Пьесы

НОЧНЫЕ ИГРОКИ

Карточная игра в двух действиях с прологом и эпилогом

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Л е в а, 35 лет.

М и х а л ы ч, 45 лет.

С е р е г а, крепыш, 30 лет.

В а л е н т и н И л ь и ч, 50 лет.

Э л л а, жена Михалыча, эффектная дама, 40 лет.

Ж е н ь к а, сын Эллы и Михалыча, 12 лет.

Э н, весьма привлекательная девица, 20 лет.

А н ь к а (Анна Петровна), 35 лет.

М о р о к о в.

С е с т р а В. И. (Валентина Ильича), 40 лет.

В о р ю г и.

К у р ь е р.

Д е в о ч к а, восточного вида.

Т е л о х р а н и т е л и.

Б а н д и т ы.

Ж е н щ и н ы, из канцелярии.

Э к с к у р с о в о д.

К о р р е с п о н д е н т.

П о с е т и т е л и м у з е я.

Действие происходит в одном из неспокойных мест на юге России.

ПРОЛОГ

Зал музея. На стенах картины. В центре большое полотно. На нем изображена огромная рыба. Внутри нее столик. За ним четыре игрока в карты. К картине подходит женщина-экскурсовод.

Э к с к у р с о в о д (обращаясь в зрительный зал). Мы с вами находимся в крупнейшем в Европе музее современного ис­кусства. В этом зале представлены картины из частных коллек­ций. Перед нами полотно неизвестного русского художника. Кар­тина была приобретена за пятнадцать тысяч долларов на аукцио­не «Кристис» коллекционером, который пожелал остаться неизвест­ным. Неизвестный художник, неизвестный коллекционер… Забав­но, не правда ли? Анонимность становится тотальной приметой времени. Предположительно название картины — «Игроки». На ней изображена фантастическая рыба, внутри нее за столиком игро­ки в карты. Картина выполнена с несомненным мастерством. Ши­рокий энергичный мазок, удивительная цветовая нюансировка рыбьей спины — все говорит о несомненном мастерстве художника! Безусловно, вспоминается библейская притча об Ионе, проплавав­шем в чреве кита три дня и три ночи. Переходим в следующий зал.

Свет гаснет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Лестничная площадка первого этажа многоквартирного па­нельного дома. Видны двери двух квартир. Слева на стене ви­сят почтовые ящики, дверь в подъезд обита стальным листом и закрыта на засов, куски такого же листа заменяют стекла во второй части двери, упирающейся в бетонную стенку. В се­редине на стуле сидит Валентин Ильич. Сверху по лестнице спускается Лева. У него под мышкой складное кресло, которое норовит хлопнуть его по ноге. В другой руке полиэтиленовый пакет с бутылками.

Л е в а. Привет!

В а л е н т и н И л ь и ч. Привет! Сегодня откроем новую колоду. (Протягивает запечатанную коробочку.)

Л е в а (рассматривая). Из старых запасов? Славные фишки!

Появляются Серега с табуреткой и Михалыч со старинным стулом.

Л е в а. Кинем жребий, кому идти за столом.

С е р е г а. Да какой там жребий! Я схожу. Делов-то!

М и х а л ы ч (недовольно). Прошлый раз мы тебя прождали полчаса!

С е р е г а. Не полчаса, а двадцать минут! (Хохочет.) Плюс сто вистов в гору по общему согласию.

Идет к двери квартиры, выходящей на лестничную площад­ку. Уверенно звонит.

А н ь к а (из-за двери кокетливо). Кто?

С е р е г а (басит). Из ЖЭКа! Сантехника вызывали? (Прикрывает дверной глазок.)

А н ь к а (смеясь, открывает дверь). Никого я не вызыва­ла! В следующий раз не открою! (Впускает Серегу.)

М и х а л ы ч. И как только жена все это терпит? Ну, хо­док! Прямо никакого удержу не знает!

В а л е н т и н И л ь и ч (бесстрастно, чуть улыбаясь). Что вы хотите? Шофер самосвала. Простой народ в этом плане без комплексов. Человек тонкого склада разве попер бы вот так, напролом, без всяких?

М и х а л ы ч. Не в этом дело. Здоровья девать некуда — вот и прет!

Л е в а. Завидуем, господа! Завидуем! Анька — баба симпатичная, в соку! Вот жена и не возражает (смеясь). Сейчас шел мимо их двери. Серегина супружница романсы поет, и мясом жареным пах­нет. И какой репертуар! «Любовь и разлука…» Дети галдят. Идиллия!

В а л е н т и н И л ь и ч. Кажется, наша благодетель­ница пару лет назад похоронила мужа.

М и х а л ы ч. Третьего по счету!

В а л е н т и н И л ь и ч. Третьего?

М и х а л ы ч. Ну не знаю, так говорят. Она в какой-то конторе пол метет… Я тут вспомнил один замечательный слу­чай! Четыре старших пики, четыре бубны с королем и две посто­ронних…

Л е в а. Ну, пошла писать теория!

Появляются Серега и Анька. Они выносят небольшой стол. Лева подскакивает и перехватывает Анькин конец стола. Устанав­ливают его посередине. Валентин Ильич с треском вскрывает ко­лоду. Тасует карты. Бросает по одной на стол каждому игроку.

В а л е н т и н И л ь и ч. Ладно, сдаю. (Собирает брошенные карты обратно в колоду. Тасует.)

С е р е г а. От судьбы не уйдешь! Да, господа-товарищи! Новые фишки — это новые фишки!

М и х а л ы ч. И первое и второе — глубоко!

Валентин Ильич улыбается, Лева смеется.

С е р е г а. Ну, народ! Любой искренний порыв обсмеют!

Л е в а. А ты не расслабляйся! Не в гараже! Кстати, не будем нарушать традицию. (Достает из пакета бутылки, стака­ны. Разливает.)

М и х а л ы ч. Анечка, не откажите в любезности! Рюмоч­ку за здоровье честной компании!

А н ь к а. Что вы, как можно! Я вам не какая-нибудь там! Ни-ни!

Л е в а. Слезно умоляем! Общество просит! Из любезности к обществу!

А н ь к а. Ну если только из любезности! (Жеманно берет стакан.)

Л е в а. За игру!

Остальные хором: За игру!

Выпивают. Серега раздает карты. Анька присаживается к нему на ко­лено.

А н ь к а. Мальчики, а пятый вам не нужен? Научили бы!

Л е в а. Такой пятый нужен всем! Жаль, что вы, Анечка, не умеете играть.

А н ь к а. Так научите! Вдруг один из вас выйдет из строя? Что тогда делать будете?

С е р е г а. Будем играть втроем.

А н ь к а. А если двое выйдут из строя?

С е р е г а. Будем пилить «гусарика»!

А н ь к а. А если…

С е р е г а. А если я останусь один, мы с тобой, Анна Петровна, будем играть в дурака на щелбаны или… на поцелуйчики, по договоренности! (Довольно ржет.)

А н ь к а (смеется). Вот трепач! (Уходит.)

М и х а л ы ч (неожиданно). У меня хвост еще вырос. Я его вчера даже дверью умудрился прищемить. Даже не знаю, что делать…

Неловкое молчание. Валентин Ильич перестает тасовать кар­ты и, нахохлившись, замирает над столом.

С е р е г а (попросту, добродушно). Ты нас прямо достал со своим хвостом, Михалыч!

М и х а л ы ч (обиженно). Вы что же, мне не верите? (Подозрительно оглядывает всех присутствующих по очереди.)

Л е в а (в сторону). Уж во мне тебе стыдно сомневаться, дружище! У меня самого не сегодня-завтра может появиться то же самое, то есть… м-м… хвост… Дело-то житейское…

В а л е н т и н И л ь и ч (делает вид, что боится оши­биться, раздавая карты). За обсдачу сто вистов в гору. Да и вообще, кто же хранит ценности дома? Лучше всего в банке…

С е р е г а. Чего-чего, а этого никто не говорил! Вот ты, Михалыч, думаешь, что он у тебя есть. А я, к примеру, его у тебя не нахожу. Но! (Многозначительно поднимает вверх указа­тельный палец.) Это абсолютно ни о чем не говорит. Каждый ос­тается при своих. Это нормальный плюрализм! (К Леве.) Ты как считаешь?

Л е в а. Я полагаю, что мы все просто должны подумать, как помочь Михалычу? Имеется в виду практическая сторона воп­роса. (Ханжески-участливо.) Больно было, когда прищемил?

М и х а л ы ч (смущенно). Нет, не больно.

Л е в а. Ну и слава богу! А в следующий раз надо быть поаккуратнее и все.

М и х а л ы ч (бодро). Шесть первых!

С е р е г а. Вторых!

Л е в а. Пас! Фишка — говно!

Пока игроки торгуются, Лева отходит к дверям. Проверяет замок и засов.

Л е в а. Хороший засов — это, братцы мои, вещь! И чтобы был хорошо смазан! (Задумчиво.) Хотя если граната… (Возвращается к играющим.)

В а л е н т и н И л ь и ч (изучая разложенные на столе карты). Ооновцы заняли пятнадцатый дом. А оставшихся жильцов просто выкинули на улицу.

Л е в а. Когда?

С е р е г а. Вчера.

Л е в а (с досадой). Все всегда все знают! Кроме меня! Интересно, за кого эти пресловутые отряды особого назначения?

С е р е г а. Вроде поддерживают администрацию… Мне предлагали пулемет Дегтярева всего за два лимона. Считай, да­ром! Они дешевле трех сейчас не идут. (Выкладывает на стол свои карты.) Остальные мои!

В а л е н т и н И л ь и ч. Думаете, они и к нам сунут­ся?

М и х а л ы ч. Очень мы им нужны! (Многозначительно.) В пятнадцатом паркет, а у нас линолеум!

С е р е г а. Ну, положим, у тебя тоже паркет!

Михалыч презрительно смотрит на него в ответ. Серега собирает со стола карты, тасует их и раздает. Делает запись в пульке.

Л е в а. Зачем им целый дом?

В а л е н т и н И л ь и ч. Как зачем? Один этаж под штаб. В квартирах личный состав с бабами гулять будет. В ос­тавшихся склад устроят. Найдут применение, не беспокойтесь!

М и х а л ы ч. Почему, ежели что, непременно ооновцы? Может это союзники? Я — пас! (Аккуратно складывает карты и кладет их на стол.)

В а л е н т и н И л ь и ч. Союзники все распоряжения получают из штаба. А эти сами по себе. Что хочу, то и ворочу! Я тоже пас!

Л е в а. Тогда распасовка. Буду вас, голубчиков, учить уму-разуму! (Открывает первую карту прикупа.) Думаете, они пу­лемета испугаются? Чихали они на него!

В а л е н т и н И л ь и ч. Отчасти, уважаемый Лев Нико­лаевич! Если придется выбирать, лезть под пули или безнаказан­но хулиганить, уверяю вас, пулеметик сыграет роль серьезного аргумента.

Л е в а. Ну, у нас никто и стрелять-то по-человечески не умеет.

М и х а л ы ч (неожиданно). Я прекрасно стреляю из пуле­мета. Как-никак два года в военном училище отбарабанил!

Все скептически смотрят на его очки с толстыми стеклами. С улицы доносится истошный женский крик: «Помогите-е-е!» Михалыч быстро подбегает к двери и прикладывает к ней ухо. Ду­шераздирающий крик повторяется, но на более высокой ноте.

С е р е г а (спокойно раздавая карты). Подсадная!

В а л е н т и н И л ь и ч (осуждающе). А если и нет, какого черта бродить в такое время!

Л е в а. Может, в аптеку срочно понадобилось или еще ка­кая нужда? Тогда как? (К Сереге.) Вдруг не подсадная? Ты что, по голосу определил? Кричит очень натурально. Может, проверим? (Достает из кармана нож. Лезвие то выскочит, то спрячется.)

В а л е н т и н И л ь и ч. Разрешите взглянуть! (Лева подает ему нож.) Фирменная вещичка… (Рассматривая.) Внутри лезвия ртуть… Как ни бросишь, втыкается острием. Приятная штучка! (Возвращает.)

С е р е г а. Хватит! Один раз уже проверяли! (Трогает ру­кой шею.) С меня достаточно! (Леве.) Сходи, если сомневаешься!

Свет гаснет. Освещен только Лева.

Л е в а. Ему в тот раз досталось. Недели три назад дело было. Ко мне еще тогда мизер пожаловал. И я специально блефо­вал, тянул время. Будто сомневаюсь, играть или нет. Такой же душераздирающий был крик. Серега, ничего не сказав, подпрыгнул и бросился на улицу. Наверно, уже перед игрой хорошо принял. Мы только полбутылки коньяку успели выпить. Я был поглощен мизером, и вообще так не годится. Не посоветовался, бросился и все! Я пошел следом. Ильич с Михалычем в таких делах учас­тия не принимают. По возрасту, из принципа или по трусости? Не знаю… Наверное, все вместе взятое. Выхожу, а Серега уже лежит, и два оболтуса в камуфляжной форме обшаривают его карма­ны. Светила луна, и видно все было неплохо. Девка в сторонке стоит и смотрит. Я хоть и струхнул прилично, подскочил к этой милой компании и ткнул одного из дезертиров ножом в задницу. Он так заорал, что я чуть не оглох, и бросился бежать. Вто­рой увидел нож и тоже припустил. А девку, поганку, еще до то­го, как ветром сдуло. Сереге тогда прилично двинули арматурой по шее…

Лева подходит к лежащему Сереге. Подхватывает его под руки и тащит в подъезд. С другой сторо­ны дверей Михалыч и Валентин Ильич. Настороженно прислушива­ются.

Л е в а. Настоящий бугай… Вроде и роста небольшого, а килограммов сто весит. Не меньше! (Прислоняет Серегу к стене.) Верит в свою несокрушимую мощь, вот и нарвался! (Дергает запертые двери.) Ну, верные друзья! Можно открывать! Опасность позади! (Снова дергает две­ри.) В первое такси не садись, с первой встречной не ложись…

М и х а л ы ч (измененным голосом). Кто там?

Л е в а. Да я, я — Лева! Если сейчас не откроете, получи­те по сто вистов в гору! Каждый!

В а л е н т и н И л ь и ч. Вроде он… Открываем?

М и х а л ы ч. Ладно, рискнем! (Открывает дверь.)

Л е в а. Давайте, помогайте! Я тут чуть не надорвался! Чего не открывали?

М и х а л ы ч. Вдруг под принуждением?

Л е в а. Под принуждением? Это остроумно!

Тащат втроем Серегу.

В а л е н т и н И л ь и ч. Содержать такое тело в наше непростое время довольно хлопотно.

Л е в а. Это касается любого тела. Но такое действительно, пожалуй, вдвойне…

Снова освещен один Лева.

Л е в а. Поэтому, если на дворе кто кричит, Серега уже не верит.

Прежнее освещение. Все четверо сидят за столом.

Серега (Леве). Сходи, если сомневаешься!

Л е в а. Ладно, рискну. По гороскопу у меня на сегодня все очень благоприятно. Особенно по части женских криков. Подстрахуйте около двери!

М и х а л ы ч. Я постою!

Л е в а. Только не как в прошлый раз!

Подходят к дверям. Михалыч осторожно открывает засов. Лева выскальзывает в темень. Приглушенный стон. К дверям про­скакивает человек. За ним второй. Начинают бороться. Падают. Слышна ругань, Доносится топот.

Л е в а. Михалыч! Открывай!

Дверь отворяется. Свет падает на дерущихся. Внизу жен­щина. Сверху здоровяк. Лева отпихивает его ногой. Хватает жен­щину за руку и втаскивает ее внутрь. Михалыч мгновенно и очень ловко закрывает все запоры. Снаружи стучат, ругань, уг­розы: «А ну, вашу мать туда-растуда! Отдайте девку! Иначе разнесем все к ядрене фене! Туда-растуда!» Девица вырывает у Левы руку и отбегает к дальней стене. Серега подходит к двери.

С е р е г а. Тихо, суки! А не то перестреляю всех… (За­думывается.) как собак! (Довольно смеется.)

Все игроки усаживаются за стол. Валентин Ильич раздает карты.

Л е в а (поднимая руку с картами). Немного дрожит. Ста­рею… Но разок скажу.

М и х а л ы ч. А девица хороша… Очень. Два скажу. Хотя видок у нее, прямо скажем!

С е р е г а. Я — пас! Валентин Ильич, сыграйте за меня. (Передает ему карты и отходит к девице.)

В а л е н т и н И л ь и ч (Леве). Вместо того, чтобы прорезать масть, ходите с короля! Ну, батенька, нет слов! Вы или играйте, или…

Серега подходит к столу, наливает в стакан вина и отно­сит его девице. Та жадно выпивает.

В а л е н т и н И л ь и ч (недовольно Леве). По вашей милости человек сыграл гнилую шестерную!

М и х а л ы ч (улыбаясь). Ну уж сразу и гнилую! Просто играть надо уметь и все дела!

Л е в а. Ладно, ладно! До следующего раза! Серега, да­вай к столу!

Серега нехотя возвращается. Лева быстро тасует и раздает карты.

С е р е г а. Черт! Классная девчонка! Как назло, Катька с ребятами дома! Может к Аньке пригласить?

Л е в а. А может, ты спятил? И как только Катя выносит твои художества? Не понимаю!

С е р е г а. Я их всех содержу. (Хохочет.) Неужели этого мало?

Л е в а. Кажется, кто-то не хотел рисковать? Или мне по­казалось? Так что прошу извинить, дорогой товарищ!

Михалыч с Валентином Ильичем и Серегой расписывают пульку.

В а л е н т и н И л ь и ч. Сто двадцать на три. Всем по сорок…

М и х а л ы ч. Так, пишу себе пятьдесят плюс тридцать два…

Лева отходит к девице. Та присела у батареи.

Л е в а. Тебя как зовут?

Д е в и ц а. Эн…

Л е в а. Выпустить на улицу?

Э н. Нет…

Л е в а. Можешь пойти ко мне. Приведешь себя в порядок, умоешься. (Возвращается к игрокам.) Пять вистов плюс. (Саркастически.) Ничего не скажешь, слав­ный выигрыш! (Складывает кресло.)

Лева медленно поднимается по лестнице. За ним бредет Эн. Остальные игроки изучают пульку, убирают пустые бутылки и стаканы.

Комната. Старинная мебель. На стене старинные часы. Все изрядно запущено. Щелкают дверные замки. Появляются Лева и Эн.

Л е в а. Располагайся! (С иронией.) Чувствуй себя как дома. (Уходит и сразу же возвращается.) Тебе крупно повезло! Есть горячая вода! Можешь принять душ.

Эн уходит.

Л е в а (тихо). Неужели это та самая — «подсадная», которая выманила тогда Серегу?.. Хотели пробраться в дом и для этого устроили инсценировку с дракой… Но если те же самые, зачем надо было тогда глушить Серегу?.. (Бьют стенные часы.) Шесть утра… Кажется, Серега — физик. На крючки не клюет. Зачем-то изображает из себя простолюдина… Решил пока отсидеться?..

Появляется Эн в длинном мужском халате с полотенцем на голове.

Л е в а. Ты, я вижу, нашла все необходимое.

Э н. Лучше выйти голой и… простудиться?

Л е в а. Довод веский… Эн — это буква или имя на анг­лийский манер?

Э н. Дай сигарету! И выпить, если есть… У Брейгеля — зима, каток, крошечные фигурки… Кто они нам? Эн, Ка, Те… Не будешь же выяснять?

Л е в а. С удовольствием бы выяснил! (В сторону.) Значит, обживаем уже и этот культурный слой. Грабим, убиваем и при этом еще философствуем… Мило, ничего не скажешь! (К Эн.) Тогда играла роль подсадной утки. А теперь более серьезное задание — троянский конь?

Э н (укоризненно). Утка, конь… Скоро дойдешь до бурун­дука! У тебя что, нет курева?

Л е в а. Не курю… Водку будешь? Другого ничего нет.

Э н. Буду, конечно, буду… Немножко…

Лева наливает в стакан. Протягивает Эн. Та жадно выпивает.

Э н (кивает на стенку). Часы хороши! Умели раньше делать вещи. (Подходит к часам.) На маятнике стрела разделяет две буквы. Что они имели в виду? Стрела — символ времени? Часовая стрелка? Или же боевая лучная стрела?

Л е в а. Это помогает грабить, убивать, насиловать?

Э н (смеясь). Ну кого я буду насиловать, помилуй! (Слег­ка захмелев.) Ты на кого-то похож. Не пойму на кого… У тебя есть йод или зеленка?

Лева достает из шкафа йод. Эн отворачивает воротник ха­лата. Видна большая глубокая ссадина. Лева мажет ее йодом. Эн кричит от боли, слезы текут по ее лицу.

Э н (жалобно). Разве у троянского коня… уж скорей у кобылицы может быть такая рана?

Л е в а (в замешательстве). Не знаю… (Дует на ссадину. Обнимает Эн, касается губами шеи…)

Cвет гаснет.

Лестничная площадка. За столиком Валентин Ильич сражает­ся с Серегой. Рядом с Валентином Ильичем стоит Женька. Наблю­дает за игрой. В стороне у почтовых ящиков Лева и Михалыч.

В а л е н т и н И л ь и ч. Железная семерная! А может быть, кто-то и без виста будет. Ежели не угадает.

С е р е г а. Одна старушка тоже обещала…

М и х а л ы ч (негромко Леве). Он мне не родной!

Л е в а. Кто? Женька? С чего ты взял?

М и х а л ы ч. У нас в роду ни у кого не было зеленых глаз и темных волос. Скажешь, он похож на меня?

Л е в а. Ну, знаешь… Не обязательно же должно быть сходство с тобой. Возможно, у Эллы был кто-нибудь с такой мастью в родне. Да и Женька всегда приветливый, вежливо здоровается. Да нет, точно твой!

М и х а л ы ч. Чепуха! Никого у них таких не было. Это она мне отомстила. Не удивляйся! Она настоящая шлюха! Хотя не признается. Клянется и божится, что мой!

Л е в а. Элла — шлюха?! Мне кажется, ты перебираешь. Посмотри, как Ильич обнял Женьку! Он, случайно, не голубой?

М и х а л ы ч. Не думаю… Своих нет — вот и тянется к чужим… Она настоящая шлюха! (Возвращается к играющим.)

Л е в а. Элла?.. Хотя чем черт не шутит… Да и Михалыч тот еще фрукт! С таким недолго и загрустить…

К Леве подходит Женька.

Ж е н ь к а. Вы иностранец?

Л е в а. Разумеется! Швед. Как ты определил?

Ж е н ь к а. По перчаткам! Я видел у вас шикарные рыжие перчатки! Такие могут быть только у иностранных граждан!

Л е в а. Что ж, ты прав, малыш! Твоя феноменальная наблю­дательность делает тебе честь!

Ж е н ь к а. Да, я стараюсь все подмечать, а потом анали­зирую. Это меня дядя Валя научил. (Возвращается к играющим.)

Л е в а. Как зачастую высказывания молодежи бывают не­ожиданны и весьма глубоки!

Лестничная площадка. Полумрак. Элла с двумя огромными сумками стоит у лестницы, с трудом сохраняя горделивую осанку. Появляется Лева.

Э л л а. Выменяла картошку на сигареты.

Л е в а. Вы изумительно выглядите! Разрешите вам помочь?

Лева забирает у Эллы сумки, и они неторопливо поднимаются вверх по лестнице.

Комната в квартире Михалыча. Старинная мебель в сочета­нии с модерном. На стенах много картин в роскошных рамах. Входят Элла и Лева.

Л е в а. У вас изумительная входная дверь! Как в сейфе! А возможно, и покруче!

Э л л а. Проходите, Лева! (С недобрым сарказмом.) Полюбуй­тесь на творения великого мастера!

Л е в а (подходя к картинам). Все его?

Э л л а. Его, его…

Л е в а. Да, впечатляет! Особенно вот эта! Три богатыря под сенью большого, как водится, дуба. Какая великолепная об­наженная женщина на коленях, кажется, у Добрыни Никитича? По­стойте… кого-то она мне напоминает… Элла! Так это же вы! Ей-богу, вы!

Э л л а. Неужели? Мастер проникает в суть женской нату­ры! Нравится? Да?

Л е в а. Здорово! Как ни крути, а Михалыч человек со вкусом!

Э л л а. Здорово?

Л е в а. Ну, я, конечно, не специалист.

Э л л а (чеканя слова). Он — мерзавец и негодяй! Падла и сволочь! Вы знаете, где он сейчас? Он с этой вашей суч­кой Эн! В кабаке!

Л е в а (с испугом). Почему с моей? Она вовсе не моя! Она — общая!

Э л л а. Может быть, это я притащила ее в дом?! У вас что, комплекс? Геройствовать хочется? Жену с детьми отпра­вили и теперь свобода? Война все спишет?

Л е в а (в сторону). Вот это темперамент! А всегда та­кая сонная, задумчиво-меланхоличная… малышка…

Э л л а (наступая). Вы знаете, что она теперь живет у нас?

Л е в а (отодвигаясь). Называется, сделал доброе дело! (Бубнит.) Тяжелые сумки… Надо помочь женщине… Так поступил бы каждый честный человек… Мне, пожалуй, пора. Я ведь, соб­ственно, на барахолку собрался… да, точно, на нее… Потом будет поздно.

Э л л а. Нет уж, подождите! Полюбуйтесь! (Неожиданно по­ворачивается и задирает юбку. Видны отличное белье и красные следы на белой ягодице.)

Л е в а (растерянно). Ремнем? Он что, садист? (Подходит.) Ну и фрукт! А все на жалость бил со своим хвостом…

Э л л а. С каким хвостом?

Л е в а (трогая пальцем рубцы). Бедненькая… задумчиво-меланхоличная… (Осторожно притягивает ее к себе.)

Свет гаснет. Слышны любовные стоны. Снова прежнее осве­щение. Лева и Элла лежат на полу, на ковре.

Л е в а (вяло). А если Михалыч сейчас заявится?

Э л л а. Нет… Он придет поздно… с этой проституткой! Она у него в студии. Он теперь без конца ее малюет.

Л е в а (глубокомысленно). Не исключено, что скоро конец света…

Э л л а. Не исключено… Ты меня любишь?

Л е в а. Да!

Э л л а (довольно смеясь). Ты славный… Нет, правда, без смеха! Он что, всегда выигрывает?

Л е в а (замявшись). Ну, это некоторое преувеличение… Игрок он, разумеется, сильный. Но если брать в среднем, то все мы окажемся в нуле. Вот такая у нас команда!

Э л л а. Так я и знала! А мне говорил, что всегда… Мы, наверно, скоро уедем…

Л е в а. Все когда-нибудь скоро уедут… Не ждать же, ког­да прихлопнут!

Э л л а. У меня есть пистолет. Если он когда-нибудь еще поднимет на меня руку, я его пристрелю! Показать? (Встает.)

Л е в а. У тебя превосходная фигура и изумительная татуи­ровка на бедре!

Э л л а (кокетливо). Нравится? Этот негодяй сделал. Для секса. Говорит, что это его сильно заводит. Мне тоже нравится. Ее можно смыть специальным раство­ром… Но я пока не хочу.

Элла роется в шкафу в поисках пистолета. Лева берет с полки фотографию.

Л е в а (рассматривая фотографию). Групповой портрет на фоне загородного дома… Кто этот импозантный пожилой мужчи­на в центре?

Э л л а. Это отец… Красивый, правда? Почему-то все при­нимали его за врача… Он преподавал в университете… Куда же подевался мой смит энд вессон? Прямо чудеса. Ладно, в другой раз покажу!

Л е в а (в сторону). Его и не было некогда… (К Элле.) Рядом очаровательная девочка-подросток. Это ты?

Э л л а. Трудно узнать?

Л е в а. Лолита… Догадывался, что ты не из детдома. И с корнями у тебя все в порядке. Видна порода, видна… А рядом молодые люди — его ученики?

Э л л а. Да, аспиранты… Странно, ведь был же… Патроны есть, а самого нет.

Комната в квартире Левы. На столе керосинка. На ней каст­рюлька. Лева помешивает в ней ложкой. Входит Элла. Она несет мольберт, холст и сумку.

Э л л а. Скоро я превращусь в ишака. Позаимствовала у му­женька. Холст небольшой, но загрунтован и натянут на подрамник. А здесь все необходимое. (Выгружает на стол содержимое сумки.) Краски, кисти, уголь, карандаши, бумага… Хотел попробовать? Пожалуйста!

Л е в а. Да это я так… Да и холст маловат, не развер­нешься!

Э л л а. Испугался? Тебе больше и не надо для начала.

Л е в а. С чего бы мне пугаться? Ничуть! Кстати, и каш­ка вот-вот поспеет. Я полностью перешел на детское питание. В нем есть все необходимые микроэлементы. Я успел сделать приличный запас. Сейчас варю из гречневой муки. Написано: для грудного возраста.

Э л л а. Это то, что тебе надо!

Л е в а. Зря иронизируешь. Такого цвета лица у меня не было в лучшие застойные годы. И на потенцию влияет весьма благоприятно, а то я поначалу опасался. Ты как считаешь?

Э л л а. Трудно сказать. Ведь я не была с тобой знакома до детского питания.

Л е в а. С чего же начать? (Поглаживает холст.) Можно было бы сразу с обнаженной натуры. Так сказать, или пан или профан! Ты как считаешь?

Э л л а (задумчиво). Самонадеянность… или уверенность в себе? Ладно, черт с тобой! Пользуйся! Чем Михалыч лучше тебя? А никакой благодарности! Может, и ты такая же свинья?

Л е в а. Сударыня, как можно? (Подходит, припадает на одно колено, целует руку.)

Э л л а. Правда, для обнаженки несколько холодновато. Придется тебе довольствоваться полуобнаженной натурой.

Л е в а. Это как прикажете понимать?

Э л л а. Останусь в белье.

Л е в а. В белье, так в белье… Кто бы возражал! В белье даже пикантней! Пожалуйста, сядь сюда. (Усаживает ее на стул.) А рядом керосинка. У нее потрясающий цвет! А чего стоит один этот блик на целлулоидном окошечке! С ума можно сойти!

Э л л а (подозрительно). Ты действительно раньше не пи­сал?

Л е в а (обиженно). Что я тебе врать буду?

Э л л а. У тебя есть чутье… И ты не похож на новичка. Ладно, это неважно. Только учти, сначала положено делать на­броски на бумаге… Впрочем, как хочешь!

Л е в а (рисуя на холсте). Наброски, эскизы — это все ерунда! Рутина! Так до дела никогда не доберешься. Сразу холст и сразу красками! Чтобы тебе не было скучно, расскажу, что мне сегодня приснилось. Последнее время постоянно мучают ка­кие-то кошмары. Ты веришь в сны?

Э л л а. Мне кажется, что через сны нас хотят о чем-то предупредить, от чего-то предостеречь… Думаю, животные мог­ли бы нам объяснить все это, если бы умели говорить.

Л е в а. Вот именно, если бы умели. Это тонко подмечено. Мне немного не нравится освещение… Сначала появилась эта девочка. Она часто приходит, стоит мне только закрыть глаза.

Лева закрывает глаза и подносит к ним бинокль. Появляется девочка в восточном наряде. Звучит речитатив муэдзина, читаю­щего Коран. Шум горной реки. Девочка несет клетку. В ней две курицы и рыба, блестит серебристо-синеватой чешуей. Рыба выпа­дает из клетки.

Л е в а. Она хочет предупредить односельчан об опасности! (Слышен шум БТРов.) Наши всегда входят, когда боевиков уже и след простыл. Типичная утечка информации! Впрочем, возможно и другое. С перевала движется колонна амнистированных заклю­ченных. Так уже было. Лет сорок тому назад… (Слышен топот приближающейся колонны.) Фу! Пылищи-то подняли! Так, мужчины с ружьями, женщины с детьми, старики, старухи — все собирают­ся в самом крепком доме. И превращают его в крепость!

Э л л а. Девочка выронила рыбу. Надо ей сказать!

Л е в а. Сталинское опасное время. С перевала… Сказать девочке из сна? Это остроумно! Не волнуйся, рыбу она подберет потом или кто-нибудь из ее родственников. У них обычно много родни.

Д е в о ч к а (подходя к Элле). Тетя, у тебя такой кра­сивый лифчик!

Э л л а. Ты права, милая! Неплохой. Намек поняла, но те­бе он будет слегка великоват. (К Леве.) Это как понимать? Ты что-то, дорогой, перебираешь! Вовлекаешь меня в свои сны?

Девочка исчезает.

Л е в а. Не волнуйся, это бывает! Видишь, ее уже и нет!

Появляется Мороков с трёхколесным велосипедом и авоськой с пустыми бутылками из-под водки. Лева раз­глядывает его в бинокль. Сверху спускается желтая лампочка на длинном пыльном шнуре.

Л е в а. Да, это Мороков!

Э л л а. Что еще за фрукт?

Л е в а. Я от него зависел по службе. Вот он и пользует­ся. (Морокову.) Я тебя не нанимался сопровождать! Учти!

М о р о к о в. Ты пропуск не забыл?

Л е в а (с досадой). Каждый раз одно и то же! Я уже сто лет у вас не работаю! Пропуск отобрали при увольнении. Будто ты не знаешь!

М о р о к о в. Все хитришь, Николаич! Надуманное проти­воречие. Вполне может быть, что одновременно отобрали, и он находится в кармане!

Л е в а. В каком кармане?

М о р о к о в. В правом, Николаич, в правом!

Л е в а. Как он хоть выглядит?

М о р о к о в. Все хитришь, Николаич? Плоский маленький, запечатан в плексиглас!

Л е в а. А под плексигласом я — усатый и молодой?

М о р о к о в. А под плексигласом ты — усатый и молодой!

Л е в а (доставая из правого кармана билетик и протяги­вая его Морокову). Ладно, держи, репей!

М о р о к о в. Трамвайный билет? Ладно, хрен с тобой, сойдет!

Э л л а. Он нормальный, этот Мороков твой?

Л е в а. Да не совсем… Один раз уже как-то пропал без вести. Исчез. И никто ничего не знал. Пока, наконец, не пронесся слух, что он в психушке. Так-то он парень безобидный. Но иногда вобьет себе что-нибудь в голову, так все! Туши свет!

Э л л а. От него бы надо избавляться, а то затянет куда-нибудь. Не туда куда надо!

Л е в а (Морокову). Ты прямо помешался на этом чемодан­чике! Там кроме грязных носков ничего не будет, помяни мое слово!

М о р о к о в. Там ценные микросхемы с большим содержа­нием золота.

Л е в а (Морокову). Ты же собрался посуду сдавать? Нор­мальное мероприятие. А потом передумал?

М о р о к о в. А потом передумал! Вспомнил про чемодан­чик и передумал! Что выгоднее, пустые бутылки сдать или золо­тишком разжиться? (Лева молчит.) То-то! Нечем крыть!

Появляются ворюги с большой сумкой. Вываливают из нее на пол женскую одежду.

1-й в о р ю г а. Барахло можно выбросить! Зря брали!

2-й в о р ю г а. Я же тебе толковал! Только бабки и золо­то!

Л е в а (Морокову). Может не стоит?

М о р о к о в (подходя к ворюгам). Где курьер?

1-й в о р ю г а (бросает через плечо). Еще не пришел!

2-й в о р ю г а. Это еще что за дядя фраер?

1-й в о р ю г а. Да курьера ждет. Надоел, собака! Только здесь появишься, он тут как тут!

2-й в о р ю г а (поднимая голову и видя Эллу). Кореш! Ты посмотри, какая краля!

1-й в о р ю г а. Сладенькая бабенка! Уже разделась! С по­нятием!

2-й ворюга подходит к Элле и начинает ее лапать.

Э л л а (отталкивая ворюгу). Лева! Да что же это такое, в самом деле!

Л е в а. А ну убери лапы, поганая сука! (Достает нож.)

2-й в о р ю г а. Ладно, ладно, братан! Не шуми! Твоя — так твоя!

1-й в о р ю г а (ощупывая куртку Морокова). Неплохая куртейка!

М о р о к о в. Где курьер?!

1-й в о р ю г а. Да придет твой курьер, придет! А ты пока курточку-то сними! Чего зря париться!

М о р о к о в. Почему нет курьера?!

2-й в о р ю г а. Упрямый мужик! Я таких уважаю!

Появляется курьер с чемоданчиком-дипломатом.

К у р ь е р (недовольно). Такая пылища на улице! Будто слоны прошли или носороги! Все бронхи забила!

Л е в а. Не носороги, а БТРы или колонна…

М о р о к о в. Принесли? Давайте быстрей сюда!

К у р ь е р. Сначала велосипед!

М о р о к о в. Где велосипед? Я же принес сюда велосипед! (Ворюгам.) Вы, гады, взяли?

В о р ю г и. На хрен он нам нужен!

М о р о к о в (в нетерпении). Ладно, велосипед потом! Да­вай чемоданчик! (Хватает дипломат.)

К у р ь е р. Сначала велосипедик! (Они начинают бороться. Дипломат открывается, и из него выпадают носки.)

Л е в а. Ну что я тебе говорил! Грязные носки и больше ничего!

Мороков, ворюги и курьер исчезают.

Э л л а. Ну и публика! И часто они тебя посещают?

Л е в а. Бывает…

Э л л а. Велосипедик забыли, вон он под столом! И пустые бутылки!

Л е в а. Не страшно. В следующий раз заберут.

Э л л а. Ну, показывай, что там у тебя получилось, Веласкес! (Подходит, смотрит на свой портрет.) Неужели ты меня так видишь?

Л е в а (с грустью). Не нравится?

Э л л а. Наоборот… Ты самородок!

Л е в а. Еще пара сеансов и закончу. (Настораживается.) Ты ничего не слышишь? Кажется, наверху кто-то есть.

Э л л а. Наверху чердак! Ну кто там может быть?

Л е в а. А я тебе говорю, что там кто-то есть!

Э л л а. И что с того?

Л е в а. Надо проверить!

Э л л а. Проверяй на здоровье! А я, пожалуй, пойду. Уста­ла. Позировать — это тяжелый труд! Имей в виду!

Л е в а. А как же кашка из гречневой муки? Ты что, даже не попробуешь?

Э л л а. Уж извини! В следующий раз непременно! (Уходит.)

Л е в а. Пожалуй, все же проверю чердачок!

Чердачное помещение. Висят бельевые веревки. На балках паутина. У чердачного оконца за пулеметом лежит Михалыч. Ря­дом Эн с рулеткой. Михалыч в офицерской полевой форме без по­гон и знаков различия, галифе и сапогах. Рядом висит плакат, на нем изображен пулеметчик. Плакат — учебное пособие для кур­са подготовки молодого бойца. Эн в солдатской форме х/б. Во­ротник расстегнут.

Эн (измеряя рулеткой расстояние между подошвами сапог Михалыча). Раздвинь ноги еще на три сантиметра.

М и х а л ы ч. Звучит как-то непристойно.

Э н. Не хочешь не надо! Я вообще могу не мерить!

М и х а л ы ч. Не обижайся! Скажи, а локоть я правиль­но поставил?

Э н. Вроде так. Ладно, я буду лучше набивать патроны.

Появляется Лева.

М и х а л ы ч (поворачиваясь к Леве). Еле нашел подходящее место. На крышах снайперы! Погляди!

Л е в а (наклоняясь к оконцу). Да, действительно залегли, черти!

М и х а л ы ч. Отсюда прекрасный сектор обстрела и изуми­тельный обзор! Но главное — чтобы все было строго по инструк­ции! (Показывает на плакат.) Иначе успеха не добьешься! Сейчас отрегулировали положение ног. Руки, Энька говорит, правильно стоят. Но я ей не доверяю. Ты-то как считаешь?

Л е в а (глядя на плакат). Чуть-чуть локоток бы вправо!

М и х а л ы ч (огорченно). Вот видишь! Что я говорил! Ей на все наплевать! Может, и с ногами схалтурила. Проверь-ка, по­жалуйста, еще разок!

Э н. Да, правильно все! Ну зануду бог послал!

М и х а л ы ч (удовлетворенно). Как тебе нравится? Опять дерзит! Я этих снайперов всех поснимаю короткими очередями!

Э н. Как бы они тебя не сняли!

М и х а л ы ч (строго). Если со мной что-нибудь случит­ся, возьмешь командование на себя! (Эн продолжает сосредото­ченно набивать патроны в пулеметную ленту.) Ты что, оглохла?

Э н (огрызается). А ты сдурел? Да? Неужели я буду по сво­им лупить?! Патроны набиваю? Набиваю! Вот и скажи спасибо!

Л е в а. С каких это пор они стали твоими?

Э н. Не придуривайся! С меня хватит одного охломона! (Ки­вает на Михалыча.)

М и х а л ы ч. Энька — стерва! Опять дерзит! Но хороша ведь! Ничего не скажешь!

Л е в а. Ты что, на голое тело надела обмундирование? Не холодно?

Э н. Нет, вы все здесь с приветом! (Выразительно крутит пальцем у виска.)

М и х а л ы ч (мечтательно). Это будет где-то шестьдесят на восемьдесят… В серо-лиловых тонах! Кажется, оставался еще небольшой холст. Я ей предлагал надеть кожаную тужурку. Отказалась, дуреха! Тельняшка и кожанка! Это бы было что надо! Впрочем, так тоже ничего… Та-та-та, та-та-та… (Крутит стволом пулемета.)

Э н. Чувствую, дальше репетиции дело не пойдет.

Л е в а. Крови жаждешь?

Э н (резко). Не крови, а настоящего дела!

М и х а л ы ч (Леве). Я же тебе говорил, что она — стер­ва! Хочет моей погибели! А у меня — дети!

Э н. Так ведь взрослые! И без тебя не пропадут!

М и х а л ы ч (довольно смеясь). Ну как тебе это нравит­ся? (Отрывается от пулемета и обнимает Эн.)

Л е в а. Взрослые?

М и х а л ы ч. Ну да, от первого брака…

Л е в а. Ладно, это зрелище не для слабонервных. Продол­жайте свои любовные утехи без меня. Пока!

М и х а л ы ч. Погоди! Мы тоже пойдем.

Комната в квартире Левы. Появляются Лева, Эн и Михалыч. У последнего на плече пулемет, в руке свернутый плакат.

М и х а л ы ч (Леве). У меня к тебе деликатное дело. Ты мне бутылочку хорошего шотландского виски не одолжишь? Я тебе завтра же верну. А то Энька покоя не дает!

Л е в а. Откуда? Я уже и забыл, как оно пахнет.

М и х а л ы ч. Да я знал, что у тебя нет. Так, на всякий случай спросил.

Л е в а. Вот кашкой могу угостить. Из натуральной гречневой муки! Для детей грудного возраста. Значит — все самое наилучшее!

Эн. Срок годности, поди, истек.

Л е в а. Обижаете, мадемуазель! Еще один день остался!

М и х а л ы ч. Кашка детская… Это, конечно, мило, но, пожалуй, откажусь… Не могу рисковать.

Э н. А я попробую. (Пробует.) Ну и гадость! Бедные дети!

Л е в а. Вовсе и не гадость. Дело привычки. Я, например, втянулся, и даже стало нравиться. Да и остыла уж, наверное. По­догреть?

Э н. Не беспокойся. Я лучше на велосипедике покатаюсь.

Л е в а. Смотри, не сломай! Чужой!

М и х а л ы ч (рассматривая портрет Эллы). Я и не знал, что ты картинки пишешь.

Л е в а. Первая работа. Такое увлекательное дело! Жаль, что поздно сообразил. С шитьем курток никакого сравнения!

М и х а л ы ч. Это точно. С шитьем никакого… Ты что, раньше никогда не мазал? (Делает шаг назад, прищурившись, изу­чает.) Недурно… Ей богу, недурно, (К Эн.) Хватит ломать чу­жой велик! Подойди сюда, взгляни на портрет!

Э н (подходит). Я в этом деле не разбираюсь.

М и х а л ы ч. Ладно врать-то! (Леве.) Очень даже кумека­ет. (Задумчиво.) Модель мне кого-то напоминает… И наколка на левом бедре знакомая… Нет, не пойму кого!..

Л е в а. Ты ее не знаешь.

М и х а л ы ч. Стоп! (Лева замирает.) Дошло! Червонная дама! Она! Гениальное решение! Молодец!

Л е в а (с облегчением). Михалыч, ты похож на вождя!

М и х а л ы ч (важно). Я и есть вождь! (Достает из кар­мана портсигар.) Бери! Золотой! На память!.. В обмен на картину!

Л е в а. Работа еще не закончена.

М и х а л ы ч. Значит, на незаконченную!

Л е в а. Не пойдет! Лучше вечером я портсигарчик у тебя отыграю.

Михалыч обиженно отходит и рассматривает настенные часы.

Эн (тихо Леве). Ну Михалыч дает! Собственную жену не признал. Одно слово — художник! А ты, Левочка, ходок, каких мало!

Л е в а. С подрастающего поколения берем пример.

Э н. Нам до вас далеко.

Л е в а. Ну не скажи!

Эн (громко, капризно). А вы не хотите разыграть меня?

М и х а л ы ч (возвращаясь). Не хочу! (Обнимает Эн за талию и направляется к выходу.)

Комната в квартире Левы. Он стоит у мольберта и делает легкие мазки кисточкой. Входит Элла.

Л е в а. Ну наконец-то! А то я уже стал беспокоиться!

Э л л а. Я принесла тебе голландские краски и кисти по­лучше. В оснастке половина успеха. (Кладет на стол сверток.)

Л е в а. Я тебе очень благодарен! Побыстрее раздевайся! Я хочу сегодня закончить. Кстати, вчера заходил твой супруг. Тебя, правда, не узнал. Предлагал портсигар за портрет.

Э л л а. А ты?

Л е в а. Конечно, согласился. Портсигар-то золотой!

Э л л а. Счастливо оставаться! Обойдешься без меня!

Л е в а. Ну и характер! Отказал я ему, от-ка-зал! Хотя чувствую, что зря!

Э л л а. Допишешь по памяти!

Л е в а. Шутка, шутка! Нас за золото не купить! У меня колоссальные планы! Хочу написать несколько натюрмортов с дет­ской кашей. Почерневшая от времени керосинка с маленьким закопченным слюдяным оконцем, за которым трепещет язычок пламе­ни. А на ней светлый, слегка помятый алюминиевый ковшик. Ка­ша закипает. На сизо-кофейной поверхности образуются лопаю­щиеся пузырьки…

Э л л а. Лопающиеся пузырьки?

Л е в а. Да, лопающиеся пузырьки. Можно даже создать се­рию. Отразить разные стадии кипения с тончайшей цветовой ню­ансировкой. Ты понимаешь, о чем я?

Э л л а. А то!

Л е в а. И взять разные типы каш: с рисовой мукой, греч­невой, манной… Не знаю, удастся ли мне все это отписать над­лежащим образом?.. Во время работы меняется психическая дея­тельность, время уплотняется, доставляя странное, сродни нар­котическому, наслаждение… Кстати, сегодня угощу тебя рисо­вой!

Э л л а. Нет, спасибо. Я уже поела.

Л е в а. Что за люди! Все отказываются. Будь добра, го­лову чуть-чуть левее. Вот так, замечательно. Сегодня меня опять мучил ночной кошмар. Так было скверно и тяжело…

Э л л а. А что скверно?

Л е в а. На вокзале! Неопределенность проклятая! То ли придет поезд, то ли уже пришел…

Появляется Мороков с футляром от контрабаса на спине. Лева подносит к закрытым глазам бинокль.

М о р о к о в. Поезд уже пришел? Кто катался на велоси­педе? Ничего нельзя оставить! Сразу начинают пользовать. Ну народ! Ни на кого нельзя положиться!

Э л л а. Явился — не запылился!

М о р о к о в. Славного мальчишку удалось украсть!

Г о л о с и з ф у т л я р а. Не садись на пенек! Не ешь пирожок!

М о р о к о в. Измотал, стервец! Ни одной остановки не дал сделать! Все, хватит с меня! (Открывает футляр, из него выскакивает Женька.)

Э л л а. Геня! Мальчик мой! (Бросается к сыну.)

Ж е н ь к а. Мамочка! Не волнуйся! Это лучший способ передвижения! Я знал, что он притащит меня к тебе. Он вообще-то мужик не ­вредный. (Садится на велосипед и начинает ездить.)

М о р о к о в. Я же говорил, совершенно несносный маль­чишка! Лучше перевозить в нем (Хлопает по футляру.) оружие и боеприпасы. (Подумав.) А еще лучше — наркотики! (Леве.) Будешь помогать!

Л е в а. Ты мне не начальник! Как-нибудь сам разберусь, помогать тебе или нет!

М о р о к о в. Ладно, ладно! Не горячись! (Озабоченно.) Поезд уже пришел? От станции до дачи еще пилить и пилить.

Л е в а. Она все время от нас ускользала. И велосипед-то у нее был обычный, дамский.