Бесплатный фрагмент - Посол человеческий

Предисловие

Дорогой читатель, друг!
Когда ты откроешь первую страницу моей повести, когда твои глаза упадут на первое слово в первом абзаце, знай: я волнуюсь. Волнуюсь так, словно выхожу на сцену перед многотысячной аудиторией, следящей за каждым моим шагом, каждым движением. Я не скрываю своего волнения перед тобой, мой друг. Может, это грязный приёмчик, ничего не могу с собой поделать. Как бы то ни было, раз уж ты здесь — огромное тебе спасибо!

Свою благодарность я хочу выразить и всем тем, кто был рядом, кто поддерживал или даже просто интересовался (может, чисто ради приличия), тем, кто верил в меня и тем, кто не верил. Спасибо.

«Посол человеческий» написан простым языком, потому что все мы — простые люди.

Ах да, чуть не забыл. Все события и персонажи являются вымышленными.

I

Солнце опустилось к горизонту по-мартовски слишком рано, и многочисленные небоскребы столицы закрыли собой светило. Повсеместно загорались фонари. Больше всего на Арбате. На этой улице что ни вечер — фестиваль света, красок и нарядов. Вечерние москвичи чаще походили на иностранцев или даже представителей иных планет. Каждый желал удивить окружающих своим внешним обличьем, но никто уже давно ничему не удивлялся. Красота на грани с безумием, не иначе. Любая фантазия воплощалась здесь. Никто не смущался. Никто не удивлялся, что каждый второй носит очки.

Теперь очками называются визоры дополненной или расширенной реальности. Это такой прибор, похожий на водолазную маску, в котором содержатся все современные функции: распознавание объектов, текстовая информация, видеозвонки и многое многое другое. Многие стали обладателями очков, ведь это доступный гаджет для массового потребителя. И хотя многие пользуются смартфонами, таких людей в шутку называют простаками.

В этот вечер на Арбате стало одним простаком больше.

Нестор держал в руке остывающую глянцевую фотографию. Какой-то незнакомец, идущий на Арбат, предложил сфотографировать его в обмен на сто кьюаров. Небольшая цена ради ослепления вспышкой из старинного полароида. Снимок вышел тусклым, но Нестор морщился не из-за этого. Отвращение вызвало его собственное лицо: отросшие волосы, тонкий нос, узкая полоска губ и даже впалые глаза — всё на этом снимке вышло каким-то не таким, словно не на своём месте. Но выбрасывать его Нестор не собирался, убрал в карман, чтобы потом повесить на холодильник. Настоящие фотографии теперь то ли красивая редкость, то ли ненужный мусор.

В прохладном воздухе блуждал сладкий аромат не то от карамельной лавки на углу, не то от самих участников этого маскарада. Азарт, игра, искушение — Нестор всё игнорировал. Его волновала только встреча с отцом. Собственно, по приглашению отца он явился на Арбат, с какой целью — пока не понимал. Он уже думал, что стоило отказаться и уехать домой с Гусманом, давним другом, с которым они приезжали в столицу. Нестор даже нащупал в кармане куртки телефон, чтобы сделать звонок и убраться отсюда как можно скорее. Отцовский возглас его остановил.

Знакомой хромающей походкой Архип подошёл к сыну. Ещё один простак. Из-под его пышных простачьих усов выглядывала широкая улыбка. От уголков глаз шли тонкие морщинки.

— Здравствуй, сынок.

— Привет, пап.

На самом деле Архип Викторович Кофских — человек вовсе не простой. Может сложиться мнение, что это и не человек вовсе, а тайна во плоти. «Широко известен в узких кругах» — выражение точно про него. Чем он занимался в свои годы, навсегда останется загадкой для обычных людей, пусть даже самых-самых разодетых. В том числе для жены — теперь уже бывшей, — и для сына. Была некогда история, что Архип — военный журналист на пенсии. Но эту версию Нестор никак не мог принять. Лишь однажды между ними произошёл откровенный разговор, но завершился он очень быстро; Архип дал понять ясно, что он, вероятнее всего, никогда не расскажет о своей работе. Не потому, что не хочет — не может. Сложив два плюс два, Нестор пришёл лишь к той мысли: его отец — самый настоящий шпион. Мысль эта крепко засела в двадцатилетнем уме. Но ни подтверждения, ни опровержения своим доводам он не получал. Важнее было другое: чтобы папаша оставался жив и здоров. И чтобы хоть иногда видеться. Пускай даже на Арбате.

Над головами чернело розовое небо, редкие воздушные суда оставляли за собой прощальные шлейфы. Заурядная парочка вступила на брусчатку и до них сразу донеслись плавные переливы саксофона. Архип оживился и прибавил шагу. Он так спешил на звуки музыки, что совсем не обращал внимания на чудаковатую хромоту. Нестор шёл чуть позади.

— Я посмотрю, ты в этом маскараде не участвуешь, — отозвался он в сторону отца.

Архип пренебрежительно фыркнул на прохожих:

— Это не маскарад, а самый настоящий цирк.

Они шли дальше, огибая любые предложения зайти куда-нибудь или что-нибудь купить. Вдалеке кричал продавец сувениров:

— Подарки для ваших близких! Сувениры из настоящего дерева! Подходите скорее!

Архип никак не реагировал, но при взгляде на магазин с дисками двадцатых годов что-то изменилось в его лице, оно стало мягче и немного печальнее.

— Вот же времена, — буркнул он себе под нос и стал искать глазами уличного музыканта. Тот стоял уже недалеко, возле скамьи и большой клумбы. На радость Архипа, в его руках лежал самый настоящий, что называется живой инструмент, чарующий не только своим тенором, но и блеском латуни.

Архип косо улыбнулся:

— Ай, молодец, саксофон-то не электронный, — обрадовался он и повернулся к сыну. — Часто ли ты, сынок, слышишь живую музыку? В наши дни это большая редкость.

— Да, нечасто, — Нестору оставалось только соглашаться.

— Вот именно. Поэтому насладись моментом.

Нестор Архипович только начал проникаться волшебством мелодии, пусть и не знакомой для него, но едва он принял более расслабленную позу, как вдруг вдали, вперёд по улице, затрещал полицейский свисток.

Музыкант тут же прервал игру. Вся улица пронзилась единым вдохом. Поднялся шум, испуганные обыватели, робея, всматривались туда, куда пробегали вырвавшиеся из теней патрульные.

В строгой чёрной форме и в масках, целиком скрывающих лица, они выглядели очень грозно. Никто не желал вставать у них на пути.

— Такой спектакль, думаю, ты тоже нечасто наблюдаешь, — сказал Архип сыну. — Пошли, глянем.

Наряду с патрульными и несколькими более смелыми из числа затаившихся, Архип направился к месту событий. Нестор нехотя шёл позади.

На Арбате стало заметно тише. Многие старались как можно быстрее пройти мимо. Над головами кружили полицейские дроны, озаряя вторые и третьи этажи домов красно-синим светом. Архип протиснулся в толпу и затянул за собой сына. Стало видно происходящее.

Двое полицейских схватили некую женщину, донельзя худую, бледную и крикливую. С её век по напудренному лицу стекала тушь, а белёсые пряди уже потеряли прежнюю укладку.

— Это не моё, не моё! — вопила она скрипучим голосом. Под её ногами лежал серебристый клатч, отражающий своими блёстками свет дронов.

— Держи её крепче, — сказал полицейский своему напарнику. Тот в свою очередь схватил женщину за тонкие руки, да так сильно, что ещё немного и они надломятся. Несчастная оказывала самое минимальное сопротивление — всхлипывала и дрожала от страха, не зная, куда взглянуть. В глазах обывателей поддержки ей точно не удалось бы сыскать. — Не моё, говорит. Сейчас посмотрим.

Ворчливый полицейский поднял сумочку и принялся заглядывать внутрь, но это ему быстро надоело и он попросту вытряхнул всё на брусчатку. Зеваки ахнули, когда среди прочего на землю выпала толстая бумажная пачка.

— Так-с, вот и паспорт, — намеренно громко заявил довольный собой патрульный, поднимая документ-карту. Он повернулся к женщине и схватил её за подбородок, сверяя лицо с фотографией.

— Это что, деньги? Деньги… — ужаснулись стоящие в первых рядах, боясь даже произносить само слово — деньги.

Патрульный вскоре разъяснил для собравшихся, в чём суд да дело. Паспорт, без сомнения, принадлежал этой хрупкой леди, как и вся сумочка с её содержимым. Конечно, особый интерес вызывала та самая пачка денег. Это были рубли. Если судить по толщине пачки, то весьма значительная сумма. Всем теперь хорошо известно, что рубли — это деньги прошлого. Их хранение или передача — самое настоящее преступление, а все попытки сбыть старую валюту всё равно не обретут успеха. То есть носить с собой пачку рублей есть дело не только опасное, но и глупое.

Женщина завыла пуще прежнего:

— Не моё это, не моё, сказала! Муж подложил!

— Значит, с мужем тоже разберёмся, — ответил патрульный и дал приказ увести её.

На сцену вышли ещё двое представителей правопорядка и повели её прочь. Женщина ревела, валилась с ног и что-то кричала уже неразборчиво. Но никто из окружающих, кажется, не проявлял никакого сожаления.

— Сынок, ты знаешь, что сейчас произошло? — спросил Архип, отходя от гудевшего сборища.

— Арест, — сказал Нестор, сомневаясь в своих словах.

— Это называется справедливость, — Архип помотал головой с неким огорчением. — Правда в том, что справедливо — это не всегда правильно.

Архип поторопил сына идти дальше. По дороге он задал лишь один вопрос:

— Живёшь всё там же, в моей старой квартире на отшибе? — спрашивая, он даже смотрел несколько иначе.

— Там же. Почему бы и нет, — чуть погодя, Нестор переспросил, — а что?

— Просто спросил.

Потом Архип как будто невзначай предложил зайти в кафетерий. Нестор не стал отказываться. Выбранное отцом заведение ни чем не отличалось от других. Сразу у дверей их встретил яркий аромат кофе, свежей выпечки и шоколада. Где-то в углу играла лёгкая музыка. Вдоль стен небольшого зала стояли диванчики, столики между ними освещал мягкий свет настенных светильников. Людей в зале находилось не очень много. Но Архип не торопился присаживаться. Вместо этого он подошёл к барной стойке и потребовал:

— Вызови мне Елену.

Бармен стоял спиной к новоприбывшему гостю и мыл стаканы в маленькой раковине. Не отвлекаясь от своей работы, он потянул руку под стойку. Щёлкнула кнопка. Архип услышал этот щелчок и кивнул в одобрение.

Вскоре из служебной комнаты вышла строгая на вид женщина с широкими бёдрами и плечами, как у чемпионки по плаванию. Она посмотрела на бармена — он, в свою очередь, качнул головой в сторону Архипа.

— Лена, открой потайную, — сказал Архип Елене.

— Ни привет, ни как дела, Тёма. — ответила глубоким голосом начальница.

— Тёма? — спросил вслух Нестор, тем самым обратив на себя внимание строгой женщины. Она осмотрела его сверху вниз и снова вверх, затем смягчила тон.

— Сын твой? — уголки пухлых ярко-красных губ Елены содрогнулись в улыбке. — Похож на тебя… чем-то. Лишь бы не характером.

— Лена, не стоит. Дай спуститься вниз.

— Комнаты сегодня закрыты, — начальница снова вернула в голос строгий тон.

— Сделай исключение, — продолжал напирать Архип.

Елена поразмыслила и сердито выдохнула:

— В последний раз!

Женщина отвела гостей на нижний этаж в закрытую зону. Из отделённых друг от друга комнат не доносилось ни звука. Пахло уже не выпечкой, а сыростью.

— У нас тут затопление произошло на днях, — голос Лены отражался от холодных кирпичных стен. — Не обращай внимания.

— Спасибо, дорогая. Уже раз сто меня выручила.

— Вот именно, раз сто.

Елена открыла одну из комнат и удалилась. Нестор, в отличие от своего отца, пришёл сюда впервые. В комнатушке стоял точно такой же столик, как наверху, и точно такие же кожаные диванчики по обе стороны от него.

Отец с сыном заняли диваны.

— Электроприборы здесь не работают. Совсем. У меня даже часы отключились, — в подтверждение своих слов Архип засучил рукав дублёнки и показал погасший экран. Нестор также убедился в его словах, проверив свой телефон: простой потерей сигнала не обошлось, гаджет и правда отключился.

— Ну и зачем ты меня сюда притащил? — спросил недовольно Нестор, сидя напротив отца.

— Сынок, скажу честно. Ты знаешь, что обычно я не впутываю в свои дела тебя и маму. Но сейчас положение вещей не совсем обычное.

Архип достал из внутреннего кармана дублёнки плотный бумажный конверт жёлтого цвета. Сверху он положил небольшое устройство размером чуть больше электронной сигареты.

— Что это? — спросил Нестор.

— Это модем для выхода в Интернет. В курсе о нём?

— Старая сеть. Её ведь уничтожили, удалили из-за какого-то там бесконтрольного вируса.

Архип приподнял пышные, как и усы, чёрные брови:

— Да, так везде писали. А вот чего там не написано, так это что Интернет на самом деле не уничтожен полностью. Он лишь закрыт для обычных людей. Теперь есть Сеть, а Интернет благополучно забыт. Странно, что его вообще где-то упоминают.

Нестор опешил и встряхнулся:

— Пап, постой. Для начала — кому Интернет нужен в наше время?

— Военным, — ответил Архип немногословно. — Вирус захватил многие важные данные, но не уничтожил их, как выяснилось.

— А ты откуда знаешь?

— У меня много хороших связей, — похвастался Архип и добавил, что как раз таки благодаря связям они сейчас сидят в этой самой комнате.

Нестор покрутил модем в руках и ткнул им в сторону отца:

— Где ты его взял?

— Это не имеет значения, сын. Нужно избавиться от него, вот что важно. Это и есть моя просьба.

— А сам что? Дома разбей, да выброси в мусорку.

— Я не чувствую себя в безопасности, находясь дома, сын.

Нестор ужаснулся такому признанию. Он, наконец, обратил своё внимание и на конверт. Это первый раз, когда перед ним лежит предмет из настоящей бумаги. Бумага, ровно как и дерево и стекло — в современном мире стали дорогостоящими материалами, недоступными для простого народа. Всему на замену пришёл пластик и вторсырьё. Держать в руках бумажный конверт — уже большая привилегия вне зависимости от его содержимого.

— Что внутри? — спросил он, осторожно касаясь конверта. Раскрыв его, Нестор заглянул внутрь и тут же бросил конверт обратно на стол. Он побелел от испуга. — Папа, ты что творишь? Сам же только что видел, что с женщиной сделали!

В конверте лежали бумажные банкноты, аж две пачки. Аккуратные и чистые, как будто новые.

— Нестор, сынок. Один единственный раз тебя прошу — помоги старику, он сложил руки в замок и выставил их перед собой. Чуть погодя, добавил: — К тому же, внутри не только банкноты.

Нестор ещё раз взглянул в конверт — не без чувства отвращения — и увидел в нём помимо двух пачек множество пластиковых карточек. В них он признал знакомые средства — кьюары, современные деньги. Если точнее, это физический аналог электронных денег, выполненный в виде небольших квадратных вкладышей с QR-кодом на них.

— Я не верю, что ты ввязываешь меня в это, отец.

— Нестор, — Архип выдохнул с полным сожалением. — Это в первый и в последний раз. Честно, я обещаю. Просто… Так сложилось. И ты как раз приехал в Москву с другом, и сам позвонил мне. Для меня это хорошая возможность стереть ошибки прошлого.

Лицо Нестора содрогнулось от нарастающей злобы:

— А для меня — тюремный срок?

— Для тебя — способ помочь отцу. И кьюары, конечно. Только не сочти их за подкуп, хорошо? Это просто накопления, мне столько денег ни к чему. Ну же, соглашайся.

Разумеется, Нестор не смог отказать. Он убрал конверт и модем в рюкзак, после чего они сразу вышли из комнаты. Вернулся аромат кофе. Перед выходом из кафетерия Архип купил коробку эклеров с варёной сгущёнкой, таких же редких ныне, как и живая музыка. Он уплетал пирожные прямо на ходу, позабыв даже поделиться с сыном, не говоря уже о всяком приличии. Нестор вовсе не обижался на отца, ему и не хотелось эклеров. Теперь он хотел бы, чтобы происходящее с ним сейчас оказалось дурацкой шуткой, розыгрышем. Чтобы из всех углов Арбата на них посыпался серпантин, раздалась оглушающая сирена, а какой-нибудь ведущий объявил бы, что всё это — просто шоу. Но ничего из этого не случилось. Арбат жил своей вычурной жизнью. Так они с него и ушли.

Нестор молчал, старался уложить мысли в голове так, чтобы мозги не вскипели.

— Как тебе москвичи? — спросил Архип в попытке разрядить обстановку.

— Странные. Такое чувство, что взглянув на окружающий мир не через очки, они, вероятно, сойдут с ума окончательно.

Архип в голос посмеялся, едва не выронив свой телефон из рук. Вскоре к ним подъехало такси. Да не простое, беспилотное. От обычного автомобиля оно отличалось не только отсутствием водителя, но и полусферой на крыше.

Они сели в салон.

— Не чудеса ли, а? — Архип ткнул сына локтем в бок. — В маленьких городах такие, поди, ещё не ездят.

— Нет, конечно. Куда нам всем до Москвы.

На беспилотном такси они весьма быстро добрались до Ярославского вокзала. В ночном небе загорались первые звёзды. На Краснопрудной улице шумел бесконечный поток машин. У дверей вокзала Нестора окатила паника и он встал на месте.

— Ты чего? — спросил Архип, глядя на замершего сына.

— Папа, как я пройду-то? Там же охрана, все дела. Как рюкзак положу на ленту, так сразу и примут. Не оправдаешься.

— Артём! — прозвучал радостный бас, напугавший прохожих. Архип обернулся, присмотрелся и растёкся в улыбке.

— На счёт этого не переживай, — прошептал он сыну, а потом направился к мужчине. — Эдгар!

— Артём? Опять? — Нестор честным образом недоумевал.

К ним подошёл импозантный мужчина тех же лет, что и Архип, крепкий, лысый и в военной форме. Они с Архипом пожали руки, а потом и обнялись.

— Как ты, дорогой? — спросил мужчина.

— Всё хорошо, — Архип подозвал Нестора взмахом руки. — Знакомься, это Нестор, мой сын.

Нестор подошёл и вытянул руку.

— Здравствуйте.

— Это Эдгар Алексеевич Любов, полковник, мой давний товарищ.

Эдгар крепко пожал руку Нестора и слегка прищурился.

— А ты чего бледный какой? Затеял что ли чего? — Нестор хотел уже провалиться сквозь землю и пропасть навеки, но полковник рассмеялся и вроде бы смягчил напряжение.

— Идёмте.

Полковник Любов провёл отца и сына к задним дверям, через которые по правилам разрешён только выход. Пользуясь званием, Эдгар дал указание своим подчинённым, охраняющим этот выход, пропустить Нестора. Тот сделал пару шагов к хлопающим дверцам, но вдруг остановился и развернулся. Его отец стоял на месте рядом со своим товарищем Любовым. Он выглядел подавленным, ведь их встреча и без того короткая казалась ему мгновением, ушедшим по щелчку пальцев. А ведь о столь многом стоило бы поговорить отцу и сыну. Столько времени упущено прежде и ещё неизвестно сколько будет потеряно. Но сейчас, как это не печально, пришла пора прощаться.

Нестор вернулся назад, распахивая руки на ходу. Архип тоже раскрылся и они обнялись.

— Маме привет передавай, а то она на мои звонки не отвечает. И дядьке Клименту — огромный привет. Береги себя, сынок.

— И ты себя… Артём.

Архип ухмыльнулся и отпустил отпрыска.

— Расскажу как-нибудь потом. Иди.

Отпрянув от отца, Нестор протиснулся в двери и проскользнул через толпу выходящих граждан. Военные, стоящие неподалёку, словно и не замечали этого, как, собственно, и все остальные.

Теперь Архип никуда не спешил и его наконец постигло спокойствие. Любов предложил «как обычно», и они зашли в ближайшую, буквально за углом, рюмочную. Там они дёрнули по стопке. Любов выбрал настойку в тридцать шесть градусов, Архип же — классическую водку. Никакой закуски. Такая у них была традиция, выпивать по пять капель при встрече. Традиция эта несла не только сентиментальный характер, но и знак доверия и возможности говорить о важных для них вещах.

Архип вытер с усов остатки спирта:

— Эх, не видал я раньше рюмочных так, чтобы вот прямо у самого вокзала.

— Архип, — Любов взглянул на старого товарища с долей снисходительности. — Да ты, верно, застрял во времени.

— Точно подмечено, — усатый издал хриплый смешок, — ведь с тех самых пор в моей жизни мало что меняется.

Полковник безо всякой шутки удивился.

— С тех самых — это с каких бы?

— Когда спасали мир. Правда, не смогли предотвратить переполох в родной стране.

Любов достал пачку сигарет и вытянул одну. Предложил Архипу — получил отказ.

— Оно, может, к лучшему, — промычал полковник, сжимая губами сигарету.

Воздух наполнился сизым колючим дымом. Над горизонтом поднималась полная луна. Любов задумался над своими словами и засомневался в их верности, что было видно по его впалым глазам.

— Кому как, — сказал Архип, отмахивая от себя дым. — Сибирь и Якутия всё делят территорию.

— Всё-то ты знаешь, Артём. Эх, вот был ты Артёмом и вдруг пошёл за модой — теперь Архип.

Архип пожал плечами.

— Я и Артёмом не всегда был, помнишь? Профессия обязывала.

Одним коротким осуждающим взглядом полковник припомнил, что профессия обязывает его товарища сидеть тише воды и ниже травы. Но при этом он не только разгуливает по Москве, но еще вытворяет свои грязные делишки.

— Я ведь о тебе беспокоюсь, о твоей же безопасности.

Архип принял слова Эдгара. Они попрощались. Полковник направился к вокзалу, но Архип его остановил и спросил напоследок.

— Что там с Рязановым?

— Не нашли.

— А «Цитадель»?

— Эн-Ди-Эй, — Любов пожал плечами. Засим они разошлись.

От прежней красоты и величия Ярославского вокзала мало что осталось. Современные технологии берут верх над культурным наследием. Неизбежная трансформация.

В вестибюле на первом этаже толпился народ, как простаки, так и очкарики. Стоял невыносимый шум, перебить его смог только дежурный, дающий объявления.

— Уважаемые пассажиры! Скоростной поезд рейсом Москва-Кинешма отменён. Просьба пройти к пятой кассе для полной информации.

Заметная часть толпы единым потоком направилась к той кассе. Нестор присоединился к движению. Недовольство людей ощущалось в воздухе. Слышалась откровенная ругань. Когда очередь на кассе дошла до него, выбор оказался не велик: взять билет либо на скорый поезд до Иваново — посадка на него через час после полуночи, — либо на обычный поезд до дома. Нестор выбрал второй вариант. Комфортабельный вагон, сидячее место. Ждать его, по заверению кассира, всего каких-то два часа.

— Большое спасибо, — негромко сказал Нестор, забирая билет, отшагнул в сторону от толпы и ушёл на второй этаж.

В заполненном лишь наполовину зале ожидания раздавались голоса пассажиров. Сливаясь в акустике огромного помещения с высокими потолками, звучание голосов походило на неумолимый майский дождь. Хотя до мая было ещё довольно долго. В поток речи, как гроза, иногда врывался громкоговоритель с объявлением об очередном прибытии, завершении посадки или же задержки того или иного поезда.

Нестор занял сидение в дальнем пустующем ряду. Он строго указывал себе — я не усну, не усну! Старался не думать о деньгах, но и совсем позабыть о них не мог. О модеме он забыл, а за кьюары попросту не переживал. «Найдут, — думал, — повяжут. Но ведь не найдут, не найдут…» Теплый воздух давил на него сверху, с потолка. Вот так и заснул.

Вдруг сквозь неглубокий сон он ощущает, как что-то тянет его сумку. Мысли пронеслись молнией в голове и заставили все тело вздрогнуть. Сердце заколотилось вдвое быстрее. Нестор спохватился, озираясь по сторонам, но вокруг, как и прежде, никого, лишь пустой ряд сидений и невзрачные зеваки вдалеке. Тут и прояснилось: он держал лежащий на коленях рюкзак за петлю, но во сне рука ослабла и багаж свалился на пол.

«Эх, горе-преступник, болван, — ругался он про себя, — нет здесь до тебя абсолютно никакого дела». Нестор взглянул на висящие над входом в зал часы и решил уйти на перрон, дышать свежим воздухом и не думать о деньгах.

Поднялся нешуточный ветер, звенящий между длинными составами. В холодном воздухе пахло железом и керосином. Вдалеке раздавались гудки и стук моторов. В вагонах пока ещё не горел свет. На платформе лежал оставшийся от ушедшей зимы снег.

Нестор остановился возле своего вагона, согласно билету. Здесь кроме него уже стояли другие пассажиры. Тут одинокая женщина с огромным чемоданом на колёсиках, пляшет от холода, а вон там у скамейки стоят двое мужчин, один худой и низкий, другой — полная его противоположность. Худой что-то рассказывал, размахивал руками, дымил сигаретой. Его товарищ слушал и кивал.

Подходили и другие пассажиры, на платформе становилось теснее и теплее. Близилось время посадки. Захрустел замок, и дверь вагона плавно открылась под облегчённые выдохи замерзших путников. Пассажиров встретил круглый улыбчивый проводник с очками на глазах. Он вежливо пригласил всех встать в очередь. Нестор оказался в числе первых. Контролёр лихо проверял билеты и пропускал людей внутрь, в тепло. Нестор прошел до центра вагона и уселся возле окна. На этой стороне было по три сидения, а это означало, что ещё два человека будут сидеть возле него. Если повезет — то всего один. Если крупно повезёт — то вообще никого. Но в таких вещах Нестору везло едва ли больше, чем мертвецу. Те двое, худой и крупный, сели возле него. Как только они зашли, Нестор обратил внимание на острые уши и нос пятачком у полного. Худой всё болтал без умолку, раскрывал широкий рот, а полный лишь изредка охал и поддакивал. И хотя они сбавили громкость речи, их беседа всё равно раздавалась на весь вагон. Худой ругался и жаловался, что дорога займёт больше времени.

— Ещё и в Александрове торчать, — сердился он и шмыгал острым носом. — Нет бы напрямик ехать, как на стреле. На ней даже поссать не успеешь захотеть.

Вдруг у Нестора проскочила мысль: «В дороге пойду в туалет и смою проклятые банкноты в унитаз. Будь что будет». Эта идея настоящим образом охватила его и ни на секунду не отпускала. Нестор быстро сообразил, что нужно делать, бросил последний взгляд на картину за окном и встал с места.

— Разрешите, — вежливо попросил он у соседей по ряду. Те съёжились, как только могли. Пришлось потереться об ноги толстяка, но оно того стоило, Нестор это точно знал.

Выйдя в проход, он направился к уборной. Из другого вагона ему навстречу вышла проводница, миловидная девушка, как ему показалось, совсем студентка. В очках. Через прозрачный визор Нестор увидел вопрос в её глазах и поспешил опередить его:

— Скажите, а туалет сейчас открыт?

— Извините, — мягко ответила девушка в синей форме. — Туалеты откроются через сорок минут после отправки. Займите, пожалуйста, свободное место.

Нестор вынужденно отступил. Пропустив проводницу вперёд по своим делам, он теперь занял место с краю ряда. Он и не собирался в уборную. Пересесть ближе к туалету — в этом заключался его план. И он сработал. На его благо сыграло и то, что в таких вагонах можно занимать любое свободное место.

Вагон наполнялся сонными пассажирами, и ближе к отправлению пустых сидений почти не оставалось. Кто-то вдалеке бессовестно храпел. А та парочка всё никак не умолкала. Говорил больше худой. Нестор не мог расслышать, о чём именно они говорят, но в один момент худой — он сидел ближе к проходу — в подкрепление своим словам задрал штанину и оголил ногу, а точнее протез ноги. Не покажи он его, вряд ли кто-то догадался бы, что это не настоящая нога. Он двигал ей совсем как настоящей.

— И у меня обе такие. Вот они где, технологии! — громко воскликнул худой, чем даже разбудил храпящего.

А ведь в те времена, — вспоминал Нестор рассказы родителей, — когда отец был моего возраста, ничего подобного на свете не существовало. Все эти технологии ещё только зарождались. Долгий же путь они прошли. Посмотрим, что будет ждать нас в будущем. Посмотрим…

Так Нестор задремал ещё до отправления.

Проснулся он посреди ночи под стук колёс. Поезд ехал не слишком быстро, зато очень тихо, плавно покачиваясь, как колыбель.

Нестор осмотрелся вокруг. На соседних креслах никто не сидел. Вагон окутывал мягкий приглушённый свет. Пора, решил он. Надо пойти в туалет, ничего в этом противозаконного совершенно нет.

Разумеется, без рюкзака он не ушёл. За окном кроме темноты и очертаний леса увидеть что-то ещё оказалось весьма затруднительным.

Уборную никто не занимал. Нестор вошёл. Стук колёс здесь раздавался громче. Осмотрев приличный белый унитаз, Нестор вспомнил рассказы отца о том что раньше все отходы смывались прямо на пути, да и вообще туалеты в некоторых вагонах выглядели, мягко сказать, ужасно.

— А теперь не хуже, чем в квартирах, — говорил когда-то Архип.

Пришла пора осуществить план. Нестор достал пачки из конверта. Впервые в жизни он держал в руках эти бумажки сине-зелёного цвета. Узор, знаки отличия и приятный хруст по-настоящему очаровали его. Совсем новые, чистые и не измятые купюры в тысячу рублей здесь и сейчас обретут кончину.

Нестор поделил пачку пополам и одну половину положил в раковину под струю воды. Замоченные в воде банкноты легко разрывались на мелкие кусочки. Образовавшуюся массу Нестор опустил в унитаз и нажал смыв. Поток воды и сила вакуума унесли клочки в неизвестном направлении, или же, как предположил юный злоумышленник — в накопительный бак. Нестор почувствовал настоящую радость, успех. Не смотря на запрет бросать в унитаз бумагу, его план работал. Он повторил действие с остатками первой пачки и припас часть из второй, но вышло уже не так удачно.

— Вот зараза, — ругнулся Нестор, глядя на то, с каким трудом на этот раз засасываются клочья. И как на зло несколько кусочков приклеились к стенкам унитаза.

В дверь постучали. Склонившийся над сидением Нестор ударился головой о стену. Пришлось действовать незамедлительно. Бачок не успел наполниться. Не найдя иного решения, Нестор смял банкноты в ком и выбросил их в форточку, намеренно целясь как можно дальше от путей.

Снова постучали.

— Одну минуту, — крикнул Нестор, отклеивая прилипшие кусочки. Их он также выбросил в окно. Но какая-то паранойя укусила его. Оставалась половина от второй пачки. Смачивать их долго, кто-то ждёт снаружи. Выбрасывать прямо так нельзя — разлетятся по ветру, заметят. Ему пришлось выходить.

Резко открыв дверцу, Нестор вышел в тамбур, где его ждал рассерженный пассажир, мужчина в строгом костюме. Они перекинулись взглядами, но ничего друг другу не сказали. Нестор только собрался вернуться на своё место, как вдруг его окликнули:

— Эй, парень.

Нестор замер от леденящего страха. Он медленно обернулся и выдавил из себя:

— Что?

Сердитый пассажир указал себе под ноги — в уборной возле двери лежал потрёпанный рюкзак.

— Ой, — смутился Нестор и поспешил забрать свои вещи.. К счастью, этот мужчина оказался из брезгливых и не стал брать чужую вещь в руки.

Теперь уже с рюкзаком в руках Нестор вернулся и рухнул на своё место. Соседнее кресло всё так же пустовало, поэтому он пересел к окну. Пусть попытки разглядеть за толстым стеклом хоть что-нибудь не имели успеха, поездки у окна всегда приходились ему по душе.

— Болван, — прошептал Нестор и стал засыпать.

Поезд проносился среди чёрного леса и редких полей, под звёздным небом с полной луной. Вагоны плавно качались. А колёсные пары изредка да стучали, стучали, стучали.

II

Город Кинешма относится к числу тех небольших городов, описать который в двух словах никак не удастся. Одно можно сказать точно: судя по обилию скамеек и урн на улицах, его жителям дай только волю — обязательно посидят и непременно намусорят. Расположенный на холмистых берегах Волги скромный и уютный город привлекает немало внимания, особенно со стороны москвичей. Жители столицы приезжают в Кинешму, чтобы отдохнуть, насладиться чистым воздухом и красотой волжского простора. И ничего не боялись. А самим кинешемцам всё уже привычно: и мосты, и бульвары, и набережные, и театр имени Островского и все эти парки да скверы. Такой вот тихий городок.

Поезд из Москвы в Кинешму прибыл чуть после восхода солнца, ранним утром в среду. Некоторые пассажиры заранее собрались в тамбуре, проталкивая перед собой большие сумки и набитые пакеты. Те из них, кто оказался терпеливее, ждали на своих местах. Нестор проснулся незадолго до остановки. Помятый и не умытый. Если ему что-то и снилось, то он сразу забыл и не смог вспомнить. Он помнил только, как в ночи поезд делал остановки, скрипя колёсными парами, и как одни пассажиры выходили, а другие входили в вагон.

За окном виднелись знакомые районы города, что не могло не радовать. Когда состав резко качнуло, началась суета. Нестор встал с кресла в числе последних пассажиров. Через пару неловких минут он вышел на перрон.

В холодном воздухе родной провинции Нестор ощутил куда больше свежести, нежели на улицах Москвы, даже если учесть, что сейчас он стоял возле остывающего состава, и при этом мешал приезжим уйти. Кто-то нарочито задел его, ясно дав понять, мол, иди уже. Нестор вернулся из пучины своих мыслей, но лишь на секунду, чтобы дать волю ногам, да снова погрузиться в размышления.

А мысли его, расплывчатые и нечёткие по утру после неважного сна, были только об одном — о деньгах и о том, как бы поскорее от них избавиться. Рубли — таким новым и странным звучало это слово в его голове. Таким незаконным, как попытка убийства. Из любопытства Нестор пошевелил языком, беззвучно произнося эти слоги. Его охватило вполне оправданное волнение; за хранение валюты могли назначить внушительный срок.

Однако внешне Нестору удавалось сохранять спокойствие. Ведь к счастью для него, здесь, в отличие от Москвы, уровень безопасности был на порядок ниже. Никто не следил за из каждого куста. Быть может, Архип рассчитывал именно на это. Скорее всего так. Какой же ты хитрец, папаня, подумал Нестор, да пошёл прочь с платформы.

Здание вокзала представляло собой невысокую — как и многие дома в Кинешме — постройку со строгими прямыми формами, серую, как безнадёжные пасмурные дни. Здесь же, на привокзальной площади, стояли разные небольшие киоски и цветочный магазин. Его-то и заприметил Нестор. Не купить цветы в такой день, как он посчитал — это ещё большее преступление, нежели носить с собой банкноты.

— Мне, пожалуйста, букет рыжих гербер, — сказал Нестор продавщице, изучив витрину с цветами. Ценник его мало интересовал. Денег на счету хватало, а это главное.

Девушка проявила все свои навыки и быстро оформила его заказ, завернув цветы сначала в красивую плёнку, а потом в газету, чтобы герберы не замёрзли на улице. Нестор взял хрустящий газетный кулёк и медленно, будто бы стесняясь, вдохнул аромат цветов. Волнение в груди исчезло, потому как цветы напомнили ему о матери, а она в свою очередь всегда внушала чувство спокойствия. Осталось только навестить её. Сесть на нужный автобус и добраться до левого берега Волги. Так Нестор и поступил.

Дядюшка Климент, уроженец одного маленького села на берегу Волги, за долгие годы рассказал множество историй. Он часто вспоминал времена, когда левый берег был другим городом, ещё меньшим по численности, чем Кинешма того времени. В его молодость — а дядя Клим уже совсем не молод — вообще многое было другим. Он сравнивал, что сейчас люди меньше говорят вслух, меньше смеются вслух и реже смотрят на мир своими глазами. За экранами телефонов и визоров стало происходить больше, чем в настоящей жизни. Нестор всегда отмахивался, слушая его.

А чего только стоил тот самый Интернет, старая международная сеть. Судьба его решилась, когда наряду с другими проблемами кто-то выпустил в Интернет вирус, захвативший большинство серверов по всему миру. Из-за этого вируса многие данные пропали без возможности восстановления, мир охватил кризис, а экономика едва не рухнула. Интернет пришлось закрыть от общего доступа, вместо него запустили новую сеть, которую просто так и назвали — Сеть.

— Жаль, — с грустью вспоминал Клим. — Только после отключения люди по-настоящему поняли, сколько всего потеряли. Жаль…

Сам же Нестор не помнит тех времён, он родился через пару лет после всего того, что случилось как в мире, так и в России. Поэтому ему очень нравилось проводить беззаботные детские годы в кампании интересного старика. Ему не хотелось слушать сказки, ему хотелось слышать настоящие истории. Даже теперь, когда Нестор уже совсем не ребёнок, ему приятны разговоры с дядей. Он сравнивает их с ранней осенью, которая несёт в себе остатки тёплых летних дней.

Автобус тряхнуло на краю мостовой, от чего Нестор слегка всполошился. Сидя у окна, он даже не заметил, с какой быстротой добрался по центральному мосту до левого берега.

Нестор вышел на первой же остановке — на улице Мира. И эта остановка, и вся эта улица, как ему кажется, навсегда отложились в его памяти. Он помнил, как она менялась, как росли деревья в парке, как зеленели пруды. Климент раньше любил — да и сейчас любит, — гулять возле прудов. Но сейчас, ранним мартовским утром, вряд ли он вышел на улицу.

Подходя к двенадцатиэтажной новостройке — так местные называют все дома возрастом меньше тридцати лет — Нестор гадал, чем же может заниматься его мать и дома ли она вообще. Вряд ли она спит, её юркий нрав никогда не позволял ей долго лежать в постели. Даже в тот короткий период её жизни, когда она любила, что называлось, «посидеть с подружками». Причиной своих посиделок она называла «козла, который променял семью на профессию». Этим же она оправдывалась, когда приходила домой поздними ночами, а восьмилетний Нестор помогал есть снять туфли.

— Сыночка, мама просто отдыхала. Мама устала, — говорила она заплетающимся языком. Дядя Клим с женой Розой вправили ей мозги на место. Этот период быстро прошёл и вспоминать его никто не хотел. Даже в качестве горького опыта. К тому же, прошло много лет. Столько же лет Таисия обходит винные отделы магазинов стороной. И она счастлива, у неё есть здоровый сын, нормальный круг общения и целый ботанический сад в квартире.

Поливает свои цветы, — подумал Нестор, взглянув на газетный свёрток. Он побоялся, что для его букета в домашнем саду Таисии не найдётся места.

— Ты чего такой кислый? — неподалёку прозвучал приятный, с небольшой хрипотой, мужской голос. На удивление Нестора, Климент всё же выбрался на свежий воздух, сидел, как часто бывает, на лавочке напротив третьего подъезда. В шерстяном коричневом пальто и федоре такого же цвета.

От неожиданности Нестор даже вздрогнул.

— Здрасьте, дядь Клим. Вы что так рано гуляете?

— Да а что бы и нет, — ответил Клим и поднялся. — Пусть и прохладно, зато небо ясное. Сейчас, вон, до пруда схожу.

— Смотрите, — Нестор дёрнул плечом как бы в знак одобрения. — Осторожнее на дороге, а то скользко местами.

— Ага, — Климент улыбнулся, однако, как показалось Нестору, не так искренне и широко, как оно обычно бывает. Но большого значения он такой улыбке не придал, шмыгнул носом, да отправился в подъезд.

Такое раннее появление сына Таисия совершенно не ожидала, полагая, что Нестор, по возвращении из Москвы, поедет домой отсыпаться. Живая и бодрая с самого утра, она не сразу заприметила сына в тёмной прихожей. Таисия металась между комнатами с очками на лице. Болтала с подругой. Нестор вроде бы и дверью хлопнул специально погромче, но ей всё ни к чему. А потом присмотрелась через визор, сразу обо всём забыла и бросилась обниматься.

— Ой, как ты рано, — говорила она, прижимаясь к Нестору и щекоча его подбородок огненными кудрями.

— Прямиком с поезда, — отвечает Нестор и вручает маме букет. — Мама, с праздником тебя. С восьмым марта.

Таисия сняла очки. Её глаза заблестели от радости, когда она вдохнула аромат любимых цветов. Она удалилась на кухню, оставив сына снимать верхнюю одежду. Таисия всегда говорила, что все эти любезности и приглашения пройти — лишнее. А Нестор знал, что спорить с ней на этот счёт — как, впрочем, и по любому другому поводу, — не стоит. Перед тем, как пройти на кухню, Нестор украдкой заглянул в спальню, в которой провёл большую часть своей жизни. Его окутала тоска по детству. По играм, по школьным предметам. А теперь здесь всё по-другому, воздух совсем не тот, да и нет того беспорядка, какой он любил учинять.

— Нестор, — звала Таисия из кухни, — давай, проходи. Рассказывай, как там Москва.

Нестор прошёл на кухню и ощутил исходящий от плиты жар. В большой кастрюле варился здоровый кусок мяса на кости, а в сковородке шипел мелко резаный лук. Подоконник между собой делили два горшка огурцов с добротными плодами, до неприличия объёмная толстянка и недавно составленная рассада зелени. А теперь ещё и букет в глиняном кувшине. В углу кухни, позади обеденного стола, в большом горшке разрослась диффенбахия. А на холодильнике стоял совсем одинокий кактус. В сравнении с кухней в квартире Нестора, здесь могла бы с лёгкостью разместиться бригада поваров. Правда, вряд ли Таисия впустила бы сюда хоть кого-то. В этом доме может быть только одна хозяйка.

Пока Таисия готовила возле плиты, Нестор сел за стол да принялся рассказывать о Москве и москвичах, а она в свою очередь слушала внимательно и честно, ведь в Москве она уж давно не бывала. Он и сам нечасто ездил, поэтому рассказывал с интересом: о том, как разрослась столица и ввысь и вширь, о повсеместных роботах, о беспилотных машинах, и, конечно же, о людях. Москвичи, как ему увиделось, совершенно перестали хоть чего-нибудь стесняться, научились прибегать к любым доступным способам самовыражения и умеют жить как на страницах книг. Но кое-о-чём Нестор умолчал: об аресте несчастной женщины и о деньгах, всученных отцом.

— Ой, ну ты и сказки, конечно, рассказываешь, — замечталась Таисия, пока резала картофель, — Ну точно другой мир. У меня, кстати, подружки в Москве есть, вот бы увидеться с ними. Слушай, а дай шлема этого своего, я хоть по виртуальной Москве погуляю.

— Ладно, мам, — отвечал Нестор, а сам в то время в рюкзаке рылся, остатки банкнот перепрятывал из конверта. А как перепрятал, так конверт достал и на стол положил.

— Мама, тут это, папа передал… — Нестор растерялся. Ему хорошо известно, какую злобу она держит на мужа за то, что тот бросил семью, за вечные отговорки. Она его уже давно не видела и видеть не хотела. И все разговоры о нём она всегда старается свести на нет.

Тем не менее, Нестор так решил, что раз уж он взял от отца кьюары, то грех не отдать их матери. Таисия молчала, краем глаза увидела конверт, но даже не дёрнулась, как резала овощи, так и продолжала.

— Мама, — позвал Нестор снова.

— Что? — Таисия отозвалась, но от готовки не отрывалась.

Таисия только цокнула языком и твёрдо отрезала:

— Не надо.

Нестор старался подобрать слова как можно мягче, правда выходило это с трудом:

— Я знаю, как ты относишься к отцу, но…

Таисия перебила сына, её губы дёргались:

— Лучше бы ты их выбросил. Или просто себе оставил, — она отвела глаза в сторону.

Нестор возмутился; как же так, деньги и выбросить. А Таисия, как женщина до жути упрямая, не желала вспоминать Архипа и принимать от него хоть что угодно.

Нестор принялся считать кьюары, разложил карточки по номиналу, указанному на их обратной стороне. А цифры, он заметил, на них сверкали не маленькие — от пятнадцати до пятидесяти тысяч. Его глаза открывались всё шире и шире. Сбившись со счёту, он в итоге просто разложил карточки в несколько стопок. И с помощью калькулятора подвёл итог:

— Два миллиона.

Два миллиона кьюаров — это сумма не маленькая, но и не особо большая. Архип мог без труда накопить их, откладывая с пенсии. Правда, за какие заслуги ему полагалась такая пенсия, Таисия знать не знала. За годы семейной жизни она выяснила, что о муже вообще не очень много знает, что воспринималось ею как самое большое предательство.

— Ну, и что? — крайне холодно спросила Таисия, мельком посмотрев на стопки вкладышей.

— Разделю пополам, — предложил Нестор и взял одну из стопок.

— Оставь себе, — всё тем же тоном сказала Таисия. Она встала из-за стола и подошла к кастрюле с бурлящей в ней водой.

Наступило неловкое и неприятное молчание. Нестор редко сталкивался с этим чувством — как если бы на шею повесили тяжёлый камень и снять его самому нельзя. Он не знал, что ему делать, как правильно выйти из ситуации. Продолжать делить кьюары или же сгрести их в рюкзак? Оставить себе или сжечь всё до последней карточки?

— Он ведь нас любит, — тихо произнёс Нестор, боясь, что мать услышит его. Услышала. Сглотнула накопившийся в горле ком, замерла возле плиты. Тяжело вздохнула.

— Только вот его нет здесь. Рядом с нами. Со мной, — она говорила так же тихо, с каждым словом всё тише и тише. — Всё на мне осталось, когда он ушёл на свои задания.

— Мама, просто давай исходить из того, что есть, — Нестор не выдержал тяжести, в спешке поделил все стопки примерно поровну, свою часть убрал во внутреннее отделение рюкзака и пошёл в прихожую.

Когда он уже надел куртку, из кухни вышла Таисия.

— Уже уходишь? — спросила она ласково, позабыв обо всех тревожащих и неприятных мыслях.

— Да, много дел сегодня, — сказал Нестор, наклоняясь, чтобы завязать шнурки на ботинках. На самом деле он просто хотел пойти домой и лечь спать, ведь ночная поездка — штука не самая приятная, особенно в сидячем вагоне. Таисия с радостью предложила бы сыну остаться и выспаться, но Нестору пришлось бы в таком случае отказать — он просто хотел уйти. Они обнялись ещё раз, теперь на прощание, и он ушёл.

Солнечный свет озарил Нестора, как только он вышел на крыльцо, отчего он скорчился так, будто бы съел огромную дольку лимона, или даже целый лимон. Из-за света он не увидел, что кто-то подходил к крыльцу.

— Привет, Нестор. Климента не видел? — спросил сиплый женский голос. Нестор приставил ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца, и увидел соседку Розу, жену дяди. Она держала трость в одной руке и пакет с продуктами в другой.

— Здрасьте, тёть Роза. Видел. Он к пруду ушёл.

— К пруду, — фыркнула старушка. — А ты не сходишь до него? Скажи, что я его домой гоню. Нечего на улице делать в такой холод.

Роза приподняла трость и сердито ударила в снег. Нестор согласился помочь ей, придержал для неё дверь подъезда — на это она не обратила никакого внимания, — и таким образом направился к пруду вслед за Климом.

Отыскать дядю в парке через дорогу от дома не составило труда; в столь ранний час людей на улице встречалось очень немного. А если и встречались, то они, скорее всего, шли либо на работу, либо по своим важным делам. И только один человек никуда не торопился, если не считать самого Нестора. В своём пальто и федоре он походил на тайного агента, только старого. Стоял у железной ограды и смотрел на местами покрытый тонким льдом пруд. Утки пока не плавали, да и другие птицы ещё не прилетели. Только холодный ветер изредка задувал.

— Клим, вас жена ищет, — Нестор подошёл ближе, чтобы не кричать громко и не нарушать здешнюю тишину. — Зовёт домой.

Теперь они оба стояли у ограды и смотрели на пруд. Оба молчали. Нестор при этом не чувствовал дискомфорта. Он, скорее, проникался моментом.

— Ты веришь в добро и зло? — спросил Климент, продолжая смотреть на ледяной покров.

Нестор поднял брови; он не ждал такого вопроса и дать ответ сразу точно не мог. Ему пришлось поразмыслить вслух.

— Добро и зло. Не думаю, что они имеют какое-то воплощение. В людях есть немного и того, и другого, — сказал он и пожал плечом.

— Иногда мне кажется, что мир только и делится на чёрное и белое. Что есть точное добро и точное зло.

— И что есть что, в таком случае?

— Этого я так и не выяснил. А жаль.

Климент загрустил, чего Нестор не видел очень давно. Парень чуть отклонился от старика и осмотрел его сверху вниз. Потом присмотрелся к лицу, заподозрив неладное, вдруг какая болезнь нахлынула на дядьку. Но тот выглядел если и странно, то никак не болезненно. Климент наконец оторвал взор от воды и их глаза встретились.

— У меня к тебе просьба, — сказал старик и рукой залез во внутренний карман пальто. Он достал небольшую книжечку в кожаном переплёте и протянул её Нестору. Парень взял её и осмотрел. Выглядела она старой, кожа местами потрескалась, а уголки замялись. Застёжка в виде кнопке держала книжку в закрытом состоянии.

— Её нужно куда-то отнести? — спросил Нестор.

— Ага, — ответил Клим и показал на пруд. — Вон туда. Закинь её как можно дальше, чтоб в самую глубь.

— А что это за книжонка? — Нестор перехватил книжку и покачал в руке.

— Просто выброси. Сделай доброе дело, — Климент тяжело выдохнул. Задул сильный ветер. Дядя прижал шляпу к голове, чтобы её не снесло, и пошёл в сторону дома. Напоследок он кивнул Нестору в знак благодарности.

Нестор ещё долго стоял на том же месте. Он хотел хорошенько поразмыслить о происходящими с ним событиями. Думал о деньгах, а теперь и о книжке. Он не спешил выбрасывать её в воду, его пробирало любопытство: а что же таится на этих старых страницах. А потом у него зазвонил телефон.

Послышался больной и поникший голос:

— Ты на левом берегу?

— Да. Марк, что с тобой? — испуганно спросил Нестор.

— Мне нужна мазь для ноги. Она есть только в той аптеке. Ты там? Можешь купить? Купи, пожалуйста.

— Так срочно надо? — уточнил Нестор.

— Да. Умираю от боли.

— Хорошо. Держись.

Нестор отбросил все посторонние мысли и переключился только на одну: выручить друга. Книжку он положил в карман куртки и быстрым шагом ушёл прочь из парка.

До аптеки Нестор дошёл на своих двоих. Благо, они всегда быстро несли его от точки А до точки Б. Во время редких, но долгих пеших прогулках в кампании друзей он всегда слышал: «Ты можешь идти медленнее?». И тогда он принуждал себя замедлить шаг. Это как контролировать свое дыхание и моргание — требуется волевое усилие.

Хмурая, аптекарша с обвисшим лицом долго копошилась в подсобке в поисках нужного лекарства. А когда она вышла, то сразила Нестора наповал одной фразой:

— Двадцать две тысячи стоит. — Может, она не верила, что Нестору необходима эта мазь и что он вообще может себе позволить купить её. Нестор сначала и сам засомневался, но потом полез в рюкзак. Он выбрал из внутреннего кармана несколько карточек на подходящую сумму и выложил их на стойку. Женщина немым взглядом посмотрела на Нестора, взяла карточки и пробила их через сканер, внеся в общий реестр. В обмен на них она отдала небольшую коробочку серебристого цвета.

Как только Нестор получил мазь, он вышел из аптеки, не сказав ни слова. Дальше оставалось только одно — навестить Марка. Вариант идти на своих двоих теперь отпадал; Марк, как и он сам, живёт в отдалённом районе на юге города.

— Нестор! Вот уж где бы встретиться, как ни здесь, — крикнул Гусман. Смуглый толстяк стоял на соседней парковке у своего седана, некогда напечатанного на 3D-принтере. Он носил очки лишь иногда, но простаком его назвать точно нельзя. Программист, изобретатель, человек технологий — вот, кто такой Гусман.

Возле его ног лежал огромный, высотой до колен, ящик из ударопрочного пластика, судя по всему, достаточно тяжёлый. Гусман вытащил из заднего кармана штанов платок и вытер им шею.

Нестор подошёл к парковке, вытянул руку. Гусман с радостью пожал её и выдохнул полную грудь.

— Что здесь у тебя? — спросил Нестор, кивнув на ящик.

— Всякая всячина для компьютера. Помоги загрузить.

Они вместе подняли пластиковый короб. Он и правда оказался довольно тяжёлым. Чтобы он вместился в багажник автомобиля, Гусману пришлось сложить задние сидения. Нестор подколол друга за то, что при всей изобретательности он не спроектировал машину с более вместительным багажником.

— Мне, знаешь ли, не каждый день приходится получать такие посылки, — оправдывался Гусман, тяжело дыша. — А ты чего здесь?

Нестор рассказал про Марка и его проблему с ногой. Гусман кивнул и ответил коротко:

— Поехали.

Марк живёт в двухэтажном коттедже, в районе, где все другие дома мало чем отличаются друг от друга. Ему порой чудилось, что зайди он к соседям, увидит такую же открытую гостиную, занимавшую большую часть первого этажа, такой же камин, книжный уголок, отделённую барной стойкой кухню и даже лестничные перила такой же формы. Район перестроили примерно за один год, поэтому из-за невысокой цены радостные владельцы не обременяли себя выбором дизайна и просто копировали других или выбирали готовые макеты.

Живёт он не один, с младшей сестрой. И всё же, такого жилища, как часто говорил Нестор, для двоих человек слишком много. Большую часть первого этажа занимала огромная гостиная с камином по центру и небольшой библиотекой в углу. Кухня тоже просторная, открытая, с видом на заднюю террасу. Никто не будет жаловаться, если ему такой дом оставят родители. Хорошие, к слову, люди, добрые, с престижной профессией: отец — военный, а мама — врач в больнице. Всё как подобает в современном мире. Сын весь пошёл в отца, не смотря на все трудности, с которыми он столкнулся. Травма ноги во время учений и последующая ампутация только закалила его характер.

«Защищать новые хрупкие границы — это почёт, — говорил Марк, — тем более если рядом с ними твой дом».

Может, он пока что не дослужится до высокого звания, но даже такому сержанту, как он, полагается отпуск трижды в году. Да и на такую зарплату можно без труда накопить на ещё один коттедж. Но ему строжайше запрещено болтать о службе. И на просьбы рассказать, как там дела, он чаще всего отвечает просто: всё нормально. Но по глазам его видно, что он то слегка привирает, то совсем лукавит. Видно по нему, что устаёт.

Гусман припарковался возле забора из декоративного кустарника с кирпичными столбами. Нестор обратил внимание на то, как сильно выделяется зелень среди заснеженной улицы. Ещё он вспомнил, как однажды им пришлось перелезать через забор, потому что Марк оставил ключи от калитки. В том месте изгороди осталась вмятина, обнажившая толстый железный прут.

Во дворе дома лаял пёс. Золотистый ретривер радостно гавкал.

— Джек, Джеки, — Гусман заглядывал между прутьями в верхней части калитки и раззадоривал собаку. В то же время он клацал по кнопке звонка.

— Прекрати дразнить собаку, — на крыльцо вышел Марк, одетый в футболку и домашние штаны. Он хромал на правую ногу, от неё исходил механический скрип. — Джек, пшёл на место!

Марк впустил друзей и поспешил вернуться в дом. Боль в ноге беспокоила его больше всего, ни о чём другом он не мог думать. Они устроились в гостиной на первом этаже. Джек по привычке улёгся возле холодного камина и стал мирно сопеть. Нестор и Гусман внимательно следили за действиями Марка.

— Каково это, когда болит твоя… нога? — спросил Гусман.

— Трудно описать. Думаю, как мигрень, — Марк кривился от боли, когда оголял правую ногу. Живая плоть заканчивалась на коленном суставе, а дальше — биотический протез. Под угловатым корпусом из прочного сплава двигались искусственные мышцы. Марк принялся устранять боль с помощью мази. Он расстегнул протез и с характерным щелчком отсоединил его от плоти. Из нижней части колена торчал специальный разъём латунного цвета.

— Врачи говорят, пусть боль и не такая сильная, долго терпеть её нельзя, — сняв протез, он с облегчением выдохнул и отдышался. — Иначе мышцы будут плохо слушаться сигналов.

Марк вытер бедро чистым полотенцем, нанёс серебряную мазь на бедренный разъём и на гнездо в гильзе протеза. Он приложил палец к крошечным латунным штырям и улыбнулся.

— Чувствую покалывания, — сказал он, — это мои нервные импульсы. Попробуете?

Он получил вежливый отказ, установил протез и надёжно застегнул. Нестор вспомнил, что видел похожие протезы у одного пассажира в поезде.

— Видимо, скоро это станет нормой, — подметил Гусман.

Через пару минут механическая нога зашевелилась ровно так же, как и настоящая. Теперь Марка не беспокоила изнуряющая боль. Он выдохнул с большим облегчением, ожил.

— Та диета, про которую ты говорил, — продолжал Гусман, — она на всю жизнь?

— Да. И особая диета, и специальные витамины. Но я привык, — Марк пожал плечами. — Мне стало неудобно без протеза, даже если я просто отдыхаю дома. Потерял где-то колпачок от разъёма и каждое случайное касание — как удар локтем об угол стола.

Марк напомнил, что сегодня вечером они соберутся у него дома вновь.

— Завтра уезжаю. Так что устроим небольшую вечеринку.

Нестор согласился и с чувством выполненного долга собрался домой. Всё, чего он хотел — это лечь и выспаться. Но как бы не так. Гусман попросил его помочь затащить ящик к нему в квартиру.

Они приехали на Красноветкинскую улицу. В многоэтажном доме Гусмана сломался лифт, поэтому им пришлось поднимать ящик по лестнице.

— Вот видишь, — сказал Гусман, жадно глотая затхлый квартирный воздух. — Без тебя я бы не справился никак. Давай-ка вскроем его.

Нестор ожидал увидеть внутри упаковки с красивыми рисунками и названиями товаров, как в магазине электроники. К его разочарованию, под крышкой оказались невзрачные картонные коробки с кодовыми обозначениями. Только Гусман понимал, что находится в каждой из них. Он испытал настоящий восторг, увидев содержимое посылки.

— Наконец-то. Я четыре месяца их ждал, — он вопил от радости.

Нестор помог выложить коробки и убрать их в рабочую комнату. До вечера он остался у Гусмана, пока тот перебирал оборудование и занимался чем-то очень важным за компьютером.

К вечеру за ними приехал Марк и они втроём отправились в театр на волжском бульваре. В буфете они дождались одну яркую и задорную девицу с приятной грушевидной фигурой. Спускаясь по лестнице, она перепрыгнула несколько ступенек. Её длинные синие волосы взмыли вверх и ударились о широкие бёдра. Строгий женский голос крикнул ей сверху, чтобы она не баловалась, но девушка никого не слушала. Она шла в буфет с улыбкой до ушей. Улыбались и её янтарные глаза.

— Привет, парни. Ну что, готовы оторваться?

— Привет, Зима. Готовы.

Конечно же, готовы.

Вечер удался на славу. Марк купил достаточно алкоголя и много еды — мяса, колбас, овощей для салата, сыров и даже замороженную пиццу. Все вдоволь наелись и напились. Потом они вышли на задний двор, стали кидаться остатками снега, слепили небольшого снеговика. Его, правда, очень скоро пометил Джек.

В небе засверкали звёзды. Марк вычистил золу из выложенного камнями очага, развёл большой костёр, вынес гитару. Все собрались у огня, уставший от беготни пёс прилёг рядом, на террасе. Они напелись песен до боли в горле. Как обычно, кто-то не попадал в ноту, да и что с того. К концу дня все размякли, устали.

Нестор сидел у костра на раскладном походном кресле с мягкими подлокотниками. Парой больших глотков он осушил очередную бутылку пива и почувствовал приятное головокружение. Марк подкинул несколько поленьев в яму и уселся на ступеньки.

Они сидели и слушали, как трещат дрова, смотрели на жгучие языки пламени. Зима мыла посуду на кухне, а Гусман прибирался в гостиной.

— Ты знаешь, что эти дрова сделаны не из дерева? Вот ведь как теперь стало, — поделился Марк.

Нестор поставил пустую бутылку у ножки кресла.

— А из чего тогда?

— Я думаю, что из пластика или какого-нибудь полимера. В общем, сплошная химия. Всё ради спасения ценных деревьев.

— Так их же вон сколько вокруг, — возразил Нестор и взмахом ладони указал куда-то за забор, в сторону леса.

— Ага, — протянул Марк с ухмылкой, — только тебе никто топора не даст. Пройди по лесу и ты там даже охапки веток не соберёшь.

Поленья снова треснули и выпустили в воздух крошечные искры. Нестор посмотрел наверх, сделал глубокий вздох.

— А пахнут, как настоящее дерево.

— Это всё химия. Даже паркет под моей задницей сделан из чего угодно, но не из дерева.

Зима открыла кухонное окно и позвала брата.

— Эй, киборг, иди вещи собирай.

— Иду, иду, — Марк поднялся и шатаясь пошёл в дом.

— И витамины не забудь свои, а то нога отвалится…

Нестор остался наедине с костром. Догорали фальшивые поленья. Ткань походного кресла обнимала его спину. Глядя на пламя, он вспомнил про деньги, встревожился. Пошёл искать свой рюкзак в доме. Нашёл в том же месте, где оставил днём — возле тумбочки у входной двери.

Костёр ещё горел ярким пламенем. Нестор наклонился над ним, слегка качаясь. Он достал остатки банкнот и положил их в огонь. Вскоре пламя начало пожирать бумагу, превращая красивые купюры в тлеющие чёрные угольки.

— Это ты уронил? — Марк подкрался незаметно, чем застал Нестора врасплох. Тот подскочил и обернулся. На его лбу проступил холодный пот.

— Ты о чём? — спросил осторожно Нестор.

— У тебя, похоже, из кармана выпала, — сказал Марк и отдал Нестору потрёпанную книжку. Нестор забрал её и выдохнул с облегчением. Он не хотел, чтобы кто-либо, даже близкие друзья, застали его за сжиганием рублей. Не желал, чтобы кто-то ещё ввязывался в эту короткую историю. Тем более, что здесь и сейчас ей уже пришёл конец.

Нестор убрал книжку в карман:

— Уже собрал вещи? — спросил он.

— Не совсем. Пришёл затушить костёр, а тут, гляжу, ты стоишь.

Они вместе смотрели, как медленно угасает пламя. Нестор спросил, куда в этот раз отправит его командование. Марк только пожал плечами.

— Каждый раз это сюрприз. Зима думает — очень надеется, — что на границу. А я ничего хорошего в этом не вижу. На границе всякое может произойти. Вроде бы, все мы свои, но и среди своих найдётся человек со взрывчаткой в кармане. Ровно как среди добра находится место злу, — Он посмотрел, как от костра вверх взмывают последние искры.

Нестор вспомнил Климента. Он понял, что мог сжечь книжку, но теперь уже было поздно, костёр почти угас.

— Как думаешь, — спросил Нестор, — откуда в людях берётся зло?

— Не знаю. Но если бы мы знали, это облегчило бы жизнь всем нам.

Когда от костра остались лишь тлеющие угольки, они оба ушли в дом.

Марк предложил гостям заночевать у них в доме. Гусман принял предложение, завалился на диван в гостиной и тут же захрапел. Нестор собрался домой.

— Мне же тут совсем рукой подать, — добавил он в оправдание.

Его, так и быть, отпустили. Крепко обняв Марка на прощание и погладив Джека, Нестор вышел за порог и пошёл к главной дороге. На перекрёстке он свернул направо, и пройдя небольшой мост, ещё раз направо. Он шёл не спеша и тихо радовался, что теперь его не обременяют никакие рубли. Он ещё не знал, что это лишь начало.

III

Ветер принёс пышные облака с юга. Они пока не закрыли город от мартовского солнца, но кажется, могли сделать это в любую минуту. В углу телефонного экрана светился приветливый жёлтый кружок, заверяя, что этого не случится. Уже перевалило за полдень, когда Нестор вышел из дома. Он думал, что сегодня обойдётся без приключений, но нет. День обещал быть крайне интересным.

Странные события преследовали его и дальше. Едва он подошёл к светофору, щурясь от дневного света, как мимо пронеслась военная колонна; лёгкие пехотные машины, грузовики, беспилотные фуры. Некоторые из них представляли собой сплошную грубую броню на колёсах, без стёкол и фар, с небольшими обзорными камерами по углам. Колонна неуступно неслась по ухабистой дороге, внушая настоящий страх или как минимум тревогу, потому что такое происходит далеко не каждый день, даже возле границы.

Нестор проводил взглядом уходящую на холм технику и крепче схватил картонную коробку. Это уже не тот картон, что раньше, производимый из дерева, но запах он впитывал так же хорошо. Нестор не знал, кто и когда подложил эту коробку к двери его квартиры. Соседская старушка тоже не знала, хотя по её словам, весь прошлый день она находилась дома. Сказала, как всегда: «Уж я-то всё слышу, что в доме происходит!». Она же вечерами включает телевизор на полную громкость. Другие жильцы долго ругались с ней, жаловались в местное домоуправление, но потом, видимо, устали и смирились.

Охранник на парковке у дома — такой тоже имеется — любезно сообщил, что никто посторонний не появлялся. Однако кто-то всё же принёс эту коробку и оставил возле двери. Это один вопрос. Что находится в коробке — вопрос номер два.

Разумеется, Нестор осторожно заглянул внутрь. Подозрительных звуков не доносилось, что не могло не радовать. Кто бы её не подложил, он не оставил на коробке ни подписей, ни наклеек, ни записки на ней или внутри неё. Это просто коробка, как из-под обуви. Поэтому Нестор открыл её и вскоре поторопился уйти.

Меньше, чем через полчаса, он приехал к Гусману. Заядлый программист, как обычно, работал дома, в своём, как он говорит, кабинете. На деле это самая обыкновенная комната, на стеллажах лежат схемы, платы и разного рода приборы, на сборочном столе пылится корпус системного блока. Пыль просто везде.

— Ну проходи, — Гусман выглядел отстранённым, когда открывал дверь. Нестор привык видеть его таким во время важной работы с очередным проектом. Сидя за монитором он не любил отвлекаться, хотя никогда не злился, если кто-нибудь мешал ему. Нестор понимал это, но он не мог не приехать. На то была веская причина.

Плотные шторы закрывали комнату от дневного света. Гусман всегда любил сидеть в темноте, отдавая себе полный отчёт о том, что это вредит его зрению. Три монитора освещали его лицо.

— Сейчас видел военную колонну, — Нестор сел на табуретку возле большого сборочного стола, коробку поставил на пыльную столешницу. — Въезжали в город. Так неслись, куда-то явно торопились.

Гусман сначала только утвердительно промычал, а закончив дело, откинулся на высокую спинку кресла и с облегчением выдохнул. Сказал, что нет повода для беспокойства, потому как военная техника в разрозненном мире — это то же, что и кусок масла в тарелке с кашей.

— Ты ведь не за этим пришёл, — добавил он и кивнул на сборочный стол. — Что там у тебя?

Нестор открыл коробку и достал жёлтый кейс из ударопрочного пластика, отстегнул замочки, откинул крышку. Та громко ударилась об стол, разогнав пыль вокруг себя. Гусман подошёл к столу и со знанием дела принялся изучать устройство, утопленное в аккуратное гнездо из чёрного поропласта. Оно выглядело, как небольшая квадратная плата с металлической крышкой, скрывающей под собой нечто очень важное.

— Похоже на процессор, но… — Гусман рассматривал плату со всех сторон и бубнил непонятные для Нестора вещи. — Основа не текстолитовая… два нанометра, защитный корпус… Такой большой колпак! Нужна звездообразная отвёртка.

Пока Гусман искал нужную отвёртку в ящиках с инструментами, Нестор рассказал, каким образом эта коробка оказалась у него. Не стал лукавить и выдумывать, сказал всё, как есть. Он отметил, что отправитель не оставил никакого послания или объяснения того, что это такое и что с этим делать.

— А получается, что это обычный процессор, — с досадой закончил Нестор.

— Нет, друг мой, это далеко не обычный процессор, — поправил Гусман и вкратце объяснил разницу между современными процессорами и тем, что сейчас лежал в кейсе. Он старался говорить более простым языком, но без терминологии не обошлось. — Ты и сам должен видеть, что внешне эта штуковина отличается от процессора в твоём компьютере, — добавил он в конце.

Нестор выслушал друга и согласился. Когда звездообразная отвёртка всё же нашлась, Гусман включил светильник, висящий на кронштейне над столом, и начал откручивать болтики металлической крышки. Она отошла и явила парням ещё большее отличие от простого процессора.

Под крышкой прятался стеклянный куб. Внутри него находились цепочки нитей меньше волоса в толщину. От удивления Гусман вытянул губы трубочкой и бросил отвёртку подальше, боясь поцарапать кристалл.

— Говоришь, не знаешь, чья это посылка? — переспросил он.

— Верно. Вчера увидел коробку, когда пришёл домой. Она лежала возле моей двери. Моей, понимаешь?

— И вместо того, чтобы дождаться владельца, ты привёз её ко мне, — Гусман усмехнулся, отведя глаза в сторону.

— Если вдруг такой объявится — верну назад. Знать бы ещё, от кого пришла коробка. Никаких пометок, — Нестор ещё раз проверил кейс на наличие спрятанного послания. Ничего. В это время Гусман стряхнул пыль с настольного микроскопа, поставил процессор на предметный столик, настроил объектив и впился глазами в окуляры. Нестору оставалось только сидеть рядом и наблюдать. Гусман восторгался, как ребёнок, смотрящий в калейдоскоп, но выражался словами некультурного взрослого. На вопрос Нестора, что же он такого видит, Гусман не сумел ответить внятно.

— Такая архитектура, многосторонняя логика. Впервые вижу подобное. Это… Это… — Он внезапно поднял голову и посмотрел в стену, осознавая некую мысль. — Вот чёрт, голова болит. Надо поесть. Ты, наверное, тоже ещё не завтракал, так?

Здесь Гусман попал в точку. Он знал, о чём говорит. В этом они с Нестором всегда сходились.

Парочка быстро пришла в небольшое уютное кафе в соседнем доме. Из него открывался вид на аллею и на главную улицу. Таких заведений в Кинешме теперь полным полно, выбор ограничивался лишь собственным вкусом. Но Гусману всегда нравилось именно то, что ближе к дому. По его словам, здесь подают лучшие оладьи с джемом в городе. Беда заключалась в том, что их готовят только для утреннего меню. Программиста это не очень расстроило. Он махнул рукой и взял себе салат цезарь, куриную отбивную в грибной шубе, морс из лесных ягод и сдобные булочки. Нестор выбрал только салат и чай. Ел неохотно, думал об увиденном в микроскоп. Он согласился сам с собой, что такого прежде никогда не видел. «Чудо», — промелькнуло в его голове.

— У меня возникла гениальная мысль, — заявил Нестор, но тут же поправил себя. — Нет, безумная.