Бесплатный фрагмент - Обмен

Предисловие
(от автора)

Нью-Мексико, 1880 год. Западные земли Нового Света все еще считаются полудиким фронтиром, а сама «Земля Очарования» полнится самыми странными типами: наемники, бандиты, контрабандисты… Знакомо? Пожалуй, да — по учебникам истории, фильмам и книгам, коих сотни. Только мир под обложкой этой истории словно бы сдвинулся — едва приметно, на пару градусов. Кроме индейцев, Новый Свет населяют загадочные «дети дерев и трав», утэвво — народ с кожей, отливающей оливковой зеленью, и прозрачными яркими глазами, недружественный народ колдунов и коварных воинов, а магия и колдовство индейских шаманов не остается слухами и сказками: она облечена страшноватой плотью правды.

Мир сдвинулся — и поэтому эта вселенная носит название «Мира Точек Бифуркации». Попробуй расплети, что в ней иначе, чем в нашем мире?

Одно-единственное решение может изменить всю историю. Да, в этом мире прославленный Сэм Кольт выпускал все модели своего оружия в те же самые годы, что и в реальной истории, паровозы и поезда добрались до всех тех же городов в то же самое время, и города, которые закладывались в эпоху освоения фронтира, были основаны дата в дату с реальными городами из настоящей истории.

Только вот здесь все еще живы бизоны, великий вождь Сидящий Бык не поднимет индейского восстания, и в Америке никогда не будет резерваций. Ни индейских, ни утэввских. Впрочем, до них еще и так далеко — опасные утэвво и не менее опасные индейцы вольно кочуют по полупустым прериям, потомки белых переселенцев строят города и осваивают эти просторы, люди ругаются, мирятся, мстят, дружат, любят или ссорятся насмерть… а древние духи взирают из ночной тьмы на тех, кто рискнул просить их помощи.

«Bifurcatoin points» — серия альтернативных историко-мистических и приключенческих произведений, и перед вами — одно из них.

Это Нью-Мексико, 1880 год; Дэф О’Нил и его друзья идут к своей мечте: чтоб их город и земли вокруг могли жить спокойно. Но не всем это по нраву, впрочем. Здесь начинается эта короткая история;

«Обмен» входит как составная часть в роман «Нью-Мексико. Ветер Границы», и как самостоятельное произведение номинировался на Международную Премию «Кубок Брэдбери-2022», по итогам Премии вошел в сборник лучших произведений.

Обмен

— Джейк, мать твою! Какого черта… какого? Ты что, повернулся к выходу спиной, а? Тоже мне, второй Хиккок1, да чтоб это… черт, Джейк, не вздумай подыхать, эй! — обрывки фраз долетали до раненого, как через тяжелое ватное одеяло — приглушенно, размыто. Даже если бы и хотел, Джейк не мог найти в себе сил, чтоб хоть как-то отозваться — дышать и то получалось с огромным трудом, точно лёгкие обложило свинцом, при том расплавленным. Раны горели, вдох за вдохом выталкивая кровь прочь, и точно жизнь уходила из тела с каждой каплей.

Выглядел Джейк ужасно — белый, как простыня, светлые волосы слиплись, пропитавшись ледяным потом, и грудь залита кровью, да так, что не разберёшь толком, куда именно угодила пуля… Точнее, пули. А, нет — разберёшь: черно-красные, раны цвели на белой ткани рубашки ярко и страшно — слева под ключицей, с разницей в пару дюймов: одна повыше, под самой костью, вторая чуть пониже… Некстати подумалось — какой меткий засранец этот Эдс!

Дэф склонился над товарищем, ловя вдруг изменившееся дыхание и с ужасом ожидая знакомого короткого хрипа — а за ним тишины. Но нет — Джейк, кажется, даже пришел в себя. С трудом разлепил веки — бледное лицо исказила гримаса боли, впрочем, было бы чему удивляться. Уж чему изумляться, так это выражению неприкрытого отчаяния. Не страха, нет — отчаяния. И растерянности — такой неожиданной и сокрушающей, что делалось жутко.

— Я не хочу умирать, — вот и все, что Джейк сумел сказать, пусть еле слышно, но неожиданно очень четко. Дэф вздрогнул.

Джейк дернулся, вцепился окровавленной рукой в ладонь друга — изо всех сил, точно надеясь, что от этого может зависеть, выживет он или нет, и повторил:

— Не хочу умирать…

Что сказать в ответ? Есть ли вообще смысл говорить хоть что-то? Прямо сейчас друг умирает на твоих руках — а сделать… Можно ли хоть что-то сделать?! Дэф коротко выдохнул сквозь зубы, выдернул из судорожно сжавшихся пальцев руку — и быстро, резким росчерком мазнул себе по лицу: оставил две ярко-красные полосы на правой скуле. Ровно так, как когда-то, ещё в детстве, изображая индейца-навахо, он рисовал такие же полосы — только тогда на пальцах была краска, а не кровь. Красная и белая краска… Сейчас осталось только красное.

Джейк снова дернулся, хрипло застонал — перед глазами у него мутилось, и если Дэфа, сделавшегося в один миг похожим на того самого мальчишку, с которым Джейк лет семь назад познакомился, он ещё успел разглядеть, то вот услышать сказанное им — уже нет:

— Только попробуй сдохнуть, Джейки. Только попробуй! — против воли голос всё-таки дрогнул, хоть и еле заметно.

Раненый обмяк, теряя сознание, но дыхание его, хоть и поверхностное, слабое, не погасло, а даже как будто чуть выровнялось.

Дэф выпрямился, холодно поинтересовался:

— Эдс?

Марко хмуро кивнул, и пояснил:

— Он самый. Дал деру, как только увидел из окна нас с Тедом, и… Ты понимаешь, у нас был выбор, или врача тащить, или…

— Да. Да… — Дэф на миг зажмурился, тряхнул головой и резко повернулся: — Док, послушай сюда.

Вуд, старый седой доктор, лишь на один миг оторвался от инструментов, сосредоточенно обрабатывая руки и сверкающую хирургическую сталь:

— Да, я прекрасно слышу.

— Док, он не должен умереть. Понимаешь? Хотя бы до утра. До утра, до рассвета — не должен.

— Я сделаю все, что могу, но я не господь бог, сэр. Знаете, я признателен вам за то, что вы понимаете, насколько все серьезно, судя по вашим словам.

Дэф неожиданно сгреб повернувшегося к нему доктора за отворот пиджака, подтянул поближе и прорычал:

— Док, ты не понял. Делай что хочешь, но до рассвета этот парень обязан дожить! Меня не волнует, придется тебе для этого сшивать каждое волоконце плоти под увеличительным стеклом, варить зелья, как распоследнему колдуну, или петь церковные гимны и молиться, или звать старого прохвоста Хуана с его полынными вениками и колокольцами… Но у Джейка должна быть эта ночь в запасе. Это понятно?

— Что… Кхм, понятно. Я сделаю все, что могу, я повторяю…

Дэф разжал руки, напоследок с усилием провел ладонью по одежде старика Вуда, стирая с пальцев кровь лучшего друга, и мрачно буркнул:

— Извини, док. Но запомни, что я сказал.

— Я отлично понимаю все, и постараюсь… Постараюсь. Меня и так не радуют смерти моих пациентов, если что, — сухо отозвался Вуд, но Дэф его уже не слушал — оттолкнул с дороги замешкавшегося на секунду Теда, выскочил во двор, а там — в седло, и что было духу погнал прочь.

Тьма летней ночи дробилась под копытами Хейза.