Пари

Глава 1

Когда лежишь поперек кровати с закрытыми глазами, то почему-то кажется, что весь мир кружится, словно танцует медленный вальс. Минуту назад Вика забежала в свою комнату, бросила в сторону сумку с учебниками и повалилась на постель.

Почему, когда веки закрыты, видишь темноту? Так хочется света! Девушка напряглась и попыталась поменять цвет усилием воли. Стали появляться красные крапинки, но это тоже было не то, что она хотела. Где же белый цвет?

Она расслабилась и чуть приоткрыла глаза. Небольшой порыв ветра приподнял тюль, и перед глазами замелькали оттенки белого.

— Вот это другое дело! — улыбнулась она.

Уже давно наступил сентябрь, а погода временами стояла просто чудесная. Для Питера это было просто волшебство какое-то с его частыми дождями. Теплая осень или прохладное лето изредка, но радовали своим ласковым светом, так приятно грели косточки. Хотя чаще всего дни были холодные с пронизывающим ледяным ветром — обычное дело!

Вика поднялась с постели и подошла к окну. Шторы были раздвинуты, окно открыто в откидном режиме — комната дышала свежестью и свободой. Девушка села на подоконник и ощутила, как солнышко через стекло успело разогреть его поверхность. Она снова улыбнулась и сладко потянулась.

В доме напротив между цветочными горшками развалился кот. Там окно было закрыто, и он выглядел совсем обалдевшим от теплых лучиков. «Наверное, на ощупь он просто кипяток», — подумала Вика и представила, как теребит его пушистую шерстку. От этих мыслей по рукам распространилась новая порция тепла.

Но тут набежала туча, и в один момент стало свежо, все тепло куда-то испарилось. Разочарованный кот с упреком посмотрел на небо и отвернулся с пренебрежением, уткнувшись мордочкой в один из горшков. Весь его вид выражал обиду на окружающий мир и вопрошал: «Кто посмел нарушить мой покой?»

Стал накрапывать небольшой дождь, мелкий, моросящий. «Если уж непременно должен идти дождь, так лучше бы это был ливень», — подумала Вика. Ни то, ни се — так она называла подобную погоду. Она не любила состояние неопределенности, чего бы это ни касалось: погоды, учебы, отношений с людьми, увлечений.

В университете на факультете искусств она была одной из лучших студенток. К выбору профессии Вика отнеслась со всей полагающейся серьезностью. Ведь от этого зависела вся ее будущая жизнь. В этом вопросе нельзя было ошибиться, иначе выберешь неправильное направление, будешь двигаться по ложному пути и либо станешь посредственным специалистом в избранной отрасти, либо придется вновь определяться с профессией и переучиваться. К чему такие сложности?

На распутье Вика долго не стояла, еще со средних классов у нее была тяга к живописи, но какая-то особенная, ей больше нравилось даже не рисовать, а внимательно рассматривать то или иное полотно. Дома стали появляться книги с картинами известных художников, их подробное описание с раскрытием глубокого содержания того или иного произведения искусства. Этих книг становилось все больше, ей было интересно заглянуть в душу мастера, что сотворил шедевр. Какие ассоциации возникали в его голове, образы, какие жизненные перипетии привели его к созданию своего творения? О чем он думал, пока писал?

Вика выбрала направление реставрации предметов декоративно-прикладного искусства. Оно относится к кафедре дизайна. Перед поступлением девушка страшно волновалось, но все прошло гладко. И вот теперь она — студентка уже третьего курса. Даже не верилось! Казалось, что еще совсем недавно она тряслась от страха, стоя перед незнакомым зданием и настраивала себя на то, чтобы войти внутрь.

Взгляд ее упал на сумку, и она вздохнула. Нужно было выполнить домашнее задание по фототехнологиям. Вика вытащила учебники, тетрадки и положила то, что понадобится завтра на занятиях. Потом она села за компьютер и стала настраиваться на рабочий лад, но тут в комнату заглянула мама.

— Викуся, ужинать пойдем, — позвала она.

— Да, мамулечка, иду.

Девушка решила, что, и впрямь, не мешало бы как следует подкрепиться, прежде чем засесть за работу. Тем более, что, судя по всему, придется потратить не мало времени на выполнение задания.

Мама закрыла дверь, но Вика почувствовала, как с кухни просочились просто невероятные ароматы, аж слюнки потекли. Она догадалась, что на десерт будет знаменитая шарлотка, вкусней которой не существует ничего на свете.

— Как дела в универе? — поинтересовался папа, когда все трое собрались за столом.

— Хорошо, папочка! Прилежно учусь, все, как обычно.

— Ты у нас молодчина! Мы с мамой гордимся твоими успехами. В прошлом году на конференцию в Москву ездила, может, и в этом посетишь столицу нашей Родины?

— Не знаю, если посчитают достойной…

— Кого, как не тебя отправлять! — не дала ей закончить мама.

Родители, действительно, души не чаяли в своей дочери. Как и все, наверное, они считали свое чадо самым талантливым и одаренным. В данном случае это было не далеко от истины. По-прежнему относились к ней, как к ребенку, замечая, впрочем, что за время учебы в университете она превратилась в красивую девушку. В выпускном классе школы она все еще была девчонкой, немного неказистой, семнадцать лет вряд ли кто-нибудь дал бы этому гадкому утенку. Но теперь, как по взмаху волшебной палочки, она вдруг стала привлекательной и могла очаровать любого парня.

Как же родители переживали, что вот-вот их дочка влюбится в кого-нибудь, понимая, что в таком возрасте просто невозможно пройти мимо романтических чувств, свиданий и вздохов на скамейке. Они не ограничивали ее свободу, не было в их доме строго регламента по вопросам возвращения домой или походов в ночные клубы. Другое дело, что сама Вика не любила подобные тусовки и допоздна обычно не задерживалась.

С замиранием сердца родители наблюдали за своей дочерью, пытаясь уловить тот момент, когда она влюбится. Они чувствовали, что это произойдет совсем скоро, хотя она ни в школе, ни в университете ни с кем не встречалась. По крайней мере, им ничего не было известно о таких историях. Если бы нечто подобное случилось, от их пытливых глаз это никак не удалось бы скрыть.

Вика не подозревала об опасениях со стороны родителей и жила себе безмятежно, погруженная с головой в учебу. Еще со школьных лет это было для нее самым важным. Конечно, она думала о том, что когда-нибудь встретит настоящую любовь, выйдет замуж, будет у нее семья. Но она не переживала по тому поводу, что ни с кем не встречается, что все девчонки уже вовсю крутят любовь с парнями, а она еще даже не разу не целовалась.

«Всему свое время», — так рассуждала про себя Вика. Любовь непременно придет в самый нужный момент, тогда, когда этому суждено произойти. Зачем спешить, подгонять ее? Так ведь можно совсем запутаться и обознаться, обмануться в своих чувствах.

Любовь знает, к кому и когда постучать в сердце. Она видит нас, как на ладони, и чувствует, кто готов ее принять, а кто еще не созрел для глубоких чувств. Никогда она не обманет, не пройдет мимо того, кто верит и ждет ее. Нет на Земле ни одного человека, который был бы обделен этим светлым чувством, просто не все, к сожалению, смогли его распознать в море страстей и иллюзий.

Сколько людей живет и клянет свою судьбу за то, что жизнь не сложилась, сетуя, что лишь в кино и любовных романах все красиво описано, а в реальности все совсем иначе, и их личная жизнь яркий тому пример? Муж — чурбан бесчувственный, жена — сварливая баба, дети непослушные — перечислять претензии друг к другу можно до бесконечности.

Но ответы на два простых вопроса все расставят по местам. А смогли ли мы дождаться свою любовь, были ли готовы к ней духовно и физически? И как мы ее встретили? Светлое чувство не вольется в грязный сосуд нашей души, иначе оно само осквернится, потеряет свою чистоту.

Вика думала обо всем этом не столько разумом, не формулировала в голове назидательные слова, сколько чисто интуитивно, душой ощущала нечто подобное. Она так чувствовала, эти мысли как-то сами по себе зародились в ее сердце, окрепли и бережно охраняли свою хозяйку от влияния извне.

Когда мама поставила на стол шарлотку, все сразу глубоко вдохнули, чтобы насладиться бесподобным ароматом.

— Галчонок, ты как всегда потрудилась на славу, запах просто восхитительный! Уверен, что и на вкус пирог ничуть не хуже! — не смог сдержать своих эмоций папа.

Он был ужасным сладкоежкой, и Галина Ивановна могла бы покорить его одними только выпечками, которые всегда ей прекрасно удавались. Но у нее было немало и других достоинств, важных для любой женщины, поэтому Сергей Дмитриевич был просто обречен на счастливую семейную жизнь с самой замечательной женой в мире.

Он нежно называл ее своим лучиком, так как с ней ему всегда было тепло и уютно, она, как солнышко, всегда согревала его своей преданной любовью. А еще это ласковое слово было созвучно с определением «лучшая», именно так он всегда ее воспринимал, не было для него никого дороже. Они познакомились в студенческие годы и с тех пор не расставались. Вот уже двадцать два года, как живут, что называется, душа в душу.

Имея ежедневно такой прекрасный пример перед глазами, Вика не представляла себе, что любовь может быть какой-то иной. Только так искренне можно и нужно любить, без фальши, лжи и притворства.

Она часто фантазировала, какими молодыми и счастливыми были родители много лет назад, и подумать не могла, чтобы отец мог как-то оскорбить маму, быть с нею грубым или бесцеремонным.

— Мамочка! Шарлотка просто объеденье! Все было очень вкусно, спасибо! — Вика встала из-за стола и направилась в свою комнату. — Пойду делать домашнее задание.

Но едва она села за компьютер, как позвонила подруга Инна:

— Привет, Викусик!

— Привет!

— Ты сделала домашку?

— Нет еще, как раз собиралась.

— Вот засада! Я думала сделать что-нибудь по аналогии с тобой, — вздохнула подруга.

— Да там ничего сложного, просто покорпеть придется.

— Нет у меня на это времени!

— А что такое? Чем ты занята таким важным?

— Ко мне должен Ник скоро прийти.

— Домой что ли? — поразилась Вика.

— Ну, да! Родаки свалили, часов до одиннадцати их точно не будет.

— Ты все в своем репертуаре! Можешь не рассказывать дальше, чем вы собираетесь заниматься.

— Именно тем, о чем ты подумала! — Инна хихикнула в трубку.

— Ты же Никиту едва знаешь, у вас было всего одно свидание!

— Ну и что?

— Нет, мне тебя не понять! Поступай, как знаешь, только меня не посвящай в подробности. Ты бы лучше задание по фототехнологиям выполнила. Пару ведь отхватишь!

— Ладно! — Вика представила, как Инна равнодушно махнула рукой. — Может, выкручусь как-нибудь.

— Как знаешь! — послышались нотки упрека. — Завтра утром в семь, как обычно, на нашем месте?

— Да, чао!

— Пока!

Вика с Инной вместе учились и подружились еще на первом курсе. Поначалу Инна использовала их сближение в корыстных целях, рассчитывая на помощь в выполнении домашних и самостоятельных работ, потом так прикипела, что искренне полюбила свою палочку-выручалочку.

Несмотря не некоторое разногласие во взглядах обе девушки были простыми в общении, не заискивали ни друг перед другом, ни перед кем-либо еще. Ни одна из них не любила притворства и, если чувствовала в ком-то это качество, то обходила стороной такого человека. Естественность — вот что привлекало друг к другу веселых подружек. Так совпало, что они жили по соседству и каждое утро перед учебой встречались в условленном месте по пути к метро и вместе ехали в университет.

Поговорив с Инной, Вика приступила, наконец, к домашнему заданию. Она долго с ним провозилась, а потом выдохнула с облегчением.

«Чем бы теперь заняться?» — подумала девушка.

Спать еще не хотелось, да и было рановато, и она решила посмотреть какой-нибудь фильм с участием Одри Хепберн. Вика просто обожала эту актрису и видела если не все, то очень много фильмов с ее участием. Привлекательная внешность, обаяние, оптимизм, казалось, она дышала самой жизнью, выдыхала ее с экрана на зрителя, погружая в прекрасный мир под названием Любовь. Независимо от жанра, комедия это была, детектив или даже триллер, она излучала такой свет, что не попасть под его лучи было просто невозможно. Стройная, изящная, легкая — все в ней завораживало и притягивало раз и навсегда, а сногсшибательная улыбка заставляла даже женские сердца биться чаще, что уж говорить о том, что творилось с мужчинами. Была она какая-то неземная!

Выбрав жизнерадостную комедию, в которой актриса представала в образе очаровательной авантюристки на пару со своим отцом, Вика погрузилась в мир искусства, роднее которого для нее не было, и, как бы странно это ни прозвучало, трогательного преступления.

После просмотра фильма на душе стало так радостно, что губы сами улыбались, а в голове мелькали запомнившиеся фрагменты. У Вики были мягкие черты лица, которые сразу же мысленно навевали слово «милая». Русые волосы и выразительные зеленые глаза моментально располагали к себе, а нежные губы, стоило им приветливо улыбнуться, дополняли приятное впечатление. Казалось, что она светилась изнутри, она была доброй и отзывчивой девушкой, а хорошие качества не утаишь, они распространяются на окружающих, как впрочем, и плохие. Такие люди, как она, вызывают дружелюбное отношение у всех возрастов и непонятную беспричинную злобу у тех, кто живет во тьме своих пороков.

Вика выключила компьютер, расстелила постель и снова подошла к окну. На темном полотне горели многочисленные огни окон, фар машин, придорожных фонарей и рекламных вывесок. Ночной город не менее разнообразен в цветовой палитре, чем дневной. Сейчас он выглядел даже красочней, так как темнота подчеркивала его контрастность, выталкивала из себя самые яркие объекты, которые так и бросались в глаза.

Девушка задернула шторы, легла на кровать и закрыла глаза. Снова возник образ Одри Хепберн и голубоглазого красавца из фильма. Потом все расплылось и мысли стали рассеиваться, Вика провалилась в глубокий сон.

Глава 2

После разговора с подругой Инна радостно подбежала к шкафу, подпрыгивая на ходу и предвкушая бурную встречу.

«Что бы такое одеть посексуальнее?» — размышляла она.

Выбор пал на коротенькие джинсовые шорты и футболку с ярко-красной надписью «kiss me» в районе груди. Впереди верх был в многочисленных горизонтальных разрезах, едва скрывающих под буквами прелести студентки, а на спине красовался огромный вырез в форме сердца. В общем, минимум одежды, максимум свободы от ее облачения.

Беседа с Викой и усиленные поиски по гардеробу, во что бы переодеться, сгладили неприятные воспоминания о продолжительных сборах родителей. Сегодня у них была годовщина свадьбы, ровно двадцать лет назад они официально зарегистрировали свои отношения.

Папа, как обычно, был готов к выходу и нарезал круги по коридору, а мама вот уже добрых полчаса наводила последние штрихи в своем образе.

— Таня! Ну, сколько можно копаться? Мы же опоздаем, и бронь с нашего столика в ресторане снимут! — Петр Григорьевич уже не на шутку разозлился.

Его просто бесило то, что жена по несколько часов собиралась, когда они выходили куда-нибудь. Он не мог припомнить ни одного случая, чтобы она была готова вовремя, и постоянно негодовал: «Если знаешь, что нужно три часа, чтобы быть во всеоружии, неужели так сложно заранее начать одеваться? Нет, она тянет до последнего, потом вечно приходится опаздывать и извиняться!» казалось, что у него из ушей вот-вот пойдет пар, так кипела голова от очередного ожидания.

— Еще пару минут! — крикнула Татьяна Николаевна из спальни.

Ей нравилось, когда он начинал нервничать в такие моменты. Она воспринимала это как некую игру, считая, что для женщины совершенно нормально тратить уйму времени на сборы, и каждый мужчина должен это понимать. Вот только она не догадывалась, что мужу эта игра совершенно не по вкусу, и ее однообразие с каждым разом все сильнее выводило его из себя.

— Ты говорила это еще двадцать минут назад, — он ворвался в комнату и схватил ее за локоть. — Что тебе тут еще штриховать? Пошли!

— А ну, пусти! — вырвала она свою руку. — Сейчас, серьги надену, тогда и пойдем!

— Как ты меня достала! — выпалил Петр Григорьевич.

— Успокойся, я готова! — Татьяна Николаевна самодовольно улыбнулась, удовлетворенная тем, что довела мужа до желаемого состояния.

— Пошли уже! — вышел он в коридор.

— Мог бы хоть сказать, что я отлично выгляжу! — возмутилась она.

Муж смерил оценивающим взглядом свою жену и подумал: «Как же ты постарела! В молодости была еще ничего, а сейчас — шарпей в юбке! Выбесила меня, а все туда же, комплименты ей подавай!»

— Отлично выглядишь! — протараторил он, лишь бы она отстала.

— Что это сейчас было? — Татьяна Николаевна заметила на себе пренебрежительный взгляд.

Не для того она потратила столько сил, чтобы получить в награду такое отношение. Своим отражением в зеркале женщина была вполне удовлетворена и не понимала, как муж может не ценить того, какие усилия она прикладывает для поддержания такой формы.

Порой сложно оценить, насколько время нас изменило. Мы смотрим на себя каждый день и не замечаем особых перемен. На лице появляются первые, вторые, третьи морщинки, тут подмазала, там подшлифовала, и, вроде как, опять молодая и красивая, как и десять лет назад. И вообще, свое, родное всегда кажется лучше, чем есть на самом деле. Любовь к самому себе — самое крепкое, сильное и постоянное чувство в наши дни.

— О чем ты? — Петру Григорьевичу сейчас меньше всего хотелось обсуждать какие бы то ни было вопросы.

— О том, как ты сейчас на меня посмотрел!

— Как?

— С презрением!

— Это не так, дорогая, тебе показалось! Пойдем, мы и так опаздываем!

— Никуда я не пойду, пока ты не извинишься передо мной! — раскапризничалась супруга.

— Прости меня! Ты для меня лучше всех! — он попытался напустить больше блеска в глаза, посмотрел на жену с вожделением, лишь бы она успокоилась и перестала фордыбачить.

— Ну, ладно, уговорил! Прощаю! — подала она ему свою руку в знак примирения.

Он живо схватил ее и потянул к выходу. Родители, наконец, собрались и уехали, сказав, что вернутся к одиннадцати вечера.

У обоих из них до брака было богатое прошлое, да и потом время от времени и муж, и жена похаживали «налево», были не прочь пофлиртовать с противоположным полом. Собственно говоря, поженились они по одной простой причине, зовут ее Инна. Петр Григорьевич был порядочным бабником, а Татьяна Николаевна продуманной искусительницей. Из всех своих ухажеров она выбрала его себе в мужья, и ей не стоило особого труда заманить его в банальную ловушку. В принципе, отношения обоих устраивали, и они поддерживали иллюзию счастливого семейства, подпитывая себя приключениями на стороне.

Едва ли не каждый день Инне доводилось видеть ссоры своих родителей, поначалу она очень сильно переживала, но довольно быстро к ним привыкла и перестала придавать какое-либо значение постоянным баталиям, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся, без чего не может обойтись ни одна семья.

К своим двадцати годам девушка успела сменить несколько кавалеров. В выпускных классах ей нравился один парень из параллельного по имени Дима. Он был смазливым, нравился не только ей одной, но и другим девчонкам и прекрасно знал об этом. Заметив интерес к себе со стороны очередной школьницы, решил преподать ей первый откровенный урок. Девушка не возражала, так не терпелось поскорее познать взрослую жизнь, полную сексуальных утех. Она еще долго после этого бегала за ним, но его внимание уже переключилось на очередную пассию. Так и пошло по накатанной, стали появляться другие поклонники, но все их пылкие чувства испарялись довольно быстро. Ее огненно-рыжие волосы моментально притягивали к себе очередного кавалера, но даже их магнетизм не помогал никого из них надолго удержать рядом с собой.

Теперь вот на горизонте появился Никита, бросил на нее пару страстных взглядов, сводил в кино, потискал ее там, в темном зале, она и растаяла.

Инна быстро переоделась, подкрасила ресницы и позвонила новоиспеченному бой-френду.

— Ты где? Идешь?

— Да, уже в парадную зашел, сейчас поднимусь, — ответил он и отключился.

«Вот нетерпеливая! Договорились ведь, что приду в восемь! — подумал парень. — Видать, приспичило! Сейчас оторвемся, крошка!»

— Привет! — Инна открыла дверь и одарила его восторженной улыбкой.

— Привет.

Едва он вошел и разулся, как она присосалась к нему своими губами. Он не ожидал такого натиска, но ничего не имел против.

— Где твоя спальня? — спросил он, чтобы определиться с направлением движения.

— Там, — девушка быстро махнула рукой и снова обхватила его шею.

Пара, не мешкая, отправилась в пункт назначения. Никита по пути успел снять с Инны всю немногочисленную одежду и бросил ее на кровать жестом повелителя. Сам разоблачаться не спешил. Ей захотелось приподняться, чтобы снять с него легкий свитер, но он остановил ее, прижав ладонью к постели. Она больше не порывалась, тогда парень, наконец, разделся и притянул ее к себе.

«Порезвились на славу!» — промелькнуло у него в голове.

— Кормить-то будешь? — в голосе Никиты прозвучали нотки упрека, мол, могла бы и сама догадаться.

— Конечно, пойдем на кухню, — Инна соскочила с кровати и побежала к холодильнику.

Она достала оттуда жареную курицу с картошкой, которую мама предусмотрительно оставила для нее на ужин. Девушка поставила тарелку в микроволновку и сделала несколько бутербродов с сыром и колбасой. Через пару минут чайник закипел и стол был накрыт.

Пока Инна суетилась, Никита стоял рядом, опершись спиной на стену, и с ухмылкой наблюдал за ее молниеносными передвижениями. «Как старается! — думал он. — Правильно, малышка, обхаживать мужчину нужно везде: и в спальне, и на кухне!»

А Инна меж тем рассуждала про себя о том, что в постели все было просто супер, здорово он ее подзарядил, да и оба они получили массу удовольствия, надо почаще встречаться. Она была уверенна, что связь их станет продолжительной и перейдет на новый уровень серьезных отношений. Кто еще будет так же, как и она, во всем ему угождать? Не дурак ведь он, чтобы отказываться от такого! После того, что было, точно никуда не денется, будет бегать к ней постоянно.

— Все готово! — позвала она Никиту к столу.

Он потер руки и рухнул на стул с такой тяжестью, словно стояние у стены отняло у него все последние силы.

— Вкусная курочка! — поедал он с немалым аппетитом мясные кусочки один за другим. — Сама готовила?

— Нет, мама, — улыбнулась она.

— Не научилась еще? — подколол он Инну.

— Почему же? Я могу приготовить, только мне ведь некогда, учусь, к занятиям готовлюсь.

— Ясно, — парень снова усмехнулся.

Они утолили свой голод, Инна быстро собрала грязную посуду и составила все в раковину.

— Чем теперь займемся, — прильнула она к его груди и слегка потерлась, как кошка, которая нуждается в ласке и ждет, что ее сейчас погладят.

Никита задрал ей футболку и стал хозяйской рукой месить грудь, словно подоспевшее тесто, постоянно перебирая пальцами. Девушка тут же завелась и потащила его прочь с кухни.

— У меня есть одна очень интересная идея! — интриговала она.

— Какая?

— Что, если нам перебраться в спальню моих родителей? Давно мечтала сделать это там!

— Пошли лучше к тебе! — он остановился.

Упоминание родителей несколько охладило его пыл, даже он не осмелился бы покуситься на их пространство, хотя любил покуражиться. Но Инну было не остановить.

— Струсил? — подстегнула она его своим вопросом.

— Вовсе нет, — нерешительно, но Никита последовал за нею.

Инна одним резким движением сбросила на пол покрывало, нырнула под одеяло и разделась сама.

— Ну, иди же сюда! — подгоняла она своего нерешительного приятеля.

Он стянул с себя одежду и присоединился к безбашенной подружке. Никита откинул одеяло в сторону, чтобы девушка оказалась полностью раскрытой перед ним, как на ладони, и просканировал все ее тело. Инну это ничуть не смутило, ее уже поднакопившийся опыт говорил о том, что парням нравится то, как она сложена. Они не скрывали наслаждения, когда блуждали по ней своими ненасытными руками. Ей и самой доставляло удовольствие любоваться своим обнаженным отражением в зеркале.

Парочка так заигралась, что не услышала, как повернулся ключ в замочной скважине. Это вернулись родители Инны. Они в очередной раз поругались в пух и прах, так что не досидели до намеченного времени и вернулись раньше.

Петр Григорьевич не мог оставаться равнодушным при виде красивой женщины, поэтому бросил пару страстных взглядов на даму за соседним столиком. Татьяна Николаевна не могла не заметить этого, и ее понесло.

— Ты совсем совесть потерял, заглядываешься на других баб на глазах у жены! Я, между прочим, рядом сижу и все вижу!

— Дорогая, тебе показалось, — попытался он избежать неминуемую ссору.

Муж знал, что она заводится с пол-оборота, вспыхивает, как спичка, и тогда уже никому не поздоровится.

— Я не слепая! Ни стыда, ни совести, старый козел!

— На себя посмотри, кошка драная! — не давал он ей спуску, понимая, что сейчас разразится скандал.

— Что? — она выплеснула на него стакан с красным вином.

Петр Григорьевич вытер лицо салфеткой, резко бросил ее на стол, встал и быстрым шагом направился к выходу. Татьяна Николаевна тоже подскочила со стула и побежала вслед за мужем.

Оба вернулись домой разъяренные и с порога сразу же пошли в спальню, чтобы переодеться. То, что они увидели, повергло их в настоящий шок. Родители встали в оцепенении и несколько секунд не могли вымолвить ни слова. Два абсолютно голых тела, одним из которых была их собственная дочь, внаглую исколесили всю кровать.

— Инна! — рявкнул, наконец, Петр Григорьевич. — Ты что творишь, мерзавка?

Страстная парочка от неожиданности моментально подскочила. Никита от испуга пытался нашарить рукой одеяло, что сам же недавно сбросил, теперь он об этом горько пожалел. Он схватил с пола джинсы и прикрылся ими. Инна загородила себя подушкой.

Теперь уже молодежь потеряла дар речи. Разгневанный донельзя отец с презрением подхватил под руку дерзкого юнца, потащил к выходу и вытолкнул за дверь. Тот по пути успел-таки захватить свой свитер.

— Что бы духу твоего здесь больше не было! Увижу, придавлю! — он пнул ногой по кроссовкам парня, и те перелетели через порог, следом была выброшена куртка.

Татьяна Николаевна тем временем занялась разборкой с непутевой дочерью.

— Ах ты дрянь такая! — отходила она ее по щекам. — А ну, одевайся!

Никита еще легко отделался, живо ретировался и был таков, а вот Инне досталось по полной, ей деваться было некуда. Отец вернулся в комнату, вытащил из брюк ремень и стеганул ее несколько раз.

— Папа! Не надо! — рыдала Инна от невыносимой боли.

— Надо! Еще как надо! — приговаривал он. — Будешь знать, как водить сюда всяких сопляков!

— Больше не буду! — она готова была обещать все, что угодно, лишь бы он перестал.

— Конечно, не будешь! — он выплеснул на дочь не только свой гнев по поводу увиденной сцены, но и всю свою обиду на жену.

С Татьяной Николаевной он не мог проделать ничего подобного, а руки давно уже чесались. Наконец, Петр Григорьевич остановился и отбросил ремень в сторону. Инна продолжала реветь, а жена с каменным лицом наблюдала за всем происходящим.

— Убирайся в свою комнату! — все еще со злобой в голосе процедил отец.

Инна выскочила вон, заперлась у себя и разрыдалась с новой силой. Только тяжелые капли дождя, что с громким стуком били в окно, немного приглушали ее всхлипывания. Все тело болело, а душа забилась в самый дальний угол, потемнее, чтобы никто не увидел, как она напугана и одинока.

Ни Петр Григорьевич, ни Татьяна Николаевна до самого утра больше ни сказали друг другу ни слова. Она молча перестелила постель и легла, а он выпил двести грамм, убежденный в том, что это именно то, что ему сейчас необходимо, чтобы прийти в себя, и вернулся в спальню. Их спины так привыкли лицезреть друг друга, что перестали чувствовать близость, словно атрофировались. Исчезло былое притяжение, ощущение пусть даже мнимого, но родства, будто рядом был не живой человек, а бесчувственная стена, холодная, глухая и немая.

Слышно было, как за окном завывает ветер. Его порывы менялись, то усиливались, тогда звук становился пронзительным и резал слух, то затихали, давая ушам передышку. Было такое ощущение, что сейчас разобьется окно и стихия начнет крушить здесь все подряд.

Глава 3

Вика открыла глаза, почувствовав, что сон ушел, и в тот же миг прозвенел будильник. Она уже так привыкла просыпаться каждый день в одно и то же время, что стали срабатывать биологические часы и, в принципе, можно было обходиться без противного писка гаджета. Он был необходим лишь для подстраховки, потому что даже по выходным подъем происходил в то же самое время, что и по будням.

Сквозь небольшую щель между шторами просачивался утренний свет, прокладывая белую дорожку от окна через всю комнату. Вика пересекла эту полосу, уловив боковым зрением яркую вспышку. Ей показалось, что она почувствовала, как эта солнечная черта скользнула по ее телу, точно это было какое-то легкое прикосновение.

Ровно в семь часов Вика уже ждала Инну на обычном месте, но ее почему-то до сих пор не было. Она набрала номер телефона, и подруга необычно-тихим голосом сказала, что уже выходит.

Пробуждение у Инны было просто ужасным. Такое ощущение, что ей всю ночь снился какой-то кошмар, но утром он не закончился. Все болело так, что сложно было пошевелиться, не испытав ломоты. Она посмотрела на себя в зеркало и обнаружила несколько синяков разбросанных по всему телу. Хорошо хоть на открытых участках нет следов от побоев отца. Идти приходилось потихоньку, потому что при каждом резком движении мышцы начинали стонать, напоминая о вчерашних событиях. Девушка надела джинсы, темную водолазку и вышла в коридор, когда ей позвонила подруга.

Через семь минут они встретились. Вика сразу заметила, что Инна сегодня молчалива, на нее это совершенно не похоже.

— Что с тобой?

— Родители вчера вернулись домой раньше, чем собирались, и застали нас с Ником в постели.

— Ничего себе! Сильно влетело?

— Не то слово, отец ремнем отходил так, что пошевелиться больно.

— Ужас какой! Может, тебе надо было дома отлежаться?

— Да что там лежать, как в тюряге, лучше в универ схожу, развеюсь.

— Не надо было тебе Никиту домой к себе приводить.

— Да просто нужно было, зная моих предков, раньше его выпроводить. Я даже позвонить им не догадалась! — ругала себя Инна. — Совсем у меня крышу от Ника сорвало!

Она нисколько не сожалела о содеянном, а только злилась на своих родителей за то, что вернулись не вовремя и устроили ей настоящую выволочку. Жизнь с ними ее уже просто достала, но от них никуда не денешься, придется терпеть.

— А Никита тебя не защитил? Мог бы по-мужски взять весь огонь на себя! — возмутилась Вика поведением парня.

— Какой там! Он и рта не успел раскрыть, как отец взял его за шкирку и вытолкал из дома, как дворнягу, — вступилась за него Инна. — Надо будет ему позвонить, как он там.

Но Вика была права. Никита мог бы сделать хотя бы попытку, чтобы повести себя, как настоящий мужчина. Он с гордостью сам присвоил себе это звание, а оправдывать его пока еще не научился. Парень даже не попробовал оказать сопротивление, а когда очутился за дверью, то испытал облегчение оттого, что буря миновала. Молодому человеку, в отличие от его подружки, даже в голову не пришла мысль позвонить ей, чтобы убедиться, что с девушкой все в порядке. Наоборот, он решил с ней завязывать, пока ее отец, чего доброго, и впрямь, не поколотил его.

Инна набрала номер телефона Никиты, тот ответил не сразу.

— Привет! — она старалась говорить непринужденно, словно вчера ничего страшного не произошло.

— Привет.

— Как ты?

— Нормально.

Здесь сам собой напрашивается вопрос: «А ты?», но парень и не подумал спросить об этом.

— Ты забудь про вчерашнее. Ладно?

— Ладно.

— Значит, ты не сердишься?

— Нет.

— Может, тогда встретимся вечером? Сходим куда-нибудь? — Инна не замечала его равнодушных односложных ответов.

— Куда? — спросил он скучающим тоном.

— Не, не знаю, в кино или в кафе?

— Слушай, мы, конечно, хорошо повеселились, но, думаю, лучше нам разбежаться.

— Это из-за родителей? Ты все-таки обиделся? Да, пошли они!

— Да, нет. Просто, ни к чему уже.

— Как же так? Я думала, мы с тобой — пара…

— Не думай, детка, тебе не идет! И не усложняй. Все, мне пора!

Инна больше не успела ничего ему сказать, так как Никита отключился. Она почувствовала себя уязвленной, последняя реплика больно уколола в сердце. Он так же, как и остальные парни, переспал с ней и на следующий день бросил. Почему все они так себя ведут? Что она делает не так? Причина в ней? Или просто все мужики такие свиньи?

Теперь болело все: душа, сердце, тело и самолюбие. Как надоело, что все пользуются ею! Но девушка никак не могла понять, что во многом сама провоцирует подобное отношение к себе. Доступна для одного, значит, открыта для всех! Кто согласится на общежитие, если есть возможность с таким же успехом жить в отдельной квартире? В общагах всегда весело, там хорошо устраивать тусовки, вечеринки, в общем, зажигать на всю, но обитать постоянно хочется все-таки в благоустроенном жилище. Мир состоит не только из праздников, одни это сразу понимают, другие осознают позже, хотя есть и такие, кто пытается растянуть удовольствие до самого конца.

— Что он сказал? — спросила Вика.

— Слился!

— Вот урод!

Вика хотела поддержать подругу, но в глубине души понимала, что та ведет себя неправильно. Она не желала ее осуждать, но поведение не одобряла. Нельзя сразу отдаваться парням, они этого никогда не оценят, а наоборот, перестанут уважать. Получили свое и испарились. А где же настоящие чувства? До них дело не дошло. Они даже не успели появиться и теперь уже не появятся. На каменистой почве растоптанных надежд цветы не вырастут. Для того, чтобы семя проросло нужно вложить в него труд, душу. А напрягаться никому не хочется. Лучше получить все и сразу, не прикладывая при этом никаких усилий — вот лозунг любвеобильных трутней. Только они забывают, что в итоге они становятся изгоями и погибают.

— Не переживай так из-за него, Инна, не стоит он этого!

— Как меня это все уже достало! Одни придурки попадаются! Куда все нормальные парни-то подевались? Вымерли что ли?

— Встретишь еще своего принца, и все у тебя будет хорошо!

— Ох, не верится мне в это, подруга.

— Ты только не обижайся на меня за то, что сейчас скажу… — начала Вика и замялась, боясь задеть чувства Инны.

— Ну, что? Говори!

— Слишком быстро ты с ними спать начинаешь, после этого они моментально исчезают. Нужно сначала познакомиться, узнать друг друга, начать встречаться. Должны появиться чувства друг к другу, любовь, без нее нельзя. А голый секс не может принести морального удовлетворения, он только наносит новые душевные раны.

— Тебе откуда знать, ты же не пробовала?

— Я и наркотики не пробовала, но знаю, что это зло!

— А может, я увидела парня, и сразу влюбилась?

— Все равно нужно время. Это лишь образ, что предстал перед тобой, и привлек внимание, но нужно еще и душу его почувствовать, сродниться с нею.

— Ты рассуждаешь, как в прошлом веке, даже в позапрошлом, сейчас все иначе.

— Потому-то и куча разводов, абортов и несчастных семей.

Дальше девушки говорить не могли, потому что зашли в метро. Шум и всеобщая суета не давали такой возможности. Каждый раз, когда Вика попадала в метро, то у нее было такое ощущение, что она находится на железнодорожном вокзале и ей предстоит долгий путь в неизвестность. Куда она могла бы поехать? Девушка не представляла себе жизни вне Санкт-Петербурга, с его удивительной атмосферой, такой родной и близкой, богатой историей и культурой, с выразительной полифонией архитектуры. Все здесь было дорого сердцу, даже метро.

В переходе стоял мужчина и играл на гитаре. Вика открыла сумочку и бросила купюру в чехол из-под музыкального инструмента.

— Зачем ты дала деньги этому попрошайке? Все равно ведь пропьет!

— Может, и нет, выглядит прилично. Даже если и так, мне песня его понравилась, красивая. Мое дело протянуть человеку руку помощи, раз он здесь, значит, просит ее, а уж как он распорядится деньгами, это уже останется на его совести. Страшно быть равнодушным человеком, надо хоть иногда проявлять милосердие к людям, сделать то, что в твоих силах.

— А если он не для себя просит? Может, у него своя «крыша», приедут и заберут всю его выручку, а ему самому шиш. И пойдут эти деньги неизвестно куда, на ту же наркоту.

— Не знаю, Инна, если так глубоко копать, то тогда получается, что вообще хорошие поступки бессмысленны, во всем можно найти подвох. Говорят, что альтруистичных добрых дел не существует. Что тогда остается? Творить зло? Во что же в таком случае превратится весь мир? В царство хаоса, насилия, преступлений. Это же полный мрак!

— Оглянись вокруг! Это уже давно так!

— Пока есть светлые люди, которые верят в добро, стараются жить по совести, тьма не наступит.

Девушки зашли в поезд, и снова послышался привычный гул с завыванием. У Инны от монотонного дребезжания начали слипаться глаза, так как спала она плохо. Сначала душили слезы и мысли о никчемной жизни, потом часто ворочалась: не давали покоя следы от ударов. Ее голова упала на Викино плечо, та мысленно посочувствовала натерпевшейся подруге и не стала будить Инну, пока они не оказались на месте.

— Приехали! Пойдем! — деликатно позвала Вика.

Инна тут же очнулась, слегка вздрогнула и огляделась по сторонам, соображая, где находится и что происходит. Она потерла веки и нехотя поднялась. В первую секунду дневной свет после подземелья был непривычно ярок, но вскоре все приморгалось. Времени до начала занятий было еще предостаточно, и девушки не спеша пошли к университету.

— А когда, по-твоему, приличия позволяют заняться сексом с парнем, на десятом свидании или еще позже? — решила Инна вернуться к наболевшей теме.

— У всех отношения развиваются по-разному, кому-то, вообще, нужны годы, чтобы распознать любовь, почувствовать родную душу, а некоторые чуть ли ни через месяц в ЗАГС бегут заявление подавать.

— Погоди, ты считаешь, что постель может быть только после свадьбы? — вытаращила подруга глаза.

— Это было бы правильно.

— Ты прикалываешься или серьезно?

— Вполне. Что тебя удивляет?

— Это же олдскулОлдскул (old school) (с англ. «старая школа») — здесь: приверженность старинным взглядам и нравам (молодежный сленг)! — усмехнулась Инна. — Кто захочет брать кота в мешке? Ну, встретятся мужчина и женщина, будут за ручку держаться, свадьбы ждать, поженятся, а потом вдруг поймут, что не подходят друг другу. Что тогда, разводиться?

— Не понимаю я этого! Если возникли настоящие чувства, то принимаешь человека таким, каков он есть! Что я могу сделать там такого ужасного, что любимый человек захочет от меня отказаться? Прикосновение близкого и родного человека не может оттолкнуть. Гораздо сложнее полюбить душой, чем телом!

— Ты, наверное, одна-единственная во всем мире так рассуждаешь, ну, разве что еще какие-нибудь древние бабули могут думать так же.

— Должна же быть какая-то последовательность в отношениях. Если все начинается с постели, то продолжение явно не наступит. Сначала закладывают фундамент, как при строительстве дома. Происходит знакомство, даже если в тот же миг возникнет ощущение, что это твой человек, это вполне возможно, может быть, так даже чаще всего и бывает, но нельзя сразу же допускать близость. Это все разрушит, фундамент размоет, останется одна грязь, болотная топь.

Инна смотрела на Вику и слушала с раскрытым от изумления ртом. Она знала, что подруга никогда ни с кем не встречалась, но никак не подозревала о ее взглядах на жизнь. Все это казалось ей слишком идеальным и недостижимым, в современном мире вряд ли найдется хоть один человек, рассуждающий подобным образом. Ей и раньше казалось, что Вика не похожа на других девчонок, но теперь Инна поняла, что она, вообще, будто не от мира сего, словно прилетела с другой планеты, где все еще чтут законы нравственности и девушки соблюдают свою целомудренность.

— Глупо, если не сказать более, ставить окна, а потом возводить стены, — между тем продолжала рассуждать Вика. — Все должно идти своим чередом. А последний шаг — это крыша над головой, когда уже окна души у обоих открыты настежь друг другу, а надежные стены защищают со всех сторон. То есть двое узнали друг о друге все, что было необходимо, чтобы сродниться. Тогда они женятся, их общий дом готов. Потом уже идет внутренняя отделка — это быт. Свое жилище можно и нужно украшать всю жизнь.

— Все это, конечно, правильно и красиво, только где ты найдешь парня, который будет рассуждать так же, как и ты? У них у всех гормоны в штанах играют. Говорю тебе, так только старики рассуждают. Не пойдешь ведь ты замуж за пенсионера! Да и не могут они уже ничего по этой части, — Инна хихикнула. — Хотя из некоторых уже песок сыплется, а они все туда же, молоденьких им подавай, запасаются виагрой и вперед.