Бесплатный фрагмент - По страницам воспоминаний

По страницам воспоминаний

Новый день предстал глазам Анны. Лучи утреннего теплого света пробивались в окна и грели лицо. Она дунула, чтобы убрать щекочущие нос рыжие волосы, перевернулась на спину и стала изучать потолок. Не то чтобы там находилось, что-то интересное и приятное глазу, нет, там не было ничего кроме голого камня. Зато отсутствия чего любо занимательного открывало большой простор для воображения. Анна позволила себе помечтать и насладиться приятным чувством погружения в перину, как в безмятежные воды из шуршавшей ткани. Через пять минут разглядывания потолка и размышлений, она крайне неохотно откинула одеяло, приподнялась, развела руки, потянулась, зевнула в кулак.

— С добрым утром Анна, — сказала она себе. С этих слов началось исполнение ее уже устоявшейся утренней традиции. Анна направилась к зеркалу, чтобы посмотреть каким «чудовищем» она проснулась сегодня.

— Ну, привет, красавица! — поприветствовала она свое отражение.

Из зеркала на нее смотрело все тоже молодое лицо девушки с гордо приподнятым, маленьким, ровным, носиком, голубыми глазами, чистыми, как вода в лагуне, блестящими, глубокими. На голове пылала пожар рыжих волос. Анна нахмурилась: ее локоны сейчас больше похожие на разбросанные, по макушке, в совершенно хаотичном порядке, перепутанные оранжевые соломинки. Она поспешила исправить этот хаос, при помощи своей давней подруги — расчески: со всей любовью и знанием дела, она уложила мягкие пряди волос, превратив бардак в прекрасный переливающийся красно-рыжим блеском, огненный водопад, и бросила оценивающий, гордый взгляд на свое отражение. Анна села перед зеркалом, не только прихорошиться, еще, и это самое главное, чтобы ее день начался с улыбки, улыбки самой себе. Потому что если день не начинается с улыбки, он просто обречен быть скучным и слишком обычным, не запоминающимся. Тонкие губы, в бледно коралловом тандеме образовали ласковую улыбку.

Анна подошла к окну и высунула голову на улицу, вдохнула теплый летний воздух. Проказник ветер подул, заиграл в волосах. Рыжие локоны заблестели, загорелись на солнце, как огонь на маяке.

За ночь чуда не случилось и окно все еще принадлежало предпоследнему этажу башни большой библиотеки Дроутена. Уже привычный пейзаж, сегодня особенно спокоен. Петухи еще не пропели, солнце уже поднялось из-за горы, на улочках среди маленьких деревянных и каменных домов людей почти не было, только самые отпетые жаворонки вышли на ристалище поупражняться, пока солнце не начало греть сильнее.

Стало скучно. Скука подкралась не только что. Анне былой скучно и вчера перед сном и днем и утром и позавчера, скучно было и неделю назад, так что скука скорее вернулась, навестила Анну как добрая подруга. Вместе со скукой уже несколько дней приходят волнения, и переживания они кормят и отравляют светлую голову Анны не хорошими мыслями, сомнениями и ей становится не по себе от их компании. Она тяжело вздохнула и по привычки устремила взор в сторону дороги из Дроутена к Охотничьему пределу.

— Где же ты? — еле слышно шепнула Анна, и голос ее задрожал.

Хризольда — личная эранбелия, так похожая на сокола с хохолками над каждым из голубых глаз, встрепенулась на жердочке среди тонких стальных прутиков клетки, чем отвлекла свою хозяйку. Анна доверяла Хризольде как подруге, поэтому клетка всегда была открыта. Убедившись, что внимание привлечено птица, спрыгнула с жерди, подошла к краю клетки, расправила белые крылья, будто потягивается, вдруг взмахнула и мигом перелетела с клетки на стол, что напротив кровати. Хризольда перешагнула через книгу «Алхимические рецепты» и остановилась рядом с чернильницей.

Хризольда не умела говорить по-человечески, зато умела показывать жестами, взглядом и щебетанием то, что хотела бы сказать, будь она человеком. Вот и сейчас Хризольда чувствуя, как не спокойно и от того нехорошо, хозяйке, пыталась что-то сказать взглядом. В голубых глазах птицы было какое-то послание. Анна, как всегда, уловила его и смогла прочесть.

— Написать ему письмо? — спросила она, обнажая плечи и тело от ночной рубахи.

Хризольда кивнула.

Анна достала из сундука рядом с зеркалом, стопку аккуратно сложенной одежды и положила ее на кровать.

— Может ты и права, — Она любовалась своей стройностью в зеркало. — Я ему давно не писала.

Анна взяла из стопки одежды белую рубаху, и нырнула в нее без труда, высунув голову из воротника.

— Надо узнать как у него дела… За одно и себя успокоить, Да? — Она обернулась к птице, ожидая реакции, хотя и сама прекрасно знала, что надо написать, что надо себя успокоить.

Анна достала из стопки черное платье с красной вышивкой на воротнике. Она сунула одну руку за другой в рукава и накинула платье на себя. Платье облегало тело Анны и не скрывали изящества форм и плавность изгибов ее фигуры, лишь юбка внизу с достойной скромностью, прятала ее стройные ноги. Она выпрямилась, разгладила мягкую ткань на талии.

Конечно же, собирайся она в бой, как раньше, одела бы другой наряд. Но нет: сегодня ее ждут только раненые вороноборцы, кровь, стоны и множество запахов от эликсиров и трупов. Ждут ее, как и ждали вчера и позавчера и каждый день до сегодня. А как бы ей хотелось взять коня и уехать к Клейнару, снов ездить с ним, просто быть с ним и лечить его, как поклялась когда-то, а не всех подряд в орденской лечебнице и не мучатся в ожидании и переживаниях. И она уехала бы, но нельзя Клейнар ей не позволяет, говорит, что в Дроутене безопаснее и глава ордена накажет, если лекарь просто так уедет, без достойной причины и вряд ли волнение за друга, очень близкого друга достойная причина. Иногда Анна ощущает себя пленницей.

Анна села за стол потянулась к стопке бумаги на краю, положила чистый лист перед собой, обмакнула перо в чернила, и поставила точку на белом листе. За мгновение точка превратилась в букву «М», потом в слово «Мой», а еще через несколько секунд в обращение: «Мой дорогой Клейнар» Перо в легкой руке скользило по бумаге, там появлялись новые буквы, слова и предложения. В письме Клейнару Анна жаловалась что скучает, говорила, что волнуется и боится за него, просила ответить. Пока хозяйка писала письмо, Хризольда ходила по столу, кося взгляд на лист, постепенно заполняющийся красивыми ровными черными буквами. Один раз птица не удержалась и с любопытными глазами заглянула в письмо.

— Хризольда, не подглядывай, — улыбчиво сказала ей Анна.

Дописав последнюю букву, Анна отложила перо и осторожно подняла лист. Она еще раз пробежала по черным буквам глазами: «…Пожалуйста, Клейнар возвращайся скорее. Я скучаю. Удачной охоты и береги себя.

Твоя любимая подруга Анна»

Анна свернула письмо, связала его ниточкой и поставила печать.

— Хризольда, а почему это ты еще не готова?

Птица взмахнула крыльями, метнулась в клетку, взяла в клюв кожаный ошейник и вернулась к хозяйке. Анна помогла птице одеть ремешок, подогнав его под шею эранбелии.

— Не туго?

Хризольда мотнула головой. К ошейнику был пришит еще один ремешок, он служил креплением для писем. Анна просунула туда свернутый лист и сильно затянула, так что письмо под креплением сплющилось. Анна подставила предплечье. Птица запрыгнула на руку хозяйки и смиренно подождала, когда ее поднесут к открытому окну.

Город за окном стал живее. Местный пекарь уже затопил печь, а со стороны кузницы доносились удары молота. Людей на улице стало больше. С башни они казались маленькими, их лиц было не различить, отличались они только одеждой и прическами. Маленькие человечки ходили между каменных и деревянных домов. Отовсюду доносились и перемешивались между собой в непонятную мешанину голосов разговаривающих людей.

Анна посмотрела на Хризольду, птица гордо выпрямилась.

— Ну, подружка, ты знаешь куда лететь и кому доставить. — Анна пальцем повторила мягкие изгибы птичьей головы и шеи, касаясь переливающихся перьев.

Хризольда кивнула.

— Когда найдешь его, передай ему привет и пусть обязательно напишет мне.

Хризольда вновь кивнула с пониманием в глазах.

Анна вытянула руку с птицей из окна. Хризольда махнула крыльями и взлетела. Она набрала высоту и уже парила над городом, направляясь к горам.

— Удачного тебе полета! — Анна провожала взглядом птицу и не спускала с нее глаз. Через минуту птица стала лишь точкой на горизонте, а через две и вовсе исчезла за горами, что окружали поле и город со всех сторон.

Анна вернулась в комнату. На дверной ручке в ножнах весел меч, а по правую сторону от самой двери стаяли кожаные сапожки черного цвета. Анна одела один сапог за другим и вышла из комнаты. Впереди Анну ждали завтрак, а потом целый день, выслушивания историй о боевых подвигах и бесстрашии от мужчин, которые пришли к ней перевязать раны. И некоторые из них почему-то считаю своим долгом заигрывать с молодой медичкой обрабатывающей рану, от чего становиться неловко. Это ждало ее впереди, но сперва завтрак.

Анна жила не одна с ней проживала матушка Юлия — пожилая женщина и давняя знакомая родного дяди Анны Веренда, ныне руководящая орденской библиотекой. После приезда Анны в орден Юлия стала ей наставницей и относилась к ней как к дочери. Юлия могла упрекнуть, могла поругать или наказать, но всегда была готова выслушать и помочь советом. Анна могла доверить ей свои секреты и поделится переживания, не стеснялась выплакаться ей, точно зная, что Юлия успокоит и утешит, а когда надо подбодрит. Они доверяли друг другу, как мать и дочь.

Когда Анна прошла на кухню, Юлии уже не было. Зато кухонный стол был накрыт: печеный картофель, и кусок жареного мяса лежали в одной тарелке, еле заметный пар, пахнущий кориандром, плавно извивался над тарелкой. В печи над тлеющими красно-оранжевыми углями висел маленький котелок, должно быть там грелся травяной чай из свежих листков смородины и мяты. Юлия похлопотала и успела приготовить завтрак и себе, и Анне.

«По пути в лечебницу, надо будет заглянуть к Юлии в библиотеку и поблагодарить ее за завтрак», — подумала Анна и села за стол.

Анна завтракала в одиночестве и тишине. В такие моменты, когда она одна и не может отвлечься, ей невольно приходиться слушать свои мысли или путешествовать по самым разным воспоминаниям. В этот раз поток мыслей, нес ее в прошлое к месту, в котором она оказывается каждый день, уже давно, к родному дому, в юность, туда, где она впервые услышала о Клейнаре…

Воспоминание первое: О не желанном замужестве

Детство и большую часть юности Анна провела в семейном поместье и прилежащем к нему селе. Она была единственной дочкой в семье и самым младшим ребенком. Анна редко покидала земли своего отца барона Вэмила, иногда ей удавалось уговорить отца взять ее с собой в город. Но она мечтала о большем. О таких приключениях, которые описываются в книгах, что она читала сидя под деревом в саду. И именно о таких приключениях ей рассказывал любимый дядюшка Веренд, который редко заезжал погостить к отцу и поведать племянников. В семье Анны было трое детей, она и двое старших братьев Деян и Иден. Больше всего времени с Верендом проводила Анна. Она постоянно расспрашивала его о приключениях и о жизни вороноборца. И ей нравились его истории. Веренд и Анна очень сблизились и даже стали писать друг другу. Одно из этих писем заставило Веренда отложить все дела и немедленно приехать к брату, чтобы поговорить.

Анна сидела на мягком ковре и смотрела, как ярко рыжий огонь в камине напротив хрустит поленьями. Из-за закрытой двери доносились грубые голоса. Отец и дядя громко спорили. Анна слышала лишь обрывки слов и не могла сложить их в предложения. Тревога нарастала у нее внутри. Она точно знала, о чем спорят Веренд и отец. Ее больше беспокоил результат этого спора ведь если у Веренда не получиться выиграть, переубедить отца — она обречена, стань женой нежеланному мужу, которого даже не знает. Анна боялась узнать результат, ей хотелось присутствовать там и видеть куда идет спор, чтобы подготовить себя. А так она просто сидит, волнуется и ждет, пока двое мужчин там за дверью решают ее судьбу. Почему двое мужчин решают ее судьбу без нее?

Анна косо поглядывала на дверь, ожидая, что в этот момент кто-нибудь выйдет и скажет ей вердикт. Или приговор. Подобное замужество для Анны все равно, что попасть в рабство. Это на корню срубает ее мечту путешествовать, увидеть мир. Веренд ее понимал и поэтому, она обратилась к нему. Наконец тревога и волнение стали нестерпимы, любопытство выиграло долгую борьбу. Анна подошла к двери и тихонечко прислонила ухо. Спор был в самом разгаре:

— Веренд, это моя семья и моя дочь! — твердо говорил отец повышенным тоном. — Не лезь в наши дела! Если я сочту нужным с тобой посоветоваться, я тебе скажу.

— А ты у Анны спросил, хочет ли она? — также твердо отвечал Веренд. — Она уже большая и сама вправе выбирать, кого ей любить и как поступать.

Отец усмехнулся.

— Ты, должно быть, забылся — ей пятнадцать.

— Тогда почему пятнадцати летняя девочка понимает, что не правильно отдавать ее за муж кому попало, а ты нет?

Анна услышала громкий удар по столу.

— На вот почитай, — продолжил Веренд, похоже вместе с громким ударом он выложил на стол письмо Анны. — Почему твоя дочь жалуется мне? Анна видит — ты предпочел деньги и поместье родной дочери!

На глазах Анны наворачивались слезы. Веренд в чем-то был прав. Анну преследовало ощущение, что ее обменяли или продали, но она понимала: это своеобразная жертва поможет спокойно жить остальной семье. И она металась. Ей не хотелось замуж, но хотелось помочь близким. Но был еще один выход, и Анна о нем знала, о нем знал, и отец, и Веренд.

— Веренд, у меня нет другого выхода и она должна это понимать, — говорил отец.

— Брось, мы все знаем, что есть.

— Неужели?! И какой же? Ну-ка просвети!

— Позволь мне увести ее в Орден, вашей семье дадут хорошую награду за добровольца. Хватит, чтобы выплатить долги.

— Ты смеешься?! Хочешь, чтобы моя дочь ходила по пояс в крови как ты?! — громко возмущался отец.

— В ордене из нее сделают лекаря, и все чем она будет заниматься, это лечить раненых, — спокойно отвечал дядя.

— Лекарем на поле боя! Как будто я не знаю, что ваши медики тоже сражаются.

— Я лично обучу ее сражаться, обещаю, она будет ездить со мной и Клейнаром, ничего с ней не случиться. И она будет только счастлива. Ты наверняка и без меня знаешь, как она рвется путешествовать.

— Только потому, что ты забил ей голову своими россказнями! — резко бросил отец.

— А такими темпами ты добьешься того что она убежит…

Анна услышала чьи-то легкие шаги позади. Она обернулась, сделав вид что ни при чём и вовсе не подслушивает. Мама в синем платье подошла к ней, поблескивая рыжими локонами в дневном свете.

— Анна ты опять подслушиваешь? — Мама заглянула в глаза Анне.

— Да. Я терпела, но любопытство меня одолело. Мне нужно было знать, к чему готовиться.

Мама улыбнулась, и улыбка согрела и успокоила Анну.

— И к чему же тебе готовится?

— Я не знаю… — Анна опустила глаза и слегка мотнула головой. — Веренд пытается его уговорить, но отец не поддается.

— Не переживай у Веренда есть еще два дня, он упрямый, справится. — Мама ласково положила руку на плече Анны.

— Вот именно Веренд такой же упрямый, как отец. Один другому никогда ни уступит.

— У братьев всегда так. Пусть спорят. Лучшее что мы можем это не мешать им. Идем. Ты, наверное, уже знаешь, что Веренд приехал не один.

— Нет? А с кем?

— С учеником, Клейнаром, очень симпатичный и добрый юноша, только слегка неопрятный.

— Мама, боюсь мне уже поздно заглядываться на мальчиков, через два дня ко мне приедет жених. — Анна улыбнулась.

Мама усмехнулась в ответ.

— У тебя есть еще целых два дня можно, и приглядеться, пока ты не за мужем.

— А где он сейчас? — вдруг заинтересовалась Анна, любопытство заиграло в ней. Наверняка у ученика Веренда тоже есть истории о приключениях, которые он мог бы поведать Анне.

— Пошел прогуляться. — ответила мама, с радостью наблюдая, как повеселела дочь. — У тебя будет еще шанс блеснуть перед ним, если поможешь мне и Алюте приготовить еду на всех.

— Конечно…

***

Подумать только если бы Веренд, не привез тогда Клейнара, она не завтракала бы сейчас в башне орденской библиотеки. Анна очень хорошо помнит, как встретила Клейнара. Именно тогда она ощутила теплое и приятно чувство внутри, которое тогда еще не признала и не могла объяснить. То было днем, и там была злая собака…

Воспоминание второе: О первой встрече

Анна любила готовить, особенно когда папа и двое братьев хвалят ее за вкусную еду. Мама и кухарка Алюта ежедневно учили Анну выполнять женскую работу и вообще быть женщиной и хозяйкой. Вместе с ними Анна выучила манеры, научилась держать осанку, делать прически, писать и читать, следить, и ухаживать за собой, готовить и выполнять работу по дому. Кухарка и мама всячески готовили Анну к тому, что рано или поздно на ее плечи ляжет женское бремя хранительницы очага.

На кухне стоял вкусный запах жареного мяса и приятный аромат яблочного пирога. Анна, мама и кухарка Алюта разговаривали, шутили и совсем немного сплетничали, не замечая, как летит время, и как кончилась мука.

— Алюта, сходи, пожалуйста, за мукой, — попросила мама.

— Мама, можно я схожу, — вызвалась Анна, — хочу прогуляться.

— Ну, хорошо, ступай.

Анна побежала с кухни через дверь на задней двор, минула сад поместья, вышла к тропке, ведущей вдоль каменной стены, оплетенной виноградными лозами. Обычно на этой тропинке стоял садовник Морис, ухаживающий за виноградным украшением стены, но отцу пришлось дать ему отставку, по причине обеднения семьи и нехватки средств на оплату работ некоторой части прислуги. Тропинка вывела Анну к главным воротам и, отворив их, она шагнула вперед, оказавшись за пределами поместья. Ниже по дороге были деревянные дома селян. Теперь путь ее лежал через село средних размеров. Анна наизусть знала каждый закоулок, и кто, в каком доме живет. Крестьяне, как обычно, все в заботах. Собирают урожай, латают крышу, сельские мальчишки, вообразив себя рыцарями, дерутся палками, девочки играют в догонялки, заплетают косички. Все взрослые немыслимо заняты, но все равно находят время, чтобы поклониться и поприветствовать проходящую мимо юную рыжеволосую Анну — девушку с наивными голубыми глазами. Сельские жители уважали Анну за ее сочувственность и доброту, кои она унаследовала у своей матери, а находчивость ей досталась от отца. Что случится, у кого корова сбежит, забор сломается, крыша потечет, или ограбят, Анна, как узнает, побежит рассказывать отцу и начнет тут же уговаривать, чтобы помог беде, а отец единственной дочери редко когда отказывал. Вот от чего новость о скорой женитьбе Анны так расстроила местных — их покидала заступница.

Анна вышла из села. Дорога спускалась под холм и тянулась вдоль камышистого берега, на котором стояла мельница, где жил мельник и его сын. Анна остановилась, полюбоваться видом. Река, бурля и пенясь на порогах, неслась вперед, напоминая змея извивающегося между холмов. На противоположном берегу виднелся лес, высокие деревья еле заметно покачивали кронами от ветерка, а над ними кружили птицы. Дышалось свободно, в воздухе пахло ароматными полевыми травами, а от реки тянуло рыбой. За пятнадцать лет этот вид стал Анне родным, но возможно… очень возможно скоро ей придется с ним расстаться. И она не знает когда, сможет увидеть его снова. Анна решила, что как только выдастся возможность сюда вернуться, она ей непременно воспользуется.

Она была уже у мельницы. Огромное деревянное колесо, за каменным зданием крутилось под напором воды. Левее мельницы был маленький ничем не примечательный дом. В окнах виднелись красные и оранжевые блики от камина, дым шел из трубы. Значит кто-то из хозяев дома. Анна направилась к двери. Странно, но в конуре у дома не было собаки, мельник всегда сажал ее на цепь, она, в отличие от хозяина, совсем не любит гостей, бросается на каждого проходящего мимо.

Вдруг что-то потянуло Анну назад за нижний край платья. Железо забренчало, волочась по земле.

— Р-р-р-р-р! — Злобное рычание раздалось рядом с правой ногой и задергало вниз.

«Собака!» — Анна отдернулась и оглянулась. Черная овчарка вцепилась зубами в подол ее платья и тянула на себя. Цепь крепилась на ошейнике, звенела и волочилась по земле, а в замыкающем кольце торчал железный крюк, который должен был удерживать цепь в стене конуры.

Анна испугалась в страхе и панике схватилась за зеленую гладкую ткань платья на бедре, резко шагнула назад и дернула на себя. Раздался треск. Кусочек ткани, украшенный цветочным орнаментом серебреных нитей, остался во рту у овчарки.

— Р-р-р-Гав! — Рявкнула собака, ткань выпал из ее челюсти.

Анна не знала что делать. Собака злобно смотрела на нее оскалив острые зубы, черная шерсть стояла как острые иглы, хвост, словно дикий неудержимы маятник рассекал воздух, она подогнула лапы.

«Сейчас наброситься!» — мелькнуло в голове Анны, она смотрела только на собаку. В попытке спастись она шагнула назад. Сильнейшая дрожь мешала двигаться. Анне показалось, что тело ее совсем обессилело, вся энергия покинула ее, и она замерла на месте, сердцем колотило бешеный ритм в груди, и каждый удар отдавал в виски

— Р-р-р-р! — собака накинулась на Анну, клыки метили прямо в глотку…

Анна закричала, закрыла глаза, от бессилия пала на землю, защитила лицо руками…

Цепь зазвенела, раздался глухой звук: что-то плюхнулось на землю, и тут же она услышала скуление, в мгновение, перетекшее в яростное рычание. Анна открыла глаза и увидела, как собака поднимается с земли, а юноша с темными не очень длинными взъерошенными волосами сжимает в руке ее цепь. Он был сосредоточен на звере, брови его были нахмурены, словно подражали дикому волку и одновременно говорили овчарке, что он тоже может наброситься и растерзать.

— Нападай! — крикнул парень, наматывая цепь на руку. — Давай, псина!

Собака разбежалась и набросилась на него лапами вперед. Юноша увернулся, но едва собака коснулась земли, как тут же снова прыгнула и вцепилась в предплечье, прокусив кожаную перчатку.

— А-а-а-а! — завопил юноша, повалившись на собаку. Овчарка отцепила его руку, зарычала, извернулась, хотела отбежать, но он, скривив лицо, обхватил ее за шею, рукой из которой сочилась кровь, и прижал к себе, кулаком с цепью ударил ее по морде, немедля перевалился на спину и быстрым движением два раза обмотал цепь вокруг ее челюсти. Он стал оттягивать в сторону оставшиеся кусок цепи, не позволяя овчарке открыть рта. Собака билась в отчаянье, рука юноши душила ее все сильнее. Его кровь стекала по руке, делая черную шерсть собаки блестящей и мокрой. Совсем не много собака брыкалась, но затем, ослабла и успокоилась, словно умерла.

— Хух… — Парень облегченно выдохнул, и скинул себя собаку. Его победный выдох услышала Анна. Дрожь постепенно уходила. Дышать было трудно, в висках стучали маленькие молоточки, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Анна понимала, что теперь в безопасности. В двойне ее успокаивало мысль, что парень жив и рядом с ней, а собака недвижимо лежит на земле.

Юноша подошел к ней, подал руку, а ту, что с кровоточащим укусом спрятал за спиной.

— Ты Анна?

Он пытался скрыть боль и от этого делал напряженное лицо, словно застывшее. Теперь Анна могла рассмотреть его поближе.

— Я… — Как только она подола ему руку, ощутила тепло от его грубой ладони, оно успокаивало. Те несколько мгновений, что она поднималась, изучала серо-зеленые глаза юноши и черты его лица.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо. — Она улыбнулась ему в знак своего доверия.- Спасибо за спасение… Если бы не ты…

Из мельницы вышел мельник

— Госпожа Анна? Моя собака! — Он был очень удивлен, кинулся к телу собаки. — Что с ней?

— Она без сознания, — объяснил парень, — Твоя собака чуть не загрызла госпожу. Ты бы цепь лучше крепил.

— Госпожа простите меня! — Мельник пал на колени перед Анной. — Обещаю больше не повториться!

— Густав успокойся все обошлось, а вот собаку тебе лучше заменить, на какую ни будь подобрее. — Анна краем глаза заметила, как юноша напряженно сжимает руки в кулаки, сдерживая боль. — Покажи руку! — вдруг вспомнила Анна

— Там не сильно. — Ответ был зажеванный, он развернулся к ней, пряча руку.

— Ну-ка покажи! — Анна схватила его за предплечье,

— С-с-с-ай-ай! — Юноша скорчился от боли готовый упасть на землю.

Анна сняла с руки перчатку. Перчатка была мокрая и скрывала ужасную картину: из нескольких кровоточащих дырок разных размеров и глубины ручьями сочилась кровь, окрашивая в алый цвет все предплечье. Анне стало дурно и захотелось отвернуться, но она сдержала себя.

— Это ты называешь не сильно! Густав живо тащи спирт, рану нужно обработать

— Госпожа у меня нет спирта.

— Водка есть?

— Агась.

— Неси ее и чистые тряпки быстро!

— Слушаюсь. — Мельник помчался в свой дом.

— Тебе нужно сесть, — сказала она юноши, осмотрелась вокруг: рядом с домом почти в плотную стояла лавочка. — Идем. — Она взяла его за руку и повела к лавке — И не сопротивляйся.

— Ладно, ладно…

— Вот госпожа водка и тряпка, как просили

— Спасибо. — Анна приняла, у мельника из рук стеклянную бутыль и кусок ткани, все положила на лавку рядом с парнем.

— Может вам еще, чем помочь?

— Да, отнеси, пожалуйста, мешок муки в поместье на кухню и скажи, что я скоро буду

— Хорошо, уже бегу.

Мельник забежал в мельницу.

Сперва Анна вылила на раны водки. Парень завопил и почти подпрыгнул от жгучей боли. Затем она порвала тряпку, сделав из нее неровный и длинный кусок ткани. Она стала перебинтовывать, предплечье юноши.

— Ты так и не сказал, как тебя зовут, — заговорила она, перекладывая ткань из руки в руку.

— Клейнар.

Анна подняла глаза.

Он был одет просто: плотный кожаный жилет затягивающийся ремешками и запыленная черная рубашка, на поясе висел кинжал, а на грудь медальон вороноборцев из стали — воин пронзающий ворону мечем.

— Клейнар, спасибо что спас.

— И тебе спасибо, за помощь с раной.

— Пустяки. — Она улыбнулась, — что такое рана по сравнению со спасенной жизнью.

Они замолчали. Анна накладывала бинт, мило улыбаясь и поглядывая с большим интересом на него, ожидая ответного взгляда или хоть какого-нибудь внимания со стороны Клейнара. Но Клейнар смотрел то наверх, то по сторонам, избегал смотреть на нее. Анне было неловко, и она чувствовала, что Клейнару тоже. Но ей нравилось помогать юному вороноборцу, она даже испытывала какое-то легкое возбуждение. И ему, судя по мурашкам на коже тоже нравилось, ее забота. Он был зажат словно, воздерживался от эмоций, как то само собой в голове сложилось впечатление, будто Клейнар обделен женским вниманием и это в нем привлекало.

— Ты очень приятно накладываешь повязку.

— Спасибо. — Анна снова мило улыбнулась, обрадовавшись голосу Клейнара.

— Где ты так научилась?

— Мама была военным медиком, она меня научила.

— Знаешь из тебя бы вышла не плохая медичка

— Правда?

— Угу. — Кивнул Клейнар.

— Хотел бы я такую себе в напарницы

Клейнар вдруг отвел взгляд и как то порозовел.

— Не совсем поняла, о чем ты, но сочту это за комплимент.

— Это он и был, — оправдался Клейнар.

Анна оглянулась. Собака мельника все еще лежала на земле.

— А ты точно собаку не убил?

— Точно. Скоро очнется, видишь, вон дышит.

Анна пригляделась. И точно: тело овчарки периодично вздымалось и опускалось, как во время сна. Анна закончила перевязку, связав два края ткани.

— Вот ты и готов к новым свершениям, герой! — бодро воскликнула Анна

— Спасибо!

— Тебе спасибо за спасение. Спас бы ты меня еще от этого жениха.

— Этим сейчас занимается Веренд. Во всяком случаи занимался, пока меня не послали за тобой.

— Значит, они, наконец, прекратили спорить и мне пора узнать свою судьбу. — Анна тяжело вздохнула, взор ее устремился к земле. Впервые ей было страшно идти в родной дом. Но встреча с судьбой неизбежна и Анна решила пусть это произойдет быстрее:

— Пошли, я не хочу это оттягивать, будь что будет.

Они шли по селу. Клейнару был не превычен неспешный темп Анны, но он старался ее не обгонять.

— Значит ты ученик моего дяди? — поинтересовалась Анна

— Да.

— И какой из Вернда учитель?

— Хороший. Он многому меня научил: владеть мечем, лечить себя, готовить эликсиры, охотиться.

— И собак душить?

— Нет, этому меня научила жизнь на улице.

— Жизнь на улице?

— До встречи с твоим дядей я был бездомным сиротой.

— А можешь рассказать, как вы познакомились? Мне очень интересно.

— Все началось с того что я попытался стащить у него кашель на рынке…

Клейнар рассказал ей всю историю. По просьбе Анны, он рассказал еще несколько смешных и интересных историй о своих приключения с Верендом. Они вместе смеялись, Анна замечала, какое искрение удовольствие у юноши вызывает ее улыбка и смех, она в полной мере чувствовала его внимание и не стеснялась в благодарность одаривать его улыбкой. Получался круговорот приятности и удовольствия. Им нравилась кампания друг друга.

Когда они вошли в дом, отец семейства созвал всех в гостевую комнату. Он встал в центре, подозвал к себе Анну, положил руку ей на плече и с жалобным видом при всех сказал:

— Анна, мне не хочется отдавать тебя замуж, — говорил отец, — но иначе мы ни как не отдадим долги.

— Ты просто продал меня отец! — заявила Анна, отдернув плечо, скинув тяжелую отцовскую руку — Почему ты готов отдать меня неизвестным людям, но не хочешь отпустить меня с родным дядей?

— С Верендом тебе опасно.

— А какая разница? Откуда ты знаешь, как ко мне будут относиться в чужом доме. Вдруг мой жених будет пользоваться мной каждую ночь, или его родня будет унижать меня. Уж лучше я умру от клинка, чем буду всю жизнь жить с человеком, которого не люблю и уже ненавижу, и воспитывать его детей!

— Что ты себе навыдумывала! Прежде чем судить сперва узнай кого, судишь. Семья Даминиана очень благородные и влиятельные люди. Они будут любить тебя как собственную дочь. Ты разделишь власть со своим мужем и станешь достойной владыкой тех земель.

— Не нужна мне власть. Все понимают, что ты оскорбил и предал меня, отец! — обвинила Анна и ища поддержки, бросила взгляд на остальных стоящих в стороне от нее и отца. Мама и Веренд, молча, кивнули. — Если семье нужны деньги — я выйду за него, но обиду тебе не забуду! — С этими словами Анна развернулась и побежала из комнаты.

— Анна! — Крикнул ей отец, но она даже не обернулась.

Анне захотелось побыть одной, и она уединилась в саду. До вечера ее никто не видел.

***

Анна вспоминала дальше, все глубже окунаясь в свои мысли. Она не заметила, как еда исчезла с тарелки. Очередь за чаем.

Чашка с горячим чаем, ароматно пахла мятой и грела ладони. Анна медленно прикладывала краешек чашечки к губам и делала маленькие глотки, чтобы ни обжечься, в нутрии становилось тепло и хорошо. Для полной идиллии не хватало человека, с которым можно разделить воспоминания, обсудить их, у которого можно спросить: «А помнишь тот вечер, как мы тогда танцевали?» и точно услышать ответ. Не хватало Клейнара…

Воспоминание третье: Последние деньки на родине

Анна медленно бродила по саду. Она постоянно осматривалась. Птицы щебетали на деревьях и носились над головой в голубом небе. Зеленые кусты стояли недвижимо, словно часовые. Цветы тянулись к солнцу, выделяясь яркими бутонами и лепестками из зеленого фона. Царящая кругом атмосфера успокаивала и подавляла злобу внутри.

Анна не хотелось думать о плохом, но с каждой секундой она все больше осознавала, что случившееся не сон. И отец — человек, который воспитывал и растил ее в любви и заботе, сколько она себя помнит, вот так вдруг предал ее, продал другой семье.

— Анна! — окликнула ее мама.

Анна остановилась и повернулась на голос. Из-за длинного платья казалось, будто матушка плавно порхает к ней.

— Ты большая молодец! — улыбнулась матушка, подойдя к дочери, присев и положив руки на плечи Анны, что вселяло покой и уверенность. — Сумела за себя постоять. Отец даже засомневался, а завтра Веренд с ним еще раз поговорит.

— Хорошо, — холодно ответила Анна.

— Анна хватит киснуть. — Мама посмотрела ей прямо в глаза, в этот момент Анна почувствовала, как уходит грусть и наступает покой. — Знаешь, как бы я поступила на твоем месте?

— И как же?

— Точно бы не стала ходить обиженной и смотреть в землю, опустив нос. Пожалуй, я бы хорошо повеселилась, очень хорошо так повеселилась. Ты же помнишь про танцы сегодня вечером в честь дня рождения хозяина таверны?

— Я совсем забыла.

— Вот сходи, потанцуй, поздравь Гелия.

— Только я не нашла спутника, придется сидеть и смотреть как подружки танцуют с мальчиками.

— Анна ты должно быть слишком увлеклась переживаниями, один юноша приехал сегодня вместе с Верендом, вот тебе спутник. Пригласи Клейнара, думаю, он будет не против.

— А, пожалуй, да — При мысли о Клейнаре Анна слишком повеселела

— Ну тогда не медли, зови сейчас! Если не согласиться у тебя еще будет время его уговорить.

— Мне кажется, он согласится.

Анна заторопилась в дом звать Клейнара.

Она нашла его раньше, чем планировала. Он бил мечом чучело человека на заднем дворе, за специальным ограждением. Анна недолго наблюдала за Клейнаром, удивляясь его мастерству. Быстрые импульсивные удары, пируэты и выпады, он выполнял более чем на достойном уровне. Но ей они казались, просто опасными, смертоносными, но в чем-то красивыми.

Отец Анны в прошлом был военным и на ее глаза обучал двоих сыновей фехтованию и борьбе. Анна тоже хотела научиться владеть мечем, но ее не допускали потому что: «Не женское это дело мечем махать». И тогда любопытство Анны стали усмирять книги разных мастеров фехтования с гравюрами. Читать-то, ей запретить некто не мог. А еще Веренд пару раз давал подержать свой меч и показывал удары. Но она все еще плохо разбиралась в фехтовании.

Оставив бедное чучело, Клейнар стал просо вертеть меч в руках. Перекладывая из ладони в ладонь рукоять, не останавливая ритма вращения.

Анна подошла к ограждению и окликнула:

— Клейнар!

Юноша посмотрел в ее сторону и опустил меч.

— Клейнар! — повторила Анна. — Подойди, пожалуйста, у меня к тебе предложение.

Юноша покорно зашагал к ней, вытирая пот со лба, заодно убирая назад мокрые, блестящие темно каштановые волосы.

— Какое? — поинтересовался он, положив руку на ограду.

— Сегодня вечером у хозяина таверны праздник и будут танцы. Мне нужен партнер. — Анна смущенно улыбнулась. — Пойдешь со мной?

— Я бы с радостью, но только вряд ли я подойду на роль твоего спутника. Я танцевать не умею.

— И ничего, в деревне никто не умеет. Ну, пожалуйста, Клейнар! — Анна схватила его кисть в нежный замок ладоней. — Мне осталось здесь меньше двух дней, и я хочу повеселиться напоследок. Все мои подруги будут с мальчиками, а я одна. Пойдем. Заодно и ты повеселишься со мной, развеешься.

Клейнар потупил взгляд, зачесал затылок, он был смущен, и полон сомнений, но набрался смелости и заставил себя сказать:

— Анна, послушай, не подумай, что я пристаю, но… — Вдруг он сделал не большую паузу, чтобы подобрать нужные слова. — Прежде чем ты уедешь, мне бы хотелось узнать тебя получше. — Голос у него был не уверенный и тише чем обычно.

Клейнар замер, в ожидании ответа и реакции. Он любовался, тем как ее теплые шелковые ладошки сжимают его грубую кисть. Анна чувствовала как ему неловко и посчитала нужным поддержать его улыбкой, заставила расслабиться.

— Конечно, обязательно узнаешь, — сказала она, замечая, как юноша избегает ее взгляда и тает от внимания к себе. — Мне тоже хочется узнать тебя получше. И сегодня вечером у нас есть замечательная возможность, как следует сдружиться.

— Только смотри, я тебе предупреждал, какой из меня танцор

— Не важно, главное, чтобы мы повеселились. Ладно, я пойду готовиться, но, а ты пока занимайся своими делами, а как стемнеет, встретимся у ворот поместья. Хорошо?

— Хорошо.

— А как твоя рука? Гляжу, ты уже фехтуешь

— С рукой все хорошо. — Клейнар показал перевязанное предплечье. — Я выпил эликсир и раны стали заживать быстрее, уже почти не болит.

— Я очень рада, что все в порядке. Не буду тебя отвлекать. До вечера, Клейнар.

— До вечера Анна.

И вот наступил вечер. Сквозь тишину в саду стрекотали кузнечики. Со стороны селения доносилась еле слышная музыка. Ветра почти не было, а в воздухе пахло рекой и тлеющим костром. Высоко по темно голубому небу скользили ласточки. Солнце пряталось за очертания леса на горизонте.

Клейнар ждал Анну у главных ворот поместья, наблюдая за птицами. Она шла медленно, плавно. От движения ног на синем платье появлялись мягкие складки. На груди в квадратном вырезе весела серебряная цепочка с синим камнем, сверкающим драгоценным блеском в ночи, подобно звезде. Длинные рыже волосы спадали ей на плечи.

Клейнар сделал шаг Анне на встречу.

— Ты готов? — спросила она

— Ты такая красавица, мне кажется, я буду только портить твою красоту своим убогим нарядом.

Он был одет все в туже рубаху, те же высокие сапоги из кожи и штаны.

— Нет, не правда. — Анна нежно улыбнулась и взяла его под руку. — Брось Клейнар, хорошо ты выглядишь. Мы же не на бал идем, так деревенские танцы.

— Но ты почему-то оделась как на бал.

— Вот увидишь, там все девушки так одеты.

Анна несильно дернулась вперед, дав Клейнару понять, что пора идти. И они пошли, стараясь не отставать, и не перегонять друг друга. Тишина нависла над ними угрюмым облаком. И Клейнар первым решился прервать не ловкое молчание:

— Анна, — заговорил он, — расскажи о себе, что ни будь.

С этого у них завязался разговор. Анна говорила, как ей живется с двумя братьями, о семье, как мам учила ее готовить, рассказывала истории, которые с ней случались. А Клейнар слушал ее голос как музыку и если считал нужным, давал комментарий.

Время пролетело не заметно, и они уже подошли к деревянному зданию обнесенным забором. Отовсюду доносилась веселая мелодия. На улице мужчины и женщины, парни и молодые девушки, кто выпивал сидя за столом, кто, стоя, а кто танцевал под звонкую музыку, самые развеселые и вовсе выплясывали на столах, размахивая руками и ногами в разные стороны, один мужичок уже лежал под столом и мирно спал, обняв кружку.

Анна и Клейнар прошли сквозь двор вовнутрь здания. В таверне было жарко и пахло пивом. Атмосфера стояла самая веселая и беззаботная. Каждый из присутствующих веселился и отплясывал так будто у каждого сегодня именины. Все столы были сдвинуты в один большой и покрыты длинной белой скатертью. Уставшие от танцев люди сидели, беседовали, поздравляли виновника торжества, параллельно угощаясь разнообразными яствами: жареным мясом, фруктами, пирогами, пивом из бочек, вином из кувшинов, все лакомства не перечислить. Музыканты, одетые в яркую и смешную одежду стояли у дальней стены, приплясывая собственной музыки, добавляя празднику задора. Один играл на флейте, второй стучал в бубен, а третий перебирал струны на лютне. Ноги сами пускались в пляс, поддавшись чарам мелодии.

— Идем! — Анна вдруг схватила Клейнара за руку и метнулась вперед с блеском в глазах и задорной улыбкой. В груди горело желание взвизгнуть, подпрыгнуть и громко засмеяться, откинув все манеры и приличия. Клейнара потянуло за ней. Мгновение и он уже не сопротивляется, помогает девушке вести себя в самый центр, где остальные танцевали джигу, по звучные посвистывания флейты.

— Клейнар, давай танцевать, — покачиваясь в такт музыки, предложила Анна, уже готовая закружиться в танце. Но не тут-то было:

— Ты пока танцуй, — сказал Клейнар, ища глазами по углам оправдания, — а я пока пойду съем пирожок. Тебе взять?

Он уже шагнул в сторону стола. Анна положила ему на грудь теплую ладонь без малейшего упора, прикосновение было легким, нежным. Клейнар остановился как зачарованный, подчинился.

— Я пригласила тебя с собой, чтобы и ты повеселился, отдохнул от вороноборчества, а не уплетал пирожки в одиночестве.

— Анна, я не умею танцевать. Посмотри, здесь столько парней пригласи, кого ни будь из них.

— Кто-нибудь не подойдет. Танец за свое спасение я должна только тебе, — парировала Анна. — Зачем ты вообще тогда со мной пошел?

На секунду Клейнар задумался, этого ему хватило, чтобы перебороть скромность.

— Хотел побыть с тобой, — сказал он.

За честность и искренность Клейнара Анна посчитала своей обязанностью хоть, как-то наградить его в ответ. И простой улыбки ей показалось не достаточно.

— Я тоже хочу побыть с тобой, — ответила она, — но и на танцы я пришла повеселиться. Не лишай меня удовольствия. Давай станцуем, а то я могу и обидеться. — Она посмотрела на Клейнара с каким-то намеком в лживо сердитом, больше кокетливом взгляде, играющим с юным вороноборцем.

Юноша вздохнул.

— Ну ладно, давай. Только не смейся.

— Не буду. Встань напротив меня. — Она схватила его за плечи и подвинула куда нужно. — Вот так, теперь подойди ближе.

Клейнар покорно сделал не большой шаг.

— Положи руку мне на талию.

Юноша осторожно положил ладонь на ее талию. Анна почти чувствовала его прикосновение, но оно было не таким, как она ожидала, слабым, осторожным, не уверенным. Он засмущался, побоялся коснуться сильнее, чтобы не почувствовать через ткань ее тело.

— Не стесняйся. — Анна помогла парню сжать талию в крепкое объятье. — Это просто танец.

Она мягко уронила руку ему на плече. Взяла его за запястье и потянула наверх. Рука Клейнара плавно вытянулась в сторону, подражая движению Анны. Ее ладонь скользнули в ладонь юноши, а их пальцы переплелись.

— Вот так. — Она приблизилась к нему и почувствовала его неровное прерывистое дыхание. Клейнар выпрямился.

— Ты чего такой напряженный? — спросила она. — Я похожа на злую собаку? Расслабься, я не кусаюсь. — Она улыбнулась, надеясь успокоить и подавить смущение в нем. — Сейчас я поведу, а потом ты. Готов?

— Да.

Она еще никогда не видела столько сомнения в глазах людей, никогда в жизни.

— Повторяй за мной!

Анна моментально поймала ритм музыки, резво скаканула в сторону. Клейнар не успел среагировать, его сорвало с места и потянуло за ней. Он растерялся, но быстро уловил темп простых движений Анны и старался повторять за ней. Она меняла направления, разворачивала и раскачивала их, прыгала по кругу и в разные стороны, без какой-либо логики и не думала останавливаться. Она отдала всю себя веселью. Клейнара захватил этот ритм, он приплясывал с Анной.

Музыка стихла. Музыканты приготовились играть новый мотив. И в эту короткую паузы, Анна остановилась.

— Вот видишь, ничего сложного. У тебя хорошо получается! — подбадривающе сказала она.

Зазвенели первые ноты следующей песни.

— А теперь ты веди! — Она снова взяла его ладонь и положила руку ему на плече.

Клейнар начал тот же танец. Теперь он выбирал темп и направление. Анна полностью вверила ему свое тело, доверилась. Куда Клейнар туда и она.

Они кружились и скакали. Анна смеялась, а Клейнар с ней. Они разделили веселье на двоих. Знай себе, танцевали, позабыв про окружающих. Анне приходилось крепче держаться за плечо юноши, иначе велик риск нарушить контакт, а это повлечет за собой растерянный взгляд парня, и пробудит в его голове мысли, будто она не хочет танцевать или устала. Танец длился долго, пока не кончилась песня. Ноги потяжелели. Сердце еще не смирилось с окончанием танца и продолжало отстукивать ритм в груди.

— Клейнар, давай отдохнем, — предложила Анна

Юноша тут же остановился. Анна отпустила его ладонь и плечо. Он отпустил ее талию.

— Ну как тебе?

— Мне начинает нравиться, — сказал Клейнар, стряхивая усталость с руки, а пальцы другой он погрузил в волосы, поправляя их назад.

— Мне тоже. Всегда нравилось. Когда танцуешь, чувствуешь какую-то непонятную легкость.

Клейнар дослушал ее, завистливо посматривая на стол.

— Слушай, Анна, мы ведь с тобой не ужинали, может, пойдем к столу?

— Не откажусь — Анну обрадовало предложение, она и сама хотела попробовать угощения, но не решалась предложить. А вдруг Клейнар не захотел бы? Одно есть было бы скучно.

Они сели за стол рядом друг с другом.

— Анна что тебе подать? — первым делом, спросил Клейнар.

— Хочешь, за мной поухаживать, как приятно, — шутливо отметила Анна. Она хотела, чтобы это звучало, так как прозвучало: не всерьез, в шутку. На самом деле ей нравилось, она почувствовала, что ее, как будто обняли. — Подай-ка мне вон тот кусочек мяса.

Клейнар дотянулся за кусочком жареного мяса кабана и переложил его в тарелку Анны.

— Все? А запивать не будешь?

— Ты еще и волшебник, просто мысли мои читаешь!

— Дайка попробую угадать. — Клейнар изучил стол и все кувшины и бадьи с напитками на нем. — Ты хочешь… Вино?

— Неа

— Пиво?

— Снова мимо. — Она поощрила его старание скромной улыбкой, только подзадоривающей Клейнар. — Дам подсказку: Это не пьянящее.

— Значит сок.

— Да. Одну кружку, пожалуйста!

— Только бы найти его еще. — Юноша вытянул шею и приподнялся, пытаясь разглядеть напиток среди прочих.

— Если хочешь, я сама поищу.

— Нет, сиди. Я найду.

Клейнар поспешно встал и пошел вдоль стола, заглядывая в каждый кувшин. Наконец он остановился чудь дальше середины взял глиняный сосуд и поднес его к Анне с довольным лицом. Он опрокинул кувшин. Кружка Анны наполнилась жуткостью с запахом яблок.

— Кружка сока для леди Анны! — улыбнувшись, объявил Клейнар.

— Спасибо, сэр Клейнар, — подыграла Анна и улыбнулась. Она не уставала дарить ему свои улыбки. Было в этих моментах что-то, что ей нравилось, необъяснимое, волшебное, приятное.

— За что будем пить?

Только Анна подняла кружку, как виновник торжества на противоположный стороне стола поднялся, едва не свалив стол своим большим пузом, и крикнул:

— Госпожа Анна, за ваше здоровье и здоровье вашего спутника! — Крикнул громко, чтобы все слышали. Все седевшие за столом гости встали, подняли кружки.

— Согласен, — сказал Клейнар. — За твое здоровье и счастье, Анна!

— А я тогда выпью за здоровье и счастье именинника! — Она взглянула на парня. — И твое Клейнар. — Анна присоединилась ко всем, приложила кружку к губам и глотнула соку.

Сидя за столом, они завели разговор. Анна и Клейнар рассказывали друг другу о своей жизни, как живут, как жили и чего ждут от грядущего. Обсуждали жизнь в поместье и сравнивали ее с жизнью на улице. Позже к беседе присоединились подруги Анны. Они закидали Клейнара вопросами, на которые ему пришлось отвечать. У нее это вызывало странное тревожное чувство, отдаленно похожее на зависть, будто Клейнара и его внимание отбирают у нее. Но чувство усмирялось, когда юноша смотрел на нее, а делал он это часто, словно скучал. И Анне было легко подавлять ревность. Она слушала его ответы вместе с подругами. Точно уверенная, что для Клейнара, среди всех, она особенная.

Первой эту идею предложила Анна. Она заметила, что Клейнара уже утомляют вопросы и решила его спасать. Анна встала из-за стола и сказала: