Бесплатный фрагмент - Птица Сенмурв. Проводник

Птица Сенмурв. Проводник

Роман-квест, роман-гипотеза

Огромная Птица с туловищем льва, крыльями орла и ликом прекрасной Девы веками сидит у корней Мирового Древа. Она стережет его плоды и караулит семена. Когда они падают, царственная Птица подхватывает их крыльями и разносит по всей Вселенной. Сеет. И нет начала и конца ее работе. Птица-львица, Царь-девица, — вот кто такая Птица Сенмурв.

Из авестийской древней легенды.

Краткое изложение Светланы Сорокиной

Книга первая

道可道非常道

(Дао кэ Дао Фэй Чан Дао)

Путь, что кончается целью, не может Путем быть Извечным.

Перевод Кувшинова

Постоянный Путь составляется из возможности выбора Пути

и невозможности выбора Пути.

Первод Виногродского

Путь видимый, не есть истинный.

Путь единственно правильный, не есть настоящий.

Перевод автора Светланы Сорокиной

Часть I

Глава 1

Ускользающий замок. Велосипедист с лошадью. Эпитафия на могильной плите

1

Я ехала по знакомой дороге, банально зовущей вдаль. Езда без цели всегда успокаивает, а руль автомобиля — лучшее лекарство от стресса. В данном случае — от ссоры с любимым.

Мелькали знакомые названия населенных пунктов, просторные пейзажи для взлета души. Запах навоза и свежескошенной травы проникал через вентилятор машины и щекотал ноздри. Ради этого я отключила кондиционер. Мой Малыш — Toyota Yaris бесшумно катил по асфальту. Хорошо, что я его вволю накормила лучшим, — девяносто восьмым бензином! Настроение постепенно улучшалось, ибо, как известно, движение в любой форме, даже пассивное в автомобиле — есть жизнь.

Вдруг справа перед знакомой пресекающей дорогой без названия увидела табличку: «Мав… замок». По инерции проехала вперед, прежде чем остановить машину. Сдала назад. Прочла снова. Я не ошиблась. «Мав… замок», — какое странное название. Здесь не было никаких замков! Впрочем, первое слово было стерто, но «замок» было написано четко. Раньше этого указателя здесь не было. Точно.

Всегда известно начало пути, но никогда не знаешь, куда он приведет. Решилась и затормозила. Посмотрела направо: узкая проселочная дорога среди поля вела в неизвестность. Кроме синеющей полоски леса вдали ничего не было видно. «Чья-то шутка» — подумала я и вышла из машины. Себе нравилась именно за это качество — непредсказуемость. Именно оно раздражало моего возлюбленного, радовало друзей, а мне не давало соскучиться наедине с собой. Сегодня я непохожа на ту, которая была вчера, а сейчас не знаю, какой стану завтра. Разве не в этом заключается творчество жизни?

Дорога петляла среди холмов, лугов, полей. Пейзаж украшала старая ветряная мельница. Впереди на холме было едва заметно какое-то странное сооружение, похожее на полуразрушенное строение. Все это показалось знакомым. Где-то я уже видела подобный пейзаж — на картинах Питера Брейгеля Старшего? В его настроении чувствовалась безмятежность бытия и легкое чувство тревоги, которое усиливало стая ворон. Что-то непостижимо знакомое и зовущее поднялось во мне изнутри и напомнило о недавнем разрыве с любимым.

«Тем лучше! С первой встречи я знала, что мы быстро расстанемся. Баба с воза, — кобыле легче», — сказала я мысленно себе. Однако кто здесь «баба», а кто «кобыла» уточнять не стала. Чтобы не чувствовать себя несчастной мне нужно было что-то немедленно предпринять. А что может быть лучше пешей прогулки по свежему воздуху?

Оставив Ярис на обочине шоссе, я пошла по проселочной дороге — странный пейзаж притягивал. Впереди среди пшеничного поля виднелось нечто темное, бесформенное, с белым пятнышком сверху. Я ускорила шаг, — непонятное пятно интриговало. Приблизившись, увидела старый смятый грузовик, а сверху на нем сидел… — ангел! Он и был тем белым пятнышком, замеченным издали.

Ангел посмотрел на меня отстранено, на секунду выйдя из раздумий, слегка улыбнулся (мне или своим мыслям?) и снова устремил взгляд вдаль. Я еще немного постояла, оправившись от удивления, полюбовалась его крыльями, ущипнула себя за руку, потом за щеку, — нет, не сплю. Поняла, что становится интересно, и отправилась дальше.

2

Магия «средневекового» пейзажа, как тайна улыбки Джоконды убаюкивала и одновременно обостряла восприятие обыденности. Внутри меня словно развернулась спираль. Как раковина, притаившаяся на дне моря, я готова была принять жемчуг.

Пройдя с километр, наконец, услышала конный топот сзади. «Ага!» — победоносно воскликнула мысленно. — Все же что-то должно случиться необычное!» Видимо ангела мне было мало. Мысль сладостно пронзила сердце: «Конечно, это рыцарь на белом коне. Ведь именно его я ждала всю жизнь. Нет, пусть лучше — принц, но тоже на белом коне!» Я развеселилась от собственных мыслей, но продолжала игру сама с собой: «Так кто же — рыцарь или принц? Пора оглядываться».

Это был велосипедист, который за уздечку вел коня или… лошадь. Я была не сильна в этих вопросах. Не все ли равно? Конь был белый. Поравнявшись со мной, незнакомец остановился и слез с велосипеда. Я разочаровано смотрела на него.

— Уж не меня ли ты ждала, красавица?

— Нет, не тебя. Я ждала рыцаря, в худшем случае принца. Или наоборот… Неважно.

— Жаль. — Произнес он, явно не сожалея. Сел на велосипед и, не оглядываясь,

под стук копыт поехал вперед. Некоторое время незнакомец маячил впереди, но потом скрылся в направлении непонятного строения, притягивающего мой взгляд. Стая ворон взметнулась вверх, образуя темное облако в том месте, где исчез велосипедист.

Внимательно присмотревшись к странному сооружению, неясно виднеющемуся в дали, увидела, что оно похоже на полуразрушенный форт или замок со ступеньками, башнями, бойницами, переходящими в необычный дворец с восточными элементами архитектуры. Вырисовывающаяся аркада с белыми колоннами, арки, мавританские купола, блестевшие на солнце — были несуразны и нелепы. Что это — старый форт, как прихоть архитектора или разрушенные стены замка, переделанные завоевателем султаном? Несомненно, это о нем сообщалось на указателе.

Дорога была извилистой. До полуразрушенного строения пешком — минут тридцать, сорок. Ходьба — полезна для здоровья, и я решила не возвращаться к машине. Дойти и посмотреть. Вдруг шум мотора вспугнет еще какого-нибудь ангела?

3

Солнце стояло в зените. Было жарко и хорошо, как бывает только в умеренных широтах, где лето коротко и желанно. Дорожная пыль оседала на сандалиях. Запах полуденной истомы, настоянный на травах, стоял в воздухе. Монотонное пение цикад, жужжание пчел зависло над лугом. Сколько я шла, неужели время остановилось? Часы показали, что прошло полчаса, а я не приблизилась к цели. Снова сзади послышался стук копыт. Я оглянулась. Удивление мое было неописуемо! Ко мне приближался тот же симпатичный велосипедист, с той же белой лошадью.

— Привет, красавица! Садись, подвезу. Путь недолгий.

«Еще чего» — подумала я и вежливо отказалась. Велосипедист поехал вперед. Облачко пыли, взбитое конем, полетело мне навстречу, а сам он, как и в первый раз скрылся за непонятным строением. «Не может такого быть, это ведь не обман зрения. Я вижу форт или… как там его… и дойду до него. Ведь доехал же велосипедист. Кстати, как он оказался снова сзади?

Дорога сделала зигзаг. Замок исчез с поля зрения. Моя тень стала длиннее. Сколько я уже иду? Запах трав стал резче. Пейзаж незаметно изменился. Стал более запущенным, насыщенный растительностью, корявыми, низкорослыми деревьями, похожими на библейские. Посреди дороги, там, где она раздваивалась, росло высокое дерево. Это был старый ветвистый дуб широкий в обхвате, с растрескавшейся корой. Под ним — старинная, надгробная мраморная плита. Столетья оставили на ней свой след, и все же было заметно, что кто-то время от времени ухаживает за могилой.

Стряхнув с нее прошлогодние листья, очистив от земли и пыли, я увидела надпись на латыни. Слегка подзабыв английский язык и латынь после получения диплома, я все же попыталась прочесть. Длинная, полу стертая эпитафия гласила, что дочь Великого герцога Ро… Мак-Гр… госпожа Стефания — имя было стерто временем, — была похоронена здесь от Рождества Христова в 15… году на… году жизни. Далее надпись была еще более неразборчива. «Почему не в семейном склепе?» — подумала я. — Не все ли равно».

Обошла дерево. Под ним обнаружила дюжину пустых бутылок, пару мятых пакетов, консервную банку и… свежую темно красную розу на надгробье. Когда я читала надпись, розы не было! Оглянувшись, увидела монашку. Она усердно перебирала четки в молитве. Сосредоточенное лицо без возраста было опущено вниз. Теперь понятно кто ухаживает за надгробием. Я не стала ей мешать — у меня был свой маршрут, а настойчивость и любопытство — черты моего характера.

Глава 2

Святая Тереза и кормилица Кэтти. Снова та же могильная плита. Знакомство с проводником и пощечина

1

Странное строение то показывалось, то исчезало из-за капризного характера пейзажа. Путь, показавшийся коротким, на деле оказался извилистым и длинным. После очередного «зигзага» дороги полу-форт, полу-замок отдалился. На миг (видимо, разомлев от жары), боковым зрением я увидела его целым, только что построенным. Это был большой феодальный дом-замок с мавританскими элементами архитектуры. Его роскошь и строгость гармонично сосуществовали одновременно, а вокруг находились празднично одетые люди в длинных одеждах, цветущие деревья, фонтаны и цветы. Замок, стоящий на высоком холме, был опоясан длинной крепостной стеной с бойницами, скрываемой деревьями. Внизу — Верхний город с богатыми домами, площадями, постройками. Он тянулся вдоль спиралевидной стены и выше, возле самого замка. Ниже располагался Средний город, который был так же огорожен, а за его стенами, видимо находился Нижний город с окрестностями и поселениями крестьян.

Оглянувшись и внимательно посмотрев на строение, я увидела то же полуразрушенное здание и запустение. «Мне показалось» — подумала я. И все же, как это у меня получилось? Стала размышлять: «Строение было с боку, едва в поле моего зрения. Я не смотрела на него. Думала о чем-то другом». — Встав на прежнее место, пыталась повторить те же движения. — «Не получается».

Не успела мысленно проговорить последнюю фразу, как снова увидела великолепное, загадочное сооружение. Я замерла и перестала дышать. Теперь я дольше могла оставаться в этом состоянии и рассмотреть постройки в пределах границ, очерченных боковым зрением. Запомнились причудливые башенки на фоне голубого неба, восточные изящные арки, белые лестницы, взбегающие вверх по каменным стенкам к прохладным террасам, аркады галерей, увитые виноградом и плетистыми розами. Могу даже поклясться, что слышала крик павлинов и журчание воды в фонтанах, неторопливую речь людей и… запах! Не то кальяна, не то восточных благовоний, роз, магнолий или других экзотических цветов.

Что делает жара! Наверное, у меня начинаются галлюцинации. Я осмотрелась. Вокруг были полевые цветы, травы, кустарник. Ничто не могло издавать аромат, пригрезившийся мне.

Пшеничное поле осталось справа от дороги и почти скрылось из фокуса моего зрения. Что-то снова изменилось в местности: пейзаж, словно слегка подправил кистью невидимый художник. На сухом дереве сидели вороны, как черные новогодние шары. Их карканье было кладбищенским звоном. Непонятное чувство всё нарастающего волнения охватило меня. Пульс участился. В ушах зазвенело. Неожиданно большая тень нависла надо мной. В глазах потемнело, и я потеряла сознание.

В голове, словно кто-то стучал молотком. Капля холодного пота скатилась по виску. Меня знобило. Сколько времени прошло? Подняв отяжелевшие веки, я увидела свечу и в ее свете из темноты — склонившееся надо мной лицо монахини. С трудом поднесла руку к глазам и посмотрела на часы: они встали.

— Очнись, детка. Уже стемнело. Небезопасно, Миледи, оставаться одной на дороге. Вам нужно идти домой.

— Мой дом далеко. Машина у шоссе.

— Она бредит.

Возле монашки стояла полная пожилая женщина с добрым лицом, с жалостью смотревшая на меня. На ее голове был странный накрахмаленный головной убор. Где-то я подобный уже видела… В темноте маячили еще две женских тощих фигуры.

— Госпожа Стефания — сказала она. — Разве Вы меня не узнаете?

— Я Вас в первый раз вижу.

Женщина всплеснула руками.

— Я ведь Ваша кормилица, Миледи! Идемте, деточка. Я отведу Вас домой, моя птичка. Если батюшка узнают, Вам несдобровать!

— Что узнает?

— Его Светлость герцог запретил пользоваться подземным ходом, ведущим из замка.

— Вы меня с кем-то спутали. Меня зовут София, а отец мой не герцог и не граф. Он работает в банке. — Женщины переглянулись.

— В жестяной банке? — переспросила кормилица.

Монахиня стала брызгать святой водой из флакончика, висевшего у нее на поясе. — Посмотрите, как я одета! На мне джинсы и футболка! — Я привстала, облокотившись на руку, чтобы встать, но пошатнувшись, лишь села. В ушах странно шумело.

— В самом деле, где Вы нашли эту странную одежду? Разве дама Вашего положения и воспитания способна это надеть? — снова удивленно всплеснула руками кормилица.

— Как видите, Кэтти, — способна. «Почему я ее так назвала?»

— Наконец-то Вы вспомнили мое имя, госпожа. Вы приходите в себя! Вы вспомнили свою Кормилицу, как Вы меня называли с детских лет, — свою Первую фрейлину! — В моем мозгу вспыхнула догадка: что, если тот необычный замок и есть дом Стефании, за которую меня принимают? Возможно, я смогу наконец-то проникнуть туда?

— Да, конечно! — поспешила я ответить, солгав. — Долго идти к дому, то есть к замку? — спросила я кормилицу.

— Учитывая Ваше состояние — полчаса. Не волнуйся, деточка, мы с Матушкой Терезой, Вашей духовницей, проведем Вас с черного входа через часовню.

— Хорошо, идемте. — Сердце мое радостно забилось. Жажда приключений и авантюризм были скрытой частью моей натуры, и открывалась эта сторона в самых неподходящих случаях.

Свеча в руке Матушки Терезы догорела. Впереди шли служанка кормилицы и послушница-монахиня с масляным фонарем. Дорога стала узкой тропинкой. То и дело коряги, сломанные ветки, разросшиеся кустарники преграждали путь. Высокий чертополох, полынь, коричневый конский щавель, росли повсюду. «Странно — подумала я, — днем этого не заметила». Споткнувшись в очередной раз, меня осенило: «Как же можно было забыть? Ведь у меня в сумочке лежал фонарик!»

— Одну минутку! — Достав фонарик, я с возгласом «Да будет свет!», включила его, чем страшно напугала своих провожатых. Монашка перекрестилась, а Кэтти, оправившись от шока, констатировала:

— Чудо свершилось!

— Какое чудо? Это ведь обыкновенный фонарик!

— Еще будучи маленькой девочкой, Вы говорили, Миледи, что ангел Вам подарит холодный огонь, который всегда будет с Вами.

— Я так говорила? — Кормилица утвердительно покачала головой, присев с поклоном. — И ангелов часто видела? — Снова тот же жест и книксен. — Значит, он не обманул меня, и его подарок вы видите, — нашлась я, успокаивая своих провожатых.

— Слава Богу! — вздохнули обе женщины. Их устроило такое объяснение.

2

Мы шли больше часа. Ноги устали. Силы покинули, а замок скрылся из виду.

— Где же мой дом, Кэтти? Мы идем так долго.

— Видимо, слуги потушили в замке все свечи, и мы потеряли его из виду.

— Ты хочешь сказать, сбились с пути?

— Ах, простите меня, госпожа. Стара я стала. Радует лишь то, что Вы обретаете себя. Снова стали надо мной подшучивать, как обычно, моя Рыбка. — Кэтти прижала пухлые руки к своей объемной груди. На ее лице была блаженная улыбка.

— На все Божья воля — вздохнула монахиня. — Придется заночевать здесь.

Я опустилась на что-то твердое. Кэтти подложила мне под голову свой плащ. Запах розы приятно окутал, создав ароматный кокон, и я уснула. Снилось что-то тревожное, потом провалилась в темноту…

Когда солнце разбудило, — птицы пели, а небо было высоким и чарующе-синим. Спина ныла от жесткой подстилки. Я осмотрелась и с ужасом увидела, что спала на могильной плите, стоявшей на развилке дороги. На ней была нечеткая от времени надпись, что здесь покоится дочь Великого герцога такого-то (имя стерлось) — госпожа Стефания, похороненная от Рождества Христова в 1521 году на… году жизни.

«Теперь дата видна более четко. Да это та же надгробная плита! — дошло до меня. — Как я снова здесь оказалась? Но где же то огромное дерево?»

На его месте — высокий, молодой дубок. Да и дорога сильно изменилась: она не раздваивалась, как прежде, а была в виде тропинки. На плите лежала белая роза. Вот откуда запах, а рядом сидела монахиня. Плащ, заботливо предложенный кормилицей — исчез.

Снова прочла надпись. «Может быть, это та самая Стефания, с которой они меня спутали? Бред какой-то! Ведь год — тысяча пятисотый!»

— Матушка Тереза, а где же Кэтти? — Монахиня посмотрела на меня странным взглядом и переспросила:

— Кэтти, кормилица госпожи Стефании? Где же еще ей быть, конечно, Катарина с ней — кивком головы она показала на могильную плиту. У меня пробежали мурашки по коже. — Она не оставила свою любимицу и прислуживает ей на том свете.

Всмотревшись внимательно в надпись на надгробье, я увидела неразборчиво имя — «Катар… на». Накануне имя прочесть было совершенно невозможно, впрочем, как и год смерти дочери герцога. Что происходит?

— А как Вы узнали, что меня зовут Тереза? — Я внимательно посмотрела на нее и… недаром говорят, что все монашки на одно лицо. Это была не та Тереза.

— Случайность. Приняла Вас за другую.

— Это мое монашеское имя. Его носила очень давно Святая Тереза, жившая в этих краях. — Я насторожилась.

— А чем она знаменита?

— Она была настоятельницей женского монастыря, а в последние годы вела затворнический образ жизни. Ее келья находилась в часовне замка герцога. Не один раз молитвы Святой Терезы спасали обитателей замка от нашествий врагов.

— Но не уберегли Стефанию от смерти — не удержалась и вставила свое слово я, повинуясь интуиции. Монахиня кашлянула, но продолжила:

— По преданию, она предупредила дочь герцога об ее скорой кончине. Но та отказалась от помощи и умерла молодой, не оставив наследника. Что-то произошло в жизни обитателей Мавританского замка, но стены крепко стоят и так же надежно хранят тайну.

— Где же замок? Кажется, Вы назвали его Мавританским?

— Четверть часа ходьбы по этой дороге. Сейчас там живет правнук племянника герцога, унаследовавший по мужской линии титул. Замок и все поместья принадлежат ему.

— Спасибо. Мне не послышалось, — правнук? — «Наверное, она не так выразилась или я не расслышала». — Мне нужно идти. До свидания!

3

Странная ночь на могильной плите, которую я встретила на своем пути дважды, все же дала силы и отдых. Я бодро шла по дороге в указанном направлении и пыталась «переварить» все увиденное, собрать в одно целое все услышанное вчера и сегодня. Во-первых — я не первый раз шла по этой дороге. Вчера — я заблудилась с Кэтти, Святой Терезой, которые жили вместе со Стефанией в тысяча четырехсотых, пятисотых годах. Сейчас хозяин замка — правнук племянника герцога. Значит, я иду по дороге следующего столетия. На дворе — шестнадцатый век! Мои рассуждения — сумасшествие! — Я усмехнулась, встряхнув головой. — Но мой малыш — Тайота Ярис ждет меня возле шоссе, и я могу в любой момент вернуться домой! Невообразимо, но факт!

Я рассмеялась. Мой истерический смех не прекращался. У меня бы начались от веселья колики в боку, но тут я услышала стук копыт за спиной. Кто на этот раз? Я оглянулась: все тот же странный велосипедист с лошадью на поводке! Это событие еще больше рассмешило меня. Успокаивало лишь то обстоятельство, что два человека одновременно не могут сойти с ума.

— Ты что, снова выгуливаешь свою лошадь? — икая от смеха, спросила я, когда велосипедист поравнялся со мной.

— А Вам, сударыня, я вижу очень весело?

— Ой! Ой-е-е-ей! — кричала я, от начавшихся коликов. — Ха-ха-ха!

С моих глаз лились слезы. Велосипедист остановился, а лошадь, воспользовавшись случаем, пошла щипать травку.

— Успокойся! — Он тормошил меня за плечи, но это не помогало. — Извини, — сказал он и врезал мне затрещину. Я сразу перестала смеяться, схватившись ладонью за лицо. Велосипедист улыбнулся и протянул мне руку:

— Будем знакомы, Виктор.

Моя щека горела, но в голове прояснилось. Обижаться было глупо. Солнце сияло ярче, все вокруг как-то стало отчетливей и чище, как после дождя.

— София. — Я ответила на рукопожатие и на секунду задержала руку, утопающую в его широкой ладони. — Только не называйте меня Стефанией!

— Нет, я не ошибусь. Хотя по звучанию — в именах «Стэфи», «Софи» — много общего. Оба имени музыкальны и наполнены светом.

— Вы так считаете?

— Да. А еще я считаю, что это последний шанс, Софи, не пренебречь моей помощью. Иначе Вам не добраться до этого клятого строения.

— Клятого? Пожалуй!

— В таком случае, моя лошадь к Вашим услугам, госпожа! — Через секундную паузу Виктор улыбнулся, как Пирс Броснан, посмотрев на меня загадочно из-под бровей:

— Извините меня за пощечину — тихо сказал он, смущаясь. Затем подвел животное и посадил меня на лошадь спереди. Легко запрыгнул сам и взял поводья. Спиной я отчетливо почувствовала его теплое сильное тело, запах луга и пыли каменной стены, нагретой на приморском солнце, и сразу ощутила себя в безопасности. Виктор натянул поводья, слегка сжимая меня в объятиях и весело сказал:

— Ну что ж, поехали!

Мы скакали галопом и, неожиданно для себя самой пришла в голову шальная мысль: «Я готова ехать с ним всю жизнь и не имеет значение куда, кто он и откуда». Так хорошо и спокойно мне давно не было!

Глава 3

«Каждый раз дорога бывает разной». Исчезновение проводника, Модница Лиз и вход в подземелье

1

— София, Вы спите? — Виктор бережно поддерживал меня одной рукой. Второй он сжимал поводья. Лошадь двигалась не спеша. Темнело. Стрекотали кузнечики и пели цикады. Где-то кричала ночная птица. Мы пересекали обширный луг. Я с удовольствием втянула в себя усилившийся запах цветов и трав. Резкий запах резеды ударил в нос.

— Нет, но может быть — сплю, и мне все это снится?

— Вам следует знать, что никому в одиночку не удавалось достичь этого необычного сооружения. Тем более, попасть внутрь его. Я знаю дорогу к таинственному замку, — она полна неожиданностей и опасностей. Остаться одному на этом пути — равносильно смерти, особенно для неискушенных.

— Но Вы ведь ездили один — зевнув, сонным голосом произнесла я, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.

— До определенного момента. И потом, я ведь трижды возвращался, чтобы взять Вас с собой.

— Да, Вы правы. А если бы я отказалась поехать с Вами?

— Вы бы заблудились, а может быть, не дожили до следующего утра. Но не расстраивайтесь! Вы — со мной.

— Успокоили! Вы всего лишь мой попутчик — проворчала я, недовольная его уверенным тоном и шармом. Он казался самонадеянным.

— Попутчик? Это же замечательно, а потом, как знать?

Мои глаза слипались, и я заснула у Виктора на груди под стук копыт. Когда проснулась, его руки крепко обнимали меня, поводья были ослаблены, и лошадь медленно шла, фыркая и тряся гривой.

— Дадим отдохнуть животному? — спросил Виктор. Я согласилась. Он бережно снял меня с лошади, и я с удовольствием отметила, что у него крепкие руки. «Все они сначала такие — внимательные и нежные, а потом… Стоп! О чем это я? Скоро все будет лишь небольшим приключением и легким воспоминанием. Главное, чтобы он помог мне достичь замка» — сказала я себе и, сильнее обхватив его мужественную шею, все же на мгновение прильнула к его груди. Это произошло неожиданно для меня самой, но выглядело вполне невинно. Виктор понял по-своему:

— Не волнуйтесь, Миледи. Не уроню. Даже готов нести Вас на руках до самого замка — пошутил он, опустив меня не землю.

— Кстати, долго ли еще ехать до него?

— Неизвестно. Каждый раз дорога бывает разной. Но зачем спешить? Или Вам уже наскучило мое общество? Когда судьба дарит прекрасные мгновения на трудном пути — не все ли равно? — Он усмехнулся, при этом его руки по-прежнему были на моей талии. Лицо Виктора было близко, и я рассмотрела небольшой шрам над верхней губой. В одну секунду мои губы стали сухими, а пульс участился.

«И не рыцарь и не принц — всего лишь велосипедист, но на белом коне — подумала я. А если это всадник, да еще на белом коне, то возможно — принц или рыцарь» — я рассмешила себя собственными мыслями.

— Чему ты улыбаешься?

— Своим смешным мыслям.

— Расскажешь?

— Не-е-ет, — замотала я отрицательно головой. Моя коса совсем растрепалась, и волны длинных желто-рыжих волос накрыли меня до колен. — Но, кажется, мы перешли на «ты»? — Убрав его руки с моей талии, я поняла, что ночь придется провести под открытым небом.

2

Проснувшись на рассвете, я обнаружила, что сплю на куртке велосипедиста. Его самого не было поблизости, как и велосипеда, но зато белый конь щипал траву рядом. Капли росы сверкали на листьях, траве, освещаемые лучами солнца, пробивающегося через ветви раскидистого дерева. Угли в костре остыли. Было зябко, тоскливо, а главное, я не знала куда идти и что все это значит.

Для начала осмотрелась: местность была не узнаваема. Интуиция нашептывала мне, что Мавританский замок остался позади. Прождав час или два и, не дождавшись Виктора, размышляя о нелепейшей ситуации, я понимала, что найти машину, оставленную где-то у шоссе — нереально. Нужно было обязательно дождаться своего проводника.

От нечего делать, стала собирать землянику, общаться с лошадью, наблюдать за жизнью муравейника и отправлять «на небо» божьих коровок. Потом отдыхала в тени дерева, спасаясь от полуденного солнца, слушала пение птиц, следила за облаками, но Виктора по-прежнему не было.

Я пыталась мужественно держать себя в руках. Но что, если он не появится вообще? Если с ним что-нибудь случилось, — упал в яму, например, или на него напали ночные грабители или волки, — тьфу, тьфу, я поплевала через левое плечо, — а я так никогда и не доберусь до своего автомобиля? И какой черт меня дернул свернуть на эту дорогу?

День перевалил давно за полдень. «Дорогу осилит идущий» — вовремя вспомнила нужное изречение. Необходимо было действовать. Белый конь (или лошадь?) все так же мирно питался травой поодаль. Не бросать же беднягу одного. Пришлось потрудиться вскарабкаться на него, что неожиданно получилось. После моих с ним объяснений, животное все поняло. Вероятно, конь чувствовал, что брошен так же, как и я, поэтому мы быстро нашли общий язык.

— Веди меня! — Имя было неизвестно, пришлось ограничиться дружеским похлопыванием по загривку. — Вперед мой конь! О, нет! Назад! — но конь выполнил первую команду. Поводья выпали из моих рук, за что-то зацепившись. Оставшиеся полдня, животное делало что хотело, и, лишь когда оно измучило меня, позволило собой управлять.

Башни Мавританского форта-замка то мелькали, показываясь за деревьями, то исчезали. Иногда его словно проглатывал сизый туман. Странное сооружение казалось недосягаемым, а путь к нему оказался запутанным, гораздо длинней и сложней, чем я ожидала.

Неожиданно дорога вывела к большим скалистым камням возле нависшего обрыва бывшего русла реки. Не то — разрушенная скала, не то — обвал горы, а может быть — остатки метеорита? Неважно. Главное, что под ними открывался крытый проход к одноэтажному жилому сооружению, отделанному диким камнем. Над деревянными грубыми дверьми с коваными засовами висела грубо сколоченная вывеска на цепях с выжженной надписью: «Лесная таверна».

Остановив коня и привязав его к дереву, я в нерешительности замедлила шаг. «Где я дела мою сумочку? Когда потеряла ее? Хорошо, что мобильный был в кармане». Но поскольку мой желудок давно говорил о том, что надо его наполнить, а голова кружилась от голода, я решительно направилась к дверям таверны.

На пороге, словно гриб после дождя появилась старуха, от вида которой я вздрогнула. Ее желтые глаза горели, серая морщинистая кожа сливалась с цветом отрепьев, из которых состояла одежда. Кое-где висело дорогое кружево. Талия была затянута в потертый бархатный корсаж. Седые, всклоченные волосы выбивались из-под чепца, покрытого черной вуалью. «Настоящая Баба-Яга, но очень странная» — подумала я.

— Заходи, дорогая, это самая превосходная в округе таверна! — старуха искусственно рассмеялась, в свою очередь, рассматривая мои джинсы. «Может быть, Виктор здесь?» — мелькнула мысль, когда я переступала порог необычного заведения. Интерьер был действительно модным, — в стиле средневековья. Все современные дизайнеры помешаны на этом стиле. Данное же помещение слишком отдавало натурализмом: стены были отделаны диким камнем, состаренные, массивные деревянные потолочные балки, кованые светильники со свечами, грубо сколоченные дубовые столы, длинные лавки и, конечно, большой очаг.

Молодые люди, сидящие в голубом дыму, казались нереальными. Одеты они были соответственно интерьеру: в короткие курточки с пышными рукавами-буфами с перехватами и прорезями в разных местах, через которые виднелась белая рубаха. На них красовались короткие или пышные чулки-штаны до икр, с нарочито выступающими гульфиками, подчеркивающие принадлежность к полу. Почти на всех — шапочки с отворотами, береты с украшениями и перьями. Такие носили в конце пятнадцатого, в первой половине шестнадцатого века — вспомнила я историю костюма, изучаемую по специализированным книгам. «Значит, костюмированное заведение — сделала я вывод, печально вздохнув: — Какие же здесь цены?»

3

Примостившись в дальнем углу таверны, — подальше от любопытных глаз, я устроила наблюдательный пост. Старуха снова появилась внезапно и предложила рис, баранину, вино в обмен на шейный узорчатый платок со слонами, купленный мной в индийском магазине. Я быстро согласилась. Подав еду, хозяйка таверны присела рядом. В ее руках была фетровая мужская шляпа с фазаньим пером.

— Меня зовут Модница Лиз — сказала она, повязав мой платок у себя на груди и нагло рассматривая на мне одежду и украшения. Я же осторожно бросала на нее взгляды, поглощая пищу. «Сколько же ей лет? — подумала я — На вид, все двести. Впрочем, она почти стройная и изящная. Если подтянуть кожу на лице, можно будет дать даже пятьдесят».

Вблизи ее платье, показавшееся при беглом осмотре лохмотьями, на самом деле было из тонкого добротного сукна, но очень изрезанное. Через обметанные нитками прорезы рукавов было видно нижнее, батистовое платье. Верхнее было отделано тончайшим кружевом ручной работы и тесьмой. Лиз перехватила мой взгляд и с апломбом спросила:

— Нравится? Правда, смело? Но Вы, сударыня, одеты еще более странно, чем я. Уж не госпожа ли Стефания передо мной, дочь герцога? Только она может позволить себе ходить без провожатых в мужском наряде, да еще — в заморском! — Старуха потрогала мои джинсы и причмокнула. Видимо качество ей понравилось.

— Нет, нет! Мое имя София. Вы меня с кем-то спутали.

— Возможно. Но клянусь благой памятью Стеф! Если бы я не знала, что ее уже нет в живых, то подумала бы, что она передо мной, сударыня. Ради памяти Стефании, вот, наденьте шляпу и спрячьте косу. — Она оглянулась на соседние столы и сидящих за ними пьяных мужчин. — Здесь много диких животных.

Модница Лиз криво усмехнулась и удалилась, оставив меня в покое. Запив жирную еду красным кислым вином, я решила поискать Виктора и стала рассматривать сидящих за столами. В смежном помещении, соединенном с основным широкой стрельчатой аркой, было заметно какое-то движение и крики.

Превратившись в сплошной слух и зрение, звериным чутьем поняла, что мой друг здесь, в таверне и он в беде. Словно тигрица я ринулась на тревожные звуки, готовая драться со стаей волков. Расталкивая каких-то пьяных парней, загромождающих проход, успела заметить, как Виктора под руки уводят в подсобное помещение. Дубовая дверь, громыхнув засовом, закрылась за ним, едва не прищемив подол чей-то пышной юбки. Мне показалось, что он был слишком пьян. Но что за женщина с ним? Кто она и что произошло?

— Не успел, паренек? Юбка понравилась? — пьяный мужик с длинными усами улыбался во весь рот, уставившись на меня. От него сильно пахло гремучей смесью — чесноком, спиртным и табаком. Постепенно выражение его лица изменилось, стало более осмысленным. — Да ты — девка! — Он с трудом скосил глаза на моей груди, — смотрите, девка!

Молодцы с соседних столиков вперили на меня глаза. Обстановка накалялась. Похоть носилась в воздухе и щекотала ноздри этим животным. Лиз была права. Надо было немедленно действовать, и я снова удивила саму себя:

— Посмотри внимательно, болван! Разве я «девка»? Перед тобой Стефания, дочь герцога! — Сняв шляпу и, развязав узел длинных волос, я перебросила их на грудь, — они рассыпались водопадом.

— А-а! Я ведь говорила! — услышала сзади восторженный голос старухи.

Неожиданно это возымело действие. Пьяный усач перекрестился, округлив глаза, затем бухнулся на колени и завыл:

— Госпожа Стефания-я, госпожа Молния-я, матушка-а, спасительница наша, прости грешного-о! Черт попутал! Не узнал! — и он потянулся жирными губами к моей руке. Конечно, Стефания его простила, а Софии грех было не воспользоваться ситуацией. Поэтому я обратилась к подвыпившей золотой молодежи:

— Мой друг за этой дверью. Помогите открыть ее!

— Нельзя, матушка! — Усач заплакал и преградил мне путь. Я молча взяла со стола большой нож:

— Мне можно. Отойди. Хозяйка, открой!

— Я бы рада — засуетилась Лиз, — но дверь крепко закрыта изнутри.

— Взломайте же ее! Я приказываю! — мой яростный крик подействовал. Трое парней разбежались и толкнули дверь. После нескольких заходов, она поддалась. Взяв, со стола свечу и, сжимая нож в другой руке, я вошла в темноту.

Глава 4

Подземелье скелетов, крыс и летучих мышей. Комната с восточной роскошью и три ведьмы. Софи спасает проводника. Героическое продвижение Софи. Потеря надежды. Выход из лабиринта

1

Спертый воздух подземелья, запах плесени, пыли, крысиного помета и гнили, словно темный мешок, накинутый на голову пленнику, оказал на меня такое же действие. Путаный лабиринт коридоров вызывал ужас. Липкая паутина, слизь, прозрачные мокрицы на сырых, каменных стенах, мыши — отвращение. Продвигаясь вперед и, натыкаясь на непонятные предметы, я то и дело вскрикивала от неожиданности. Открыв одну дверь, — наткнулась на тупик в виде кирпичной кладки, другую — посыпалась какая-то старая рухлядь или мусор. Третья дверь привела в винный погреб. Прихватив с собой бутыль со спиртным, вернулась на исходную позицию. Куда же они увели Виктора? Почему я уверена, что их — женщин, было несколько?

Решив действовать по наитию, я съежилась и пошла вперед, доверяясь лишь внутреннему чувству. «Наверное, так крысы ищут сыр» — промелькнула мысль. Но быть крысой не прельщало. Я попробовала представить себя другим животным или пресмыкающимся, — ничто не устраивало меня, зато отвлекало от ненужных мыслей и страхов. Свеча догорала. Насколько ее хватит?

Каменный коридор становился уже и ниже. Деревянные перекрытия потолка были так низко, что кое-где приходилось идти, пригибая голову. Впереди проход плавно извивался, словно змея и раздваивался, как ее язык. В какую сторону идти? Освещение становилось слабым. На секунду задумавшись, я хотела свернуть в более глубокий проем. Нет. Логика здесь не уместна. Что же делать? Дышать становилось труднее.

«Сначала — продлить дыхание свечи», — приказала я себе мысленно. Собрав поблизости мусор, какую-то ветошь, я быстро соорудила нечто, похожее на факел. Пригодилась бутылка со спиртным — смочив самодельный факел, запалила его. «Теперь выбери направление» — отдала себе четкую команду. «Дышать глубже. Спокойнее».

Но в какую сторону все же идти? Какая разница? Ведь в любой крысиной норе притаился ужас, мрак и то, что подскажет воображение, — начиная от огромных пауков, крыс и кончая вампирами и чудовищами. Истерика и вопли, готовы были вырваться из меня, как пороки из шкатулки Пандоры. Неожиданно вспомнилась детская, деревенская считалочка: «Тут нет, тут нема, тут не будет никогда!» Она всегда выручала меня! Пусть выручит и сейчас! Посчитав, я уверенно направилась в более узкий проход.

Через какое-то время, подземный коридор стал расширяться. Я смогла уже двигаться в полный рост. Откуда-то пробивался слабый свет. Кладка была уже из другого камня. Пройдя несколько поворотов, впереди неясно проступили очертания железной двери. Возле нее горел факел. Тупик? Если эта дверь лишь бутафория?

Она не сразу открылась. Лишь после того, как старые кованные, ржавые петли раскачались, а мое тело покрылось синяками, тяжелая дверь со скрежетом поддалась, не выдержав борьбы и моего отчаяния. Новый коридор, более просторный, отделанный коричневым рваным песчаником, открылся взору. Что таил он в себе? Все равно отступать было некуда, и я, перекрестившись, крепко сжимая в руке нож, вступила на неосвоенную территорию.

2

Наконец в глубине коридора пламя факела выхватило из тьмы еще одну дверь -старинную, дубовую, с коваными элементами. Растревоженные летучие мыши забеспокоились. Их писк и шелест крыльев производили жуткое впечатление. Напрягшись, я со всей силой навалилась на тяжелую дверь. Потом еще, еще и еще. Она не поддавалась. Я села на холодный каменный пол и готова была разрыдаться от бессилия. Но слез не было. Неожиданно я услышала за дверью какие-то слабые звуки, похожие на музыкальные инструменты. В моей руке был нож. Просунув его в щель двери возле внутреннего засова, я нащупала щеколду и попыталась поднять ее. Через несколько минут нечеловеческих усилий — у меня получилась!

Дверь с легким скрипом открылась: передо мной предстало удивительное зрелище — большая комната тонула в мерцании свечей и в облаках благовоний. Блеск серебра, золота, мягкие персидские ковры и обволакивающая музыка наполняли ее. Прекрасные девушки играли на флейтах и еще каких-то музыкальных инструментах. Танцовщицы в прозрачных, восточных одеждах плавно кружились, осыпая лепестками роз полулежащего мужчину на шкуре леопарда. Полутень скрывала его лицо, но в отблеске свечей хорошо читались три темных фигуры старух, склоненных над ним: одна — с ножом, другая с — бокалом, третья — бормотала какие-то заклинанья из книги в костлявых руках.

Я затаила дыхание. Что они собираются с ним сделать? Странная догадка мелькнула во мне и здесь же закипела ярость. Раздумывать не было времени. Вихрь безрассудной отваги пламенем огня вырвался наружу. С диким криком, смерчем я налетела на них.

— А-а-а-а! Прочь, ведьмы! — внезапно атаковав, я отбросила занесенный нож над моим другом (а это был именно он!). С неведомой для меня силой и бесстрашием, я расталкивала старух и визжащих девушек. Затем подхватила под руки, словно в наркотическом опьянении Виктора, и потащила его к выходу. Он еле перебирал ногами. У двери, на ходу я сорвала ковровую скатерть, — чаши фруктов, серебряные кувшины, звеня и расплескивая напитки, попадали вниз. Скорее бы выбраться отсюда!

Пытаясь найти обратный путь, я двигалась наугад, волоча на скатерти Виктора. Но каменный потолок подземного хода нависал еще сильнее, чем прежде, а стены, словно раздавливали. Запустение, затхлый, тяжелый запах, клейкая паутина, писк и шум крыльев летучих мышей делали атмосферу угнетающей. Видимо, перепутав поворот, я углубилась дальше или пошла по боковому ответвлению коридора, которым никто не пользовался много лет. Тело моего друга, казалось, было безжизненным и своей тяжестью мешало быстрому продвижению. Факел догорал.

На ощупь, постоянно натыкаясь на что-то, я медленно продвигалась вперед, — то спиной, таща за узел скатерть, то подталкивая бесчувственное тело сзади, окончательно запутываясь в узких проходах лабиринта. Силой воли приходилось контролировать свое дыхание и каждый шаг. Страха не было. Было желание увидеть свет.

Странно, но никто не преследовал нас. Вероятно, в этот жуткий проход, догадалась пролезть только я, да еще с ношей. Холод, сырость, запах Смерти, обволакивая со всех сторон, проникал в мозги. Усилившееся головокружение и звон в ушах мешали сосредоточиться. То и дело останавливаясь, я пыталась отдышаться и прийти в себя. Помогал очнуться глоток спиртного. К счастью, я не посмела избавиться от отягощавшей меня бутылки, торчащей из-за пояса джинсов и прилично мешающей передвижению. Еще у меня было одно яблоко. Случайно оказавшееся в складках скатерти, оно стало подарком провидения. Его я берегла для черного часа.

Приходилось оставлять Виктора, чтобы воткнуть впереди факел и самой при помощи ножа, расчищать путь, оттаскивать камни, освобождая проход от завалов. Было едва видно из-за слабого освещения. Пахло гниющими балками.

Уставая, я садилась на ледяной пол и прислонялась к скользкой каменной стене. Мне было уже плевать, что там мокрицы и пауки. Факел погас. В черной глухой тишине прохода ощущался притаившийся липкий ужас или мерещились чьи-то глаза. Я знала чьи. Она, с острой косой шла рядом. Я чувствовала, как подбираются к нам крысы. Что ждет меня? Нас? Нет! Не думать. Идти вперед. Петь!

Продвигаясь таким образом, иногда привязывая нелегкого попутчика скатертью к своей спине, иногда — волоком за узел скатерти задом, горланя «Uellow submarine» Битлз и, заводящий даже мертвого шлягер «Don’t worry, be happy», я преодолевала злополучные метры подземного коридора. Через некоторое время, зацепившись о какой-то предмет — упала навзничь.

Придавленная тяжелой ношей в темноте, я лежала на холодном полу на каком-то твердом хламе, злясь на себя, свою глупость и глотала слезы. Запах гнили, какого-то старья и холод пронизывали меня. Почему-то вспомнился запах маленького, антикварного магазина, в который попала с подругой, прогуливаясь по Львову. Потом мы зашли в стариную кондитерскую на углу улицы и с удовольствием выпили горячий кофе со сдобными булочками с изюмом и ванильным кремом.

При этих воспоминаниях желудок безнадежно заурчал. «Зачем я пошла на эту авантюру? Идиотка! Таинственный замок захотелось посмотреть! Сидела бы сейчас в своем уютном кресле дома, пила бы чай и слушала музыку. Нет, лучше укутаться в пушистый плед на диване, есть шоколадные конфеты, и смотреть по телевизору какую-нибудь комедию. Я с трудом освободила руку, достала из-за пазухи единственное яблоко и бесцеремонно, лежа на животе под мертвецки пьяным проводником, с великим наслаждением, хрустя и брызгая соком во все стороны, съела его. До косточек. В аду.

Осторожно освободив вторую руку, скользя по каким-то гладким предметам, я нащупала в глубоком кармане джинсов мобильный телефон. Конечно, он не работал. Абсолютно бесполезная вещь в данной ситуации. Никто не услышит, и никто не спасет!

Пыль щекотала нос. Я чихнула. Тошнотворный запах, проникающий в меня, старался вывернуть желудок наизнанку, а я только что съела яблоко. Не лежать же так на каменном полу до скончания моих дней! Нужно было что-то делать. На ощупь попыталась определить ту вещь, о которую зацепилась, пальцы скользнули по гладкой поверхности, провалились в рванную дыру и… о кошмар! Это были черепа и груда человеческих костей! От ужаса, наверное, мои волосы стали бы дыбом, если не были длинными. Меня словно окатили ведром холодной воды! Выброс адреналина сделал свое дело — я снова стала действовать.

3

С отвращением, отбросив руку скелета от своей щеки, первым делом освободилась от Виктора. Прислонив проводника к стене, всхлипывая, я стала трясти его за плечи. Он должен был проснуться! Молила его очнуться, кричала о страшной участи, ожидающей нас, но он был мертвецки пьян. Ведьмы его чем-то напоили. Значит, нас ждет та же судьба, что и этих бедняг?

— Нет! Не хочу! Мы обязательно выйдем из лабиринта! Иначе быть не может! — крикнула я себе и той, что была рядом с косой. По моим ногам пробежала крыса, и я взвизгнула от омерзения. Снова водрузила тяжелую ношу на скатерть, призывая всех святых, которых знала, моля ангелов и Бога о нашем спасении. Не забыла о Пречистой Деве Марии и о своем ангеле хранителе, обещая каждое воскресенье ходить в церковь и соблюдать пост, если мы выберемся отсюда. Я шла и орала стихи, песни, которые знала, боясь остаться в глухой темноте.

Приходилось снова и снова доставать нож из кармана джинсов и ощупывать им пространство, обороняться от крыс или разгребать завалы, освобождая проход. Спасибо моему отцу, — он приучил меня не ныть и выживать в трудных ситуациях, а так же умело пользоваться ножом. Как он мне сейчас пригодился! За неимением сына, отец часто воспитывал меня, как мальчика. Он рассказывал много смешных историй о моем воспитании, о которых я забыла.

Постепенно долгий путь превратился в рутинную работу. Молча и упорно, шаг за шагом я продвигалась вперед, стараясь беречь силы и ни о чем не думать. Все внимание концентрировала на отвоеванных метрах у темноты: два шага, три — метр. Считала с упоением и ожесточением. Радостно кричала, когда снова одерживала маленькую победу. Наконец, я окончательно выдохлась и лишилась сил. Усадив Виктора возле стены, села сама, опершись о холодную каменную кладку и теплое плечо провожатого. От страшной усталости и безысходности, которую заглушала как могла, стала разговаривать с моим попутчиком, не обращая внимание на его повисшую голову и бледность лица, видимую даже в темноте:

— Что скажешь? Как тебе удалось попасть самому и втянуть меня в этот переплет? Что? Женщины? Ты имеешь в виду тех трех старых ведьм? Ладно. Забудем. Главное, мне удалось тебя оттуда вытянуть. Страшно представить, что было бы с тобой, дорогой друг, не подоспей я вовремя. Теперь остались сущие пустяки — найти выход из этих лабиринтов. Что ты сказал? Ха! Не слишком ты оптимистично настроен, однако! Но положись на меня! Уверяю, у меня удивительная интуиция. Ни секунды не сомневаюсь, что выберемся отсюда.

Я долго несла всякий вздор, «общаясь» с Виктором. Наверно, в нормальных условиях, мне бы уже вызвали «неотложку» и забрали в психиатрическую больницу. Затем я представляла себя и Виктора, гуляющих по лесу, и пыталась услышать пение птиц, почувствовать запах цветов. Это помогало. Даже иногда мои губы вытягивались в улыбке.

Настойчиво и целеустремленно я продвигалась вперед, потеряв ощущение времени, но не надежду. Неожиданно проход стал шире и более влажным, но потолок ниже. Впереди были ступеньки. Взвалив Виктора себе на спину, я с трудом, на четвереньках преодолела их. Через метров пятьдесят ступеньки повторились. Мне показалось, что в подземелье появились новые, свежие запахи.

Отдых давал силы. Закрыв глаза, затылком и спиной, ощущая влажную стену, я мысленно оказалась в лесу. Сновали по деревьям белки, летали птицы. Вдруг, моя медитация на пение птиц стала отчетливой и реальной. Я словно услышала их щебет «вживую». Поднявшись и оставив Виктора, на ощупь я пошла вперед. Неожиданно узкая полоска света упала на пол, резанув меня по глазам. О небо! Это в действительности было пение птиц и дневной свет! Никогда не была я так счастлива, как в тот миг!

Прикрывая ладонью глаза, я судорожно принялась исследовать противоположную боковую стену подземного коридора. В этом месте, был, вероятно, выход, забитый позже досками и заваленный сухими ветками, потому что основной проход продолжался. Стена оказалась здесь ветхой, и из длинной щели в подземелье проникал свет, — по другую сторону сияла жизнь.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы расширить ножом брешь в стене. Я рубила, строгала, ковыряла, резала… Наконец, работа была выполнена. Последнее усилие: разбежавшись, я что было силы, всем телом навалилась на последнюю преграду. Еще раз, и еще! Победа! Часть стены рухнула, образовав достаточный пролом для нашего освобождения. Мы были спасены. Яркий свет ослепил, свежий воздух атаковал. Разбрасывая груду веток, коряг, шатаясь от усталости, смеясь и хваля Бога, выползла на небольшую лужайку возле холма. Я разрыдалась от счастья, упав лицом в траву.

Когда мой проводник пришел в себя, день близился к концу.

— Долго я спал? Где я? — спросил он, морщась от головной боли и потирая виски. К сожалению, я сама не знала ни дня, ни точного времени, ни места нахождения. Припомнив, последние события, Виктор посмотрел на меня. Удивление, недоумение и восхищение поочередно отразились на его лице. Потирая синяки на теле от многочасового передвижения на скатерти, он, наконец, сказал, отведя в сторону глаза:

— Я попал в западню первым и навлек беду на нас.

— Но мы выиграли! — бросила я в ответ.

— Ты выиграла. Но это был лишь бой. Победа, надеюсь, впереди. Ведь ты не раздумала добраться до загадочного строения?

Я промолчала. Мои противоречивые чувства бурлили, как стихийный поток воды, сметающий все на своем пути, и были опасны. Лучше было держать рот на замке. Молчание было недолгим, первым его нарушил Виктор:

— Я перед тобой в долгу. Ведь ты мне спасла жизнь.

— Ничего. Отдашь долг в следующей жизни, — грустно и топорно пошутила я, протягивая ему бутыль. — А теперь на, выпей немного «огненной водицы» и идем искать лошадь и велосипед. Кстати, мы снова перешли на «ты»?

Глава 5

Смерч на изгибе дороги. Загадочный город. Встреча с девушкой-двойником на середине реки. Обмен знаковыми украшениями

1

Местность была неузнаваема. Таверны не было видно, и мы шли в непонятном для меня направлении, но не для Виктора. Он прислушивался, всматривался в даль, определял направление ветра при помощи большого пальца, медитировал, потирая середину лба с закрытыми глазами и, даже прикладывал ухо к земле. В результате сложных манипуляций — указывал путь. Скоро ветерок донес ржание коня. Мы вышли к той же «Лесной таверне», где я оставила животное.

Усадив меня на ожидающую нас под деревом лошадь, Виктор сел сзади, взяв поводья. Велосипед так и не был найден. Через какое-то время, мы снова выехали на дорогу, ведущую к пресловутой таверне. Миновав подозрительное заведение, какое-то время скакали галопом, потом дорога стала сложнее, и всадник спешился, дав возможность отдохнуть животному. Я же осталась сидеть верхом.

Лошадь шла медленно, и было время обдумать происшедшее. Странно, но из всего пережитого больше всего задело то, что Стефания снова перешла мне дорогу. Почему меня принимают за нее? Неужели мы так похожи? Кто такая Стефания? Понятно, что не та, легендарная из шестнадцатого века. Почему Усач назвал меня, то есть ее — спасительницей? Значит, он что-то знает о ней? Все, находящиеся в таверне, знали ее! А костюмы средневековья? Это что, — обязательный дресс-код? Нет, логика здесь была бессильна.

— Внимание! — Виктор остановил лошадь. — За этим поворотом дорога делает резкий изгиб, и мы можем потеряться или нас отшвырнет назад. Поэтому мне надо держать Вас крепче, Миледи. — Он проворно вскочил на коня и прижал меня к себе. Я почувствовала его губы на своей шее. Мое дыхание остановилось. Я замерла. Лотос чувственности моей плоти неожиданно стал расцветать. Виктор слегка охрипшим голосом тихо сказал:

— Теперь надо быстро проехать этот участок. Ты готова?

— Мы снова на «ты»? Ведь я только что была знатной дамой, — пыталась, как ни в чем не бывало шутить я.

— Ах, простите, Ваше Сиятельство, — подыграл мне Виктор. — Ну, а теперь вперед!

Конь рванул рысью, переходя в галоп, и скоро на нас стремительно полетела дорога, деревья, камни… Было больно и, вцепившись в гриву лошади я инстинктивно плотно прижалась к ней. Виктор крепко держал меня сзади. Мир перевернулся вверх ногами, и тьма поглотила пространство. Небо раскачивалось где-внизу, потом с боку. Ураган подхватил коня, нас и завертел с такой силой, что легкие, казалось, лопнут. Я кричала, словно проваливалась в преисподнюю. Ржание лошади, шум, скрежет заглушили сознание.

Внезапно все кончилось. Я открыла глаза. Небо по-прежнему было на своем месте. Виктор лежал на мне, лошадь барахталась поблизости, стараясь встать на ноги. Проводник скоро очнулся. Потерев ушибленную голову и убедившись, что цел и лежит на чем-то мягком, а вернее, на ком-то, быстро поднялся:

— Ты в порядке? Приземлилась удачно?

— Кажется, ты приземлился более удачно — на меня.

— О, прости. — Он помог мне подняться. Растирая ушибленные места, я оглянулась по сторонам, — вырванные с корнем деревья были весомым доказательством сильного ветра.

— Что это было? Мы попали в центр смерча?

— Никто этого не знает, но то, что произошло — нормально. Я знал об этом природном феномене, но не хотел тебя волновать. Зато скоро попадем в Нижний город, — он находится перед Мавританским замком и является собственностью герцога, так же как Средний и Верхний город.

Оказывается, после всего пережитого я могла еще удивляться. Ведь возле причудливого строения таверны, никакого города я ни разу не видела! Разве что, когда он мне пригрезился в жару. Виктор, увидев выражение моего лица, сказал:

— Еще одна загадка. Город виден только с этого участка пути, но сюда доходит не каждый. Поздравляю, нам удалось!

— Вернее, долетает не каждый, — усмехнулась я.

— Теперь вижу, — ты точно в порядке, так как юмор не покинул тебя. Значит, мы можем двигаться дальше!

2

Почти получасовая езда на лошади приблизила нас к городу. Вырисовываясь на фоне неба, он дразнил впереди легким абрисом башен, веселыми черепичными крышами и дымком из торчащих каминных труб. По мере приближения, мой проводник становился серьезнее, его лицо серело. Он спешился. В его голосе послышался отзвук металла:

— Надо поговорить. — Он помог мне спрыгнуть с лошади и поставил перед собой. Глаза цвета стали приблизились к моим. — Запомни — это опасный город: нигде не останавливаться, ни с кем не вступать в контакт. Проехать его надо как можно скорее. Все ясно?

— Слушаюсь, сэр! — шутливо произнесла я, щелкнув каблуками, встав по стойке «смирно» и, вдруг, запнулась: случайно в поле зрения попало небо, простирающееся над городом. Необыкновенное зрелище открылось мне:

— Смотри, какие тучи… — только и смогла пролепетать.

Виктор проследил за моим взглядом: стремительные в своем движении облака розово-пурпурных оттенков на глазах выстраивались в высотные, сказочные и абсолютно реальные здания. Небесный город невиданной красоты вознесся в небе. Все остальное воздушное пространство было завешано огромными, яркими, разноцветными шарами, которые взрывались фейерверком. Казалось, Вселенная ликовала. Мы застыли на месте, пораженные этим зрелищем. Скоро видение исчезло.

— Что это было? — спросила я Виктора. Но он был удивлен не меньше меня.

— Что бы ни было, но это было прекрасно. Загадочный город полон сюрпризов. Помни мое предупреждение, хорошо? — он слегка обнял меня, и я опять почувствовала, как каждая клеточка моего тела поет, источая невидимый аромат чувственности.

Остаток пути мы проехали молча. Приглушенные увиденным, прислушиваясь к новым волнующим ощущениям, мы ехали не торопясь, и не разговаривая. Все происшедшее, неожиданно свалившееся на меня, включая и небесный город, — было феерической нелепицей, выходившей за любые рамки фантазии. Казалось, кто-то помимо моей воли включил меня в происходящее, и остановить ход событий уже невозможно. Что ждет впереди? Дойду ли до желаемого Мавританского замка, и зачем мне это нужно? Вернусь ли я домой?

Ощущение дыхания на затылке совсем недавно еще незнакомого мужчины, ставшего неожиданно близким, было важнее всего, и действительность, лишенная всякой логики, больше не пугала меня. В ней появилась точка опоры.

Ночь застала нас у реки. На том берегу светился огнями таинственный город. Его мерцающие окна и фонари соединялись с блеском звезд. Сияющая бесконечная мгла величественно преграждала путь.

3

Расседлав лошадь, Виктор пошел искать уютное место для ночлега. Соорудив ложе из сухих веток и травы, он пригласил меня на ужин, который состоял из сухого хлеба, вяленой рыбы и овощей, — все, что уцелело от урагана в привязанной к его поясу холщевой сумке. Предусмотрительный проводник обменял эти продукты по дороге у крестьян, возвращающихся с работы. К счастью для нас, там оказался и мой фонарик.

— Кушать подано, госпожа. — Театральным жестом, он пригласил сесть. — Простите за скромный ужин, Миледи, но, как говорится: что Бог послал.

Я была удивлена наличием еды вообще и с благодарностью посмотрела на моего провожатого. Усевшись по-турецки прямо на траву, мы молча и жадно поглощали пищу. Наконец, после трапезы, в момент сытой лени и ничегонеделания, я задала Виктору мучавший меня вопрос:

— Скажи, пожалуйста, ты никогда не задумывался над происходящим? Что за странный путь мы проделываем? Для чего?

— Ответы ищи в себе и не задавай вопросов — помолчав, ответил он, каким-то отчужденным голосом. — Сначала я пытался разобраться в этом, но вскоре понял: чем больше углубляюсь в проблему, тем более непонятной она становится. Реальность, какой бы она ни была, надо воспринимать такой, какая она есть. Это моя жизнь и она мне нравится.

Поняв, что разговор закончен, покосившись на двуспальное, импровизированное ложе, я демонстративно взяла свою половину «матраца» и перенесла в другое место. Виктор пришел пожелать мне спокойной ночи и, замявшись, объяснил, что кровать была предназначена для меня одной, как представительнице знатного рода. Он пытался неуклюже шутить, но я не отвечала на его извинения. Закопавшись в пахучую постель, пахнувшую мятой, я моментально провалилась в глубокий сон без сновидений.

Неожиданно проснувшись среди ночи, сразу не могла вспомнить где нахожусь, но, припомнив последние события, подумала с надеждой, что, может быть, ВСЕ — СОН, и Виктор был не прав, насчет «реальности»? Укус комара опроверг мои домыслы. Желание спать улетучилось. Было душно и сильно пахло луговыми травами. Я встала и пошла к реке.

Быстрая, она серебрилась, журча и переливаясь в зеленом лунном сиянии. Неторопливое созерцание стремительной воды под звездным небом притягивало к ее чистому, таинственному лону. Представив обволакивающую, речную прохладу, я быстро разделась и вошла в воду.

Лениво плывя по течению, неожиданно заметила, как с противоположного берега, сбросив с себя одежду, девушка так же вошла в реку и, как и я поплыла к ее середине.

Что-то в ней показалось мне очень знакомым. Движения тела, волосы… Мы медленно, одновременно подплывали к середине реки, не отрывая глаз друг от друга, словно загипнотизированные. На расстоянии я чувствовала на себе ее пристальный, притягательный взгляд и боялась моргнуть, дышать, чтобы не спугнуть необъяснимое ощущение, — трепещущее чувство чего-то нового и давнего, хорошо знакомого и непонятного, не контролируемое сознанием, выше нашего понимания реальности и всех Знаний.

Расстояние сокращалось, наши траектории пути должны были пересечься в одной точке. Когда оставалось не больше метра, мы вскрикнули, увидев одна в другой собственное отражение! Будто я смотрела в зеркало! Девушка с любопытством разглядывала меня так же, как и я ее. Мы рассматривали одна другую без стеснения.

Незнакомка дотронулась до моего лица рукой, потрогала волосы. Я заметила, что делаю то же самое. Плывя параллельно, мы непрерывно смотрели в глаза друг друга. Я видела себя во плоти: свой взгляд, свое тело и непередаваемое чувство единства в эти секунды владело нами. Казалось, — я нашла недостающую свою часть. Слова были не нужны, они все равно не передали бы полноту чувств и состояние настоящего момента. Тысячи застывших вопросов друг к другу были еще не нужны потому, что в них не было необходимости. Мы знали друг друга совершенно, и это было за гранью высшего, земного понимания.

Девушка-двойник молча сняла с себя дорогое, ювелирное украшение, то же самое сделала и я, продев в отверстие ее уха свою серьгу. Обменявшись подарками, поцеловавшись на прощание, каждая из нас так же молча поплыла к своему берегу, унося частичку другой — знаковую для нее драгоценность.

Голова кружилась от воды и происшедшего. Не хотелось ни о чем думать, и что-то понимать. В то же время по моему телу и душе разливался вселенский покой и высшая гармония. Было ощущение, что произошло что-то очень важное. Я легла на свое пахучее ложе и уснула счастливой.

Ранним утром меня разбудил Виктор, — он нашел брод, где можно было переправиться на другой берег.

— Помни, что я тебе сказал. Не отдаляйся от меня в городе. В контакт с жителями могу вступать только я. Будь осторожна, — эта местность полна сюрпризов. — Еще раз предупредил он меня.

«Еще каких!» — Подумала я про себя и улыбнулась, вспомнив ночную встречу.

Глава 6

Сюрпризы, кот Самсон, ловушка Среднего города и западня фиолетового дерева

1

Вскоре мы въехали через широкие ворота, на которых сверху был прикреплен герб города из бронзы в виде дерева и еще каких-то деталей, трудноразличимых из-за патины времени. Следуя совету Виктора ни во что не вникать и воспринимать реальность такой, как она есть, я внутренне ликовала: чувство опасности, непредсказуемости, и нереальности происходящего веселило меня, в то время как мой спутник был напряжен, строг и собран.

Свежее, серебристое утро еще не выгнало из жилищ обитателей городка, и мы могли восхищаться спокойствием и чистотой сонных улиц. Маленькие, светлые домики громоздились на зеленых холмах один над другим, переплетаясь узкими улицами с арками перекрытий, мостиков, вереницей лестничных спусков.

Плоские кроны южных деревьев с изгибистыми, черными стволами создавали беззвучную музыку и вносили особый шарм, подпирая крыши или нависая над ними. Виноград и вьющиеся растения лениво оплетали дома, а спящие цветы в вазонах перед закрытыми ставнями окнами, еще не были разбужены солнцем.

Городок постепенно стал оживать. Заспанные дворники с метлами первыми появились на улицах, принявшись умывать и чистить их. Открылись таверны, продовольственные лавки, магазинчики. Молочницы разносили молоко. Залаяли собаки, люди неторопливо стали выползать на улицы. Появились коляски, запряженные лошадьми. Кучера в помятых цилиндрах понукали их, заставляя двигаться быстрей — ждали важные господа. Шум, гомон, наконец, наполнил город, встряхнув его от сна. Солнце окрасило черепичные крыши, цветы, растения, подарив им цвет. Все, как обычно, но чего-то в этой картине явно не хватало. Чего? Ну, конечно же! Дым и тени были словно нарисованы, и я так и не услышала колокольного звона и петушиного пения. Они что, их всех съели? Озвучить свой вопрос вслух не решилась, — мой спутник был слишком серьезен.

Петляя по улицам, мы скоро выехали на главную площадь, вымощенную брусчаткой, состаренной от времени. Из-за этого она казалась серо-розовой с желтыми вкраплениями камней. Высокая часовня, крыша которой состояла из витражей, переливающихся в лучах солнца и стеклянного шпиля, была, пожалуй, главной достопримечательностью городка, не считая ослепительно белой, каменной башни-маяка со смотровой площадкой. Кроме них, многие здания в городке были причудливой архитектуры. На изогнутом, выпуклом по центру фасаде здания мэрии, украшенном ангелочками с цветами и корзинами фруктов, красовались большие часы, музицировавшие каждые полчаса. Повсюду были расставлены горшки и вазоны с великолепными цветами.

Внезапно лошадь встала: маленький ослик остановился, перегородив дорогу, нарушив равномерное течение людей и повозок. Возник небольшой затор. Хозяин осла кричал, пытаясь сдвинуть его с места. Кто-то давал советы, а один смельчак, попытался тянуть его за хвост. Все было бесполезно. Упрямое животное стояло, как вкопанное. Наша лошадь забеспокоилась, заржала, встав на дыбы. Виктор, спешившись, пытался придержать ее за уздцы и успокоить. Я старалась держаться в седле, крепко вцепившись в гриву. С трудом мой спутник снял меня с лошади.

Людей прибавилось, сзади большая телега перегородила путь к отступлению. Справа и слева мы так же были зажаты. Лошадь ржала. Люди суетились. Вдруг дикий крик женщины пронзил площадь: «Мой ребенок остался в другом измерении! Верните мне его!» Мгновенно все остановилось. Все замерли. Казалось, ветер застыл на лету, и солнце перестало греть.

Мы тоже от неожиданности остались стоять на месте, но в отличие от остальных — дышали и могли двигаться. В этот момент белый пушистый комок метнулся к моим ногам! Это был большой, персидский кот — голодный и напуганный. Оказавшись у меня на руках, он жалобно мяукнул и посмотрел с надеждой в глаза. Я покрепче прижала его к груди. Давно перестав удивляться происходящему, радостно сжала пушистое маленькое тельце животного, как важный оплот реальности, за которую цеплялся мой рассудок.

— Нам нужно выбираться отсюда, пока они не ожили. — Мы снова сели на коня. Мельком взглянув на перса, Виктор бросил через плечо — Кот настоящий. Держи его сильней.

Пробираясь между застывшими телами, я пыталась думать о коте, который был так же голоден, как и мы. Странно, но это успокаивало.

— Где мы сможем поесть? — спросила я у Виктора, с тоской посматривая на вывеску «Таверна у лодки». Он перехватил мой взгляд:

— Быстро сюда! У нас — минуты!

Я спрыгнула с лошади, кот за мной, и мы втроем вбежали в полутемное помещение. Наскоро нахватав съестное, — с прилавка и витрин в сумку, я, вопреки предупреждению, метнулась в кухню, чтобы поискать молоко для перса.

— Назад! — крикнул Виктор и бросился за мной, но было поздно, — город ожил, будто ничего не было. К счастью, на кухне была обычная, рабочая обстановка: котлы кипели, повара над ними колдовали, ножи методично постукивали, повсюду сновали поварята, а рабочие доставляли продукты. Мне удалось остаться незамеченной и даже раздобыть молоко. Не обращая внимания на увещевания Виктора, принялась тут же кормить кота.

Все шло гладко, пока одна из поварих не увидела нас. Она столкнулась со мной нос к носу, глаза ее округлились, и женщина заверещала, будто увидела чудовище! Шеф-повар притянул ее к себе, обнял, и тихо сказал: «Успокойся. Сейчас они исчезнут. Тебе это лишь показалось». Было заметно, что он так же взволнован. Я стояла пораженная, пока Виктор силой не вывел меня из таверны.

— Я же просил тебя! Предупреждал!

— Объясни, что все это значит! Почему она меня испугалась, словно приведение увидела?

— Именно. Для них мы — призраки.

— Что ты сказал? Я ослышалась?

— Не пытайся понять. Просто делай так, как я говорю. В этом мире гораздо все сложнее, чем мы думаем. И где кончается граница одной реальности и начинается другая часто неясно даже самим обитателям. Абрисы их размыты. Но нечеткость границ есть самое прекрасное и непостижимое в этом мире.

— Об этом хорошо размышлять лежа на диване дома, но не сейчас, когда ты -непонятно, где и не знаешь, как отсюда выбраться. «А ведь я могла находиться сейчас в своей уютной квартире», — с тоской подумала я.

— Ты со мной. Я тебя выведу. Только, пожалуйста, слушай своего провожатого и будь послушной девочкой. — Для убедительности Виктор шутливо насупил брови, и последние слова прозвучали сурово.

2

Кажется, я начала понимать, насколько серьезно наше положение. Экстравагантное приключение и новизна ощущений уже казались не такими привлекательными и невинными. «А если останусь навсегда в этой „другой“ реальности»? — мелькнула жуткая мысль. — Оставаться привидением для кого-то не слишком было заманчиво. Угораздило же меня! Почему я не проехала тот указатель? Так мне и надо. Ведь всем известно, что любопытной Варваре нос оторвали! — Злясь на себя, я лишь сильнее прижимала к себе кота, другой рукой, сжимая гриву лошади.

Миновав странный город, мы оказались в предместье Среднего города, где расположились отдохнуть под раскидистым деревом у каменной изгороди. Ствол дерева мне показался коричнево-фиолетовым.

Мой рыцарь усадил свою госпожу удобней на изумрудную траву, и мы устроили пикник у дороги. Наконец-то смогли перекусить, отгоняя неприятные назойливые мысли, искусственно «приправляя» еду шутками и пытаясь любоваться пейзажем. Он был достоин кисти импрессионистов: ухоженные одноэтажные и двухэтажные дома, сады, цветники логично вписывались в окружающую природу. Летнее солнце переливалось в листве зелени, серо-розовых каменных изгородях, нанося темно сиреневые мазки в их фактуре. Черепичные крыши блестели на солнце. Улочка, вымощенная брусчаткой, плавно уходила вверх на холм, отбрасывая синие тени, скрываясь среди высоких деревьев.

Благодать. Но делать вид, что все хорошо — не получалось.

— Ты заметил, что в городе нет автомобилей? Нет постеров с мобильными телефонами, известных певцов или политиков. Нет витрин с компьютерами и бытовой техникой. Вообще нет никакой рекламы!

— Да. Ухоженный городок.

— Нет урн!

— Чистюли.

— …А у жителей странная одежда?

— Каждый имеет право на свободу самовыражения.

— Но все выражаются в одном стиле, слишком однонаправлено. Похоже на массовый гипноз или съемки сюрреалистического фильма.

— Разве? — Виктор дожевал, стряхнул с себя крошки, поднялся и подошел к лошади, мирно пасущейся рядом. Он явно не хотел поддерживать разговор. — Пора о ночлеге подумать. Здесь быстро темнеет.

Я еще раз осмотрелась, тревожно любуясь окрестностями: здесь тоже что-то было не так. Слишком красиво и правильно, как декорации к голливудскому фильму. Ствол дерева с сумерками все больше становился фиолетовым. Неприятное предчувствие нарастало. Но, делать нечего. Покормив, и взяв кота на руки, я послушно направилась к лошади.

Поиски приюта безнадежно затянулись. Отели были под запретом. Виктор не объяснял почему, но, вспоминая реакцию поварихи на нас, «Лесную таверну» и подземный ход с нескончаемыми лабиринтами, набитыми мертвецами, я с ужасом содрогнулась. Хорошо, что со мной кот — этот маленький, теплый комок. Пора подумать над именем! Но кто он — «мальчик» или «девочка»? При первой же остановке, нужно будет выяснить.

Ночь застигла нас врасплох, быстро накинув черным плащом. Огромная оранжево-красная луна зловеще висела в мрачной пустоте Вселенной. Взирая на мир с холодным беспристрастием, ей было безразлично земное существование, наши тревоги, опасения или радости. Неожиданно мы снова оказались в том же месте городка, возле большого коричнево-фиолетового дерева, где располагались на пикник. Могу поклясться, что мы ехали от него в другом направлении!

Темные силуэты черепичных крыш, деревьев, фрагменты близстоящих домов, выхваченные из ночи зеленым светом фонаря, делали город едва узнаваемым. Он напоминал средневековый городок с причудливыми изгибами узких улочек, где кровли крыш смыкаются, словно переговариваясь в темноте. Вблизи дома белели, а балки на фасадах, казались черными порезами.

— Нужно быстро выехать из города. Иначе снова окажемся в ловушке — произнес, молчавший все это время проводник. Он посмотрел на огромную, как кровавое око великана луну, прищурился и пришпорил коня.

Двигаясь в непонятном для меня направлении, странный город то надвигался на нас, то исчезал и появлялся снова. Он словно шутил с путниками или играл в прятки, но потом притягивал магнитом, не отпуская. Наконец после титанических наших усилий — остался позади. Мой попутчик облегченно вздохнул. Теперь мы могли спокойно искать пристанище.

Скоро показался постоялый двор, окруженный старыми, раскидистыми платанами. Хозяин не выказал удивления при виде нас, а за небольшую мзду предложил ночлег на выбор: под навесом на хозяйственной стороне подворья или же в хлеву на сеновале. Видимо, там «привидениям», по его мнению, было самое подходящее место.

Усталость сваливала с ног, а пахучее сено манило к себе. Мой спутник слегка колебался, но без особых уговоров сдался. Уже засыпая, обняв кота, так и не определив его пол, увидела, что кто-то склонился надо мной. «Кто это?» — но эта мысль была последней, соединяющей меня с реальностью. Царство Морфея обняло, погрузив в глубокий сон.

3

Не знаю, сколько времени я провела в черной пустоте без сновидений. Кто-то вырвал меня из нее: мое лицо было мокрое и липкое. Открыв глаза, я отпрянула, но сразу успокоилась — лошадь! Это была всего лишь лошадь, но огромная и сказочно красивая: розовая, в серых яблоках, с седой, как покрывало гривой до земли. Наверное, на такой кобыле восседал былинный богатырь или царь из сказки. От восторга, я не могла сказать слово и смотрела на нее во все глаза, застыв на месте. Фыркнув, лошадь медленно вышла из сарая. Проводив ее взглядом, протерев глаза и решив, что теперь точно проснулась, я сладко потянулась.

Умывшись нагретой за день водой в кувшине и, напоив кота молоком, я не обнаружила Виктора и его коня. Помня, чем это закончилось в первый раз, когда я проснулась одна утром, мое сердце сжалось: «О, нет! Не хочу!» Но, не успела я расстроиться, как с радостью услышала со стороны дороги стук копыт.

— Привет, Соня! Только проснулась? — Виктор спрыгнул с коня. Как я была счастлива видеть его! С разбега повисла у него на шее и чуть не расплакалась. — Я здесь, успокойся, Малыш.

— Как ты меня назвал? — с замиранием в сердце и с подкатившей к горлу нежностью переспросила я.

— Простите, Миледи, — начал он, как всегда, корчить из себя шута.

— Нет, нет, повтори, пожалуйста, мне очень понравилось!

Виктор смутился, но, увидев, в открытых дверях гигантскую, розовую лошадь, обрадовано воскликнул, сменив тему:

— А это что за «карликовая» лошадка? Она здешняя? Откуда она?

— Оттуда! — подчеркнуто шутливо «обидевшись» на его маневр, фыркнула я. Резко развернулась и, уходя в противоположном направлении, ногой отшвырнула какую-то пустую миску. Я ждала, что Виктор опомнится и побежит следом за мной. Остановит, обнимет, скажет ласково: «Малыш, куда же ты?» А я в ответ обниму его, чтобы никогда не расставаться. Но вместо этого:

— Уходи, но не далеко. Не собираюсь бежать за тобой, детка. Вернись и собери вещи, — мы едем.

Пришлось молча подчиниться, проглотив обиду и «детку». «Да. Этот мужчина не будет за тобой бегать и не позволит вить из себя веревки. Может, именно такой мне и нужен?» — мелькнула мысль.

— Куда мы поедем? — спросила я, стараясь придать своему голосу деловой, непринужденный тон в поисках миски кота.

— Разве Вы не помните, госпожа, — Вы хотели попасть в свой замок?

— Я хочу домой, — как можно убедительней произнесла эту фразу. Взгляды наши встретились. Надеюсь, он увидел в моих глазах страдание и готовность на решительные поступки.

— До-мой. — Снова по складам повторила я.

— А Вы знаете, Миледи, где Ваш дом? — Виктор пристально посмотрел на меня, прищурив глаза. Он говорил о чем-то большем, чем было в его словах. Смысл сказанного им был глубже, и я это чувствовала.

— Нет — сказала я, и это было правдой.

Позавтракав на крытой веранде постоялого двора, Виктор расплатился с хозяином странными, местными монетами. Я удивилась: «Откуда у него деньги?» Виктор улыбнулся, поймав мой недоуменный взгляд:

— Как ты думаешь — где я был сегодня утром?

— Где? Расскажи! — Уловив игривость в его тоне и, зажигаясь от искр веселого огонька в его взгляде, я готова была вспыхнуть фейерверком.

— Много хочешь, детка! — поддержал он выбранный раннее тон.

— Ну и храни свои тайны! Важно, чтобы у тебя было чем расплатиться за нас, — шутливо ответила я.

— В твоем бескорыстии я не сомневался, дорогая!

— Еще чего! — возмутилась я. — Любопытно, с каких пор стала «дорогой» для тебя? — Словесная игра стала приобретать серьезный оттенок.

— Вперед, мой рыцарь и не забывайте о своем долге — охранять Даму и довести ее до дома целой и невредимой.

— Слушаюсь, моя госпожа! — С этими словами он театрально упал передо мной на одно колено и поцеловал мою руку. Я рассмеялась, и мы помирились.

Засунув недовольного, жующего кота в холщовую сумку, предварительно определив его пол и после небольших раздумий нарекши его Самсоном, я снова готова была к неизвестности, а сидя сзади на лошади и, крепко обняв Виктора, почувствовала, что готова так провести всю оставшуюся жизнь.

— Знаешь, что я хочу? — крикнула я своему спутнику, стараясь перекричать стук копыт и шум ветра в ушах.

— Что?

— Хочу, чтобы эта дорога никогда не кончалась!

Понял ли он меня?

4

Петляющая дорога непонятным образом, снова привела нас к городу. Пожалуй, опасно некоторые мысли произносить вслух. Мой опытный поводырь ничего не смог сделать, и нам в который раз пришлось блуждать по хитрым сплетениям улочек мистического города. Истерия, умело подавляемая нашими шутками, вот-вот готова была вырваться наружу.

Самсон, прижав уши, смотрел из сумки страшным зверем. Черепичные крыши, миленькие окошки с цветами, шпили башен не умиляли, а раздражали, вселяя ужас. «Неужели это никогда не кончится?» — цеплялась навязчивая мысль. Было ощущение, что кто-то забавлялся нами. Виктор, как обычно в таких случаях молчал, сосредоточенно вглядываясь вперед.

Наконец, после долгих блужданий и хитроумных маневров проводника, мы выехали на окружную дорогу, ведущую к Верхнему городу и к Мавританскому замку. Все было бы чудесно, если бы на очередном витке дороги, вдруг не возникло огромное черно-фиолетовое дерево. Оно выбрасывало свои ветви в розово-голубое, акварельное небо, графически контрастируя с его размытым фоном. Цвета ультрамарина, электрика, индиго, оттенки лилового завораживали и настойчиво противостояли пространству. Мелкие листики (или звездочки?) мерцали изумрудами. Мы спешились, — дерево перекрыло всю дорогу.

Неожиданно из-за него вышел огромный мужчина. На нем был странный костюм: полу восточный, полу европейский, соединяющий в себе стили разных эпох. Еще более экстравагантным был головной убор — высокий колпак, преходящий в золотой цветок, закручивающийся в поля шляпы. Он стоял, широко расставив ноги, как бы преграждая нам путь. Откуда-то в его руке появилась табличка с надписью «Добро пожаловать в зеленый дом!»

Пока мы соображали в какой дом и что он имеет в виду, из самой гущи изумрудной листвы медленно «выплыла» дама в маленькой, остроконечной, зеленой шляпке, обвитой цветочными лианами. Ее развевающееся платье из тонких тканей сливалось с листвой. Я затаила дыхание. Зрелище было неожиданное и прекрасное. Однако на этом чудеса не закончились.

Всмотревшись внимательно, можно было рассмотреть узкие ступеньки, ведущие в глубокое дупло дерева, — зияющую дыру из-за полуоткрытой двери. Дама, как японская гейша, завораживающими, плавными движениями приглашала войти. Появились еще две девушки-нимфы с какими-то благовониями в виде кадил, похожих на церковные. Ненавязчивая тихая музыка, подобно опиуму, с причудливой вязью мелодии лилась непонятно откуда, одурманивая нас. Запах, исходящий от шляпы Друэдессы (так я мысленно ее назвала), успокаивал, как смирительная рубашка.

В результате все это возымело действие: мы понимая, что не надо, все же, как кролики под взглядом удава, молча привязали коня и безвольно стали подниматься к дуплу в стволе дерева.

Друэдесса распахнула дверь перед нами, и мы попали в узкий хрустальный лифт, освещенный зеленным светом. Нас просто втолкнули туда! Когда двери закрылись, он стремительно полетел куда-то вниз.

— Это западня! — прохрипел, постепенно приходящий в себя Виктор. — Как мы легко попались! — Проводник с досадой стукнул кулаком о стеклянную стену. Она выдержала удар, — вероятно, стекло было небьющимся. Неожиданно высветился пульт с кнопками:

— Смотри! — воскликнула я, указав на них другу.

— Не трогай! — он приблизился к пульту и после некоторого колебания нажал среднюю клавишу.

Лифт остановился. Двери открылись. В открытом проеме виднелся непроходимый, с мохнатыми елями лес. Там было темно и страшно. Мы переглянулись и одновременно нажали верхнюю кнопку. От быстрого подъема заложило уши и замерло сердце. Кот внутри сумки орал страшным голосом «Ма-а-у!». пытаясь выскочить.

Состояние невесомости продлилось некоторое время, но нам оно показалось вечностью. Меня тошнило и в голове гудело. Наконец, лифт, словно выдохшись, застыл. Двери открылись. Через них видна была обширная, забетонированная площадка, залитая ярко голубым светом.

Не сговариваясь, мы взялись за руки и вышли.

Глава 7

Космодром и снова «Лесная таверна». Приглашение в замок и тайна портрета Стефании

1

Свет ярких прожекторов разрезал ночное пространство. Громкоговоритель оповещал о последних приготовлениях к запуску: «Три, два, один, ноль, пуск!» Космический корабль, не оставляя за собой привычного огненного хвоста, взметнулся ввысь. Какие-то люди в бирюзовых светящихся одеждах пересекали площадь в разных направлениях. Их странные головные уборы, имеющие множество ответвлений, как у шумерских богов, источали голубой свет. Суета и настораживающее напряжение были двумя главными составляющими этого действа.

— Где мы? — только и смогла произнести я, так как сердце бешено колотилось. Прижимая сумку с испуганным котом к груди, я едва успевала за Виктором, который тащил нас куда-то в сторону. Найдя подходящее укрытие возле бетонной стены за обломками арматуры и грудой ящиков, он приказал сесть и успокоиться.

Мы осмотрелись. Люди в спецодежде сновали в хаотическом беспорядке. Все куда-то спешили. Космические корабли взлетали один за другим. В этой суете был свой ритм и закономерность. Я заметила, что возле освещенных столов выстраивались небольшие очереди, — там выдавали спецодежду вновь прибывшим и какие-то круглые жетоны, похожие на золотые. Эта группа отъезжающих, хорошо знала, чего они хотят. Ко второй группе — не успевающим присоединиться к остальным и одиночным людям, подъезжали на специальном транспорте надсмотрщики космодрома. Они натягивали всем, кто «не в стае» на голову странные головные уборы и отправляли их насильно на корабль.

Недолго думая, мы оказались в одной из очередей, стараясь вписаться в настоящую ситуацию и понять происходящее. Получив необычные и красивые костюмы, стали рассматривать их здесь же: одежда без швов была словно спаяна из тонких пластин золота на эластичной мягкой основе, а жетоны — соответствовали высшей его пробе.

— Откуда свалились, ребята? С какого созвездия? Вы в экспериментальной группе? — веселый толстяк, стоящий рядом в очереди, улыбаясь, обращался к Виктору. Видимо, его удивило то, как долго мы рассматривали одежду.

— Да, точно!

— А-а, разочаровано махнул рукой толстяк. — А я думал, что вы доктора по вызову с созвездия Гончих псов. Хотя ученые-экспериментаторы — тоже хорошие ребята — подмигнул он нам, забирая свою одежду.

Виктор насторожился:

— Чем же мы хороши и интересны? Со стороны, говорят, виднее. — Он старался сделать как можно более дружелюбное выражение лица.

— Хотя бы тем, что все улетают на уже освоенные планеты, а вы туда, где нет жизни. При этом совершенно уверены, что города-сады будут вырастать сами.

— Ну, это ты загнул, брат. «Сами» города или сады не вырастут, если не приложить усилий.

— Вы считаете, что поля Жизни, исходящего от головного убора человека и центральной башни-щляпы — достаточно? В таком случае, почему бы, вам не возродить Матушку Землю?

Возможно, мы узнали бы еще много интересного, но тут кто-то одернул нашего собеседника. Извинившись, толстяк затерялся среди других суетящихся людей. Перед тем, как исчезнуть в толпе, он, обернувшись, махнул нам рукой:

— Скорей, а то не успеете! — крикнул он на прощание.

— Куда они все спешат? — испытывая недоброе предчувствие, задала я вопрос больше самой себе.

— Надо срочно искать лифт. Мне все это начинает не нравиться.

— Мне давно все это не нравится, и я не понимаю, почему никак не могу проснуться! — в отчаянии закричала я. Виктор закрыл мне рот рукой, но было поздно: к нам отовсюду подбегали какие-то люди, держа наготове светящиеся головные уборы. Ко всему, Самсон, воспользовавшись ситуацией, попытался вырваться из сумки.

«Просьба срочно покинуть всем экстремальный космодром!» — передал громкоговоритель.

— Бежим! — крикнул Виктор, при этом он улыбался, как ни в чем не бывало подбегающим людям. — Привет, ребята! Как дела? Мы из той удаляющейся группы, видите? Мы доктора по вызову!

На всей огромной территории космодрома мелькали лишь отдельные группы. На глазах они «таяли». Ложь Виктора была очевидной. «Ребят» его ответ, видимо тоже не убедил, так как они по-прежнему были полны желания поймать нас, напялить головные уборы и отправить на какую-нибудь планету. При этой мысли у меня все похолодело внутри.

— Садимся! — крикнул Виктор на бегу, указывая на странный вид транспорта, похожий на квадробайк.

— Ты уверен?

— Да! На подобных японских мотоциклах я ездил на сафари в Африке. — Он завел джип-мотоцикл с четырьмя мощными колесами и, дернувшись от заведенного мотора, мы мгновенно набрали скорость. Назойливые охранники не отставали: они сделали то же самое — сели на мотоциклы. Нас преследовали. Крепко обхватив своего друга сзади и прижавшись к его спине, придерживая сумку с котом, я участвовала в каких-то гонках в непонятном месте, со странным спутником, при более чем странных обстоятельствах и была не в состоянии думать и в чем-либо разобраться, — для этого просто не было времени. Лишь чувство опасности, ледяной ветер, лижущий лицо и обнаженные руки, да сотрясающиеся кишки при преодолении кучи мусора или битого стекла доказывали, что это не сон, а к моему ужасу — реальность.

Сирены завыли, громкоговоритель объявил о последнем рейсе на Марс и к созвездию Гончих псов. В это время мы въехали в какие-то ящики, коробки и мотоцикл так подскакивал, что я кричала от боли внутренних органов и фейерверка неожиданных препятствий. Перс орал в сумке, наверное, чувствуя то же, что и я.

Намотав круги и, проделав хитросплетенный путь, Виктору удалось заманить преследователей в ловушку. Часть их отстала, другая, врезалась в здание в виде бункера.

Оторвавшись от надсмотрщиков космодрома и, лихо промчавшись через бетонное поле, мы остановились возле круглой башни, — это и был наш лифт. Когда долгожданная дверь распахнулась, мы радостно помахали рукой преследователям, и вновь были счастливы увидеть ранее ненавистный зеленый свет. Не задумываясь, инстинктивно, я нажала на одну из нижних кнопок невидимой панели. Где расположена нужная кнопка, которая вернет нас на наш путь — никто не знал. Лифт тронулся.

— Прости. — Тихо сказал Виктор, почти шепотом. Я заглянула в его глаза: взгляд был виноватым, уставшим. Однако теплый, не гаснувший огонек, делал его по-прежнему родным и знакомым.

— Хорош провожатый, — усмехнулся он. — Все никак не могу свою Даму до замка довести. Вы, Миледи, вправе на меня сердиться, топать ножками и тому подобное. — Он сел на корточки, облокотившись о стенку лифта, и приготовился выслушать от меня что угодно. В его руках была зажигалка, которую он то включал, то выключал, любуясь язычком пламени.

В это время мое внимание отвлек перепуганный Самсон. Достав кота из сумки, я стала гладить его пушистую шерстку, пытаясь успокоить. Одновременно с этим занятием я решила ответить моему проводнику:

— Да. Я могу на Вас, мой рыцарь, топать ногами, сожалеть, что со мной не другой провожатый, но сомневаюсь, что это изменит ситуацию. Мы оба попали под чары той зеленой дамочки, которая затащила нас в лифт. К счастью, ей не удалось отправить нас на другую планету. Но знаю точно, что никогда не буду сожалеть о том, что именно такой бесстрашный и мужественный человек оказался рядом со мной в трудный момент. А то, как Вы, мой рыцарь прекрасно справились с новым видом транспорта и оставили преследователей с носом — делает Вам честь! — Я посмотрела на Виктора, ожидая увидеть его ответную реакцию, но… мой рыцарь тихо посапывал в углу.

Так всегда: наконец решилась сделать мужчине комплимент, — а он уснул.

2

Лифт продолжал стремительно падать вниз. Зеленый свет не способствовал успокоению, как об этом твердят психологи. Кот по-прежнему прижимал уши, время от времени страшным голосом крича «мау-у» и, запускал в меня когти. А я с замиранием сердца от невесомости, судорожно перебирала в уме варианты приземления. Что на этот раз?

Наконец, лифт замер. Виктор проснулся и вскочил на ноги, встав в позу боевой готовности ниндзя. Дверь открылась. Мы увидели толстые, редкие стволы деревьев, зеленую листву, сквозь которую приветливо проникало солнце.

— Выходим? — спросила я недоверчиво у проводника. Он взял меня за руку и мы, слава всем богам, почувствовали под ногами знакомую землю.

Чудесный лиственный лес приветствовал музыкой деревьев. Пение птиц ласкало слух. Тишина рощи услаждала. После того, что мы пережили — это был рай.

Виктор все так же продолжал держать меня за руку, словно боясь потерять, и по-прежнему был напряжен. Он осматривался вокруг, как зверь, чувствующий опасность. Мы прошли наугад вперед и остановились. Проводник напряг слух, внимательно оглядываясь по сторонам. Потом лег на траву и приложил ухо к земле. В результате всех этих предосторожностей он был удовлетворен своим исследованием и немного успокоился.

— Расслабься, посмотри, как красиво. Могло бы быть хуже! — не выдержала я.

— Ты права. Мы могли бы попасть в яму к хищникам, куда сбрасывали римляне нерадивых гладиаторов, христиан и горе-путешественников, как мы.

— Перестань. Настоящее местопребывание лучше, чем перспектива отправиться с Земли подальше.

Неожиданно для меня Виктор сел под деревом на траву. Видимо усталость и пережитое давали о себе знать. Он запрокинул голову и оперся на руки, вбирая расширенными ноздрями чистый воздух и запахи леса.

— Хорошо, все же: тишина, запах трав и птички поют…

Помолчав, закрыв глаза и явно получая удовольствие от отдыха, он продолжил, словно размышляя:

— Ты снова права. Надо наслаждаться моментом, пока не выяснил, где ты и что тебя ожидает — монотонно, но с ноткой оптимизма произнес провожатый.

Вскоре я убедилась, как прав он был, говоря эти слова.

3

Неизвестно сколько времени мы шли лесом. Изрядно устав, я начала терять терпение. Однако скоро лиственный лес стал редеть, и мы оказались среди холмов, выйдя к реке.

«Терпение — дар древних» — гласит восточная мудрость. Я с удовольствием принял бы этот дар теперь. — Виктор остановился у группы молодых дубков и подозвал меня, идущую сзади.

— Ты узнаешь это место? — На его лице было жалкое подобие усмешки.

— Нет, конечно. — Изо всех сил я всматривалась в открывающийся пейзаж, но он мне ни о чем не поведал. — Многие женщины страдают топографическим кретинизмом. Блуждание в трех соснах — мое любимое занятие.

— Посмотри! Мы ведь здесь были!

— И куда же ведет эта тропинка? — осторожно спросила я, начиная смутно догадываться.

— Вспомни кошмар: за тем поворотом диких камней — «Лесная таверна».

— О, нет! — вырвалось у меня. — Я готова была разрыдаться или истошно заорать. Проделать такой длинный, опасный путь и вновь оказаться отброшенными далеко назад, — в место, с которым связано столько ужасных воспоминаний!

— Спокойно, детка — нарочито бодро произнес Виктор, подбадривая скорее самого себя. — Если ни во что не встревать, там можно славно перекусить. Лесные ягоды, которыми ты меня угостила, только раздразнили мой аппетит. И как бы сладки они не были, увы, — не заменят хорошую отбивную. Да и Самсону одной травки и кузнечиков маловато.

Многословие мужчины равносильно женским рыданиям. Я почувствовала, что должна помочь Виктору. Собрав весь свой дух, стала подыгрывать:

— Самсон, мы сделаем это ради тебя. Ты ведь хочешь мясо? — При слове «мясо» котик оживился, и его голодные глаза пристально и невинно впились в мои. Он произнес «мяу-у» так жалобно, что сразу стало ясно кто из нас троих самый несчастный. — Ты слышал, Виктор? Мы готовы идти до конца, лишь бы нас вкусно накормили. Кто сказал, что тело вторично? Я не ела вечность!

В ответ проводник улыбнулся, с трудом «натягивая улыбку на уши» и, стараясь казаться бодрым. Прижав к себе кота, я последовала за ним.

Таверна была та же, но обновленная: с надстроенным флигелем, небольшой новой пристройкой и расчищенным местом перед входом, где красовались высаженные цветы. Обращала на себя внимание новая вывеска и обширная мощеная площадка. Сам вход так же очень изменился — он был заново перестроен. Местность вокруг таверны была серьезно подправлена кистью художника.

Зайдя внутрь помещения, я удивилась — интерьер был по-прежнему выдержан в стиле средневековья, но более изыскан и сильно изменен. Только очаг остался в том же месте.