Паб

Тот нож, что держат могучие ручищи мужчины в кожаной куртке, исполосовал мне всю руку, так, что кровь неистово струилась вгоняя меня в шок. Он лишь маниакально посмеялся. Такое бывает в чересчур пьяном состоянии. Я и сам не очень то трезв, ведь надувшись пятью пинтами пива боль и вовсе не ощущаешь, но с определённостью падаешь в психоз, когда твоя рука кровоточит. Было бы куда страшнее, будь он трезв.

⁃ Ну что, получил, умник? — Гаркнул голос из толпы зевак, так охотно наблюдающей за нашими рознями.

⁃ Да, твою мать, получил! — Крикнул я в ответ, со злобой в лице.

После этого я схватил деревянный стул и швырнул его в Фрэнсиса.

Возможно, его зовут Фрэнсис. Я не знаю, но именно таким именем его обзывают местные.

Черт. А ведь утром, если, разумеется, я не умру в этом скверном месте, я буду чувствовать паразитирующую боль. Не смогу взять правой рукой кружку. Не смогу даже оттопырить пальцы. Это и есть — паразитирующая боль.

Фрэнсис был слабо зол, он скорее потешался надо мной. Неужели, в этом мерзком месте, изобилующее смрадом и тошнотой, в порядке вещей пырнуть новоиспеченного?

Этот мастодонт, ростом в семь фунтов, подхватил стул, кинутый мною, и отломал ему ножку. Невероятная сила. Он стал размахивать им, словно рабовладелец, усмиряющий негодующих кнутом.

Я был сосредоточен лишь на одном, как бы не пропустить удар по своей бренной голове. Не хватало ещё и усиленного похмелья.

Вы знаете этих мужчин. Они вокруг нас, ходят спокойные и неприметные. Но в барах… В барах они другие. Это их ниша. Их обитель, где они безукоризненно в праве избивать таких, каким являюсь сегодня я. Между прочим, я сам виноват. Не смотри косо на пьющего. Не пререкайся с пьющим. Не бей ему в глаз со всей силы. И, напоследок, не стоит обзывать его родителей уродцами, а его самого — уродливым уродцем.