимая детская книжка, зачитанная до дыр, это был её укромный и уютный уголок. Здесь она так любила прятаться, когда на улице шёл сильный дождь, и нельзя было пойти на речку или играть на улице с соседскими ребятами.

Вика посмотрела в мутное окошко. Небо было розовато-свинцовым.

«Похоже, надвигается гроза, нужно спуститься на первый этаж подальше от металлической крыши».

Женщина помнила, что грозы в этой местности всегда были сильными и опасными. Ребёнком она неоднократно видела, как яркие, красно-зелёные ленты молний разрезают столетние дубы от макушки до корней, так же легко, как горячий нож брусок сливочного масла.

Вика повесила пуговицу, которую до сих пор сжимала в левой руке, за ушко на шейную цепочку и, хватаясь обеими руками за гладкие перекладины деревянной приставной лестницы, слезла с чердака сарая.

Приоткрыв, обитую ватином и тёмно-коричневым дерматином, деревянную дверь, она выглянула во двор. Воздух был сильно заряжен электричеством, казалось, он искрится. Нестерпимо пахло озоном. Кое-где в небе уже виднелись далёкие змейки молний, но грома слышно не было.

Далеко, в самом конце огорода, у колодца, Вика увидела свою бабушку. Она набирала в блестящие оцинкованные вёдра воду. Бабушка. БАБУШКА?!

«Меня что, перекинуло сюда не только в пространстве, но ещё и во времени?! Сейчас реально 1977 год?! " — ошарашенно подумала она.

Но не успела она до конца осмыслить происходящее, как её внимание привлёк негромкий, мерный гул с лёгким потрескиванием. Между стеной ещё прабабушкиного дома и угольным сараем, в воздухе, сантиметрах в шестидесяти от земли, висел бледно-лимонный шар, размером примерно с крупный грейпфрут.

«Боже мой! Шаровая молния! Она же меня чудом не убила, здесь во дворе, когда мне было…»