18+
От сердца к сердцу

Бесплатный фрагмент - От сердца к сердцу

Короткие истории

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 396 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

От сердца к сердцу

Я знаю, какой трепет, радость, удивление испытываешь, когда впервые видишь свой текст опубликованным. Когда твои слова стали частью книги. Удивительное ощущение.

Я знаю, что многие, кто приходит на мои страницы в социальных сетях, на мои учебные курсы и даже в Школу копирайтинга, на самом деле, находятся в большом путешествии — к своей книге. Для тех, кто чувствует в писательстве призвание, кто уже осторожно присваивает себе такое весомое слово «писатель» каждый пост, каждое упражнение, каждая учебная программа — еще одна ступенька к желанному моменту, когда вы сидите в окружении читателей в книжном магазине и подписываете свои книги. Экземпляр за экземпляром, уже ломит пальцы — непривычно так долго писать ручкой, но это сладкая усталость.

Я очень рада выступать рукой судьбы и напутствовать вас в творчество. Для этого я провела конкурс рассказа. собрала ваши произведения под обложкой этого сборника. И давайте скажем большое спасибо корректорам, которые читали ваши тексты: Алене Абрамовой, Татьяне Бодулевой, Полине Мелман.


Счастливого вам творчества!


С любовью, Ольга Соломатина

@osolomatina

ada__ten

Алим

Что ж, перевелась из 11 класса сразу на второй курс? Я ожидала, что пары будут сложнее. Но пары были легкими, задания еще легче. А учились мы с 8 до 12, что на два часа меньше, чем в колледже. Стоял теплый сентябрь. В 2011 году в мире не происходило ничего интересного, так считала я. Но в Америке были ливни, в Катаре — покушение на Эмира, в Австрии — чемпионат мира по ралли. Мой мир рухнул. Потому что вместо лингвистического факультета я выбрала экономический.

Сидела и думала только о том, что уровень образования лингвистов в нашем университете был, мягко говоря, не очень. Ибо там было шесть уроков английского языка с разными названиями, но приходил только один преподаватель, давал задания и уходил. И получалось, что ты предоставлен сам себе эти девять часов (хе-хе, сейчас переводчику-фрилансеру надо распределять время самостоятельно, учиться тоже самостоятельно — все было правильно в построении обучения). Меня категорически не устраивало это тогда. А еще группа была непонятной. Они были очень разными, начиная от религиозных фанатиков и заканчивая сатанистом. Последний раздражал меня потому, что ставил хеви-метал на полную громкость. Когда я делала ему замечание, он даже не обращал внимания, как будто был в трансе. «И да, почему мои четыре девочки из колледжа ушли в другие группы, когда я вынуждена была сидеть тут с непонятными», — думала я.

Придя домой, я открыла сайт, в котором говорилось, что если ты хочешь стать хорошим переводчиком, то мало знать язык, нужно еще и выбрать какое-то направление. Обычно, закончив лингвистический факультет, переводчики учатся в магистратуре по экономике или юриспруденции, а некоторые заканчивают горное дело. И тут моя ненависть к заведующей, которая говорила в 11 классе, что нас лингвистов всего пять и поэтому мы должны быть вместе с экономистами или выбрать другой факультет, прошла. Я подумала: «А я сделаю наоборот». И с удовольствием вернулась на экономический, к тому же я очень любила своих друзей. «Закончить за компанию? Почему нет? К тому же, когда я закончу, мне будет 19, а иметь магистратуру в 21 будет преимуществом, — подумала я. — Я буду единственной».

Но все же, мой мир рухнул: я сижу на уроке политологии полностью в своей тарелке с двадцатью единомышленниками и пишу лекцию. В конце урока преподавательница Элина Алиевна спросила, кто занимался танцами. Я подняла руку и она пригласила меня после уроков на собрание. Я не спросила что за собрание, но все же туда пошла.

Элина Алиевна сидела в своем кабинете, у нее были волнистые волосы до середины спины, большие добрые глаза, курносый нос и миловидное личико. На правой руке было обручальное кольцо. Несколько девочек уже собрались и мы дождались еще троих. Преподавательница сказала, что в конце сентября будет празднование дня рождения университета в филармонии, она хотела бы, чтобы мы помогли с организацией и станцевали разные танцы мира. Мы согласились. Она распределила роли и мне достались татары, которых я так любила.

Я ждала с нетерпением следующую встречу, чтобы рассказать все о том, что я узнала у любимых татар, но у меня была привычка опаздывать. И, конечно, на встречу я опоздала. Когда я вошла, учительница сказала: «Заходи», — и я увидела его. Черные кудрявые волосы, черные глаза, длинные ресницы, курносый нос и пухлые губы. На нем была черная косуха, фиолетовая футболка и джинсы. Ростом он был меня на голову выше.

Элина Алиевна сказала: «Алим, а выбери-ка ты!».

Он посмотрел на список и на всех девчонок. А потом начал распределять по-новому — каждая записывала свою страну. А мне было обидно, что я не расскажу про татарский танец. Последние две страны — Казахстан и Кыргызстан. Он колебался на одной девочке. Но, увидев мои глаза, он почти воскликнул: «Кыргызстан, однозначно».

После распределения Элина Алиевна сказала, что пригласит хореографа завтра. А пока будем пить чай с печеньками. Я старалась скрыть смущение и не показывать, что он мне понравился. Он куда-то вышел и учительница сказала: «Ой, Алимка такой молодец. Он учится на третьем курсе по специальности „Банковское дело“, стажировку в АзияУниверсалБанке прошел, работает. А еще у него отец кыргыз, а мама испанка».

Тут обалдели все. Я почему-то очень удивилась и не поверила. Он пришел и сказал: «Девочки, простите, там не было вина, но я взял шоколадки». Мы сидели, общались и развлекались, я заметила, как он странно смотрит на меня, от смущения и неловкости сказала, что мне пора и ушла. Он дал мне шоколадку, чем засмущал еще больше.

Мои мысли теперь были только об Алиме. Третий курс, банковское дело. Я училась по специальности «Финансы» на курс младше и глазами искала все время его. Днем позднее пришел хореограф, но Алима не было. Мы репетировали каждый день. Я же, заносчивая и мечтательная, мечтая об Алиме, подвернула ногу и на целых 3 недели оказалась заперта дома. Болела левая лодыжка, к тому же врач запрещал ходить, не то что танцевать.

Меня пришлось заменить, и кыргызский будет танцевать Айка.

Спустя месяц я шла в аудиторию, а на лестнице стояли Жаркын и Алтынай с третьего курса и с ними Алим. Я поздоровалась, Алим посмотрел на меня, но не ответил. Он как будто не узнал меня. Из-за этого я еще больше закрылась в себе. Все следующие полгода я не делала ничего, кроме просмотра сериала «Маргоша» и выполнения домашних дел. Каждый раз, когда я видела третий курс, то замирала в поисках Алима. Но когда находила, то смущенно опускала глаза и смотрела сквозь него. Меня восхищал его стиль и манера говорить. Правда меня раздражало, что он курит. Не потому, что я была против, просто ему курить не шло. Пытаясь забыть этого человека, я записалась в кружок Сайф — Студенты в свободном предпринимательстве. Меня вдохновил мужчина из магистратуры, который был лидером команды, и я хотела стать такой же. Я подражала ему во всем, слушала внимательно, подчинялась, представляла, что буду такой же. И на одно собрание пришел Алим. Я была в кружке уже 4 месяца, но не знала, что Алим — член команды. Лидер моей команды начал знакомить нас, хотя я давно уже знала его. Алим был членом команды, но ходил туда только когда позовут, чтобы красиво что-то показать или рассказать.

«Очень приятно, Ханзада», — и протянул мне руку. И улыбался.

На нем была белая футболка, джинсы и белые кеды. После собрания ему нужно было в Бишкек Парк, а мне было по пути. И он проводил меня до остановки. Он шутил и рассказывал байки, я же жутко стеснялась, тихо улыбалась, и внутренняя паника охватывала меня, каждый раз, когда он говорил комплимент. Весь день он не выходил у меня из головы.

На следующий день после пар, у нас была фотосессия, и мы с Алимом играли в пинг-понг. Это было так весело. Потому что мы играли не друг напротив друга, а вместе против нашего лидера и сокомандницы. Воздух был теплым, все было зеленым и цвело. Я никогда не была так счастлива, как в тот день. После фотосессии Алим проводил меня до остановки, сказал, что очень ждет нашей встречи. Чтобы не расплакаться, я села в первую приехавшую маршрутку и сказала: «Пока!». Он помахал мне.

На следующей неделе, были соревнования по определению лучшей команды. На мне были очки с бирюзовой дугой, а на нем черные. Он поменялся со мной, чтобы очки были в цвет его галстука. После выступления, мы всей командой пошли домой. Алим сказал мне тихонько на ушко: «Будь счастлива, всегда!», — и ушел.

Я забыла, что на мне были его очки, приехав домой, я хотела ему написать в «Одноклассниках», но было поздно, и я решила лечь спать — рано утром надо на работу, а потом на учебу. Я решила, что напишу ему завтра вечером, ведь у нас много времени, чтобы узнать друг друга. К тому же я стеснялась. «Но скоро лето, я буду на каникулах, буду ходить на курсы, и у меня будет куча времени, чтобы сблизиться с Алимом, — подумала я. — Ханзада и Алим — и вправду красиво звучит». Легла спать.

На следующий день я с 7 до 10 была на работе, в 11 приехала на учебу, ничего не предвещало беды, но 11:40 на предпоследней паре, моя одногруппница сказала: «Представляете, Алим умер! Он повесился. Знаете, с третьего курса, «Банковское дело?».

Я не поверила и побежала вниз, там действительно висела фотография Алима с черной лентой с надписью: «Ты всегда в наших сердцах!».

Да, Ханзада, у тебя есть теперь вечность, чтобы узнать человека…


***

В конце нулевых плакаты кумиров у тинейджеров висели на стенах их комнат. У него в комнате висел Майк Тайсон. На подоконнике стояла капа, в углу комнаты боксерские перчатки, в шкафу классическая одежда. Ему было 19 лет, и он был молод и здоров. А еще в тот день рассказывал сестре и брату, как проиграл бой. Он говорил о том, как нечестно поступил его соперник, что напал на него. У Ильгиза на уме были только деньги и девочки. Все думали, что у него в голове высокие моральные ценности, но точно не это, потому что на тумбочке стоял четвертый том Толстого, Коран и Библия. Он был очень эрудирован и отличался сообразительностью, коммуникабельностью, а еще предприимчивостью. В 19 лет у него была своя компания, работа мечты и учеба в престижном ВУЗе на бесплатном отделении. То, что он знал все обо всем восхищало всех, в особенности его отца. Такого маленького и жеманного человека лет пятидесяти. Он считал, что его сын похож на его младшего брата, которого он ненавидел. «Почему мой сын так похож на Султана?» — постоянно поражался он. Слишком спокойный, вспыльчивый и ранимый.

В тот день Ильгиз решил выйти в интернет-клуб, чтобы написать объявление о продаже машины в дизеле. И случайно наткнулся на профайл Мии. И всё. Он забыл обо всех девочках. Мия. Он проболтал с ней два часа. Потом на протяжении месяца в чате дизеля они обменивались своими мыслями обо всем на свете. Он пригласил её на первое свидание, купил ей белые розы. Мия была нежной, волнительной и красивой. Их первое свидание прошло в Парке аттракционов «Фламинго». Но холодок в отношении него и совершенная красота делали Ильгиза уязвимым. Боксер и бизнесмен потерял голову от студентки второго курса Славянского университета. Чтобы завоевать ее, он покупал каждый день цветы, писал ей нежные письма, дарил плюшевых мишек. Когда она согласилась стать его девушкой, он познакомил ее с бабушкой. Властная, жестокая и добрая бабушка сказала, что Мия очень хорошая. Тогда Ильгиз решил жениться на Мии. Он снял кинотеатр и пригласил туда Мию. На экране были слайд-шоу с фотографиями и видео из детства Мии и Ильгиза, а в конце он сказал: «Выходи за меня!». Она расплакалась и сказала, что подумает.

Через полгода она ответила: «Да!». Отец Ильгиза недоумевал, как можно жениться в 19 лет, но все равно благословил на брак, ведь считал сына очень взрослым и зрелым человеком. Любовь Мии и Ильгиза была трогательной, милой и нежной. Свадьба же пышной и красивой.

То, что у Мии были дунганские, татарские, корейские, русские и финские корни, немного удивляло родственников Ильгиза. Но все же Мия завоевала сердце каждого члена его семьи. Мия была всегда рядом. Когда начались проблемы с бизнесом и домом, они жили в трёхкомнатной съёмной квартире с родителями Ильгиза, его сестрой, племяшкой и братом. Именно в этот момент родился Тамерлан. Для многих родственников Ильгиза рождение Тамерлана было шоком. Ведь он родился альбиносом. Многие обвиняли её. Другие его. Некоторые не верили, что Тамерлан их сын. Но их любовь крепла, и вскоре появился еще один сын Расим. Расим был точной копией Ильгиза с разницей лишь в том, что улыбался чаще. Они любили друг друга так же сильно. Но родственники Мии были обеспокоены тем, что их зять погряз в проблемах, и не хотели видеть ее заплаканной. Время шло, и от их любви не осталось ничего, кроме детей. Ильгиз приходил домой к полуночи, уходил утром. А по утрам отец Ильгиза постоянно скандалил, упрекая сына в неудачах, долгах и неправильной жене.

Вскоре натура Ильгиза вышла наружу. Ореол над образом Мии растаял, поэтому Ильгиз начал зарабатывать деньги везде, где было можно. Забыв про детей и жену. На работе гулял то с одной, то с другой. Он как будто обрёл себя. Опомниться он не хотел, ведь дома семья не хотела его видеть, а жена с мальчиками жила у его тещи. Ильгиз просил разрешения вернуться, но Мие трудно было простить предательство. Когда скончалась теща, Ильгиз все же приехал. Увидел смятение Мии, обнял ее. Но она поняла, что их любовь закончилась. Поэтому на похоронах Мия решила, что оставит детей у свекра и свекрови, а сама уедет работать в Дубай. Это был конец, они оформили развод.

Любовь не бывает вечной, детская влюбленность прошла. Отец Ильгиза ненавидел эту ситуацию, потому что сын в точности повторял судьбу его младшего брата Султана. Правда Султан развелся с женой, и у него была дочь, а у Ильгиза двое детей, еще и мальчики. Отцу Ильгиза не хотелось верить в то, что его сын развелся, к тому же ради семьи он бросил учебу и карьеру. Дела шли хуже не куда. Зарплаты охранника на предприятии хватало только на еду. Он думал, неужели не могла Мия подождать со свадьбой, из-за которой влез в долги его сын. Могли бы повстречаться и закончить учебу, а потом пожениться. Ведь и Мия бросила учебу ради детей. Отцу Ильгиза было жаль внуков, которые практически не видели ни маму, ни папу. После развода Ильгиз обрел себя. Дела стали налаживаться — он купил дом, квартиру, раздал все долги. Стоило только вспомнить, что двигало им. Деньги и девочки. Кто придумал, что им движут какие-то высокие ценности.

Через 2 года Мия прилетела, как раз в тот день, когда умерла бабушка Ильгиза. Она приехала на похороны, хотя Ильгиз уже женился на другой. Родственники Ильгиза даже при второй жене указывали уважение и почет Мие. Мия окончила заочно учебу, работала на престижной работе. Успешная карьера, двое детей, всегда была рядом с Ильгизом когда возникали проблемы. А новая жена Ильгиза не внушали родственникам никакого доверия, отец и мать Ильгиза и вовсе, терпеть не могли новую сноху. Ведь после Мии ни одна не смогла растопить сердце Ильгиза. Именно поэтому оно потихоньку становилось каменным, ему было все равно. Он забыл, как нежно писал ей письма, дарил плюшевых мишек, водил смотреть на закаты. Он забыл о своей романтичной натуре. Посмотрев на Мию, он вспомнил только как его бабушка говорила: «Внучек, Мия хорошая. Было бы хорошо, если бы ты женился на ней. У тебя в голове только девушки и деньги, они ничего не принесут. А Мия принесет тебе свет двух очей, похожих на тебя». В тот вечер, 27-илетний Ильгиз смотрел на подросших Тамерлана и Расима, которые играли во дворе…

Tasha (L) Sun

***

Хочу в объятьях твоих согреться,

И пусть в руках твоих буду птицей.

Хочу во взгляде твоём растечься,

Оставить башню, размыть границы.


Хочу от слов твоих распуститься,

А в лепестках моих светит солнце.

Хочу в улыбке твоей отразиться,

Достать все звёзды со дна колодца.


Хочу однажды тебе присниться,

Открыть свою потайную дверцу.

Хочу от дел твоих восхититься

И лишь тебе моё вверить сердце.

02.05.19


Воспоминание о Средиземном море

Хочу туда, где голубое небо

Целует синюю волну,

Где гладь небес волнуют горы,

стремясь в безоблачную тишину.


Где розовый закат ласкает

Морской прибой и неба край,

А волны нежно обнимают

Песок, струящийся как шаль.


Там море всю печаль стирает

Обид, как мокрые следы.

Там жизнь покажется счастливой,

Сбывающимися — мечты.


И в миг, когда последний луч, сгорая,

Коснется любящей луны,

Я буду, друга обнимая,

Бродить по кромке синевы.


И вновь увижу, как сверкает

Серебряными отблесками даль,

И лунная дорожка убегает

Вперед и вверх, наверно, в рай.

30.04.12


***

Я дарю тебе радость общения,

Я дарю тебе счастье любви.

Каждым словом, прикосновением

Говорю тебе: «Я — это мы».


Понимаю теперь бесконечности.

Стал Вселенной порядок иной:

Каждый миг появившейся вечности

Наполняю отныне тобой.

29.11.12


Примирение

Дождь слепой рисует радугу на небе,

Ветер гонит облака долой,

Мы с тобой сегодня снова вместе,

И в сердце поселяется покой.


И солнце яркими лучами

Вновь осветило уголки души,

И слезы радугу нарисовали,

Затихнув под слова твои «Прости».


Жизнь ликует.

Каждый листик на деревьях

дышит наслажденьем чистоты.

И нежно раны сердца лечит

Мелодия воскреснувшей души.

28.04.13


***

В день объятий

За окном зима, а в доме свечи

Греют душу мне.

Этот день был не помечен

На календаре.


Я зажгла сегодня свечи,

Отгоняя холод тьмы.

Поцелуем тебя встречу,

Только приходи.


Будут тихо, словно эльфы,

Огоньки мерцать.

Будем мы с тобой, мой милый,

До зари молчать.


Хоровод рисует снежный

За окном пурга.

Мне в твоих объятьях нежных

Будет не до сна.

08.12.15


***

Оставляйте с любовью

без сожалений

Все обиды из прошлого,

Боль и тяжесть сомнений.


Пусть не тянет вас груз

неприятного опыта.

Уходите в рассвет,

Обрывая нить шепотом.


Оглянувшись назад,

Улыбнитесь печалям,

Чтоб за Вами они

Невзначай не сбежали.


Разнесите улыбки

По бескрайнему полю.

Растворите ошибки

в тех улыбках, как в море.

И тогда в Ваших крыльях

Заиграет свобода.

И со счастьем в обнимку

Будет легкой дорога.

30.01.16


Ответ Джио Россо

(Когда увидишь мой смятый след)

Стоптала груды я башмаков, в пустыне знойной стремясь к тебе. Застыло сердце среди снегов, когда сказали, что ты — нигде.

Но смех растопит кусочки льда, когда, спустившись на дно морей, верну надежду обнять тебя, взяв позывные за сто земель. Когда в невесомость взлетев с острых скал, напав на след через облака, я буду верить, что ты меня звал, я буду верить, что я нужна.

Только зови, продолжай окликать всегда, в толпе завидев копну мою, цвета солнечного луча, утонувшего в чёрном чаю. И на упрямое «я сама» ты усмехнешься, поможешь мне. Тогда взгляну я в твои глаза, увижу родинку на щеке. И станет мгновеньем столетий ряд, в скитаниях сгинувший без тебя. Откроет вечность для нас этот взгляд. И губы скажут, что всё не зря.

Пока надежда еще жива, пока я знаю — ты ждешь меня, не испустила последний вздох в моем теле моя душа. Пока назло уговорам забыть мечтать еще способна шагать нога,

не перестану тебя искать.

И ты, конечно, ищи меня.

Айман Адамова

Когда звезды сошлись

— Эй, жарко уже! — довольно резко отреагировала я.

— Ой, извини! — он сразу отстранился на расстояние вытянутых рук.

Такой короткий диалог стал началом нашего знакомства на праздновании дня рождения моего брата. Грубо, зато так я быстро дистанцировалась от подвыпившего парнишки во время медляка, который, вдруг обнаглев, стал прижиматься ко мне все сильнее. Наше положение выглядело комично: мы почти топтались на одном месте, на «пионерском расстоянии» друг от друга. Но я с чувством собственного достоинства дотерпела этот танец. Рядом танцующие пары не заметили нашего конфуза. Было темно. Просторная комната едва освещалась мерцающими бликами светомузыки. И оказалась вдруг тесноватой, сразу вмещая всех желающих потанцевать.

А какой еще нежности и тактичности можно было ожидать от меня, пятнадцатилетней, у которой за плечами череда из четырех школ? И в каждой нужно было самой постоять за себя. Новенькая, и с характером. Если мальчишки, в основном, своими подколками, проявляли скрытый интерес, то с девчонками все было намного жестче и прозаичнее — с драками после уроков и махаловкой ведрами после картошки. Но с ними получалось так — чем жёстче драка, тем крепче потом дружба. Такой «бойцовский клуб» сделал меня дерзкой и выработал во мне определенный стиль поведения. Меня принимали в свой круг, и такая дружба помогала в последующих школах, так как «добрая молва так же, как и худая, всегда бежит впереди человека». Когда узнавали, из какой я школы, и кто мои подруги — старались не придираться.

Ну и парнишка тоже был не промах. В тот вечер я сразу на него обратила внимание. Когда в комнате для танцев стали раздаваться подбадривающие возгласы и аплодисменты, из любопытства я зашла посмотреть, думая, что играют в какую-нибудь игру. В комнате, в образовавшемся свободном круге из расступившихся и громко хлопающих ему друзей, я увидела, что он танцует брейк-данс. Светомузыка добавляла танцу фееричности. В модных свободных брюках-бананах, футболке, выгодно подчеркивающей рельеф, по которому считывалось его увлечение каким-то видом спорта. Он был гибким. Легко и динамично двигался в такт музыке. Стильная короткая стрижка, красиво дополняла его образ.

Это все давало сноску на поведение и уверенность в себе. Позволялась некоторая вальяжность в манерах. Читалась харизма. И да, у него к тому времени была девушка, о которой я узнала чуть позже.

История началась, когда мой брат решил отметить дома свое семнадцатилетие, пригласив новых друзей-ровесников.

Незадолго до этого мы с родителями, младшими братишкой и сестренкой как раз переехали из квартиры в просторный дом.

И родители были не против проведения вечеринки — места в доме вполне хватало.

В назначенный день мы с мамой приготовили салаты, горячее, я испекла торт, старательно украшая и выводя на нем сливочным кремом цифру 17.

После всех приготовлений родители собрались и уехали в гости, оставив меня для помощи по кухне.

В тот апрельский день, погода была солнечной и теплой.

Мы настежь распахнули входные двери. Включили громко музыку. В центре гостиной поставили большой стол, и я занялась сервировкой.

Гости стали потихоньку подтягиваться к пяти часам. Сначала пришли знакомые девчонки брата, а чуть позже стали подходить и друзья.

— Привет, куда идти? — как только он вошел, бодро и по-свойски поприветствовал меня, вышедшую из кухни. Он озирался по сторонам, думая в какую из комнат направиться.

— Здрасьте, хотите, телевизор пока посмотреть или к девчонкам? — немного сконфузившись, среагировала я, на его вопросительные взгляды.

— К девчонкам, конечно! — ответил он с улыбкой, направляясь в комнату для гостей. Как оказалось, они все уже были знакомы — послышались общие приветствия, шутки и смех. На вечеринку собралось примерно человек пятнадцать. Настроение у всех было приподнятое.

А я в это время на кухне, негромко подпевая музыке, заканчивала последние приготовления.

Никого из друзей брата я не знала, так как они были первокурсниками, а я еще школьница, училась в 9 классе. Пай-девочка, до этого с парнями не дружила, а только дралась с задиристыми одноклассниками. Любила ходить в модных штанах свободного кроя или собственноручно разрисованных джинсах-варенках. В этот раз остановила свой выбор на черных легких брючках и блузке с принтом — на черном фоне белые цветы. Перед приходом гостей успела наскоро повертеться перед зеркалом. Плойкой подкрутила дико модную асимметрию, с удлиненной косой челкой, нарисовала черным карандашом стрелки на глазах и в завершении, накрасила красной помадой губы. Ну прямо девочка-вамп! А еще втихушку нанесла на себя каплю маминых французских духов. Полюбовавшись, я осталась довольна своим отражением в зеркале.

В тот вечер за столом с гостями я не тусовалась, предпочитая оставаться особняком на кухне. Только помогала с сервировкой стола и подачей блюд. После застолья в комнате для танцев уже вовсю гремела музыка. Я как раз зашла посмотреть на их танцы.

— Можно тебя пригласить? — подошел он ко мне сразу после брейк-данса. Следом зазвучавший медляк Майкла Джексона мне очень нравился.

— Можно, — не стала выпендриваться я, согласившись. Я еще раньше заметила, что все парни умудрились немного выпить, но не стала от него шарахаться.

Он приятно благоухал парфюмом. Чувствовалась расслабленность после алкоголя и некоторая развязность.

Именно та моя первая, резко осаждающая короткая фраза стала апогеем нашего знакомства и произвела на него отрезвляющий эффект. Он резко отстранился, но как оказалось, интерес ко мне, наоборот, появился еще сильнее.

Вечеринка тем временем проходила весело, с играми и с танцами до утра. Уже под утро, когда все уставшие, тусовались, болтали за столом, он безотрывно буравил меня взглядом. Я, поеживаясь, чувствовала себя не уютно. Пока разрезала торт и разносила чай, меня это внутренне бесило — выпивший и наглый, не обращая ни на кого внимания, он уставился на меня с каким-то прищуром.

«Глаза поломаешь!» — думала я про себя, делая пофигистичное лицо, продолжая сохранять невозмутимость.

Как позже он признался — это была любовь с первого взгляда. Ощущение, что он знает меня целую вечность. И всего-то после одного танца, ему со мной стало легко и спокойно — «как в доску своя».

Еще в самом начале вечеринки, пока собирались остальные гости, он смотрел альбом брата и увидел мое фото.

— А это кто? — спросил он у нашего общего знакомого.

— Так здесь же она ходит, сестренка именинника! — ответил тот ему.

— Да?? Ничё такая! — оказывается так отреагировал он, почти влюбившись по фото. После этого уже стал приглядываться ко мне, запланировав пригласить на танец.

В тот вечер у нас больше не было никаких разговоров и диалогов. Просто игра взглядов и мое внутреннее сопротивление его настойчивому вниманию.

После той вечеринки, он стал частенько приходить к нам домой, под предлогом встречи с братом. Если его не оказывалось дома, хотел непременно дождаться. Мы часто сидели с ним в комнате, болтали о том о сем. Домочадцы догадывались о цели его визитов, ненароком подкалывали меня, подмигивали, вгоняя в краску. Ко всему прочему он еще оказался очень настырным и терпеливым.

Тогда самым любимым и доступным времяпровождением в нашем городке были дискотеки и кино. Мы собирались там с девчонками. И он стал по умолчанию провожать меня после дискотек. Меня это немного подбешивало.

— А где твоя девушка? — спрашивала я, стараясь его отшить.

— Мы с ней разбежались! — ответил он, отчего я, конечно, офигела.

Мы все чаще образовавшейся компанией отмечали дни рождения и праздники.

Никто из других парней не мог ко мне подойти. Он устроил полную изоляцию, если кто и подходил, то потом очень жалел об этом.

— Ты чё, дружишь с ним что ли? — спросил как-то небрежно один пацан, увязавшись нас провести, когда мы с подругой возвращались из кино.

— Тебе надо такого… чтоб по ресторанам водил! — парировал он, даже не дождавшись моего внятного ответа. Я, тогда еще школьница, удивилась дерзости паренька, но реплику все же приняла как комплимент. Надо ли говорить, что потом тот пацан отгреб за нее. И я не ожидала, что все закончится мордобоем.

Так незаметно с момента нашего знакомства прошли весна и лето. Наступила осень. Со своими пасмурными дождливыми днями и холодными вечерами. Начались учебные дни. Когда так не хочется просыпаться спозаранку в школу. В тот год я из 9 класса сразу перешла в 11 выпускной класс, тогда только ввели одиннацатилетку в школах. 10 класса у меня просто не было. Впереди меня ожидали экзамены, выпускной и поступление в институт в другом городе. О дружбе с мальчиками я даже и не думала. Но после уроков он меня часто встречал и провожал до дома. А я все еще не воспринимала его всерьез. Ох, эта неугомонная девчачья душа — под стать настроению. Вечно ищущая приключения! Чего не хватало взбалмошной девчонке? Скорее всего, возможности прийти самой к своему собственному решению. Чувства, что выбор был сделан именно мной, без настойчивого давления со стороны.

Однажды на очередной дискотеке я не пошла с ним танцевать и тут же согласилась на танец с посторонним парнем — бунтовала, как могла. Это стало последней каплей его терпения.

«Да пошла ты!» — как он позже мне признался, выругался про себя.

И просто молча ушел, демонстративно не проводив после дискотеки — и правильно сделал, как потом показала практика. В тот момент он повел себя, как истинный стратег. Взял и испарился в неизвестном направлении. Не приходил, не провожал. Не появлялся на общих мероприятиях. В то же время другие парни старались обходить меня стороной — уже ведь чревато было.

В нем видать взыграла самая настоящая ущемленная мужская гордость.

И это сработало! Он выбрал правильное время. Тоскливая осень с зарядившими дождями не добавляла красок в жизнь. Я скучала без него. Мне стало его не хватать. Когда привыкаешь к такому повышенному вниманию, постоянному присутствию рядом — это так тешит самолюбие девчонки. Без этого обожания чувствуешь себя брошенной, покинутой и ненужной. Я оказалась в вакууме. Один на один со своими мыслями, переживаниями. Услышав его любимую музыку впадала в тоску, страдая от этого еще больше. Вела дневник, в котором писала о своих вдруг проснувшихся чувствах. В школе больше думала о нем, чем об уроках. Подруги были в шоке от моих перемен — то была неприступной и гордой, а тут я поплыла, как пластилин. Лепи, не хочу. Каждый мой день, превратился в сплошное ожидание его прихода.

Он избрал правильную тактику. Откуда у семнадцатилетнего пацана такая находчивость? За полгода дать привыкнуть к себе, почти постоянно быть рядом, а потом резко уйти. Хотя, о чем я? — это же элементарный прием против таких строптивых и упертых, как я. Хотела свободу — получай! Но я уже не знала, что с ней делать. Я не могла понять свои чувства. Что это? Просто привычка, выработанная до автоматизма, которая внезапно прервавшись, дала такой сбой. Или так зарождается любовь? Не имея никаких временных рамок и четких инструкций. Если он «Пришел. Увидел. Победил» — читай «Полюбил», то у меня не сразу сработал такой алгоритм, растянувшись на неопределенный срок.

За время его отсутствия город окутали холода. В воздухе уже чувствовался легкий морозец, потихоньку наступала зима.

Он появился так же неожиданно, как и испарился, примерно через месяц.

— А где ты был, уезжал? — спросила я его после взаимного приветствия, как бы между прочим, когда мы случайно встретились на улице.

Я и не думала бежать к нему навстречу с распростертыми объятиями, от вдруг нахлынувших и пережитых чувств. Ха, я еще старалась сохранять «хорошую мину при плохой игре».

— А чё, соскучилась? — вопросом на вопрос, парировал он. Глядя на меня с хитрым прищуром.

— Ну так… — решила я немного отпустить свои вожжи.

Мы шли по направлению к моему дому, расстояние было большое, можно было о многом успеть поговорить.

— А у меня все пацаны спрашивают «так вы дружите или нет»? — начал он издалека, желая прояснить в конце концов, сложившуюся между нами ситуацию.

Я иду, глядя себе под ноги, и думаю: «Если я сейчас его отошью — он больше не придет». И вслух произношу:

— Ну говори, что дружим, — выдохнула я, принимая и правда, самое долгое и судьбоносное решение в своей жизни.

В тот момент еще и не подозревая обо всех ожидающих нас впереди преградах и хитросплетениях судьбы.

С чего начинается дружба между парнем и девушкой?

У нас началась с того, что он взял мою руку в свою. И больше не отпускал. Есть в таком простом движении, какое-то таинство. Словно все волшебные, чувственные точки, находятся на кончиках наших пальцев. Я впервые почувствовала душевный трепет — внутри нежно запорхали бабочки… заставляя сердце неистово биться.

Время летело неумолимо быстро. До окончания школы мне оставалось полгода.

— Куда ты решила поступать? — спрашивал он меня. Когда мы темными вечерами, взявшись за руки, возвращались из кино.

— Все-таки поедешь в другой город? — с надеждой, что я передумаю, — в последнее время, это был самый часто задаваемый вопрос.

В глазах при этом сквозила вселенская грусть, словно мой поезд уже завтра. Наши встречи едва начавшись уже напоминали пронзительные прощания. Придавали романтики отношениям и некую временную плоскость, которая вот-вот закончится — когда знаешь, что скоро уезжать в неизвестность. Острее всего это ощущается в зарождающихся чувствах.

Учеба в другом городе предполагает разлуку — другие люди, интересы, обстановка. Мы мучились оба.

— А давай поедем вместе? — просила я его. — Поступим вместе в институт, зачем тебе техникум? — Ты только представь, будем всегда вместе! — зажмуриваясь от предвкушения, все чаще подбивала я его на то, чтоб он бросил технарь и поехал со мной.

— Нее, ты чё, я со своего городка никуда, буду всю жизнь жить и учиться только здесь, — всегда с упрямством и твердостью отвечал он мне.

Приближались первомайские праздники с ежегодным парадом на площади и транспарантами в колонне. Я часто пропадала на школьных репетициях и подготовках к выпускным экзаменам.

9 мая, возвращаясь вечером после мероприятия, мы, как дети, забрались на соседнюю стройку.

Недалеко от моего дома, на свободном участке земли, кто-то собирался строить новый частный дом. Лесенкой лежали плиты, позволяя по ним спокойно прыгать. Мне 15. Я, веселясь, скакала, как молодая козочка, по плитам. Смешная.

А он стоял внизу и ждал, когда я напрыгаюсь. У меня — ветер в голове.

Когда я спрыгнула на землю, он поймал меня сразу в свои объятия. И совершенно неожиданно — поцеловал.

А я даже и не знала, что при этом надо закрывать глаза.

Мысли, в миг запутавшись, разбежались по углам. Даже, кажется, пропали все внешние звуки. Только гулко стучало сердце.

Первый поцелуй.

Не так представляла я его себе. Да и, если честно, не представляла вовсе:

я с широко раскрытыми в недоумении глазами замерла в его объятиях, боясь пошевелиться, совсем близко увидев цвет его серовато-зеленых глаз.

Между тем, успешно сдав экзамены в школе, я готовилась к выпускному вечеру.

На дворе стояли 90-е годы. Выбор бальных платьев был невелик. Я остановилась на лаконичном белом кружевном платье, красиво сидящем по фигуре, с длиной миди. Немного перешив, оставив легкий рукав лишь с одной стороны. Я очень любила асимметрию во всем, начиная от прически и заканчивая аксессуарами.

По традиции выпускной начинался с главной площади, где собирались выпускники всех школ. Я встретила многих бывших одноклассников. Сложилось впечатление, что я знаю всех. Не шутка, отучиться в четырех школах города из семи. Радостные от встречи и от переполняющих нас эмоций. Все очень красивые и нарядные. Счастливые и грустные оттого, что школа позади. Впереди взрослая жизнь!

Рассвет я уже встречала не с одноклассниками, а с ним. Ещё не закончился вечер, он пришел за мной в школу.

Мы пошли, взявшись за руки, к реке. Он снял куртку, накинув мне ее на плечи. Была тихая и очень темная ночь. На небе ярко-ярко светили звезды. Мы сидели на берегу, я тихо плакала. Он, обняв меня, молча и нежно гладил по волосам.

— А давай назначим наши личные звезды? — попросила я, глядя на темное звездное небо, найдя на нем Большую медведицу. Она светила ярче всех.

— О, смотри — ковшик, — наивно лепетала я, найдя сходство с ковшом.

— Твоя будет самая крайняя внизу, потому что я боюсь с краю, а моя — ближе к ручке, тоже нижняя.

— Нижние звезды — потому что это основание ковша. Основа всему. И они на одной линии, ближе друг к другу, — продолжала я свои рассуждения.

— Если вдруг ты или я заскучаем друг за другом, посмотрим на наши звезды, представим, что мы рядом. Будет легче.

Хорошо, он хоть не смеялся от моих слов, не считал их глупыми и наивными. Он просто смотрел на небо и молча соглашался. И было в этом молчании столько любви и понимания. Что я не переставала чувствовать себя окрыленной и очень защищенной.

В последующем, в разлуке я очень часто смотрела, только на наши с ним звезды.

Светлана Алабужина

Электричка судьбы

Инга давно и безрезультатно мечтала выйти замуж. Уже все ее подруги с поразительной легкостью проделали этот трюк. Кроме самой Инги. И, знаете ли, в 23 все это еще кажется смешным, и отговорка типа «успеется» действует отлично. Но когда тебе 36, происходящее начинает выглядеть, как порча.

Порча. Инга уже обдумывала такой вердикт. Времени у нее на это было предостаточно. Ведь каждый будний день ей приходилось из маленького провинциального городка Ч. ехать в более крупный, но не менее провинциальный, тоже Ч., город, на работу на электричке.

И вот эти полтора часа пути, толкотня по утрам, сама необходимость трястись на электропоезде уже тревожили и кричали:

— Инга, тебя прокляли!

Как минимум — обеспечили венцом безбрачия и печатью неудачницы. Только вот кто?

Девушка ежебуднично заходила в вагон номер три, садилась на четвертый ряд по правой стороне и думала три часа в сутки (полтора часа с 8:00 до 9:30 — туда и полтора часа с 18:30 до 20:00 — обратно): кто, кто же мог с ней так поступить? Может, Анька?

***

Егору было 37. Он жил в большом городе Ч. в сердце Урала. Но как не старался найти там работу по душе — не мог.

Да-да, я уже слышу этот хор вопросов типа: как так? Такого не бывает!

На самом деле все просто. Вам только нужно взглянуть на Егора — волосы в краске, штаны заляпаны лаком, в руках ворох листов и кисточка за ухом. Да, Егор был художником. Только трудиться ему приходилось еще и маляром. Чтобы денег хватало. Вот парень и совмещал. Но так как в большом Ч. объектов для картин Егор не находил, он ездил в более живописный и не такой активный маленький Ч. Каждый вечер в 18:30 садился на электричку и ехал туда, чтобы покрасить дом, комнату или мансарду (находил он их специально так, чтобы можно было работать ночью). А утром в 5:00 сесть рисовать восход в горах. И уже в 8:00 мчаться обратно домой.

Егор был не женат. Не слишком мучился от одиночества. Но все больше и больше задумывался не только о приходе зимы, когда ранние восходы сменятся поздними пробуждениями, но и о старости, в которой все будет совсем не так…

В электричке он думал об этом все время. Машинально заходил в вагон номер три и шел к ряду четыре по правой стороне.

***

С Анькой Инга дружила с детства. И вот в 9 классе девушка познакомилась с Павлом. Он учился в их с Анькой лицее в 11 классе — недавно перешел, внушая всем очарование и трепет. Анька тогда на Павла тоже «залипла», но подруге не сказала.

И вот одним из вечеров, когда подружки пошли гулять и его же — Павла, обсуждали, девушки встретили молодого человека. Тот был погружен в свои мысли и ничего вокруг не видел.

Девушки озабоченно остановились:

— Да тут реферат. Биология. Блин. Тема вроде понятная. Но не идет и все. Уже погулять пошел. Толку ноль.

— Давай помогу, — быстро отозвалась Инга, которая была знатоком этого предмета.

С того вечера Инга начала встречаться с Павлом… потеряв при этом дружбу Аньки.

Инга встречала бывшую подругу уже во взрослом возрасте, но та делала вид, что не видит девушку и быстро переходила на другую сторону дороги.

Так что, кроме Аньки, вариантов для насыла порчи не было.

***

Егор, естественно, был окружен вниманием девушек. Подающий надежды, талантливый — три персональные выставки, отмечен Союзом художников как молодое («хотя не очень уж и свежее» — смеялся Егор) дарование. Так что интерес к нему был везде. Только вот среди либо ветреных красавиц, падких на его статус, либо слишком заумных девиц. Но той единственной и близкой среди них не было.

Егор жил с тремя девушками в разные периоды своей жизни. Но ни одна из них не смогла принять его чудачества. Первая сбежала через месяц, оставив слезную записку с проклятиями. Вторая и третья ушли молча, через две недели, каждая со своим портретом.

Больше Егор не то, что о семье, а хотя бы о сожительстве не мечтал.

Только думал в дороге о том, как хорошо иметь семью.

***

Было уже 9:00, и скоро все пассажиры прибывали в пункт назначения. Электричку резко дернуло. Инга выронила книгу, которую читала между мыслями о «ведьме Аньке», как она ее обозначила для себя.

— Да что же это такое. Да каждый день хуже, чем на маршрутке. Да сколько ж это будет продолжаться. Вторые очки ломаю, — бабушка в начале вагона громко голосила, пытаясь воззвать к совести машиниста.

Ингу это рассмешило. Она быстро подняла книгу, какую-то кисть и неловко старалась подавить смешок, прячась за ладонью.

— Девушка, спасибо.

Кто-то потянул кисточку в свою сторону, и Инга только сейчас поняла, что взяла не свое.

— Ой, простите, я взяла все, что нашла, — смущенно заулыбалась девушка.

— Хорошее качество, в хозяйстве пригодится, — засмеялись в ответ.

Инга вспыхнула сильнее. Фраза показалась ей издевкой и попыткой уколоть. Только вот сказана она была так легко и добродушно, что девушка усмирила своих тараканов, выдохнула и подняла глаза на говорившего:

— Егор. Художник. Если кисточка вам понравилась — дарю, — представился молодой («но не свежий» — добавил Егор мысленно) человек.

— Инга. Более приземленной профессии. Кисточку беру, — пошутила девушка…

***

Они потеряли три месяца, не смотря по сторонам и сидя бок о бок каждый день. А ведь всего-то и нужно было заметить друг друга и выбраться из своих размышлений. Так думала Инга, нежно обнимая Егора и мысленно прощая Аньку.

А уже через полгода «путешественники» гуляли свадьбу. Где и как? Тут и думать было нечего. Третий вагон, четвертый ряд по правой стороне.

Юлия Антропова

Мне не идет красная помада

Бросают всех по-разному, а летят все по-своему.

Перед броском, замахиваются, чтобы подальше отбросить и кидают. В сторону, чтобы уже никогда не спотыкаться. Кто-то сильнее кидает, кто-то так, как от мухи отмахивается, а бывают такие благородные броски, в которых бросатель себя в белом пальто и на пьедестале видит. Знаете, такие книжек начитаются, историй наслушаются и благородными рыцарями себя вообразят. И ничего, что нет коня. Ну нет так нет, они все равно аккуратно так бросят, красиво медаль себе повесят. Мол, я же молодец, честно поступаю. И молодец же. Что скажешь.

И летит этот брошенный или брошенная.

Как летит? Да как кинули, так и летит. По-разному.

Помните, забава в детстве была. Найти самый красивый, водой обласканный, без углов, трещин камушек замахнуться и бросить что есть силы, чтобы он долго-долго скакал по водной глади эдаким блинчиком. Вот я, как тот блинчик, и летела, брошенная красивой и сильной рукой, пять лет — целых пять лет. Но это будет потом, а пока было лето.

В то лето жара для наших широт стояла лютая. Влажность и тополиный пух. Трудно дышать. Пух везде: на ресницах, в волосах, в носу. Я чихаю. Еще с детства мне трудно дается жить в духоте и единственная поза, в которой я могу нормально соображать — поза звезды. Мокрая после душа, не прибегая к помощи полотенца, плюхнуться на кровать и замереть, раскинув руки и ноги. И вот так, испаряясь капельками на загорелом теле, приходить в себя после душной улицы.

Вымотанная жарой, бегу домой после работы, мечтаю о душе. Футболка прилипла ко всем выпуклостям, босоножки натерли ногу, сумка врезалась тонкими ручками в плечо, и лишь льняные широкие брюки дарят комфорт. Шаг, второй, третий, остался последний рывок в магазин и все — я почти дома.

— Девушка, давайте познакомимся! — красивым баритоном кто-то прозвучал рядом.

Я остановилась, покрутила головой и не увидела никого, кому бы мог принадлежать этот голос. Лишь пара машин на стоянке, дворник, скребущий асфальт лысой метлой, дедуля, отчаянно трясущий коляску с плачущим внуком, и гологоловый тинейджер, смешно подрыгивающий ногами.

Я перебросила сумку на другое плечо, взлетела, ну как могла с натертыми то ногами, по ступенькам и нырнула в спасительную прохладу магазина. В молочном отделе замерзла, ноги окоченели, босоножки стали сваливаться и тереть еще больнее. Вот так всегда в жизни моей — то жарко, то холодно — никакого постоянства.

— Девушка, давайте же познакомимся! — тот же голос встретил меня при выходе из магазина. Я снова покрутила головой, но на этот раз вокруг вообще никого не было, кроме улыбающегося гологолового с подрыгивающими ногами. Черт возьми, этот дивный голос принадлежал ему. Этому, отчего-то подумалось, нелепому и смешному юнцу. Наглец. И что делать?

Да ничего, я помотала головой, то ли говоря нет, то ли стряхивая с себя вот это все, оно мне зачем? За плечами два брака, двое детей, два образования, две работы. Вот все у меня по парам, а говорят бог троицу любит, чиркнула мыслями и понеслась домой.

Илья был настойчив.

Так звали гологолового. Да, мы все-таки познакомились и выяснили, что он на десять лет моложе меня, строит дома, мотается по стране, живет в дороге. Время от времени я встречала его на своем пути из офиса домой. Сначала мы молча проходили мимо друг друга, потом стали перебрасываться ничем не обязывающим «привет». Я так привыкла к нему, что уже совершенно не замечала всей его внешней несуразности. Небольшого роста, худощавый, с подпрыгивающей походкой, лысый — мультяшный герой, да и только.

Свиданий у нас не было, он встречался у меня на пути, и мы шли. Так однажды дошли до кафе, потом до кинотеатра, потом до секса. И говорили, говорили. Много говорили. Обо всем: и о том, что я не люблю или не очень люблю. Вот это было непривычно и приятно. И часто оказывалось, что именно это любит он.

Например, поэзия. Он любил стихи, особенно женские, иногда казалось, что он жил между строк. А меня в детстве перекормили обязательством учить стихи про багрянец и другие непонятные слова. Тогда и выработался стойкий иммунитет на стихи и «Войну и мир». Не торкает, не трогает, все равно, в основном напрягает. Как там, противоположности притягиваются? — Не знаю.

Совесть часто заедала меня, зачем я это все поощряю — он молод, и я ему не пара. Но это быстро проходило, и я снова разрешала себе быть счастливой, хотя бы сейчас, пусть ненадолго, но быть.

Рядом с ним я легко позволяла себе быть той, которую никто никогда не видел. Быть собой, любить и не любить, и говорить. Мы говорили много и обо всем. И никогда о нас.

Звонок «как дела», потом курьер с пионами, эсэмэска «хорошего дня» и сразу доставка мне на работу любимых пирожных.

Так три года мы шли, взявшись за руки. Иногда до кафе, иногда до кинотеатра, иногда до секса.

Много говорили обо всем и никогда о нас.

Счастливая я не заметила тот самый замах перед броском. Казалось бы, я должна уже уметь его распознавать, два неудачных брака, а я так и не научилась и не заметила. Меня обволакивала вот эта тишь водной глади в наших отношениях. Позже я буду искать ответ на этот вопрос.

А тогда снова было лето.

Лето, теплый вечер. Бабушки рядком у магазина с гладиолусами и астрами, трамвай скрипит тормозами на повороте, голуби купаются в дорожной пыли, подумала: к дождю, наверное. И вот «получи и не расслабляйся», — сказала мне жизнь звонком от Ильи.

— Таня, мне надо с тобой поговорить, — «Ой, как банально», — подумала я, а сердце уже скреблось в горле и руки стали холодными. Так всегда начинается все неприятное. «Прелюдия полного пиздеца», — как говорила моя лучшая подруга, которая никогда не церемонилась с мужчинами, и легкими фразами, вот как эта, заменяла сотню ненужных слов. Вот и мне бы так научиться, каждый раз думала я.

— У тебя кто-то есть, — мои слова упали в трубку занавесом на сцене.

— Да, и…, — а дальше все было, как у всех — попытка объяснить. И слова: потому что, я хочу, мне надо, я должен, прости. — Ты хорошая, но я хочу семью и детей. Я всегда хотел много детей, помнишь, я рассказывал тебе свои сны про сад и круглый стол, за которым большая семья и дети от мала до велика, а ты смеялась и говорила: «Дети, это уже без меня». Я должен с тобой встретиться и всё объяснить, ты поймешь меня, ты же всегда меня понимала.

— …

— Таня?!

— Да нет. Я уже поняла. Будь счастлив.

«Мир рухнул, и земля ушла из-под ног» — когда вам так скажут, не верьте. Не верьте, пока сами не сможете подтвердить эту чушь. И дай бог, чтобы вам не пришлось это делать.

«Вот оно оказывается, как бывает, по-другому» — подумала я и стала прислушиваться, ведь что-то должно было произойти со мной сейчас.

Меня бросили. И я должна лететь туда куда бросили или не должна?

А головокружение, где оно?

А слёзы?

А боль в груди и дышать никак?

А ноги ватные?

Ничего не было.

Ничего.

Совсем ничего.

Ни теплого вечера, ни бабушек с гладиолусами и астрами, ни трамваев, ни голубей.

Ни-че-го.

***

Утро встретило меня выкатившейся из косметички прямо в руки красной помадой. Она стала моим спасением. Ну нельзя же вот этим ртом в красном, плакать и жалеть себя. Никак нельзя.

Я накрасила губы, ампутировала все точки контакта с Ильей и ушла жить.

Как могла, как умела. Нацепив, как броню, красную помаду.

Тогда я не хотела, не знала как, да и не могла думать, задавать себе вопросы, отвечать на них, строить догадки и устраивать погребение своих чувств.

Это все будет. Но позже.

***

Пять лет я то отматывала назад, то перелистывала по несколько страниц, то начинала смотреть сначала этот счастливый кусок моей жизни. Поняла, что нет злости на Илью, я просто знаю, что это временно и все еще у нас будет, надо подождать и, что мы обязательно встретимся. И что тогда я многое сделаю по-другому.

Удивительно, но за эти пять лет я разобрала каждый наш диалог, вытащила все его эмоции, вспомнила слова и узнала Илью лучше, чем за три года наших встреч…

***

Как-то я уехала в другой город в командировку. Мы ни о чем не договаривались, впрочем, договариваться это вообще было не про нас.

— Танюша, привет! Я приехал и иду к тебе в гостиницу, — радостно сообщил он в трубку. Слышно было, как ветер шумит и как он улыбается. А я как всегда была поглощена собой и работой, еще и устала. Вечер уже был распланирован. Ужин с партнерами и спать. Целый день я мечтала добраться до номера, принять душ, завалиться в кровать и наконец-то выспаться, чего мне не удавалось в последние несколько дней. И еще меня раздражало, что кто-то, сделал не так, как я хотела.

— Надо было меня предупредить, — огрызнулась я.

— Ну вот, я хотел сюрприз, думал тебе буде приятно, — трубка уже не улыбалась, а меня несло дальше. И гадости сыпались из меня, как семечки из трухлявого мешка.

— Илья, я не смогу сегодня с тобой встретиться, не люблю сюрпризов, увидимся, когда вернусь.

— …

— Ты слышишь меня?

— Да.

— Тогда пока, — я нажала кнопку отбой, не дожидаясь ответа.

Вот зачем я так с ним тогда? Как же ему было наверно больно. И я придумала другую концовку. Потом ещё одну и ещё, и ещё.

Так, придумывая жизнь, я и не заметила, как прыгнула в эту нереальную «кроличью нору». На целых пять лет она стала для меня убежищем от всех бед и обид.

Я делала шаг, откатывалась назад, делала шаг и опять топталась на месте. Не думая о настоящем, год за годом я все перекраивала и перекраивала прошлое.

***

Мы встретились через пять лет. Случайно, как это бывает, когда не ждешь или не накрашенная в магазин выйдешь, а тут бац и встреча, которую ты представляла себе совсем по-другому.

Он — повзрослевший, счастливый, настоящий, «здесь и сейчас», другой.

И я. Все та же, выскочившая из своей норы, застрявшая между «было и есть», мечтающая о том, что все повторится.

Илья торопливо стал рассказывать, как он жил все эти годы. Он женился и растил двух погодок, девочку и мальчика.

— Дочку назвали Таня, потому, что имя красивое, — сказал Илья с улыбкой, которая когда-то заставляла летать всех бабочек в моем животе.

А сына его жена назвала Потап, и мы с ним тут же вспомнили, как хохотали над забавным медведем Потапом из мультика «Забавные мишки». Вспомнили и посмеялись, совсем как в той жизни.

Потом пришла моя очередь рассказывать о себе.

Вот тогда-то я и долетела до дна своей норы.

Рассказывать мне было нечего.

Пять придуманных лет. Господи, как же я бездарно распорядилась своей жизнью!

И главное — зачем?

Может, чтобы понять, что надо было отложить ампутацию связей с Ильей, не убегать, а встретиться тогда, пять лет назад. Поговорить, посмотреть друг другу в глаза.

И никогда не доставать красную помаду.

Потому что она мне не идет и я люблю розовую.

Инна Арутюнян
Цветок белой сирени

— Серафима! Серафима!

В плохо освещенном доме доносился голос старика. Еле нащупав поношенные тапки, облокотившись рукой о железную спинку кровати с облупившейся краской, он судорожно встал, стащив с себя два шерстяных одеяла. Устало надев теплый махровый халат, явно больше его самого, он, пошаркивая ногами, выкрикивал хриплым голосом имя, но в ответ слышал лишь тишину и монотонное постукивание часов. Старик распахнул окна, и дом озарился солнечным светом, осветив поседевшие пряди когда-то рыжих волос.

— Серафима! Голубка моя, где же ты?

Тут старик стал замечать, что нет привычного запаха утренних оладий с яблочным повидлом, с которых начинается каждое утро. Нет жужжания радиоприемника «последней электрички» Владимира Макарова и тихого подпевания Серафимы. Его внезапно охватил страх.

«Неужели ушла? Неужели оставила меня одного», — подумал про себя старик и, продолжая выкрикивать имя, двинулся к выходу.

Он открыл дверь, и его тут же окатило горячим воздухом майского дня, но легкий, пусть и теплый, ветерок заставил его еще сильнее укутаться в махровый халат. Исхудавшие доски старого крыльца издавали жалобный скрип, аккомпанируя тяжелым вздохам старика. Морщась от яркого света, он посмотрел в сторону белого сада сирени, пытаясь разглядеть там Серафиму. Но с возрастом утраченное зрение выдавало лишь картинку белого облака.

— Может, она на нашей скамейке в саду? Может, ждет меня там?

Небольшими шагами, с тревогой и надеждой в сердце старик всеми силами пытался идти как можно быстрее по протоптанной тропинке. Запах сирени дурманил ему голову и воспоминаниями возвращал в молодость, во времена, где он встретил Серафиму, свою любовь.

Каждый его шаг утяжелял и без того усталые ноги. Дыхание участилось то ли от аромата цветов, то ли от переживаний. Он терял сознание. В голове каруселью стали всплывать воспоминания, лица, голоса, и старик, окончательно ослабев, упал на землю.

***

— Серафима! Серафима, ну сколько можно? Беги быстрее, электричка уже отъезжает!

Выкрикивала вслед еле поспевающей девушке, полноватая женщина с двумя огромными авоськами.

Из вагона отъезжающей электрички, докуривая сигарету, наблюдал за происходящим молодой парнишка, в расклешенных черных брюках и в яркой рубашке, одетый по последней моде.

Он протянул руку, чтобы помочь вскарабкаться полноватой женщине, когда та уже швыряла в вагон свои тяжелые авоськи. Но вместо благодарности вспотевшее багровое лицо чуть не испепелило его своим взглядом. С трудом, но зато сама, женщина залезла в электричку и, тяжело вздыхая, стала собирать все, что вывалилось из авосек.

Следом за ней пыталась запрыгнуть в электричку белокурая девушка с огромным букетом белой сирени. Она была настолько хрупка и стройна, что парень с легкостью помог ей подняться в вагон.

— Спасибо, — робко прозвучало из ее уст. Огромные голубые глаза выдавали смущение девушки, но при этом не переставали с любопытством и осторожностью разглядывать парня.

— Не за что, Серафима. Так ведь тебя зовут? — расплываясь в улыбке, сказал парень, подключив все свое обаяние.

Девушка, покраснев, лишь опустила глаза и стала помогать полноватой женщине.

— А меня Алексей зовут. Очень рад знакомству. — непоколебимо продолжал парень, присоединившись к общему делу.

— Не пудрите моей дочери мозги! Знаю я вас, лишь бы поиграться! Нам ваша помощь не нужна! — внезапно вспылив, полноватая дама схватила авоськи и зашла в вагон, подталкивая вперед девушку.

— Вот нужна была тебе эта сирень? А если бы не успели? И не стыдно руку какому-то оборванцу подавать? Никогда не поумнеешь!

Упреки полноватой женщины продолжались всю дорогу до города.

Дома Серафима первым же делом побежала наполнять вазу водой, чтобы напоить уставшие с дороги цветы. Она очень долго искала им место, ей казалось, что цветам неуютно в запертой квартире. Нужна свобода. Нужен вкус жизни. Наконец, она решила оставить их на подоконнике, ближе к солнцу и свежему воздуху.

Оставшись наедине со своими мыслями, любуясь цветами, Серафима вспомнила Алексея. Ее всегда учили, что мужчинам нельзя доверять, что нет никакой любви. Всю жизнь девушка покорно следовала словам матери, но глубоко в душе ее мучал вопрос, почему кто-то счастлив от любви, а кто-то разбит.

От мыслей отвлек свист. Под окнами стоял улыбающийся рыжеволосый паренек. Из окна первого этажа на паренька смотрели огромные голубые глаза, но вместо смущения в них была радость.

— Алексей! Что вы тут делаете? Как вы нашли меня? — шепотом, оглядываясь в сторону двери своей комнаты, спросила Серафима.

— Я тебя и не терял, Серафим. Я бы не простил себе этого.

В словах парня чувствовалась искренность, но поучения матери держали разум холодным. И радость в глазах девушки моментально исчезла.

— Твоя мать боевая женщина. Я не из пугливых ребят, но испугался, — смеясь, сказал Алексей, заметив внезапно потухший огонек в глазах девушки.

— Алексей, уходите, вам не следовало следить за нами. Будет очень плохо, если мама вас увидит.

— Плохо кому? Если ты за меня переживаешь, то не стоит. Я и за тебя заступлюсь. Понимаю, что глупо просить тебя доверять мне, но я хочу, чтобы ты спросила у себя, может ли счастье войти в закрытое сердце?

Шорох на кухне заставил девушку закрыть окно, оставив парня без ответа.

На следующее утро домашние хлопоты и даже непрекращающиеся поучения матери не смогли отвлечь Серафиму от мыслей о вчерашней встрече. Прямолинейность смелого парня нашла отклик в глубине ее души и погрузила девушку в сомнения о незыблемости навязанных принципов.

Бросив взор на букет сирени, Серафима заметила на подоконнике записку:

«В полдень. В парке неподалеку. Алексей».

Прочитав, девушка тут же спрятала записку в рукав. Чистое сердце девушки с радостью приняло приглашение, но строгий голос в голове говорил об обратном.

Переборов свой страх и заглушив строгий голос, Серафима решилась пойти на встречу.

Парк был небольшой, но с многолетними, густыми деревьями. Из достопримечательностей в нем была лишь пара чугунных скамеек, поэтому у людей он не вызывал особого интереса. Это место было молчаливо, будто хранило какую-то тайну, и лишь вечерами оно наполнялось пением соловьев.

— Серафима, здравствуй.

Вздрогнув от неожиданного голоса, девушка обернулась. Алексей смотрел на нее с такой искренней теплотой, что девушка отвела взгляд от смущения.

— Я очень рад, что ты пришла. Значит мое сердце не ошиблось.

Серафима молча взглянула на него.

— Знаешь, — продолжил Алексей, — бабушка мне всегда говорила: «Лёшенька, в этом мире вечно и неповторимо лишь одно — любовь. Все остальное можно бесконечно заменять. Сломанную вещь можно снова купить, потерянные деньги — заработать, но любовь дважды в жизни никогда не дается. Встретив ее однажды, не смей терять, береги как зеницу ока». И, встретив тебя, я вспомнил ее слова, а сейчас убедился, что бабушка была права.

— А если один из них исчезает, предает другого после признаний в любви? Как после этого верить в любовь? — неуверенно спросила девушка.

— Тогда и любви изначально никакой не было. Невозможно потерять то, чего нет. Жизнь награждает человека любовью, когда он сам ею полон. Да, порой бывают трудности и испытания, но преодолеть их можно, когда изначально в людях есть любовь.

Слова Алексея звучали уверенно. Он не пытался ее чему-то учить или в чем-то переубеждать. Он просто делился с ней теплотой свой души, в которой так нуждалась Серафима. И она принимала эту теплоту с благодарностью, но с прежней осторожностью.

Прошел месяц, наглухо запертое сердце девушки задышало свободой. В нем поселилось счастье. С каждым днем Серафима все увереннее преодолевала свои страхи и сомнения, она стала понимать любовь, стала жить любя, и ни капли не сожалела, что однажды, рискнув всем, осмелилась на встречу с Алексеем.

Серафима уже не могла скрывать своего счастья, жизнь с любовью стала прекрасней. Тем самым подталкивая хмурых бабушек, ежедневно собирающихся на скамейках возле дома, на сплетни. Подозрения о влюбленности девушки стали появляться и у матери.

— Где ты была, дочь?

— Я? Мы с девочками ездили в библиотеку.

— Правда? Мне вот совсем другое люди рассказывают.

— Кто говорит, мам? Я не понимаю, о чем ты, — внезапно побелев, запинаясь, сказала Серафима. Дрожь в руках девушки выдавала волнение, она была растеряна.

— Девочка моя, не играй с матерью в эти игры! Ты мне сейчас все расскажешь.

Серафима поняла, что нет смысла скрывать о встречах с Алексеем и, глубоко вздохнув, все рассказала. Она так уверенно говорила о любви, что ее смелость окончательно разозлила женщину.

— Бессовестная ты! Хочешь жизнь свою испортить? Сколько я тебе говорила, что нельзя им доверять! Нет никакой любви, поиграется с тобой и бросит! Как и отец твой, понимаешь? Нет никакой любви!

Гневная речь перешла в плач. Серафима никогда не видела свою мать плачущей, и это заставило ее вернуться в реальность, в которой она прежде жила. Чувство стыда и долга комом встали поперек горла, не давая вздохнуть и сказать что-либо в ответ.

— Завтра ты скажешь ему, чтобы больше не ходил сюда. Ты поняла меня? — твердо и сухо заявила некогда плачущая женщина.

На следующий день Алексей был по-особенному нарядный. В белой идеально выглаженной рубашке и даже в галстуке, который явно одолжил у кого-то. Увидев Серафиму, он заметно занервничал, что-то пряча в руках.

— Здравствуй, голубка моя!

— Здравствуй, Леш. Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Позволь мне сказать первым, прошу. Я уже весь на нервах.

Не дожидаясь ответа, рыжеволосый парнишка, встав на одно колено и торопливо доставая кольцо из маленького мешочка, забыв подготовленную речь, сказал:

— Серафима, выходи за меня.

Терпеливо ожидая ответа, Алексей не увидел радости в глазах Серафимы. Она стояла, слившись с белизной своих волос, словно немая статуя. Почувствовав себя униженным, Алексей встал с колен и не смог сказать ни слова.

— Леш, прости меня, — говорила девушка сквозь слезы. — Я не смогу быть твоей женой. Раньше я думала, что любовь есть только в сказках, а ты мне показал, что и в жизни она может быть. Но любая сказка рано или поздно заканчивается. Наша закончится здесь.

— Кто тебя на это надоумил? Тебе проще верить в глупости, чем поверить мне, да? Я готов пройти с тобой через любые трудности, но идти за мной я тебя заставить не могу. Ты снова оставляешь меня без ответа. Хорошо. Завтра в это же время я буду ждать тебя у районного Загса. Придешь, подадим заявление. Не придешь, исчезну навсегда! Но не забывай, Серафим, что любовь дважды в жизни не дается.

Бросив кольцо, Алексей ушел, не скрывая своей обиды. Серафима хотела остановить его, не дать ему уйти, но строгий голос в голове заставил ее молчать и поддаться мучениям своих мыслей.

На следующий день Алексей с самого утра стоял у стен районного загса, встречая и провожая сияющие лица молодоженов. Простояв больше трех часов, выкуривая уже вторую пачку сигарет, молодой парень с тревогой и надеждой ждал свою Серафиму. Внезапно его охватил страх.

— Неужели не придет? Неужели оставила меня одного?

Вдруг чьи-то теплые руки нежно закрыли ему глаза.

— Моя Серафима, ты здесь.

— Прости меня. Больше не оставлю тебя одного. Любовь — единственная правда в этой жизни.

***

Очнувшись от резкого запаха нашатырного спирта, старик долго не мог понять, что случилось.

— Дядь Леш, Слава Богу! Как же вы нас напугали!

Вокруг старика встревоженно бегали люди, задавая ему кучу вопросов. Над ним нависло голубое небо, обрамленное ветками белой сирени.

— Где Серафима? — с трудом и невнятно спросил Алексей.

После этого вопроса, люди перестали суетливо бегать, и ни один из них не проронил ни слова.

Двое крепких мужчин помогли встать старику, и осторожно посадили на скамейку, стоявшую неподалеку.

— Где Серафима? — не оглядываясь на присутствующих, вновь спросил старик.

Воздух становился невыносимо горьким и тяжелым от молчания, и лишь одна маленькая девчушка, набравшись смелости сказала:

— Дедушка, бабушки уже как год с нами нет, а ты все каждый день о ней спрашиваешь.

Строгие взгляды взрослых, заставили девочку замолчать, дав понять, что не стоит об этом говорить.

Старик, еще не до конца пришедший в себя после обморока, никак не отреагировал на ответ. Закрыв глаза, он поднял голову. Теплый майский ветер всколыхнул листву, и старое морщинистое лицо, почувствовав нежные касания опадающих цветков сирени, просияло улыбкой.

— Моя Серафима, ты здесь.

Илия Белкина
Первое свидание

Они пересеклись в прошлую среду на предпремьерном показе очередного блокбастера. Кто-то перепутал знаки Господин и Дама на дверях уборных комнат. Только войдя вовнутрь, люди понимали, что попали не туда. Смущаясь и извиняясь непонятно за что, дамы в коктейльных платьях и господа в пиджаках и джинсах, опуская глаза вниз, перебегали из одной двери в другую, словно провинившиеся дети. Она не опускала глаз, так как сразу попала в женскую комнату, но не поняла появление лиц другого пола.

Отстраненность и поведение «не в теме» выгодно выделяли ее из общей массы людей. Этим она привлекла его внимание. Он уже ждал ее у бара, когда она искала глазами знакомых. Один ее коллега опаздывал, другой пошел на более интересное мероприятие для него, а подруга срочно поменяла планы и умчалась на открытие нового бутика женской одежды.

Она остановилась около него, чем значительно упростила ему знакомство с ней:

— Вы всегда так смело и уверенно входите в мужские комнаты? — спросил он серьезно, но как только она посмотрела на него, он улыбнулся.

— Разве? Это была женская, — неохотно ответила она и подумала, что так глупо с ней не знакомились с университетских времен.

По равнодушию в голосе он понял, что надо менять тему, но тут его позвали спонсоры этого фильма, и ему срочно надо уйти. А он уже хотел остаться с этой смешной девчонкой, которая забыла, что в ее годы надо быть серьезнее и собраннее.

— Скажи свой ник в Инсте и я напишу тебе после показа, — почти скороговоркой протараторил он.

От резкой смены его тона, она быстро сказала свой ник и пожалела, что он у нее легко запоминается. «Забудет», — с надеждой подумала она. ⠀ ⠀ ⠀

Прошло несколько дней и она, сдав все материалы в печать, забыла о показе и о несостоявшемся знакомстве. Но он не забыл о ней и пригласил ее на свидание, ответив на сторис с вопросом «Чем мне заняться завтра вечером?» Теперь она стоит перед зеркалом в прихожей, примеряет новое платье, подаренное ее подруге в честь открытия бутика, и повторяет про себя «Только бы больше ничего не перепутать в этой жизни».

Когда новый год действительно новый

Фанатичное желание «выйти замуж, потому что так надо», к счастью, обошло стороной, но все годы взрослой жизни я стремилась найти своего человека. Хотя вру, конечно, не все. Иногда проблемы брали верх, и было не до поиска мужа. Не приглашать же человека в разрушенный дом?

Когда проблем стало меньше, семья снова вышла на первый план. В этот момент я поняла, что общаюсь в кругах, где нет мужчин. Точнее они есть, но их или совсем мало и они семейные, или это все-таки лица мужского пола. Православное сообщество, киноиндустрия, йога студия, выставки, концерты, театры. Все эти места посещают преимущественно женщины. Мужчины большей частью сопровождают своих дам. Новый виток поисков второй половины зашел в тупик.

Где искать мужа? Отдых в Европе и на островах сейчас не вписывается в бюджет. Устроиться фрилансером в финансовую и природно добывающую корпорацию можно, но сложно. Неизвестно сколько времени на это уйдет. Поэтому был выбран самый простой путь: активность на людях. Банальный вариант ланчи в центре города рядом с бизнес-центрами — стал первым шагом в этом направлении.

Это просто и доступно, хотя поиски по времени могут затянуться. В один из таких заходов, когда я только хотела поесть между делами, зашла в кафе, где уже являлась постоянным клиентом. Перед праздниками посетителей было больше привычного. Перед Новым годом и Рождеством люди все чаще выезжают в центр города за подарками. Официант смутился, извинился и попросил разрешения подсадить ко мне за столик мужчину, чтобы не создавать очередь около бара. Я согласилась, все равно нет времени долго сидеть. В конце года ажиотаж не только у организаторов корпоративов и магазинов. Копирайтеры-фрилансеры тоже популярны. Мне предстояла еще одна встреча. Пока я готовилась проглотить веганский бизнес-ланч в честь Рождественского поста и двигаться дальше.

На мое удивление ко мне подсел Владимир. Тот самый сосед по коврику из йога студии. Рассматривать его как рождественское чудо я не стала. А зря. Возможно, это оно и есть. В этот момент бармен сменил приевшийся «Jingle Bells» на «Cocaine» из одноименного кинофильма. «Еще бы клип поставил», — подумала я, изумившись такому выбору в дневное время.

Владимир, как и я, удивился встрече. Мы оба посмеялись, обсудили новое расписание студии, поделились планами, точнее отсутствием таковых на новогодние каникулы. Время поджимало, я торопилась на встречу. Володя галантно и ненавязчиво помог надеть пальто, по-дружески обнял и сказал «До скорого». Я улыбнулась и кивнула ему в дверях кафе.

Он долго смотрел мне вслед. Жаль я этого не знала и не чувствовала. Я торопилась на рабочую встречу, проговаривала возможные ответы на предполагаемые вопросы.

Приехала на встречу вовремя и, прождав полчаса, получила ответ от секретарши, что сегодня все отменяется.

Я расстроилась из-за потраченного времени, и грустная пошла на йогу.

Неудивительно, что там я встретила Володю, но удивительно, что второй раз за день. Он увидел смену моего настроения и спросил, с чем это связано. Я рассказала как поехала на встречу, как ее отменили спустя время, и пообещала уйти к конкурентам.

На следующий день мне позвонили из этой компании, сотрудница говорила спокойно, объяснила ситуацию. По ее словам, руководители пересматривали планы на год и решили, что моя позиция стоит больше. Когда меня попросили приехать через два часа в офис, я согласилась. Собралась на бегу и поехала на встречу.

Как только перешагнула порог компании, секретарша немедленно проводила меня в кабинет к генеральному директору. Когда дверь передо мной открылась, в кабинете был один человек. Это был Володя.

Минуту стояла, остолбенев, приходя в себя: была все-таки уважительная причина отмены первой встречи. Это уже было неважно, потому что я знала, с кем в новом году буду смотреть клип «Cocaine».

Людмила Бударагина
Немая любовь

Я вошел в квартиру. На первый взгляд — самая обычная, в таких живут 80% людей нашей страны.

— Следователь! — обратился ко мне один из офицеров. — Какие будут указания?

— Оставьте меня минут на пятнадцать.

Я прошел в первую комнату и очень удивился. Моя фантазия уже представила, как выглядит квартира влиятельного человека, да еще и бизнесмена, и теперь мой мозг отказывался воспринимать увиденное. Комната была оклеена яркими фиолетовыми обоями в белую полоску, кое-где отходящими от стен. На полу ковер времен советского союза, очень пыльный с большим количеством пятен различной формы и размера. Деревянная рама окна была выкрашена белой дешевой краской лет 20 назад. Рядом стоял небольшой письменный стол, на котором царил полнейший хаос. Горы желтый газетной бумаги, исписанной карандашом, несколько книг слегка расстроили меня.

«Подумать только — размышлял я, откладывая в сторону очередной лист, — такой богатый человек жил в этом скромном жилище. А, надо сказать, мне нравятся эти стихи!»

Как это ни было удивительно, один из самых богатейших людей в стране жил здесь и сочинял поэмы.

Несколько дней назад его тело нашли в сгоревшей машине по пути домой. Мне предстояло найти убийцу.

Вдруг в руках оказалась маленькая записная книжечка с нарисованным на обложке деревом. Потрепанная ленточка-закладка и ручка, закрепленная сбоку, наводили на мысль, что пользовались ей довольно часто.

Я открыл и начал читать, но вдруг меня окликнули:

— Юрий Александрович! Вы где?

«Вот ведь…», — только и успел подумать я, как дверь в комнату распахнулась, и вошла высокая женщина в форме полиции.

— Какие-нибудь идеи?

— Пока никаких, майор, — аккуратным движением я спрятал блокнот в карман широкого плаща и улыбнулся, что было не совсем уместно. — Что вы нашли?

— За полгода до случившегося, — сказала она своим грубым голосом, — у покойного был роман с неизвестной нам особой. Мы объявили ее в розыск.

— Уже неплохо. Я собрал кое-какие данные и теперь мне надо все осмыслить. Свяжусь с вами через 2—3 дня.

Я лгал. Мне просто не терпелось поскорее уединиться и продолжить чтение.

Дома я, не снимая верхней одежды, уселся на диван.

«Сегодня я не написал ни одной строфы, что очень огорчило меня. Ведь обычно рифмы сами складываются у меня в голове, а я не успеваю записывать. Поэтому, отложив все срочные дела на потом, я, как истинный мечтатель, отправился искать вдохновение. Но им и не пахло. Вокруг — серые дома, люди, одетые в черные или белые футболки, важные персоны в дорогих костюмах обсуждали падение доллара. Даже небо, обычно ярко-голубое, сегодня было затянуто серыми облаками. Вот и где здесь найти музу?

Так я и добрел до парка — единственного разноцветного места в городе, сел на лавочку и начал наблюдать за жизнью. Зеленые мягкие дубовые листья срывались с веток с очередным порывом ветра, отправляясь на встречу с судьбой. Яркие крылья бабочек мелькали над белоснежными тюльпанами. От цветов их неумолимо относил ветер, с которым, увы, справиться они были не в состоянии. Кузнечики стрекотали в траве, отчего нарушалась абсолютная тишина этого места. Но оно и к лучшему. Тишина убивает сознание.

Я обернулся и перекинул ноги через скамейку. Позади меня было озеро. Вы вряд ли увидите там свое отражение, поскольку сейчас весна и вода цветет. Странно, но я пишу это описание по памяти не сегодняшнего дня. Ведь мне много раз приходилось бывать в этом парке. Но сегодня я не запомнил ничего. Кроме нее. Она стояла на другом конце пруда и кормила уток, как обычная девушка, но что-то в ней было особенное. Я долго думал и, наконец, понял. Глаза. В их сером свете отражалась прозрачная вода озера. Поэтому я не совсем уверен в своем описании.

Не знаю, сколько прошло времени, вот только я не мог оторваться от ее чарующих глаз. В них было все мое сознание. Я как будто смотрел на себя чужими глазами. Внезапно в душе появилось что-то отдаленное, холодное, наполненное грустью и печалью.

Она смотрела на меня. Потом отвернулась и пошла к выходу.

Вернувшись домой, я твердо решил сделать девушку главной героиней одного из моих произведений».

«Похоже на заготовки романа» — я продолжил чтение:

«На следующий день я вновь пришел в тот парк. Надеялся, увидеть там ее. Вчера, сев за начало книги, я не смог вспомнить ее внешность. Кроме чудных серебристых глаз.

Как и вчера, она стояла на противоположном берегу, но только спиной ко мне. Ее черные кудрявые волосы наполовину закрывали хрупкие плечи. Край белого платья чуть касался прозрачной воды озера.

Я подумал, что неплохо было бы узнать ее имя и направился к ней. Она, похоже, услышала мои шаги и замерла на месте.

— Девушка! — она обернулась и вопросительно посмотрела на меня. Я немного смутился, но продолжил. — Могу я узнать как вас зовут?

Ее щеки вспыхнули и она быстро побежала к выходу.

— Подожди! — крикнул я, но девушка не остановилась.

И я погнался за ней. Мы быстро покинули парк и побежали по серым улицам города. Вдруг я потерял ее из виду. Она просто пропала.

Несколько дней около озера она не появлялась. Но каждый вечер я ждал. И не зря. Когда она снова появилась на берегу, я был вне себя от счастья. В этот раз она не убежала и сама направилась ко мне. Я поднялся и заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Девушка подошла ко мне, протянула раскрытую ладонь и улыбнулась.

— Записка? — я с удивлением взял листок и развернул его. — Лера. Это твое имя?

Она кивнула и пошла прямо по тропинке в сторону озера.

— Стой! — я коснулся ее плеча, и она обернулась. — Давай прогуляемся?

Она снова кивнула и пошла рядом со мной.

— Почему ты не приходила сюда столько дней?

Она молчала, просто шла вперед. Даже не оглянулась.

— Почему ты молчишь?

Лера остановилась и посмотрела на меня. Затем выхватила у меня из рук листок с ее именем, достала из кармана темно-синей джинсовой куртки черную ручку, что-то быстро написала и вернула мне.

«Я немая».

— Что? — от удивления я выронил листок. — Почему раньше не… — На последнем слове я осекся.

Девушка вздрогнула, и на ее глаза навернулись слезы.

— Прости, не хотел, — я попытался взять ее за руку, но она не позволила. Только плакала.

Хуже себя никогда не чувствовал, и мне хотелось прекратить ее слезы.

Она ушла. И я тоже.

Прошло два месяца. Мы каждый день приходили к тому озеру. Не договаривались, просто приходили и все. Смотрели друг другу в глаза и расходились. Как только я пытался приблизиться, она сразу убегала.

Один раз я возвращался домой и увидел ее. Она сидела на лавочке около моего подъезда и читала. Как ветер развевал ее чудные черные волосы! Невольно я засмотрелся. Девушка подняла глаза и застыла. Подумал, сейчас опять убежит, но нет, осталась. Я присел рядом.

— Привет.

Лера не отреагировала.

— Не хочешь зайти ко мне? Выпьем чаю.

Она отрицательно покачала головой и собралась уйти. Я вскочил и обнял ее.

— Останься со мной. Мне так тебя не хватает, — я все сильнее прижимал ее к себе.

Мы стояли так минут пять. Ее трясло.

— Пойдем.

В конце мая мы начали встречаться, и Лера переехала ко мне. Это были самые прекрасные дни моей жизни. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне вспоминаются ее теплые руки и чудесные серые глаза.

Однажды, я решил составить завещание. Не понимаю, почему мне взбрело это в голову».

Я перевернул страницу. Оттуда выпал сложенный листок бумаги. Это был документ, о передаче всего состояния девушке покойного. А состояние там было немалое. Я вынул из кармана сигарету и закурил. Затем достал телефон и набрал номер.

— Алло, — с того конца трубки послышался грубый женский голос.

— Вы нашли ту девушку?

Я кратко описал ситуацию.

— Она не знала о его смерти. Мы встретились с ней вчера. Вы должны срочно приехать, — она назвала адрес и завершила вызов.

Мне хватило пяти минут, чтобы собраться. Я сунул завещание в карман и меньше чем через полчаса стоял возле серого девятиэтажного дома. Полицейские сирены заглушали мои мысли.

— Юрий Александрович! Пройдемте со мной, — обратилась ко мне майор.

— Стойте! Вы должны это увидеть! — я протянул ей лист. — Понимаете, на что я намекаю?

— Разумеется, — она жестом позвала меня за собой.

Мы миновали несколько служебных машин, перегораживающих шоссе, и мне, наконец, удалось увидеть место происшествия. Посреди проезжей части в луже крови лежало тело. Я подошел ближе.

Черные кудрявые волосы, слипшиеся из-за запекшейся крови едва закрывали маленькие девичьи плечи. В некоторых местах кровь попала на белое платье.

Я нагнулся над телом и посмотрел в глаза.

В них, безжизненных, серых, но в тоже время прекрасных и цветных отражалось прозрачное озеро городского парка.

Один из врачей скорой помощи подошел ко мне и сказал:

«Самоубийство».

Юлия Бурнашева
Я люблю тебя

C женщинами, которых было в его жизни, можно сказать, немногочисленное число, он мог удачно притворяться, с ней никогда.

Человек вообще волен делать все, что приносит ему наибольшее наслаждение, тем более, когда это касается такого чувства, как любовь. Он не мог оторвать себя от нее, напрягая всю свою волю. Таким образом он кричал своему сердцу: «Я согласен на унижение, чем испытать день нашего расставания, ведь он будет страшнее дня моей смерти». Физическую боль приносило ему страдать у нее на глазах. Она могла видеть и чувствовать его боль, но не могла с этим ничего сделать, ничем помочь. Они встречались украдкой, тайком. Ее манера трогать его руку под плащом волновала и возбуждала. Ее молчание, нежное прикосновение, мягкое дыхание, благодаря которому она вкладывала всю себя, прикасаясь к его губам мягким, как бархат, поцелуем.

И его все больше и больше тянуло неистовое желание еще и еще прильнуть к этим живым губам, чтобы постичь смысл всего сущего во всей вселенной, так ему казалось, и в эту минуту он был счастлив. Ее глаза сверкали и улыбались, он чувствовал как вся их любовь в эту минуту подступает к горлу. Ее глаза покрывала слезная пелена, она еще и еще впивалась в его губы, и ее слезы текли ему прямо в рот, это были слезы счастья, тепла, любви и безысходности. Он считал, что недостоин любви. Одиночество, полное страдания — вот удел, который он рисовал себе. Но каждый день воспоминание о ней терзало и жгло его память: «Все мне чуждо, ждать и ничего не ждать, о горе мне причиняемых тобою мук, есть наслаждение той мысли, что я полюбил…».

Полюбил созданное в своем воображении чувство и женщину, подарившую ему эти ощущения душевного и сердечного тепла. Они встречались, это происходило в его воображении, в его голове…

Большая светлая (ничего лишнего) комната, стены с полками, на которых коротали свой век книги, и много-много света и воздуха, открытое окно и она… Она была спокойна, что-то писала, ее губы то и дело распахивались в удивленной улыбке, как будто кто-то за нее писал, и она читала написанное. Во всем, что происходило с ее выражением лица, она сама была замешана, ведь все рождалось из-под ее пера. Она хохотала, хмурилась, кокетничала, в тот момент когда все, что она творила, что лилось, какие мысли в тот или иной момент вырывались наружу из ее головы… ее легко вздымающаяся грудь говорила о спокойствии и чистоте написанного ею. Удивительный человек, который хочет внушить, что он стремится к истине, когда он ищет во всем любви, и она была не исключением. Все ее записи, все заметки, которые она делала, всё это имело оттенок одиночества и жажду поиска любви.

Ее муж не лишен очарования, достоинства и любит блеснуть своим чувством юмора в окружении близких или друзей. Женщины, искусство, успех в обществе, повод считать себя любимцем, успешным мужчиной и главой семьи, в которой он был кумиром для своих детей. Но она искала и писала о счастье, главное условие счастья, оно есть или его нет: пожертвовать частью жизни, чтобы не потерять ее целиком, счастье, любовь, теплота и доверие, чтобы смотреть на мир, созданный для нее. В конечном счете лучше быть хорошей матерью, а все остальное она предоставляла чистым листам, с ними она была собой. «У нас не хватает времени, чтобы быть счастливыми», — закончила она и закрыла страницы, которые уже прочла и сложила.

— Завтра к издателю, — сказала она, буркнув себе под нос.

Он шел по своим делам, рассматривая витрины магазинов, встречавшихся ему по пути на улице, вовсю шумела весна. Весна — это замечательное время года, когда вся природа рождается и расцветает, запах ветра, пение птиц. Конечно, все это не разобрать в гуле городских улиц, машин, людского ора, где-то неподалеку гремела стройка. Но и в этом шуме можно было разобраться, в этом и есть, прелесть весны. Он думал обо всем, что приходило ему в голову, многие вещи его забавляли, он улыбался. Что-то наводило его на раздумье, но злости сегодня не было, с утра у него прекрасное настроение. «Ничто и никто не могут испортить мне его», — думал он.

Подойдя к пешеходному переходу, он остановился, горел красный сигнал светофора. Пока он стоял, мимо проезжали машины в обе стороны. В какой-то момент он ощутил легкий и нежный аромат, возникший из проезжающей мимо машины. Глаза непроизвольно закрылись, вдох затянулся на мгновение и он замер. Волнение, которое произвел на него этот запах, затормозили его движение, он просто стоял еще какое-то время. Гул машин и ветер сделали свое дело — он отрезвел от шока, который сейчас произошел с ним, и он двинулся дальше переходить дорогу. Весь остаток дня он пытался все вспомнить, у него не выходило: дымок, мгновение и пустота — все это расстраивало его.

Она в хорошем расположении духа навестила своего издателя, он все одобрил. Немного поболтав, они распрощались, и она села в машину, чтобы отправиться домой, решив перед этим заехать в картинную галерею по пути. Ей очень понравилась картина, которую они выставили. Как-то раз они с мужем были приглашены на эту выставку, тогда-то она ее и присмотрела. «Эта картина замечательно впишется в интерьер моей гостиной», — подумала она.

Вечером он выгуливал своего любимого питомца, пес был породы золотистый-ретривер. Каждый раз пес прыгал от удовольствия, когда хозяин брался за поводок. Они гуляли по улицам, где меньше всего было людей, чтобы не создавать дискомфортные ситуации проходящим мимо. Она зашла в картинную галерею. У дверей ее встретила продавец-консультант, улыбаясь, ведь это входило в их обязанности, приветливо пригласила ее пройти и указать, что именно ей понравилось.

Тем временем они с псом прогуливаясь, шли мимо этой галерей, и вдруг он почувствовал тот же аромат, который пьянил его сегодня днем, от мысли о котором замирало все вокруг и в его душе. Оглянувшись, он никого не увидел, пес скакал, требуя дальнейшего пути, они пошли.

Довольная своим приобретением, она вышла на улицу, остановилась и глубоко вздохнула. Весна. Она решила подождать, когда картину упакуют, на улице, тем более людей было мало, и она наслаждалась тишиной и свежим воздухом, подаренным ей природой. Картину упаковали.

— Большое спасибо, — сказала она, — до встречи.

Они с псом решили вернуться тем же путем, но она уже сидела за рулем своего автомобиля и собиралась отправиться домой. Женщина с пьянящим ароматом и мужчина с собакой разминулись…

Мы испытываем особое счастье, видя, что жизнь оправдывает ожидания. Было тихо. Он почувствовал себя свободным, свободным от судорожных попыток подчинить себя и свою жизнь. Он закрыл глаза и почувствовал, как поток покоя разлился по его телу. Проснувшись, встав с кровати, он побродил по комнате, прикурив сигарету. Майка на нем была насквозь мокрая. Он тупо уставился в окно: густой дождь на стекле окна, пошел снег, все те же виды, но на сей раз они были белыми. В конце он стал засыпать понемногу, он ждал рассвета, как вестника зарождения нового дня. Жизнь столько раз казалась ему абсурдной, когда он размышлял, о смерти. Бурный поток крови ударил ему в голову. Нам тоже случалось жалеть себя, это чувство помогает нам жить.

«Мне холодно. Я на пределе. Подступающие к горлу слезы, харкать кровью, угасать от рака, грусть и горечь одиночества». Запах истинной жизненной силы покидал его с каждым днем все больше и больше. «Я уже не жалуюсь» — подумал он. От самых сильных мук нас спасает сострадание к собственному несчастью. На него больно было смотреть. Он чувствовал, что в его жизни происходит перелом не благодаря тому, что было, а благодаря тому, что он когда-то потерял.

Она объявила о своем отъезде. Она сначала планировала путешествовать, а затем навестить друзей и родственников, вернуться в город, ставший для нее когда-то очень дорогим. Проходя мимо комнаты мужа, она невольно стала свидетельницей того, как муж репетировал свою речь. Задержавшись в дверях и встав незаметно, она видела, как этот респектабельный немолодой, увы, человек, становился машиной, фабрикующей ложь, делающей лицемерными высказывания своих соратников. «И с ним я ложусь в постель каждый вечер?» — разочарование, опустошение. Она собирает вещи и уезжает.

По воле случая, пока она добиралась до аэропорта, решила сначала лететь к своим родственникам.

Ее встретил холодный воздух этого времени года, но она почему-то не расстроилась, наоборот, он окрылил ее. Взяв такси, она направилась в любимое издательство. Издатель был взволнован и рад их встрече, они только переписывались, и она отправляла ему свои новые романы. Они обнялись, издатель предложил ей сесть и выпить чашечку кофе, они разговорились. По мимике их общения видно было, что разговаривают хорошие друзья, которые давно не виделись.

Уже на пороге, выходя от издателя, она встретила ту женщину, которая очень давно стояла с мужчиной, который интересовал ее. Она хотела узнать как сложилась его бурная и весьма удачная жизнь. Женщина ответила, что давно не видела его, и вообще поговаривали, что он сильно болен — на этом всё. Развернувшись, женщина удалилась, по-приятельски улыбнувшись ей. Ей не терпелось увидеть, узнать, чем она может помочь, вообще, что произошло. Но мысль о том, что он не захочет ее видеть присутствовала в ее голове. На безлюдной вечерней улице она бродила рядом с его домом.

— Ты — моя бедность, и в тоже время ты — мое единственное богатство. — проговаривала она, не зная, как поступить.

Она на пороге его квартиры. В обреченных глазах вспыхнула дикая радость. Он не корил ее за то, что она сделала такой выбор тогда. Любовь — вечность, длящаяся мгновение, вот что было для него аргументом в ее защиту. Любовь приводит нас к отчаянным поступкам. «Всеми своими чувствами — он думал, — я связан с тобой». Лекарство рядом с болью!

Она видела, как он стал пленником своей комнаты. Всю свою боль и страдания он спрятал в пещере, пещере под названием «Квартира». Зима всегда сменяется весной! Любовь, дружба, благородные поступки, как Божий дар. Она озаряла всю комнату своей улыбкой:

— Моя любовь хранится, как цветы в книге жизни, — говорила она.

— Жизнь таит в себе чудо вечной юности, — делая усилия, чтобы улыбнуться, говорил он.

— Сильный человек — тот, кто умеет когда надо казаться сильным, — подбадривала она его.

Природа озаряется своей первозданной и наивной улыбкой, каждый день и они прогуливались. Он опирался на ее плечо. Воздух был прозрачен и свеж, их прогулки благотворно действовали на него. Порой комок подступал к ее горлу, когда он не видел, и слезы соленой струйкой стекали по ее щекам, но она держалась и, не подавая вида, улыбалась. Ее смешили его слова. Все так как она хотела тогда, когда увидела его впервые. Когда он спал, она ступала так легко, ее можно было сравнить с диким животным в этот момент. Она вставала на цыпочки, чтобы обвить его шею, все теснее и теснее они прижимались друг к другу. Запах ее духов, ее руки сжимали его запястья, те огни, которые пляшут и вспыхивают в тот миг, миг их коротких воссоединений.

— Мы любим друг друга среди всего этого мрака.

Он умирает молча с глазами полными слез. Любить его с уверенностью, что мы воссоединимся в вечности…

Ирина Быстрова

***

Иногда жизнь оказывается смелее всех наших ожиданий и планов. Ведь недаром удача любит смелых. Хотелось перемен — уехать туда, где тебя никто не знает, где люди часто смеются и просто улыбаются незнакомым, но симпатичным, да и вообще выглядят довольными и счастливыми. «Наверное, я про Испанию», — подумалось мне, хотя я там ни разу не была, языка не знала, но такие мелочи не могли уже сбить с намеченного плана.

Спонтанно купив билет в Мадрид и заказав хостел с отдельной комнатой на три дня, я через пару дней счастливая и вдохновленная новыми приключениями мчалась по аэропорту. Все шло удивительно легко и гладко. Так не бывает же. Но нет, бывает. Вот заветное место под номером 32B, куда я как-то протискиваюсь и замираю от неожиданности, не веря своим глазам. Рядом сидит обалденно красивый парень с «Коммерсантом» в руках, закрываясь от всех по-видимому. Коротко стриженый блондин с серыми глазами, подкачанный и явно моложе меня.

— Добрый день, — сказало это чудо мне, беззаботно улыбаясь и откладывая газету.

— Доброе, — буркнула я, немного смущаясь.

Весь полет мы мило и непринужденно общались. Он оказался начинающим перспективным брокером, которого компания отправила на семинар, а я уже немолодая женщина с разводом за плечами и ребенком на руках. Но, как ни странно, я была настолько очарована, что этой разницы совсем не ощутила. Его гостиница и мой хостел были рядом, поэтому решили взять одно такси.

Я уже фантазировала о красивом и бурном романе. Я забросила свои вещи в хостел, переоделась и поехала с ним в его гостиницу вообще без всяких мыслей, просто чтобы оставить вещи. Сказалось мое одиночество: я так давно весело и интересно ни с кем не общалась. К тому же, за границей мы раскрываемся совсем по-другому, уходят наши заботы, скорбные думы и печали. Сплошной позитив, который тут же закончился, когда он предложил подняться к нему в номер.

— Я подожду тебя здесь. — сухо ответила я. — Видишь, телефон на зарядке, надо охранять.

Он ничего не ответил. «Слишком быстро, да что он о себе думает», — промелькнуло у меня в голове.

Пошли кататься на лодках на озеро в центральном парке Мадрида. Наверное, это была одна их первых причин, почему такой клевый парень еще со мной. Просто нужна была компания для лодки. Заметив мой взгляд на полуголого испанца, он тоже решил раздеться до пояса. Мне стало нестерпимо душно на припекающем солнышке. Не понимаю, что на меня тогда нашло, но я сделала вид, что не особо впечатлилась. То ли из скромности, то ли из-за того, чтобы не наброситься с поцелуями, так обалдела, что и про комплимент забыла. Зато девчонки из соседних лодок не скупились на них и громко кричали и вообще проявляли бурную реакцию на голый мужской торс. Меня это злило и приводило в отчаяние, и я попросила весла, чтобы погрести и успокоиться хоть как-то. Он удивился, но отдал. Я же с наслаждением погребла. Так вот, что мне нужно было: просто почувствовать себя капитаном, у руля собственной лодки, не передавать никому власть над собой и идти своим путем. Вот и понятно, почему я развелась, кто ж вытерпит такую жену, которая сама хочет рулить. Я вернула весла, поблагодарила и вышла из лодки. Пусть молодой человек развлекается, а мне сейчас нужно просто погулять по городу, впитать все ароматы, обрывки фраз, взгляды людей.

Гуляла по Мадриду я в одиночестве, но в одном из ресторанчиков мне принесли десерт за счет заведения и настроение значительно поднялось. Пусть чуда влюбленности и не произошло, но эти сказочные улыбчивые испанцы, симпатичные и услужливые, напомнили мне, зачем я здесь. Да просто зарядиться солнцем и позитивом, хоть на время выкинуть из головы хмурую Москву.

Вечером поступило предложение всем хостелом потусить в самом крутом клубе столицы. Я, конечно же, согласилась. Мне так понравилось, как они меня приняли, прямо как родную, несмотря на разницу в возрасте и положении. Это был один из моих счастливейших вечеров. Мы ходили из бара в бар, весело напиваясь вкусными коктейлями, а одного бармена я пыталась научить моему любимому коктейлю: ликер блю курасао, спрайт, водка. Вроде понял. Какой-то араб из Саудовской Аравии подарил мне розу. Было чертовски приятно, но я пошутила, что в Саудовскую Аравию не поеду.

Наконец-то мы добрались до огромного четырехэтажного здания с тремя танцполами. На всю улицу громыхала музыка. Это и был клуб «Столица». Вот оно мое счастье: модная музыка, сумасшедшие люди, веселье без границ, улыбки, коктейли, и ты уже не здесь, а где-то в раю. Я поднялась на четвертый этаж, взялась за поручни, чтоб не упасть и начала отрываться: просто энергично танцевать, ни о чем не думая. Откуда-то подлетела толпа молодых юношей и девушек, снимающих все это безобразие на телефоны, но мне было все равно. Меня в клубах часто снимают на телефон, просто я действительно хорошо танцую и могу зажигать.

Протанцевав почти всю ночь, я позже вышла и заказала такси в хостел. Пусть этой ночью я не встретила своего принца, это совсем не омрачало волшебный рассвет над городом, когда кажется, что плохое тебя никогда не тронет, и все будет хорошо. Жалко, что в этот раз не было танцев на улице после клуба. Это что-то. Когда танцуешь уже без музыки, но музыка внутри вас самих, можно и вальс и сальсу, и грязные танцы — все что угодно, когда сердца бьются в одном ритме и накрывает одной волной, исчезает время и пространство, остается лишь музыка в наших душах и телах.

Ирма Ф Бурц
Куди приведе нас минуле

Зовсім не так я собі уявляла зустріч з минулим, коли планувала повернутися у місто свого дитинства.

«Стрийський парк. Теракотові доріжки. Велика оранжерея, куди мене маленьку водила мама. Як добре буде сісти на низьку лавку у затінку і милуватись лебедями…» Моя уява малювала казкові картинки, поки її нахабно не заглушив знайомий з дитинства голос.

— Маришю, то ти?

Навпроти мене стояла наша колишня сусідка по комуналці, у вишитій білим по білому сорочці і широких чорних штанях. Її дрібні білі кучерики, щоночі кручені на саморобні попільотки охайно обрамовували кругле розпашіле обличчя. Вона посміхнулась і яскравий сонячний зайчик відстрибнув від її золотих зубів (щедрого подарунка батьків на 18-ти річччя). Пані Стефа зовсім не змінилась за останні двадцять років. Хіба бюст став ще пишніший, і штани злегка нап’ялися на округлих бедрах.

— Йой, дитинко, як ти змарніла. Чи тебе в тих Шінгапурах зовсім не кормлют? А ти заміж вийшла? А діти є?

Пані Стефа сипала запитаннями не даючи вставити слово. І раз вже вона знала, що я живу у Сінгапурі, то про відсутність у мене чоловіка і дітей не могла не знати.

— Прийди до нас в п’ятничю на убід. Гашька буде вдома. До нас в гошті з Німчів приїхав племінник. Такий файний. Має фірму. Ніц не жонатий. Якби я не була йому цьоця, сама би за нього заміж пішла.

«Тільки свахи мені ще не вистачало!» — подумала я і похапцем глянула на годинник.

— Пані Стефа, я прийду. Хай Гася мені подзвонить. Ось мій номер. А зараз мушу бігти… — збрехала я, щоб не наражатись на годинну лекцію про те, як має жити «пор‘ядна галичанка».

— Йой, Маришю і я біжу-біжу мене коліжанки чекають на каву.

З її «Гашьою», Анною по паспорту, ми були кращими подругами. Аж поки мої батьки не отримали окрему квартиру в новому мікрорайоні. Останній раз ми бачились, здається, коли нам було років по десять. Ідея потрапити у двір мого дитинства здавалась неймовірно привабливою. Та про що ми будемо говорити? Чи є в нас тепер спільні інтереси? «От і дізнаюсь» — вголос прошепотіла я, урочисто проходячи крізь арки Стрийського парку.

Гася подзвонила ввечері.

— Привіт Марусічка!

Я посміхнулась. Здавалось, що не було років і відстаней. На тому боці була моя Гася. В футболці з капюшоном і варених джинсових шортах…

І я подумала «Як добре сучасним дітям з їх снепчатами і інстаграмами. Вони навіть на відстані тисяч кілометрів не втрачають зв’язку. Дорослішають разом. Діляться таємницями. Обговорюють, радяться, сперечаються, та просто дружать. А нас розлучили, не питаючи. Батьки були постійно на роботі і в центр виїжджали зі мною не часто. У нас не було телефона, а писати листи ми собі не придумали. Так і загубились майже на пів життя. Гася нічого не знала про моє перше нещасне кохання в 15, я про її перший поцілунок…

Ми стільки всього пропустили. Вистарчило б нам одного вечора, щоб наговоритися. Шкода, що ми зустрінемось тільки в п’ятницю. А там, гляди і відпустка закінчиться. В неділю вранці мій літак понесе мене назад у моє «сучасне».


Тиждень промайнув блискавично. Щоденна ранкова кава в якійсь «секретній кав’ярні тільки для своїх» плавно перетікала в обід. Всі ділові питання вирішувались тут же. Обличчя змінювались, як у калейдоскопі.

— Сервус, як життя? Взяти тобі каву?

Після п’яти філіжанок руки починали труситись і я чемно відмовлялась. По обіді, вже з новим набором знайомих ми йшли вечеряти, пити вино і говорити. Закінчувалось все глибокої ночі у все ще відчиненій віскарні, яка працювала до останнього клієнта. Коли крім нас у залі не залишалось нікого, бармен знімав свій бейдж і приєднувався до наших розмов.

У п’ятницю вранці мене підкинуло вдосвіта. Кави не хотілось. Особливих планів на день не було. І тут я згадала про обід! «Як я могла забути?» В моїх мізках щось клацнуло. На заміну безтурботним лінощам вакаційного ранку прийшла паніка.

На обід до Гасі я збиралась, як на перше побачення. Довго крутилась перед дзеркалом. «Чого це я так хвилююсь? Мене аж трусить? Може то кумулятивний ефект від випитої за тиждень кави?»

До обіду було ще цілих три години, а я ніяк не могла всидіти на місці. Зрештою, взявши сумку і парасольку (як же без неї у Львові) вистрибнула на вулицю і повільно пішла у бік нашої старої квартири.

Знайома брама майстерно різьблена ще австрійськими віртуозами столярної справи. У моєму дитинстві вона була вкрита товстим шаром огидної коричневої фарби. Сьогодні ж, нові власники будинку, що явно з любов’ю ставиляться до історії і архітектури відреставрували масивні ворота. Мабуть так вони виглядали століття тому, ще за «бабці Австрії».

Високі кам’яні склепіння брами ведуть у просторий квадрат внутрішнього подвір’я. На ліво вхід у під’їзд. Дерев’яні, рипучі сходи і гладкі поручні відполіровані тисячами рук. Третя сходинка знизу — «рип». В кованих перилах на рівні другого поверху бракує завитків. Через балкони перекинутий міцний шнурок на якому вічно сушаться квітчасті майтки пані Зосі.

За двадцять років нічого не змінилось. Навіть двері нашої квартири, як і тоді оббиті блискучим червоним дермантином.

Я не встигаю натиснути на дзвінок. Двері розчахаються і просто на мене вилітає збентежена мама Гасі.

— Маришю, таке горе! В Павлюкової пумер чулувік. Най спучиває з Богом — хреститься пані Стефа — мушу бігти-бігти. Гашюнічка скоро прийде. А ти заходь-заходь.

Я переступаю через поріг і в ніс б’є знайомий запах мого дитинства. Так пахнуть всі квартири у старих львівських кам’яницях, там де в кутках кімнат стоять казкової краси, вкриті розписними кахлями п‘єци. На підлозі лежить знайомий килим. Двадцять років тому він займав почесне місце на стіні. Ми часто валялись під ним на дивані перемальовуючи пальцем у повітрі традиційні турецькі узори. Над високими дверима до їдальні висять два весла, а до кутка при дверях притулена велика помаранчева байдарка. «Ото дивина. Гася ж боїться води, як вуличний коцур. А пані Стефина срака і в кращі часи не влізла б у цю лодку». Я ледь чутно засміялась, уявляючи собі цю картину.

— Ви мабуть Маруся? — пролунало в мене за спиною.

Від несподіванки я аж підскочила.

— Не хотів вас налякати. Я — Марко.

— Марі. — коротко відповіла я і протягнула руку.

«То мабуть той „файний племінник з Німців“. Такий смішний. Рудий, як англійський принц, а очі сині-сині такі ж як у Гасі».

— Ви тут порозглядайтесь. Може вам щось принести?

Раптом зрозуміла, що за сьогодні не випила жодної кави. Ніби читаючи мої думки Марко продовжив.

— Я каву збирався варити. По-львівськи. Будете?

— З задоволенням.

— То може на кухню?

Ми перетнули темний коридор і потрапили до просторої, світлої нещодавно відремонтованої кухні. Збоку від дверей стояв довгий стіл і дві білі лавки. Марко взявся за каву.

— Доречі це моя байдарка. Чим вона вас так насмішила?

— Я уявила у ній пані Стефу.

Тут вже ми реготали вдвох.

— Я займаюсь з дитинства. Капітан збірної. Ми нещодавно змагались з англійцями.

«Вони тебе за свого не прийняли?» хотіла запитати я, але передумала.

— А взагалі-то я художник і скульптор. Митець одним словом. А ви знали, що Мікеланджело писав сонети? А Леонардо да Вінчі віртуозно грав на лірі. А ще він придумав перший підводний човен. Зараз покажу.

Марко розлив каву у дві маленькі філіжанки і присів біля мене.

— От дивіться.

Він витяг з кишені свій телефон і почав гортати фотографії макету дивакуватого дерев’яного човна.

— Я довго вивчав креслення. Вони ідеальні. Цей чоловік був справжній геній. От дивись сюди. Цей гвинт. Зараз би так не придумали, а він придумав…

Так несподівано ми перейшли на «ти». А коли Гася з руками повними пакунків з зелениною протислася в двері кухні, ми вже бурхливо обговорювали фуги Баха, зовсім як давнішні товариші.

— Маруся! — вигукнула вона, кидаючи торби на стіл.

— Гася! — підвелася я і пішла обіймати свою стару подругу.

Марко сидів за столом і виглядав злегка зденервований тим, що нашу розмову перервали.

— То ви вже познайомились? Чудесно! Пізніше ще Іван обіцяв прийти. Ну мій двоюрідний брат. З Німеччини.

Я глянула на Марка. «А це тоді хто?». Та спитати не встигла, бо Гася вже засипала мене запитаннями на які вимагала термінової відповіді.

Марко сидів на лаві уважно розглядаючи щось у своєму телефоні. Йому було байдуже до Гасиних покупок. А вона все щебетала. Про наших старих сусідів і новий дах, який пообіцяв мер. Про те, як десять років потратили з мамою, щоб викупити всі кімнати комуналки і зробити це помешкання повністю своїм. А грошей на ремонт не вистарчило. Я слухала у пів вуха, щось відповідала не до ладу. А в голові крутилась одна думка «Хто ж їй Марко?»

«Може чоловік? Ми ж не бачились стільки років. Могла й заміж вийти. А якщо чоловік, то чого не допоміг? Ні словом, ні жестом не показав своєї уваги? Чого це мене так зачіпає? Я тут до чого?»

Та я вже не могла зупинитись. Вишукувала хоч найменший натяк. Та ці двоє, як навмисне робили вигляд, що все й так зрозуміло.

Гася накрила на стіл. Розлила по келихах домашнє вино. Прийшла моя черга розповідати про життя. Таке казкове і незвичне. У далеких краях. Під відчиним сіянням софітів, потопаючи у оплесках захопленого залу і п’янкому запаху свіжо-зрізаних квітів. «Люба моя Гася, якби ти тільки знала з якою радістю я б поміняла всі свої чарівні пригоди на одне спокійне життя у старій квартирі в центрі древнього Львова. Тільки би було кого обійняти, кому покласти голову на плече і заснути, вкритою картатим пледом під тиху мелодію зі старого голлівудського кіно».

Дві пари синіх, мов волошки, очей дивились на мене. Не перебивали. Слухали. Ніколи не могла подумати, що можу когось так зацікавити своїми байками. А я все розповідала і мені було так затишно на тій лаві. І гірко, що Гасі не було поряд раніше. І сумно, що за вікном вже зовсім темно, а значить час залишити цей дім.

— Я, мабуть, вже піду. Темно на дворі.

— Чекай, а Іван? Він хотів тебе бачити.

— Значить іншим разом. — я посміхнулась «Дався їм той Іван»

І тут дзеленькнув дзвінок. На порозі при всій параді стояв «пор‘ядний галицький хлоп» з тих, що носять краватку і маринарку. Видно пані Стефа попрацювала у цьому напрямку. Білий комірець, напуцовані мешти. Букет троянд і довгий шлейф елітного фарфюму.

— Вибачте за запізнення!

Задається він пристукнув каблуками, як бравий гусар.

— Гасюню, я побіжу. Мені ще речі збирати. В неділю літак. — Марко, приємно було познайомитись — крикнула я в темноту коридору.

— Дозвольте вас відпровадити. — простягаючи букет запропонував мій новий кавалер.

Гаська блиснула очима, а за спиною у Івана несподівано матеріалізувалась пані Стефа. Я зрозуміла, що не маю варіантів.

— Квіти залиште Гасі. Я всеодно не зможу взяти їх у літак.

— Мадемуазель. — Іван підставив мені свій лікоть. Я нехотячи взяла його

під руку. Мама і донька стояли в дверях і розчулено махали нам у слід. Можу заприсягтися, пані Стефа змахнула зі щоки невидиму сльозу.

Тільки но ми вийшли з брами і завернули за ріг, як Іван обережно опустив мою руку і заходився розв’язувати краватку.

— Ненавиджу цей зашморг. — бурмотів він, смішно порпаючись у неслухняному вузлі. — моя цьоця, як щось собі придумає, то вже краще їй піддатись, ніж щось пояснювати. Вибачте Маріє. Я виглядаю безглуздо? У вас часом нема пластиря? Нові меншти пекельно натерли ноги.

«А він навіть симпатичний» промайнуло в голові.

— На ваше щастя тільки вчора купила. Ось тримайте. — я витягла з сумки ще не розпаковану пачку пластирів.

— А ти мене зовсім не пам’ятаєш? Я Ваньо.

Я глянула на Івана

— Той, що виліз на дерево, зачепився штанами і не міг злізти?

— А пам’ятаєш, як цьоця «йойкала» і викликала пожежників?

— І тебе потім всі кликали ваньо-драні-штані.

— Ага.

Він широко розвів руки і театрально вклонився. Напруження кудись зникло. Настрій покращився. Ми йшли містом і від душі реготали, згадуючи наші дитячі пустощі.

— Ми прийшли. — з легким сумом повідомила я.

— Можна запросити тебе завтра на сніданок? Я заїду за тобою об одинадцятій.

— Звичайно ж можна. — я посміхнулась і поцілувала Івана у щоку.

Він якось смішно, як у кіно підкинув до гори руку на знак прощання, артистично розвернувся на каблуках, запхав долоні у кишені і пританцьовуючи, мов Джин Келлі пішов геть.

За мить я зачинила за собою двері. Кинула на підлогу сумку. Зняла мешти і просто в одязі завалилась на ліжко. В голові крутилась якась давно знайома мелодія. Я почала її мурликати собі під ніс. Ніяк не могла згадати слова. Щось про bubbles in a glass of champagne

Довгий був день. Я закрила очі, даючи волю думкам: «Завтра останній день у Львові… Хоч би не пішов дощ… Кажуть, що дощ в день весілля то добре. Буде щасливе і багате сімейне життя… Мені б личила біла сукня з відкритими плечима на довгий рукав. І вельон. Такий, щоб ідучи по проходу поміж лавами в церкві він ледь торкався краями тих лав… А він би був у сірому костюмі. Традиційному, англійському. З жилеткою і золотим годинником на ланцюжку… Якби домовитись з генетикою, то наші діти мали чорні кучері, як у мами, а очі, як у тата — сині-сині…» Я аж підвелася. Сіла на ліжку і закрила лице руками. «Ото мене занесло. До чого тут сині очі?». І тут я згадала, що то була за пісня. Її співала Біллі Холідей «ти зайняв всі мої думки, як нав’язлива мелодія, крутишся в голові, мов бульбашки у бокалі з шампанським…»

Наступного ранку рівно об 11 Іван стояв під моїм вікном. Дощу не було. Кав’ярня у сусідньому будинку вабила запахом свіжої випічки і щойно змеленоі кави. Ми сіли за столик. Зробили замовлення і раптом з радіоприймача залунала моя вчорашня мелодія. Я почала підспівувати. Іван непомітно зняв це на свій телефон.

День був напрочуд чудовим, легким, світлим. Таким я мріяла запам’ятати свій улюблений Львів. Ми гуляли, згадували і багато сміялись.

— Я знімав, як ти співаєш. Можна я залишу це відео собі?

— Тільки якщо я теж отримаю копію.

— Тільки якщо ти викладеш її у свої «сторіз»! Я, до речі, давно підписаний на тебе.

— Та невже? — фальшиво здивувалась я.

Іван провів мене до дому, а наступного ранку відвіз у аеропорт.

Літак пішов на розгін. За мить до того, як шасі відірвались від землі юю. дзенькнув телефон.

«@mark_shagal_ua start following you» — прислав повідомлення Інстаграм.

Серце закалатало, як шалене. Руки трусились. Програма не відкривалась. Зв‘язку уже не було.

«Марк Шагал? Правда?» Я посміхнулась і закрила очі. Мені снилась байдарка і кава в маленьких блакитних філіжанках, літній дощ, Біллі Холідей, що ніжно пригортала мене до себе і казала «дитинко у тебе все буде добре!»

Ледь чутний поштовх пробудив мене зі сну. Ми приземлились. Телефон відчайдушно шукав мережу. Є! Тепер мерщій в Інстаграм. Одне нове приватне повідомлення. @mark_shagal_ua залишив коментар до вашої історії:

«Ти неперевершено співаєш. Тепер щоночі я засинатиму під твою колискову…


***

Фейсбук сегодня напомнил, да и, честно говоря, я думала об этом последние недели. Февраль для меня уже много лет, это — Барселона. В этом году я грущу. В этом феврале не будет Барселоны. И в марте, и в апреле, и в обозримом будущем тоже… Надо мной как будто подшучивают британские TKMaxx’ы, в этом сезоне закупившие Zara’вские стоки. Со мной вместе тоскуют мои барселонские дизайнерские кофейные чашки-стрекозы.

Я не поленилась посчитать. Мы с Барселоной встречаемся уже 13 лет.

Первый раз я попала сюда, убегая из заснеженного Киева, после нескончаемых организованных мной корпоративов, с Марусей под сердцем. Мы жили на Диагонали в Hesperia Presidente. А первое утро нас разбудил птичий гам. Я долго протирала глаза, не в состоянии поверить, что за окном резвится стайка зеленых попугаев.

В тот год я видела Casa Mila еще до реставрации с выставкой Рембрандта внутри и фрукты, венчающие шпили собора Святого Семейства, лежащие на земле и ждущие своего водружения к поднебесью. А еще я впервые увидела, нет, лучше сказать прожила Фламенко, напомнившее мне сюрреалистические, тяжелые, как бархат, тягучие и волнующие, удушающие и сбивающие с толку фильмы Девида Линча.

Это короткое погружение в весну дало возможность дожить до конца зимы, не умирая от нехватки солнца и авитаминоза.

Через год по барселонским улицам я гуляла не одна. Со мной дышала весной и восьмимесячная Маруся. Мы жили в Casa Fuster. Именно там, на солнечной террасе, где-то в то же время Пенелопа Круз и Хавьер Бардем поняли, что не могут жить друг без друга. Именно там я впервые узнала о Луи Доменеке-и-Монтенере, архитекторе, а заодно и основоположнике каталонского модернизма (да-да, не Гауди единым…). Золотые потолки холла, но какие-то спокойные, арт-декошные, без дикой кичливости барокко. Серебряные в ресторане — уровнем ниже. На фасаде сверху башенка и шпили, испанские колониальные мотивы, а ближе к земле вполне земные цветы и закругленные арки. Уже совсем не готика, но пока еще и не плавная эластичная пластика форм Гауди.

В тот год я изучила все возможные дома, построенные Доменек-и-Монтенером. Дом каталонской музыки, Дом трех драконов — зоологический музей, строившийся как кафе-ресторан для Всемирной выставки 1888 года, дом Лео Морера в квартале «Раздора», ну и мою любимую — больницу Santa Creu I Sant Pau недалеко от собора Святого Семейства. К ней ведет диагональный, совершенно не присущий ровно разграфленному Эшампле, проспект Гауди. Больница стоит на возвышенности и, если повернуться спиной к ее входу, через ветви деревьев можно увидеть главную и, кажется, вечную, стройку Барселоны. Как по мне, именно в эту больницу должен был попасть сбитый трамваем Антонио Гауди, но нет, я проверяла сотни раз. А какая красивая получалась бы картинка…

В 2007 исторические корпуса Sant Creu i Sant Pau еще не были музеем, и на их территорию можно было попасть без особых проблем. В тот год мы провели несколько волшебных часов на скамейке под апельсиновым деревом. Маруся спокойно спала, вдыхая цитрусовый аромат, летящий от зрелых плодов на невысоком дереве. Я с изумлением разглядывала мозаики и майолики, чудные башни и резные оконца — то волшебство архитектуры и дизайна, которое было создано, чтобы излечивать больных лишь от одного созерцания этой красоты вокруг.

На следующий день мы впервые пошли в Барселонский зоопарк. Звери, птицы, бабочки и паучки… Неожиданно среди всей этой жизни, заключенной в клетки, моей фавориткой стала, выросшая на воле мимоза. Дерево, именно в феврале цветущее пушистыми и желтыми, как цыплята, пахнущими весной солнечными помпонами. Это была любовь с первого взгляда. Я возвращалась к ней при любой возможности. Как друидская фея обнимала ее и прислушивалась. Впоследствии идея вырастить мимозу в своем саду стала преследовать меня. И, возможно, именно она привела в Великобританию. Так уж получилось, что это тропическое растение не может жить в условиях резких перепадов температур, поэтому не растет ни в Украине, ни в России. Зато в курортном Сассексе чувствует себя прекрасно! Посаженная мной в прошлом марте веточка за год превратилась в двухметровое дерево. Пока без цветов. Но я же умею ждать…

***

Через год детскую «культурную программу» осваивал шестилетний Игорь. К традиционному зоопарку и аквариуму добавилась поездка на фуникулере на гору Тибидабо. Интересующий нас парк развлечений был, конечно же, закрыт. И чтобы хоть как-то повеселить расстроенного ребенка, я решила заглянуть в музей старинных игровых автоматов. Почему-то больше всего запомнился автомат, демонстрирующий сцену казни. По середине стеклянной коробки была установлена небольшая гильотина. Вокруг разместились зрители. Бросаешь монетку в прорезь и железный нож летит вниз. Голова катится по полу. Зрители ликуют!

Чтобы придать больше неожиданности и странности нашим каникулам, мы решили съездить еще и в Фигейрас, в дом к Сальвадору Дали. Хлеб и яйца на внешних стенах. Глаза, губы и носы внутри… Не дом — театр. Все вокруг — декорации. Кажется, вот-вот на сцену выйдет сам основатель, режиссер и, по совместительству, ведущий актер с идеальными напомаженными усами и муравьедом на поводке…

Стоящий на полке у выхода из моего дома под зеркалом флакон Laguna каждое утро напоминает мне о той поездке. Духи на исходе. Пора ехать опять.

***

В 2009 мы выехали в Барселону всем «цыганским табором». Муж, дети и бабушка в придачу. Самое яркое воспоминание той поездки — пропажа кошелька с правами и техпаспортом за несколько часов до вылета домой. Его вытащили из рюкзака в игрушечном магазине Маре Магнума. Пока все семейство спокойно обедало, я неслась мимо закрытого на ремонт Palau Guell в полицейский участок фиксировать факт пропажи документов. Как я их восстанавливала — совсем другая детективная история. Но после этого случая в моей жизни появились маленькие сумки с ремнем через плечо. В этом году юбилей — 10 лет, как мы вместе.

***

На следующий год была очередь (четырехмесячного) Криса сбегать из киевской зимы в испанскую весну. Мне кажется, что именно в тот год рыбы и звери в аквариуме и зоопарке начали меня узнавать и здороваться при встрече.

***

В 2011 Маруся училась кататься на лыжах в Андорре и требовала идти купаться в море в Сиджесе. Упрямая «жучка» даже выходила в купальнике на балкон, чтобы доказать мне серьезность своих намерений. Это был единственный раз, когда в Барселоне было холодно и дождливо. Нам пришлось забежать в Zara за резиновыми сапогами и дождевиками перед поездкой на Монсеррат. Пообещала себе вернуться, когда погода будет получше. Пока не получилось. Жду.

***

В 2012 муж сослал меня к друзьям в Коста Браву, пока сам с приятелями под воздействием ящика розе в отеле Маджестик снимал и прятал в ванной плазменную панель. Не спрашивай…

***

Шесть лет назад я, наконец-то, приехала в Барселону без детей. Это был год картинных галерей, шумных вечеринок и Мишленовских ресторанов. Я неожиданно попала на эль класико. Совершенно непредсказуемый в тот год футбольный матч между Барселоной и мадридским Реалом. Мне достался билет в фанзону Барсы. Наверное, это была технически великолепная игра. Признаюсь, я не очень-то разбираюсь в футболе. Но эмоционально… После первого забитого гола в ворота Барселоны болельщики, сидящие рядом, громко, энергично размахивая руками, как и надлежит истинным каталонцам, объясняли своей команде — как нужно играть. После второго гола они притихли и взялись за головы. После третьего в абсолютной тишине все, как по команде, встали со своих мест и, не проронив ни слова, ушли с трибун. Они не видели, как их команда забила единственный гол в той игре. Они унесли свою печаль с собой, дав возможность от души повеселиться гостям из Мадрида.

На следующий день я стала свидетельницей и невольной участницей настоящей акции протеста. Помню, как с самого утра были возбуждены и воодушевлены полицейские в центре города. Знаешь, это любимое выражение всех учителей: иду на работу, как на праздник! По блеску глаз тех полицейских можно было сказать, что сегодня именно такой день-праздник. Где-то в районе обеда, после нескольких часов бесцельного шатания по городу (могла себе наконец-то позволить просто поглазеть на дома и поблуждать по улочкам) я решила выпить кофе в Старбаксе. Обычно оживленная проезжая часть одной из центральных улиц вдруг опустела. Я даже вышла посмотреть, что там происходит. А происходило следующее. По всем четырем полосам дороги в несколько рядов ехали полицейские машины с радостными блюстителями порядка в полном обмундировании. За ними вприпрыжку шагали демонстранты. Почему вприпрыжку? Да потому, что возраст у них был именно тот, когда юношеский максимализм встречается с играющим в жопе детством, и как следствие возникает истинное сочувствие бредовым идеям. В этом отдельном случае — идеям коммунизма (Извини, если я слишком резка в высказываниях, но у меня у самой дома такое чудо). Так вот, несколько сотен юных ленинцев, или как их там называют теперь, шагали по улице, орали речевки, били витрины и рисовали на стенах серпы и молоты. Самым умилительным во всем этом шествии были скорые, следовавшие за протестующими, и армия уборочной техники, замыкающая колонну. Всего через несколько минут город вернулся к своей обычной жизни. О происшествии напоминали лишь две разъехавшиеся по витрине кофейни паутины, появившиеся там после неистового удара по стеклу то ли молотком, то ли камнем.

До самолета оставалось еще несколько часов и я решила заблудиться в узеньких улицах готического квартала. Я шла и вдумчиво разглядывала витрины. Заходила во все открытые двери. Медленно рассматривала понравившиеся мне вещицы на полках крошечных лавок и мастерских. В ту пору я переживала душевные муки, связанные с моей неистовой любовью к балету, ну или, возможно, ну совсем чуть-чуть, совершенно платонические чувства к моему педагогу. Честно говоря, я как раз собиралась изменить им (балету и педагогу) с йогой. Наверное, потому-то и мучала меня особая печаль…

А когда я в таком состоянии, душа начинает искать знаки и знамения!

При других обстоятельствах заметить ту крошечную дверцу, ведущую в малюсенький ювелирный магазинчик было бы абсолютно невозможно. Среди небольшого количества колец и подвесок на самом видном месте красовался тоненький золотой браслет с подвесками в виде танцующих балерин, одетых в пачки из цветной эмали.

Это ли не знак? — улыбнулась я себе.

Заверните! — не спрашивая о цене, с уверенностью заявила я.

Теперь моя любовь вместе с печалью живут в этом браслете. И да, я изменила балету с йогой, а потом наоборот. Я все еще нежно люблю своего педагога и при возможности передаю ему из Британии букинистические книги по истории балета. Я практикую йогу трижды в неделю. Я научилась прятать «невозможные» чувства в красивые предметы, которые в отличие от людей всегда будут рядом со мной…

***

Знаешь, все пять лет, прожитые нами в Москве, в середине февраля мой организм начинал откровенно бастовать. Отсутствие солнечного света (в Москве его даже летом немного), жестокий авитаминоз, холод и химические испарения от той гадости, которой ежедневно, щедро посыпали улицы, просто убивал меня. Каждое утро я просыпалась с пересохшим носом и капелькой крови, запекшейся в трещине на губах. Губы трескались скорее не от мороза, а от невероятной сухости воздуха в зверски отапливаемых квартирах. Уголки губ не заживали неделями. Не помогали ни витамины, ни помады, ни примочки. Единственным спасением было мое паломничество в край вечной весны. А в краю вечной весны я первым делом бежала в шумные ряды Бокерии, чтобы влить в себя витаминную бомбу из свежевыжатых соков. С годами научилась, что продавцы, стоящие в глубине базара, продают свои чудо-коктейли вдвое дешевле фасадных торговцев. Что, если прийти ближе к закрытию, можно отхватить и два стакана витаминного волшебства по цене одного. А еще там есть клубника в форме сердца, именно та, которая первая появляется на прилавках в 6 утра, а не в июне. Килограмм ароматных сердец по цене килограмма картошки…

В 2015 году у меня была компания. Моя кума целый год находилась в поисках своего счастья в Барселоне, а попутно изучала испанский и особенности местного ресторанного бизнеса. Я же решила, что пора стать хипстером. Купила шляпу, как у Эми Грант, надела оксфорды (питаю к ним особую страсть еще со школы), нацепила свою традиционную сумку через плечо и, прихватив букетик мимозы, с блаженной улыбкой пошла бродить по любимым улицам. В ушах Кузьма со своим:

Але я люблю тебе

А ти того не знаєш і в Іспанії живеш

Але я тебе люблю

Хоч ти по-українськи абсолютно не гребеш…

Над головой солнце и зеленые попугаи.

Кума жила в квартире в минуте ходьбы от собора Святого Семейства.

— Ходишь на службы по воскресеньям? — с издевкой спросила я.

— Ни разу не была! — удивила меня подруга.

Таким образом, план нашей прогулки был предопределен: Саграда Фамилья, больница Сан Крю и Сан Пау и национальная картинная галерея. По дороге обед в ресторане с заманчивым названием Антонио Гауди. Меню традиционно-туристическое: паэлья, осьминоги, острые зеленые перцы на гриле, тапасы и сангрия.

Картинная галерея, возвышающаяся над площадью Испании, была пройдена мною вдоль и поперек несколькими годами ранее. В этот раз я не могла оторвать взгляда от восхитительной Евы — творения барселонского скульптора модерниста Энрика Кларасо. И неповторимого сочетания белого мрамора с черненой бронзой в «Преследовании иллюзий» Мигеля Блая. В следующем зале были выставлены настенные панно, каминные полки и резные кушетки, по плавным цветочно-растительным узорам которых, становилось понятно, что и они творение рук испанских мастеров эпохи модерн.

В дом промышленника Гюэля, манящего меня своими готическими окошками уже не один год, я пошла одна. Ну не могла я пропустить только что открывшуюся после почти десятилетнего ремонта жемчужину каталонской архитектуры. Таких как я ценителей Гауди нашлось не мало. Что тебе сказать. Гауди был еще тот фантазер. Хорошо, когда есть друзья-меценаты, готовые оплатить все твои творческие причуды и фантазии. Не могу сказать было ли комфортно Гюэлю и его семье жить в дивном замке, но то, что он привлекал внимание не только зевак, но и «сильных мира сего» — нет никаких сомнений.

Насмотревшись на архитектурные причуды, я решила помучить себя шопингом. А что может быть лучше девятиэтажного Эль Кортэ Инглес на площади Каталонии? Не помню, как забрела в отдел женского белья, но помню, как зависла там на целый час. Кажется, я решила померить все, что там было! И в результате нашла свой идеальный комплект. Только через три года, когда поняла, что это белье идеально и его невозможно сносить, я удосужилась посмотреть, кто же производитель этого чуда. «Maison Lejaby» — сообщили белые буковки на бирюзовой этикетке. Это любовь — решила я и пообещала купить себе что-нибудь у них снова. А в этом году прочитала у Полины Санаевой:

Иногда хочется быть такой женщиной-женщиной,

Звенеть браслетами,

поправлять волосы,

а они, чтоб все равно падали,

благоухать Герленом,

теребить кольцо,

пищать «Какая прелесть!»,

мало есть в ресторане,

«мне только салат».

Не стесняться декольте,

Напротив, расстегивать

Совсем не случайно,

Верхнюю пуговочку.

Привыкнуть к дорогим чулкам,

И бюстгальтеры покупать

Только «Лежаби»…

— Теперь у меня их три. И они идеальны.

***

В шестнадцатом — жизнь начала меняться. Весны стало больше. Мы стали чаще бывать в Англии, да и вообще к сентябрю решили перебраться туда надолго. Вот и в том феврале мой путь в Барселону пролегал через туманный Альбион. Перед тем, как попасть в Каталонскую столицу, мне предстояло закинуть сына в школу после каникул. Младшие дети с папой приехали в Барселону на день раньше. Пока я отвозила старшего, Маруся встречалась с Полиной, школьной подругой, перебравшейся жить в Каталонию. А ночью, когда я прилетела, дочь во сне случайно проглотила выпавший зуб. Зубная фея осталась без трофея, девятилетняя хулиганка без денежного вознаграждения.

На следующее утро Беззубик и Кудряш, прогулявшись по пляжу и откровенно заскучав, потребовали приключений.

— Поехали смотреть как работают стеклодувы, — предложила я.

Незакрытый гештальт по стеклодувам был у меня еще с момента, когда любимый отказался везти нас зимой на остров Мурано в Венеции. В тот момент в голове всплыли воспоминания столетней давности о неких мастерских в испанской деревне на Монжуике.

К счастью, стеклодувы действительно работали там, где я ожидала их увидеть. Выставленные на полках поделки не были шедеврами. Главное в этом деле было шоу. Театр стеклодувов. Особо не имело значения, что получится в результате волшебных вращений и выдуваний. Сама магия превращения хрупкой стеклянной крошки в пластичную струящуюся почти жидкость, а чуть позже возвращение ее в твердое состояние, но уже в совсем другой форме и содержании была захватывающей. Мы провели там час или около того. Купили черного котика бабушке в подарок и пошли гулять по «старинным» улицам музея под открытым небом.

На следующий день нас ожидало захватывающее путешествие на поезде из Барселоны в Фигейрас. Да, обычно туристы отправляются туда, чтобы увидеть дом Сальвадора Дали. Но только не мы. Делая поправку на детей (они на тот момент были в большинстве), я решила поступить оригинально и посетить музей старинных игрушек. Еще и затащила туда жену своего бывшего шефа. Хорошо, что мы давно не виделись и нам было о чем поболтать. А игрушки… кому нужны игрушки, с которыми нельзя поиграть?

***

В 2017 моя жизнь была похожа на путешествие цирка-шапито. Все мои пожитки умещались в 15 картонных коробок. Мы были в процессе покупки британской недвижимости и не особо разъезжали по заграницам. Но пропустить традиционное рандеву с Барселоной я не могла. У нас было всего два дня. Мы только что получили ключи от нашего нового дома. Наши друзья пригласили нас погостить в Лорет де Мар. В Барселону я попала совсем на чуть-чуть перед самым вылетом.

Всего один час в городе, в который влюблена. Как же это мало, чтобы надышаться его воздухом, согреться лучами его солнца, услышать его мелодии, улыбнуться всем прохожим. Знаешь, то чувство тоски на грани отчаяния, когда хочется физически прикоснуться к тому, кого нет рядом? Когда сердце бьется так часто, и слезы вот-вот покатятся из глаз.

— Нам пора.

— Дай мне еще одну минуту…

И я не придумала ничего лучше, чем обнять фонарный столб на площади Каталонии. И мне стало легче. И показалось, что он стал даже немного живее, если только это возможно.

Кажется, какие-то высшие силы услышали, почувствовали меня в то мгновение, и вскоре мой любимый город начал обретать вполне физическую форму.

— В этом году в Барселоне для меня появились люди, — призналась я своему другу философу.

Он удивленно поднял бровь и понимающе улыбнулся.

— Ну да, они там были раньше, но это было неважно. Важен был только город.

Через месяц после моего возвращения из Барселоны по нашему новому английскому дому разлился заразительный детский смех. Так хихикая, держась за руки, вприпрыжку в мою жизнь ворвались мои прелестные каталонские принцессы, при виде которых у меня тает сердце. И я готова вместе с ними шагать на край света, ну или в морскую пучину, кишащую злобными медузами. Лишь бы обнять и подержать лишнюю секунду в объятьях. Да простит меня Маруся, но я в жизни еще не встречала таких девочек-девочек. Вот бы они навсегда остались милыми кудрявыми златовласыми ангелами…

А еще через год в моей Барселоне мне встретились настоящие феи. Хотя они вряд ли подозревают о своей магической силе. И о том, как заданные вовремя правильные вопросы могут изменить чью-то жизнь. Как сказанное тихонько на ушко маленькому мальчику: «У тебя очень красивая мама» — чудесным образом вернет ей потерянную в жизненной суете красоту и уверенность в себе. Как разговоры о простом женском счастье подарят крылья, чтобы снова летать. А сказанное на прощанье «приезжай еще» даст уверенность, что, когда бы я ни приехала сюда снова, мне всегда будет кого обнять.

— Почему бы тебе не переехать жить в Барселону, раз ты ее так любишь? — спросишь ты. А я признаюсь, что боюсь потерять чувство нежной влюбленности, видя ее каждый день. Что предпочитаю жить целый год в предвкушении короткой встречи. Чтобы потом, промокнув под лондонским дождем или продрогнув до костей в зимнем Киеве или Львове, кутаясь в пуховик и пробираясь через сугробы, вспоминать теплые февральские солнечные лучи и пахнущую весной мимозу…

Людмила Воробьева
Вернуть начало…

Я стояла у окна и смотрела на плющ, который полз по стене беседки во дворе. Его зубчатые листики темно-зелеными маленькими ладошками отмахивались от осеннего ветра. А тот упрямо, но тщетно пытался оторвать их от родной стены. Сколько раз мой садовник убеждал оборвать плющ и очистить стену, грозя в противном случае страшными разрушениями, которые нанесут цепкие корешки плюща стене и в итоге всей беседке. А мне было жаль с ним расстаться. Его вечная зелень радовала и успокаивала, особенно вот в такие ненастные осенние дни.

Я наслаждалась тишиной и уютом своего красивого и удобного дома. Мне нравились такие неспешные дни, когда не торопишься вернуться после утренней прогулки, когда кофе заваривается в большой кофеварке, чтобы можно было долго наслаждаться каждым глотком душистого насыщенного напитка с ореховым оттенком и думать о чем-то хорошем.

Сегодня думать о хорошем не получалось. Позвонила Ксения и сообщила, что слегла с пневмонией. Мы сотрудничали уже семь лет, и я забыла, что такое пустой холодильник, завтрак, состоящий из чашки кофе и печенья, или ужин, после которого полночи ворочаешься от чрезмерной сытости. Очень умело она наладила мой гастрономический быт, и я с досадой настоящей эгоистки думала, что пару недель придется есть вне дома. Готовить я особо не любила никогда, даже в то время, когда мы жили все вместе — я, муж и наши дети. Приготовление еды было не очень приятной обязанностью, поэтому готовилось то, что быстро и просто. Может быть, поэтому моя дочь изумительный кулинар! Похоже она компенсировала этим талантом недостаток изысков в детские годы.

Ксения же была дизайнером-озеленителем, но кулинария стала ее истинным призванием. Нас познакомила моя приятельница и предложила взять Ксению в качестве садовника, поскольку я искала именно садовника. О личном поваре я даже не мыслила, считая это совершенно излишним. Много лет муж жил отдельно своей интересной жизнью, в которой мне места не нашлось. Дочь умудрилась влюбиться в иностранца и уехала с ним в другую страну. У меня уже было трое внуков, которых я обожала, но видела редко и с грустью отмечала при встречах, что родным для них будет другой язык.

Дочь настойчиво звала к себе и общение с внуками было одним из мощных средств воздействия на мое решение.

Я успешный и востребованный психолог. Мой муж, правда, говорил, что названия практик с приставкой «психо» не могут быть ни научными, ни серьезными. И уж тем более не верил в пользу этих практик. Если судить по итогу нашей семейной жизни, то, пожалуй, он в чем-то оказался прав.

Тем не менее, оставить своих клиентов, которым, в отличие от себя, я помогала, и уехать в другую страну, для меня было совершенно немыслимо. Я любила свою работу. Погружаясь разумом в чью-то очередную несчастливую историю, сердцем я оставалась снаружи. И мне часто удавалось расплетать сложные эмоциональные клубки и, как ни странно, давать мудрые советы и рекомендации.

А что может быть дороже счастливых судеб, где ты участник и соавтор процесса?

После того, как сын уехал к сестре, а с мужем мы окончательно охладели друг к другу, и он переехал в городскую квартиру, я осталась одна в нашем большом загородном и некогда шумном доме. Дети и внуки приезжали в этот дом, и тогда мы снова становились одной большой семьей, и я была совершенно счастлива. Это случалось редко. И все же мне хотелось, чтобы они знали — дом всегда их ждет, в нем тепло и уютно, а сад вокруг дома такой же роскошный и ухоженный, и мы все вместе по-прежнему можем часами завтракать в беседке, увитой плющом.

Поэтому мне нужен был садовник. А нашла я повара.

Так получилось, что Ксения добралась ко мне вечером. Осматривать сад было уже поздно, а возвращаться в город было не на чем, пришлось оставить ее ночевать.

В благодарность она вызвалась приготовить ужин. И соорудила что-то невероятно вкусное из всех остатков, которые нашла в холодильнике.

С тех пор я полюбила есть дома, а все заботы о меню и закупках взяла на себя бывший дизайнер-озеленитель. Садовник у меня тоже появился, и больше всего я ценила его умение очень незаметно и без лишних слов приводить в порядок и сад, и двор.

Дом убирала приходящая горничная, так что жизнь моя была налажена, продумана и заполнена до краев. По крайней мере, мне именно так казалось.

— Пневмония — это же серьезно! — вдруг подумала я!

— Как же я не спросила в какой она больнице? Может, нужна помощь. Правда, Ксения молодая крепкая женщина, но перезвонить надо!

— Куда же я дела телефон?

Но телефон вдруг сам нежно и немного грустно позвал меня мелодией из любимого когда-то фильма «Обыкновенное чудо».

— Начало вернуть невозможно, немыслимо… — лилось с подоконника. Я взяла телефон и быстро ткнула пальцем в зеленое окошечко на экране.

Звонила горничная и сообщила, что ей срочно нужно уехать, что она не знает, когда вернется, очень сожалеет и расчет просит перечислить на карту.

Это был прямо-таки удар ниже пояса.

Найти горничную в загородный дом, вот так сразу, было непросто. Тем более, что я не очень люблю новых людей в своем доме. А тут команда с семилетним стажем совместной работы рушилась на глазах! Я позвонила секретарю и попросила заняться этим вопросом через агентство. Но настроение испортилось окончательно от одной мысли, что мне самой придется натирать полы и зеркала, если вдруг поиски новой горничной затянутся.

— Кстати, — сказала секретарь, — проверьте почту, там письмо для вас.

Пожалуй, этим я сейчас и займусь. Писем я получала много и знакомилась с ними после сортировки. Официальные послания из налоговой, ГАИ, страховых компаний и иже с ними разбирала моя секретарша. А «письма от людей» читала я.

У меня не было никаких предчувствий надвигающихся перемен. Я просто начала читать текст на каком-то странном ломаном языке (это был автопереводчик, как выяснилось потом).

«Здравствуйте, дорогой незнакомец. Я увидел ваше объявление на сайте знакомств известного агентства и понял, что это было с вами, что я хочу встретиться с вами…», — так начиналось письмо. «Дорогой незнакомец» — это, похоже, я. И каким-то образом, через словосочетание «сайт знакомств» предложила себя в качестве объекта для общения.

Какой-то бред и провокация!

Никогда в жизни мне даже в голову не приходило воспользоваться подобной формой поиска новых отношений! То есть, да, возможно, кто-то и устраивал свою судьбу таким образом, и это вполне нормально. Только не для меня. Я все же из прошлого века, несмотря на всю свою продвинутость и образование психолога.

Дальше вполне мирно и дружелюбно мой новый адресат приглашал меня встретиться в столице моей родины через три дня. Поскольку он летит в командировку и будет рад нашей встрече. А дальше — место встречи и телефон для связи со знакомым кодом.

Он коротко сообщал о себе — возраст, профессия, семейное положение (без пары), адрес. Что-то в адресе показалось знакомым, но вникнуть я не успела. Мысли носились в моей голове как угорелые, сметая пыль со всех полок под названием «а вдруг?», «почему нет?», «ой, как интересно!» и «приключения — это здорово». Вихрь становился сильнее, и это лишило меня способности думать.

— Какая встреча? Это дурацкий розыгрыш? Не собираюсь я никуда лететь! — это мысли здравомыслящей взрослой женщины с достаточным жизненным опытом и взвешенной жизненной позицией. А пальцы скачут по клавиатуре в поисках авиабилетов и брони гостиницы на ближайшие дни.

— Я не была в столице тысячу лет. А ведь с ней столько связано радостных и веселых воспоминаний студенческой юности. Заодно и с подругами повидаюсь. Скайп — это хорошо, но вживую-то лучше. — это уже привет от вечной девчонки, живущей в далеком закутке души каждой взвешенной и разумной женщины.

— Чем я рискую? Да ничем! А так уеду из дома и не нужно будет заморачиваться с уборкой и продуктами. — и, пожалуй, этот аргумент был самым убедительным.

Я лихорадочно оделась и вышла во двор. Ветер немного стих, мелкой дрожью сыпал дождь, холодное солнце спряталось за серой пеленой облаков, и только зеленый плющ на стене беседки не изменил своей уверенной свежести, продолжая гордо и независимо поглядывать на окружающий мир. Под ноги мне приземлился желтый листик и прилип к маленькой лужице.

Он был очень одиноким и грустным. Мне тоже стало грустно.

Я не понимала, что со мной происходит. Почему это странное письмо так меня взбудоражило? Почему вдруг так внезапно и окончательно я приняла решение лететь к первому встречному, только потому что он прислал мне письмо с дурацким наивным текстом? Я, которая никогда не предпринимает никаких шагов, не обдумав их сто раз.

Неужели мое женское начало еще чего-то ждет? Ведь я давно успокоилась и никакие новые отношения мне не были нужны, а для любви и нежности вполне достаточно детей и внуков. А романтические свидания и электрические разряды от прикосновений — прекрасное прошлое моей чудесной юности.

Вспомнилось вдруг, как муж чуть не свалился со второго этажа, пытаясь оставить на подоконнике распахнутого окна моей подруги букет цветов для меня. Он знал, что я ночую у Светки (сам меня проводил до дверей), и рано утром, отправляясь на смену, решил удивить и заинтриговать нас свежим букетом. Слава Богу, все обошлось, он не упал, только шуму наделал. Тетя Лена, Светина мама, чуть милицию не вызвала, так что сюрприз получился еще тот, зато восторга хватило до сегодняшнего дня!

Мы жили счастливо и бесшабашно, наши дети видели веселых и смешливых родителей, которые даже когда ссорились, то скорее смешно, чем грустно.

Все изменилось с первыми большими деньгами, которые муж начал зарабатывать со своим компаньоном во времена перемен и потрясений в нашей стране. Просто он стал считать их не нашими, а только своими. И радостный мальчишка, орущий песни под гитару, в которого я так безоглядно когда-то влюбилась, бесследно исчез.

А вместо него появился усталый и подозрительный человек, с которым мне становилось все труднее и безрадостнее жить.

Мы не оформляли развод — ему так было почему-то удобно, а мне все равно. У нас не было скандалов, но и общего будущего тоже. Казалось, судьба соединила нас только для того, чтобы родились и выросли наши прекрасные дети. И как только это случилось — мы перестали быть нужны друг другу.

Осталась только тоска по утраченному счастью и невозможность заполнить эту брешь.

Может быть, это надежда гнала меня в столицу?

…Я так не волновалась даже перед экзаменом по геометрии в седьмом классе, когда от страшного перенапряжения грохнулась в обморок прямо у доски.

Пришла за полчаса до назначенной встречи и пряталась за углом, как дурочка, оглядываясь по сторонам. И так уговаривала себя успокоиться, что не заметила мужчину, оказавшегося вдруг прямо передо мной.

Он улыбался и протягивал мне букет.

— Я тебя узнал. Но в жизни ты красивее, чем на фото.

— Дежурная фраза, — отметили мозги.

А глупое сердце застучало еще быстрее.

Мужчина был в очках, худощавый, с седой копной курчавых волос. Он улыбался и смотрел на меня очень понимающим и добрым взглядом.

Я вдруг успокоилась. Смущение от кажущейся глупости ситуации и неуверенность в правильности того, что я делаю вдруг исчезли. Я впервые подумала, что поступила верно, ответив на письмо и подтвердив встречу.

А потом мы гуляли долго-долго, целый день. Хорошо, что есть современные средства общения для людей, говорящих на разных языках. Правда автопереводчики иногда выдают глупейшие тексты, но тут на помощь приходят жесты.

Дни летели друг за дружкой, мы встречались после обеда, снова гуляли, ходили в кафе и говорили-говорили, а потом возвращались каждый в свою гостиницу.

Он был художником, возглавлял рекламный отдел компании и первую половину дня занимался делами фирмы. А потом мы узнавали друг друга. Так хорошо и легко мне не было уже давно. По вечерам в номере я уже не могла дождаться утра, а утром мчалась в город и ждала встречи, и даже не скрывала, как я ее ждала.

Мне снова было двадцать. Ночью не хотелось спать, днем не хотелось есть, зато мне хотелось танцевать, хохотать, петь и прыгать. Я улыбалась прохожим, и они автоматически улыбались мне в ответ, а потом с удивлением, непонимающе оборачивались. А то вдруг слезы сами начинали бежать по щекам, и я без сил опускалась на ближайшую скамейку.

Подруги, увидев меня, в один голос заявили, что я сделала пластику. Потому что невозможно так сиять и светиться в мои-то годы!

Глупышки! Я-то знала, что мне просто снова двадцать. А в этом возрасте никакая пластика не нужна — все делает природа. А мое свечение — лишь отражение того света, которым меня согревают уже почти неделю.

Наступил последний день. И у него, и у меня на завтра были билеты. Он улетал на четыре часа раньше, а у меня еще оставалось время, чтобы проститься с городом моей юности.

И мы поехали в одну гостиницу в его номер. Вновь вернулись волнение и неуверенность… Нам, конечно, по двадцать в душе, но тело…

Я вдруг страшно засмущалась, и мне захотелось сбежать или сделать вид, что все уже случилось и можно снова просто говорить.

Он позвонил в ресторан и заказал ужин в номер.

Мне стало еще хуже.

И тут я начала говорить без помощи айфона, используя только жесты, мимику и интонации. Рассказывать о своих студенческих годах, о приключениях и розыгрышах. Он слушал непонимающе, с улыбкой смотрел на меня и, похоже, просто получал удовольствие от происходящего.

Однажды на первом курсе мы всей группой уехали за город кататься на лыжах и остановились в какой-то придорожной гостинице, где было две комнаты — мужская и женская, и в каждой по двадцать кроватей.

Вечером, после общего ужина, решили играть в жмурки именно в женской комнате — она была побольше. Все носились вокруг огромного платяного шкафа, который перегораживал комнату. И в какой-то момент я и ведущий с завязанными глазами и вытянутыми вперед руками с растопыренными пальцами встретились на бегу. Его сильные пальцы настоящего лыжника угодили мне прямо в глаз. Было и больно, и смешно, и не хотелось портить веселье ребятам, поэтому я прикладывала снег к глазу и хохотала сквозь слезы.

А на следующий день и еще неделю после ходила с огромным бланшем под глазом, веселящим друзей всеми цветами радуги.

Мой друг слушал и ничего не понимал. Тогда я схватила ватман, стоявший возле шкафа, и стала рисовать. Как умела! Он тоже взял фломастеры и стал мне помогать.

Склонившись над ватманом, мы рисовали друг другу все новые и новые истории и это было так увлекательно и понятно, что про ужин мы вспомнили только под утро.

Утро нас соединило окончательно… А потом я смотрела на лицо спящего рядом человека и чувствовала, как нежность и благодарность заполняют все пустоты и бреши в душе. Словно не было в моей жизни ни разочарований, ни предательства, а рядом спал повзрослевший, но все тот же веселый мальчишка, который так любил удивлять меня и радовать много лет тому назад.

Прощаясь в аэропорту, мы оба знали, что очень скоро встретимся. И вдруг я вспомнила то, о чем все время забывала спросить.

— Скажи, а как ты узнал обо мне? Ведь я не давала никаких объявлений.

Он назвал город и агентство. И тут меня осенило: Доча! Ведь я же отметила что-то знакомое, когда увидела код телефона и адрес.

— Но почему же больше никто мне не писал?

— А я был единственным, кто успел это сделать. Как только я отправил тебе письмо — объявление заблокировали, так как ты не являешься гражданкой нашей страны.

…Я смотрела в небо на улетающий самолет, и вдруг знакомая нежно-грустная мелодия зазвучала в сумочке: «Начало вернуть невозможно, немыслимо…» Я схватила телефон и, увидев кто звонит, закричала в трубку:

— Доченька, как же я тебя люблю!

Возможно, вернуть начало немыслимо, но стать счастливой…

Вернувшись домой, я тут же сменила мелодию звонка в телефоне. Теперь он поет «Я скучаю по тебе». И пока не увижу через неделю смеющиеся глаза за стеклами очков, седую шевелюру и смущенную улыбку — буду грустить! И скучать! И обязательно верить — жизнь только начинается.

Юлия Гасанова
Подарок

Она шла, кутаясь в пальто. Казалось, ветер не остановит тонкий драп, и она жалела, что не надела кофту потеплее. Ну ладно, здесь идти недалеко осталось. Еще бы не дождь, было бы лучше, и зонт забыла. День был неудачный с самого утра. Пролитый кофе, пятно на кофте, пришлось другую искать. Чуть не опоздала, но не спасло — уволили просто так. И что теперь делать? А ведь она так устала, так ждала отпуск и, пожалуйста, свободна. Нужно работу искать. Хорошо тем, кто не один: поддержат, поймут, а ей что, кому рассказать?

— Ненавижу осень! — вдруг крикнула она.

— Почему? — голос оказался так близко. Она вздрогнула.

— Но разве не очевидно? Дождь, ветер, холод. И так все плохо, а тут еще погода…

— Осенью мир обновляется, без ветра никак. Он уносит все плохое.

— По мне, осень — это контрольный выстрел, если весь год твоя жизнь катится вниз.

— А давай я тебе осень подарю, и все плохое ветер унесет.

— Спасибо, конечно. Только как вы ее мне дарить будете — в коробке или, может, в мешке?

— В ладошках. Держи.

И вдруг ее рук коснулся ветер, теплый и легкий.

— Закрой глаза.

— Шутите?

— Закрой и подумай, как ты хочешь жить. О чем мечтаешь?

Она закрыла глаза. Холод вдруг исчез, ветер стал едва уловимым. Все вокруг было золотым, ни грязной дороги, по которой она шла, ни машин, только легкий шелест листвы. Стало так хорошо. Только откуда это все?

— Где вы? Я вас не вижу.

— Тебе и не нужно меня видеть. Представь жизнь другую, какую хочешь.

— Но я не знаю…

— Знаешь. Я верю в тебя. Смотри.

Она посмотрела в сторону и увидела дом, небольшой светлый, он стоял в листве, словно посреди золотой сказки.

— Боже, я такой на прошлой неделе в интернете видела. Еще подумала, вот бы…

Она замолчала, увидев, как открылась дверь и на крыльцо вышел мужчина, а на руках он держал девочку. Они улыбались друг другу.

— Какой симпатичный и девочка так похожа… Не может этого быть… Что это все значит?

— Этого ты хочешь. Я знаю, ты много думала об этом, именно так это представляла. Теперь это все твое.

— Я без работы, одна. Откуда у меня это все появится? Мне сначала работу нужно найти, а то еще выселят. Господи, да кто вы такой? Я наверно схожу с ума…

— С тобой все будет хорошо. Только будет больно, но потерпи, всему свое время.

— Больно? Как это? Ой! — резкая боль пронзила голову. А затем еще и еще. Она закричала.

— Слава Богу! Живая!

— Что?

Она увидела небо, капли дождя падали на лицо и растекались холодными ручейками.

— Как холодно. Почему так холодно? И где?..

— Девушка, вы слышите меня? Как вы себя чувствуете? Мы уже вызвали «скорую».

— «Скорую»? — все было как в тумане, голоса доносились будто издалека. Она попыталась встать, но тело пронзила боль.

— Что со мной?

— Вас машина сбила. Не поднимайтесь, вдруг что-нибудь сломано.

— Машина… сбила… контрольный выстрел… — и стало темно.

***

— Пора просыпаться.

Такой знакомый голос. Конечно это он.

— Ты забрал осень. А ведь обещал подарить…

— Осень? Как можно подарить осень?

Она открыла глаза. Перед ней сидел мужчина в белом халате и с удивлением и интересом ее рассматривал.

— Просто. В ладошках.

— Интересно.

— Но вы же подарили мне, помните? Ветер, листья и так тепло…

Он молчал.

— Неужели не помните?

— Определенно нет. За окном холод и дождь, а ветер с ног сдувает. Такую осень я бы и сам не взял.

— Странно…

— Ладно. На счет осени мы потом выясним. Хочу вас обрадовать, переломов нет, только легкое сотрясение. Видимо машина вас не сбила, а только задела. Полежите у нас несколько дней, а потом домой.

— Хорошо.

Он вышел, оставив ее одну наедине с мыслями.

— Почему он не помнит? А как же дом и девочка? Я, наверно, умом тронулась. Он меня не домой, а в дурдом отправит.

Утро встретило неярким солнцем и дождем.

— Ну, как спалось?

— Хорошо. Только голова немного болит.

— Это со временем пройдет. Пока лежите. Завтрак вам принесут.

— Спасибо. А когда можно будет встать?

— По общему состоянию посмотрим. Ну что, вспомнили, кто вам осень подарил?

— Я вчера, видимо, из-за сотрясения чушь несла. Простите.

— Не извиняйтесь. Вы меня заинтриговали. Я всякое слышал, но чтоб осень подарить. Это, наверное, ваше любимое время года?

— Нет. Как вы вчера сказали, то, что за окном — точно нет.

— А ваша осень, она какая?

— Она такая прекрасная. Все в золоте, ветер шуршит листвой, и солнце такое теплое и яркое. Наверно, такого не бывает. Я думаю… Ой, я опять говорю чепуху. Вы наверно, думаете, что я сумасшедшая?

— Нет-нет. Мне нравится то, что вы рассказываете. Я бы тоже хотел оказаться там. Как вы думаете наступит когда-нибудь такая осень? Представляете, выходишь из дома, а вокруг все усыпано листьями, и дом на их фоне кажется совсем белым, стоишь на крыльце…

— Что вы сказали?

— А что я такого сказал?

— Светлый дом на фоне листьев. Почему вы именно так описали?

— Ах, это. Я просто планирую покупку дома и недавно видел такой. Прям загорелся, и от работы недалеко…

— Я его тоже видела… Я так хотела…

Они смотрели друг на друга и в этот момент за окном стало светлее, дождь закончился, а, значит, солнцу пора выходить. Подул ветер, унося грязные листья и мусор. Листопад накрывал землю словно покрывалом.

Было раннее утро. Солнце только поднялось, даря тепло. Дом засыпало листвой, и на ее фоне он казался почти белым. Он стоял чуть вдалеке от остальных домов. Словно не хотел делиться своей осенней сказкой. Открылась дверь и на пороге появился мужчина с портфелем. Почти спустившись, он обернулся и с улыбкой посмотрел на девушку, которая вышла его проводить. На руках у нее спала девочка, мамина копия. Она посмотрела на него, и в ее глазах отразилась любовь и нежность.

— Не задерживайся.

— Я постараюсь.

— Ты снова забыл шарф.

— Сегодня не холодно.

— А если простудишься?

Он улыбнулся.

— Тогда ты подаришь мне осень…

Палетта Гусареску
Брать высоту

Предавать можно по-разному. Дочка обещала поехать с нами на дачу, а поехала с друзьями на шашлыки. В разговорной речи это еще называется «свободой выбора».

«Почему ты не возьмешь один из сюжетов и не напишешь книгу?» — говорили мне подруги, когда по вечерам мы опрокидывали бокальчик-другой.

Но я всегда говорила, что я же не писатель, а всего лишь ветеринар. Будь я писателем, то, конечно, написала бы. Моя жизнь похлеще любого сценария. Набор сумасшедших историй, головокружительные взлеты и падения, но где-то в глубине души сидит это извечное занудное и бытовое: «Был бы я альпинистом, конечно, покорил бы эту вершину, но я же всего лишь проктолог, да? Какие горы!».

Оглядываясь назад, понимаю, что надо всегда брать высоту. Как говорит лучшая подруга моей дочери (я случайно проходила мимо приоткрытой двери, у меня нет привычки подслушивать), «надо не ссать и пробовать себя постоянно в чем-то новом».

Когда мой первый муж решил попробовать себя в новом доме и в новой постели, он, наверное, тоже испытал небывалый прилив смелости? Уже не мои проблемы, что его девчушка-ученица не справилась с управлением на ночной трассе. Что посеял, то и пожал. Когда-то он тоже учил меня водить, только это было не в рамках автошколы, и вообще так давно, что кажется пленкой из другой жизни, вставленной в допотопный проектор моей школьной учительницы по химии.

Разве мне может быть больно? Он умер задолго до того, как лежал в траве на обочине, накрытый длинным черным мешком. Да, он был очень высокий. Просто невероятно высокий. При знакомстве все в смущение заводят разговоры о погоде, а я спросила его, какой у него рост. Наверное, это очень смешно и пошло, что впервые мы перебросились словами о сантиметрах. Как иначе, вагон метро показался мне таким тесным для него. Как рама для демона в картине Врубеля.

А потом мы целовались в каком-то шкафу. Гости приходили и приходили в кафе, приютившееся в глубине заснеженного парка, но тащили куртки с собой в зал. Наш первый поцелуй был важнее чужого комфорта.

Когда я узнала об измене, первое, что пришло в голову — наверное, они сделали это в машине. А девчушка смеялась и падала на ходу, а потом кто-то спрашивал ее на кухне (кто-то вроде подруги моей дочери, тем более что того же возраста), мол, где вы занялись этим? А она хохотала и изгалялась в юморе: «Ты ни за что не догадаешься. Подумай еще раз: он — мой инструктор по вождению. Ну? Конечно же, в трамвае! Или нет… В метро! В поезде! На корабле!».

Никогда не понимала этой своей способности мысленно рисовать сцены, которых никогда не было, притом с восхитительной ясностью, особенно те, от которых больнее всего.

Разве мне грустно при мысли о нем?

Кристиано смотрит мне в глаза и пламенно улыбается, на экскурсии по Москве его глаза наполняются слезами и он блуждает взглядом по древним фрескам; на светофоре он хватает мою руку и просит больше никогда не целовать его пальцев, а я словно пытаюсь утолить мою жажду по нему, словно тону и захлебываюсь, и каждый раз, глядя на него, высовываю губы из воды и вдыхаю сладкий, столь желанный воздух; всякий раз, как только целую его, наполняюсь живительной влагой, словно смерти не существует — и делаю вид, что не помню, что его волосы вот-вот отрастут, а будут новые мучения, и что-то страшное пытается отобрать его у меня. Что-то столь малое в масштабах Вселенной и столь великое в масштабах человеческой головы, головы самого любимого человека.

Он так смешно щурится, когда мы разговаривали с кем-то — он кажется им ненастоящим, суровым, занудным, но я-то знаю, что этот как бы взгляд недоверия к жизни — лучшая мотивация к познанию. Это не широко раскрытые глаза жадно глотающего факты человека, это умудренный опытом внимательный и проникновенный взор. Он так мило говорит по-русски. В его голове не только опухоль, но еще и разросшиеся небывалые конструкции несуществующих словосочетаний. Слушать, как он описывает мир или выражает свои чувства ко мне: что может быть прекраснее? Поэт поневоле. Плачущий от искусства и того урагана, что оно вызывает в нем. От взгляда на ангела, кладущего на весы горстку добрых дел.

Твоя горстка велика. Но если хочешь, я положу и свою горсточку.

«Сейчас мы поддержим его жизнь и здоровье, но вы же понимаете, что собака не вечная, и когда-то наступит финал», — говорю я на приеме худосочной женщине в цветастой кофте и очках в толстой оправе. Серый комочек трясется от страха на смятой простыне. В вотсапе у меня несколько непрочитанных сообщений из двух диалогов. Одно от моего родного итальянца: «Сегодня дают дождь, береги себя». Второе от дочки: «Мама, прости, не смогу сегодня поехать с вами. Ленкин математик купил новую решетку для гриля, собираемся классом, вспомним школьные годы в парке у их дома».

Вспомнить былые годы — в ее-то годы? Похоже, каждый человек соткан из воспоминаний. Сколько их будет, этих драгоценных золотых воспоминаний-ниточек, когда оборвется жизнь ее Джессика? Когда кто-то другой в белом халате будет говорить мне о неизбежности финала, пока его сердце будет давать рваные предсмертные ритмы?

Я открываю заметки и начинаю писать первую главу. Сегодня я писатель. И я буду брать эту вершину. Пока не поздно.

Марина Голубец
20 часов полета

Пройдя паспортный контроль, я уже измотана этим полетом. А ведь это только начало. Мне никогда не везло с любыми авиапутешествиями. Я была настроена на эту поездку с самого начала не лучшим образом, но даже не думала, что сегодняшний день станет особенным. Мне нужно к сестре в Австралию, а лететь до злосчастного континента нужно невероятное количество часов.

Я сижу в зале ожидания. До рейса еще примерно час, и нам уже сообщили, что он задерживается.

Нажимаю на «плей» на телефоне, а рядом со мной падает какая-то сумка. Неужели нельзя было сесть подальше от меня? Мест же полно. Не понимаю людей, которые специально садятся рядом. Я ругаюсь про себя, прикрываю глаза и пытаюсь погрузиться в свой мир, где нет никого, кроме меня и музыки. Естественно, мне не дают этого сделать.

— Извините, — говорит мне мужской голос. У него есть акцент, еле заметный, но я слышу.

Я оборачиваюсь на звук и вижу перед собой достаточно симпатичного взрослого мужчину. На вид ему примерно, как мне, может чуть старше. На нем обычная серая майка и темные джинсы. Светлые волосы немного зачесаны вверх, грубые черты лица в сочетании с зелеными глазами напоминают мне тех самых парней из журналов, только он не такой смазливый.

Я застываю, как вкопанная, наслаждаясь такой внешностью. Ладно, мне очень повезло, что он подсел ко мне.

— Не могли бы вы убрать свой рюкзак с моего места? — просит парень.

На секунду я застываю, а потом убираю рюкзак.

Он благодарно улыбается и поудобнее располагается на своем месте и залезает к себе в телефон.

***

Спустя час мой рейс снова переносят. На табло написано: «Париж-Сидней — задерживается на 40 минут».

Сама не замечаю, как я стону от злости.

— Вы тоже в Сидней? — спрашивает знакомый голос.

Я поворачиваю голову к тому самому парню. Он пьет воду, рассматривая что-то вдалеке.

— Да, к сестре, — отвечаю я. Он садится на свое место рядом со мной, — а вы?

— Тоже туда, домой. На свадьбу.

— Домой? Вы там живете?

— Да, — он убирает бутылку воды в рюкзак и поправляет волосы, — родился там. Моя мама француженка, я живу в Париже примерно 5 лет.

— Акцент у вас не сильно слышно, — замечаю я.

— Ну да, с детства с мамой разговаривал, — он смотрит в сторону и чуть заметно улыбается. — Не хотите? — парень протягивает мне пачку чипсов.

— Конечно, — соглашаюсь я, — как вас зовут?

— Давай на ты, — он улыбается и протягивает мне руку, — Майкл.

— Кристин, — я пожимаю руку, и с этого момента мы снова молчим.

***

К счастью, спустя 40 минут начинается посадка. Майкл идет впереди меня.

Я захожу в самолет и уже чувствую, что будет дальше: изнеможенные несколько часов полета, пересадка, турбулентность и плохое самочувствие. Стюардесса здоровается со мной, проверяет билет, и я иду в салон. Майкл сидит возле окна, мы улыбаемся друг другу, и я прохожу дальше к своему месту.

***

Я отворачиваю голову от окна и вижу, что Майкл идет в конец салона к стюардам.

Через минуту он садится возле меня с легкой улыбкой, поудобнее устроившись. Я смотрю на него, пытаясь всеми силами выразить свое непонимание с помощью мимики. Наконец, он обращает на меня внимание и улыбается.

— Я знал, что ты будешь удивлена. — он чуть смеется, — Просто я сижу один, мне очень скучно, да и тебе наверняка.

— О да, — еле слышно говорю я.

— Что?

— Ничего, — самолет готовится к взлету, — должна предупредить, что я безумно боюсь самолетов. Мы сейчас будем взлетать, и я уже начинаю сходить с ума от страха.

— Так, хорошо, — он поворачивает свое тело ко мне, — и что тебе помогает от страха?

— Да ничего, если честно, — я мотаю головой, — я всегда летаю одна.

— Тогда может тебе стоит поговорить? — спрашивает Майкл, — расскажи о чем-нибудь. Ты летишь к сестре, так?

— Да, — я поворачиваю голову к нему, — моя младшая сестра замужем, я прилетаю к ней каждое лето.

Он улыбается одним уголком губ.

— Кем работаешь?

Я судорожно вдыхаю, самолет начинает взлетать, голова кружится. Я рассказываю о своей работе веб-дизайнера.

— Тебе нравится? — спрашивает он непринужденным тоном. Диалог действительно очень помогает, мы набираем все большую высоту.

— Да, безумно, я обожаю свою работу. Похоже, это единственное, с чем мне повезло в этой жизни.

— Почему единственное?

Я погружаюсь в свои мысли и выговариваю.

— С семьей у нас совершенно не ладится. Я всегда чувствовала себя приемной. Мама постоянно хочет выдать меня замуж, папа хочет внуков, которых Эллен, моя сестра, никак не рожает. И все считают меня самой странной в семье. А отношения… лучше бы я их никогда не заводила.

— И почему же? — я приоткрываю глаза и смотрю на парня. Майкл с интересом смотрит на меня, внимательно слушая. Я невольно улыбаюсь.

Самолет уже набрал приличную высоту, и я начинаю успокаиваться.

— Я встречалась четыре года с парнем, мы жили вместе, и год я не могла от него уйти. Он начал переходить границы — злиться, что я летаю к сестре без него, что я часто провожу время с подругами в барах. Что я зарабатываю больше него… В общем, это превратилось в какой-то сущий бред, и я бросила его полгода назад.

— Ты правильно сделала, — Майкл говорит серьезным тоном и смотрит в окно, — от таких надо бежать подальше.

От таких слов мне всегда становится легче. К сожалению, так не считает моя семья. Они не понимают, как можно быть с человеком четыре года и вот так просто уйти.

— Свадьба брата? — спрашиваю я, — я думала твоя свадьба.

— О нет, я к такому еще не готов, — он широко улыбается и смотрит на меня, — к счастью, мои родители не говорят мне заводить семью, несмотря на то что мне 32.

— Тебе повезло, — протягиваю я.

— Это точно, — он усмехается, — брат у меня старший, женится во второй раз.

— И как тебе Франция? — скептически спрашиваю я, — меня уже достала эта страна.

— Нет, мне там нравится, но я думаю снова переезжать.

— То есть ты путешественник, — я вздыхаю и предаюсь мечтаниям, — я тоже мечтаю объездить весь мир и пожить везде.

— Что же тебя держит?

Я пожимаю плечами и задумываюсь.

— Наверное, я просто трусиха.

К нам подходит стюардесса и предлагает напитки с бутербродами. Пока мы кушаем, я понимаю, что давно так никому не изливала душу. Наверное, в этом и есть прелесть знакомств в самолете. У каждого есть своя интересная история, и тебе не страшно ею поделиться, ведь вы больше никогда не увидитесь. И почему у меня что-то кольнуло в груди, когда я поняла, что больше не увижу его? Я знаю этого парня всего несколько часов…

После легкого перекуса Майкл предлагает посмотреть фильм. Мы выбираем какую-то новую комедию, потому что другой жанр кино в полетах я не смотрю. Адекватно посмотреть картину не удается, потому что мы постоянно отвлекаемся на истории и рассказы из жизни, на смех и шутки и в итоге совсем заканчиваем просмотр на середине.

Мы разговариваем дальше, и я не замечаю, как засыпаю, удобно устроившись на плече Майкла. Он рассказывает мне о его поездке на круизном лайнере по скандинавским странам. Его голос, словно колыбельная, убаюкивает меня, и я проваливаюсь в сон.

Майкл тоже спит, его голова склонилась на мою голову. Я пытаюсь осторожно убрать ее, чтобы не разбудить парня, но он встает. Майкл чуть приоткрывает заспанные глаза. Некоторое время мы смотрим друг на друга, чуть улыбаясь. Ощущение, что мы знакомы уже много лет. Как такое возможно?

Полет проходит куда лучше, чем я думала. Точнее, он проходит незабываемо. Я никогда не встречала такого человека, как Майкл и, как всегда, такие люди не остаются в твоей жизни. Его истории, разговоры, голос и взгляд пробуждают во мне уже давно забытые чувства, которые я так тщетно пыталась спрятать. Хочется узнать его еще лучше, отправиться вместе в те места, в которых он побывал.

Я думала, что этому никогда не бывать…

***

Уже забрав чемоданы, мы с Майклом идем к выходу. Его должны встретить родители, а меня сестра. Майкл после приземления утих и особо не говорил, все время странно поглядывая на меня. Я чувствую, что он что-то хочет сказать мне.

Я уже собираюсь выходить, говорю Майклу обрывистое прощание, но он хватает меня за руку. Его лицо выражает целый спектр эмоций.

— Стой, — он держит меня за локоть, — я знаю, что это странно, но… мне нужна пара для свадьбы. — мое лицо медленно начинает озарять улыбка. — Ты бы не хотела сопровождать меня?

Я пытаюсь спрятать улыбку, но у меня не получается. Майкл замечает это и улыбается в ответ. Мы оба понимаем друг друга — мы встретились и такое нельзя упускать.

— Конечно, — говорю я.

— Тогда до встречи? — спрашивает он.

— До встречи!

Мы все еще улыбаемся. Я стою на месте, Майкл надевает солнцезащитные очки и выходит из аэропорта.

В тот день я не знала, какая жизнь меня ждет впереди рядом с этим мужчиной.

Дмитрий Госюков
Новая жизнь

Прекрасный город на Неве Санкт-Петербург. Белые ночи, разводные мосты, невероятные достопримечательности, парки, дворцы — это сочетание в одном городе, который создает невероятную, непередаваемую атмосферу.

В доме одного из Петербургских кварталов жили друзья: Диего и Слай. Им было по 14 лет. Они были из семей немецких эмигрантов. Родители Диего переехали в Россию, потому что его отец Абелард был писателем и ему была необходима смена обстановки. Маму Слая пригласили работать экскурсоводом для иностранных туристов в Эрмитаж. После смерти мужа Хельги и отца Слая они не могли оставаться в своем доме, так как все напоминало о счастливых днях их семейной жизни.

Наступил новый учебный год. На линейке классный руководитель Анна Михайловна встретилась со своими учениками и познакомилась с новичками. Диего был плотного телосложения, невысокий, с голубыми глазами и ослепительной улыбкой. Слай был худощавый, высокий, с карими глазами. Оба были парадно одеты: белая рубашка, брюки со стрелками. Диего и Слай только познакомились. Множество воздушных шаров, цветов, улыбок, смеха вызывало чувство радости от встречи всех присутствующих на линейке. После торжественной части учитель представил новых учеников всему классу.

— Ребята, в нашем классе будут два ученика. Раньше они жили в Германии. Я надеюсь, что вы с ними подружитесь.

Новички сели за одну парту и робко осматривали класс и своих новых одноклассников. Анна Михайловна раздала расписание на весь год. Все очень удивились, что в расписании появился новый предмет — физика. Анна Михайловна пожелала всем удачи в новом учебном году. Но ее уже никто не слушал, так как на улице стоял прекрасный, солнечный сентябрьский день и всем поскорее хотелось вырваться на улицу. Класс был приветлив по отношению к новичкам, ребята интересовались жизнью и бытом в Германии. Ребята после столь долгой разлуки захотели погулять в ближайшем дворе. Большой интерес к новичкам проявил Максим Мальков, который предложил Диего и Слаю пойти прогуляться с классом. Максим был невысокого роста, с карими глазами и кудрявыми волосами. Ребята отрывались во дворе, катались на каруселях, играли, бесились и делились впечатлениями, как каждый провел лето. Диего и Слай были счастливы быть принятыми в новый коллектив класса. После активной прогулки ребятам захотелось мороженого. Они пошли в магазин, потом вернулись во двор. Во дворе Алена Мирник поинтересовалась:

— В каком доме вы живете?

— Мы живем в доме, во дворе которого мы гуляем, — ответил Диего.

— Вы оба приехали из Германии, живете в одном доме и будете учиться в одном классе? — с удивлением произнесла Алена.

— Мы сами в шоке, как такое может быть, — произнес Слай.

Ребята разошлись по домам, а Диего и Слай стояли у подъезда и разговаривали о жизни в Германии, о своих родителях и новых впечатлениях. Для ребят этот день был очень волнительным и тревожным. Вечером Слай делился своими впечатлениями с мамой, а Диего даже начал вести дневник, в котором записывал свои новые чувства, мысли, эмоции, живя в Петербурге.

Вечером папа Диего вернулся домой и сообщил новость:

— Я устроился на работу редактором в одну из газет!

— Боже мой, какая радость! — воскликнула мама Диего Ева. — В честь этого я приготовлю праздничный ужин, — сказала Ева и отправилась на кухню.

Диего обрадовался этой новости. Родители Диего дома в основном говорили по-немецки. Ева очень плохо знала русский, а отец Диего владел русским языком, поскольку дед Диего был русским. Квартира в России, в которую переехала семья Диего, досталась им от него. Диего поблагодарил маму за ужин и отправился к себе в комнату, чтобы подготовиться к завтрашнему дню.

Прошло полгода, как наши герои переехали в Россию. Они прекрасно адаптировались к жизни в России, и к своему новому школьному коллективу. Слай и Диего много общались и стали лучшими друзьями. Они активно участвовали в жизни класса. Диего очень любил петь и занимался в вокальной студии в школе. Слай посещал спортивную секцию в школе по легкой атлетике. Любимым предметом в школе для наших друзей стал урок истории.

Проходили дни. Диего и Слай продолжали успешно учиться в школе. В один из дней в школе проходила итоговая контрольная работа по физике. Диего плохо знал физику и боялся не написать ее на хорошую отметку, однако Слай знал этот предмет и умел быстро решать задачи. Слай помог Диего. Он быстро, аккуратно выполнил контрольную работу за Диего. Когда закончился учебный день, Диего чувствовал себя в долгу перед Слаем. И решил пригласить Слая в кино на выходные. Ребята пошли в кино. Диего в знак благодарности оплатил билет в кино за Слая. Их дружба с каждым днем становилась все крепче и крепче, в особенности когда Слай заболел. Диего часто навещал и ухаживал за ним. Так и закончился их первый учебный год в России.

Июнь Диего и Слай провели вместе. Они часто гуляли по городу, наслаждались красотой его достопримечательностей, читали книги, чтобы лучше овладеть русским языком.

Диего в июле уехал к бабушке в Мюнхен до конца лета. Друзья поддерживали связь и пока Диего был у бабушки, Слай писал ему, что в соседнем дворе поселился мальчик по имени Миша, с которым он подружился и часто играл в футбол. В августе Слай уехал отдыхать в Испанию. Ребята встретились только за несколько дней до начала учебного года.

Наступило первое сентября. День знаний прошел так же, как и в прошлом году. В классе появился новенький Миша Резков, тот самый про которого рассказывал Слай. Он был крупный, у него были большие щеки, густые черные волосы и хитрые карие глаза. После окончания учебного дня ребята пошли гулять. Слай познакомил Диего с Мишей. После знакомства новичок пробежал глазами по Диего и сказал:

— Ты как-то нестильно одеваешься и прическа у тебя немодная. Тебе нужно сменить имидж.

— Нет, спасибо. — ответил Диего. — Меня все устраивает.

Диего предложил поиграть в прятки, все согласились, кроме Миши. Он сказал, что эта игра для детей. После этой фразы Саша Иванов предложил сходить в магазин за мороженым, его поддержали Диего и Максим Мальков. В магазине Диего купил мороженое себе и Слаю. Когда мальчики вернулись, то увидели только Алену Мирник и Настю Низанову. Девочки сидели на скамейке. Диего спросил:

— Где Слай?

Алена сказала, что Слай и новичок отправились в соседний двор. Диего пришел и увидел Слая и Мишу, играющих на футбольном поле. Диего зашел на поле, как вдруг он столкнулся взглядом с Мишей. Через секунду Миша пнул ногой мяч и попал в живот Диего. Диего упал, мороженое, которое он держал в руках, оказалось на его рубашке. Слай обернулся и увидел лежащего на земле Диего. Он незамедлительно подбежал к нему и помог подняться другу. Подошел Миша и с хитрой улыбкой на лице обратился к Диего:

— Я думал ты поймаешь мяч, а ты оказывается никудышный футболист.

Диего незамедлительно ответил:

— Ты что слепой?! Зачем ты так сделал?

Слай увидел, что назревает конфликт, который стоит разрешить.

— Ребята, успокойтесь, все нормально, — сказал Слай.

Диего посмотрел на друга и сказал:

— Что ты тут делаешь, мы думали ты будешь играть в нашем дворе.

— Я не хотел оставлять Мишу и пошел с ним играть, — незамедлительно ответил Слай.

Диего с нахмуренными бровями произнес:

— А чем тебе наша компания не устраивает?

Слай незамедлительно отреагировал.

— Диего, ты сейчас слишком зол, приходи и поговорим, когда ты успокоишься.

Диего сделал глубокий вдох и удалился. Он шел с той мыслью, что этот новенький высокомерный и алчный мальчик даже не попросит прощения. Диего пришел домой. Дома, к счастью для Диего, никого не было, а значит никто не узнает, что произошло. Диего был очень робок и замкнут, но никогда не хотел показаться слабым и старался всегда все решать сам.

Наступил следующий день. Диего вышел из дома и позвонил Слаю, чтобы вместе пойти в школу. Слай сообщил, что уже пришел в школу вместе с Мишей. Диего это начало напрягать.

Первые два урока прошли обычно. Ещё никто не устал и многие работали активно. Слай испытывал некоторое безразличие к Диего, Диего пытался завязать с ним разговор, но Слай его не поддерживал.

Наступил третий урок информатики. Диего всегда работал за компьютером со Слаем, но в этот раз Слай сел с Мишей, и Диего пришлось работать с Максимом Мальковом, с которым он не имел особо дружеских отношений.

Диего был расстроен, что Слай с ним перестал сидеть за одной партой. Пока шел урок, Диего придумал план. Он решил подружиться с Максимом, чтобы Слай приревновал и тогда Слай снова станет дружить с Диего. Также Диего решил пока сократить общение со Слаем.

Так прошла неделя. Слай по-прежнему привязан к Мише и даже не замечал Диего. План не сработал. Слай теперь сидел с Мишей, а Диего с Максимом. Успеваемость Слая уменьшилась, у него появились новые интересы, он часто играл в футбол, увлекался компьютерами, как и Миша. Прежние увлечения его больше не интересовали.

После одного из учебных дней, когда уроки закончились и все разошлись по домам, Максим подошел и спросил у Диего:

— Давай в эти выходные сходим в кино? — Диего посмотрел с удивлением на Максима и отказал. — Тогда может быть погуляем? — с надеждой спросил Максим.

Диего сделал тяжелый выдох и решил поговорить с Максимом:

— Слушай, Максим, я ценю твое общение со мной и твою отзывчивость, но ты извини меня, я общаюсь с тобой для того, чтобы вернуть дружбу Слая. У Максима выступили слезы, но ему хватило мужества высказаться.

— Диего ты поступил, как подонок, ты подружился со мной ради собственной выгоды, ты использовал меня! Я не знаю, какие у тебя взаимоотношения со Слаем, но все, что между вами произошло ты заслужил.

С этими словами Максим ушел. Диего призадумался, анализируя свой поступок, и понял, что поступил плохо. Диего написал Максиму в интернет сети свои слова извинения и предложил ему погулять. Максим принял извинения и согласился погулять в парке. Одноклассники гуляли весь вечер, осенний воздух в парке был свежий, густой им невозможно было надышаться. Диего рассказал Максиму о своей проблеме в дружбе. Максим внимательно выслушал Диего и посоветовал ему поговорить со Слаем, чтобы попытаться вернуть его с помощью общих интересов, которые связывали их раньше, а если не получится, то оставь его и перестань мучить себя.

— Найди нового друга. Я уверен, что в мире множество людей с такими же интересами, как и у тебя.

Когда их прогулка закончилась, Диего поблагодарил Максима за совет и пошел домой.

На следующий день, когда закончились уроки, Диего ждал Слая у подъезда. На улице было промозгло и холодно, было очень тихо, нависло волнительное ожидание, которое сковывало изнутри. Слай пришел вместе с Мишей Резковым к подъезду. Диего предложил Слаю поговорить наедине с ним, Слай согласился и отдал ключи от квартиры Мише, чтобы тот располагался.

— Слай, давай вместе почитаем литературу, заодно и язык укрепим? — с надеждой в глазах сказал Диего.

— Нет, мне кажется, это пустая трата времени и скука, — с каменным лицом ответил Слай.

Тогда Диего предложил другу погулять и сходить в кино на исторический фильм, но Слай продолжал смотреть на Диего мертвым взглядом. Слай сказал, что история — это трухлявое старье, которое нужно забыть.

— Что было, то было, мы должны думать о будущем.

Диего прервал Слая и спросил:

— Как ты стал таким равнодушным и изменил своим интересам?

— Мне Миша открыл глаза и показал, что актуально в этой жизни, советую тебе тоже измениться, чтобы быть в тренде. Оглянись вокруг, — закончил свою речь Слай и ушел.

Вечером Диего думал, что же ему делать и пришел к выводу, что нужно избавиться от Миши Резкова, уничтожить источник разногласия.

После уроков Диего встретил у выхода из школы своего недруга. И чуть ли не набросился на него: он схватил его за рукав и сказал, что из-за него он потерял друга. Однако Миша уверенно сказал:

— Я просто открыл глаза Слаю и показал, как нужно жить и правильно выбирать друзей. Кому интересно говорить об истории и литературе? Твои интересы никому не нужны, и я спас от твоего влияния Слая.

Диего ударил Мишу, завязалась драка. В драку вмешался Слай, который разнял ребят. Слай, видя, что в драке пострадал Миша, решил вытолкнуть Диего из школы. Произошло это все быстро. Диего не успел опомниться, как оказался на улице. Он понял, что потерял друга и чувствовал душевный удар сильнее, чем боль от полученных во время драки ссадин. Он шел быстро, его сердце обливалось кровью, красочный Петербург перестал изливаться прежним светом, он не видел ничего и не слышал никого.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее