На волне Высоцкого

Песня о Высоцком Владимире Семеновиче…

Горела страсть — ты жил в последний раз,

На сцене тихо таяла лампада,

И надо доиграть и не упасть

И большего нам счастья и не надо,

И надо доиграть и не упасть

И большего нам счастья и не надо…

А нервы натянулись на предел

И голос твой звенел хрипатой нотой,

Ты много в жизни, что хотел — успел,

А зрителям осталось только хлопать,

Ты много в жизни, что хотел — успел,

А зрителям осталось только хлопать…

Горела страсть — ты жил в последний раз,

На сцене тихо таяла лампада,

И надо доиграть и не упасть

И большего нам счастья и не надо,

И надо доиграть и не упасть

И большего нам счастья и не надо…

Тёзка

Как помню в детстве был друган,

Семён, так он носил наган,

Ой, бойтесь — гады…

Он никогда мне не кричал,

А только тихо так сказал —

«Фашисты — гады»…

Так началась моя война,

Фашисты брали города,

Дрожите — гады…

Вот он пошёл в военкомат

И не берут, ох мал ты брат,

Держитесь — гады…

На фронт, конечно, он убёг,

Ох повоюет, дайте срок,

Ох, бойтесь — гады…

Он слов на ветер не бросал,

Он всё про фронт тайком узнал,

Держитесь — гады…

А дело было под Москвой,

До фронта путь был небольшой,

Ой, дам вам — гады…

Зима стояла в декабре,

Замёрзли фрицы, — на нуле,

Добью вас — гады…

Пришли сибирские стрелки,

Дальневосточные полки,

Дадим им жару…

Семён при кухне полевой,

Солдат там главный и лихой,

Держитесь — гады…

Фашиста начали мы гнать,

В атаку он ходил опять,

Дрожите — гады…

Пискаревское кладбище в Ленинграде

На братских могилах стоял я чужой,

Вставали колонны рядами.

Вы были убиты проклятой войной,

Я шапку сниму перед вами.

Какое насилье убило всех вас,

Какое проклятье и горе,

Давайте же выпьем, помянем всех вас,

Людское погибло здесь море.

Война порожденье, исчадие зла-

И места ей нет на планете,

Война никогда хороша не была,

В войне больше всех, хуже детям.

На братских могилах стоял я чужой,

Вставали колонны рядами.

Вы были убиты проклятой войной,

Я шапку сниму перед вами.

22 июня 1941 года — война и память…

Вот снова дата наступила

Беды той чёрной, роковой, —