12+
Начало
Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 72 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

ПРЕДИСЛОВИЕ

Если мне не изменяет память, Константин Симонов в своё время сказал: «Я не считаю, что есть писатели начинающие и продолжающие. Писатель, он или есть, или нет». Я разделяю его точку зрения. Главное — быть писателем, а не графоманом, нести людям через слово искру Божию, а не упражняться в словоблудии. А когда именно выстрелила эта первая искра, от неё ли следует вести формальный отсчёт творческого пути — по сути, не столь уж и важно, оставим это библиографам.

Даже если, как в нашем случае, поэт называет свою первую авторскую книгу отчасти провокационно и как бы извинительно «Начало», это совсем не означает, что он начинающий автор. Нет, вы, читатель, держите в руках сборник вполне зрелых мыслей, тем и чувствований, глубоко личных и самостоятельных. О первых шагах на литературной стезе тут и речи быть не может.

Он небольшой, этот сборник. Выверенный. Это ли не надёжная прививка от графоманства. И в то же время он довольно разнотемен, что в перспективе ещё больше добавляет ему очков читательского интереса. Не говоря уже о всё более редкой в наше время открытой, доверительной манере общения поэта с миром, с Богом.

«В начале было Слово…»

В «Начале» есть Слово.

Член Союза писателей России

Павел Черкашин

Жизнь

Ты говоришь о смысле бытия

Пространно, долго, сложно. Знаешь, я

Однажды у звенящего ручья

Сидела, наблюдая в тишине,

И мир у ног моих открылся мне

Во всей своей щемящей новизне.

Я видела, как гибкая трава

Теплом светилась и была жива,

Как щупальца морского существа.

Жива вода, и ею жив ручей,

И мошкара, звенящая над ней,

И ловкий, деловитый муравей.

Мне было мало лет, а мир — так прост.

И весь он был ответ, а не вопрос.

Земля дышала силой летних гроз.

И жизнь одна была — во мне и вне.

И столько разных смыслов было в ней

В одном лишь бесконечно длинном дне.

Ты говоришь о смысле бытия.

А я —

Хвоинка из того ручья.

И смело плещет жизнь через края,

И каждая секунда в ней — моя!

***

Настроить

себя как приёмник.

И строем

звенящих нот

пускай день за днём идёт

вперёд.

Всё в норме.

На частоте тридцать шесть

и шесть

играет проверенный временем

оркестр.

и голос диктора мерно спокоен

до одури, до оскомин,

до нервного стука в висках.

Ах,

к чёрту всё!

Выкрутить тумблер

от «благоразумный» к «безумный».

И там, на иной частоте,

сквозь шум зазвучат голоса тех,

кого так ты так долго искал в темноте.

Без тебя

Без тебя у меня пригорают блины,

Жмут ботинки и снятся дурацкие сны.

И к кому мне бежать с приболевшей душой?

Мне холодной приходится быть и большой.

Я должна рассуждать про земельный налог,

Темноты не бояться, смотреть в потолок

И, когда тишина, слушать скрип у двери

И тушить, и тушить то, что тлеет внутри.

Ждать в тревоге, что стрелки сойдутся вверху,

И в несвежей газете читать чепуху.

И, дождавшись, в твой мир затаённый нырнуть

И узнать тебя снова, и снова вдохнуть.

Минус

Люди выныривают из маршрутки,

словно парашютисты на старте.

Чьи-то острые скулы погружаются в воротник.

Суровые. Приглядишься — ну точно воины древней      Спарты,

дыша облаками, движутся напрямик.

В такой нечеловеческий минус

становится вдруг особенно важно

идти прямой дорогой, без лишних слов.

И каждый становится ненадолго как будто и честней, и отважней,

и больше ценит дружеское тепло.

Бесцветные усики незнакомки,

что топчет валенки нетерпеливо,

заиндевели, искрятся во всей красе.

Я удивляюсь и сомневаюсь, но всё же это и впрямь красиво

и вряд ли встречается в средней полосе.

Становятся женщины странно-прекрасны,

публично отрёкшись от стиля и моды

и намотав на себя двадцать пять платков.

Мы вновь просты, чисты и забавны, как беззаботные дети природы,

освобождённые от оков.

Рождение любви

Стать солнечной тончайшей тетивой,

натянутой от облака к подушке.

Коснуться кожи, прошептать на ушко:

«Ты мой».

Остаться образом в последнем хрупком сне,

рассеяться в рассветной акварели.

И пусть поманят каблучки капели

к весне.

И дальше жить, как будто нет чудес,

но в сотый раз тебя случайно встретить

и на вопрос тревожных глаз ответить:

«Я есть».

Взросление

Я люблю бродить через дворы —

Ломаные линии горы

В городе, где много детворы,

Где играют в мяч и жгут костры.

Свист качелей звонок и высок,

Жёлтых одуванов горький сок

Пачкает лицо и поясок

И в санадалях шелестит песок.

Я как путник из иной страны,

Где игра и смех запрещены.

Только мне, как прежде, снятся сны,

Те, в которых птицы и слоны.

Я когда-то в этом жил краю,

Но теперь почти не узнаю…

Друг, возьми меня в игру свою.

Я совсем забыть её боюсь.

А когда подступит темнота,

Попрощаюсь и уйду туда,

Где заботы, хлопоты, счета.

Только в сердце будет теплота.

Сентябрьское

Слегка пьяна, взволнована, легка,

Любовница курчавого поэта,

Танцует осень на поминках старика —

Болезненно-удушливого лета.

Прохладой веет от её волос,

И в пёстрых юбках заблудился ветер.

Танцуй, красавица, тебе так много слёз

Судьбою уготовано на свете.

Но это после. Нынче не остыл

Ещё сентябрь и веселится осень.

Взметнулись юбки! Боже, что за стыд —

Она уже наряд готова сбросить!

Не знает, глупая, что ей недолго ждать.

Придёт другая, холодней и строже.

Ей царствовать. Тебе же — лишь плясать

И для неё готовить трон и ложе.

Развилка

Под самым потолком,

Свернувшись узелком,

Трясусь, трясусь по рельсам три часа.

Вагон набит битком,

И все сидят молчком,

А я давно не верю в чудеса.

Но кажется сквозь сон:

Внизу обрыв и склон,

И ветер носит эхо между скал,

И мне пятнадцать лет,

И слишком яркий свет.

Ты рядом. Ты давно меня искал.

И густо-красный шёлк,

И в голове стишок

Из детства, навсегда проевший мозг.

И где-то далеко

Внизу пасутся ко…

И к нам наверх таджики строят мост.

И если шаг назад

И вдруг открыть глаза —

Опять вагон с усталыми людьми.

А если в бездну шаг,

То может быть и так,

Что навсегда, навеки в этот мир.

И вот уже стою

У кромки, на краю

И вниз смотрю — там небо вверх спиной.

Готова сделать шаг,

Сказав «да будет так».

Я струсила. И я вернусь домой.

Обрывок сна

Едва закутавшись в обрывок сна,

Пойду гулять по кромке крыши. Веришь?

Ты знаешь, нынче полная луна,

И я открою настежь окна, двери.

Присяду, свесив ноги в пустоту,

На подоконнике, покрытом звёздной пылью,

И вдруг взлечу, и тронут на лету

Каёмку штор распахнутые крылья.

А утром я вернусь, возьму пальто,

Забуду в спешке зонтик в коридоре.

И не заметит, может быть, никто

Обрывок сна, запутавшийся в шторе.

Путник

Лесом, полем да как-нибудь

Вьётся мой неширокий путь.

То в овраг меня заведут,

То поманят в сады свернуть

Земляника и резеда…

Мимо следуют поезда.

В них запрыгнуть стремятся те,

Для кого тишина чужда.

С мерным грохотом мчатся вдаль.

Я прощаюсь, но мне не жаль,

Мне дороже жужжанье пчёл,

Чем гудящая рельсов сталь.

В узелке моем тишина,

Темнота и обрывок сна,

Фляжка для дождевой воды,

А на дне у нее — луна.

И в безвестной лесной глуши

Расцветает на дне души

Что-то светлое. Жизнь одна —

Наслаждайся и не спеши.

Ангелу-хранителю

Кому я лгу? Я не была святой.

И даже в детстве, бедами грозя,

Характер противоречивый мой

Нередко заводил куда нельзя.

Я не слыхала шума светлых крыл,

Увлёкшись незатейливый игрой,

А ты меня с обрыва уводил,

Маня порханьем бабочки цветной.

От бурной речки прогонял домой

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее