Бесплатный фрагмент - Прокаин / О.Л.С.С.Н.Г. / 1 4 4 0 0 0

Хочешь жить — умей перпетить!

Прошедший юбилей — хороший случай наконец сказать человеку всё, что ты о нём думаешь. Тем более, поведать об этом человеке вам.

Не мне рассказывать, что существуют две противоположные разновидности юбиляров. Первые — это те, которым приходится говорить приятные вещи, ими не вполне заслуженные, в робкой надежде, что после услышанного они будут вынуждены сделать над собой некоторое усилие, чтобы их поведение не слишком расходилось с навязанным образом порядочного человека. Вторые — ровно наоборот: правда о них почти всегда лучше дежурных комплиментов.

Так вот, Александр Чащин, товарищи. Это, я вам скажу, человечище! Ну, то есть, человек с большим сердцем. Но это всё штампы, а теперь факты: он подобрал меня на крыльце чужого парадного в крайней степени экзистенциального истощения, привёл в свою группу, вычесал блох и дал имя. Это для начала. Но не стану утомлять вас перечнем всего, чем я ему обязана, остановлюсь на ключевых пунктах.

Чтоб вы знали, кругозор — он не только снаружи, но и внутри. Не горсточка инстинктов в тесной оболочке кожных покровов, но Вселенная, которой мы, Бог знает почему, стыдимся. Скомканный приличиями до размеров презренного мусора, наш внутренний человек и правда выглядит непрезентабельно, а ведь это, да простится мне пафос, эпическое полотно, содержащее в потенциале проект всего, чем ты можешь стать, а можешь и не стать. «Есть многое на свете, друг Горацио…» — проговорил мой Гамлет и, взяв за руку, увлёк за собой.

Он поставил меня перед зеркалом, и моя жизнь перестала быть прежней. Это было как побег Мцыри из монастыря, только успешный. Да, приходится сражаться и с барсами тоже, как внутренними, так и всамделишными (в лице предлагаемых обстоятельств), не без этого. Но я больше не чувствую себя в этом мире случайным недоразумением. Я живу с открытыми глазами, и это уже почему-то не пугает: другого мира у нас всё равно не будет, пока мы сами, в меру наших скромных сил, не сделаем его более пригодным для проживания.

Но самое дорогое — это наша дружба. Она не безоблачна: иногда, работая над очередным совместником, мы здорово скандалим — к счастью, только в Сети, так что пока обходилось без членовредительства — а выходя из чата, громко хлопаем дверями, чтобы наутро вернуться к прерванному спору. Консенсус рано или поздно находится всегда, потому что с Чащиным можно говорить обо всём без купюр и тщательно выверенных реплик, которые в иных диалогах приходится перед отправкой редактировать по нескольку раз, чтобы исключить все риски быть неверно понятой. С Чащиным я уверена, что всегда буду понята правильно. И — это дорогого стоит! — что за мной всегда остаётся право быть собой, потому что настоящая дружба, как и любовь, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется и все переносит (далее по тексту, «Послание к Коринфянам» апостола Павла).

Книги Чащина — это сыворотка правды в предельно допустимой концентрации и пособие по практической философии, их нельзя пересказать — читайте! Возможно, вам будет поначалу немножечко стрёмно узнавать в этом себя и о себе такое, но потом, приняв эту правду, придётся полюбить себя таким/такой как есть (целомудренных и праведных любой полюбит, ха, а слабό себя такого вот!), и если справитесь, то обретёте второе дыхание.

Сашка, моё творческое альтер эго, мой любимый цитатник и неиссякающий источник вдохновения, даже не знаю, что тебе и пожелать. Разве что сил на исполнение всего, что ты на себя взвалил. Твоё «хочешь жить — умей перпетить!» стало и моим…

Виктория Травская

Прокаин. Сны от которых нет пробуждения

Достоевщина тудей

(вместо предисловия)

Господи! Ведь жил же ведь себе нормально, пока от скуки не зарегистрировался на сайте знакомств и не натолкнулся на это занятное объявление. Дёрнул же меня чёрт усомниться в словах бессмертного Фёдора Михайловича, на все века утверждавшего, что Питер — город полусумасшедших, и редко где найдётся столько мрачных, резких и странных влияний на человека, как здесь. А может, наоборот, подтвердить? «Ищу горячего мужчину для дружбы и секса. Или сексуального мужчину для горячей дружбы. Или сексуальной дружбы с горячим мужчиной. Или дружного мужчину для сексуальной горячки. Или…» Далее была кнопка «Далее». Нажал. Лучше бы я этого не делал. Открылось развёрнутое резюме анкеты «О себе». В Москве бы я возопил: «Господи, помоги развидеть!» Но на петербургском, похоже, аналогов этому заклятию нет.

«Я с детства мечтала стать женщиной, а когда решилась, было уже поздно. Я начала трахаться уже в четырнадцать лет, а кончила только в двадцать пять. Мы с Танюхой пошли с парнями в сауну, а в итоге всю ночь мылись и парились.

У Коли член был маленький и бледный, как пельмешек. Смущенно улыбаясь, он приближался ко мне, несмотря на мое лицо. Я некрасивая, но не снизу. Мы занимались любовью, но вдруг он встал, молча оделся и ушел. Не могли бы вы объяснить, отчего такое может случиться с мужчиной?

Оказывается, сплетни о том, что у меня энурез, распространяла соседка, с которой мы были едва знакомы. Она даже не с нашей площадки — живет этажом ниже. Рассказал мне об этом Олег. Олегу отказать я хотела, но не смогла, потому что уже давно лежала в его кровати, притом голая. За один вечер он назвал меня Любой, Наташей и Колей. Я просто устала от этих отношений, да и постель для меня не главное. Можно в конце концов и стоя.

После Олега у меня был Сергей. Он был скромен и учтив, дарил цветы, читал Пастернака, и вдруг заявил, что анальный секс помогает от запора. Сергей занимался любовью нежно и ласково, хотя я отбивалась руками и ногами. Хоть я и девушка, но в анальном сексе играю активную роль. В последний раз Сергей долго ласкал меня на отмели, но трахаться испугался. Сказал, крабов тут полно. Но мы всё-таки попробовали заниматься сексом в воде — ничего не получилось. Он все время всплывал. Разошлись мы потому, что он совсем не помогал мне. Если я просила вынести ведро, Сергей тыкал мне своим мужским достоинством.

В первый раз я вышла замуж на Лёшу. Мне было как-то неудобно сказать ему, что я от него беременна, ведь мы были едва знакомы, и во мне что-то вспыхнуло, и так захотелось обнять Лешины большие, сильные губы. Тем более я всегда мечтала сделать кому-нибудь минет, но подходящего мужчины не было. Может быть, стоило попробовать с мужем? На вкус это оказалось не так уж и омерзительно — примерно, как пиво. Но после я все-таки проглотила дольку лимона, остерегаясь внематочной беременности. Потом я говорила ему, мол, сделай мне ребеночка, и тебя в армию не заберут! Тут-то он и вспомнил, что служба в армии — это его священный долг. Он начал говорить всем, что я шлюха, а я ведь ему сказала, что у меня всего-то один мужик до него был: офицер, командир роты. Не дожидаясь того, что он сказал, если бы узнал про роту, Я подала на развод и в моей жизни сразу появился Витя.

Мы мирно сидели на диване и смотрели его семейный фотоальбом, но внезапно Витя начал целовать меня между ног. Я долго разглядывала все его татуировки, исправляя грамматические ошибки. Он меня бросил ради женщины, которая старше меня и еще страшнее. Маша маленькая, шустрая, на голове какой-то странный хохолок; делая минет, она напоминает мне дятла за работой.

Дальше я полюбила Пашу, а Паша — Светку. У Светки с Витькой как раз из-за Паши ничего не было. А у Олега с Иркой — из-за меня. А когда я делала Эдику минет, он сказал, что Ирка делает это круче. Я промолчала, стиснув зубы. Потом нас с Олегом Светкин Витька увидел. А Олег Светкин с Вовкой даже дрались из-за меня, а Ирка думала, что из-за Светки, и Паше все рассказала, а Паша — мне… Теперь вы понимаете, как сложно мне было разобраться в своих чувствах в то время? Я, конечно же, понимаю, что все дело не в размерах половых органов, а в их количестве, групповой секс двое на двое — это высший класс, особенно без женщин. но всё же…

Потом я вышла замуж за Борю, потому что первый раз посмотрела на него и почувствовала, как там, внутри, начала шевелиться яйцеклетка. Свекор тогда гонялся за мной по всему селу с топором. А повод просто никакой: увидела его голым и не удержалась от смеха…

Со мной Боря три года не изменял ни жене, ни любовнице, ни какой-либо другой своей женщине, и часто обзывал меня истеричкой. Я уже и в окно грозилась прыгнуть, а Боря все спорил. Ну как мне было заставить его не обзываться? Вены вскрыть, что ли?

Когда мы не смогли придумать имя нашему родившемуся сыну, то решили назвать в честь первого, кто зайдет к нам в гости. Сначала пришла Борина тетя Изольда Абрамовна, затем сосед — татарин Надир, в общем назвали Александром. Наш старший сын умный, наверное, потому что мы его зачали в актовом зале Академии наук. С младшим же все ясно — он был зачат в подсобке винного магазина.

Как-то раз я привела в дом своего шефа и, опьянев, начала целоваться с ним взасос. Валерик был большой начальник, и стояло у него тоже как-то важно. Когда я разделась, Валерик начал хохотать и не прекращал, пока не получил по спине табуреткой, а Боря сначала заплакал, а потом ударил шефа ногой.

Как-то раз нас с Борей пригласили в гости, но муж со мной не пошёл. Сказал: «Ненавижу Новый год. Все друзья напиваются до поросячьего визга, а я потом свое нижнее белье на елке нахожу». Я с ним тоже ходить не люблю, в компании Боря постоянно ставит меня в неудобное положение, однажды я даже пиво разлила. Подруга мне тогда ещё сказала: чтоб не стесняться с мужиками, выпей, мол, водочки. Пью я её уже третий год. Стесняться перестала, но и мужиков хочется все меньше… Тогда, у неё на свадьбе, я «перебрала» и до сих пор гадаю, кто этим воспользоваться. Перед тем, как открыть глаза, я пыталась представить себе того, который сопел рядом, но действительность перекрыла всякий кошмар! Как там оказалась Борина тетя Изольда Абрамовна я до сих пор не приложу ума. А потом я случайно узнала, что и Боря встречается с проституткой, моей коллегой по работе. С тех пор к презервативам я отношусь положительно, особенно после шестого аборта.

Сейчас у меня есть Миша. Я ложусь с Мишей в постель уже пятую ночь, но перед его женой чиста: у Миши не встал еще ни разу… Миша говорит, что у его жены семь любовников, а он с ней все ещё живёт! Не изменяйте его имени — пусть все читатели узнают, какой он идиот!

До сих пор я не растратила своих чувств, хотя три раза состояла в браке, и это большая проблема для меня и окружающих. Уже которую ночь мне снится один и тот же мужчина. Он идет по скверу — без трусов, но в шляпе… Начинаю думать, что я — извращенка. Хотя, если разобраться, извращенец — он. Сестра с мужем за стенкой по ночам ужасно стонут; в конце концов я не сдержалась, начала стучать, а утром сестра мне сказала, чтобы я стучала громче — это их возбуждает. Подруга говорит, что этот сайт помогает в интимной жизни. Ничего подобного: третий год зарегистрирована, а оргазма как не было, так и нет. Я мечтаю встретить человека, серьезного в смысле пьянки и женщин. Помогите мне, дорогой сайт знакомств. Лети письмо с приветом, а вернись с ответом».

Когда осилил сей эпистолярий в первый раз, где-то на восьмом абзаце думал, что меня ничего уже не удивит, но по мере углубления в бушующий внутренний мир героини повествования культурный шок возрастал и в конце концов нокаутировал меня до такой степени, что пришлось читать во второй… Когда перечитывал в третий раз, вспоминал свою молодость и не заметил, как в окошке чата написал:

— Ты никогда не пробовала думать?

Обратка не заставила себя ждать:

— Ой, а ты такой же хороший, как мой муж!

— Моя жена тоже была бы от тебя в восторге.

— Ну, если сначала меня хорошенько напоить…

— Я — феминист. Считаю, что в ресторане женщина должна платить за себя сама. Особенно если она много ест. А где ты работаешь? И сколько там платят?

— Теперь я знаю, почему она тебя бросила…

— Я до сих пор ношу с собой нашу фотографию… Но ты бы видела её лицо, когда я швырнул в нее пепельницей. Но это было давно. Антибиотики — отличное изобретение.

— Господи, ну за что меня Бог наказывает?!

— В твои годы я был таким же наивным, восторженным, самовлюбленным дебилом. С возрастом это, как видишь, прошло…

— Это хорошо, что у тебя так много других талантов!

— Спасибо. Кстати, шутки ради я купил себе вечернее платье с декольте. Хочешь посмотреть, как я в нем выгляжу? Даже если я к нему надену сетчатые чулки? Все равно не хочешь?

— Никогда раньше такого не видела!

— А у тебя случайно не осталось твоей старой школьной формы? А ты её никогда больше не надеваешь? У тебя есть красивые подружки? Как ты относишься к анальному сексу с малознакомыми мужчинами?

— Ладно. Уговорил. Как насчет завтрака? Ты же можешь готовить, правда?

— Понятия не имею, о чем мне тут с тобой разговаривать, мне ещё нужно заскочить купить батарейки для фаллоимитатора.

— Знаешь, сейчас хирурги это исправляют… Мне подружка Марина рассказывала…

— А давай-ка мы разденемся и ляжем!

Встретились на «нейтральной полосе». Милейшее создание. Один нюанс — полное отсутствие крыши. От слова «совсем». Но это так притягивало…

— Хочешь, я буду с тобой откровенна?

— Ну, скажи мне, сколько тебе лет. Ну, скажи… Ну, что за кокетство? Скажи-и-и-и…

— Я хочу ребенка!

— Это отличный анекдот, прямо, как из вчерашнего «Аншлага». Правда, я немного забыл, чем там кончается, но я сейчас его расскажу… он немного длинный, но смешной; хотя, может, тебе и не понравится, а может, ты его уже знаешь? Ты знаешь анекдот про грузинского пограничника, который в конце говорит: «Мой ишак белый»? Нет, не знаешь? Ну тогда я тебе его сейчас расскажу!

— Может, просто покурим?

— Кстати, как ты думаешь, у тебя грудь со временем вырастет?

— Минутка плоского юмора закончилась?

— Да, нам пора бы уже поторопиться. Я договорился с бабушкой у Московского вокзала об аренде этой комнаты ровно на час. Попробуй ничего не запачкать, хорошо? Кстати, её кот всегда спит на этой подушке.

— Ой, страшно-страшно-страшно… Помню, как в детском саду к нам в группу принесли ёжика, и я от страха обкакалась. А в следующий раз ты не мог бы надушиться чем-нибудь другим — у меня аллергия на запах сырости.

— Извини, не хотел тебе говорить, но сестра хозяйки, похоже, тоже умерла именно на этой кровати. Или это не сыр был такой интересный, это я кроссовки после спортзала не поменял?…

— Ты закрыл входную дверь?

— Кстати, у тебя замечательный носик. Детский такой. Совсем как у Буратино. Кстати, как ты относишься к Исламу? Ислам — это вовсе не так трагично для женщины. Тебе бы, к примеру, пошла паранджа.

— Надеюсь, он у тебя хотя бы работает? Насос прилагается?

— Слушай, давай просто полежим, поговорим…

— Может, хоть кофе поставишь?

— Ты говорила, что у тебя есть подруга Марина. Однажды мой питбуль отгрыз соседу целых два пальца, представляешь? Хорошо ещё, что не подавился… И тогда я открыл для себя всю кровавую поэзию боли и вступил в клуб садо-мазо…

— Может, просто покурим?

— Кстати, кофе есть у меня дома!

Съехались. На мою территорию. Но ох уж эта её тяга к оригинальности! Обязательно, чтобы всё не как у всех.

— О! Что это? Какой тампон! Да я косяки толще забиваю! Зато на его фоне ноги у тебя такие большие…

— Ты такая смешная…

— Извини, а что ты делаешь? Это у тебя в первый раз, правда? Или ты замерз? Знаешь, он у тебя такой… не пользованный…

— Полежи так пару минут, я включу камеру.

— Ой, какой он вблизи миленький! Никогда раньше такого не видела! Теперь понятно, почему у тебя такая машина… Интересно, а если его полить, он вырастет? А если я его сожму, он пискнет? Может, на свету он лучше выглядит?

— Продолжай, продолжай. Это видео соберёт миллионы просмотров!

— А пускай он попляшет! А можно я на нем рожицу нарисую?

— Гарантирую, завтра ты проснешься знаменитой.

— Ты знаешь, твой потолок нужно побелить… Давай-ка лучше я сверху… Можешь передать мне пульт от телевизора?

— Отодвинься от экрана, загораживаешь! А твои родители вообще, о чем думали, когда тебя так называли? Кстати, исследованиями доказано, что зевают ещё и от недостатка кислорода. Как-то здесь душно… Но ты продолжай, продолжай. Кстати, что там случилось с этой твоей Мариной?

— Ты чувствуешь, что-то горит?

— Это на плите. Неплохое у тебя выходит харчо, но моя мамочка варит лучше… А ты, кстати, умеешь готовить? Меня в тюрьме и то лучше кормили!

И мы пошли в обратном направлении. Разделили имущество, причём моё, решили расстаться, долго выясняли отношения, прожили какое-то время в сумасшедшем ритме, решили съехаться, назначили первую встречу.

— Ты заказала бутылку этого вина? Я тебе кто, олигарх?! Пивная банка по последнему курсу стоит… сейчас подсчитаю… сорок копеек. Достаточно собрать четыре десятка и…

— И что?

— И к чему тебе этот десерт? На твоем месте я бы не стал есть столько сладкого, если ты понимаешь, о чем я…

— Ты мне дашь хотя бы полсотни на парикмахерскую?

— Господи, да что тут у тебя на голове стричь-то за пятьдесят рублей?

— Извини, мне нужно отойти на пару минут, носик попудрить…

— Тебя долго не было. Расстройство желудка? Знакомые проблемы. Ну ты звони, если что…

Но она не позвонила. Наверное, вернулась к Мише. Теперь сижу в практически пустой квартире и думаю, если бы я был великим писателем, то написал бы об этом длинный-предлинный роман с одиннадцатью различными концовками и издал бы его разноформатными тиражами в одиннадцати маленьких издательствах. Чтобы мои упоротые фанаты до хрипоты спорили, чем же в итоге у меня всё там закончилось. А когда бы мне и это надоело, я бы случайно признался, что концовок на самом деле двенадцать и до того момента, пока мне захочется написать следующий длинный-предлинный роман, наслаждался, как все сбиваются с ног, чтобы найти последнюю.

Но я не великий писатель, я не пишу романов и у меня нет упоротых фанатов, поэтому единственная цель моего творчества — вызывать в вас умеренное отвращение к себе, чтобы впредь вы не захотели общаться со мной. Ни-ког-да! И так до следующего раза.

Так что, если я вас по какой-либо причине сильно бешу, значит, так оно и надо, значит, это я специально, значит, так я и хотел. Поэтому каждый раз, видя мою книгу, вы будете думать: «А ведь кого-то от неё уже тошнит». Потому что я не шаурма (хотя единственно правильно было бы сказать «шаверма»), не зарплата, не грузинский коньяк по акции, не жареная пельмешка и не сон до обеда. Я не должен вам нравиться. С моими книгами не живут, с ними бухают, спят, делятся сокровенным, смеются до боли в ребрах, строят планы по захвату мира, а после с успокоившейся душой читают другие, что попроще.

— А может, тебе просто пора повзрослеть? Стать серьёзным, ответственным автором? — спросите здесь меня вы.

— Это ж надо столько гадостей в одну фразу уложить! — не раздумывая отвечу я вам. — Я и сам вот сижу здесь в практически пустой квартире и думаю: «И зачем мне всё это сдалось?» Но зачем мне тут же отвечает: «Сдалось, сдалось!»

Я, как и прежде, селяви! И меня никто не отменял.

Достоевщина тудей.

Ангел на час

(премедикация)

Здравствуй, мой ангел на час.

Знаю, что ты сейчас не услышишь

Крика моей души.

Ты сейчас занят другим,

Ангел прекрасного страшного часа,

Часа, длиной в мою жизнь.

Мгновенье представилось мне:

Вместо цветов надгробья и урны.

Зачем ты покинул меня?

Всё Божья роса

Говорят, полезно пообщаться с собой во время нервного срыва. Опять зарылся, парюсь над «надо» и «не надо».

Всё пошло (ударение по настроению) со вчерашнего утра, а оно, в свою очередь, началось с криков. Сначала она, потом я. Хотя и с вечера дела были «не в красную армию» — ситуация, произошедшая со мной и незнакомым мне человеком заставила напрячься и испытать страх. Говорили же бывалые: не звезди, где живёшь, не живи, где звездёж. А тем более не работайте вместе. Но, как обычно, «хоть ссы в глаза — всё божья роса» ….

По дороге на работу ехали молча. В офисе почти не общались. Она делала вид, будто всё в порядке, а я… как же меня это бесит! Я был уверен, что она была обязана подойти и поговорить. Но для неё было важнее хорошо провести время накануне поездки с новыми друзьями. Старался не показывать, но… Жутко сложно. Как заставить себя сменить эмоции и мысли? Состояние: морально почти дно… В голове хрень, на душе херь…

Как-то прочёл любопытную фразу у Достоевского. За точность цитаты не ручаюсь, но где-то около того: в жизни всё временно: если всё идёт хорошо-наслаждайся, это не будет длиться вечно. Ну а если паршиво — не кисни, это тоже не навсегда. Слова правильные, зависит, в каком расположении духа они ложатся на тебя. Будучи в душевном упадке, я решил только сохранить себе этот мем, эффект на меня он произвел тогда нулевой. Победа над собой — это точно победа? Или больше уже поражение? Нужно знать, чего ты хочешь, и не давать внешнему манипулировать твоим внутренним… сложно.

Хочу быть сильным, умным, умеренным в себе, самодостаточным. Уместным. Занять такое место в пищевой цепи, чтобы не быть съеденным и точно знать, кого можешь съесть. А время идёт. Где взять эти знания? Почему мы всё время сравниваем себя с другими? Может, как раз для того, чтобы узнать это самое место в каждой конкретной ситуации? Эмоции…

«Бумажное сердце на нитке суровой —

Фарфоровой кукле оно не по нраву…

Там пошло кичиться подобной обновой,

Где мир, подведенный к началу /финалу/

Сожмется до стона, до вздоха, до точки,

Которой мне, впрочем, теперь не поставить.

На выдохе — запах спиртного. И почки

Прихватит. Стареешь… кудесник Амати.

Последний паяц третьесортного Рима

Одарит надеждой, входящих без стука,

А кукла была… антикваром хранима,

Без сердца и прочего. Милая /сцуко/…»

Мне больно до спазма, до ватта, до герца.

Мне больно, мне страшно и ухнуло сердце.

Пусть я и паяц третьесортного Рима,

Пусть Рим мой четвертый и соткан незримо,

Пусть пятый мой Рим и создан тоскою,

И Рим мой шестой не пропитан тобою,

И Рим мой седьмой вдруг не стал человечьим.

Но вот твои руки и вот мои плечи…

«Последний паяц третьесортного Рима,

Недолжны признанья, недужны подруги,

А та, что была антикваром хранима —

Давно разучилась заламывать руки.

И ведает цену утраченной чести,

И верит в одно непечатное слово,

И сердце ее обнаружилось в месте

Вполне тривиальном. Возможно — херовом…»

Эмоции — наш враг. Они заставляют испытывать то состояние, которое нам не приятно: душевную боль, отчаяние, безразличие, страх, тревогу, разочарование… Перечислять можно долго. Но, в то же время, эмоции делают нас живыми, мы тратим своё время, ограниченное отведённым нам кем-то свыше сроком заключения в телесной оболочке, чтобы испытать как можно больше приятных эмоций. Заводим детей, которые по мнению всё того же Фёдора Михайловича, лечат душу, путешествуем, знакомимся, влюбляемся, идём на безумные поступки.

Так нужны ли нам эмоции? Вопрос риторический. Гормоны в связке с конкретной ситуацией вызывают в нас чувства, голове в это время необходимо решать, что со всем этим делать и как. Это и есть — разум, потеря которого перерастает в опыт… Чем старше, тем мудрее. Опираясь на опыт (свой или других) гораздо легче принимать решения, когда эмоции зашкаливают.

Цель? Зная, чего точно хочешь, не менжеваться при выборе пути у волшебного камня судьбы на распутье. Цель плюс опыт плюс эмоции плюс принятие решений, помноженные на действия, и делают нас теми, кем мы в данный момент являемся, окружают нас друзьями, врагами, детьми, родными. И они такие же, как мы… Вечная гессианская «игра в бисер» в поиске только своей, параллельной общей истине, сугубо персональной правды.

— В мои тридцать четыре меня ничем уже не удивить!

— Тебе сорок пять!

— А-бал-деть!

Зер гут

Ритм жизни диктует свои графики. Эти графики разгоняют мотор. Чувствую — закипаю. Состояние души: втихаря открыть холодильник и впитывать, впитывать в себя вываливающийся из него мороз. Бонусом — в процессе наслаждения сожрать что-нибудь холодное… К примеру, сваренные вчера и по запаре не съеденные пельмени со сметаной…

Много лет на заставке мобильного телефона держал фразу: «Всё будет хорошо!» Шло время, менялись телефоны — «кирпич» с флипом, «кнопкофон», слайдер, «раскладушка», «выкидушка», первый простенький смарт, смартфон уже понавороченней и далее по нарастающей. Номера менялись, лишние контакты отсеивались, но заставка неизменно кочевала с дисплея на дисплей. Каждое утро, включая телефон, взглядом я натыкался на это сакраментальное: «Всё будет хорошо!» и как мантру повторял его про себя целый день. Повторял, когда рассыпались семьи, когда метался в поисках способов прокормиться, когда внезапно на меня сваливалось всё, вся все и сразу… Повторял, чтобы дать себе надежду: когда-то там, впереди, всё действительно будет хорошо. Будет легче, будет спокойнее, будет без проблем.

Потом я перестал выключать телефон на ночь и, в очередной раз поменяв аппарат, вдруг понял, что как-то смог обойтись без привычной уже заставки. Просто забыл настроить её или эта фраза вдруг утратила свой смысл? Задумался, почему? Уж не потому ли, что главное в ней слово не «хорошо», а «будет»? Не сейчас, не прошло, а именно «будет»?

Если исходить из международной классификации болезней, раздел МКБ-10 — психиатрия, за это время самотёком я успел поперепримерять на себя и сменить тучу диагнозов: фобии, самомнение, способность жить «против шерсти», состояние влюбленности, любовь, психические расстройства без дополнительных уточнений, разрушение личности неизвестной этиологии… Всего не перечислишь. И почему моё личное «хорошо» у меня до сих пор только «будет»?

И вот здесь я мысленно споткнулся и понял, что психиатрия — это не МКБ-10, а тотальное ожидание чего-то там. Что я вырос из своей заставки, как из детсадовских штанишек. Что «всё будет хорошо!» было лишь заставкой к моей жизни, что я не хочу больше прозябать ожиданием чего-то, когда-то и где-то. И кажется, я вывихнул мозг, потому что отныне меня точно не «будет», отныне я «есть сейчас». Пора расхламляться. Зер гут.

А раз так, то начинать следует с кухни. Как говорится, «поближе к кухне — подальше от начальства». Отходить далеко от спасительной прохлады холодильника на первых стадиях самоочищения чревато боком.

Инвентаризация должна быть инвентарной. Приступим. Первое, почему количество хранящихся в шкафах крышек не совпадает с аналогичным количеством кастрюль? Наверное, потому, что, выкидывая очередной испорченный каскан, я начисто забывал выкидывать и его родную крышку? Склероз и таблеточки? Не думаю. Может, держал про запас для сковородок? Тоже вряд ли. Примерял. Не подходят. Кстати, к наличествующим кастрюлям имеющиеся крышки не подходят также. Откуда взялись лишние? Куда делись родные?

Хаос сильнее, и он всегда победит. Чистота, стерильность и порядок держатся ровно столько, сколько в обратной пропорции вы затратили на их наведение. Пыль на мониторе и клавиатуре тому подтверждение. Структурировать и минимизировать можно лишь свою внутреннюю анархию, да и то если ресурсы на это уже не заняты неорганизованностью и хронической усталостью.

И кстати, куда мне теперь деть бескастрюльно-бессковородочные крышки? Пельмени, вареники, хинкали. Странно, что в холодильнике нет недоеденных мантов. Главное, чтобы не поехала крыша собственная. Оказывается, хвостик от хинкали никогда нельзя есть. Честно-честно… Вот уж и не знал! Нет, конечно, я его никогда и не ел, так как он никогда и не проваривается. Но его выкидывание всегда вселяло в меня какую-то вину — продукт вроде как зазря перевожу. Ненавижу выбрасывать то, что можно ещё съесть. А ещё черно-белые фотографии. Помните те времена, когда все любительские фото были сплошь монохромными, а за цветными в специальные фотоателье, как на праздник, ходили?

Кстати, а вы когда-нибудь пробовали копченую картошку? Не вареную, не запечённую в костре, а именно копчёную? Я, знаете ли, до какого-то момента в своей жизни тоже. В смысле, не пробовал. Записывайте рецепт. Картофель чистим, нарезаем большими кусками, кладём в кастрюлю, заливаем водой, ставим на огонь и уходим. Всё! Возвращаемся на слегка задымлённую кухню, уже ведомые запахом готовой копчёной картошки. Пора снимать с огня. Только не медлите, ибо после этапа копчения у картошки неминуемо начинается стадия обугливания.

Аккуратно достаём картофан из кастрюли, мнём и добавляем масло. Солить не обязательно — и так очень вкусно. Плюсы — не нужна соль. Минусы — кастрюля требует капитальной помывки. Приятного аппетита!

Ритм жизни диктует свои графики. Всё плавится. Расстройство настроения неуточненное входит в стадию терминального обострения. Я ещё поработаю над этим. Буду жечь свечи и свои обиды, которые вдруг валом вылезли из всех затаённых уголков души. Буду жечь свечи и очищать своё окружение. Самая тёмная ночь — час перед рассветом. Просто пережить этот час и наслаждаться светом утра и блеском дня.

В голове вдруг включился старый ламповый телевизор, и из хриплого динамика голосом Сергея Капицы зазвучало:

«О, сколько мне открытий чудных

Готовит расхламленья дух…

И опыт, сын ошибок трудных,

И хаос, парадоксов друг,

И случай-бог изобретатель…»

Тазик холодного салата, как тени — исчезает примерно к полудню…

Сны

Когда из старых ран давно течёт кровь,

Когда одной ногой ступил на грань тьмы,

Когда в душе бардак, новь сеет новую боль,

Тогда жизни кошмар перерождается в сны.

Когда не можешь уйти от нерешённых проблем,

Когда ты хочешь, но сон к тебе не может прийти,

Когда задушит твой голос давление стен,

Тогда жизни кошмар перерождается в сны.

Когда гноишься под слоем забытых идей,

Когда время пропустит свой ход, и ты забыт,

Когда уж тошно стоять и видеть слепки с людей,

Тогда жизни кошмар перерождается в сны.

Тогда уже и во сне из старых ран течёт кровь,

Тогда уже и во сне ногой ступил на грань тьмы.

Тогда во сне в душе бардак, новь сеет новую боль,

Когда жизни кошмар перерождается в сны.

Механический пёс

Быть экзистенциальным эксгибиционистом. Долго всматриваться в бездну. Замерев, сидеть на берегу реки. Курить. Тщательно выжидать момент, когда бездна начнёт всматриваться в тебя. Распахнуть плащ. В ответ услышать:

— Привет! Ты дома?

— Привет! Смотря для чего…

— Ладно, не буду навязываться.

— Ладно, давай встретимся.

— Но ты помнишь, я — ненормальная. «Меня трудно найти, легко потерять и невозможно забыть…»

— Это значит «нет»?

— Шучу, Я всегда дома, приходи, напьемся… Это значит «да», но потом не ной!

Удивительно, как легко простое человеческое участие может сменить мою депрессию на подозрительность, но, если ваши проблемы не могут быть решены с помощью кофе, секса, денег или коньяка, у меня больше идей нет.

Буриме не мой конёк,

Я от слов совсем промок,

Мне б отжать себя сперва,

Только кругом голова.

Сто пятьдесят по трассе М-11. В колонках беснуется «Механический пёс»: «Стоит сегодня не пойти на работу…» С каждой минутой моросливая атмосфера Питера накрывает всё сильнее. «…и уже можно не ходить и завтра, можно не ходить совсем». Если от женщины наутро пахнет перегаром, значит к вам она уже перегорела. Днём ей непременно станет лучше, а вот станет ли от этого лучше вам — вопрос. «Можно не ходить совсем. Не ходить совсем». Она — со школьной скамьи приучена думать, что хотел сказать автор, я искренне удивляюсь, чего это я сам себя так накрутил. «Пока у меня только одно желание. Хочется всё ломать и разрушать. Ломать и разрушать». Предварительные ласки как бутылка пива перед водкой, и смотри, ничего не перепутай.

Мои планы на каждый день? Ничегошеньки не планировать! И как, действительно, вообще можно что-то планировать, когда за любой дверью с надписью «мужчины» не исключено, что скрывается туалет, а за надписью «женщина» в наше время скрываются все кому не лень? Постапокалиптическое общество. И не только с точки зрения динозавров.

— Я буду звать тебя Мона Лиза…

— Вау! Неужели у меня такая же загадочная улыбка?

— Нет, с тобой просто мона…

— Ну ок…

— И тебя не смущает, что по паспорту ты Маша?

— В контексте «мона», имя «Лиза» мне нравится даже больше…

Московская модель ведения бизнеса — «чайка-менеджмент». В сутках двадцать пять часов, в неделе восемь рабочих дней при полном отсутствии выходных, времени катастрофически не хватает, голова перегружена потоками ненужной информации, эмоции шкалят через край. Завести любовницу? У меня нет на эту херню времени, да и не стоит. В Москве руководитель прилетает, что есть мочи на всех орёт, в процессе густо и равномерно всех обсирает и вновь продолжает свой полёт по встречам и прочим активити и митингам.

— Ты так сексуально зеваешь… Кстати, ты умеешь делать мисо-суп?

То ли дело Питер! Здешний формат делового человека называется «человек-говно». Такой всегда найдёт для тебя время в своём плотном графике, будет шоколадно тебе улыбаться и в принципе со всем соглашаться. Со встречи с таким ты уходишь с ощущением, что у вас с ним «всё в шоколаде». Это ничего, что потом оказывается: шоколадным был только цвет. За спиной на тебя выльют такие потоки дерьма, что мало не покажется. Выльют и спасибо не скажут. О том, какое ты говно, будут знать все. От заместителей твоего недавнего шоколадного собеседника до партнёров его партнёров. Сможешь отмыться — молодец, теперь ты сможешь работать с питерскими. Нет? А что ты вообще в бизнесе, по-хорошему, забыл? Бери пример с моря — поволнуйся и успокойся. С какого моря? С Балтийского! Финский залив, культурная столица, как-то так и всё такое.

— Мисо-суп? Это что-то новенькое. Омлет с корюшкой тебя уже не устраивает? И да, прими мои искренние издевательства: твои начальники — в конечном итоге, это те, кому ты добровольно отдал свой полёт. Все, кого ты научишь летать, со временем будут на тебя срать.

Всё на свете приходит во вре́мя,

Тормозить, торопить не спеши.

Коль сейчас тебе рифма и семя, и бремя,

То плени её жаром души,

Как прорвётся, тогда запиши.

«Поверь в мечту, поверь в мечту, как в доброту людей, — писал когда-то поэт. — Поверь в мечту, как в красоту, Поверь когда-нибудь»… Люди, которым вы не нравитесь, какие-то странные. Я не дружу с ними, потому что я — ветер. Я априори живу в головах. Я предпочитаю переносить трусы с балкона на балкон и тем самым проверять крепость семей, в то время как семьи пытаются занимаются сексом под мёртвые записи с живых концертов для того, чтобы каждые пять минут слышать аплодисменты. Не люблю жить там, где трахаются мухи.

Люди, которым вы не нравитесь, какие-то правильные. Я не люблю их, потому что я — алкоголь. Мой характер не из лёгких, а скорее из печени. Когда из каждого утюга твердят, что я разрушаю семьи, никто и ни словом не обмолвится, сколько семей я создал. И уж тем более за осемью печатями тайна, что разрушаю я в основном то, к созданию чего приложил свою руку. Алкоголь — этанол настоящего мужчины, а мужик сказал — мужик сделал. Не понравилось — сломал и сделал заново. Есть молодость, есть старость, есть зрелость, а есть дурость. Дурость — это то самое время, когда, несмотря на твой возраст и социальный статус, у тебя есть силы на молодость. И ты эти силы нещадно тратишь. На что? Да не суть важно, ведь женщина — она как смерть. В смысле, чувствует твой конец. С возрастом даже знающие себе цену девушки начинают давать скидки, главное — ничего не планировать.

Людям, которым вы не нравитесь, очень хочется, чтобы вы обняли их и решили все их проблемы. Но беда в том, что обнимать и решать одновременно вы не умеете. Поэтому им нужны вторые вы. Объятия у вас жаркие, а психов в жару, как известно, существует два вида. Кто из них дети божьи, а кто родственники обезьян доподлинно не известно, но в то время, как одни занимаются сексом, вторые закатывают в банки огурцы. Единственное, что все без исключения делают безупречно — ошибаются в людях.

— У тебя такая причёска, как будто тебя три раза трахнули!

— Спасибо, я старалась, но не принимай на свой счет. Если ты нашел в себе женское начало, знай, это просто твой рот.

— С твоим характером ты выйдешь замуж только за вибратор.

— Не спрашивай, куда катится этот мир. Просто кати.

Буриме — игра врасплох,

Я промок потом просох.

Сто пятьдесят по трассе М-11. В колонках беснуется «Механический пёс»: «Помогите…» Электро по мере усиления фона московской радиации рвет мозг всё мельче и мельче. Люди, которым вы не нравитесь, какое-то мутные. Они не считают вас умнее других. Налицо пример коллективной ошибки. «Что, кроме этого, произносим мы неустанно, вслух и про себя?» С годами желание нравиться людям становится всё менее и менее актуальным. Куда больше хочется нравится самому себе. В гостях хорошо, но дома ходить голым всё-таки как-то спокойнее. Но здесь выясняется, что себе вообще хер угодишь, и понеслась… Единственно верная памятка для самца богомола: «Не слезай — убьёт!»

Наши руки не для скуки, так сказал поэт.

Мы бываем синебрюхи, коли смысла нет.

Для любви сердца родились, пела песня нам.

Но в рифмовке заблудились и упились в хлам.

В детстве считалочка заканчивалась словами «кто не спрятался, я не виноват». Подозреваю, что и от жизни под конец можно будет услышать нечто типа: «Сам не прощал, а я причём? Ретроградный Меркурий закончился. Теперь во всём снова виноват ты». Любимая женщина — она как смерть. В смысле, всегда чувствует твой конец. Не повезло ей со мной. С цинизмом явный перебор, чего не скажешь о сострадании. Чувство юмора в переизбытке, желания общаться с людьми нет от слова вообще. Не скажу, что я плохой, но, если бы уродился химическим элементом, меня вполне могли бы назвать «гандонием» или даже «пидорасием». Понимаю немецкую философию. Связываю это с тем, что в кино видел много немецких женщин. В каком кино — не спрашивайте. В том, где туфелька Золушке подошла, а принц — нет. В общем, хорошо, что я — такой, а не какой-нибудь другой. Достало меня это всё! Вот и сказочке конец. Обнимите и поцелуйте меня, что ли…

Не принимаю на себя того, что сказано не лично,

То, что заочно, что публично, что между делом, втихаря,

Но всё, что сказано — не зря.

В последнее время постоянно думаю закрыть все темы по работе. Как? Методом дамоклова меча. Затем все темы по жизни и… Но монастырь под себя пока ещё не выбрал. В последнее время склоняюсь больше к женскому. А значит, свет в конце тоннеля хоть гипотетически, но ещё возможен. Говорят, как-то раз к царю Соломону привели двух представительниц прекрасного пола, которые не могли поделить одного мужчину. Соломон предложил им разрубить его надвое, и те сразу же подрались из-за меча. Зная себя, свой строить буду. Работа с красивыми женщинами теоретически тоже возможна, но на практике всё время стоит. Знаю, что последует дальше: «Вот! Финалочку смотрите!.. Ан нет, стопэ! Мы здесь ещё пару кирпичиков вхерачим, здесь флюгер с эркером забубеним, а вот здесь… Здесь дверь к чертям заложим и будем заходить через подземный ход… Нет. Не буду строить из себя святого, стройка эта мне всё равно хер зачтётся. На заборе тоже «хер» написано, а там дрова.

«Небо уронит ночь на ладони!

Нас не догонят! Нас не догонят!..»

«Механический пёс. Прокаиновая игла. Беглец не может укрыться».

Долгое счастливое всегда

Загадочней людей, которые не понимают намёки, только те, которым ни на что не намекаешь, а они там себе уже что-то р-р-раз и поняли. Вот, к примеру, один раз так поняли, что люди вместо того, чтобы произойти по написанному, случайно произошли от обезьян. До сих пор лучшие умы произошедшего бьются над загадкой: что же там была за Ева? Что она там Адаму за «ойфсё» в Эдемском саду такое сказала, что он в минуту неробкой душевной слабости взял и предпочел ей обезьяну? Потом, конечно, ему стало стыдно, они попытались ситуацию исправить, нарожали на свет энное количество сплошь сыновей, но от этого как-то ещё загадочней становится. Да и роль змея в открытых источниках до конца не описана. Подозреваю, что фразе «размер не имеет значения» лет куда больше, чем принято считать. И это как минимум. В общем, мужчины, берегите женщин. Они видят в нас нечто иное. Взять бы нас всех, кроме своего подколодного, да по морде надавать. Чтобы не приставали. Ох уж эти аберрации. Постоянно имеют всё, чего не лень.

Хорошие союзы удаются в более позднем возрасте. Когда двое, наевшись до тошноты минусов, оставив за плечами пару-тройку разводов и критическое количество расставаний, неудач и страданий, сходятся с готовностью оценить именно плюсы. Когда и женщина уже достаточно мужчина, и мужчина, чего уже там греха таить, тоже немного женщина.

«Нам по сорок уже… И всё, что было

Не смыть ни водкой, ни мылом с наших душ…»

Люди, выжившие в девяностые после «Зуко» и «Юпи», «Галины Бланка», спирта «Рояль» и ликера «Амарето» (да, именно с одной буквой Т в окончании), ничего уже не боятся. Надоело спать одному? Приходи на ЖД-вокзал. Пока молодость традиционно кует ненависть, им хочется вареников со сметаной. И холодца с хреном. И на Мальдивы. И хрен с ним, что из вышеперечисленного есть только хрен. У нас тут молодость скоро закончится, а пакетом для пакетов мы так и не обзавелись. Нужно выбрать время, чтобы доехать до мамы и взять у неё на рассаду, потом долго ждать, пока приживётся, а вы тут со своими летом и Мальдивами. «Как здорово, что все мы здесь не здесь, да и не все». Эээх!

Не понимаю целеустремлённых людей. Цель — это «яблочко» в середине мишени. Цель — это точка, целеустремленность — сведение жизни в одну точку. Целеустремленность есть зашоренное движение к смерти. Причём движение направленное и осознанное. Надел на глаза шоры с надписью «цель» — и «тыгыдым-тыгыдым-тыгыдым». Точка ведь у жизни только одна, тыгыдымский ты конь? «Ведь мы живёт для того, чтобы завтра сдохнуть…»

Я раздражаю своего редактора тем, что люблю многоточия. Вероятно, я всё-таки люблю жизнь. Я живу по жизни без цели. Я — бесцеллер. Каждый вечер упорно сижу дома навстречу своей судьбе. Недавно осознал, что мой первый секс был ещё в прошлом веке, и мне внезапно стало страшно. Может быть, стоит влюбиться? А то что-то проблем давно не было… Может быть, взять и снова вступить во весь этот кунибализм? Взять и записаться к кому-нибудь в миньеритарные акционеры. Ведь если мужчина тратит активы на женщину, Вселенная возвращает ему в десятикратном размере. Это элементарная финансовая грамотность.

«Губа моя, ты далеко не дура.

Жаль, с языком приходится сложней»…

Но, прежде чем угрожать женщине, перво-наперво нужно хорошенько подумать: что вы будете делать, когда она не испугается? Если она сегодня взяла и не надела неудобных трусов. Если сегодня она как раз вообще без нижнего белья. Ведь общеизвестно: не бывает нервных женщин, бывают стринги, тонги и прочий деван-дерьер.«С одной лишь целью — дотянуть до ночи и тогда стащить трусы и воскликнуть: «Ура!"… Если сегодня она намерена не создавать проблемы, а решать их? Ведь самый цимес отношений начинается, когда женщина начинает решать проблемы. Незабываемое, завораживающее зрелище. Чем дольше смотришь, тем отчётливее видишь очертания её нового мужика. Когда она наконец осознала, что женщинам трусы не нужны — тогда начинаешься новый прекрасный ты. Как вариант, заканчиваешься ты. Старый и заскорузлый. «Наконец» или «на конец», «упорно» или «у порно», «тру́сы» или «трусы́»? Это как секс после того, как испытал глубокий похер по отношению к тому, по ком когда-то вдрызг убивался. Это становится неважно. Важно становится, что навсегда. На долгое счастливое всегда.

Беги, Амок, беги

В последнее время, когда слышу фразу «Я люблю тебя», постоянно хочется услышать продолжение. «Я люблю тебя рядом с собой». Или: «Я люблю тебя мучить», или «Я люблю тебя тыкать вилкой». В общем, не верю я в последнее время, что всё так просто.

И когда я так сам себе не верю, я задаю себе вопрос: зачем я пишу в своих книгах столько слов, если всё, что я чувствую, можно описать одним коротким ёмким «мдя»? Такое, говорят, бывает, когда всю жизнь думаешь, что ты лев, а оказывается: ты прав! Хотя на самом деле ты всяк, потому что ты урожденный «сибиряк-с-печки-бряк», исходя из карты Сибири, ты заведомо непосылаем, а значит — бессловно непобедим. А Москва тебе жмет в плечах, она, как заячий тулупчик Петруши Гринёва на разбойнике Емельке. Москва трещит по швам. Тем более, что Любе, Наде и Вере я мать их предпочитаю — Софью. Склоняюсь, знаете ли, к опытным женщинам, а Софа — она ещё и мудрая.

Так что не стоит меня искать там, где вы меня оставили. Я тоже ходить умею. И бегать. Писал же ведь когда-то, да только сейчас проняло:

Можно писать глупо,

Можно писать сладко,

Можно писать тупо,

Но за помаркой…

…вновь последует помарка,

За ошибкой вновь последует ошибка.

Что я в глазах твоих — улыбка?

Что я в своих глазах — море брани.

Не растворяюсь я, я растворяю.

Я — кислота, я внутривенно;

Во мне смешалось все, я по колено…

Я по колено в уме, я по колено в дерьме.

Я по колено в себе, я по колено в тебе.

По мне не страшно ещё, я выключаю мозги.

Что будем делать теперь?

Беги!»

[скрэтч]

«Беги, беги, беги!

(Киска, нагнись низко)

Сюда, сюда, сюда!

Буря, скоро грянет буря!

(В чём фишка?)

Беги, беги, беги!

(Не делай брызга)

Сюда, сюда, сюда!

Буря, скоро грянет буря!»

В чём фишка? Что иссякло? Запал. Что запало? Иссяк. Что сошлось? Пазл. «Пазл сошёлся — беру, поджигаю». Беги, Амок, беги.

Амок — психическое состояние, характеризующееся резким двигательным возбуждением и агрессивными действиями, беспричинным нападением на людей. Амок — неистовая, слепая, немотивированная агрессия с человеческими жертвами или без них. До последнего, правда, ещё не дошло. Амок — I’m ok — ай эм ок — амок.

Нельзя найти место, где будет «хорошо», если в голове «всё не так». Нельзя опоздать на поезд, если заранее не купил на него билет. Ибо, походу, «хорошо» быть не может. Всё начинается с мысли.

В наше время человека встречают по аватарке, а провожают по умению обособлять запятыми деепричастные обороты. Человек сам кузнец своего счастья. Именно поэтому мы созданы так, чтобы руки доставали до гениталий. Человеческий мозг удивителен. Он работает в режиме «двадцать четыре на семь» и в момент перестаёт, когда мы садимся писать. Беда только в том, что одновременно писать и делать себя счастливым невозможно. Так и подмывает дополнить: «поэтому в серьёзной литературе страдают все: и автор, и его персонажи, и читатель». Но это, как увидеть до свадьбы жениха в платье невесты, — плохая примета. Неудача — это такая удача, смысл которой ты пока не понял. Беги, Амок, беги.

Всё не так, как вчера, хоть и снова пьян я,

Но не той, не вчерашней отравой.

Недосказан с утра и сера конура,

Больше зол в этом небе не надо.

Стены пол, потолок, кровь стучится в висок

И бурлит по несдержанным жилам.

Запах времени мной застилает покой,

Хоть давно это мне не по силам.

Мой полёт из окна — стёкла, лица, стена,

И звенит шквал забытых осколков.

Нарисованный дом, жизнь зашторена в нём,

Может быть я простужен и только?

Разговор с вторым «я», сам себе не судья,

Передел, переделка, разборка.

Мастер — снова дурак, жизнь даётся «за так»,

Кто-то вновь вопрошает «За сколько?»

Преднамерен закат, в темноте, наугад,

Телефон и гудки, словно вскрики.

Где-то там есть земля, что укроет меня

В день дождя, как её не молите.

Я по-прежнему желаю вам счастья. «Кабы я была царица — всем садилась бы на лица». Но более в этом не участвую, потому что я — царь, и дело это не царское. Любовь — химия, а по химии я всегда был спецом исключительно в неорганике. Беги, Амок, беги. Коморкинг уже близко. Даже роман «Пятьдесят оттенков серого» был путеводителем по Санкт-Петербургу, пока автор не включил фантазию. Хорошие сказки заканчиваются хорошо, а плохие — честно.

Ты откроешь окно.

По другую сторону сна

Тихий шелест огня.

Может в нём обретут покой

Мои старые раны…

«Как много было маз, как много маз осталось» … Беги, Амок, беги. «Когда вокруг все наши, микрофон держу всё выше».

Мастер по Маргарите

Девочки, грейте своих мальчиков, мальчики, кормите своих девочек. Как-то раз я встану утром в Питере и подумаю: «А не поехать ли мне в Москву?» И не поеду!

«Я хочу купить себе

Трехмоторный самосвал,

Чтобы вывезти на свалку

Мысли, что насобирал!

Мне ничего не надо,

Лишь только самосвал. (У-у-е!)

Мне ничего не надо,

Лишь только самосвал!»

— Рост?

— Сто восемьдесят пять.

— Вес?

— Шестьдесят один.

— Волосы?

— Пепельный блонд.

— Глотаешь?

— Абсолютно.

— В жопу?

— Без этого не интересно.

— "Шестьдесят девять"?

— Через месяц исполнится…

Не могу взять в толк, что сегодня означает выражение «нетрадиционная сексуальная ориентация». Да в наше время баб с яйцами — каждая первая! Про мужчин с сиськами вообще скромно умолчу. Время у нас такое, вазелин теперь — масло. «Как у тебя дела?» «Как по маслу!» «А в коленно-локтевой чего?» «Отстань, не видишь, рассаду сажаю…» «Я сажаю алюминиевые огурцы, а-а… На брезентовом поле…» А что ягодицы руками разведены, так потому что жарко… Преет… «Здесь тракторы пройдут мои, и упадут в копилку…» Ага, «и упадут в копилку, упадут туда…» Причем, именно.

Вот принято говорить «любовный треугольник». Типа, он любит её, а она пылает чувствами к другому. Ну, или она любит его, но любит её параллельно «его» другой. Где здесь треугольник, когда любому знакомому с геометрией без лишних слов понятно: здесь угол? Для треугольника не хватает связующей линии между точками «он» — «он» или «его» — «его». И, раз из века в век нам изо всех утюгов твердят про «треугольники», значит линия эта пусть постыдно и незримо, но присутствует.

«Я хочу купить себе

Трехтурбинный пылесос.

Отсосать себе из члена,

Чтоб потомства не принес!

Мне ничего не надо,

Лишь только пылесос. (У-у-е!)

Мне ничего не надо,

Лишь только пылесос!»

Спорно? Но всё вокруг и так норовит вывести на спор. Пепельный блонд или же всё-таки седой? А я? Я что, похож на хорошего писателя? Я что, умер? Выдуманное назад не вдумаешь, но стоит мне только открыть рот, в ответ кто-нибудь сразу же достаёт член. Кто-то из широких штанин, а кто-то из закромов и сусеков. Стараюсь не спорить, ибо в борьбе добра со злом неизбежно побеждает сторона, участия в шоу не принимающая. Раньше, бывало, хотелось говорить что-то важное, но меня просили подождать. Потом я понял, что говорить уже ничего н нужно. Время такое — побеждает бабло. Оно любит тишину и тихонько стоит в сторонке, прикидывая, как ему это «рубище» монетизировать. То ли «кино не для всех» снять, то ли заставить противоборствующие стороны за этот самый оральный секс заплатить. Оральный — в самом прямом смысле глагола «орать» и существительного «орало».

Все победы начинаются с победы над самим собой, а в жизни уходит всё: друзья, деньги, молодость, женщины. Я всегда соглашаюсь с людьми, потому что, если с ними не соглашаться, они не затыкаются. Безумие во мне приветствует безумие в тебе. Этого достаточно. Иногда хочется поделиться чем-то хорошим, а потом вспоминаю, что вокруг меня не умеют радоваться за других, и оставляю всё при себе. Не хочу, чтобы кто-то делил со мной мою радость. Вообще, чтобы кто-то хоть как-то трогал мою радость. Свою пускай делит, а мою не трогает. В жизни уходит всё, она, как автобус, в который ты сел, только подсмотрев номер маршрута на карте. И вот он везет тебя чёрт знает куда, то там, то сям останавливается, но тебе на это плевать, потому что ты устал. Потому что пузико всегда остается с тобой, потому что пузико — это твоя внутренняя Маргарита, по которой ты Мастер. Пузико просто так не уйдёт.

«Я хочу продать из дома,

Что в квартире у меня.

И пусть выселяют на хрен,

Как гнилого соловья.

Мне ничего не надо,

Я всё хочу продать. (У-у-е!)

Мне ничего не надо,

Пусть будут выселять.»

И не смотрите, что домик нажить у меня получилось маленький. Маленький, зато публичный. Если заберёшься наверх один, кто тебя сфотографирует? Под час мне самому за себя не по себе в этом своем сейчастье. Оно мне как безалкогольное пиво. Пробовал. По вкусу — как будто меня никто не любит. Но круто оглядываться назад, вспоминая через сколько дерьма ты успел пройти — равно понимать, что возможно всё. Не хочется говорить о людях плохо, но и постоянно молчать со временем надоедает. Когда кошка вам доверяет, она показывает своё пузико. Женщина, кстати, тоже. Очень трудно убедить себя в том, что женщина — это друг. Особенно, если она красивая, голая и рядом. Еще труднее, убедив себя как-нибудь в этом пару-тройку раз, не потерять уверенности в том, что и друг не женщина. Не переживаю. Переживу. Как бы угрожающе это ни звучало. Чтобы ни случилось, твоя женщина всегда будет рядом, будет держать тебя за руку и талдычить на ухо: «Я же тебе га-ва-рила!» Такая, чтобы поправляла волосы, а ты шугался. Иначе, это не твоя женщина. Про друзей я уже, кажется, написал выше.

В людях никогда не ошибаются дважды. Это делают раз пять или шесть, чтобы уже наверняка. Ведите себя, как будто вы — культурные люди. Верьте в то, что видите, видьте то, во что верите. Конечно, это — грустно, когда начинаешь находить у себя седые волосы. Ведь не очко обычно губит, а гуманитарный ВУЗ. Утешает одно, среди зубов тоже. Со всеми нами легко и просто, когда мы далеко и на фотографии. Со всеми нами трудно и тяжко, когда вечером звонят врачи и спрашивают, что у нас на ужин. И убирайте рассаду с подоконника заблаговременно. Если вы всё ещё готовы к спонтанному бурному сексу, то огурцы в этом ни капли не виноваты.

— Почему мне кажется, будто я уже очень давно тебя знаю?

— Потому что и ты мне нравишься, и мне ничего от тебя не надо. Давай встретимся в семь?

— Так уже восемь…

— Ну, нет так нет…

— Слушай, а представь, что я уже голая. Ко всему готовая. Лежу перед тобой на кровати. Чего ты хочешь?

— Чего я хочу?! Я хочу проснуться в возрасте лет двенадцати. Пойти с друзьями на речку ловить ящерок… Алло! Алло… Ты здесь?..

«Мне ничего не на-да-да да-да-да-да да-да…

…да-а-а… Пусть будут выселять!»

И да, да, да… Исполнится. Всё обязательно исполнится.

Роди меня обратно

Кто-нибудь знает новые матерные слова? Старые уже не описывают ситуацию…

— Есть срачный вопрос…

— Может быть срочный?

— Не уверена… Ты понимаешь, что своими экзерсисами ты обижаешь людей?

— Их проблемы. Иногда я просто шучу, а они думают, что это про них. Ты же знаешь, моя уверенность в завтрашнем дне, на самом деле не про день, а про дно.

«Дно рождения, праздник детства, и никуда, никуда, никуда от него не деться». Мне кажется, есть в таком контексте некоторый потаённый смысл в выражении «пробить» это самое «дно».

— Ты не любишь людей!

— Да, потому что я люблю женщин.

— То есть, женщина, по-твоему — не человек?

— То есть, по-моему, меня не влекут мужчины.

Пробить дно рождения. Как у классика американского кинематографа: забраться сами понимаете куда, плавать в тепле девять месяцев под успокаивающий ритм бьющегося сердца и однажды — вот удача! — закончить свою жизнь бурным многократным оргазмом. «Дно рождения — грустный праздник. Ты не грусти, не грусти, не грусти напрасно». Как это было в классике рекламного продакшна: «Не грусти — похрусти». Почему люди не летают? Потому что подключичная мышца не развита. Мама, роди меня обратно!

Вы до сих пор ищете смысл? Несколько странно искать то, что приходит к тебе исключительно само, не находите? Не стоит искать чёрную кошку в тёмной комнате. Особенно когда вы её туда никогда не заносили.

— Кстати, ты не заметил, теперь я выгляжу моложе…

— С чего бы это?

— Да, на днях я сходила к косметологу и вколола себе ботокс.

— Вколола себе… что? Ботокс? Ботулотоксин? Токсин ботулизма?

— Да.

— Значит, ты стала выглядеть, как женщина своих лет, вколовшая себе ботокс. В наше время все новое — хорошо обколотое ботоксом старое. Не более.

Мы любим говорить: постарел от усталости, почернел от горя, сдал под гнётом проблем. Живём в каменном веке: камни в почках, в печени, на сердце и за пазухой. Если у тебя разболелось одиночество, нечего было чесать. Выйди из себя и зайди нормально. Вызови клининг, чтобы наутро, вызвав такси, поменять бельё и вынеси пустые бутылки из своей головы. Мы транслируем наружу то, что мы чувствуем изнутри. Молодость мы тоже транслируем. Далее выводы делайте сами. Жизнь — это вам не это… И пусть хоть кто-нибудь попробует опровергнуть эту стройную философскую концепцию — будет иметь дело с дождём, уж он-то смоет ему лицо к заводским настройкам.

Я надену носки под сандалии,

За окошком #прекрасноебали,

Предо мной расплываются дали,

Две недельки пожить без проблем.

Отпуск — это с утра грамм по триста,

И в традициях «руссо-туристо»

Я у кромки воды близко-близко

Свой жирок демонстрирую всем.

Солнце яркое жарит в зените,

Я у бара, отлитый в граните,

На своей алкогольной орбите,

Восседаю как штабс-капитан.

И к обеду слегка обгоревший,

С литра пива чутка раздобревший,

На купальщиц нагих поглазевший,

С голым торсом иду в ресторан.

Отпуск — это в обед грамм по триста,

«Шведский стол» улетает со свистом,

Всё в традициях «руссо-туристо»,

И не мною так заведено.

Пять тарелок, дымящихся «с горкой»,

(Жаль, что нет бутербродов с икоркой)

Лёгкий флирт с подавальщицей вёрткой,

Всё оплачено, «всё включено».

Пост-обеденный отдых ленивый,

В йога-спа с азиаткой смазливой;

Ту-ши делает мне копотливо —

Я в подушку пускаю слюну.

Под конец, разомлев от истомы,

Отмечая похмелья симптомы,

Я, забыв о своей аденоме,

Сном младенца, довольный, усну.

Вечер — это всегда дискотека,

Диско-бар для меня как аптека,

Моя альфа и тау-омега,

Для здоровья сто граммов махну.

Мои танцы — полёт василиска,

Я, в традициях «руссо-туристо»,

Остограммившись граммов на триста,

Завтра отдых по новой начну.

Трудно быть администрацией и умышленно не нести ни за что ответственности, когда персональную ответственность ты привык нести за любое дело, к которому ты причастен. Как ещё при жизни отписаться от всех, чтобы после смерти случайно не остаться здесь чьим-то подписчиком? Завидую тем, кто не выговаривает букву «Р». У них в жизни есть и будущее, и настоящее, и пошлое. Причём «пошлое» на вполне законных основаниях. Или вот рыжим, к примеру. Из них даже песок по старости золотой сыпется. Мой же нездоровый цвет лица обусловлен тем, что когда-то в зрелости я решил вести здоровый образ жизни. Не стесняйтесь мечтать. Этого же никто не видит. Если бы задница умела говорить, то первое, что бы ты от неё услышал было бы: «Дружи с головой!» Подопытным кроликом быть обидно, под неопытным ещё и досадно. Но когда во время акта тебе шепчут на ухо: «Как ты? Жив? Здоров?», начинается самое интересное.

— Выбирай, сто простых вопросов или один сложный?

— Мы комсомольцы, мы не ищем лёгких путей. Если секс, то только в гамаке, в противогазе и в ластах…

— Понятно. Ну и где?

— Там.

— Где там?

— А на второй сложный вопрос мы не договаривались.

Иней-блюз

Мне нет надежды что-либо ждать,

Ляг на снег, смахни всё рукой.

И если вдруг снова наступит зима,

Неразличим станет облик твой.

До́лжно быть скоро покроется льдом

Царство принцессы моих странных снов,

Припорошат белым снегом ветра

Мной сбережённое чудо — имя твоё.

Зачем говорить, чтоб потом отрицать

Несказанный смысл сорвавшихся слов?

Оставим всё чистой страницей, чтоб знать,

То, что никто не оставил следов.

Морозная роспись пространства стекла —

Это ушедшего ветра краса,

Порывом которого вдруг оживёт

Мной сбережённое чудо — имя твоё.

Неощутимый свет темноты,

Контуры счастья в море тоски,

Жажда любви, разнузданных грёз,

Жребий дождя, обузданных слёз.

Нет надежды что-либо ждать,

Вновь хочу в этом сне я объять,

То, о чём мог я только мечтать —

Мной сбережённое чудо — имя твоё.

Чёто

Я стараюсь элегантно носить недостатки своего характера. Всегда. К примеру, люблю смотреть людям прямо в глаза. Некоторые с перепугу даже здороваются. Но когда обстоятельства заставляют от любви внезапно перейти к практике, всегда встаю в тупик, в какой же из глаз мне всё-таки нужно смотреть. Ибо каждому — своё, а своё — не каждому. К тому же и это самое «своё» далеко не в каждом находится. Даже если хорошо поискать. В общем, универсальный совет: если тебе грустно, езжай на море. И сиди грустный. Но уже на море. В особенности, если это море — Маркизова лужа. Финский залив как шампанское. Он универсален.

В последнее время начал ловить себя на мысли, что я слишком много думаю. Слишком много думаю наперёд. Слишком много думаю наназад. Слишком много думаю задом наперёд и передом назад. На зад тоже частенько думаю, но это опустим. Слишком много думаю в разные стороны и на множество шагов. «Кавалеры приглашают дамов, / Там, где брошки, там перёд. / Две шаги налево, две шаги направо, / Шаг назад и поворот». Слишком много думаю, и меня совсем запутали. Вот есть Саша Грей, есть Саша Черный. Есть Александр Грин, есть Дориан Грей. Ну не может быть, чтобы между всеми этими людьми не было какой-то единой связующей нити. Если счастье повернулось к вам задом, не нужно расстраиваться, нужно хотя бы присмотреться. В конце концов, в этом мире через нижнюю чакру возможно всё. Женщин не обязательно понимать, достаточно поддакивать. Мужчин не обязательно понимать, достаточно подмахивать. Я думаю обо всём и, если это «обо» хоть где-то ещё существует, я, чёрт возьми, об этом уже тоже подумал. Человек как меч. Либо делает своё дело, либо тупой. Иначе зачем канал Грибоедова меж своих зовут Грибаналом?

«Вы простите меня, волны,

Что волнуюсь я вместе с вами.

Но порой на призыв ваш безмолвный

Не отвечу простыми словами…»

Перевспоминал свои старые экзерсисы, подумал — не вдохновляет, попробовал набросать в голове новые, подумал — аналогично. Если вы случайно встретили свою мечту — ни в коем случае не трогайте её руками. Просто пройдите мимо и продолжайте мечтать её себе дальше. Просто живите с мыслью, что где-то ваша мечта ещё до сих пор жива. А значит, она у вас всё ещё есть. Поверьте, только это мотивирует. Ибо стоит хоть в мыслях свою мечту потрогать, как вы неминуемо начнёте думать. Слишком много думать. Слишком много думать наперёд. Слишком много думать наназад. Думать задом наперёд и передом назад. На зад тоже, но это, как мы ранее договорились, опустим. Слишком много думать в разные стороны и на множество шагов вперёд. В общем, вместо того чтобы заниматься всякой хернёй, пошли бы лучше да ерундой позанимались.

Мужчины входят и выходят,

А кушать хочется всегда,

И потому у бабы сильной

Есть запись в книжке трудовой.

У бабы умной, между прочим,

Есть тоже книжица сия,

Но у неё мозгов хватает

Не дать мужчине выходить.

Мужик при этом чешет репу,

И скоро в ней протрёт дыру:

Менять семь «сильных» на неделе

Иль с «умной» жизнь, прожить, как день?

И бабе тоже не до шуток,

Сильна она или умна?

Мужик приходит и уходит,

А «всё, что в доме, то моё».

В последнее время начал ловить себя на ощущении, что я знаем не знаю, чего мне хочется. Ведь, если честно, то мне уже давно хочется ничего. В русском языке есть прекрасное слово, очень ёмко и кучеряво описывающее ту кучу времени, которую я в жизни потерял и потратил впустую. Это слово — «терпение». А надо было активнее наступать на головы всем, кто, как выяснялось по итогу, оказывался дерьмом. И для полной отработки кармы, делать это нужно было исподтишка, тайком, чтобы не узнали. Был бы сейчас, хотя бы по приметам, но при деньгах. А так только и остаётся, что рассказывать всем, каким я в молодости был весёлым. Как допелся про «умчи меня, олень, в свою страну оленью» до того, что олень меня сюда к вам и домчал. И что стою я сейчас, подобный ромашке, и рву себе душу, до последнего веря, что меня всё же немного любят. Стою такой взрослый в магазине посреди торгового зала, держу в руках булку «Нарезного» в нарезку и про себя плачу, поймавшись на ощущении, что я хочу только ничего и более не знаю, что мне хочется. «Та-дам. Если не всё потеряно, значит не потеряно ещё ничего!», — говорит мне с потолка женским голосом магазинный автоинформатор. Я вздыхаю и неторопливо бреду к линии касс, расплачиваться за своё нескромное желание ловить себя на ощущении желания незнаем знать.

В бликах рекламы грезится дождь,

Эхо побега — шанс убеждать.

Жизнь, что со днями сложилась в чертёж,

Завтра сюда возвращает опять.

Плыть в лабиринтах сбывшихся слов,

В тех, что когда-то я был повторим.

В тающем смысле вещих мне снов

Миром своим помогать жить другим.

Дальше что будет, поверь, мне не важно,

Станет ли небо подальше, поближе,

Знаем не знаю, стану ли старше,

Я лишь хотел бы напиться в Париже.

Первый позыв так с последующий схож,

Мне убегать, чтоб в конце не убить.

В бликах рекламы грезится дождь,

На ночь до завтра себя позабыть.

Пик. Пик. Пик.

— Пакетик брать будете? Карта магазина? Оплата картой?

В момент, когда мечта напиться в Питере становится не актуальной, тебе остается лишь мечтать напиться в Париже. И не важно чего. Абсента или кофе. Да хоть воды из Сены. Но кофе, конечно, предпочтительней. Без этой утренней его кофеактивности я давно уже не представляю, как перелистывать календарь так, чтобы не «снова третье сентября». Как гласит мудрость, если чёто делать — чёто непременно будет. При определенных обстоятельствах и минет есть не что иное, как способ занять раскрытый рот полезным делом, Кунилингус, при тех же вводных, своеобразный способ зализать душевые раны. Философ знает всё меньше о всё большем ровно до тех пор, пока не постигнет ничего обо всём. Нужно всегда быть готовым к тому, что в любую секунду может случиться то, к чему ты окажешься не готов, ибо каждый будет испытан тем, что он публично порицает. А дальше… Однажды рискнув, можно остаться счастливым на всю жизнь, быть в выходной выходным и нормальным не иногда, а только когда «оно тебе надо?»

Не стоит в женщине искать

Достоинств или недостатков,

Чтоб не оставить отпечатка,

Чтоб с нею было полусладко,

Чтобы не мучила отгадка

Хоть на минуту ею стать.

Не стоит в женщине искать.

Возможно, я латентный агрессивный психопат, корыстный лжец и трусливый неврастеник с садистскими наклонностями. Не знаю. Не проверял. В последнее время я слишком много знаю. Знаю слишком много того, что знать мне не следует и следует. Того, что знать мне хочется и нет. Того что знать мне стоит и не стоит и того, на знание чего у меня стои́т и не стои́т. Знаю слишком много того, что знать мне не нужно и нужно, можно, льзя и нельзя. Того, что я узнал сам, того, что знали до меня, вместо меня и того, что пришло ко мне само.

Когда-то я был уверен, что стихи мне диктует кто-то свыше, и я их лишь записываю; спустя какое-то время понимаю истинный смысл того, что когда-то записал. Я давно перешел на новый уровень. Теперь я слишком много знаю. Теперь мне диктуют не стихи, но саму жизнь. Теперь я очень слабо сплю, долго не живу, не пишу стихов и по аналогии когда-нибудь осознаю, что это было на самом деле. Нет, от скромности я, конечно, не умру. Не успею. Убьют от зависти, но это завтра. «Это завтра, а сегодня я его поцеловала! Цма… цемк… цмок… мцу… муах… чмок… ниже, туже, дальше, глубже… чпок!»

— …да, и «чмак» ещё прописать не забыть бы… Ой, извините, в смысле картой, да… И пачку сигарет, пожалуйста…

— А вот про пакетик, это Вы зря. Пригодится. Какими травиться предпочитаете, молодой человек? И попросите, чтобы за вами не занимали. Кстати, вы коньяк с шоколадными конфетами, кажется, купить забыли. Презервативы здесь на кассе взять можете. Хотя зачем они нужны? А то на часах уже без десяти одиннадцать, у нас с продажей алкоголя по вечерам строго, а у меня смена через десять минут заканчивается. И кстати, заметьте, мы не продаем алкоголь лицам, не достигшим ничего. Вы же не заставите даму мёрзнуть одну у парадной служебного входа без этого Вашего интриганствующего здесь «чёто»?..

Мне кажется, или я действительно слишком громко думаю? Думаю о том, что статистика — хоть и лженаука, но великая. Она знает всё. К примеру, что мужчины занимаются сексом в полтора раза чаще, чем женщины. Ответа на вопрос «С кем?» она, конечно, не даёт, ибо в её рамках что такое три минуты? Просто статистическая погрешность!

Или я достиг той степени загадочности, что женщины интересуются мной только лишь из любопытства? Но и полномочий наделять кого-либо правом проводить половые акты с мозгами окружающих в отсутствии секса в его жизни мне никто не давал. Ведь на самом деле, девки, всё xерня. Главное — чтобы грудь выпирала больше, чем живот. Да и правило: «То, что ты хочешь зажечь в других, должно гореть в тебе самом» никто не отменял.

— Привет! Ну, ты как на счет уединиться?

— Я пытаюсь, но ты же меня нашла…

— Ну а что, «лес я знаю, секс люблю»…

— Маркиза Красная Шапочка?

— Я чем-то вам куда-то не угодила, монсеньор Серый Волк?

Серый волк, Волф зе Грей, Саша Грей, Саша Чёрный, Александр Грин, Дориан Грей. Я же говорил, не может быть такого, чтобы между всеми этими людьми не было какой-то единой связующей нити. К тому же ещё, я уверен, где-то до сих пор жив и Артур Грей…

«Вы простите меня, волны,

Что волнуюсь я вместе с вами,

И что бьетесь о камни вы больно,

Вы простите меня, волны!»

Я люблю смотреть на тебя,

Когда ты стоишь на камне нагая,

Телом нежно впитывая

Цвета Гейнсборо утренний бриз.

Моё жизненное кредо? Всегда!

Кисс кё се

Любовь — это, пожалуй, единственная область, где человек ещё не научился как следует врать. Врать, в первую очередь, самому себе. Пустить при случае пыль в глаза? Походя навесить лапши на уши, что ты не любишь себя? Да легко, весело и непринуждённо! А вот попробуй соврать об этом себе сам. Особенно когда ты знаешь: уж кого-кого, а себя-то ты периодически любишь. Даже где, как и подо что — для самого себя не секрет. Держа себя в руках, обнимая себя любимого, обмануть себя же невозможно.

— Эскюзи муа..

— Сильвупле…

— Ни хера себе! Мерси!

— А фигли, мон амур?

Любя себя, безумно приятно гулять поздними осенними вечерами по дворам-колодцам где-нибудь на Петроградской стороне. Сплошная мука, что такие прогулки обыкновенно крайне непродолжительны. Любящие себя ходят очень быстро.

— Ты куда-то спешишь?

— Я?

— Не беги!

— А, да.

И через пять минут вновь.

«Пой песня, пой, а вместе с ней бессонница:

О спящем городе, о людях беспредела.

Пой песня, пой, о продаже совести —

Совесть на ложке, как звезда горела.

В колесах, книгах, в порошке, плывут по небу и реке,

Мои бесстыжие слова, как буква «А».

Стреляет в звёзды пистолет. Мне сорок лет —

И я — поэт, всё остальное: смех и бред».

А вдоволь нагулявшись, те, кто любят себя сами, никогда не засыпают с мечтой. Уж кто-то, а они-то прекрасно знают: жизнь так устроена, с вечера засыпаешь — мечта! Наутро просыпаешься — боже, вот это… цель! Как за ночь сие романтичное всё такое, эмоционально амбивалентное и подёрнутое лёгким инеем порока превратилось в нечто опосредованно-конкретное, реально-рациональное и по-камасутриански физиологичное — тайна, покрытая раком. То есть, если раком, то, конечно, в чем-то даже и не тайна, объяснимо, но так, чтобы сразу раз — и цель? Нет, не для того наши ягодки росли, чтобы так фатально и стремительно занять своё место в ягодицах! Не для того мечту мечтают, чтоб ею руки вытирать! Нам куда как логичнее засыпать именно с целью. Ведь что такое цель? Мишень. Отстрелявшись, ею всегда можно воспользоваться, как салфеткой. С целью проснуться наутро с мечтой. Не этим утром, так следующим. Не следующим, так каким-то другим одним абстрактным бобрым, утром. Главное — все цели уже достигнуты с вечера. Достигнуты, скомканы и отправлены по назначению. А мечта? Поосторожнее с мечтами — они имеют привычку сбываться.

Мы привыкли ходить одни. Потому и ходим очень быстро. Мы привыкли одни мечтать. Потому и достигаем финала быстрее, чем с кем-то. Мы умеем сосредотачиваться на результате, и потому результат не заставляет нас себя ждать.

— Как будет правильно сказать: «вступить в отношения» или «начать отношения»?

— Вступить можно в партию или в говно. Начинают для того, чтобы кончить, а отношения… Ну их на хер, эти отношения.

Тут проблемка есть одна:

А оно мне больно надо?

Приходила ко мне баба,

Силы нету ни хрена,

И умишка кот наплакал.

Есть бабы, в коих что-то есть,

Коль много выпить и не есть.

Пришла, увидел, оплатил,

В постель по чеку затащил.

Коль силы нет и нет ума,

Встаёт вопрос: а на хрена

Сбывать мечту мещанки,

Зачислив в содержанки?

Мужик быть должен умный, сильный,

Чтоб баба мучилася вслух:

Мужчина умный ей подходит,

За сильным в очередь стоя.

А Дон Жуан наденет маску,

В миг притворится, что Альфонс:

«Коль жизнь пресна купите сказку,

Уж извините за прононс.

Сегодня я не Казанова,

На эту ночь я — содержант.

Будь так мила, не будь сурова,

Я отработать буду рад».

И вот заветное окошко,

«Вы забираете товар?»

«Оно, наверное, не надо,

Давайте лучше кошкам корм!»

Но эти игры ролевые

Нам жизнь придумала не зря:

Мы обретаем себя в силе,

Внеся по счёту три рубля.

Ведь что такое жизнь, как не ежедневная проверка на прочность пределов дозволенного? Вы когда-нибудь задумывались: каково это заново стоить стены, которые ты ранее уже успешно пробил своим лбом? При чем не реконструировать старые позади себя, а воссоздавать их вновь перед собой с нуля и без чертежей? Я не говорю, что сделать этого в принципе невозможно, я говорю о том, что если и браться за это занятие, то сделать такое возможно лишь только для себя любимого. Перейти со стейков средней прожарки на лапшу быстрого приготовления, пересесть из бизнес-класса в супер-эконом на многочасовом рейсе. Да что там говорить, можно даже променять женщин на мужчин, передумать и вернуть всё обратно. Мы любим гораздо больше, чем догадываются о нас окружающие. В большинстве случаев, и слава богу.

Единственное, что не реально — перестать любить себя самого. Иначе всё повиснет ровно на середине. Хотя какая хрен разница, хочешь любить себя? — Поставишь! Хочешь достичь для себя результата? — И из обвисшего выдоишь. Нельзя в этой жизни найти место, где будет «хорошо», если у тебя с собой не складывается. Человека в жизни держат на плаву два чувства — любовь и юмор. Но только тот, кто практикует любовь с собой и делает это с самоиронией — непобедим. Ибо любить самого себя — это единственная стабильная стабильность, которая дана нам этой жизнью.

«На семи продувных сквозняках,

По болотам, по пустыням, степям,

По сугробам, по грязи, по земле

Долгая счастливая жизнь.

Такая долгая счастливая жизнь.

Отныне долгая счастливая жизнь

Каждому из нас, каждому из нас»

Секс — это, пожалуй, единственная область, где я ещё не научился как следует врать. В первую очередь, врать самому себе. И хотя я всегда готов на всё, «всё» мне никто никогда не предлагает. Может быть потому, что представления о составе этого самого «всё» у нас с предлагающими не совпадают? Попробую в очередной раз сказать себе об этом сам. Особенно в момент, когда в очередной раз буду знать, что уж кого-кого, а себя-то я точно прямо сейчас люблю. Где, как и подо что — давно не секрет. «Коль жизнь пресна купите сказку…» Кажется, в слове «смазку» я явно сделал по крайней мере одну орфографическую ошибку.

— Ты невменяем!

— А почему я должен быть втебяем, когда я всебяем?

— В том и проблема, в том и проблема…

— Ну, эскюзи муа…

— Ни разу не сильвупле!..

— Да ни хера себе мерси!

— Не надо так со мной разговаривать!

— Но я же молчу!

— А я всё слышу…

— А фигли толку, мон шери, фигли толку?

И действительно, фигли толку? Если бы все вокруг понимали, насколько сильны их мысли, они бы никогда не думали вторично. Почти в каждой руке, которую ты пожимал, когда-нибудь да был член. Держа себя в руках, обнимая себя любимого, обмануть себя невозможно.

Наплевать

На улице слякоть и дождь,

На улице снова плюс пять,

Какой-то чудак мне сказал, что это — зима.

Что должен кому я и что должны мне

Уже не могу уложить в голове,

Болит голова и рвутся слова, мне пора.

Пусть дождь, зима и плюс пять —

Наплевать.

Звонок нервно рвет тишину,

Желания нет отвечать,

Хотя точно знаю, кто может звонить и зачем.

Я просто на но́чь отключу телефон.

Всё завтра, мне завтра всё будет не в лом,

Сейчас я просто курю, пью кофе и ем.

И если нет сил подождать —

Наплевать.

Сегодня я просто один.

Лишь звёзды, я, слякоть и дождь.

И я не хочу, чтобы рядом со мной кто-то был.

Пусть будет всё так, как оно быть должно;

Вдохнуть полной грудью, напиться в говно,

Чтоб впредь не жалеть, что прожит был и этот день.

Пусть блюз этот не дописать —

Наплевать.

Ононазм

Совесть есть у всех. Каков человек, такова и его совесть. Скажем, если я беспринципен, то не стоит ждать морализаторства и от моей совести. С наглостью картина та же. Скажем, главное преимущество утреннего секса — сегодня ты первый. И заметьте, я не злоупотребляю, я с удовольствием. Ибо Родина начинается с картинки в букваре, театр с вешалки, а период идеализации заведомой демократичности европейских ценностей с самого пробуждения. И это, заметьте, я всеми способами постарался уйти аббревиатуры. У меня даже унитаз в доме чёрный, ибо обсирать чистое, светлое и доброе я всегда вернулся не перепихнулся. Шучу, шучу. Как умный человек, я иногда дурачусь. Просто явился не запылился. А вот дураки умничают всегда.

— Вот хорошо женщинам-писательницам, у них есть и муж, и муз…

— Ты считаешь, это хорошо?

— У каждой уважающей себя женщины должен быть мужчина, с которым она спит, и мужчина, с которым она не спит. А как быть вам, писателям-мужчинам? Следуя логике равноправия полов, у вас должны быть и жена, и жён? И даже если, допустим, и так, где здесь место музе? Или муже? Блин, не музыка — сплошной ононаизм…

— Ононаизм?

— Ты напиши в строчку без пробелов и препинаков «он» «она»…

— Без припинаков? Онона? Подходящее имя для богини гетеросексуальных отношений. А знаешь, в хорошем смысле слова, это — иллюзорно. Если есть богиня Гармония, олицетворяющая счастливый брак, Гера — покровительница брака обычного, то должна быть и Онона, отвечающая на Олимпе и за брак гетеросексуальный…

«Среди твоей нормальности живет такой, как я,

Среди твово спокойствия летает экстремист,

Среди твоей гармонии играют на гармонии…

…А я ушёл сдавать мочу, я просто иллюзорен,

Иллюзорен со всех сторон».

Ононазм… Любая женщина периодически устает быть мужчиной. В такие минуты она как никогда готова на решительный шаг, но всё упирается в туфли. Во-первых, она интересная по самые набойки на шпильках, во-вторых — никак подобрать не может. Всё можно пережить, главное подобрать нужную песню. У любой женщины наступает возраст «Уж замуж невтерпёж», и здесь главное определиться: невтерпёж или всё-таки замуж. У каждого мужика наступает возраст «Жениться хочу, сил нет», и здесь главное здраво оценить свои силы. Ведь если жениться, а сил нет, то это скорее будет «замуж невтерпёж», причем невтерпёж будет после каждого раза как замуж. Ангелы живут на небесах, а здесь мы все стоим друг друга. Чтобы чувствовать себя обманутым вкладчиком, достаточно просто вкладывать в себя.

Знаете, что отличает настоящего мужчину от остальных представителей сильного пола? У него в кармане всегда лежат бусы. Не колье, не ожерелье и не чётки, а именно бусы. Чтобы в любой момент, подарив женщине цветы, он свободной рукой сделал жест фокусника и дополнил букет фразой: «И бусики…» Вы мужчин с бусами в кармане давно в последний раз встречали? Вот и я о том же…

— А как же любовь с первого взгляда?

— С годами я стал плохо видеть, мне нужно пощупать.

— Мне кажется, или ты меня не любишь?

— Не говори глупостей. Я всех не люблю.

— Но ведь даже у золотой рыбки была одна слабость…

— Старики? Знаешь, люди вообще быстро ко всему привыкают, и это их самая сильная слабость. Что уж говорить о рыбах?

— Ну, если хочешь прикоснуться к прекрасному, можешь потрогать меня. Это твоя жизнь. Порти её как хочешь.

Но, с другой стороны, с ними проще. Чтобы попробовать что-то новое в постели, достаточно научить их самостоятельно вдевать одеяло в пододеяльник. На бонусном уровне — через прорезь сбоку. Поэтому у настоящей женщины в запасе всегда есть такой комплект постельного белья. И черного кружевного под красное полусладкое. И монетка в кармане, чтобы ещё в момент жребия понять, что она хочет. Ведь иногда такую фигню слышишь, но и она может оказаться чей-то точкой зрения.

По дороге пылящей и гулкой,

Разрезая закатное солнце,

Шел, подошвами пыль прибивая,

В торбе нес своей жизни пожитки.

Не держал я ни зла, ни надежды,

И не думал, что есть и что было.

Просто шел. И подошвы устало

Раз за разом печатали строчку.

Поворот, мостик, яма, заправка,

Переход, магазин, остановка…

До автобуса — целая вечность

Или может всего два мгновенья.

Ожиданье. Нет хуже, нет лучше.

Время словно скукожилось в точку.

Я над временем встал развернувшись,

В ожидании взрыва вселенной.

Каждый день жить да так, чтобы вусмерть,

Как на крепость себя проверяя…

Видно, Богу пока все же нужен,

Если жив и не зря день был прожит

Если постоянно оттягивать конец, то в первую очередь порвутся голосовые связки. Утром мы все составляем планы. В основном, чтобы днём делать глупости, бороться со свиньёй внутри себя. К вечеру обнаруживаемся в полном дерьме, но свинье это нравится. Она точно знает: когда на улице процветает разврат, самое важное для неё знание — на какой. И мы вновь идём за ножницами, складываем её трусики впятеро, с теплотой вспоминая, как в детстве делали снежинки из бумажных салфеток.

Нужно уметь говорить «нет». Когда вам предлагают что-то одно, нагло отвечайте: «Нет, дайте два!». Наглость, как и совесть — отражение своего владельца. Многие мечтают проснуться от минета, немногие спят с закрытым ртом. У тебя такой прекрасный голос. Закрой рот и береги его. Можно толстеть, чтобы ни у кого не возникло желание развести тебя на секс и разбить сердечко. Можно худеть, чтобы наоборот на секс разводить и доводить окружающих до инфаркта. Можно ходить к психологу с жалобой на голоса и услышать в ответ, что никакого психолога у тебя нет. Освоить форму — ещё не значит выявить содержание. Главное — схожесть пороков и, если человек принёс в жертву тебе собственную гордость, это определенно твой человек. Я думаю, люди тратят непростительно много времени, глядя в экраны телефонов. Их явно не хватает, чтобы пить кофе, целоваться и танцевать под луной.

«Танцы вдвоем, странные танцы,

День переждем, не будем прощаться,

А ночью начнем странные танцы.

Танцуй под дождем

В переходах подземных станций».

Разбитая тарелка — к счастью, в первую очередь потому, что её не нужно мыть. Берегите себя и любимых, гордость в старости не согреет. Какой секс и сколько его будет, определяет женщина. А мужчина решает, сколько таких женщин у него будет. Ровно до тех пор, пока решать «какой» и «сколько» не научится сам. Вообще, не женское это дело, решать какой секс. Тем более сколько. Женское дело — получать удовольствие. Когда у мужчины сильные руки, любая женщина способна на минет. Не мужское это дело решать, сколькие его достойны. Тем более за женщин. Мужское дело — удовольствие приносить. Только когда двое находят ту тонкую грань, когда приносить удовольствие можно только лишь его получая, а получать удовольствие можно только лишь его принося, всё встает на свои места. И без биться тарелок здесь не обходится. А то, что разбитую чашку не склеишь, так это про чашку. С лица воды не пьют. Тарелки от удовольствия вылизывают.

Смотришь порно — ты насильник.

Будишь утром — ты будильник,

Свет включаешь — ты светильник,

Наливаешь — собутыльник.

Окормляешь — холодильник,

Чушь морозишь — морозильник,

Рубишь правду — ты рубильник,

Кипятишься — кипятильник.

Пилишь мо́зги — ты напильник,

Гнев на милость — ты мобильник,

Взял за хвост — ты подзатыльник,

Отпускаешь — ты поильник.

Мог бы снова — мне могильник,

Смотришь порно — ты насильник.

— Так, стоп! Это кем ты себя сейчас мнишь?

— Какая, собственно, разница, кем я себя мну?

— А ты умеешь целеполагать и адекватно оценивать собственные возможности.

— Не то, что некоторые, не будем показывать пальцем.

— А ты знаешь, в чём разница между женщиной и мужчиной? Женщины пальцем сначала показывают. Так сказать, указывают направление полёта мысли. Это, конечно, не очень культурно, но в сравнении с мужчинами, которые своим пальцем сразу же тыкают, выглядит куда гораздо благопристойнее. Что за вздор вообще тыкать пальцем в живого человека?

— Просто женщины умеют верить и ждать. Указали пальчиком вектор движения и сидят себе в засаде, ждут пока не засадят. Но, знаешь, именно в этом их сила. Мужской вариант «вставил, вынул и ушёл — называется «нашёл» здесь не прокатывает.

— …но единственное, с чем они никогда не смогут смириться — это безразличие. Да… Эту формулу, смотрю, ты освоил в совершенстве. Что ж? Как говорится, если хочешь получить то, что никогда не имел, стань тем, кем никогда раньше не был. Красивой быть уже поздняк, но пометаться подмывает…

— Тебе не кажется, что подмывать должно не пометаться? Когда вкусно, уговаривать не нужно, и я сейчас не об еде.

— Да не мнись ты уже, пальцем ткни, где? Я на эти выходные давно запланировала ничего не делать. Очень хочу всё успеть!

— Что, вот прямо так? А как же «для начала» … «пальцем»…»?

— Знаешь, ты мне своими намёками все уже трусы порвал! Знаешь присказку: «Поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой?» Нет? Теперь знаешь. Ты какой длины розы предпочитаешь? Я, конечно и гордая, потому что обижали, и сильная, потому что делали больно. Но если ты хочешь кусочек пирога, то и я хочу рецепт. Кстати, из всей греческой мифологии единственный, кто никогда никого не насиловал, это — бог войны Арес. Ладно… Стремись оно всё конём, Игорь — потому что родители хотели мальчика…

Непионэр

Бывает ли с вами такое: просыпаешься ни с того, ни с сего среди ночи с единственной мыслью: «Только бы не семь утра, только бы не семь!» Смотришь на будильник — половина четвёртого. Ффух! Пронесло! И ложишься спать себе дальше? Нет? Со мной в последнее время такое кино — постоянное.

Нет бы поваляться ещё с полчасика, резво встать, потянуться. Солнышко! Птички! Быстрёхонько одеться и на улицу. Намотать кругов пятьдесят вокруг дома и в душ. По выходу сварить себе ароматный кофе… Наслаждаться тишиной… Хоть бы раз! Так нет, изо дня в день сплю. Три-тридцать. Резкий подъем, кидаю взгляд на часы, говорю: «Ффух!», в глазах сразу темнеет, а раз стемнело — пора ложиться спать.

«Вот и осень — и дождь в окно стучится.

Вот и осень — и улетают птицы.

Вот оторвался от земли

Последний журавлиный клин,

Словно корабль, стартующий с Земли»…

Но это утро началось явно не по годами наработанному плану. Ровно без пятнадцати четыре внезапно зазвонил мессенджер.

— Привет! Просыпайся, хрен ли я одна не сплю?

— Привет! А ты, собственно говоря, кто?

— Неужели не узнал?

— С трудом…

— Ну, когда нам было по шестнадцать, мы с тобой договаривались, что поженимся, если не найдем никого до сорока пяти…

— На тридцатник троих помню, на тридцать пять парочка была, на сорок вроде тоже кто-то занимал. На сорок пять? Ты уверена? Мы с тобой вообще знакомы?

— Да. И достаточно близко.

— Напомни…

— Ты меня трахал.

— Допустим…

— Это было в кино. Я пришла с подругой. Фильм был таким скучным, что целовались даже незнакомые люди…

— И что?

— Тебе было скучнее всех. Может встретимся?

— А тебе не приходило в голову, что может быть я женат?

— Но не кастрирован же! Так как насчёт секса?

— Попробуй, говорят, что норм.

— Так ты согласен или нет?

— Да, конечно, трахайся на здоровье!

— С тобой?

— Со мной всё хорошо. Как сама?

— Я? Я плохо себя чувствую, наверное, магнитная буря…

— Коньяк вином вчера, случаем, не запивала?

— А я и говорю, магнитная буря. Ты мне лучше сам скажи, никак не могу понять, ты действительно женат или всё-таки гей?

— Почему же сразу гей?

— Потому что, если ты не хочешь секса со мной, значит ты точно дрочишь. А мужская дрочка — достаточно гейская штука. Ведь, по сути, ты получаешь удовольствие от того, что, с одной стороны, в твоей руке находится крепкий, упругий, пульсирующий кровью мужской член, а с другой — твой член сжимает крепкая, большая, мозолистая мужская рука. Вот и думай теперь!

— Мне кажется, или у тебя какая-то херня сейчас на лице…

— Это — улыбка…

— Не хмурь лобок.

— Так, на чём мы остановились?

— Вроде бы на магнитных бурях…

— Ах, да! В моём возрасте по утрам одинаково плохо, пила я с вечера или нет. Так что могу и выпить!

— Боже, ну почему подобное тянется к подобному, а мне достаётся сплошь бесподобное?

— Так ты согласен? Только думай быстрее, а то на улице похолодало, скоро Новый год, пора покупать шампанское…

— Сейчас только сентябрь!

— Пора. Покупать. Шампанское!

— Понятно, твой организм почувствовал осень и требует качественной депрессии, водки и огурчик…

— Водки? Не исключаю. Огурчик — то, что доктор прописал. Но при чём здесь депрессия?

— При том, что шампанское по ночам не продают.

— А у меня с собой!

— Тогда захвати ещё и эскимо!

— Ты предлагаешь мне лизать? Всё-таки у меня сегодня будет секс?

— Нет, у тебя с эскимо будет всё в шоколаде.

— Мужчина, не рвите тёплые отношения! Впереди зима! А сердце в мужском организме не единственный орган, которому не прикажешь.

— Согласен, но и в женском достаточно мест, которым пьяной она не хозяйка.

— Всё, я беру такси. Подскажи, я к тебе на Каменноостровский правильно еду?

— Ну, это твоё решение. Я бы не ехал.

— А зачем тебе к себе ехать? Ты же уже и так дома. Готовь предложения на вечер.

— Я — писатель, у меня их всегда достаточно. И сложносочиненных, и сложноподчиненных. На твою долю хватит.

— Сложноподчиненных? А я смотрю ты тот ещё шалунишка! Вроде не пионер уже и не всегда готов, а галстук по-прежнему носишь! Алло, алло… Ты пропадаешь… Алло! Я тебя не слыш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

На этом связь оборвалась. Наверное, вышла из зоны приёма. Или батарейка наконец-то села… Я вышел из мессенджера и отложил трубку. Да уж, не пионер. Это точно. В моём возрасте дела могут идти хорошо, похуже или пох уже. Примерно с такими мыслями я повернулся на другой бок и начал было вновь проваливаться в дремоту, как в дверь настойчиво позвонили.

Странно, дверной звонок звучал, как рингтон мессенджера моего телефона. Я открыл глаза. На часах снова три-тридцать. Сон! Это был всего лишь сон! Ффух!

«Мне снился сон, короткий сон длиною в жизнь.

Земля в цветах, Земля в огнях, Земля в тиши.

Спасибо, жизнь, за праздник твой —

Короткое свидание с Землёй».

Ффух! Слава богу, что не семь утра! Пронесло! Хотя чего это я так переполошился? Вроде как не на Каменноостровском живу. Всё. Нужно ложиться спать дальше. Или всё-таки… Повалявшись ещё с полчаса, резво встать, потянуться? Солнышка, конечно, не будет, да и птички ещё спят. Одеться наскоро и пятьдесят кругов вокруг дома? Потом в душ, следом кофе… Ароматная тишина опять же… Нет, не буду рушить традицию. Ни на раз. Лучше позову себя завтра на свидание. Пойду, как в старые добрые времена, в кино, куплю домой цветов, приглашу себя к себе, но приставать не стану, просто посмотрю хороший фильм. А то уже не пью, не употребляю, не пропадаю с друзьями. Сам же себя затрахаю.

Опосля вызову сам себе такси, провожусь до лифта и стану временно недоступен. Уеду устраивать личную жизнь. Куда? Сам не знаю. Когда вернусь, как и с кем — тоже неизвестно. Настроение у меня сегодня праздничное. Хочется надеть короткие штанишки, встать на табуретку, снять петлю с крюка и с выражением послать кого-нибудь. За шампанским!

Нет, сентябрь, это всё-таки не осень, бабье лето. А бабье лето бабье потому, что и само по себе оно вроде как ушло, и осень уже в твой шифоньер свои манатки распаковывает. Скучно становится и тоскливо. А потом лето внезапно возвращается, выставляет пришлую за дверь и к тебе со всей дурью такое:

— Эй, алло! Так, я не договорила! Ты на Каменноостровском вообще где?

Периоды натяжения

Немыслимо возможно всё, даже то, что мной мыслимо. С ума, как говорится, сходят, только если он есть. Так вот, я — умный. Жизнь как езда на велосипеде. Если тяжело — значит, идёшь в гору. Я — потомок Сизифа. Мои грехи — это единственное, что есть во мне интересного. Я давно освоил механизм переключения передач. В случае чего включаю пониженную. Мне не тяжело, мне мешает рама, хотя для всех по-прежнему виноваты во всём недосып, недотрах и Волан-де-Морт. До такой степени, что, если внезапно мне лечь спать пораньше, то весь последующий день для окружающих я буду выглядеть, как минимум, неестественно. Даром, что с последним мы даже не представлены, хотя по ощущениям, по одним проспектам ходим.

«Разделяй и властвуй.

Люцифер, здравствуй.

И вот уж старый друг твердит мне,

что все напрасно.

Выхода нет, падение комет,

тёмные дни убегающих лет,

Тупик тупиков, война миров

и протекающий кров,

Кровь земли за кровь тел,

ты цел пока не попал под прицел,

Ты живой продукт в мире скачущих цен…»

Ненавижу время после полуночи. Стоит суткам на часах смениться, как из-под одеяла начинают вылезать накопившиеся нерешенные проблемы. Или я вдруг по чему-то скучаю, или мне внезапно начинает чего-то не хватать. Не «чтобы найти кого-то», нет. «Кавот» у меня давно уже есть. Просто нестерпимо хочется простого человеческого… начала отопительного сезона. И жрать, жрать охота!

— Хаваю, май френд! Что, в вольном переводе с английского, обозначает: «Как ты там?» Приглашу на хиханьки да хаханьки. Обещаю оханьки да аханьки.

— Привет? Целый год ты меня игнорил, а теперь «привет»?!

— Не накручивай, я давал тебе время соскучиться.

— У меня от предыдущих твоих «приветов» до сих пор мурашки по спине бегут. До сих пор чувствую себе, как та косоглазая девочка, которая хотела поцеловать парня, но промахнулась и отсосала…

— Мурашки — это хорошо, мурашки — это здравый смысл покидает бренное тело. А здравый смысл, как сформулировал один классик, «навязанное нам извне представление о правильном и неправильном». Я тоже ещё помню те времена, когда ты мечтала, что за тобой приедет принц на белом коне и увезет тебя куда подальше. А потом об этом же стал мечтать уже я.

— Не… На хер, на хер мне такие твои приветы!

— Да ты сама всё знаешь! «На хер» — это ко мне, «на хер» — это у меня. А то смотри, у меня один знакомый уже давно твой номер просит. Дать ему?

— Если хочешь — дай. Мой номер говорить не надо. Если я сегодня и приеду, то только чтобы отдыхать, а не по обыкновению смотреть, как ты ничего не можешь.

— Шаверму будешь?

— Шаурму, детка, только шаурму. Это — Москва. Город, который никогда не спит. Впрочем, как и ты. И какого чёрта тебе вздумалось навсегда переехать жить в Питер?

— Хорошо, шаурму. И твой любимый малиновый бренди. Так?

— Да, и смотри, ничего не перепутай. Я собираюсь.

«Малиновое вино — к пьянящему аромату

Подмешана горечь слез, и ранняя боль потерь…»

[скрэтч]

«Я начинаю уставать от кислоты и друзей,

Я начинаю уставать от порошков и ляде́й.

От признаний в любви с набитым пищею ртом,

Я начинаю уставать и жить единственным днем…»

И действительно, какого чёрта Питер? Наверное, того самого, имя которого — Сегодня. Знаете, у этих чертей такие забавные имена! Именно Сегодня в своё время объяснил мне, что каждый день есть день тот самый, в который я старее, чем когда-либо был, и моложе, чем когда-либо буду. Не стоит забывать, что к тебе всё вернется. Кроме добра. Оно что-то не возвращается обычно. Вежливость — восхитительная форма дистанции. Питер как та самая культурная, интеллигентная женщина для серьёзных отношений, с которой никаких театров, кино и выставок. Выпили, закусили и в постель. По музеям пускай себе ходят москвичи. Каждый уважающий себя человек в конце концов должен узнать, что «евонный» пишется с двумя Н, а «ихний» — с одной. Я — вежливый, миролюбивый, неконфликтный — сам снял с себя это проклятие. Хорошего человека должно быть мало и по существу. Сказал «жить без тебя не могу» — ушёл и сдох.

— Мне две шавермы, пожалуйста.

— Вы хотели сказать: «две шаурмы»?

— Я так и сказал: «две шавермы».

— Я тебе сейчас по рогам надаю!

— И две шавермы, пожалуйста…

— А я смотрю, Вы — тот самый, что в Химках деревянными членами барыжит…

Как же всё-таки раздражает, когда говорят: «Я всё про тебя знаю!». Что вы вообще можете обо мне знать, когда я сам от себя порой в шоке? Раздражает вопрос «что нового?» от людей, которые не особо в курсе, что у меня было старого. Люди, которые любят восклицать, что этот мир погряз в разврате, просто никогда не пробовали поискать кого-нибудь для секса втроем! Приглашают на кофе, а у самих ни штопора, ни презервативов. Толпа ёжиков вполне себе способна завалить слона. Но слонятину ёжики не едят. В мире вообще много бессмысленной жестокости. В Питере она обретает смысл. Достаточно в любой непонятной ситуации спрашивать: «А вы кто по гороскопу?» и не бояться будущего, ибо оно — не настоящее. «Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда…» Чушь! Когда б вы знали, из какого говна произрастают мечты, вы бы никогда не читали поэзию.

Духота за окном, и в окне духота.

Ночь придёт и уйдет, придёт и уйдёт.

Догорела свеча, ну и что мне с того?

Что с того, что покой, что с того, что мой грех

Поднимается вверх, поднимается вверх?

Приоткрытая дверь, осторожно, оставлена щель.

По стопам наугад, в царство света, в правленье теней.

Оглянись уходя, может что-то оставил ты днесь.

Только дым сигарет, только прорезь окна

Вдруг напомнит, что здесь кто-то был, жил кто-то здесь.

Позабытый полёт, я без боя сдаю высоту.

Я не чувствую стоп, но земли под ногами давно уже нет.

И всё впредь будет так, до тех пор, пока выключат свет.

Только отсвет звезды — слабый отзвук небес —

Мне напомнит, что я всё ещё человек.

Духота за окном, осторожно оставлена щель.

По стопам наугад, но земли под ногами давно уже нет.

И всё впредь будет так, и мой грех поднимается вверх.

Только отсвет звезды, только прорезь окна,

Только что-то, я что-то оставил в себе.

— Ты где? Уже два часа, как ты сказала: «Собираюсь». Шаверма остыла, бренди нагрелся…

— Я опоздаю.

— Ещё?

— Были некоторые проблемы с глазами.

— Что случилось?

— Сейчас всё нормально будет. Я их открыла.

— Ладно. Как я понимаю, сегодня уже ничего не получится. Всё равно ты уже не сможешь дать мне то, что я хочу.

— А что ты хочешь?

— Я не знаю. В списке журнала «Форбс» меня нет, в списке должников за коммунальные услуги тоже. До свадьбы ничего не зажило. Песок, по которому ты ходила — целовать так и не приступил. Умею бестолку без конца ходить по квартире. Пробовал с концом — тоже толка нет. Окружающих воспринимаю адекватно — как источник заразы. Что мне ещё хотеть?

А действительно, чего? Ответ можно найти только, обвинив себя в том, что не совершал. К примеру, не нашёл другого такого человека, чтобы ты ему пристыженно: «Твоя писюлечка сводит меня с ума», а тебе в ответ: «У тебя тоже членик нормальный». Если в ответ на обвинения, ты сам себе ответишь: «Что?», значит у тебя ещё есть шанс сыграть по-другому. Такого, чтобы комфортно с ним было и на заднем диване автомобиля, и на подоконнике в парадной. У меня давно уже два телефонных аппарата, в которых живут четыре телефонных номера. И на каждый из них выставлена мелодия: «О. Боже, какой мужчина!» Как известно, это гриппом болеют совместно, с ума сходят поодиночке. А на нет и суда нет.

Лишь тогда я прав, как нетронутый лист,

Лишь тогда я слаб, словно раненный зверь.

Лишь в себе я прав, лишь в себе только чист,

Я такой, как день, что безоблачно сер

В периоды натяжения.

Прокуренный блюз

Ещё один одинокий вечер.

В спёртом воздухе дым сигарет.

Ещё одну долгую ночь заполнить мне нечем,

И я просто сижу и курю, я жду рассвет.

За окнами в окнах не спят уставшие люди,

Но мне до них дела, как им до меня.

Я просто сижу и курю, и жду то, что будет.

Дым поднимается вверх и значит не зря.

Когда взойдёт солнце, развеется дым.

Ещё один день не к лицу становиться седым.

Когда взойдёт солнце — закончится ночь.

Всё было когда-то, так есть и так будет точь-в точь.

Дурным, и худым, и сырым, и бог уже с ним.

На часах чёрти что — двадцать пять-семьдесят девять.

Часы и минуты будто сошли с ума.

Я просто сижу и курю, и жду во что верю,

То, во что не верить мне просто нельзя.

Наступит рассвет и разом погаснут свечи,

И все мои сомнения сведутся на нет.

Я просто сижу и курю, и жду в этот вечер.

Я просто сижу и курю, я жду рассвет.

Белльамурканал

Бывают такие дни, когда делать ничего не охота. А бывают дни и совсем другие, когда наоборот охота ничего не делать. У того, кто не хочет быть лучше, чем другие, всегда есть возможность попробовать быть лучше, чем вчера. И не нужно меня уверять в обратном. Я ещё тот разувер.

— У вас есть недостатки?

— Лень.

— И всё?

— Лень перечислять.

— Сударь, молвите «триста»…

— Ну, триста.

— Вижу в вас постмодерниста.

— Неее… Я с вами в разведку не пойду. Вообще в разведку не пойду. Не хочу ходить в разведку.

— В разведку? Хммм… Интересный синоним к «враскоряку», не находите?

Но, всё-таки, не ленью единой жив человек. Прошёл шуточный тест на жизненный девиз, но и он указал мне на то, что «самое время думать без последствий». Весь мир — «жи-ши», а я в нем буква Ы, и даром, что «ча-ща». В отношении меня — неизменно.

День умещался в три буквы,

С двадцать восьмой по тридцатую —

Утро — знак твердый — квасЪ,

Вечер — знак мягкий — квасЬ,

День — двадцать девять — «Ы»…

«Ыыыыыыы», — напомнил о себе вибросигнал. Предпочитаю держать телефон в перманентно беззвучном режиме, иначе к обеду начинаю вздрагивать даже от малюсенького его писка.

— Привет, это ты мне звонил?

— Нет.

— А почему?

И действительно, почему? Почему дрыхнуть допоздна — лень, а лечь спать сосранья — нет? А уж если уж и ложиться поздно, и вставать ни свет ни заря, то это уж точно лишь для того, чтобы подольше ничего не делать.

— Сыграем с тобой в ролевую игру?

— Ну, давай… Попробуем…

— Алло, это турагентство «Ох, уедь»? У вас есть что-нибудь из туров на Белльамурканал? Такое, чтобы романтический ужин, плавно переходящий в не менее иллюзорный завтрак? Такое, чтобы…

— Да ты что, оголодала там совсем, чтобы жрать-то всю ночь?

— А что делать, если самой себе мне лень готовить?

— Послушай Гребенщикова, «Кострома мон амур», говорят, помогает. Мы же в Питере, Гребенщиков — наше всё. Соснёшь заодно хорошенько…

— Сосну?

— Ну, здесь уже тебе решать. Я тебя ни к чему не принуждаю. Но выспишься точно.

Безусловно, прав был поэт, в порыве творческих мук написавший пророческое: «Похоже, чтобы жить у моря, / Писать романы и любить, / Вам нужно переехать к морю, / Писать романы и любить». Сто-одно-процентно прав. Но иногда и у моря безудержно тянет к другой воде. Может потому, что к написанию романов я так до сих пор и не приступил. Ведь эссе — это как свидание с читателем вслепую, буквально — собеседование на секс. Предыдущий опыт работы скрываем, что со старого места до сих пор не уволились, молчим… Море, волнуется в нас, и нам обоим нравится этот флирт, ибо прекрасно знаем — друг с другом мы никогда не переспим, и честность — это всего лишь наше неумение быстро придумывать запасные варианты. Про нас распустили шлюхи или, действительно, лень?

«Виноват, мадам, виноват.

Не сберег я Вас в вихри лет.

У меня глаза на закат,

А у Вас — на рассвет.

Заневестится ночь в моих,

Подбоченится в Ваших день.

Поздно строить дом на двоих.

Как-то боязно, что-то лень.»

Так уж устроена жизнь: за всё хорошее в ней приходится или спать, или… хотеть спать. Очень хотеть спать. Безудержно хотеть спать. Но при любом раскладе чем больше получаешь хорошего, тем меньше спишь и больше хочешь. А хотеть, как известно, не вредно. Что вредно? Вредно не осуществлять собственные хотелки. Говорят, к неврозам приводит, которые, в свою очередь, сами себя не вылечат. В гостях, как говорится, хорошо, а дома Ницше, а посему, как написал другой стихотворец, «уйду, отвергнутый Вселенной / В пододеяльную страну, / И там, такой несовершенный / Усну».

— Алло, это турагентство «Ох, уедь»? У вас из туров на Белльамурканал ничего не появилось? Хоть что-нибудь? Хоть как-то?

— Да, как раз эротические пешие туры на днях завезли. Вам сколько вешать в граммах?

— Дайте два!

— Да хоть три! Но должна Вас предупредить, в слове «канал» вы явно перевыговариваете одну лишнюю букву, явно…

«На мясокомбинате я работаю свиньёй,

На мясокомбинате я работаю свиньёй,

Бараны, упаси вас бог нарушить мой покой,

Ведь на мясокомбинате я работаю свиньёй…»

Говорят, когнитивный диссонанс существует только для тех, кто точно знает смысл этих слов. Не уверен. Если к нему присобачить ручку и написать «Не крутить!», получится вечный двигатель на энергии идиотов. «Но!» — крикнет ямщик. «Пассаран» — отзовётся лошадь, и ямбись оно хореем. Мне на всё наспать.

— Ты ещё здесь? Погоди, не отключайся! Совсем забыла сказать! Я же специально для тебя татушку набила! Тебе же нравятся женщины с тату?

— Нравится. А где?

— На лобке.

— И что ты там себе набила?

— Как что? «На Берлин!»

Хррр… Фффф…

Ипуть

— Александр, вы опять под крыжовником? И почему Вы в помаде? Зачем Вам лапша на голове? И откуда взялись эти сиськи? Александр, вы меня слышите?

Я ничего не слышал, я был под шелковицей. Под покровом шелковичного пласта сырая масса коробила плантацию пёстрых тускловатых оттенков. Где-то неподалёку под грустные взгляды обездомленных рапанов пролетала стая ослепленных блеском мёртвого гламура одомашненных барабулек.

Я — Александр. Я — саженец черешни. Я — черешень сорта Ипуть. Скажете, нет такой селекции? Поинтересуйтесь у опытных черешневодов. Я — Ипуть, а значит я есть.

— Добрый дзен.

— Дзен добрый.

— Как оно «Ничего»?

— Ничего…

— Александр, угомонитесь…

«Александр, угомонитесь»? Вот и всё. Теперь я — угомонист. Я исповедую угомонизм. Я угомоняюсь и угомоняю. Я — Ипуть, и я — угомоняю. Я не лучше других, я постоянно чуше, чем вчера. Боюсь, далеко не все меня поймут. По крайней мере с первого раза. Ведь в самолюбовании, по секрету скажу Вам, самое сложное — через двадцать минут созерцания не впасть в депрессию, а в напутствие «удачи» вкладывается ненависти больше, чем в сакраментальное «гори в аду».

Что дальше было со мной — не помню. «Людей вокруг так много добрых, что страшно к ним спиною встать». Наверное, как это и положено ипутю, я рос, олиствлялся, расцветал, опылялся, позже плодоносил. Когда ягоды созревали, на мои крепкие нагруженные ведрами и ведрами черешенок плечи забирались студентки из трудовых отрядов, рассаживались по моим ветвям подобно райским птицам и собирали мои плоды к себе в подолы. Сбитые коленки собирательниц говорили мне об их усердии.

Я не нарушал тишины, ибо мой голос не мог изменить её к лучшему. В Японии вместо «я тебя люблю» принято говорить «ты моя тишина», а сакура — мой дальний родственник. Когда подолы начинали трещать, нимфы спускались на землю и избавлялись от бремени в грубые деревянные ящики. Кажется, одна из них, особо крепкозадая, елозя по мне за ягодами вверх-вниз, своими трусиками зацепилась за один из моих сучков и оставила ему на память кусочек ластовицы. Мелочь, а приятно. Он была девушкой на любителя: белые глаза, карие зубы, пышные ноги и длинная грудь. Теперь она — моя тишина.

— Девушка, давайте с вами переспим.

— У меня даже нет слов от такого нахальства!

— Нет слов — и не надо! Тишина — идеальное состояние вселенной вокруг, в тишине можно заснуть, услышать свои мысли или позаниматься чем-то вдумчиво и осознанно. Она — идеальный мир без отвлекающих факторов. Хотите вдумчиво и осознанно — просто кивните…

— Ах, Александр! Вы такой разносторонний!

— Хорошо, зовите меня УниверСаша.

Существует ли «можно» только для тех, кто спрашивает? Существует ли «нельзя» исключительно для осквернителей тишины? У тебя такой прекрасный голос. Закрой рот и береги его. Для тех, кто не нарушает тишину существует весь мир. Я — ипуть, я — иррационален, а, следовательно, у меня есть иррекция. Этим уже всё сказано. Возьми моих ягод с собой в морскую прогулку на Карадаг, и я покажу тебе Бухту Барахты. А потом мы вместе проплывём под Золотыми воротами в момент, когда сквозь них проходит солнце. Ты загадаешь желание, и вместо монетки от плеча кинешь в правый их свод одну из моих ягод. Раздастся смачный «чпок», что в вольном переводе с черешневого означает «ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь».

И если ты сделаешь всё правильно, я не скажу тебе, что название «золотые ворота» придумали поэты Серебряного века, изначально эта скала носила название «ворота дьявола» — Шайтан-Капу. Всё равно это тебя уже не спасёт. Ты уже обручена с ним, мысль материальна и «чпок» — это Ипуть с Шайтан-Капу запустили в тебе бухты-барахты, «пока жизнь в конце концов не расставит всех по своим местам, а некоторых в эти самые места ещё и засунет». И из бывшего я наконец превращусь бывавшего. И бумеранг вернёт всем и всё. Кроме добра, которое, хер знает почему, возвращаться к тебе никогда не спешит. Мужик сказал — мужик переоценил свои силы.

Я ухожу, одевшись в небо,

Забрав с собой все песни и стихи.

Я ухожу, туда, где не был,

Там нет тебя, там нет таких как ты.

К чему слова, они, как солнце,

Своим сияньем растворяют ночь.

Я не вернусь, и свет в твоем оконце

Напомнит мне, что быть с тобой невмочь.

Я — Ипуть. Я стараюсь никогда не говорить «мне бы твои проблемы», ибо для чего мне чьи-то проблемы нужны. Рядом со мной под шелковицей расположилась молодая вишня сорта «Шпанка». Она — Шпанка, я — Ипуть. Настанет время, и мы перекрестно опылимся, и у их нас с ней выйдут прелестные черевички. Как известно, изготавливают их из кожи и завязывают шнурками. Ипуть и Шпанка — умные, и умные всё понимают со второго раза. Возможно, со второго раза и из нас получится черевишня.

«Ну кто покинет явь помойной ямы ради снов?

Ради горстки безрассудства кто продаст отчизну?

Кто сдохнет первым?!»

Странно, но мне всегда казалось, что не «ради горстки», а «Паниковский», «Паниковский без рассудства». Но сути это, по сути, не меняет. Я в панике, я — Паниковский, я без рассудства, и в прошлой жизни сакура шептала мне, что у любящих созерцать её по весне японцев есть выражение «кои но йокан» — «любовь со второго взгляда». Слухи о том, что мужчины всегда хотят секса, сильно преувеличены, а к словам следует прикасаться нежно и исключительно мозгами. Кои но йокан — и ты встречаешь кого-то особенного. И чувствуешь, что влюбишься в него. Возможно, не сразу, но это неизбежно. Ибо едят мужчины гораздо чаще.

Мои слова давно не видят смысла,

Мой взгляд давно всё обращает вспять.

И дым в душе клубится коромыслом,

Я так устал по-твоему играть.

Ты не войдешь, когда вернёшься,

Ты не войдёшь, хотя б могла.

Прости меня, бог разберется,

Фальшивый блеск не для меня.

Я — Александр. Я исповедую угомонизм. Я угомоняю и угомоняюсь. Если я и несу бред, я выношу его горячим, с ягодами и тюленями, танцующими самбу с совой, пытающейся заварить полный чайник гречки, что, естественно, не получается, ибо с моим характером трудно подобрать устраивающие всех обои для спальни, а каждая софа в глубине души филин. Как любят говорить рыбы в бухтах Карадага, красную икру едят те, что не умеет готовить кабачковую. Но я — Ипуть. Я — саженец черешни. Я — кои но йокан. И этим уже всё сказано.

— Вдумчивого и осознанного, говоришь? Не. Тока бессмысленного и беспощадного.

— Как же это… по-русски…

— Ну… а чего ты хотел!

— Черешни…

«Ветром посрывало с веток листья,

Кадры жизни снимками на повтор.

Мы с тобою чей-то точный выстрел,

Сделанный в упор…»

[скрэтч]

«Люди стали нищие душою

И бредут одни по мостовой.

Люди свои крылья потеряли

На передовой…»

Аскеза во|плоти

Гордость, ты лишена лучшего свойства любого порока: скрыться способности нет. Нужно тебе лишь одно для смиренья: жёсткое житие!

Тон у любви лишь один. Серому места в ней нет. То, что не алое, вечностью чёрно, в Вечности статус мой — гид. Знаю, о чём говорю, о, Другая, в Вечности был я не раз. Просто ты — ангел замеса иного, чем мне сейчас кичишься казаться. Хочешь? Могу провести.

Вижу в тебе сквозь вуаль: будто шиповнику, бывшему розой, в срок, что следил за ней строгий садовник, формуя, купируя и черенкуя, даря аромат через боль. Гордость от времени нужно принизить, смешать её с грязью, чтоб вновь дать ей силы не переродиться, воспрянув. И продолжать быть собой. С нею иначе никак.

Свяжи свою гордость, заткни рот ей кляпом, унизь её плотски, заставь гордость плакать — жёсткость нужна ей во всём, быть благодарной должна.

Очистись сквозь грязь и страдания плоти, чрез унижения и принуждения, те, что насильны тебе. Чтобы в конце испытать лёгкость и радость души. И возвращайся опять, если забудешь, как ощущают о́тпуски плотских грехов.

Выйди на миг из себя. Я буду ждать тебя здесь.

Драконье (Ятосука Ятокиса)

Будущее сгущается. Самая страшная тайна современности — это отсутствие реальности. Драконов бояться — принцессой не быть. А по китайскому гороскопу я — дракон. Дракон Ятосука Ятокиса. В легендах известный также под именами Тояма Токанава и Комуто Херовато. Правила этикета требуют от меня держать нож в правой руке, а людей — в страхе. Когда-то я пытался быть белым и пушистым, но в процессе своего драконьего становления быстро понял, что у меня иной тип шерсти. Точнее то, что её нет. «Ты то, что ты ешь! Жри людей, будь человеком». С тех пор, даже там, где что-то в тайне от всех есть — брею.

— Ой, какое у Вас лицо!

— Какое?

— Олухотворенное прямо! Интересно, а что Вы думаете о содержании мышления?

— Я думаю, что его по нынешним временам содержать его дороговато.

— И снова «ой». Кстати, это правда, что Вы — дракон?

— Предположим. И по каким внешним признакам ты смогла сделать такой вывод? Огнедыхание, крылья за спиной или, скажем, склонность к стяжанию знаний?

— Всё проще. Когда я поправлю волосы, ты не шугаешься.

Я — дракон, и я создан для того, чтобы бесстрашные женщины становились принцессами. Ведь женщины созданы для того, чтобы обещать им весь мир, дарить цветочки, мороженки и оргазмы. Чего сложного-то? Нам же драконам взамен от них нужны лишь любовь, забота и секс. А для кого они тратят долгие годы, учась варить борщ, нас драконов абсолютно не волнует. Ибо к прошлому у нас ревности нет. То, что для них список смертных грехов, для нас туду-лист на выходные. Впрочем, к будущему тоже.

— Для поддержания беседы спрошу, как у тебя дела?

— А что по мне не видно? Я хочу сдохнуть.

— Знаешь, рад, что у тебя всё стабильно.

— А знаешь, какой ты?

— Какой?

— Как будто на заказ делали. В наказание мне…

И всё это осложняется тем, что помимо дракона я ещё и рак. Вкупе то ли «дракак», то ли «ракон». По этому поводу я не парюсь, когда мне положено дымить. Всю жизнь мечусь между двумя этими своими воплощениями. Жду не дождусь, когда уже наконец дождусь. Все и всё, что коленно-локтевое — это ко мне. Но для окружающих я вроде бы на поверхности: д_рак_он, и здесь главное на пути от сказочника к волшебнику не встретить иллюзиониста. Может обернуться банальным «дурак он». Или может быть «на конец», где «на» — это частица с намёком на предлог.

Залитованные в мысли остатки мечты,

Ограждениями избавленная боль смысла слов.

Не увидев, не поняв, не приняв не войти

В брешь судьбы, где бродит ветер, разгоняя с гор песок.

Часто смеясь без особой причины,

Это находишь ты очень забавным.

Опасности обходя инстинктивно,

Себе и другим ты её прививаешь

Религия войны.

Как и положено драконам, я не злопамятный. Быстро забываю тех, кто на меня обижается. Я — банный лист русской поэзии. Возможно, одна буква пропущена. По утрам у меня нецензурное выражение лица, если слово лицо применительно к моей морде. Я — подаваемый к пиву рак и огнедышащий дракон в одном лице, согласитесь, достаточно замкнутая экосистема. Я никогда не возражаю людям. Всё равно всё будет так, как я молчу. Но и самоедством стараюсь не заниматься, потому что от мужчины должно пахнуть будущим. И это несмотря на то, что неотъемлемой чертой современной эстетики и этики сегодня является нытика. Хотя плакать в одиночку — это нормально. Кругом меня сплошь какие-то взрослые дядьки и тётьки, у которых в жизни только две сказки — про завтра и про навсегда. И что самое подозрительное, лет им, почему-то, по человечьим меркам, почти как мне, но психиатрия занимается теми, кто в одиночку смеется, и что они могут знать про навсегда?

— Блин, чё так холодно-то?

— Никто не греет?

— Да. Похолодало, вот думаю, или второе одеяло купить, или мужика завести… Мужик, конечно, обнимет, зато одеяло не бесит…

— Ну, я — дракон, я бы предложил тебе кое-что.

— Ну, так ты это… предложи.

— Ну, короче, у меня дома есть обогреватель, почти новый. Ему всего два года. Отдам за три тыщщи. Поехали ко мне снимать друг с друга стресс?

— И даже кофе поставишь?

— Не хочу тебе расстраивать…

— Так может и не надо?

— Надо. Будильник тоже.

Размер не имеет значения, но в определенные моменты способствует соблюдению социальной дистанции. Бесстрашные женщины никогда не сидят на шее, когда им куда приятнее сидеть на лице. Точка приложения усилий тоже значения не имеет, если речь не идёт о расширении сознания. Если кажется, что тебя ненавидят все вокруг, успокойся, ненависть к тебе испытывают только те, кто тебя знает. В процессе саморазвития не забывай, что третий глаз может открыться в самом неожиданном месте. Особенно в положении лицом к лестнице (в небо), ломая ногти о перила (жизненного опыта).

— Ты же сказал, что мы просто выпьем кофе…

— Тебе больно?

— Нет, просто не ври мне больше, ладно?

— Просто скажи, что тебе не понравилось.

— Просто скажу тебе, не останавливайся.

— Ты же раньше говорила, что это на любителя.

— Теперь поняла — на профессионала.

— Драконов бояться — принцессой не быть.

— Боже, ежа неси, но не беси… А-а-а-а!.. Ф-фух! Что это было?!

— Будущее сгущается. Самая страшная тайна современности — отсутствие реальности и…

— И ватные ноги?

— Да, а я сказал как-то иначе?

Суть состоит не в том, чтобы всячески ограничить человека собой, но дать ему полную свободу выбора и наслаждаться, что он каждый день выбирает тебя в части того, как он это делает. А делать он это должен не повторяясь. Развивать вкус всегда очень дорого, так что запасаемся попкорном и наслаждаемся. Порно, где главная героиня в конце концов никому не дает, одевается и выходит из кадра всё-таки существует, главное не словить оргазм через десять минут после начала и сидеть до конца сеанса с нецензурным выражением лица. Один же раз живём, а всё думаем, что умудряемся не так, не там, не туда, не тогда и не с теми. Не знаете, как жить дальше? Успокойтесь. Никто не знает. А тот, кто вас не знает, начинает вас придумывать, и это дает определенные шансы выиграть в той войне, о которой не говорите даже себе.

— Наверное, это цинично, в первый раз оказавшись в логове дракона про себя нашёптывать: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте»?

— Когда встречаются две идеальные половинки, получается такая идеальная…

— Жопа?

— Да. Тебе так идут мои мысли… Носи их почаще…

«Простая рифма не идёт на ум?

Зажги свечу — притворствуй иль бесчинствуй.

Есть Петербург, и был рахат-лукум,

И черно-белый фильм, в котором Иствуд….

Пора чинить отъехавший чердак,

А небо шить иглой Адмиралтейства.

Но твой герой — отъявленный мудак,

Стихийный гений. Пошлое злодейство

Верни Сальери. Черту — кочергу

Отправь с посыльным. Угольных дел мастер

Тебя полюбит ближе к четвергу —

Осадков после… над собой не властен.»

Ежеднев

Никто не знает, что у меня в голове, но каждый думает, что он меня понимает. Бывает, иду себе неспешно, скажем, по Большому Сампсониевскому, в душе у меня Достоевский, а вокруг всё по Пелевину. Остановлюсь, прищурю глаза, а там всё по Сорокину. Гляну под ноги — а там голимая оруэльщина. Оглянусь — ну чисто Кафка, чисто Кафка! Замятинщина повсюду. Будто всё по Гессе. Буквально Рей Бредбери. «Счастлив ли я? Что за вздор!»

Я с утра открываю глаза. Как всегда, болит голова. Какой мне, к чёрту, кайф, на душе мутотень, и мне, как всегда, всё равно, что затем. Утро. Может быть день. Может я успею сделать всё, что было лень. Буду не таким, каким я был вчера, но что-то говорит мне, что это не так.

И вот так я живу изо дня в день.

А всё началось с того, что как-то раз я нашёл себя. Друг друга не узнали. Просто в какой-то момент решил прикоснуться к прекрасному, а оно мне в ответ: «Мужчина, не лапайте меня за задницу!»

— Здравствуйте, я не ошибаюсь? Это вы?

— Здравствуйте, Вы не ошибаетесь. Да, это я.

— Это хорошо, потому что Вы мне жутко нравитесь…

— Нравлюсь? Хмм… Ничего, это пройдёт. Сначала я практическим всем жутко нравлюсь. Потом нравлюсь, но не всем. Потом если и нравлюсь, то не жутко. Потом просто не нравлюсь. Потом уже жутко не нравлюсь… Да что мы всё обо мне да обо мне? Давайте лучше о вас. Как я вам?

Я поднимаюсь и подхожу к окну. Дождь идёт давно, он ждёт, пока я умру. «Надо же, вновь идёт дождь. Может за сегодня он уйдёт, что ж…» Зеркало — отражение дней. В нём я заблудился, как в кошмаре без теней. В нём нет путей, лишь туман и стелет мгла. Таким я и останусь. И болит голова.

И вот так я живу изо дня в день.

И действительно, как можно плохо судить о человеке, даже не побывав в нём? Всё, что ни делается — к лучшему. Просто не всегда к вашему. То, что люди говорят о вас, совершенно не характеризует вас, зато отлично характеризует их. Особенно когда они доверчиво кладут свои ноги к вам на плечи и в планах у вас, во-первых — то, во-вторых — сё, в-пятых — пятое, в-десятых — десятое.

— Ой, я смотрю, а у Вас круги под глазами…

— Это границы реальности. А мешки там же — это не увиденные мной сны, заботливо отложенные в специальные резервуары, чтобы я смог спокойно посмотреть их потом. Всё жду не дождусь, когда все эти аксессуары вкупе с моим вечно помятым лицом наконец войдут в моду. Очень хочется побыть в тренде. Блеснуть отточенностью стиля, так сказать…

Даль. За далью закат. Кто-то жив и счастлив, доволен и рад. Эй, идиот, я завидую тебе, спрячь свою улыбку, что измочена в вине. Грусть. В душе, по всей земле. Кто-то там сказал тебе: «Ты так нужен мне». Плюнь, забудь, вокруг идёт дождь. Пока течёт с небес вода, вокруг всё ложь. Всё вокруг не нужно мне, но нужно всем. Должно быть, я забылся в этом мире, что зачем. Мой кошмар, наверное, ожил. Я б забыл его, но нету больше сил. Я б забыл его, но каждый раз звонит телефон, напоминая про сейчас. Уставший от всего, что старался позабыть, я устал от всех, с кем жил и с кем мне жить.

И вот так я живу изо дня в день.

Ах, Петербург! Город, как специально отстроенный для депрессивного времяпрепровождения, скучных разговоров, мрачных чаепитий и прогулок в неблагоприятных погодных условиях. Чего удивляться, что ночи в нём темны и полны ужинов, а дела больше похожи на трусы — то прикрываешь чью-то жопу, то сам в ней находишься. Кстати, о трусах. Вы тоже не знаете, откуда у вас берётся столько шмотья, когда собираетесь стирать, если ещё с утра надеть было совсем нечего и вы шли в кафешечку выпить бокал кофе, привычно накинув плащ на пижаму?

— Вы же из Питера, Вы должны знать: это правда, что в Петербурге не так давно арестовали трёх подростков, смертельно ранивших таксиста своим отношением к творчеству позднего Гумилёва?

— Больше Вам скажу: на днях тому самому таксисту тоже назначили арест за просмотр порно в присутствии пассажиров…

Лишь иногда мелькнёт во мраке свет. Я уверен в нём, он знает, где ответ всем вопросам, что могу я задать, но он не видит смысла мне на них отвечать. Ну и что, найду ответы сам, следуя вослед за светом по пятам. Быть должны иной день, иная ночь, но уходит свет от меня куда-то прочь.

И вот так я живу изо дня в день.

И всё же становится немного веселее, если представить, что лет тебе уже не пятый десяток, а всё ещё первая сотня. Чем старше я становлюсь, тем больше у меня увлечений, которые можно делать лёжа. Хотя с оптимизмом тоже перебои, запасы его постоянно иссякают, а действительность постоянно срывает поставки. Женщины в ней уже не в ответе за тех, кого возбудили, а мужчинам приходится заставлять себя быть мужественными мужиками, чтобы засовывать часть себя в другого человека, в особенности если там зубы. Кстати, вы тоже в детстве думали, что секс длится несколько часов или даже всю ночь? Девушки в наши дни водят машины, употребляют и бухают. Некоторые девушки даже спят с девушками. Скоро они отберут абсолютно всё, что я люблю или любил. И хорошо. Всё что любишь — отпусти, ненавидишь — отпусти. Короче, разгони всех и купи себе кота. Или трех, как у меня.

Бывает, читаешь книгу, и слеза набегает. Ведь как будто с тебя писали весь этот потрясающий сюжет справочника по клинической психиатрии. Боюсь психотерапевтов, всё время опасаюсь, что в один прекрасный момент они мне всё-таки скажут, что нет у меня никакой особой санкт-петербургской депрессии и я просто московское ленивое чмо. Лучше не рисковать. Ведь там, где мальчик держит слово, мужчина держит тебя за волосы. Там, где девочка имитирует оргазм, женщина имитирует здоровую психику.

— И всё же… Давайте всё-таки с Вами познакомимся…

— Не советую.

— Почему?

— Мне с Вами будет скучно, а Вам со мной непонятно.

— Почему?

— Потому что мне уже скучно, а Вам уже непонятно…

— Очень, очень жаль, что так всё получилось.

— Вы же сами всё испортили!

— Очень, очень жаль.

— Тогда чего Вы надо мной до сих пор нависаете?

— Так я же Вас даже не касаюсь!

— А ничего, что Вы мнёте мне ауру?

Вечер. Приблизилась даль. День ушел навечно, и мне его не жаль. Ночь. За окнами покой. Мне не нужен мир наедине с собой. Несколько мгновений, и я уже там, где всё хорошо, и я безудержно рьян. Лишь здесь хорошо мне, в царстве теней. Вот и прошёл ещё один день.

И вот так я живу изо дня в день.

— И почему же мы с Вами до сих пор не знакомы?

— Господь Бог бережёт тебя, глупое ты создание.

— Понятно, у тебя кто-то был до меня.

— Саша, ты что, дурак? Посмотри на часы. Пять утра! Все ещё спят!

И вот так я живу изо дня в день.

Записал, хоть было и лень.

Вновь навёл тень на плетень.

Наступает очередной день.

Депрессия

Небо на пол-окна, ночь — не видно не зги.

Снова здесь я и она, у меня нет сил уйти.

Вяло течет разговор, не о чем говорить,

Кончилось всё вино и не хочется жить.

Я не хочу оставаться с миром в мире.

Депрессия.

Дом мой открыт всем ветрам, дождь стучится в окно.

Плюнуть на всё в сердцах, только уж всё равно.

Я устал от себя, я устал от других.

Жизнь моя — это война и война — это жизнь.

Я не хочу оставаться с миром в мире.

Депрессия.

Снова замолк телефон, кто-то меня вновь забыл,

Где-то за окнами свет всё представляет другим.

Где-то за окнами грусть — сложенная тоска,

Я устал петь и писать, молчит собеседница.

Я буду рядом с тобой, если пойдёшь ты за мной.

Нарисуй мне заброшенный дом — лунного неба печаль.

Подытожив то, что прожил, и на что нашел столько причин,

Да на карнавале судьбы я — шут и клоун, пуст и полон.

Депрессия.

Пусть закрыты на благо глаза и щеку багрила слеза,

Если слышишь голос, то знай, это — эхо. Эхо! Это — лишь эхо!

Депрессия.

Моя сила — оставшийся путь, а про то, что было, забудь.

Кто повержен — больше не встал,

Их грустная мудрость рыцарей страха,

Воюющих с тенью крестом за спиною —

Депрессия.

Небо на пол-окна. Дождь стучится в стекло.

Жизнь моя — это война, только уж всё равно.

Вяло течёт разговор, плюнуть на всё в сердцах,

Я устал петь и писать. Молчит собеседница.

Челносочное

Иногда хорошее настроение передается исключительно половым путём. Даже в Москве, где замечаешь в том числе то, что на каруселях все лошадки — девочки. Зато внутри себя ты — секси-шмекси. В зеркале, правда, просто шмекси, поэтому сижу я сейчас здесь в полном одиночестве, и чувствую, как ко мне потихоньку возвращается девственность. «Позади оргазм, впереди маразм. Вот и жизнь прошла, как мгновенный спазм».

— У меня сегодня такой день, будто я ещё с вечера колдуна нахер послал.

— Ну кто же в наше время ходит на свидания с разряженным телефоном?!

Согласитесь, впечатление, производимое женщиной в чулках, коренным образом отличается от впечатления, производимого мужчиной… в чулках. С Петербургом и Москвой примерно та же история. Когда постоянно жил в Москве, я был маленьким и вредным. Я постоянно покупал презервативы на вырост, но вырост не вырастал. Переехав в Петербург, внезапно стал большим и… таким же. Но от контрацепции отказался. Теперь периодически челночу меж двух столиц в безуспешных попытках урезонить свои размер и значение. Ведь, согласитесь, странно. Чулки вроде бы люблю одни и те же. Черные. Сетчатые. С ажурной резинкой. Но почувствуйте, как говорится, разницу — предпочитаю носки. И пускай говорят, что в миссионерской позе в них упор не фиксируется, ноги проскальзывают. Зато носки во время секса не снимать не возбраняется. Да и позу миссионерскую я как-то это… не недолюбливаю.

— Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, я ль…

— Ты ль…

— Пасиб…

И время меня не лечит, и не меняет оно ничего. Кроме мыслей. А что делать с обновлёнными версиями своих измышлений, каждый решает точно в дырочку и сам. Лично я аккуратно кладу их в соответствующую дате папочку и бережно храню на той же самой полке, где уже нашли своё упокоение их предшественницы. Мысли нельзя понять, тем более переспорить, но можно их обаять и переспать. Мысли — как дверь с пружиной: ты её к себе — она от тебя, ты её от себя — она к тебе. «Страшно?» — говорю я им и замахиваюсь. «Больно?» — отвечают они, знакомя мой толоконный лоб с очередной новой сковородой из кованного алюминия.

— В порочных связях не замечен?

— Не состоял.

— Не льсти себе, так и запишем а анамнезе: «НЕ ЗАМЕЧЕН».

Иногда мы встречаемся с ними, как ихний, евонный и тамошний. В калидоре. Там нас непременно встречает кепчук и говорит своё дежурное: «Разбувайтесь и пошлите пить экспрессо»… Мысли ведь созданы для того, что их думать не для того, чтобы ими жить. Жить мыслями ложно, когда правдиво жить жизнью. Мыслям ведь что от тебя нужно? Забота! Типа, перед тем как расстёгивать на них платье, научись застёгивать на себе пальто. Без пальто ведь ты, прямо скажем, совсем не о мыслях своих думаешь.

— Но ведь раньше вы мне мозг не выносили…

— Мы стеснялись…

— А я смотрю, вам палец в рот не клади…

— Да мы и со всем остальным не советовали бы торопиться…

— А вы ветра не боитесь?

— Нет.

— Тогда позвольте, я вам вдую.

И ведь говорили мне: из зоны комфорта выходи, только убедившись, что новую зону тебе предлагают комфортнее; на грабли наступай так, чтобы нельзя было их потом починить. Оставь коней на скаку женщинам, научись уже писать заметки фенолога типа «Ой, лошадка побежала…» Застегни пальто, задёрни портьеры, подойди со спины, обними чуть пониже нижнего таза и ласково так на ушко: «Я люблю вас до Венеры. Это дальше, чем до Луны»… Так нет! Всё то же самое, только некомфортно. То поздно, то дождливо, то спину ломит, то у коня выходной. Москва…

— Ты любишь нас?

— Люблю.

— Тогда найди нам мужика нормального, пожалуйста!

— А вы не садитесь мне на шею!

— Зачем? Нам и на лице у тебя хорошо сидится!

— Прекратите вести себя, как кассирша в супермаркете!

— Пакетик брать будешь?

В человеке всё должно быть прекрасно: и биполярное расстройство, и панические атаки, и шизоидная паранойя. Это, не говоря уже о депрессии. Дурака включать нужно осторожно. Об этом не принято говорить, но переключатель в тебе — самое слабое звено.

— Всё, отныне мой жизненный статус — в активном одиночестве.

— Конечно, это не наше дело, но может всё-таки в пассивном?

— Может быть.

— Ой, да ладно, таких тоже любят!

— Вы меня что, за дурака держите?

— Да мы к твоему дураку даже не притрагивались, божеупаси!

Вышел из кафе, напоследок написал им на салфетке: «Когда вернусь, обещаю кини». Пусть теперь ждут и думают, с попкорном меня встречать или в новом белье. Хотя и совместить приятное с полезным никогда лишним не было. Кини — оно такое кини!

Вышел, закурил, а тут из подворотни и они:

— А куда это ты от нас собрался?

— Назад в Питер.

— Вот здорово! Мы от тебя тоже, мы от тебя туда же.

— Ну, что! Давайте, кто быстрее?

Кстати, у кого был секс без носков? Поделитесь, какие ощущения, плюсы, минусы, подводные камни? Молчите? То-то же.

— Давай. А кто проиграет, выходит замуж за победившего. Идёт?

— Нет уж, спасибо. Сегодня я уже находился…

«Словно после тяжёлой и долгой болезни

Я вышел под серым уютным дождём

Прохожие лепят меня как хотят —

так же как раньше —

я в мятой и потной пижаме

Но уже без претензий на белый полёт

скоро придёт

Осень.»

Берегите себя от себя. В жизни не так важны цель и смысл. Главное — ощущение, её вкус. Ведь лучше есть буше́, чем рассуждать о нём. Носите носки. Цените послевкусия. Депрессия лечится половым путём. Только не занимайтесь самолечением.

— Ай, больно!

— Высунуть?

— Не-а… Не-а!.. Не ос-та-нав-ли-вай-ся!

«А небо всё точно такое же

как если бы ты

не продался.»

Спасибо.

Сингарелла

Сколько человека не воспитывай, а он всё равно хочет жить хорошо. Вот, к примеру, я. Сколько лет успел прожить, но так и не оказался в ситуации, когда все пошли с крыши прыгать и меня зовут. В мой огород кидали столько камней, что я успел построить себе добротный дом.

Но и на такого, как я, любящего класть в салат «Оливье» яблоки, заменять в нём отварную морковь на «корейскую» и вместо варёной колбасы использовать отварную баранину, бывает проруха. Не так давно после достаточно крупной ссоры женщина призналась мне в своей неправоте.

Когда я только перебрался из Москвы в Санкт-Петербург, некоторое время снимал жильё в районе площади Восстания, в историческом центре. Однажды, возвращаясь домой, я случайно перепутал парадные. Хорошо помню, как крутя в голове магнитофонную кассету с песнями незабвенного Александра Яковлевича в варианте ресторанного исполнения раннего Михаила Захаровича, бесцельно бродил вверх-вниз по чужой лестнице в поисках очертаний заветной двухстворчатой двери. «Сингарелла, Сингарелла / Под гитару в брызгах винных…»

— Молодой человек, извините за любопытство, а вы, собственно говоря, … кто?

«…Я твоё целую тело, / Страсть ползёт дорогой длинной / Сингарелла, Син…», — в момент зажевал плёнку мой внутренний двухкассетник «ВЭФ 287».

— Я? Я — Ваш сосед, — я не нашёл ничего лучшего, чем прикинуться ветошью и не отсвечивать.

— Сверху или снизу? — вновь поинтересовался низкий с почти незаметной хрипотцой грудной женский голос.

— А я, как слышу, вы — женщина-огонь.