Понемногу обо всем

Первопроходец

«Повеселись, мой верный меч!

Повеселись, мой конь ретивый!»

Знойный летний день подходил к концу. Стихла городская суета. Умолкли голоса на улицах. Улеглась дорожная пыль. Дома позакрывались воротами, калитками да ставнями. Обыватели отходили ко сну. Стемнело.

Бурсак-философ ловко перемахнул через монастырскую стену. Замер, чутко прислушался, осторожно оглянулся вокруг. Никем не замеченный, он мелко засеменил прочь от Академии в сторону городской заставы.

Сердце юноши учащенно билось. Мысли сбились в кучу и их обрывки молниями метались в голове.

Слухи о чужих неведомых мирах с незапамятных лет витали по Академии. Поговаривали о неком чернокнижнике, томящимся на цепи в монастырском подвале. Но все это — по углам и шепотом. Студентов, уличенных в ереси, нещадно наказывали и впредь держали под особым надзором.

Философ же был на хорошем счету. Святые отцы благосклонно отмечали несомненные способности и усердие юноши, внушали ему, что его ждет большое будущее на ниве служения Всевышнему.

Обличенный высоким доверием, студент удостоился редкой возможности — самостоятельно и неограниченно проводить свое время в академической библиотеке. Он не терял времени даром. За годы учебы он изучил сотни фундаментальных трудов, созданных светилами науки. Через его руки прошли сотни рукописей и записок никому не известных мыслителей. Философ с юношеской пылкостью возлюбил знания и возжаждал истины.

И вот однажды в заброшенном, заросшем паутиной, чулане он нашел старинный фолиант. В нем неизвестный автор рассказывал о существовании множества других (параллельных) миров, о вратах соединяющих эти миры, о возможности путешествий между мирами, о встречах с обитателями иных миров.

«Ересь!!! Прочь от меня — проклятая книга!!!»

Юноша никому не рассказал о своей находке. С ужасом вспоминал о прочитанном. Но прошло несколько дней, и он вернулся к ней. Зерна сомнения уже проникли в его мятежную душу.

Много долгих ночей, при неверном мерцании свечи, провел студент в библиотеке. Он — то вновь внимательно вчитывался в строки таинственного фолианта, то кропотливо рылся в рукописях общепризнанных ученых. Он искал и находил косвенные подтверждения страшной ереси. Он искал и находил полные опровержения её.

И вот — час истины настал!

В ночной тишине философ спешил к Одинокой Горе, что берегу Великой Реки.

В фолианте сказано: «Единожды в году. В ночь, когда Голубая Звезда коснется диска Ночного Светила, Черная Пещера Одинокой Горы откроет Врата. Да пройдет через Врата — Ищущий. Но когда Голубая Звезда покинет диск Ночного Светила — Врата закроются».

Философ поглядывал на небо, всматривался в расположение светил. Он успевал. Время у него еще было.

Войдя в пещеру, юноша замер. Он представлял себе Врата как угодно, но только не так. В глубине темного тоннеля широким кольцом ярко сияла радуга. Наконец, сбросив оцепенение, бурсак медленно подошел к Вратам, зажмурился, набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание и решительно (как ему показалось) шагнул в неизвестность.

Первопроходец машинально сделал несколько торопливых шагов, резко выдохнул и открыл глаза. Он стоял на пороге пещеры, позади него сияла давешняя радуга. Он был жив, и ничего особенного с ним пока не случилось.

Ярко светило полуденное солнце, желтое и непривычно маленькое. Дышалось удивительно легко, как после грозы, небо было синее и безоблачное. Вокруг расстилалось каменистое плоскогорье, одинокие зубья скал, валуны. Кое-где виднелся редкий кустарник.

Это был другой мир.

Путешественник издал радостный победный клич и, постояв, двинулся вперед. Времени у него было не так уж много. Нужно было увидеть как можно больше, осознать увиденное, как следует запомнить все, а потом — непременно и подробно все записать. Может быть что-то удастся прихватить с собой.

Краем уха юноша уловил какие-то звуки. Эти звуки могли означать движение, причем уверенное и целенаправленное движение. Звуки приближались.

Из-за скалы навстречу ему стремительно выскочило маленькое существо. Оно резко остановилось, приподнялось на задние конечности, грозно пошевелило передними и опустилось на землю. При этом существо издавало какой-то вой, стук и лязг.

«В этом мире существует жизнь» — Восторг обуял исследователя.

Существо было ростом — едва по колено бурсаку, у него было четыре нижних конечности, две верхних конечности, две головы. На солнце блестела чешуя. Виднелись какие-то шипы. Запах же был тяжел и неприятен. Существо явно волновалось. Оно постоянно дергалось из стороны в сторону, скакало, кружилось, издавало звуки, качало шипами.

— Я пришел с миром. — Как можно мягче и дружелюбнее проговорил путешественник и низко поклонился.

Существо взвыло, резво кинулось вперед, вытянулось в прыжке и больно ударило философа шипом в подбородок. Тот охнул от неожиданности, отпрянул назад, неудержался и сел на землю. Существо вновь издало вопль и весьма ощутимо вонзило шип в ступню своего противника. Из раны брызнула кровь. Философ вскрикнул. Всему же есть предел. Он вскочил и здоровой ногой с силой пнул навязчивую тварь. Тварь отлетела, свалилась набок, чуть неуклюже поерзала на земле, но вновь поднялась на ноги.

«Нет. Пора уходить. Эта злыдня меня доконает. На первый раз впечатлений вполне достаточно. Вернусь через год» — путешественник, хромая и оставляя за собой пятна крови, бросился назад к пещере, к Вратам. По пути он споткнулся и больно ударился пальцем об камень.

Воинственное существо с визгом бросилось в погоню. Уже в пещере оно догнало исследователя и с силой вонзило свой шип ему в ягодицу. Философ отчаянно возопил и бросился головой в радужное кольцо. Как только он исчез, радуга жарко вспыхнула разноцветным пламенем и погасла. Врата закрылись.

На главной городской площади Камелота громко ликовала толпа. Вино лилось рекой. На кострах целиком жарили быков и баранов. Играла музыка, не стихали танцы. Народ славил благородного рыцаря Ланселота, в неравном бою победившего могучего и злобного дракона.

В дворцовом зале на троне восседал славный король Артур. Подле него — прекрасная королева Гвиневра. Несокрушимой стеной выстроились храбрые рыцари Круглого стола. Толпились придворные.

— Как и надлежит каждому благородному рыцарю, я в установленный час оставил домашний уют и отправился в путь на поиски достойного врага, дабы совершить ратный подвиг. — Ланселот стоял посреди зала, гордо задрав подбородок, выпятив грудь и сложив руки на поясе.

Гул одобрения пронесся по залу и затих.

— Много дорог я прошел. Долго удача не сопутствовала мне. Не встречал я ни великанов, ни чародеев, ни чудовищ. Мой боевой конь, как настоящий друг, верно делил со мной все выпавшие на нашу долю тяготы и невзгоды. И я отвечал ему заботой и добром.

Присутствующие с пониманием покачали головами.

— И вот дорога привела меня в безлюдную каменистую страну. Ни человек, ни зверь не осмеливались вступить на ту проклятую землю, оскверненную, как вскоре стало ясным, страшным, и сильным драконом. Долго я искал врага в той пустыне. И вот — я услышал его грозный рык. Земля содрогнулась от его поступи. Конь мой громко заржал и понес меня навстречу битве. Обогнув скалу, я оказался прямо перед чудовищем. Оно было огромно. Я верхом едва достигал его колена. Мой конь грозно встал на дыбы. Я затрубил в рог, выхватил свой верный меч и громко прокричал врагу слова вызова. В ответ дракон зарычал, припал к земле и вытянул вперед свою жуткую пасть, пытаясь схватить меня. Я бросился вперед и вонзил свой меч ему в нижнюю челюсть. Дракон взревел и отпрянул. Тогда я со всей силы поразил его в лапу. Зловонная кровь рухнула на меня водопадом. Чудовище в ярости ударило меня. Мы с конем отлетели далеко назад и грянулись о землю. Но бой был не закончен. Оглушенный и разбитый, я вновь поднялся на ноги, вскочил на коня и верхом бросился в атаку. Дракон кинулся бежать, он пытался скрыться в пещере, но я догнал его и вонзил меч ему в спину. Раздался страшный рык зверя, полыхнуло яркое разноцветное пламя, и дракон исчез в огненной пучине. Отныне, король Артур, та земля свободна от чудовища, и я отдаю её под твою твердую руку. В доказательство совершенного мной подвига — прими, король, в дар обломок когтя дракона и флягу с его черной кровью.

Зал взорвался радостными криками. Королева Гвиневра благосклонно улыбнулась герою. Король поднялся с трона, подошел к рыцарю и положил ему руку на плечо:

— Благодарю тебя, славный рыцарь Ланселот. Я прикажу, что бы менестрели сложили о твоем подвиге баллады и разнесли их по всем землям.

Врата были уже закрыты. В сиянии Ночного Светила философ сидел у входа в Черную Пещеру. Длинным раздвоенным языком он аккуратно лизал свою трехпалую чешуйчатую лапу, кровь все еще не унималась. Полкогтя было обломано: «Ничего. Отрастет». Хвостом было не пошевелить, укол в ягодицу был неопасный, но весьма болезненный. «А шрам на подбородке будет смотреться весьма мужественно» — пришла в драконью светлую голову самодовольная мыслишка.

Вдруг ему стало не по себе: «А если те твари найдут Врата и придут сюда. Тогда нам, драконам — несдобровать».

«Ку-Ку» — Хрипло каркнул археоптерикс из глубин высокой папоротниковой рощи.

январь 2013 года г. Севастополь

Райские яблочки

«Там лес и дол видений полны…»

— Агент Смит. На Вас возлагается выполнение крайне ответственного и весьма сложного задания. — Шеф вальяжно развалился в большом кожаном кресле. Из-под расстегнутого пиджака предательски выпирал живот. Над приспущенном галстуком покоился двойной подбородок. В зубах была зажата дорогая сигара.

— Я готов, сэр. — Двухметровый англосакс с голубыми глазами и соломенного цвета шевелюрой, с тридцатью двумя белоснежными зубами, с грудой мускул выпирающих даже из-под элегантного костюма — вышколено застыл посреди кабинета.

— По имеющимся сведениям, в труднодоступных районах России, в обстановке строжайшей секретности, глубоко законспирированная группа специалистов успешно проводит эксперименты по выращиванию так называемых «молодильных яблок».

— Я — весь внимание, сэр.

— Под видом местного жителя Вам предстоит обнаружить лабораторию, внедриться в научную группу, добыть «молодильные яблоки» и доставить их к нам для исследований.

— Слушаюсь, сэр.

— На подготовку Вам дается три дня. На выполнение операции Вам дается три дня. Максимум через неделю яблоки должны быть здесь. Ребята из «русского отдела» помогут Вам с экипировкой и разработают для Вас легенду. Перед отбытием зайдите ко мне на последний инструктаж.

— Слушаюсь, сэр.

— Я Вас больше не задерживаю, Смит.

Через три дна агент Смит прибыл на инструктаж к шефу.

Челюсть у пожилого человека отвисла. Он что-то крякнул. Пепел сигары упал ему на живот:

— Смит. Кто это вас так…

— Это в «русском отделе», сэр. Они сказали, что теперь меня не отличить от местных жителей. — Посреди кабинета стоял дюжего роста давно не бритый детинушка в фуфайке, в лаптях и в треухе. Он широко улыбался оставшимися шестнадцатью пожелтевшими зубами. От него неодолимо пер густой запах сивухи, самосада и свинарника.

— Ну не до такой же степени… — Шеф с непривычки закашлялся, вдохнув ядреного амбре исходящего от агента. — Ступайте, Смит. Примите душ. Выкиньте все это. Наденьте джинсы, кроссовки, футболку.

— Но, сэр…

— Да идите же, ради бога! — Не сдержался шеф, нашаривая в ящике стола ментоловую таблетку.

— Здравствуйте, дедушка. — Молодой соломенноголовый мужчина богатырского облика, в джинсах да в футболке, отвесил старику земной поклон.

— Здравствуй, мил человек. — Старик сидел на ступеньках крыльца опираясь на деревянную палку украшенную диковинной резьбой. Старик был одет в строгий костюм-тройку. Он был высок, худощав, с длинной седой бородой и широкими залысинами на высоком благородном лбу. Несмотря на лесную глушь и бездорожье, за спиной у старика возвышался вполне современный и комфортабельный особняк.

— Дайте, дедушка, путнику воды напиться.

— Отчего ж, напейся. Только не обессудь. Стар я уже. Набери сам водицы. — Хозяин указал пришельцу на колодезный сруб с воротом.

Только с четвертой попытки добрый молодец сумел набрать из колодца с четверть ведра. Все это время старик с усмешкой наблюдал за ним.

— Ты городской, никак. Вижу — к хозяйству неприучен. — Промолвил дед.

— Из Костромы я. Поехали с приятелями на пикник. Я отбился. Заплутал в лесу. Вот — к Вам вышел. Не прогоните?

— Да что ты. Как можно. Будь гостем.

— Спасибо, дедушка.

— Как величать-то тебя, добрый молодец?

— Иван.

— Иван, говоришь… Ну ладно.

— А Вас как зовут, дедушка?

— Кощеем меня люди прозвали.

— Да, какой же Вы Кощей. Вон — костюм, особняк…

— Обыкновенный Кощей — Бессмертный.

Взгляд пришельца жестко блеснул.

— Да ты, милок, не зыркай. Сказано — бессмертный. Так оно и есть. В меня уж и железом тыкали и огнем палили. А которые побойчее — те зайцев гоняли, уток стреляли, яйца били. А уж иголок переломали — не счесть.

— И в мыслях не было…

— Ну-ну… Да ты будь попроще. Не изощряйся в старославянском-то языке. Вон — на крыше у меня антенна спутниковая, в особняке библиотека немалая на языках разных, интернет имеется.

— Да уж… А сколько же Вам лет? — Гость никак не мог всерьез обратиться к старику — «Кощей».

— Много. Очень много. Да ведь не за тем ты пришел. Говори прямо — что надобно тебе от меня.

Агент Смит собрался с духом и разом выпалил (от волнения с калифорнийским акцентом):

— Молодильные яблоки!

— И все? — Удивленно спросил Кощей.

— А что, мало? — Не менее удивленно ответил Смит.

— То есть — ни смерть моя, ни конь златогривый, ни меч-гладинец — тебе не требуется?

— Нет, пожалуй… — Шпион слегка ошалел.

— Ну — нет и нет. А яблок я тебе дам.

— Что, так просто? — Смит не поверил своим ушам.

— Ну — не совсем просто. Ты мне за это службу сослужишь.

— Но, у меня мало времени. Я готов заплатить. Я могу немедленно выписать чек. Наличными сложнее, но тоже возможно.

— Э-э-эх, милок… Я сам могу тебя золотом обсыпать. Аль забыл. Я же — Кощей! Да и яблоки эти — не простые. Их нельзя ни купить, ни украсть. Их можно или получить в дар, или заслужить.

— Хорошо. Я согласен.

— Ну — пойдем в сад, мил человек.

Во всем саду было только одно дерево. Но — какое. Оно было коренастое и ветвистое. Древнее и молодое одновременно, зеленое и чистое. Оно разом и цвело и плодоносило. От дерева шел дивный аромат цветов, яблок, меда, сена и еще чего-то — свежего и юного.

Агент Смит замер. Он не мог передать словами свои ощущения. Он, зажмурившись и глупо улыбаясь, дышал полной грудью. Он потерял счет времени. Он забыл — зачем пришел сюда.

Кощей подошел к дереву, обнял ствол руками, прижался к нему грудью и зажмурил глаза. Спустя несколько мгновений, с ветвей, одно за другим, упали три крупных, сказочно красивых, яблока.

Старик подобрал упавшие плоды и подошел к Смиту:

— Возьми яблочки, мил человек.

Смит открыл глаза, машинально принял плоды.

— А служба твоя будет такая. Я уже стар. Мне дальняя дорога — в тягость. Тебе — в самый раз. Первое яблоко ты отнесешь Змею-Горынычу. Совсем одряхлел старый хрыч. Кашель его одолевает. Огнем Змеюшка стал харкать. Оттого — леса кругом горят. Худо дело. Скушает Горыныч яблочко — помолодеет, кашлять перестанет. Пожары-то и стихнут. Второе яблочко ты отнесешь Бабе-Яге. Трудно старухе одной. Из избушки почти не выходит. Травы не собирает. Зелья не варит. Людишки-то болеют. А помочь некому. Скушает Бабушка яблочко — помолодеет. Делом займется.

Третье яблочко станет твоим, как только службу исполнишь — первые два по адресам доставишь. Тогда, делай со своим яблочком — что хочешь.

— А где же я найду Змея-Горыныча, да Бабу-Ягу? Да и времени у меня мало.

— Найдешь ты их в Тридевятом царстве, в Тридесятом государстве, за лесами, за морями, за высокими горами. Ступай, мил человек, прямо по тропинке — она тебя и приведет до места. А по времени… Так ведь, как идти. Не свернешь с тропинки — к утру доберешься. А нет — и за год не дойдешь.

— Спасибо, дедушка. — Смит держал в руках три яблока. Сердце его учащенно билось. Задание выполнено за какой-то час времени. Остались сущие пустяки — доставить яблоки резиденту, а там — диппочта. Дело в шляпе.

Как только агент отошел по тропинке на безопасное расстояние, он тут же свернул с нее и ускоренным шагом направился к точке эвакуации, в условленное время, в условленном месте его должен ждать вертолет.

— Агент Смит. — На этот раз шеф принял подчиненного стоя. — Вы блестяще выполнили задание. Ваши трофеи подверглись тщательному исследованию. Русские блефуют. Они далеки от успеха. Яблоки — обычные. В одном из них даже обнаружен червяк, который сдох от старости. Благодарю Вас Смит. Я доложу о Вашей миссии Президенту.

— К Вашим услугам, сэр. — Агент откланялся.

Кощей с двумя яблоками в кармане сам отправился в путь:

— Эх, молодежь. Хоть бы сказки читали — что-ли. Кого, мил человек, обмануть хотел. Меня-то — ладно. А Древо Жизни — не обманешь.

Ночью на берегу Байкала, в палатке экспедиции уфологов, запищал датчик. На экране сонара появилась отметка быстро перемещающегося крупного подводного объекта.

Молодое сильное тело уверенно рассекало чистые волны самого глубокого озера на планете. Змей наслаждался скоростью, простором, ночным небом. Он был вновь красив, здоров и счастлив. Змей выскочил из воды всем телом, смеясь, рухнул вниз — в брызгах и пене, стремительно ушел в глубину.

Отметка на экране сонара пропала. Сигнал датчика — затих. Безалаберные ученые опять все проспали.

Первый парень на деревне, косая сажень в плечах, гармонист и озорник до девок охочий, возвращался под вечер домой напрямки через лес. Вдруг, откуда ни возьмись — дева-краса. Бровями союзна, губами чевона, очи светятся будто две свечки.

Пропал казак:

— Кто ты, красна девица?

— Баба-Яга. — Рассмеялась в ответ лесная дива.

— Да полно шутить. Какая ж ты баба. Ты — краса ненаглядная.

— Ну, так зови меня — «Ягодка».

— Ягодка… — расцвел парень.

— Что столбом застыл? — Баба-Яга подошла вплотную к обалдевшему хлопцу, закружила ему голову хмелем да дурманом. — Веди в клуб, в кино, аль на танцы, да пряниками что ль угости. Кстати — а кто тут в ваших краях нынче главным слугой государевым будет?

Кощей лежал на сеновале и смотрел в звездное небо. Было тихо и торжественно.

«А какого черта…» — подумал старик. Он нащупал в кармане последнее оставшееся яблоко, усмехнулся и надкусил чудесный плод.

— Товарищ майор. На Вас возлагается выполнение крайне ответственного и весьма сложного задания. — Генерал вальяжно развалился в большом кожаном кресле. На его груди странным образом мирно уживались краснознаменные и краснозвездные ордена Бывшей Империи и лубочно-ярморочные кресты Нового Государства.

— Я готов, товарищ генерал. — Двухметровый славянин с голубыми глазами и пшеничного цвета шевелюрой, с тридцатью двумя белоснежными зубами, с грудой мускул выпирающих даже из-под штатского костюма, — вышколено застыл посреди кабинета.

— По имеющимся сведениям, в труднодоступных районах одного из наших регионов, некие «мичуринцы» успешно проводят эксперименты по выращиванию так называемых «молодильных яблок».

— Я — весь внимание, товарищ генерал.

— Вам предстоит добыть «молодильные яблоки» и доставить их к нам для исследований.

— Есть, товарищ генерал. Разрешите выполнять?

— Выполняйте. На все про все — неделя.

Красавец-цыган, ладный да кудрявый, веселый да задорный сидел на ступенях крыльца. Несмотря на лесную глушь и бездорожье, за спиной у него возвышался вполне современный и комфортабельный особняк. Кощей набрал номер на мобилке:

— Яга! Привет! Что — не узнала?…

июнь 2012 года г. Севастополь.

Конец сказки

«Потому что здесь хозяин —

Славный парень Робин Гуд!»

Копыта глухо перестукивали по лесной дороге.

Неяркое осеннее солнце медленно клонилось к закату. Было свежо и сухо. Пахло прелью и яблоками. Тихо падали листья. Древесные купола щедро отдавали земле последние краски золота и багрянца.

Всадник был немолод, невысок, сухопар. Густая короткая борода сильно пробита сединой. Глубокий застарелый шрам через левую щеку придавал лицу суровость. Под дорожным плащом всадника угадывалась кольчуга, голову его покрывал стальной шишак, на боку висел длинный меч, к седлу приторочен треугольный щит и кожаный мешок с припасами.

Стрела звонко и сильно ударила в ствол придорожного дерева, глубоко в нем засев. Оперенное древко мелко дрожало, издавая тонкий ноющий звук.

Конь всхрапнул, присел на задние ноги, мотнул головой.

Всадник натянул удила и взялся за рукоять меча. Не обнажая клинка, он молча и пристально озирался.

— Сэр Гай Гисборн! — Раздался густой зычный голос. — Если ты вновь ищешь меня, то я перед тобой! — Из лесной чащи на дорогу ступил дородный пожилой мужчина с большим боевым луком в руке, стрела ладно наложена на тетиву, но сама тетива не была натянута.

Разбойник был хорошо одет. Добротная кожаная куртка, крепкие сапоги, золоченный пояс. Над поясом предательски нависало немалое брюшко.

— Я не искал встречи с тобой, Робин из Локсли. — Спокойно ответил рыцарь. — Я не бегу от схватки, но не желаю её. Дай дорогу!

Разбойник явно не ожидал такого оборота и замялся.

— Скоро стемнеет, сэр рыцарь. Дорога через лес дальняя. Окажи честь. Будь моим гостем. Раздели трапезу с вольными стрелками.

Из-за древесных стволов тихо и, как бы ненавязчиво, выступили лучники Робин Гуда.

Гай Гисборн гордо вздернул подбородок.

— Мой конь устал. Я принимаю твое приглашение, Робин из Локсли. Прикажи своим людям показать мне дорогу.

— Так-то лучше. — Проворчал в бороду Робин Гуд, кивнул повелительно головой. Один из стрелков почтительно принял рыцарского коня под уздцы. Невеликая кавалькада скрылась в кустах, дорога опустела. Багровый солнечный диск коснулся земли.

Уже давно стемнело. В чистом ночном небе светила полная луна.

Посреди лесной поляны был устроен широкий деревянный настил на низких дубовых сваях. Настил был накрыт сверху деревянным же навесом, обнесен перилами. Под навесом — длинный чисто выскобленный стол, стулья с высокими резными спинками. Чуть поодаль, прямо под открытым небом сиял раскаленными углями огромный, выложенный из крупного дикого камня, очаг оснащенный вертелами, крючьями, поддонами, мехами и прочими приспособлениями.

Робин Гуд и Гай Гисборн сидели за столом вдвоем. Стол был богат и изобилен — аппетитно зажаренное мясо всевозможных видов; рыба и птица разных сортов; диковинные фрукты и сладости; заморские вина; крепкое пиво и брага; сервировка на золоте да серебре.

На краю поляны в отблесках костра расположились вольные стрелки. Ребята — все один к одному — молодые, дюжего роста и сложения, с бычьими шеями, покатыми лбами, бритыми затылками, с угрюмым взглядом исподлобья. Они больше молчали и лишь поигрывали бугристыми мускулами да добротным оружием.

За столом прислуживала молодящаяся хохотливая толстушка с чертиками в глазах. Робин время от времени со сладострастным аппетитом звонко шлепал её по пышному заду, от чего та радостно взвизгивала.

— В прежние времена, Робин, мы сиживали с тобой прямо на голой холодной земле, возле огромного жаркого костра, впивались молодыми крепкими зубами в горячую, сочную и плохо прожаренную оленину без соли, пили ядреную деревенскую брагу. Мы до хрипоты спорили о правде, справедливости и законах мироздания.

— Да, сэр рыцарь, было дело.

— Ты изменился, Робин.

— Зато ты остался прежним, Гай Гисборн.

— Я помню прежних вольных стрелков. Нынешние — не похожи на них. Те были худые и голодные, веселые и злые. Их глаза горели дерзостью и задором. Их оружием были лишь луки да дубинки. Они щеголяли парчовыми камзолами и дырявыми портками. Их сердца стучали громко и смело. Они сражались доблестно и погибали бесстрашно. И за тебя, Робин, они беззаветно были готовы идти в огонь и в воду, на казнь и на пытку.

— Давай, выпьем за них, сэр рыцарь.

— Выпьем.

Разбойник и рыцарь выпили. Молча посидели, вспоминая былое.

— Кстати, Гай Гисборн. — Робин аккуратно водил пальцем по лужице вина на столе. — А куда это ты направляешься в столь неурочное время? Один, без стражи? И откуда это у тебя такое пренебрежение к моей персоне — «Я не искал тебя…»?

Рыцарь гордо вздернул подбородок.

— Я покидаю славный город Ноттингем. Отныне я больше не служу шерифу Ноттингемскому. Я направляюсь к побережью и далее — в Нормандию, во Францию…. Мир велик.

— А почему не в свой родовой замок? Кстати, в каких землях твой замок, твое поместье?

Рыцарь криво усмехнулся, наполнил кубки себе и разбойнику.

— За двадцать пять лет безупречной службы под началом шерифа Ноттингемского я не удостоился чести приобрести свой собственный угол под старость лет. Стал неугоден. Вышвырнут за ворота, как собака. Ни кола, ни двора. Смешно сказать — пять золотых монет в кошельке.

Робин Гуд, разинув рот, ошарашено смотрел на рыцаря.

— Благородный рыцарь сэр Гай Гисборн! Четверть века мы были врагами, много пролили крови в боях друг с другом, много совместно выпили вина и браги в дни мира, теряли друзей и соратников, порой были жестоки. Клянусь Господом Богом и Пресвятой Девой Марией! Никто не посмеет упрекнуть тебя в чем либо, особенно, что касается воинской чести и исполнения долга службы!

— Предводитель вольных стрелков Робин из Локсли! Я благодарю тебя за эти слова — Рыцарь поднял кубок. — Благодарение небесам, что они ниспослали мне такого благородного и доблестного противника. Ты никогда не бил в спину и не добивал упавшего.

Разбойник и рыцарь молча сидели за столом, каждый думал о своем.