Бесплатный фрагмент - Мир в картонной коробке

Мир в картонной коробке

Некоторым людей не нужен весь мир, им нужна лишь коробка и собственное воображение (с) Алекс Бэнг

Часть первая. Окрылённость

Нарисованные сны

— Чем занимаешься, Ань? — дверь в комнату открылась и внутрь вошла женщина в старом застиранном халате. — Опять рисуешь? — заглянула она через плечо девочки.

Лист бумаги оживлял мир, которого не существовало в действительности. Перевёрнутое небо, за которым безмолвно наблюдали сидящие на синих верхушках деревьев мохнатые птицы, отражалось в крутом повороте уходящей за солнце реки.

— Только вот целыми днями красками и мазюкаешь. Ну и что это? Такого ж не бывает!

— Как не бывает, мам? — переспросила Аня. — Я же это нарисовала.

— Но ты посмотри на улицу! — возразила её мама. — Такие деревья, ну где ты такие видела? И всё своих чудиков рисуешь. Сейчас ещё начнут такие, как они, ходить по улицам — только намалёванные, с рогами. Страшные. Нет, бы что полезное сделала!

Что полезное сделать, Аня не знала. Ведь она уже и так вымыла пол, выкинула побитую посуду, а на собранные бутылки купила домой продукты. Поэтому она просто вздохнула и отложила краски в сторону. С матерью лучше не спорить, если не хочешь быть побитой. Мохнатые птицы тоже затаились под кроватью…

— И что ты собираешься делать? — едва мать скрылась за дверью и девчушка улеглась в постель, как по ножке кровати, семеня тонкими лапками, на подушку забрался огромный паук, уставившись на художницу шестнадцатью парами глаз.

— Она не верит в вас, — пожала плечами Аня, уткнувшись носом в одеяло. — Никто не верит.

— Но ты же веришь? — попытался изобразить улыбку членистоногий, теснясь от прилетевших и усевшихся на одеяло птиц. — Просто соглашайся.

И паучок в который раз протянул девочке кольцо. Но в этот раз он не стал ждать, возьмёт она его или нет, а просто положил рядом с ней.

— Как я могу не верить в тех, кого сама выдумала, — улыбнулась Аня в ответ, смотря, как кровать прямо на глазах превращается в оранжевую траву, а синие верхушки деревьев мелькают где-то вдали. — Но я… пока не готова.

Сегодня ей опять не хотелось думать о том, что будет завтра. День только начинался, вместе с погасшим светом во всем доме. Стоило только закрыть глаза и погрузиться в мир, нарисованный красками на листе.

Всё началось с первым цветным листком, с первым рисунком, возникшим в голове. Он перенёсся в этот поначалу маленький мир фантазий, яркую оранжевую поляну, которая со временем стала расширять свои волшебные границы. Дороги, дома, мосты — всё это было виденьем маленькой девочки, которая и позже не желала расставаться со своими друзьями, рисуя для них новые истории.

Паук Анахра — первый обитатель её мира, был страшным жителем дремучего леса, пока они не подружились.

Но, когда ты сидишь на полянке из песка и мармелада, то забываешь о том, что всего этого не может быть в действительности. Здесь всё было не менее реально, чем хрущёвка, где привыкла жить Аня вместе с родителями. Только вместо ободранных обоев, ссор родителей и нередко поколачиваний девочку ждали её фантазии. Её собственные нарисованные сны стали ниточкой к этой новой вселенной, которую она могла создавать и которой она могла управлять. В её мире можно было не думать о времени, деньгах, возрасте и правилах — поэтому здесь никогда не бывало скучно, здесь можно было жить без ограничений.

Но с каждым новым кусочком своей вселенной, Ане всё труднее было возвращаться в ту реальность, в которой она жила. Ведь в комнате со старой скрипучей кроватью всё превращалось в застывшие рисунки на листках бумаги, в то время как там всё было таким живым…

Это так сложно, когда твой настоящий мир хранится в тебе и в картонной коробке из-под обуви. Ведь однажды проснувшись, ты можешь обнаружить, что коробки не стало, а он, представляющий собой старые рисунки, отправился на скрутки сигарет. И твоя маленькая вселенная, как звезда, потухла, превратившись в серую кучку пепла. И только небольшой кусочек сна всё ещё продолжает оставаться на столе в комнате, там, нетронутый.

— Они всё равно были старые, а ты нарисуешь новые, — беззаботно сказал отец Ани, попыхивая самокруткой. — И вообще, почему ты здесь? Сча же этот… праздник, как его… — попытался собрать в кучу последние неотпитые извилины мужчина. — Ах, да и чёрт с ним. Пппшла отсюда, конфеты собирать! Может, что к столу принесёшь! Ик.. — захлопнулась за ним дверь и только слышен был звук открываемой бутылки.

Слёзы брызнули из глаз Ани, но она уже больше не раздумывала.

— Как думаешь, они будут скучать? — спросила девочка, надевая кольцо на палец.

Одеяло вновь стало оранжевой поляной, зовущей взобраться на холм.

— Все мы боги только своего мира, — ухмыльнулся паук. — Кто-то создал тебя и твой мир, в то время как ты создала мир для кого-то другого.

— Значит, пора засыпать?

— Нет, пора просыпаться… Добро пожаловать в своё королевство, принцесса!

***

— Говорят, что, когда люди находятся в продолжительном летаргическом сне, их души переселяются в другой мир. Будем надеяться, она вернётся, — вздохнув, сказал врач медсестре, кидая взгляд на верхушки синих деревьев. — Это лежало возле неё? Красивый рисунок, — задержался он взглядом на листке.

Вор

Иногда я подолгу стою возле сушилки в ванной, пытаясь согреться. Ловлю холодными пальцами тёплый воздух… Но как бы я не старался, спустя секунды они также холодны, как и моё тело, будто покрывшееся льдом изнутри. И я вновь иду искать тепло…

Я ворую его крупицы у тех немногих людей, которые ещё могут его подарить. Ложу на их дно своего старого обтрепанного чемодана, подсчитывая скудные остатки. Каждое искреннее слово, благосклонный жест или неравнодушный взгляд…

Но как бы не был я искусен, мой воровской заработок скудеет день ото дня. Воровать тепло становиться всё сложнее. Люди почти перестали им делиться, держа внутри, и становясь такими же холодными ворами, как и я сам. Они разрезают тепло равными кусочками, затем раздавая впустую тем, кто этого не стоит. Другие же научились замещать его дешёвыми подделками, которые многие, увы, принимают за чистую монету. Они создают наклеенные улыбки и приторно-сладкий словесный клей по цене дороже настоящих.

Но я всё также пытаюсь найти тепло в магазина и переходах, на узких тропинках и в поездах… А в толпе часами выискиваю подходящих людей, и незамеченный, тайком вытаскиваю тепло из тех немногих не очерствевших душ.

Я знаю, что однажды, когда в мире останется совсем мало искренности, меня поймают, и я открою свой чемодан, и всё тепло, что в нём есть, даст согреться всем тем, кто, как и я, разучился его создавать.

А пока… всё, что мне осталось, греться от чужих душ.

Даже самый уникальный человек всего лишь чей-то шаблон

(с) Алекс Бэнг

Замереть в глубине измерений

Так хочу уткнуться я в подушку, стол, кафель ванны и закрыть свои глаза,

И в это быстрое мгновение ощущать, что жизнь в округе замерла.

Остановить всё её течение, не слышать звуков, даже эту тишину,

И словно шар представить это время и поместить туда себя одну.

Пусть вдалеке жужжат машины, будет ругань, всё, чего порой не перечесть,

Пусть будет там, в том далёком мире, а не здесь, где сейчас я есть.

Я отойти хочу от всех сомнений и от решений нужных всякий раз,

Я становлюсь прозрачной и недвижной, обо всём забывая в этот час.

Освобождаю голову от мыслей, а остальное всё перенесу,

Пусть остается только моё тело, если во времени его не растворю.

И словно манекен в витрине, хочу без мыслей и желания лежать…

Я лишь одна в глубине измерений и больше никому о них не знать.

Ищу её

— Скажите, Вы не видели её? — обращалась девушка к случайным прохожим, цепляясь за рукава. Но те, посмотрев на неё, как на сумасшедшую, отворачивались и уходили прочь.

— Извините, вы… — переходила она к следующему путнику, но получала лишь отказы кивком головы.

Следом за ней, путаясь в ногах прохожих, бежала собачонка и визгливо тявкала, отпугивая тех немногих, кто просто говорил: «Нет». Серое небо сгущалось, и прохожие торопились в квартиры своих домов, греться тёплым чаем. Но, очевидно, плохая погода не волновала девушку, она продолжала спрашивать, просяще заглядывая в глаза людей. Но ни один из них не давал ей ответа. Возможно, они и правда не знали, а, может, их отпугивала странная табличка на груди незнакомки, смысл которой вероятно был понятен только ей: «Ищу музу».

А девушка оставалась стоять, едва сдерживая в глазах слёзы и обращаясь к своей маленькой спутнице, будто там могла понимать смысл её слов: «Слышишь, мы обязательно её найдем!». Дождь усиливался, прохожих становилось всё меньше, а луж — всё больше… Сливаясь, они превращались в поток, старавшийся поглотить тряпичные кеды этой странной незнакомки. Её длинные волосы, неприкрытые шапкой, и твидовое пальто в клетку совсем вымокли, когда она, потеряв надежду, прильнула к серой стене, укрывшись под козырьком подъезда. Собачка прижалась к её ногам и посмотрела на хозяйку. Та лишь грустно улыбнулась.

Девушка сняла табличку и положила её возле себя, присев на корточки. Грянул гром и вместе с ним с улиц исчез последний прохожий. Незнакомка вздохнула и достала тетрадь из своей сумки-почтальонки.

— Лава, смотри, — сказала она, обращаясь к своей маленькой спутнице и указывая на строки в тетради. — Видишь, она исчезла два дня назад вечером в 18 часов. Тогда был написан последний стих.

Собачка тявкнула, вильнув хвостом.

— Я не знаю, куда она могла исчезнуть, — вздохнула девушка, — я искала её дома под кроватью, в шкафу и на подоконнике, даже в вазе с конфетами её не оказалось. Как думаешь, она ушла насовсем? Решила найти более талантливую писательницу?

Собачка поджала хвост, протяжно подвывывая.

— Ты что делаешь, а? — из-за двери подъезда показалась старушка, держа веник в руках. — Ишь, расселась тут, — прикрикнула она.

— Простите, я просто… — виновато произнесла девушка, бросая взгляд на край таблички, мокрый и раскисший от дождя.

***

— Значит, потеряла, говоришь? — чмокнула губами старушка, потягивая чай из фарфоровой кружки с розовыми цветами.

Девушка кивнула, осторожно взяв ложечкой малиновое варенье из вазочки.

— Эх, было и моё время, я писала, — продолжила старушка, зажмурив глаза. — ты пей чаек, Анечка, я и зверю твоему налила уже в блюдечко. Смотри, ты, какой дождь на улице пошел, глядишь, до вечера не кончиться.

Дождь стучал по подоконнику и крупными каплями стекал по окну. Девушка перевела взгляд на кухонный стол и сильнее сжала кружку, чувствуя, как её тепло медленно перетекает в пальцы.

— Знаете, она внезапно так ушла… — продолжила Аня. — И вот…

— Чего уже тут, — улыбнулась старушка, — бывает и такое. Тут искать бессмысленно.

— Как так? А что делать тогда? — удивленно взмахнула ресницами девушка.

— Обратно приглашать надо, — улыбнулась бабушка. — Видно было то, из-за чего уйти. Ты домой приди, достань вновь свои тетради, куда пишешь, а пока другим делом займись. По дому работу сделай, с друзьями встреться или почитай.

Аня вздохнула. Бабушка встала из-за стола и стала собирать кружки.

— А давайте я вам помогу сначала, — предложила девушка. Вдвоем они стали собирать со стола и мыть посуду.

— Муза она у всех есть. Только мы о ней как-то забываем, — продолжила старушка. — Не балуем.

— Это из-за того, что я дома сижу всегда, она обиделась? — спросила Аня.

— Может и от этого. От того, что не узнаем ничего нового, интересного, где же ей взяться?

— Где? — повторила девушка.

— Вот и я о том. Муза она людей любит, приключения всякие. Жизнь она любит, знаешь? Поэтому со временем как-то сложнее найти её. Поэтому жить нужно, просто жить. И так, чтобы было от чего хотеть творить, от чего радоваться или грустить.

— А я её искать отправилась, подсказки искать…

— Иногда и музе отдых нужен. Ты подсказки в книгах ищи и в себе. В своём воображении. А главное мечтать надо, сильно мечтать…

— А о чём мечтать?

— Обо всём. О чём хочешь. И о мечтах писать, а если не о них, значит, о жизни пиши.

— А если радуешься и всё делаешь, кажется, вот-вот напишешь что-то, а писать ну никак не хочется?

— А это уже лень вмешивается, её гнать метлой надо, — улыбнулась бабушка.

— Кажется, мы уже и прогнали, — улыбнулась девушка в ответ, протирая тарелочку. — Может, вам ещё чем-то помочь надо?

— Нет, пойдём я тебе лучше свою музу покажу, — ответила старушка и отправилась к книжной полке.

На продавленном диване Аня и старушка смотрели серые снимки из альбома с фотографиями. Бабушка говорила, а девушка внимала её словам, собачка жалась к ногам и тоже тихонько слушала.

А муза в это время молча наблюдала и, улыбнувшись, тихо прошмыгнула в сумку-почтальонку, висевшую на ручке двери.

Я не проснусь одним утром.

Я не проснусь одним утром.

И хочу оставить в памяти всё то, что со мной было.

Снег, что падал крупными хлопьями,

Мои счастливые мысли…

Я ведь думала о тебе.

Мне хочется сохранить это тепло в душе,

И я позволю себе такую роскошь…

Однажды я не проснусь,

Чтобы со мной это было навеки,

То, что принадлежит только мне,

И немного тебе,

То, что связывает нас всех, и что важно для меня…

Сегодня было особенно прекрасным-

Ведь так проснулся дождь, что стучит по крыше.

И так глаза открыты перед солнцем, а ветер теребит волосы.

Нет, я не устала, я просто хочу сохранить эти моменты…

И я не проснусь…

Хотя нет, я просто стану жить вечно.

Навечно с тем, что так дорого, и никогда теперь меня не покинет.

Прости меня, за мое желание.

Прости меня, за такую роскошь.

Просто за то, что завтра я не проснусь.

Кто-то скажет, что будет помнить вечно,

И утром я не проснусь,

Но на лице пусть будет улыбка от этой маленькой лжи,

Ведь я не останусь в ваших мыслях….

Как жаль, что ничто не вечно.

Длиною в жизнь

23:00. Свет во всей больнице уже давно погас, и в палате горит лишь ночник. Я меняю капельницу, стоя возле кровати больной и держа её за исхудавшую белую руку. Одеяло скрывает тело, но заметно, какой маленькой и почти невесомой она стала за время своего пребывания. Я вздыхаю про себя, чувствуя, как стрелки на её часах начинают замедлять свой ход. И мы оба молчим, так как всё прекрасно знаем. Врачи — не волшебники. Закончив свою работу, я ещё раз поднимаю свои глаза на неё. Женщина лишь пытается улыбнуться и её последний взгляд выцветшими глазами ухватывается за меня. Саша…

Крик в соседней палате заставил меня поспешить туда. Я успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как сестра проверяет рефлексы ребенка легким хлопком. Это девочка. Саша…

Она растёт прямо на глазах и вот Саша уже сидит возле рождественской ели, рассматривая припрятанные игрушки. Ей достается мягкий тигр, которого она сразу прижимает к себе и тут же называет любимой игрушкой. Её каштановые волосы убраны в забавный хвост, который развеивается от легкого ветра.

Ветер становится всё сильней, и девочка едва удерживает шапку. Сегодня она с родителями идёт в школу. Рядом так же спешат дети, теперь для неё всё серьезно, а в маленьком портфельчике лежат первые учебники. Она старается выглядеть серьёзной и задирает нос, видя проходящего мимо мальчишку. Тот лишь улыбается ей в ответ и что-то зажимает в кулаке.

— Что это у тебя? Ну, скажи, ну, скажи… — Саша едва сдерживает терпение, комкая школьную форму.

— Сядь немного ближе, — в глазах юноши поблескивают смешливые искорки. Девочка пододвигается.

— Ещё… — говорит парень и когда Саша оказывается прямо напротив него, раскрывает ладони перед её лицом и целует…

— Горько! Горько! — слезы счастья появляются на глазах невесты. И даже завистливым взглядам подруг не испортить этот праздник. Тот самый парень протягивает ей бокал и девушка розовеет от выпитого шампанского…

— Это самый прекрасный вечер в моей жизни, — улыбаясь, Саша смотрит в глаза своего мужа. Шум моря вместе с криком чаек доносится издалека до их ушей. Солнце уже садится за горизонт и девушке хочется, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.

— Говорят, чтобы вернуться, нужно оставить что-то в море.

Саша замахивается и кидает камешек в море…

Он летит далеко-далеко за облака, и женщина едва видит запущенного в небо летучего змея.

— Мам, мам, мы его не потеряем? — маленький мальчик цепляется за подол юбки, и Саша гладит его по голове.

— Далеко не улетит, — говорит она и сильнее наматывает нитку.

Нитка случайно рвётся — и Саша вздыхает. Придется переделывать заново. Она откладывает вязание и с умилением смотрит, как внук играет с кошкой. Уже вечереет, и скоро пора будет спать…

— Не спите, не спите… — я зову её, но Саша не открывает глаза. Свет проникает и отражается солнечными зайчиками на стенах больницы. Кажется, её время пришло.

***

— Как жаль, что врачи не волшебники, — вздыхает медсестра, кладя руку на моё плечо.

— Знаешь, врачи не волшебники, зато сама жизнь… она волшебна, — тихо говорю я, туша окурок.

В детстве мне всегда казалось, что все люди вокруг меня ненастоящие. Что я одна живая, окруженная не то роботами, не то ещё кем-то. Я думала, что только я могу чувствовать, смеяться или плакать, а другие лишь подражают.

Я думаю, что если бы всё то, что с нами происходит, было запрограммировано, я бы не смогла с этим смириться. Тяжело осознавать, что всё, что с тобой происходит или должно произойти, идёт по строго определенной схеме, как стрелка в часах. Но, я верю, даже в них бывают сбои… (с) Алекс Бэнг

Мир, который больше мне не принадлежит

Мне кажется, что каждый день от меня отрывают кусочки. Частички моих мыслей, грёз и души… Осталось ещё сердце, но прошу, не отбирайте его у меня. Ведь это последнее, что у меня осталось. Последнее, что удерживает меня в этот волшебном мире, пока я окончательно не оказалась в вашем.

Старая потрёпанная тетрадка со странными рисунками и записями — моими мечтаньями. Детские, пустые, ярко-лиловые — они были частью этого мира. Куда-то далеко в небо, они поднялись высоко-высоко и рассеялись в дымке чьего-то сознания. Теперь они уже больше не будут моими.

Я убрала своё платье далеко в шкаф, я ведь больше его не надену, я же теперь не принцесса. С меня сняли корону, а мои пышные каштановые кудри распрямились и почернели… Мой плюшевый мишка оказался в чужих ручонках. Нет, я не прогнала его, он просто ушёл от меня. Я больше ему не нужна и теперь он живет в чужом дворце. Прощай, мой друг! Теперь на его месте стоят бессмысленные стеклянные статуэтки и цветы, которые вечно забываешь полить.

Я посмотрела на свою комнату. Как же здесь всё изменилось! Исчезли коробки с волшебными бусинами и пуговицами, которые могли появляться в самых разных местах, хотя я всегда их складывала в эту шкатулку; разноцветные сказки-книжки заменились толстыми энциклопедиями и учебниками.

Я достала из коробки свой меч. Он уже не блестел тем ярким голубоватым светом, рукоятка облезла, и он потускнел. Но он больше мне не понадобится, ведь мне больше некого защищать. И не с кем сражаться, в мире, куда я перенесусь, здесь заменили кулаки и оружие на слова, и вывесили белый флаг. Мои маленькие подружки в пышных бальных нарядах уже не слушают мои секреты, они празднуют на чужом балу.

Как я узнала, что не нахожусь в этом волшебном мире? Потому что он больше не бутылочно-зелёный и не ярко-оранжевый… Этот мир ваш, ведь он обрел свои цвета. В нём нет волшебных сказок, птицы и цветы не разговаривают, а солнце из желтого стало ослепительно-белым. Всё это — части другого уже не принадлежащего мне мира, но который пока ещё часть других, пока у них тоже его не заберут….

Я смотрю в окно, но по небу больше не плывет мой воздушный замок, освещенный яркими звёздами. Это всего лишь облака. Потому что я перестала быть ребёнком — принцессой, я стала взрослой…

Серота

За окном вновь серо так,

Поглотил туман обрывки дорог,

И чай на столе неостывший ждёт ушедшее лето ранней зимой.

Дни проходят в вечной усталости,

Собирая по крохам радости,

Кто ответит, куда всё ушло? Вслед за птицами в царство их теплоты.

Я отдам тебе плед, чтобы ты вспоминал,

Укутавшись в небо, вечный наш рай.

Как сон, мы проснёмся к началу весны,

С оттаявшим льдом на душе.

А пока будем ждать при зажженных свечах,

Дня, когда наш придёт за счастьем гонец,

За даль уползет серый туман,

И долгожданный включится свет.

А что, если это будешь ты?

Как часто мы гуляем по городу, думаю о том, каким неуютным он стал, обвеянный потоком равнодушия других людей. Как часто ты мечтаешь об улыбке вон того парня, лучике солнца из-за туч, чтобы украсить твой день. Вот бы только прохожий улыбнулся… Но что, если это будешь ты? Но ты продолжаешь идти, комкая в кармане обертку от купленного мороженого.

Этот мусор валяется везде, но что, если бы его выбрасывали в урны, не плевали шелуху на землю? Но вот очередной ребёнок бросает яркий фантик от конфеты на землю… А что, если это будешь ты? Но от твоей брошенной рядом обертки тоже ничего не изменится.

Как и останется жалким взгляд бродячей собаки, унюхавшей колбасу в твоей куртке. Мир — жесток, раз позволяет бросать тех, кто рассчитывает на нашу заботу, думаешь ты. «И кто же заберет её домой», — мысль, промелькнувшая в голове… А что, если это будешь ты? Но ты проходишь мимо, жалея бездомное животное, и запрыгиваешь в ближайший автобус.

Ноги ломит от усталости, а голову от мыслей. Ты садишься на единственное свободное место и закрываешь глаза. Заполненный транспорт увозит тебя домой. На следующей остановке заходит бабулька, проводит рукой по потному лбу и прислоняется к стенке. Но её не замечают — и ты, и другие сидят, погружённые в свои мысли. Кто бы уступил? Но все продолжают сидеть недвижно… А что, если это будешь ты?

Ты выходишь на предпоследней остановке и возвращаешься домой. Этот мир так несовершенен: кому по силам сделать его лучше? Ты заходишь в подъезд, отмечая затертые изрисованные стены и открываешь дверь в квартиру. А потом опускаешь шторы в предвкушении нового нетакого дня. Но разве кто-то в силах изменить его к лучшему? Только не мы…

Возможности есть только у богатых. Богатых деньгами или идеями, или сердцем. (с) Алекс Бэнг

Я всегда буду рядом

«Я поддержу тебя в трудную минуту»

«Я всегда буду рядом»

«Я никогда тебя не брошу»

«Ты всегда можешь положиться на меня»

Слова, которые хочет услышать каждый человек.

И которые он может почувствовать от тех, кто никогда не сможет бросить и предать…

Мне так холодно от снежинок, которые падают прямо на нос, а затем укутывают с ног до головы одеялом. Я чувствую себя таким одиноким в своей картонной коробке. Покинутым и ненужным. Смотрю на льющийся свет из окон домов и представляю, как тепло и уют квартир согревают моих братьев и сестер, нашедших себе приют. Тёплые людские руки разобрали их зимним февральским утром, но только меня они не забрали. И продавец, отчаявшись отдать меня, оставил здесь на произвол судьбы. Мимо меня проходили шпильки, останавливались маленькие ножки, обутые в яркие ботиночки, глухо ступали огромные чёрные ботинки… но застыв на минуту, они спешили прочь. Свет яркого дня сменялся сумерками… Улица наполнялась запахом свежеприготовленного ужина, и пары ног торопились домой к своей семье. Отчаявшись, я прильнул головой к пушистому боку и сжался в комочек, пытаясь согреться. Я совсем окоченел и уже ничего не чувствовал, как вдруг… две большие руки потянулись ко мне и взяли за мягкую шкурку. Кто — то огромный и тёплый посадил меня в отворот куртки и я благодарно уткнулся в его колючий свитер. ОН пах сигаретами и мокрым снегом. И это был самый вкусный запах — запах моей новой семьи. Теперь я знал, что у меня будет свой дом.

То место, куда меня принесли, было полно запахов. Запах разбросанных вещей и пыли, свежих только что купленных булочек и… чего-то родного. ОН отнес меня на кухню и поставил миску с кем-то съедобным. Это было так вкусно, что я залез в неё всеми 4 лапами, и мордочка моя перепачкалась, а ОН только улыбался, смотря на меня. Потом ОН отнёс меня в коридор, где постелил старый плед. Выключив свет, ОН отправился в другую комнату. Я огляделся и прислушался, затем обнюхав каждый уголок, лёг спать. Когда за окном совсем стемнело, я огляделся и тихо прокрался к НЕМУ. Из-под одеяла слышалось мерное сопение, и выглядывала ЕГО нога. Я взобрался по кровати и вырыл для себя ямку в покрывале. Мне было тепло и уютно. И я заснул с чувством благодарности. Теперь я знал, что для меня начинается новая жизнь…

Утром я проснулся с радостным чувством того, что теперь у меня есть семья. И с этим же чувством я встречал каждое последующее утро. И их было бесчисленно, бесчисленно много… Теперь у меня появилось много занятий и обязанностей. Утром я спешил облизать ЕГО лицо и сказать, что пора завтракать, я должен был лаять на всех встречных, которые могли повредить ЕМУ и радостным лаем встречать ЕГО друзей. А ещё у меня появились игрушки, которые ждали того, чтобы я с ними поиграл. Но они не могли заменить мне общения с НИМ и… ожидания. Ожидания того, что вечером откроется дверь и появиться ОН. Каждый мой день проходил в этом ожидании. Иногда я боялся, что ОН бросил меня, но …каждый раз ключ поворачивался в двери и сломя лапы я бежал к нему, громко лаял и тыкался в небритое лицо. Я полюбил ЕГО. Очень сильно. Играл с ЕГО старыми ботинками, а однажды мне удалось украсть ЕГО носок. И я спрятал его среди игрушек, как самую большую ценность. Когда дверь закрывалась и ОН уходил, я доставал его, шел на свой плед и засыпал, чувствуя, что ОН всегда будет рядом со мной.

Время шло, и я рос. Однажды ОН пришел не один. С ним была она. Дверь ЕГО комнаты закрылась передо мной, и впервые я остался один. Она стала приходить всё чаще, и я вскоре понял, что уже никогда больше не буду ночевать в ЕГО кровати. Я ревновал ЕГО безумно, смотрел на неё и не мог понять, что в ней такого особенного. Но я видел, что она любила ЕГО. И рядом с ней он преображался. Поэтому я тоже полюбил её. Она была доброй и, пожалуй, тоже по-своему любила меня, хотя и не разрешала мне грызть её вещи.

Теперь нас стало трое. Я будил их обоих, стал ездить в какой-то новый дом, где был сад и смешные животные под названием куры. Мне не разрешалось пугать их, но, когда никто не видел, я любил исподтишка подкрасться к ним и громко тявкнуть. Я был самым счастливым на свете. Я чувствовал их любовь и слышал, как они беспрестанно говорят о том, что нужны друг другу. Самое главное в жизни — это чувствовать себя нужным. И эти слова запали мне на всю мою жизнь. Они нуждались в друг друге, а я в них. И я хотел, чтобы так было вечно.

Потом моя семья стала готовиться к появлению кого-то нового. В доме стали появляться игрушки, но мне не разрешалось играть с ними. Она куда-то уехала, и впервые за долгое время ОН пустил меня ночевать к себе. Я не понимал, но чувствовал, как сильно ОН переживает, и, обняв лапами его тело, я охранял ЕГО от невидимых врагов. Он спал тихо и мирно и больше не просыпался по ночам, зная, что я с НИМ. Одним утром ОН проснулся очень рано от звонка и, даже забыв меня покормить, выбежал, сломя голову.

Они вернулись вместе. И не одни. В маленькой кровати, среди игрушек, появилось что-то маленькое и кричащее. Оно пахло молоком и было совсем беззащитным. Я удивленно смотрел на это и не понимал, зачем оно здесь. Но глядя на них, я понял, что я должен защищать и заботиться об этом. Оно целыми ночами плакало и не давало спать. ОН стал все чаще выходить на кухню и курить, а её лицо стало соленым на вкус. Они часто кричали. А я жался к их ногам и чувствовал, что происходит что-то страшное.

Потом она ушла, забрав это из кровати. ОН не находил себе места. Дверь в ЕГО комнату теперь постоянно была открыта. Я входил туда беспрепятственно. Я спал на ЕГО кровати, мог есть со стола и грызть ковер, но… она ушла и всё ушло вместе с ней. ОН отталкивал меня и злился. И теперь от НЕГО пахло не только сигаретами. Но и чем-то другим, странным, горьким. Это был запах боли и отчаяния. Запах ненужности. Он исходил от бутылок, которые ОН приносил, и которых в нашем доме выстроилась целая гора. Он исходил от чужих людей, которые не были ни врагами ни друзьями, и приходили в наш дом. Утром я всё также продолжал тыкаться в ЕГО лицо, вытирая языком загрубевшую кожу и чувствуя запах слежавшихся волос. Мы остались вдвоем. ОН и я. Я слышал, как ОН говорит, что никому не нужен. Но ОН не осознавал, как нужен мне. И то, что я всегда буду с ним и никогда не брошу. Часы нашей жизни потекли в безысходности. Мы стали считать дни, потом недели, месяцы…

Апрель…

Май…

Июнь…

Июль…

Август…

Сентябрь…

А потом и они потеряли счет. Когда мы, в конце концов, не оказались на улице. Он прогнал меня от себя и сел на скамейку, обняв голову руками. Я подошел к нему и уткнулся мордой в ЕГО колени « Я всё потерял», — сказал ОН, смотря на меня. ОН стал точно таким же, как и я когда-то. Покинутым щенком в старой картонной коробке. Которого некому забрать. И который хочет знать, что он кому-то нужен.

Я посмотрел на НЕГО и ответил: « Но ТЫ не потерял меня. Я никогда ТЕБЯ не брошу. Слышишь? ТЫ мне нужен». ОН обнял мою вылинявшую спину, и мне показалось, что ОН меня услышал…

Я знаю, чтобы не будет дальше, МЫ будем вместе навсегда. Я буду с НИМ вечно.

Я вижу

Я вижу нелепые войны, что идут одна за одной,

Я вижу глупые судьбы и одна глупее другой,

Я вижу, как сорятся люди, свои разоряя сердца,

Я вижу, как убивают и в убийстве идут до конца.

Я вижу, как веру теряют, не доверяя словам,

Я вижу добра почти нету, везде только ложь и обман.

Я вижу так мало улыбок, но много соленых слёз,

Я вижу прекрасное в мире становится плодом лишь грёз.

Я вижу, как люди в мире становятся больше врагами,

Лишь одного я не вижу… что же случится с нами?

Печаль заключается в том, что я не только не необыкновенная, но даже не обычная. (с) Алекс Бэнг

Гонка

Опухшие и красные глаза — так мой мозг медленно разрушается от потоков информации. Брошюры, буклеты, спам и почтовая рассылка в мейл-ящике уничтожают живых людей. Телефонные звонки с обещаниями предоставить в твой дом самое лучшее… Всё это — инфомусор, забивающий головы. Поэтому я закрываю компьютер и рву в клочья новостные газеты.

А ты помнишь день, когда чувствовал себя выспавшимся? Помнишь хоть миг, когда ты не думал о деньгах и о том, чтобы что-то не купить? Помнишь моменты, когда ты выходил на улицу не для того, чтобы пойти в магазин или встретиться с друзьями?

Страх, нервозность, опустошение, нежелание что-либо делать — они всё больше поглощают меня, и я больше не чувствую себя защищенной. Как бы плотно не закрывалась дверь моей комнаты, я ощущаю, как сквозь неё просачивается внешний мир с предложением призрачного мира информации, которого нет. Меня больше не спасают стены моего дома. Я прижимаю руки к своей голове и стараюсь забыться. Кружка чая на письменном столе, я медленно глотаю напиток и не чувствую вкуса. Дерьмо.

Я занавешиваю шторы, но бледные струйки света продолжают проникать внутрь. И мне кажется, что я схожу с ума. Я отключила телефоны, боясь услышать голоса извне. Но, как ни старайся, они найдут лазейку и будут рождаться в твоей голове и точить изнутри. Постель — единственное пристанище, в котором можно забыться, уже перестало быть безопасным. Таблетки для сна на тумбочке не уменьшают время ожидания забытья в царстве Морфея. Я укрываюсь одеялом с головой, но темнота не может поглотить моих мыслей. Демоны собственного воображения хватают меня за ноги, и мне уже не спрятаться. Меня поглощает водоворот — и я кружусь, кружусь, кружусь…

Сны позволяют уйти от проблем, поэтому я не спешу открывать глаза, думая о том, что медленно стеку с кровати под диван. Мне хочется уменьшиться и стать игрушкой, тряпичной куклой, обитающей в картонной коробке, где нет света и чужих мыслей.

Тело больше не принадлежит мне и кажется каким-то чужим и неестественным. Я возвышаюсь над другими людьми худощавым мелким подростком. Когда в последний раз я им улыбалась? Когда улыбался ты и здоровался с теми, с кем совсем не знаком?..

Я заколачиваю двери и вешаю замок… Денег и еды не хватит надолго, и мне скоро придется выйти во враждебный мир. Но я постараюсь быть готовой к тому, что мои страхи облепят меня с ног до головы, а я буду продолжать ползти с улицы до своей кровати в надежде спастись. И каждое утро всё будет продолжаться заново.

Бессмысленная гонка, в надежде выжить. Выживают сильнейшие.

На перекрёстке

Стоишь один на перекрёстке всех путей. Куда идти?

Кто бы толкнул или зажёг зелёный свет. Но нет.

И вот назад или вперед. Куда?

Когда… Открыты вроде все границы.

Но так страшно ошибиться…

Замри! Остановилось время для тебя.

Ты слышишь этот стук всё громче. И тело рвётся!

Сердце отделяется! Вперёд!

Иди за ним! Оно не подведёт!

Каждый из нас стоял там, где и ты.

Волнение собрав и ждал, чтобы найти ответ. И свет.

Зажжёт ли сердце или в темноту… Я пойму…

Ты продолжай мечтать и не закончи,

Услышь! Твои мечты все громче!

Мой самый счастливый день

Быстрым шагом я шла по дороге, обходя прохожих, кутающихся в теплые куртки. Ноги утаптывали грязный снег в асфальт, отражаясь в покрытых ледяной коркой лужах вместе с пасмурным грязно-серым небом. Весна в этом году не спешила приходить.

А я торопилась навстречу ей и своим последним секундам своей жизни. Сегодня мне должен был исполниться один день. Многие бы удивились, услышав это. На вид мне уже давно не 18, а в паспорте и куда больше. А ещё у меня уже есть дочь. Которая, увы, даже старее меня, хоть это и кажется абсурдным. А она ведь мне родная.

Но речь не об этом. Говорят, что люди живут, пока счастливы. Вся наша жизнь складывается из маленьких фрагментов счастья, которые в конце концов складываются в мозаику из одного-единственного дня. Но, прежде чем закончить свое существование, перед нашими глазами мелькает лишь этот один только день, сотканный из тех секунд и мгновений, когда мы были по-настоящему счастливы.

Я думаю, когда мы рождаемся, то понимаем, что должны быть счастливыми. Но со временем это знание куда-то теряется, а моментов, связанных со счастьем, становится всё меньше. Мы привыкаем к нему, отбрасывая глубоко в рутину дел, но между тем всё же мысленно стараемся угнаться. Мы ставим цели, стараясь пробить этот кокон повседневности, но всё сильнее обрастаем проблемами с малым шансом на просвет. Погрязая, мы бьёмся, стараясь выпутаться, и поэтому, освободившись, видим ведущий нас свет.

Его мы видим лишь в начале и конце нашего пути, он разгорается словно огонь, когда мы рождаемся, но затем начинает гаснуть, превращаясь в пепел. И только данные нам моменты счастья, которые не дают угаснуть этому огню, зажигаются искрами в наших глазах.

Огненные блики от упавших прядей, отражаются во взгляде и касаются моего лица. От ощущения прикосновений на своей руке и запаха мятного дыхания, тело окутывает приятная дремота. А я лишь сильнее прижимаюсь к тёплому плечу и чувствую, как скоро усну. Мысленно улыбаюсь и приоткрываю глаза… И ощущение возникшей нежности гаснет в обыденности наполненного кинозала. Я встаю с дивана и иду…

Я иду по улице и чувствую, как талый снег водой скапливается в лёгких летних кедах. Я думаю о том, чтобы быстрее добраться домой, и моё сердце начинает стучать всё чаще, словно пытаясь вырваться и очутиться там быстрее меня. Оно — тревожно и знает, что, быть может, сегодня меня не дождутся. Хотя мобильник лежит в заднем кармане джинсов в ожидании звонка и хранит свои смс-ки.

«Помни, если тебе когда-нибудь будет грустно и одиноко, просто прочитай эту смс. Она идёт от сердца. Люби себя, как я люблю тебя, всю от кончиков пальцев до кончиков волос. Ты — мой ангел и только с тобой я могу взлететь…»

Мне кажется, что за спиной у меня вырастают крылья, когда порыв ветра начинает толкать меня в спину. Тонкая куртка не держит тепла, и не скованная тяжестью одежды, я становлюсь лёгкой как перышко, которое летит над землей.

Люди внизу кажутся совсем маленькими, словно я смотрю в стеклянный шар с игрушечными фигурками. Даже деревья превратились в крошечные пушистые комочки, на которые так хочется прыгнуть с этой высоты. Я стою на крыше и чувствую, как это ощущение пространства и безграничности расширяет меня, делая невероятно огромной и бесконечной. Кажется, будто ты вырвалась из тела и стала опоясывать весь мир, открывшийся с высоты небоскрёба. Я сажусь на край и свешиваю ноги вниз, как что-то сильное толкает меня в спину…

— Смотри куда идешь, — говорит прохожий, и я опять оказываюсь в реальности.

До того места, куда я направляюсь, осталось совсем немного. В жизни мы редко знаем, когда и откуда придет наше счастье, но сейчас я иду к нему сама. Я чувствую его приближение каждой порой своей кожи. Обычно в серых буднях нет времени, чтобы задумываться над всем этим. Мы ведь так часто слишком заняты своей работой, делами, учебой. Всем, кроме нас самих и тех, кто нам дорог… дорог… дорог… дорог….

Я неустанно повторяю это слово, каждый раз вздрагивая. На часах — тринадцать, на глазах — слёзы, на душе — крик. И все чувства разом усиливаются, как только я вижу знакомую фигуру. Я подхожу, и мы стоим, не произнося ни слова. Проходят минуты и люди. Ты чувствуешь, что больше не в силах больше стоять, как вдруг… твоя подруга тебя обнимает. И ты понимаешь, что прощена и тот огрызок в душе, что выела ссора, вместе с чувством прощения заполняет вера.

Многие люди говорят, что не верят. Но так не бывает. Все во что-то верят. Не важно — в Бога, в судьбу, в себя или во что-то другое. Когда я смотрю в глаза идущих навстречу людей, мне кажется, что вера — это единственное, что теплится в нас. Если бы мы не верили, то нас бы тогда не было — ведь чтобы нас связывало со счастьем? И чтобы нас связывало с другими людьми? … Людьми, которые нам дороги, людьми, которых мы видим каждый день, и людьми, которые только должны встретиться в нашей жизни…

Я никогда не думала, что встречу его снова, так, что вначале даже не узнала. Но когда ты первый раз видишь человека, который станет частью твоей жизни, в твоём теле уже начинают рождаться тысячи нитей мысленного притяжение или что-то вроде этого. И пусть даже ты не будешь помнить об этом мимолетном желание спустя несколько дней, все твои клеточки будут хранить его и пытаться сделать всё, чтобы потом ты вспоминал о следующей встрече, как о воле счастливого случая. Поэтому видя эту улыбку вновь, спустя год, я знала, то теперь буду видеть её всё отпущенное время.

Каждый день я хожу по этой дороге, но никогда не сворачивала с неё, чтобы пройди по другому пути и подняться на холм. В жизни мы тоже привыкли идти протоптанными кем-то тропами и редко готовы менять привычный образ жизни. Наверное, поэтому мы часто сетуем на судьбу и ждем, пока она подкинет нам шанс, а не пытаемся менять что-то сами. Но сегодня настал тот день, когда я не буду уступать это право ей.

Я не думала, что решусь, но в итоге пошла на этот концерт. Правда, было немного страшно, что я иду одна, ведь это был мой первый концерт. Но с первых минут я поняла, что это не зря здесь и это то, что я искала. Ритм счастья, связанный с эйфорией, переживаемой с людьми в зале и на сцене. Когда тело оказывается вовлеченным в ритм звука и движений от музыки и песни. Когда ты сливаешься со всеми ними воедино и лишь на ударной ноте вы распадаетесь, чтобы вновь существовать отдельно.

Но находясь здесь, я все же чувствую, что зависима. Зависима от людей и от чужих чувств. Говорят, что мы сами создаем себя и свое счастье, но это невозможно без помощи других. Все, кто находиться рядом, влияют на то, будем мы счастливы или нет. Делая кому-то приятное, мы помогаем строить его счастье, бездействуя, мы разрушаем его. И как бы хотелось, чтобы каждый, это знал. И я думаю над этим, приближаясь к холму, и вспоминаю того, кто мне дорог и пусть даже не зная об этом, помог мне.

Я подхожу к кровати, и долго-долго смотрю на его темные волосы и на то, как прерывисто он дышит во сне. Я знаю, что он немного расстроен и болеет, и быть может, от этого на моих глазах появляются слёзы. И вместе с ними какое-то непонятное чувство, будто ты есть, и он есть: и без него не будет тебя. И слёзы, пропитавшись чувством тепла, от возникших внутри чувств заботы и ответственности, стекают по моему лицу. Я понимаю, что очень нужна ему, пусть даже он и не знает об этом. Это чувство заботы и необходимости быть рядом. Одно из самых важных чувств в нашей жизни.