Бесплатный фрагмент - Младший сын водяного царя

Бездонный пруд

Настроение Дездемоны было мрачным в тон пасмурному дню. Тучи набежали не небо слишком быстро. Еще час назад сияло солнце, а теперь приближался шторм. В сад за каменную крепость волны не проскользнут, как бы высоко они не поднялись. Но слухи о том, что морские жители, разбушевавшись, могут затопить даже самую могучую крепость, с давних пор пугали жителей Оквилании.

Вероятно, поэтому мачеха так хочет отдать ее в услужение морскому божеству. Говорят, чем больше ему отдадут девушек, тем милостивее оно станет. А может, мачеха всего лишь спешит от нее избавиться. Кандида возненавидела юную падчерицу с первого взгляда и со временем ее неприязнь лишь усиливалась. Ее невозможно было задобрить ни вежливостью, ни подарками, которые Дездемона вышивала сама, ни даже игрой на арфе.

Впрочем, отца Кандида тоже не любила и не желала видеть. Едва женившись на ней, он вынужден стал заниматься купеческим промыслом. Хотя для него, аристократа, это было позорно. Но любовь требует жертв, особенно когда пожилой мужчина влюблен в молодую и соблазнительную женщину, каковой являлась Кандида. Она была практически ровесницей дочери своего мужа и редкостной красавицей.

Дездемоне иногда казалось, что мачеха немного ведьма. С тех пор, как она поселилась в поместье, все здесь пришло в упадок. Большую часть прислуги пришлось уволить, драгоценности матери распродать. Отец старался, как проклятый, даже заключил странный договор с какими-то существами, которые отвечали за мореплавание. Дездемона так и не поняла, что это за существа, но отец сильно пожалел, что с ними спутался. А вот мачеха нет. Ее не удручали ни запущенное поместье, ни плачевное состояние сада. С чего бы? Едва отец умрет, как она найдет нового состоятельного дурака, готового взять ее в жены или хотя в любовницы. При ее-то внешности это будет нетрудно. По секрету экономка рассказала, что Кандида мечтает о месте фаворитки нового короля. Новости о том, что в Оквиланию едет ее законный наследник, достигший совершеннолетия, переполошила абсолютно всех.

Кандида наряжалась у себя в башне, а Дездемона с унынием смотрела, как мох пробивается меж камней в стенах бастионов, а в саду прорастает бурьян. Материнские розы почти зачахли. Без садовника некому было ухаживать за ними и вырывать сорняки. А вот лилии в пруду цвели и чудно благоухали. Им все было нипочём: и то, что пруд давно не чистили, и даже ядовитые испарения, долетавшие сюда от камина мачехи, в котором постоянно что-то жгли. Вероятно, она и впрямь ведьма.

Отец был тяжело болен. В последнем морском путешествии он подхватил какую-то редкую заразу, искалечившую все тело. Суеверные слуги твердили, что он сам обращается в морскую тварь после стычки с моргенами. Нужно было сделать им выговор, но мачеха не позволяла. Ей смерть отца только на руку. А если найдется какой-то морской житель, которому можно заплатить, чтобы он утянул надоевшую падчерицу на дно, то за мачехой дело не станет.

С тех пор, как женился на ней, отец стал практически купцом, забыв о своем высоком происхождении. Из-за этого при дворе семью Дездемоны почти не принимали, кроме редких случаев, когда созывали всех для оглашения какого-то особого указа. Вот и сейчас был такой случай, потому что из королевского дворца пришло приглашение, носившее форму приказа. Такое же получили и все соседи. Всем, в ком течет благородная кровь, было велено, явиться на торжества, связанные с коронацией.

— Он выбирает себе жертву! — шептались горничные, видевшие письмо. Наверное, Дездемона ослышалась. Или они снова играли в какую-то игру, связанную со страшилками. Ведь в замке отца Дездемоны по преданиям обитал призрак. Сама она привидений здесь никогда не видела, но некоторые клялись, что стали свидетелями их появления.

Призраки это слишком мрачная тема. Лучше подумать о чем-то успокоительном. Дездемона смотрела на нежные головки лилий, плавающие на воде. От их вида на душе становилось немного легче.

Отец уже неделю не приходил в себя. Сейчас его пострадавший корабль было не на что починить. Дыры в корме и бортах напоминали следы от чудовищных лап. Вот когда начинаешь верить в легенды.

— Она! Это точно она! Мы, наконец-то, нашли ее! Нужно донести ему! Он ее так давно ждет!

Лилии шептались? Или ей это все просто снится. Дездемона ощутила, как от стойкого аромата водяных цветов кружится голова. Ей начало казаться, что у всех лилий в пруду женские лица. Воды кругом стало слишком много.

Пруд разлился во весь сад. Она стояла в нем по пояс. Кто-то смотрел на нее из воды вместо ее собственного отражения.

— А ты выйдешь замуж за водяного! — зеленая когтистая рука, играя, высунулась из воды и погрозила ей. — Тебя пока нельзя топить. А жаль! Мне нужна жертва! Придется выбрать кого-то другого.

Когда Дездемона проснулась, пруд был прежним. Не больше крупного фонтана размером. Лилии были сорваны и сплетены в венок, валявшийся на земле. Наверное, ей все приснилось. Лишь вечером за ужином она узнала, что одна из служанок сегодня днем утонула в садовом пруду.

Наследник из моря

Его назвали в честь государства, которое захватил и уничтожил его отец. Вероятно, поэтому в присутствии Морана ощущение было таким, будто крепость вокруг рушится, а стены идут огненными трещинами.

Бывший наместник Оквилании, а теперь первый министр Рамиро чувствовал себя в его присутствии неуверенно. Сам юноша не имел ничего общего с водяными, хоть по слухам и происходил из их рода. От головы до шеи он точно был человеком и довольно привлекательным. Волосы цвета спелой ржи вились над воротником пурпурной мантии, едва доставая до плеч. На белоснежной коже начисто отсутствовали загар и румянец, что весьма необычно для местного климата. Но наследник ведь вернулся из дальних краев. И прямо в ночь возвращения был коронован жрецами, как по неведомому зову, тут же пришедшими из храма морского бога, нынче ставшего главным в стране.

Рамиро поставили в известность о появлении нового короля только утром по пробуждении. Не то, чтобы для него это было сюрпризом. Он, как и все, ожидал появления уже взрослого наследника. Но произошло это слишком внезапно. Никого не известили о приезде Морана даже за день.

Когда Рамиро облачился в церемониальный наряд и пришел к нему, молодой король уже восседал на троне, а запуганный архивариус знакомил его со всеми важными записями за последние годы. Королевскую охрану у двери сменили какие-то жуткие исполины с лицами закрытыми забралами. В их присутствии Рамиро ощутил себя, как в ловушке.

— В Оквилании так поздно просыпаются? — ошарашил король его первым же вопросом.

— Мы не бодрствуем по ночам, если вы это имеете в виду, ваше величество, — Рамиро говорил с запинкой. Язык плохо слушался, а за окном как раз расцветал рассвет. В его лучах новый король Оквилании выглядел, как совершенное изваяние из мрамора, которое кто-то будто в насмешку над людским несовершенством посадил на трон. Роскошная корона из кораллов тоже могла стать предметом смертельной зависти для любого земного правителя. Она точно была не из королевской казны. Такую создать могли только боги.

Моран пил вино из драгоценного кубка, которой, очевидно, тоже привез с собой. Стенки и ножка кубка были оформлены в виде свитого кольцами морского дракона из чистого золота. Насколько Рамиро слышал, морские драконы бывают исключительно синими, но синего золота, очевидно, даже под водой не сыскать. Крупная жемчужина в середине кубка напоминала глаз во лбу дракона и казалась зрячей, как и крошечные каменья на ободке.

— Вас давно ждали, — как еще начать диалог с королем.

— Так я здесь, — король постукал по подлокотникам трона длинными изящными пальцами, унизанными необычными перстнями. Его руки оказались такими сильными, что на мощном троне из нефрита образовались трещины от его прикосновений. Придется, позвать мастеров для починки. Хотя стоит ли? Рамиро обратил внимание, что трещинки идут по потолку и стенам. Замок рушится или это магия? Вполне вероятно и то, и другое.

— Вы очень вовремя. Армада из Черных Берегов подходит к нам, — кто не знает, что в Черных Берегах развелись племена, занимающееся злой магией. — Мы сами не можем справиться. Нужен правитель, который способен договориться со стихией.

— Со стихией или с теми, кто в ней обитает? — пронзительный взгляд короля пригвоздил Рамиро к месту.

— Ну, как точнее сказать… — у первого министра было чувство, что он прирастает к полу, а сам пол обращается в лед. — У вас ведь целая семья хм… в море.

Как еще это сформулировать? Вопрос-то щекотливый. Можно ли разговаривать с молодым королем напрямую? И насколько он молод? Выглядит, как юноша, но с тех пор, как последняя наследница Оквилании пропала в волнах, уже более столетия прошло.

— Я единственный кому позволили прийти, — Моран решился на откровение. От его долгого пронизывающего морозом взгляда Рамиро стало не по себе.

— Но другие, из вашей морской династии… Их можно позвать на подмогу.

— Забудь о других! — Моран поднялся с трона, не выпуская из рук кубка с вином. В королевской мантии он смотрелся великолепно. Очень статный, высокий, хорошо сложен и силен. А еще говорили, что он чудовище — выродок от союза принцессы и водяного монстра. На чудовище он был совсем не похож. Да и на водяного тоже. Разве только на ушах поблескивал золотой налет вроде рыбьих чешуек, и коралловый венец как будто рос прямо из головы. В остальном Моран совершенство, кроме одного мелкого пункта.

— Вы ведь младший сын, — осторожно напомнил Рамиро. — В альманахе королей записано, что у вас есть шестеро старших братьев. Даже перечислены их имена. Принято, что трон наследует тот, кто родился первым. Если только он жив.

— Старшие братья остались в своих владениях, — не стал отрицать наследник.

— Они придут на помощь, если вы их кликнете из бездны?

— Они не ходят вообще. Но вот если нужно приплыть… — он многозначно изогнул красивые дуги бровей. У Морана были выразительные фиалковые глаза под ободком из ресниц цвета золота, но от его взгляда Рамиро прошиб озноб.

— Официально запишем их, как калек, чтобы таким образом объяснить, почему именно к вам переходят права наследования?

— Официально они не существуют! — подчеркнуто возразил Моран. Он лишь глянул на проворную руку архивариуса, и та зависла в воздухе над бумагой, как замороженная.

— Кажется, перелом, — прошептал побелевшими губами юноша, который не мог двинуть собственной рукой. Но лекаря звать он не смел. Под тяжелым взглядом нового короля у всех отбивало и здоровье, и силу воли.

— У вас есть только я! Полагайтесь только на меня! Больше защиты ждать не от кого, а море-то прямо под окнами, — Моран криво усмехнулся и двинулся к наместнику. Звука шагов не было слышно. У него что ног нет? Или он парит над полом?

Кто знает, что за тело у него под мантией. Моран упорно отказывался примерить дублеты и кафтаны, вошедшие в моду при оквиланском дворе. За модой он не следит. Зато лицо у него божественно прекрасно. Не удивительно, учитывая то, что его мать, официально покойная принцесса Лилофея, славилась дивной красотой.

Рамиро подумал, что если б не предпочитал женщин, то при виде юного короля испытал бы дикую страсть и влюбленность, не смотря на тот страх, который ощущаешь в присутствии Морана. От его близости словно замораживает, как от пустыни льда. Так неужели он явился из моря? Вероятно, какой-то могущественный волшебник прикинулся сыном исчезнувшей когда-то в волнах принцессы. Но тогда откуда у него кольцо с печаткой Лилофеи? Это кольцо полагалось для наследника престола.

— Отец не станет вас защищать, — смилостивился до подробных объяснений Моран. — Все из-за давнего конфликта по поводу невесты.

— Помню! Неприятное было дело, — согласил Рамиро. Сам он этого, разумеется, не видел. История была давняя. Зато все подробности были записаны в архивах и хрониках королевства. Жаль, лишь бумага в местных хранилищах местами промокала, и некоторые строчки невозможно потом было восстановить. Что поделаешь, влажность воздуха тут слишком насыщенная. Зато Рамиро был в курсе событий, хоть и не детально. Поэтому замечание Морана оценил:

— Не уступив в мелочи кому-то, сложно потом рассчитывать на его великодушие.

Пришлось отчитываться перед ним за ошибки тех, кто умер задолго до появления самого Рамиро на свет.

— Дело в том, — Рамиро переминался с ноги на ногу. Ему только кажется, что под мантией короля клубятся скользкие щупальца, а на полу остаются влажные следы? Нет, наверное, не кажется, учитывая то, чей он сынок.

— Понимаете ли, ваше величество. Не знаю, как у вас, на морских просторах, но у нас, в Оквилании, не положено отдавать единственную принцессу кому попало по первому же требованию.

— Для вас могущественный царь это кто попало? — Моран отхлебнул вина. Если только фиолетовую жидкость в его бокале можно было назвать вином? Если это и сорт вина, то точно колдовской.

— К тому же владыка морей посетовал, что требований было больше сотни до того, как ему пришлось применить силу.

У Рамиро ухнуло сердце. Он назвал своего отца официальным титулом. Видно, отношения у них в семье не такие дружеские, чтобы Моран мог призвать родных на помощь.

— Боюсь, государство сейчас в плачевном состоянии. У нас от силы наберется десять кораблей. А вражеская армада уже почти у крепостных стен.

Моран бросил на него выразительный взгляд. Сразу ясно под чьим надзором мы так обеднели, говорили его глаза из-под полуопущенных век.

— Пойдем! — вместо осуждений поманил он, и на руке у него точно блеснули рыбьи чешуйки. — Я покажу тебе, как можно справиться с врагами без флота.

Разбитый флот

Дездемона наблюдала снизу с многолюдной площади. Тут было опасно. Вражеская армада, подступала к берегам. Сейчас чужие корабли начнут палить из пушек. Нужно убегать отсюда, сломя голову. Но прекрасный силуэт молодого короля, словно прилипший к боку башенной арки, ее заворожил.

— Так это и есть наш новый король? — изумленно выдохнула она.

Слишком юный! Но какой величественный. Стоит на высоте, не опасаясь упасть. А ведь под ногами у него никакой преграды. Можно подумать, что он крылат. Совсем не опасается разбиться.

Все, как и она пришли посмотреть на него, но другие уже бежали с площади. Со стороны порта раздались первые пушечные залпы.

— Юный король даже не велел собирать флот, — жаловался кто-то из паникеров, бегущих по площади. — Мы все погибнем!

— Погибнем не от врагов, а от чудища, явившегося нами править, — крикнула какая-то старуха. Первый же залп ее настиг, как будто за ложь. Окровавленное тело упало под ноги Дездемоны.

Сама она была слишком шокирована, чтобы убегать. Да и куда! Кругом палят. Корабли врага уже под крепостной стеной. В стороне порта пылает и дымиться настоящий ад, а только что провозглашенный король Оквилании стоит в проеме высокой башенной арки и молчаливо наблюдает. Его королевство сейчас разгромят, а на его прекрасном лице никаких эмоций.

Может, наверху выставили статую, которую для отвода глаз облачили в королевскую мантию? Нет, не похоже, ведь он движется. Вот он простер руку вперед к морю, прошептал что-то, и на площади тотчас стало темно. Это шторм приближается. А ведь минуту назад в небе было ясно, не считая дыма от пушек.

Зловещий шепот короля несется над землей, будто заклятие. Он похож на бормотание морских жрецов, только от него мороз пробирает по коже.

Дездемона глянула на свои запястья и ладони. Они покрылись инеем. Какие-то твари из воды ползали по площади и откусывали мясо от трупов, оставленных тяжелой артиллерией врага. Она снова посмотрела на короля сверху вниз, как на божество. Для наблюдавших он, скорее всего, таким сейчас и был, потому что стоял в том месте, где его, скорее всего, убьют. В алой мантии, развевавшей по ветру, он был отличной мишенью для врага. Наверное, умалишенный, но точно не монстр. Что бы о нем там не говорили! Больше похож на ангела с золотистой головой, только вот узор из щупалец какого-то морского животного, прилипших к стене возле его ног, сильно портит это впечатление. Один из щупальцев потер ему щеку, коснулся короны.

Король уже не шептал, но эхо его шепота, похожего на адское шипение, зависло над площадью. Пошел дождь. Он омывал трупы, смывал кровь с мостовой. Дездемона придерживая рукой длинный подол, переступала через размозженные черепа и обезображенные тела. Вот это шутка судьбы: она пришла на торжество в честь коронации, а попала прямо в разгар бойни. Кругом ад, омытый соленым морем. Буря вдруг разразилась такая, что вражеские корабли начали тонуть.

Король, который стоял на высоте, будто готовый пожертвовать собой в случае поражения, многим казался героем.

— Это он вызывает бурю, — шепнул кто-то из выживших.

— Или чудовище рядом с ним, — заикнулась Дездемона.

Чьи-то щупальца обнимали молодого короля сзади, сжимали его плечи и торс, а крики с тонущей вражеской армады уже заменяли грохот канонады. Враг тонет. Это победа! Но что король отдал за нее? Никто кроме Дездемоны не хотел усмотреть, что он в объятиях монстра? Почему не в ее собственных? Она вдруг ощутила жгучую ревность.

— И это девушка, которая хотела уйти в монастырь и всю жизнь прослужить морскому богу, — раздался насмешливый говор сзади.

Дездемона обернулась. В углу под дождем группировались облезлые дети, больше сами похожие на речных монстров.

— Ты знаешь, что морской бог делает своих послушниц утопленницами во время посвящения, а затем они оживают и служат ему, как рабыни, — проговорили хором дети, у которых чешуя проросла на лицах.

— Кто вы? Что вам надо? — Дездемон попятилась, спотыкаясь о мертвые тела и стонущих раненных. Она бы всем помогла, но сил не было даже бежать самой. А группа странных детей собирала все ценное, оставшееся от мертвых. Не то дети, не то рыбы откусывали пальцы с перстнями вместо того, чтобы их снять, отрывали кисти женских рук с поблескивавшими на них браслетами, вырывали сережки из мочек трупов.

— Лучше стань кем-то другим, а не жрицей. Если тебя утопят, то свет в тебе потухнет, и ты станешь нам бесполезна. У тебя на роду написано другое служение.

Что им ответить? Она бы и рада. Да только мачеха мечтает поскорее сбыть ее с рук. А единственный путь для бесприданницы это монастырь. Неужели там и впрямь топят, а затем воскрешают безвольными зомби всех посвящаемых.

Дети-рыбы смеялись, играя чьей-то оторванной головой, как мячиком. Голова принадлежала красивой девушке. Сердоликовый обруч с нее никак не удалось снять.

— Заберем ее с собой, — сказала девочка из рыбьей компании, вся поросшая лиловой чешуей, как броней.

Кого она имела в виду? Голову с обручем или саму Дездемону? Ее взгляд красноречиво блуждал по нарядному платью самой Дездемоны. Не нужно было одевать на праздник лучшее, что у нее есть. Бархатное платье, вытканное серебряными лилиями, осталось у нее еще с тех пор, как мать была жива. Тиара в волосах тоже была материнской. Дездемона отдала бы ее детям, что б они отстали, но им нужно было что-то другое. Они окружили ее кольцом. Куда деваться? Кругом жуткие лица полу-детей полурыб. Их рты скалятся зубами-иголочками. Похоже на кошмарный сон! Вот как опасно гулять в бурю одной! Неизвестно, кого дождь и волны принесут из моря. Ее ведь предупреждали, что Оквилания — опасная страна, из-за стихии, окружающей ее.

Рука в чешуе потянулась к Дездемоне, и тут грозный окрик прозвучал из моря. То ли голос, то ли трубный звук.

Девочка-рыба выругалась сквозь зубы на каком-то непонятном наречии.

— Нам пора! Но мы за тобой еще придем! — она погрозила пальцем на прощание. Жуткие дети, как сонм призраков, канули в туман, образовавшийся из дыма и дождя. Растворились ли они в дождевой воде?

У Дездемоны от страха колотилось сердце, но глянуть на величавую фигуру короля в высокой арке захотелось еще раз. Она высоко задрала голову, подставляя лицо нещадным струям дождя. Он все же стоял там. Саму арку оплела сеть щупалец. Разбушевавшееся море утихало, унося с собой обломки кораблей и трупы воинов. Казалось, что король сейчас шагнет вниз и последует за тонущим вражеским флотом, но он лишь беседовал с кем-то незримым в высоте. Может, и он правда безумец? Но безумцы не управляют стихией. Хотя нет гарантии, что бурю вызвал он. Так могло лишь показаться со стороны. Грозная фигура, похожая на дракона, слитого целиком из воды, которая зависла над аркой, тоже скорее была иллюзией. Юный король тоже ее видел и даже о чем-то с ней говорил, а потом вдруг так расхохотался, что всех на площади пронзило ужасом.

Дездемона вздрогнула. Гром вражеской канонады, способной разрушить всю страну, был ничем по сравнению с этим смехом. От него кровь стыла в жилах. Свирепое эхо гуляло по переулкам. Уши нестерпимо заболели. Казалось, что мрачный призрак тянет щупальца по всем улицам Оквилании. Это было уже не иллюзией. Дездемона едва успела вырваться, когда какие-то серые конечности ухватили ее за плечо. Их тут было множество. Они оплетали стены и фризы, и арки. Казалось, что туман стал морским монстром со множеством конечностей, которые ползут по улицам, хватают и душат людей. Бежать было некуда, но Дездемона все равно, подобрала рукой юбки, и побежала.

Голоса в тумане

Взгляд короля преследовал ее.

— Вот эта! — слышался его окрик. Рука в перстнях указала куда-то на площадь. Тут же с башен сорвалось что-то, что помчалось за ней. Или полетело на всех крыльях? Сзади точно слышался шелест многих пар крыл.

Пробежав несколько метров, Дездемона остановилась и обернулась назад. Ничего! За ней никто не летит и даже не бежит. Зато туман стал гуще. Это необычный туман. Он зеленый, как болотная жижа! Из него тянутся к выжившим горожанам когтистые и перепончатые конечности. Наверное, у нее двоиться в глазах. Она наслушалась слишком много ужасов о том, как совершают жертвоприношения морскому богу. Те, кто мельком видели самого бога на обрядах и таинствах, куда допускали лишь избранных, описывали его, как чудовище размером с бастион. По их словам, у него было множество глаз и щупалец. Он носил на склизком лбу цепь, унизанную коронами тех правителей, которых он утопил вместе со всеми их армадами. Неугодных ему он душил своими скользкими конечностями прямо в храме. А древний храм, находящийся на отшибе, наполовину затонул. Даже находиться в нем было опасно.

Дездемона верила во все эти россказни лишь отчасти. Она была слишком разумна, чтобы полагать, что в храме на границе Оквилании с морем поселился настоящий монстр. Скорее всего, какой-то жрец нарочно изуродовал себя во время ритуалов и устраивал мистерии, чтобы впечатлить прихожан. Жрецы всегда жаждали власти. На страхе людей перед морем можно было хорошо спекулировать. Но жертв пусть даже вымышленному богу приносили реальных. Говорили, что невинных и прекрасных девушек целыми партиями посвящают в жрицы каждое новолуние лишь для того, чтобы потом утопить.

Недавно она трепетала перед мыслью, что в жрицы морскому богу посветят ее. Но сейчас, когда улицы были полны трупами, эта мысль ее уже не так сильно пугала. Погибнуть проще от залпов вражеской канонады или от странных зеленых существ, которые сновали в тумане. Они поспешно отскакивали в проулки, если она задерживала на них взгляд.

— Особенная! — шикали они, тыча перепончатыми пальцами в ее направлении. — Такую нельзя трогать. Бежим от нее!

Дездемона была шокирована. Даже жуткие уродцы разбегались от нее, как от прокаженной. Может, у нее с лицом что-то случилось. Но ведь если б в нее отскочила шрапнель, она бы, наверняка, ощутила боль. А боли не было. Могла ли на коже появиться сыпь от ядовитого зеленого тумана? У нее даже зеркальца с собой нет, чтобы посмотреть. С другими леди ходили компаньонки, которые носили с собой и ручные зеркала, и кошельки, и целый набор мелочей, которые могу понадобиться, чтобы прихорошиться. Но из-за расточительности Кандиды, компаньонку нанять стало непозволительной роскошью. Даже гувернантку Дездемоны год назад уволили без рекомендаций. Мачеха со всеми спешила поднять скандал и прогнать их со службы. Родовое поместье из-за нее все больше пустело, а теперь опустела и столица Оквилании. Только тут козни мачехи были уже ни при чём. На город словно пришла чума из моря, принесшая войну и жуть.

Кругом одни трупы и раненые, которые стонали по углам улиц и площадей, а зеленые создания, вышедшие из тумана, нежно склонялись над ними, что-то шептали и запускали свои руки им в раны. Ей, должно быть, мерещится из-за тумана. В его зеленоватых клубах все становится таким расплывчатым.

Дождь тоже идти не переставал. Иногда он чередовался с градом, бьющим по крышам, будто россыпь белых жемчужин. Одна твердая градина отскочила ей под ноги. Дездемона наклонилась, подняла ее, и обомлела. Это же настоящая жемчужина! Она лежала на ладони, как белая слеза.

Если весь град состоит из жемчуга, то детворе пора бы уже лазать по тротуару и его собирать, но не травмированных людей кругом просто не осталось. Кто смог убежал, кто не мог идти стонал на мостовой. Дездемоне приходилось перешагивать через останки тел на дороге. От пушечных залпов тела расчленило. Вот под ноги попалась чья-то рука с драгоценным перстнем. Его можно было снять, но, казалось, что рука шевелится и покрывается зелеными чешуйками.

От тумана слезились глаза. Из-за углов раздавались стоны, короткие крики и натужные вздохи, будто там кого-то душили.

— Там на улице хаос, — говорили приглушенные голоса за окнами запертого питейного заведения. — Море вот-вот выйдет из берегов. Существа из глубин уже здесь.

— Этого и стоило ожидать. Если одно из них сидит на троне, то и остальные приходят в город и ведут себя тут, как хозяева. Как давно мы не слышали о моргенах?

— С тех пор, как им отдали принцессу, которую они хотели заполучить в жертву.

— Вот и сейчас, нужно найти девушку, которую они хотят, и тогда они снова уйдут на глубину и не станут вылезать следующую сотню лет.

Дездемона прижалась ухом к переплету окна. Все равно оно запотело так, что через него ничего не разглядеть ни внутри, ни снаружи. Глухие голоса настораживали. О чем они толкуют? Какой-то бред, но доля истины в нем проглядывает. Историю о наследнице престола, отданной насильно в жены морскому царю, знала даже Кандида. Причем мачеха очень жалела, что на нее такого жениха не нашлось. Пусть он и чудовище, но ведь царь же! Дездемона считала иначе. Быть отданной чудовищу пусть даже из благих намерений это самое ужасное, что только можно придумать.

— Принцесса Лилофея добровольно пожертвовала собой и спасла нас от нашествий водяных более чем на сто лет. Вывод: жертва нужна добровольная. Где найти такую девушку, которая будет очень красива и настолько глупа или самоотверженна, что сама уйдет в пучину.

— Жаль, что еще одной принцессы у Оквилании нет. У старого короля была племянница, но вроде погибла, не оставив потомства.

Беседовавших голосов было несколько. Все гнусавые, глухие и явно подвыпившие. Дездемона с трудом отличала на слух один от другого.

— Теперь этот фокус не пройдет, — вмешался в разговор кто-то следующий. Послышался стук кружки, поставленной на деревянный стол. — Король сам пришел из моря, чтобы нами править. Одной девушки, чтобы с нею уйти назад в пучину, ему будет мало. Даже всех дев Оквилании ему недостаточно. Попомните мое слово, он поправит нами немного, ему надоест, и он затопит все королевство.

— А как он может быть сыном той самой Лилофеи, если уже столько лет прошло? — спросил кто-то рассудительный.

— Может, внук, а не сын. По подсчету лет даже правнуком может оказаться.

— Все из-за того, что ты приезжий, не жил возле моря и не прознал, что все девы, которые выжили в пучине, обретают бессмертие, — вмешался скрипучий старческий голос.

Вот это уже интересно! Дездемоне захотелось вмешаться в разговор. Она подергала ручку двери. Заперто на щеколду! Никто внутри и не подумал ее впустить, даже после стука.

— Это моргены дурачатся! — кто-то сплюнул внутри пивной через плечо. — Хотят нас перебить, но сюда им не попасть. Я начертил у двери оберегающие символы. Меня старая гадалка обучила. Правда, я смышленый?

— А вдруг там человек, который ищет убежища?

— Все кто выжили, уже разбежались по домам. По городу бродят только они…

Кто они? Дездемона прислушивалась, но не могла сообразить. Кто такие моргены? Слово повторялось многократно и явно ассоциировалось с существами, выползшими из моря. Но кто кроме раков и крабов способен выползти на берег?

За спиной раздались крики. Дездемона оглянулась и не поверила глазам. Щупальца тумана действительно душили людей. Они вцеплялись в горло бегущим, как зеленые бечевки с когтями и перепонками, сдавливали, и люди, падали, задыхаясь. Закончив с прохожими, они потянулись за ней.

— Отоприте! — Дезмона забарабанила в дверь. — Я леди, приехавшая на коронацию из Адара. Мне некуда бежать. Мой дом далеко.

— Не верьте, — монотонно отозвался кто-то внутри. — Они сумеют прикинуться даже вашими близкими, если захотят. Моргены мастера колдовства. Если б не мои знаки под порогом эта самая леди просочилась бы под дверь потоком пенистой воды и утопила всех нас.

Они сумасшедшие! Дездемона с досады пнула дверь ногой. Никто не среагировал. Зато звуки той же самой монотонной беседы возобновились.

— Дождь не кончается слишком долго. Улицы уже обращаются в каналы сточной воды. Если ливень продлится больше дня, нам несдобровать

— Нам же говорили, что грядет король из моря, который превратит страну в морской ад. А мы не верили.

— Он все тут затопит?

— Хорошо бы он нашел себе очередную принцессу Лилофею, как когда-то его отец и убрался бы восвояси вместе со всеми своим водяными полчищами.

— А кто тогда станет королем Оквилании?

— Уж найдутся желающие. Дальняя родня покойного короля (седьмая вода на киселе, правда, но все же родня) правит Султанитом.

— Но сможет ли кто-то из них уберечь нас от тварей из моря. Они придут с прибоем, если следующий король не сумеет заключить с ними договор на грядущие столетие.

— Я слышал, какой-то договор был, но из-за давности утратил силу.

Дездемоне уже было не до подслушивания чужой беседы. Зеленые щупальца тумана вцепились ей в волосы, потянули за курчавые пряди. Что-то обвилось вокруг шеи, как ожерелье, сдавило удавкой и начало душить. Глаза закатились, дыхание оборвалось. Дездемона ощутила слабость в коленках, а вот жемчужина нагрелась в руке.

Туман вдруг отпустил. Ни с того ни с сего! Щупальца метнулись дальше по улице. Почему ползущий туман напоминает ей чудовищные клешни? Может, потому что так оно и есть. На шее осталось ожерелье из синяков.

Зная, что посетители пивной, ее не пустят в свое незатейливое укрытие, Дездемона побрела вперед. Карета с мачехой давно уехала. Сама до дома она не дойдет. Нужен либо резвый конь, либо ладья, чтобы доплыть до Адара по водному каналу. Только перед водой Дездемона начала испытывать такой же страх, как перед туманом. Из крупных луж на дороге звали голоса. Они называли ее то по имени, то по титулу. Один раз даже почудилось, что голос покойной матери ее зовет.

В тумане тоже раздавались шепоты.

— Она или не она?

— Его судьба?

— Точно не новая жрица?

Дездемона беспомощно озиралась по сторонам. В одной крупной луже, залившей пол-улицы, она разглядела свое отражение. Вроде с лицом все нормально. Никакой сыпи. Так почему же те существа шарахались от нее так, будто у нее рога растут из головы вместо изящной тиары?

По воде от ветра шла рябь. Капель дождя, казалось, складывается на поверхности лужи в причудливую надпись. Миг, и вместо собственного отражения перед Дездемоной снова предстало то лицо, которое уже напугало ее в пруду. Оно было целиком зеленым, обрамленным червями вместо волос. В ноздрях крючковатого носа росли две жемчужины и еще одна на подбородке. Во лбу горел третий глаз желтого цвета. Зрачка в нем не было, как впрочем, и в паре оранжевых глаз у переносицы.

Зеленые губы осклабились при виде Дезмоны. Тварь в луже ее видела, как и она ее. Так эта ведьма в воде только отражается или и впрямь сидит в ней? Дездемона решилась на отчаянный жест и опустила руку в воду. Никого она под водой не нащупала, а мерзкое лицо захохотало. Смех был реальным. Он несся по улице.

— Помни о моем пророчестве! — усмехнулось ведьминское лицо. — Обычно я беру за пророчества оплату в виде капли крови, но тебе сказала авансом. И ты меня не забудь, когда будешь вхожа к влиятельным особам.

Неприятный голос резанул по слуху, как барабанная дробь.

Дездемона хотела обойти лужу, но сухого пространства вокруг нее просто не осталось. Пришлось развернуться назад, и зайти в мрачный переулок. Зеленые существа небольшого роста ползали там по стенам. Они напоминали жаб. Дездемону ни одно из них не тронуло. Она проскользнула мимо.

Впереди показались еще не затопленные улицы, хотя и тут дождь хлестал по окнам, выбивая ставни. От града остались колотые пробоины в слюдяных оконцах. А еще недавно Оквилания была солнечным королевством. Теперь опускался мрак.

Дездемона остановилась перед поворотом. Там толпились вооруженные острыми серпами люди. Намерения у них были явно недобрыми, а одеяния весьма подозрительными. Такие носят разве только жрецы. Капюшоны, низко надвинутые на лоб, скрывали лица, но ей удалось рассмотреть на загрубевших лбах обручи, которые будто вросли в потрескавшуюся кожу. В центре каждого обруча был какой-то знак.

То, что незнакомцы совершали, походило на ритуал. Обезображенные останки тел оживали и корчились под прикосновениями кончиков их серпов. Больше дюжины фигур в красных накидках с коричневыми клешнями стояло кругом над телом утопленницы. Во всяком случае, по виду темноволосая женщина была похожа на утопленницу. Ее труп раздулся от воды и посинел. На шее, как удавка, болтались водоросли, намотанные, как узлы, будто кто-то нарочно их завязал.

Фигуры в красном тоже о чем-то спорили. Но в отличие от посетителей кабака голоса у них были мрачными. Разговор напоминал заупокойную службу.

— Та или не та?

— По приметам та, но как-то все слишком просто.

— Без охоты! Без жертв! Без магического вмешательства! Если б жертва была та самая, она бы нам дорого стоила. А эта попалась прямо в руки. Больше похоже на хитрую уловку, чтобы сбить нас с истинного пути.

— Но по внешним признакам, это она и есть. Даже отметина на ней в форме символа Дарунона.

— Она может быть высечена искусственно, а не быть родимым пятном. Такие ставят магией или даже иголками.

— Но как точны все линии. И внешность подходит, и возраст, и положение звезд: как небесных, так и морских. Это может быть та самая дева.

— Давайте проверим!

В руке главаря блеснул серп с рунами, высеченными по центру лезвия. Само лезвие пугало остротой. Как хорошо оно заточено, как зловеще сверкает!

Дезмона закрыла себе рот ладонью, чтобы не выдать себя криком. А кричать хотелось. Главарь что-то шептал, прочерчивая раны на лице и шее покойной. Потом он размахнулся серпом изо всех сил.

Он хочет рассечь им корсет на теле мертвой? Но он запустил кончик серпа в плоть и вскрыл ее от гениталий до шеи, изучая при этом открывшиеся взору внутренности, как будто это надпись на бумаге. Он так равнодушен, а женское тело перед ним напоминает теперь выпотрошенную рыбу. От его шепота что-то происходило. Труп оживал и двигался под напором серпа.

— Никаких знаков внутри нее, — заключил он. — Значит, внешние отметины были обманкой. Может, скажешь нам сама!

Это он покойнице говорит? Дездемона опешила. С таким же успехом можно взывать к стене. Но вопреки ее ожиданиям мертвое тело вдруг открыло бледный рот и заговорило, с трудом ворочая белым языком, напоминавшим червя, заползшего в губы трупа.

— Она не в городе… где-то в провинции… в Адаре.

Слова из мертвых уст путались.

— Так ты все-таки ошибся? — обратились сразу несколько фигур в красном к главарю.

— Не все так просто, — тот хладнокровно наблюдал, как веки покойницы распахнулись, и пустые белки глаз выглядывают что-то в пустоте. Бескровные губы изгибались, имитируя рыбий рот.

— Она не скажет сразу точно. Все это из-за того, что она мертва. Мертвые тугодумы, — растолковал главарь.

— И что это значит? — робко спросил у него кто-то.

— Это значит, что сперва она заведет речь о прошлом, о том, что было до мига ее смерти. И только спустя время может сообразить что-то дельное, а времени у нас нет. Я чую, что избранная в городе. Но я ее не вижу.

Он принюхался, будто его глаза слепы. Их вроде застилала пелена или какая-то белая пленка, наросшая между веками, подобно ажуру. Что это за существа? Жрецы? Колдуны? Тайное общество убийц?

Нужно бежать от них, но ноги будто приросли к земле. Вернее, к лужам на ней. Из луж на нее все еще смотрело знакомое лицо в обрамлении водорослей и гадюк вместо волос. Веко с жабрами подмигнуло ей. И снова показалось, что кругом разлился бездонный пруд, а она стоит в нем по колено, и лилии что-то ей шепчут.

Дождь шел на прекращение, и казалось, что в его струях вместо града мелькают настоящие перлы. Жемчужный дождь. Дездемона подставила под него руку, и жемчужины осели в ее руке. Целая горсть. Их можно продать. Главное не показывать мачехе. А то Кандида захочет их отобрать.

— Избранная, — гудели все стены.

О ком это они? Что значит быть избранной? Так обычно говорят о жертвах, которых приносят морскому божеству. Дездемона не хотела быть избранной, ведь это означает оказаться жертвенным ягненком на алтаре под ножом жреца. Слово «избранная» ее даже напугало. Оно эхом отдавалось в мозгу, будто рука чудовища стучит в дверь кулаком.

Ей повезло, что фигуры в красных накидках свернули в другом направлении. Их шаги отдалялись. Зловещие голоса порождали эхо. От разделанного серпом трупа, оставшегося на мостовой, исходил отвратительный запах. Теперь-то этот труп уже точно был мертв.

Дездемону чуть не стошнило.

Кто-то дернул ее за рукав. Под ногами у нее стояло низкое существо, похожее на тех, которые карабкались по стенам. Их словно плодил дождь.

Дездемона отшатнулась от того, кто стоял рядом и зря. Он снял зеленый берет, как у пажа, и поклонился с манерностью опытного слуги.

— Миледи Дездемона?

— Да! — она удивилась, услышав из зеленоватых губ человеческую речь. Хотя может ей только кажется, что у пажа зеленая кожа и перепонки меж пальцев. Он неуверенно мял в руках берет.

— Меня послали за вами, чтобы проводить в съемный дом.

— Правда?

Как-то не верилось, что мачеха о ней побеспокоилась Вероятно, пришел в себя отец.

— Ты не из числа нашей челяди?

— Я нанят на время. Меня прислали из дворца, — пояснил он с заминкой.

Нет, у него точно не руки, а лапы. Дездемона насторожилась, но куда ей от него бежать.

— Пойдемте, тут на канале ждет гондола. Я отвезу вас к семье, — паж протянул ей перепончатую ладошку.

Вероятно, он из новых слуг короля, приплывших из-за моря и сильно отличавшихся по виду от местного народа. Ничего не поделаешь! Придется либо согласиться с его предложением, либо тенью бродить по безлюдным улицам, где поджидает много опасностей.

Дездемона нехотя кивнула.

— Веди меня к гондоле!

Собранный от дождя жемчуг она спрятала в зажатом кулаке. Может, удастся что-то выручить за эти перлы, если только по окончанию шторма они сами не растают, как дождинки на мостовой.

Советник-морген

Кво приполз из моря, чтобы стать его глазами и ушами в огромном чужеземном дворце. Он пробыл при дворе всего несколько часов, а люди уже удивлялись, откуда у королевского советника сразу несколько горбов и почему он прихрамывает, как увечный. Мантия, как просторный балахон, ложилась на шипастое водяное тело, скрывая и щупальца, и шипы, и жабры. Лицо с зеленоватой кожей, будто покрытое бородавками, еще можно было стерпеть. На взгляд людей Кво не красавец. Но советнику полагается быть мудрым, а не красивым. Если некоторые придворные и догадались, что за существо новый советник, то вида не подали. Моран приветствовал его в тронном зале, как старого друга. Хотя Кво был именно слугой.

— Хотите переделать все это королевство в водное? — Кво завидущими глазами поглядывал на арки и колонны дворца. На его взгляд воды здесь явно не хватало.

— Не сейчас!

Советник удивился. Вроде бы намерения, с которыми они прибыли в Оквиланию, с самого начала были ясны.

— Что пошло не так?

Это дерзость так напрямую спрашивать правителя, но Моран снизошел до ответа.

— Мать хотела сохранить эту страну в нетронутом виде.

— В нетронутом уже будет сложно. Ваша свита уже разбрелась по городу.

— Проследи, чтобы пока они вели себя гуманно по отношению к коренному населению Оквилании.

— То есть к людям! — Кво опешил.

— Именно к ним, — Моран кивнул. Земной венец давил на лоб, и он снял его. Пусть остается только морская корона. Ее и снять-то нельзя, родиться с ней на челе привилегия. Вино из синих плодов моря, перемешанное с эликсирами феи Арианы, кончалось. Нужно послать кого-то из доверенных лиц за вторым бочонком. Оказавшись на земле, Моран испытывал сильнейшую жажду. Что если эта жажда окажется не удовлетворимой? Его приближенные, которых он привел с собой, уже накинулись на придворных дам пить кровь. Но кровь от жажды тоже не спасла. Зато тело некой леди Элисандры с горлом, рассеченным острым жабром, теперь лежало у него под троном. Можно было выкинуть труп в море, но семья, наверняка, захочет забрать тело в фамильный склеп. Разумнее всего в данном случае сказать, что ее принесли в жертву морскому богу.

— Проследи, чтобы такого больше не было, — Моран кивнул на труп у тронного возвышения. Мертвая девушка почему-то напоминала сломанную лилию, но она точно не начала обращаться. На ее теле никаких следов: ни чешуек, ни наростов, ни жемчужин, растущих прямо из кожи.

— Ваш отец будет недоволен, что вы не затопили все королевство сразу.

— Отец во всем угождает матери, а она против, — Моран осушил чашу. Жажда лишь усилилась, но назад в море не хотелось. И все из-за кого-то или чего, что промелькнуло недавно на площади. От этого объекта исходил тот же тонкий аромат, что от земного цветка, который мать как-то принесла под воду. Он, кажется, назывался розой и обладал острыми шипами. Мог ли такой же аромат исходить от девушки?

— Братья говорят, что женщины всегда тонут под водой, даже те, которые ответили на их страсть взаимностью.

Кво деловито промолчал. Его шипастый хвост то и дело высовывался из-под строгой мантии советника.

Стоило ли искать существо, источавшее этот аромат, если оно смертно и под водой не выживет. И можно ли править здесь, не отправив весь дворец под воду?

Моран глянул на трещинки в потолке и стенах, в которых проросли водоросли. Его слуги слишком суетились.

— Дарунон хочет вас видеть, но ситуация щекотливая.

— В смысле?

— Тут ведь не подводный мир, если он приползет во дворец, то здание его, скорее всего, не вместит. Не говоря уже об ужасе, который постигнет придворных.

— Разве не они сами отдают своих младших дочерей ему в жертву?

— Но они сами его ни разу не видели, иначе бы бежали с этого острова, где он засел, как ошпаренные.

— Значит, кровавые жертвы их устраивают, а вид того, кто их требует, может их шокировать? Забавные люди существа! Противоречат самим же себе во всем.

— У них слабая природа, ваше морское величество. Им приходится приспосабливаться, чтобы выжить. Отсюда все их страхи, сомнения и неадекватные поступки.

Моран криво усмехнулся.

— Слабая, хитрая раса, — прокомментировал он. — Не чета нам. Значит, и их женщины нам не подходят.

Стоит забыть о том нежном создании, которое благоухало подобно розе во всполошенной морской магией толпе горожан.

Лучше подумать о морском чудовище, которое изобразило из себя бога и начало спекулировать на страхах и амбициях людей. Ему приносили жертвы, просили о помощи и защите, отдавали дань. Оно отлично справлялось с управлением страной и до появления Морана. Можно было сюда и не приплывать. Дарунон уже захватил власть над умами и чувствами знатных оквиланцев. А от их воли зависела и чернь.

Путь в полузатонувший древний храм был вымощен черепами девственниц, золотыми подношениями, бочонками с вином, кровью и костями. Алая дорожка тянулась к побережью меж терний и мест массовых погребений. Жители Оквилании были слишком морально слабы, чтобы собраться и дать отпор кровожадному богу. Его можно было извести огнем, но они не рисковали, продолжая выкармливать тунеядца, который обещал им защиту от наводнений. Он этой защиты и дать-то не может. Все во власти морского царя, а не монстра, еще не так давно обитавшего в пирамиде подводного царства и лебезившего перед его царем. Теперь Дарунон обнаглел. Скоро он потребует, чтобы ему в жертву принести полстраны. Пора прижать его к ногтю. Но на первом месте другие дела. Вначале нужно утвердить свою власть в глазах запуганных многолетними жертвоприношениями людей.

— Где ты был раньше? — в мыслях спрашивал Морана бывший наместник. Его не следовало винить в распущенности дум. Он ведь не знал, что Моран умеет читать мысли. И растолковывать ему, что период взросления у высших существ затягивается куда дольше, чем у людей, тоже не имело смысла. Люди на первом столетии жизни уже умирают, моргены лишь набирают силы. В глазах народа Оквилании прошла уже целая эпоха, пока один из подводных принцев едва успел повзрослеть.

— Чего хочет Дарунон? Чтобы я выстроил ему здесь копию его подводной пирамиды? Или целый комплекс пирамид?

— Он лишь желает засвидетельствовать тебе свое почтение, как долгожданному правителю из подводной расы, близкому ему по духу.

Очень высокопарно! Моран снова усмехнулся.

— Пусть подождет.

— Так ему и сказать? — Кво даже задрожал. Он опасался попасться, как муха в паутину, в затопленном до половины храме.

— Скажи ему, что я сам к нему явлюсь, когда он мне понадобится.

Кво покорно наклонил лысую голову, на которой наросли рыбьи чешуйки. Изысканный берет с павлиньим пером почти не скрывал его ужасающей головы. Пусть придворные считают его безобразным и хитроумным калекой. Это лучше, чем если они поймут, что пока живут рядом с ним, они находятся буквально в когтях потустороннего существа.

— Можешь отправляться!

Кво отложил папку и несессер для письменных принадлежностей с чернильницей и заточенными перьями. На всем на этом остались следы тины и воды. Никто не стоял под окнами со стороны моря, поэтому не видел, как королевский советник переполз через подоконник и полез по аркам вниз, обвивая их скользкими конечностями. Пока Кво полз по стене к морю, Моран уныло играл пустым кубком и размышлял, как скоро прилетит Ариана, чтобы снабдить его новой порцией чудодейственного синего вина, без которого в землях смертных просто невозможно жить дальше.

За тронным залом, смеясь, проходила процессия фрейлин. Кровь, текущая по их венам, тут же привлекла внимание Морана. Он мысленно поманил к себе одну из девушек, уже готовясь рассечь ей горло, но передумал, вспомнив, что жажду его поданных кровь не утолила. Миловидная леди с удивлением застыла на пороге тронного зала, сама не понимая, как осмелилась зайти сюда без приглашения. Когда чары спадают, люди обычно не могут понять, в чем дело.

— Убирайся! — шикнул на фрейлину Моран.

Она тут же сообразила, что он разгневан и попятилась к выходу. На ее хорошеньком лице отражалась обида. Пусть лучше обижается, чем потом гниет в могиле. В отличие от шести своих взбалмошных братьев, Моран уважал человеческую жизнь.

Труп леди Элисандры Кво вынес из дворца на своем хребте и потащил в затонувший храм. Ее запишут, как еще одну жертву морского бога. Родственников это должно будет утешить. Против власти Дарунона ничего не попишешь. Если оквиланцы не хотят затонуть, они должны приносить ему дань.

Зеленая дива

Жуткое лицо, которое она видела в пруде, не шло из головы. Нос гондолы прочерчивал плавную линию из брызг на воде узкого канала, а ей мерещилось лицо зеленой пророчицы.

Гондола оказалась роскошной, но без внутренней кабинки с пологом, в которой можно было спрятаться. Приходилось сидеть под наблюдением пажа, который оказался еще и гондольером. С веслом он управлялся очень ловко, хотя уключина для весла, как и фельце отсутствовали.

Дездемона привыкла видеть гондолы исключительно с фельце, над которыми полог раскинулся, как шатер. Где еще будут укрываться знатные господа от слуг, если не в фельце? Очевидно, она должна была оставаться под наблюдением пажа-гондольера во время короткого плаванья. Он объяснил, что этот канал приведет их прямиком к дому, где остановилась ее мачеха. Весьма необычно. Прямых каналов никуда не было. Они разветвлялись, втекали в другие. Доплыть до цели было сложно. Похоже на ложь. Но узкий канал действительно извивался бесконечной лентой, уходя вперед. По бокам канала росли нарциссы и ирисы. Золоченое лицо женщины-медузы на носу гондолы недобро щурилось на Дездемону. Прямо, как живое. Один раз показалось, что оно даже подмигнуло ей.

Руки пажа напоминали жабьи лапки с перепонками между пальцев. Может, он уродец?

— Ты плывешь не к цели, а прочь от нее, — донеслось шипение из воды. Над гондолой поднялся зеленый пар, будто вода стала болотом. Дездемона увидела за бортом знакомое лицо в обрамлении гадюк и вскрикнула.

— Не пугайтесь! — паж орудовал веслом, как ни в чем не бывало.

— Ты тоже это слышал? — она чуть не подскочила на месте. Почему он так равнодушно себя ведет? У него есть при себе оружие? Хотя бы кинжал.

— Это зеленые дивы.

— Что? — Дездемоны слышала такое впервые.

— Дивы — это существа из болот, — хладнокровно пояснил мальчик. — Обычно это похожие на водяных богов женщины, которые способны провидеть будущее. Есть и мужчины-дивы, но это опасные монстры. Они живут в джунглях. С ними рискованно повстречаться. Болотные дивы иногда заползают в воду, чтобы ее замутить и предсказать несчастье.

И он говорит об этом так спокойно! У Дездемоны похолодело сердце.

— А они могут перевернуть лодку?

— Могут и потопить, но не станут. Ведь я с вами, а я их знаю. Вы в безопасности.

Отлично! У нее телохранитель-ребенок. Может, в силу своего возраста он так смело и относится к сказочным на его взгляд созданиям. Дети еще не знают, как опасны могут быть сказки.

— Сколько тебе лет? — попыталась отвлечься Дездемона от мыслей об опасных обитателях вод.

— Хоть несколько сотен лет. Вам-то что? — огрызнулся паж.

— Не обижайся! Я отлично понимаю, что есть нужно в любом возрасте, а стало быть, никто не слишком молод, чтобы работать.

— А вот мне твердят, что для работы на земле я уже слишком стар, — уныло заметил паж. — Дорабатываю во дворце последнюю сотню лет, затем стану лодочником. Буду следить, чтобы не слишком многих оквиланцев русалки утянули на дно. Это указ принца Морана. Ой, то есть короля Оквилании.

— Нового короля. Ты его знаешь лично?

— Я заговорился.

Паж уныло замолчал. Старым он совсем не выглядел. Лицом мальчик с рябой кожей. Причем кожа не белая, а почему-то зеленоватая. Наверное, он переболел болотной лихорадкой еще, когда был младенцем. От нее кожа зеленела. Многие дети от нее гибли еще в колыбели. Потом говорили, что их украли русалки.

Паж тоже выглядел таким, будто его ненадолго похитили, а потом вернули на землю водяные. Отсюда и его страсть к подводным преданиям.

— Иногда я забываюсь, — попытался оправдаться он. — Вообще-то у меня не очень хорошо с головой. Никак не могу запомнить некоторые людские традиции. Например, никогда нельзя говорить то, что думаешь. На земле это считается невежливым.

— Но мы сейчас на воде. Говори, что хочешь. Что ты рассказывал о болотных дивах? Насколько достоверны их пророчества?

— На сто процентов, — не задумываясь, ляпнул он.

Дездемону это напугало.

— А что побуждает их всплывать на поверхность, чтобы предсказывать людям их судьбу?

Теперь паж задумался.

— Обычно спрашивают о том, как их призвать, чтобы выспросить у них свою судьбу.

— Как будто гадалок на рыночной площади не хватает.

— Гадалки есть везде: и на площадях, и в болотах, но точное пророчество дива изречет лишь тогда, когда призовешь ее через озеро или пруд. Нужна чистая вода.

— Любопытно, — Дездемона неприятно поежилась, припоминая видение в саду.

— Нужно бросить золотую монетку в пруд и капнуть своей кровью, тогда из воды покажется зеленая дива и изречет предсказание. Но в семье после этого кто-то умрет. Смерть родственника это цена за ее вызов.

— Но из моей родни никто не умер, не считая служанки.

— А ты разве ее вызывала?

— Вроде нет, — она действительно явилась сама нежданно-негаданно, просто показалась в пруду.

— Ну, так чего ты тогда волнуешься?

— Я всего боюсь. Особенно легкомыслия мачехи и того, что мои братья утонут во время дальнего плавания.

— Все вы, юные человеческие леди, такие хрупкие и пугливые, — небрежно хмыкнул паж.

Вот она благодарность за то, что она излила ему свою душу. Никогда нельзя откровенничать с прислугой. Тут мачеха права. Она частенько читала Дездемоне нотации. От ее наставлений аж уши болели.

— Вот и приплыли!

Канал, как ни странно, тек прямо к порогу небольшого коттеджа. Вода собиралась небольшим бассейном вокруг ступеней, ведущих к крыльцу. Основа лестницы уходила под воду, на двери вместо ручки висело кольцо, вделанное в барельеф в форме какого-то ужасающего морского существа. Дездемона даже испугалась.

Гондола причалила у наполовину затопленных ступенек.

— Вот и все! Мне пора назад во дворец, — паж помог ей выйти из гондолы.

Ну и руки у него! Дезмона содрогнулась от прикосновения перепончатых пальцев, частично покрытых чешуей. Даже болотная лихорадка не оставляет таких следов.

— Спасибо, что привез, — через силу поблагодарила она. Нужно быть вежливой.

— Благодарите короля. Это он велел вас проводить до дома.

— Кто велел?

Звучит слишком фантастически. Больше похоже на банальную мальчишескую шутку. Кто не знает, что каждая бедная провинциалка мечтает привлечь внимание короля? Дездемона резко обернулась с намерением отчитать пажа за наглость, но и его, и гондолы уже и след простыл. Вместе с ними каким-то образом исчез и водный канал, по которому они приплыли. К коттеджу вела лишь заросшая нарциссами тропинка. Рядом с коттеджем не то, что водоема, а даже лужи не было.

Болотная пророчица

Кандида сняла маленький, но уютный двухэтажный коттедж. Где-то ведь нужно было остановиться в ожидании официальных торжеств после коронации, на которых вся знать должна присутствовать. Те, кто побогаче, либо имели собственные дома в столице, либо сняли себе целые особняки. Это не их случай с мачехой! Их коттедж утопал в зарослях дикой жимолости, бальзамина и роз шиповника. Живописное местечко, но слишком далекое от города.

Дездемоне показалось, что кто-то прячется в окнах мансарды. Это все воображение. Она дернула кольцо. Дверь противно скрипнула. В тесном холле было темно. Никто из прислуги ее не встретил.

Зато зеленый рогатый силуэт со множеством осьминожьих конечностей, застывший у окна и заслонивший весь свет, Дездемона по ошибке приняла за вешалку. А когда поняла, кто перед ней, то отшатнулась, как ошпаренная.

Зеленая дива, выпрямившаяся во весь рост, напоминала великаншу из болота. Змеи копошились ореолом вокруг ее головы. Рук было несколько. Из спины росло нечто вроде многочисленных склизких хвостов. Они веером сплетались над шеей.

Дездемона не знала, что подумать. Вроде существо перед ней и роскошно, как древнее божество, и ужасно, как персонаж из детских страшилок.

— Ты сожрала всю мою семью? Почему здесь пусто? И тут не болото! Уходи назад! Или уползай!

Зеленое лицо ехидно оскалилось. Сверкающие желтизной глаза уставились на девушку.

Это не та дива, которая говорила с ней из пруда. Лицо, хоть и похожее, но совсем другое. Оно было бы красивым, если б не пугающие бугристые наросты, типа жабр, и хищный взгляд. К тому же третий глаз неожиданно раскрылся на лбу под волосами-змеями. Он был не желтым, а красным.

— Девятнадцатая жрица, — дива протянула одну когтистую зеленую руку. — Едва ты присоединишься к нам в храме, как вся страна затонет. Нужно лишь провести ритуал.

Дездемона попятилась, задела спиной большой напольный подсвечник и опрокинула его. Это лучше, чем если б она упала сама. Пол под ногами скользил. Половицы покрыла слоем вязкая зеленая жижа.

— Ты знаешь, что тебя приготовили в жертву? — дива шевелила всеми своими длинными конечностями осьминога, но прикоснуться к Дездемоне не смела. — Если тебя вскроют и освежуют во время ритуала, то с твоей смертью канал для нас закроется еще на девятнадцать лет, и страна не затонет. Но пришел новый правитель. Дарунон имеет право не приносить тебя в жертву, а провести другой ритуал. Тогда затонет все, но выживешь ты и станешь любимой жрицей морского бога.

— Уходи!

Дездемона уже ей не верила. Слишком похоже на бред.

— Если не придешь в храм вовремя и останешься живой, то вся страна затонет до новолуния. Если обретешь возлюбленного вместо того, чтобы стать жрицей, страна затонет тоже. Выбора нет!

Похоже на бессмыслицу. Дездемона так и хотела сказать, но силуэт дивы начал бледнеть, будто краску тряпкой стирали.

Дива пропала, как если б сам влажный воздух ее впитал, но на полу осталась большая мутная лужа, как раз в том месте, где гостья стояла. Значит, не привиделось.

— Ты что здесь делаешь?

Внезапное появление мачехи за спиной было еще более неприятным, чем визит болотной твари. Дездемона неожиданно разозлилась от ее высокомерия и пренебрежения. Как можно было бросить ее на площади в разгар шторма!

— Вообще-то я живу там же, где и моя семья, то есть на данный момент, одна ты.

Братьев в море можно пока не считать. Едва они вернуться, Кандида ушлет их куда-нибудь еще. Обычно она выбирает им те маршруты, где опаснее. Пасынки для молодой мачехи обуза. А падчерица обуза вдвойне.

— Как ты вошла?

— Дверь была не заперта.

— Разве?

— А ты запираешься от меня?

На риторический вопрос и ответа ждать не приходится. Кандида недовольно перекривилась.

— Откуда лужа на полу? Ты не просушила платья после того, как попала под дождь?

— Я чуть не утонула. На площади такое творилось, когда ты меня там бросила.

— Жаль, что ты вернулась живая, — искренне пожалела Кандида. — В этом доме и без тебя тесно.

Обижаться на мачеху было не за что! Она хотя бы говорит искренне. Ложь — вот это обидно.

У Кандиды денег вечно не хватало. На этот раз хоть и хватило на съем коттеджа, не хватило на прислугу.

— Пойдем! Поможешь мне расшнуровать корсет, раз уж пришла.

Дездемона расчесывала щеткой волнистые русые волосы и, скрепя сердце, признавала мачеху красавицей. Хотя сложно не быть изнеженной и роскошной, сидя без дела дома.

Кандида словно прочла ее мысли.

— Ходят слухи, что молодой король очень хорош собой. И он сейчас как раз подыскивает достойную невесту. Как думаешь, я могу ему понравиться?

— Не забывай, что ты уже замужем.

— Да, за твоим болезненным отцом, — со скучающим видом протянула Кандида. — Он, может, долго и не протянет, но беда в том, что королям подходят лишь невинные девы. Хорошо бы притвориться, что это ты моя мачеха, а не наоборот.

Дездемона от удивления чуть не выронила щетку.

— Мы почти ровесницы. А у тебя такой постный вид, будто ты почти уже вдова.

Как это похоже на Кандиду: грешить и лицемерить, даже не понимая, что она поступает дурно.

— Король не мелкий аристократ из провинции. Если обман раскроется, то за такую авантюру тебя казнят, — менторским тоном осведомила ее Дездемона. Обычно это главы семей учат детей и падчериц уму-разуму, но у них все наоборот. У мачехи в голове шалости, как у пятилетнего ребенка.

Кандида поежилась, как от холода.

— Слышала, что казнь в Оквилании это жуткий процесс, когда преступника связывают и оставляют у воды, из которой потом выползает нечто… В общем, даже трупа на берегу не остается.

— Вероятно, тебя, как изменницу утащит морской царь и вместо казни посадит на трон, нарушив договор с землянами и не став тебя топить. По легендам такое уже случалось.

— А думаешь, он существует?

— Приговор, когда изменницу отдают на расправу морским тварям?

— Нет же, глупая! Морской царь?

Кандида полировала и без того холеные ноготки.

— Я с ним не знакома, так что гарантировать не могу, — обрезала ее Дездемона.

— Какая ты скучная.

— А ты, заимев падчерицу-ровесницу, хотела заручиться подружкой?

— Ну, хотя бы интересной собеседницей. А у тебя в голове одна каша. Для жертвы морскому богу ты вполне сойдешь.

— А ты уверена, что жриц приносят в жертву?

— Вроде только некоторых.

У Дездемоны сердце ушло в пятки.

— Провинившихся в чем-то?

— Наверное, — Кандида пожала лилейными плечами. — Точно не знаю, я особо не верующая.

Удивила! Только аморальная особа могла вцепиться в состоятельного старика. Хотя вера и достоинство это не всегда одно и то же. Разве приносить человеческие жертвы морю это не аморально? А верующие ведь именно так и делают.

В дверь кто-то стучал. Медное кольцо так и звякало.

— Спустись, посмотри, кто там, — скомандовала мачеха ей, будто прислуге. — Только вначале выгляни в окно, дверь сразу не отпирай, а то впустишь к нам шайку грабителей.

— Грабители обычно в дверь не стучат. Да у нас и воровать нечего, кроме нарядов.

Кандида лишь что-то хмыкнула. Вид морских тварей, ползущих в окна и двери, ее явно не беспокоил. А вот Дездемона боялась нового появления див.

Но на этот раз у двери стоял некто в лакейской ливрее. Треуголка с гербовыми нашивками выдавала в нем королевского посла. Ну и ну! Прибыл из дворца, а на двери от его кулака такая вмятина, будто в нее постучалось морское чудовище.

Как оказалось, посыльный принес весточку из королевского замка. Рука у него и впрямь оказалась уродливой и не в меру мощной. Тупые черные когти продырявили перчатку. Дездемона приняла грамоту с неприязнью. На пергаменте остался грязный след, но печать внизу точно королевская. Да это приглашение на мероприятие, которое подозрительно напоминает смотрины! Она опешила.

— Собирайтесь! — велел посыльный неприятным хриплым голосом.

— Прямо сейчас! — Кандида, спустившаяся вниз, зевала от желания спать.

Тварь осклабилась при виде ее. У самой мачехи тоже был испуганный вид. К лакеям больше похожим на выходцев из подводной расы она не привыкла.

— И такие послы теперь будут доставлять письма? Это аморально. Я буду жаловаться.

— Кому? Говорят, король такой же, как они.

— Клевета!

— Как пожелаешь! — Дездемона пожала плечами.

Она сама всегда себя чувствовала подневольной. Велят собираться, значит нужно выбрать лучшее платье и спешить во дворец.

На совете

Его щупальца оплели стол. Его, а не чудовища, которое якобы было рядом, когда он громил чужую армаду. Теон смотрел на нового короля с неприязнью. Красивое лицо напоминало маску, которую водрузили на склизкое тело моргена. Моран умел укрощать одним взглядом, не говоря уже о длинных сильных щупальцах, которые мигом выбили оружие у всех заговорщиков, недовольных тем, что король приполз из морской пучины. Все, кто имел что-то против него, моментально заткнулись и сделали вид, что не знакомы с собственными телохранителями, только что готовившимися пустить в ход сабли и мечи. Трупы нескольких ассасинов, посланных убить короля, нашли растерзанными под балконом на побережье.

Теон был всего лишь хранителем королевской печати, а не министром. На переворот и власть он не претендовал, но правитель, обладающий ангельской головой, телом монстра и сверхчеловеческой жестокостью, сразу стал ему глубоко неприятен.

Такое впечатление, что в зал совета впустили само море. Круглый стол, испещренный гербами Оквилании, опутали сетью щупальца, выползавшие из-под пол королевской мантии. Лицом Моран напоминал бы ангелочка с фресок, если б не проницательный взгляд синих глаз под тяжелыми веками. Казалось, что голову живой статуи пришили к туловищу чудовища, наспех накрыв все это пурпурной шелковой мантией.

Теон не хотел отдавать ему королевскую печать, но рука короля оказалась невероятно сильной, даже сильнее, чем все его щупальца.

— Теперь это мое! — он бесцеремонно отнял печать.

Для него это была всего лишь игрушка, как жезл и скипетр. У них в море символы власти, наверняка, другие.

Теон не удивился бы, если б его почетную должность хранителя печати прямо сейчас упразднили, но Моран не спешил вводить при дворе зверские нравы Подводного царства.

Странно, что он дышал воздухом так же, как и все, и не спешил окунуться в воду. В зале совета резервуаров с водой, кстати, не было. Значит, водяные существа способны жить на суше, как люди. Любопытно, как долго они могут обходиться без воды? Теон скосил взгляд на часы, расположенные над входом в зал. Они остановились, стрелки обросли тиной. То же самое произошло и с курантами на главной башне замка. Время остановилось? Или внутрь часов заползли твари, оплетшие шестеренки водорослями? Моран привел с собой нехорошую свиту. Во дворце появились существа, которые плели паутину из водорослей, превращали сухие залы в бассейны, поросшие тиной, окатывали прохожих потоком воды, всего лишь раскрыв рот. Теон сам наткнулся на одно такое существо, ощерившееся игольчатой спиной, как ежик, прямо у себя в спальне. И сколько таких тварей выползли из моря вслед за Мораном? Пока что было не сосчитать.

На нового правителя взирали кто со страхом, кто с подозрением. С одной стороны он мог в одиночку потопить целую армаду врагов, с другой он принес с собой страх. Во дворце стали находить много изувеченных трупов.

Лансье, жених фрейлины, которую недавно нашли мертвой в тронном зале, смотрел на короля с ненавистью. Он не мог смириться со слухами об убийстве Элисандры выходцем из моря. Труп загнил тиной, и в нем проросло нечто вроде кораллов. Кстати, сам труп очень быстро куда-то исчез.

Тем не менее Лансье поднял скандал с самим королем и оказался придавленным к полу целым клубком черных щупалец, прочертивших влажные от гноя раны на его лице и груди. Побежденному и изуродованному юноше пришлось заткнуться, но злобу он затаил.

По торжественному случаю первого сбора советников Моран должен был произнести речь, но, учитывая ситуацию, воздержался. Тем, кто только что собирался его свергнуть, его речи вряд ли будут интересны, гораздо больше их впечатлила его сила.

«Слова это для слабых, я предпочитаю действия», сообщал его холодный взгляд, пока его вездесущие осьминожьи щупальца душили заговорщиков. До конца он, правда, их душить не стал. Испуганные советники сдались и признали его правителем раньше, чем умерли от удушья. Политика это главное. Иногда нужно смиряться, хоть ты чем-то и недоволен. Королем-монстром были недовольны все, кроме нескольких бесперспективных лентяев из знатных семей, которые свои посты при дворе воспринимали, как бремя, поэтому были рады любому правителю, который не станет особо их тормошить. Раз король один может потопить вражеский флот, значит он для них герой, ведь самим созывать оборону тогда не придется. И не важно, что враг не напал бы вообще, если б не прознал, что королем в Оквилании стал выходец из пучины.

Народ под окнами вопил от радости, ведь людям позволили собрать дорогие вещи, оставшиеся от разбитой армады, которые волны чудесным образом выбросили на берег.

— Для черни ты стал героем, но не для нас, — канцлер потирал отметины на шее, оставленные щупальцами Морана. Сам Моран взирал на это равнодушно, будто и не трогал почтенного старца.

— Я защитил свои берега. Вот и все. Благодарности не надо, — ледяным тоном констатировал он.

— Если б не ты, на нас бы не напали вообще, — встрял Лансье.

— Ну, теперь они знают, что нападать опасно, — Моран встал и выпрямился во весь рост. Все его щупальца мигом сползли со стола и кружевом оплели подол мантии. Если не вспоминать, что у него под одеждой, то он красив, как божество.

— На случай, если приплывет еще одна армада, зовите меня, — уходя, бросил он.

Его новый советник, сгорбившийся у входа в зал, сам напоминал тварь из моря. Очевидно, вскоре всех чиновников заменят подобными существами. Чего еще ждать, когда страной правит ассамбр? Или как еще называются дети от браков морских жителей и земных принцесс?

Теон смотрел ему вслед с одной только мыслью. Его надо свергнуть, пока он не затопил здесь все.

Союз девятнадцати

Ей снилось, что она уже находится в храме морского бога. Наряд жрицы оказался похож на мантию, на голову ей зачем-то водрузили корону с острыми зубьями и крупными жемчужинами. Подвески короны ложатся на лоб.

Кругом пусто, не считая статуй. Их девятнадцать. Она не считала, но откуда-то точно знала число, будто кто-то шепнул ей. Изображения самого морского бога нигде нет. На мозаичных стенах лишь вязь символов. Внутренность храма круглая, окруженная мощными колоннами. Статуи примостились меж них, каждая в своей нише на возвышении. Все они изображают стройных девушек, в теле которых проросли чешуйки и плавники, как у русалок. Или это и есть статуи русалок, стоящих хвостами на пьедесталах? Дездемона сощурилась, пытаясь разглядеть. Все изваяния — полурыбы, полуженщины. Лица у всех красивы. Мраморные губы округляются, будто в шепоте, мраморные пальцы делают какие-то знаки. Статуи как будто пытаются ей о чем-то сообщить.

Посреди залы находится большой глубокий бассейн, также круглый. В нем что-то движется. Вода внутри него мутная, зеленоватая, и вдруг из нее зовет голос.

Дездемона хочет двинуться к воде. Голос побуждает к покорности. Это действительно голос божества. Она рвется на зов и вдруг обнаруживает, что вместо ног у нее появился чешуйчатый русалочий хвост. Устоять на нем невозможно. Она падает, пытается ползти вперед к бассейну, но из плавников у нее почему-то идет кровь. На полу храма остается яркий след из крови. Он складывается в какой-то символ. И рядом появляется некто в алой накидке и с серпом. Серп размахивается в попытке убить единственную живую русалку в храме, а статуи наблюдают.

Дездемона очнулась от сна. Нужно же было задремать прямо в роскошной королевской карете, которую за ними прислали. Чем-то ее корпус напоминал гигантскую раковину. Вероятно, отсюда и сны, навеянные ассоциациями с морской жутью.

Кандида по дороге без умолку трещала о том, что новый король обожает все предметы, связанные с морем и морскими глубинами: раковины, кораллы, даже сушеных медуз. Где она только такую ерунду успела услышать? Дездемона не представляла, как можно увлекаться коллекционированием засушенных медуз или морских звезд. Хотя один старик-сосед увлекался, и кончилось это трагедией. Его труп нашли облепленными, не сухими, а живыми медузами.

С морем шутки плохи. А особенно с выходцами из глубин. Сон о русалочьем хвосте не шел из головы. Дездемона даже приподняла юбки, чтобы проверить, не срослись ли ноги и не покрылись ли чешуйками.

— Соблюдай приличия! — возмутилась мачеха.

Кто бы мог услышать такое от женщины, которая пускается на всевозможные хитрости, чтобы организовать себе выгодный брак?!

Карета остановилась у парадного входа во дворец. Дездемона порадовалась, что надела свое лучшее платье — зеленое с желтой окантовкой и пышными буфами на рукавах. Из украшений у нее были лишь эмалевый медальон с портретом матери и простенькая фероньерка с подвеской-жемчужиной, спадавшей на лоб. Кандида вот вся обвешалась драгоценностями, но других гостий, прибывших во дворец, она затмить не могла.

Из кареты-раковины было сложно выйти. Лакею, посланному за ними, пришлось обхватить Дездемону за талию. Его руки оказались острыми и холодными. Они даже слегка поцарапали корсет. Такое ощущение, что у него лезвия под перчатками.

Среди гостей Дездемона заметила нескольких своих подруг, также прибывших из провинции. Они ей даже не кивнули.

— Конкуренция, — пояснила ей многоопытная Кандида. — Все девицы твоего возраста претендуют на роль невесты молодого короля. Если он сам кого-то не выберет, то из-за него драка начнется.

— Не понимаю, почему бы ему не жениться, как положено на принцессе из другого государства, чтобы заручиться поддержкой какой-либо соседней державы. Разве династические браки больше не в моде?

— Какая ему нужна поддержка, простушка? Он только что сам разгромил вражеский флот! При такой сноровке он все окрестные государства завоюет, а тамошних принцесс возьмет в наложницы. Зато, чтобы утвердиться здесь, в Оквилании, где он много лет не жил, ему нужно жениться на местной родовитой особе.

А Кандида, оказывается, хорошо разбиралась в политике. Очевидно, это требовалось для того, чтобы поймать при дворе следующего мужа. Один ее муж пока еще не умер, но Кандида любила повторять, что в его состоянии долго все равно не живут, что было похоже на правду. Лекарь предупредил, что к отцу опасно приближаться. Есть большой риск заражения смертоносной морской заразой. Поэтому даже Дездемоне приходилось его не навещать. При последнем визите в спальню отца она успела заметить оплывшие, как у жабы, веки, одутловатость конечностей, будто у утопленника и чешуйки на коже.

Действительно, похоже на морскую заразу. Так называли все неизвестные, но роковые болезни, занесенные водными обитателями. Как бы братья не заразились чем-то подобным во время плавания.

Подходы ко дворцу озаряли ряды факелов, закрепленных в скобах на стенах и парапетах мостов. Они напоминали млечный путь оранжевого цвета.

— Когда-то тут оставляли факелы даже днем и разжигали костры на берегу, чтобы отпугнуть пришельцев из моря, — шепнул кто-то на ухо Дездемоне. — А теперь гость из моря сам правит в королевском дворце.

Дездемона обернулась. Обращались не к ней. Она услышала обрывки чужого диалога, причем говорившие стояли далеко от нее. На обоих были мантии советников.

— Сын из моря, а не гость.

— Какая разница? Он не из людей. Он принесет гибель всем нам.

— Пока что принес победу.

— Злой дух вначале угождает, чтобы люди ему поверили, а затем выпустит когти. Нужно быть настороже.

— Пока что мы все наслаждаемся его триумфом. От разбитой армады волны вынесли на берег кучки драгоценных вещей. Их собирают, чтобы доставить во дворец. Если б король не был морским демоном, то все богатства затонули бы с армадой. Даже ныряльщики за жемчугом не могут достать затонувший клад. Нужно дружить с морскими жителями. От них есть польза.

— А еще вред. Армада не напала бы на нас, не прознай они о нашем короле. Он привлечет много врагов сюда.

— И всех затопит. А мы соберем наживу, вынесенную волнами.

Дальше Дездемона слушать не стала, потому что какое-то сгорбленное существо в накидке паломника вдруг отделилось от гостей и сделало ей знак молчать. У него были жуткие, обросшие чешуей, корявые пальцы. По шесть на каждой ладони. Один из них оно поднесло к зеленоватым губам.

Кто пустил во дворец паломника? Наверняка, он прибыл из храма морского бога. Что если его послали за ней? Еще слишком рано. У нее есть еще немного времени перед тем, как ее туда официально призовут. Да, и то она может не подойти, и тогда ее заменят другой избранной. Дездемона так и хотела сказать странному паломнику, но он уже куда-то исчез.

Кругом было много гостей. Среди них легко затеряться. Дездемона все же поискала его взглядом. Чем-то паломник ее заинтриговал. От него веяло тиной, запахом водорослей и всеми тайнами морского дна. Вот бы с ним немного пообщаться. Вдруг он и, правда, прибыл из-под воды. Хотя насколько достоверны предания о морских обитателях?

Мосты, перекинутые между водоемами и площадью, вели к лоджиям дворца. Внизу под ними собрались городские зеваки, восторженно смотрящие на разодетых гостей. Дездемона удивилась, заметив, что появились мосты, перекинутые к морю. Любопытно, куда они ведут. Такое ощущение, что над морем тоже раскинулся мост. Одну даму, желавшую это проверить, внезапно окатило водой.

— Кто-то не пускает меня туда! Там какая-то невидимая преграда! — верещала она, пока ее наряд пытались обсушить.

— Вероятно, она напилась, — с привычным для нее сарказмом констатировала Кандида. Мачеха была порой остра на язык. Вроде бы злословить обожают неудачницы. Неужели Кандида могла отнести себя к их числу? Или брак со стариком ее озлобил?

Можно ли изобрести такой закон, который запрещал бы женщинам выбирать себе мужей по толщине кошелька, а не по любви? Если б Дездемона попала бы на аудиенцию к королю, то попросила бы о введение закона, исключающего браки по расчету. Уж слишком много проблем от амбициозных женщин типа Кандиды, которые решили продвинуться в жизни, благодаря заключениям брачных сделок.

Еще неплохо было бы попросить короля о том, чтобы отменили закон о жертвоприношении морю и выборе жриц, но это вряд ли возможно. Ведь морю требуется дань, чтобы не затопить страну. Да и на саму аудиенцию Дездемону вряд ли допустят. Ее встреча с королем наедине это лишь мечты.

В свои неполные девятнадцать лет в королевский дворец она попала впервые. Его просторные помещения поражали великолепием. Колоннады, аркады, крытые галереи, висячие сады, изящные балкончики над парадными залами, роскошные флаги, прикрепленные к штырям на высоте — все это стоит осмотреть и запомнить, пока отсюда не выставили. Дездемона почему-то была уверена, что провинциальной дворянке не место при королевском дворе. Кандида вела себя самоуверенно, она же всегда была скромницей. Застенчивых дам при дворе больше не было. Все гордились своими нарядами и своими спутниками. В поведении придворных преобладала фанаберия. Дездемоне стало неудобно, и она скользнула за роскошный гобелен. На нем откуда-то оказались следы тины. Надо же! На капителях колонн рядом тоже видны следы тины, а по самим колоннам тянутся настоящие морские водоросли. Разве в королевском дворце убираются не каждый день? Или в любом строение вблизи моря в итоге становится так сыро, что стены облепляют водоросли? Что еще предположить? Братья рассказывали ей, что дно корабля со временем обрастает ракушечником. Что бы они сказали насчет замка, построенного у моря, который сыреет изнутри?

— Зря ты решил здесь обосноваться. Тут всюду атмосфера зла, — донесся звонкий женский голос из-за стены.

Нет, не из-за стены. Дездемона только сейчас заметила балкон, на который не вели ни мостик, ни двери. Он словно нависал над морем, как край утеса. На балконе был заметен силуэт стройной дамы с волосами такого яркого золотого оттенка, какого просто не бывает в природе. Парчовый шлейф, свесившийся через край балкона, напоминал змеиный хвост.

— Зря ты прилетела, — собеседник дамы держался в тени.

Он точно сказал «прилетела», а не «пришла»? Ей не послышалось? Дездемона напряглась.

Золотистый и темный силуэт на балконе двигались, как будто дрались. Они напоминали одновременно и дуэлянтов, и любовников.

— На королевском троне удобно? — насмешливо спросил мужской голос. Он был томным и мягким, как бархат.

— Мокро! Как в луже, которая растеклась не по земле, а по нефриту.

— Хочешь тут править?

— Хочу тут все сжечь.

— Море сжечь не под силу даже тебе.

— Думаешь, тут скоро все затонет? Давай проверим, что проще: спалить или затопить!

— Я знаю, что я бы предпочел. Но я хочу превратить тут все в полуводный рай, а не в пылающий ад.

— Тиория ад, по-твоему? — голос женщины на этот раз отдавал кокетством.

— Не знаю. Я там не был.

— А я бываю повсюду, и здесь мрачнее всего. Что-то произойдет, что не сможем контролировать ни ты, ни я. Кто-то придет из топи, чтобы навредить тут всему.

— Тогда я разрешу тебе воспламенить волны, если ты это сможешь.

— Я смогу!

Звук поцелуя выбил Дездемону из колеи. Дальше подслушивать уже неприлично. К тому же кто-то потянул ее за подол платья. Дездемона обернулась и чуть не вскрикнула. Какое-то ползучее существо вроде рептилии с плотной зеленой кожей и шипами на голове трогало когтями ее шлейф. Переступить через него не составило труда. Оно явно не намеревалось схватить девушку и сделать ее своей заложницей. За Дездемоной оно не поползло, но чувство страха и гадливости осталось. Золотоволосая женщина права. Тут повсюду атмосфера морского зла. Взять в расчет хотя бы проворных крабов с человеческими головками, которые ползают по фризам арок.

Море за окнами выглядело зловещим. Казалось, что оно спит, как монстр в свете луны, но вот-вот поднимется и рванется крушить замок.

Хоть мечтой каждой девушки было посетить королевскую резиденцию, Дездемоне вдруг захотелось домой, в провинцию, подальше от моря. Но упросить Кандиду уехать отсюда прямо сейчас вряд ли удастся. Можно лишь попробовать ускользнуть самой.

Дездемона остановилась у окон крытой галереи. За ними можно было рассмотреть что-то вроде темной радуги, раскинутой над морем. Наверное, мираж. Кажутся же, морякам во время странствий фата-морганы. Так почему бы и ей не пригрезился раздвоенный мост, перекинутый от моря к горизонту? По мосту двигались рыбоподобные существа с золотыми жабрами, чешуйчатыми плечами, коралловыми наростами вроде корон на чудовищных головах. Эти монстры вели себя, как цивилизованное общество.

Хвостатые, когтистые, делящиеся как на мужских, так и на женских особей, они напоминали фрагмент из сна.

Вероятно, она и впрямь задремала на ходу. День был утомительным, а вечер напряженным. Она волновалась, как к ней отнесутся при дворе. А теперь беспокоиться уже было не о чем. Она тут никому не нужна. Кроме разве только этих сказочных существ, которые взглянули на нее с интересом.

— Они мне кажутся! — попыталась убедить саму себя Дездемона, когда одно из существ поманило ее на мост перепончатой рукой.

Не бывает делегаций из моря, прибывших на коронацию. И мостов над морем тоже не бывает. Дездемона поспешно отошла от окон, за которыми не исчезала фантастическая картинка. Если не видишь что-то, то в это перестаешь верить.

Невеста для чудовища

В просторном помещении для пира не было ни тины, ни луж на полу. Если какие-то морские твари и присутствовали здесь, то им пришлось заползти под стол, чтобы любопытные гости их не увидели.

Скатерти были украшены пышными бантами. Столы ломились от угощений. Наряду с традиционными для Оквилании фруктовыми салатами, овощными рагу и жареными перепелками, Дездемона заметила много незнакомых и необычных блюд. Ну, для местных кулинаров такие изыски точно не типичны! Она даже не знала название продуктов, из которых все эти яства приготовлены. У отведавших их гостей был слегка заторможенный вид. Саму Дездемону привлекли чешуйчатые голубые плоды, но едва она двинулась к столу, кто-то крепко обхватил ее сзади.

— Стой! Не ешь! — шепот над ухом больше напоминал шипение.

— Почему? — Дездемона пыталась извернуться и глянуть на того, кто схватил ее за талию, но ей не удавалось.

— Они со дна моря.

— И что с того? Выловленные из моря — это еще не значит отравленные.

— От них утрачивают память.

Кто-то неизвестный крепче вцепился ей в талию и оттащил ее чуть в сторонку, но Дездемона успела заметить, что персики, нектарины и абрикосы на столах почему-то синего цвета. Это цвет морской волны. В оквиланских садах синими бывают только сливы. Да и то их кожура ближе к фиолетовому оттенку.

Может, незнакомец не врет, и от этих плодов и впрямь теряют память.

— Я бы хотела все забыть, — вслух призналась она. Это была вовсе не бравада. Мысль съесть синий персик и вмиг забыть про капризы мачехи, болезнь отца и собственное предназначение в жертву, была весьма соблазнительной.

— Уезжай отсюда! — то ли посоветовал, то ли приказал хриплый голос над ухом. Вокруг талии обвилось сразу несколько ладоней, напоминавших мокрые клешни.

Дездемона изловчилась и заглянула в зеркало в простенке между колоннами. Оно отражало кого-то в темно-красном капюшоне за ее спиной. Лица было не разглядеть, но из-под его накидки высовывались не руки, а что-то вроде щупалец.

Лучше с ним не спорить, а то он ее придушит. Как назло, рядом не видно ни одного стражника.

— Я не могу так сразу уехать, — как можно вежливее растолковала ему Дездемона. — У нас в семье все зависит от желаний мачехи.

— О ней не беспокойся, — холодно отозвался напавший. Он будто уже был уверен в том, что мачехи вовсе нет.

— Я бы уехала, но король велел быть здесь, пока не пройдут дни празднеств, связанных с коронацией, наверное.

— Он захочет, чтобы ты осталась дольше.

— Потому что я избрана в жрицы морскому богу?

— По другой причине.

— Больше во мне вроде бы ничего особенного нет.

— Зато есть в короле. Остерегайся его! Он может притвориться человеком, но он чудовище, выползшее из морских глубин.

— Морген? Я правильно поняла, что морских чудовищ называют моргенами? Или он всего лишь колдун, который умеет управлять стихией, чтобы она топила чужие корабли? А может, мне просто показалось, что он колдует? Может, он вынужденно вошел в сговор с морским чудовищем, чтобы нашу страну не поработили захватчики? Тогда он герой, которым его и считают.

Многие девушки восторженно шептались о его героизме. Она слышала, когда проходила мимо. Даже сейчас из залы для пира долетали их похвалы.

— Он чудовище! — неизвестный сильнее сдавил Дездемону. — Он прикажет, и волны утопят всех твоих близких. Твои братья — купцы. Вначале он затопил судна врагов, затем затопит купеческие суда. А потом ему надоедят люди, которые собрались здесь. Первым делом моргены топят красивых девушек.

— Ну, я не настолько красива, как скажем, моя мачеха. Первой утопленницей я точно не буду, — с сарказмом отозвалась Дездемона. Хотя с безумцами опасно шутить, а некто за ее спиной точно был безумцем.

— Невинные девы им нравятся куда больше, чем порочные женщины. Там, где ими утоплена девственница, потом вырастает лилия. Ты хочешь стать лилией? Если нет, последуй моему совету, уезжай из дворца.

Хватка сзади ослабла. Мокрые клешни выпустили ее. Дездемона быстро обернулась, но некто в красном уже карабкался вверх по колонне. Он ползал быстро, как паук. Его лица она так и не успела увидеть.

Осталось лишь вернуться в залу, где пировали гости, и опасливо оглядываться через плечо на каждом шагу. Как бы ее кто-то снова не схватил!

Голубые и синие фрукты на столе больше не вызывали у нее аппетита. К тому же один из них неожиданно лопнул, и из него выползло что-то живое, напоминающее водяную бабочку с крыльями-перепонками.

Мачеха Дездемоны вовсю флиртовала с каким-то странным типом в соседней зале. Кандиду не волновало, что у него от кожи разит тиной и гниющими водорослями, а руки посинели от чего-то и напоминают жабры водяных. Главное, у него роскошный дублет и тяжелые золотые цепи с каменьями сверкают на груди.

Как тягостно иметь мачеху-ровесницу со злобным характером. С ней впору подружиться и все делить поровну, а не соперничать из-за мужчин. Кандида упорно видела в хорошенькой падчерице свою главную соперницу.

— Сюда всех юных леди! — неожиданно огласил указ камергер. Он звал всех в затененную крытую галерею. В таком месте можно лишь играть в прятки.

Наверное, там приготовили какие-то игры и сюрпризы. Но стоило проследовать в галерею, как оказалось, что всех молоденьких леди тут строят в шеренгу, как на смотринах. Дездемона огляделась. Тут собрались лишь незамужние родовитые особы и среди них, как ни странно, она. Наверное, камергер припомнил знатное происхождение ее матери. По отцу она могла считаться лишь не особо знатной сельской дворянкой.

— Всем выровняться! Держите головы прямо, — напутствовал камергер. — Вы, леди Сесилия, расправьте шлейф, чтобы он не лежал прямо на дороге. Король может об него споткнуться.

Король? Дездемона так изумилась, что пропустила мимо ушей фамильярность, а вот белокурая леди Сесилия залилась румянцем стыда.

Неужели сюда идет сам король? С какой целью? Сотворить еще один шторм и потопить тут всех? Столько невинных дев будут принесены в жертву. Как удачно! Неудивительно, что камергер так беспокоится. Она слышала, что для жертвоприношения чаще всего выбирают девственниц. А тут одни неопытные даже еще не успевшие обручиться ни с кем особы.

Трубы герольдов заставили ее вздрогнуть. Она вдруг поняла, что хочет увидеть короля еще раз, что бы он не замышлял.

Девушки взволнованно зашептались, завидев издали его процессию. Моран шел в сопровождении министров и какого-то жутковатого горбатого прислужника. Сам король выглядел великолепно. У нее часто забилось сердце.

Нельзя так пристально смотреть на него, но Дездемона глянула из-под полуопущенных век. В алой шелковой мантии без горностая, но зато с вышитыми по краям руническими символами он напоминал древнее всесильное божество, которое пришло, чтобы поразить людей своим великолепием. Кудри под причудливой короной сверкали, как солнце, но вот от него самого разило смертельным холодом. Он мельком глядел на самых знатных леди, бормоча что-то типа того, что ни одна из них не достойна. И это он про первых дам страны! Тут самые именитые гостьи. Разве только они чисты, а ему ведьму подавай! Но где сыскать для его величества такую невесту, которая тоже умеет топить целые армады силой магии? Здесь лишь обычные дамы; элегантные и воспитанные, но не обладающие волшебными качествами.

Все, что Моран тут видел, не вызывало у него восторга, как и у сопровождающих его мужчин. Взгляд у короля был скучающим. Первый министр лебезил перед ним, не зная, как ему угодить. Странный горбатый слуга пугал девушек, свирепо сверкая на них черными глазами из-под тяжелых век. Руки у него были, как лапы, а на полу он, кажется, оставлял разводы грязи. Наверное, нахамил лакеям, и они нарочно не начистили ему сапоги после того, как он прогулялся по лужам. Или по трясине? Следы на полу были грязными и похожими на разводы когтей. В одной из мутных луж Дездемона заметила знакомое лицо, которое уже мелькало в пруду. Клубок гадюк шевелился вокруг него живыми прядями. Зеленая кожа пугала. Коготь опять погрозил.

— Я же тебе говорила, что твоя судьба в водной пучине!

Дездемона быстро отвернулась. Жуткая провидица снова ее напугала. Заметил ли ее хоть кто-то еще? Вроде бы нет. Никто не вскрикнул, не испугался. Значит, зеленое отражение увидела только она.

Девушки в ряду возле Дездемоны напустили на себя благочестивый вид, изображая скромниц, и вовремя, молодой король уже проходил рядом. Его взгляд ни с того ни с сего остановился на Дездемоне.

— Кто она? — он поднял ее лицо когтем за подбородок. У него перстень с острыми насечками на пальце или чешуйчатый нарост размером с лезвие? Как больно! Сейчас из подбородка хлынет кровь. Король смотрел на нее синими глазами, и ощущение было таким, что сейчас он ее раздавит.

Она почти уже ощутила, как его сильные руки в броне чешуи смыкаются у нее на горле и душат на глазах у десятков свидетелей, которые будут смотреть равнодушно. Они все хотят теплое место при дворе. Ради этого можно стерпеть все и закрыть глаза даже на убийство. Впрочем, убийство здесь порой называют жертвоприношением, если это удобно.

— Дочь баронета Риверана де Моривен и племянница маркизы Этель фон Роз, — неодобрительно представил ее камергер, словно пытаясь передать этими словами «такой нежный цветок в такой провинциальной семейке». Многие завидовали ее внешности.

У Дездемоны были курчавые черные волосы по колено. Молочно-белая кожа, соболиные брови и длинные загнутые кверху ресницы, изумрудные глаза невероятной глубины, а еще синяки от побоев мачехи, но король смотрел только на ее лицо.

— Вот эта! — выдохнул он.

— Хотите принести ее в жертву морскому богу, ваше… э… величество? — первый министр, предосторожности ради, державшийся на несколько шагов за спиной нового короля, заикался от страха.

Дездемона содрогнулась всем телом. Ее легко отдадут и не потому, что она забитая падчерица, не имеющая никаких прав. Любую бы даму ему отдали, иначе он затопит все королевство. Она уже мысленно ощутила холодок ритуального ножа на своем горле, где сейчас лежал его острый коготь большой и длинный, как нож.

— Позвать жрецов для жертвоприношения? — унылым тоном осведомился первый министр.

— Болван! — синие глаза короля сверкнули гневом. — Я хочу сделать ее вашей королевой.

— То есть вначале короновать, а затем принести в жертву?

— Не так!

— А как… — первый министр начал заикаться от страха. Прежде он не слыл тугодумом, но сейчас вполне мог рассчитывать на наказание за то, что так часто недопонимает приказы.

Хвала Морану, он не стал устраивать скандалов, а терпеливо велел:

— Просто провозгласи, что король выбрал невесту из знатных оквиланок, а не из моря. Чтобы стать ближе к своему народу. Ты понял, наконец?

Первый министр ошарашенно кивнул, смерив Дездемону недоверчивым взглядом. Уж не принял ли он ее за ведьму, охмурившую самого короля? Кто она, в конце концов, такая? Всего-то провинциальная дворянка в дешевом платье. Надо признать, у нее хорошенькое личико. Но за счет одной миловидности королевами не становятся. Разве только король и вправду собирается принести ее в жертву прямо на брачном ложе.

Дездемона стояла, как громом пораженная. Так она невеста короля! Вот это да! С одной стороны честь, с другой перед ней ведь монстр!

Дездемона не смела поднять на него глаза. Он ощутил, как она дрожит. Наверное, испугался, что она подхватит лихорадку от близости водного существа, поэтому отодвинулся.

— Есть эликсир, согревающий человека изнутри, пока он близок к моргенам, — подтвердил он. — Вначале достанем его, затем будут ухаживания.

К ней ли он обращался? Или к сгорбленному советнику, который сам больше напоминал моргена? Его расслышали лишь несколько девушек, стоящих возле Дездемоны, но перешептываться не начали.

Первый министр уже ушел исполнять приказ. Главное, чтобы он снова не впал в рассеянность и не перепутал ничего. А то провозгласит перед народом, что король выбрал себе жертву, а не невесту. И как тогда оправдываться? Сплетни и слухи это самое худшее, что есть при дворе. А король и впрямь похож на водяное божество. Дездемоне упорно лезли в голову предупреждения незнакомца о том, что каждая подруга водяного обречена становиться его новой жертвой, то есть утопленницей.

Ей стало страшно. От красивого, но равнодушного Морана веяло могильным холодом.

Морским, а не могильным, поправила она себя. Хотя если верить разговорам моряков, то волны становятся могилой для всех доверчивых красавиц, увлекшихся обитателями вод.

«Почему ты выбрал меня?», хотела спросить Дездемона, но, во-первых, вопрос к королю был бы нарушением этикета, а, во-вторых, Моран будто ее и не выбирал. Он быстро от нее отошел. Пурпурный подол его мантии, как волна пламени, заскользил по заляпанному лужами полу. Сгорбленный советник засеменил за королем с неожиданной расторопностью.

Девушки вокруг Дездемоны томно вздыхали и перешептывались о том, как король красив, великолепен и бесподобен. Какая стать! Какое лицо! Какие изысканные манеры!

Дездемона смотрела на всех них, как на стайку сумасшедших. Неужели никто из них не заметил, что он чудовище?! У него перепонки между пальцев, чешуйки на коже и щупальца под полами мантии. Она вот их разглядела. А они все разве нет?

Или это они все здравомыслящие, а она одна сошла с ума и воображает себе невесть что, потому что какой-то незнакомец в капюшоне внушил ей, что молодой король — выходец из подводного царства?

Обязательства

— Ты видела?

Мачеха не пришла разделить ее успех, но советчик в красном капюшоне был тут как тут. Он лез по колонне ловко, как громадный паук. Голова в красном свешивалась вниз. Все движения были абсолютно бесшумными.

— Что видела? — Дездемона озиралась по сторонам. Субъект в капюшоне появлялся рядом, только когда вокруг никого больше не было. Уж не грезится ли он ей?

— Щупальца у него под мантией.

— И что с того?

— Он может ими тебя придушить.

— Но не придушил же пока, — огрызнулась девушка. Ползучий советчик начал ее раздражать.

— Это потому, что пока вы не оставались наедине, — он легко спрыгнул вниз и пополз к Дездемоне уже по полу, а потом вдруг распрямился в полный рост и стал выше нее. Девушка сжалась. У него у самого щупальца, как у осьминога. А лица под капюшоном вообще не видно.

— Живя в замке людей, приходится считаться с людскими законами и условностями. Нельзя взять и по собственному желанию придушить красавицу на глазах у целого собрания людей. Они поднимут панику, потребуют суда и ограничений королевской власти.

— Как можно ограничить в правах того, кто одним взмахом руки заставит море ворваться в окна замка и всех нас затопить! — возмутилась она.

— А ты уже знаешь, что он на такое способен? — удивился собеседник.

— Я всего лишь делаю выводы из того, что наблюдала своими глазами на площади. Если он смог затопить целый флот одними чарами, то он способен на все.

— А ты сообразительна. Но когда дождешься брачной ночи, поймешь, что я не лгал и не преувеличивал. Моран — монстр. Как вся его родня.

— А как же его родня по человеческой линии. Он ведь потомок не только морских царей, но и королей Оквилании, — Дездемона сама не знала, зачем ей его защищать, но слова прорвались сами. — Его мать та самая принцесса Лилофея, которую многие чтят до сих пор за доброту, отзывчивость и многие другие чисто человеческие достоинства.

— Знала бы ты эту Лилофею, — как-то загадочно протянул собеседник. Неужели в его голосе звучит сарказм?

— А что если б знала, позавидовала бы ее красоте?

Лилофея вроде бы была светловолосой и голубоглазой, а это идеал красоты. Дездемона всегда мечтала быть блондинкой. Моран как раз блондин и глаза у него синие, как штормовая вода. При одной мысли о его красоте почему-то защемило сердце. Такое совершенство, как он, просто не может ни в кого влюбиться. Зачем ему вообще невеста? Это перед ним все должны падать ниц, настолько он восхищает. И не важно, какой чудовищный недостаток он прячет под мантией. Люди смотрят только на лицо.

— Ее русалочьему хвосту ты бы точно не позавидовала, — как-то грубо прохрипело существо, спрыгнувшее с колонны.

— Ты меня разыгрываешь! Или считаешь наивной простушкой из провинции? К твоему сведению даже жители сел и деревень образованы настолько, чтобы знать, что у принцесс нет русалочьего хвоста.

— Смотря у каких! У тех, которые стали женой водяного могут быть и ноги, и хвост, в зависимости от их желания. А еще они способны ходить по воде и устраивать бури, или замораживать волны в лед.

— Ты сказочник! Не иначе. Наверняка, был прежде придворным шутом, а потом стал сказителем.

— А вот теперь ты меня оскорбляешь! — он горделиво приосанился. Дездемона попятилась от него, но его безобразная тень все равно накрыла ее собой. Казалось, он растет и увеличивается каждую минуту, будто джинн, выпущенный из принесенной морем бутылки.

При дворе рассказывали, что как-то раз с одной фрейлиной по имени Флоренчия случилась такая история: она познакомилась с капитаном, ждала его, а вместо него дождалась сверкающую бутыль, прибитую к берегу. Из бутыли выполз дух, который утащил бедняжку с собой. И больше ее не видели.

Судачили, что похищение случилось потому, что она вступила в беседу с выпущенным духом. С духами надо не болтать, тогда они не имеют возможности питаться живой энергией людей, и их силы тают. Сложно ведь проникать в человеческий мир, не имея проводника. Вот и Дездемона сама виновата, что заговорила с существом в красном. От каждого ее слова оно будто набиралось сил и росло, вытягиваясь к самому потолку.

— Кто ты?

— Зови меня Ловкач, — представился он, наклонив голову, которая уже уперлась в своды потолка.

— Очень меткое прозвище. Или это урожденное имя? — съязвила она.

— Мы все забываем свои настоящие имена, когда вступаем в секту отверженных морем.

— Мы все? — удивленно переспросила она. — Кого ты имеешь в виду?

Лично ей показалось, что он уникален. Во всяком случае других подобных ему существ она близко не видела, поэтому о них не знала. Но его лоб под капюшоном был в следах тины и серых рубцов.

— Ты тоже морген или что-то вроде того? — она подозрительно сощурилась.

— Не угадала.

— Но ты похож на существо из моря.

— Быть моргеном и быть похожим на него это разные вещи. Ты тоже похожа на принцессу, но ты всего лишь сельская дворянка. Хотя, извиняюсь, теперь ты невеста его величества. Только вот долго ли ты проживешь при новом титуле.

— Ты имеешь в виду соперниц? Я заметила, что их много.

Юные леди, которых король не выбрал, практически шипели на нее от злости. Кроме тех, которые посовещались между собой и сделали вывод, что лучше быть вежливыми с будущей королей, а то ведь могут и наказать, если ей нахамишь.

— Нас тоже много! Мы могли, как защитить тебя от Морана, так и растерзать, если ты встанешь на его сторону.

— Похоже на угрозу.

— Это предложение! Выбери сторону добра, а не морского зла.

— Вы добро? По внешности не похоже.

— Душа и внешность не всегда совпадают. Не считая тебя. Ты чиста: и внешне и внутренне пока не испорчена. Не связывайся с ним! Откажись и стань жрицей Дарунона. Пусть жертвой нового короля станет какая-нибудь капризная дочь герцога или графа.

— Давай лучше поговорим о тебе. Откуда ты взялся, если не из моря? Ты пришел с того моста, который ночью простирался от горизонта к окнам дворца?

— Ты видела морскую радугу? — изумился он.

— Прости что? — не поняла Дездемона.

— Ничего. Не ходи по тому мосту, если снова его увидишь, а то не вернешься, да и разум потеряешь. Все люди, которые ступают на него, забывают о своем прошлом.

— Это такой опасный мост? Как-то не верится.

— Это не мост, а целый лабиринт. Заблудиться в нем дело минуты, а найти выход тебе уже не дадут духи-стражи.

— Я там видела лишь делегацию нарядных существ. Они тоже были необычными, но они не скрывали лиц, как ты.

Дездемона потянулась к капюшону, когда Ловкач снова уменьшился в размерах. Он сделал это так внезапно, будто сгорбился.

— Нас изменила вода, — признался вдруг он, уворачиваясь, чтобы она не сдернула с него капюшон.

— Нас?

Опять он говорил о тех, кого рядом нет. Если только они не невидимки.

— Нас целое общество. Мы обитаем всюду: в трясине, в чаще, даже в земле, но никак не в воде. Вода — наш злейший враг с тех пор, как нас всех неудачно пытались в ней утопить. Ты знаешь, что вода бывает хуже яда?

— Король мне это продемонстрирует, если верить твоим словам. Но ты во многом не логичен. А он совсем не выглядит, как монстр из пучины.

— Всех знатных дурочек так впечатлила его красивая голова, что вы даже не обратили внимания на уши в форме раковин и чешуйки на коже, — обиженным тоном пробурчал Ловкач. — А я вот не король, поэтому мне приходится маскироваться. Признайся честно, если б поверх моего капюшона сверкала корона, ты бы выбрала в женихи меня?

Дездемона онемела на миг. Так напрямую ее еще не спрашивал никто. Ей вообще ни разу не делали брачного предложения даже чудовища. У нее нет приданого, поэтому мачеха рада была отдать ее хоть в жрицы, если ее заберут забесплатно, не требуя никакого денежного приложения.

Моран предложения руки и сердца тоже не сделал. Он просто приказал объявить Дездемону его невестой. Как бы он не оказался тираном!

Дездемона тяжело вздохнула.

— Я вдруг поняла, что хочу быть королевой, — призналась она, — но не потому, что это подразумевает власть и богатство.

— А потому что тебе понравился демон из моря.

— Не называй его так!

— Внешность досталась ему от матери, жестоко похищенной водяным, — напомнил Ловкач, — а от отца он унаследовал дьявольскую жестокость. Ты еще испытаешь его тиранию на собственной семье до того, как взойдет солнце. Твои братья купцы, насколько я разузнал. Их шестеро, и все они своевольны, неуправляемы, амбициозны. Они хотят заработать денег, чтобы увести тебя от мачехи и построить собственное шато где-нибудь на тропических островах. Благородные планы. Я поощряю заботу о младшей сестренке. Бригантина «Королева Оквилании», арендованная твоей семьей, уже подплывает к нашим берегам. Твои братья радуются хорошей выручке, но все они не доживут до рассвета.

— Ты способен предвидеть шторм, который их погубит?

— Предположим, что так.

Дездемона испугалась.

— А ты можешь остановить шторм, как Моран. Я дам тебе за это любые сокровища, когда стану королевой.

— Я не сын морского царя, у меня нет силы вызывать или успокаивать бури.

— Тогда я попрошу Морана, и надеюсь, что он мне не откажет. Как думаешь, разумно попросить у него об усмирении ночного шторма в качестве брачного подарка?

— Можешь попросить, но он откажет. И знаешь почему?

Она отрицательно покачала головой.

— Потому что он сам приказал топить всех, кто представляет для его планов угрозу. А твои братья, очевидно, представляют.

— Министры не одобрят такой приказ.

— Он приказал не им, глупышка, а своим слугам, обитающим в море. На мнение земных министров им наплевать. Или ты забыла, что твой будущий муженек бороздит просторы морей так же легко, как пахари поля. Ни одна волна не выйдет из-под его контроля. А вот люди, живущие на земле, могут утонуть, если море ворвется сюда.

Дездемона четко представила, как штормовые волы бьют витражи в окнах, затопляя дворец. Наверное, Ловкач каким-то образом сумел послать ей это видение. Сам он уже карабкался назад вверх по колонне. Его спугнула разодетая в шелка дама, которая спешила сюда, агрессивно стуча каблучками.

Дездемона узнала ее издалека уже по наряду. Это леди Анабелла, старшая дочь одного из министров. Ее легко можно было отнести к разряду первых модниц. Отороченные соболем рукава и декольте, а еще роскошный гарнитур из сапфиров и бриллиантов могла позволить себе далеко не каждая дама. Тиара с жемчужными подвесками соперничала роскошью с королевским венцом. На платье, искусно вышитое серебряной нитью, наверняка, ушло целое состояние. Чем же может быть недовольно девушка, которая всем этим обладает? Ответ стал понятен, едва дама раскрыла рот:

— Серая особа из деревни никогда не станет королевой. Запомни мои слова! Тебе было предназначено уйти в монастырь или доить коров в глуши. Ты и по манерам и по внешности монашка. Жених тебе вообще не положен. Особенно король.

Дездемона от удивления потеряла дар речи. Уже второй раз за день ее убеждали отказаться от короля. Кто-то из осторожности, кто-то из зависти. Высокомерная Анабелла на язык оказалась острее Ловкача, а охранников поблизости как назло не было. Что если она накинется драться? У Анабеллы влиятельная семья со связями, а стало быть, она в любой ситуации окажется права. Если только за невесту не вступится Моран. А он может и не вступиться.

Как так вышло, что они с Анабеллой остались одни в пустом уголке дворца? Не нужно искать место для уединения. В одиночестве хорошо и спокойно, но и жертвой нападения есть риск стать.

Дездемона изобретала предлог, чтобы уйти, пока Анабелла наговорила таких пошлостей, которые с ее изящного ротика уж никак не должны были слетать. Она обозвала соперницу и авантюристкой, и мошенницей, и дояркой, а под конец гневной тирады просто разрыдалась. И что теперь делать? Продолжать выслушивать истерику или потихоньку уйти?

— Он должен был достаться мне, а не тебе, — Анабелла смахивала слезы пальцами, унизанными драгоценными перстнями. — Это я первая леди Оквилании. Самая образованная, самая знатная, самая прекрасная. Королевой должна была стать я, а не ты. Впервые король осмелился избрать в жены не чужеземную принцессу, но качества у невесты должны быть не меньше, чем у принцессы. Это ведь был единственный шанс для оквиланки, и вот он достался какой-то деревенщине.

Стоило ли для острастки напомнить ей, что оскорбляя будущую королеву, она претендует на строгое наказание? Дездемона не осмелилась, потому что сама себя ощущала не на собственном месте.

С Анабеллой начало происходить что-то странное. Пот на ее коже стал напоминать перлы. Наверное, двоится в глазах! Дездемона поморгала.

— Я задыхаюсь! — Анабелла потянула за жабо и порвала его.

— Ты перенервничала! — попыталась успокоить ее Дездемона. — Не волнуйся так, это не конец света. Вдруг я ему разонравлюсь, и он выберет тебя.

Или вдруг он принесет ее в жертву и следующей место невесты займет Анабелла? Король из моря может пробовать жениться сколько угодно раз. Если невеста утонет на брачном ложе, нечего страшного. Претенденток много. Он всех очаровал. Разве только их родня поднимет тревогу. Но за Мораном преимущество магии. А магия, как он доказал на примере вражеского флота, мощнее физической силы. Только вот насколько сильна его морская магия на суше?

Дездемона, забыв о своем новом высоком ранге, помогла Анабелле собрать облетевшие с воротника бусины и заметила отпечатки клешней на ее шее.

Что бы это могло значить? Анабеллу кто-то душил? Минуту назад этих рубцов не было на ее коже? Может позвать лекаря? Но Анабелла уже осела на пол. Она задыхалась и не могла уже произнести ни слова. Ее белокурая голова коснулась мраморных плит на полу, руки судорожно потянулись к шее, затем безвольно упали.

Дездемона наклонилась к ней. Анабелла не дышала. Румяные щечки побели, как мел. Похоже, она мертва! И рядом никаких свидетелей того, что произошло. Пора отсюда бежать, иначе еще решат, что убийца она. Пусть отпечатки когтей на шее Анабеллы и указывают на сверхъестественного душегуба, но лучше рядом с трупом не ошиваться. Ведь к каждому преступлению можно приписать соучастницу. Дездемона подобрала рукой пышные юбки и поспешила к темным галереям, в которых легко затеряться. Нельзя, чтобы невесту короля как-то связали с гибелью соперницы.

Щупальца мрака

В темноте казалось, что дворцовые галереи это огромный храм, а по мраморным колоннадам вокруг тянутся склизкие щупальца морского бога. Отовсюду из темноты сверкают его глаза.

— Я жду тебя! Я жду тебя! Я жду тебя уже тысячи лет! Ты избранная! Ты моя! — эхом звучало со всех сторон.

Дездемона запыхалась от быстрого бега и остановилась передохнуть на площадке между расходящимися в четыре стороны галереями. Квадратная площадка напоминала оазис, потому что в центре нее бил многоярусный фонтан. По балкончикам галерей протянулись цветочные гирлянды. Кариатиды, подпиравшие своды, были выполнены в форме огромных тритонов и русалок. Это тоже морские божества, но каменные. Дездемона успокоилась, пока не заметила живые щупальца, тянущиеся по галереям со всех четырех сторон.

Кто-то из фонтана потянулся к ней и тронул мокрой клешней за плечо. Девушка резко обернулась. В фонтане никого. В галереях тоже никого. Как ни окликай, никто не отзывается. Вероятно, щупальца это сгустки мрака.

— Ты моя жрица! Ты обещана мне!

Шепот гулом стоял в ушах. Дездемоне снова почудилось, что ее ноги обрастают чешуей и соединяются в хвост. Теперь уже не во сне, а наяву. Она приподняла юбки. Да, у нее хвост с плавниками вместо ног. Хорошо, что рядом фонтан. На земле она не устоит. Дездемона впала в панику слишком рано. Ей всего лишь почудилось. Во всяком случае хвост за долю минуты снова стал ногами. Но вот что-то похожее на пурпурные и зеленые чешуйки застряло прямо в коже на лодыжке. Боли она не почувствовала. Смахнуть чешуйки с кожи руками тоже не удалось.

Может, ей все это снится?

— Иди ко мне! — голос звал отовсюду, подобный эху. — Плыви в затонувший храм! Там тебя ждут восемнадцать подруг и одна мертвая, которая не подошла. Но ты подойдешь. Ты та самая, которую я жду столетиями, тысячелетиями, вечность напролет. Знаешь, как тяжело тосковать вечность? Войти в круг девятнадцати, и ты принесешь мне покой. А иначе…

Она вдруг ощутила боль, будто кто-то полоснул когтями по коже. Дышать стало нечем. В голову лезли фрагменты подводного храма и каменных женщин, вместо ног у которых плавники. И вдруг каменные фигуры ожили, потянулись к ней. Руки с перепонками сдавили ее. Дездемона упала в обморок, но кто-то ее поддержал.

Когда она очнулась, над ней склонялась уродливая рожа. Это же чудовище в камзоле.

— Тихо! — оно усадило ее на край фонтана. — Я Кво, главный советник короля Морана.

— Что? — Дездемона не поверила своим глазам. — Вы!

Кажется, его она и видела в свите Морана, но тогда он выглядел значительно лучше. Вероятно, и Моран однажды подурнеет настолько, что разонравится ей. Как назло, король вдруг оказался рядом, красивый, как солнце и до жути высокомерный. Он окинул невесту и советника таким уничтожающим взглядом, что захотелось заползти куда-нибудь в угол и никогда не вылезать.

— Вам не пристало ходить по дворцу без свиты, — тут же назидательно начал Кво. — Вам назначат фрейлин, служанок и телохранителей. А еще вы одеты неподобающе. За портнихами уже послали. Теперь нужно снять мерки. Для свадебного наряда в том числе. Покои вам уже отведены. Прошу проследовать туда.

— Оставь ее! — Морану не понравилось, что мясистая клешня Кво лежит на хрупкой талии его нареченной. Кво это тут же понял и то ли отполз, то ли отошел в сторону.

— Хотите утопить меня в фонтане? — Дездемона вздрогнула, когда Моран приблизился к ней. Он шел или парил над полом? Шагов было не слышно. Она испугалась.

— Хочу тебя рассмотреть! — Моран снова приподнял ее лицо за подбородок.

— А вы разве еще не рассмотрели, когда назначили меня…

Слова замерли у нее на губах. Его глаза затягивали, как водоворот. Она тут же забыла, что обратила внимание на отсутствие свиты при нем. Для короля это нетипично. Он будто уверен, что он один сильнее, чем целый полк охранников. Венценосных особ принято оберегать от заговорщиков и шпионов. Моран охранял только сам себя, а еще всю страну.

Дездемона уже знала, что он может устроить такой шторм, что все враги потонут. О всесильном короле можно только мечтать, и вот он здесь. Так почему же мурашки бегут по коже от близости с ним? Потому что он так силен, что может все и всех передавить.

— Довольна красива! — констатировал он, как будто обращался не к Дездемоне, а к кому-то еще, кто незримо присутствовал рядом. — Жалеешь, что ты не на ее месте?

За окнами послышался шелест крыльев. Дездемона вздрогнула. Если это птица, то такая громадная, что с ней и грифон не сравнится. Рассмотреть в темноте она никого не смогла. Но кто-то крылатый под окнами точно витал и подслушивал.

— Гордячки хотят летать, как вольный ветер и сжигать целые цивилизации, а нежные скромницы привлекают внимание сильных мира сего и становятся королевами. Все на своих местах!

Моран поиграл темными локонами Дездемоны.

— Отец всегда советовал мне выбрать брюнетку. У блондинок чаще всего царские замашки и скверный характер. А ты предпочла бы мне смуглого парня с оквиланских полей?

Дездемону ошарашила такая прямолинейность.

— Я… — она заикнулась. Что ему сказать, чтоб не разъярить и не обидеть? Признаваться сразу, что влюбилась в него как дурочка лишь из-за его внешности и власти, она не собиралась. Но ощущение было таким, что Моран видит все ее мысли.

— У тебя будут драгоценности, наряды, слуги, собственные породистые кони и прогулочные гондолы. Ты пожелаешь что-то еще?

— Вы спрашиваете, как джинн, которого я неосторожно освободила.

Моран вдруг расхохотался.

— Хорошее сравнение! — похвалил он. — Ты очень сообразительная.

А она еще боялась его обидеть, сравнив со злым сказочным существом.

— А кто летает за окнами? — полюбопытствовала она.

— Это уже тебя не касается.

Моран внезапно помрачнел.

— Наряжайся, причесывайся, командуй прислугой, будь образцом поведения для придворных и предметом зависти для всех местных дам. Это все, что от тебя требуется.

— А любовь? — все же решилась спросить она.

— К любви я никого не обязываю и никого не похищаю. Я не морской царь и ни от кого ничего не требую. Не хочешь брака с королем Оквилании, скажи сразу.

Кто же откажется от трона королевы, особенно, когда супруг-король молод и хорош собой. Она не сумасшедшая, чтобы говорить ему «нет». Даже если она его не достойна, она все равно хочет оставаться его нареченной, раз уж он настолько безрассуден, что выбрал ее. Красный Ловкач вполне мог приврать насчет его приказа о штормах и уничтожении купеческих кораблей. Не все, что говорят, правда.

— Королевой Оквилании хотела бы стать тут каждая, а не только я, — дипломатично заметила она.

— Вот и хорошо! — он принял ее обтекаемый ответ за согласие. — Значит, я могу выбрать любую. Жаль, что в юности мне нравились не оквиланки. С ними было иначе. Отец оказался прав, когда сказал, что власть это главное. Из моих подданных мне никто не откажет.

Дездемону шокировало, что он говорит о своей юности, как о чем-то очень далеком. Ведь он и сейчас юный. Легенды утверждают, что у морских существ возраст измеряется иначе, чем у людей. В этом случае, когда она станет старухой, Моран все еще останется юным и будет присматривать себе новую суженую. От этой мысли сердце кольнуло.

— Уже назначена дата для королевской свадьбы?

— Через девятнадцать дней.

— Что? — она ожидала, что он скажет через неделю или через месяц, но от числа девятнадцать ей с недавних пор начало становиться страшно.

Девятнадцать дней, девятнадцать то ли дев, то ли русалок, союз девятнадцати… Что бы это могло означать? Сны ее запутывали.

— Тут принято ждать по девятнадцать дней до свадеб. Соблюдем традицию.

— А почему так принято?

Моран промолчал.

— Я и не знала о такой традиции.

— Потому что не собиралась замуж.

Ее ошеломило то, что он уже навел справки.

— А о том, что я предполагаемая жрица Дарунона ты уже знаешь?

— Девушек много. Ему отдадут другую.

Вместо нее принесут в жертву другую? Это же чудовищно.

— Идем, — Моран подхватил ее за локоть и почти протащил на террасу, где разбили розарий. Головокружительный запах цветов заставил обо всем забыть. Две темнокожие женщины в восточных нарядах и тюрбанах ждали у мостика, ведущего от террасы к ее апартаментам.

— Это Ливия и Берсаба, невольницы из Этара и твои прислужницы.

— Рабыни? — Дездемона даже испугалась. В Оквилани рабов ни у кого не было.

— Называй их, как хочешь. Их подарил султан Этара нам на свадьбу, а еще сундук с восточными нарядами, которые ты вряд ли захочешь примерить. Но они все равно твои.

— Разве можно доставить подарок из Этара так быстро. О свадьбе объявлено лишь сегодня, а корабли из Этара и за пару недель сюда не доплывут.

— Кроме кораблей есть другие средства сообщений. Например, спина дракона.

— Ты надо мной издеваешься?

Моран снова рассмеялся. Его смех прозвучал холодно и жутко, как эхо в ледниках.

— Наверное, поэтому я и выбрал тебя. Другая, получив подарки, не стала бы спрашивать, откуда они, и мне бы не было сейчас так весело.

Дездемона обиделась. Никому не по нраву, когда над ним смеются. Она гордо сделала шаг по направлению к мостику с ажурными перилами. Благоухание роз опьяняло, но мокрое существо с клешами типа краба, спрятавшееся в шипах, могло напугать. Оно было синим, с панцирем, как у черепахи и головой, похожей на человеческую, но с витыми рогами. Оно стригло стебли роз щупальцами острыми, как ножницы.

Рабыни молчаливо ждали.

— Дездемона! — окликнул ее Моран. Он впервые назвал ее по имению, сделав непривычное ударение на предпоследнем слоге. Из-за этого имя показалось чужим. Так могли назвать какой-то призрак, который станет невестой короля, а не ее саму. — Не злись на меня! Понимаю, многое из моих нововведений кажется тебе странным, даже пугающим. Но, поверь мне, так надо. Со временем ты привыкнешь.

От глубоких звуков его голоса стало не по себе. Они проникали в мозг, как пары сладостного яда, от которого все меняется. Темнота и ужас начинают казаться обольстительными, манящими, а чудовища прекрасными. Если он и дальше будет с ней так говорить, то она сделает ради него все, что угодно. Надо зажать уши.

Она даже не поняла, о каких нововведениях он говорит, пока Моран сам не растолковал.

— Теперь все корабли, плавающие по морю, будут платить дань оквиланскому двору, если не хотят затонуть. От смерти в море нужно откупаться. Поэтому если найдешь в своих покоях предметы чужеземной роскоши, знай, что это дань с мореплавателей и купцов, и не стесняйся.

— Но мне не нужно никакой роскоши. Особенно, если вещи отняты у кого-то.

Ей было бы куда приятнее, если б он сейчас сорвал одну из роз и преподнес ей, а он вместо этого терроризировал богатых мореплавателей.

— Королева не имеет права одеваться, как нищенка, — только и буркнул Моран, окинув ее лучшее платье пренебрежительным взглядом.

Не слишком ли хорошо он разбирается в земным модах для правителя, вышедшего из морских волн. Дездемону извела его холодность, захотелось с ним поскандалить, но чернокожие прислужницы так настойчиво потянули ее к покоям и оказались такими сильными, что Дездемона сама вдруг ощутила себя в их тисках на месте рабыни.

Магическая роскошь

Ей снова снилось, что она превращается в русалку. В коже, будто сыпь, вылупляются чешуйки. Ноги срастаются хвостом. Вместо ступней образуются плавники. Она кричит, водит по полу руками с образовавшимися меж пальцев перепонками. А кругом смыкаются своды древнего храма. Он вовсе не кажется затонувшим. Вода лишь в бассейне посреди него, и в ней что-то булькает. Щупальца оплетают края бассейна. Неподвижные фигуры полудев полурыб оживают и выходят из ниш. Миг, и это уже ее братья, вернувшиеся из путешествия. Они пытаются помочь ей встать, но хвост скользит по полу.

— Какие вы странные! — Дездемона замечает, что к их щекам прилипли крабы, которые жрут плоть, а уши обратились в раковины, глаза пусты. Ее братья больше похожи на утопленников, чем на живых парней.

Это даже не ее братья. Как она могла принять этих чудовищ за своих братьев?! У них перепонки меж пальцев, кожа синяя, как штормовая вода, а из лысых голов растут рога и гребни шипов. Так могут выглядеть водяные, а не люди. Но и сама она сейчас русалка с пурпурным хвостом и морской звездой, заползшей в волосы.

Дездемона проснулась с криком. Лиловый балдахин с кистями всех цветов радуги должен был создавать приятное настроение, но все казалось мрачным, как в могиле.

Молчаливые рабыни сами не произносили ни слова, будто им отрезали или связали магическим заклятием языки, зато все приказы тотчас понимали и исполняли. Вроде бы в Этаре говорят на другом языке, чем в Оквилании. Тем не менее Ливия и Берсаба не нуждались в переводчике.

Дездемона уткнулась в пуховую подушку. Нашли ли уже труп Анабеллы? Если да, то почему не подняли панику?

Кругом стояла тишина, не считая тихой музыки арфистов, долетавшей с верхних галерей. Никакого переполоха! Никаких испуганных криков! Никакого розыска убийц, сгубивших Анабеллу! Ночная смерть почему-то оставлена без внимания.

Зато Дездемону без внимания никто не оставил. Сгорбленная портниха подобралась прямо к ее постели и теперь снимала мерки пальцами больше похожими на клешни.

Это не портниха, а какое-то чудище! Она делала свою работу в полном молчании. На коже Дездемоны от ее касаний оставались влажные следы, на полу что-то хлюпало.

— Можно ли ее прогнать? — шепотом обратилась Дездемона к полноватой девушке по имени Вайра, которую приставили к ней в качестве горничной.

— Она лучшая в Оквилании, — возмутилась Вайра. — И даже за морем о ней ходит слава великой умелицы.

— Ты уверена? — Дездемона с сомнением наблюдала за тем, как портниха вместо инструментов использует острые насечки собственных ногтей.

Вайра была добродушной толстушкой, которая обо всех хорошего мнения. Сложно ли для нее преувеличить?

— Она меня пугает!

— Тише! Ее было не так-то просто сюда зазвать. Приглашение самых знатных дам она чаще всего игнорирует. Сам король ее пригласил. Лучше испытайте ее вначале, а потом прогоняйте.

Вайра оказалась права. Жутковатой портнихе понадобился всего час, чтобы голый манекен оброс, как паутинкой, сверкающей тканью. Кстати, откуда взялась сама ткань, Дездемона так и не разобралась. Такое ощущение, что нить тянулась из пальцев портнихи, как из паучьих лапок. Ну и мастерица! Или вернее, волшебница?

Роскошное платье, возникшее словно из воздуха, обрастало все новыми валунами, бантиками, каскадами оборок, а портниха не использовала в работе ничего, кроме собственных рук. У нее ни коробки с нитками и иголками с собой не было, ни даже ножниц, ни тем более рулонов тканей.

— Из чего она шьет?

Вайра пожала плечами.

— Ее платья считают особенными. Они для торжественных случаев. Но его величество сказал, что если вам потребуется повседневная одежда из обычных тканей, типа бархата, атласа и парчи, то их тоже скоро сошьют.

Для Морана бархат и парча это обычные ткани?! Знал бы он, как сложно ввести их из-за моря в Оквиланию, и как дорого они тут стоят! Незнатные девушки могли позволить себе только ситцевую и хлопковую ткань. Но Дездемоне теперь, судя по всему, предстоит купаться в роскоши и мучиться кошмарными снами о превращении в русалку.

Интересно, как скоро Кандида заявит свои права на падчерицу и начнет требовать проценты с королевских подарков?

— Не знаешь, где разместили мою мачеху? — поинтересовалась Дездемона.

— А у вас разве такая есть? — Вайра недоуменно воззрилась на список просителей, которые хотели бы записаться на аудиенцию к невесте короля.

— Вроде есть одна родственница… — Дездемона только сейчас припомнила, что Кандида просила не называть ее мачехой, пока они при дворе.

— Сестра вашей матери, маркиза Этель сейчас не при дворе, — тут же щегольнула информированностью Вайра. — Она — очередная жертва морской хвори. Уже несколько лет болеет и не выезжает из своего поместья среди южных банановых плантаций. Так что на вашей свадьбе она присутствовать не сможет. Как и ваш отец, который тоже, насколько я навела справки, давно занемог.

— Сколькие еще по всему королевству страдают от морской хвори?

— Многие, — Вайра продемонстрировала синеватую сыпь на собственных запястьях под манжетами, — но говорят, едва будет принесена сезонная жертва морскому богу, как все мы исцелимся.

— А вдруг это ложь? — у Дездемоны ойкнуло сердце, когда она вспомнила, кого изначально выбирали жертвой.

— Вряд ли! Мой дедушка поведал мне, что когда почти столетие назад принесли обещанную жертву, то надолго улеглись все шторма, а эпидемия морской хвори вообще отступила. А еще волны вынесли на берег настоящие золотые амулеты с ликом морского божества.

— И как выглядит это божество?

— Красиво, как ангел. Только уши расходятся в форме крыла. Если смотреть на лик долго, то можно утратить рассудок, потому что в голове мутится, а в ушах начинают звучать неземные голоса. Я сама слышала толки от рыбаков, — Вайра заговорщически подмигнула.

— Я себе морского бога другим представляла, — то есть он снился ей другим, но не говорить же вслух о своих жутких снах.

— Каким же? — живо заинтересовалась Вайра.

— Чудовищным.

— Ну, это уже не романтично.

— А мы все ждем от моря романтики, принося ему в жертву невинных девушек? Тебе-то не кажется, что это слишком жестоко: выкупать здоровье всей страны и спокойствие моря чьей-то жизнью?

— Ну, пока нет риска, что в жертвы изберут меня.

— А почему такого риска нет?

— Потому что я не отличилась красотой. В жертву ему всегда выбирают лишь очень красивых. Говорят, призрак его последней жертвы до сих ходит по скалистому побережью, оставляя кровавые следы, и обольщает моряков, которые не могут уснуть по ночам.

— Больше похоже на выдумку.

— А по-моему все это сущая правда. Вокруг суши живут морские легенды.

Дездемона порадовалась молчаливости двух рабынь, делавших ей прическу. Вайра болтала так, что могла утомить.

— Ты не знаешь гостьи по имени Кандида? — Дездемона решила подойти к теме иначе, то есть немного приврать. — Она моя землячка. Тоже приехала из Адара на коронацию. Я хотела бы с ней переговорить.

— Хорошо. Я наведу о ней справки, — пообещала Вайра. — Но на свадьбу съехалось так много гостей, что быстро мы ее можем не найти.

Хоть бы ее и вообще не было! Дездемона искала мачеху лишь для того, чтобы предупредить шантаж и скандал, которые вполне можно в будущем ожидать от Кандиды. С ней можно будет договориться мирно, если сразу пообещать ей долю от всего, что надарит король.

А еще проще было бы выцарапать из будущего мужа смертный приговор для мачехи и таким образом навсегда избавиться от этой надоеды!

Стоп! Откуда такие мысли? Дездемона схватилась за лоб, будто в голову ей влез кто-то чужой, кого надо срочно оттуда выгнать. Сама бы она никогда ни о чем подобном не подумала. Да, мачеха не подарок, но не убивать же Кандиду за то, что она взбалмошная вертихвостка. Со всеми можно договориться мирно.

Чернокожие рабыни смотрели на нее неодобрительно и о чем-то перешептывались. Дездемона обратила внимание, что они вонзают шпильки не в подушечки, а друг другу в кожу, и кровь у них не идет. Наверное, ей показалось. Они так трудились над ее прической, что за всеми их движениями было не проследить.

Несколько платьев тоже уже были готовы. Дездемона выбрала золотое с буфами и бантами. А портниха уже работала над следующими быстро, как в сказке.

Столько нарядов ей не переносить за всю жизнь!

У Морана на сегодняшний вечер была запланирована какая-то церемония, последующая за коронацией. Дездемона сочла, что не стыдно будет пройтись по замку в новом наряде. Она направилась к тронному залу, и тут ее ждал сюрприз. Посреди прохода к нему развернулся большой продолговатый бассейн, в котором цвели кувшинки. Конец бассейна доходил аж до ступеней тронного возвышения.

Еще вчера этого бассейна здесь не было. Такое ощущение, что какие-то демоны прорыли и наполнили его водой за одну лишь ночь. Людям такое и за год было бы не под силу.

Зачем нужен бассейн протяженностью в весь тронный зал? Не считая тонких кромок паркета, оставшихся по бокам, тут теперь передвигаться можно будет лишь на гондоле.

Никто из придворных, однако, не выражал возмущения. Многие взволнованно шептались между собой, но против королевских нововведений открыто не протестовал никто. С Дездемоной все держались почтительно. Кандиды нигде было не видно. А вот первый министр, заметив невесту короля, почему-то уставился на нее так, будто она уже была утопленницей.

Казалось, он сильно удивлен тем, что она все еще жива. Или его поразил вид волшебного платья на ней? Сама Дездемона не могла назвать платье, сотканное всего за час, иначе чем волшебным. Необычная портниха все еще работала в королевских покоях, и казалось, что она ткет наряды светлой гаммы из солнечных нитей, а платья темных оттенков из нитей темноты. Поэтому ближе к вечеру все ее произведения вдруг стали мрачноватых тонов. Последнее платье напоминало звездное небо, потому что его синяя ткань была усыпана желтыми блестками, подозрительно похожими на миниатюрные звезды.

Конечно, Дездемона не верила, что какая-то волшебница может снять пригоршню звезд с небес, чтобы расцветить ее наряд, но впечатление было именно такое. К некоторым платьям вместо типичных оквиланских украшений прилагались восточные головные уборы. Тюрбаны с жемчужными подвесками или с вуалями были явным указанием на моду, заимствованную из гаремов Этара.

Дездемона весь день проходила по дворцу, а Кандиду так и не встретила. Хорошо, еще не заблудилась в очередной раз. Дворцовые покои напоминали лабиринт со множеством мостов и переходов.

До ушей Дездемоны долетали жалобы придворных о том, что дворец как будто растет сам по себе, а помещения в нем множатся.

— Это морская магия, — шептал кто-то. — Я слышал, по такой же системе строятся подводные дворцы, в которых легко заблудиться и погибнуть.

— Откуда ты слышал? Разве такие новости можно узнать от купцов?

— Есть не утонувшие! Они теперь бродят по побережью, и если застанешь их за сбором раковин в момент заката или рассвета, они о многом расскажут.

Не утонувшие?! Кого они имеют в виду? Дездемона обернулась на болтавшую парочку, но те уже прикусили языки.

Все дело было в том, что за Дездемоной, как оказалось, увязались сопровождающие. А то как можно будущей королеве бродить по дворцу без свиты? Ливия и Берсаба, как две черные тени бесшумно следовали за ней от самых ее покоев, а она заметила их только сейчас. Темнокожие девушки ступали неслышно, как кошки. Почему она не услышала, как звякают при ходьбе драгоценные подвески на их шароварах и лифах?

Приказа оставить ее одну рабыни не поняли. Или сделали вид, что не поняли? Дездемона попыталась от них оторваться и не смогла. А ведь очень постаралась! Толкнула лакея с подносами, устроила переполох, воспользовалась толкучкой и отбежала в узкую боковую галерею. Преследовательниц сзади не оказалась, но радоваться было рано. Темнокожие красавицы преградили ей дорогу спереди, будто из-под земли выросли. Как они успели так быстро ее обогнать и откуда узнали, где она собирается спрятаться, ведь переходов кругом сотни.

Спросить рабынь ни о чем нельзя. Ведь она не знает этарского, а переводчика во дворце нет с тех пор, как дружеские отношения между Оквиланией и Этаром были прерваны. Это случилось больше сотни лет назад, когда принцессу Лилофею отказались выдать замуж за этарского султана. После этого почему-то не разразилось ожидаемой войны, но и послы из Этара перестали ездить к оквиланскому двору, а стало быть, отпала и нужда в переводчиках. Возможно, Моран знает этарский, ведь рабыни его слушались и взирали на него с большим почтением, будто на божество. А еще вероятнее, что Ливия и Берсаба сами знают оквиланский, но, когда им это удобно, они притворяются, что ничего не поняли. Вот и сейчас они делали вид, что не понимают, что их общество Дездемоне неприятно. Оторваться от них оказалось невозможно. Значит, придется смириться с эскортом.

Дездемона заметила в саду странную пару. Как будто элегантную даму обнимает морская тварь в изысканном камзоле. Дама была очень похожа на Кандиду. Но стоило выйти в сад, и там оказалось пусто. Могла ли она принять за обнимающуюся пару всего лишь отражения в пруду? И откуда взяться отражениям, если пары рядом нет?

Дездемона решила сразу не уходить из сада. Близко к пруду тоже подойти было страшно. Вдруг оттуда вынырнет следующее зеленое существо и начнет сыпать злыми пророчествами. Возле пруда раскинулась беседка, оплетенная вьюнком. Дездемона присела в ней на скамейку, чуть примяв подолом платья бальзамин и ирисы, которые наросли на земле живым ковром.

Ливия и Берсаба тут же нашли себе занятие в саду. Откуда-то взялась корзинка, перевязанная лентами, в которую рабыни начали собирать душистые розы. Садовых ножниц, правда, не нашлось, но темнокожие девушки срывали розы голыми руками и при этом не ранились о шипы! Казалось, что их пальцы работают будто лезвия. Да и пальцы у них какие-то подозрительно длинные, а ногти рифленые, будто половинки раковин.

Дездемона от удивления приоткрыла рот, и не заметила группу вооруженных мужчин, которые подошли к беседке вплотную, загородив выход. Они все были в накидках с капюшоном, у каждого на груди вышит какой-то знак. Один из них замахнулся на Дездемону то ли серпом, то ли саблей с искривленным лезвием. Она сама не успела бы даже вскрикнуть перед смертью, но две ее спутницы среагировали моментально. Точно так же, как не нуждались в садовых ножницах, они не нуждались и в мечах. Дездемона так и не поняла, откуда у рабынь взялось оружие? Или их руки с рельефными заострениями это и есть лезвия?

В считанные секунды отсеченные головы, руки, ноги нападавших упали в траву, оставляя кровавые лужицы на куртинах. В живых не остался никто из злоумышленников.

Уже позже в тронном зале Кво ругался на темнокожих красавиц:

— Нужно было оставить хоть одного для допроса с пристрастием?

Самого Морана на троне не было. Отсутствовали и все земные министры. Только это создание в мантии, напоминавшее моргена, то ли ходило, то ли ползало по тронному возвышению и читало нотации.

Откуда Кво так быстро узнал о случившимся? Дездемона помнила лишь то, как отсеченные головы катятся по траве к ее ногам. Не было ни переполоха, ни свидетелей, ни криков, но кто-то сразу вызвал ее рабынь на допрос, а с ними из любопытства пришла и она. К ней Кво относился, как к предмету мебели. Неужели он считал, что она загипнотизирована настолько, что ничего не слышит и не воспринимает?

— Они не из Общества Избранных, — заволновался он, — это обычные люди, перенявшие их традиции. Было бы не плохо вначале применить к ним пытки. Вы же это могли.

Если на руках чернокожих красавиц прежде и были лезвия, то сейчас это были самые обычные руки, унизанные браслетами.

Что такое Общество Избранных? Дездемона смотрела на оружие, которое осталось от нападавшего — что-то вроде серпа с рунами, начерченными поверх лезвия. Кво внимательно его изучал.

— Что это такое? — Дездемона выступила вперед.

Кво опешил. Для него стало полной неожиданностью, что она не только заговорила, но и интересуется чем-то. Наверное, он решил, что от испытанного шока она ничего не соображает. Так можно отнестись лишь к околдованной, разум которой блокирует магия.

— Я видела нечто такое в руках пахарей, которые собирают сахарный тростник. Вроде и не серп, и не палаш. Нечто среднее, — Дездемона хотела коснуться оружия, но Кво ей не позволил.

— Пока вы невеста короля, вы в безопасности, — только и сказал он.

Пока она невеста короля? Как странно звучит! Будто она у Морана не последняя невеста и неизвестно, как долго, она вообще ею пробудет.

Едва она подняла голос, как допрос Ливии и Берсабы был прекращен. Из тронного зала им пришлось уйти, но Дездемона заметила, что в недавно прорытом здесь бассейне плавает что-то живое и громоздкое.

— Они хотели отнять у моря жертву, — донесся хриплый голос из воды. — Глупые, они полагают, что если жертвоприношение не состоится, то вся страна освободиться из-под власти моря.

Дездемона обернулась. Кво остался в тронном зале один. Никого, кто заговорил с ним из бассейна, видно не было.

Проворная портниха из покоев будущей королевы уже исчезла, но последнее платье, которое она сотворила, украшало уже даже не манекен, а одну из дворцовых скульптур. Манекенов просто не хватило. Теперь нарядов у Дездемоны больше, чем она сможет переносить за одну человеческую жизнь. Такой гардероб больше подойдет моднице, которая собралась прожить целую вечность. Последнее платье было великолепным, но черным, как ночная мгла. Никаких блесток и жемчужин на нем не было. Несмотря на многочисленные банты и оборки, наряд подошел бы к похоронам. Ведь черный это цвет траура.

Шесть братьев

Ночной шторм разбил несколько кораблей, подплывавших к берегам Оквилании. В их числе и корабль, на котором плыли ее братья. Все, кто был на борту, утонули. Обезображенные трупы вместе с обломками корабля вынесло к берегу. Новости об утопленниках быстро расходились по дворцу. Говорили, что на каждом трупе остались такие шрамы, будто все чудовища моря, исполосовали несчастных когтями.

У Дездемоны было такое чувство, что она спит и видит кошмарный сон. Лишь бы только проснуться! Она ущипнула себя несколько раз, но все осталось прежним. Самый кошмарный из ее снов оказался явью. Красный Ловкач не соврал. Хоть бы ему оторвало его длинный язык! Зачем было предсказывать такую трагедию? Он будто нарочно накликал беду.

— На борту «Королевы Оквилании» была одна девушка. В ее трупе даже пророс жемчуг, будто плоть это улитка. Вы только представьте? — Вайра трещала без умолку. Она была рада любым слухам и сплетням. И не важно, что новости были мрачными, главное, что это новости.

— А откуда взялась девушка на купеческом корабле?

— Наверное, ее купили на невольничьем рынке в Пионе или похитили из гарема, — мечтательно предположила Вайра. — Говорят, на ней был восточный наряд.

Видимо, один из братьев Дездемоны решил жениться. Работорговлей они принципиально не занимались. А ни одна из знатных оквиланок ни за что не вышла бы замуж за дворянина, опустившегося до купеческого промысла. Вот им и пришлось похищать невесту, где смогли. Кандида устроила бы грандиозный скандал, если б пасынки привезли домой нареченную. А вот у Дездемоны появилась бы подружка. Теперь не было ни подружки, ни братьев. Всех унесло жадное до смертей море.

— «Королева Оквилании» точно в числе потерпевших крушение кораблей? — на всякий случай переспросила Дездемона, хотя надежды уже не было.

— Да. От нее одни щепки остались, да еще несколько сундуков с золотыми червонцами.

— С золотыми? — Дездемона удивилась. Видно, у братьев вышла с кем-то удачная сделка. Так много они никогда не зарабатывали.

— Странно, почему сундуки не затонули, а оказались на берегу вместе с останками тел, — поделилась подозрением Вайра. — Уж не подводный ли дух их выкинул.

— Но зачем?

— Чтобы передать проклятие из моря, — простодушно разъяснила Вайра. — Всем известно, что прельстившись на золото, которое раздают существа из моря, люди заболевают магической хворью и гибнут.

— Значит, мой отец когда-то принял такое золото от одного из своих партнеров по купеческим сделкам, — Дездемона откинулась на подушки. Вставать из постели сил не было. Правда, завтрак на роскошном серебряном подносе ей принесли прямо в постель.

— Никак не могу вспомнить: приходил ли к отцу кто-то, кто выглядел не как человек, а как…

— Морген? — подсказала Вайра.

— Если так называть морских обитателей.

— Они коварны. Часто предлагают людям какие-то сделки, особенно купцам.

Ливия и Берсаба, раздвигавшие на окнах портьеры, вдруг обе как обожглись. Бархатные портьеры оказались сорванными с окон и разделенными на полоски, будто кто-то порезал их ножницами.

— Этим девушкам нужно учиться держать себя в руках, — заговорщически шепнула Вайра, — у них обеих энергии, как у диких степных воительниц.

Хорошо, что они обе стояли так далеко, что не могли этого слышать. Или могли? Берсаба метнула на Вайру такой уничтожающий взгляд, будто хотела сжечь болтушку живьем.

— Так что там о вашем отце? — Вайра встрепенулась под ее взглядом, как ужаленная. — Хотите отправить ему послание?

— Не стоит. Он болен так сильно, что вряд ли сможет прочесть письмо. Когда он занемог, над нашей семьей как будто нависло проклятие.

— А мое проклятие в том, что я тринадцатая дочь в семье барона. На меня не хватило приданого, и отец решил устроить меня фрейлиной ко двору. Но его величество счел, что для вашей фрейлины я недостаточно знатна и изящна, поэтому я ваша горничная.

— Тут даже горничные дворянки?

— Его величество заявил, что прислуживать его невесте должны исключительно знатные особы.

Как похоже на Морана! Он тот еще сноб! Высокомерный, мужественный, ослепительный! Естественно он гордец и лидер. Но что если он еще убийца? У нее защемило сердце.

Сокрушить вражеский флот это не грех, ведь враги несли беду и разруху всей Оквилании. Но зачем же королю изводить и топить собственных подданных?

— Как думаешь, они тоже две восточные принцессы? — с сарказмом предположила Дездемона насчет Ливии и Берсабы, но они обе уже куда-то исчезли. Наверное, отправились искать новые портьеры взамен испорченных.

— Я никогда не видела восточных принцесс, — Вайра не понимала юмора. Она обо всем говорила прямолинейно. Таких, как она, принято называть простушками, но Дездемона назвала бы ее бесхитростной добрячкой.

— Вы так переживаете об отце! — Вайра расценила бледность Дездемоны по-своему. — Он вся ваша семья?

— Нет, всей моей семьей были братья.

— А где они сейчас?

— Все они плыли на борту «Королевы Оквилании».

Вайра выдохнула что-то типа «ах» и виновато прикусила язык. Не было толку на нее обижаться. Разве можно провести ассоциацию между какими-то купцами, погибшими в кораблекрушении, и братьями королевской невесты?

Дездемоне вдруг стало неловко, что выгодное положение получила она. Вайра, например, такая же бесприданница. Король мог выбрать любую. Если только он выбирал ее не в качестве жертвы, то его выбор неверен.

Гибель родных нечто вроде кармы. Ей незаслуженно повезло, и она заплатила родной кровью. Когда советники донесли до нее траурную новость уже официально, это все равно было подобно удару по голове. Хотя она уже знала, чего ждать. Болтливая Вайра ее предупредила.

Почему-то у Дездемоны было чувство, что мертвы ни ее родные, а она сама. А потолок королевской спальни смыкается над ней, как крышка гроба. Вероятно, ей просто показалось, что по роскошному балдахину вместо узора из арабесок тянутся осьминожьи щупальца.

Братьев невесты короля хоронили не в деревянных гробах, а в роскошных саркофагах. Такие почести отдают лишь членам королевской семьи. Бедняков, так вообще хоронят в море. А тела заболевших простолюдинов относят к затонувшему храму, чтобы морской бог либо исцелил их, либо забрал в жертву. Оквилания красивая страна, но нравы здесь жестоки. Все из-за моря окружающего островное государство. Море требует дань не золотом, а людьми.

Сколько душ пропадают в волнах!

Дездемона наблюдала за отпеванием с высокой галереи. Лица мертвых братьев в саркофагах вызывали боль и тошноту. От вида посиневших утопленников тошнило всех. Народа кругом немного. Причем все стараются держаться как можно дальше от посиневших трупов. Наверное, боятся заразиться морской хворью.

Ловкач вырос внезапно прямо у нее за спиной.

— Что я тебе говорил? Все шестеро мертвы. Утоплены!

— Утонули, — подчеркнуто поправила она.

— А как утонули? — передразнил он.

— Корабль попал в шторм.

— А кто вызывает шторм? — лукаво осведомился Ловкач. — Ты сама разве не наблюдала, как и кто вызывает шторма.

— Прекрати! Если кто-то применил магию для защиты своей страны однажды, это не значит, что второй раз он применит ее же для злого дела.

— Он может и не применять магию, а сплавать и вцепиться клешнями в дно корабля сам. Ты уже видела, какие у него клешни?

Дездемона поморщилась от рож, которые корчил Ловкач.

— Я тебе поведаю о том, как трещат доски днища под касанием щупалец морген. Они проламывают корабль быстрее, чем подводные рифы. Щупальцами они добираются до матросов и душат их.

— Зачем?

— Им нужна пища.

— Моран не ест людей. И щупалец у него нет.

— Ты уверена?

— Иначе, все бы уже об этом знали. Кстати, он ест синие морские плоды, от которых ты предостерегал, и не теряет разум.

— Разум от них теряют только люди, а морген они наделяют магической силой.

— То есть без них король не сможет колдовать.

— Это вряд ли. Он очень сильный. Берегись его!

— Я не на корабле. Меня он утащить на дно не может. Кстати, зачем моргенам топить купцов?

— Из мести. Они завидуют землянам.

— Вроде не с чего. Они ведь сильнее.

— Значит, есть другая причина.

— То есть ты сам не знаешь? — подловила она его.

— Я знаю, что случится в брачную ночь с тобой, — Ловкач стал неожиданно серьезным. — Посмотри на трупы своих братьев. Ты хочешь последовать за ними сейчас?

— Нет.

— Тогда я могу дать тебе одно средство, которым можно обезвредить даже моргена.

Ловкач достал что-то из-за пазухи. Похоже на кинжал с причудливой рукоятью в форме полумесяца и змей.

— Ты в западне, кругом магическая вода. Выход лишь один, устроить пожар на воде, чтобы либо погибнуть, либо сбежать. Жаль, что ты не подружилась с огненной дамой, которая недавно была тут в гостях. Хотя с ней вряд ли бы что-то вышло. Моран слишком с ней сблизился. А, следовательно, союз с огненной дамой исключен, хотя это был бы лучший выход. Но у тебя остался только кинжал.

— А ты не слишком драматизируешь? С чего это вода кругом стала магической, а моя собственная родина оказалась для меня же западней? — хоть Дездемона и говорила с апломбом, а все же потянулась к кинжалу.

Он был холодным и тяжелым. Забирая его, она заметила, что пальцы Ловкача черные и продолговатые, как соломинки. Дездемона поранилась то ли о чешуйки на них, то ли о когти. Рассмотреть руку, дававшую ей кинжал, получше она не смогла. Ловкач слишком быстро ее отдернул. Красный рукав с широким раструбом моментально скрыл даже кончики его пальцев.

— Почему я должна тебе верить? — Дездемона зачарованно смотрела на серп рукоятки. На миг он зачаровал ее так, что она позабыла даже о гибели братьев.

— А у тебя есть альтернатива? — нагло хмыкнул Ловкач. — Ты будущая королева, но хоть один советник при дворе, кроме меня, у тебя объявился? Все служат Морану, а не тебе.

— Так я, по-твоему, будущая королева или все же жертва?

— А ты посмотри на тела внизу. Взгляни, как сильно они обезображены. Разве счастливому браку могла предшествовать такая трагедия?

— Я не верю в приметы и пророчества, — огрызнулась Дездемона.

— А я слышу, как взволнованно бьется твое сердце при слове «пророчество», — Ловкач приложил черный коготь к ее корсажу, расшитому драгоценными каменьями, будто броней. Как он мог слышать стук ее сердца через такую преграду?

— Тебя уже запугали пророчествами.

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую.

А она-то подумала, что он знаком с болотными дивами. Наверное, без накидки он оказался бы еще страшнее их.

— У таких как я просыпается много талантов, — похвастал он.

— Например, умение ползать по потолку. Как ты это делаешь? Что за существом нужно быть, чтобы легко заползать через стены и колонны на потолок?

— Ну, можно еще просачиваться в замочные щели с зеленым туманом, дружить с кладбищенскими духами и ставить клеймо в виде серпа одним касанием на всех, кто нам полезен.

— Кто вы?

— Нас много.

— Я вижу тебя одного, — Дездемона обратила внимание, что Ловкач появляется лишь тогда, когда рядом никого нет. Сейчас, пока она уединилась на галерее над залом, он старался держаться возле колонн, чтобы снизу его было не заметно. Он действительно очень ловок. Свое прозвище он оправдывает. А вот имел ли он хоть какое-то отношение к группе, напавшей на нее в саду?

— В вашем обществе есть обычные люди? — задала наводящий вопрос она.

— Смотря кого называть людьми, — загадочно откликнулся собеседник. — Но если ты о тех заговорщиках, которые неудачно попытались убить невесту короля, то они не из нашего общества.

Как быстро он обо всем догадался! Как будто читал ее мысли.

— Ваш знак похож на тот, который вышит у них на одежде, — Дездемона рассматривала массивный кинжал. От его тяжести внезапно заболели руки.

— Ты о серпе?

— Даже не пойму серп это или полумесяц, или что-то другое.

— Это знак Алаис.

— Кого? — Дездемона нахмурилась. Имя показалось ей знакомым. Оно как будто звучало во снах.

— Самого могущественного и красивого божества во вселенной. Им пользуется все, кто хотят приобрести могущество или вернуть себе назад приятный вид.

— Я не знаю о таком божестве.

— Это потому что ты безграмотна, как и большинство людей.

Дездемона нервничала и сама не заметила, как поранилась о серповидную рукоять. Ее насечки оказались острыми.

— Спрячь кинжал за корсаж, — посоветовал Ловкач. — Когда придет брачная ночь, он тебе понадобится, если не захочешь разделить участь братьев.

Золоченые ножны предохраняли от ранений, но сунуть кинжал за корсаж все равно было рискованно из-за насечек на рукояти. Однако выбора не осталось. Не расхаживать же по дворцу с оружием. Вернуть его назад уже не было возможности. Ловкач заполз по колонне на потолок и оплел его собой, будто красной паутиной. Он видоизменялся перед тем, как совсем исчезнуть.

— Если трупы не примут к утру чудовищный вид, то я удивлюсь, — пробурчал он с высоты. — Все, кого топят моргены, видоизменяются. И твои мертвые братья могут стать монстрами, и ты сама, если только не изгнать чудовище с королевского трона Оквилании. Только ты можешь это сделать. Лишь у тебя одной будет шанс остаться в его спальне наедине с ним. Вот тут-то у тебя и будет возможность с ним справиться. Перед символом Алаис уязвимы все, даже моргены. Так что не потеряй кинжал. Кроме него тебя ничто не спасет от смертельных объятий морского чудовища.

— Постой! Почему ты так уверен, что именно король чудовище?

— Сама убедишься, когда его разденешь, — Ловкач нагло свесил темную голову с уродливыми наростами. — Голова у него хороша, но изъяны тела легко скрыть одеждой. Как видишь, я и сам пользуюсь чем-то вроде мантии.

О том, каков Ловкач под накидкой, ей и думать не хотелось. Она и так уже заметила достаточно, чтобы испытывать к нему легкое отвращение. Но вот мысль о том, чтобы раздеть Морана, с самого начала была соблазнительной. Кто бы он ни был, но кроме страха он вызывал еще и томление.

— Что если у меня не хватит смелости убить даже чудовище?

— Морские боги давно присматривались к тебе, как к избранной. Быть их избранницей это означает стать жертвой. Тебе пора выбирать, кем ты хочешь быть: жертвой или героиней.

Красный лоскут накидки Ловкача был видел на потолке еще миг, а потом его будто поглотила мгла.

Дездемона спустилась вниз. Стоять одной на галерее вдруг стало неприятно, но и внизу рядом с готовыми к погребению телами братьев, оказалось не лучше. Хоть тела и забальзамировали, от них неприятно пахло тиной и водорослями. Посиневшая кожа пугала, а на ушах и лбах покойных наросло что-то вроде ракушечника. Казалось, что трупы деформируются. Ловкач на что-то такое и намекал. Трупы ее шести братьев стали напоминать подводных жителей, какими их описывают в легендах.

Дездемона захотела прогнать это впечатление. Ловкач просто ее запугал. Она наклонилась, чтобы поцеловать на прощание старшего брата. В дорогу она всегда провожала братьев поцелуем. Погребение это тоже путь, просто последний.

Не успела она наклониться ко лбу брата, как заметила, что мертвые губы от чего-то топорщатся. Стоило слегка на них нажать, и изо рта трупа выпала жемчужина.

Король возник внезапно, будто алый призрак, выросший из-под пола. Дездемона даже не слышала его шагов. Не удивительно, если вместо ног у него щупальца. Главное, чтобы он не вцепился этими щупальцами ей в горло. Хотя сейчас уже все равно. Горе душило изнутри. Она плакала. Моран смотрел на слезы, катящиеся по ее щекам, как на что-то непонятное. Он разве никогда не видел плачущих людей? Если до сих пор жил под водой, то, наверное, не видел.

Плакала ли когда-либо его мать, похищенная водяным? Дездемона не осмелилась спросить его об этом. Моран вел себя так холодно, будто она его чем-то прогневила. На трупы в саркофагах он вообще косился, как на нехорошую примету. Если это он их убил, то его неприязнь понятна.

Есть поверье, что трупы снова кровоточат, когда убийца оказывается рядом. Но утопленники, которые погибли не от ран, а от удушья, кровоточить не могут. Разве только из них польется гнилая вода.

Дездемона покосилась на Морана. Стыдится ли он невесты, которая в родстве с торговцами? Ее братья всего лишь купцы, погибшие во время обратного плавания к родным берегам. Он считал, что если их погребут с почестями, как героев, то ей станет легче?

— Их ровно шесть! — Моран обошел вокруг саркофагов. — Я думал, будет другое число. Похоже, у нас с тобой больше общего, чем я предполагал изначально.

— Для тебя является особенной цифра шесть? — изумилась Дездемона.

— Если она касается чьих-то братьев, то да, — Моран жестом отослал жрецов. Обычно они вели себя настолько горделиво, что не позволяли никому прерывать службу, но нового короля они тут же послушались и в молчании удалились.

— Я знаю, что в случае с родней число шесть может стать сущим проклятием, — признался Моран, когда рядом не осталось никого, кроме трупов. А мертвые свидетели беседы, как всем известно, не считаются.

Раньше Дездемона мечтала оказаться с красавцем-королем тет-а-тет, но сейчас она испугалась и возмутилась. Моран чем-то напоминал хладнокровного безумца, который поощряет всевозможные извращения.

— Как ты смеешь называть моих братьев проклятием? Они были единственными людьми, которые по-доброму ко мне относились.

Моран изумленно вздернул брови. В полумраке замковой крипты он выглядел одновременно и пугающим, и бесподобно красивым. Корона ему очень шла.

— На земле и в море формируются разные семьи, — после паузы вздохнул он. — Кто-то от своих семей добра не видит, а кто-то не умирает даже после смерти.

У Дездемоны на миг возникло чувство, что в шести трупах теплиться жизнь. Но все ее братья не дышали, ощущение было ложным.

— Не плачь! Больше я не позволю жителям Оквилании строить корабли и уплывать в чужие края, — пообещал Моран. — Для людей, занявшихся мореплаванием, всегда существует риск не вернуться обратно.

— Но многие хотят вести торговлю с заморскими странами. Ты им запретишь?

— Моим подданным не стоит заниматься купеческим делом и зря погибать.

— Они тоже твои подданные, — Дездемона не отрывалась от лиц мертвых братьев. — Или все твои подданные живут под водой?

Это была провокация, но Моран не рассвирепел, как она ожидала.

— Точно не там.

— Там никому не подчиняются?

— Там уже есть царь. А у меня как будто нет подданных ни там, ни здесь.

— Здесь у тебя есть рабы, целое государство запуганных рабов.

— Которые вообще меня не слушаются. Например, тебе я велел прекратить плакать.

У него что вообще нет сердца? Или есть морской комок щупалец вместо него в груди?

— Как можно не рыдать на похоронах собственных братьев? Вот ты бы…

— Если б кто-то уничтожил моих братьев, я бы дал ему награду.

Дездемона глянула на Морана так, будто он дал ей пощечину. Как можно было вообще такое ляпнуть, даже в ярости, но Моран не жалел о собственных словах.

— Ты не хочешь, чтобы они стали твоими соправителями, поэтому…

— Нет, я не хочу, чтобы они предпринимали хоть что-то.

— Почему?

— Потому что когда они что-то делают, случается беда.