Бесплатный фрагмент - Предназначение: освободить Константинополь

От автора

Эту книгу я посвящаю гениальным писателям. Позвольте мне сначала обратится к ним.

Друзья! Много времени я провел с вашими творениями, иногда спорил, часто соглашался. Хорошие книги никогда не оставляли меня равнодушным. Творец становится гением, если может, знает, как душой оживить свой труд. У вас получилось. Вы смогли явить миру, какими должны быть настоящие произведения, характеры, законы, люди и вещи. Не побоялись рассказать, как выглядит жизнь со стороны.

Марк, все верно, настоящий мужчина не побоится и десяти тысяч средних людей.

Антуан, признавайся, ты боялся, когда просил сигарету у ополченцев? И еще, сильная вещь у Маленького принца: «…а куры там есть? — Нет. — Нет в мире совершенства!».

Бальзак, прощение тоже помогает жить.

Хайнлайн, твои миры великолепны.

Александр, мы будем летать, бежать по волнам и ждать Алые паруса. Как ты смог сделать Ассоль такой чувственной? И да: «Да, да, я; я знаю, что полетит!».

Жюль, ты гениально показал историю представителя российской императорской династии, чтобы доказать несостоятельность анархии.

Алексей, герои поражают, а какие фразы — «Мои усы будут пахнуть вашей кожей?». И, «камамберы, кишащие сверху белыми червяками», все же деликатес на любителя.

Джек, ты с Кервудом, открыли мне красоту Севера.

Николай, да, так закалялась сталь, и так же людей стирали в порошок.

Полевой, советский ты Человечище, я уж подумал в бреду люди просят «пить, пить, пить», а они все «жить, жить, жить».

Стейнбек, Фолкнер, пусть досконально нарисованный камень смотрится хуже салюта в темном небе. Ваши персонажи неярки, как гранит, но они настоящие люди.

Скот, ярких людей, таких как Гэтсби, рисуют многие, немногие так великолепно как ты.

Этель, я плакал в момент расстрела Овода: «Падре за что?».

Эрнест, твой Старик хорош, но «По ком звонит колокол»…

Друзья, не обижайтесь те, кого я не назвал, вы же знаете, что я Вас не забыл. В этой книге вы найдете и свои мысли, я вложил их в героев.

С уважением,

Вячеслав Гражданин

Пролог

Что же, ненависть помогает жить!

Оноре Де Бальзак

Ох и красивый хлопец Иван, высокий, косая сажень в плечах. А глаза какие, голубые — голубые, веселые, бездонные. Глянет дивчина в них и тонет счастливая.

Сейчас уж глаза стали другие, пустые и холодные. Когда село татары разорили, людям сделался свет немил. Мужиков зарубили, девушек захватили, дома спалили и пошли дальше гулять ветром по степи. Невесту парня забрали, а, что забрали, что зарубили, не вернется. Мысли все больше у Ивана стали грустные, путанные, странные. Что не сможет простить ей чести потерянной девичьей, что самоубийство грех, что не защитил, что ничего она изменить не могла, а виновна все равно.

Вечером в селе было краше: сожженных дворов не видно, тишина только. В безмолвии каждый свое слышал. Кто может и ждал наречия чужого, тюркского, а кто на казаков надеялся. В уцелевших хатах люди решали, как жить дальше. В каждой семье была своя трагедия, а горе общим.

В одном из домов Иван разговаривал со старым казаком, которого все звали просто — Старик.

— Уезжал бы ты, Иван, а то сидишь сиднем. Или, что, зря я всему полку хвалился, что ты в первой Киевской академии учишься?

— Послушай, Старик, мне теперь моя жизнь не нужна, я до казаков уйду.

— Сложить голову в бою хочешь. Тебе жизнь дарована, чтобы пользу людям нести, а ты даром своим швыряться вздумал. Сопляк! Грех это!

— Да постой, не кричи. Вот ты про смысл жизни говоришь, а в чем польза от человека?

— Может и про смысл, но только нет такого смысла жизнь терять. В Киев тебе путь! И не перечь мне, зелен еще. Смысл такой, что ты, родства не помнящий, как сын мне стал.

Сказал, как отрезал, решил, что спор закончил, образумил парня, слово последнее за ним осталось. Не решался он сделать казака из Ивана, жизнь ему сохранить хотел. Не желал подталкивать сироту жизнью рисковать. Надеялся, что через пару лет в сытом городе, станет пустым и далеким поиск смысла жизни для нового мещанина.

Корни вырвать и на Сечь уйти, голову отчаянную нужно иметь. Там волю выше жизни ставили, человека по деньгам не ценили, другие тогда были ценности у казаков.

Раньше и сам Старик был хорошим воином, лихо рубил головы ляхам и бусурманам. День каждый как последний проживал. Не спрашивал он молодой никого о цели своей жизни и его никто не спрашивал. Спросили б, сказал: «Цель одна — выжить». А сейчас не хотел кривить душой, изменил мнение. Сам и не поменялся вроде, ибо не станет яблоня грушей, чем не поливай. Мудрее стал. Понял, что смысл не просто выжить, еще и пользу людям нужно принести. Кому может просто выжить, как скоту. Так скот в стойле уставший и есть хочет, мысли о жизненных ценностях его не посещают.

Только себе не смог соврать старый казак, он знал, что нужно уходить. Ведь не будет житья здесь, то поляки с литовцами, то османы с татарами. Повезло еще, что не было его дома, когда напали бусурмане. Ездил за Иваном в Киев. Устроил его учиться там, через дружка своего старинного, и не в бурсу, не в семинарию, а к самому Могиле в коллегию. Привез погостевать, да только нет уже села, спалили нехристи.

«Что за жизнь да такая, — думал он, — делят враги со всех сторон народ как добро, а старшина казацкая все за булаву воюет, грызется за власть да жизнь безбедную, продает по частям земли, кто Речи Посполитой, кто Османской империи, кто Русскому царству. Одно слово Руина. Много людей погибло. Народ не просто уничтожали, а каждая собака в душу хотела залезть. Кто в веру латинян — католиков перейдет, тот и паном может стать, а примешь веру бусурман, так и народ свой резать разрешат. К себе в слуги переманивали сначала, а кто не согласен тех уж…».

«Истосковался народ по справедливости. Только у казаков в низовом войске Запорожском и остался дух вольный. Отвезу парня в Киев, а сам до гетмана Сирка пойду, — решил Старик, — правильный это атаман».

Утром Иван с упрямым выражением лица продолжил свой разговор.

— Я многое знаю, о чем в старых книжках написано, да профессорами поведано, поверь мне, не смерти я ищу, а справедливости.

— Слыхал я эти рассказы. Казак запорожский, уж умнее любого профессора, а если кто не согласен, так я готов свое мнение саблей доказать. Учитель твой — царь молдавский, трон отца не отвоевал и в Киев сбежал. Может и гарна людына была, но, что значат тысячи его умных слов против крепкой руки.

— Не тревожь память ректора нашего. Еще долго, свет знаний Академии Киевской, сиять людям будет.

— Свет знаний, — передразнил казак парня. — Про князя Олега ты говорил, мол, великий воин, Царьград взял. А рассказали тебе учителя какие мы с Сагайдачным и братьями города брали? Про бои в Варне, Синопе, Константинополе, Кафе, Очакове, Ярославле или Трапезунде слыхал?

Удивился Иван, представив расстояния, пройденные войском казацким, но виду не подал.

— Или знаешь ты, как мы с королями христианскими договорились Царьград освободить?

— Неужто мало нечисти по нашей земле ходит, что гетман Сагайдачный в чужой стороне повоевать захотел?

— Глуп ты, прости Господи, хоть и в академии учишься. Думаешь, что умнее гетмана моего старого. Да его сам Кирилл Лукарис в Острожской школе учил.

— Неужто сам патриарх Константинопольский гетмана Сагайдачного обучал? — снова удивился Иван.

— Учил, учил. И рассказал, что пока не освободим мы Константинополь, не будет православным покоя на Руси. Мы с атаманом заезжали в гости к патриарху, да силенок не хватило, — засмеялся казак, вспомнив свои морские походы.

— Так, что мало знаешь еще. Езжай, учись, ума набирайся! Как выучишься — жду, — отмахнулся от парня Старик.

И потеряла бы история казака, а получила чиновника, жизнь свою сытно прожившего. Думалось вроде так, но не судилось. Ненависть осталась у парня в душе. Как чистая энергия пришла она с пепелища села, в Иване поселилась, а выход искала. Ненависть крепко сжимала его и еще бессилие. Но клокочущая в груди ненависть росла быстрее. Росла днем, росла ночью, поднялась и заполонила собой каждую клеточку молодого тела, каждую каплю его крови. Да так въелась, что как потомки затем не разбавляли кровь предка, а боль Ивана чувствовали.

Ушел парень на Сечь, стал славным казаком, а ученость добавила ему уважения товарищей. И хоть ворчал Старик, да выбрал Ивану в начальники настоящих людей, проверенных. Таких, что за золото не продадут, честь на жизнь не променяют, хоть железом их жги, хоть на крюк повесь, только в глаза рассмеются. Так свободу полной грудью хватают, что мало им жизни.

Понравилось казакам слушать истории да былины парня, часто они помогали им скоротать невзгоды в суровых походах. А живой ум дорисовывал картинки будущей счастливой жизни, дарил надежду.

— Так, что говоришь, Иван, поп твой рассказывал, что казаки от Иафета, раньше всех произошли? — в который раз затевали веселый разговор товарищи, — а латинцы всякие, германцы с ляхами вроде как братья наши?

Смеялись казаки, развлекал их парень рассказами своими мудреными.

— Так я родич королям французским, где мой трон? Слышь, Сирко, ты чего королем не стал, как во Франции был?

— А ему молдавское царство милее, народ нашей веры, ехать далеко не надо, еще и царь тамошний сам свое царство отдал.

— Кочубей, татарская твоя морда. Дед твой, зачем к нам пришел и православие принял, Нифет твой родич али нет?

— Тихо вы, сучьи дети, над чем смеетесь? Меру знайте. Наш Кочубей славный казак. Кто веры правильной, кто стоит за землю русскую, тот и брат наш! — раздался властный голос атамана.

Слово Сирком сказанное было тяжелое. Поэтому казаки сначала притихли, но, зная справедливый нрав атамана, попросили Ивана продолжать.

— Братья! Когда мы Каффу взяли, я письма добыл, написанные в 1450 году иерархом Константинопольским. Писал он, что боится бусурман и отправляет имущество церковное, что собрать смог, в город Мангуп, последнюю византийскую колонию. Чтоб деньги на святое дело пошли, чтоб надежно схоронили православные сей скарб до часа праведного. Не зря боялся поп, в 1453 году взял бусурман Константинополь, да только потом, в 1475 году, захватил и столицу Феодоро Мангуп и Кафу. Знайте, товарищи, когда освободим Крым, будет нас там ждать помощь на борьбу нашу святую.

Никто из казаков не подумал деньги церковные в богатство себе добыть. Вольная душа в золоте не нуждается. Верили в справедливые сказания они. Знали конечно, что Иван Безбородко прихвастнуть может, а слушать все — равно любили.

— Слышь, Иван, а говорил кто, когда закончат нас бусурмане, да шляхта воевать?

— Много земель православных бусурманин завоевал и хотел нас поневолить покориться. А князья наши разжирели, с королями да императорами породнились, думали, что нет им супротивника по силе. Между собой войны начали вести за города русские. Каждый хотел быть первым среди равных. Уж и враг за воротами, а все равно каждый князь за себя стоял, ибо считал, что нет еще силы такой, чтобы Русь победить. Так и жгла нечисть города наши по одному. Кто смерть принял, кто решил чужинцам покориться. И пока слабли мы, в спину нам другая напасть полезла, хитростью, подкупом, силой, женитьбой, захватывала шляхта земли наши. Одно всегда помогало русскому человеку — вера. Не оставит тебя Господь раз за правое дело стоишь и никогда не будут на русских землях править чужеземцы пока сильна вера в душе человека. Те, кто веру терял, шли войной на братьев. Вера и еще правда. Жить нужно верой и правдой. Наш Царьград, душу православную, сначала латинцы разрушили, потом захватили османы и оттуда правят басурманами. Уж давно сидят, а все равно знают, что будет свободным великий Город. Ведь не успокоятся православные, пока не освободят свою святыню.

— Может и жиды свои земли вернут, он наш корчмарь, чем не воин? — все веселились братья.

— Каждому народу нужна вера. Придет время и возвратят себе иудеи свою душу — Иерусалим.

— Ух, и складно поешь ты, Иван, прям в попы тебе надо. Про предка своего, шляхтича польского, тоже прибренькал поди?

— А может и прибренькал, а может и правда. Только каждый православный должен хранить веру в себе и знать, где правда. Бороться нужно братья за освобождение святого Города, Константинополя. Если мы не успеем, пусть потомки наши его освободят.

Глава первая Пастырь

Спор друзей

В интернате маленького южного украинского городка разговаривали два друга — Пастырь и Воин. Тридцатилетней дружбе не препятствовала разница в возрасте, в положении и социальном статусе. Мужчин связывала больше чем просто дружба, их объединяла общая цель.

Казалось, что воздух небольшого серого помещения был пропитан чем-то тяжелым. Стороны еще не решили горючая или нет эта субстанция, но спокойно дышать ею было сложно.

— Что в этот раз? Ростовщики делают игру, Бизнесмены наживаются, а мы продолжаем ждать. Почему мы ждем? — спросил Воин, используя грубое выражение.

— Ты снова говоришь это мне? — расстроено произнес Пастырь Ордена Владимир Алексеевич, и добавил. — Сейчас уходи. Борис, мне нужно подумать.

Он хотел подумать о судьбе бывшего лучшего воспитанника и настоящего друга. Пастырь считал, что в их деле колеблющимся недоступно дальнейшее развитие. Не сомневайтесь и верьте в победу, боритесь за Константинополь. «Мы фанатики, — шутили на Совете, — а иначе нам не выжить». Это была хорошая шутка, хотя, по мнению Пастыря, не стоит называть фанатиками людей, имеющих правильные твердые убеждения. За свою жизнь он выработал простое правило — без сожаления расставаться с теми, кто его не поддерживает. И даже сейчас, для друга, не собирался изменять принципам.

Орден действует, цели поставлены, пути достижения определены. Конечно, неприятную ситуацию следует обсудить на Совете, ведь Борис хороший парень. «Хороший парень не профессия», некстати вспомнилась поговорка знакомых коммерсантов.

Пастырь встал. Воин ждал. Кадровый военный российской армии, бывший советником десятка диктаторов по силовому захвату и удержанию власти, рассчитал ситуацию быстро, примерно за две секунды. Из рассмотренных им сценариев проведения разговора, вариант встать и молча уйти был последним. Борис чувствовал точно, просто уйдя сейчас, он навсегда потеряет, что-то важное. Как терял несколько раз в прошлом. В 1991 году, в училище, критикуя действия ГКЧП по сохранению СССР. В 2002 году, на консультациях Хамида Карзая с иностранными военными советниками, сомневаясь в победе Международных сил содействия безопасности в Афганистане. Одно мгновение, и ты не часть стаи, на тебя смотрят как на пустое место, твое мнение уже не имеет никакого значения.

Он знал цену преданности в ситуации, когда шансы на успех ничтожно малы.

— Владимир Алексеевич! — сказал Воин.

— Я готов выполнить любой приказ Совета во имя Предсказания, — произнес он после паузы.

— Царьград будет свободным.

Пастырь стоял и молчал. Он смотрел на застывшую фигуру солдата, но в решении не сомневался.

— Борис, мне не нужно показное смирение, ты потерял веру, мой друг, и нарушил наши договоренности. Продолжим обсуждение на Совете, ступай.

Воину сказать было нечего. Пастырь принял решение и считал слова лишними.

Снова нависла тяжелая пауза. Длившуюся войну характеров прервал звук звонка.

— Пятница, у вас завтра будет лекция? — спросил Борис.

— Будет. Первая. Все сначала, князь Безбородко, императрица Екатерина, помнишь?

Уходя тусклыми коридорами интерната, Воин вдруг почувствовал прилив нежности, как будто, что-то хорошее есть в жизни, то, что, не передать словами. Или воспоминание об интернатовском себе, инкубаторском, как дразнили местные, или бежевые стены или, что? Но бушевавший в душе «Шторм» Вивальди сменился Шопеном, и пришло понимание, что все будет хорошо, и, что решение он уже принял и выполнит его сам.

Пастырь также размышлял над событиями дня. Борис оказался сомневающимся. В Совете Ордена ему были нужны люди способные беззаветно верить и следовать поставленной цели. Настоящие люди, Маресьевы и Корчагины XXI века. Ввязываться сейчас в мировую политику было нецелесообразно. Еще рано.

То, что творилось в бывшей Российской империи, в мире, возмущало Пастыря, но народ сам выбирал или позволял назначать, достойных себя правителей. А затем, когда начнет сбываться Предсказание, это станет несущественным. Нужно ждать возрождения правильного учения. При существующих моделях государств разницы в избранных правителях он не видел и поддерживать никого не собирался. Слишком дорого стоило ему создание Ордена. Время рисковать созданными организациями и привлеченными людьми еще не пришло.

Пусть пока все эти партаппаратчики, бандиты, националисты, грантоеды и им подобные, в связке с олигархией строят свой уютный мирок — проекцию своего мировосприятия, — рассуждал Пастырь. — В этом мире сильные продавали справедливость слабых за толерантность толпы. Основа моего кодекса — право справедливости. Смысл моей жизни — следовать цели. Цель — помочь миру исполнить Предсказание об освобождении Константинополя. Все!

Когда уходят самые близкие — это тяжело, но нужно благодарить Господа, что они уходят в минуты спокойствия. Тяжелее всего, когда те, на кого надеешься, уходят в самую трудную минуту. Когда только они, как последняя струна скрипки у Паганини, на которой еще можно сыграть, а порвется и все — нет музыки. Нужно исключать Бориса из членов Совета, иначе, когда в следующий раз он поступит по-своему, последствия будут тяжелее. Эту правду про людей Пастырь проверил своим собственным жизненным опытом.

Мысли его переключились на текущие дела. Хорошо, что скоро домой, что ему осталось провести всего один урок истории. Сегодня пятница, а завтра будет очередная, первая лекция в нашем клубе.

Первая лекция

В субботу в клубе «Византия» было людно. Ребятишки и взрослые осваивали премудрости туризма, ремонтировали снаряжение или обсуждали планы ближайших походов. Улыбки и слова приветствия как цветы распускались на пути учителя. Ему тут всегда рады, ведь именно он придумал и вдохнул сюда жизнь, а руководство интерната, за право бесплатного посещения клуба своими воспитанниками, предоставило им просторное подвальное помещение и помогло инвентарем.

Пастырь спустился в подвал клуба, прошел в центральную комнату, оглядел собравшихся ребят, и откинул мешающие мысли.

Три лавки, десяток стульев, шкаф, проектор и обыкновенные парни и девушки пятнадцати — двадцати пяти лет. Только одно отличие от остальной городской молодежи: они записались в Историко-туристический клуб «Византия» и пришли к нему на лекцию. Ребят манила романтика далеких походов, а Владимир Алексеевич развивал любовь к истории и историческим загадкам.

Публика была разношерстна. Здесь, кроме желающих послушать интересную лекцию, как обычно, собрались скучающие и пришедшие за компанию. Затем, через пару занятий, останутся только те, кому будет интересно — именно для них Пастырь и проводил лекции.

Как историк, он видел в прошлом негативные примеры воспитания последователей из молодежи, но идея с преподаванием в клубе маленького провинциального городка всегда казалась ему хорошей. За тридцать лет он смог найти настоящих друзей, одним из которых и был Борис.

Взрослых побеждала система, у большинства попытка думать против потока навязываемой социумом информации вызывала головную боль. Знаменитый опыт, где девять человек почти всегда убеждали десятого в любом своем мнении, и десятый обреченно говорил, что черное это белое, идеально характеризовал определение большинством правильной точки зрения. Среди молодежи бунтарей всегда больше.

Все было готово, можно начинать оживлять историю.

— Рассказать вам сказку ребята?

— Да, Владимир Алексеевич, — раздался нестройный хор голосов.

— Я расскажу вам Алькину сказку.

Пастырь не мог отказать себе в таком начале, это из воспоминаний прошлого и, хотя он уже более двадцати пяти лет не учил пионеров, в начале, подобном сказке Аркадия Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша, видел только ему понятное волшебство.

— Расскажите нам правду, Владимир Алексеевич, — сказал тихо Бронеслав.

«Бронеслав Тямучин — двадцать два года, воспитанник интерната, мать лишена родительских прав, отец неизвестен, других родственников нет. В настоящее время работает фрезеровщиком на местном заводе. Характер жесткий, ищет цель в жизни, концентрируется на основном, не видит мелочей, импульсивен. Гордится своей фамилией, произносит ее как Темучин. Претендент для посвящения», -пронеслось в голове у учителя.

— Я расскажу вам правду, украсив совсем немного, скрыв еще меньше, а т.к. правда не бывает частями, поэтому назову это сказкой.

— А когда мы узнаем всю правду?

— Когда захотите и будете готовы, а знающий правду захочет с вами ею поделиться. Когда у вас будет время, и еще много разных когда. А сейчас ребята, хлопчики — девчата, давайте все — же перейдем к занятию.

— Что вы знаете о казаках, о Константинополе, о христианстве?

Не то, чтоб ответы интересовали Пастыря, просто нужно было как — то начать.

Глава вторая
Князь Безбородко

Не торговал мой дед блинами,

Не ваксил царских сапогов,

Не пел с придворными дьячками,

В князья не прыгал из хохлов.

А. С. Пушкин, «Моя родословная».

Генеральный писарь

Есть кем гордиться казакам после присоединения к Русскому царству, засияли вольные люди в короне империи, много славных сынов русских прославило себя и Россию, которая только теперь имела право именоваться Российской империей.

После выхода на пенсию, в 1762 году, вспоминая прожитые годы, Андрей Безбородко потерял уверенность, что всегда поступал правильно. Дед Иван и отец Яков наверное часто пороли бы его за такую жизнь. Ан нет их уже, погибли воюя с бусурманами. Сам Безбородко устроился писарем, пусть другие за правое дело воюют.

Его рассуждения были понятны. Ну чего добился его дед Иван — на Сечь ушел, с Сирком Кафу брал, в академии учился, а простым сотником помер. А отец? Добрый казак, от службы в Азии не отказался, майно неимущим раздавал, честь свою сберег, а сам только до значкового товарища и дослужился. Кому нужна честь, правда? Вот Кочубей, царю на Мазепу жалобу написал, ведь правду написал, а его казнили. Конечно, затем царь Петр решил справедливо. Уже потом, после битвы под Полтавой, и извинялся, и называл Кочубея «мужем честным, славным памяти», и вернул отобранные земли вдове, а ей что, легче? Не в чести честность во власти, ой не в чести.

Вот он, из семьи простых казаков, стал генеральным судьей, а почему? На дочке генерального судьи женился и сам генеральным судьей стал. Сыну Александру всего двадцать лет, а уже член малороссийского генерального суда. Нам юристам нельзя упускать своего, а почему ж не заработать. Сыновей на ноги я поставил, три деревни на пропитание имею, что надо еще, что еще надо, что?

Так все чаще убеждал себя на пенсии отставной писарь и судья. Да все сложнее ему было с каждым прожитым годом. Что-то сжимало грудь, тревожило его. Все чаще деда и отца вспоминал, рассказы их про волю вольную, про веру православную, про цель жизненную. А больше жалел не о своей жизни Андрей, сам паном стал и мило ему было. Да и прошлого не вернешь. Жалел, что сыновьям навязал жизнь свою сытую барскую. В суд старшего определил, где съедят или душа почернеет, и для младшенького место тепленькое наметил.

Тяжелое решение поговорить с сыновьями далось с трудом, но потом, сразу как-то полегчало на душе, а оглядев новыми глазами окружающую роскошь, он рассудил, что она и так никуда не исчезнет. Расскажу им про заветы дедовы, пусть сами выбирают стежку сердцу милую. Казаки всегда нужны, вот снова поднимает голову хан татарский, снова турок идет землю нашу воевать, снова слышен стон Города вечного, Константинополя, под бременем чужеродным.

Разговор с сыновьями

В собственной деревне Безбородко уж третий час шел разговор отца с сыновьями Александром и Ильей, да все в толк не могли взять юноши, о чем отец ведет разговор. Старший уж во вкус взрослой жизни вошел — актрисочки, приемы, вещички изысканные. У младшего свои игрушки дорогие да забавы. Не понимали они, что толкует отец. Да слыханное ли дело, бросить Киев, центр губернии, и уйти на службу военную, с османами воевать? Придумал родитель, что нужно освобождать земли православные и Константинополь.

— А разве сможем мы бусурмана в его логове одолеть, батюшка? — спросил младший сын писаря.

— Ты, что думаешь, Саша? — обратился судья к старшему сыну.

— Нам в академии рассказывали, что род Рюриковичей и Палеологов есть наследники императоров Византии, а вот передали ли они свое право Романовым, вопрос спорный. Да и триста лет прошло, не поздно ли предъявлять права на престол Византийский.

— Не твоего это ума дело, кто царем станет в святом Городе, ты казак и сын казака, твое дело защищать землю православную. Послушай, что мой дед сказал и сохрани заветы казакам от прадеда твоего, сотника Ивана Безбородко:

·Освободите все земли православные от бусурман, ибо пока командует нехристь в Царьграде, не будет православным покоя;

·Выбирайте гетмана из казаков, что к злату и благам равнодушны, тех кто за дело правое головой пожертвует, тех, кто отдаст вам больше, чем получит;

·Кто к власти стремится ради власти или злата, по праву рождения или силы, того прочь гоните, ибо все люди равными рождаются;

·Пусть гетмана выбирают только казаки, ибо только тот, кто готов с оружием в руках за правое дело стоять, достоин себе правителя выбирать.

— Переучился прадедушка, что ж мы раньше об этом не слыхали, о заветах, о сокровищах, прадедом в Феодоро оставленных, — с сарказмом спросил Александр.

— Не хотел я вам суровой казацкой жизни предков. Сам видишь, в паны выбился, и вас решил панами сделать. Да не смог удержать заветы деда в себе. За сокровища византийские смеяться негоже, найдут православные и будет подмога делу правому. Вот сынку тоби письмо иерарха Константинопольского, моим дедом в Кафе найденное, храни до поры до времени.

— Отец, нас сошлют, если покажу я кому заветы такие. И кто я, чтоб державу строить, князь или гетман? Давай Разумовскому напишем. Он из простых казаков стал гетманом и графом, пусть поможет.

— Казаки разные бывают, тут лица красивого мало. Даст Бог со временем и сам графом станешь, а пока, тебе отец указание бороться с нехристями дал?! — начал повышать голос Писарь.

— Ну дал.

— Так чего тебе нужно еще? Или ты супротив воли отца пойдешь?

— Так нет войны пока.

— Будет! Не тот человек бусурман, чтоб оставить нас в покое. Прекратил мне перечить и рассказывай, как понял, что делать надобно, — приказным тоном сказал отставной писарь. Уже забыл он, что хотел дать сыновьям право самим выбрать свою судьбу.

— Чтоб границы обезопасить, нужно сначала бусурман и шляхту выгнать с земель исконно русских, с захваченных ими земель, иначе всегда угроза оттуда будет.

— Православных и Царьград освободить, это османов нужно из Европы в Азию выгонять, шаг за шагом.

— Самое сложное власть казакам дать. Тут законодательное собрание реформировать нужно, то, что царь Петр начал.

— Острый ум у тебя сынок, государственный, да только ты никак снова мне перечишь! — не понял слов Александра писарь. — Так, вот тебе мой приказ, хорош умничать, бери шашку, и вперед на службу военную. То, как у тебя язык подвешен, мне давно ведомо, а мне слово дай твердое, что заветы прадеда выполнять будешь…

Уже через год, в 1768 году, началась очередная Русско-турецкая война. Следуя воле отца Александр оставил гражданскую и поступил на военную службу. А через три года, его брат, Илья Безбородко, отправился на войну в возрасте всего пятнадцати лет.

Канцлер и светлейший князь

Блестящие действия российских войск под руководством графа Петра Румянцева позволили России разбить османские войска. Свою лепту в победу внес и помощник графа, бывший судья Александр Безбородко. За военные успехи, а больше за острый ум и успешное исполнение тайных поручений, он был пожалован в полковники.

Стороны подписали выгодный России Кючук-Кайнарджиский мирный договор, где она закрепила свое право на проход кораблей через проливы Босфор и Дарданеллы. Крым объявлялся независимым от Османской империи.

Значительную вклад в победу принес гений генерала А. В. Суворова и военное умение казаков Запорожской сечи, только награды они получили разные. Страх, что казаки поддержат восстание Емельяна Пугачева, привел к черной странице в истории казачества, императрица Екатерина Вторая разрушила Запорожскую сечь.

После войны Александр переехал в Петербург. Граф Румянцев с похвалой покажет императрице двух друзей с Малороссии, своих подчиненных, Безбородко и Завадовского. Полковник Безбородко перейдет на службу к государыне и, благодаря своим способностям и упорству, станет одним из самых могущественных людей Российской империи.

Непонятые писарем слова сына окажутся пророческими, он правильно выполнит заветы прадеда. Став влиятельным государственным деятелем, в 1783 году Александр издаст манифест о присоединении Крыма к России. Затем обоснует причины войны с Польшей, объяснит, что поляки есть враждебные России и разделит Польшу между соседями. Не шашкой, а пером он сотрет с карты двух извечных врагов казаков. Крымское ханство и Речь Посполитая, которые не раз ходили войной на территорию Руси, перестанут существовать как государства и станут частью Российской империи. Александр Безбородко за свои заслуги в 1784 году получит титул графа.

Для выполнения своей цели ему останется освободить Царьград и реформировать управление империей. Граф напишет план возрождения Византийской империи, названный «Греческим проектом» и согласует его у Екатерины Великой. Императором Византии императрица решит поставить своего внука Константина.

Когда, неудовлетворенная Кючук-Кайнарджийским миром, Османская империя снова объявит войну России, и снова будет разбита, граф Безбородко сам проведет переговоры с турками-османами. Да так их запутает и запугает, что 29 декабря 1791 года Османская империя покорно подпишет невыгодный для себя Ясский мирный договор, освободив для России еще больше земель. Этот договор закрепит за Российской империей всё Северное Причерноморье. В 1794 году на отвоеванных землях будет основан форпост Российской империи — город Одесса. За Ясский мир Александр получит в награду оливковую ветвь и 5 тысяч крепостных.

Людскую память смогли изменить. Для обывателя лицом тех блистательных свершений станет светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический и генералиссимус Александр Суворов. Историки запомнят фразу Михаила Сперанского:

«…в России, в XVIII столетии, было только четыре гения: Меншиков, Потемкин, Суворов и Безбородко, но последний не имел характера».

Но правда в том, что правнук казака Ивана росчерком пера менял границы стран и решал судьбы народов.

Не станет в 1796 году императрицы Екатерины II и уже император Павел I скажет о царедворце: «Этот человек для меня дар Божий». В апреле 1797 года император возведет его в княжеское достоинство и назначит канцлером, главным чиновником империи.

Став канцлером Безбородко продолжит работать на благо Российской империи: поддержит проект возрождения казачества в Малороссии, напишет поправки к законодательному собранию. Он подготовит себе в приемники Виктора Кочубея, своего племянника и перевезет его из Диканьки, Полтавской губернии в Петербург.

В связи со слабым здоровьем, в 1798 году канцлер попросит Павла I об отставке, но не отпустит его самодержец.

Обласканный императором фельдмаршал, канцлер и светлейший князь Российской империи Александр Безбородко умрет в 1799 году, в расцвете политических сил и влияния. Ему было всего пятьдесят два года. Став вторым человеком империи, государственным канцлером, который уверенно заявлял, что без нашего согласия в Европе не одна пушка не выстрелит, он достиг многого, но не успел выполнить Предназначение России — освободить православную святыню Константинополь.

Его младший брат, генерал Илья Безбородко, унаследовал огромное состояние, однако не оказал существенного влияния на ход истории.

Загадки деятельности князя до сих пор волнуют историков, а судьба огромных богатств сотни лет будоражит умы кладоискателей.

Свой след в литературе Безбородко оставил благодаря роману «Война и мир» Льва Толстого, который воплотил его в графе Кирилле Безухове, богатейшем человеке Российской империи и строчке иронии в стихах Александра Пушкина.

Это только начало красивой повести о борьбе Российской империи за Константинополь, за проливы Босфор и Дарданеллы. Ведь не зря князь подготовил себе в приемники Виктора Кочубея. Ведь выполнит Кочубей все то, что не успел сделать канцлер?

На смерть князя Александра Андреевича Безбородко

Он мне творил добро, —

Быть может, что и лихо;

Но умер человек, не входит в небо зло.

Творец! мольбе моей вонми:

В объятие Свое, в сиянье тихо

И слабости его прими.

Гавриил Державин, 1799 год.

Глава третья
Клуб «Византия»

После лекции

Лекция прошла увлекательно, молодежь, открыв рот, слушала учителя, часто задавала вопросы, а самые прыткие успевали проверять сказанное в интернете.

— Да, современные технологии — это хорошо, — улыбнулся Пастырь, — я даже могу поверить, что вы подготовились и знаете историю создания Новороссийской губернии, все — же мы живем на этих территориях, но малоизвестные слухи о сокровищах и личной жизни князя Безбородко вам точно помог отыскать поисковик Гугла.

— Классно быть царем или князем, или гетманом? — смеясь, спрашивали ребятишки.

— Почему наш клуб называется Византия?

— Византия — сокращенное название православной Византийской империи со столицей в городе Константинополь. На берегах Черного моря, в т. ч. и на территории теперешней Украины, существовало множество византийских поселений. Древняя Русь приняла христианство под влиянием Византии и подписала с Константинополем договор о дружбе и помощи. Византия прекратила существование после захвата Константинополя войсками мусульманской Османской империи. Христиане много лет пытаются освободить святую землю от захватчиков. Выбрав это название, мы отдаем дань уважения истории нашего края и Византийской империи. Вы, конечно, больше про Киевскую Русь знаете, а у Киева за всю историю лучшего союзника чем Константинополь не было.

— А разве христиане не смогли потом освободить свой город? Почему Русь не помогла Византии?

— Почти вся территория Руси была захвачена и поделена между другими странами, силой и дипломатией, женитьбами и подкупом, они откусывали год за годом куски нашей страны. Слишком мало осталось тогда свободных людей для отпора.

— А я не поняла, к чему вы про Феодоро вспомнили? Нашла, что это последняя колония Византии, находилась в Крыму, но она ненадолго пережила Константинополь, в 1475 ее, после шестимесячной осады, захватила Османская империя, — в смышленой студентке Пастырь узнал Анастасию.

«Анастасия Волхов — семнадцать лет, студент техникума, воспитывалась в полной семье, способна на поступок, обостренное чувство справедливости, аналитик», — охарактеризовал про себя девушку учитель.

— Молодец, что услышала. Это маленькое христианское княжество в Крыму действительно было византийской колонией. У Феодоро важная роль и я про нее обязательно расскажу. Только тому, кто заинтересуется и позднее. Что еще интересно?

Замолчали ребята. Кто — то читал информацию в своих мобильных устройствах, часть стеснялась, другим было неинтересно, остальные пришли только в туристический клуб и вообще не вникали в суть лекции. «Ничего, время покажет, чего вы стоите, — решил Пастырь. А вслух сказал: «К сожалению, отсутствие вопросов показывает зря потраченное мною время».

— Можно я по лекции, — снова Анастасия, улыбнулся Пастырь. — Канцлер хвастался, что без их ведома никакая пушка в Европе не стреляла. Значит силы у Российской империи были. Почему они все же не освободили Константинополь? Если смерть князя Безбородко и императрицы Екатерины Второй помешала, так почему следующий император не выполнил их указание, ведь Российская империя потом еще воевала с Турцией?

— Вопрос по сути, — в который раз не удержался от похвалы девушке Пастырь.

— Только правильно говорить с Османской империей, Турция возникла позднее. Да воевали и эта война началась в 1805 году, мы подробно поговорим о ней на втором историческом занятии. В ход истории вмешались настоящие личности, лидеры своих стран. Один из авторов Декларации независимости США Томас Джефферсон и Наполеоне Бонапарте, известный вам как Наполеон. Они и смогли изменить мировой порядок. Даже сейчас, спустя двести лет, их поступки продолжают влиять на нас. Я расскажу вам факты, которые точно не включали в ваши школьные учебники истории. Ох, и интересная тема будет. Ладно, на сегодня все. Надеюсь увидеть вас на следующей лекции. Для туристов, скалолазов и спелеологов сообщаю, что в субботу мы открыты почти целый день, приходите и найдете себе занятие по интересам.

Туристический клуб

Клуб занимал важное место в жизни Пастыря. Его рассказы об истории Византийской империи в глазах большинства пояснялись необходимостью объяснения названия клуба. Но эти лекции были больше чем просто интересные истории или попытка сформировать родственную позицию у слушателей. Так учитель заявлял о себе, о собственном мироощущении, надеясь привлечь небезразличных к освобождению Константинополя людей. Пусть шансы, что вложенные знания останутся в головах молодежи или соберут людей действия с похожей позицией были незначительны. Он считал, что даже такой, ничтожно малой возможностью, не стоило пренебрегать. «Кто ищет, находит». Побеждает тот, кто никогда не сдается перед трудностями.

Большинству приходящих ребятишек хватало обучения туристическим навыкам: вязания узлов, ориентирования на местности, совместных походов, преодоления препятствий, разжигания костра и приготовления пищи. Обучаясь в разных учебных заведениях, воспитанники клуба смогли превратить ежегодные городские, школьные и студенческие туристические слеты в свое неформальное первенство. Часть взрослых ребят взяла на себя роль организаторов местных соревнований, что приносило «Византии» дополнительный доход и остатки снаряжения.

Кроме туристов тут были еще любители скалолазания — разношерстная компания в возрасте от 14 до 53 лет. Главным в этой группе вот уже двадцать лет был колоритный дядя Сева. Лет десять назад Владимир Алексеевич оформил ему ставку своего заместителя — начальника секции скалолазания. Сева работал промышленным альпинистом, в период безденежья давал подработать другим членам клуба, в политику и историю не лез. Руководителя любил, считал непререкаемым авторитетом, но обходился без лизоблюдства. Спокойный, неторопливый, незлобный, постоянно вставляющий в разговор прибаутки, он смог объединить взрослых и ребят в увлечении высотой.

Ранее была еще группа альпинистов — любимое детище руководителя. Их фотографии висели на стенде клуба, а рассказы о восхождениях стали легендами. Единственное огорчение от группы — то, что она прекратила существование более двадцати лет тому назад, а Пастырь все не мог расстаться с воспоминаниями. Один из ежегодных открытых туристических слетов он назвал в честь погибшего в 1990 году на Кавказе альпиниста клуба. Тогда, из-за неопытности проводника, их застала ночь во время сложного восхождения. Они надеялись успеть подняться засветло, оставили вещи в лагере внизу и пошли вверх, взяв с собой только минимальное снаряжение, легко одевшись. Пришлось ночевать на маленькой площадке, связавшись веревкой и рискуя всей связкой улететь в пропасть. После тяжелой ночи, решив не отступать, группа покорила вершину. Но на обратном пути их друг сорвался.

Во времена Советского союза, альпинисты часто посещали альплагеря, опытные спортсмены совершали восхождения в горах Памира и Кавказа. С Памиром Пастыря связывали особые, личные воспоминания. Через Памир, несколько десятков лет назад, он попал в Союз.

Ранее, благодаря профсоюзам, туристические поездки были доступны даже для небогатых семей. Магия слова ВЦСПС позволяла ребятам из провинциального советского городка посещать Грузинскую Советскую Социалистическую республику, Кабардино-Балкарскую АССР, Дагестанскую АССР, Карачаево-Черкесскую АО, Туркменскую ССР, Таджикскую ССР и другие территории Союза Советских Социалистических Республик с горными районами.

После распада Советского Союза посещение гор стало дорогим и небезопасным из-за неспокойной ситуации. Вершины Украины не смогли заменить профессиональным альпинистам высот Памира и Кавказа. А экспедиции в Гималаи стоили слишком дорого для большинства членов клуба. Самые высокие вершины Крыма и Карпат позволяли воспитывать только туристов. Многие профессионалы бросили клуб, те, кто остались, примкнули к скалолазам. Борис и Сева смогли применить навыки альпинизма в работе. Борис служил в армии на Памире, а дядя Сева создал компанию, занимающуюся высотными работами и учил ребят в клубе скалолазанию. Пастырь запомнил слова благодарности от Бориса после армейской службы: «Спасибо учитель, благодаря Вам горы Кавказа и Памира не встречали меня как чужака».

Уже много лет не умирала надежда, что периодические локальные конфликты горных стран бывшего Советского Союза завершатся и альпинизм станет более доступным, но мир не становился спокойнее.

Особняком в клубе стояли спелеологи, которые составляли самую немногочисленную и возрастную группу. Они изучали пещеры Крыма, благо он был рядом. Критерий включения в группу был странен для непосвященного. Ну какая польза спелеологам от страдающего лишним весом бизнесмена Егора Сергеевича, стоматолога Софии Шварцбаум, чудаковатого студента Александра и многих других? Со стороны казалось, что бизнесмен знал анекдоты и обеспечивал транспорт, София была просто молодой компанейской женщиной, а неприхотливый Сашко брался за любую черную работу. Критерий выбора был непонятен, если не знать чем занималась группа. А посвященные спелеологи знали, что Егор коллекционировал старинные книги, рукописи и монеты, помогал оценить и изучить найденные группой в Крыму древности. Соня увлекалась чтением на древнегреческом и среднегреческом языках. А Саша был аспирантом кафедры археологии, ранее исследовал постройки времен Византийской империи в странах Черноморского бассейна и Средиземного моря. Также посвященные знали, что основная задача группы найти ценности Византийской империи, вывезенные из Константинополя перед захватом Города османами. По данным Пастыря столица Византийской колонии в Крыму — Мангуп, была предполагаемым местом укрытия таких ценностей.

Одним из аргументов была правопреемственность княжества от Византийской империи, после ее захвата, но были и другие аргументы. Пастырь предоставил в распоряжение спелеологов письмо, написанное Константинопольским священнослужителем высокого ранга, об снаряжении в Крым корабля с сокровищами Византийской империи. Кладоискатели считали, что в те времена полуостров контролировали несколько недружественных сил, и византийцы бы не рискнули спрятать клад на чужой территории. Значит, если корабль благополучно доплыл, то клад нужно искать на территории Феодоро.

Глава четвертая
Отец и сын

Большие надежды

В последнее время Владимир Алексеевич часто думал о родителях, сравнивая свой жизненный путь с судьбой отца. Всю жизнь Пастырь мечтал, чтобы отец им гордился. Вернуть православным Константинополь хотел человек, ради которого он мог отдать всю свою жизнь сразу, а не год за годом, почти тридцать лет, живя чужой жизнью и работая учителем в интернате.

В 1916 году, когда план Босфорской операции был утвержден, отец Пастыря, граф Алексей, благодаря связям семьи, добился перевода в Отдельную Черноморскую морскую дивизию — элиту царских российских войск. Он был горд попасть под командование одного из лучших военачальников Российской империи, командующего Черноморским флотом вице-адмирала А.В.Колчака. Гордость за Россию, благодарность за оказанную честь и ожидание чуда переполняли его в конце 1916 года. Граф ждал весну 1917 года как романтичная девочка первую любовь. Ему судилось исполнить Предназначение. Он мечтал стать освободителем Царьграда.

Революция и гражданская война перечеркнули все надежды честолюбивого офицера. Белое движение проиграло большевикам и ему пришлось покинуть бывшую Российскую империю. Он хотел быть освободителем, а вошел в Константинополь в 1920 году с войсками Врангеля, бежав из Крыма от Красной Армии.

Бродя по православному Городу, он сходил с ума от бессилия — вот Собор Святой Софии, отсюда пришло православие на Русь, на рейде стоят наши корабли, в городе войска Российской империи, а успех делят другие. Разве так представлял он себе исполнение Предсказания? Родины нет, расстреляны родные, друзья офицеры умирают от голода, болезней, корабли распродают бывшие союзники и будущее всех в тумане. Спрятав гордость, граф помог перегнать остатки русского флота в Марсель, остался во Франции и поклялся никогда не опускать руки, как не было бы тяжело.

В эмиграции

Новая жизнь не баловала многочисленных эмигрантов. Бывшая элита общества бралась за любую работу, чтобы выжить. Дворяне становились швеями и прачками, грузчиками и журналистами. Только со временем, упорство и блестящее российское образование делали чудеса. Квалифицированные эмигранты смогли применить полученные знания и устроиться на работу по имеющимся специальностям. Некоторые даже открывали свое дело.

Военным, таким как отец Пастыря, было сложнее всего. Ему приходилось соглашаться на тяжелый оплачиваемый физический труд. Незаурядные способности помогли Алексею снова стать военным. Вторую мировую войну в 1939 году он встретил офицером в составе французских войск. Не признав капитуляцию французского правительства перед немцами, граф, вместе с другими российскими эмигрантами и французскими патриотами, организовал Движение Сопротивления.

За много лет на чужбине, став среди эмигрантов образцом для подражания, он смог добиться профессионального признания, уважения, финансовой стабильности именно благодаря своей черте никогда не сдаваться. А еще огромной вере в своей душе. Его вера в христианские ценности помогала ему и тем, кто был с ним рядом. В тяжелую минуту люди знали к кому можно обратиться за помощью. В парижской квартире графа временно-постоянно проживало множество людей, некоторых из которых он видел в первые в жизни.

Граф Алексей принимал участие в освобождении советских военнопленных и остербайтеров — людей, депортированных немецкими властями на территорию рейха с целью использования их в качестве рабочей силы на территории Германии. В 1945 году он помог сотням людей, вывезенным немцами из Союза на работу в Германию. Помогал едой, одеждой, советом, чем мог. Те из них, кто, боясь преследований, решил не возвращаться на Родину, смогли, благодаря ему, устроиться во Франции. Так он и познакомился со своей будущей женой Елизаветой.

Родители с иронией рассказывали историю своего знакомства детям. Спустя десятки лет все страшное виделось им комичным. Когда рассказывали по одному — это были две разных истории, когда вместе — это было захватывающее выступление, где актеры гармонично дополняли друг друга. Мама больше любила рассказывать, раскрашивая историю эпитетами.

Ради будущего мужа, она, молодая девчонка с Украины, угнанная на работу в Германию, решила остаться во Франции. Наверное, даже спустя много лет, смотря на 84 летнего Алексея, Елизавета видела лицо сурового офицера, пришедшего с войсками американцев. Она добивалась его почти десять лет, а добившись, не дала ни единого шанса ее потерять. В любви часто так, любит один, второй только позволяет себя любить. Несмотря на большую разницу в возрасте, мать боготворила отца всю жизнь и передала это чувство дочке и сыну.

После окончания Второй мировой войны, благодаря знакомству с генералом де Голлем по Сопротивлению, отец Пастыря стал чиновником в министерстве обороны Франции. Спокойная работа в министерстве не нравилась ему, но он выдержал ровно столько, чтоб получить двадцать пять лет военного стажа и уйти на пенсию. Поздно став отцом и пережив сложные времена, Алексей думал не о себе, он не мог позволить нищей жизни для жены и детей.

Выйдя на пенсию граф поселился в маленьком Святом городке Верхней Нормандии. Ему не верилось, что в его богатой событиями жизни наступило затишье. Он стал работать в муниципалитете, писать заметки в местную газету, хотел издать свою книгу и не переставал следить за жизнью своей Родины. Во времена Холодной войны западных стран со странами, подписавшими Варшавский договор 1955 года, это было не просто. Граф нашел выход, он инициировал установление дружеских связей своего муниципалитета с руководством городка на юге Украинской ССР. Добился, чтобы они стали городами — побратимами. Когда делегация от города отправилась с визитом в Союз Советских Социалистических Республик, в поездке его сопровождала жена. «Это тебе мой подарок за дочь и сына», — сказал он ей. Граф Алексей подарил Елизавете встречу с родственниками и воспоминания юности. Непосредственные эмоции жены веселили его. «Как много он может», — думала она. «Как мало я достиг», — считал он.

Предназначение

Еще до войны, общаясь с Натальей Палей, внучкой императора Александра II, ставшей французской манекенщицей и актрисой, граф смотрел на княжну, а видел мир, где ее друзья Сент-Экзюпери, Эрих Мария Ремарк, Жан Кокто, Лукино Висконти и другие люди творчества казались обыкновенными. Глядя на них казалось, что это просто, творить, выражать близкое тебе так, чтоб твоими произведениями восторгались миллионы. Он пробовал писать о своей жизни, о Константинополе, о войнах с Турцией, о Российской империи, о своей молодости. Для старости воспоминания молодости особенно ярки. Граф хотел поделиться знаниями с людьми, а в результате, его ожидали сотни отказов от издательств и десятки рукописей, что остались пылиться в столе.

Только спустя годы эти рукописи всё же нашли своего благодарного читателя. Маленький Володя любил бывать у отца в кабинете. Ему многое позволялось и прощалось в родительском доме. С сестрой, старшей его на десять лет, они никогда не были близки как друзья. Другие члены семьи жили своей взрослой жизнью и, с высоты своего возраста, умилялись любым его детским проделкам.

С интересом вынимая и перечитывая исторические заметки, мальчику казалось, что он прикасается ко взрослой жизни отца. Дети хотят взрослеть. Через время сын стал задавать вопросы и тогда, все, что не захотел слушать мир, упало на благодатную почву в душе романтичного подростка. Отец рассказал ему о борьбе православных за Проливы, про их предка, светлейшего князя канцлера Александра Безбородко, про крах Босфорской операции, о сокровищах Византийской империи, спрятанных в Крыму. Его рассказы навсегда оставили след в сердце впечатлительного слушателя.

Через несколько десятков лет уже Владимир радовался как ребенок, если среди тысяч лиц видел такие же горящие глаза. Когда кто-то слушал его также внимательно как он своего отца, когда кто-то соглашался с ним и хотел помочь, он вспоминал свое детство и беседы в кабинете дома родителей. Тогда он рассказывал про свою цель и называл себя Пастырем.

В 1983 году графа Алексея не стало. Он умер в окружении жены, детей и внуков. Вечером лег, веселый и спокойный, а утром не проснулся. Позади была жизнь, прожитая с пользой. Это была жизнь принесшая радость тысячам людей, а он мечтал нести свет миллионам.

После смерти отца огромное чувство потери и желание сделать, хоть что-то для него, было настолько велико, что молодой граф очутился простым учителем истории в том самом маленьком украинском городке.

Как мало значили для него деньги, но они помогли они ему перебраться в СССР. Придуманной ему легенде могли позавидовать профессионалы спецслужб. Граф Владимир стал воспитанником детского дома. Подкидыш, что объясняло отсутствие родственников и желание работать в интернате. Паспорт, диплом института, свидетельство о рождении и прочие необходимые документы ждали его в Союзе. Оставалось только выбрать способ пересечения границы.

Попасть в СССР можно было легально, как турист, а затем, сбежав от наблюдения, попробовать потеряться на просторах необъятного Советского Союза. Этот способ был опасен тем, что его будут постоянно искать. В те времена всесильный Комитет государственной безопасности или сокращенно КГБ, зорко следил за приезжающими иностранными гражданами. Нового человека могли проверить по картотеке и тогда никакие документы не помогли бы. Второй способ был сложнее, через контрабандные тропы на Памире, попасть в одну из Советских республик Средней Азии. А затем перебраться в европейскую часть страны. Этот способ и был использован.

При переходе границы красота гор заворожила Владимира настолько, что он решил вернуться на Памир как альпинист. Когда в интернате, между учительским коллективом, распределяли общественную нагрузку, учитель истории предложил вести секцию туризма, которая со временем превратилась в клуб «Византия». Затем по кирпичикам и камушкам событий, за годом год, Пастырь смог создать Орден «Святой Софии».

В Европе его всегда ждали родные и друзья. Владимиру приходилось скрывать от них часть правды о своей жизни, борьбе, своем месте проживания. Они не поняли бы его и так было проще. Для всех близких он стал эксцентричным профессором, переехавшим жить в США. Чудаком, который в перерывах между преподаванием в ведущих университетах, проводит все время в каких-то странных научных экспедициях и археологических раскопках по всему миру. Ему всегда не хватало времени, чтобы жить двойной жизнью, однако при малейшей возможности он старался заезжать домой, в Верхнюю Нормандию.

Глава пятая
Тихая жизнь

Будни Пастыря

В учительской было спокойно. С видимым всему коллективу удовольствием Владимир Алексеевич читал за своим столом исторический альманах.

Счастливый человек, завидовали ему коллеги по интернату, подработку берет, в свое удовольствие с ребятишками в клубе возится, а еще есть у него дом около Днепра и не совсем старый автомобиль. Вот только почему бобыль, почему одинокий и бессемейный человек. Ведь не старый еще мужчина. И приличных незанятых женщин, начиная от бальзаковского возраста и старше в городке было предостаточно, а все не получалось у местных невест окрутить такого выгодного жениха.

Сам мужчина, отнесенный обществом к стареющим чудакам, показывал стойкое безразличие к местным дамам, пытающимся понравиться ему разговорами об истории или туризме. Маска отшельника надевалась им при любых попытках посторонних влезть в его личную жизнь. Раньше, когда он был моложе, если среди знакомых попадались умные и привлекательные женщины, ищущие серьезных или не очень знакомств, Пастырь старался найти с ними общий язык. Сейчас перестал пытаться и закрылся для серьезных отношений. В последние годы невесты обычно почти сразу задавали вопросы вида — «а это ваш дом, а чья машина?» и затем — «а детей нет?», что хоть и считалось нормальным в местном обществе, но не нравилось учителю. Изредка возникающие легкие интрижки или флирт ему удавалось не смешивать с чувствами и планами на будущее.

Жажду общения с прекрасным полом он утолял, переписываясь с доктором Колумбийского университета Ниной Оттовей, неспешно обсуждая психологические типы героев в романах Достоевского и Толстого. Его и Нину ранее связывали романтические отношения, да и сейчас чувства не совсем исчезли. Еще ему нравились беседы об истории развития колоний Византии с Элени, посвященной в дела Ордена сотрудницей Афинского музея.

Обычно, выезжая по делам за границы страны, учитель истории позволял себе романтические встречи с интеллигентными женщинами. Много путешествуя он встречал таких среди представителей всех народов. Хотя носители западного менталитета были ему ближе. Примеривший за десятки лет множество разных масок, с ними он играл роль обедневшего аристократа. Пастырь вообще редко бывал похож на себя настоящего, но роль дворянина, потомка русских эмигрантов, была одной из таких ролей. Впрочем, холодное общение без страсти, тоже не доставляло ему особого удовольствия.

Если бы сотрудники интерната, где он уже почти тридцать лет преподавал, узнали Владимира Алексеевича получше, то могли с изумлением обнаружить, что пожилой чудак — турист, может обоснованно ставить в графе «уровень владения языком» — native, т.е. родной язык, напротив английского и французского, и fluent, т.е. свободное владение, напротив греческого и турецкого. Еще большее удивление у них вызвал бы тот факт, что статьи учителя периодически появляются в мировых исторических журналах, а он сам является признанным экспертом по истории стран Средней и Малой Азии. Коллектив даже предположить не мог, что их историк, как приглашенный профессор, читал лекции в ведущих университетах Франции, Японии и США. А его споры с британскими учеными, относительно проблем развития Оттоманской империи, правопреемницей которой с 1923 года является Турецкая республика, вызывают бурную полемику историков с мировым именем.

Для интерната были важны результаты тестирования учеников. А проверки уровня преподавания и открытые уроки за много лет, доказали всем — учитель верно подает детям материал, изложенный в рекомендованной методической литературе.

Правда, иногда он рассказывал ученикам факты, не включенные в утвержденную программу. Вот зачем на уроке, посвященном истории казачества, рассказывать детям про то, как взял атаман Сирко Кафу, тысячи невольников освободил, а затем всех, кто принял веру бусурманскую, приказал зарубить. Две тысячи человек тогда предали смерти казаки. Или как поймал легендарный атаман украинского героя, ротмистра Мазепу, когда шляхтич вез дань — православных людей, султану турецкому. Другого б смерти предал и за меньшее, а этого живым отпустил.

Менялись проверяющие, новые учебники истории утверждали противоположное предыдущим, но мнение начальства не менялось — учит, тому, что требует министерство, учит хорошо. Такие выводы обеспечивали историку спокойную и незаметную жизнь в интернате. На некоторое вольное изложение истории в клубе «Византия», интернат благоразумно закрывал глаза. Найти в городке грамотного педагога для работы с трудными подростками было совсем не просто.

— Коллеги до понедельника, — выдохнул в учительскую Владимир Алексеевич и вышел.

Уроки уже закончились, работы проверены, методические планы составлены. Теперь, в субботу, нужно будет обсудить с туристической группой организацию ежегодного городского туристического слета и провести второе историческое занятие.

Пастырь отправился домой. Неспешно прогуливаясь улицами, он приноравливался к размеренному ритму города. За много лет он стал его частью, с ним здоровались, что-то спрашивали или просто не обращали внимание как на примелькавшееся явление. Маршрут был прост и отшлифован годами — набережная, ряд узких улочек, часто продуктовый магазин и знакомая продавщица, дом, ужин, уютное кресло, всемирная паутина, письма, анализ ситуации в мире, просмотр финансовых показателей компаний Ордена.

Вторая лекция

На следующий день, подойдя ко входу в подвал, Пастырь увидел собравшихся на лекцию ребят. Все как обычно — их было меньше чем в прошлый раз. История борьбы православных за Константинополь была далека от мира молодежи. Жаль, что с каждым занятием количество желающих слушать про Византию будет уменьшаться.

— Добрый день мои малята, люби хлопчики девчата, — поздоровался учитель.

— Добрый день, Владимир Алексеевич!

— Вы молодцы, что пришли. Хотя ребята, чтоб заниматься туризмом вам нет необходимости слушать мои лекции. Если будет не интересно, займитесь тем, что вам больше по душе. Договорились?

— Да, — сказали и подумали пришедшие.

— Вот и хорошо, а теперь быстренько проходите, присаживайтесь и начнем, а если, что-то будет непонятно спрашивайте, не стесняйтесь.

Минут пятнадцать заняла подготовка к лекции. Материалы он оформил в презентацию. Как показала практика предыдущих занятий, картинки юная аудитория воспринимает лучше. Для более возрастных слушателей это правило не всегда действовало. Проводя лекции Пастырь обычно делал только незначительную скидку на уровень подготовки пришедших. Пусть это не профессура ученого совета и даже не студенты историки, но эти ученики лучше — это любители, пришедшие сами, и им нужны не оценки, а знания. Если интересно, пусть конспектируют, узнают, спрашивают и изучают. Только такие слушатели ему нужны. А судьба сама подарит настойчивым удивительные подарки, для них еще откроются красоты Иерусалима, Константинополя, Рима, Александрии, Бухары, Дамаска, Афин, или множества других удивительных мест нашей планеты.

Пришедшая молодежь рассаживалась, а Пастырь, настраивая проектор, расспрашивал ребят о жизни. Почти четверть группы составляли учащиеся или выпускники местного интерната. Учитель всячески способствовал посещению ими клуба. Выросшие в неполных или неблагополучных семьях они нуждались в простом человеческом общении. Многие из них стеснялись себя. Если бы он составлял программу обучения для интернатов, то обязательно бы ввел для учеников уроки адаптации в обществе.

Все готово, можно начинать лекцию.

— Сегодня у нас очень интересное занятие. Мы поговорим о личностях, о человеке, который решил стать великим и человеке, который хотел сделать великой свою страну. Я вам уже называл их имена. Решения этих двух людей изменили не только их страны, но и весь мировой порядок. Остальные государства были удивленными статистами, где от них почти ничего не зависело. У них тоже были свои герои, даже гении, но им приходилось поступать согласно инстинктам, на них нападали — они защищались, видели слабого — забирали территорию, сильного — просились в друзья. Первый был убит в заточении на острове Святой Елены, а второй, обремененный долгами, умер в своем имении, которое он завещал сиротам. Так, кто это?

Полноценный диалог при обучении способствует закреплению материала, поэтому Пастырь всегда добивался участия слушателей в процессе преподавания.

— Сиротам, таким как в интернате, а как их звали, а кем убит? — посыпались вопросы от умостившихся поудобнее слушателей.

— Стоп, давайте не так быстро — это… — замолчал учитель и выждав театральную паузу добавил, — …это Наполеон Бонапарт и Томас Джефферсон.

В повисшей тишине он не торопился продолжать дальше, а ждал вопросов.

— А кто такой Томас Джефферсон? — спросил кто-то неуверенно.

— А я уже говорил вам, что это один из авторов Декларации независимости США. Но еще этот человек создал США.

— Вы меня простите, великодушно, но ведь первый президент Соединенных Штатов Америки Джордж Вашингтон, и он же возглавлял ополчение американских колонистов в войне за независимость США от Великобритании, — опять сорвалась в бой Анастасия.

Пастыря позабавил способ выражения мыслей девушки, он давно решил присмотреться к ней пристальнее. Конечно, она не фанатик и познания в истории недостаточно глубокие, но ее живой ум был слишком хорош для выбранной ею профессии бухгалтера. Она еще ищет себя, не зря же пришла в клуб. В ней чувствовалась порода, в хорошем смысле этого слова. В ее рассуждениях отсутствовала меркантильность, была свобода мысли и трезвые суждения.

Он считал, что после удовлетворения базовых потребностей в пище, жилье и безопасности немногим удается противостоять тяге к красивым игрушкам потребительской жизни. Выбор простым человеком способа самовыражения, через материальные или нематериальные блага, как правило, не зависит от социальной среды, места рождения и воспитания. Дети обеспеченных родителей также преклоняются роскоши, как и дети бедных. Умение смотреть в суть вещей — это талант или дар, который формируется по особым законам. Самый простой из которых родиться принцессой в скромной и одновременно гордой королевской семье. И еще, чтобы развитием личности с детства занимались лучшие учителя. Это в сказках, девушка предпочитающая аленький цветочек мехам или мебели, получит награду. В жизни таким людям намного сложнее.

Была еще одна причина его заинтересованности девушкой — она будет красивой женщиной. Уже сейчас кавалеры всех возрастов настойчиво добивались ее внимания, а жизнь такова, что прелестная внешность может быть оружием или орудием в руках людей. Примеров влияния умных и красивых женщин на ход истории было предостаточно. Если она станет посвященной, Орден предложит ей обучение на историческом факультете Парижского университета, в Сорбонне.

— Давайте я расскажу вам про Джефферсона и Наполеона, слушайте, — начал лекцию Владимир Алексеевич.

Глава шестая Джефферсон и Бонапарт

Личность в истории

Истощенные в войнах империи не могли помешать Российскому государству исполнить Предназначение — освободить святыню христиан Константинополь. План был написан канцлером Безбородко и утвержден императрицей Екатериной Великой. Пусть их нет, но они подготовили достойное наследие. В свете прошлых исторических побед, освобождения земель с православными, император Александр I не видел преград в разделе Османской империи. После поражений османов в предыдущих русско-турецких войнах, блистательных побед Румянцева, Суворова, Ушакова миру предстояло узнать гений Кутузова, Багратиона и Барклая-де-Толли.

Защитники Оттоманской империи — британцы, были слабы, они воевали с Францией, немногим ранее потерпели поражение от повстанцев и допустили создание нового государства — Соединенных Штатов Америки. 3 сентября 1783 года Великобритания признала независимость Североамериканских штатов. Британцы получили хороший урок и боязнь потерять сытую жизнь заставит остров ожесточеннее следить за остальными своими колониями.

Пережившая революцию Франция была еще слаба, Наполеону нужны время и деньги чтобы окрепнуть. Великая французская революция, отрубившая голову королю Людовику XVI и взявшая Бастилию, окончилась фарсом — лейтенант стал диктатором. Талантливый честолюбец, вознесенный революцией, захотел обладать всем миром, и где теперь идеи революционеров о свободе, равенстве и братстве? Где сами герои революции, где Демулен, Дантон, Сен-Жюст, Робеспьер? Все казнены или убиты. Революция погубила своих отцов.

Кто теперь сможет остановить исполнение Предназначения, события будут течь по вырытым каналам истории — Константинополь должен быть освобожден.

Правители, лидеры, личности могут изменять ход истории, только если это выдающиеся люди. К власти приходят короли, султаны, президенты и прочие начальники, по сути, ничего не меняя в структуре мира. Иногда их возносит людской волной на немыслимый пьедестал, и они кажутся нам особенными. А через пару лет мы видим, что волна выносит пену, бутылки и прочий мусор. Очень редко и только в шторм, в бурю, из толпы выходят личности, Мулы, избранные, что способны менять окружающую реальность. Для них неприемлемы людские законы, они есть и добро и зло, они сами пишут законы для народов. Те из них, кто побеждает, становятся героями для сотен миллионов людей, проигравшие изгои.

В предначертанный ход истории вмешаются два гения: автор декларации независимости, один из отцов — основателей нового североамериканского государства, президент Томас Джефферсон и первый консул Франции Наполеон Бонапарт.

«Власть, только власть имеет смысл. К черту национализм, он был нужен на Корсике. Мне нужно больше власти я покорю весь мир. Деньги, мне нужны деньги, чтобы воевать. Амьенский мир — это ерунда, мы победим везде, в Америке, Азии, Европе. Или, неужели англичане заберут все наши колонии как забрали владения в Северной Америке. А русские? Русские освободят Константинополь и построят свою великую империю. Неужели Францию постигнет судьба заката Испанской, Римской, Византийской империй. Власть, мне нужны деньги, пусть весь мир упадет к моим ногам, я буду императором!», — приблизительно такие мысли терзали молодого корсиканца, правителя Франции, Наполеона Бонапарта. Народ Франции устал от войн и революций, в казне не хватало денег, в колониях и метрополии зрел бунт.

А на другом конце света президент Томас Джефферсон пытался сделать государство из тринадцати разных штатов, объединившихся для борьбы с англичанами.

Узнав, что Испания передала права на Луизиану Франции, он, трезво оценивая угрозы амбиций Первой Французской империи, решает купить территорию Нового Орлеана за десять миллионов долларов США. Основания для покупки были простые, молодая страна опасалась иметь соседом амбициозного Наполеона. А бывшему лейтенанту Бонапарту, жаждущему завоеваний, было не до колоний, ему нужны деньги. Он, широким жестом, предложил американским колонистам купить у Франции не один город, а всю Луизиану, т.е. огромную территорию, соизмеримую с территорией объединенных штатов на то время, всего за пятнадцать миллионов долларов США. Именно тогда, Джефферсон сделал поступок, заложивший основы нынешнего американского государства.

Многие годы слова отца декларации независимости старательно вычеркивают из мировой истории, он опасен пришедшим к власти денежным мешкам и сейчас.

Его фразы

«Я считаю, что институт банков более опасен, чем вооруженная армия. Если американский народ позволит частным банкам управлять выпуском валюты, банки и корпорации, которыми заправляют банкиры, будут отнимать у людей всю их собственность до тех пор, пока их дети не проснутся бездомными на земле, когда-то завоеванной их предками»

или

«Профессия юриста состоит в том, чтобы все ставить под сомнение, ни с чем не соглашаться и без конца говорить»,

несут угрозу пришедшим к власти в США ростовщикам, банкирам и юристам.

Сегодня правительства поднимают налоги для сокращения бюджетного дефицита, а более двухсот лет назад Джефферсон отменял налоги, т.к. считал, что, правительство должно обеспечиваться только таможенными пошлинами без сбора налогов с населения.

Он сократил внешний национальный долг, решив, что страна не должна увеличивать свою задолженность путём получения иностранных займов. Сократил численность чиновников и армии. Его не любят вспоминать неумелые правители, продающие свою страну, скрывающие за получением иностранных кредитов собственную некомпетентность и воровство.

Во все времена правительства пытаются сделать народ покорным, а мы вспоминаем его слова:

«Для общества бунт — вещь не менее полезная, чем гроза для природы. Это лекарство, необходимое для здоровья правительства» и «Время от времени дерево свободы нужно поливать кровью тиранов и патриотов».

Нас научили думать одинаково и как непонятно сейчас для простого обывателя звучит его фраза —

«Инакомыслие высшая форма патриотизма».

Луизианская покупка

Итак, законность предложенной Францией сделки под вопросом. Наполеон хочет скорее получить деньги на войну и, хотя для войны деньги найти легче, чем на развитие страны, таких денег у США сейчас нет. Не будет денег и колонисты останутся жить в своей маленькой стране, Наполеон не заплатит по счетам и будет свергнут недовольным народом. А Российская империя освободит Константинополь.

Это могло бы быть, но деньги все — же нашлись. Банки в очередной раз решили заработать на войне. Ростовщики тех времен придумали простую и действенную схему. Джефферсон расплатился государственными облигациями США, а британские и голландские финансовые воротилы выкупили облигации у Франции за наличные. И «плевать» дельцы хотели, что Наполеон воевал с их странами — Британией и Нидерландами, они банкиры, а деньги не пахнут. Испания причитает о незаконности сделки, но империи не слушают неудачников, даже если это бывшие империи.

Покупка Луизианы позволит американцам стать самым большим и влиятельным государством в регионе, а затем продолжить свою экспансию.

Североамериканские штаты, где мечты об идеальном мире были вложены в сердца патриотов, окрепнут и станут империей. За свой смелый поступок, за расширение территории США Джефферсон раскритикован, звучат призывы к разъединению страны. Президент не держался за власть, не хотел быть императором, ранее он сам добровольно ушел с поста губернатора штата, когда части населения не понравилась, проводимая им политика. Сейчас же решалась судьба всей страны и утверждение покупки, уже после самой покупки, вынесли на рассмотрение Сената. Сделку согласовали. Так творится история.

У Российской империи появился новый друг — США. Сейчас это страна бизнесменов под властью ростовщиков, страна где голоса патриотов уже не слышны. А тогда, в 1807 году, Джефферсон сказал:

«Я уверен, что Россия (пока будет жив ее нынешний монарх) является самой искренне дружески расположенной к нам страной из всех стран мира; ее услуги пригодятся нам и впредь, и нам надо искать прежде всего ее расположения… Желательно, чтобы такие чувства разделяла вся нация».

И с этой даты, с 1803 года, с момента покупки Томасом Джефферсоном Луизианы, следует считать начало эпохи Наполеоновских войн. Получив деньги, Наполеон назначил себя императором и отправился покорять Европу.

Еще было время исполнить Предназначение. Российская империя сильна, противник известен, план написан и утвержден. В 1806 году осмелевшая Османская империя, жаждущая реванша за поражения трех последних войн, снова объявит войну России. Александр I сразу заключит с Наполеоном мир, ведь у России теперь есть более важные интересы. Основная цель помочь православным народам сбросить иго мусульман и освободить Константинополь.

Но уже через пару лет войну с Османской империей на Кавказе и в Европе придется прекратить, подписать в 1812 году, не устраивающий никого, мирный договор и спешно готовиться к защите своей земли. Уж слишком сильный враг снова стоял у ворот дома. Европа легко и слишком быстро покорилась силе императора. Наполеон окреп, ему стал нужен весь мир. Что ж, возросшие аппетиты и самомнение сыграют с ним плохую службу.

Судьба дерзкого корсиканца

Хотя успешная военная кампания российского фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова успела освободить Бессарабию, еще многие православные земли остались под властью Османской империи. Талант Кутузова стал нужен и будет применен на войне с другим сильным противником. Мир с турками был заключен очень вовремя, опьянев от своих побед в Европе, в том же 1812 году, Наполеон напал на Россию.

Разбивая российские войска император Франции вспоминал, как в начале карьеры просил принять его на службу в российскую армию, как он сам хотел воевать против Османской империи за великую идею и был отвергнут российскими генералами. Как непредсказуема бывает судьба.

Только Российская империя была не похожа на покорные германские и итальянские территории. Каждая непобедимая армия имеет свои уязвимые места, против военного гения, против огромного шестисоттысячного войска была применена тактика изматывания и партизанской войны. Взяв Москву, но потеряв почти всю свою армию, император Наполеон с позором бежал вон из России.

Войска Российской империи и ее союзников преследовали французов. В октябре 1813 года они разгромили войско императора Франции в крупнейшем сражении эпохи, в «Битве народов», где войско Наполеона противостояло армиям России, Австрии, Пруссии и Швеции. А затем, в 1814 году, союзники взяли Париж.

Наполеон отрекся от престола Франции и был заточен на остров Эльбу. В 1815 Бонапарт смог бежать с острова, собрать войска, но был снова разгромлен под Ватерлоо. Он сдался англичанам и был заточен уже на далеком, принадлежащем Британии, острове Святой Елены.

Историю поражений Наполеоновской армии в России и «Битву народов» многие в мире забыли, а синонимом неудачи на века стало поражение при Ватерлоо.

Результаты правления Наполеона показали, что его можно назвать политическим парвеню. Политический парвеню — это не просто выскочка, не просто личность, перепрыгнувшая несколько социальных ступенек, ему характерны отрицание ценностей, с которыми он шел во власть, популизм и любовь народа. Таких властителей отличает нетерпимость к инакомыслию, завышенное самомнение и попытка любым способом оттянуть потерю власти, ведь парвеню не уходят добровольно. А самая большая опасность от политических парвеню — это потеря страной возможностей развития. Они свергают королей, получают империи, а уходя, оставляют в собственной стране фанатиков и разруху.

Но как причудлив и изменчив мир, две личности в истории, Джефферсон и Наполеон, один создаст одну из сильнейших империй, второй разрушит, а спустя двести лет неясно кого больше помнят, «…кто более матери — истории ценен?».

Выполнение проекта возрождения Византийской империи канцлера Безбородко и императрицы Екатерины II было сорвано двумя величайшими людьми своего времени, президентом США Томасом Джефферсоном и императором Франции Наполеоном Бонапартом.

А исполнение великого Предназначения России, освобождение православного Константинополя, было снова отложено до следующей Русско-турецкой войны 1828 — 1829 годов.

Бородино

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана?

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Недаром помнит вся Россия

Про день Бородина!

— Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри — не вы!

Плохая им досталась доля: