Бесплатный фрагмент - Миссис Осень — 2020

Ирина Владимировна Пыхтеева (Пыркова) — жительница города Кулебаки Нижегородской области, родилась в 1979 году в семье простых рабочих.

Стихи писать начала с начальных классов. Все школьные годы активно писала и печатала стихи в местных газетах. Познакомилась с главным редактором одной из газет В. Ф. Черновым, который возглавлял литературное объединение «Лира». С ним проходила занятия и многому научилась в стихосложении. Однако, окончив школу, полностью забросила все сочинения на долгие годы.

Окончила Муромский педагогический колледж, а затем Нижегородский Государственный Педагогический Университет по специальности педагог-психолог. Работала с детьми в разных детских учреждениях, в кружках дополнительного образования, в школе, в детском саду. Спустя почти 20 лет после окончания школы вновь начала писать. А появление своих детей привело к мысли о сочинении детских сказок.

В конце 2016 года выпустила свою первую книгу со сказками в стихах для малышей «Вы знакомы с моей мамой?». В апреле 2020 года вышла вторая книга со стихами для взрослых «Давай подумаем, как жить».

В настоящий момент работает в Центральной библиотеке, является членом литературного Объединения «Лира» города Кулебаки.

Совсем недавно принята в кандидаты ИСП. Воспитывает троих детей. Пишет стихи для детей и взрослых. Очень любит творчество и не останавливается на достигнутом, старается совершенствовать свои навыки, чтобы снова и снова радовать любимых читателей.

Немного о себе

Кулебаки мои родные,

Нижний Новгород в двух шагах,

Здесь просторы шумят лесные,

И лазурь реки в берегах.

Здесь я выросла, здесь училась,

И до сей поры здесь живу.

Сколько в жизни всего случилось!

Белый снег порошил листву.

Белый снег порошил удачи,

Невезенья, потери, взлёт,

Только в жизни никак иначе,

Пусть не каждый меня поймет.

Я так долго свой путь искала,

Я пыталась себя менять,

Не поверив душе, скрывала,

Что умею стихи писать.

Я сжигала, рвала страницы,

Лист сминала, чтоб пальцы в кровь,

Но стихи, словно с неба птицы,

На бумагу садились вновь.

Поняла, никуда не деться,

Птиц с бумаги не стала гнать,

И сумела душа согреться,

Глядя в тоненькую тетрадь.

И сумела душа влюбиться,

В мыслей смелых ночной полет.

Помогли в этом рифмы-птицы,

Пусть стихами душа поёт.

Я судьбу свою повстречала

После боли, потерь и бед,

Будто жизнь начала сначала,

Будто мне 18 лет.

Есть супруг, есть семья и дети,

Есть семейной любви тепло,

Всех дороже они на свете,

Вместе мы всем ветрам назло.

Есть друзья, что протянут руку,

Есть свой дом и пушистый кот.

Он прогонит печаль и скуку,

Если вдруг она к нам придёт.

Я в добро, как ребёнок, верю.

И стараюсь друзьям помочь,

Злая зависть, не стой у двери,

Подлость, ложь, уходите прочь.

Я люблю раздавать улыбки

И улыбки ловить в ответ.

Пусть с листвой улетят ошибки,

Мною прожитых дней и лет.

Мне так мало от жизни надо.

Пусть простят меня недрузья,

Пусть друзья всегда будут рядом

И родная моя семья.

Да, ещё про кота забыла,

Рядом быть он всегда готов,

А чтоб нам веселее было,

Заведём ещё двух котов.

9 мая

С букетом ярко-розовых тюльпанов

С ребятами по городу идём.

Спешим поздравить с датой ветеранов,

С победой и с весенним майским днем.

Пришли. Открыл нам дедушка в мундире.

Лицо в морщинах, сердце в орденах.

Уютно, тихо в маленькой квартире,

А он спросил, как наши имена.

Зайти он пригласил, мы тихо сели,

А он нам фото в рамке протянул.

На нём два друга в новеньких шинелях.

Солдат взглянул на снимок и вздохнул.

Он вспоминал, как в том далёком мае

Был страшный бой, и нет пути назад,

А я закрыл глаза и представляю,

Как будто я на той войне солдат.

Как будто слышу я «Вперёд, пехота!»,

Как будто ранен я в лихом бою.

Я слышу злобный хохот пулемёта

И на ногах, едва держась, стою.

Фонтан земли от взрыва аж до сосен,

От дыма воздух горький и дрожит.

Ах, сколько зим и осеней и вёсен

Из пепла снег не тающий лежит!

Окончен бой, заштопаны все раны,

Ночной мороз бодрит меня слегка,

Солдаты спят, а я пишу для мамы.

И листья в трубке вместо табака.

А утром рано новая атака,

И немцев бесконечная река.

И вижу, чуть левее в буераках,

Осколком мины ранило дружка.

Подполз, поднял на спину и в укрытие,

Свинцовый дождь, как бешеный, свистел.

Мыча от боли кровь ладонью вытер,

Я не себя, его спасти хотел.

Мы гнали немца, вот уже граница,

Беги, фашист, сворачивай домой!

Пусть вместо пуль поют над нами птицы,

И расцветают ландыши весной.

Открыв глаза, очнулся я и вижу —

Солдат с морщин смахнул слезу рукой.

— Ты знаешь, мой дружок тогда не выжил.

Ну, почему не он, а я живой?!

Ну, почему его достала мина?

Ну, почему никто не смог помочь?

Он так мечтал подкинуть в небо сына

И выдать замуж выросшую дочь.

Стоял букет подаренных тюльпанов

И фото в старой раме рядом с ним.

В тот день мы вспоминали ветеранов,

Тех, кто не смог домой прийти живым.

Рассказ перед глазами, как картина.

И у меня с тех пор мечта точь-в-точь —

Я так хочу подкинуть в небо сына

И выдать замуж выросшую дочь.

Пусть никогда у нас войны не будет,

Пусть будет небо чистым голубым.

Пусть будут помнить тех героев люди,

Кто с той войны не смог прийти живым.

Алтарь поэзии

Крадётся ночь бесшумно и незримо,

Но мне в постели мягкой не до сна.

О, люди, я больна неисцелимо,

Стихами до беспамятства больна.

В плену у рифм, с цепями из катренов,

В душевной страсти мучаюсь без снов,

Под занавесом звёздных ламбрекенов

Плету я кружевной узор из слов.

Плету порой нескладно, неумело,

Но я учусь у ветра и весны.

Несу я на алтарь таланта смело

Ночные неувиденные сны.

О, гений, исцелиться мне поможешь?

Ответом стали птичьи голоса:

«Ты не писать, увы, уже не сможешь,

Тебя приговорили небеса!»

Что ж, если я одна из тех талантов,

Кто древний дар твой может отыскать,

Позволь мне хоть один из бриллиантов,

Одну из тайн твоих не упускать.

Добавлю в жертву к снам свою свободу.

Свободы не желаю, не хочу.

Снимайте цепи, в зной и непогоду,

Я никуда уже не улечу.

Я никуда без нового куплета.

Пока живёт земной зелёный шар,

Такая, видно, доля у поэта,

Нести покорно Богом данный дар.

Не всем по вкусу будет моё слово,

Но им я, как умею, дорожу.

Непризнанной людьми я быть готова,

И на алтарь гордыню положу.

Прошедший через горечь поражений,

Признания почувствует полёт.

Воскликнут люди: «Браво! Мастер, гений!»

И скромно улыбнётся рифмоплет.

Несу я в жертву слезы неудачи,

Их на алтарь с гордынею кладу.

Не думайте, я в трудный миг не плачу,

Доверие друзей не подведу.

Талантом я мечтаю поделиться

С тем, кто дружил, кто рядом был в пути.

Мне слава без друзей не пригодится,

Венец побед одной не унести.

И пусть опять ночами мне не спится,

До слёз порой, стихами я больна,

Не нужен врач, я не хочу лечиться,

В поэзию я с детства влюблена.

Бродяги

В осенней хляби город весь промокший.

В час-пик, когда у всех немало дел,

Сидел котёнок грязный и продрогший,

И на прохожих с жалостью глядел.

Глядел и ждал, вдруг кто-нибудь поможет,

Глядел и ждал, глазёнки не сводя,

В желудке голод нестерпимо гложет,

И шкурка не спасает от дождя.

«Возьмите, я вам очень-очень нужен!»

Он взглядом с болью каждого просил.

Малыш охрип, наверное, простужен,

И выбивался из последних сил.

Шли мимо доктора и бизнесмены,

Коляски с малышами в детский сад,

Учитель в шляпе, дяденька военный,

Все отвести скорей старались взгляд.

Никто не взял и не остановился,

Промокший хвост никто не пожалел.

На город серый вечер опустился,

И серый дождь гулял себе без дел.

Бездомный дед сидел на остановке

С протянутой дрожащею рукой.

Просил на корку хлеба мелочёвки

И водки на стаканчик на другой.

Он подошёл к промокшему котёнку,

«Эй, малый, как зовут тебя?» — спросил.

И, расстегнув худую рубашонку,

За пазуху котёнка посадил.

«А ну влезай скорей сюда, бедняга.

Ишь, как дрожишь, не ужинал, поди.

Ты, как и я, законченный бродяга.

Быть может нам с тобою по пути».

Старик штаны поправил, шмыгнул носом,

Зажал монеты в высохший кулак.

И, сам себе под нос, ворча вопросы,

Хромой походкой двинулся в кабак.

Увидев старика привычным делом,

Налил стакан хозяин кабака,

Но дед не взял, разжал кулак несмело

И попросил на деньги молока.

Валентине

Я тебе признаюсь по секрету:

В этих стенах рифмам тесно стало.

Как поэт знакомому поэту,

Расскажу, что дней в неделе мало.

Расскажу, что мало стало ночи,

Мало звёзд на небе предрассветном,

Кто себе забрать все это хочет?

Кто ворует рифмы незаметно?

Кто закрыл в своём кармане звёзды?

Кто украл свободные минуты?

Может быть, искать пропажу поздно?

Только не сдаюсь я, почему-то.

Я ищу средь серых будней быта

Тот маяк, что верный путь укажет,

Но дорога тернями покрыта,

Иногда размыта грязью даже.

Я тебе признаюсь по секрету,

Можешь без сомнения мне верить,

Что в тебе нашла я вновь все это,

Что находки больше, чем потери.

Василёк

Песню пел печальную Ромашке

Синеглазый парень Василек.

И с ветвей насвистывали пташки,

Как он в этот вечер одинок.

Снились Васильку её реснички,

Золотые солнышки — глаза,

Белые Ромашкины косички —

Чистые, как дождика слеза.

Улыбалась грустно, чуть заметно,

Расправляя длинный сарафан:

— Друг мой, ты страдаешь безответно.

По душе мне розовый тюльпан.

Лишь ему дарю я свои взгляды,

Умываюсь утренней росой,

Надеваю белые наряды,

Чтоб пленить его своей красой.

Слыша речь ответную, влюблённый

Василёк беспомощно сникал,

Но надеждой-верой окрылённый,

Для любимой снова напевал.

А Тюльпан Гвоздике слал поклоны,

Головой приветливо кивал,

Свой листочек длинный и зеленый

Ласково навстречу простирал.

Но Гвоздика горестно вздыхала —

Ни к чему приветы и поклон.

До рассвета ласково шептала

Имя ей любимое Пион.

Не вздыхай, Гвоздика, понапрасну,

Не оценит слез твоих Пион.

Знают все в окрестности прекрасно

В Розу королеву он влюблен.

Страстью безответною томима,

Отвечала Роза, чуть дыша,

— Не тобой желаю быть любима,

Не тобой больна моя душа!

Жду я вечер, песнь услышать мне бы.

Ведь не ты, Пион, моя тоска

Ты бы видел чистые, как небо,

Голубые очи Василька.

Ты бы слышал этот сладкий голос,

Этот нежный, этот чудный звон.

Безнадёжно сердце раскололось.

Не в меня, в Ромашку он влюблен.

В жизни очень часто так бывает,

Что, не видя счастья в двух шагах,

Мы мечтаем, плачем и вздыхаем

Не о тех, кто нас рисует в снах.

Не о тех, кто нам стихи читает,

Не о тех, кому нужны лишь мы.

А о тех, кто о других мечтает,

И как мы, печально влюблены.

Ветеринарам

Профессий в мире разных сколь угодно,

Престижных, современных, деловых.

И кто-то может скажет, что не модно

Лечить зверей беспомощных больных.

Лечить, спасать от хворей и болезней,

Лечить, чтоб облегченье принести,

И знать, что для кого из них полезней,

И даже жизнь животному спасти.

Собаки, кошки, лошади, коровы,

Морские свинки, белки, грызуны…

Хотят, как люди, быть всегда здоровы.

И терпят боль, когда они больны.

Любой хозяин мордочек мохнатых,

Заметив у питомца боль и жар,

Зовёт на помощь белые халаты,

И рад всегда помочь ветеринар.

Он тоже врач, но сердцем он добрее.

Не объяснит, не скажет пациент,

Как чувствует себя и где больнее.

Но знает врач, какой взять инструмент.

В работе столько силы и заботы.

И сколько благодарности в ответ,

Когда спасешь хвостатого кого-то

Не скажет он «спасибо» и «привет».

Зато в глазах вся преданность и ласка,

И мокрый нос в ладонях добрых рук,

Так хочется, чтоб явью стала сказка,

Чтоб мог сказать четвероногий друг.

Как рад, что не тревожит больше рана,

Как счастлив он, что снова стал здоров.

Пусть не устанут добрые, как мама,

Сердца ветеринаров-докторов.

Взрослые дети

Как быстро, повзрослев, уходят дети.

Они, как будто, рядом, но в умах

Зовёт к другим высотам свежий ветер,

Ещё чуть-чуть, осталось сделать взмах.

Лишь взмах на неокрепших детских крыльях,

Отведать вкус открытий и побед,

Горит мечта скорее сделать былью

Тот яркий мир, что дарит интернет.

И слез родных, как-будто не заметят,

Махнут рукой с беспечностью юнца,

Им не понять сердечных мук о детях,

Слез матери, волнения отца.

И мчатся в путь к вершинам, к звездам, к счастью,

Без тормоза по встречной полосе.

Желанием гонимы, властью, страстью,

Вращаются, как белки в колесе.

«Я жив-здоров, я цел, я скоро буду».

И снова в телефоне тишина…

И зря готовит мать на стол посуду,

И тень отца дежурит у окна.

Их занятость, забывчивость, небрежность

Оставит на сердечке новый шрам.

Но, как глоток лекарства, сына нежность.

Не забывайте, дети, пап и мам.

И вам придётся встать на то же место,

Услышать, как жестока тишина,

Посуду ставить, зря готовить тесто,

Дежурить, тенью стоя у окна.

Вишнёвый компот

(басня)

В июльский день в саду поспели вишни.

И были вишни очень хороши.

Все ягоды с ближайших веток нижних

С восторгом оборвали малыши.

Сварить компот задумала хозяйка.

Взяла корзинку, ягод бы собрать.

Но, вот беда, была она лентяйка,

Пытаясь вид работы создавать.

Пришла, как манекен, у вишни встала,

Тащить корзину было нелегко.

Чуть отдышавшись, голову задрала,

А ягод бусы рдеют высоко.

«Стремянку дать? Залезь с неё повыше».

Через забор советует сосед.

«Ты с места не дотянешься до вишен».

Но вверх тянуться ей желанья нет.

«Избалованы нынче стали люди»,

Хозяйка молвит, будто невзначай,

«Компот мой пить да разве ж кто-то будет?

Всем только б лимонад, да сладкий чай».

И, напевая, взгляд направив в небо,

Обратно зашагала налегке.

Компот никем, в тот вечер выпит не был,

Увы, ведь не был сварен он никем.

Чтоб сладким был компот или варенье,

Чтоб радовал в любых делах итог,

Работать надо с радостью, без лени

И приложить усердия чуток.

Война и мир

Жена и муж поссорились. Бывает.

В любой семье без ссор не обойтись.

Чья правда, чья вина, никто не знает.

Но в мыслях у обоих — разойтись.

Жена кричит, муж топает ногою,

Доказывают каждый правоту.

И гнева раздражённого не скроют,

Пожаром пышут оба за версту.

Любовь вздохнула, отошла в сторонку,

Быть может, вспомнят, бедные, о ней.

И плачет Счастье жалобно и тонко,

А шум и крик становятся сильней.

Жена кричала: «Уходи, проклятый!

Всю душу измотал. Устала жить!»

А муж в ответ: «Ты дура!» … дальше матом.

«Таким не стоит замуж выходить!»

Муж в яростном безумии краснеет.

Жена слезами горько залилась,

А за окном на улице темнеет,

И дождь мешает уличную грязь.

Звенела горько битая посуда,

Стучал об стол кувалдою кулак,

Возникшая беда из ниоткуда,

Не унималась ни за что никак.

Дождь каплями в окно чуть слышно звякал,

От громких слов родителей своих

Испуганный малыш в кроватке плакал,

Но мир исчез, как-будто, для двоих.

Муж на супругу не взглянул ни разу,

Жена в безумстве бешеном кричит,

И колкие, увесистые фразы,

В лицо бросает, будто кирпичи.

Разбитая в шкафу на кухне дверца,

Разбитый в раме свадебный портрет,

И вдребезги разбитые два сердца

Кричали, что назад дороги нет.

Устали оба, муж в порыве топнул,

Швырнул под стол подаренный бокал,

Ей на прощанье дверью громко хлопнул,

По лестнице без лифта зашагал.

Она хотела броситься вдогонку,

Чтоб докричать обидные слова,

Но в детскую с цветочками пеленку

Беспомощно уткнулась голова.

Он вышел из подъезда в поздний вечер,

Сел на скамейку, нервно закурил,

Не чувствуя, как дождь тиранил плечи,

Мужчина сам с собой заговорил.

Домой ни шагу, даже ни звоночка,

Чем так вот жить, то лучше одному,

Да только дочка, маленькая дочка

С улыбкой мамы вспомнилась ему.

Как солнца луч, нежна её улыбка,

По-детски, беззаботна и чиста.

И эта ссора — горькая ошибка.

Начать все нужно с чистого листа!

Как жить без них, не слыша и не видя?

Как мог он так? Как больно им сейчас!

Себя уже за слабость ненавидя,

Мужчина вытер локтем слёзы с глаз.

Домой идти, бежать без промедленья,

Сказать, что любит, с силою обнять,

И попросить за все слова прощенья,

Чтоб никогда тот день не вспоминать.

Минуты шли, Жена рыдать устала.

В кроватке громко плакало дитя.

Промчалась вечность, времени не мало,

Настроена супруга не шутя.

Ну что раскисла? хватит, дура, плакать!

Забыть ребёнка как же ты могла?

И вытерев со щек и с носа слякоть,

Малышку нежно на руки взяла.

С неё довольно. Надо ставить точку.

Обида гложет, жжёт огня больней,

Да только дочка, маленькая дочка

Его глазами смотрит в душу ей.

Его глаза — два страстных океана,

Два нежных неба цвета бирюза,

Для сердца два чарующих капкана.

И у малышки папины глаза.

Поплакала, подумала, остыла,

Что натворила с грустью поняла,

Причину ссор давно уже забыла.

Ну как она с любимым так могла?

Догнать, вернуть, к плечу его прижаться,

Прощения за глупость попросить,

Она не будет больше обижаться,

И рвать любви невидимую нить.

Бежала по холодным вязким лужам,

Искала взглядом в серой темноте,

Он лишь один ей мил и очень нужен,

Но мимо шли прохожие не те.

Она нашла его на перекрёстке.

Счастливым был в истории финал.

Он для супруги в стареньком киоске

Букет цветов любимых покупал.

Когда обидой разум затуманен,

Бросать слова в горячке не спеши.

Ты вспомни всё, что было между вами,

Что накрепко связало две души.

Семей без разногласий не бывает,

Но чтоб в любви на годы преуспеть.

Знай, счастлив тот, кто вовремя прощает,

Не дав собой эмоциям владеть.

Ворчун

Ворчал сердитый пылесос,

Заглатывая крошки,

— Опять дом мусором зарос,

И шерстью после кошки!

Опять мне до ночи жужжать,

Есть пыль и лазить под кровать.

Опять печенье кто-то ел

И нет мне отдыха от дел!

Жужжал, бубнил, рычал, ворчал

И вдруг нежданно замолчал.

Сломался бедный пылесос

И не суёт под шкаф свой нос.

А веник, строгий старичок,

Сказал ему, подняв бочок,

— Тебе ли, сильному, ворчать,

Тебе ль не лазить под кровать!

Пока ты молод и горяч,

Себя от трудностей не прячь.

Настанет день, придёт тот час,

Подкараулит старость нас —

И будешь охать и стонать,

И жизнь былую вспоминать.

И я был молод и горяч,

И я за пылью гнался вскачь,

И я работать не хотел,

И уставал от разных дел.

Пришла пора, тебя купили,

А обо мне совсем забыли.

Стою в углу день изо дня,

И нет работы для меня.

Теперь здесь сохнуть одному,

Совсем не нужным никому.

Я понял в жизни угловой:

Пока ты нужен, ты — живой!

Пока ты нужен, нужно жить

И пользу людям приносить.

С какой бы радостью опять

Залез под кресло и кровать.

Подмёл бы всё до крошки

И шёрстку после кошки».

И тут случилось чудо вмиг.

Хозяйке нужен стал старик.